– Бери меня, я твой!
И мы оба покатились со смеха.
Но уже следующие несколько пробуждений она чувствовала себя куда хуже. С того дня ее мутило почти беспрерывно.
– Как идут дела в офисе? – поинтересовалась моя теща.
– Думаю, что превосходно. Они по-прежнему присматриваются ко мне, а я пытаюсь разобраться, как идут дела. В сущности, я пока еще почти ничего не сделал.
– Такие вещи требуют времени.
– Понимаю. – Я посмотрел на нее. – Порой мне кажется, что мне стоит вернуться в школу и начать все заново. Пока меня не было, появилось так много новых концепций. Развилась целая отрасль, построенная на использовании алюминия, как конструктивного элемента. А я об этом ничего не знаю.
– Из-за этого не стоит беспокоиться.
Я понимал, что она имела в виду, говоря это. Она имела в виду, что она знает то, что мне пока неизвестно. Но спрашивать не имело смысла. Когда надо будет, она сама все расскажет. Или не скажет ничего. Я это уже усвоил для себя.
Она была настоящей женщиной, моя теща. У нее была своя манера делать дела. Как в то первое утро, когда я пошел в офис.
Пригласив меня в библиотеку, она взяла со стола конверт и молча протянула его мне.
Я с интересом открыл его. Из конверта выпали на пол несколько акций, четкий шрифт которых бросился мне в глаза. Подняв их с пола, я рассмотрел их. Сертификат представлял собой двадцать процентов акций компании «Хайден и Каррузерс». На обороте была передаточная надпись – акции вручались мне.
Я положил их обратно в стол.
– Они мною не заработаны. Она улыбнулась.
– Ты их заработаешь.
– Может быть, и так, – сказал я. – Но сейчас взять их я не могу. Я чувствую себя полным идиотом. В конторе есть люди, которые работают там много лет. Они этого не поймут.
– Ты еще не видел утренние газеты?
– Нет.
– Тогда, может быть, тебе лучше заглянуть в них, – и она протянула мне «Кроникл».
Газета уже была развернута на странице финансовых новостей. Буквы заголовка гласили: «Компания «Хайден и Каррузерс» выбирает нового вице-президента». В тексте был мой портрет. Я быстро пробежал строчки.
– Вот уже в самом деле начинаю с самого верха, – сказал я, возвращая ей газету.
– Только так Хайдены и могут начинать.
Не имело смысла уточнять, что я не Хайден. Она и без того все отлично понимала. Она не потеряла дочь, а приобрела сына.
– Думаю, что мое понижение в должности не будет столь же стремительным.
– У тебя странное чувство юмора, Люк.
– Легко пришло, легко и ушло.
– Не говори так! – Теперь она улыбалась. – Ты прекрасно справишься с делами. Я уверена в тебе.
– Надеюсь. – Повернувшись, я направился к дверям.
– Подожди, – остановила она меня. – Ты забыл акции.
– Оставьте их у себя. Когда я решу, что они в самом деле заработаны, то попрошу их у вас.
Какое-то болезненное выражение появилось в ее глазах. Мне совершенно не хотелось ее обижать. Я вернулся к письменному столу.
– Поймите меня, пожалуйста, – сказал я. – Я ценю, что вы для меня делаете. Но я буду чувствовать себя куда лучше, если смогу сам их себе заработать.
Несколько секунд она не спускала с меня глаз, а затем сунула акции в письменный стол.
– Понимаю. И от всего сердца одобряю. Так и должен поступать Хайден.
И на это я не ответил.
– Удачи.
Я вернул ей улыбку.
– Спасибо.
И с тех пор я неловко чувствовал себя с ней.
Когда Нора спустилась вниз, мы уже почти кончили пить кофе. Она уже была одета для выхода. Я вскинул брови. Каждый раз, когда Нора спускалась до полудня, это воспринималось как чудо.
Лицо ее пылало возбуждением.
– Ты должен с самого утра отправляться в свой офис?
– Думаю, что нет. Если бы я и год там не показывался, сомневаюсь, чтобы кто-то обратил на это внимание.
– Отлично! Я хочу кое-что показать тебе.
– Что именно?
– Это сюрприз.
– Скажи мне, – попросил я. – С тех пор, как я дома, с меня хватает сюрпризов. И не уверен, что вынесу еще один.
Она засмеялась.
– Он тебе понравится. – Она посмотрела на мать, и обе они заулыбались. – Мой друг хочет, чтобы ты отделал ему дом.
– Так, – сказал я. Это было больше, чем я мог ожидать. Наконец-то. – Где это?
– Недалеко. Мы подъедем туда, ты посмотришь, и я расскажу, что он хочет.
– Потрясающе. Я готов отправиться куда угодно.
О таком доме я мог только мечтать. Три крыла, семнадцать комнат, на вершине Ноб-хилла, поднимавшимся над заливом. Великолепная старинная мраморная лестница дугой поднималась из большого входного холла. Комнаты были огромными, таких сейчас больше не строят. Сзади дома размещался гараж на три машины с помещением для прислуги наверху. Сам дом был сложен из серого камня, изящно тронутого патиной времени; и крыша из голубой черепицы, казалось, отражала в себе небо.
– Он прекрасен. Надеюсь, что его не собираются перестраивать до основания. Его только испортят.
– Думаю, главным образом, он хочет усовершенствовать ванные и отопительную систему, ну, может, пристроить еще несколько комнат наверху.
– Имеет смысл, – сказал я, продолжая изучать дом.
– Нужна детская. И большая студия для жены в северном крыле, чтобы было побольше света. Может быть, еще комбинация офиса и небольшого личного кабинета для мужа, когда он работает дома.
Я отнюдь не был идиотом.
– Кому на самом деле предназначается этот дом?
– Ты еще не догадываешься?
– Боюсь, что да.
– Мать купила его для нас, – сказала Нора.
– Великолепно! – взорвался я. – Ты хоть представляешь, сколько может стоить содержание такого дома? В месяц на него пойдет больше, чем я зарабатываю за год!
– Какая тебе разница? Из-за денег мы не должны беспокоиться. Одних процентов с моих доходов для нас более чем достаточно.
– Думаешь, я не знаю? – уже рассердился я. – Но не приходит ли тебе в голову, что я хотел бы сам содержать свою собственную семью? И ты и твоя мать думаете только о деньгах. И я себя начинаю чувствовать, как жиголо.
– Ты ведешь себя, как полный идиот! Меня волнует лишь одно – чтобы у нас было приличное место для жизни и настоящий дом, куда я могла бы привезти ребенка.
– Ребенку не нужен семнадцатикомнатный дом на Ноб-хилл, куда он должен прибыть. Если тебе нужен собственный дом, вокруг полно строений, которые мы можем купить. Дом, который я мог бы содержать.
– Конечно, – с сарказмом сказала она. – Но мне не хотелось бы похоронить себя в таком доме. У меня своя точка зрения.
– Своя точка зрения? А как насчет моей точки зрения?
– Ты определил ее достаточно ясно, когда женился на мне, – холодно сказала она. – И когда пошел работать к «Хайдену и Каррузерсу».
И насколько это известно всему Сан-Франциско, ты входишь в клан Хайденов. Нравится тебе это или нет, но ты один из нас.
Я молча смотрел на нее. Понимание положения, в котором я оказался, окатило меня как ледяной водой. Она говорила чистую правду. Война завершилась, и никто не сомневался, что с полковником Люком Кэри покончено. А то немногое, что у меня еще осталось от своей независимой личности, теперь было связано с ними.
– Мне нужен этот дом, – тихо сказала Нора. – И если ты не возьмешься перестраивать его, я найду архитектора, который это сделает.
Мне не нужно было видеть ее, чтобы понять смысл ее слов. Понимал я также, что это означало для меня. И случись так, мне пришлось бы искать себе работу водителя грузовика.
– Ладно, – неохотно вымолвил я. – Сделаю.
– Тебе не стоит огорчаться, дорогой. – Она обвила меня руками. – Ты станешь самым знаменитым архитектором в Сан-Франциско, когда все увидят, какую великолепную штуку ты сделаешь из этого дома!
Но она не успела скрыть торжествующее выражение глаз. И этой ночью в первый раз после моего возвращения домой, она не лежала в моих объятиях.
11
В конечном итоге домом занимался не я. Я делал все расчеты и чертежи, но то была лишь техническая сторона дела. В сущности всем занималась Нора. Мне оставалось лишь переводить ее идеи на язык современных архитектурных концепций.
Но в одном она оказалась права. Дом был выставочным экспонатом. Едва только его изображение появилось на развороте в «Прекрасном доме», меньше чем через месяц после выхода журнала в свет, я стал самым модным архитектором в городе.
Все, кто хоть что-то представлял собой на Берегу, хотели, чтобы я занялся их домом.
Успех мгновенно обрушился на меня. По идее, он должен был бы радовать меня, но на самом деле крепко мешал. Как только я обзавелся первым же клиентом, ко мне в офис зашел Джордж Хайден.
Я с удивлением встретил его. Джордж был большим человеком. Он был крепок в кости, с румяным лицом, солидным и независимым. В первый раз он сам зашел ко мне, вместо того чтобы вызвать меня по телефону.
– Как дела, Люк?
– О'кей, Джордж, – сказал я, убирая свет с чертежной доски. – Чем могу быть тебе полезен?
– Думаю, что нам надо кое о чем переговорить.
– Прекрасно. – Я махнул ему на кресло. Он сел.
– Я только что просматривал ежемесячные отчеты. У меня чувство, что ты слишком загружен.
– Не думаю, – небрежно возразил я. – После ничегонеделания это приятная перемена.
Он кивнул.
– Я прикинул, что через какое-то время мы можем дать тебе отдел. Понимаешь, ребята провели там всю предварительную работу, так что у тебя будет возможность заниматься только большими делами.
Я понимал этот язык. Примерно так говорили и в армии. Я сделал вид, что не догадываюсь, о чем идет речь.
– Какими большими делами, Джордж? Пока я занимаюсь только мелочевкой.
– И она у тебя отлично идет, – сказал он. – Поэтому-то я и думать не хочу, что могу что-то потерять лишь потому, что ты очень занят. Если кто-то решил строиться и какой-то архитектор не справится с задачей, заказчик всегда найдет другого.
– Ты имеешь в виду миссис Робинсон, которая только что вышла отсюда?
– Не только ее. Будут и другие. Они пойдут за твоими идеями к тебе. И их не волнует, кто будет на самом деле делать чертежи.
– Давай не будем обманывать сами себя, Джордж. Они идут ко мне отнюдь не ради моих идей. Большинство этих идиотов не имеют представления, что такое архитектурная идея, пока их не ткнуть носом в нее. Они бегут ко мне, потому что я сейчас в моде.
– Ну и что, Люк? – сказал он, хитро глядя на меня. – Главное – заставить их приходить.
– И как долго, по твоему мнению, это будет длиться? Только до тех пор, пока они не выяснят, что их дома не привлекают внимания журналов, как наш. И тогда они будут искать кого-то еще.
– Этого не должно произойти. Мы будем все время подогревать их интерес. Для этого мы и держим специалиста по общественным отношениям.
– Ох, да брось, Джордж, – с отвращением сказал я. – Оба мы знаем, что, в сущности, это дом – создание Норы.
Он стал внимательно разглядывать свои руки. Они были мягкие, белые и наманикюренные. Затем, не мигая, он уставился на меня.
– И ты, и я – оба мы знаем, что я как архитектор и в подметки не гожусь такому мастеру, которым был Фрэнк Каррузерс. Но мне удалось создать дело и поддерживать нашу репутацию.
– Выстроить дом Робинсона – это не мое дело. Я занимаюсь лишь общими планами. Ландшафтом. Всем остальным. В этом нет ничего особенного. Не важно, какой тут появится дом.
– Это не просто другой дом. Они хотят вложить в него не менее двухсот тысяч. Это значит, что мы получим, как минимум, десять тысяч да еще и комиссионные всего за несколько недель работы.
– Этот не тот дом, который мне хотелось бы строить, – упрямо возразил я.
– Поэтому-то я и хочу, чтобы ты возглавил отдел. У тебя будет возможность заниматься тем, что ты хочешь. Но клиент будет счастлив, зная, что он пользуется твоим вниманием.
Я потянулся за сигаретой. В его идее был смысл. Может быть, она и сработает. Здесь было что-то, привлекавшее меня. Отвечавшее моим представлениям.
– И чем, по-твоему, я должен буду заниматься?
– Первым делом, позвонить миссис Р. и сказать ей, что, несмотря на твое предельно загруженное расписание, ты все же нашел время заняться ее домом. – Добившись того, ради чего он приходил, Джордж встал. – Затем свяжись с моим секретарем, и я назначу время ленча, когда мы обговорим наши планы.
Я смотрел ему вслед, пока за ним не закрылась дверь. Я понимал, что, если я не отправлюсь на ленч вместе с ним, то буду счастлив не подохнуть с голода.
Я снова вернулся к кульману. На нем был эскиз огромной ванны и гардеробной, примыкающих к спальне хозяйки. Дом предназначался президенту местного банка. Я набросал помещение в финском стиле, с ванной шести футов в ширину и восьми в длину.
Здесь могла поместиться вся семья, и я подумал, не этого ли хотела хозяйка дома. Всего тут было по паре – зеркало для нее и для него. Души и туалеты, где вся сантехника была из золота. Все это дополнялось блистательным серебряным биде, которое появилось лишь потому, что никому раньше не пришло в голову создать его. Пока.
Пока. Это было ключевое слово. Внезапно перед глазами предстала вся моя жизнь. Годы и годы мне придется отдать таким ванным. Это моя судьба. Самые лучшие ванны делает Кэри.
Это было уже чересчур. Сорвав лист с кульмана, я скомкал его и спустился в холл, где располагался кабинет Джорджа. Не имело смысла дожидаться ленча, который никогда не состоится.
Его секретарша предостерегающе вскинула руку, когда я направился прямиком в его личный кабинет.
– Мистер Хайден говорит по телефону.
– Меня это не волнует, – отмахнулся я, минуя ее.
Джордж как раз только что положил трубку. Он с удивлением посмотрел на меня.
– В чем дело, Люк? – Ему не нравилось, если кто-то являлся к нему без предварительного оповещения.
– Ты еще не отказываешься от своих слов?
– Ни в коем случае, Люк.
– Тогда почему же мы не можем сразу все обговорить? Он улыбнулся мне.
– Еще не подошло время.
– Откуда ты знаешь? – спросил я. – Ты даже еще не знаешь, что я имею в виду.
Он в упор посмотрел на меня. На это ему нечего было ответить. Помедлив несколько секунд, он махнул мне на кресло.
– И в самом деле, что ты имеешь в виду?
Я плюхнулся в кресло по другую сторону от него и вытянул сигарету.
– Дешевые дома. Массовая продукция, разработанная на базе дизайна, который может варьироваться тремя разными способами, чтобы разнообразить монотонность массовой застройки. Дома, которые будут идти по цене 10–11 тысяч долларов.
Он медленно склонил голову.
– Чтобы этот замысел окупился, нужны большие участки земли. Я подумал и об этом.
– Рядом с Дэли-сити есть восемьдесят акров из ста десяти. Они вполне могли бы подойти.
– Идея неплоха, – сказал он. – А кто мог бы быть подрядчиком?
Я посмотрел на него.
– Думаю, что мы и сами справились бы.
Играя карандашом на плоскости стола, он с минуту молчал.
– Ты забыл одну вещь, верно?
– Что именно?
– Мы архитекторы, а не строители.
– Может быть, пора браться и за это. Как другие.
– Меня не волнует, что делают другие, – сказал Джордж – И не думаю, что мы должны идти по этому пути. Как архитекторы мы относительно застрахованы от финансового риска. Получили свой гонорар – и нас нет. Вся головная боль достанется строителям.
– И строителям удается зарабатывать большие деньги.
– Ну и слава Богу, – сказал Джордж. – Я не жадный.
– Значит, я могу считать, что ты не заинтересовался этой идеей?
– Я этого не говорил. Я всего лишь сказал, что при сегодняшних обстоятельствах нам не стоит идти на такой риск. Конечно, если ты сможешь уговорить какого-нибудь строителя подписаться под таким проектом, мы будем более чем рады содействовать ему.
Я встал. Мне было ясно, в чем дело. И ему тоже. В стране не было такого архитектора, который мог бы отвергнуть такое предложение. Только один гонорар превысил бы сумму в сто пятьдесят тысяч долларов.
– Благодарю, – сказал я. – Будем считать, что я получил ответ. Он уставился на меня. Голос у него был обманчиво мягок.
– Я просто подумал, Люк. Я подумал, что ты, в конце концов, должен решить, кем ты хочешь быть – архитектором или строителем.
Слова его были вспышкой света в темной комнате. Джордж был абсолютно прав. Я вспомнил причины, по которым я пошел изучать архитектуру. Я хотел возводить здания. Затем меня настолько увлек процесс учебы, что я забыл цель, с которой пришел туда. Строить. Вот в чем было дело. Строить дома, в которых будут жить люди.
Джордж не понял, почему у меня на лице внезапно расплылась счастливая улыбка. Может быть, ему показалось, что она полна сарказма, но в таком случае он был совершенно неправ. Никогда еще в жизни я не был так серьезен.
– Спасибо, Джордж, – тепло поблагодарил я. – Спасибо тебе за то, что с твоей помощью все стало просто и ясно.
Прежде чем я вернулся домой, там уже знали новость. Моя теща и Нора ждали меня.
– Вижу, что Джордж не терял времени зря, – бросил я. На лице Норы застыло ледяное выражение.
– Ты в конце концов мог бы все предварительно обговорить с нами, прежде чем решил уходить.
Я подошел к бару и налил себе стакан бурбона.
– А было ли о чем говорить? Я сделал это. И все.
– И как, по-твоему, это будет выглядеть? – спросила Нора.
– Не знаю. – Я пожал плечами, отпив глоток. – А как это будет по твоему мнению?
– Они решат, что это просто откровенное оскорбление и матери и меня, – гневно бросила Нора. – Всем известно, как мы для тебя старались.
– Может быть, поэтому ничего и не получалось. – Я посмотрел на мать Норы. – Я бы не стал считать мой поступок оскорбительным для вас. Я сделал ошибку. Когда я ушел из армии, я позволил, чтобы мной управляли. А мне надо было немного подождать, осмотреться и решить, чем я на самом деле хочу заниматься.
Она спокойно смотрела на меня.
– Поэтому ты и отказался от акций?
– Скорее всего. Хотя в то время и я сам этого не понимал.
– И что ты теперь собираешься делать? – вмешалась Нора.
– Сначала оглядеться. Стать строителем и учиться этому делу.
– И какую же работу ты собираешься получить? – саркастически спросила она. – За семьдесят долларов в неделю водить бульдозер?
– С чего-то надо начинать, – улыбнулся я ей. – И, кроме того, какая разница? Мы не нуждаемся в деньгах.
– Значит, ты хочешь быть всего лишь простым рабочим? После всех тех забот, которых мне стоило привести этот дом в порядок и завоевать тебе репутацию.
– Давай не будем обманывать сами себя, Нора. Ты заботилась не о моей репутации. А о своей собственной.
– Сдаюсь.
Она бессильным жестом вскинула руки, и, неловко повернувшись, вышла из комнаты.
Я смотрел ей вслед. Несмотря на беременность, внешне она не очень изменилась. Она тщательно соблюдала диету, не позволяя беременности испортить ее фигуру. Я снова налил себе бурбона. Когда я повернулся, моя теща по-прежнему была здесь.
– Не обращай внимания на Нору. Беременные женщины, как правило, бывают скорее эмоциональны, чем рассудительны.
Я кивнул. Объяснение было не хуже всех прочих. Но теперь-то я уже неплохо знал свою жену. Беременная или нет, она все равно хотела, чтобы все было, как ей надо.
– Джордж упомянул, что у тебя есть какие-то идеи относительно отдела строительства, – сказала она. – Расскажи мне о них.
Я сел на стул.
– Какой в этом смысл? Он все равно не пойдет на это. Противоречит его политике.
Она села напротив меня.
– Его мнение еще не означает, что ты не сможешь этого сделать. Я посмотрел на нее.
– Мне не хочется представать болтуном. У меня нет столько денег.
– Сколько у тебя осталось?
На это было легко ответить. После того, как я выложил семь тысяч за катер, что купил в Ла Джолле, у меня осталось ровно девятнадцать тысяч. Пятнадцать тысяч я получил за страховку после смерти отца, а остальное сэкономил из армейского жалованья.
– И ты собираешься вложить все эти деньги в проект?
– Конечно. Но это только капля в море. Один лишь участок обойдется в две тысячи за акр. Так что только за него придется выложить сто шестьдесят тысяч.
– Деньги – это не самое главное, – тихо сказала она. – Я могу их предоставить.
– Ясно. – Я поднял руку. – Но я не хочу брать у вас деньги.
– Люк, не будь идиотом. Ведь ты бы взял деньги у незнакомого человека, не так ли?
– Это совсем другое. В таком случае это был бы чистый бизнес. Нельзя примешивать личные отношения.
– Наши отношения тут абсолютно ни при чем, – тут же отреагировала она. – Ведь ты веришь в то, чем хочешь заняться, не так ли? И ты предполагаешь получить приличный доход.
Я кивнул.
– Если все пойдет так, как я задумал, прибыль составит полмиллиона.
– Я ничего не имею против того, чтобы получать деньги, – улыбнулась она. – А ты?
Логика ее была безупречна. Да и, кроме того, как я мог спорить с тем, что мне самому хотелось? На следующий же день я купил участок. А через два дня на свет появилась Даниэль.
Мне пришлось пережить довольно трудное время, потому что она родилась на два месяца раньше срока. Но доктор сказал, что беспокоиться не о чем – девочка совершенно нормальная.
Мне не часто доводилось видеть младенцов, но я должен был согласиться с ним. Дани была самым прелестным ребенком в мире.
12
Ночи теперь были полны иных звуков. То и дело из детской, которая была рядом с нашей комнатой, доносились разные звуки. Временами она начинала плакать рано утром, и мы слышали шаркающие шаги няни, которая давала ей бутылочку с соской, и убаюкивающие интонации ее голоса, пока она укачивала Дани.
Подсознательно я привык к этой обстановке и, когда сквозь сон до меня доносились привычные звуки, они успокаивали меня, давая понять, что все в порядке. Совершенно по-иному вела себя Нора.
Она вернулась домой из больницы нервная и какая-то вся напряженная. Самый тихий звук по ночам будил ее. Я видел, что с ней что-то происходит, но не понимал, что же именно. Я видел, как менялось ее настроение. Что-то крылось глубоко в ней, ожидая только предлога для вспышки, и я был настороже, решив не давать ей поводов.
Дни шли за днями, и я терпеливо ждал, что наконец ее настроение изменится. Но я лишь обманывал самого себя, и понял я это в тот момент, когда внезапно в два часа ночи зажегся ночник на ее столике рядом с кроватью.
Весь день я ходил по участку с представителем надзора. Свежий воздух и усталость рано уложили меня в постель, но внезапно, еще до того, как открыл глаза, я понял, что совершенно проснулся. Я приподнялся, все еще стараясь делать вид, что сплю.
– В чем дело?
Нора сидела на кровати, опершись на подушки, и смотрела на меня.
– Ребенок заплакал.
Я посмотрел на нее, а затем, все еще стараясь не дать ей знать, что уже проснулся, спустил ноги с постели.
– Пойду посмотрю, все ли в порядке.
Сунув ноги в шлепанцы, я накинул халат и прошел в комнату Дани. Няня как всегда была здесь и держала Дани на руках, подкармливая ее из бутылочки. В детской стоял мягкий полумрак, и она удивленно посмотрела на меня.
– Мистер Кэри…
– Все в порядке, миссис Холман?
– Конечно. Бедная малышка просто проголодалась.
Подойдя, я посмотрел на Дани. Глазки ее были закрыты, и она упоенно присосалась к бутылочке.
– Миссис Кэри услышала, как она плачет, – сказал я.
– Скажите миссис Кэри, чтобы она не беспокоилась. С Дани все в порядке.
Улыбнувшись, я кивнул ей.
– Дани просто немного проголодалась, – сказал я, возвращаясь обратно в постель и гася свет. Повернувшись на бок, я лежал так несколько минут, ожидая ее слов. Но она молчала, и сон смежил мои веки.
Затем свет снова зажегся. Я так и подскочил от неожиданности, снова разбудившей меня.
– Ну, а теперь в чем дело?
Нора уже стояла в ногах постели, держа под мышкой подушку и одеяло.
– Ты храпишь.
Не отвечая, я посмотрел на нее. Я чувствовал себя словно боксер, который успешно избежал атаки противника и вдруг внезапно получает сокрушительный апперкоут. Схватки теперь не избежать. И тут я разозлился.
– О'кей, Нора, – сказал я. – Поспать мне уже не удастся. Что тебе еще надо?
– Тебе не стоит злиться.
– Я не злюсь. Ты долго искала повода. Итак, что ты хочешь повесить на меня?
– Я не искала повода! – Она заговорила повышенным тоном.
– Разбудишь ребенка. – Я посмотрел в сторону детской.
– Так я и думала! – возбужденно вскрикнула она. – Ты вечно думаешь только о ребенке, а не обо мне. Как только она пискнет, ты тут же бежишь к ней. Обо мне ты совершенно не беспокоишься! Со мной уже можно не считаться, я всего лишь ее мать. Свою задачу я выполнила!
Спорить с такими глупостями не имело смысла, и я сделал ошибку, сказав ей об этом.
– Не глупи! Гаси свет и ложись спать.
– Я тебе не ребенок, чтобы так со мной разговаривать!
Я приподнялся на локте.
– В таком случае, – сказал я, – не веди себя как ребенок!
– Ах вот что тебе надо! Ты только и мечтаешь, чтобы весь день я была где-то под боком, чтобы по первому зову предстать перед тобой!
Я рассмеялся. Сама идея показалась мне забавной.
– Я знаю, что ты не умеешь готовить. Так какой с тебя толк? Я ни разу не видел, чтобы ты как-то поухаживала за ребенком, разве что согреешь ей бутылочку, но ты ни разу не кормила ее.
– Ты ревнуешь!
– Что ревную?
– Ты ревнуешь, потому что художница и я личность. Ты хочешь лишь подавить меня, задвинуть на задний план, чтобы я превратилась в обыкновенную домработницу.
Я устало повернулся на спину.
– Должен признать, что порой эта идея кажется мне довольно привлекательной.
– Вот как! – торжествующе крикнула она. – Я права!
Я был предельно вымотан.
– Прекращай эти глупости и иди в постель, Нора. Мне надо рано вставать и заниматься делами.
– Я-то пойду в постель, – сказала она. – Но только не в эту! С меня хватит и твоего храпа, и детских криков.
С подушкой и одеялом она отправилась в ванную. Прежде чем я успел пошевелиться, услышал, как захлопнулась дверь комнаты для гостей. К тому времени, когда я оказался около нее, она уже закрылась на ключ.
Я медленно вернулся в свою постель. Может, это и к лучшему. Пусть она таким образом избавится от всего, что выводит ее из себя. Может быть, завтра ночью все опять придет в норму.
Но я оказался неправ. Когда вечером я вернулся домой, рабочий уже начал отделывать другую спальню, и Нора перенесла туда свои вещи из нашей комнаты.
Когда я спустился вниз, Чарльз вручил мне записку от Норы, что она едет в нижний город, где ее ждет обед с мистером Корвиным и несколькими художественными критиками с восточного побережья. Пообедал я в одиночестве и до половины двенадцатого работал у себя в кабинете, набрасывая схему подъездных дорог на участке. Затем, поднявшись наверх, я, как всегда, заглянул в детскую.
Дани спала на боку, зажмурив глазки и засунув в рот большой палец. Сзади меня раздались шаги. Я обернулся. Это была няня с бутылочкой.
Отступив, я позволил ей взять ребенка. Дани приникла к соске, даже не открывая глаз.
– Дайте мне покормить ее, – внезапно попросил я.
Миссис Холман улыбнулась. Она показала мне, как держать Дани, и я взял малышку на руки. На мгновение она открыла глаза и посмотрела на меня. Затем, решив, видно, что я достоин доверия, снова закрыла их и припала к бутылочке.
Спать я пошел вскоре после двенадцати, и Норы еще не было дома. Сон был тревожным. Я так и не узнал, когда в эту ночь она явилась домой. Увидел же я ее лишь на следующий день, когда вернулся с работы. К тому времени настроение у Норы полностью изменилось. Она, улыбаясь, встретила меня у дверей.
– Я уже приготовила коктейли в библиотеке.
Я поцеловал ее в щеку. На ней был изысканный черный брючный костюм хозяйки дома.
– Ты выглядишь совершенно по-иному, – заметил я, следуя за ней в библиотеку. – У нас кто-то будет к обеду?
– Нет, глупый. Просто я сделала себе прическу.
Мне она казалась точно такой же. Я взял у нее бокал с напитком.
– Ты удачно провела день?
Она сделала глоток, и в глазах ее что-то блеснуло.
– Прекрасно. То, что мне было нужно. Когда выбираешься в свет, чувствуешь, как к тебе приходит бодрость.
Я кивнул, улыбаясь. В конце концов, буря миновала.
– Прошлым вечером я обедала с Корвиным и Чэдвинком Хантом, критиком. Они считают, что, чем скорее я вернусь к работе, тем лучше. Скааси сказал Сэму, что с удовольствием организует еще одну мою выставку и не позже, чем осенью.
– Ты думаешь, у тебя хватит времени подготовиться к ней?
– Времени более, чем достаточно. Я каждый день делаю наброски. У меня тысячи идей.
– За твои идеи, – поднял я бокал.
– Спасибо. – Улыбнувшись, она чмокнула меня в щеку. – Ты не сердишься из-за вчерашней ночи?
– Нет, – небрежно сказал я. – Обоим нам надо несколько отдохнуть.
Она снова поцеловала меня.
– Я рада. Я подумала, тебе могло не понравиться, что я перебралась в другую комнату. Не понимаю, почему мне раньше это не пришло в голову. У матери и отца всегда были отдельные комнаты. Это гораздо культурнее.
– Неужто?
– Конечно. Даже женатым людям необходимо определенное уединение. – Она серьезно взглянула на меня. – Кроме того, я считаю, что это сохранит легкое обаяние тайны, которая так необходима в любом браке.
Это было новостью для меня. Я никогда не слышал, чтобы мои родители жаловались на невозможность уединиться.
