***

 
      В палисаднике сидели Максим и его друзья и мрачным шёпотом обсуждали последнюю информацию: "Сейчас… слишком поздно, но… Вроде что-то сдвинулось… Эту кошмарную "Цедефошрию" собираются демонтировать, хотят восстановить Парк… когда появятся деньги… Неизвестно, когда это будет. Ведь фанфаразматики хорошо на всём этом руки погрели! Арпадофель, Мезимотес, тот же Пительман чего стоит!" – "Ещё до Турнира Шугге Тармитсен… ну, этот… который Куку Бакбукини!.. сбежал вместе с Аль-Тарейфой. Испугались расследования чудовищного взбрыньк-эффекта: жуткие разрушения, колоссальный ущерб! Когда оценили, за голову схватились!
      Теперь оба создателя силонокулла объявлены здесь персонами нон-грата. Ад-Малек… ну, который Аль-Тарейфа… первый сбежал… И те его родственнички, которые…" – "А Тумбель и Офелия?" – "А эти… вроде как пока "чисты"! Тумбель хочет всё на Бенци свалить, сволочь!.. Читали же статейку Офелии! Суд собираются устроить!
      Бенци должен быть заинтересован именно в открытом суде!" – "Мерзавцы! А что, если мы подадим на них за клевету на нашего убитого друга? Ведь Хели может подтвердить… медицинское заключение… – с надеждой спросил Зеэв: – Такое о зверски убитом написать! И о Бенци тоже! Всю семью оклеветала!" – "Попробовать можно, но… пока суд у них в руках, нет уверенности, что получится что-нибудь путное".
 

***

 
      Рути так никогда и не узнала, как умер её муж, долго не знала она также, где её сыновья, и что с ними. Это братья и сестра обещали ей узнать.
      Вернувшись спустя пару дней в дом сестры, Рути застала дочь сидящей на полу в надорванной кофточке. Искоса взглянув на дочь, она проворчала: "Ты что это?
      Неужели по отцу шива сидишь? Мы же его ещё не похоронили! Тебе разве не сказали, что Пительман не отдаёт нам его тело? А кто виноват в его смерти, ты тоже не знаешь? – Девушка молчала, потрясённо глядя на мать. – Да-да! Отец твоих друзей!
      Об этом вся Эрания говорит! А ты в их доме дневала и ночевала! Что же ты к ним не пойдёшь!.." Ширли молча смотрела на мать и вдруг разразилась истерическими рыданиями, бессвязно выкрикивая: "Враньё!.. Гнусная ложь!.. Ты Офелии и Тумбелю веришь!..
      Мои братья убили Ноама!.. Вот она, правда!.. А Бенци не убивал папу, не убивал!
      Его убили фанфаразматики Тумбеля, может, сам Тумбель! И Ноама они убили!.. Они – преступники!.. Вся их банда!.. Не смей на Доронов!.. Я не хочу слушать!.." Рути застыла на месте, не зная, как реагировать на взрыв горя и ярости дочери.
      Появилась Мория, подошла к Рути, увела её в другую комнату, приговаривая: "Оставь девочку в покое… Ей ещё тяжелее, чем нам, как ты не понимаешь! На неё сразу столько утрат свалилось… А ещё она пережила такое потрясение… столько часов в забытье… Пошли, сестричка, пошли…" Постепенно, шаг за шагом, Рути узнавала и о своей трагедии, и о трагедии подруги детства Нехамы. О роли в трагедии семьи Дорон, которую сыграли её сыновья, она, если бы хотела, могла понять из бессвязных, истерических выкриков дочери; братья долго не решались рассказать ей о том, что узнали из Интернет-радио. Как ни спрашивала она у Мории – о чём это ей кричала Ширли про вину мальчиков в смерти Ноама? – та отмалчивалась и переводила разговор на другую тему. Тем более про Гая ничего не смогли узнать: он исчез бесследно и в неизвестном направлении…
      Долго никто не знал, где он…
      Визиты ожидаемые и неожиданные Вызванные Арье и Морией, из Австралии прибыли родные Моти Блоха – родители, брат Эрез и сестра Яэль. Они не захотели стеснять семью Бен-Шило, где в эти дни собрались все Магидовичи, и поселились в шалемской гостинице, проводя целые дни с осиротевшими Рути и Ширли и возвращаясь в гостиницу только на ночь. Яэль с Ширли почти не разлучалась: она пыталась уговорить девушку перебраться в Австралию: "Ты же хочешь изучить в совершенстве компьютерную графику и анимации!
      У нас великолепный колледж!" – "Нет, Яэли… Тут родные могилы… Мой Ноам тут похоронен… – глаза девушки снова наполнились слезами. – А папу нам не дают похоронить. Пока этот подонок – рош-ирия Эрании…" – "Daddy попытается что-то сделать! Это мерзость, аморально, противозаконно!!!.. – Ширли не припомнит свою любимую тётку в такой ярости – лицо Яэль покрылось красными пятнами, голос дрожал: – Что они ещё хотят обследовать! Зачем так долго держать мёртвое тело – и так ясно, что у Моти был инфаркт!.. И повод для приступа был более чем серьёзный… Какая ещё подушка! – из глаз Яэль брызнули слёзы. – И всё же… как ты думаешь, тот мужчина… – я понимаю, что они твои друзья, но… – он действительно… э-э-э… мог его убить?" – "Ты что! Я хорошо знаю всю их семью: они мои лучшие друзья… – Ширли помолчала, потом, отвернувшись, зло буркнула: – Вот мои братья да, виноваты в смерти Ноама! Они его давно ненавидели… Но Бенци?!
      Яэли! Если бы ты хоть раз увидела Бенци, ты бы поняла, какой это мягкий и добродушный человек, он не способен даже просто ударить, не то что!.. Тумбель, сволочь, его ненавидел, а теперь хочет его сделать козлом отпущения, чтобы покрыть своё преступление!.. Он на всё способен!"
 

***

 
      Неожиданно возникли серьёзные проблемы у Эреза, который был увезён в Австралию подростком, а потом ни разу не приезжал, чтобы пройти в Арцене военную службу. И вот сейчас его, приехавшего на похороны родного брата, хотели засадить в тюрьму за дезертирство. Михаэлю Блоху пришлось основательно побегать по инстанциям, чтобы решить возникшую проблему. Так он познакомился с чиновниками эранийского ЧеФаКа и с самим адоном Мезимотесом. До рош-ирия Эрании адона Пительмана его не допустили. Зато благообразный, с доброй улыбкой, Миней Мезимотес, принявший отца покойного Блоха по высшему разряду, произвёл на старого бизнесмена самое благоприятное впечатление. А когда он со слезами в голосе выразил ему свои соболезнования по поводу безвременной кончины старшего сына, Михаэль Блох и вовсе растаял.
      Проникновенным и чуть срывающимся голосом Миней говорил старому бизнесмену: "Я вам твёрдо обещаю приложить все усилия для решения проблем, вставших перед вашей семьёй. Но и вы могли бы что-то сделать, так сказать, пойти нам навстречу!" – "Что, например?" – озадаченно вопросил Михаэль. – "Ну, например… У рош-ирия Эрании адона Пительмана есть ряд просьб к вдове покойного. Вот если бы вам удалось уговорить её ответить согласием хотя бы на одну его просьбу…" – "А что это за просьба? Может, мы бы могли её выполнить?" – "Честно говоря, я и сам не знаю, с какой просьбой Тимми обращался к геверет Блох. Мне трудно даже представить, какая просьба может быть у адона Пительмана к несчастной вдове. Он только сказал, что эту его просьбу в силах выполнить только она, и только таким образом можно будет сдвинуть с места тяжёлые проблемы, как с выдачей семье тела покойного, так и с проблемами вашего младшего сына". – "Я постараюсь выяснить, в чём дело. Надо думать, Рути в курсе просьбы адона Пительмана?" – "О, конечно!" Как только старый Михаэль заикнулся на эту тему, Рути взорвалась: "Ни за что! Вы, дорогой свёкор, хотя бы знаете, о чём речь?" – "Нет!.. Этот симпатичный и уважаемый мистер уверял меня, что он сам не знает, но уверен, что это сущая безделица, и что он не может понять твоего упорства…" – "Да? Так вот! Этот жирный слизняк давно уже домогался, чтобы я оставила семью, взяла сыновей и перешла жить к нему!" – "Да не может быть! А мальчики?" – "О, он совершенно завладел их душами! Он приходил к нам в дом, когда они были маленькими, подружился с ними, много ими занимался, приобщил ко всей этой гадости, от которой столько людей пострадало! У Мотеле не было ни сил, ни характера выставить его из нашего дома: ведь этот тип пользовался большим влиянием на фирме… Конечно, Мотеле верил мне безгранично, а этого типа очень боялся. А как этот слизняк ненавидел нашу девочку!.." – и Рути снова разрыдалась, скосив глаза на сидящую в уголке дочь, делающую вид, что ей нет дела до того, о чём мама говорит с дедушкой Мики. – "А подать на него в суд? Может, именно он и виновен?.." – неожиданно сверкнул старик глазами.
      "Какой суд, мистер Блох! – встрял в разговор Арье, покраснев от ярости так, что исчезли веснушки на его лице. – Ваши внуки, они же мои племянники пришли меня арестовывать. Младших детей они забрали в интернат, только потому, что Тили, жены моей, не было в это время дома, она сидела этажом ниже с нашим больным папой… Хорошо, что меня друзья вытащили из тюрьмы… и детей!.. И никто – слышите? – никто! – не понёс за этот произвол наказания! А вы говорите – в суд подать! Пока этот мерзавец сидит на этом месте… А как умер предыдущий рош-ирия Эрании!.. Вы просто не знаете, представить себе не можете, что у нас творится несколько последних лет! А что мы тут пережили в последние месяцы! Целый посёлок, считайте, разрушили, превратили в безжизненный, до дикости перепутанный гигантский муравейник!.. Ораковение у них, видите ли!.. И это всё ещё не закончилось! Мирмеи постоянно нас мучают силонокулл-пассажами, а власти ничего с этим не делают… А-а-а…" – махнув рукой, Арье отвернулся и уставился в пыльное окно. Старый Мики с некоторым испугом и недоумением смотрел на Арье, переводя взгляд на остальных, которые мрачно кивали.
      "Кстати, а где мальчики? Почему мы их до сих пор не видели? Неужели они всё время в армии? Ведь на побывку их должны отпускать? Тем более по случаю смерти отца…" – и старый бизнесмен тяжело, судорожно вздохнул. Рути подняла голову и истерически разрыдалась: "Не знаю я, где наши мальчики! Давно уже ни слуху, ни духу! Как в тот вечер пришли навестить Мотеле, когда его выкрали, так и исчезли…
      Говорят, Галь уехал в Европу… или куда ещё… А Гай… никто не знает, куда он делся вообще… Арье прав: у нас такие вещи творятся, что вообще ничего понять нельзя…"
 

***

 
      Старая, худенькая, маленькая Дина неожиданно горько расплакалась. Ширли изумлённо воззрилась на неё, но промолчала. Дина начала медленно, запинаясь, рассказывать: "Я никогда не знала своих родителей… Только девочкой удивлялась, почему у меня, такой смуглой и чернявой, – вот и Ширли такая же, да и мои мальчики тоже… – и она всхлипнула и промокнула глаза, – родители светлокожие, голубоглазые блондины. Я была очень худенькая и маленькая, а папа и мама – высокие, упитанные… Чего только не придумывали, каких только бабушкиных сказок мне не рассказывали! Что худенькая и маленькая, так это же ясно! – мол, кушаю плохо! Только когда выросла, узнала, что многих из нас, маленьких йеменитов, зачастую младенцев, обманом у родителей забирали… им говорили, что мы умерли…
      Когда скрывать, что родители мне не родные, больше не имело смысла, мне сказали, что у меня родители погибли в автокатастрофе, а меня взяли к себе хорошие люди и вырастили, как дочку. Они действительно хорошие люди и меня любили… Но… Так и жизнь прошла, и я так и не узнала, где мои папа с мамой, что с ними было…
      Живы они, или нет… Если нет, где их могилы… А теперь… моего дорогого Мотеле не дают похоронить…" – "Ладно, Дина, не надо об этом… – с деланной строгостью, глядя куда-то в сторону, прервал её муж сорванным голосом, и она отвернулась, продолжая молча всхлипывать и давиться слезами. А Михаэль, смягчившись, погладил её руку и смущённо добавил: – Если бы не эти чудесные люди оказались твоими приёмными родителями, может, мы бы с тобой никогда и не встретились…"
 

***

 
      Прибыв из Штатов, Джозеф Мегед остановился в фешенебельной шалемской гостинице.
      Когда к дому семейства Бен-Шило подъехало такси, вся улица с изумлением уставилась на выбирающегося из него невысокого светло-рыжего мужчину средних лет без кипы, который, важно выпятив губу, расплачивался с таксистом. Перекинув небрежным жестом через руку лёгкий плащ, он неспешно направился к входной двери по выложенной камнем дорожке.
      Когда он появился в дверях и окинул взором сидящих в салоне, на него уставились сразу несколько пар удивлённых глаз: "Простите, вы к кому?" – "Семья Магидович здесь живёт… или хотя бы сейчас находится?" – с лёгким акцентом спросил вошедший. Все, как по команде, повернулись к входной двери, где стоял улыбающийся широкой улыбкой полный, хорошо одетый мужчина, лицо которого выдавало его близкое родство с Магидовичами… если бы не важно-покровительственное выражение, никому из них не свойственное. Глаза его перебегали с одного лица на другое, на какой-то момент остановились на оливково-смуглой, черноволосой Ширли, совсем не похожей на светлокожих и рыжевато-блондинистых, сероглазых или голубоглазых Магидовичей. Он словно бы мимоходом спрашивал: "А эта йеменитка что тут, в доме Магидовичей, делает?" Хана несколько секунд вглядывалась в лицо вошедшего, вдруг взвизгнула и бросилась к нему с рыданиями: "Йоселе! Сынок! Ты приехал! Ты нашёл нас!" – и зарылась в его груди, обхватив короткими ручками его пухлую фигуру. Йосеф одной рукой придерживал рыдающую мать, что-то успокаивающее приговаривал, но в сторону кинул удивлённо-насмешливый взгляд.
      "Я тебе писала, сынок… – бормотала сквозь слёзы старушка. – Мне так непросто было тебя разыскать… а тут ещё папа тяжело болел, и у Рути, сестрёнки твоей, беда случилась… А-а-а… сынок, тебе же надо познакомиться с семьёй, с братишками и сестрёнками, с племянниками… А почему ты не привёз свою семью? Мы даже не знаем, как у тебя жизнь сложилась…" – "Всё расскажу, мамаша, всё… У меня всё О-кей! Но первым долгом я хочу назвать вам имя, которым меня зовут уже многие годы – Джозеф, или коротко – Джо! В Америке вообще любят короткие слова и имена. Поэтому я счёл нужным и фамилию сократить. Итак, прошу любить и жаловать – мистер Джозеф Мегед!" – гордо ухмыльнулся старший сын и брат.
      Хана озадаченно взглянула на старшего сына, потом с беспомощным выражением лица обернулась к детям, жестом пригласив их подойти и поздороваться со старшим братом, которого они совершенно не знали. Арье и Амихай подошли, угрюмо по очереди подали ему руку, которую американский братец со снисходительной, уверенной и широкой улыбкой крепко пожал. Мория, хозяйка дома, удалилась на кухню, чтобы приготовить и подать что-нибудь на стол по случаю прибытия неожиданного гостя, поманив за собой Рути и Тили, к ним присоединилась Лиора.
      Младшие дети убежали на улицу.
      Арье и Амихай сидели в уголке салона, тихо переговариваясь между собой, то и дело поглядывая на новоявленного братца и стараясь скрыть недоумение. Цвика и Нахуми после необходимых приветствий удалились в лоджию. Сидя там и как бы занимаясь какими-то своими важными делами, они обратили внимание, что американский дядя не носит кипу, но не это их удивило, а то, что он не Магидович, а Мегед: "Зачем ему это надо было?" Они даже не обратили внимания, что американский дядюшка не соизволил познакомиться с племянниками, хотя бы взглядом выразить благожелательный и родственный интерес. Подростки поняли, что дядюшка слишком интересуется собственной персоной, чтобы опускаться до такой мелочи, как племянники в кипах и с пейсами. Бабушка тоже выглядела ошеломлённой.
 

***

 
      За столом старая Хана спросила: "А что же ты не приехал раньше? Успел бы папу застать, попрощался бы с ним… Или хотя бы на похороны…" – всхлипнув, добавила она. – "Ну, понимаете, мамаша… Э-э-э… Я же бизнесмен! Дела не отпускали! Вот только сейчас на недельку, максимум на 10 дней, смог вырваться в отпуск. И то… это скорее деловая поездка…" Младшие братья переглянулись.
      "А что у тебя за бизнес?" – спросил Арье. "Это фирма… э-э-э… в бытность, так сказать, мистера Неэмана, центральный офис. Его отъезд сюда в Арцену очень мне поспособствовал: за эти несколько лет я от управляющего дорос до зам. ген. директора лос-анджелесского офиса! Правда, этот пост я получил совсем недавно…" И он принялся многословно расписывать свой бизнес в Калифорнии, не обращая внимания на недоумение, с которым его слушали сёстры и братья – ведь он едва соизволил со всеми с ними познакомиться.
      Ширли сидела в своём уголке на низеньком пуфике, рядом с нею пристроилась Лиора.
      Лиора не сводила глаз с хмурого лица отца и почти не смотрела на американского гостя, он её не интересовал, как, впрочем, и она его. Девочки попросили Морию подать им туда по чашке чуть сладкого чёрного кофе и тарелку с выпечкой. Ширли исподлобья наблюдала за исполненной карикатурной важности мимикой дядюшки, дивясь его бьющему через край наигранному самодовольству. В эти дни она много общалась со своими австралийскими родными, и в них ничего подобного не ощущалось.
      А ведь дедушка Майк бизнесмен и крупнее, и круче, да и Эрез – успешный преемник своего отца! Она начала прислушиваться к словам гостя, только когда американский дядюшка неожиданно заявил: "Наш филиал недавно навёл солидные мосты с Арценой – и небезуспешно! К нам отсюда приезжали очень уважаемые и деловые люди. Вот – ваш видный адвокат Дани Кастахич! Привёз договор за подписью вашего крупного специалиста и бизнесмена Тима Пительмана…" – "Что? – закричала не своим голосом Рути. – Ты, мой брат Йоси…" – "Прошу прощения, я же просил называть меня Джо!.." – прервал её гость, поморщившись и сверкнув глазами. Рути, не обратив внимания, выкрикнула: "Ты… имеешь дело с этим мерзавцем и его прилипалкой, мошенником с дипломом юриста?" – "Да! А что? Очень солидные люди, их очень уважают у нас в Калифорнии! Благодаря моему деятельному участию в создании этих связей я и смог получить свой нынешний пост. Наше сотрудничество с самого начала оказалось очень плодотворным! Я даже смею полагать, что теперь мистер Неэман, особенно после всех его скандальных провалов здесь в Арцене… В чём-то, конечно, его детки виноваты: спутались с антистримерами… – презрительно скривив губы, скороговоркой процедил Джозеф, – Короче, Неэману придётся уйти на покой. Репутация у него сильно подмочена – после того, что его детки оказались одними из активных антистримеров, экстремистов! Весь мир знает, что они тут натворили! В Калифорнии все говорят, что его сыночек намерен жениться на дочери преступника, внучке сапожника! Ничего себе брак для сына видного бизнесмена! Зато теперь у меня появился реальный шанс занять место мистера Неэмана. Мистер Дани мне сказал, как он рад, что при подписании договора о производстве в Арцене руллокатов… впрочем, им давно уже дали нормальное современное название "флайерплейты"! Короче, он рад, что имеет дело с таким верным и обязательным, а главное – приятным человеком, как я! Когда они начали это дело в Арцене сами, что-то у них не клеилось, я уж не стал спрашивать. А у нас вся технология отработана, всё, что надо, из первых рук – и всё полностью защищено патентами! Неэман в своё время постарался… надо отдать должное…" Ширли уже не сводила с дяди ошеломлённого, яростного взгляда, пытаясь поймать момент, чтобы ответить по полной программе на его нападки на мистера Неэмана, который, как можно было догадаться, в своё время немало сделал для этого парня из Арцены. "Да вы понимаете, что он несёт?.." – беспомощно оглянулась она на Арье и Амихая и, наконец, не выдержала: "Ну, если сами Кастахич и Пительман считают вас, дя-дюш-ка, приятным и верным человеком, то нам с вами всё ясно! И как мы не поняли с самого начала, с первых ваших слов, когда вы сказали, что попрощаться с папой не могли приехать, потому что для вас бизнес превыше всего?!" – "Ширли, дочка, ну, зачем ты так! Он же твой дядя, уважаемый бизнесмен!" – недовольно повысила Рути голос на дочь. "Девочка, не надо так… – забормотала потрясённая Хана, по лицу которой, не переставая, текли слёзы. – Он же мой старший сынок, столько лет не виделись… Наконец-то, приехал… Жаль, что жену и деток не привёз с нами познакомить…" – "А я… разведён… Собираюсь снова жениться… Но это… ладно, моё дело…" – пробормотал в сторону Джозеф. – "Что?
      Второй раз? Или это, кажется, уже третий брак? На ком же, если не секрет?" – спросил Арье, но Джозеф не ответил. Амихай отвернулся.
      Джо уставился на Ширли и спросил: "А это кто? Называет меня "дядюшкой"…
      Неужели это дочь моей старшей сестры? У моей сестры дочь – йеменитка?" – "Почему, она не йеменитка… – залепетала Рути. – Мой муж… покойный муж… Моти Блох…
      Его прадед из Западной Украины…" – "Ладно… Пусть так… Но ведёт себя она диковато…" – "А вы моих друзей оскорбляете! Невеста Ирмиягу Неэмана – моя лучшая подруга! И Ирми, и Хели я хорошо знаю! Их все тут любят и уважают!
      Скажите, мальчики, этому надутому индюку! – обернулась она к Цвике и Нахуми. – Я не позволю оскорблять моих друзей! За одно спасибо – что похвастал, как они вместе с нашими подонками обобрали истинных создателей руллокатов… Так сказать – полезная информация!" – "Ширли! – прикрикнула Рути, – Замолчи, пожалуйста! Не порти нам встречу с братом!" – "Да он сам всё испортил, сестричка… – вздохнул Арье. – Неспроста для мерзавцев и прохиндеев типа Кастахича с Пительманом он приятный и хороший человек, как и они для него. Нашли же друг друга! А ведь этот приятный человек Пительман погубил твоих сыновей и убил твоего мужа!" – "Не говори так, не говори мне об этом! И так болит… рана на всю жизнь…" – разрыдалась Рути.
      Вошёл муж Мории рав Эльяшив. Джозеф пристально оглядел лицо альбиноса, заглянул в его красноватые глаза, перевёл взгляд на его глубокую чёрную кипу, потом на густые пейсы и свисающие цицит. Тут же вопросительно перевёл глаза на мать.
      Мория тихо проговорила: "Это мой муж, рав Эльяшив Бен-Шило… Познакомьтесь: брат из Америки Йосеф… то есть Джозеф…" – она любовно глянула на мужа, который со смущённым недоумением поглядывал на странно уставившегося на него гостя, и плавным жестом указала на старшего брата. – "М-да-а… – протянул американский гость. – Мои сёстры, я вижу, большие оригиналки: одна вышла замуж за чёрного, а другая – за белого… Хотя… он в известном смысле… э-э-э… тоже "чёрный"…" – "Сынок… – залепетала старая Хана, всхлипнув, – ну, зачем ты так?" – "Мамаша, я, конечно, давно знал, что такое наша семья, знал, почему я не хотел, не мог тут оставаться… Я тут просто задыхался! Но надеялся, что за это время хотя бы молодёжь, мои братья и сёстры, немножко цивилизуются… Э-эх!" – и он махнул рукой, окинув взглядом присутствующих в салоне, задержав взор на головах племянников и на длинных юбках Ширли и Лиоры. Всем своим видом он выражал разочарование.
      "Ну, почему, мистер Джо! Наша Рути вышла замуж за светского человека, обладателя второй академической степени по компьютерам Моти Блоха! Если бы вы, ваше превосходительство, познакомились с её сынками – их внешние и внутренние данные вас бы вполне устроили! – едко заговорил Арье, тогда как Амихай молчал, глядя в пол и презрительно кривя губы. – Вот это люди вашего круга! Дубоны! Небось, ваш друг мистер Кастахич вам рассказал, кто такие дубоны, какие подвиги они совершили? А ведь ваши старшие племяннички были в их кругу… На их счету много подвигов… в том числе, и мой арест…" Но тут Рути истерически взвизгнула: "Арье, я тебя прошу! Мало я пережила? Зачем ты бередишь мои раны? Сначала моя дочь, а теперь ты, мой брат… Я не хочу слышать об этом!" – и она разрыдалась. Арье с Амихаем сразу виновато потупились, забормотав: "Прости, сестра… Тебя мы ни в чём не виним, ты сама пострадавшая…" Рути рыдала, а Мория обняла её и принялась успокаивать, обернувшись к братьям и погрозив им кулаком. Эльяшив поспешил покинуть салон.
 

***

 
      После неловкого молчания Джо, как ни в чём не бывало, вернулся к разговору. Он снова принялся едко высмеивать основателя и главу его фирмы мистера Неэмана: "Да что он забыл в крохотной, провинциальной Арцене! Ведь вот приехал, основал филиальчик в глухой, неведомой, дикой деревушке Неве-Меирии, да ещё на землях, которые Арцене не принадлежат – и потерпел фиаско!" Арье не выдержал и прервал, глаза его метали иронические молнии: "А где мы сейчас находимся? Ты не потрудился поинтересоваться, братик, куда такси тебя довезло?" Амихай подхватил:
      "Тебе было бы нелишне наведаться в этот самый филиал, посмотреть на это, как ты называешь, "фиаско"! Посмотреть, какие там та-фоны выпускают!" – "Какую оригинальную систему Интернет-радио и ТВ массового применения там разработали! – снова подхватил Арье: – на основе принципа непересекающихся плоскостей! Знаешь, что это такое? И вообще!.. Продукция нашего филиала пользуется спросом по всему миру! Там работают классные специалисты! Его сын – один из них!" Джозеф на минуту растерялся, потом вдруг спросил: "А фирма получила разрешение на разработку этой самой системы Интернет-радио, прошла утверждение в Управлении по новым технологиям… или как-это-у-вас-называется? Или эти работы производились, так сказать, "контрабандой"? Я бизнесмен, а не специалист по, так сказать, экзотической тематике, но… У вас всё-таки страна… э-э-э… непростая… проблематичная… воюющая… Тут, по определению, информация, как и самые новые разработки должны находиться в одних крепких контролирующих руках!
      Это вам не Америка, не свободный Запад! Не может быть такого, чтобы кто попало мог вещать обо всём в любых направлениях, чтобы это было доступно кому попало!" – "Да ты о чём! Где ты этой пошлости нахватался?" – взорвался Амихай. Джозеф отмахнулся и с деланно озабоченным видом спросил: "К тому же… Кто может поручиться, что в этой вашей… как-её… непересекающейся системе… отсутствуют вредные излучения, наконец, помехи, влияющие на безопасность полётов?" – "Специалисты фирмы специально разработали помехозащищённую в обоих направлениях систему непересекающихся плоскостей – это её главная особенность!
      Изобретатель системы – талантливейший человек! Над ним, кстати, твои новые друзья и компаньоны поиздевались всласть, когда хотели заставить работать на себя! Вот с кем ты дружбу водишь!" – закипая от ярости, выкрикнул Арье, а Амихай подбавил жару: "Конечно! Это твои друзья фанфаразматики (так мы их теперь зовём!) распускали слухи, что наши устройства создают помехи, представляющие опасность для аэродромов, для взлетающих и приземляющихся самолётов! А фирма, между прочим, далеко от аэропорта… Наверно, это они и тебе рассказывали… А когда, сейчас уже, проверили, оказалось, что эти помехи излучают силонофоны, которые их "мирмейские друзья" специально задействовали в окрестностях Аувен-Мирмия. Но "умельцев" Аль-Тарейфы никто же не станет привлекать к ответственности, легче нас, фиолетовых, обвинить!
      Даже сейчас, после всего, когда столько всплыло на поверхность!.." Джо с удивлением глянул на братьев, пожал плечами и ядовито заметил: "Да, братишка, твой последний рассказ убедил меня, что на этом арценском филиале фирмы властям есть чем заняться – узнали бы много нового и интересного! Но ладно…
      Я же про мистера Неэмана! Вы не задавались вопросом, зачем он и его ненормальные дети, которые были прекрасно устроены у себя в стране, решили связать свои судьбы с этой дикой и не очень любимой в мире Арценой – особенно после того, что здесь произошло?.. Уж если после того, как всему миру надоела новая музыкальная мода, вы по какой-то местной причине не захотели от неё отказываться, то почему от участия в развитии этого течения вы отстранили мирмеев, да ещё и одного из создателей этого течения? Почему Ад-Малек был вынужден покинуть Арцену? Кто посмел выдающегося артиста и общественного деятеля сделать тут персоной нон-грата?
      Вот и потерпели на этом фиаско! Вы думаете, мир вам простит такую дискриминацию и преследование по национальным мотивам? Или по вашему Интернет-радио об этом беззаконии не сообщали? Что, у каждой противоборствующей стороны свои идеологические фильтры? Ну, да, Б-г с вами! Вам, мои дорогие, я по-хорошему, зная ситуацию в мире, советую поскорее отсюда перебираться… ну, скажем, в Эранию – для начала… Меирию-то свою вы разрушили…" – "Что-о?! – нестройным хором вскричали Арье с Амихаем и их старшие сыновья. – Ты судишь издалека на основании сплетен и клеветы, а мы всё это тут на своей шкуре пережили! И не мы, а наши офанфаревшие власти разрушили Меирию, чтобы нас оттуда выселить! Так сказать, ораковение! Знаешь, что это такое?" Арье приблизил покрасневшее лицо к брату и возбуждённо, зло заговорил: "У нас с братом тоже был бизнес, конечно, не такой крупный, как у тебя: мы же не меняли ни имён, ни фамилии, ни места проживания! Но жить можно! Ремонт и эстетика интерьера квартир… Нам не только разрушили дело, но и никаких компенсаций не выплатили… И не только нам!.. Мы с братом – одни из тех немногих, кому по крохам, по капелькам удалось что-то восстановить… уже здесь, в Неве-Меирии.
      Хотя и теперь мы не знаем, как это у нас тут пойдёт – строительство-то почти заглохло…" Цвика и Нахуми буравили глазами дядюшку, самодовольство которого основательно полиняло после последних слов брата. Видно было, что он растерялся, но быстро взял себя в руки и проговорил: "Ладно… Тебе хочется так думать – думай!.." На этом закончился первый и последний визит к ближайшим родственникам старшего сына Гедальи и Ханы Магидович. Он встал, отодвинул недопитую чашку чая и процедил: "Ладно, познакомились – на всю жизнь хватит!.. Я и не знал, что мои арценские родственнички… как это у вас называют? – антистримеры! Особенно некоторые племяннички! Ладно, раз я уж тут, то помогу с выдачей тела твоего шлимазла-мужа, сестра, и вы сможете его похоронить. Придётся, наверно, раскошелиться, но я не жадный! В кои-то веки сделаю что-то для сестры… для мамаши… Ведь его папаша-бизнесмен, как я смекаю, не догадался заплатить… денег, наверно, пожалел… А я – так уж и быть! Чтобы помнили брата Джозефа Мегеда!" – "Спасибо, братик, будем помнить…" – потерянно пролепетала Рути.
      Ширли отвернулась и молчала. Она не позволила себе крикнуть матери, чтобы не принимала подачек от этого человека. Вдруг вспомнила своих братьев, которые сделали её несчастной только потому, что возненавидели Ноама, и вообще – чем они-то по сути лучше этого дядюшки? Если они вдруг объявятся, разве сможет она перед матерью, несчастной вдовой, поставить вопрос – или я, или они?
 

***

 
      Джозеф выполнил обещание – организовал получение семьёй тела Моти, помог похоронить его и отбыл к себе в Лос-Анджелес. После отъезда старшего сына Хана слегла и долго болела. Если бы не ласковый и профессиональный уход за нею младшей дочери, не помощь сыновей, может статься, семье пришлось бы похоронить и её.