Государство и революции

      А весной 1945 г. по личному приказу Мюллера были сожжены все архивы "Роте капелле". То есть, контроля над операцией он не терял и вслед за свидетелями избавлялся от "лишних" документов, которые вот-вот должны были попасть в руки победителей. И хотя Треппер, как правоверный коммунист, напрочь отрицает связь советской разведки с шефом гестапо, но сам же пишет, что после победы встретил Паннвица, привезенного на Лубянку. К русским он прибыл вместе с Кентом и своей секретаршей, передал радиостанцию и еще 15 чемоданов ценных документов, в том числе полные списки гестаповской агентуры на территории СССР, дипломатические шифры других государств, и даже сверхсекретный код англо-американской правительственной переписки. Ясное дело, что такие данные рядовой контрразведчик, всего лишь начальник зондеркоманды, никак не смог бы собрать самостоятельно.
      Итак, из нашего "детективного" отступления видно, что Мюллер и в самом деле работал на советскую сторону. И разумеется, продолжал при этом добросовестно выполнять и свои служебные обязанности, уничтожая врагов Рейха. Ну да такая уж специфика деятельности, ничего не попишешь. И надо думать, что если бы в реальности существовал штандартенфюрер СС Штирлиц, он тоже оказался бы по уши в крови соотечественников и их союзников. Ведь человеку, занимающему столь высокий ранг в нацистских спецслужбах, уж конечно, пришлось бы заниматься не только спасением пасторов Шлагов и выполнением заданий Центра. Впрочем, сам Мюллер вовсе не был каким-то кровожадным "зверем" или патологическим убийцей. Вот он-то как раз никого лично не пытал, и в отличие от Гиммлера или Петерса, избегал участия в экзекуциях. По воспоминаниям современников, это был "грубый администратор, какие встречаются почти повсюду". "Функционер до мозга костей, он жил и работал ради бумаг, статистики, докладных. Он чувствовал себя хорошо, лишь занимаясь записками, повестками дня и инструкциями. Главной заботой Мюллера было "продвижение". Его мало беспокоило то обстоятельство, что закулисная сторона его жизни состояла из гнусных доносов, анонимных писем, средневековых пыток и тайных казней. Все эти ужасы доходили до него в типично бюрократическом виде, то есть как сухие докладные и записки". В общем, примерно соответствовал облику советских начальников его времени и его уровня.
      Кстати, можно задаться вопросом, только ли с 1942 или 43 гг. он переметнулся на сторону сталинских спецслужб? Не возникали ли такие контакты раньше? Или, может быть, он просто тайно им симпатизировал? Во всяком случае, в послужном списке Мюллера имеется несколько существенных просчетов, сыгравших в пользу Советского Союза. (Хотя, конечно же, не исключено, что случайных). К примеру, странная слепота гестаповца-Мейзингера в деле Зорге. А Мейзингер был близким приятелем Мюллера и его старым сослуживцем по мюнхенской полиции. И свои доклады из Токио, в том числе и о Зорге, он делал лично Мюллеру. Или, скажем, перед началом войны против СССР шефу гестапо было поручено служебное расследование по поводу ошибок и злоупотреблений в VI управлении РСХА внешней разведке СД. И он повел дело с таким размахом, что практически разгромил эту разведку, после чего внес Гейдриху предложение окончательно ее разогнать, а весь надзор за противником, как внутренним, так и внешним, передать в ведение гестапо. Предложение не прошло, но Шелленбергу, назначенному на место разжалованного в рядовые Г. Йоста, пришлось уже в ходе боевых действий создавать управление почти с нуля и отлаживать его работу. Мюллер нанес и удар по масштабному использованию в войне украинских националистов Мельника и Бандеры, которым покровительствовал Канарис. Из-за мелких придирок завел в тупик порученные ему переговоры с генерал-квартирмейстером Вагнером - о взаимодействии между РСХА и Вермахтом при продвижении на советскую территорию, и организовывать это взаимодействие пришлось тоже уже во время войны.
      Хотя все это могло быть вызвано и другими причинами, однако со времени начала игры через "Красную капеллу" некоторые действия Мюллера и впрямь видятся под другим углом. К примеру, отраженная в предыдущей главе кампания, развернутая им против "власовского движения". По свидетельствам Треппера, через радиостанции "Красной капеллы" как раз в это время несколько раз поступали запросы Центра относительно РОА. И вовсе не исключено, что для Мюллера они послужили указанием к действию. Или взять начавшиеся в 1943 г. удары по НТС - в период немецких поражений эти акции были в большей степени на руку Сталину, чем Гитлеру. Можно вспомнить и то, что гестапо сыграло главную роль в разгроме Абвера, раз за разом собирая и представляя компромат на его сотрудников. Хотя тут Мюллер действовал в тесном союзе со своим антагонистом Шелленбергом и самим Гиммлером, давно точившими зубы на конкурентов, но результат налицо - 14. 2. 44 г. структура германской военной разведки была разрушена. А после ликвидации антигитлеровского путча 20 июля, когда расследование заговора поручили напрямую Кальтенбруннеру (читай - Мюллеру), шеф гестапо распотрошил и доломал остатки Абвера, перешедшие после его ликвидации в подчинение других ведомств.
      А вот поведение Мюллера в момент самого путча представляется довольно любопытным и во многом характеризует его личность. Получив приказ арестовать участников покушения на фюрера, он отправил в штаб заговорщиков... всего одного эсэсовца и двух гражданских агентов. Которых, естественно, самих там сразу арестовали. Очевидно, махровый приспособленец и в этой ситуации выжидал развития событий. И приказ выполнил только "для галочки", оставляя за собой возможность встать на сторону сильнейшего.
      Окончательно он это сделал в 1945 г. В период агонии Рейха, когда все центральные службы РСХА эвакуировались из Берлина, Мюллер по приказу Гиммлера остался в столице, осуществляя там общее руководство полицией и органами безопасности. И судя по данным Шелленберга, в первых числах мая перешел к русским. Некоторые немецкие офицеры, побывавшие в советском плену, видели Мюллера в Москве. Он благополучно проживал в России, где и умер в 1948 г. Ну а его подручный фон Паннвиц спокойно пересидел в СССР период послевоенной охоты на нацистских преступников, когда его наверняка вздернули бы за деятельность в Чехословакии, и в 1955 г. вернулся в ФРГ, где и провел остаток жизни мирно и счастливо, работая на приличной должности в одном из банков г. Штутгарта.
      26. Дела закулисные
      В предыдущих главах уже приводились несколько примеров того, что складывающиеся к настоящему времени стереотипы представлений о событиях Второй мировой грешат одним немаловажным изъяном - двойными стандартами оценок. Причем к возникновению этих двойных стандартов приложили руку как западная пропаганда - в эпоху холодной войны, так и советская - в периоды хрущевской и перестроечной "разоблачительных" кампаний. Но даже не будучи сталинистом и ни в коей мере не желая оправдывать действительных ошибок и преступлений "отца народов", я все же хотел бы возразить против подобного однобокого подхода - хотя бы ради сохранения исторической справедливости и объективности.
      Ну взять хотя бы все ту же пресловутую историю, как Сталин проморгал нападение Гитлера на СССР. Уж ее-то расписывали столько раз и так подробно, что она кажется вообще исключительной и беспрецедентной. Черчилль сокрушается в своих мемуарах: "Война - это по преимуществу список ошибок, но история вряд ли знает ошибку, равную той, которую допустили Сталин и коммунистические вожди, когда они отбросили все возможности... и лениво выжидали надвигавшегося на Россию страшного нападения или были неспособны понять, что их ждет. До сих пор мы считали их расчетливыми эгоистами. В этот период они оказались к тому же простаками..."
      Что ж, с самим фактом ошибки нельзя не согласиться. А вот с односторонностью оценки - нет. Потому что "история" все же знает и более грубые ошибки - или, по крайней мере, не уступающие сталинской. Скажем, ошибку руководителей Англии и Франции, за год до этого позорно прошляпивших наступление немцев на Западном фронте. Да они ведь даже не как Сталин - а в состоянии войны находились! И о предстоящем вторжении во Францию тоже знали все, кому не лень. И немецкие планы у союзников имелись, и разведка доносила, и прозападные германские оппозиционеры извещали по дипломатическим каналам вплоть до даты и направления ударов. Американские газеты даже корреспондентов послали к местам будущих боев! А вот государственные лидеры и военное командование, несмотря ни на что, оказались застигнутыми врасплох. Совершенно. Потому что "лениво выжидали" в состоянии "странной войны" - а может, все же на нас не полезут, а с СССР схлестнутся? Ну и кем же они оказались - "расчетливыми эгоистами" или "простаками"? Но на этом факте внимание мировой исторической литературы почему-то не заостряется - ну ошиблись, ну просчитались - с кем не бывает?
      Возьмем вопрос более сложный - о "драконовских мерах", которыми Сталин останавливал отступление своих войск. Заградотряды, репрессии среди бойцов и командиров, не выполнивших свои задачи, приказ "Ни шагу назад" - который нынче признают оскорбительным для советских военных, наказания дезертиров, запрещение отходить под ударами противника без высочайшего разрешения. Тут уж в осуждении Сталина сошлись и западные источники, и мемуары наших военачальников... Но если в каждом отдельном случае насчет целесообразности отступления и впрямь можно поспорить, то в целом мировая военная практика показывает: в условиях фронтовой катастрофы и паники такие меры являются единственно возможными. К примеру, не менее жестоко действовал Клемансо в 1917 г., когда фронт начал рушиться от немецких ударов и революционного брожения. И никто его почему-то не осуждает, наоборот - признали спасителем отечества. Сейчас мировая историческая литература даже в отношении действий Гитлера зимой 1941-42 гг. признала, что с военной точки зрения он был прав, приказывая цепляться за каждый рубеж, невзирая на потери, и держаться до последнего патрона, строго карая ослушников. Потому что отступление с подготовленной позиции на неподготовленную ничего не давало, кроме потери матчасти, и дай он волю своим генералам, впоследствии осуждавшим его за такие меры, отход перешел бы в повальное бегство, и его армию постигла бы участь армии Наполеона. Целесообразность действий Гитлера признали, а методы, которыми предотвращал и ликвидировал катастрофу Сталин, до сих пор рассматриваются только в плоскости его "тирании"...
      Или коснемся распропагандированной истории, как зверь-Сталин не пришел на помощь Варшавскому восстанию и дал возможность немцам его подавить. Но почему он обязан был помогать Варшавскому восстанию? Черчилль, например, в своих мемуарах возмущается тем, как в Москве у него требовали открытия Второго фронта, когда западные союзники были к этому не готовы. И как Кремль вымогал военные поставки, не желая понять, что у Англии и для себя-то оружия не хватало. И иронизирует - дескать, русские, сражаясь за собственную жизнь и собственную страну, почему-то считали, что мы им за это чем-то обязаны! Кстати, сами англичане ничуть не стеснялись бросать в беде союзников, если этого требовали их интересы. Так, в мае 1940 г. они вместе с норвежцами успешно сражались в Северной Норвегии, вели наступление, и высаженные там германские части были близки к разгрому. Но тут началось немецкое наступление во Франции, англичане спешно погрузились на корабли и отправились туда - а норвежцы, брошенные на произвол судьбы, вынуждены были капитулировать. Ну а поляки из Армии Крайовой для Сталина и союзниками-то не были. Своих планов они с СССР не согласовывали, наоборот - специально выждали для восстания момент, когда советское наступление выдохнется на рубеже Вислы, чтобы не помешали взять власть им самим. И даже в ходе восстания его предводитель Бур-Комаровский отказался принять посланных на связь русских офицеров. По какой причине - понятно. Но с какой тогда стати на Сталина пенять? Почему Сталин должен был в помощь восстанию "второй фронт" открывать, если к этому был не готов, если его интересам это не соответствовало, и полякам он, собственно, ничем не был обязан?
      Стоит и коснуться жестоких расправ за сотрудничество с оккупантами, производившихся в СССР, расстрелов, виселиц, насильственных депортаций целых народов. Тут я тем более далек от каких-то попыток оправдания сталинизма, поскольку советское население к такому сотрудничеству имело очень весомые причины. Но если уж рассматривать данный вопрос, как это делается в "демократической" литературе - с точки зрения, "прав человека" и гуманизма, то недурно бы рядом с действиями Сталина поставить и деяния "цивилизованных" народов. Вспомнить, как англичане в 1942-43 гг. жесточайшими мерами подавляли национальные волнения в Индии и безо всяких церемоний расстреливали мирные демонстрации - ну а как же, они происходили в военное время и были "ударом в спину". Вспомнить волну кровавых расправ, прокатившуюся по Франции, когда людей по одному лишь доносу или устному обвинению в коллаборационизме подвергали самосуду, забивали, вешали, расстреливали, женщинам обривали головы и возили обнаженными по улицам на потеху толпы, зачастую подвергая истязаниям и мучительной смерти.
      А рядом с депортациями чеченцев или крымских татар почему-то не называют депортацию судетских немцев в 45-м - проводившуюся с не меньшей жестокостью. Скорее даже с большей. Депортированным народам СССР после высылки все же отводили места для их "спецпоселений", предоставляли хоть какую-то возможность работать и получать средства к существованию. А судетских немцев по одному лишь национальному признаку загоняли в поезда, не позволяя брать никаких личных вещей, и просто вышвыривали за границу, в Германию, предоставляя там умирать от голода или кончать самоубийством что многие и делали. И проводилась эта акция, кстати, еще не коммунистическим, а демократическим правительством Чехословакии. И не тайно, в глубине российских земель, а на виду всей Европы, на глазах присутствовавших в Чехословакии американцев и англичан. Да и сейчас почему-то не слышно, чтобы хоть раз поднимался вопрос о возвращении судетских немцев на исконные места проживания и их "реабилитации" - в отличие от народов, репрессированных Сталиным.
      Еще раз повторюсь, я далек от того, чтобы обелять и во всем превозносить советскую сторону. Она воевала за свои цели. Сначала - за само существование своего государства, коммунистического - но одновременно и российского. А в условиях гитлеровской оккупационной политики получалось и за национальное существование многих народов СССР. Потом, при вступлении в Европу, добавились цели геополитические. Но и союзники по антигитлеровской коалиции тоже отнюдь не были бескорыстными идеалистами, как это порой пытаются представить западные источники. Каждый из них тоже воевал за собственные цели - не более того. В главном - в необходимости раз и навсегда покончить с нацизмом и японской агрессией, эти цели совпали, отсюда и верность всех сторон союзническим обязательствам. Но в "частностях" это не мешало каждой из них искать свою собственную выгоду.
      Скажем, уже упоминалось, как США сперва выкачали из Англии все золотовалютные запасы, и лишь потом сочли необходимым поддерживать ее по ленд-лизу. Очевидно, то же самое предполагалось в отношении СССР. В сентябре 41-го Гарольд Икес записал после одного из заседаний кабинета министров: "Зашел разговор о золотых запасах, которые могут иметь русские... Мы, по-видимому, стремимся к тому, чтобы они передали нам все свое золото в погашение за поставки товаров, пока оно не будет исчерпано. С этого момента мы применим к России закон о ленд-лизе".
      Да вот, не получилось - сама Америка оказалась в войну втянута, тут уж пришлось раскошеливаться.
      Кстати, когда говорят о том, как Советский Союз своими поставками в 39-41 гг. вскормил германскую агрессию на головы французов с англичанами, а потом и на свою голову, то можно вспомнить и тот факт, что США тоже вскормили на свою голову японцев. Политика "Дальневосточного Мюнхена" хорошо известна, она проводилась еще с 1931 г., когда сквозь пальцы смотрели на захваты Токио в Маньчжурии - но предполагалось, что оттуда открывается прямой путь на СССР (см. напр. Л. Смирнов, Е. Зайцев, "Суд в Токио", М., 1978). Советско-японский пакт о нейтралитете в апреле 41-го вызвал в Вашингтоне не меньшую тревогу, чем пакт Молотова-Риббентропа в Лондоне и Париже - потому что японские войска освобождались для действий в южном направлении. И до последнего момента (опять же, несмотря на предупреждения разведок, на данные перехватов и расшифровок) Америка предпринимала попытки перенацелить агрессию на север - потому что только таким образом могла сама избежать войны. Да только и Токио был научен опытом Первой мировой. Мог ли он лезть в драку с русскими, оставляя в тылу мощь США, которые потом продиктуют свои условия? И мог ли не позариться на богатые владения англичан, французов и голландцев в Тихоокеанском регионе на которые могут наложить лапу те же американцы или друзья-немцы? А вот СССР явно в спину не ударит, поскольку сам воюет, напрягая все силы... Но вплоть до нападения на Перл-Харбор шли в Японию американские поставки - в основном, нефти. И только благодаря этим поставкам бедная ресурсами страна смогла создать стратегический резерв топлива для своих кораблей и самолетов, чтобы нанести удар и по США, и по Англии, и захватить нефтяные месторождения в Индонезии, с помощью которых можно продолжать войну уже самостоятельно.
      Об искренности и "добропорядочности" отношений в союзном лагере говорит и такой факт: весной 1943 г., после Сталинграда, Рузвельт направил к Сталину своего специального уполномоченного Дж. Дэвиса с конфиденциальным письмом, где предлагал устроить "сепаратную" встречу без англичан на предмет послевоенного устройства мира. А поскольку советский лидер это предложение отверг, соответствующий разговор состоялся на Тегеранской конференции, где президент США подкатывался к Сталину с предложениями примерно такого же рода, как Гитлер в 1940 г. - дескать, наши страны не имеют колоний, поэтому надо бы обсудить вопрос об их послевоенной судьбе. Но без Черчилля. То бишь, за счет Англии. Сталина подобная перспектива не заинтересовала (по крайней мере, в тот момент), и вопрос был исчерпан. Хорошо известны и многократно зафиксированы и факты другого рода - о связях американских фирм с немецкими, продолжавшимися даже во время войны через нейтральные страны.
      Ну а взять загадку с высадкой союзников в Италии в 1943 г.? Когда их войска десантировались на юге и продолжали больше полутора лет ползти через весь полуостров? Хотя вполне могли высадиться на севере и отрезать германские дивизии, находящиеся в Италии - Гитлер эти войска уже считал потерянными. Да и вся итальянская армия в этом случае оказалась бы на стороне союзников, а не была бы разоружена и пленена немцами. Обычно западные историки ссылаются на трудности операции на севере, на то, что радиус действий истребителей прикрытия туда не доставал с аэродромов в Сицилии. Но при подавляющем превосходстве англо-американского флота это было не столь уж существенно. А для истребителей существовали аэродромы в самой Италии, которая уже с руками и ногами переходила в антигитлеровскую коалицию. Так что разгадка может быть куда более грязной - ведь в случае высадки союзников на севере немцы почти наверняка оккупировали бы Швейцарию. С ее банками...
      А что касается открытия Второго фронта во Франции, то можно, конечно, ссылаться на неготовность, на непришитую последнюю пуговицу последнего солдата. Но и подготовку можно проводить по-разному. Можно - авралом, можно - не торопясь. Поэтому, несмотря на множество объективных причин, которыми загромождены тома западной исторической и мемуарной литературы, истинная подоплека все же выглядит слишком очевидной - Второй фронт открылся именно тогда, когда сила немецких войск и без того была подорвана, когда советские войска выходили к своим государственным границам и вступали в Европу. А значит, уже настоятельно требовалось не опоздать, чтобы потом не остаться внакладе.
      Ну а если поднять вопрос о сепаратных переговорах с противником, в чем советская сторона потом неоднократно обвиняла Запад, то тут надо сказать, что попытки таких переговоров действительно предпринимались всю войну, с 1939 до 1945 гг. Однако подобными действиями грешили не только Англия с Америкой, но и Советский Союз. Так что в данном отношении все союзники были достойны друг друга. Скажем, Канарис и другие оппозиционеры начали наводить мосты с Англией еще в 1939 г. Его сотрудники Йозеф Мюллер и фон Догнаньи вели тайные переговоры через священника иезуитов д-ра Лейбера, римского папу и английского посла в Ватикане Осборна. Обсуждались условия, чтобы за Германией остались все завоеванные территории, и ей была предоставлена свобода рук на Востоке. Но в мае 1940 г. гестапо вышло на след этих переговоров, и Канарис был вынужден свернуть их, пожертвовав несколькими "пешками".
      В июле 1941 г. Сталин через отъезжающего посла Шуленбурга обращался к Гитлеру с письмом о возможности заключения мира. После чего один из руководителей советской разведки генерал Судоплатов с ведома Молотова попытался вести переговоры через болгарского посла в Москве И. Стаменова, которому передали, что по мнению советской стороны, еще не поздно урегулировать конфликт мирным путем. Но Стаменов по какой-то причине не стал сообщать немцам о сделанных ему предложениях. Через Берию и его агентуру Сталин искал контактов с немцами и зондировал условия для заключения мира и в октябре 41-го. Об этом свидетельствовал Г. К. Жуков в беседе с сотрудниками "Военно-исторического журнала", об этом рассказывает в своих мемуарах переводчик Сталина Бережков, да и на процессе Берии в 1953 г. качестве одного из обвинений ему были предъявлены данные переговоры. Согласно Бережкову, Германии предлагался мир "типа Брестского" - передача Западной Украины, Западной Белоруссии, Бессарабии, свободный транзит немецких войск через советскую территорию на Ближний Восток, к Персидскому заливу. Но Гитлер находился в эйфории от своих побед, и подобные условия его не удовлетворяли. Еще одна попытка такого рода была предпринята в сентябре 1942 г. после визита в Москву Черчилля и его отказа открыть в ближайшее время Второй фронт. Бывший посол в Германии В. Г. Деканозов и его помощник И. С. Чернышев в Швеции встречались с советником германского МИД Шнурре, снова предлагались компромиссные варианты со множеством уступок, и снова немцы этим не заинтересовались.
      В августе 1942 г. планы сепаратного мира на Западе возникли у Шелленберга и Гиммлера. Они пришли к выводу, что его выгоднее заключить, пока Германия одерживает победы - трезво оценивая потенциалы немцев и антигитлеровской коалиции, оба понимали, что уже вскоре ситуация может измениться к худшему. По их представлению, первым шагом для этого требовалось дискредитировать в глазах Гитлера и отстранить фанатика Риббентропа, противника каких бы то ни было переговоров. Шелленберг по своим каналам установил предварительные контакты с англо-американцами и довел до них свои предложения, уверив их в своих неограниченных возможностях и пообещав скорую отставку министра иностранных дел - что якобы должно было продемонстрировать Западу изменение внешнеполитического курса Рейха. Но все попытки подвести мину под Риббентропа у него сорвались. И репутация Шелленберга перед западными партнерами по переговорам была подорвана. Они разуверились в его реальных возможностях и сочли, что им либо морочат голову пустыми прожектами, либо предложения германских спецслужб являются провокацией, чтобы испортить их отношения с СССР.
      В декабре 1942 г., после высадки союзников в Африке, Муссолини выдвинул предложение заключить мир с русскими и продолжить войну с англо-американцами. И какие-то контакты действительно происходили. В 42-43 гг. в Стокгольме переговоры с советскими агентами вел чиновник МИД Петер Клейст, действовавший от имени Риббентропа. Но никаких данных о них не сохранилось, и, судя по последующим событиям, никаких договоренностей достичь не удалось. В 1942-43 гг. переговоры с англо-американцами возобновил и Канарис, действуя через их представителей в Швейцарии и своего коллегу, начальника итальянской разведки генерала Аме, который вместе с начальником генштаба маршалом Бадольо уже вовсю искал для Италии выход из войны. Но один из курьеров, делец Шмидтхубер, попался на контрабандном провозе валюты за границу. Делом занялось гестапо, и он рассказал о попытках наладить контакты с Западом. Лица, непосредственно причастные к переговорам, были арестованы. Затем внедрили провокатора в так называемый "чайный салон фрау Солф", у которой собирались лица из высшего общества, поддерживающие связи с представителями западных держав. И в декабре 43-го взяли всех скопом, что и послужило одной из причин падения Канариса и разгрома Абвера.
      Где-то в 1943-44 гг. Шелленберг по поручению Риббентропа опять пытался связаться с русскими через Швецию и Швейцарию с предложениями компромиссного мира. Но по его свидетельствам, встречу с советскими представителями сорвал сам Риббентроп чрезмерными амбициями и непониманием изменившейся обстановки - начал выставлять предварительные требования, настаивать, чтобы среди участников переговоров не было евреев, и все спустилось на тормоза. Кстати, в кругах, близких к Гитлеру, и во время войны продолжало сохраняться очень уважительное отношение к Сталину. Так, характеризуя поведение Муссолини в момент падения Италии, Геббельс писал: "Он не революционер, как фюрер или Сталин. Он настолько привязан к итальянскому народу, что ему явно не хватает революционной широты в мировом масштабе".
      А в дневнике нацистского министра пропаганды за 10. 9. 43 г. отмечается: "Я спросил фюрера, можно ли что-нибудь решить со Сталиным в ближайшем будущем или в перспективе. Он ответил, что в данный момент нельзя... Фюрер считает, что легче иметь дело с англичанами, чем с Советами. В определенный момент, считает фюрер, англичане образумятся... Я склонен считать Сталина более доступным, поскольку Сталин - политик более практического склада, нежели Черчилль".
      Но уже 23. 9. 43 г. следует другая запись: "Фюрер предпочел бы переговоры со Сталиным, но не думает, что они будут успешными".
      Ну, разумеется, уважая Сталина и считая его политиком собственного склада, разве мог Гитлер надеяться на успех в период советских побед когда сам отверг компромиссный мир при победах Германии?
      К концу войны "миротворческие инициативы" гитлеровцев, естественно, активизировались. Шелленберг все так же ориентировался на западные державы, летом 1944 г. он встретился в Швеции с представителем Рузвельта Хьюитом, который пообещал организовать настоящие деловые переговоры. В начале 1945 г. сотрудник Шелленберга Хеттль - начальник СД в Вене - установил в Швейцарии контакты с руководителем американской разведки генералом Донованом, и туда для переговоров были направлены представители Гиммлера Лангбен и Керстен. Обсуждались вопросы сепаратного мира, если англо-американцы ослабят натиск на рейнскую группу армий и дадут возможность перебросить войска на Восточный фронт. Но по данным радиоперехватов о начавшемся диалоге узнал Мюллер. Опираясь на Кальтенбруннера, он немедленно начал расследование, а Гиммлер, как только узнал из их докладов, что игра засвечена, перепугался и оборвал ее. Но переговоры с Западом пытался вести и Риббентроп с ведома Гитлера. В. январе 1945 г. его представитель Хессе навел было мосты для закулисного диалога в Стокгольме. Но сведения об этом каким-то образом проникли вдруг в открытую печать, разразился скандал, и фюрер приказал Риббентропу прекратить операцию.
      Что же касается переговоров Вольфа с Даллесом, самых известных в нашей стране благодаря "Семнадцати мгновениям весны", то Ю. Семенов добавил в эту историю большую долю художественного вымысла. Во-первых, как раз к этим переговорам Гиммлер с Шелленбергом отношения не имели. Инициатива исходила от самого Вольфа, главного уполномоченного СС и полиции в Северной Италии, и промышленников Маринетти и Оливетти, которым не хотелось, чтобы Италия стала ареной боев со всеми вытекающими последствиями. Во-вторых, они имели частный характер, только для данного театра военных действий - и к обсуждению предлагались условия, вроде бы, выгодные обеим сторонам: немцы сдают Италию без сопротивления, но и без капитуляции, а американцы и англичане позволяют им беспрепятственно уйти за Альпы. А Германия таким образом получает возможность использовать эти войска на Востоке. А в-третьих, Вольф не решился на подобный шаг, пока не согласовал его с Гитлером. 6. 3. 45 г. он сделал доклад фюреру в присутствии Кальтенбруннера, убеждая в пользе контактов. Гитлер отнесся к идее скептически, но действовать разрешил.
      И только после этого в Цюрихе начались встречи Вольфа с Даллесом. Американцы закидывали удочки насчет капитуляции группы армий "Ц" во главе с Кессельрингом, а Вольф втайне от Гитлера повел свою игру - стал вентилировать возможность сепаратного мира или союза с американцами, если удастся избавиться от фюрера (Гиммлера он тоже отправлял за борт, как фигуру слишком одиозную). И партнеры до того увлеклись в своих фантазиях, что даже принялись составлять списки будущего германского правительства во главу прочили Кессельринга, министром иностранных дел Нейрата, а себе Вольф скромненько застолбил пост министра внутренних дел. Но его поездки в Швейцарию засекло гестапо, информация дошла до Гиммлера, и он устроил Вольфу разнос за то, что тот полез в такое дело без его санкции, и запретил дальнейшие действия.
      А Советский Союз об этих переговорах известил вовсе не "штандартенфюрер Штирлиц" - их заложили сами англичане с американцами. Портить отношения с Москвой в конце войны им не хотелось, и после первой же встречи Вольфа с Даллесом они забеспокоились - а вдруг Сталин что-нибудь пронюхает и осерчает? И решили поставить в известность СССР. Уже 11. 3 посол США в Москве официально уведомил Молотова о контактах с Вольфом. А наркомат иностранных дел заявил на это, что не будет возражать против переговоров при условии участия в них советского представителя. Тут союзники спохватились, что советский эмиссар наверняка отпугнет Вольфа и тем самым сорвет возможность без потерь занять Италию. Принялись выкручиваться, 16. 3 ответили, что идут еще не переговоры, а "подготовка почвы" переговоров, и участие России преждевременно.