Отцы Ели Кислый Виноград. Третий Лабиринт

      Экспресс "Хипазон" Вечеринка продолжалась и после того, как дом покинули Мезимотес с Арпадофелем, и этому ничуть не мешало продолжающееся отсутствие хозяев.
      Смадар и Далья, удостоверившись, что несколько смущавшие их важные гости Арпадофель и Мезимотес ушли, тут же подбежали к школьным дружкам. Гармонично вплетаясь в их весёлый визг и смех, на весь квартал гремели, скрежетали, рычали, завывали пассажи силонофона в исполнении Ад-Малека, который важно и с таинственным видом устроился перед своим неописуемым детищем. Вскоре обе девицы, слегка разгорячившись, снова разделись до бикини, уселись возле огромных голых ступней Ад-Малека, чуть-чуть прикрытых полами длинного плаща знаменитого виртуоза. Девушки заглядывали ему в лицо и игриво повизгивали: великий виртуоз, продолжая искусно манипулировать руками и ногами, успевал их весьма чувствительно пощипывать. Куку Бакбукини в этих играх никакого участия не принимал, он китайским болванчиком сидел перед ботлофоном и меланхолично наяривал на нём – только осколки веером разлетались по салону, – да время от времени прикладывался к очередной бутылке пива.
      Только под утро ввалились молодые хозяева дома, усталые и злые, как черти. Они тут же оценили обстановку, увидев своих подруг у ног великого виртуоза. Тот – о, гигант! – успевал в одно и то же время наяривать на своём инструменте какие-то заунывные импровизации, потягивать из своего неподражаемого кальяна и нежно пощипывать обеих девушек, пронзительный визг которых придавал звучанию силонокулла непередаваемый колорит. Близнецам ничего не оставалось, как с грозной беспомощностью сверкать глазами, безуспешно пытаясь призвать девиц к порядку и… к себе поближе. Галь первым смекнул, что подруги для них скорей всего потеряны. Смадар, увидев вошедших близнецов, всплеснула руками и воскликнула: "О, мальчики! В этой форме вы неподражаемы! Мы с сестрой обожаем красивую форму дубонов – и не только на вас, лапочки!" – и в следующее мгновенье, подброшеная ловкой, мускулистой ногой кумира, взлетела и растянулась на полу.
      Она не успела опомниться, а рядом с нею уже растянулась её сестра. Обе они копошились на полу, пытаясь встать… Никто из парней, присутствовавших на этом приёме, не бросился помочь девушкам подняться. Зато кумир встал во весь свой огромный рост, грозно оглядел салон, после чего, чеканя шаг, подошёл, пнул ногой сначала одну, потом другую, затем нагнулся и отхлестал их по щекам. Девушки уползли в угол и сидели там, подвывая и размазывая по лицам слёзы и остатки косметики.
      После этого он повернулся к близнецам и светски улыбнувшись, проговорил: "Приветствую вас, дорогие друзья! Сначала мы с другом Куку испытали маленькое разочарование, что нас – НАС!!! – никто не встретил. Но мы нашли, что в вашей очаровательной лачуге можно отлично провести время – и не ошиблись. Ваши друзья этому поспособствовали. А что до ваших подруг, то… Мне подойдут обе! Спасибо! Правда, придётся уделить время их воспитанию. А теперь, дорогие хозяева, разрешите нам с другом Куку откланяться. Женщины! За мной!" На глазах ошеломлённых близнецов и школьных приятелей Ад-Малек лёгким движением правой руки поднял Куку от ботлофона, потом ленивым движением пальца поманил Смадар и Далью.
      Куку отёр пот с лысины, натянул парик, неожиданно проворно собрал пустые, оставшиеся целыми, бутылки, живописно раскиданные по всей площади салона среди прочих отходов буйного веселья, и потащил их в багажник машины. Заметив недоуменные взоры молодёжи, он пояснил: "Мне по долгу службы положено все бутылки, которые я вижу, прибирать…" Галь понимающе кивнул и незаметно мигнул брату, тот бросился на помощь виртуозу собирать бутылки и загружать их в просторный багажник машины Ад-Малека. Вместе с подругами близнецов кумиры покинули дом семейства Блох. Девушки только робко и жалобно глянули на братьев мутными глазами, но тут же с испугом поникли и тихо забрались в машину, куда им указал их новый покровитель. За ними к выходу гуськом направились и школьные приятели.
      Близнецы остались одни в похожем на свалку салоне. Они налили себе по большому стакану виски и лихо опрокинули, после чего свалились тут же рядышком на диван и гулко захрапели.
 

***

 
      Братья проспали до позднего вечера. Галь пробудился раньше брата, не совсем понимая, где он, и что было накануне. Он разбудил брата словами: "Вставай! У нас с тобой важное дело! Нет-нет, в больницу мы поедем позже. А до того нам с тобой надо сестрёнку разыскать!" – "И всю её банду! – жалобно протянул Гай, потягиваясь и зевая. – Как бы не пропала в нашем огромном городе. Кругом столько нехороших людей!.." – "Особенно там, среди этих, как-их-там?.. фиолетовых, которые ей голову заморочили…" – "Фиолетовые ан-ти-стри-меры, фанат-т-т-тики пр-р-роклятые!.." – бессвязно бормотал заплетающимся языком Гай, ощупывая себя, и потопал в ванну.
      Спустя полчаса братья вышли в сад и глянули через ограду. Галь первый увидел возле дома тускловато-серебристую старенькую отцовскую "Хонду". "Отлично! Похоже, daddy к маманькиным родичам на ней не поехал… или кто-то пригнал её сюда…" – "А ключи?" – заныл Гай. – "За это не боись! Я заранее побеспокоился…" – бормотал Галь, шаря в своём ящике стола. Вытащив связку ключей, он победно помахал ими перед носом оторопевшего брата, у которого от изумления отвисла челюсть: "Ты что?.. Выкрал?" – "Тю, дурной! Я вре-мен-но позаимствовал и сделал копию! Мы ж с тобой дубоны! Понимать надо!" Они забрались в отцовскую машину, на которую Моти им разрешения ещё не давал, и поехали на поиски сестры. Они колесили по городу и кружили вокруг ораковевающего Юд-Гимеля, но внутрь не стали заезжать. С тех пор, как они покинули это место на ленд-дабуре, способном двигаться практически по любым трассам, некогда просторные и оживлённые улицы Меирии успели превратиться в узкие, крутые и мрачные витки. А пешком, в состоянии закручивающихся штопором мозгов, в котором они пребывали после пережитого под утро шока, когда любимый кумир Ад-Малек увёл их девушек, они пойти не решились.
      До глубокой ночи Галь и Гай кружили на машине вокруг ораковевшего до почти полного подобия гигантскому муравейнику Юд-Гимеля, но он словно обезлюдел.
      Неожиданно Гай робко предложил поехать в больницу к отцу. Галь молча кивнул и развернул машину, погнал её по окружному шоссе, после чего они углубились в центральные торговые кварталы Эрании. Нет нужды рассказывать, сколько времени они добирались до больницы, как носились по широким проспектам самых престижных кварталов родного города, вытворяя пируэты из серии "зависть каскадёра" (во всяком случае, им так казалось). Руки Галя покоились на клаксоне, на который он отчаянно давил не переставая, поднимая с постелей спящих обитателей домов и вилл, проносящихся мимо в нервном синкопическом ритме. Ему казалось, что звук клаксона слишком слаб, и он то и дело высовывался из окна и оглашал окрестности диким воплем. На каком-то перекрёстке за ними погналась полицейская машина, что необычайно разозлило и без того разгорячённых парней. Галь тут же развернулся и на полной скорости пошёл на сближение с полицейской машиной, норовя протаранить её. Гай догадался вставить в дискмен диск с крутым силонокуллом и врубить на полную громкость. Полицейский за рулём едва успел резко свернуть в маленькую боковую улочку – подальше от этих сумасшедших!.. Представители закона смекнули, что сумасшедшей машиной правят фанаты силонокулла (не исключено, сильно обкуренные!), а то и дубоны. А с последними, все знали, лучше не связываться: они пользуются особым покровительством самого и.о. рош-ирия Тима Пительмана.
      Карьера дороже ночного покоя и даже жизни эранийцев, если найдутся такие, что сами, себе на беду, полезут под колёса сумасшедшего тускло-серебристого автомобиля.
 

***

 
      Под утро братишки, сами не понимая, как это получилось, обнаружили себя возле больницы, куда более суток назад Галь привёз отца. К этому времени они основательно прибалдели и устали. Поэтому, когда рано утром Тим был выведен под белые руки из больницы, он с изумлением увидел серебристую, основательно помятую и поцарапанную машину Моти Блоха, и в ней, обнявшись и самым причудливым образом положив головы друг другу на плечи, храпели его ненаглядные юные друзья, близнецы Галь и Гай. Тиму было жалко их будить, но он понимал, что лучше бы мальчишек и машину их отца, которую они, конечно же, взяли без разрешения, увезти подальше от окон больницы. Тем более машина стояла явно не на месте – аккурат поперёк основной трассы, которой обычно пользовались работники и посетители больницы. Поэтому Тим подошёл к дежурному полицейскому и ласково, но с ледяной твёрдостью, попросил его отбуксировать машину подальше от входа в больницу и от окон палаты отца, что и было сделано. Когда же братишки, наконец, очухались и подняли головы, они не сразу поняли, куда их занесло. Задний дворик больницы не блистал изысками, скорее, он напоминал весьма неароматную свалку.
      Братья не сразу поняли, что выехать из этого тесного дворика будет непросто, поэтому начали делать неуклюжие попытки проехать немного вперёд. Но… упёрлись в огромную кучу чего-то темно-серого, где и застряли. Гай принялся звонить домой, но, понятное дело, ответа не получил. Тогда Галь набрал номер отцовского та-фона, который, оказалось, отключен, что изрядно разозлило близнецов. Яростно нажимая на кнопки, они попытались дозвониться до мамы – тот же результат. Наконец, Галь догадался позвонить Тимми, и, к их большой радости, тот тут же откликнулся. Тиму не надо было даже объяснять, где они находятся – он появился перед лобовым стеклом машины через считанные минуты. Тем же путём, каким он ранним утром запихнул братьев в этот тесный дворик, он их вывез оттуда, уже самолично, и так же на буксире, доставил к дому.
 

***

 
      К этому времени близнецы додумались использовать для поисков беглянки-сестры обслуживающую "Цедефошрию" новинку, экспресс "Хипазон". Тим одобрил их план.
      На экспрессе "Хипазон" следует остановиться особо. Ведь этот яркий (пусть и не всеми видимый) плод фанфарологической мысли по сути своей является передвижной фанфармационной лабораторией. В "Хипазоне" прямо на местности в порядке творческого эксперимента отрабатываются постоянно создаваемые силонокулл-пассажи.
      Одновременно ведётся патрулирование "Цедефошрии", поиск, обнаружение и обезвреживание носителей порой всё ещё встречающихся явлений антистримерства.
      Для этого "Хипазон" пересекает территорию по неожиданным и постоянно меняющимся трассам. Они проложены по специальному покрытию, над которым расстилается упругий мягкий слой тёплого газа сложного состава, типа газообразной подушки. В днище вагонов вмонтирована (позаимствованная у руллокатов) Ю-змейка, обеспечивающая плавное, практически без толчков движение экспресса. Со временем "Хипазон" должен превратиться в туристический поезд, регулярно обслуживающий обитателей "Цедефошрии".
      Разумеется, на данный момент далеко не все удостоены путешествовать на "Хипазоне", сидя в мягких креслах удобных вагонов. Пассажирами "Хипазона", по определению, могут быть только удостоенные и посвящённые. То есть те, кто, едва прикоснувшись к азам фанфарологии, готовы безоговорочно и с восторгом принять струю подобающей цветовой гаммы. Только их в самом сердце "Цедефошрии" ждёт приятный и полный незабываемых ощущений отдых в Фанфарирующем Золотом Гальюне.
      Большинству простых эранийцев ещё только предстояло дорасти до правильного постижения причудливых аллегорий струи подобающей цветовой гаммы, скрываемых в затейливых живых картинах. Для этого полагалось пройти длинный путь по извилистым тропам достижений фанфармации и фанфаризации, пролегающих через витки "Цедефошрии". Это автоматически побуждало принять участие во многих, если не во всех мероприятиях, порождённых неиссякаемой фантазией главного консультанта СТАФИ Минея Мезимотеса и воплощаемых верными фанфаризаторами Тима Пительмана. По мере приобщения новых членов и целых слоёв арценского общества к струе подобающей цветовой гаммы к "Хипазону" планировалось сделать движение экспресса регулярным и всеохватным. Подразумевалось, что в конечном итоге духовно созревшие народные массы и отдельные члены общества не будут испытывать нужду в утомительных пеших переходах по бескрайним просторам "Цедефошрии", как и в прочих хитроумных методах фанфаризации – все станут удостоенными и посвящёнными.
 

***

 
      В описываемый нами период к удостоенным и посвящённым можно было смело отнести дубонов из батальона Кошеля Шибушича. Сидя в удобных мягких креслах, они с интересом изучали красочные и своеобразные рекламы, живо изображающие небывалые ощущения, сулимые струёй подобающей цветовой гаммы, постоянно переливающиеся одна в другую на толстых оконных стёклах пассажирских вагонов экспресса. Таким образом, удостоенные и посвящённые дубоны ещё глубже постигали современные идеи фанфарологии.
      Самый главный вагон экстра-класса экспресса "Хипазон" был отведён достигшим высшей степени удостоенности и посвящённости. Это, конечно же, были творцы силонокулла Ад-Малек (он же Аль-Тарейфа) и Куку Бакбукини (он же таинственный спонсор Проекта Века Шугге Тармитсен). Оба великих человека без отрыва от силонокулл-творчества уютно возлежали на мягчайших подушках, разбросанных по ковру, уставленному бутылками и закусками. Немного поодаль на корточках устроились их шомроши, которых им лично выделил главный дубон Кошель Шибушич.
 

***

 
      Чаще всего на этот почётный пост назначали наших старых знакомцев, братьев Блох.
      В углу, за спинами великих звёзд силонокулла, робко скорчившись и печально поникнув, сидели навсегда потерянные близнецами подруги Смадар и Далья. Галь отрешённо помаргивал и время от времени поглядывал в широкое окно вагона на проносящийся мимо и преобразованный толстым стеклом пейзаж "Цедефошрии". Рядом робко пристроился брат-близнец Гай, он то и дело потирал уши, почему-то сильно распухшие и напомнившие пару сине-зелено-лиловых вислых листьев диковинного растения. Девушки, прижавшись друг к другу, с жалостью и грустью украдкой поглядывали на братьев и тут же переводили испуганные и загнанные взоры на Ад-Малека.
 

***

 
      У всех четверых далетариев мысли текли примерно в одинаковом направлении. Они вспоминали, как весело начиналось их первое путешествие.
      В самый первый раз, ещё до памятного приёма гостей в доме Блохов, "Хипазон" домчал их до Фанфарирующего Золотого Гальюна, где у входа их ждал друг Тимми. С каким изумлением и восторгом взирали все четверо на интерьер и убранство помещений!.. В просторном вестибюле Тимми молча указал девушкам в сторону женского отделения и с ласковой улыбкой повёл мальчиков в отделение мужское Фанфарирующего Золотого Гальюна. Стены огромного зала были расписаны затейливо-закрученными обрывками клавиатур пианино, при этом гамма переливающихся оттенков клавиш и их форма красноречиво провозглашали арпадофелевский принцип унитазификации эстетики.
      Мальчишек особенно впечатлило обилие распахнутых настежь кабинок, внутри которых ослепительно сверкали тёмным золотом унитазы. Примостившиеся рядышком писсуары то и дело издавали смешные звенящие звуки колокольчиков, в которые время от времени врывался рвущийся из унитаза мощный рёв электронного фагота, плавно переходя в фанфары, давно уже ставшие неотъемлемой составляющей звуковой картины эпохи силонокулла ("Которую мерзкие фиолетовые зубоскалы обозвали вместо эпохи силонокулла – эпохой силуфокульта!.." – зло скрипнув зубами, вспомнил Галь).
      Друг Тимми Пительман провёл их по всем уголкам и закоулкам казавшегося (благодаря зеркалам) безграничным мужского отделения. Он показал, как запустить шарманку затейливо-перекрученной клавиатуры (её поначалу близнецы приняли за обыкновенную абстрактную, хоть и шикарную, стенную роспись), дал послушать парочку пассажиков.
      У сыновей учительницы музыки, и самих-то обладающих абсолютным музыкальным слухом, сразу же возникло странное ощущение, что изображённые на стене скрученные винтом клавиши играют перекрученный мотивчик, жутковато сочетающийся с переливом всех цветовых сочетаний и оттенков. Позже подружки Смадар и Далья рассказали им про женское отделение, оформленное в более нежных и ярких тонах, когда они встретились и с удобствами ловили кайф в Общей кальянной. Там, как стало известно всей Эрании, посетителям предлагали всевозможные составы и сорта для курения. За особую плату можно было получить и персональный кальян, в котором обычно воскуривали смеси трав, приправленных неведомыми веществами, вызывающими порхающее-парящее состояние души. Согласно эксклюзивной рекламе, пары этой причудливой смеси, поддерживаемые звучанием самых любимых пассажей "Звёздных силоноидов", способны вознести потребителя до недосягаемых высот божественного наслаждения радостями жизни.
      Только при втором посещении Золотого Гальюна и Общей кальянной всем четверым удалось прильнуть к персональному кальяну. После двух затяжек они поняли, что персональный кальян – единственное, чего им недоставало в жизни для полноты счастья. Значительно позже они поняли причину того, что персональный кальян можно было встретить только в таких эксклюзивных местах, закрытых для основной массы и предназначенных исключительно для особо удостоенных и посвящённых.
      Возлежа рядышком на подушках и прикрыв глаза, они вчетвером ловили неземной кайф и не могли оторваться от тоненькой трубочки, заканчивающейся прозрачной маской в форме уплощённой ракушки, из которой вдыхали пары божественной смеси.
      В самый неподходящий момент Тим подошёл к их живописно расположившейся на цветастых мягких подушках группе. Своей огромной ручищей он сграбастал Галя, с силой встряхнул его, затем то же самое проделал с Гаем. Оба парня с обидой и недоумением посмотрели на него. Но их друг, ни слова не говоря, знаками велел им столь же решительно оторвать подруг от персональных кальянов и спешно покинуть помещение Общей кальянной. Близнецы никогда не видели своего ласкового друга таким разъярённым и не поняли причину его необузданной ярости. Подгоняемые Тимом Пительманом, не стряхнув с себя неземных ощущений, все четверо, понурившись, заплетающимися ногами гуськом направились к выходу из сверкающего тёмным золотом помещения. Больше им так никогда и не пришлось прильнуть к персональному кальяну и вкусить неземное наслаждение от божественных испарений…
      На выходе из кальянной Галь увидел полулежавшую на подушке изысканной расцветки Офелию. Не отрывая губ от своего персонального кальяна, она нежно кивнула ему, и её затуманенный взор сверкающих бесовским изумрудом глаз явно на что-то ему намекал. Всё ещё пребывая в ауре сказочных ощущений от вдыхания эксклюзивных паров, он никак не мог смекнуть, чего от него хочет популярная любимица элитариев и труженица цеха фанфармации. Галь потянул носом и учуял, что в данный момент Офелия вдыхала один из обычных составов трав, предлагаемых посетителям Золотого Гальюна.
 

***

 
      С особой горечью Галь вспоминал предыдущую поездку в экспрессе в качестве особ, приближёных не только и не столько к Пительману, но к Ад-Малеку и Бакбукини.
      Вспомнил с болью и недоумением: в Золотой Гальюн их не пустили, их постоянный абонемент на посещение столь престижного места был аннулирован без объяснения причины. Это у них-то, заслуженных дубонов!
      Экспресс всё так же плавно нёсся вдоль одного из витков "Цедефошрии", вся компания удобно расположилась на мягчайших подушках. Галь и Гай сидели рядышком.
      В какой-то момент, изрядно закосев от обилия и разнообразия поглощённых им всевозможных напитков, Галь неуклюже заворочался, пытаясь выпрямиться на подушке.
      Наконец, ему это удалось, хотя его мотало и качало во все стороны. Он даже не заметил, что Тим куда-то испарился. Чтобы не упасть, он упёр привычным и любимым жестом обе руки в колени и принялся вещать заплетающимся языком: "Наши предки и сестрица – идиоты! Что бы им сейчас не жилось в "Цедефошрии"! Изысканной еды и напитков – от пуза и до балды! Даже абонементной карточки не требуется таким, как мы, высшим из высших, удостоенным из удостоенных, посвящённым из посвящённых!
      А нашей сестрице – только её молитвы и псалмы! Ими они, дурацкие антистримеры, сыты будут? Дура упрямая! Она согласна быть избитой, но только не приползти к нам с благодарностью, что уму-разуму её научили!" Вдруг, неожиданно для всех, Ад-Малек грохнул кулаком по ковру, по тому месту, вокруг которого живописно выстроились початые бутылки коньяка и пива. От его увесистого кулака всё это хозяйство с жалобным звоном попадало и ломаным веером расположилось на ковре.
      Аль-Тарейфа, хищно сверкнув глазами из-под чёрных бровей, изогнутой косматой линией прорезающих низкий лоб, оглушительно прорычал: "Слушай, хабуб, что это ты за разговоры тут ведёшь? Что это ты всё о своей сестрице? Я тебе уже сказал: или ты можешь её поймать и привести сюда – или нет! Именно о том, как её поймать, и следует думать и говорить! Говорил я тебе, или не говорил?" Галь испуганно и удивлённо взглянул на приблизившееся к нему огромное свирепое лицо великого виртуоза снизу вверх и затравленно пробормотал: "Да… кажется… что-то такое… говорили, сахиб Аль-Тарейфа…" – "Ну, так вот! Объявляю тебе: отныне вы с братцем лишаетесь всех деликатесов и привилегий удостоенных и посвящённых. И, конечно же, никаких выпивок! Будете питаться, как принято у упёртых антистримеров! И, разумеется, никаких посещений Золотого Гальюна! Вообще!!! Он для верных и успешных, а вы, как мне стало ясно, отнюдь не таковы! Понял, хабуб?!
      И так до тех пор, пока не поймаете сестрицу! Я что, тебе ещё не дал понять, что она мне очень нужна? Лично мне!!! И вот ещё что… Я знаю, что ваши занятия домашними кружками, которые вы нелегально проводите в "Цедефошрии", сделали вас не по заслугам популярными и вскружили ваши головы. А между тем силонофон вы так и не освоили, как я требую! Хорошо, хорошо, Куку… Гай играет на ботлофоне, и у тебя, по доброте душевной и неоправданной мягкости натуры, к нему нет никаких претензий. А у меня к Галю – есть! И чтобы прекратил своё хвастовство! Никаких кружков, пока не добьёшься требуемого мною уровня! Если нет нужных силонокулл-способностей, так и скажи! Но тогда… сам знаешь, в каком витке ты окажешься и как после этого будешь выглядеть… И от моих женщин подальше! Они давно уже не ваши!" – он со свирепым наслаждением созерцал посеревшее, принявшее затравленный вид лицо парня, с которого весь хмель моментально слетел. Ему от страха даже в голову не пришло, что в родной деревне Аль-Тарейфы силонокулл считается вредным язычеством и находится под строжайшим запретом. Хотя доходы Ад-Малека от занятий "этим язычеством" всячески приветствуются и пользуются уважением…
      Рассвирепев, Аль-Тарейфа сильно встряхнул Галя, голова которого бессильно моталась из стороны в сторону, и ещё несколько раз встряхнул. Увидев, что его взгляд стал более осмысленным, Ад-Малек отпустил его и деловито предложил: "Давай-ка лучше делом займёмся! Тебе явно не даётся мой новый пассаж ВЗБРЫН-Н-Н-НЬК! А ведь это один из важнейших звуковых пассажей, наимощнейший из мощнейших по своей космической силе! По своему воздействию нет ему равных. Любой хлюпик-антистример, как услышит наш взбрыньк, сразу с копыт откинется. И никакие псалмы ему не помогут! Главное – начинать с piano-pianissimo, которое будет продолжаться довольно долго, потом на стремительно ускоряющемся crescendo достигнуть forte-fortissimo.
      То есть это должно быть внезапным ударом по нервам и ушам. Такой вот шокирующий аккорд-взбрыньк. Понял, хабуб? – взбрыньк!!! Потому что в тот момент, как мой взбрыньк как бы начинает угасать, вступает мой друг и кормилец… э-э-э… прошу прощения!.. синьор Куку… Он врубает ботлофон на полную мощь, у него имеется собственный ботло-взбрыньк, от которого осколки во все стороны. Только и знай, береги глаза! На нашего Куку, право же, бутылок не напасёшься! Глядишь, всё своё состояние, нажитое тяжкими трудами, на бутылки спустит… Как же ты, дружок, тогда меня содержать-то будешь?" – хитро подмигнул приятелю Ад-Малек. Тот зажмурил свои бледные глазки и с хрустом потянулся. На лицо Ад-Малека вернулось серьёзное выражение, он гаркнул: "Ну-ка, давайте попробуем? Я покажу! Но смотрите, если не сможете повторить, вы знаете, что вас ждёт! Ещё и за то, что позволили себе дурацкие ностальгические воспоминания, что посмели к моим женщинам приблизиться на недозволенное расстояние!" – и он свирепо глянул на Смадар и Далью, которые затряслись от страха и потупили потухшие глаза. Близнецы задрожали, со страхом поглядывая на своих высокопоставленных друзей, переводя испуганные взоры с одного на другого. Они-то, как никто, знали крутой нрав кумиров, которые стали совершенно нетерпимыми и жёсткими после того, как девушки Смадар и Далья перешли к Ад-Малеку.
      Взбрыньк – это новый пассаж Аль-Тарейфы и новая тайная идея Пительмана, которую он собирался применить в целях окончательного обуздания антистримеров. Но близнецам Блох об этом ничего не говорили.
      "Ну, разве угонишься за всеми идеями Аль-Тарейфы? – туго проворачивалась невесёлая мысль в затуманенном мозгу Галя. – И ведь у самого не всегда получается его же собственный взбрыньк! А от меня требует самым жёстким (чтобы не сказать – жестоким!) образом…"
 

***

 
      У девушек в памяти всплыла другая картина из той же поездки… Оставив братьев в покое, Ад-Малек прильнул к своему кальяну. Сладко жмурясь, он со свистом потягивал из своей затейливо извивающейся по всему вагону трубочки кальяна, источающего сладковатый и едкий дымок, от которого у непривычного человека раскалывалась голова и слезились глаза. Внезапно он оторвался от своего кальяна и принялся деловито подключать свой силонофон. "Ну, братишки, готовы? Галь, Гай!
      Поближе! Смадар, Далья! Эй, женщины, раскройте пошире окна и сядьте у моих ног…
      А… А… А почему вы ещё не вымыли мои ноги?" – вдруг взъярился великий исполнитель, сверкая свирепо вращающимися глазищами на обеих дрожащих девиц.
      Схватив их обеих за уши, он со всей силы ткнул их носами в свои босые ступни: "Ну!" – свирепо прошипел он.
      Низко опустив головы и незаметно утирая моментально засочившиеся кровью носы и наполнившиеся слезами глаза, девицы выхватили откуда-то по мягчайшей губке, вытащили из-под низкого, стоящего в уголке дивана тазики с пышной пеной и принялись нежно омывать серые от грязи, задубелые пятки своего повелителя. Того самого, перед кем они в экстазе преклонялись всего лишь два-три года назад, на чьих концертах вместе со всей своей компашкой визжали от восторга до потери голоса… С кем и не чаяли сидеть запросто в одном вагоне элитарного экспресса "Хипазон".
      Да и о самом экспрессе "Хипазон", как и о новой "Цедефошрии" тогда никто и понятия не имел… Но разве о таком сидении запросто в одном вагоне могли мечтать эти девчонки, воспитанные в одной из полуэлитарных семей Эрании-Бет?
      Разве о таком унизительном прислуживании некогда загадочному и таинственному кумиру, вблизи оказавшемуся грязным, капризным тираном (и, этак на сладенькое – садистом), они мечтали? В роли ли бессловесных его наложниц, не вылезающих из боли и унижений, они себя видели в те дни, когда в экстазе рвались к сцене старой элитарной "Цедефошрии", куда их чуть не на руках несла толпа восторженных поклонников?.. А Галь и Гай, их милые, нежные и сильные любовники… Неужели они их просто продали своим могучим покровителям? И за что! – за место в "Хипазоне", за годовой абонемент в Золотой Гальюн… А вместо этого оказалось, что сами же должны ублажать тех же покровителей, и никакой Золотой Гальюн им не светит…
      Близнецам Блох было твёрдо обещано, что если в течение месяца они не накроют гнездо отпетых антистримеров семейки Дорон, не приведут к Ад-Малеку свою упрямую сестрицу, они могут распрощаться со своим высоким положением. "Чем выше взобрались, тем ниже и больнее будет падать, учтите, красавчики! Возом-м-мнил-л-ли!!!
      Ух, как я с вами посчитаюсь! Ух-х, я даже представить себе не могу!" – со свирепой мстительностью глядя на них, с наслаждением повторял на разные лады Аль-Тарейфа.
      О, какое у него при этом было лицо!..
 

***

 
      …Галь оглянулся вокруг, облизывая потрескавшиеся губы. Неплохо было бы промочить горло… хотя бы простым глотком крепкого чаю или кофе… Но нет…
      Только три раза в день теперь им четверым дозволено покушать простой пищи, или от того, чем побрезговали кумиры, и попить воды из-под крана…
      Он всё ещё надеялся, что вот сейчас раскроется дверь вагона, и к ним, сияя своей обаятельной улыбкой, распахивая объятия, войдёт их любимый увалень Тимми. Тот самый Тимми, который так их, малышей, любил, обоих на руках носил и к потолку подбрасывал, который всегда их покрывал и защищал, какую бы злостную шалость они ни сотворили. Но Тим давно уже не появляется в поле их зрения… после одного памятного разговора.
 

***

 
      Однажды напуганные близнецы Блох решили рассказать о зловещих посулах Аль-Тарейфы Тимми Пительману, которого они на всю Арцену объявили своим вторым отцом, бывшему другу и покровителю их родного отца Минею Мезимотесу, и, может, даже самому Кобе Арпадофелю.
      Так получилось, что первым, с кем им удалось побеседовать, оказался Миней.
      Ласково улыбаясь, он отговорился ничего не значащими утешениями, уверяя испуганных мальчишек, что это была только шутка. Конечно же, Ад-Малек и не помышляет ничего плохого сделать таким верным и преданным мальчикам, да ещё и таким милым и обаятельным, и поэтому все его слова надо воспринимать как весёлую и острую шутку. "Ну, что вы, в самом-то деле! Юмора не понимаете? Ну, тряхнул мужичков маненько! На то вы и мужики! Он же вас воспитывает! Не берите в голову!
      Продолжайте демонстрировать искреннюю верность и преданность нашему делу – и всё будет о-кей!" Тимми не придумал ничего лучше дежурных советов: "Послушайте, пупсики! Вы должны проявить терпение и понимание душ великих виртуозов и гениев вообще, и душу Ад-Малека при всей его жёсткости, в частности. Семейные и клановые традиции вкупе с воспитанием никогда не позволяли ему излишней слабости и милосердия в отношении тех, кого он воспринимает чем-то типа своих слуг…" – "Слуг?" – ошеломлённо прошептал Гай, выпучив глаза на Тимми. А тот невозмутимо кивнул: "Да-да, детка!