– На какой корабль? – с подозрением спросила Джеки, вся подобравшись.

Шимп махнул рукой. Джеки обернулась и ахнула. Вся гавань была, как пылающий занавес, расцвечена огнями, они отражались в тихой темной воде, а над их отражением, будто переплетение теней, возвышался большой парусный корабль. Джеки схватила меня за руку так же неожиданно, как несколько минут назад отбросила её.

– Так это… – начала она, – то самое, что ты видел, а я нет?

– Ну, как сказал Шимп, необходимы объяснения.

Джеки в изумлении покачала головой, и когда прислонилась ко мне, я почувствовал, что она дрожит. Круглыми глазами она взглянула на меня, и я кивнул. Я знал, что она сейчас испытывает, через это прошёл и я сам, прошёл Дейв, – она переступила через порог, ведущий в более обширный мир, и её до глубины души потрясает увиденное, наверное, мурашки бегут по коже от изумления.

– Да, – чуть дрожащим голосом произнесла она. – Конечно, надо всё объяснить… но сперва…

– Что?

– Выпить.

Потом она посмотрела через моё плечо, и её лицо окаменело. По деревянному настилу рысцой бежал Те Киоре, его палица-меч бил его по боку, а он махал рукой и выкрикивал совершенно неразборчивые приветствия. Его любимого плаща из перьев на нём не было, отчего шея и грудь оставались открытыми. В туманном свете уличных фонарей, стоявших довольно далеко друг от друга, татуировка превращала его в какого-то странного, в буквальном смысле изрешечённого урода.

– Стив, друг! Мы вертимся на корабле туда-сюда, все тебя высматриваем. Ну ты нас и напугал, чёрт тебя подери! А куда ты запустил своего озорника-переростка? – Тут он увидел Джеки и поперхнулся. – Оу! Хей! Кто эта прелестная леди? Добрый день, мисс, вы плывёте с нами? Шикарно! Тут где-то рядом вельбот – впрыгнете в него, и мы вас вмиг домчим, быстрей покатитесь, чем плевок с горячей плиты!

– Мне бы лучше выпить чего-нибудь, – устало перебила его Джеки.

Шайка головорезов всех национальностей помогла нам спуститься к воде и чуть ли не на руках внесла в лодку. Я заметил, как быстро и слаженно, несмотря на свой бандитский вид, гребцы взялись за весла и, как только Те Киоре отвязал фалинь и вскочил на борт, дружно начали грести.

– Бывалые моряки, – бросил я Те Киоре, когда вельбот, описав дугу, поплыл по темным спокойным водам гавани.

– Это точно! – Он внимательно посмотрел на меня. – Да и ты, я вижу, не первый день на море, верно? – Он повернулся к носу. – А вот и он! Ну не красавчик ли?

Мы подошли поближе, и перед нами из густой пены начали вырисовываться внушительные очертания корабля. У Джеки, сидевшей рядом, вырвался полусмешок.

– Я себе не верю!

Я и сам был поражён. Словно гравюра сошла со страниц старинной книги. Корабль, как я прикинул, не меньше ста тридцати футов длиной, стройный корпус, как у старинных клиперов, гладкие ровные палубы, если не считать небольшого полуюта, рулевой рубки и внушительного люка, ведущего в трюм, где вполне мог поместиться наш контейнер. Снасти на трёх мачтах напоминали допотоптное палубное вооружение, а между фок-мачтой и грот-мачтой оставалось достаточно места для четвёртой мачты, и, возможно, когда-то она здесь и была, но теперь на её месте возвышалась длинная тонкая труба, чёрная и блестящая, украшенная извилистыми полосами позолоты, а наверху, как на трубах старых локомотивов, красовался узор в немыслимом восточном стиле. А рядом с ней ровная линия корпуса нарушалась – там вырисовывался низкий округлый кожух, напоминающий крыло старомодного автомобиля, кожух прикрывал нечто, похожее на колесо водяной мельницы.

– Колёсный пароход! – изумилась Джеки. – Господи! Разве он надёжный? Ему лет сто, не меньше.

– Ни за что поручиться не могу! – ответил я. – Но, между прочим, это не совсем колёсный пароход, колёса слишком маленькие. Они, вероятно, только вспомогательную роль играют, а вообще-то это парусное судно. Верно, Те Киоре?

– Верно! – согласился тот. – Мы со старым Батангом нарочно такое выбрали. Ветер – дармовой, а уголь – дороговат. Одни эти старые мельничные колеса далеко корабль не уведут, но из гавани без буксира могут вывести, и по глади спокойно покатят, и в бурном море удержат. И даже помогут обогнать пиратов. А это в нашем деле дорого стоит, дороже проклятой золотой пыли.

Джеки, не веря своим ушам, покачала головой.

– Колеса? Пар? А почему не дизель или гребной винт?

Татуировки на добродушном лице Те Киоре заколыхались.

– Потому что ни в Тир-нан-Ог [72], ни в Аркадии [73], ни в Терра Аустралис [74] дизели и гребные винты не продаются. А если такой винт выйдет из строя, ныряльщики пресвитера Иоанна [75] достать его не смогут, и нигде ближе, чем у циклопов [76], его не починишь. А цены у них о-го-го! То ли дело лопасть такого колеса, её можно в два счёта починить и к востоку, и к западу от солнца. Вот так-то, красавица!

Джеки в смятении переводила глаза с меня на него:

– Аркадия? Циклопы? О чем вы? Наверное, решили меня разыграть? Оба? Если так, то вы просто последние негодяи.

– Дождись моих объяснений, – оборвал её я.

Вельбот подошел с подветренной стороны к изящно изогнутому носу корабля, ничуть не напоминавшему пузатые неустойчивые суденышки, на которые мне приходилось взбираться, иной раз и под огнём.

– Хочешь – верь своим глазам, Джеки, хочешь – не верь, но мир, в который мы попали, куда более странный и многообразный, чем тот, который большинство людей видит.

Те Киоре крикнул, и нам спустили трап.

– Мне этот мир приоткрылся когда-то, много лет назад. Но потом я не мог найти в него вход. Уж не знаю, хорошо это или плохо, но после знакомства с ним всё для меня пошло совсем по-другому.

Я помог Джеки перейти на трап, который поражал роскошью – красное дерево, медные отполированные перила, прямо как на яхте времен королевы Виктории. А может, этот корабль именно такой яхтой и был.

– Совсем по-другому, – повторил я.

Джеки посмотрела на меня, потом оглянулась на берег. Он был недалеко, но в неясном свете разбросанных там и сям огней казался призрачным, недосягаемым. Не произнеся больше ни слова, Джеки стала подниматься на борт.

Салон «Икан-Ю» превзошёл все наши ожидания. Я думал, что увижу грубоватую претензию на комфорт в духе малайских пиратов, но нет! Батанг Сен уютно расположился, поджав под себя ногу, в огромном глубоком кресле, затянутом дорогой красной парчой. Он улыбался нам и курил длинную немецкую трубку на серебряной подставке. Перед ним на стареньком столике из розового дерева стоял хрустальный графин с араком, а в медной чаше лежали листья бетеля и лимон. Под ногами у нас был выношенный персидский ковёр, стены, обшитые кленовыми панелями, говорили об их родине – далеком Ньюпорте в штате Род-Айленд. На стенах висели унылые оленьи головы или покрытые пылью чучела небольших крокодилов, кое-где виднелись выцветшие пейзажи, крашенные серебром лампы мягко позвякивали, когда волны вздымали корабль, а горящее в них масло благоухало какими-то травами. В свете ламп волосы Джеки отливали золотом, она медленно покачивалась в вытертой, но элегантной старинной качалке, наверное служившей когда-то жене какого-нибудь ост-индского купца или капитана. В длинных пальцах Джеки держала уже второй стакан подслащенного джина. Здесь подавали роскошный джин со специями. Стюард Батанг Сена мог бы кое-чему научить Гарри из бара. Джеки помалкивала, только мурлыкала что-то себе под нос, и глаза её были устремлены в пространство.

Меня это беспокоило. Я пытался рассказать ей про Спираль, и после сердитых, недоверчивых возгласов и изумлённых вздохов она, казалось, уверовала наконец в мои объяснения. Но я помнил, какое впечатление первая встреча со Спиралью произвела на Клэр, как она погрузилась в мечтательную дрему, сбросив с себя всякую ответственность за что-либо и в результате стала совершать поступки, никак не вязавшиеся с её английским воспитанием. Джеки, разумеется, была старше и гораздо умнее, но события дня, видимо, полностью вывели её из равновесия. Они и меня-то хорошенько перетряхнули, а ведь я знал, на что иду.

Теперь Джеки слушала, как я давал объяснения Шимпу, и меня это отнюдь не радовало. В присутствии Джеки я всячески старался замять эпизод с Рангдой.

– Ну, меня подозвала одна девушка из бара, вот и всё. В первый раз я встретил её ещё после драки с дакойтами.

Шимп снова набросился на меня.

– И в ту пустую тыкву, что у тебя на плечах вместо головы, не стукнуло, что она – приманка? – прорычал он.

– Нет! Во всяком случае пойми – я был не в себе! Меня поколотили, потом навалились эти священники, вовсе сбили меня с толку, к тому же я немного перебрал… ну и… были всякие другие совпадения. В общем, я был не в себе!

– Понятно, – и пошёл искать дамочку подешевле! – уничтожающе произнёс Шимп. – До того упростил дело, что сам вручил врагам ключи!

– Да никого я не искал! И не думал даже! Она меня сама подцепила! Уж не воображаешь ли ты, что я пошёл бы с любой дешевкой? Она… – Тут я замолчал.

– Да? – усмехнулся Шимп. – И что же? Чем она была так замечательна, что ты обо всём позабыл?

Я злобно посмотрел на него.

– Пошел ради того, чтобы ты мог позлорадствовать!

Он стукнул мозолистой рукой по столу.

– Злорадствовать? Я ни над чем не злорадствую, а меньше всего над тем, что ты выкинул! Я хочу понять, что же с тобой произошло! Чтобы я мог предостеречь тебя на будущее, чтобы вернуть то, чему ты так по-дурацки дал ускользнуть. Так что говори! Или я умываю руки и больше не занимаюсь ни этим делом, ни тобой!

Я даже попятился, такие молнии метали его полуприкрытые тяжелыми веками глаза.

– Ладно, ладно, слушай! Я уже один раз встречался с ней, она была со мной очень мила. Я чувствовал, что ей понравился, а может, мне только так показалось. Но главное, почему я к ней потянулся… ну, в общем, она была удивительно похожа на одну мою знакомую. Вот и все. – Я взглянул украдкой на Джеки, но та по-прежнему, тихо напевая, смотрела в пространство. Не мог же я встать перед ними и объявить: «Эта женщина привлекла меня потому, что она – вылитая Джеки, а Джеки я обладать не могу». Между тем это была бы чистая правда. – На одну знакомую, по которой, как я тогда понял, я очень тоскую. Эта девушка из бара была рядом, а контейнер, как я полагал, находится в полной безопасности.

– Что же ты, Шимп, не предупредил его? – заметил Те Киоре.

– Ну правильно, надо было ещё предупредить его, что нельзя совать в мясорубку голову или кое-что другое! – огрызнулся Шимп. – Надо было! – Он запустил толстые пальцы в волосы и заговорил спокойнее: – Ну ладно, хватит. Это-то я и хотел узнать. Выходит, твоя девица знает, чем тебя пронять, знает, где в тебе незаполненная пустота. Она этим воспользовалась, и в тебя что-то проникло и полонило тебя, подчинило и твою душу, и твоё тело своей воле. Не знаю, какой силе служит твоя девица, только сила эта заставила тебя украсть контейнер, который ты изо всех сил старался сохранить. – Он ткнул меня в грудь пальцем с толстым ногтем. – Вот и получилось, что по команде этого «чего-то», которое сидело внутри тебя, ты голый сполз по стене с сорокового этажа и взобрался потом обратно. Да ещё привёл в аэропорт толпу чёрт знает кого, то ли призраков, то ли духов, – в общем какой-то мелкой нечисти, а может, кого и похуже. Это-то сторож и видел, и рассказал всё, как было. В тебя вселился злой дух. Ты был одержимым.

Меня передернуло и замутило, будто по моим внутренностям ползали улитки и оставляли в кишках свои слизистые следы.

– Как же я не догадался! Вот сучка!

– Вряд ли она из людей, – высказал своё мнение Батанг Сен и затянулся трубкой.

– Надо же, я – одержимый! – прохрипел я, зажимая рукой рот, чтобы справиться с подступающей тошнотой. – Да я даже думать об этом не могу, до того противно! Аж рвёт!

– Конечно одержимый, – согласился Шимп. – Кто к этому не склонен, теми злые силы не интересуются. А с тобой ведь такое уже бывало?

– Но не против моего желания! С моего согласия!

– Хотел кому-то помочь, да? – Теперь уже Шимп говорил не так резко. – Но и этой девке ты тоже сам поддался, хоть и не сознавал этого. Она сыграла на твоём одиночестве, на том, что тебе самому твоя жизнь кажется пустой.

Позади меня скрипнула качалка.

– Она проникла в тебя, сыграв на твоих желаниях, она их усыпила и тем сломила твою самозащиту. – Шимп вздохнул. – Да, я, конечно, не знал, что тебя так одолевают желания, иначе я бы тебя предостерёг. Эта девица не сучка, нет! Она троянская продажная тварь, знать бы только, кому она служит. Но сейчас нам это выведать не под силу.

– А я вот чего не возьму в толк, – проговорил в наступившей напряженной тишине Те Киоре. – Зачем понадобилось этим гадам вывозить контейнер на какой-то машине, которой в утиль пора? У них же есть гаруды и прочая нечисть?

Шимп казался таким же отрешенным, как Джеки.

– Гаруды? – повторил он. – Нет, это из другой оперы. Не забудь, против нас борется несколько сил, не одна. Первой не удалось даже с боем вырвать у нас контейнер. Другая сила хитрее, она действовала украдкой. – Он передернулся. – Похоже, они знают, что делают!

Боясь, что от злости раздавлю стакан, я очень медленно и аккуратно поставил его на стол. Со рвотой мне справиться удалось, но теперь меня одолевал гнев, перед глазами плыл красный туман.

– Хочу сказать тебе только одно, Шимп: какие бы это силы ни были, пусть хоть все силы ада, вместе взятые, – но я контейнер верну!

– Молодец! – завопил Те Киоре и захлопал громадными ручищами. А Батанг Сен шевельнулся, нагнулся и сплюнул в серебряную пепельницу красную струю жеваного бетеля.

– Тиап Стивен, – заговорил он мягко, но серьезно, смущённо сморщив усохшее лицо, – вы заключили с нами сделку с оплатой золотом, и мы отступать не собираемся. То, что предстоит вам, предстоит и нам. И пусть тут, как вы говорите, хоть все силы ада замешаны, главное, что мы с вами будем действовать сообща!

– Ох, Стив, какой смысл зря болтать! – встрепенулась Джеки. – Понятно же, что контейнер просто разобьют, пока мы или ещё кто-то до него доберется. Кто может остановить эти силы?

– Я, mevrouw! – вдруг оскалил свои похожие на осколки камня зубы Шимп. – Я их остановлю! С контейнером ничего нельзя сделать, пока на нём мои заклинания. Даже тащить его им было ох как трудно! Потому-то они и погрузили его на этот старый грузовик. И потому они заволокли его в такое место, где дожди и туманы смоют мою работу. А пока мои заклинания действуют, пусть его хоть в море бросят, – он не потонет, и мы его найдем! А как – это я знаю! – Он зыркнул на меня из-под сведенных бровей. – Ну так ты серьёзно готов помериться с ними силами? Тогда ладно, так и быть, дам тебе ещё один шанс! Стюард!

На его рев прибежал маленький толстый индус. Шимп пнул ногой капитанскую плевательницу.

– Принеси и мне такую же, да не чашку, а целый ночной горшок, и чтоб чистая была! И воды побольше! Maar en sehiet op we hebben hast! [77] А то я из тебя живо бабуина сделаю!

Стюард подмигнул нам и испарился, он, видимо, не больно-то принимал всерьёз угрозы Шимпа. Вернувшись, он принёс на удивительно красивом подносе затейливо украшенную серебряную чашу для пунша и большой кувшин. Надпись на чаше разобрать было почти невозможно, виднелось только что-то похожее на название корабля, начертанное, казалось, в XVIII веке. Я взглянул на капитана, тот лучезарно улыбнулся.

– Подарок старого друга, давно умершего.

– Могу себе представить… Ох! – Пальцы Шимпа вдруг впились в мои запястья. – Ведь ты наверняка трогал контейнер? – пророкотал он.

– Трогал, вон у меня под ногтями краска, видишь? Ну и что?

Он кивнул.

– Значит, от тебя-то мы и узнаем, где он! – Продолжая держать мои руки, он налил немного воды в чашу и с минуту что-то бормотал над ней.

– Что он задумал? – шепотом спросила из-за его спины Джеки.

– Не знаю! Я только видел, как старик Ле Стриж проделывал что-то вроде этого, но не совсем так.

Шимп резко шикнул на неё и забормотал снова. Он подставил чашу под мои руки и, схватив другой рукой кувшин, проговорил:

– Теперь вспоминай! Где ты был, что первое увидел, и думай о контейнере!

С тихим шипением он медленно вылил оставшуюся воду на мои пальцы. Я изо всех сил старался восстановить в памяти испытанное мной потрясение, когда мы наткнулись в тумане на контейнер и поняли, что это он. Некоторое время ничего не происходило, потом, нетерпеливо ворча, Шимп нагнулся над чашей и подул на воду. И она тут же вскипела! Поверхность её застлал пар, и я сразу представил бесформенную, зловещую молочную белизну, которая поглотила нас с Джеки.

– Старайся! – задыхаясь, приказал Шимп, у него самого лоб был в поту. – Напрягись так, чтобы мозги треснули! Ну!

А я чувствовал только, будто бьюсь обо что-то, будто всё моё тело дрожит от напряжения, будто через меня, сменяя друг друга, проносятся какие-то несочетаемые энергии, дергая меня из стороны в сторону.

Из-за уха у меня вытекла капля пота и упала в чашу. По ней тут же разлилось что-то вроде масла, туман рассеялся, и я ясно увидел не дно чаши, а верхушки деревьев в лесу, дымящиеся под ливнем, а на самом краю кусочек серого камня, на который из пасти горгульи струится вода. Холодные капли падали и на мои пальцы, но вдруг они стали горячими, как кипяток, и полетели наискось, будто струю отнесло невидимым ветром. Она лилась на край чаши под немыслимым углом, разбивалась об этот край и распадалась на капли пара.

И вдруг все исчезло. Шимп выпустил мои руки, оттолкнул меня и снова откинулся в своем кресле. Из чаши вырвался столб пара и ударил в потолок. Когда пар рассеялся, я осторожно глянул в чашу. Она была пуста и совершенно сухая.

– Осторожно! – воскликнула Джеки. – Она, наверное, раскалена, как сковородка!

Шимп снова ухмыльнулся, схватил опять мертвой хваткой мою руку и прижал ладонь к краю чаши. Она оказалась приятно прохладной. Шимп повернул чашу: в одном месте все ещё оставались капли, скопление капель. Шимп глянул на Те Киоре.

– Вот здесь! Ну, что скажешь, штурман? Какое это направление? Юго-юго-восток?

Те Киоре пожал плечами.

– Скорей просто юго-восток. Индонезия. Может, и Бали. Поточнее нельзя?

Шимп отпустил мою руку.

– Об этом спроси mynheer Стивена. Он же даёт нам знать. Уж как эта нечисть ни старалась отвести нам глаза, ничего у них не вышло. Видно, плохо старались.

– Да, я тоже так подумал, – согласился с ним Те Киоре и поглядел на мокрое пятно, на потолке. – Хорошо, что ты не по кишкам гадаешь! Нет, всё же юго-восток, больше ничего не могу предположить. Есть там что-то, что уточнило бы твое описание? Храмов в Индонезии пруд пруди.

– Нет, такого, как мы видели, нигде нет, – неуверенно заявила Джеки, хмуря лоб. – Он слишком большой и расположен в полном уединении. Я подумала было, что это Ангкор-Ват, но его я видела, он совсем в другом стиле и расположен юго-восточнее…

Она восприняла как должное все происходящее – и гадание, и ворожбу. Легко освоилась в этой обстановке. Ни Дейв, ни Клэр так не смогли бы. Интересно, как она воспримет Спираль? А Спираль – её?

Батанг Сен молча выбрался из своего глубокого кресла и прошел к шкафу в углу салона. Он принес оттуда что-то вроде двух палок с головками, украшенными резьбой; эффектным жестом он бросил их на стол, и перед нами растянулась огромная старинная карта на полотне, с надписями на голландском языке. Вероятно, она относилась к викторианской эпохе, эта карта Юго-Восточной Азии. Мы склонились над ней: значит, юго-восточнее Бангкока…

Три голоса воскликнули одновременно, нестройным хором. Три пальца ткнули в одну точку – палец Джеки был как лилипут рядом с толстыми лапами мужчин. Глядя друг на друга, они вместе вымолвили одно слово: «Ява!»

– Храмов там не пересчитать, – кивнул Батанг Сен. – Храм Будды, храм Шивы, Борободур, Прамбанам… [78]

– Борободур! – ахнула Джеки. – Храмовый Холм! Скорей всего, это он! Я о нем читала, только никогда не видела. Наверное, он. Огромный, и он «ступа» [79] – ну, знаете, в форме колокола, так обычно прикрывают статуи Будды. Но только там, где мы были, кругом джунгли, значит, это не Борободур! Чёрт побери, как обидно! Да на Яве сейчас вообще нет таких зарослей.

– «Сейчас»! – отозвался Шимп, его обычно рыкающий голос на этот раз звучал, как ласковое воркование. – Что такое «сейчас» – жизнь мошки-однодневки, а прошлое огромно. Леса окружали храм Борободур много веков, это уже потом его обнаружили и сделали доступным для иностранцев. Так что лес и сейчас окружает истинный храм, его вечную сущность, и он отбрасывает длинную тень на Спираль. И не только в лесу он сокрыт, а ещё и в тумане. Борободур всегда славился обилием туманов. Часто туман там не рассеивается даже в полдень.

Джеки снова посмотрела на карту.

– Подождите-ка. Борободур, Ява… – Голос её стал немного испуганным. – Но Ява – остров. В Индонезии. В сотнях миль отсюда, на полпути к Бали. Правда? Выходит, час или два тому назад мы были там? А как же мы вернулись?

Я кивнул:

– Да, странновато получается.

Джеки отошла от стола и тяжело опустилась на стул. Она поднесла ко рту подрагивающие пальцы.

– Кто же мог нас перенести? Оттуда… сюда?

– Не знаю. Шимп говорил, такие штуки отнимают массу энергии. – Я склонился над её креслом, чуть покачивая его, и провел рукой по её волосам. Джеки, видимо, даже не обратила на это внимания. – Но, может, как раз он сам нас и перенес.

– Не верь ему, – поднял лохматую голову Шимп. – Борободур – это такое место… – Он тяжело стукнул кулаком и утробно хмыкнул: «Ммпх»! – Последний памятник старой веры за пределами Бали. Там и буддисты, и индуисты, а между ними самые древние – прапредки. Кто решается использовать Храмовый Холм, с тем лучше не тягаться. И это их «ммпх» тоже, верно, не одолеть. Только и у них нет сил снять тебя с того места, где ты сидишь, и куда-то перебросить. Для этого они должны открыть для тебя проходы, через которые ты пройдешь, и Врата тоже, а часто этим пользоваться они не могут. Я и вовсе не могу. – Он помрачнел. – Но и у их власти есть предел. И во времени, и в пространстве. Нам надо действовать быстро. – Он снова склонился над картой.

А я поймал себя на том, что гадаю, каковы же на самом деле возможности Шимпа. Все мне твердили о могуществе Ле Стрижа, однако если вспомнить его ворожбу и сравнить её с действиями Шимпа, то манипуляции Шимпа, во всяком случае, производили более сильное впечатление. И таких непосредственных результатов, как взрыв ворот, я за Ле Стрижем не помнил. В общем, я был склонен считать, что Шимп действительно могучий волшебник, второй после Ле Стрижа. Но может быть, я не видел, как Ле Стриж работает в полную силу? Меня снова передернуло.

– Действовать быстро? – повторила Джеки за Шимпом. – Но… что мы будем делать?

– Отправимся туда, – ответил я, – и заберем у них контейнер.

Она с подозрением посмотрела на меня, склонив голову набок.

– Отправимся – то есть ты и, конечно, я?

Шимп злобно посмотрел на нас:

– Ну да, вы оба, если вам жизнь надоела! Теперь, когда контейнер у них, на черта им нужен живой mynheer Фишер? На кой чёрт им снова эта возня с блокадой? Им куда выгоднее убить его. Platch! [80] Раздавить, как муху!

– До чего ободряюще! – заметил я. – Что ещё новенького?

– Стив! – резко сказала Джеки. – Он не шутит!

– Ещё бы! И не только Фишера прикончить. Вам тоже лучше убираться отсюда haarstens. [81] Вы же участвуете в проекте, и, если они увидят, что вы с Фишером заодно, вас тоже убьют.

У Джеки дрогнули веки, с минуту она не поднимала глаз от стола.

– Я не боюсь.

– Слушай, Джеки!

– Я не боюсь! Ты подключился к проекту месяца два назад, и я до сих пор не знаю, зачем он тебе…

– Как «зачем»?

– А я работаю над ним уже полтора года! Я съездила на Бали, я полюбила этот остров, и у меня свои счёты с теми, кто устроил нам последний маленький эпизод. И если уж ты неизвестно почему собираешься рисковать своей драгоценной головой, чтобы довести дело до конца, то у меня причин для этого куда больше! Понял?

– Ветер поднимается, а? – нарушил звенящую тишину Те Киоре.

Но никто не отозвался.

– Итак, – резко заявила Джеки, – если нам надо отбыть туда как можно скорей, кому-то нужно заняться организацией отъезда. Я беру на себя договоренность насчёт авиарейса. А может быть, заказать чартерный самолет? Могу даже попросить реактивный. У тебя хватит на это средств, Стив?

– О чем ты говоришь! Опомнись, Джеки!

Опять она вернулась на свои старые позиции, то поддерживает меня, то рассуждает с холодным цинизмом. Я никак не мог в ней разобраться, и в данную минуту заниматься этим мне было некогда.

– Джеки, ты так и не поняла ни меня, ни ситуацию! Пойми: это, – я топнул ногой, – это быстрей всего доставит нас на Яву. Только это. – Вдруг я почувствовал страшную усталость и даже страх. Я повернулся к капитану. – Tuan Батанг, вы сказали, что не отказываетесь от нашей сделки. А нам грозят неприятности. Чтоб найти и вернуть контейнер, придётся высаживаться на берег, отправляться на поиски. И по всей вероятности, нас ждут схватки, скорей всего кровавые.

Батанг улыбнулся мудрой змеиной улыбкой и выплюнул в плевательницу бетель.

– Не в первый раз, старина! Договор дороже денег!

– А команда, как они к этому отнесутся?

– Шайка разбойников! – весело вмешался Те Киоре. – Заплати побольше, и они на всё пойдут, любого прикончат. Да за десять процентов прибавки они собственные головы отрежут.

– Это мне под силу! – усмехнулся я. – Мой друг Дейв занимается финансовыми вопросами, он на таких делах собаку съел! Из того, что он оставил мне в сейфе гостиницы, я могу посулить им и побольше, чем десять процентов.

– Покажи им денежку, – посоветовал Те Киоре, – пусть увидят, что у тебя есть наличные. Этих отпетых молодчиков вид денег лучше всего взбодрит. Только давай не медли. Если мы собираемся нагрянуть на проклятых похитителей, надо поймать предрассветный ветер, верно, шкипер?

Я встал.

– Тогда нас с Джеки нужно спустить на берег, чтобы мы без лишних хлопот вернулись в Сердцевину! И чтоб больше никаких Ворот! Я съезжу в отель и вернусь сюда, на берег, – это займет часа четыре. Пошли, Джеки, я заброшу тебя по пути, куда тебе нужно.

Она медленно поднялась, сжав губы и сузив глаза. Голос звучал ровно и холодно, и от неё как никогда веяло Востоком.

– Стив Фишер, я ведь тебе объяснила, разве нет? Пока ты не вернёшь контейнер, я от тебя не отойду ни на шаг. Куда бы ты в этом непонятном мире ни отправился, с кем бы ни предстояло иметь дело – с Богом, дьяволом, колдунами… и какую бы ты сам цель ни преследовал. Я ведь тебя когда-то хорошо знала и сейчас вижу: у тебя всегда на уме собственный интерес! – Как ни странно, губы у неё задрожали, и она запнулась. – Я не знаю, какую игру ты затеваешь, плохую или хорошую. Может, ты считаешь её и безвредной. Но одно помни: ты играешь целым островом, его народом, его культурой. А я в проекте отвечаю за пиар. Может, я только мелкий винтик, но здесь я представляю весь проект. И потому, пока ты не вернёшь нам собственность проекта, я от тебя не отстану. Понятно, мистер Фишер?

– Получил, парень? – дружелюбно усмехнулся Те Киоре, подкатываясь к дверям салона. – Послушайся меня, не спорь, а делай то, что говорит леди. Команда, шлюпку! Быстро, вы, ленивые обормоты! Двое на берег! – Он улыбнулся нам через плечо, в тенях от лампы его лицо казалось кошмарной маской. – И спорю на свою задницу, скоро мы будем опять двоих поднимать на борт!

Нас снова окутала жаркая, душная ночь, и фонари горели словно в дымке, а наше одинокое такси медленно ползло по району доков, обдавая выхлопными газами неровную мостовую. Водитель откинул голову, и его лицо исказила гримаса, ничуть не похожая на улыбку.

– Вы не против, если я поеду быстрее? Здесь чего только не случается…

Я переложил самолетную сумку, от тяжести которой у меня затекла нога.

– Теперь уже близко. Я только боюсь пропустить нужное место. А потом можешь мчаться на какой хочешь скорости.

Он ударил ладонью по рулю и в знак протеста замахал другой рукой в воздухе.

– Не выходите тут! Вы турист! Вы не понимаете! Тут кого только нет – и наркоманы, и бандиты, и психи! Я местный, я крутой, но сюда не суюсь! Здесь нет ни баров, ни девочек, ни музыки – ничего! Давайте я отвезу вас в хорошее место, безопасное! Хозяин там мой друг, он вам плохого не сделает.

– Сюда, – сказал я, – сворачивай в этот переулок. Он нажал на тормоза, но успел схватить протянутую мной банкноту.

– Khun, я вам правду говорю! У меня жена, ребенок – как я вернусь домой и лягу спать, если высажу вас с леди в таком месте? Отвезу вас, куда хотите, бесплатно! Ну?

Он говорил искренне, и я был тронут. Джеки, судя по её лицу, тоже.

– Мы знаем, что делаем, – сказала она. – Но всё равно, большое тебе спасибо. Езжай домой и не беспокойся о нас.

– Да, поезжай, – подтвердил я. – Сдачи не надо. С нами все будет в порядке.

Водитель немного поколебался, стреляя вокруг глазами.

– Здесь не только плохой народ, – неохотно проговорил он и сморщился, ожидая, что мы поднимем его на смех. – Здесь ещё нечистая сила пошаливает.