ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

— Возьми. Может, пригодится… — Сказал тогда адвокат.

Олег усмехнулся: вот и пригодилось. Он втянул ноздрями воздух и прикрыл глаза, будто снова почувствовав неповторимый банный запах…

…Владимир Александрович пригладил мокрый ежик волос:

— Не стоит искать убийцу среди конкурентов Зайцева.

— Почему? — Поднял брови Савицкий.

— Потому что его основные конкуренты — это мы.

— А кто — мы? Ты лично, Саныч?

— Нет. Мы — это Российская Ассоциация игорного бизнеса. Слышал?

— Москва? — Припомнил какую-то справку по делу Олег.

— Да. Я работаю у них юрисконсультом — здесь, в представительстве.

Савицкий даже не знал, что сказать. Потом нарушил молчание:

— Слушай, я тебя, конечно, очень уважаю, но…

— Уважение тут не при чем. Имеют значение только факты, и простая логика событий. — Владимир Александрович придвинулся ближе к собеседнику:

— Те, кто меня послал — они ведь очень-очень деловые люди. Даже, наверное, слишком! И никогда не станут делать то, что не выгодно.

— К чему ты, Саныч?

— Да к тому, что в нашем бизнесе стрельба по людям — это несерьезно! Слишком дорогое удовольствие… Игра не стоит свеч, есть масса способов устранить конкурента без шума и крови.

— Ну, говорят ведь, что нет человека — нет проблемы. Так?

— Ерунда. Москве сейчас проще деньгами всех задавить. И распоряжениями всякими правительственными — вполне легально, на высшем уровне. Ты что-нибудь о последнем законопроекте налогообложения игорного бизнеса слышал?

— Нет. Просвети.

— Сейчас все казино по стране, помимо обычных налогов, ещё платят с каждого стола, рулетки, автомата некую фиксированный сумму. Пока она не очень большая, так что — жить можно. Но с недавних пор активно поговаривают о переменах. И если наши друзья в правительстве протащат новый закон, то за каждую «игровую единицу» придется отдать несколько десятков тысяч баксов! Представляешь?

Савицкий пожал плечами — он не знал, много это, или мало при годовых оборотах игорного бизнеса. Собеседник посчитал необходимым обьяснить:

— Получается, что небольшим заведениям придется просто закрыться. А выжить смогут только огромные казино, каковые имеются только — где? В столице-матушке… И помчатся эти монстры по просторам нашей необъятной Родины, открывая в провинции одну за другой дочерние «точки».

Виноградов потрогал почти уже высохшие волосы:

— Открывается оперативный простор — местных казино и игорных клубов нет, рынок свободен. А народу-то разницы никакой, где ставки делать! Между прочим, если закон даже и не примут, мы все равно сейчас в выигрыше. На местах все сидят и трясутся, никто новых заведений не открывает, замерли в ожидании. То есть, хотя бы новых конкурентов не возникает. Значит можно воспользовавшись паникой и тихо, спокойно осваивать провинциальные рынки.

— Значит, ты работаешь теперь на Москву…

Но Владимир Александрович пропустил реплику мимо ушей:

— Кстати, не удивлюсь, если выяснится, что вся эта буча вокруг «игорного» законопроекта вообще устроена кем-то из нашей столичной Ассоциации. Хочешь пример? По моим данным, за последние несколько месяцев, с момента появления этой бумаги о новом налогообложении, продажа фирмой «СВЕТ» оборудования для казино упала раза в четыре.

— Почему? — Среагировал на знакомое название Савицкий.

— Я же сказал, что в Питере никто новых заведений не открывает. Боятся. Но если точно знать, что весь этот шум — туфта, на снижении спроса и цен можно неплохо подзаработать! Между прочим, насколько я знаю, Москвой уже полностью контролируется сибирская ассоциация деятелей игорного бизнеса, а по её каналам распространять информацию — одно удовольствие.

— И дезинформацию?

— Разумеется. Если уж зашла речь… Ты даже не представляешь, как эту самую Сибирь столица под себя подмяла! Тут человек от господина Зайцева недавно звонил в одну фирму, предлагал свое оборудование. Так ему, говорят, прямо ответили, что все, кто входит в Российскую ассоциацию, обязаны делать закупки только у москвичей. А не входящих там, видимо, просто нет.

— Зачем ты мне это рассказываешь, Саныч?

Адвокат покачал головой:

— Чтобы ты понял: тем, кто сейчас реально контролирует экономику и власть, нет нужды хвататься за автоматы. «Свет» — солидная фирма, серьезная, а Зайцев — не последний человек в городе. Но помешать нам завоевать питерский рынок они все равно не в силах. Уже создается региональная ассоциация, в которую войдут все, кто не хочет разориться — совершенно добровольно, между прочим. А дальше у всех, кто не станет с нами сотрудничать, начнутся всевозможные проблемы — может, лицензию им почему-то не продлят, может, милиция к чему-то прицепится. Да мало ли! Налоговая, пожарники…

— Все, что ли, куплены? — Криво усмехнулся Олег.

— Всех не купить, — в голосе Виноградова звучало искреннее убеждение. — Дорого. Да и незачем! Достаточно дать денег двум-трем начальникам, а остальные служивые пусть честно выполняют свой долг — но только в нужном, в указанном направлении… В общем, рано или поздно город перейдет под контроль столицы.

— Вот тут-то вы и развернетесь, да? Оборудование, наверное — только из Москвы, обучение персонала только там же… А можно и вообще небольшую долю во всех казино потребовать, вернее — как это? — предложить свое долевое участие.

Почувствовав настроение собеседника, адвокат вздохнул:

— Это рынок. Пока ещё дикий, не цивилизованный, но… В Сибири те, кто входит в их ассоциацию не имеют права даже факсы с предложениями от других производителей получать. Ты про казино «Пантеон» слышал? А про клуб «Аргентинские ночи»?

— Ваше все хозяйство?

— Не совсем. Но тоже — Москва… Там такие капиталы вбуханы! И не только в интерьеры, но и в «раскрутку», в рекламу. Представляешь сколько денег нужно тратить, чтобы каждую неделю к себе столичных и мировых звезд привозить на выступления? Зато, теперь только эти заведения на слуху, нищим питерцам просто не угнаться за ними. Вот и прозябают потихоньку — клиент-то потянется туда, где шикарнее и престижнее.

Савицкий поморщился:

— Понимаю… Попозже, когда наши начнут издыхать, можно ведь к ним прийти и помощь предложить? По реанимации. И отнимать ничего не надо — просто посочувствуете и попросите в долю взять, да? За очень приличные инвестиции. Не удивлюсь, если многие согласятся — они на грани банкротства, а тут приходят дяди с большими кошельками и готовы посодействовать. Здорово придумано!

— Не нами! Рыночные отношения — не школа гуманизма… Впрочем, мы сейчас не об этом говорим. Главное, чтобы стало понятно — конкурентам по игорному бизнесу труп Зайцева не был нужен. Нам, то есть Москве, он не опасен, а местные… Местным, тоже сейчас не до внутренних разборок.

— Контролируете ситуацию?

— Обязательно, — кивнул Виноградов. — Чтобы, с одной стороны, против нас не обьединились. А с другой стороны, чтобы без глупостей обошлось, вроде истории с господином Зайцевым.

— Говорят, — припомнил заметку в газете Олег, — сын нашего городского головы именно в «Пантеоне» свадьбу играл… Так?

— Наверное, — в очередной раз пожал плечами Владимир Александрович. — Это уже политика, а я в неё не лезу. Меньше знаешь — дольше живешь!

— Некоторые говорят, что больше знаешь — лучше живешь.

— Я лично предпочитаю — дольше!

Где-то за стенкой пробили часы, и Савицкий засобирался:

— Ладно. Спасибо, все было очень интересно.

Вслед за гостем встал и адвокат. Прежде чем подать на прощание руку, он протянул Олегу визитную карточку с эмблемой Ассоциации:

— Возьми. Может, пригодится…

От воспоминаний о недавнем походе в баню Савицкого оторвал звонок внутреннего телефона.

— Слушаю. Говорите.

— Михалыч, поздравляю! У тебя опять труп.

— У меня?

— Ну, не у меня же… — вполне резонно заметил дежурный по отделу. — Подойди!

Спустившись вниз, Олег взял из его рук короткую телефонограмму. Прочитал. Нецензурно выругался:

— М-мать… Да когда же это кончится!

— А мне на пенсию в марте… — счастливо улыбнулся дежурный.

Все было вовсе не так красиво, как показывают в голливудских фильмах.

Никаких полицейских мигалок, вертолетов с прожекторами и веселеньких желтых ленточек ограждения. Единственный «уазик» оперативно-следственной группы стоял во дворе, чуть поодаль, с уныло задранным вверх капотом — так, что наружу торчала только озабоченная задница водителя.

Двое постовых лениво переругивались о чем-то с местным населением. Впрочем, даже зевак оказалось немного: дети были в школе, на занятиях, а бабушки-пенсионерки, видимо, уже успели удовлетворить свое любопытство.

— Здравствуйте. Савицкий, уголовный розыск, — представился оперативник, показывая служебное удостоверение.

— Проходите.

Савицкий собрался было шагнуть в парадную, но в это момент его окликнули по имени и отчеству.

— Олег Михайлович! Подождите! Минуточку… — Из припаркованной у соседнего подьезда черной иномарки торопливо выбирался начальник Службы безопасности фирмы «СВЕТ». — Одну минуточку!

— Да, доброе утро, — шагнул навстречу Савицкий.

— Доброе… Ну, это, знаете, как сказать, — собеседник посмотрел в направлении парадной. — Как сказать…

Мужчины обменялись рукопожатиями.

— Вот, такие, значит, дела… Вы туда? Ее уже увезли, при мне как раз.

— Ну, все равно. Раз уж вызвали…

Начальник службы безопасности вздохнул:

— Я подожду вас тут? Не возражаете?

— Почему же нет… Договорились.

В парадной пахло кошачьей мочой и трубами парового отопления. Когда Олег поднялся на лестничную площадку второго этажа, навстречу ему спустились следователь из прокуратуры, районный оперативник и ещё двое пожилых мужчин — видимо, понятые.

— Здорово, Савицкий. Опаздываешь.

— Кина не будет! Цирк уехал, клоуны все разбежались, — с нервным смешком поддержал следователя спутник из уголовного розыска. Был он ещё очень молод и неопытен, а оттого старался казаться циничным.

Понятые промолчали.

— Мне только что сообщили, — развел руками Олег и посторонился, пропуская идущих вниз. — Только что…

— Ладно. — Теперь Савицкий оказался на лестнице чуть выше и позади коллег, так что работнику прокуратуры пришлось обернуться и задрать голову. — С нами поедешь? Или как?

— Останусь, если выдернули. Покручусь тут немного.

Следователь кивнул, и переложил из руки в руку папочку с протоколом осмотра места происшествия:

— Тогда вот что… Допроси мамашу поподробнее. На всякий случай.

— Она здесь?

— Да, в квартире. Там с ней соседка, врач какие-то успокоительные оставил…

— Мы не стали пока, — вмешался местный оперативник. — Чисто формально…

Но Олега интересовало другое:

— Где её нашли?

— На площадке. Между третьим и четвертым этажом, за лифтом. — Следователь сразу понял, кого имеет в виду Савицкий. А потому добавил, не дожидаясь дальнейших вопросов:

— Несколько ножевых… И перелом основания черепа.

— В телефонограмме сказано, что с целью ограбления. Или как?

— Не, не изнасилована, — переступил с ноги на ногу собеседник. — А вот сережки прямо из ушей вырвали, сумочку выпотрошили. Вроде, ещё цепочка золотая пропала, кольцо… Кстати, уточни ещё и это у матери.

— Да, конечно, — кивнул Олег. — Уточню.

Понятые с сочувствием посмотрели на Савицкого — видимо, перспектива допроса убитой горем матери представлялась им не слишком привлекательной.

— Хорошо, давай тогда сам… — Следователь пошел к выходу из парадной, но сделав несколько шагов по лестнице обернулся:

— Судя по всему, она там со вчерашнего вечера пролежала. Учти это!

— Спасибо. Приму к сведению.

— Мужик с собакой пешком спускался. Случайно. Повезло… Могли ещё позже найти.

Когда внизу хлопнула дверь, Савицкий уже оказался на месте, где обнаружили труп девушки. Действительно, тело могло пролежать здесь и дольше — площадки в домах этой серии спланировали так, что между лифтом и шахтой мусоропровода оставалось немного свободного пространства. И если на четных этажах парадной были хотя бы установлены врезные мусорные люки с крышками, то нечетные вообще пропадали впустую.

Когда-то, ещё во времена всеобщей экономии и поддержки социалистического свиноводства, в подобных закутках ставили специальные баки для пищевых отходов. Но ещё на заре перестройки эта затея приказала долго жить, и с тех пор ничего нового никто не придумал.

Олег отступил назад, стараясь не выпачкать подошвы засохшей кровью и мелом. — да, действительно, со стороны лестницы, лифта и квартир на прилегающих этажах что-то заметить было бы невозможно.

Воистину, подумал Савицкий, собачник в городе — лучший друг и злейший враг милиционера. Подумать только, какое количество «криминальных» покойников обнаружили эти неугомонные люди, выводя на прогулки четвероногих питомцев! Сколько «глухарей» навесили они на уголовный розыск, сообщив о своих находках в органы внутренних дел! Подвалы, пустыри, лесопарки, песчаные карьеры… Сравниться в этом благородном деле с собаководами могут, пожалуй, только грибники, да любители подледного лова корюшки.

Внизу опять хлопнула дверь парадной. Облокотившись на перила, Олег принялся наблюдать за поднимающимся по лестнице мужчиной:

— Что, уже сняли охрану?

— Да, ваши уехали, — начальник службы безопасности быстро и без одышки преодолел расстояние, разделявшее их. — Здесь?

— Да. Кстати, откуда вы узнали?

— Она не пришла на работу. Перезвонили матери, а та уже…

— Понятно. Вы прямо сейчас туда хотите зайти? — Савицкий показал пальцем на одну из дверей лестничной площадки.

— А что, разве нельзя?

Савицкий вспомнил про историю с «телефонистами» — как-никак, ведь он был теперь в долгу перед собеседником:

— Скорее, наоборот… Нам с вами надо поговорить кое о чем, это очень серьезно.

— Прямо сейчас?

Оперативник в раздумье потер подбородок:

— Наверное, лучше после… Мать вас знает в лицо?

— Вряд ли, — пожал плечами начальник службы безопасности.

— Ладно, все равно. Пойдемте вместе? А потом я вам кое-что расскажу.

— Хорошо. Договорились.

Уже стоя перед квартирой, Олег обернулся к спутнику:

— Послушайте, а вы можете меня не представлять?

— Ну, в общем-то…

Савицкий нажал на кнопку звонка:

— Спасибо.

… Ничего нового от измученной, опустошенной внезапным горем женщины они, разумеется, не узнали. Ирина, её дочь, из дома ушла вчера утром — как обычно, к половине десятого. В обед перезвонила, спросила, что надо купить из продуктов…

Когда девушка не появилась к ужину, мать забеспокоилась, но не слишком — случалось, что Ирина приходила поздно, иногда даже очень поздно. Дело молодое… А потому она посмотрела в одиночестве телевизор, вынула ключ из замка, чтобы дочь могла отпереть дверь, и улеглась спать.

Разбудили её прибывшие «на труп» сотрудники милиции…

— Господи, Ирочка… Ну, за что! За что, Господи? — Мать не кричала, не билась в истерике — она просто сидела, уставившись прямо перед собой, но вот это как раз и было по-настоящему жутко.

— Мы все её очень любили, — выдавил из себя начальник службы безопасности. — От имени руководства фирмы…

Женщина всхлипнула, и потянулась рукой к сердцу.

— Пожалуйста, хватит! Хватит… Ей нельзя сейчас больше говорить, — вмешалась заплаканная, но преисполненная чувства долга соседка. — Потом, будет ещё время!

— Да, конечно. Извините… — спутник Савицкого встал, вслед за ним сразу же поднялся и Олег Михайлович. — Извините, вот ещё что… Можно нам пока Ирочкины фотографии посмотреть? Быстренько.

— Зачем? — Не поняла соседка.

— Нужно для некролога выбрать снимок, такой, получше, — начальник службы безопасности развел руками. — Потом, в газеты ещё надо бы траурное обьявление…

Женщины переглянулись:

— Но, ведь это же…

— Не волнуйтесь! Разумеется, все расходы мы берем на себя. И похороны, и поминки, и остальное, что будет нужно..

Соседка ещё раз посмотрела на мать убитой, но та лишь равнодушно повела плечами и опустила веки.

— Ладно, идите! Знаете, где?

— Да, конечно.

— Там, наверное, не прибрано…

— Ничего, не беспокойтесь!

Через минуту мужчины уже были в комнате, которую при жизни занимала Ирина Титова, секретарь генерального директора фирмы «СВЕТ».

В общем, ничего особенного: раздвижной диван-кровать, секретер, платяной шкафчик… Телевизор с «видиком» корейской сборки, дешевая магнитола, кассеты, несколько цветочных горшков на подоконнике и скомканные колготки под креслом. Со стены улыбается плакатный Ди Каприо, а рядом с ним вздымает пятку в тропические небеса сам Клод Ван-Дамм.

Вслед за спутником Савицкий подошел к туалетному столику, сверх меры заставленному различной косметикой:

— Это — кто? — За шеренгой шампуней и кремов к зеркалу была прислонена цветная фотография молодого человека в траурной рамке.

— В каком смысле? — Начальник службы безопасности с удивлением посмотрел на Олега Михайловича, но почувствовав, что тот говорит всерьез, ответил:

— Это Константин. Телохранитель шефа. Господина Зайцева…

Следующего вопроса Савицкий не задал, но собеседник сам посчитал необходимым прояснить появление здесь этого снимка:

— Они собирались пожениться. После Нового года… Вы что, серьезно не в курсе?

— Нет.

Начальник службы безопасности взял в руки фотографию:

— Да, вот такие дела… Это ведь он привел Ирину к нам в «СВЕТ». Тогда ещё был жив Старый…

— Вы имеете в виду Скрипачева? Скрипача, «вора в законе»?

— Он никогда не был «вором в законе». Он просто считался серьезным человеком — и не только в своей, криминальной среде.

— Это правда, что Константин входил в его «команду»? И что Скрипач специально приставил своего человека к Зайцеву, чтобы тот присматривал за вашей фирмой?

— Откуда такая осведомленность?

— Нашлись добрые люди, нашептали… Значит, правда?

Начальник службы безопасности испытующе посмотрел на Савицкого:

— Дело прошлое, конечно… Да, поначалу так и было. Костю поставили от бандитов «смотрящим», через нас ему оформили лицензию — сперва для вида, а потом… Потом, постепенно, их отношения с Зайцевым переросли во что-то совсем другое.

— Подружились? — Олег Михайлович навидался всякого, а потому не очень верил в искренность отношений между «братками» и «барыгами».

— Костя был настоящим телохранителем. От Бога. А это многое значит! До того, как убили Старого, он был в фирме «СВЕТ» его глазами и ушами. Но после той истории с расстрелом в кабаке… В общем, с нашей новой «крышей» Андрей Иванович лично предпочитал не общаться. Только через Константина.

— Значит, после убийства Скрипача это парень стал представлять у вас интересы его… наследников?

Собеседник поморщился:

— Это было уже совсем другое дело! Костя с Зайцевым днем и ночью, считай, не расставался. Ел с ним, пил, охранял… По сути, он с «братвой» своей куда меньше общего имел, чем с моими ребятами, из службы безопасности. И для «крыши» он уже был почти чужой — только раз в месяц передавал им «долю» с казино и проценты.

— Какие проценты?

— Не важно! — Начальник службы безопасности поставил снимок обратно, на туалетный столик. — Не в этом дело.

— А в чем? Зачем ты мне все это рассказываешь?

— Зачем… Затем, чтобы ты глупых вопросов потом не задавал, кому ни попадя… Как ни крути, Костя свой долг честно выполнил, до конца. И погиб, между прочим! А теперь вот — Иришка…

— Слушай, мне очень жаль, — Олег Михайлович говорил вполне искренне, хотя видел секретаря господина Зайцева единственный раз и не слишком долго. Как раз вчера, когда девушка принесла в отдел «черный список».

— Когда он её на работу устраиваться привел, все подумали: вот, нам ещё только бандитской подружки не хватало, для полного счастья. Но потом я её проверил через свои каналы, «просветил» по-всякому… Нормальная девчонка оказалась. Очень рада была, что Константин от «братвы» постепенно отходит, в нормальный охранный бизнес.

— Понятно, — кивнул Савицкий.

Но собеседник уже один за другим выдвигал ящики секретера:

— Ага, вот! Вот оно. — На свет появился огромный тяжелый альбом в бархатном переплете. — Нет, не то…

Фотоальбом, видимо, содержал в основном снимки из семейного архива. Какие-то бритые дядечки в форме без погон, женщины в летних платьях и шляпках на фоне Кавказа… На последней странице красовалось подретушированное изображение пятиклассницы с бантиками, в которой с большим трудом можно было узнать убитую прошлым вечером Ирину Титову.

— Вон, посмотри! На полке, там рядом.

— Точно, — начальник службы безопасности положил перед собой пухлый фирменный конверт «Кодак», а затем высыпал из него с полсотни цветных снимков. На первый же взгляд стало ясно, что фотографии сделаны в разное время, по разным поводам и, скорее всего, разными людьми. У покойной, видимо, просто так и не нашлось времени, чтобы их разобрать и систематизировать:

— Так… так… — Он перебирал карточки одну за другой, откладывая в сторону более-менее подходящие для некролога:

— Может быть, эта?

— Вполне. То, что надо, — не слишком уверенно согласился Савицкий.

— Или эта вот, тоже ничего. А, как считаешь?

С точки зрения Олега Михайловича на всех снимках девушка получалась неплохо. Во всяком случае, выглядела она, почти как при их встрече — не супермодель, конечно, но… Оперативнику стало стыдно собственных мыслей, и он коротко буркнул:

— Бери ты обе фотографии! На всякий случай.

— Да, пожалуй…

Не обнаружив больше ничего подходящего, начальник службы безопасности принялся складывать снимки обратно в конверт.

— Стой! — Неожиданно перехватил его руку Савицкий. — Дай-ка… Это кто?

На фотографии, которую придержал сейчас Олег Михайлович, была изображена группа парней — человек шесть-семь. Одинаковые короткие стрижки, спортивные свитера, сигареты в зубах… Судя по выражению сытых физиономий, обилию грязной посуды и пустым бутылкам на столе, кампания гуляла весело, широко и с размахом.

— Это… это вот — Константин. — Ткнул собеседник пальцем по второго слева участника пиршества. — Не похож, разве?

— А остальные?

Собеседник пожал плечами:

— Не знаю… Судя по всему, «братва» какая-то.

— Да, конечно… — Внизу фотографии имелась пропечатанная умным аппаратом отметка о дате, когда она была сделана. Без малого — три года назад… Три года! — Слушай, только честно… Больше ты никого из них не встречал? Никогда?

Начальник службы безопасности ещё раз, без суеты рассмотрел снимок:

— Вроде, нет… А что такое?

Олег Михайлович чувствовал, что ведет себя по-свински, но сразу ответить на заданный вопрос не решился.

— Может быть… Хотя, нет. Вряд ли!

— О чем ты? Обьясни, черт тебя раздери, толком!

Врать не хотелось. Уйти от ответа тоже оказалось невозможно:

— Видишь этого парня? Справа?

— Вижу. Ну, и что? Крепенький.