Тайны российской аристократии

      Причина казни М. Т. Черкасского неизвестна, возможно, он был казнен в связи с опалами на своих родственников Захарьиных-Юрьевых. Другие версии связывают ее с возможным участием Темрюка в походе Девлет-Гирея, или же ложными слухами об этом. Вероятно также, что мнительный царь опасался предательства со стороны князя Михаила.
      Иван Грозный постарался скрыть казнь шурина от своей кавказской родни. В наказе русскому послу С. Клавшову было велено говорить, что «князь Михайло был в полку с царевыми и великими князя воеводами, и в царев приход (т. е. набег Девлет-Гирея) ехал из полку в полк и изгиб безвестно». Позднее, в 1583 г., учреждая поминовение опальных, Грозный прислал в Троице-Сергиев монастырь большой вклад на помин души князя Михаила Темрюковича. Таковы были взлет и падение первого из князей Черкасских.
      В народной памяти князь Михаил Черкасский остался удалым злодеем-опричником. Он является героем песен о «Костюке-Мастрюке», царском шурине, который на пиру:
 
…не пьет, не кушает,
Бела лебедя не рушает.
Он сидит – думу думает…
Взыскивая себе борца по силе:
«Что я семьдесят семь земель изошел.
По себе борца не нашел,
По себе борца, удалова молодца!»
 
      Финал этих песен везде одинаков – появляются два брата-борца, «два Андрея два Андреича», с которыми Кострюк-Мастрюк борется. И если поединок со старшим заканчивается своеобразной ничьей, то младший брат одолевает царского шурина:
 
Уж он третью-то пошибочку пошиб, —
Подымал он повыше себя,
Опущал-то он пониже себя;
Уж он начал его рвать-щипать,
Его рвать щипать, до нага обдирать.
 
      Мотивы этой песни использовал М. Ю. Лермонтов в своей «Песни про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова».
      В 1565 г. в Россию приехал брат Михаила-Салтанкула – Мамстрюк, – имя которого причудливым образом в народной памяти перенеслось на его более знаменитого брата. Мамстрюк прожил в России недолго, он возвратился на Кавказ, но остался союзником русских – участвовал в строительстве русской крепости на Тереке, боролся с турками и крымскими татарами. В 1570 г. он был пленен крымцами и провел в плену восемь лет. В 1588 г. князь Мамстрюк вновь был в Москве вместе с двоюродным братом Куденетом, сыном правителя Кабарды Канбулата, и вновь просил царя «об обороне от недругов». В 1589 г. Мамстрюк и его дядя Канбулат посылали отряды конных на «государеву службу» для участия в походе против шведов.
      Более известен сын Мамстрюка – князь Каншов, в крещении – Дмитрий Мамстрюкович. Он прибыл на Русь около 1591–1592 гг., вероятно, еще совсем молодым человеком, если не ребенком.
      Первые самостоятельные действия князя Д. М. Черкасского известны уже в Смутное время. В 1608 г. он был стольником. Страна полыхала в огне гражданской войны. Престарелый и бесталанный царь Василий Шуйский с трудом удерживал свою власть над Москвой, отбиваясь от атак Лжедмитрия II, засевшего в Тушине. Многие служилые люди не выдерживали искушения поискать лучшей доли при дворе самозванца. Был среди них и князь Дмитрий Мамстрюкович Черкасский. При дворе самозванца, благодаря своему высокому положению, он сразу занял видное место и получил боярский чин. В это время вокруг Лжедмитрия II собираются члены кружка, связанного родственными связями с боярским родом Романовых. Князь Д. М. Черкасский, по бракам своих дядьев, князя М. Т. Черкасского и князя Б. К. Черкасского, принадлежал к этому кружку.
      Изменив царю Василию, Черкасский сохранял верность Лжедмитрию II до самой смерти самозванца в 1610 г., хотя вряд ли верил в в истинность его «царского происхождения». Сражаясь за самозванца, князь нанес под Шацком поражение царскому воеводе – князю В. Ф. Масальскому. После смерти Тушинского вора князь присоединился к освободительному движению и участвовал в Первом ополчении.
      В 1612 г. Черкасский был одним из видных воевод Второго ополчения. Весной этого года он был в Ярославле, в составе ополчения и «Совета всея земли». Князь Д. М. Пожарский отправил Черкасского и князя Ивана Федоровича Троекурова (еще один член романовского кружка и бывший приверженец Лжедмитрия II) с ратными людьми против украинских казаков, стоявших в Антоновом монастыре. Казаки не посмели биться с воеводами, ушли из Антонова монастыря и пошли к литовской границе, а князь Черкасский остановился в Кашине «до указу». Из Кашина Пожарский приказал Черкасскому идти на Углич, где обосновались «воровские казаки». Князь Дмитрий Мамстрюкович, соединившись с другом, воеводой Второго ополчения князем Д. П. Пожарским, прибыл под Углич. Казаки были разбиты, а часть их, еще до сражения, перешли на сторону Второго ополчения. Черкасский и другие воеводы прибыли в Ярославль и приняли «от начальников и от всей земли» «честь великую».
      В конце июля 1612 г. Второе ополчение выступило к Москве. Князь Д. М. Черкасский не заметен в боях за столицу, но он, несомненно, был под Москвой и с началом Избирательного собора стал одним из активных участников предвыборной борьбы. Среди имен кандидатов, возникших на первом этапе работы собора, называлось имя троюродного брата Дмитрия Мамстрюковича – князя Ивана Борисовича Черкасского. Однако наибольшие шансы были у князя Д. Т. Трубецкого. Его поддерживали церковные иерархи и участники Второго ополчения (в том числе и Д. М. Пожарский). Соглашался на его избрание и князь Д. М. Черкасский. Его подпись стоит под жалованной грамотой Трубецкому на двинскую волость Вагу, являвшуюся своеобразной ступенькой к трону. Черкасский русской грамотой не владел, и за него расписался другой воевода – Василий Бутурлин.
      Однако рядовые участники собора не поддержали кандидатуру Трубецкого, и борьба развернулась с новой силой. Возникли новые имена: стольник Михаил Федорович Романов, князь Дмитрий Мамстрюкович Черкасский, князь Иван Иванович Шуйский. Военные заслуги, знатность рода и свойство с царствующим домом были на стороне Черкасского, однако этого оказалось мало. В конечном итоге, одержала верх кандидатура Михаила Федоровича Романова, достоинствами которого были его родство с прежней династией (племянником царя Федора Ивановича) и незапятнанность в изменах и усобицах Смуты. Оба Черкасских, входивших в романовский кружок, могли быть довольны этим выбором. Их подписи стоят на «Утвержденной грамоте» царя Михаила Федоровича Романова.
      Одним из первых своих указов царь Михаил Федорович в июле 1613 г. (через несколько дней после венчания на царство) поручил Д. М. Черкасскому двигаться в Калугу «на очищение» края от «литовских и воровских людей», а оттуда – к Смоленску. Новый царь, оценив военные таланты своего родича, поручил ему важную миссию, исполнение которой не терпело промедления.
      В товарищах с Черкасским были назначены воевода Михаил Матвеевич Бутурлин и дьяк Афанасий Царевский. Воеводы освободили Калугу, Мещовский и Серпейский уезды, затем, двигаясь вслед за отступающим неприятелем, пришли в Вязьму и Дорогобуж и привели эти города к крестному целованию за нового государя. Оттуда Черкасский двинулся к городу Белой и заставил его гарнизон капитулировать (среди тех, кто сдался русским войсками и перешел на царскую службу, был родоначальник Лермонтовых – шотландец Георгий Лермонт, о нем см. в очерке о Лермонтовых). Под Белой Бутурлин был тяжело ранен пушечным ядром («кость из головы вырвали, немногое от тое раны не умер»), и на его место царь прислал князя И. Ф. Троекурова.
      После этого Черкасский осадил Смоленск. Из-под Смоленска он отправил Троекурова к литовскому рубежу: поставить острожки и не пропускать литовцев к городу. Осажденные терпели голод и нужду во всем, и уже готовы были сдаться, но «грехов ради» русское войско на рубеже заволновалось и наперекор воле Черкасского покинуло свои укрепления и пошло под Смоленск. Литовцы проникли к Смоленску и сумели помочь своим соплеменникам. Смоленск остался за Речью Посполитой. В июне 1615 г. Черкасский был отозван в Москву, а на место отправлены другие воеводы.
      Несмотря на то что Смоленск остался за Литвой, царь был доволен службой Черкасского. Князь получил щедрое пожалование – «шуба камка бурская, круги золотые, на соболях, цена сто осьмнадцать рублев и деветь алтын з деньгою, кубок серебрян с покрышкою, а в нем весу три гривненки шесть золотников». Высоко оценивали деятельность Черкасского и современники. В «Сказании о бедах и скорбех и напастех…» говорится следующее: «Послал государь под Смоленск своих государевых воевод, князя Дмитрия Мамстрюкова да князя Ивана Троекурова, и воеводы государевым делом промышляли с радением, и едва города не взяли; но бояре этих воевод переменили и других послали, новые воеводы распоряжались уже не так…»
      Русско-польская война ненадолго затихла, но в 1617 г. вспыхнула с новой силой. Королевич Владислав, опираясь на свои мнимые права на русский трон по договору с Семибоярщиной 17 августа 1610 г., выступил в поход на Москву. В Российском государстве срочно собирали войска. В Ярославль был послан для сбора ратных князь Дмитрий Мамстрюкович. С собранным войском (5000 человек) он был послан к Волоку Ламскому, а оттуда – в Можайск, на помощь к князю Борису Михайловичу Лыкову, осажденному королевичем Владиславом. Первое столкновение с польско-литовским войском было неудачным. Войска королевича отбили московскую рать от Лужецкого монастыря, и русские едва отошли в Можайск, где сели в осаду.
      Вскоре к городу подошел сам королевич. Осада усилилась, на Можайск был обрушен постоянный огонь сильной артиллерии. Ранили пушечным ядром и самого Черкасского, и «едва от той раны ожил» (27 июля 1618). Царь принял решение спасать защитников Можайска, вывести воевод и дворянскую конницу, оставив в городе небольшой гарнизон. Выручать Черкасского и Лыкова поручили знаменитому Пожарскому. Он блестяще справился со своей задачей. Тяжело раненного Черкасского вывезли из города, вслед за ним вывели и войска. Королевич так и не смог занять Можайск и двинулся в Москву. В обороне города князь Черкасский не участвовал, вероятно, он еще не оправился от ранения.
      За «многую службу, и дородство (доблесть. – С. Ш.), и храбрость», проявленные Черкасским при отражении похода королевича Владислава, царь пожаловал князя «государевым жалованьем», т. е., вероятно, денежным пожалованием в размере годового оклада.
      Осада королевичем Москвы была неудачной. Война завершилась, и государство вернулось к мирной жизни. На первое место выдвинулись задачи восстановления разрушенного государственного устройства и экономики. Черкасский в 1619 г. получил боярский чин, руководил приказом Приказных дел, Казанским дворцом и Сибирским приказом – учреждениями, ведавшими управлением обширными территориями Поволжья и Сибири. В 1624 г. он упоминается в церемонии свадьбы царя Михаила Федоровича на княжне Марии Владимировне Долгоруковой, как «дружка» царя. Другим «дружкой» был князь Д. М. Пожарский.
      В Смутное время, пользуясь истощением России, Речь Посполитая и Швеция захватили значительную часть русских коренных территорий. Правительству Михаила Федоровича удалось добиться политической и экономической стабильности в стране, и оно стало думать о возвращении русских земель, захваченных соседями-врагами. Важнейшей задачей стало возвращение Смоленска, который неудачно осаждал в 1613–1615 гг. князь Дмитрий Мамстрюкович.
      Воспользовавшись благоприятными внешнеполитическими обстоятельствами, русское правительство еще в апреле 1631 г. начало готовиться к новой войне с Польшей. Командование войсками на литовской границе было поручено князьям Д. М. Черкасскому и Б. М. Лыкову. Но последний счел себя обиженными «невместным назначением». Лыков бил царю челом, что он не может быть «в товарищах» у Черкасского, поскольку старше его, служил государю уже сорок лет, из которых «лет с тридцать ходит со своим набатом», т. е. является первым воеводой. Говорил Лыков также, что у Черкасского «нрав тяжелый» и будто бы им, «князем Дмитрием, люди владеют» (т. е. Черкасский подвержен влиянию различных злопыхателей). Царь не принял этого челобитья, за бесчестие Черкасского с Лыкова было велено взыскать огромную сумму в тысячу двести рублей (два годовых оклада Черкасского), но обоих князей пришлось отставить.
      Новым главнокомандующим был назначен боярин М. Б. Шеин, прославившийся героической обороной Смоленска от войск короля Сигизмунда III в Смутное время. Шеин выступил к Смоленску и осадил город. Однако боевые действия шли неудачно для русских. Король Владислав IV сумел быстро собрать войско и блокировал армию М. Б. Шеина под Смоленском. Русское войско страдало от недостатка припасов и оружия, началось дезертирство иноземных наемников.
      Царь обнадеживал Шеина, обещая ему в помощь войско во главе с двумя другими знаменитыми воеводами – князьями Д. М. Черкасским и Д. М. Пожарским, но они стояли в Можайске, ожидая, пока соберутся все ратные люди. Воеводы опоздали – 16 февраля 1634 г. Шеин подписал договор о капитуляции, затем, оставив артиллерию со свернутыми знаменами, вышел из-под Смоленска.
      Дальнейшая служба князя Дмитрия Мамстрюковича была мирной – он участвовал в дворцовых церемониях и управлял приказами. В 1635 г. он «ведал Москву» во время отсутствия государя. В 1639– 1640 гг. Черкасский был назначен воеводой в Тулу. Там он производил смотры служилых людей и иноземцев и «прибирал» на ратную службу.
      Черкасский пользовался большим уважением царя и играл видную роль в управлении государством. Расположение царя Михаила Федоровича проявлялось в неизменной поддержке князя Дмитрия Мамстрюковича во время местнических споров. Строгий выговор и огромный штраф ожидал старого и заслуженного боярина Б. М. Лыкова (по жене он приходился дядей царя), когда тот вздумал местничаться с Черкасским. Такой же исход венчал и другие попытки бить челом на Черкасского. Князю Ивану Андреевичу Голицыну было сказано от имени государя, что «боярин князь Дмитрий Мамстрюкович – человек великий и честь их старая, при царе Иване Васильевиче дядя его, князь Михаил Темрюкович, был в великой чести, и бывали с ним многие». За «невместное» челобитье Голицын отправился в тюрьму, ранее за такую же провинность в тюрьме оказались князья Одоевский и Куракин. Знаменитый князь Д. М. Пожарский без возражений соглашался быть «в товарищах» у князя Черкасского.
      Популярен Черкасский был и во «мнении народном». Уже при царе Алексее Михайловиче его имя называлось в числе бояр, которые поднимутся против царских фаворитов и временщиков Бориса Ивановича Морозова и Ильи Даниловича Милославского, и за которыми пойдет народ «побивать и грабить Морозова, Милославского и других». Примечательно, что в дальнейшем народная любовь к Черкасским оставалась неизменной, перейдя на других представителей этого рода – князей Якова Куденетовича и Михаила Алегуковича.
      Черкасский был одним из самых богатых людей своего времени. Его денежный оклад – 600 рублей в год – являлся одним из самых высоких. Его вотчины располагались в семи уездах. В 1638 г. за ним было 838 крестьянских дворов, в 1646 г. – 1542. Самым крупным его владением было село Панино в Нижегородском уезде – 711 дворов, в которых проживали 2413 человек мужского пола. Немногим меньше было село Васильевское в Суздальском уезде – 677 дворов и 1813 человек. В Москве князю принадлежали два двора – на Никитской улице и на Кисловке (район Арбата). По его имени переулок, прилегающий к кисловскому двору князя, стал именоваться Мамстрюковым или Мамстрюковским. Со временем это сложное название трансформировалось в Мерзляковский, и под этим названием переулок существует до сих пор, в искаженном виде сохраняя память о князе Дмитрии Мамстрюковиче.
      Князь Дмитрий Мамстрюкович прожил очень долгую жизнь. Он пережил не только своего знаменитого сподвижника князя Дмитрия Михайловича Пожарского, но и государя Михаила Федоровича, которого еще совсем юношей избирал на престол. В царствование Алексея Михайловича он оставался одиноким свидетелем далеких времен злодейств Бориса Годунова, сотрясений гражданской войны при Василии Шуйском и восстановления государственного порядка при царе Михаиле Федоровиче. Черкасский скончался в 1651 г. и был погребен в московском Новоспасском монастыре, являвшемся родовой усыпальницей бояр Романовых. Он не оставил детей, и поэтому обширные вотчины князя Дмитрия Мамстрюковича перешли к его родственнику – князю Якову Куденетовичу Черкасскому, боярину и видному военачальнику эпохи царя Алексея Михайловича.
      Со смертью князя Дмитрия Мамстрюковича старшая линия рода Черкасских в России пресеклась. Другая ветвь пошла от князя Канбулата (ум. 1589), родного брата Темрюка, ставшего владельцем Кабарды после смерти последнего. В 1578 г. он прибыл с посольством в Москву. Сын Канбулата, Хорошай, остался в Москве, принял крещение с именем Бориса Канбулатовича и вступил на царскую службу.
      Князь Б. К. Черкасский занял одно из высоких мест в воеводской иерархии. В 1583 и 1589 гг. он был воеводой большого полка в Новгороде, в 1585 г. находился на «береговой службе» в Серпухове, также командуя большим полком.
      «Береговая служба» была важнейшим элементом обороны границ Российского государства. Ее зачатки можно проследить в создании укрепленной линии по Оке во время набегов хана Ахмата в 1470-е гг. и особенно в 1480 г. Усиление военной активности Крымского ханства в начале XVI в. побудило московское правительство, ранее полагавшееся на местные военные силы (служилых князей и население Рязанского и Тульского края), посылать для отпора татарам воевод из Москвы. К 1512 г. относится первая роспись полков «на берегу» Оки. Они располагались по Оке – в Кашире, Серпухове, Тарусе, Рязани, на Осетре и на берегу реки Угры. Наказ воеводам на Угре предписывал «людей расставить по берегу, вверх по Угре и вниз по Угре до устья, по всем местам, где пригоже», таким образом, создавалась сплошная линия обороны. Наказ предписывал также возможность активных действий против татар – «смотря по делу», надо было посылать «легких воевод». Предусматривалось и наступление основными силами. В этом случае на берегу должны были оставаться дети боярские, пищальники и «посошные» (крестьяне, реже, посадские, мобилизованные в порядке принудительной повинности для перевозки военного снаряжения, сооружения укреплений, строительства мостов и других вспомогательных действий в походах). В дальнейшем «посылки» воевод «на берег» практиковались ежегодно.
      Таким образом, была выработана схема обороны от набегов крымских татар, основным звеном которой было ежегодное с апреля по ноябрь стояние русских полков по берегу Оки и «украинным городам» – у Серпухова, Тулы, Каширы, Переславля-Рязанского, Путивля и других. Одновременно осуществлялась разведка в степи, и вестовщики, высланные в «поле», обычно успевали сообщить о готовящихся набегах и нашествиях крымских татар. Московское правительство активно использовало и другую информацию о планах крымцев – донесения дипломатов, показания полоняников, вышедших из Крыма, и т. п. – и по этим вестям определяло необходимость усиления обороны.
      Система укреплений и «береговая служба» совершенствовались и укреплялись. В последней четверти XVI в. было начато сооружение Засечной черты – грандиозной линии укреплений уже за Окой, по линии – Дедилов – Тула – Болхов. Она включала в себя земляные сооружения, валы, остроги, «засеки» (лесные завалы), препятствовавшие движению татарской конницы в центр страны, систему «сторожей» и дозорных. В XVII в. засечные черты продвигались на юг, по мере укрепления военной мощи России, темпов русской колонизации «Дикого поля» и Поволжья и ослабления Крымского ханства. Возникли Белгородская, Симбирская, Изюмская, Закамская и другие засечные черты.
      В 1591 г. Черкасский вновь на «береговой службе». Он возглавлял большой полк на Туле, затем участвовал в отражении набега Казы-Гирея от Москвы и преследовании отступающих крымцев. За свою службу против татар князь Борис был награжден «золотым» – золотой монетой, являвшейся эквивалентом медалей в средневековой России.
      В 1592 г. князь Борис Канбулатович получил боярский чин. Д. Флетчер в своем описании России упоминает Черкасского среди других бояр, отмечая, что тот (как и глава Боярской думы князь Ф. И. Мстиславский) не отличается «никакими особенными качествами».
      По своей жене – Марфе Никитичне Романовой – князь Борис вошел в круг московской аристократии. Одна из его дочерей была женой Ф. И. Шереметева, также близкого к Романовым. Однако это родство и погубило Черкасского. Опасаясь Романовых как своих династических соперников, царь Борис Годунов в 1600 г. приказал арестовать их по ложному обвинению в намерении отравить государя. Родственный кружок Романовых – Черкасские, Сицкие, Шестуновы, Репнины, Карповы и другие – подвергся разгрому.
      Князь Борис Канбулатович с семьей был сослан на Белоозеро в тюрьму, где и скончался. Сын Бориса Канбулатовича – стольник князь Иван Борисович – во время следствия подвергся пыткам, а затем был сослан в Малмыж (Вятка). Разгромив сильную боярскую группировку Романовых, царь Борис перестал их бояться. В 1602 г. князь Иван Борисович был переведен в Нижний Новгород. Приставу при князе И. Б. Черкасском В. М. Хлопову наказывалось везти опального «простого, а не сковав», однако за Черкасским и И. Н. Романовым, также переведенным в Нижний из Уфы, «береженье держати великое», беречь «накрепко», «чтоб ко князю Ивану… никто не подходил, и не разговаривал с ними ни о чем, и писма б никакого не поднес…». Следовало также наблюдать, чтобы опальные «лиха над собою никоторого не учинили». В Нижнем Новгороде приставам указывалось «корму» Черкасскому и Романову и их слугам «давати в посные дни по шти (шести. – С. Ш.) блюд рыбы, какова лучится (будет. – С. Ш.), а в мясные дни по три части боранины да по три части говядины, а хлеб велено давати как им мочно быть сытым быть без нужи, а пить велено давать квас житной, а будут просити пива или меду, и вы б им пиво и мед давали, а имали б есте пиво и мед с кабака…». Затем Черкасский и Романов были переведены в Москву.
      При царе Василии Шуйском И. Б. Черкасский занимал должность кравчего – распорядителя во время царских пиров. Весной 1607 г. он был послан царским жалованьем («золотыми») к И. Н. Романову, разбившему на реке Вырке сторонников Болотникова, пытавшихся прорваться на помощь осажденным мятежникам в Калугу. В 1608 г. во время противостояния Тушинскому Вору под Москвой князь И. Б. Черкасский был назначен воеводой сторожевого полка. Вероятно, особыми воинскими талантами князь Иван Борисович не отличался, поэтому его имя более не встречается в разрядах за время правления царя Василия Шуйского.
      После свержения царя Василия Черкасский примыкал к сторонникам поляков, однако, не был столь ярым приверженцем Сигизмунда III и Владислава, как Салтыков. Его польская ориентация была столь же сдержанной, как и у князей Ф. И. Мстиславского и Г. П. Ромодановского (см. очерк о Ромодановских) и родичей Черкасского – И. Н. Романова и Ф. И. Шереметева.
      Как уже говорилось выше, на Избирательном соборе 1613 г. князь И. Б. Черкасский назывался в качестве одного из кандидатов на престол. Избрание царя Михаила Романова означало возвышение и всего романовского кружка. Первым это почувствовал на себе князь Иван Борисович, пожалованный в бояре в день царского венчания 11 июня 1613 г. (по данным других разрядов – на следующий день). «Сказывал» боярство князю боярин Василий Петрович Морозов – тесть Черкасского.
      В 1618 г., когда королевич Владислав подходил к Москве, Черкасский был отправлен в Ярославль собирать ратных людей. В это время польские и литовские отряды из-под Москвы отправились «воевать галицкие места, и костромские, и ярославские, и пошехонские, и белозерские места». Тогда же явились к боярину с повинной «воровские» казаки, разорявшие дворцовую Ярополческую волость, Черкасский сказал им «милостливое слово» и послал казаков вместе с русскими ратными людьми против поляков и литовцев под командованием своего товарища – князя Г. В. Тюфякина. Тюфякин с честью выполнил поручение – он разбил врагов в Белоозерском уезде, хотя, как свидетельствует летописец, «в ту пору поход труден был: голод был самим [людям] и коням, потому что в ту пору была пора зимняя».
      И хотя сам князь Иван Борисович воинской доблести не проявил, его распорядительность получила высокую оценку. За «многую службу» он был пожалован серебряным кубком и атласной шубой на соболях, ценою в двести рублей.
      В правление царя Михаила Федоровича князь Иван Борисович, являвшийся двоюродным братом царя, занимал значительное место. Черкасский не отличался военными дарованиями, зато был видным администратором. В его ведении находились следующие приказы: Сыскной (1619), приказ «Что на сильных людей челом бьют» (1618/19–1619/20), Поместный (1620–1621), Большой Казны (1622– 1642), Стрелецкий (1622–1642), Панский (1622–1623), Аптекарский (1623–1636/37), Иноземный (1624–1642). Согласно сложившейся практике, князь управлял несколькими приказами одновременно. Фактически князь И. Б. Черкасский являлся главой правительства при царе Михаиле Федоровиче. Его влияние особенно усилилось после смерти патриарха Филарета Никитича, бывшего соправителем сына. Черкасский активно участвовал и в международных делах, вел дипломатическую переписку и переговоры, в том числе и тайные.
      Примечательной структурой был приказ «Что на сильных людей челом бьют». Аналогичный орган действовал в годы реформ Избранной рады при Иване IV Грозном, но в дальнейшем практика принятия челобитных на «сильных людей» была забыта. Поставив Черкасского главой подобного приказа, царь обоснованно ожидал от него справедливого и беспристрастного рассмотрения народных жалоб на самоуправство вельмож.
      Назначение Черкасского главой Аптекарского приказа свидетельствует об особом доверии царя к боярину. Ведь глава Аптекарского приказа отвечал за важнейшую составляющую всей государственной жизни – здоровье царя и царской семьи. Как ближайший родич царя, Черкасский привлекался для решения весьма щекотливых дел. Так, в 1623 г. царь и патриарх поручили И. Н. Романову, И. Б. Черкасскому и Ф. И. Шереметеву рассмотреть вопрос о здоровье нареченной царской невесты Марии Хлоповой, отставленной и сосланной в Тобольск за то, что якобы скрыла свою тяжелую болезнь. В ходе расследования бояре выяснили, что Хлопова пала жертвой интриг со стороны Салтыковых, родичей матери царя – царицы-инокини Марфы. Салтыковы были сосланы, но Михаил Федорович так и не женился на Хлоповой. Обиженная за родичей, мать царя воспротивилась этому браку.
      Своим богатством князь И. Б. Черкасский даже превосходил троюродного брата – князя Дмитрия Мамстрюковича. Он слыл первым богачом на Москве. В столице ему принадлежало четыре двора – в Кремле, на Знаменке, Кисловке и Никитской. Еще один двор Черкасского находился за городом, в Пушкарской слободе. В 1638 г. ему принадлежало 2149 крестьянских дворов.
      Князь И. Б. Черкасский скончался в 1642 г., не оставив потомства, и также был похоронен в Новоспасском монастыре.
      На рубеже XVI–XVII вв. действовал еще один представитель рода – князь Василий Карданукович (до крещения Казы-мурза) – троюродный брат И. Б. Черкасского. Он был сыном князя Карданука Дударукова. Неизвестно, когда князь Василий Карданукович выехал на Русь, но в 1582 г. он упоминается в разрядах как воевода полка правой руки в Новгороде, в походе на шведов. В 1586 и 1588 гг. князь возглавлял передовой полк в походе на «украйны», в 1589 г. нес «береговую службу» в Кашире и Одоеве. Во время набега Казы-Гирея в 1591 г. был первым воеводой передового полка на Туле, а при обороне Москвы возглавлял полк левой руки. В дальнейшем князь В. К. Черкасский неоднократно нес службу на южных рубежах.
      Царь Борис Годунов возвел князя Василия Кардануковича в бояре на следующий день после своей коронации. В отличие от своей родни, князь Василий ориентировался на Годунова, а не на Романовых. В апреле 1599 г. он местничался с князем Борисом Камбулатовичем и не без поддержки царя, одержал над тем верх. При Годунове он часто нес службу в столице, участвовал в дворцовых церемониях и приемах послов. Князь В. К. Черкасский был женат на сестре главы Боярской думы – княжне Анастасии Ивановне Мстиславской. Родство с влиятельным, но лояльным правителю и царю Борису Мстиславским было безопасным для карьеры Черкасского при Годунове. В 1604 г. князь Василий Карданукович был послан на воеводство в Смоленск. Стратегически важное положение этого города в момент начала самозванческой интриги в Литве подтверждает высокую степень доверия Бориса Годунова к князю В. К. Черкасскому.
      В то же время близость к Годунову не повредила князю В. К. Черкасскому при Лжедмитрии I. В составленном при самозванце проекте Государственной Рады он включен в число советников. Правда, Лжедмитрий не пожелал оставить князя В. К. Черкасского в столице и отправил его в 1606 г. в Тулу «разбирать» служилых людей, а затем на воеводство в Рязань. Вероятно, там князь и был взят в плен в 1607 г. сторонниками нового самозванца – Лжепетра, выдававшего себя за никогда не существовавшего в действительности сына царя Федора Ивановича, царевича Петра, – и приведен в его резиденцию Путивль.
      Лжепетр – истинное имя Илья Горчаков (Коровин) – был незаконнорожденным сыном муромского посадского человека. С юных лет он странствовал, был слугой торгового человека, холопом, стрельцом и, наконец, попал к терским казакам. Зимой 1605–1606 гг. казаки, жалуясь на задержку жалованья и голодную «нужу», винили во всем бояр. Среди казаков возник план провозгласить одного из своих молодых товарищей «царевичем Петром», сыном Федора Ивановича, и идти к Москве, искать милости государя. Выбор казаков пал на Илейку, или Муромца, потому, что он был в Москве и знаком со столичными обычаями. Илейка довольно быстро освоился со своей ролью и принялся с увлечением играть «в царевича». В январе 1607 г. Лжепетр с казаками появился в Туле, стремясь оказать помощь Болотникову, осажденному царскими войсками в Калуге. В мае Болотникову удалось прорваться в Тулу и соединиться с Лжепетром и другими своими сторонниками, но длительную осаду царя Василия Шуйского мятежники выдержать не смогли – они капитулировали, когда царь обещал сохранить им жизнь. Шуйский не сдержал своего слова – Лжепетр был повешен под Москвой, а Болотников утоплен в Каргополе. Лжепетр обладал весьма характерной простонародной внешностью.