ГЛАВА 24

Я ничего не вижу.

Впрочем, сейчас меня это мало волнует. Я поражен тем, что вообще уцелел. Каламетские фермеры, хитроумно подорвавшие меня в моем же собственном ангаре, наверняка тоже были уверены, что я погибну. Проходит несколько минут. Я ничего не слышу. Ничего удивительного! Ведь я лишился множества процессоров и датчиков. Тем временем я чувствую далекие беспорядочные удары по моему корпусу. Наверняка это падают обломки ангара.

Все мои оптические датчики вышли из строя. Теперь я воспринимаю только тепловое излучение.

Постепенно приходя в себя, я начинаю осторожно осматриваться по сторонам. Судя по всему, я опрокинут на левый бок, и так уже сильно пострадавший в бою. Все орудия по левому борту расплющены моим весом. Находившиеся рядом с ними сверхскоростные ракеты тоже раздавлены.

Первые несколько минут мой мозг работает очень медленно. Тем временем системы диагностики в бешеном темпе проверяют и перепроверяют поврежденные контуры, перегоревшие модули памяти и маршрутизаторы. Девяносто семь процентов внутренних повреждений затронули мои самые старые узлы, которые механики много раз латали на протяжении ста лет. Ремонт часто проводился в полевых условиях с применением первых попавшихся деталей. Причем половина этих вышедших из строя узлов уже чинилась Филом Фабрицио, который вообще использовал для ремонта что продается.

Я ничего не вижу и не могу сдвинуться с места. Ну чем не упавший на спину жук с оторванными ногами! Остается только взывать о помощи…

— Что там у тебя происходит?! — раздраженно спрашивает Сар Гремиан в ответ на мой сигнал. — Ты что, начал палить из башенных орудий?!

— Нет, — с трудом отвечаю я из-за перегрузки уцелевших процессоров. — Мятежники взорвали бомбу прямо у меня в ангаре. Двенадцатиметровую фуру, напичканную октоцеллюлозой. Я очень тяжело поврежден. Меня перевернуло на бок. Я воспринимаю только тепловое излучение. Мой ангар полностью разрушен.

Семь с половиной секунд Сар Гремиан изрыгает только нечленораздельные проклятия.

— Сейчас приедем, — наконец говорит он.

Тянется томительное ожидание. Десять минут. Семнадцать. Тридцать. Неужели нужно столько времени, чтобы добраться сюда из Мэдисона?! Наконец я чувствую дрожание почвы. Кажется, приближается несколько тяжелых транспортных средств. Одна машина явно движется на гусеницах. Нет, тут целые три гусеничные машины. Они разъезжаются по трем разным направлениям. Одна подъезжает к моему носу, другая — к корме, а третья занимает позицию между ними.

Сар Гремиан выходит со мной на связь с помощью наручного коммуникатора. Судя по реву мощных двигателей у него над ухом, президентский советник будет лично командовать действиями спасателей.

— Слушай меня, линкор! У нас здесь огромные краны. Сейчас мы перевернем тебя.

— Вряд ли у вас найдутся такие крепкие тросы и достаточно мощные краны.

— Заткнись! Ты и так сегодня наломал дров! Очередное незаслуженное обвинение! Впрочем, Сар Гремиан никогда не был воплощением справедливости и беспристрастности. Я жду, пока рабочие цепляют тросы к моему корпусу. Почва под гусеницами кранов начинает дрожать еще сильнее. Тросы натягиваются, но . мой корпус не движется с места. По их вибрации я понимаю, что крановщики форсируют двигатели своих машин. Толчок! Лопается трос, которым пытались приподнять мою носовую часть. Он со свистом режет воздух. До меня долетают крики, ругательства, скрежет рвущегося металла.

Потом Сар Гремиан кричит:

— Опускай! Опускай же! Ослабить тросы!

Два оставшихся троса ослабевают, и Сар Гремиан бормочет:

— Господи боже мой! Еще бы немного, и крышка! Видимо, лопнувший трос просвистел совсем рядом с президентским советником.

— Ну ладно, — наконец обращается он ко мне угрюмым тоном. — Как прикажешь тебя поднимать?

— Вам понадобится мощный летательный аппарат вроде грузового челнока, которым Кибернетическая бригада спускает линкоры с орбиты. Конкордат наверняка не сможет выделить вам такой аппарат, так как все они нужны на фронте, но, возможно, что-нибудь подходящее найдется на Вишну.

— Ну ты загнул!

— Кроме того, — добавляю я, — советую начать ремонт моих гусениц, пока я лежу на боку. Так их ремонтировать легче. Хотя сомневаюсь, чтобы находившиеся в ангаре запчасти пережили такой взрыв.

— Это точно! — раздраженно отвечает Гремиан. — Да и сам ты похож на искореженную жестянку. Тебя вообще можно починить?

— У меня работают системы диагностики. Уже сейчас я могу утверждать, что восемьдесят два процента моих повреждений можно устранить при наличии квалифицированных механиков и запчастей. Остальные восемнадцать процентов повреждений требуют вмешательства мастерских Кибернетической бригады при штабе Окружного командования. Ввиду того что эти мастерские очень далеко, вам придется самим закупить все необходимые запчасти, включая узлы особой конфигурации, которые нужно изготавливать с применением специальных станков и пресс-форм. Кроме того, вам придется вызвать бригаду механиков с Вишну. Полагаю, что на восстановление моей боеспособности даже на минимальном уровне вам придется затратить более десяти миллиардов…

— Десять миллиардов?! Да ты спятил! — не своим голосом вопит Сар Гремиан. — Да ты хоть представляешь себе, что скажет на это Витторио Санторини?! Да мы только и делаем, что тратим на тебя деньги! А ты даже не можешь подавить мятеж и разогнать эту шайку разбойников! Стоит тебе выехать на задание, как в тебя тут же кидают гранату! Ты, кажется, сверхсовременная мыслящая боевая машина! Почему же ты не можешь различить в толпе банального террориста с карманами, полными взрывчатки. Ты сам подпустил к себе грузовик с бомбой, а теперь хочешь, чтобы мы выложили десять миллиардов на твой ремонт?!

Мое терпение лопнуло так же внезапно, как трос, который цепляли к моей носовой части.

— На протяжении шести лет я получал разнообразные повреждения, а ваше правительство не выделяло денег на их устранение. Семьдесят процентов моих датчиков представляют собой дешевые, украденные где-то детали, включенные в мои контуры с помощью временных соединений. Мне прислали неумелого, неловкого и ничему не обученного механика. Филу Фабрицио потребовалось четыре года упорных трудов, чтобы узнать то, что известно в Кибернетической бригаде любому подмастерью. А теперь у меня нет даже Фила. Бригада, которую вы прислали ему на замену, провела последние мгновения своей жизни, пытаясь расхитить последние из имевшихся запчастей.

В мое распоряжение не поступало свежих разведывательных данных с начала восстания, и мне не предоставляют доступ к базам данных, без которых мне очень трудно выполнять мое задание. Мне постоянно приходится действовать без пехотной и воздушной поддержки, в результате чего я подвергаюсь обстрелам из засады и нападениям смертников с гранатами. Меня уже несколько раз чуть не уничтожили самоходки, похищенные из вашего арсенала, охранявшегося такими неумелыми солдатами, что им вряд ли стоило надевать военную форму. Я в критическом состоянии. Такого со мной не было даже во время боев на Этене.

Мой ангар уничтожен бомбой, которую каким-то образом прозевала полиция госбезопасности. А ведь вся двенадцатиметровая фура была набита октоцеллюлозой. Взрывчатку обязательно заметили бы, если бы охрана взяла на себя труд заглянуть внутрь фургона. Полицейские, охранявшие подступы к моему ангару, допустили преступную халатность. А может, их просто подкупили!

В результате правительственной политики, направленной на систематический развал промышленности Джефферсона, на вашей планете не производятся теперь особые сплавы и сталь, подходящие для изготовления необходимых запчастей. Единственный уцелевший на Джефферсоне завод по производству компьютеров не производит психотронные модули, из которых состоит мой электронный мозг. Следовательно, на Джефферсоне нечем заменить мои поврежденные контуры. По этой причине меня невозможно будет починить, пока президент Джефферсона, Законодательная палата и Сенат не одобрят выделение средств на приобретение всего необходимого для моего ремонта за пределами Джефферсона…

Я знаю, что представляет собой ваше правительство, и сомневаюсь в том, что оно пойдет на этот шаг. Так что, если вы не собираетесь меня чинить, извольте оставить меня в покое или просто дайте команду на мое самоуничтожение. Код вы знаете. Я лучше погибну, чем буду без конца выслушивать нелепые претензии бездарных бюрократов!

Три минуты Сар Гремиан молчит, а я каждую секунду жду команду на самоуничтожение.

Ее-таки не последовало. Сар Гремиан удивил меня, сказав:

— А ведь эта ржавая железяка права…

— Ну ладно, — тяжело вздохнув, добавляет он. — Передай мне подробный список своих повреждений. Внеси в него все, что надо заменить. Ты слышишь меня? Все! Все винты, гайки и шайбы! Витторио просто обалдеет, когда узнает, что все это надо покупать на Вишну. Я даже не хочу и думать о том, что будет, когда Насония узнает, сколько надо заплатить… Знаешь, когда этот мерзавец Ортон попадет мне в руки, я живьем сдеру с него шкуру!

Изрыгнув последнее проклятие, Сар Гремиан заканчивает сеанс связи.

Завершив диагностику, я отправляю ему список запчастей. Потом я вновь отключаю сознание и жду ремонта.

Саймон перечитывал присланное Кафари сообщение, когда раздался кодовый сигнал, используемый Кибернетической бригадой при передаче сообщений повышенной важности.

Удивленный Саймон включил наручный коммуникатор, из которого раздался голос Шейлы Брисбен:

— Где ты, Саймон? Дома?

— Дома. А что?

— Можно, мы зайдем к тебе в гости?

Саймон нахмурился, жалея о том, что не видит лица Шейлы.

— Конечно можно. Всегда рад тебя видеть.

— Ну вот и отлично, — невесело сказала Шейла. — Только учти, от того, что я скажу, у тебя может испортиться настроение.

— Все так плохо?

— Хуже, чем ты думаешь.

— Когда вас ждать?

Перекинувшись с кем-то парой фраз, Шейла ответила:

— Через полчаса.

— Так срочно?! Тогда давай лучше через пятнадцать минут, а то я сгорю от нетерпения.

Шейла усмехнулась. Офицеры Кибернетической бригады всегда требовали, чтобы самые плохие новости им сообщали в первую очередь. К чему гадать на кофейной гуще! Лучше все узнать сразу и начать думать о том, как выйти из положения!

— Ладно, поднажму. Увидимся через двадцать минут.

У Саймона защемило сердце. Уже много лет назад он был вынужден оставить действительную службу, но воспоминания о ней все еще не давали ему покоя. Он жалел о том, что не может больше принимать участие в жарких сражениях с опасным противником, к которым его так долго и упорно готовили. К тому же произошедшее с ним несчастье лишило Конкордат возможности воспользоваться его боевым опытом. Он не знал, чего хочет от него Шейла Брисбен, командир сухопутного линкора, базировавшегося на Вишну, но надеялся, что она привезет новости, которые хоть как-то разнообразят его монотонное существование.

Прибравшись в комнате, он скинул старую удобную футболку и линялые штаны, надев вместо них рубашку из земного шелка и элегантные брюки. Потом он отправился на кухню и принес оттуда стаканы, блюдо с сыром и фруктами, а также кувшин настоянного на травах холодного чая. Об этом напитке ему впервые рассказала Елена, и он очень к нему пристрастился.

Прозвенел звонок. Саймон открыл дверь и увидел высокую и подтянутую Шейлу Брисбен в малиновой парадной форме и немолодого невысокого мужчину. Как и большинство обитателей Вишну, он был худощавым и смуглым.

— Здравствуй, Саймон! — улыбнулась Шейла. — Рада тебя видеть! Познакомься! Это Сагир Татагата, заместитель министра военной разведки.

— Очень рад с вами познакомиться, полковник Хрустинов! — сказал Татагата, протягивая руку Саймону. И тому показалось, что гость не лукавит.

— Я давно в отставке, — сказал Саймон, отвечая на рукопожатие.

Ему было никак не догадаться, зачем он вдруг спешно понадобился командиру местного линкора и заместителю министра военной разведки.

— Прошу вас! — пригласил он гостей в комнату.

— А где Елена? — спросила Шейла, усаживаясь на край дивана.

— В университете. Ее не будет до позднего вечера.

— Точно? — спросила Шейла, знавшая о том, что Елена записалась на курсы военной подготовки.

— Точно.

— Вот и отлично.

— Что случилось?

— Даже не знаю, что и ответить, — нахмурившись, сказала Шейла. — Может, ничего страшного, а может быть, и нет.

— Мы здесь как раз за тем, чтобы во всем разобраться, — добавила она, искоса взглянув на заместителя министра.

— Выкладывайте! — сказал Саймон, поудобнее устраиваясь в любимом кресле.

Первым заговорил Татагата:

— Насколько я понял, вы регулярно поддерживаете связь с кем-то на Джефферсоне?

— Да, — осторожно ответил Саймон. — У меня там родственники.

— Родственники вашей покойной жены?

— Совершенно верно.

Саймон взглянул на Шейлу, пытаясь понять, не подозревает ли она чего-нибудь. Как и следовало ожидать от офицера Кибернетической бригады, Шейла не моргнув глазом перенесла его пронзительный взгляд. Недаром же их с Саймоном учили всегда оставаться невозмутимыми, замечая при этом все, происходящее вокруг.

— Мы полагаем, — по-прежнему спокойно продолжал заместитель министра, — что президент Санторини наложил строгие цензурные ограничения на всю информацию, исходящую с Джефферсона и поступающую на него.

Заместитель министра замолчал, ожидая реакции Саймона, который взвесил все «за» и «против», прикинул, чем рискует, и позволил себе едва заметно улыбнуться.

— Цензурные ограничения — это мягко сказано, — ответил наконец он.

— Значит, вы в курсе текущей политической ситуации на Джефферсоне?

— Так точно.

Сагир Татагата несколько мгновений молча смотрел на Саймона, словно пытаясь принять какое-то решение. Саймон сидел с равнодушным видом, пока заместитель министра военной разведки прикидывал, что он может знать, а что — нет.

Наконец Татагата принял решение и заговорил:

— Витторио Санторини попросил у нашего правительства группу инженеров и техников, работающих в военной промышленности. Ему нужны люди, способные починить сухопутный линкор. Кроме того, ему нужны запасные части. Множество запчастей для сухопутного линкора двадцатой модели. Кроме них он заказывает боеприпасы. Нам представлен большой список, и Джефферсон готов заплатить любые деньги. Санторини хочет, чтобы мы отправили людей, запчасти и боеприпасы на специальном корабле. Его не устраивает очередной грузовой корабль, курсирующий между Вишну, Мали и Джефферсоном. Он готов заплатить и за эту срочную доставку.

— Боже мой! — пробормотал Саймон. — Что же там происходит?!

Не успел он сказать это, как с замиранием сердца понял, что знает страшный ответ на собственный вопрос.

Сагир Татагата невесело усмехнулся:

— Как раз это мы и хотим от вас услышать. Саймон взглянул прямо в глаза заместителю министра.

— Мы с вами прекрасно понимаем, что у «Блудного Сына» не должно быть никаких повреждений. Особенно таких, которые потребовали бы вмешательства целой бригады специалистов, — с натянутой улыбкой сказал Саймон, пытаясь понять, кому и с какой целью передаст услышанное им Татагата. Саймон не пользовался правами гражданина Вишну. Елена — тоже. Если Татагата решит расследовать сделки с покупкой оружия, которыми вот уже несколько лет занимается Саймон, их с Еленой могут выслать с Вишну в трюме первого грузового корабля. Или даже посадить в тюрьму!.. С другой стороны, если руководителей Вишну хоть в какой-то степени волнуют действия правителей соседней планеты, подпольная деятельность Саймона может показаться им полезной.

— Может, вы сначала сами расскажете мне, что уже знаете? — предложил Саймон, прощупывая намерения Татагаты и Шейлы Брисбен.

Шейла состояла на действительной службе в Кибернетической бригаде и имела право проводить самостоятельные расследования по подозрительным вопросам. Саймон находился в отставке, но — если Кибернетическая бригада не разделяла его взгляды на то, что творилось на Джефферсоне, — все равно мог оказаться в очень щекотливом положении. Под пристальным взглядом Саймона Шейла не опустила глаз, и ему показалось, что она старается его подбодрить. Его интуиция, отточенная многолетним боевым опытом, подсказывала ему, что Шейла и ее спутник настроены доброжелательно. По крайней мере сейчас.

— Мы пока многого не знаем, — наконец сказал Татагата. — Но то, что нам известно, нас сильно тревожит. По предложению капитана Брисбен мы изучили самые крупные приобретения, сделанные правительством Джефферсона на Вишну и Мали за последние двадцать лет. До войны и сразу после нее Джефферсон закупал в основном сложные приборы для использования в гражданской сфере, а также продукцию наших военных заводов для пополнения и усовершенствования своих арсеналов. Ведь, благодаря вашему своевременному предупреждению, Вишну и Мали пострадали от яваков гораздо меньше Джефферсона.

Саймон понял завуалированный комплимент и поблагодарил Татагату неглубоким поклоном.

— Однако стоило партии Санторини победить на выборах, как характер закупок правительства Джефферсона принял совсем иной характер.

— Ничего удивительного, — пробормотал Саймон. — Я пытался проследить за оборотом джабовских денег за пределами Джефферсона, но у меня почти ничего не вышло. Санторини хитер. Он не знает, что такое честь, но очень умен и опасен. Ну и что же он стал покупать?

— Сложное оборудование для слежки. Современное оружие. Биохимическое оружие…

— Что?! — Саймон подскочил в кресле.

— Они покупали компоненты для биологического оружия, полковник Хрустинов, — поджав губы, сказал, Татагата. — Кроме того, они купили несколько тысяч бочек веществ, с помощью которых они смогут сами в больших количествах производить эти компоненты.

Саймон подумал об идущих сейчас на Джефферсоне сражениях, и у него все похолодело внутри.

— Ты не выслушал еще и половины, — сверкая глазами, процедила сквозь зубы Шейла Брисбен.

— Говорите, — с замиранием сердца пробормотал Саймон.

Скоро ему все стало ясно. Чем больше власти сосредоточивалось в руках у Санторини, тем больше закупал он на Вишну средств, чтобы любой ценой удержать эту власть. Когда Татагата закончил свое повествование, Саймон был готов сесть на первый летящий на Джефферсон корабль и своими руками передушить всех руководителей ДЖАБ’ы.

— Вот что мы знаем о закупках правительства Джефферсона, — подытожил заместитель министра. — Об остальном остается только догадываться. Но мы узнали еще кое-что, полковник. Мы внимательно следили за всеми новостями, поступающими с Джефферсона. Признаюсь, события на этой планете принимают угрожающий оборот.

— Могу себе представить… Татагата кивнул:

— Разумеется. Не скрою, правительства Вишну и Мали сейчас очень озабочены. Война с яваками и мельконами развивается таким образом, что наш парламент не хочет напряжения в экономических или политических отношениях с Джефферсоном. Ведь мы же совсем одни на этих задворках космоса. Нельзя ссориться с соседями, если в любой момент может понадобиться их помощь.

— С другой стороны, — продолжал заместитель министра, — никто на наших планетах не желает поддерживать агрессивный режим, террор против своих же собственных граждан. Уже много лет на Джефферсоне нарушаются права человека. Сейчас к нам прибывает гораздо меньше беженцев, чем раньше, но те, что добираются до нас, пребывают в очень печальном состоянии… Трения между беженцами из каламетских фермеров, с одной стороны, и чиновниками ДЖАБ’ы с их детьми — с другой, принимают угрожающий размах. Мы должны понять, не скрывается ли за поступающей с Джефферсона пропагандой намерение ДЖАБ’ы продолжать, вопреки положениям ее договора с Конкордатом, и дальше нарушать права человека. Нам нужно узнать это как можно скорее. Нам совершенно не нужны тираны и диктаторы в соседней звездной системе!

— Я уже имел возможность убедиться, — пробормотал Саймон, — что заставить ДЖАБ’у соблюдать условия этого договора можно только оружием.

— Мы тоже так думаем, — усмехнулся Татагата. Он подался вперед с видом человека, вызывающего собеседника на откровенный разговор, и сказал:

— Не хочу ничего от вас скрывать, полковник! Нам нужен наблюдатель на Джефферсоне. Человек, от которого мы будем получать объективную информацию обо всем, что происходит на этой планете. Вы ведь знаете, что ДЖАБ’а конфисковала у населения все передатчики для ускоренной космической связи и теперь с Джефферсона поступают только правительственные сообщения!

— Совершенно верно! Передатчики были конфискованы сразу после оружия! — Саймон пока не стал говорить о том, что иногда получает короткие зашифрованные послания от повстанцев, которые захватили передатчик в одном из отделений полиции госбезопасности. Они не осмеливались часто пользоваться им и непрерывно перевозили его из одного места в другое на разных автомобилях. — Ну и что же вы намерены предпринять?

— Мы хотим отправить на Джефферсон нашего человека, знакомого с этой планетой, обычаями местного населения, политической ситуацией и обстоятельствами прихода ДЖАБ’ы к власти. Нужен человек, который сможет определить, превысила ли ДЖАБ’а свои полномочия и имеет ли Конкордат юридическое право вмешаться, чтобы отстранить эту партию от власти. Кроме того, ДЖАБ’а, кажется, использует джефферсонский сухопутный линкор не по назначению. Значит, нам нужен человек, разбирающийся в линкорах. А точнее, в линкорах двадцатой модели.

— А почему вас интересует их линкор? Ведь вы же просто хотите разобраться в планах ДЖАБ’ы на будущее.

— Наш парламент склонен удовлетворить просьбу Санторини, продать ему запчасти и послать к нему техников. Мы делаем это не ради денег, а потому, что можем таким образом послать своих людей на интересующую нас планету. Однако речь идет об очень ранней модели линкора. Нашим инженерам потребуется технический консультант, знакомый с особенностями линкоров двадцатой модели. С его сильными и слабыми сторонами. Он должен объяснить им, как внедрять современные узлы в устаревшие системы линкора двадцатой модели.