Спираль или Хроники Стивена Фишера (№2) - Полуденные врата

– Ага, – кивнула она. – В новом комплексе? Считается, там охрана на высшем уровне. Сплошная электроника. А оттуда как? На самолете?

– Ну… не совсем. Придется везти груз по морю, окольным путем. Чтобы избежать тех проблем, которые возникали у других. Один из наших местных экспертов сейчас улаживает этот вопрос. Я как раз жду от него сообщений.

– Превосходно. Ты сообщишь нам, с кем следует, связаться?

– В этом нет необходимости. Я сам буду сопровождать груз. Всю дорогу.

У Джеки округлились глаза.

– Ты? Сам Главный Босс? Лично? Ну, тебе действительно не зря деньги платят! А я-то удивлялась, что ты сюда сам полетел. Видимо, чувствуешь большую ответственность.

– Не такую уж большую, – пожал я плечами. – В конторе две недели без меня обойдутся. А если что, так там остался ещё более Главный Босс – Барри. Он за всем присмотрит, он это обожает. А мне просто захотелось поразмяться. Что может быть лучше небольшой морской прогулки?

– О да! – восторженно подхватила Джеки. – После того как помаринуешься в этом Бангкоке, ух! – Она потянулась, закрыла глаза, потом резко выпрямилась, будто её осенила какая-то идея. – Стив! Слушай, наверняка там можно заказать ещё каюту, на этом пароходе. Ну, на том, который повезёт первый контейнер. Я бы тоже хотела поехать. Приглядела бы там за всем. – Видимо, она догадалась по моему лицу, как мало мне это понравилось, потому что, не закрывая рта, продолжала тарахтеть: – Понимаешь, мне так и так надо скоро возвращаться на Бали. Естественно, я заплачу за билет и все такое…

Я потер шею – начинался хорошенький приступ головной боли. Приглядеть она, видите ли, хочет! Меня это её намерение сильно обеспокоило.

– Слушай, я, конечно, ничего не имею против… Я бы очень хотел, чтобы ты поехала с нами, мы же старые друзья; но… дело в том, что это будет трудное путешествие: судно грузовое, команда – подонки. Ни одной приличной каюты, не говоря уже о палубе, где можно позагорать.

Взгляд её разил и замораживал.

– Да, ты ничуть не изменился! Воображаешь, что я не отиралась в сомнительных местах? Ради одного проекта меня отправили в трехдневное плавание на старой вонючей шаланде, а командой были премилые мальчики, скажу я тебе. Они меня в грош не ставили, а я даже двигатель чинила, когда горючее потекло. Я на этих двигателях собаку съела.

Посмотрел бы я на неё среди острозубых гомункулов kuro-i с их первобытными стрелами!

– Ты уж извини, я действительно как-то неудачно высказался, покровительственно, что ли… Я знавал женщин, которые справлялись с трудностями куда лучше, чем я!

И чуть не перерезали мне горло, когда я полез с объятиями к ним. Во всяком случае, одна из них точно готова была меня прирезать.

– Но… видишь ли, всё зависит от тех, кого Шимп… мм… мой помощник сумеет нанять. Что они скажут. Ты же знаешь, с фирмами, которые занимаются перевозками, нам на этот раз не повезло. Поэтому приходится прибегать к услугам не совсем обычных… типов.

– Ага. – Её лицо снова омрачилось, и она с подозрением спросила: – Ты имеешь в виду контрабандистов, торговцев оружием?

– Я этого не говорил. Пока я ничего не знаю. Мой агент…

От Джеки повеяло холодным недоверием.

– Проверь хорошенько, можно ли ему доверять… Если в дело замешаны наркотики… здесь за это вешают, сам знаешь.

Я развел руками.

– Слушай, перестань беспокоиться! Все чисто. Просто я решил… воспользоваться задней дверью.

Она озабоченно покачала головой:

– Будь осторожен, Стивен. В здешних местах встречаются скверные типы. Ни проекту, ни твоей фирме радости не будет, если ты с ними свяжешься. Однако, вообще-то, это твоё мероприятие, тебе лучше знать. Но о намеченном времени прибытия ты нам сообщишь? Последнее время нам стали угрожать, так что надо знать, как ваши дела.

– Террористы?

Она вздохнула и подняла глаза к потолку.

– Ты, значит, слышал?

– Да, какие-то слухи до меня доходили, а по твоей реакции и догадаться нетрудно.

– Ну хорошо, что ты, по крайней мере, о них знаешь. Сказать-то о них особенно и нечего. – Она потерла рукой бедро – этот жест тоже отбросил меня на шестнадцать лет назад. Во мне она, однако, знакомых черт не замечала. – Это несколько яванских экстремистов, они постараются привлечь к себе жителей острова. Изображают нечто вроде Робин Гудов – защитников угнетенных. Ну, ты знаешь эти приемы…

– Защитники? – Я вскочил на ноги. – Слушай, что происходит с этим треклятым проектом? Я все штаны просидел, изучая его, и не нашёл ни одной позиции, которая могла бы вызвать возражения! А тут ещё эти святоши объявились! Вот и скажи мне – есть хоть какая-то причина, из-за которой против него восстают?

– Нет! – На миг маска соскользнула с её лица, она взволновалась, заговорила с жаром: – Во всяком случае, ни одной такой, которую ты мог бы посчитать серьезной.

– Ага, а ты, значит, могла бы!

Джеки пожала плечами. Она по-прежнему вела себя сдержанно, жесты были заученные, но за маской чувствовалось откровенное беспокойство.

– Понимаешь, я не знаю… Когда я ознакомилась с проектом, он казался великолепным и своевременным! Да и сейчас, впрочем, он именно таким кажется, иначе бы я сюда не приехала! Но ведь говорят же, что за прогресс всегда надо платить. А то, что твердят эти священники… я им не верю, но всё же они посеяли в моей душе сомнения… Террористы говорят, что наш проект – это замысел империалистов, стремящихся распространить центральную власть на Бали. Это, конечно, чушь, наш проект к политике отношения не имеет. Но в конечном счете я уже ни в чем не уверена. У меня тоже возникли кое-какие опасения. Проект может открыть администраторам, бюрократам и прочим чиновникам новые возможности для злоупотреблений. Эти администраторы почти все яванцы. – От нетерпения Джеки даже тихо присвистнула. – Но, с другой стороны, без проекта обойтись нельзя. Засуха, истощенная почва, голод – это все усугубится, а отсюда больше страданий, больше умирающих детей. – Она потрясла головой, будто отгоняя вставшее перед глазами мрачное видение.

– Но есть же в проекте что-нибудь притягательное для жителей острова?

Джеки помигала глазами.

– Есть… хотя ты вряд ли это поймешь.

Я пожал плечами.

– С чем-то подобным я и раньше сталкивался. Что-то где-то должно дать слабину. Надо только выждать. – Я потянулся и вздохнул. Мне показалось было, что я сбрасываю с себя бремя, а теперь на меня навалилась ещё большая тяжесть. Ладно, хватит с меня!

– Как бы то ни было, – решительно заявил я, – это не мои проблемы. Мы делаем то, что сказано в контракте, верно? Я сообщу тебе наши сроки, как только сам их узнаю. И… обещаю быть предельно осторожным.

Джеки кивнула и посмотрела на часы.

– Ой! Мне пора, Стив! Я должна бежать. – Персиковые ногти подтолкнули ко мне визитную карточку. – Звони мне в отель, как только появятся новости.

– Хорошо! Но послушай, Джеки, пока мы тут сидели, настало время ужина, а я опять умираю от голода. Наверное, виновата смена часовых поясов. На Сукхумвит есть одно шикарное местечко, да и на Силом-роуд тоже. – Я заметил, что Джеки колеблется. – А можно заказать ужин в номер.

Джеки улыбнулась – опять той же непроницаемой улыбкой – и покачала головой:

– Нет, я правда должна бежать.

– И оставишь старого друга ужинать в одиночестве?

– Бедный Стивен! – Она деликатно усмехнулась и мило добавила: – Ты же в Бангкоке! Уверена, в одиночестве ты пробудешь недолго.

Она поднялась и потрепала меня по щеке. Дружески. Нежно? Вряд ли.

– Должна мчаться. Sawaddee kha! [50]

Казалось, её пронесло мимо меня какое-то невидимое течение. Тяжелая дверь захлопнулась, я прижал ладони к её холодной деревянной поверхности и прижался к ним лбом. Очень хотелось что-то сказать, но что? Этого я не знал. Говорить, наверное, надо было шестнадцать лет назад. И что за идиотство тогда в меня вселилось? Сейчас Джеки стала ещё красивее, если только такое возможно. Её черты приобрели восточную безвозрастную загадочность, а юношеская неуверенность исчезла. Может, и жаль, что исчезла. Этот её теперешний лоск навевал грусть. Но он не был постоянным, он слетал с нее, как маска. Видно, она просто вырабатывала в себе эту бесстрастность. Но зачем? Чтобы отваживать мужчин?

И тут у меня засосало под ложечкой. Она сказала, что говорила обо мне с кем-то из моих коллег. Представляю себе, что ей наговорили! И лучшие друзья, и завистники – все! И может, их мнение обо мне не так уж ошибочно! Вдруг их характеристика прекрасно совпала с тем Стивом Фишером, которого она помнила? Я интересовал её, внушал беспокойство, тревогу. Потому-то она и прикрылась этой защитной маской: все эти улыбки, манеры – всё это, так сказать, ради меня! Хотела поразить меня, а может, поставить на место. Выходит, виной всему, что мне в ней не понравилось, я сам!

А самым противным было сознание того, что, не знай я Джеки раньше, не ожидай я увидеть её прежнюю, я обманулся бы этой её нынешней блестящей внешностью. И в жизни не догадался бы, что в каждой грани этой холодной маски отражаюсь только я сам.

Срочно следовало выпить! И поесть! А моё свидание с Шимпом должно было состояться между десятью и одиннадцатью вечера. Я глянул на часы, накинул пиджак и решил перекусить в гостиничном буфете. Ничего хорошего ни буфет, ни компания не сулили – придется ужинать наедине с ненаглядным самим собой, а этого мне меньше всего хотелось.

За едой я проглядывал указания Шимпа, и чем внимательнее в них всматривался, тем яснее становилось, что указаний-то, собственно, и нет. Названия улиц отсутствовали – только завернуть туда-то и повернуть там-то. Причем во всех этих поворотах я никакой логики не видел. Но делать было нечего, идти надо! Я нацарапал на счете номер своей комнаты, приложил чаевые за обслуживание, и стеклянные двери, захлопываясь, проводили меня грустным синтетическим вздохом. Я сразу попал в жаркие объятия ночи.

Очень скоро мои подозрения насчет шимповских указаний подтвердились. Начертанный им маршрут сперва привел меня на кишащий народом ночной уличный рынок, потом, когда я с облегчением вздохнул, выбравшись из этой потной, мельтешащей толчеи, оказалось, что, следуя проклятому маршруту Шимпа, мне надлежит снова погрузиться в это месиво карманников, задир и сутенеров. Не зря, подумал я, маршрут расписан на обратной стороне наклейки от банки с сардинами! Однако теперь очередной поворот привел меня в узкую улочку, раньше я не заметил её, так как мое внимание отвлёк заслонявший её на редкость вонючий ларек с сушеной рыбой. Место было как раз подходящее для всяческих потасовок или чего похуже. Я пожалел, что не захватил меч, но носить его в открытую я избегал. Может, мне удастся снова его вызвать, но поручиться трудно… Шум рынка постепенно затихал вдали, улочка была длинная, поворотов и зигзагов на ней хватало. В голове у меня словно туман клубился… и вдруг на стене впереди я увидел розовые отблески. Почему-то я сразу вспомнил красноглазую маску, моргавшую тяжёлыми веками…

Я продолжал идти – путь был указан Шимпом, свернуть я не мог. Но я прижался, вернее, приблизился к стене, боясь о неё запачкаться, и осторожно огляделся. Но когда я увидел, что это за свет, я громко рассмеялся, однако, взглянув в бумажку Шимпа, смеяться перестал. Здесь! Я пришел!

Конечно, и надо было ожидать, что на границах Спирали существуют самые разные места для встреч, как и самые разные типы людей. Хорошо, что у таверны были свои светлые стороны, например, Катика. Но вот это заведеньице…

Даже для Бангкока местечко было препохабное. И ничего вневременного, сколько я ни всматривался, в нём не было заметно, разве что извечный запах порока. Я оперся о стойку, она была чище, чем табуреты перед ней, и попросил пива: не потому, что оно было дешевле спиртного, а потому, что его наливали из закупоренных бутылок, свою я даже и открыл сам. То и дело я отгонял назойливых несовершеннолетних проституток и заклинал себя не думать о Джеки. То, что курам на смех называлось «кабаре», не веселило душу, хотя если бы это зрелище именовалось «секс-шоу», вряд ли бы это соответствовало истине. Даже пузатые немцы в обрезанных джинсах, качающие на коленях девочек из бара, наблюдали за сценой вполглаза, надеясь, наверное, увидеть какой-нибудь новый трюк – что-нибудь этакое с горящей сигаретой или бананом. В настоящий момент на сцене упражнялись ни больше ни меньше как с бритвами. Допотопный магнитофон выдавал дешевый рок со старых изношенных пленок, потная толпа вокруг меня захлебывалась от садистского плотоядного исступления, а мне казалось, что человеческая раса находится за миллион миль отсюда. Не самое весёлое место для размышлений, особенно когда образ Джеки не идёт из головы.

Последнее само по себе было ненормально. Ведь я же не только что её встретил! Она – мое прошлое, закрытая книга, сам же я её и закрыл, да ещё хлопнул дверью как следует. Так что мне теперь до неё? Чего ради я распускаю нюни?

Может, потому, что после разрыва с ней все пошло наперекосяк, любые связи кончались ничем? Будто я пропустил самую важную страницу, разъясняющую, как все должно идти, перестал понимать, как управлять чувствами. Меня окружал холод. Чем меньше привлекала меня женщина, чем более пустой была связь, тем больше это мне подходило. В результате за последние два года у меня было всего-навсего два свидания, каждое на одну ночь, практически анонимные. И как же логически может окончиться это? Может, конец прямо передо мной?

Я разглядывал кабаре. Полуголые танцовщицы отдыхали между номерами, извиваясь вокруг пластмассовых шестов и неумело изображая возбуждение. Дальше в поисках пустоты идти было некуда, мне это должно было нравиться. Может, тем бы и кончилось, но Молл и Клэр, каждая сама по себе, снова зажгли в моей душе искру жизни. Только мы с Клэр с самого начала знали – наша связь долгой не окажется. Мы нравились друг другу, работали вместе, мы были слишком большими друзьями и поэтому не могли долго оставаться любовниками. К тому же Клэр не отличалась глубиной. В чем-то она была столь же пустой и сосредоточенной на своей карьере, как и я. Хоть мы и были близки, мы двигались параллельно друг другу и не могли соединиться. Вот с Джеки было иначе. Однако понял я это слишком поздно.

Она стояла у меня перед глазами, а за ней, словно дразнящая доступная замена, маячила девушка по имени Рангда. Ведь именно здесь, в этом месте, которое выбрал Шимп, я впервые её и встретил, к задней двери этого заведения я прибрел несколько проклятых недель назад.

ГЛАВА 5

Я выпил пиво и заказал вторую бутылку. Может, подействует, утишит головную боль, душа перестанет корчиться. Если сегодня Шимп не объявится, мне придётся вернуться сюда завтра, потом послезавтра. Не знаю, выдержу ли я это. На сцене началось второе действие, я закрыл воспаленные глаза… И снова открыл их от внезапного грохота, от почти звериного рычания.

В двери ворвалась ватага мужчин, они рвались к бару, опрокидывали столы, валили посетителей на пол, хватали девиц из бара, сидящих на коленях у клиентов. Их было человек шесть-семь, в основном верзилы, судя по акценту, австралийцы. Они окружили маленького официанта, который выбежал их угомонить, и, поскольку он не переставал кричать, один из ворвавшихся обрушил на него громадный кулак, и тот отлетел в сторону. Стаканы, дребезжа, разбивались, девицы и танцовщицы визжали, толпа вся как-то подобралась, будто зверь, готовящийся к прыжку.

Я нырнул в конец зала, прижался к стене, да так и замер. Мне не впервой было присутствовать при драках. Это только на экране выглядит забавно, а попасть в такое месиво – не дай бог, особенно в закрытом помещении. Кулаки, не останавливаясь, разили направо и налево, нанося бессмысленные удары, поначалу не слишком страшные, но зато поле боя все расширялось. Падали столы, через весь зал летели стаканы и бутылки из-под пива, поливая всех на лету липкой жидкостью. Одни, ударяясь о стены, разлетались на сотни кусков, как метеоры, другие с оглушительным грохотом крушили стробоскопические светильники. Все заволакивал дым. О стойку бара бутылки стали бить вполне осмысленно – из них спешно делали холодное оружие. Словом, на мой вкус, здесь слишком явственно пахло смертью, а я предпочитаю по возможности иметь в этом вопросе право выбора. Я потрогал один из упавших столов – слишком хрупкий и при этом слишком неудобный; пришлось схватить табурет, стоявший у стойки, – рассчитанный на то, чтобы выдерживать мощные зады европейцев, он тем более сгодится, чтобы проламывать их черепа… Какой-то громко вопящий герой ринулся на меня, но я огрел его табуретом, раздался треск, атакующий зашатался, и толпа, бушующая у него за спиной, всосала его обратно. Но эта же толпа отрезала мне путь к выходу. Сражающийся осьминог вытянул свои бесформенные щупальца и втягивал меня в пучину своего брюха.

Я стукнулся об одного из австралийцев и был потрясен его видом: с огромной бородой, в сюртуке, с шейным платком и в высоком помятом старом цилиндре, он словно сошел со старых фотографий, сделанных в Юконе или Калгурли. [51] Его кулак мог бы сбить меня с ног, но напоролся на стальную основу табурета, я повернул свое оружие, врезал ему по уху и ударил в живот. Цилиндр, как приклеенный, остался у него на голове, а сам он взвыл от боли и упал. Я пролез мимо, ища глазами дверь, но она была недоступна, между ней и мной, словно тени, возникли ряды маленьких фигурок. Я круто повернулся, размахивая табуретом, но фигурки оказались и сзади, и с боков, их круг быстро сужался. Блеснул нож, за ним показались и другие: странные темные зазубренные лезвия – не металлические, а из вулканического стекла. Быстрее молнии меня окружили kuro-i.

Не задумываясь, охваченный паникой, я сделал табуретом выпад и свалил одного из уродцев. Кинулся было к образовавшейся в их рядах бреши, но мне приставили к животу нож, я обрушил табурет на сморщенную, ощеренную физиономию, и тут все они набросились на меня; забыв о ножах, они молотили меня кулаками, лягались, кусались, пытались сбить с ног. Я зашатался и рухнул на грязный линолеум, дюжина маленьких мерзавцев сразу мертвым грузом повисла на мне.

Холодные костлявые пальцы сжимали мои руки и ноги. Из-под нависающих над бровями черных прядей на меня злорадно пялились выпученные, в кровавых прожилках глаза. С тонких черных губ бежали слюни, стекали вниз по скудной темной щетине, покрывавшей до скул эти грязные, щербатые рыльца. Один из уродцев взгромоздился мне на грудь, и я ощутил прикосновение острого стеклянного лезвия к кадыку. Знавал я подобные мгновения и прежде, но, слава Господу, не часто.

И вдруг в воздухе что-то просвистело, послышался резкий шипящий звук, и злобное маленькое чудовище, только что торжествовавшее победу, исчезло, будто его смело ураганом. Раздался треск, словно лопнула перезрелая дыня. Надо мной, как парящее облако, возникло что-то белое, колышущееся в разные стороны. Ещё один kuro-i с визгом отлетел под напором этого внушающего ужас существа. Вместо лица у него была страшная, разрисованная, ухмыляющаяся маска. Она казалась сделанной из лакированного красного дерева, расцвеченного разноцветными полосами. Маска выкатывала глаза, высовывала разрисованный язык. В воздухе снова что-то пропело и послышался мощный удар. Блеснуло нечто вроде большого клинка, покрытого невероятными узорами и завитушками. Клинок повис надо мной, но не угрожающе, а, наоборот, обороняя, и в затихающем шуме схватки я увидел, что это не совсем клинок, скорее заостренная палица из темного дерева, до того испещренная резьбой, что её можно было счесть произведением искусства. Однако пятна, темневшие по её краям, говорили о том, что палица не раз была в употреблении, и отнюдь не в декоративном качестве. Kuro-i попятились, резко выпялили глаза, палица-меч просвистела ещё раз, другой, и отвратительные уродцы, вереща, разлетелись в разные стороны.

А ко мне протянулась рука. Огромная лапища, тоже как будто из красного дерева, украшенная той же татуировкой, что превратила лицо в маску. У меня у самого руки не маленькие, но они потонули в этих ручищах, напоминавших боксерские перчатки прежних дней. Меня, как перышко, подняли на ноги. Белое облако зашуршало. Оказалось, это гигантский жесткий плащ, накинутый на нечто вроде майки и джинсов – своеобразную матросскую форму. Если бы не размеры незнакомца, он был бы самым обычным человеком. На меня смотрели большие ласковые коровьи глаза.

– Черт! Ничего не скажешь, здорово позабавились! Ты как, парень? В порядке? Все кости целы? – Голос звучал, будто эхо в глубине пещеры, но слова он выговаривал как-то в нос.

– Спасибо! Цел! Слегка помяли. Цел благодаря вам, а то бы они меня прикончили.

– Не за что благодарить, друг! Не терплю, когда все наваливаются на одного! И притом в этом ведь виноват я!

Я насторожился.

– Вы?

Он пожал плечами.

– Ну да! Не доглядел! Ты ведь Стивен Фишер, верно?

– Ничего подобного! А ты-то сам кто? Далеко же тебя занесло от дома! Маори [52], да ещё с квинслендским [53] акцентом!

Представьте, как бултыхается лягушка в лохани с дождевой водой. Вот так и смеялся мой новый знакомец.

– Здорово различаешь на слух, парень! Звать меня Тоа Те Киоре. – И добавил без особого энтузиазма: – Можешь для удобства звать меня Тед.

– Нет уж, по мне, так лучше Те Киоре.

– Тоа Те Киоре – это означает крыса-чемпион из буша. [54] И не вздумай острить насчет моего имени, это очень почетный титул. Понимай так, что я нахожусь в авангарде боевой части, ясно? Такие, как мы, сражаются, не зная страха, но при этом все примечают. Вот и сегодня я должен был приглядывать за тобой. А я немного отвлекся – шоу, сам понимаешь. А потом эти бродяги-австралийцы! В этом кабаке держи ухо востро. Не так уж, правда, эти маленькие дряни страшны, вдарь им что есть мочи, и они пустятся наутек, как тараканы! – Снова лягушка забултыхалась в ведре с водой. – Не kai ha te aki ! Знаешь, что это значит? В старину они нахлебались всякого !

–  И, наверное, не зря! – ответил я, разглядывая кучку последних, прибежавших на выручку другим гоблинов, валяющихся у моих ног. Меч-палица расколошматил им башки, но я ничуть не жалел об этом. Только с чего бы это их трупы начали сразу раздуваться, становиться отвратительно серо-желтыми и разлагаться прямо на глазах?

– Да, видок у них не товарный! – будто подслушал мои мысли Те Киоре. И тут руки одного трупа вскрылись, выпустив облако газа; мы, кашляя, отскочили назад.

– Фу, дрянь! – Те Киоре похлопал в ладоши, сразу вызвав в памяти землетрясение. – Эй! Ребята!

К нам подскочили маленькие жилистые вышибалы, помогавшие выпроваживать вояк-австралийцев за дверь. Увидев трупы, они остановились, остолбенев от отвращения.

– Выкидывайте этих гадов через заднюю дверь!

Свалив трупы на старую пластиковую скатерть, предназначенную, как я догадывался, именно для подобных процедур, вышибалы потащили останки гоблинов к выходу.

– Ну, с этими мы разделались. А теперь двинулись, да?

Гигантская рука обхватила меня за плечи, но я не тронулся с места.

– Куда двинулись? И кто тебе велел приглядывать за мной, то есть за каким-то Фишером?

Он хлопнул себя по лбу, – достанься этот хлопок мне, я бы уже лежал в больнице.

– Вот дерьмовая башка! Я же должен был сразу сказать! А я?! Шкипер меня к тебе послал – и твой друг Шимп. Сидят там и сосут рисовую водку!

– Шкипер? Так ты моряк?

– Ну да! Тебе же нужен корабль, верно? Ну вот, у нас он и есть! Пошли, а то они уже заждались.

Я посмотрел на него. Он улыбнулся, как он полагал, ободряюще, но мне его улыбка напомнила вход в аттракцион «Поезд призраков», – того и гляди, заглотит и сжует всех и каждого; наверное, дело было в его татуировке. Маори, вообще-то, спас мне жизнь. И если уж на то пошло, с какой стати ему меня умасливать – он вполне мог сгрести меня, сунуть под мышку и отправиться, куда ему надо.

– Ну что ж, Те Киоре, веди меня, – сказал я.

– Я вот по этой части и работаю, – усмехнулся он, подталкивая меня в темную глубину бара. – Я и первый помощник, и рулевой, и штурман – один в трех лицах. А ещё «главный миротворец» на корабле.

– А я думал, главный миротворец – это кок, – заметил я, а он разразился громоподобным хохотом.

– А я, когда запасы кончаются, его замещаю. Кстати, тебе за еду придется платить. Так что смотри не скупись, ясно?

– Ясно, что кто-нибудь, кто со мной не согласен, может меня и съесть. Ладно, учту.

Мы вошли в полутемный коридор, который я узнал, прошли мимо лестницы, по которой Рангда провожала меня вниз, и свернули в ещё более темный коридор – от него ответвлялись бесчисленные боковые коридоры.

– Ну и лабиринт! – заметил я.

– Точно, – прорычал маори, его стоящий колом белый плащ на каждом шагу цеплялся за стены. – Я когда-то думал, что нарвусь тут на себя самого. Но со мной не заблудишься, я ещё нигде и никогда не терял дорогу.

– Да? Неужто маори и в Таиланде чувствует себя как дома?

– А что? – презрительно отозвался он. – Да вы просто нас, новозеландцев, не знаете. Мы порядочно всюду поплавали, ещё на наших старых лодках-каноэ. Просто мы сидим у себя дома, так как лучше нашей Новзелы ничего нет!

– А зачем же ты оттуда уехал?

– Слишком одолели проклятые pakahes[55]— о присутствующих не говорю. Два года пас овец в Раукумасе, где вечно льёт дождь. А когда шестнадцать сравнялось, послал всё к черту и сбежал в Таурангу, отправился в море.

– Вот, значит, откуда у тебя квинслендский акцент.

Он смущенно покашлял.

– Да нет, там я застрял. Лишился корабля.

– Напоролись на риф?

Он опять кашлянул.

– Да нет, по пьянке. Я просто забыл, где мой корабль, и даже название его забыл. Впрочем, пока бы я добрался до Брисбена, мой корабль всё равно ушел бы! На другие меня не брали, так что я завернул в горы, опять пас овец, два года любовался на овечьи зады, а ещё пять лет провел в Диамантине. Потом два года прослужил в Бонди телохранителем. После этого-то акцент и прилип ко мне. Не выношу prawns, кстати, хотя… А вот и мы, босс!

Не замедляя шагов, гигант рванул какую-то дверь и впихнул меня в нее. Горло перехватило от дыма, глаза заслезились, однако я сумел разглядеть, что попал в какой-то укромный зальчик, обставленный в том же духе, что и обиталище Рангды, – дешевая плетеная мебель и восточный вариант оформления низкопробных баров. Красный пластиковый китайский фонарь освещал группу людей, сидящих за столом, заставленными пустыми бутылками и жестяными пепельницами, заваленными окурками. Ноги одного из сидящих лежали на столе. Он откачнулся на стуле и махнул мне горящей сигарой.

– Dag, jongentje! [56] Видишь, мы снова встретились, и без помех! Nee?

– Черта лысого! – крикнул я. – По-твоему, конечно, стая этих kuro-i не помеха? Набросились на меня в этом твоём проклятом притоне! Ты же говорил, они не станут убивать меня, я, мол, им нужен, чтобы найти контейнер! Как бы не так! Если бы не Те Киоре, не видать бы мне…

Шимп выглядел удивленным, но угрюмо кивнул лохматой головой.

– Ты же больше не в Сердцевине, тут их территория. Тут им напасть ничего не стоит. Не думал я, что так случится, но разве угадаешь? Я и послал Те Киоре присмотреть за тобой. Всегда лучше подстраховаться, верно? Разве я не твержу это день изо дня? Ладно. Они хотели похитить тебя, а вовсе не убить. Им это ни к чему.

– Не пори чепуху! Они едва не перерезали мне горло!

Шимп сдвинул брови и взглянул на Те Киоре. Тот кивнул.

– Нет, босс, они не шутили! Главный вонючка уже навострился провести крисом по его кадыку. Ещё хорошо, что он примеривался, как бы поаккуратней сработать, а то бы я не успел вмешаться. Чистая была бы работа!

Шимп выпустил зловонную желтую струю дыма.

– Зачем им это? Какой смысл? Разве что… – он нахмурился, – разве что, если бы они тебя здесь, на Спирали, убили, очень аккуратно убили, они смогли бы тебя и мертвого приспособить – заставили бы искать контейнер, может, им это и удалось бы.

– То есть сделали бы из меня зомби… Господи!

Я встречался с зомби, даже слишком близко, так что не мог вспоминать об этом без дрожи, – это были оболочки, оставшиеся от живых людей, причем кое-кого из них я даже знал ещё живыми. При одной мысли, что и меня могла постичь такая участь, меня прошиб холодный пот.

– Хорошего мало, – согласился Шимп. – Впрочем, и для них тоже. Слишком рискованно, слишком ненадежно. Не знаю, что и думать… Похоже, ты им очень насолил, обидел насмерть, они потеряли веру в себя, потеряли твердость. Вот они и поставили себе целью тебя прикончить. А то с чего бы ещё? – повторил он и так взъерошил корявым пальцем бороду, что показалось, будто кто-то продирается сквозь кусты.

Внезапно он выпрямился.

– Как бы там ни было, – рявкнул он, – Те Киоре тебя раздобыл, а я раздобыл корабль, как и обещал! – Он ногой подтолкнул ко мне стул. – Садись и выпей по этому случаю арака! Тиап Батанг Сен, имею счастье представить вам mynheer Стивена Фишера, причем он не такой уж маменькин сынок, как кажется. Он наводит страх на волков и на кой-кого ещё.

Из-за стола поднялся и недоверчиво поглядел на меня маленький старичок с лицом, напоминающим засохший грецкий орех.

– Selamat datang! [57]— пропищал он.

– Selamat malam! [58]— ответил я и поклонился низко, по-индонезийски, после чего он, открыв в широчайшей улыбке потемневшие от бетеля зубы, совершенно по-европейски протянул мне руку и сжал мою так, что хрустнули кости. Не так уж он и стар, подумал я, незаметно массируя пострадавшую кисть. Ещё больше я поразился, когда он добавил в лучших традициях оксфордских студентов: