Кодекс страсти

Неужели все ее тщательно продуманные доводы можно свести к тому, что она просто трусиха? «Хорошо, – подумала она, – что это меняет? Если я так чувствую, значит это и есть реальность. Я имею право на чувства».

– Я точно знаю, каков ты, Дэниел, и каков Гарри. Здесь нет никакой путаницы. Может быть, ты прав. Может быть, вся моя потребность в независимости – просто страх, маскирующийся под силу. Но таковы мои чувства. Я не живу прошлым. Я влюбилась в тебя, и это лучше и сильнее всего, что я когда-либо испытывала. Я не хочу тебя потерять.

Она протянула к нему руку, но Дэниел отклонился от нее, и она уронила руку на колени.

– Однако ты не можешь выйти за меня замуж. Когда начнутся занятия в школе, ты станешь делать вид, что мы не встречаемся. Ты хочешь держать меня в секрете от своей семьи и своих друзей. Я не могу переступить через это, Кэролайн. Меня не интересуют твои отговорки, на мой взгляд, ты просто испугалась, и твоя любовь ко мне не настолько сильна, чтобы пойти на риск.

– Хорошо. Я признаю это. Я паникую. Может быть, слишком паникую, чтобы рискнуть, потому что боюсь проиграть.

Кэролайн поняла, что близка к отчаянию. Она любила Дэниела, но чувствовала, как он ускользает от нее. Получалось, что ей надо было либо подчиниться ему, либо потерять его.

– Но опасаясь рисковать во имя будущего, ты рискуешь лишиться его, Кэролайн, разве не понятно?

– Это что-то вроде угрозы? – Кэролайн стало холодно, одиноко и холодно. Она любила Дэниела, но не собиралась пасть под его нажимом. – Выходи за меня замуж или потеряешь меня?

Дэвид покачал головой:

– Нет, Кэролайн, я ничем тебе не угрожаю. Такие вещи не по моей части, и ты это знаешь. Как ты только могла подумать, что я не поддержал бы твое стремление закончить юридическую школу? Помилуй Бог, да я хочу, чтобы ты была первой ученицей в своем классе. Это все идейки членов твоей семьи, Кэролайн. Я здесь ни при чем, и ты это знаешь.

– Перестань твердить мне о том, что я и сама знаю! Если я что-то знаю, то не нуждаюсь, чтобы ты мне об этом сообщал.

Кэролайн понимала, что цепляется за не имеющие никакого значения моменты из-за нежелания стать лицом к настоящим проблемам.

– Есть еще кое-что, – сказал Дэниел, бросив на нее быстрый взгляд. – Я хочу жениться на тебе, потому что иного выхода нет. Любовная связь либо крепнет, либо гибнет. Я люблю тебя и хочу жениться на тебе. Я хочу проводить с тобой каждую ночь и не делать из тебя секрета. Я хочу, чтобы, если Сара войдет и застанет нас вдвоем в постели, ты воспринимала бы это как должное. Что здесь такого страшного, Кэролайн? Я не чувствую себя в ловушке и меньше всего хочу заманивать в нее тебя. Я сейчас свободнее, чем когда-либо раньше, и стану еще свободнее, если мы поженимся и я смогу взять тебя за руку, не вызвав скандала из-за отношений профессора со студенткой. Что во мне такого пугающего, чего не может преодолеть твоя любовь?

Кэролайн почувствовала, как к глазам подступают слезы, но не позволила себе заплакать. Слезы – женское орудие, и она не будет его использовать. Глядя на свои руки, сплетенные на коленях, она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Ей было все равно, куда они едут. Наконец машина подъехала к стоянке, и Дэниел спокойно произнес:

– Ты дома.

Кэролайн посмотрела на него через пелену слез:

– Может быть, тебе просто махнуть на все это рукой, Дэниел? Я не чувствую себя в состоянии что-то менять. Я не хочу причинять тебе боль.

– Ты хочешь, чтобы я исчез из твоей жизни?

– Нет! Конечно же, нет! – Ее голос дрожал. – Я люблю тебя. Я всегда буду любить тебя. По крайней мере, – добавила она чистосердечно, – я так думаю.

У Дэниела вырвался короткий, безрадостный смешок:

– Ты уже стала юристом, Каролина миа. Оговариваешь наперед все непредвиденные обстоятельства.

– Дэниел, я хочу сохранить тебя в своей жизни. Ты мне нужен.

– Я все еще с тобой, но предупреждаю, что буду продолжать просить тебя выйти за меня замуж. Я хочу просыпаться рядом с тобой. – Он с усмешкой наклонился к ней. – Мне хочется, чтобы ты думала о том, как это было бы чудесно, каждый раз, когда кто-то из нас вынужден будет встать и уйти в середине ночи.

Кэролайн с чувством облегчения потянулась к нему и поцеловала его.

– Спасибо. С Новым годом, любимый.

– Я иду с тобой.

– Нет, мне легче все уладить самой. Я не хочу, чтобы ты столкнулся с Тессой. Она бывает очень…

Кэролайн не могла найти нужное слово. У Дэниела такого затруднения не возникло:

– Несносной.

Кэролайн проигнорировала его.

– Я бы охотнее пошла одна.

– Этого-то я и не могу перенести, Кэролайн, твоей манеры отстранять меня, когда дело касается твоих трудностей, и держать при себе для развлечения. Я чувствую себя, – сказал он с улыбкой, – какой-то куклой мужского пола.

– Так и есть, ты сексуально привлекательный жеребец. – Кэролайн засмеялась и снова поцеловала его. – Так и есть.

Потом она покинула его и вошла в дом одна.

Глава 27

Казалось, что в доме никого нет. Приготовившаяся к схватке Кэролайн столкнулась лишь с тишиной и торопливой запиской от Бена: «Пошел к Питеру пить гоголь-моголь и играть в шары. Вернусь поздно. С Новым годом!» От Тессы записки не было. Мечтая принять хорошую ванну и переодеться, Кэролайн направилась к своей комнате, как вдруг услышала оттуда голос Тессы. Кэролайн тихо вошла и увидела дочь, развалившуюся на ее кровати с телефонной трубкой, зажатой между плечом и подбородком.

– Да, я уверена, – говорила Тесса. – Было сообщение на автоответчике. Нет, еще нет. Нет. Да, я хочу идти напролом. Хорошо. Хорошо. Пока, ба… – Голос Тессы внезапно умолк, когда она подняла голову и увидела свою мать, стоящую в дверях. – Мама пришла. Я пойду. – Она со стуком уронила трубку на рычаг. – Привет, мама. С Новым годом!

Тесса спрыгнула с кровати и начала боком пробираться к дверям с застывшей на губах улыбкой, неискренность которой была ясна Кэролайн.

Дочь явно что-то замышляла. Точно такой же вид был у нее в шесть лет, когда она разлила лак для ногтей по всей ванной.

– С кем ты разговаривала?

– Ни с кем. Просто с приятелем. Мне нужно привести себя в порядок. Я иду на… вечеринку.

Тесса проскользнула мимо Кэролайн и прямиком направилась в свою комнату.

Машинально расправляя на кровати одеяло, Кэролайн лишь мельком подумала о загадочном приятеле Тессы. Значительно больше ее волновал Дэниел. Ее мысли бесцельно бродили по кругу, пока она медленно раздевалась и наполняла ванну. Погрузившись в горячую благоухающую воду, она стала думать о Дэниеле и представлять себе, как каждое утро просыпается рядом с ним. Видение было соблазнительным, но она решительно обратила свои мысли на лекции, которые будут читаться в следующем семестре, на водосточные желоба, настоятельно требующие замены, на кипу папок, ожидающую ее в офисе, и наконец, с большой неохотой, на Тессу.

Хорошая большая порция реальности – вот в чем она нуждалась. Кэролайн откинула голову на край ванны и закрыла глаза. Слезы начали медленно сочиться из уголков ее глаз и стекать по лицу в воду.

Впрочем, реальность не ограничивается только тем, что принято ею считать. Воспоминания о прошлой ночи с Дэниелом, мечты о их следующей ночи – все это затмевало протекающие желоба и трудных дочерей. И маленький уголок ее сознания все время вопрошал: почему занятия любовью с Дэниелом каждую ночь не могут стать ее реальностью?

«Могут, если я выйду за него замуж».

Кэролайн поспешила вылезти из ванны, прежде чем какие-либо еще праздные мысли овладеют ею. Она привычно оделась в спортивный свитер и джинсы и спустилась вниз, чтобы предстать перед Тессой и подвергнуться допросу с пристрастием в течение часа или около того. Ее удивляло, что Тесса все еще не начала наступления по всему фронту на моральные принципы и вкусы своей матери.

Она нашла Тессу в кухне, готовящую ленч из супа с цыпленком и лапшой и бутерброда. Пахло вкусно, и Кэролайн вспомнила, что после завтрака ничего не ела. Казалось, что это было так давно.

– Думаю, я приготовлю себе на ленч что-нибудь особенное, – сказала она с улыбкой.

– О, это тебе, – сказала Тесса, заставив Кэролайн раскрыть рот от удивления. – Я подумала, что ты, наверное, пропустила ленч. Я посижу и выпью чашку чая, пока ты ешь. Можешь мне все рассказывать о своей встрече Нового года, – прибавила Тесса приветливо.

У Кэролайн упало сердце: «Вот оно». Она чувствовала себя достаточно виноватой, чтобы дочь сумела найти зацепку для обвинений. Глубоко вздохнув, она решила, что не позволит Тессе испортить ночь, которую всегда будет хранить в своей душе.

– Дочь Дэниела, Сара, простудилась, и у нее поднялась очень высокая температура, – сказала она спокойно. – Нельзя было забирать ее из тепла в машину, чтобы отвезти меня домой, и, кроме того, Дэниелу нужна была помощь в уходе за ней.

– Значит… ты весь вечер была у него дома? И больше никуда не ходила? Никакой вечеринки или чего-нибудь в этом роде?

Это все больше начинало походить на допрос обвиняемой старшим детективом Тессой Фолкнер. Неприятно, но привычно.

– Именно так. – Кэролайн не стала развивать эту тему. – Суп просто грандиозный. Это консервы?

– Нет. Его приготовила бабушкина новая кухарка и дала мне немного с собой, когда я вчера вечером уходила.

Тесса пожала плечами, продолжая блестящими глазами пытливо смотреть на мать. У Кэролайн возникло ощущение, что она находится под микроскопом.

– А что ты делала прошлой ночью? – весело спросила она.

Лучший способ защиты…

– О, ничего особенного. Я зашла к бабушке, и мы посмотрели, как веселятся на площади Таймс. Вот и все.

– И никакого свидания? Никакой вечеринки?

Это было совершенно не похоже на Тессу. Она любила свою бабушку, но ее привязанность обычно не принимала столь грандиозных размеров, чтобы проводить с ней канун Нового года.

– Нет. У меня не было настроения. Кроме того, нам с бабушкой надо было многое обсудить. – Тесса неожиданно поднялась. – Мне надо бежать, мама. Я иду к ней домой. Увидимся!

Выходя из комнаты, она весело помахала матери рукой, но ее уход удивительно напоминал бегство.

Все происходящее несколько удивило Кэролайн. Разумеется, нет ничего подозрительного в том, что внучка пошла навестить бабушку. Но если эта внучка – Тесса, а бабушка – Мейда, то начинают подаваться сигналы тревоги, пусть пока еле слышные. Какой их общий замысел заставил Тессу внезапно превратиться в покорную дочь?

Кэролайн пожала плечами. Не стоит волноваться по этому поводу. На ней начало сказываться то, что она почти не спала ночью. Теперь, когда она поела, ей хотелось только одного – свернуться калачиком и вздремнуть, и она направилась к лестнице, ведущей в спальню.

– Она даже не потрудилась придумать какое-то приличное оправдание, – торжествующе сказала Тесса. – Она провела с ним всю ночь! В его собственном доме. С маленькой девочкой в качестве дуэньи.

Одним прыжком она очутилась в старом кресле с подголовником в кабинете Мейды.

– Бесстыдство. – Мейда покачала головой. – Позволить маленькому ребенку наблюдать подобную развращенность! – В ее голосе появились благочестивые нотки. – Я не поверила бы в такое, тем более когда дело касается Кэролайн.

Обе женщины в полнейшем взаимопонимании смотрели друг на друга через французский письменный стол с инкрустацией по дереву. Они были до жути похожи в этот момент, когда обменивались удовлетворенными улыбками кошек, проглотивших канарейку.

– Итак, – сказала Тесса, – ты считаешь, что тебе это удастся?

– О, я надеюсь. По крайней мере, мы покончим с этим мерзким романчиком. А потом, пока твой отец здесь и в недалеком будущем грозит еще один скандал, кто знает, моя милая? Кто знает? Она может решить, что возобновление их брака и прежняя добрая жизнь, в конечном счете, самое лучшее. – Мейда медленно протянула руку к телефону. – Думаю, несколько звонков от обеспокоенной матери даже сегодня не могут быть неуместными. – Она махнула рукой Тессе, отпуская ее. – Иди и составь компанию отцу. Проследи, чтобы у него было достаточно томатного сока и кофе. Он довольно бурно провел прошлую ночь.

Они снова обменялись взглядами, выражавшими полное взаимопонимание. В конце концов, они преследовали общую цель. Они были призваны заботиться о Гарри Фолкнере и оберегать его. И ни одна из них никогда не спрашивала себя, почему.

Первый день Нового года проходил для Кэролайн как в тумане. Она думала о Дэниеле и замужестве, пока не почувствовала, что у нее разжижаются мозги и она не способна мыслить разумно. Повинуясь внезапному порыву, она позвонила Кевину Келли и пригласила его с братом на обед. Шинковка овощей и рубка мяса при свете дня прочистила бы ее мыслительные каналы. Деннис был занят, но Кевин согласился и предложил прихватить Сьюзен или Нила, если у тех ничего другого не намечается.

К семи часам кухня благоухала запахами цыпленка по-бордоски и рисотто, и Кэролайн несколько повеселела. Состоят они в браке или нет, влюблены они или нет, но люди должны есть, и кормить их доставляло Кэролайн почти первобытную радость.

К несчастью, у нее не было времени спланировать это импровизированное сборище, и Кевин, обнаруживший, что все остальные студенты их группы либо заняты, либо слишком устали, чтобы двинуться с места, появился у входной двери одновременно с Тессой. При виде друг друга они не пришли в восторг.

– Мисс Фолкнер… – сказал Кевин с учтивым поклоном.

В его глазах была все та же запомнившаяся ей непреклонность. С Кевином Келли не пройдут никакие уловки.

– Что вы здесь делаете? – спросила она, избегая встречаться с ним глазами.

– Разве вам не полагается… являть собой пример… корректного поведения по отношению к простолюдинам?

Даже с этими запинками в его речи Тесса легко улавливала в ней почти нескрываемое презрение.

– С каких это пор юристы причисляют себя к представителям низших классов? – парировала Тесса, открывая дверь и величественной походкой шествуя в холл впереди него. – Я никогда не смотрела на это с такой точки зрения.

– Почти никто… кроме тебя, не думает обо всех с такой точки зрения, – сказал в ответ Кевин, помогая ей снять свободную шубку из пушистого меха. – Это очень… старомодно, по-викториански. Вышло из моды вместе с салфеточками и турнюрами.

– О, как славно. Знаток истории и к тому же студент юридической школы! Я с трудом могу дождаться той блистательной застольной беседы, которой вы нас одарите.

Тесса бросилась в кухню и немедленно обрушилась на мать, очевидно, и думать забыв об утренней политике разрядки напряженности.

– Господи, мама, почему надо было приглашать его к нам на обед? – спросила она, явно желая, чтобы ее услышали.

– Кевин мой друг, Тесса, и я была бы тебе очень признательна, если бы ты вела себя с ним соответственно. В противном случае тебе придется есть на кухне. – Кэролайн не собиралась мириться с преднамеренной грубостью Тессы.

– Извини. – Тесса погрузила ложку в кастрюлю с цыпленком и попробовала густую темную подливку. – Вкусно. Мне нравится твой цыпленок. Когда мы начнем есть?

– У тебя достаточно времени, чтобы накрыть стол и предложить Кевину бокал вина.

– А Кевин тут как тут, – сказал тот, стоя в дверях. – И я бы не отказался от… бокала вина. Моя помощь нужна, Кэро?

Кэролайн внимательно посмотрела на него. Она знала о заикании Кевина, но обычно оно было практически незаметным. Она взглянула на дочь. Неужели Тесса настолько смутила Кевина, что его старая проблема напомнила о себе?

– Конечно, – сказала Кэролайн, улыбнувшись ему. – Я купила немного чрезвычайно дорогой спаржи, для которой сейчас не сезон. Не срежешь ли ты ей хвостики?

– Ты так привередлива, мама. Зачем отрезать хвостики?

– Это делает ее… вкуснее, – сказал Кевин. – Учитесь у своей матушки.

Однако во время обеда Тесса ухитрилась быть почти милой, и заикание Кевина постепенно исчезло. Все шло хорошо, и Кэролайн уже начала успокаиваться, когда зазвонил телефон. Тесса побежала снять трубку. По-видимому, звонили ей, так как из холла донеслось тихое бормотанье. Кэролайн продолжала разговаривать с Кевином, пока Тесса не вернулась и не бросилась в свое кресло.

– Это был папа, – сходу выпалила она, бесцеремонно перебивая Кевина на середине фразы. – Я пригласила его к нам, – и она холодно уставилась на мать.

– Прекрасно, милая. – Кэролайн со слабой улыбкой взглянула на нее. Очевидно, облагораживающее влияние хорошей еды не распространялось на Тессу. – Уверена, что ты будешь рада увидеться с ним.

– По крайней мере, ты могла бы выпить с ним кофе после ночи, проведенной с этим дурацким профессором, – перешла в стремительное наступление Тесса. – Это касается не только меня. Ты должна была пригласить его к нам! Он должен был бы присутствовать на обеде.

– Если тебе хочется пригласить своего отца на обед, ты вправе сделать это. – Кэролайн предпочла спрятаться за хорошими манерами. Ей не хотелось браниться с Тессой в присутствии Кевина. Она чувствовала, что сгорит от стыда за дочь. – Я с радостью помогу тебе с обедом, но это будет твое приглашение, Тесса, а не мое.

– Почему? Почему тебе хочется видеть этого Фрателли, этого неудачника, а не своего мужа? Что с тобой не так, помимо отсутствия вкуса?

К концу этой речи голос Тессы уже дрожал. Кэролайн некоторое время сидела, не в силах шевельнуться. Она словно бы слышала Мейду, говорящую с ней языком Тессы. Эта излившаяся на нее злоба была также реальна, как удар кулаком. Кэролайн ошеломленно спрашивала себя: неужели это следствие ее романа с Дэниелом? Она потрясла головой, как боец, пытающийся прийти в себя после сильного удара. Нет, Дэниел не несет за это ответственности.

– Не стоит оправдываться, если ты хочешь пригласить отца, Тесса, – в конце концов, сумела выдавить из себя Кэролайн. – Как я уже сказала, ты можешь видеться с ним, когда захочешь. То есть, – прибавила она, – когда он будет в наших краях или когда бабушка оплатит твою поездку в Лос-Анджелес. – Она поднялась. – Я уберу со стола. Если ты с твоим отцом будете пить кофе здесь, то мы с Кевином перейдем в гостиную.

– Мама, прошу тебя. Если бы не он, у нас был бы чудесный семейный…

Прежде чем Кэролайн успела что-то сказать, Кевин бросился к Тессе, схватил ее за руку и выволок в гостиную.

– Ты ставишь свою мать в неловкое положение, – прошипел он сквозь зубы. – При всей твоей болтовне о манерах ты просто злобное маленькое… отродье. – От гнева заикание Кевина усилилось. – Мой отец шкуру бы с меня спустил, посмей я… так разговаривать с матерью, особенно при посторонних. Кому-нибудь… надо бы поучить тебя хорошим манерам при помощи щетки для волос, пока еще не поздно. – Его рыжие волосы пламенели в свете лампы, он чуть было не начал трясти ее, но сумел взять себя в руки.

Слушая собственные слова, Кевин клял себя на чем свет стоит. Высокопарный кретин! Почему он так взвился из-за этой несносной, невоспитанной девчонки? Потому, что она дочь Кэролайн? Возможно, и из-за этого. Потому, что она была великолепна, даже капризничая, как двухлетний ребенок? Частично и из-за этого, конечно. Помимо же всего, ему показалось, что он увидел проблеск благородного и необычного характера, глубоко спрятанного, мучительно пытающегося пробиться через барьеры горя и страха.

– Отойди от меня, ты, подонок!

Трудно было углядеть в этом проявление благородного характера, разве что очень постараться, но, вместо явно ожидаемого Тессой отступления и принесения извинений Кевин не смог удержаться от смеха.

– Подонок, – сказал он, тряся головой. – Это восхитительно! Словно заговорила чья-то бабушка.

Так оно и было. Бабушка Тессы. «Подонок» – одно из любимых словечек Мейды, и Тесса сгоряча не нашла ничего получше.

– Смейся, смейся. Настоящий подонок!

Откровенное удовлетворение в глазах Кевина заставило Тессу в глубине души пожалеть, что она настолько прониклась стилем своей бабушки. Мейда, конечно, замечательная, но, может быть, несколько… несовременная. И к тому же недобрая.

– Возможно. Но, как говаривала тетушка Мейм, весь вопрос в том, как отличить, где подонки, а где общество? – ухмыльнулся Кевин.

Ярость заставила Тессу забыть все сомнения относительно бабушки. Она попыталась высвободиться, но Кевин не отпускал ее.

– Я… не кончил. – Его рука еще крепче сжала ее руку. Тесса не ожидала, что он так силен. – Твоя мать и Дэниел Фрателли любят друг друга. Это ясно каждому. Если ты не способна порадоваться за нее, ради Бога, оставь ее в покое. У нее хватает неприятностей и без твоих стараний. – Он негодующе покачал головой, видя упрямое выражение лица Тессы. – Да что с тобой говорить!

– Я не хочу, чтобы она была несчастной, – сказала Тесса, оправдываясь. – Просто мне хочется, чтобы они снова…

Кевин понял ее:

– Все дети этого хотят… Тесса. Все мы мечтаем, чтобы наши родители были вместе. Но это иллюзия. Ты должна перешагнуть через нее.

Ему было так жаль сбитого с толку ребенка, выглядывающего из ее глаз. Тесса пожала плечами и освободилась от его ослабевшей хватки. С достоинством разгневанной королевы она прошествовала на кухню, где оказалась лицом к лицу с разъяренной Кэролайн.

– Мне еще никогда в жизни не было так стыдно за тебя, – сказала Кэролайн глухим от бешенства голосом. – Ты груба, нетерпима и злобна – именно такая, какой я учила тебя не быть. Теперь из-за тебя мне придется просить у Кевина прощения, и не в первый раз. Если ты еще когда-нибудь устроишь подобную демонстрацию моим друзьям, то можешь уйти из этого дома и жить со своей бабушкой. Вы с ней похожи как две капли воды и отлично поладите. Вы заслуживаете друг друга!

На какое-то мгновение мысль о том, чтобы жить с бабушкой и походить на бабушку, породила в Тессе легкое сомнение. Она почти сожалела, что помогла бабушке все закрутить, но раздался звонок в дверь, и момент был упущен.

Тесса побежала открывать отцу дверь. Кэролайн пошла в гостиную. Когда появился Гарри в обнимку с улыбающейся Тессой, Кэролайн поторопилась избавить всех от каких-либо приветствий, сказав:

– Гарри, как мило, что Тесса смогла заполучить тебя. Это Кевин Келли, один из моих соучеников по «Урбане». Кевин, это отец Тессы, Гарри Фолкнер. Нам с Кевином необходимо позаниматься сегодня вечером, поэтому, я надеюсь, вы не откажетесь съесть ваш пирог на кухне. Мы будем в гостиной: не хотим вам мешать. Тесса, не забудь вымыть перед уходом тарелки. Гарри, рада тебя увидеть. С Новым годом!

Второго января Дэниел устроил для Сары фантастический завтрак в одном из маленьких ресторанчиков в Бурсе, старом здании филадельфийской биржи около площади Независимости, где теперь располагались дорогие магазинчики женской одежды и продуктовые магазины. Быстро расправившись с бельгийской вафлей и большим стаканом апельсинового сока, Сара захватила отца врасплох. Он как раз собирался завести разговор о Кэролайн.

– Тебе нравится Кэро? – спросила Сара, слизывая с ложки остатки взбитых сливок.

Дэниел постарался не выдать своего удивления: – Да, она мне очень нравится. А тебе?

– Мне тоже, папа. – Сара что-то обдумывала. – Мне кажется, я была бы рада, если бы ты женился на ней.

Дэниел подавился своим кофе со взбитыми сливками:

– Правда? Ты была бы рада?

– Да. Мне хочется, чтобы у меня была мама. Настоящая, а не такая, как моя. Которая жила бы вместе с нами.

Дэниел почувствовал себя так, словно ему дали пинка. Он пытался быть для дочери и матерью и отцом сразу, понимая, насколько это безнадежно. Естественно, что Сара нуждалась в матери, женщине, которую могла бы любить и которой могла бы подражать. Все правильно. Он знал это. Но его не покидало чувство, что он не сумел дать этому самому дорогому для него существу то, в чем она больше всего нуждалась.

– Хорошо, – сказал он, выигрывая время. – Понимаю. И ты считаешь, что Кэро такая, какую тебе бы хотелось?

– Да. Я уже сказала это. А как ты?

Сара задумчиво смотрела на него, словно читая его чувства по выражению лица. Возможно, так и было. Он пытался действовать осторожно:

– Я уже думал об этом, принцесса. Мне кажется, что я хочу жениться на ней.

Сара улыбнулась:

– Правда? Это хорошо. Ты ее любишь?

Дэниел решил, что уклоняться от расспросов Сары бесполезно. Она сразу перешла к главному, подобно настоящему маленькому адвокату в зале суда.

– Да, Сара, очень люблю. И, предвосхищая твой вопрос, скажу, что, кажется, и она меня любит. Но не знаю, хочет ли она вообще выходить замуж, даже за твоего отца, если ты в состоянии поверить, что бывают такие глупые женщины. А теперь, – решительно сказал он, – оставим эту тему. Отныне предоставь взрослым самим во всем разбираться.

Когда они вернулись домой, его ожидало послание на автоответчике. Рокочущий голос декана Гриерсона попросил Дэниела прийти к нему в кабинет в половине десятого утра в понедельник. В этом не было ничего угрожающего, но, проработав в «Урбане» шесть лет, Дэниел понимал, что подобный вызов не случаен.

Он не особенно беспокоился, пока вечером не позвонил Кэролайн и не узнал, что ее попросили прийти в школу в такое же время. Ей назначил встречу декан, ведающий студентами.

Дэниел закрыл глаза и глубоко вздохнул. Кажется, собираются поднять вопрос об их отношениях. В глубине души Дэниел никогда не исключал такой возможности. Вероятно, все в школе знали, что они с Кэролайн встречаются. Школа походила на маленькую деревню, а преподаватели играли роль старейшин этой деревни. Их поступки вызывали общий интерес, который разгорался до предела, если речь шла о взаимоотношениях кого-то из преподавателей со студенткой или студентом.

Он знал об этом, но надеялся, что все обойдется или, по крайней мере, ничего не произойдет до того, как он убедит Кэролайн выйти за него замуж. Теперь он испугался, что она порвет с ним из-за ложных этических соображений или обязательств по отношению к факультету. Дэниелу не хотелось размышлять о том, что школа может сделать им обоим.

– Ты ведь знаешь, почему они хотят нас видеть, правда? – спросила Кэролайн с напряжением в голосе. – Они скажут, что ты волочишься за мной. Я же говорила тебе, что это случится, Дэниел!

– Знаю, любимая, знаю, что говорила. И теперь это произошло. Пусть так. Но если даже дело в этом, все может обернуться не так уж плохо. Они не станут потрошить меня и резать на части. Они даже не смогут меня уволить, если ты не согласишься подать жалобу. – Его голос звучал уверенно. – И не думаю, что они причинят неприятности тебе, хотя, возможно, это как-то повлияет на твою характеристику. Но зато никак не отразится на твоих оценках или на чем-то таком.

– Меня это не волнует. Нам не надо было… увлекаться друг другом до конца семестра. И они именно тебя… О, Дэниел, я не должна была это допускать.

– Эй, леди, я тоже имел к этому некоторое отношение. Ты была не одна. Или ты забыла? – сказал он дразнящим, потеплевшим голосом.

– Конечно, не забыла. – Разве можно это забыть? Она так стосковалась по нему всего за один день разлуки, что ощущала физическую боль в теле. – Что нам делать?

– Подождем и увидим. Мы делаем слишком поспешные выводы. Ты как-то сказала мне, что это единственное интеллектуальное упражнение, на которое я способен.

– Нет, я этого не говорила. Или говорила?

– Разумеется, говорила. В тот день, когда ты пришла в мой кабинет с просьбой продлить тебе срок сдачи работы. Помнишь?

По его голосу Кэролайн поняла, что он улыбается. Их первый разговор! Она вспомнила его, и ее губы сложились в улыбку.

– Помню. Ты был невероятно груб. Хорошо, я подожду и послушаю, что надо студенческому декану. Мы можем потом встретиться, или нам лучше не видеться?

Кэролайн все еще беспокоило мнение окружающих. Однако Дэниела оно не пугало.

– Пропади они все пропадом. Я буду ждать тебя в «Раддиччо» в двенадцать.

Это был один из немногочисленных ресторанов поблизости от школы, где использовались салфетки из материи, являвшийся излюбленным местом студентов для обедов с родителями и других официальных встреч.

Кэролайн мечтательно думала о постели, хотя и понимала, что слишком встревожена и способна только ворочаться и метаться по ней, когда в дверь позвонили. Она неохотно пошла открывать. В дверях стояла прекрасно одетая Мейда в серой беличьей куртке и мягкой серой юбке. Безжалостно подавив трусливое желание побежать наверх и спрятаться, Кэролайн распахнула дверь.

Смерив бывшую невестку уничтожающим взглядом от всклокоченных белокурых волос до стоптанных тапочек, Мейда вошла в дом Кэролайн, словно он принадлежал ей.

– Кэролайн, я здесь потому, что, как мне кажется, это требуют от меня правила хорошего тона. – Мейда сняла длинные серые замшевые перчатки. – Ты должна иметь возможность сделать соответствующий шаг до того, как от тебя этого потребуют.

Кэролайн давно уже перестала удивляться поступкам Мейды. Ничего не говоря, она жестом предложила Мейде войти в гостиную. Опустившись на диванчик, она сказала:

– Садитесь и расскажите мне, что, по-вашему, я должна сделать.

– Ты могла бы предложить гостье чашку чая или стаканчик бренди, Кэролайн. Где твое воспитание?

Кэролайн улыбнулась. Возможно, при других обстоятельствах ее позабавили бы старомодные наставления Мейды об этикете.

– Мейда, я очень устала и не приглашала вас сюда. Если вы что-то хотите мне сказать, пожалуйста, сделайте это.

Мейда неодобрительно поджала губы:

– Я пришла, потому что завтра днем должно состояться неофициальное совещание дисциплинарного комитета совета опекунов юридической школы. Они собираются принять меры против твоего профессора Фрателли. Из-за его поведения.