2-й гвардейский Тацинский танковый корпус без одной бригады (она была переброшена в полосу 69-й армии) после перегруппировки перешел в наступление и, преодолевая упорное сопротивление противника, к двенадцати часам силами 25-й гвардейской танковой и 4-й гвардейской мотострелковой бригад достиг западного берега реки Лога. Но действовавшая в стыке между 2-м и 2-м гвардейским Тацинским танковыми корпусами танковая дивизия СС "Райх" предприняла мощные фланговые атаки в направлении Сторожевое и к пятнадцати часам захватила это село, а также северную окраину деревни Виноградовка. В результате создалась непосредственная угроза выхода противника на тылы сразу двух наших танковых корпусов. Ликвидировать нависшую угрозу должны были они сами.
      Ожесточенные бои в этом районе продолжались до позднего вечера, причем в одном месте наши танкисты и мотострелки контратаковали врага, в другом отбивали его контратаки. Только с наступлением темноты обе стороны, измотанные напряженным боем, перешли к обороне.
      Успешно вели бои войска 5-го гвардейского Зимовниковского механизированного корпуса. С рассветом они выдвинулись в район Александровна, Большие Подъяруги, где сражался сводный отряд генерала К. Г. Труфанова из частей моего резерва и 69-й армии. 11-я гвардейская механизированная бригада полковника Н. В. Грищенко, достигнув села Покровка, с ходу развернулась и устремилась в атаку на Рындинку. Танкисты 26-й гвардейской танковой бригады 2-го гвардейского Тацинского танкового корпуса атаковали гитлеровцев в Щелоково. В это время полковник Г. Я. Борисенко искусным маневром вывел свою 12-ю гвардейскую механизированную бригаду во фланг и в тыл противника, скованного боем с 11-й гвардейской механизированной и 26-й гвардейской танковой бригадами. Решительными действиями бригада овладела населенными пунктами Краснов Знамя, Рындинка, Выползовка.
      Во второй половине дня воины 5-го гвардейского Зимовниковского механизированного корпуса во взаимодействии с 92-й гвардейской стрелковой дивизией 69-й армии и при активной поддержке артиллерии и авиации отбросили врага в южном направлении и закрепились на рубеже Щелоково, Рындинка, балка юго-восточнее Выползовки, прочно обеспечив смежные фланги 7-й гвардейской и 69-й армий. В ходе боев потерпела поражение 19-я танковая дивизия 3-го немецкого танкового корпуса, а ее 73-й и 74-й моторизованные полки были полностью разгромлены.
      Вернувшись на свой командный пункт, я неожиданно встретил здесь заместителя Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза Г. К. Жукова. С ним находился и член Военного совета Воронежского фронта генерал-лейтенант Н. С. Хрущев. Маршал был почему-то мрачным. Он молча выслушал мой доклад о сложившейся обстановке в полосе действий 5-й гвардейской танковой армии и приказал ехать с ним в 29-й танковый корпус.
      - Слушаюсь! - коротко ответил я маршалу и предложил ему садиться в мою машину.
      - Почему? - недоуменно спросил он.
      - Я только что от генерала Кириченко. На местности много неразорвавшихся снарядов и мин. Мой шофер знает полевую дорогу и поедет по своим следам.
      Георгий Константинович направился к моему "виллису", и, как только он сел, машину мигом облепила охрана.
      - Так мы не доедем, рессоры лопнут, - усмехнулся я.
      Жуков жестом руки удалил охрану, оставив в машине лишь адъютантов, своего и моего - Василия Земскова. За нами тронулась машина Н. С. Хрущева с офицерами охраны.
      По дороге маршал несколько раз останавливал машину и пристально осматривал места прошедшего танкового сражения. Взору представилась чудовищная картина. Всюду искореженные или сожженные танки, раздавленные орудия, бронетранспортеры и автомашины, груды снарядных гильз, куски гусениц. На почерневшей земле ни единой зеленой былинки. Кое-где поля, кусты, перелески еще дымились, не успев остыть после обширных пожаров.
      Георгий Константинович подолгу задерживал взгляд на изуродованных таранами танках и глубоких воронках.
      - Вот что значит сквозная танковая атака, - тихо, как бы сам себе, сказал Жуков, глядя на разбитую "пантеру" и врезавшийся в нее наш танк Т-70. Здесь же, на удалении двух десятков метров, вздыбились и будто намертво схватились "тигр" и тридцатьчетверка.
      Маршал покачал головой, удивленный увиденным, и даже снял фуражку, видно отдавая дань глубокого уважения нашим погибшим героям-танкистам, которые жертвовали своей жизнью ради того, чтобы остановить и уничтожить врага.
      До КП генерала И. Ф. Кириченко доехали благополучно. В пути я доложил Г. К. Жукову, что основную тяжесть удара противника в сражении 12 июля выдержал 29-й танковый корпус и частично соединения 18-го танкового корпуса. Поэтому после доклада комкора маршал поблагодарил Ивана Федоровича и в его лице весь личный состав корпуса за проявленное мужество в борьбе против немецко-фашистских захватчиков, приказал генералу представить наиболее отличившихся к правительственным наградам. Затем он в течение часа с НП комкора наблюдал за боем. К тому времени стороны, исчерпав свои наступательные возможности, вели лишь огневой бой. Изредка рвались снаряды, посвистывали пули, вдали, в расположении противника, наблюдалось передвижение танков, бронетранспортеров и автомашин.
      Вернувшись на мой КП, Г. К. Жуков дал ряд указаний и сообщил, что он назначен представителем Ставки Верховного Главнокомандования на Воронежском и Степном фронтах. А. М. Василевскому Ставка поручала координировать боевые действия Юго-Западного и Южного фронтов.
      ...На исходе был второй день грандиозного танкового сражения, в котором одновременно участвовало до 1200 танков и самоходных орудий. Гитлеровцы превосходили нас по количеству боевых машин, особенно тяжелых. Но бронированная фашистская армада натолкнулась на величайший героизм советских воинов и со скрежетом "забуксовала", обливаясь кровью своих солдат и офицеров, задыхаясь в огне и дыму. Урон врагу был нанесен огромный. Только за 12 июля в боях с 5-й гвардейской танковой армией противник лишился свыше 350 танков и потерял более 10 тысяч человек убитыми{40}. Но даже ценой таких жертв фашисты не добились поставленной цели: их сила натолкнулась на нашу несокрушимую мощь.
      Мы тоже потеряли немало танков, особенно легких, погибли в яростных схватках многие отважные гвардейцы. Однако поставленную перед нами задачу выполнили: решительным контрударом на главном направлении остановили грозного противника и локализовали его действия на флангах с 5-й гвардейской и 69-й армиями.
      В донесении А. М. Василевского И. В. Сталину обстоятельно излагалась боевая обстановка в районе Прохоровки, и поэтому я позволю себе привести его содержание: "Согласно Вашим личным указаниям с вечера 9.VII.43 г. беспрерывно нахожусь в войсках Ротмистрова и Жадова на прохоровском и южном направлениях. До сегодняшнего дня включительно противник продолжает на фронте Жадова и Ротмистрова массовые танковые атаки и контратаки против наступающих наших танковых частей. Ликвидация прорыва армии Крюченкина, создавшая 11.VII серьезную угрозу тылам главных сил армии Ротмистрова и корпусу Жадова, потребовала выделения двух мехбригад из 5-го механизированного корпуса и отдельных частей Ротмистрова в район Шахово, Авдеевка, Александровская. Ликвидация же прорыва армии Жадова в районах Веселый, Васильевка, Петровка 12.VI 1.43 г. вынудила бросить туда остальные части 5-го механизированного корпуса. То и другое в значительной мере ослабило силы основного удара Ротмистрова со стороны Прохоровка в юго-западном направлении. По наблюдениям за ходом происходящих боев и по показаниям пленных, делаю вывод, что противник, несмотря на огромные потери как в людских силах, так и особенно в танках и в авиации, все же не отказывается от мысли прорваться на Обоянь и далее на Курск, добиваясь этого какой угодно ценой. Вчера сам лично наблюдал к юго-западу от Прохоровки танковый бой наших 18-го и 29-го корпусов с более чем двумястами танков противника в контратаке. Одновременно в сражении приняли участив сотни орудий и все имеющиеся у нас РСы. В результате все поле боя в течение часа было усеяно горящими немецкими и нашими танками.
      В течение двух дней боев 29-й танковый корпус Ротмистрова потерял безвозвратными и временно вышедшими из строя 60% и 18-й корпус - 30% танков. Потери в 5-м механизированном корпусе незначительны. На завтра угроза прорыва танков противника с юга и район Шахово, Авдеевка, Александровская продолжает оставаться реальной. В течение ночи принимаю все меры к тому, чтобы вывести сюда весь 5-й механизированный корпус, 32-ю мотобригаду и четыре полка ИПТАП. Учитывая крупные танковые силы противника на прохоровском направлении, здесь на 14.VII главным силам Ротмистрова совместно со стрелковым корпусом Жадова поставлена ограниченная задача - разгромить противника в районе Сторожевое, севернее Сторожевое, совхоз "Комсомолец", выйти на линию Грязное - Ясная Поляна и тем более прочно обеспечить прохоровское направление.
      Не исключена здесь и завтра возможность встречного танкового сражения. Всего против Воронежского фронта продолжают действовать не менее одиннадцати танковых дивизий, систематически пополняемых танками. Опрошенные сегодня пленные показали, что 19-я танковая дивизия на сегодня имеет в строю около 70 танков, дивизия "Райх" - до 100 танков, хотя последняя после 5.VII.43 уже дважды пополнялась. Донесение задержал в связи с поздним прибытием с фронта.
      2 ч. 47 м. 14.VII.43. Из 5-й гвардейской танковой армии"{41}.
      * * *
      14 и 15 июля бои продолжались с наибольшей активностью на флангах армии, где гитлеровцы еще пытались прорваться в наш армейский тыл. На левом фланге соединения 3-го немецкого танкового корпуса во взаимодействии с танковой дивизией СС "Райх" перешли в наступление вдоль Северского Донца, нанося удар по боевым порядкам 2-го гвардейского Тацинского танкового корпуса. Противнику удалось несколько потеснить наши части. Но гвардейцы, пропустив вражеские танки в глубину обороны, смело вступили с ними в бой, отрезая врагу пути отхода. Здесь снова отличились артиллеристы 689-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка майора И. С. Гужвы. С дистанции 150-200 метров они расстреливали "тигры", а лишь немногим из них удалось вырваться из огневого мешка. Совместными усилиями частей 5-й гвардейской танковой и 69-й армий гитлеровцы были остановлены, а затем отброшены на 5-6 километров.
      Успешно наступали на правом фланге армии 24-я танковая и 10-я механизированная гвардейские бригады 5-го гвардейского Зимовниковского механизированного корпуса, взаимодействуя с 18-м танковым корпусом и частями 5-й гвардейской армии генерала А. С. Жадова. В ходе боев в районе совхоза имени К. Е. Ворошилова они нанесли поражение 11-й танковой дивизии 48-го немецкого танкового корпуса, а затем выбили танковую дивизию СС "Мертвая голова" из Полежаева.
      Героически сражалась танковая рота старшего лейтенанта М. Д. Калинина из второго батальона 24-й гвардейской танковой бригады. В течение дня воины роты трижды водили свои боевые машины в атаку, подбили 19 вражеских танков, в том числе 2 "тигра", разбили и раздавили 20 противотанковых орудий, несколько бронемашин и истребили до 400 солдат и офицеров противника{42}. Храбрейшим из храбрых был экипаж гвардии младшего лейтенанта Л. М.Татаринова, уничтоживший 4 вражеских танка и 4 бронемашины с пехотой.
      Гитлеровцы возобновили атаки против 18-го и 29-го корпусов, как только они по моему приказу перешли к жесткой обороне. Противник вынужден был изменить тактику. Он уже не шел сразу на пролом нашей обороны крупными силами в плотных боевых порядках, а первоначально выдвигал небольшие разведгруппы из 3-5, обычно тяжелых, танков с мотопехотой. Они стремились вызвать на себя огонь наших противотанковых средств и раскрыть систему обороны. Затем следовала артиллерийская и минометная обработка переднего края, а уж после начинались массированные атаки танковых частей на широком фронте. Но все они были отражены огнем истребительно-противотанковых батарей и танками, окопанными в земле, при активной поддержке штурмовой и бомбардировочной авиации.
      К вечеру 15 июля на всем фронте нашей армии наступило затишье. Противник прекратил атаки и даже не вел по нашему расположению беспокоящего артиллерийского огня.
      Вот когда мы почувствовали, что перелом наступил. Враг выдохся и, видимо, окончательно осознал бесплодность своих попыток прорваться на Курск. Из распоряжения командующего Воронежским фронтом прекратить наступательные действия, повсеместно перейти к жесткой обороне я понял, что обстановка коренным образом изменилась.
      Ночью меня вызвали на КП генерала армии Н. Ф. Ватутина. К моему приезду А. М. Василевский уже улетел в штаб Юго-Западного фронта, а Г. К. Жуков отдыхал.
      Командующий фронтом информировал меня о положении на Воронежском, Центральном, Западном и Брянском фронтах.
      - По имеющимся у нас данным, - говорил Н. Ф. Ватутин, - успехи советских войск под Орлом поставили немецкое командование перед необходимостью принять решение об отводе четвертой танковой армии и оперативной группы "Кемпф" на рубежи, с которых они начинали наступление. - В комнате было душно, и распахнутые настежь окна не приносили прохлады. Ватутин расстегнул воротник гимнастерки и продолжал: - Так вот, нам надо не упустить момент, когда противник начнет отводить свои войска, наседать на него, бить, как говорится, в хвост и в гриву. А это лучше всего могут сделать наши подвижные соединения танковые и механизированные корпуса.
      - Все правильно, - согласился я. - Но у нас, товарищ командующий, еще много разбитых машин, хотя к восстановлению поврежденной боевой техники наши ремонтники приступили уже тридцатого июля.
      - Понимаю, Павел Алексеевич, - мягко притронулся к моему плечу Николай Федорович. - Я сам внес предложение вскоре после перехода в контрнаступление вывести вашу армию в резерв для пополнения личным составом и боевой техникой. А пока танкистам следует еще раз надавить на фашистов.
      Решено было перегруппировки армии не производить. Ее соединениям надлежало наступать в тех же направлениях, на которых они действовали.
      Вернувшись на свой КП, я созвал Военный совет армии и изложил свое решение на наступление. Для разработки задач корпусам и подготовки к наступлению оставалось немногим меньше суток.
      Большое значение придавалось политическому обеспечению предстоящего контрнаступления. Во всех частях и подразделениях был зачитан мой приказ, в котором я объявлял благодарность войскам армии за успешные действия в сложной боевой обстановке встречного сражения, ставшие возможными благодаря боевому мастерству, высокому моральному духу всех бойцов и командиров, их беспримерному мужеству и непреклонной вере в победу над врагом, сколоченности штабов и жизнестойкости служб.
      В приказе особо отмечались боевые заслуги войск под командованием генералов И. Ф. Кириченко, Б. М. Скворцова, Б. С. Бахарова, полковников А. А. Линева, Г. Я. Борисенко, Н. К. Володина, С. Ф. Моисеева, подполковников В. Д. Тарасова, В. А. Докудовского, В. А. Пузырева и майора Н. А. Курносова. Отмечена была также четкая и плодотворная работа оперативного и политического отделов армии{43}.
      ...Утром 17 июля после короткой, но мощной артиллерийской подготовки 5-я гвардейская танковая армия перешла в наступление. Однако темпы продвижения были невысокими. Противник сдерживал наши соединения сильными арьергардами, в составе которых действовали гренадерские полки, танки, артиллерия, минометы, саперы. Они минировали подступы к высотам и населенным пунктам, опушки леса, перекрестки дорог и оказывали упорное огневое сопротивление.
      Наступавший вдоль железной дороги 29-й танковый корпус только к исходу дня овладел совхозом "Комсомолец", а части 18-го танкового корпуса, действовавшие правее, с трудом захватили несколько высот. 2-й и 2-й гвардейский Тацинский танковые корпуса продвинулись за день всего от 3 до 4 километров.
      Анализируя ход боевых действий армии, я пришел к выводу о необходимости перегруппировать ее главные силы к правому флангу и в тесном взаимодействии с 5-й гвардейской общевойсковой армией нанести удар в направлении Малые Маячки, Яковлеве, далее на Томаровку. Выбор направления главного удара оказался удачным. Армия прорвала вражескую оборону и за двое суток продвинулась с боями на правом фланге до 25-30, на левом - до 15 - 20 километров.
      Однако на рубеже Яковлево, Быковка разгорелись ожесточенные бои с основными силами 4-й немецкой танковой армии. Особенно жаркие, похожие на прохоровские, схватки завязались в районе высот восточнее Яковлево. В этих боях опять прозвучало уже упомянутое мною имя лейтенанта Л. М. Татаринова. 21 июля он, атакуя противника, занимавшего высоту 243,2, уничтожил два танка и два броневика, вывел с поля боя свою поврежденную машину, а на следующий день расправился еще с двумя вражескими танками, раздавил два орудия и истребил до ста гитлеровцев. Но этот бой стал для него последним. Отважный офицер скончался от смертельных ран.
      Позднее Указом Президиума Верховного Совета СССР гвардии лейтенанту Леониду Михайловичу Татаринову было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза{44}.
      С упорными боями пробивались вперед товарищи по оружию Леонида Татаринова. Враг не выдержал и под все нарастающим нажимом войск Воронежского фронта откатывался на рубежи, с которых он в первых числах месяца начинал операцию "Цитадель".
      ...Уже сгущались сумерки, когда на моем КП неожиданно появился командующий войсками Воронежского фронта генерал армии Н. Ф. Ватутин. Усталый, но, как всегда, приветливый, он крепко пожал мне руку и, улыбаясь, сказал:
      - Выполняю обещание. С разрешения Ставки ваша армия выводится в резерв фронта.
      Николай Федорович подошел к разложенной на столе карте и очертил карандашом район Яковлево, Большие Маячки, Грязное.
      - Передавайте занимаемый участок Алексею Семеновичу Жадову вместе со вторым и вторым гвардейским танковыми корпусами. И как только сосредоточитесь здесь, приводите армию в порядок.
      * * *
      В ночь на 24 июля 5-я гвардейская танковая армия без 2-го гвардейского Тацинского и 2-го танковых корпусов, переданных 5-й гвардейской армии генерала А. С. Жадова, отошла в район сосредоточения, указанный командующим фронтом. Командиры и штабы немедленно приступили к приведению своих частей и соединений в порядок. Штабу армии и прежде всего мне надлежало знать состояние всего армейского организма, как доктору пациента, заботиться о его "здоровье", восстанавливать силы, обеспечивать всеми видами боевого довольствия.
      Минувшие бои значительно ослабили армию. Правда, потери в личном составе у нас были сравнительно небольшие, а вот положение с состоянием бронетанковой техники внушало тревогу. Уже за первые два дня встречного сражения под Прохоровкой, не считая безвозвратных потерь, количество поврежденных танков превышало 400. И это только тех, которые эвакуировались с поля боя армейскими, корпусными и бригадными сборными пунктами аварийных машин. Можно представить, что было бы с армией, не соверши солдаты и офицеры ремонтных подразделений поистине героический подвиг. Работая днем и ночью, в условиях налетов вражеской авиации, они за короткое время отремонтировали и вернули в строй 112 боевых машин. Не хватало запасных частей и агрегатов. Их снимали с совершенно разбитых или требующих капитального ремонта танков. Но недостаток механического и термического оборудования, приспособлений и кранов для подъема тяжелых танковых башен и моторов при всей изобретательности ремонтников все же тормозил восстановление боевой техники. На 19 июля у нас еще насчитывалось до 180 танков, требующих среднего и текущего ремонта. Большинство машин, оставшихся в строю, имели изношенные моторы и нуждались в замене ходовой части.
      Перед штабом армии, командованием соединений и частей, партийными и комсомольскими организациями мною была поставлена задача в предельно сжатые сроки завершить ремонт всей боевой техники.
      Имея на руках все данные о потребностях армии, я выехал на КП командующего войсками фронта.
      Н. Ф. Ватутин с большим вниманием отнесся к нашим нуждам, тут же дал указание о доставке в армию танковых моторов и запасных частей из фронтовых баз бронетанкового снабжения.
      - Для вас затребованы новые танки и маршевые пополнения, - обрадовал Николай Федорович, - сделаем все, чтобы армия восстановила свою боевую мощь. Некоторое время у нас для этого имеется.
      Командующий фронтом сказал, что Ставка Верховного Главнокомандования, учитывая усталость и потери войск Воронежского и Степного фронтов в период оборонительного сражения, решила временно прекратить наступление на белгородско-харьковском направлении для того, чтобы привести войска в порядок, пополнить их людьми, подвезти технику и вооружение, боеприпасы, горючее и другие виды материального обеспечения. Требовалось также доразведать оборону противника, уточнить план операции и произвести необходимые перегруппировки.
      На этот раз у Н. Ф. Ватутина, видимо, было свободное время и желание поделиться своими мыслями. Он пригласил меня пообедать с ним в тихом, уютном домике, окруженном пышно разросшимся фруктовым садом.
      За столом у нас состоялся продолжительный разговор, главным образом о действиях танковых войск в минувших оборонительных боях на Курской дуге. Командующий критически разбирал эти действия, отмечал допущенные ошибки и был самокритичен. По его мнению, большинство промахов произошло вследствие недостаточного опыта в применении танковых соединений и объединений в оборонительных боях. Некоторые командующие общевойсковыми армиями вместо того, чтобы приданными танковыми бригадами цементировать оборону - использовать на танкоопасных направлениях совместно с противотанковой артиллерией, стали бросать их в контратаки против сильных танковых группировок врага, имевших в своем составе тяжелые танки "тигр" и штурмовые орудия "фердинанд".
      Не обошлось без упущений и в использовании танковых армий, в частности 1-й танковой армии генерал-лейтенанта танковых войск М. Е. Катукова.
      В первый же день наступления гитлеровцев против Воронежского фронта для его войск создалась очень сложная обстановка. Противник обрушил на 6-ю гвардейскую армию генерала И. М. Чистякова удар огромной силы и, прорвав ее оборону, начал развивать наступление. Для восстановления положения в полосе обороны 6-й гвардейской командование фронта решило уже на второй день ввести в сражение 1-ю танковую армию, поставив ей задачу нанести контрудар по наступавшей танковой группировке фашистов.
      - Нам, и прежде всего мне, надо было думать не о контрударе, а об отражении удара превосходящих танковых сил противника. - Николай Федорович глубоко вздохнул и продолжал: - Русская пословица говорит: семь раз отмерь, один раз отрежь. Но беда в том, что долго отмерять у нас не было времени. События развивались с головокружительной быстротой. Враг ставил под угрозу вторую полосу нашей обороны и мог с ходу прорвать ее.
      Из дальнейшего рассказа Ватутина я узнал, что положение усугубилось неудачным оперативным построением 1-й танковой армии. Вместо обоих (6-го и 31-го) танковых, корпусов командарм поставил в первый эшелон 6-й танковый и 3-й механизированный корпуса.
      - Конечно, - признался Ватутин, - здесь мой промах.
      Ведь я утвердил решение генерала Катукова. Однако Михаилу Ефимовичу как специалисту-танкисту и командарму лучше были известны боевые возможности подчиненных ему корпусов и их предназначение.
      Я согласился с командующим фронтом в том, что командарму 1-й танковой не следовало использовать мехкорпус в первом эшелоне. Полностью укомплектованный хорошо подготовленным личным составом и боевой техникой, он все же уступал танковому корпусу по количеству боевых машин, а также в маневренности и силе удара. Вместе с тем, имея пять бригад, в том числе одну танковую, оснащенный мощной противотанковой артиллерией 3-й механизированный корпус, наступая во втором эшелоне, мог бы под прикрытием танковых корпусов развернуться на выгодном рубеже и успешно отражать танковые атаки противника, а с подходом резервных соединений фронта - окончательно остановить врага.
      Но, к сожалению, так не получилось. Гитлеровцы нанесли удар в стык между 3-м механизированным и 6-м танковым корпусами. В образовавшийся разрыв между ними противник бросил под прикрытием средних танков группу тяжелых штурмовых орудий типа "фердинанд", которые начали поражать фланговым огнем наши танки с дальних расстояний. Не успевшие занять оборону механизированные бригады 3-го мехкорпуса вынуждены были с боем отходить. 6-й танковый корпус вначале удерживал занимаемые позиции, но в связи с отходом мехкорпуса под угрозой флангового удара противника тоже отошел. Не спас положения ввод в сражение 31-го танкового корпуса и еще трех танковых корпусов из резерва фронта. Левый фланг 1-й танковой армии под напором крупной массы вражеских танков стал постепенно загибаться на северо-запад.
      С восхищением говорил Н. Ф. Ватутин о величайшем героизме советских воинов. Танкисты, личный состав противотанковой артиллерии, мотострелки, саперы стояли насмерть. Враг нес огромные потери. Только за один день боя гитлеровцы потеряли 11 тысяч солдат и офицеров, 230 танков и самоходных орудий{45}.
      - Это благодаря беспримерному мужеству и невиданной стойкости солдат, сержантов, офицеров и генералов первой танковой, шестой и седьмой гвардейских армий танковая лавина гитлеровцев не смогла пробиться через Обоянь на Курск еще до подхода в район Прохоровки вашей армии, - сказал командующий фронтом. Ну а нам, командованию фронта и армий, - посмотрел на меня Николай Федорович, - нужно сделать соответствующие выводы, чтобы впредь не допускать таких ошибок, которые на войне обходятся очень дорого.
      Получив предварительные указания о подготовке к наступлению, я вернулся на свой КП, расположенный в хуторе Береговой.
      Началась подготовка ко второму этапу Курской битвы - к контрнаступлению на белгородско-харьковском направлении, или операции "Румянцев", названной так в честь выдающегося русского полководца П. А. Румянцева.
      Напряженно работал штаб армии под руководством не знавшего устали генерала В. Н. Баскакова. Он занимался решением массы вопросов, связанных с боевой подготовкой личного состава частей и соединений, подвозом боеприпасов, продовольствия, горючего и смазочных материалов, анализом данных о противнике.
      Особое внимание уделялось завершению ремонта танков. Каждый день генерал С. А. Соловой докладывал мне, сколько и каких отремонтировано боевых машин, а начальник штаба армии - о прибытии свежих маршевых танковых рот. К 30 июля армия имела уже 503 танка и 40 самоходно-артиллерийских установок.
      - Приятно, товарищ командующий, - с явным удовольствием говорил В. Н. Баскаков, - когда видишь по-боевому настроенных танкистов и еще пахнущие свежей краской прибывающие танки.
      Как-то в штаб не вошел, а будто влетел крайне возбужденный командир 29-го танкового корпуса генерал Кириченко.
      - Безобразив! Волокита! - бушевал он.
      - В чем дело? - как можно спокойнее спрашиваю генерала.
      - Да этот непробиваемый, как его, упрснабрембронь задерживает мне ремонт танков. Начштаарм, говорит, установил очередность... - И, круто повернувшись к генералу Баскакову, Кириченко с укором спросил: - Что же это получается, дорогой Владимир Николаевич? Как в бой - так в первую очередь! А тут в последнюю...
      - Успокойся же ты, Иван Федорович. Завтра, а может, и сегодня вечером приступят к ремонту и твоих танков, - пообещал Баскаков.
      - Ну я заседлаю его и не слезу, пока не закрутят последнюю гайку! - вихрем сорвался с места Кириченко, имея в виду начальника управления бронетанкового снабжения и ремонта генерала С. А. Солового.
      Мы рассмеялись, глядя вслед чересчур распалившемуся комкору. Нравился он нам - волевой, лихой, напористый, многоопытный.
      Прибыл из 29-го танкового корпуса член Военного совета генерал П. Г. Гришин, рассказал, что танкисты деятельно готовятся к боям. Только за один вчерашний день в корпусе восстановлено 20 танков. Политотдел корпуса развернул активную партийно-политическию работу. Не отстают и комсомольцы. Идет прием в партию и в комсомол, восстанавливаются численно и укрепляются партийные и комсомольские организации.
      Петр Григорьевич похвалил коллектив редакции армейской газеты "На штурм" во главе с подполковником Л. В. Смирновым. Газета держала бойцов и командиров в курсе всех важнейших событий на фронтах, в стране и за рубежом, публиковала волнующие информации о героях боев, пропагандировала опыт мастеров военного дела. Особое внимание уделяла воспитанию гвардейцев на славных боевых традициях Красной Армии, в духе беспредельной любви к нашей Родине и ненависти к фашистским захватчикам.
      * * *
      В конце июля была получена директива командующего Воронежским фронтом на предстоящую наступательную операцию. 5-я гвардейская танковая армия вместе с 1-й танковой армией включалась в состав подвижной группы фронта. Нам предстояло войти в прорыв в полосе 5-й гвардейской армии генерала А. С. Жадова и, действуя в направлении Бессоновка, Уды, Золочев, Олынаны, разгромить противостоящего противника, к исходу первого дня наступления войти в районы Орловка, Щетиновка и Бессоновка. Через три дня операция должна была завершиться выходом на рубеж Ольшаны, Люботин и перехватом дорог, идущих с запада к Харькову. Начало наступления намечалось на 3 августа 1943 года{46}.
      В. Н. Баскаков вызвал начальника оперативного отдела гвардии подполковника Ф. М. Белозерова и начальника разведки армии майора Ф. Я. Митина. Первым был заслушан Митин. Он доложил данные о противнике, имевшиеся в распоряжении разведывательных органов штаба фронта и армий.
      На белгородском направлении оборонялись войска все тех же 4-й немецкой танковой армии и оперативной группы "Кемпф", но уже в ослабленном составе. Гитлеровцы вынуждены были спешно снять ряд дивизий с белгородско-харьковского направления и перебросить их в район Орла, а частично - в Донбасс. Однако переброску этих сил противник пытался компенсировать всемерным укреплением и глубоким эшелонированием своей обороны. Главная ее полоса состояла из двух позиций глубиной 6-8 километров, вторая проходила в 12-15 километрах от переднего края и включала одну позицию, глубина которой составляла 2-3 километра. На каждой позиции были оборудованы с присущей немцам скрупулезностью опорные пункты и узлы сопротивления, соединенные между собой траншеями полного профиля. Кроме того, имелась промежуточная позиция, а все подступы к переднему краю и промежутки между опорными пунктами прикрывались рогатками, эскарпами, ежами, минновзрывными заграждениями.