Это было в духе Миранды. Несомненно, Алекс, любимый племянник Мэг, ее крестник, с честью выдерживал нападки своей сильно раздраженной в последнее время матери. Даже при одном воспоминании о нем лицо Мэг, расплывалось в улыбке. Если бы обстоятельства сложились немного по-другому, Александр мог бы родиться у нее. И может быть, именно по этой причине она любила его сильнее остальных детей. А может быть, потому, что он больше других напоминал ей Питера своими темными глазами и волосами, и особенно своей бесшабашностью… Да, именно бесшабашностью. Мэг очень хотелось перехватить мальчика по пути и переодеть его в сухие джинсы. Но в доме Сноу не так-то легко было найти лишнюю сухую пару джинсов.
      Мэг воскликнула:
      – Ой, Миранда, ты только взгляни туда, между гор! Это что, залитый огнями силуэт индейки?
      Миранда подняла кверху глаза и тут же раздраженно стала убирать под капюшон шерстяного пальто выбившуюся копну волос.
      – Господи, да разве же ты не видишь, что это всего лишь ветка дуба? Мэг, тебе правда давно пора носить очки.
      Мэг промолчала в ответ. Она носила очки, только в этот раз она намеренно оставила их в своей сумке, потому что Миранда, увидев ее однажды в очках, обозвала ее профессором.
      Пройдя через туннель, сестры повернули на Рыбную улицу. Каждый раз, проходя мимо памятного домика, Мэг испытывала дрожь волнения, и теперь, когда они приблизились к каменным ступеням входной двери, ее снова охватило такое же состояние. Питер в рекордный срок закончил ремонт дома, чтобы новорожденному ребенку было в нем тепло и уютно. Мэг так и не смогла привыкнуть к виду расположенных в крыше мансардных окон и расширенного подвального помещения, в котором все предметы, включая газовую плиту, были расставлены именно так, как Мэг когда-то запланировала. Когда она впервые приехала в гости к Миранде и Питеру посмотреть на новорожденного первенца, она почувствовала легкую, щемящую боль в сердце, но, немного поразмыслив, решила, что совсем неплохо, что к ее советам так чутко прислушиваются. Когда родились Кэти и Себастьян, Мэг внесла еще кое-какие предложения в отношении обустройства дома, обнаружив уже в следующий свой приезд точно выполненные в соответствии с ее рекомендациями переделки. Со дня свадьбы Питер ни разу не говорил с ней откровенно. Но девушка хорошо понимала, как отчаянно он выискивает момент, чтобы, оставшись наедине, поговорить с ней по душам.
      Пригнувшись, Миранда прошла в низенькую дверцу подвального помещения, а Мэг быстренько прикрыла ее, чтобы не впускать сырой и холодный воздух. Благодаря газовой плите здесь было достаточно тепло. Из щелей верхней комнаты просачивался свет. Было темно, и, пока Миранда искала на ощупь выключатель, Мэг вспоминала о том, как выглядело это помещение раньше. Оно представляло собой огромное углубление из гранита, заставленное старыми умывальниками и завешанное сетями, а еще изрядно затянутое паутиной. Когда в комнате зажегся свет, взору Мэг предстала картина совершенно по-новому обставленного подвала. Виновницей переустройства являлась она сама. Приехав сюда неделю назад, она увидела, что в доме царил настоящий хаос. Сейчас же гранитная колонна была увешена вязанками лука, перед кухонной плитой разостлан новенький коврик, мощенный камнем пол до блеска вычищен от вековой грязи, а над воздухоочистителем висела аккуратно отглаженная одежда. Здесь же обнаружился и девятилетний Алекс, который, прыгая на одной ноге, снимал с себя промокшие джинсы, стараясь другой ногой попасть в дырку пижамных брюк.
      Миранда, размахивая руками, с криком накинулась на сына. Но Алекс, увернувшись, убежал от матери, которая тщетно пыталась догнать своего сына. Лестница сотрясалась от бегущих наверх, в направлении гостиной комнаты, Алекса и Миранды. Со второго этажа тут же донесся голос Питера, неустанно повторявшего одно и то же слово «проклятье».
      Наполнив чайник водой, Мэг поставила его на газовую плиту. Она знала, чем все это кончится: где-нибудь посреди взбучки обязательно вмешается Питер, затем все трое начнут перекрикиваться между собой, и Питер начнет успокаивать жену, обнимать и ласкать ее, после чего они, помирившись, станут заниматься любовью. И хотя Мэг никогда не наблюдала сцену примирения своей сестры с Питером, она убедилась, что права, после того, как однажды Миранда сама вскользь намекнула на это.
      Как только крики смолкли, на пороге комнаты появились Кэти и Себастьян, боязливо поглядывая друг на друга, как будто бы виноватые в только что случившемся скандале. Рыжеволосая и энергичная Кэти, подтащив пятилетнего Себастьяна к столу, с силой усадила его на стул.
      – Посиди здесь, пока я помогу тете Мэг приготовить чай, – приказала она таким назидательным тоном, как будто бы он собирался ей что-то возразить.
      Но Себастьян редко возражал по какому-либо поводу. Он смирно сидел, заворачивая кончик скатерти одной рукой и ковыряя пальчиком другой руки выщербленную поверхность стола. Вытащив из ящика кухонного стола пять тарелок, Кэти, громыхая, стала расставлять их.
      – Алекс сидит наказанный в своей комнате, – тихонечко и по секрету сказала она Мэг.
      – Да, я так и поняла. А мы трое, твои папа с мамой и я, собираемся поужинать в верхней комнате.
      Закатив глаза, Кэти поставила две из пяти тарелок на поднос.
      – Ну и как? Вы оба провинились? – спросила Мэг, положив руку на головку Кэти и стараясь хоть как-то успокоить напряженно смотревшую на нее девочку.
      – Нет, – довольно уклончиво, но решительно ответила Кэти. – Алекс во всем обвиняет меня одну.
      – Это почему же?
      – Да потому что он всегда так говорит.
      В эту минуту Себастьян довольно осторожно заметил:
      – Отчасти это и наша с тобой вина, Кэти. – С улыбкой глядя на Мэг, он принялся объяснять: – Алекс взялся обучать нас игре в домино, но, когда он начал объяснять нам, как это делается, мы не слушали его, и тогда он назвал нас лидерами и побежал играть с Зечем.
      – Себастьян! – таращась и переводя взор с брата на Мэг, произнесла девочка.
      Мэг приготовила два заварочных чайника, один из которых был большой и глиняный, а другой – серебряный, одинакового цвета и фактуры с молочным кувшином и сахарницей.
      – Мы сейчас хорошо украсим поднос, правда, Кэти?
      – Можно, я понесу его, – заискивающе сказал Себастьян.
      – Нет, нельзя, ты его уронишь, – ответила Кэти. Быстро сообразив, что тетю Мэг никак не назовешь блюстителем порядка, Кэти заметила: – Никогда не ругайся, Себ, Боженька придет и накажет тебя за это.
      – Да он просто скоро разучится ходить; если ты по-прежнему не будешь давать ему никаких поручений, – заявила Мэг.
      Кэти нетерпеливо ерзала на стуле, глядя на то, как Себастьян старательно поднимается по ступенькам, неся в руках поднос. Дождавшись, когда за мальчиком закрылась дверь в верхнюю комнату, Кэти поспешила завязать беседу с тетушкой Мэг.
      – Зачем вы позволяете ругаться при вас? Или вы доверили ему поднос только потому, что сами не хотите видеть, как целуются Миранда и Питер?
      Мэг не так сильно поразили ругательные слова Себастьяна, как то обвинение, которое прозвучало из уст Кэти. Она тихонечко сказала:
      – Мне бы не хотелось, чтобы ты называла своих родителей Мирандой и Питером.
      – Но эти имена им дали при рождении. Неожиданно Мэг услышала в голосе девочки точную копию интонации Миранды.
      – Но Себастьян и не думал ругаться. Он просто передал мне слова Алекса. Успокойся и съешь кусок лепешки.
      Тяжело вздохнув, Кэти присела на стул.
      – Знаете, тетя Мэг, я терпеть не могу, когда Алекса наказывают. А когда в нашем доме родится еще один ребенок, будет еще хуже. Может быть, вы еще немного поживете у нас?
      Тоже присев, Мэг произнесла часто повторяемую ею самой и Мирандой реплику:
      – Кэти, тебе же семь лет! Кэти удивилась:
      – Ну и что из этого?
      – Тебе не стоит беспокоиться о… – Беспомощно жестикулируя руками и тщетно пытаясь подобрать подходящее слово, Мэг выпалила: – О взаимоотношениях!
      – Да ни о чем я не беспокоюсь, – медленно, хотя и с некоторым раздражением произнесла Кэти, удивляясь непонятливости тети. – Я беспокоюсь о своем брате.
      Усмехнувшись, Мэг обняла свою племянницу. Тиская ее, она призналась:
      – Я так люблю тебя!
      – Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю? Ты любишь Алекса так же сильно, как и я.
      – Да, это действительно так. – Снова усадив девочку на стул, Мэг начала намазывать маслом ячменную лепешку для Кэти. – Я не могу, приехав сюда один раз, остаться здесь надолго. Кэти, я буду просто чаще приезжать к вам. Годится?
      Кэти с унылым видом давилась куском лепешки.
      – Ну ладно, уж лучше так, чем совсем ничего, – сказала она, небрежно стряхивая крошки со стола.
      Поймав на себе взгляд Мэг, Кэти поняла, что вела себя не очень прилично. Улыбнувшись, девочка обнажила только что прорезавшийся зуб, увидев который Мэг, покачав головой, прыснула от смеха.
      – Как ты похожа на свою мать! – сказала Мэг. Она почувствовала разочарование, услышав, как Кэти возразила:
      – Нет уж! Я хочу быть похожей на вас.
      Закончив чаепитие, Мэг уложила обоих детей и кровать, сделала вид, что не заметила, как в комнату проскользнул Алекс, которому было весьма интересно послушать тетушкино вечернее чтение. Сначала он был нем как рыба, а когда Мег прервала чтение, чтобы перевернуть страницу, Александр заговорил:
      – Тетя Мэг, вы приготовили ужин?
      – Да.
      – А она даст мне поужинать?
      Мэг, оторвавшись от книги и удивленно взглянув на мальчика, снова принялась читать про дом в прериях.
      – Она что, не разрешит принести мне чего-нибудь пожевать перед сном? – снова издал голос Александр.
      Кэти зашипела на брата:
      – Хватит перебивать, Алекс! Себастьяну ничего не слышно, потому что ты постоянно что-то бубнишь!
      Алекс посмотрел на стоявшую рядом кровать, на которой Себастьян спал крепким сном, засунув кончик простыни в левую ноздрю.
      Кэти сказала сердито:
      – Ты лучше расскажи ей всю правду, и тогда она разрешит тебе остаться на ужин. – Натянув до самого подбородка одеяло, она продолжала: – Это нечестно. Только потому, что ты всего на два года старше меня…
      – Придет и твой черед, Кэти. Да и по правде сказать, ты никогда у нас не отличалась хорошим аппетитом.
      Мэг наклонила книгу так, чтобы Кэти могла видеть картинки и читать надписи. Алекс, вволю наслушавшись наставлений своей младшей сестренки, стал крадучись выходить из комнаты. Через десять минут Мэг застала его на кухне около раковины чистящим картофель.
      Сидя за столом, Миранда, игнорируя присутствие Алекса, молчала до тех пор, пока он наконец очень некстати спросил, можно ли ему положить на тарелку оставшийся кусок отбивной.
      – Да если бы это был последний оставшийся во вселенной кусок мяса, а ты бы умирал с голоду, я бы и тогда не разрешила тебе взять этот кусок!
      Миранда перешла на полушутливый тон: очевидно, близость с Питером подняла ей настроение. Почувствовав это, Алекс поглядел на мать.
      – Сегодня я услышал одну новость, мам.
      – Я прошу тебя, пожалуйста, никогда не называй меня мамой! – Глядя широко раскрытыми глазами на сына, она сказала: – Меня зовут Миранда!
      Алекс изо всех сил старался помириться с матерью.
      – Это я назвал тебя сокращенным вариантом имени Миранда, – схитрил он.
      – Я хочу сообщить вам одну новость: в доме «Проспект Вилла» наконец-то появился жилец.
      Мэг, раскладывавшая в этот момент пудинг, улыбнулась: Кэти, в отличие от бесхитростного Алекса, сделала бы из этой истории целое событие! И как он только уживался в этом доме!
      – Поселиться на этой свалке мусора? Не могу в это поверить! – воскликнула Миранда.
      Взглянув на сидевшую за столом Мэг, Питер отвел взгляд в сторону.
      – Мэг, не ты ли ходила его смотреть десять лет тому назад?
      Неожиданно прозвучавший вопрос буквально ошарашил Мэг. Конечно же, она ходила к «Проспекту Вилла», а спрятавшийся где-то неподалеку Питер тайно следовал за ней до самой Рыбной улицы.
      Стараясь не выдавать своего волнения, Мэг как можно более спокойным тоном сказала:
      – Наверняка с тех пор там уже кто-то поселился. Внимательно посмотрев на сестру, Миранда сказала:
      – Насколько мне известно, тогда ты собиралась купить «Старый магазин».
      – Собиралась. «Проспект Вилла» был тогда одним из тех мест, где…
      – Зеч говорит, что в этом доме живут привидения, – сказал Алекс, с жадностью обгладывая мясную косточку. – Иногда в окнах этого дома мерцает свет…
      Питер и Мэг ответили почти в один голос:
      – Да это отражение маяка, который светит с Лендс-Энда!
      Миранда, отрезав ложкой кусочек печеного яблока в сахарной пудре, подула на содержимое ложки.
      – Горячее! – пожаловалась она. – Ты считаешь, что именно по этой причине в этом доме никто не хочет селиться?
      По тону матери Алекс безошибочно определил, что ее очень заинтересовал начатый разговор. Поэтому он решил добавить еще кое-какие детали к сказанному:
      – В этом доме сотни лет тому назад произошло убийство, и до сих пор по ночам там раздаются крики, от которых холодеет кровь в жилах…
      Питер быстро объяснил сыну:
      – Этот дом был построен лет сорок назад, Алекс, и с тех пор там никто не жил по причине повышенной влажности.
      – Именно по этой причине ты и отказалась купить этот дом? – продолжая смотреть на сестру, спросила Миранда.
      – Да, по этой.
      – И Питер тоже тебе не советовал покупать этот дом?
      Подняв глаза, Мэг встретила острый взгляд Миранды. После тех ужасных истерик, которые десять лет тому назад закатила Миранда, узнав о своей беременности и рассказав обо всем, что у нее произошло с Питером, сестры никогда больше не возвращались к этой теме. Мэг и Питер прекрасно понимали, что в сложившихся тогда условиях они сделали все возможное, чтобы поправить ситуацию. Мэг казалось, что и Миранда придерживалась того же мнения.
      – Да нет, не совсем так, – стараясь быть максимально искренней, ответила Мэг. – Нет, совершенно определенно можно сказать «нет». Мне просто очень не понравилось то место. – Взглянув на Алекса и усмехнувшись, она добавила: – Хотя я не верю в существование приведений, я должна согласиться, что это место не из приятных.
      Но Миранда с удовольствием поедала пудинг. Закончив отбивную, Алекс радостно перешел к пудингу.
      – Зеч говорил, что дом купил какой-то сбежавший из Дартмура мужчина, – небрежным тоном сказал Алекс.
      Он с удивлением заметил все более возрастающий интерес матери к начатой теме разговора.
      – Мужчина? Поселился один? О Боже! Это обстоятельство очень порадует женщин Кихола. А кто же будет ему готовить пищу и убирать комнату?
      Пожав плечами, Алекс не мог проронить ни слова, поскольку рот его был плотно набит едой. Миранда ответила на свой же вопрос:
      – Я думаю, что этим займется Дженис. Сейчас, со смертью матери, у нее появилась уйма свободного времени.
      Стараясь переменить тему разговора, Алекс сказал:
      – Но она полный день работает в гостинице «Костгад».
      – Но она же не приходит на работу к раннему утру, – настойчиво сказала Миранда. – Поэтому в распоряжении у нее целый день. Это единственная женщина, которая согласится взяться за это дело. Я как раз собиралась предложить наведаться сегодня к бедному старику Артуру. Дженис наверняка расскажет обо всех новостях. – Кинув взгляд на Мэг, Миранда спросила: – Ничего, если мы попросим тебя посидеть с детьми, сестра?
      – Конечно, ничего. Передавайте привет Артуру.
      – О Господи, мне, наверное, это вряд ли удастся сделать, потому что он сам постоянно спрашивает о тебе. Теперь понятно, как люди становятся чьими-то любимцами! – Рассмеявшись, она добавила: – Тебе следует как-нибудь навестить старика, Мэг. Он стал совсем плохой.
      Мэг хотела сказать, что у нее не так уж много времени, чтобы расхаживать по гостям, но вместо этого она, кивнув головой, ответила:
      – Да, он, должно быть, совсем уж немощный. – Подвинув сковороду в сторону Алекса, Мэг спросила: – Не хочешь ли поскоблить сковородку?
      Алекс вопросительно взглянул на мать. Единственный раз она не упрекнула его за жадность. Благодарно глядя на Мэг, он начал облизывать с краев сковородки вкусные прилипшие к краям поджаренные корки крема.
      Бар гостиницы «Костгад» совершенно не изменился с тех пор, когда Мэг впервые появилась в нем, и Артур поспешил ей навстречу, чтобы угостить ее чашечкой кофе. Красные обои потемнели, а гранитный камин потемнел под действием воды и мыла. Несмотря на то, что он до сих пор манил своим теплом и уютом, около него собирались не путешественники и постояльцы, а лишь окрестные жители. Питер, отыскав в баре два стула, начал шарить по карманам рабочего халата, чтобы найти блокнот с зарисовками. В этот момент он увидел, как к нему механически повернулись лицом Фил Нолан и Билл Мейджер. Питера не так-то легко было разговорить. Единственное, о чем он беседовал с удовольствием, так это о тренировочных и настоящих спасательных работах. Эти двое уже давно поняли, что Питер не умел общаться на нормальном языке без помощи блокнота и мягкого карандаша. Питер сделал знак головой и, улыбаясь, пытался уловить спрятанные под козырьком фуражки лица, укутанные клубами сигаретного дыма. Миранда, поудобнее расположившись на стуле, долго оглядывалась по сторонам, пока наконец не успокоилась. Облокотившись одной рукой на стойку бара, она наклонилась к барменше.
      – Как обычно, Дженис, и можешь принести еще чего-нибудь на свой вкус. О, да это, кажется, Билл и Филип, – сказала Миранда, с неудовольствием взглянув на них. Она могла биться об заклад, что эти люди никогда в своей жизни не переступали порога театра.
      Дженис положила в стакан льда, добавила туда немного джина и кусочек лимона.
      – Слышала о новостях из «Проспекта Вилла»? – спросила она.
      Дженис была рьяной театралкой, у которой теперь, после смерти матери, появилось гораздо больше возможностей еще тесней приобщиться к театральному искусству. Поэтому Миранда старалась как можно вежливее разговаривать с ней.
      – Неужели не слышала?
      – Какой-то ненормальный снял на год этот дом. Конечно же, он понятия не имеет о том, что в нем творится.
      – Он поселился один?
      – Насколько я понимаю, ни одна женщина не согласилась бы поселиться с ним в «Проспекте Вилла».
      – Полагаю, что причина заключается в повышенной влажности дома?
      – Какая там повышенная влажность! Да там просто каждый день льет как из ведра. А если еще учесть эти светящиеся окна да крики по ночам, то… Я бы ни за какие деньги не согласилась там жить.
      Разочарованная услышанным ответом, Миранда сказала:
      – А я-то, Дженис, думала, что ты охотно согласишься помогать в этом доме. Тебе нелегко достается каждый пенни, поэтому, воспользовавшись случаем, ты могла бы добиться у него максимальной зарплаты.
      – Конечно, могла бы. А кто другой к нему пойдет? – Подвинув мужчинам кружки с пивом, Дженис, осмотревшись вокруг, прошептала: – Ты, наверное, слышала, что в этом доме живут привидения?
      – Да ладно, все это детские сказки.
      – Уже в течение десяти лет в окнах этого дома мерцает свет. Ровно десять лет подряд.
      Нахмурившись, Миранда вспомнила, как десять лет назад Мэг оказалась возле «Проспекта Вилла». Стоило только Алексу вспомнить об этом месте, как она сразу встрепенулась… Еще Миранда, вспомнив слова Питера и Мэг, спросила:
      – Может быть, это отражается луч маяка? Дженис пожала плечами:
      – Возможно.
      – А еще в этом доме происходят какие-нибудь чудеса? – поинтересовалась Миранда.
      – Да, там какой-то тик.
      – Тик? Матрасный?
      – Да нет же, – раздраженно ответила Дженис. – Я имею в виду тиканье часов.
      – Да, но похоже, что это не очень сильно волнует жильца этого дома. По-видимому, ему все это очень нравится. Скорее всего, он какой-нибудь одинокий поэт. Прямо как ты, Дженис. Тебе бы следовало проявить к нему побольше внимания.
      – Да, но он наверняка какой-нибудь заумный!
      – Да, и, конечно, очень богатый. Сделайся его сподвижницей. И тогда он оставит тебе все свои денежки.
      Миранда, подтолкнув Питера локтем, попросила его заплатить за выпивку. Одновременно она отметила, что Дженис призадумалась над ее советом. Этой женщине было около пятидесяти, но она, несмотря на полное отсутствие к себе внимания со стороны мужчин, была далеко не против завести к кем-нибудь из них роман.
      Положив сдачу на стойку бара, она нагнулась к Миранде.
      – Ты предлагаешь мне немного побыть в роли Ребекки? А вдруг он похож на Лоуренса Оливье?
      Приподняв бокал с джином, Миранда сказала:
      – Ну, если у тебя больше нет выбора…
      Вошел Артур и тяжело уселся в кресло. Подкинув Дженис пищу для размышлений, Миранда затем так же тяжело повернулась к нему лицом. Ей нравилось разговаривать с Артуром, особенно о Мэг: по крайней мере, таким образом она могла гораздо лучше понять, что же в действительности произошло десять лет тому назад. Однажды он простит ее, а она, в свою очередь, простит себя.
      Но сегодня Артур, похоже, не был настроен на то, чтобы кого-либо обвинять.
      – Я очень рад видеть вас, миссис Сноу, – переводя дыхание, сказал он. Да, он, со своими бронхитом или артритом, скоро помрет. – Вы следили за тем, что говорилось в программе, которая следовала за новостями?
      – Нет, не следила, – ответила Миранда, устраивая свое грузное тело рядом с ним и готовясь к очередной скучной беседе. Она слабо надеялась, что Суэцкий канал снова открыт.
      Артур возмущенным голосом спросил:
      – Вы хотите сказать, что мисс Пэтч сама себя не видела по телевидению?
      – Что ты имеешь в виду под словом «сама себя»?
      – Ее сегодня показывали по телевидению. – Обратившись в сторону проходившей мимо работницы кухни, он спросил: – Сибилла, ты видела, как в одной из передач показывали мисс Пэтч?
      Немного подумав, Сибилла улыбнулась:
      – Да, ее действительно показывали по телевидению. Я даже вначале подумала, что это вы, миссис Сноу. Я же не знала, что у вас есть сестра, которую, если бы не очки, вполне можно было бы принять за вас.
      – Мэг не носит очков, – заметила Миранда.
      – Я точно говорю, что это была мисс Пэтч, – улыбнулась Сибилла. – Вас можно отличить только по волосам. У вас волосы пушистее, чем у нее.
      Миранда и без Сибиллы знала о том, что ее волосы были гуще, чем у Мэг. Не обратив внимание на это замечание, она обратилась к Артуру за другими вопросами. Питер, отложив в сторону рисовальный блокнот, подключился к разговору. Это поистине было очень странно, поскольку он постоянно пребывал в задумчивом состоянии и был погружен в собственные мысли.
      Артур заявил высокомерно:
      – В передаче выступали иллюстраторы книг. Обсуждался вопрос о том, зависит ли цена книги от количества иллюстраций в ней. В передаче также выступал этот парень. Ну, он еще такой смешной. Забыл, как его зовут. У него еще имя такое чудное.
      – Ты имеешь в виду Чарльза Ковака? – предположил Питер.
      – Да, да, именно его. В основном только он и говорил. Упоминалось имя Джилл Форсайт, о которой когда-то мне говорила мисс Пэтч. А после этого, представьте себе, появилась картинка: мисс Пэтч за мольбертом, ее рисунки он назвал прекрасным образцом художников школы Россетти, а саму художницу – феей. Смею заметить, ей действительно очень подходит это имя.
      От удивления Миранда не могла вымолвить ни слова, потому что Мэг никогда не говорила с ней о своей работе, а когда Миранда однажды коснулась этой темы, Мэг скромно ушла от разговора. Питер спросил:
      – Почему же Миранде никто не сказал об этой передаче? Мы бы смогли посмотреть ее вместе. Какая досада!
      Миранда ответила:
      – Она бы вряд ли обрадовалась, узнав о том, что мы смотрели эту передачу.
      – Да, но зато как интересно нам!
      Миранда не была в этом уверена. Ведь это именно ей, Миранде, хотелось стать знаменитостью. А Мэг никогда не гналась за славой. По телевидению показали лишь фотографию сестры. Это разве можно считать славой?
      Артур продолжал подробно комментировать все ту же передачу. Миранда ни на минуту не сомневалась в том, что старик слегка преувеличивал. Не мог Чарльз Ковак посвятить отведенные для эфира пару минут обсуждению одного лишь творчества Мэг. Но Артур без труда смог убедить в этом Питера.
      – Это как раз то, что нужно Мэг, – говорил Питер, когда шел домой через окутанную дымкой гавань, вниз по неожиданно огромным пологим ступеням Воскресной улицы.
      Миранда добродушно посмеивалась над услышанным.
      – Мэг совсем не ищет какой-то славы или похвалы. У нее хорошо идет работа, и ей вполне этого достаточно.
      Но Питер был несокрушим.
      – Мэг слишком низко ценит свои художественные способности. Помню, когда она приезжала поздравить нас с рождением Кэти, она даже стеснялась говорить о том, что получила много заказов от «Макивойс». Она лишь скромно упомянула про то, что наконец-то нашлось применение и ее скромному таланту.
      – Ну конечно, для тебя это…
      – Мэг лучше меня знает мои недостатки, – робко оборвал Миранду Питер.
      – Да, она восхищена написанными тобою картинами. Она считает, что твоя работа превыше всего, даже нашего брачного союза.
      – О чем ты таком говоришь, Миранда?
      – Сегодня она сказала мне о том, что на первом месте у тебя должна быть твоя работа. Можно подумать, что ты какой-нибудь бедный, но очень талантливый художник.
      Он молча стоял на ступеньках лестницы, ожидая, когда Миранда придет в себя и немного отдышится. Перед ними расстилалась панорама омываемой морской волной маленькой деревеньки, вид которой очень нравился Питеру.
      И он никак не мог понять, почему этот пейзаж совершенно не трогал Миранду. В свою очередь, Миранда тоже прекрасно понимала, что ее мнение и вкусы часто расходятся с мнением и вкусом мужа.
      Обняв рукой живот, она обиженно заявила:
      – Ведь нас же нельзя назвать бедными, Питер! Твое имя хорошо известно в артистических кругах. И при всем этом мы хороним себя в глуши, где наши дети не могут даже получить нормального образования, а я умираю от скуки…
      – Извини, дорогая, – как всегда с готовностью выпалил он шаблонную фразу так, чтобы показать ей, что он тоже весьма опечален тем же фактом. – Я понимаю, что этот образ жизни – совсем не то, о чем ты мечтала. А вот насчет детей я могу поспорить. Для них это место идеальное, а вот для тебя – самое настоящее захолустье. – Обняв ее за плечи одной рукой, он другой рукой начал приглаживать ее халат. У него была теплая, ласковая рука. Миранда даже не помнила случая, чтобы рука Питера когда-нибудь была холодной и влажной. – Послушай, давай подождем, пока подрастет наш новорожденный малыш, а затем мы сможем на зиму отправиться в Лондон. Тебе нравится такое предложение? Я где-нибудь сниму студию, а ты будешь посещать театры, магазины…
      Ну, на этот раз она так легко не сдастся.
      – Каждый раз, когда я хожу беременная, ты говоришь мне эти слова. Себу было почти пять лет, когда я опять забеременела, и до этого времени мы опять-таки не смогли подыскать подходящую студию. И в тот момент, когда мне показалось, что наконец-то лед тронулся, у нас снова должен родиться ребенок!
      – Дорогая, не сердись. Ведь я же говорил тебе еще до того, как мы с тобой поженились, о том, что у нас обязательно будет четверо детей…
      Неожиданно разозлившись, она с силой оттолкнула его от себя.
      – Ты никогда не говорил мне ничего подобного! Это какая-нибудь очередная байка, которую ты рассказал Мэг. Неудивительно, что она не захотела больше с тобой встречаться. Если ты даже не можешь вспомнить, что и кому говорил. – Она разрыдалась и направилась в сторону задней калитки. – Иногда, Питер, я просто ненавижу тебя. Ты меня поймал в ловушку, воспользовавшись моей увлеченностью…
      Поймав ее за руку, он с силой прижал ее к калитке. Она старалась отвернуться от него, но он не давал ей возможности сделать это, целуя ее, нашептывая ей на ухо нежные слова, лаская ее волосы, стараясь победить ее силой собственной влюбленности.
      – Послушай, детка, дорогая. Любимая, послушай. Ты знаешь про то, как мы встретились с тобой тогда в гавани. Как ты меня узнала, а после этого мы уже во второй раз упали в воду. Даже тогда мы не могли отцепиться друг от друга. Но хорошо… мы тоже… бывает, ссоримся, но когда… О, Миранда… мы правы… мы оба правы.
      Она уступила его поцелуям и начала ему отвечать такими же жаркими поцелуями. Они снова, как и раньше, прижались друг к другу, после чего он поднял ее на руки, открыл ногой калитку и поднялся вверх по шатающейся лестнице. Он прошел во двор, поставил Миранду на ноги.
      Мэг испуганно глядела в лестничный пролет, как они, давясь от смеха, пошли наверх, покачиваясь из стороны в сторону и скрипя перилами. Мэг отвела в сторону глаза, и на минуту Миранда вновь почувствовала себя виноватой перед сестрой, почему-то совсем неожиданно вспомнив о том одиноком мужчине, который поселился в «Проспекте Вилла». С тех пор как она вышла замуж за Питера, у нее ни разу не было близости ни с одним мужчиной.
      Оказавшись в спальне, она наблюдала за тем, как он трясущимися от волнения руками стаскивал с себя одежду. Иногда ей казалось, что такие бурные порывы Питера были вызваны чувством какой-то вины. Миранде это было хорошо понятно, потому что ее мучило то же чувство.
      А потом она почти на полчаса позабыла обо всем на свете. Когда же к ней снова вернулась способность мыслить, она вспомнила о том, что совершенно позабыла расспросить Мэг о прошедшей телепередаче.
      Еще раз поцеловав Миранду, Питер прошептал:
      – Нам надо спуститься вниз и показать себя цивилизованными людьми.
      Миранде было приятно осознавать, что Питер, как и она, совершенно позабыл о телепередаче, в которой говорилось о Мэг.
      Поцеловав мужа в затылок, Миранда спросила:
      – Стоит ли сейчас об этом затевать разговор, дорогой? Давай лучше отправимся спать.
      – М-м-м. Ладно.
      И снова ее одолело чувство вины. Как будто бы она снова отбила Питера у Миранды.
      Она злилась на себя, а в это время мысль об одиноко живущем в «Проспекте Вилла» мужчине, становясь навязчивой, непрерывно пульсировала у нее в мозгу. Да, теперь она четко знала, что объектом этой паранойи был именно он. Вскоре глубокий сон сморил Миранду.