Мэтт, потирая челюсть, поднялся на ноги. Он смотрел то на стройную девушку, затянутую в шелк, то на мужчину у огня с каменным лицом. Никаких оскорбительных криков, никакой истерики. Отсветы камина играли в темно-красных волосах Саманты, делая тонкие фарфоровые черты ее лица чуть бледнее обычного, но она оставалась столь же бесстрастна, как и он. На мгновение Мэтту показалось, что она держит в руках винтовку, нацеленную в сердце брата, но, тряхнув головой, он отогнал образ. Девушка была очень молодой и, должно быть, очень ранимой и нуждалась в сочувствии и понимании.
      Дженни попыталась предложить ей то и другое, но Саманта чуть заметным жестом отклонила помощь и отступила в сторону. Она не отрываясь смотрела на Слоана. Взяв жену за руку, Мэттью старался разглядеть в глазах брата то, что видела Саманта. Толботт весь напрягся, но держался весьма непринужденно, облокотившись о камин и покачивая стаканом.
      – Я готова выслушать ваши объяснения, – нарушила наконец она тишину. Голос звучал спокойно и рассудительно, но Мэттью видел, как дрожат ее руки, которые она прятала в складках юбки.
      – Объяснений не будет, – отозвался Слоан, опять потянувшись к бренди.
      Оба вели себя так, будто были одни. Дженни с Мэттом переглянулись и молча выскользнули из комнаты.
      Слоан едва заметил их уход. Он вновь наполнил стакан, но пить не стал. Это в молодости он имел привычку облегчать выпивкой тяжелые моменты жизни, но теперь надеялся избежать истерики другим способом. Здесь не будет никаких эмоций – только секс. Он хорошо знал женщин, проклинавших его: они не могли жить одни. Им надо было доигрывать драму до ее печального конца. Что ж, от роли в таких спектаклях он отказывался.
      Услышав ответ, Саманта чуть побледнела и прикусила нижнюю губу. Он вспомнил, как сладко было целовать этот ее большой рот и какими пьянящими были ответные поцелуи. Жаль, что нельзя поцеловать ее снова.
      – Не лги мне, Толботт, если это и вправду твое имя. Возможно, ты и впрямь самый неважнецкий человек по эту сторону Сьерры, но я не думаю, что ты когда-нибудь сознательно врал мне. Так что давай продолжим в том же духе. Не надо говорить того, чего не хочешь, но незачем лгать насчет отсутствия объяснений. Не такая уж я дурочка! Очевидно, я не столь сообразительна, но до полной идиотки мне все же далеко.
      – Нет, конечно, ты не идиотка. – Он повертел в руке стакан. Она не уронила ни слезинки, ни разу не повысила голоса. Может, он все-таки прав и их связывает только секс? Ему нравилось, как она смотрит на него – как если бы он действительно был мужчиной, которым она восхищалась, хотя как знать: вдруг это одна из женских уловок? – Не знаю, что ты успела услышать. Что тут объяснять? И так все ясно.
      На лице ее застыло такое выражение, будто ей хотелось ударить его, но она не сдвинулась с места.
      – Ты говорил мне в самом начале, что не хочешь жениться. Мы заключили сделку, и я выполняю ее. Так почему же ты сделал из меня дурочку в этой церкви? Что, так меня презираешь?
      Интересный подход: ее не волновало, что их брак оказался недействительным, ей лишь не нравилось быть одураченной. Он мог понять это, но не мог ответить на ее вопрос, потому что и сам не знал ответа.
      Толботт поставил стакан и стал растирать затекшую от напряжения шею.
      – Я не презираю тебя, Саманта, и не лгал тебе. По каким-то необъяснимым причинам ты нравишься мне гораздо больше, чем кто бы то ни было. Видимо, я старался облегчить твою участь.
      Он сунул руки в карманы и прислонился к каминной доске, пытаясь уловить выражение ее лица, но она опять отступила в тень. И он почувствовал себя идиотом, пытающимся оправдаться перед самим собой.
      – Считай, что твою попытку не оценили. – В ее ответе сквозил сарказм. – Почему, черт возьми, ты думал, что фальшивый священник и фальшивый брак принесут мне облегчение? Скорее это тебе следовало облегчить жизнь.
      Она определенно была неглупа. Слоан поморщился.
      – Это облегчало положение нам обоим. Стоило тебе начать тяготиться мной, как ты могла спокойно собрать вещи и уйти, не утруждая себя формальностями, а я бы знал, что ты не забрала с собой ничего моего. Я хотел вернуться с тобой в поселок и жить вместе. Понятно, что ты никогда бы не стала со мной спать, пока твоя семья не признала бы законность нашей связи. И в то же время для нас теперь было бы невозможно жить в одном поселке, не жаждая интимных отношений. И я выбрал простейший путь.
      Он ждал рыданий, но их не было. Саманта просто молчала, словно каменная статуя, глядя на него с некоторым опасением, как на топор, который поднят для того, чтобы раскрошить ее в куски.
      – Когда же ты намеревался сказать мне, что уже женат?
      Итак, она все слышала. Слоан вздохнул и подумал, что неплохо бы глотнуть еще бренди, но так и не вынул рук из карманов.
      – Это не то, что сразу же приходит на ум.
      Он мог бы сказать ей, что та женщина давно не жена ему, но это поменяло бы акценты. Никто не знал, даже Мэттью. Давая ей свое имя и свое положение, он одновременно сохранял свободу и потому готов был оставаться верным соглашению. Толботт и теперь не видел никаких причин нарушать его и сделал бы то же самое независимо от того, свободен он или нет. У него и в мыслях не было опять жениться.
      – Что ж, это по крайней мере честно. – Она повернулась, собираясь уйти, затем обернулась: – Твое имя действительно Толботт?
      – Я оставил ей имя Монтгомери. Толботт – название поселка, который я купил.
      Саманта кивнула и ушла в комнату, где спала прошлой ночью, в ту самую, где стояла узкая кровать. Слоан с болезненной тоской смотрел ей вслед.
      Он не хотел, чтобы случилось так, как случилось, но знал, что рано или поздно это бы произошло. Может, оно и к лучшему, пусть лучше сейчас, прежде чем ей станет известно, какой он на самом деле подонок.
      Она по крайней мере не спрашивала, как он убил сына.
 
      – Гарриет, я и в самом деле думаю, что неразумно поощрять мистера… э-э-э… Парящего Орла. – Элис Нили отряхнула влажную простыню и прицепила прищепкой к веревке, которую мужчины натянули поперек заднего двора.
      – Я не поощряю его, мама, – негромко отозвалась Гарриет, закрепляя второй угол простыни. – Он захотел научиться читать, и я учу его. Ученик он сообразительный.
      Элис вздохнула и попробовала переубедить ее. Жаль, что Саманты нет рядом! Ее старшая дочь умела говорить неприятные вещи прямо, но без грубости.
      – Ты можешь сколько угодно считать, что обучаешь его, но, боюсь, у него на уме другое, – осторожно заметила она, – и у остальных тоже, особенно после того, как ты стала прогонять их из магазина, когда они болтались там, ничего не покупая.
      – Они грубили и оскорбляли меня. Саманта на моем месте сделала бы то же самое, – искренность Гарриет постепенно сменялась негодованием. – Мистер Орел гораздо быстрее запоминает буквы алфавита, когда связывает их с известными ему словами: он знает, например, что такое мешок с едой. Это не то же самое, что учить ребенка. Книжки с картинками тут недостаточно.
      Элис взяла прищепку и повесила наволочку.
      – Тогда мне хотелось бы, чтобы на ваших уроках присутствовали Вождь Койот, поскольку он внук Вождя, или мисс Вайтекер. И вообще это дело мисс Вайтекер – учить его, в этом поселке она учительница. Не могу же я опекать тебя целый день!
      – Мисс Вайтекер считает, что индейцы дурно пахнут. И я не думаю, что она хорошая учительница. Она, к примеру, не знает, что Улисс Грант избран президентом. Ее больше интересует флирт с мистером Брэдшоу, чем что-либо другое.
      Гарриет, конечно, права: как учительница Клара Уайтекер была сплошным разочарованием. Джек вырастет таким же диким, как и Парящий Орел, если его не приструнить как можно скорее. Элис посмотрела на веревку.
      – Ну, тогда пусть Вождь Койот сидит вместе с тобой. В конце концов, дел у него немного.
      Гарриет очень усомнилась.
      – Я, конечно, попрошу его, но не думаю, что он поймет меня правильно. У индейцев нет обычая присматривать за девушками. – Новая мысль пришла ей в голову, и она вся засветилась: – Может, я попрошу Бернадетту посидеть со мной?
      – Ты же знаешь, что она нужна мне на кухне, и в любом случае это куда хуже, чем Вождь Койот. Она начнет развешивать на окнах шторы или погонится за какой-нибудь бабочкой и вообще забудет про тебя. За этой девицей нужен глаз да глаз!
      Гарриет улыбнулась столь точному описанию причуд своей сестренки. Выглядели они обе, может быть, и одинаково, но характером определенно разнились. Гарриет была практичной. Бернадетта же – просто Бернадеттой, и больше ничем.
      – Я поговорю с Вождем Койотом. Хоть бы док Рэмси вернулся! Он бы дал дельный совет. Странно, что его вызвали из поселка как раз в тот самый момент, когда уехали мистер Толботт и Саманта.
      «Странно» – не то слово! Элис колебалась между благодарностью доктору и какой-то неясной тревогой. Между выпивками он вел себя вполне благопристойно и делал все, чтобы им в поселке было поуютнее на первых порах, – в отличие от Слоана Толботта. А иногда ей казалось, что Рэмси ищет расположения одной из Нили, только не выбрал еще, которой. Двойняшкам он по возрасту в отцы годился, Элис же недвусмысленно дала ему понять, что она замужем и думать не будет ни о ком другом, пока не найдут Эммануэля, живого или мертвого. Хорошо зная Эммануэля, она ничуть не сомневалась, что его труп в случае чего будет лежать в позе человека, устремившегося к дому.
      – Это не наше дело, – мягко осадила Элис дочь. – Я уверена, что Саманта скоро вернется и, возможно, придумает что-нибудь насчет мистера Орла. А пока – я настаиваю, чтобы ты не оставалась с ним одна.
      Гарриет слегка надулась.
      – Ты же разрешила Саманте одной уехать с мистером Толботтом! Не вижу разницы.
      Элис не в состоянии была объяснить разницу. Не могла же она сказать младшей дочери, что Саманта вольна идти куда хочет и с кем хочет независимо от пожеланий матери! Гарриет взбунтуется. Разве можно объяснить, что Саманта даже думает по-мужски и как мужчина может постоять за себя, и если Слоан Толботт позволит себе лишнее, то наутро проснется евнухом. Элис не была уверена, что так бы оно и было, но от этих мыслей ей становилось спокойнее. Не слишком приятно было объяснять и то, что Саманта уже выросла и ей пора выходить замуж. А еще старшая Нили надеялась, что эта поездка разбудит их обоих, и они разберутся в своих чувствах. Этого Гарриет вообще не понять. Все по-прежнему считали, что Саманта и Слоан ненавидят друг друга, но Элис-то знала!.. Саманту со Слоаном как магнитом тянуло друг к другу, порознь они уже не существовали.
      Поэтому Элис просто пожала плечами и ответила:
      – Найти отца намного важнее, чем научить мистера Орла читать.
      Гарриет тотчас согласилась.
      Внезапно из-за угла выбежал Джек, едва не поскользнувшись в грязи. Брызги украсили только что вывешенное во дворе белье.
      – Едут, едут! Можно мне поехать им навстречу? Пытаясь очистить белье от грязи, Элис Нили раздраженно посмотрела на племянника:
      – Кто едет?
      Джек сиял, протирая очки полой рубашки.
      – Все, кто уехал в Арипозу! Не могу сказать точно, пока не посмотрю поближе.
      Саманта. И Толботт. Элис и Гарриет с облегчением переглянулись. Наконец-то они дома! Старшая Нили осмотрела Джека, чистая ли у него обувь и заправлена ли рубашка.
      – Будь осторожен. Если я узнаю, что ты с холма пустил лошадь в галоп, тебе месяц не разрешат ездить верхом.
      Джек радостно вскрикнул и помчался к конюшне.
      На шум выбежали несколько человек. За ними потянулись другие.
      К тому моменту, когда Рэмси с горняками въезжали в поселок, их уже встречала небольшая толпа.
      Саманты и Слоана нигде видно не было. Рэмси улыбнулся, довольный этим открытием. И вместо того, чтобы двинуться с остальными в салун, он направился к асиенде. В это время в салуне уже сообщили новость о том, что выбор среди женщин Нили на одну уменьшился.

* * *

      Саманта похлопала по шее своего коня. До поселка было уже рукой подать. На обратном пути Слоан не сказал и двух слов, напряженность между ними нарастала, и Саманта решила предпочесть общество лошади.
      Разговаривать было не о чем. Она подарила ему его сорок восемь часов, он отправил человека на поиски отца. Условия сделки выполнены, а об остальном лучше и не думать. После того как брак Слоана перестал быть для нее тайной, каждый из них ушел в себя.
      Однако Саманту такое положение вещей не устраивало. Хорошо бы получить более внятное объяснение. Ей хотелось бы знать, что такого сделала жена Слоана, что он решил, будто все женщины одинаковы и не заслуживают доверия. И потом, действительно ли он считал себя столь скверным, что ужиться с ним не могла ни одна женщина? Интересно еще, почему он считал брак настолько неприемлемым, что любые внешние ограничения казались ему предпочтительнее законных.
      Ну что тут скажешь? Они прекрасно знали интимные стороны друг друга и при этом друг друга не знали совершенно. Теперь, когда ничего уже нельзя было исправить, девушка поняла, что жестоко ошиблась. Он использовал физическую близость, чтобы манипулировать ею, и она позволила ему. Она одна и виновата во всем. Разве можно жить только чувствами? Это был тяжелый урок для нее.
      Девушка еще тешила себя мыслью, что ее глупость не обязательно должна привести к осложнениям. Слоан обещал переговорить с Рэмси и его людьми до того, как те раструбят об их «браке» на весь поселок. Он, наверное, просто подкупит их, чтобы они держали язык за зубами, но ей-то что за дело? И хорошо, что Слоан молчит в дороге.
      Она все еще опасалась, что он опять попытается выгнать их из поселка, но он об этом и не заикался. Вероятно, Толботт мог бы нанять адвоката и найти где-нибудь шерифа, чтобы выселить их, если их права не имеют силы, но это могло бы занять годы, а он, очевидно, способен найти способ и похитрее.
      Предаваясь этим мрачным мыслям, Саманта едва обращала внимание на окрестности, пока вдруг не услышала резкий и неопределенный звук со стороны Слоана. Она подняла голову и в ужасе распахнула глаза.
      Посреди площади над головами людей, которые вышли поприветствовать их, развевался транспарант с надписью:
      «ПОЗДРАВЛЯЕМ МИСТЕРА И МИССИС ТОЛБОТТ!»
      Рэмси и его люди вернулись в поселок раньше.

      У Саманты мгновенно пересохло в горле. Вокруг уже собиралась толпа. Она видела смеющееся лицо матери, видела сестер, подпрыгивающих от возбуждения. Док Рэмси широко улыбался, Краснокожий Джо выглядел несколько угрюмо, но, выступив вперед, он подхватил их лошадей под уздцы. Мурашки пробежали у нее по коже, когда она оглянулась на Слоана, чтобы посмотреть, как он справится с щекотливой ситуацией.
      Толботт спокойно спешился и помог ей сойти на землю. Она не могла противиться ему на виду у всех – они-то считали их мужем и женой!
      Саманта снова ужаснулась. Ее семья считала, что она вышла замуж за Слоана. Док Рэмси рассказал, как они стояли перед алтарем. С тех пор прошло несколько ночей, и не стоит даже заикаться, что ничего не произошло. Естественно, они занимались тем, чем занимаются все молодожены. Она бы не смогла солгать матери.
      Саманта была почти благодарна Слоану за то, что он поддержал ее; еще мгновение, и она бы упала – так ослабли ее колени. Она старалась ни о чем не думать. Краснокожий Джо снял их седельные вьюки и положил у входа в отель, который отныне стал и ее собственностью. Жена должна жить с мужем. Девушка до боли сжала кулаки.
      Толпа освободила проход для Элис Нили. Мать Саманты была значительно ниже Слоана, но когда она притянула его за руки к себе, он послушно наклонился к ней и дал себя поцеловать.
      – Добро пожаловать в нашу семью, мистер Толботт! Я знала, что вы все сделаете правильно.
      Сердце Саманты упало. Слоан промолчал. Двойняшки бросились обнимать его, а над толпой поднялся гул. И прежде чем Саманта поняла, в чем дело, вокруг столпились мужчины, и каждый норовил добраться до нее и поцеловать, как если бы сейчас была свадьба и они имели право целовать невесту.
      Слоан раздвинул сестер и крепко взял за воротник того, кто в это мгновение целовал Саманту в щеку. Она с облегчением вздохнула, когда он повел ее к матери. Девушка сейчас была просто не в состоянии раздавать пощечины налево и направо.
      – Мы приготовили свадебное торжество! – задыхаясь от спешки, сказала Бернадетта, следуя рядом с ними. – Это так восхитительно! Мама испекла самый большой и самый красивый торт – вы такого в жизни не видели! Док Рэмси принес цукаты, так что он и внутри такой же замечательный. О, Саманта, он такой вкусный! Я сама хотела бы оказаться внутри!
      Саманта хорошо знала сестру и ее манеру говорить, но Слоан выглядел немного озадаченно. Она подумала, что он вообразил ее внутри торта, и улыбнулась. Дай Бог, чтобы он все правильно понял, не то еще решит, что взвалил на себя неприятную заботу о семейке со склонностью к эксцентрике.
      Похоже, Толботт не спешил избавлять людей от заблуждения относительно их «венчания». Он даже изобразил какую-то мрачноватую улыбку, когда толпа раздалась в стороны, открывая проход к величественному свадебному торту, который им надлежало разрезать. Саманта облизнулась, предвосхищая вкус белой глазури. Мать пекла лучшие свадебные торты в Теннесси. Саманта и мечтать не могла о таком же.
      Кто-то подал им нож, и Саманта неуверенно взяла его, ожидая помощи от Слоана. Он, не говоря ни слова, взял ее руку в свою и провел ножом через середину торта. Девушка как зачарованная следила, как он протянул ей первый кусочек. Когда она надкусила его и передала мужу, все захлопали. Почти как настоящая свадьба!
      Конечно, у Слоана уже был опыт венчания, думала несчастная чуть позже, когда вокруг загалдели. Кто-то натер канифолью смычок, другие отодвинули столы к стенам. Слоан когда-то уже играл свадьбу с другой женщиной. Скорее всего у него был элегантный, куда более светский праздник в Бостоне – с его чопорной и настоящей женой.
      Жена. Саманта, стиснув зубы, смотрела, как мнимый муж наклонился к ее матери. И как у него хватает хладнокровия держаться так, будто этот праздник – настоящий? Ведь они оба знали, что это фарс! Боже, как выпутаться из всего этого?
      Но она твердо знала, что этой ночью Слоан Толботт будет спать один. Когда он пригласил ее на танец, она дала ему понять, что ему лучше держаться на расстоянии.
      – Что, есть другой выход? – спросил он сухо, оглядывая веселящуюся толпу, которая отмечала их венчание.
      – Правда творит чудеса.
      – Творит, творит. Ни одна душа в поселке не поверила бы, что мы не спали вместе. И половина из них не поверила бы, что наш брак фиктивный. Ваша матушка первая пришла бы по мою душу с ножом мясника, а затем настояла бы, чтобы вы покинули ее дом, даже если бы вам некуда было идти. Люди подняли бы шум, и часть из них последовала бы за вами. Молва распространилась бы с быстротой молнии. Не только ваша собственная репутация, но и репутация всей вашей семьи пострадала бы по мере расползания слухов. Правда – вещь замечательная!
      Саманта даже зубами скрипнула, представив себе такую картину.
      – Я не собираюсь спать с вами, – предупредила она. – Я не хочу нарушать супружеской верности.
      Кружась в танце перед приветствующей их толпой, Слоан приблизил Саманту к себе.
      – Изменится ли ваш взгляд, если я скажу вам, что не был женат?
      Она недоуменно уставилась на него.
      – И я не шлюха тоже.
      Его губы вытянулись в ниточку.
      – Хорошо. Тогда не попадайтесь мне на пути, и мы оставим все как было. Отель большой, несложно и разминуться.
      Ей не понравились его слова, но спорить не было времени. Танец кончился, и рудокопы, столпившись вокруг, шумно требовали следующий. Прежде чем она успела возразить, ее уже кружил док Рэмси, а Слоан разговаривал с матерью.
      Саманта растерянно провожала взглядом мужчин, которые выносили из дверей сундук с ее одеждой и тащили его к предполагаемому новому дому. Ее седло и винтовка были уже там. Она гадала, оказался ли Слоан настолько дерзким, что распорядился также насчет ее кровати и матраца. В любом случае он, конечно, не стал бы выставлять их перед людьми в качестве трофея.
      Музыка почти не прекращалась, один танец сменялся другим, и вот она уже в руках очередного партнера. Даже мать теперь танцевала. Некоторые мужчины танцевали друг с другом. У вдовушки, учительницы и жены кузнеца – у всех женщин теперь были пары. Она не могла сказать точно, какая из сестер – Бернадетта или Гарриет – кружилась неподалеку вместе с горным мастером. Другую сестру Саманта вообще не нашла в толпе.