ГЛАВА ПЕРВАЯ

Женский голос без труда проник сквозь тоненькую фанерную перегородку:

— Зайцев! Андрей, иди сюда !

Пришлось в очередной раз отпустить проводок, который упорно не желал занимать свое место в разьеме. Андрей Иванович помянул про себя чью-то маму и с раздражением обернулся к двери:

— Что такое? Что стряслось?

За дверью находилось помещение, которое во всех официальных документах гордо именовали «залом игровых автоматов»:

— Андрей, скорее подойди!

Голос у кассирши был несомненно и по-настоящему испуганный, так что медлить дальше Зайцев не стал. Он поднялся со стула, отодвинул защелку и сделал шаг за порог каморки, служившей одновременно офисом, складом, кухней и мастерской.

После яркого света лампы над монтажным столиком сразу разобрать, что делается в зале оказалось непросто — в полумраке мерцали и перемигивались только электронные панели трех «одноруких бандитов» и пары детских имитаторов автогонок. Силуэты немногочисленных игроков были привычны и безобидны, но у стойки с жетонами явно происходило что-то не то.

Прямо в проходе, загораживая девушку, стояли двое мужчин вполне характерной наружности. Толстые кожаные куртки от рыночных «челноков», кроссовки, спортивные штаны… Все остальное тоже под стать одежде: головы, торчащие между плеч без намека на шею, огромные челюсти, мятые уши и кулаки размером с футбольный мячик.

Словом, повадками и комплекцией оба поразительно напоминали носорогов — один постарше и покрупнее, второй, очевидно, из молодняка.

Андрей Иванович сглотнул слюну и подошел поближе:

— Добрый день! Чем могу помочь?

— Ты кто? — Развернулся навстречу тот, что постарше.

— Директор.

— С кем работаешь?

Андрей Иванович замялся. Его инструктировали, кому и как следует отвечать на подобный вопрос, но этих двоих Зайцев видел впервые и не хотел ошибиться.

— Простите, но… Видите ли…

— Чего мычишь? Обосрался? — Теперь пасть открыл молодой «носорог».

— Нет, — Андрей Иванович зачем-то посмотрел по сторонам, и понизив голос назвал по имени и отчеству лидера самой известной в городе бандитской группировки:

— Мы с ним работаем. С его людьми.

— Смотри, проверим… — Чувствовалось, что собеседник разочарован, и не слишком представляет свои дальнейшие действия.

— Мужики, я могу прямо при вас позвонить.

«Крыша» у зала игровых автоматов была действительно авторитетная, и Зайцев уже посчитал было инцидент исчерпанным. Но тут неожиданно завелся старший из непрошеных посетителей:

— Кто — мужики? Это мы, по-твоему, мужики? Как ты нас назвал?

— Извините, но… Я ведь не хотел.

— «Мужики» на зоне!

Огромные туши зашевелились, и Андрей Иванович некстати вспомнил, что у бандитов это, кажется, называют «притянуть за базар».

— Да ты теперь нам денег должен, козлина!

— По жизни должен. По понятиям, слышь? — Огромная лапища ухватила Зайцева за отвороты рубашки.

Но в глазах Андрея Ивановича, видимо, читалось нечто такое, что заставило «носорога» заговорить почти по-человечески:

— Ладно, живи пока…

— Ну, ты понял? Мы вернемся еще.

— Понял, нет?

Тот, что постарше, развернул свою обтянутую китайской кожей тушу и не дожидаясь ответа пошел к выходу. Молодой же, прежде чем уйти, сгреб со стойки горсть блестящих жетонов, ссыпал их в карман — и лишь потом отправился вслед за ним.

— Не надо, Андрюша…

Зайцев посмотрел на кассиршу, проследил за её взглядом и с удивлением обнаружил стиснутую в собственном кулаке большую отвертку.

— Не надо! Позвоните лучше этим, нашим.

Наверное, вид у Андрея Ивановича и вправду был отчаянный и диковатый, но делать глупости он не собирался.

— Ладно, ничего… Разберемся.

Зайцев ободряюще улыбнулся девушке за стойкой и довольно спокойно проводил глазами тяжелый, коротко стриженый затылок непрошеного посетителя…

…Андрей Иванович поднял веки.

И первым, на что наткнулся его взгляд, оказалась короткая «накачанная» шея и пара ушей, между которыми с трудом помещался огромный затылок.

Мужчина сидел спиной к господину Зайцеву, лица его было не разглядеть, но оно, очевидно вполне соответствовало всему остальному .

Андрей Иванович закрыл глаза, потом снова открыл, но видение не исчезло.

Чертовщина! Столько лет прошло… Какого черта им опять здесь нужно?

Впрочем, уже в следующую секунду Зайцев сообразил, что находится вовсе не в том, самом первом, «игорном зале», с которого все начиналось.

С которого все начиналось…

Андрей Иванович отвел взгляд от стриженого затылка напротив и попробовал осмотреться. С кровати, на которой он лежал, было видно не так уж много: кусок стены с дорогими обоями, люстра под потолком, полуоткрытая форточка и шторы, которые чуть колыхал проникающий снаружи ветерок.

Помещение казалось светлым, просторным и совершенно незнакомым.

К тому же, в углу комнаты многозначительно белел огромный, утыканный множеством никелированных переключателей, трубок из пластика и проводов агрегат какого-то медицинского назначения. Слева, у двери, виднелись тумбочка с настольной лампой, а также кресло, на котором и расположился мужчина, некстати напомнивший господину Зайцеву давнего «посетителя».

Конечно же, это был не он. Того наглого молодого бандита давно уже нет в живых — Костя, помнится, рассказывал, что его свои же «братки» и шлепнули за крысиную жадность и беспредел, ещё в девяносто третьем.

Константин… Он ведь тоже погиб? Удар, вспышка, окровавленное лицо и разбитые губы телохранителя, пытающегося честно и до конца выполнить свой профессиональный долг.

Да, погиб… Сознание и память вернулись к Зайцеву — и одновременно с ними нахлынула боль. Андрей Иванович услышал странный, невыносимо-протяжный звук, понял, что это стонет он сам и попробовал стиснуть зубы.

Но было уже слишком поздно. Здоровяк развернулся и с неожиданной легкостью вскочил на ноги — так, что покинутое кресло только жалобно скрипнуло и качнулось.

В полный рост парень выглядел ещё внушительнее: пудов восемь живого веса, огромные бицепсы и наплечная кобура с пистолетом. Правая ладонь его привычно замерла на рукоятке «стечкина» , а в левой Андрей Иванович разглядел какую-то мятую книжку в растрепанном переплете.

При этом лицо у стоящего было немного растерянное и виноватое — как у садовода-огородника, прозевавшего по радио долгожданный прогноз погоды.

— Вы … это… уже, да?

Поймав настороженный взгляд господина Зайцева, парень засуетился ещё больше:

— Вы это самое… не волнуйтесь только. Все хорошо.

Андрей Иванович попробовал ответить, но не получилось.

Видимо, гримаса на его лице мало напоминала улыбку, потому что здоровяк с пистолетом кинулся к двери, высунул голову в проем и заорал:

— Сестра! Он опять — того! Очнулся!

Краешком памяти Андрей Иванович зацепился за слово «опять», но откуда-то снаружи, из коридора, уже слышен был торопливый перестук каблучков.

— Чего орешь? Кнопка есть. — В помещение на приличной скорости влетела дородная молодая деваха в белом халатике.

— Ага! Забыл…

Медсестра наклонилась над Зайцевым, едва не придавив его к постели внушительным бюстом:

— Так. Что тут у нас?

Андрей Иванович захотел отозваться, но шевелить губами оказалось так тяжело и больно, что он со стоном закрыл глаза.

— Тихо, тихо… Спокойно, миленький, спокойно… Сейчас, все будет хорошо!

Воздух наполнился резким лекарственным запахом:

— Вот так! Молодец.

Самого укола Зайцев не почувствовал — сестричка работу свою знала. Просто по телу медленно покатились теплые, ласковые волны, боль отступила, растаяла и затаилась где-то в дальних уголках сознания.

— Надо бы нашим отзвониться…

— Звони. А я доктора предупрежу. Он просил сообщить, если станет лучше. — В голосе медсестры прозвучало что-то такое, отчего Андрей Иванович окончательно успокоился и почувствовал себя в безопасности:

— И не ори больше на весь корпус! Больных мне перепугаешь.

— Да зачитался, понимаешь…

— Зачитался… И так от ваших пистолетов народ шарахается.

— Извини, красавица. Больше не буду.

Как только деваха закрыла за собой дверь, здоровяк принялся набирать телефонный номер:

— Алле, дежурный? Леха, привет! Это я. Значит, докладываю: клиент пришел в себя… Нет, пока ещё не совсем. Но пусть они на всякий случай оперов предупредят.

Он говорил вполголоса, и все равно получалось громко:

— Что? Хорошо. Договорились. И пусть утром не опаздывают, а то получится, как в прошлую смену…

Парень перешел на шепот:

— Зарплату не давали? А пайковые с депонента? Вот, сволочи… Ладно, до связи. Перезвоню еще!

Впрочем, Андрей Иванович уже погрузился в глубокий сон и ничего не мог слышать. Господин Зайцев даже не почувствовал, как по щеке его, из-под опущенных век потекла на подушку непрошеная слеза.

Стопка бумаг на подоконнике угрожающе накренилась и поползла куда-то в сторону. Олег едва успел подхватить её свободной рукой, но несколько верхних папок все же вырвалось из-под контроля и с глухим стуком упало на пол.

— Чайник! Мать его…

Вадик Блинов, сосед по кабинету, бросился помогать:

— Дай, подниму!

— Да черт с ними… Пускай валяются.

— Обжегся?

Олег подул на кончики пальцев:

— Производственная травма, между прочим. Надо больничный брать.

— Шутишь? — Уточнил на всякий случай Блинов.

— Шучу, — со вздохом признался Олег. — Давай стаканы.

Кофе они одолжили у соседей, а сахар Вадик принес из дому. Коньяка сегодня все равно не полагалось, поэтому можно было приступать к трапезе.

— В бухгалтерию не заходил?

— Заходил. Обещали сегодня деньги привезти. Галка сказала, что может даже, после обеда начнут выдавать.

— Размечтался! — Олег был старше и опытнее соседа, поэтому во все хорошее верил с огромным трудом. — В лучшем случае — завтра.

Аккуратно, стараясь ни капли не расплескать, Вадим перенес стакан с кофе к себе за стол. Поставил, и только после этого уселся сам:

— Знаешь, меня больше без зарплаты домой не пустят.

— Ну и не ходи! Сиди тут, наращивай оперативно-служебные показатели.

Вадим отодвинул пишущую машинку с заправленным в неё листом бумаги:

— Злой ты человек. Бесчувственный.

— Неправда. Я очень добрый и чувственный, — Олег щелкнул запорами сейфа. — Кстати… Шеф утром говорил, что у тебя проблемы с «перспективой»? Смотри, конец квартала! Кого-то все равно придется вербовать, у нас половина обьектов не перекрыта.

— Да это понятно, — вздохнул Вадим.

— Кандидаты есть?

— Есть. Но… не то все. Слабенько.

— А тебе нужно, чтоб сильно? Чтобы тебе агент каждый день по «сообщенке» таскал? И чтобы все «в цвет»?

— Допустим. Надоело всякую ерунду из пальца высасывать, бумаги пустые плодить… да и вообще.

— Ну и дурак!

— Почему?

Олег пожал плечами, со вкусом хлебнул горячего кофе:

— Во-первых, хорошую информацию забегаешься проверять. Что-то где-то обязательно упустишь, и в конце концов самого же виноватым сделают. Во-вторых…

— Только не надо, Михалыч, — Взмолился Вадим. — Не надо опять!

Но цинизм Олега основывался на его собственном печальном опыте:

— Во-вторых, вся эта агентурная писанина способствует развитию воображения, повышает грамотность личного состава и умение лихо закручивать сюжет. Нет, серьезно! Думаешь, почему именно из милицейских оперов получаются самые лучшие писатели-»детективщики»?

Вадим фыркнул:

— Тогда уж они, скорее, не детективы должны сочинять, а фантастику!

— Зря смеетесь, юноша! Вот я случай расскажу, из жизни… Это, правда, было давно и не у нас — я ещё тогда в Центральном районе работал. И у одного сыскаря там тоже, вроде как у тебя, проблемы возникли с кандидатами на привлечение к негласному сотрудничеству. Конец квартала, парня на каждой «сходке» начальство во все отверстия имеет — что делать?

Олег выдержал эффектную паузу и продолжил:

— Возвращается он как-то домой, а там любимая теща, чаек распивает на кухне. В гости приехала. Слово за слово… Выяснилось, что она на старости лет записалась в какую-то секту — не то мормонов, не то масонов…

— Может, «мунистов»? Есть такие, — блеснул эрудицией Вадим.

— Может быть. Но не в этом же суть! Главное, что бабке, оказывается, такое ценное указание дано, чтобы в месяц не меньше чем по одной новой душе на собрание в секту приводила. Иначе — епитимья, эпитафия и вообще смертный грех, вплоть до выговора и лишения вечного блаженства на том свете.

— Ничего себе! Божьи одуванчики…

— Короче, пришла старушка зятя уговаривать, чтобы с ней в ближайшее воскресенье в молитвенный дом поехал, приобщился. Хотя бы на пару часиков, для вида. А потом пусть сам решает, оставаться или уходить — с нее-то взятки гладки. Привела новичка? Привела. Разбирайтесь…

Олег поставил на подоконник пустую чашку:

— Другой бы на месте этого опера — что? Скандал устроил, раскричался… А парень сразу смекнул, как и на елку влезть, и задницу не расцарапать. Хорошо, соглашается, Марь Иванна! Договорились. Прокачусь туда-сюда, послушаю. Но — услуга за услугу… Вот вам, дескать, бумажка, вот ручка — пишите: «Я, такая-сякая, фамилия, имя и отчество, добровольно обязуюсь… в дальнейшем буду…» Теща поначалу засомневалась — это, мол, ещё зачем? На кого стучать? Для каких-таких целей? Но зять ей все быстренько растолковал, поплакался про начальство милицейское и про конец квартала — словом, уговорил, языкастый.

— Значит, завербовал по-родственному? — заржал Блинов, впервые услышавший эту профессиональную байку. — А потом что было?

— Да ничего! — Олег неожиданно потерял интерес к разговору. — Ничего не было хорошего. Как обычно…

Но Вадим не мог вот так сразу взять и успокоиться:

— Нет, классно… Прямо для Андрея Кивинова сюжет, верно? В его стиле!

В ответ Олег сурово сдвинул брови:

— Ох, встретить бы этого Кивинова. Живьем… Потолковать по душам.

— А что такое? — Удивился напарник. — Нормально пишет мужик, все по правде.

— По правде! В том-то и дело… Познакомился я тут, понимаешь, с девкой одной классной. Все как положено — цветочки, кино-вино, уютный кабачок. Я, как обычно, по ходу пьесы пиджачок снял, ненароком «ствол» засветил…

— Зачем?

— Для пользы дела. Девки любят мужиков с оружием, они от этого кайф какой-то ловят. А тут я ещё к тому же начинаю ей про нелегкие будни уголовного розыска заливать, про засады, погони и прочую, блин, романтику милицейскую… Реакции ноль! Наоборот, вместо восторга и уважения — этакая гримаска во все личико.

Олег откинулся на скрипящем стуле:

— Я, конечно, интересуюсь — в чем дело? А она… Она спокойно так отвечает: хватит, мол, врать. Есть, говорит, такой писатель, Андрей Кивинов — так вот, он все про вас, пьяниц и бабников, подробно в книжках своих написал. Про то, как вы вместо того, чтобы преступников ловить, заявления отфутболиваете, и вообще…

— Дура! — Искреннему возмущению Вадима не было предела. — Ну, дура!

— Дура, — согласился со вздохом Олег. — Но краси-ивая… Жаль, так ведь и ушла. Вечер пропал. И все — из-за каких-то вредных книжек!

Вадим прищурился, вглядываясь в соседа и пытаясь сообразить, шутит Олег, или на этот раз он говорил серьезно:

— Послушай, Михалыч…

Однако, разговор их был прерван настойчивым, громким звонком.

— Местный.

Городской телефон по праву кабинетного старожила прибрал к себе Олег. А вот трубку аппарата внутренней связи обычно приходилось поднимать его более молодому коллеге:

— Слушаю.

— Кто это? — прохрипел динамик голосом дежурного.

— Блинов.

— Савицкого позови.

— Минуточку, — Вадим перегнулся через стол, протянул трубку соседу и зачем-то понизив голос пояснил:

— Тебя хотят! Персонально.

Олег пожал плечами:

— Давай… Да, слушаю!

Дежурный даже не стал здороваться:

— Это ты Зайцевым интересовался?

— Каким Зайцевым? — не сразу припомнил Савицкий.

— Зайцевым Андреем Ивановичем… Которого на Приморской подстрелили.

— А-а! Понял. Да, это мое дело.

— Тут сейчас ребята из СОБРа[1] отзвонились. Докладывают, что клиент пошел на поправку. Можно будет скоро побеседовать.

— Так они что, до сих пор у него дежурят? — Удивился Олег.

— Ага. Постоянный пост… И в больнице сидели, и теперь вот — в санатории.

— Круто.

— Говорят, по личному указанию генерала.

— Даже так? — Вздохнул Олег. — Наверху, конечно, виднее.

— Сочувствую, — без слов понял Савицкого дежурный по отделу.

Он сам отпахал в розыске два десятка лет и знал, что если уж дело «взяли на контроль», спокойно оперу работать не дадут. При этом причины проявлять заинтересованность у начальства могут быть самые разные: политические, корыстные, личные, но результат всегда один — помощи не дождешься, а по мелочам задергают.

— Надо ехать.

— Так, может, рано еще?

— Ну, все равно… Хотя бы отметиться. Слушай, они случайно телефон не оставили, куда перезвонить?

— Есть у меня. Вот, даже два — один прямой, в палате стоит, и еще… Кажется, это заведующего отделением.

— Записываю, — Олег взял ручку и уткнулся ею в свободное пространство на настольном календаре.

От автобусной остановки до санатория «Невские вечера» нужно было ещё пройти метров триста. Большая часть пути лежала вдоль высокого каменного забора, однообразие которого лишь изредка нарушалось архитектурными излишествами в виде управляемых дистанционно телекамер.

Для полноты впечатления не хватало только колючей проволоки и собак по внутреннему периметру — Олег даже посмотрел на всякий случай в сторону залива, предположив, что и пляжи здесь, должно быть, оборудованы по последнему слову противодиверсионной техники.

Конечно же, и вьезд на территорию этого лечебно-оздоровительного учреждения поразительно напоминал КПП секретного военного обьекта: чистота, порядок, электрические турникеты, и будка охранника с бронестеклом и переговорным устройством.

— Здравствуйте, — первым поприветствовал гостя высокий мужчина с внешностью недавно уволенного в запас гвардейского офицера. На лице у встречающего была внимательная улыбка, а под пиджаком угадывалась наплечная кобура.

— Здравствуйте.

— Чем я могу вам помочь?

Это произвело на Савицкого хорошее впечатление — если и остальная прислуга здесь вышколена так же, как сотрудники службы безопасности, «Невские вечера» и вправду можно считать элитным заведением

— Милиция, — Олег продемонстрировал в окошко удостоверение.

— Прошу прощения. Одну минуточку!

Вскоре Савицкий уже беседовал со старшим смены:

— Проходите, пожалуйста…

— Спасибо. Мне нужно побеседовать с господином Зайцевым. Есть у вас такой?

— Вы следователь?

— Нет. Оперативник, — пришлось признаться Олегу.

— Ах да, конечно, — кивнул представитель службы безопасности. — Видите ли…

— Я созванивался с лечащим врачом. Он обещал все согласовать.

— Тогда подождите, пожалуйста, ещё минуточку. Прошу прощения!

— Ладно. Подожду. — К подобным проволочкам Олег почти привык и в отличие от некоторых коллег относился к ним достаточно философски.

Конечно, и он ещё застал те сказочные времена, когда уголовный розыск пользовался у граждан почти непререкаемым авторитетом, а красная милицейская «ксива» легко открывала любую дверь. Но теперь жизнь пошла другая.

Не лучше, не хуже — просто, другая, и нечего жаловаться.

Впрочем, на этот раз ожидание не затянулось — старший смены вернулся и позвал Савицкого за собой:

— Пойдемте, провожу.

— Да ну, что вы! Обьясните только куда, я сам попробую найти.

— Это не так просто, — улыбнулся собеседник. — И вообще… Извините, но тут у нас такой порядок.