Возможно, Сталин и оставил их всех в ЦК, чтобы были на виду и проявили публично свою "неисправимость". Несколько раз их предупреждали "по-хорошему", они привычно каялись - и повторялось все с начала. Поэтому все большему числу коммунистов они стали просто надоедать, теряя остатки симпатий. А когда 7 ноября лидеры со своими сторонниками несанкционированно вышли на улицы, Троцкий в Москве, Зиновьев в Ленинграде, тут-то их и подловили. Дело было раздуто как организация демонстраций, что в Советском Союзе уже означало тягчайшее преступление, и всех горе-лидеров исключили из партии. А на XV съезде было принято решение о несовместимости троцкизма с пребыванием в ВКП(б). Каменев и Зиновьев позже опять посыпали головы пеплом, и партбилеты им вернули, дали небольшие руководящие посты. Ну а непримиримого Троцкого спровадили подальше, сперва в Казахстан, а в 1929 г. - за границу, при активном его сопротивлении и протестах. В Турцию он ехать отказывался и требовал, чтобы если уж высылали, то в Германию. Но этот вопрос решился сам собой - ясное дело, что Берлину такой подарочек был ни к чему, да и Москве его деятельность среди германских коммунистов не улыбалась. Так что дипломаты обеих стран очень быстро договорились об отказе. И единственным государством, согласившимся его принять, оказалась все-таки Турция.
      Пожалуй, тут надо сделать некоторое отступление. К концу 20-х и в СССР, и за рубежом стали появляться организации троцкистского, "уклонистского" а позже и "бухаринского" толка, которые советской пропагандой неизменно преподносились как антикоммунистические. И в таком качестве перекочевали в некоторые западные работы. Но смешивать их с настоящими антикоммунистами было бы, наверное, даже кощунственно, поскольку в данных случаях речь шла не о борьбе за освобождение народа и даже не за какие-то его блага, а только о борьбе за власть или о способах, которыми предпочтительнее насиловать страну. Зачастую эти оппозиционеры сами были преступниками не меньше, а то и похлеще Сталина, как раз их руками творились самые жуткие злодеяния гражданской и разрушалось в сатанинском угаре все лучшее, что было в прежней России. И те из них, кто получил возможность излить душу за рубежом - Троцкий, Орлов (Фельбинг), Раскольников, обычно обвиняли Сталина именно в "контрреволюции", а в своих твердолобых "исповедях" даже ставили его в один ряд с Колчаком, Деникиным и Врангелем. Поэтому в данной работе, пытаясь проследить историю борьбы против коммунизма, я не буду подробно останавливаться на таких организациях - разве что к слову придутся.
      Но вернемся к XV съезду. Он не только добил троцкистов и зиновьевцев, но и провозгласил необходимость индустриализации и коллективизации. И уже через несколько месяцев Бухарин, Томский и Рыков, послужившие Сталину опорой против Зиновьева, в свою очередь превратились в оппозицию. В 28-м они еще метались, на что-то надеялись, в феврале 29-го их уже официально обвинили в поддержке кулаков, а в апреле на пленуме ЦК прозвучала речь Сталина "О правом уклоне в ВКП(б)". И вскоре Бухарин, Томский и Рыков по доброй партийной традиции публично каялись и признавали ошибки.
      То есть по сути дела победил тот самый внутриполитический курс, который Троцкий предлагал еще в 23-24 гг., а "левая оппозиция" Зиновьева и Каменева - в 25-26 гг. Да ведь и похороненный было внешний "интернационализм" тоже реанимировался! В ноябре 1929 г. была воссоздана Военная комиссия Коминтерна, ликвидированная в 25-м, снова начали действовать ее школы и курсы, снова поехали за границу военные инструкторы. Для разных стран разрабатывались проекты диверсий и саботажа. Что объясняли возможностью нападения империалистов - которая в условиях разразившегося мирового кризиса была более чем сомнительной. А в 1934 г. Сталин разродился теорией "осажденной крепости". Дескать, "для уничтожения опасности капиталистической интервенции необходимо уничтожить капиталистическое окружение, а уничтожить капиталистическое окружение можно лишь в результате победоносной пролетарской революции по крайней мере в нескольких странах".
      Эти зигзаги сталинской политики в различных работах оцениваются по-разному. Обычно каждый из авторов подгоняет объяснения под свой взгляд на фигуру Сталина - "объективная необходимость", "одна из ошибок", "обычное коварство". Не намереваясь оспаривать ни одной из этих линий, я хотел бы лишь отметить, что на мой взгляд, большинство публицистов и историков, пытающихся исследовать правление Сталина, допускают одну и ту же ошибку. А именно - представляют его натуру, взгляды, убеждения неизменными во времени. И с одной-единственной позиции объясняют его дела и поступки в разные периоды. Но мог ли недоучившийся семинарист, волею судеб вознесенный к вершине власти, за 30 лет сохранить те же взгляды, с которыми пришел на этот пост? Вот уж вряд ли. Будучи совершенно не готовым к руководству государством, он неизбежно должен был делать для себя какие-то поправки, выводы, что-то переосмысливать, менять отношение к тем или иным предметам. Так что Сталин 40-х и 50-х во многом уже отличался от Сталина 20-х, а это слишком часто не учитывается.
      Например, и защитники Сталина из числа российских патриотов, и западные или прозападные "разоблачители" уже на рубеже 20-30-х изображают его сложившимся "великодержавником" - в смысле курса на национальное возрождение и усиление России. Но нетрудно доказать, что в данный период он таковым и близко не был. Поэтому и сам термин "государственник" я к нему отношу весьма условно, со множеством оговорок. И его концепция построения социализма в одной стране к возрождению прежних традиций государственности отношения еще не имела. Наоборот, советское государство Сталин тогда рассматривал как нечто принципиально новое, не связанное с прошлым.
      Обычно все исследователи обращают внимание на образы двух монархов, которыми интересовался Сталин - Петра I и Ивана Грозного, из чего и делают выводы о его внутренних идеалах. Только никто почему-то не замечает очередности между этими персонажами. Образ Ивана Грозного - государя, правившего на основе национальных традиций, начал эксплуатироваться в советской литературе и кино в конце 30 - начале 40-х гг. А сначала-то, еще с 29-го, стал популяризироваться Петр I - великий реформатор. И разрушитель старины, создававший "другую Россию", как бы напрочь отсекаемую от прошлого вместе с бородами бояр. То, что Сталина в конце 20 - начале 30-х еще ни в коем случае нельзя было считать российским, национальным государственником, видно из многих фактов. В 29-м прошла целая кампания репрессий против историков. Посадили Платонова, Тарле, Любавского, Готье, Измайлова, Лихачева, Бахрушина, Грекова, Веселовского, Приселкова, Романова, Черепнина, Пигулевскую и др. - несколько сот человек, весь цвет российской исторической науки. Значит, и сама эта наука казались тогда Хозяину ненужной, и сохранения прежних исторических и культурных традиций не подразумевалось. В 1929-32 было организовано и несколько кампаний против Православной Церкви. Закрывались и рушились еще уцелевшие храмы, в Ленинграде в рождественский сочельник учинили "ночь борьбы с религией" и взяли всех, кого застали в церквях. А храм Христа Спасителя, символ не только религиозный, но и национальный, когда взорвали? В январе 31-го. Наверняка не без ведома Сталина. И, наверное, не случайно через месяц после этого акта он говорил: "В прошлом мы не имели и не могли иметь отечества. Но сейчас, когда мы сбросили капитализм, и власть принадлежит нам - сейчас у нас есть Отечество".
      Тогда спрашивается, на каких же принципах он собирался строить свое новое? На ленинских. И те, кто лично знал Сталина в 20-х, и многие исследователи отмечают, что в данный период он был убежденным и крайне догматичным ленинцем. Конечно, некоторые установки ленинизма он понимал по-своему, но как раз это свое понимание считал истинным. И, по-видимому, был убежден, что только он может быть наследником и продолжателем Ильича, и только он имеет на это законное право, поставленный по воле Ленина во главе партии. Троцкий потому и стал для него смертельным идеологическим врагом, что в годы революции выступал "Лениным номер два" и осмеливался не воспринимать ленинские выводы в качестве неоспоримых постулатов, а Домысливать самостоятельно, поправлять и уточнять их - что в глазах Сталина являлось просто ересью.
      И его "государственность" на первом этапе правления объяснялась никак не надеждами восстановить великую Российскую державу. Возможно, ключ к пониманию дает одна его знаменитая фраза, несомненно искренняя, от сердца, во время поражений 1941-го: "Ленин нам оставил государство, а мы его просрали".
      Хотя тут я слегка противоречу сам себе, и прозвучали эти слова в другой исторический период, но мне кажется, они объясняет и его мировоззрение в 20-х. Сперва нужно было сберечь, сохранить достигнутое под началом Ленина, не рисковать им понапрасну, а уже во вторую очередь думать о следующих революционных завоеваниях. Вопрос был не о принципе мировой революции, а чисто практический: прежде, чем бросаться в атаки, следовало тщательно изготовиться, окопаться, вооружиться, построить ту самую "осажденную крепость", в которой можно и отсидеться в случае неудачи. Правда, тут автоматически возникала некоторая поправочка к классическому ленинизму - та же "крепость" по мере революционных успехов становилась и мировой коммунистической "столицей". Но для Сталина такое положение выглядело вполне естественным и само собой разумеющимся - в отличие от космополита Ленина, всю сознательную жизнь отиравшегося по заграницам.
      Нельзя исключать, что в 20-х у Сталина имели место и внутренние колебания - дескать, а не слишком ли я увлекся государственностью в ущерб интернационализму? Не слишком ли долго с крестьянством миндальничаю? Впрочем, в отношении коллективизации вопрос был предрешен с самого начала. Потому что эта идея была ленинская. Как уже упоминалось, попытки коллективизации производились еще в 1918-19 гг. Насаждались совхозы, организовывались и так называемые коммуны, очень быстро распадавшиеся. А теоретическое обоснование будущим колхозам Ильич дал в статье "О кооперации", входящей в его "политическое завещание". Той самой статье, за которую слепо ухватился Горбачев, пытаясь цитатами из данного "завещания" обосновать свою перестройку - вот, мол, и Ленин о кооперативах писал, что это и есть подлинный социализм.
      Но если перечитать эту коротенькую работу повнимательнее, то станет ясно, что речь идет о самой настоящей коллективизации. Ленинский "строй цивилизованных кооператоров" осуществляется "при общественной собственности на средства производства, при классовой победе пролетариата над буржуазией". И те "кооперативы", которые имел в виду Ленин, основаны "на государственной земле при средствах производства, принадлежащих государству", при "обеспечении руководства за пролетариатом по отношению к крестьянству".
      А при таких условиях и оговорках чем же его тотальное "кооперирование в достаточной степени широко и глубоко русского населения" отличается от сталинской коллективизации? Да ничем, наследник все выполнил буквально - и "широко и глубоко", и насчет средств производства, принадлежащих государству - путем создания МТС. Просто Ильич, обжегшись на продразверстке, искал другие пути покорения крестьянства и - нашел. А Сталин выполнил.
      И значит, задержка нэпа на советской земле объяснялась действительно не заботами о благе народа, а всего лишь междоусобицами. Нам неизвестно, насколько искренним был Сталин с самим собой. Сумел ли он убедить себя, что в 25-м было рано начинать коллективизацию, а в 28-м - в самый раз? Или откровенно лицемерил, намереваясь действовать по планам Зиновьева и Каменева, но когда уберет с пути Зиновьева и Каменева. Во всяком случае, в начале 30-х, анализируя победы, одержанные партией над оппозиционерами, он сравнивал: какой, дескать, уклон был опаснее, "левый" или "правый"? И давал ответ - "правый". Бухаринский, ориентированный на более мягкую линию в отношении крестьянства.
      Наступление началось исподтишка - так сказать, "без объявления войны". На XV съезде Сталин заявил о "переходе к коллективному возделыванию земли на основе новой, высшей техники" - хотя о методах, которыми это будет достигаться, речь не шла. Но одновременно все чаще поднимался вопрос, что слишком много зерна остается у крестьян - ну естественно, налог сдали, а остальное стоит ли продавать при смехотворных закупочных ценах? Да и резерв надо иметь на случай неурожая. И в начале 28-го в деревню вдруг направили 30 тыс. партработников для изъятия этих "излишков" - т. е. понеслось снова по-ленински, по-продотрядовски. Кстати, и сам Сталин ездил в Сибирь руководить этой кампанией. В конце мая он объявил уже о "политике" коллективизации и быстрой индустриализации - хотя и позже, в июле, ЦК успокаивал, будто ни о каком отказе от нэпа речи не идет. А тем временем создание колхозов шло вовсю. В ноябре 28-го были сформулированы принципы новой политики - мол, социализм может быть построен в том случае, если СССР сможет догнать и перегнать развитые капстраны по темпам экономического роста.
      Достигнутые в этом году показатели коллективизации Сталина не удовлетворили. И он вдруг понес какую-то чушь об угрозе голода (которого весь нэп в помине не бывало, но что самое удивительное, эта чушь так и перекочевала в труды маститых западных историков). И принялся за дальнейшее закручивание гаек. Но только в апреле 29-го нэп был свернут официально XVI партконференция приняла пятилетний план индустриализации и политику коллективизации. Меры становились все круче. Уже по изначальным директивам об образовании колхозов туда запрещалось записывать "кулаков". Их заранее отделяли от основной массы сельчан. И 27. 12. 29 г. на конференции "аграрников-марксистов" Сталин объявил о "переходе к политике ликвидации кулачества как класса". 5. 1. 30 г. последовало постановление ЦК, требующее завершить коллективизацию в зернодобывающих районах к 1932 г. и указывающее, что "партия имеет все основания перейти в своей практической работе от политики ограничения эксплуататорских тенденций кулачества к политике ликвидации кулачества как класса".
      И в феврале поехали в деревню 25 тыс. рабочих "с политическим и организационным опытом" - т. е как раз из бывших чекистов, "матросиков", карателей. Те, кто уже занимался подобными грязными делами. Началась страшная "мужичья чума", в ходе которой было депортировано 15 млн. чел. Какие уж там кулаки! Настоящих-то кулаков, т. е. сельскую буржуазию, еще в гражданскую повывели да перебили. Теперь под это определение попадала любая зажиточная крестьянская семья. Две коровы имеешь - кулак. А и совсем ничего не имеешь, но возражаешь против такой политики - подкулачник.
      Не менее четверти "спецпереселенцев" вымерло в пути: на этапах, в пересыльных лагерях, в битком набитых эшелонах. Оказывать им помощь запрещалось кому бы то ни было. Еще повезло тем, кого привезли на великие стройки пятилетки, вроде Магнитки - там при каторжном труде хоть кое-как кормили. Другие очутились на положении заключенных, а то и смешивались с заключенными - например, на строительстве каналов. И гибли вместе с заключенными. А кого и выкидывали на "спецпоселение" где-нибудь в тундре или таежных болотах - без жилья, без запаса продуктов, без скота, без орудий труда. И огромные этапы вымирали полностью - от голода, цинги, морозов.
      Но в разгар этой вакханалии 2. 3. 30 г. вдруг вышла статья Сталина "Головокружение от успехов", где критиковались "перегибы" и разъяснялось, что колхоз - дело добровольное. И в какой-то мере крестьян это успокоило. Раз добровольное, то и выписаться можно. И уже созданные колхозы мгновенно поползли по швам. Через 2 месяца процент коллективизированных хозяйств упал с 60 до 23. В общем, многие так и решили, что наступление на деревню провалилось, как было и при Ленине. Однако в июле 30-го на XVI съезде Сталин заявил: "Нет такой крепости, которую большевики не смогли бы взять", и неизменность партийной линии была подтверждена. И осенью того же года наступление возобновилось еще более настойчиво и организованно. Снова потянулись на гибель и лишения жуткие этапы "спецпереселенцев", снова пошла "добровольная" запись под угрозой попасть в такой этап, и к середине 1931 г. процент коллективизации достиг 53...
      А затем разразился голод, охвативший Украину, Кубань, Юг России, Белоруссию, в результате которого вымерло по разным оценкам 5-7 млн. чел. И опять, как при Ленине, эпицентры бедствия оцеплялись чекистами и красноармейцами. А голодающим опять никакой помощи не оказывалось. Они скапливались в городах, на станциях в тщетной надежде добыть пропитание или хоть куда-то уехать. Там же массами и умирали - для похорон (точнее закапывания) отряжались специальные воинские команды. А по опустевшим деревням, пропитавшимся вонью разлагающихся трупов, шастали представители ОГПУ и милиции, расстреливая на месте за людоедство тех, кого могли уличить. В это же время была введена паспортная система, не позволяющая голодающим и депортированным разбегаться по стране. А по городам впервые с гражданской войны вводились продуктовые карточки, снабжение по которым быстро ухудшалось. Но для руководящих работников действовала система спецраспределителей различных уровней, и это почти не скрывалось. В результате, в стране нарастало озлобление и недовольство Сталиным. На стенах заводов то и дело появлялись антисталинские надписи. Подняла голову раздавленная оппозиция - одна за другой раскрывались и громились группировки Сырцова, Рютина, Смирнова, все из коммунистов "правого" или "левого" уклонов, пытавшихся сыграть на народном возмущении. В Высшей партийной школе были обнаружены листовки троцкистов, пользовавшиеся большой популярностью. По рукам студентов московских и ленинградских ВУЗов ходили и переписывались копии ленинского "завещания". Вздумали играть в оппозицию многие комсомольские организации, создавая нелегальные кружки для обсуждения наболевших вопросов.
      Впрочем, для молодежи это был, скорее, стихийный, интуитивный протест против коммунистической системы, вот только выплеснуться ему оказалось некуда. Это же были первые постреволюционные поколения, дети "героев гражданской", и сознание их было напрочь искалечено красной пропагандой и красным мировоззрением. Для них уже и эсеры с социал-демократами представлялись неведомо каким чудищем, отпугивающим своим "звериным оскалом" - вот и метались в узеньком промежутке между платформами Троцкого и Бухарина, силясь разобрать, кто же из них все-таки "за народ", и чем же они между собой отличаются. Кстати, и среди крестьян ходили слухи, что "Бухарин за нас". К нему даже письма и ходоков слали. Чего он панически боялся, открещиваясь от таких обращений, как от нечистого. Потому что никаким "заступником", и уж тем более "вождем", он, разумеется, не был. Один из главных оплевателей и разрушителей России, на деле он оказался весьма жалкой и низкой личностью.
      Когда в 28-м стало ясно, что он сам попадает в оппозицию, к кому он побежал жаловаться? К Каменеву, которого недавно яростно громил. И который придерживался точно таких же взглядов на коллективизацию, как Сталин. Так что и тут дело было отнюдь не в принципиальных вопросах, а только в персональных амбициях - так старательно носил поноску, а не оценили! И в 34-м, на XVII съезде, так называемом "съезде победителей", не кто иной как Бухарин величал Сталина "фельдмаршалом войск пролетариата". А Каменев заявлял: "Эра, в которой мы живем, войдет в историю как эра Сталина".
      Кстати, и Киров, которого перестроечная литература возвела чуть ли не в лидеры оппозиции, внес верноподданническое предложение принять доклад Сталина "как партийный закон, как программу работы на ближайший период".
      И все-таки, несмотря на обилие открытых материалов о периоде коллективизации и индустриализации, реальная историческая картина тех лет оказалась искаженной. Искаженной версией, непонятно откуда внедрившейся в литературу и массовое сознание, будто русское крестьянство с рабской покорностью принимало все удары, обреченно позволяя грабить себя, ломать коренные устои жизни и миллионами ссылать в полярную глушь на вымирание, а сопротивление выражалось лишь отдельными убийствами активистов и председателей. (Может, утверждению этого мифа способствовала наша творческая интеллигенция, представляющая крестьянство в рамках своих стереотипов - безгласным и безответным, смиренно принимающим роль жертвы?)
      На самом же деле, наступление коммунистов на крестьянство сопровождалось мощными восстаниями. Вот только данных о них в условиях советской монополии на информацию сохранилось слишком мало - разве что отдельные упоминания, разбросанные по разным источникам. Названия, даты да и то наверняка не все. Но если попытаться их объединить, картина получается впечатляющая. И опровергающая все домыслы о рабской покорности. В 1928 г. поднялась Якутия. В 1929 г. - Бурятия, при подавлении было расстреляно 35 тыс. чел. В начале 1930 г. был раскрыт и арестован подпольный "Союз вызволения Украины" во главе с Ефремовым, Чеховским и Никовским. Множество отрядов и банд, вооруженных чем попало, образовалось в лесах Белоруссии, Смоленщины, Брянщины - по всему Западному краю.
      Да наверное, и в других местах крупно забушевало. Например, в воспоминаниях очевидца дошло до нас описание крестьянских волнений в Пителинском районе на Рязанщине. Здесь в марте 1930 г. восстало 11 сел и деревень. Толпа в 2-3 тыс. чел., значительную часть которой составляли женщины, вооружившись вилами, топорами, дубинами, двинулась на райцентр освобождать арестованных недавно священников. Несколько милиционеров и активистов, пытавшихся остановить крестьян, были убиты. Но на окраине Пителино мятежников встретили председатель Рязанского окрисполкома Штродах и секретарь окружкома партии Глинский с командой из 300 солдат. Штродах, чувствуя свою силу, завопил, размахивая наганом: "Что бунтуете, колхозы не понравились?" В ответ одна бойкая молодка задрала юбку и показала ему голый зад: "Вот тебе колхоз!" Взбешенный коммунист выстрелил и убил ее. Толпа ринулась на него, готовая растерзать, однако красноармейцам приказали открыть огонь. Они дали несколько залпов, но очевидно, душой сочувствовали повстанцам - их пули не задели больше ни одного крестьянина, все прошли мимо. Тем не менее, стрельба вызвала панику, и толпа бросилась бежать. Некоторое время мятежники еще держались по деревням, перебили там активистов, разобрали по дворам обобществленный скот, и лишь спустя три дня восстание было жестоко подавлено.
      И очевидно, подобное происходило сплошь и рядом - иначе с какой стати "Вождю народов" было бы в марте 30-го давать сигнал к отступлению? Вряд ли к таким мерам его могло вынудить лишь убийство нескольких сотен мелких активистов. Секретная телеграмма Сталина, разосланная органам ОГПУ, сообщала: "Сопротивление крестьян перерастает в повстанческое движение, обстановка грозит гибелью, употреблять Красную Армию для подавления повстанцев - значит идти на разложение ее ввиду подавляющего крестьянского состава и оголить границы СССР".
      Ну а для чего Хозяин пошел на попятную, представляется понятным. Во-первых, внести раскол в ряды противника - успокоить, "середняков" и "бедняков", что им-то ничего не грозит, не хотят в колхоз - и не надо. И оторвать тем самым от "кулаков", продолжая их выгребать. А ведь они, как самые хозяйственные и деловые люди, были на селе главными авторитетами следовательно, крестьянское сопротивление лишалось потенциальных лидеров. А во-вторых, передышка нужна была Сталину для перегруппировки сил и более основательной подготовки нового удара. Перегруппировки именно в военном смысле. Перебросить в ключевые пункты надежные части, подготовить карательные отряды. И второй раунд коллективизации показал, что это "не лишнее".
      В 1930-31 гг. прокатилось восстание в Казахстане, жесточайше вырубленное советской конницей. Где-то в начале 30-х сильные волнения были в Татарии. В 1931 г. поднялась Кубань, восстание перекинулось на Дон, Украину и Северный Кавказ. По свидетельствам чекиста-невозвращенца Орлова, против повстанцев бросались крупные контингента войск с танками и артиллерией. Многие красноармейцы переходили на сторону крестьян и казаков. Был случай, когда прямо на аэродроме расстреляли личный состав эскадрильи, отказавшейся вылететь на бомбежку восставших станиц. Кубанские казаки сражались отчаянно, старыми шашками, охотничьим и трофейным оружием. Однажды окружили и вырубили целый полк карателей. Согласно донесениям начальника погранвойск ОГПУ Фриновского, назначенного ответственным за подавление восстаний в этом регионе, бои шли такие сильные, что по рекам плыли сотни трупов, создавая заторы. Известно, что на Украине карательными операциями командовали высокопоставленные военачальники - Якир, Примаков, прославившиеся жестокостью еще в гражданскую. В 1932 г. грянуло Сибирское восстание, а с повстанческим движением на Дальнем Востоке под руководством Карнаухова коммунисты долго не могли справиться, оно оказывало сопротивление с 1931 по 1935 гг.
      Так если собрать все воедино, то получается, что в 1928-33 гг. по стране прокатилась вторая гражданская война! Война, старательно стертая из истории советскими властями. Да и в живой памяти оставившая следов куда меньше, чем, скажем, "антоновщина" или Кронштадт. Не было уже в России представителей некоммунистических партий, которые поддерживали бы связь с повстанцами и в той или иной мере освещали бы их дела. А свидетелей и участников тоже не оставалось. Как сообщает тот же Орлов, население восставших сел и станиц расстреливалось отрядами ОГПУ поголовно уничтожали всех без различия пола и возраста. Только на Кубани и Сев. Кавказе число казненных измерялось десятками тысяч. А прочие жители "мятежного района" подлежало депортации в потоках "спецпереселенцев". Тоже поголовно, и без разбора, "кулаки" или бедняки. Причем их-то и отправляли в самые гиблые места - практически, на верную смерть.
      Попутно встает вопрос и о голоде. В современной литературе принято считать, что главной его причиной стала коллективизация, разорившая прежнее крестьянское хозяйство. Но ряд авторов высказывают версию, что он был организован искусственно. Например, Бармин приводит доводы, что голод в тот раз начался не постепенно, а как-то сразу. Вчера продукты были - сегодня вдруг исчезли. И закончился он тоже "сразу" - продукты питания одновременно появились на всех прилавках, так же неожиданно, как пропали. Считать подобную меру слишком уж чудовищной "даже для Сталина" не приходится - а как же 15 млн. депортированных? Это что, менее чудовищно? И вспомним, что голод уже помог большевикам подавить массовое повстанческое движение в 1921-22 гг. В тот раз он грянул по климатическим причинам - Ленину оставалось только усугубить его последствия. Так почему бы в аналогичной ситуации не повторить сценарий? Он и повторился. Причем заградотряды, блокировавшие голодающие области, оказались как бы уже и наготове. Бедствие едва разразилось - а заставы на всех дорогах уже тут как тут. И вот еще одна немаловажная деталь: климат в данном случае был явно ни при чем, никакой засухи в помине не было. А что касается разрушения прежнего хозяйства раскулачиванием и коллективизацией - то ведь оно произошло по всей стране. Но повальный, опустошительный голод охватил именно те области, где сильнее всего бушевало сопротивление! Поэтому с большой долей уверенности можно сказать, что с помощью голода это сопротивление и было окончательно подавлено. Точно так же, как в "первую гражданскую".
      Особо стоит коснуться хлебных карточек. Конечно, может быть и так, что их введение стало вынужденной мерой, связанной с разгромом сельского хозяйства. Но из догматической приверженности Сталина ленинским теориям в данный период нельзя исключать и другого предположения. Не был ли связан этот шаг с попыткой буквальной реализации ленинских планов "нового общества", где хлебной карточке в руках государства отводилась принципиальная роль - роль одного из основных рычагов, обеспечивающих всеобщее повиновение и трудовую повинность? Да кстати, эта повинность в сталинском государстве и в самом деле реализовалась. И "трудовыми армиями" очень уж попахивало на "ударных" стройках, вроде Днепрогэса или Комсомольска-на-Амуре, а уж тем более на Беломорканале, где для зэков и "вольных" рабочих даже ввели название "каналармейцы".
      И подобие "красного террора" тоже имело место. В 1928 г. был организован громкий судебный процесс по "Шахтинскому делу", в 1930 г. - по делу "Промпартии", в 1931 г. - по делу "Союзного бюро меньшевиков". Как вполне обоснованно показал Солженицын, все три процесса были высосанными из пальца. Но - показательными, т. е. предназначенными для широкомасштабного тиражирования по городам и весям для поисков, арестов и уничтожения "вредителей". Зачем? С одной стороны, чтобы дать народу "козлов отпущения" за собственные просчеты и последствия авантюр - вот они, вредители, во всем они виноваты. А с другой, дополнительно, еще разок затерроризировать остатки русской интеллигенции, чтобы на ответственном историческом повороте и носа поднять не смели.
      Некоторое участие в событиях "второй гражданской" принимали и зарубежные белогвардейцы. БРП пыталось организовать партизанское движение в Белоруссии. Совещание представителей эмигрантских организаций призвало население Сибири и Дальнего Востока ко всеобщему восстанию. Несколько отрядов РОВС перешло границу в советском Приморье. Но конкретные результаты опять были незначительными: налеты на колхозы, обозы, мелкие склады. В таком-то месте убиты один-два коммуниста, в таком-то - несколько солдат или милиционеров. В 1931 г. часть белых отрядов из Приморья вернулась на китайскую территорию, часть разбилась на мелкие группы и скрывалась по глухим лесам, добывая пропитание охотой. На большее у эмигрантов возможностей не хватало. Да и советские спецслужбы принимали эффективные ответные меры - о планах и замыслах белых организаций они чаще всего знали заблаговременно.
      В эти годы была практически свернута пропаганда "возвращенчества". Оно исчерпало себя, да и прежние сказки о советской власти, которыми соблазняли колеблющихся, выглядели теперь совсем уж неправдоподобно. И внутри страны уничтожались "рекламные фигуры", прежде используемые для приманки - теперь они могли стать "рекламными" и для повстанцев, которым не хватало авторитетных лидеров. В 1928 г. был арестован и тайно расстрелян видный социал-демократ Петренко, которого большевики переманили на службу и для видимости устроили в украинский Наркоминдел.