Премьера «Марты Катфорт» задержалась из-за смерти автора сценария, Хью Деверо.
      Наступил и прошел 1984 год, и ничего особенного не случилось, хотя многие склонны были думать, что Британия как-то вдруг оказалась в руках Большого Брата.
      В конце 1985 года, как раз когда Михаил Горбачев стал новым руководителем СССР, Миранда Пэтч была представлена ко двору королевы-матери, подтвердив тем самым, что исполнены все ее заветные желания. Ей исполнился сорок один год, она была актрисой, известной не только в собственной стране, но и в Америке. И почему-то все это произошло благодаря Питеру.
      По окончании приема Миранда, стоя в окружении семьи, со знанием дела беседовала с критиками и журналистами. Ее сын, темноволосый, с тонкими чертами лица, недолго отдавал дань своим обязанностям, а вскоре отошел в сторонку и принялся рисовать на обложке своей программки. Дочь Миранды, юная копия ее самой, держа за руку девятилетнюю девочку, шла с ней очень медленно вдоль стола с яствами. Миранда Пэтч проводила их улыбающимся взглядом, довольная тем, что рассказанное ею собственным детям об этой малышке только еще больше сблизило их всех.
      За столом, рядом с ее племянником, сидел ее младший сын. Сестра и зять появились позже и тут же оказались в окружении сразу всех детей. Миранда почувствовала, как ее губы расползаются в широкой улыбке, и вдруг потрясенно осознала, что она счастлива. По-настоящему счастлива.
      – Когда ты будешь постарше, Эндрю, – уговаривал Себастьян, – конечно же, ты сможешь пользоваться ею. Но мой отец подарил ее мне, и мне совсем не хочется, чтобы ты ее испортил.
      Эндрю запальчиво отвечал:
      – Вовсе я ее не поломаю!
      – Именно это ты и сделаешь. В таком уж ты возрасте, старина. Уж ты не взыщи.
      – Я тоже смогу писать рассказы. Только вот машинки у меня нет.
      – Но ведь сломанная машинка тебе не нужна – вот о чем я тебе говорю!
      – Да, но ты-то пользуешься машинкой!
      – Но ведь не все же время! Господи, ну теперь-то я понимаю, почему Эми вечно теряет с тобой терпение! Ты только и можешь, что спорить!
      – А что мне остается? Я самый младший, и, если я не буду спорить, я ничего не добьюсь. – Но, говоря так, Эндрю улыбался: – он-то знал, что Себастьян никогда не потеряет с ним терпения, потому что Себастьян – самый лучший на свете человек. И в один прекрасный день он непременно позволит Эндрю попечатать на его машинке, и уж тогда-то Эндрю докажет ему, какие он может писать восхитительные истории.
      И все же он сменил тему разговора и попытался подольститься к Себастьяну.
      – Расскажи мне что-нибудь, Себ. Мне так скучно. Расскажи мне историю об адвокате дьявола.
      – Да это написала твоя собственная мама!
      – Конечно, но ты так здорово об этом рассказываешь. И в тысячный раз Себастьян принялся излагать «Каменный сад».
      – Если я тебе кое-что расскажу, ты обещаешь больше никому об этом не рассказывать? – спросила Кэти.
      – Обещаю, – выдохнула Эми.
      – На следующей неделе у меня прослушивание!
      – Но Миранда не разрешила тебе поступать на сцену, пока ты не закончишь колледж! – широко раскрыла глаза Эми.
      – Вот почему это тайна. Миранда сойдет с ума, когда узнает, что я получила роль. Нет, правда.
      – Она ведь хочет, чтобы ты начала свою артистическую карьеру с «Третейского судьи». Я слышала, как она сама это говорила, – упрямо продолжала Эми.
      – Чтобы пойти по мамочкиным стопам, – насмешливо передразнила Кэти. – Ну уж нет! Если она воображает, что я стану подчиняться этой старой перечнице Оливеру Фреру…
      – Ты не должна так говорить! – воскликнула в праведном гневе Эми. Она почувствовала, что в словах Кэти скрывается оскорбление, хотя и не понимала, в чем оно состоит.
      Кэти медленно покачала головой.
      – Непохоже, чтобы ты унаследовала свой характер от отца, – печально сказала она. А потом обняла сестру. – Ты мое альтер Эго. Понимаешь, что это значит?
      – Нет.
      – Ну, тогда сиди и ешь пирог, а я тебе объясню.
      – Ты скучаешь по нему, Мэг? – спросил Чарльз. Мэг улыбнулась в ответ, прекрасно понимая, что он имеет в виду.
      – Нет. Потому что все случилось так, как он и хотел. Миранда обрела славу; дети неуправляемы и чудесны…
      – Кроме Эми.
      Ее улыбка погасла.
      – Чарльз…
      – Дорогая моя, да я совсем не то хотел сказать. Я благодарю Бога за то, что Эми пошла не в него. Она вся в тебя. – Он чмокнул ее в щеку. – И я достаточно гуманен, чтобы радоваться этому.
      – Это странно, Чарльз, но, знаешь, больше всего она похожа на тебя. У нее твое мужество и твоя целеустремленность…
      – А ты думаешь, что у тебя этого нет? – рассмеялся он. – Слава Богу, Питер успел написать эти портреты! Пойди и взгляни на них, Мэг. Посмотри сама на себя.
      При этих словах проходившая мимо пожилая женщина остановилась и взглянула на Мэг. Они было повернулись, чтобы уйти, но та дружески улыбнулась.
      – Простите, но я случайно услышала ваш разговор о портретах. Я уже видела их однажды на выставке, года три назад, так? И один человек объяснил мне, что на них изображена не одна, как всем казалось, а две женщины. И только сейчас я узнала, что вы – одна из этих женщин. А мисс Пэтч другая – правда, для этой роли она покрасила волосы в черный цвет и коротко постриглась, – но ведь вы с ней близнецы, правильно?
      Мэг обычно страшно раздражало, когда их «обнаруживали», по ее словам. Но что-то привлекательное было в этой даме, и поэтому она кивнула и улыбнулась в ответ.
      – Да. Теперь я ясно вижу это. – Женщина откровенно рассмеялась. – Вы даже себе не представляете, как меня занимали последние три года «Девушки с рыжими волосами». Если это портреты сразу двух женщин, то значит, что они близнецы, а меня страшно интересуют близнецы. Две стороны медали. – Она сунула руку в карман и протянула Мэг визитную карточку. – Я писательница. Скажите, а мы не могли бы как-нибудь побеседовать поподробнее?
      Чарльз полагал, что Мэг вежливо откажется. Но этого не случилось. Ей и самой было удивительно, почему она чувствует себя так легко с этой незнакомкой. Но она поняла, в чем тут дело: та напомнила ей Эми Смизерс. Разумеется, эта женщина была специально одета к столь важному случаю, но в ней чувствовалась та же беззаботность и безразличие к одежде, которые отличали Эми.
      Мэг попыталась представить ее в поношенной мужской шляпе. Что ж, ей вполне бы пошло. И она снова улыбнулась.
      – Ну конечно. Я оставлю вам мой адрес. Я работаю дома, так что вы легко найдете меня там почти в любое время.
      Взяв из рук Мэг карточку, женщина удалилась без дальнейших вопросов. Это тоже понравилось Мэг. Чарльз удивился:
      – Ты позволишь написать ей об этом, дружочек? Мэг пожала плечами.
      – Не знаю. Посмотрим.
      – Я сам подумывал написать книгу о вас двоих, – признался он.
      – Правда? – Мэг взяла его за руку. – Я думаю, тебе стоит написать полную биографию Питера. Мне кажется, ты единственный, который действительно понимал его.
      – Мне и самому хочется написать о нем. – Чарльз бросил взгляд на Миранду, позировавшую перед объективами. – Надо спросить у Миранды, что она об этом думает.
      – Она будет «за» на все сто. За те последние несколько лет, когда она выхаживала его и вернула все же к жизни, она поняла наконец, что они значили друг для друга. И что бы ты ни написал в его биографии… теперь она примет все.
      – А ты? Ты сможешь все принять?
      Она с улыбкой молча посмотрела на него, и он помотал головой, словно стараясь очистить ее. И так, словно они были единым целым, Миранда взглянула на них, закончила фотографироваться и стала пробираться к выходу.
      Сестры на мгновение сплели пальцы, подходя к ожидающему их лимузину. Вместе с ними отправились Кэти и Эми, а трое мальчиков поехали вместе с Чарльзом. Под неоновыми огнями рекламы с именем Миранды стояла на тротуаре публика, пожирая глазами отъезжающую группу.
      Это был вечер Миранды, но теперь наступил вечер Мэг.
      – Интересно, что там Магда приготовила на ужин? – проворковала она, усаживаясь в машину.
      И все хором они воскликнули:
      – Гуляш! – И это прозвучало как победное «ура!».