– Ну, я действительно обсудил это с мамой, и мы с ней подумали… – Гарри не договорил.

– О чем вы с Мейдой подумали, Гарри? – поинтересовалась Кэролайн, а про себя подумала: так ли уж ей хочется это узнать?

– Мы подумали, что, если дом – слишком большая обуза для тебя, мы могли бы переписать его на маму, и она занялась бы его ремонтом. Ты могла бы жить там, пока я не вернусь. А если я не вернусь, можешь оставаться там столько, сколько заблагорассудится. Без оплаты.

Наступила долгая тишина: Кэролайн мысленно считала до двадцати и обратно. Этому трюку научил ее отец, чтобы не выходить из себя. На сей раз это не помогло, но все-таки она постаралась говорить нормальным тоном:

– Почему я должна переписывать на Мейду единственное, что я имею? Каждый цент, который попадал мне в руки, уходил к твоим кредиторам. Мне пришлось залезть в долги, чтобы поступить в школу. – Кэролайн втянула в себя побольше воздуха. Это тоже не помогло. – А теперь ты со своей матерью хочешь, чтобы я отказалась от всего и со страхом ждала завтрашнего дня, не зная, когда тебе взбредет в голову вернуться и отобрать у меня дом.

Вид у Гарри был ошеломленный:

– Она не это… то есть я… мы не это имели в виду, Кэрри. Мы… я подумал, что так для тебя будет легче.

– Когда твоя мать будет владеть моим домом? Каким это образом мне будет легче? – Кэролайн расстроилась, как и всегда в тех случаях, когда Гарри выказывал удивительную слепоту, не замечая, что то, чего он хочет, не совсем честно по отношению к другим. – Позволь уж я подскажу тебе, как облегчить мою жизнь. Единственное, что я прошу, это чтобы ты переписал свою половину дома на меня. Это в какой-то мере возместило бы те суммы, которые я выложила по твоим счетам.

– Что? Ты хочешь заложить мой дом? – Лицо Гарри приобрело свекольный оттенок. – Никогда! Не могу поверить, что ты осмелилась попросить о такой вещи, Кэрри. Ведь это был наш дом. Дом, в котором выросли наши дети. Дом, который нам за бесценок купила моя мама. И о чем ты только думаешь?

– О деньгах. Вот о чем я думаю, Гарри. О деньгах.

– Господи Боже, Кэрри, некоторые вещи дороже денег. – Он посмотрел на нее с презрением. – Эти деньги довели тебя до уровня заурядного среднего класса. В жизни есть вещи поважнее.

– Уж не это ли ты сказал всем своим кредиторам, когда смылся из города, не расплатившись с ними? Что в жизни есть вещи поважнее? А что ты им с этим прикажешь делать, Гарри? Слушать симфонию или глазеть на закат и забыть про тот факт, что из-за тебя их тысячи долларов вылетели в трубу? То, что я сейчас скажу, будет для тебя, вероятно, новостью. Когда у тебя в кармане пусто, как-то забываешь о том, что есть вещи поважнее денег. Особенно если нужно платить по закладным или купить еду для себя и детей.

Гарри покраснел еще больше.

– Это грубо, Кэролайн. Очень грубо. Я пришел сюда, надеясь, что мы… – Он тяжело вздохнул. – У нас все перемешалось. А ведь у меня была причина приглашать тебя именно сюда.

Кэролайн продолжала кипеть и почти не слушала, о чем он говорит. Это пижонское отношение ко взятым взаймы деньгам, которое Гарри с Тессой, похоже, унаследовали от его матери, всегда было ей противно. Неужели они не понимали, что неоплаченный счет для кого-то, надеющегося на успех, означает провал, фиаско? Неужели они… Кэролайн покачала головой. Это все равно что просить французских аристократов восемнадцатого века позаботиться о голодающих крестьянах. «У них нет хлеба? Так пусть едят пирожные!» Пусть думают о более важных вещах.

– Что, Гарри? О чем ты говорил, кроме сожаления о моих безнадежно буржуазных замашках?

Подошел помощник официанта, чтобы убрать со стола. Пока он не закончил, Гарри не проронил ни слова. Потом он наклонился через стол и попытался взять Кэролайн за руку.

– Мне хочется, чтобы с домом все осталось, как было. Мне нравится думать, что в один прекрасный день мы опять будем жить в нем… Вместе.

– Что? – Кэролайн подумала, что слух сыграл с ней злую шутку.

– По-моему, мама была права… – Сообразив, что ляпнул не то, Гарри на мгновение остановился, затем начал опять: – То есть я думаю, что если приеду обратно, то захочу вернуться к тебе. Нет, не сейчас, – торопливо добавил он. Кэролайн почувствовала, как лицо ее от неожиданности точно омертвело. – Но я был бы рад, если бы ты дала мне хоть один шанс! Мне не хватало тебя. Едва уехав, я сразу понял, что скучаю без тебя.

Кэролайн вырвала руку и сделала глубокий вдох. Странно, но она обнаружила, что не хочет причинять Гарри боль. Было время, когда ее собственные муки были настолько сильны, что она не могла думать ни о чем, кроме того, как бы заставить его страдать так же. Но теперь ее не интересовала месть. Она думала о том, как ей дальше жить. Она хотела, чтобы Гарри наконец осознал: воссоединение невозможно. Если он сам поверит в это, то сможет сделать так, чтобы и Тесса тоже поверила.

– Гарри, вряд ли такое возможно. Мы слишком изменились с тех пор, как разъехались. У меня здесь своя собственная жизнь – юридическая школа и работа, а у тебя – бизнес в Калифорнии.

Гарри пожал плечами:

– Ну, бросить все не так уж трудно. Было бы ради чего.

«Интересно, сколько еще дурацких грез бродит в его голове?» – печально подумала Кэролайн. Она ждала, что он скажет что-нибудь еще. Когда молчание затянулось, она наконец проговорила:

– И к тому же у тебя есть Роксана.

Гарри вспыхнул:

– Я знаю, ты ненавидишь меня за это, но я тебя не виню.

– Я не ненавижу тебя, Гарри, – мягко покачала головой Кэролайн. – Я просто говорю, что ты должен учитывать и ее. Ты забрал ее отсюда и жил с ней. Ты не можешь вернуться обратно сюда и…

– Но Роксана – это ведь так, мимолетное увлечение. Блажь. – Гарри напряженно подался вперед. Она никогда не заменила бы тебя, Кэролайн. На ней я бы никогда не женился.

От отвращения у нее по рукам забегали мурашки.

– А Роксана об этом знает? О том, что ты и не думал жениться на ней? Она знала это, когда собирала вещи, чтобы лететь с тобой в Калифорнию?

– Ради Бога, Кэролайн, что ты так взъелась из-за этого? Я-то думал, что ты будешь счастлива, потому что победила.

– Я победила? Кого это я победила, Гарри? Тебя? Праздновать моральную победу, когда ты бросаешь другую женщину, высосав ее до конца, как и меня когда-то? Очевидно, ты оставишь ей все свои калифорнийские долги?

Гарри откинулся назад, как будто получил удар.

– Кэрри… Кэролайн… – Он провел рукой по лицу. – Почему ты так взбесилась из-за нее?

Гнев Кэролайн рос с каждым словом:

– Потому что у нас с Роксаной много общего. Ты нас обеих обвел вокруг пальца.

– Не говори глупостей. У тебя нет ничего общего с ней. Я бы никогда не привел ее домой к… – Гарри умолк.

– Домой к маме, – докончила за него Кэролайн.

– Ну да, верно. Мама любит тебя, Кэролайн. – Он тут же почувствовал, как Кэролайн отнесется к этой идее. – Ну, ты ей нравишься. Она одобряет тебя, – поправился он прежде, чем Кэролайн ринулась в атаку. – Так она мне и сказала. Она хочет, чтобы мы снова жили вместе. Она говорит, что ты единственный человек, который может уберечь меня от неприятностей.

– Я польщена, что Мейда обо мне такого высокого мнения, но быть твоей нянькой, эдакой Мэри Поппинс, я не хочу.

Кэролайн махнула официанту, чтобы он отправлялся с меню десерта куда-нибудь подальше.

Гарри вернул его:

– Не будешь десерт, Кэрри? Ты так стройна, что можешь позволить себе несколько лишних калорий.

«Дело не в калориях, просто я не хочу больше сидеть здесь с тобой», – подумала Кэролайн. Ей было немножко стыдно оттого, что она так отчаянно хочет, чтобы вечер кончился.

– Чашечку кофе?

– Нет, спасибо, Гарри. Мне нужно домой. Моя учебная группа собирается завтра, чтобы определиться на следующий семестр, а у меня еще не все готово.

Учебная группа действительно собиралась завтра, чтобы рассеять беспокойство по поводу деления на классы, которое грозило в следующем месяце.

– Я… я надеюсь, что мы еще увидимся, Кэрри. Я снова собираюсь начать за тобой ухаживать.

В улыбке Гарри она углядела напоминание о том очаровательном молодом человеке, с которым когда-то встретилась. Печаль с новой силой нахлынула на нее. Нет, все вышло не так, как она планировала.

– Пожалуйста, не надо, Гарри. – Кэролайн даже подалась вперед, желая убедить его в бесполезности этой затеи. – Если бы мы могли начать все с начала, я была бы только рада. Ради детей и потому, что я не хочу, чтобы вокруг нас бродили сплетни. Но, к сожалению, это невозможно.

Гарри взял ее за руку:

– Не говори так, Кэрри. Я не хочу в это верить. Ты ведь еще не согласилась выйти замуж за этого… этого твоего профессора, не так ли?

– Это не твое дело, Гарри. – Кэролайн решила, что с нее хватит. Она встала и сказала: – Мне действительно нужно домой. Вечер был очень интересный.

– Интересный? Я воспринимаю это как обнадеживающий знак.

– Не стоит. Я просто имела в виду старую китайскую поговорку: «Желаю тебе жить в интересное время».

– А. – Гарри распрямил плечи. – Ну что ж, я все равно не буду терять надежды.

Кэролайн нечего было больше сказать.

Дом никогда еще не выглядел более гостеприимным, подумала Кэролайн, поднимаясь по разбитой дорожке к парадному крыльцу. Она протянула было руку, но потом отдернула ее.

– Ты не поцелуешь меня на прощанье?

– Мы прекрасно провели вечер, Гарри, очень культурно. Даже твоя мама это одобрила бы. Но не искушай судьбу.

– Спокойной ночи, Кэролайн. – Гарри отступил назад. – Au revoir.

– До свидания, Гарри.

Кэролайн вошла внутрь и, закрыв глаза, прислонилась к двери. Великий Боже, неужели Гарри и впрямь сказал, что хочет к ней вернуться? Как странно. Не может же он думать, что… Она помотала головой. К черту Гарри. Может быть, если она немедленно пойдет в постель, ей приснится Дэниел.

– Привет, пропащая, – произнес раскатистый голос.

– Дэниел? – Кэролайн открыла глаза: он действительно стоял в дверях гостиной, улыбаясь ей чуть кривовато. – Что ты здесь делаешь?

– Твой сын попросил меня приехать. Он беспокоился о тебе.

– Беспокоился?

– Я думаю, он побоялся, как бы папочка со своими чарами не вторгся опять в твою жизнь. А так как Бен знал, что я боюсь того же самого, вот он меня и пригласил. Мы пили пиво и пытались анализировать женщин.

– И как успехи? – не могла не улыбнуться Кэролайн.

– С пивом лучше, чем с анализом. Заходи, присоединяйся к нам. Изложишь нам свою точку зрения.

Он обвил ее рукой, и Кэролайн на мгновение прислонилась головой к его плечу.

Они прошли на кухню. На столе стояли пустые банки из-под пива и остатки пиццы. На стуле, развалившись и вытянув ноги, восседал с банкой пива Бен.

Он поднял глаза.

– А, возвращение блудной матери. Привет, мам. Как вечер с папочкой? Пытался вымолить у тебя прощение и вернуться в родные пенаты? – Он улыбнулся. – Ставлю все свои деньги на то, что ты предложила ему катиться прямиком до Лос-Анджелеса. Я выиграл?

– Почему ты подумал, что твой отец хочет вернуться к нам?

– Потому что его драгоценная мамаша, моя благословенная бабуля, хочет, чтобы он вернулся.

Бен осторожно поставил банку. Пива он явно выпил чересчур много.

– И сколько этой дряни ты употребил? – осведомилась Кэролайн.

– Достаточно. А теперь я намерен добраться до своей комнаты. Твоя дорогая доченька, этот обаятельный ребенок, свет нашей жизни, все еще у Лорен со всякими соседскими полуночниками. Спокойной ночи. – Бен повернулся к матери, и лицо его стало серьезным. – Если ты позволишь Гарри вернуться, я с тобой разведусь. – Нетвердым шагом направляясь к двери, Бен помахал рукой. – Спасибо тебе за пиво и пиццу, Дэниел. Держу пари, мы провели время лучше, чем ты, мам. Спокночь.

Дэниел поднял глаза:

– Спокойной ночи, Бен.

Он стоял, опершись о стол и внимательно глядя на Кэролайн. Она села, собирая в кучу остатки пиццы.

– Ты расскажешь мне о вашем обеде, или я опять должен вытягивать из тебя клещами, слог за слогом?

Голос у Дэниела был невеселый и даже немного отчаянный. Он почувствовал, как все его мускулы напряглись. Он хотел знать, что произошло.

– Сейчас я тебе расскажу. Гарри думает, что он мог бы вернуться домой. К своей матери. И ко мне. Его бизнес зачах, а от Роксаны он устал – или временно думает, что устал. – Кэролайн замолчала, с отрешенным видом складывая куски пиццы в большую плоскую коробку. – И как только я могла жить с ним? Ему ни до кого нет дела. Для него никто не существует. Он распоряжается нами и бросает нас с такой же легкостью, как ребенок игрушку. Он думает, что у других людей вместо крови опилки. Как я могла прожить с ним все эти годы и не понять ничего? Клянусь тебе, Дэниел, я не отдавала себе отчета, что он за человек. – Голос ее дрожал, хотя она и пыталась держать себя в руках. – Какое затмение на меня нашло? Почему я ничего этого раньше не видела?

Дэниел взъерошил рукой волосы. Кэролайн была так прекрасна, когда поднимала на него глаза, в которых блестели слезы. Тело его облегченно расслабилось. Она не собирается возвращаться к Гарри. Весь вечер он слушал, как Бен описывал своего отца: Гарри Фолкнер, блондин; голубоглазый щеголь. Дэниел гнал от себя мысль, что Кэролайн способна вернуться к нему.

Но что, в конце концов, может предложить принцессе он, Дэниел Фрателли, по сравнению с Гарри Фолкнером? Красивые глазки да хороший секс. Ладно, не будем скромничать – великолепный секс. Вряд ли этого достаточно, чтобы удержать ее надолго. Она просто увлеклась им. Она вернется к своим естественным привычкам и своему естественному спутнику жизни, когда Дэниел ей надоест.

Теперь он знал, что это неправда. Что бы ни чувствовала Кэролайн к нему, но к своему бывшему мужу она возвращаться не намерена. По крайней мере, после этого вечера. Дэниел оттолкнулся от кухонного стола и подошел к столу, за которым сидела Кэролайн. Он нежно поднял ее со стула и заключил в объятия.

– Ничего с тобой не случилось, Каролина миа. Мы все ошибаемся. Просто ты выбрала не ту жизнь.

Он поцеловал ее в макушку, лаская длинную, изящную линию спины.

– Я не выбирала. – Голос Кэролайн был приглушен его свитером, в который она уткнулась лицом. – Я не просто ошибалась – я была дурой. Как я могу доверять себе, если доверяла ему?

Дэниел приподнял ее лицо, чтобы встретиться с ней взглядом, наклонился и легко поцеловал ее в губы.

– Ты выбрала, Кэролайн. Выбрала, не зная. Но сейчас это не имеет никакого значения. Ты должна сделать другой выбор, и вот он будет существенным.

Она помолчала:

– Наверное, я так и сделаю. Благо выбрать есть что. Работа, школа, все такое.

– И? – Губы Дэниела изогнулись в полуулыбке.

– Ах, ты об этом, – улыбнулась она в ответ. – Для тебя тоже, конечно, местечко найдется.

– Благодарю вас, леди. Теперь я могу спокойно идти, бросив сердце к вашим ногам. – Он снова поцеловал ее и ощутил, что ее губы, теплые и влажные, отвечают ему. – Это был ад кромешный, а не вечер. Торчать здесь, ожидая, когда ты вернешься и сообщишь, что прекрасный принц соизволил воротиться, и отныне троллям вроде меня путь в твое королевство заказан.

– Этого никогда бы не случилось. – Ее руки крепче обхватили его талию. – Да и кто осмелится назвать тебя троллем? Ты таинственный чужеземец, король или воин. Просто не каждый узнает тебя, вот и все.

Дэниел улыбнулся и погладил светлый шелк ее волос. Король, и никак не меньше. Это лучше, чем принц, даже прекрасный принц.

– Э, нет, не все. Поспорь об этом со своей дочерью. Только не упоминай прекрасного принца и его мать. Но ты права. Это перестало иметь значение, как только ты меня узнала.

– О да. И я… я хочу, чтобы ты знал, что я очень обрадовалась, когда, вернувшись домой, увидела тебя. Значит, Бен тебе позвонил?

– Ага. Вызвал меня. Хотел поговорить насчет тебя. Уберег меня от сумасшествия.

– Для беспокойства причин не было. – Кэролайн провела рукой по его спине. – И ты это знаешь.

– Нет, не знаю. Я ничего не знаю. Я все еще в своем уме, благодаря Бену и пицце. Но был близок к помешательству. Как ты думаешь, что я почувствовал, обнаружив, что ты ушла обедать со своим бывшим мужем? И это после того, как провела Рождество со мной и с моей семьей? Я думал, что у нас наладилось взаимопонимание. И вдруг я узнаю, что Гарри вернулся и ты обедаешь с ним. Представляешь, что я пережил, Кэролайн?

Дэниел знал, что накручивать себя не стоит. Ее не интересовал бывший муж. Но она, похоже, так и не поняла, какую огромную власть дают ей его чувства. Когда дело касалось Кэролайн, он терял способность здраво рассуждать. В этот вечер прилив ревности с невиданной прежде силой захлестнул его. Он был готов отправиться в ресторан – где бы тот ни был, и вырвать ее у Гарри Фолкнера.

– Значит, ты ревнив? – игриво улыбнулась Кэролайн, не веря в это.

– Да. И не радуйся так из-за этого, – уныло произнес он. – Я чувствую себя гнусно. Ненавижу играть в эти игры. Если то, что ты увиделась с ним, заставило меня ревновать, значит, у нас появилась проблема.

– Но я совсем не ради этого встречалась с ним. Я хотела, чтобы он помог мне убедить Тессу, что между нами все кончено. Если она этого не поймет, то будет чувствовать себя несчастной.

– Однако ты выяснила, что он думает точно так же, как и она.

– Верно. – Кэролайн вздохнула. – И еще: он не собирается переписывать дом на меня. Так что нам, вероятно, придется встретиться еще раз. Только вряд ли из этого получится что-нибудь путное, пока Мейда будет твердить ему, что он прав.

Дэниел прижал ее к себе, нежно взял в руки ее голову и начал целовать. На этот раз он похитил сладость и теплоту ее губ, отдав взамен свою страсть и силу.

– Я не хочу говорить о твоей семье. Я хочу целовать тебя, пока у тебя не подогнутся колени, хочу увезти тебя к себе домой и любить так, чтобы ты не могла говорить. Ни о чем. Пока ты не забудешь даже имя Гарри.

– А кто это?

Дэниел отпустил ее и поставил на ноги.

– Поедешь со мной? Прямо сейчас?

– Ох, Дэниел, если я так поступлю, Тесса будет… – Кэролайн замолчала, почувствовав, как неубедительно это прозвучало.

Его лицо стало твердым, как гранит:

– Я понимаю. Пожалуй, мне лучше уйти. Мы ведь не хотим, чтобы Тесса столкнулась лицом к лицу с действительностью, правда?

– Нет, Дэниел! Это не…

– Мама! Как все прошло? Где па… – Тесса остановилась так внезапно, будто налетела на стену. Улыбка застыла у нее на лице, когда она увидела мать в объятиях Дэниела Фрателли. – Ясненько. Одного мужчины тебе уже недостаточно, так это прикажешь понимать? Папа специально летел… а ты…

Слезы душили ее. Тесса повернулась и вихрем вылетела из комнаты.

Когда Кэролайн высвободилась из объятий Дэниела, он почувствовал, как все счастье и теплота покидают ее.

– Тебе лучше уйти, – тихо сказала она.

Дэниелу хотелось встряхнуть ее. Рассерженный и испуганный, он не сдержался:

– И долго ты намерена терпеть эти ее выходки, Кэролайн? Почему ты не хочешь собственного счастья? Или Бена? Или даже моего? Какого черта ты позволяешь этой маленькой ведьме коверкать твою жизнь?

Ее глаза превратились в льдинки. Дэниел ощутил, как она отдаляется от него:

– Уже поздно. Тебе лучше уйти. Прямо сейчас.