Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Вулкан любви

ModernLib.Net / Райс Патриция / Вулкан любви - Чтение (стр. 5)
Автор: Райс Патриция
Жанр:

 

 


      Слоан чувствовал, что миссис Нили смотрит на него из дальнего угла комнаты, но что за дело ему до этого? Он хотел прибить Джо, когда найдет, а сейчас следовало позаботиться об этих проклятых пришельцах, которых он у себя даже видеть не хотел.
      Он знал, оставляя женщин на своем участке, что они принесут только лишние хлопоты. Знал – и позволил им остаться. Да, за эту ошибку он еще не раз поплатится!
      Слоан опустился на колени рядом со всхлипывающей женщиной, качающей свое безмолвное дитя. Ее боль и страдание вдруг пронзили его до глубины души. Глядя на умирающего ребенка, ему захотелось взвыть от этой боли, закричать во весь голос и рыдать вместе с матерью, изливая вскипавшую внутри дикую и бессильную ярость. Эти безжизненные глаза, это лицо, забрызганное кровью тельце на мгновение вызвали у него в памяти образ маленького Аарона, и Слоан содрогнулся от муки.
      Об этом думать нельзя. Ни о чем таком думать нельзя. Он все равно ничего бы не сделал. Дети умирали во все времена. Остановить этот процесс невозможно. Он не сумел спасти даже собственного сына – как можно спасти кого-то еще? Будь все проклято, ведь он же сам убил сына! Обратились бы в бегство эти добрые рыдающие здесь женщины, если бы они знали?
      Слоан скорее почувствовал, чем услышал Саманту за своей спиной. Он взял у нее кувшин с водой, чашку и отправил за ложечкой. Почти бессмысленно давать ребенку воду, но это хоть как-то отвлекло мамашу, на время она даже забыла о своей беспомощности. Может быть, лихорадку удастся купировать, может быть, нет. Все теперь в руках Божьих.
      Он не верил в Бога, но легче упрекать кого-то невидимого, нежели себя. Он упрекал себя слишком долго, месяцы и годы, бранил судьбу, проклинал всех богов на небесах. Теперь – все равно. Он просто делал то, что должен был делать.
      Постепенно переходя от больного к больному, раздавая воду, смешанную с виски, втирая мазь в кожу, истерзанную так, что несчастные стонали от одного его прикосновения, Слоан чувствовал, как Саманта тенью двигалась следом, без слов подавая необходимое. Он нахмурился и, закончив с очередным пациентом, быстро обернулся, чтобы перехватить ее взгляд до того, как она опять ускользнет.
      Выталкивать девушку Слоан не собирался – для этого он достаточно владел собой. Он просто указал на дверь и сказал:
      – Вон!
      С губ Саманты чуть не сорвалось какое-то возражение, но, видимо, что-то озадачило ее в его лице, она повернулась и вышла. Слоан мельком взглянул на Элис Нили. Потом, уже не обращая на нее внимания, принялся за работу. Но необходимость сделать что-либо, что бы она одобрила, осталась.
      И при этом он не нуждался в одобрении женщин. Не хотел он и того, чтобы отель был переполнен больными оспой. Черт побери! Он вообще ни в ком не нуждался, но странным образом был теперь привязан к ним. Все, что ему оставалось, – это вновь поставить этих глупцов на ноги, а потом спустить со своей горы вниз.

* * *

      Слоан спал в одном из кресел в салуне, когда около полудня пришли Саманта с Гарриет. Он слышал, как женщины, шепотом подбадривая друг друга, обменивались наставлениями, и удивлялся сквозь сон, зачем они так себя утруждают. У этих Нили и так все в полном порядке. Можно было спокойно отправляться в постель, прихватив бутылку доброго бургундского, как чуть раньше это сделал Рэмси.
      Он открыл один глаз и увидел женщину, которая по-прежнему качала своего ребенка. Теперь она, вероятно, делала это просто по инерции. А еще говорят, что женщины – слабый пол. Он фыркнул и открыл другой глаз. Слабый, черт побери! Да они посильнее буйволов, когда задумают что-нибудь. Уж он-то знает!
      Слоан покачался в кресле, не замечая очаровательных близняшек, которые смотрели на него во все глаза. Саманта уже стояла на коленях рядом с женщиной и ее ребенком. Он же один раз отослал ее домой! Какого дьявола она не понимает, что торчать тут бессмысленно? Что за необходимость смотреть, как умирают люди?
      В душе его все оборвалось, когда обе женщины посмотрели на него с надеждой. Не было никакой надежды! Не было ни единой чертовой вещи, которую можно было бы сделать для этих людей! Он взял ребенка из рук матери, осмотрел его тщедушное, извивающееся тельце, ощущая, как буйствует лихорадка, заглянул под веки и покачал головой. Передав ребенка в руки Саманты, Слоан указал скованной ужасом женщине на тюфяк. Возможно, мать еще удастся спасти.
      Прижав малыша к груди, Саманта наблюдала, как Слоан Толботт, переступая через спящих, щупал влажные лбы и приподнимал слабых, чтобы дать им напиться. Ребенок в ее руках не шевелился, но она тем не менее ободрила беспокойную мать. Женщина вскоре затихла и забылась тяжелым сном. Саманта теснее прижала маленького. Дыхание его было частым, пеленки сухими. Плохой признак.
      Саманта вряд ли годилась для работы сестрой милосердия и потому решила остаться за пределами импровизированного лазарета. Мать с двойняшками вполне могли справиться и без нее. Но уйти сейчас она не могла.
      Вернулся Слоан и показал ей, как напоить ребенка, который уже не мог глотать. Она обтерла его влажным полотенцем; пустулы на нежной коже легко вскрывались. Сердце кровью обливалось, когда маленькое тельце корчилось от боли, которую она причиняла. Холодная вода успокоила его, но Саманте казалось, что он не спит.
      Слоан велел установить в салуне карантинный режим, разрешив входить внутрь только тем, кто вакцинирован. Очень немногие из вновь прибывших получили это право. Они носили в ведрах горячую овсянку и подносы с галетами для здоровых, охлажденное картофельное пюре – для больных. Саманта откусывала галеты и пробовала кормить ребенка пюре. Слоан же просто – в который уже раз! – осматривал инфицированных одного за другим.
      Саманта решила, что эпидемическая вспышка достигла своего пика после полудня, когда большая часть переселенцев заполнила салун и стала размещаться в холле и ниже. Она молилась, чтобы местные жители оказались вакцинированными – или не входили в контакт с больными, поскольку у нее не хватит сил пройти все это снова, если инфекция через несколько дней распространится по поселку.
      Слоан ушел разыскивать Рэмси и под дулом пистолета привел его обратно заниматься больными. Саманта устало качала головой, в смущении наблюдая за работой ее неизменного и грозного соперника, который передвигался от пациента к пациенту. С двухдневной щетиной он выглядел дьявольски утомленным. От него пахло виски не меньше, чем от Рэмси, но он не был пьян. Он мыл руки после каждого больного, подбадривал всех без исключения, доверительно обращался к любому – будь то мужчина, женщина или ребенок. Он был загадкой, олицетворенным противоречием, проблемой, требующей разрешения. Качая ребенка, она не отрывала от него взгляда.
      Ребенок в тот же вечер умер, но у его матери уже началась лихорадка, и она не заметила этого. Горькие слезы горя потекли по щекам Саманты, когда малыш у нее на руках поперхнулся и перестал дышать. А она все качала и качала его, не зная, что делать дальше, неспособная осознать свое бессилие перед этой смертью.
      Как-то, должно быть, она переменилась, поскольку Слоан возник рядом еще до того, как она сумела осознать это. Толботт наклонился и взял безжизненную ручку. Пульса не было. Он зло выругался и пошел прочь. Саманта в изумлении смотрела, как он, не останавливаясь, вышел, двинулся вниз, в холл, затем вверх по лестнице. Где-то наверху хлопнула дверь. Наверное, он ушел к себе.
      Старшая Нили тотчас поспешила к дочери, чтобы посопереживать с ней. Одна из более-менее здоровых переселенок присоединилась к матери. Ситуация все-таки оставалась под контролем. Саманта бессмысленно смотрела в потолок, откуда вдруг раздался взрыв проклятий и звон разбиваемой посуды. Потом хрустнуло еще что-то. Наверняка ничего стеклянного в отеле уже не осталось.
      Впрочем, подняться к нему девушка не могла. Оказывается, под оболочкой свирепой жестокости этого непостижимого Слоана Толботта таилась глубокая душевная рана! В конце-то концов это не ее дело.
      И все же он находился там, где быть не должен, и оказал неоценимую помощь, вероятно, сам того не желая. Посему он заслуживал хотя бы сочувствия. Саманта отправилась на поиски Краснокожего Джо.
      Разбойник совсем опух от выпивки, но немедленно поднялся и заковылял в отель, когда Саманта объяснила ему, что произошло. Направляясь через площадь домой, она оглянулась, чтобы убедиться, что он не сбился с пути. А ей требовался отдых.
      На ступеньках их портика, скрестив ноги и посасывая длинную трубку, сидел Вождь Койот. Не доходя до него, Саманта остановилась и помахала рукой.
      – С дороги, Вождь! – крикнула она. – Я, возможно, заразная.
      Он взглянул на нее своими темными глазами, глубоко утонувшими в сетке морщин.
      – Я не умираю, когда умирают другие, – сообщил он ей спокойно. – Я просто наблюдаю, умирают ли белые люди так же, как люди моего народа.
      Нет, она бы так не смогла. Не хотелось бы ей, сидя здесь день за днем, наблюдать, как умирают один за другим люди племени, пока не исчезнет все племя, как могли исчезнуть эти переселенцы. Смерть для нее всегда оставалась чем-то таким, что принималось ею безоговорочно, но она бы никогда не стала смотреть, как умирает ребенок, у которого был хотя бы малейший шанс выжить.
      К горлу подступили слезы, и Саманта, обойдя старого индейца, оставила его наедине с его мыслями. Может, он не зря надеется, что все они умрут. Возможно, именно белые принесли с собой болезни, от которых погибли все его друзья и семья. Саманта была не в силах спорить. Ей хотелось только плакать и спать.
      Койот лишь покачал головой, когда за его спиной послышались еле сдерживаемые рыдания, приглушенные тонкими дверными стеклами. Он без всякого интереса смотрел, как из отеля кто-то вынес маленькое, обернутое полотном тело и один из мужчин, разбивших лагерь на площади, закричал от горя.
      Белые дети умирали точно так же, как краснокожие. И самые сильные средства Толботта не могли остановить смерть.

Глава 10

      – Вон отсюда, Рэмси!
      Крик, раздавшийся из окна отеля, разнесся по всей улице.
      Держа в руках стопку чистых одеял, Саманта обернулась к жилистому человеку, который прислонился к столбу портика.
      – Когда-нибудь я, наверное, пойму, почему хозяин отеля впадает в такую ярость, когда видит доктора за бутылкой виски. Мужчины, конечно, странные создания, но это переходит всякие границы.
      Краснокожий Джо мельком взглянул на Рэмси, который вперед головой летел из отеля, все еще сжимая в руках бутылку.
      – Думаю, женщина в брюках – это тоже странно, – буркнул Джо в ответ.
      Недовольно покосившись на него, Саманта переступила через Рэмси и вошла в отель. Она уже начала привыкать к таким явлениям, как тела, валяющиеся на улицах, или индейцы, сидящие на пороге. Она лишь спрашивала себя, понимал ли отец, который так или иначе привел их сюда, на какую жизнь он обрек своих хрупких женщин. Там, в Теннесси, у них был комфортабельный сельский дом, вполне цивильный поселок и соседи, на которых можно было положиться. Женщины вели себя как леди, мужчины – как джентльмены, и если чье-то поведение выходило за рамки приличий или закона, то поднималась вся община. В этой же Богом забытой дыре – сотни различных правил и обстоятельств и ничего постоянного, и уж определенно – никаких джентльменов.
      – Говорил я тебе: уноси отсюда свою задницу, пока я не вышиб ее вон!
      Саманта испуганно посторонилась, ожидая, что из двери вылетит еще чье-нибудь тело. Толботт в это утро был явно на взводе.
      – Возьми свою чертову Библию и затолкай ее себе в задницу!..
      Мягкий женский голос заглушил проклятия.
      Проповедник, который прибыл с переселенцами, тряся головой и спотыкаясь, выскочил в холл, не заметив Саманты. Он держал свою Библию, как Рэмси только что свою бутылку, и, видимо, стремился избежать судьбы предшественника. Пылая от гнева, Саманта проследовала в импровизированную больничную палату и оказалась лицом к лицу с человеком-гризли, который стремительно очищал свои владения от населявших их страдальцев.
      – Уходите, Толботт, и не мешайте людям спать. – Она бросила одеяла на кресла и, уперев руки в бока, встала посреди комнаты, напротив огромного человека, от которого все старались держаться подальше.
      Если несколько дней назад он выглядел как сам сатана, то теперь – раза в три страшнее. Его темные курчавые волосы сбились в колтун, ворот наполовину оторвался – и, по-видимому, давно. Недельная щетина делала его действительно похожим на гризли, а красные, заплывшие глаза, которые смотрели на нее сквозь спутанную шевелюру, прямо-таки приводили в содрогание. Его обычно белоснежная рубашка выпачкалась в саже, рукава закатаны, а из-под разодранного ворота выглядывала красная фланель нижнего белья, цветом соперничавшая с его глазами. Она вздрогнула от неожиданности, когда он повернулся и свирепо уставился на нее.
      Затем переступил через какого-то спящего на тюфяке и остановился прямо перед ней.
      – Может, попрактиковаться на вас? – заревел он. – Это в первую очередь ваша вина!
      Вот славно! Даже забавно. Саманта выпрямилась, глядя на него в упор, и едва удержалась, чтобы не плюнуть ему в глаза. Ее вина! Будто она была Богом, заглянувшим на землю полюбоваться на мор, только чтобы позлить Толботта.
      – Вы молодец, Толботт, поздравляю! Сначала пьяный, потом проповедник, потом обычная женщина. Почему бы вам не вышвырнуть меня отсюда, как Рэмси? Покажите свое мужское превосходство! Докажите, что вы покрупнее любого из нас. – Она подняла руки, показывая, что сопротивляться не будет.
      – Да, я крупнее, чем все вы, – зарычал он, – и если вы, черт вас дери, не исчезнете с моих глаз, я выкину вас так, как пожелаю!
      Он готов был драться. Готов был убить любого и каждого и искал жертву. Саманта это сразу поняла. Кулаки его в бешенстве сжимались. Слоан Толботт походил на вулкан перед извержением. Если бы перед ним стоял кто-то другой, Слоан хватил бы его о стену, даже не взглянув на результат. Но что-то не давало ему ударить женщину. И она понимала это.
      Хищно ухмыльнувшись и по-мужски сжав кулаки, Саманта размахнулась.
      – Ну, двинь мне, парень!
      Он перехватил ее свинг одной рукой и подтолкнул сзади.
      – Я переброшу вас через колено и высеку, если вы не начнете соображать, что для вас хорошо, а что плохо!
      – Держу пари, что вам меня не достать! – Она ударила его в голень и ускользнула от захвата, держась для безопасности поближе к двери.
      Он взревел, попытался еще раз схватить ее. Она подтолкнула его под локоть, поднырнула и устремилась к двери, продолжая выкрикивать:
      – Держу пари, что вам меня не достать!
      Он погнался за ней – быстрее гончей, бегущей за опоссумом. Краснокожий Джо отскочил в сторону, когда они вылетали из дверей на улицу. Саманта опережала своего преследователя на полтора десятка футов. Женская одежда для бега не приспособлена, а в мужской она прямо-таки неслась вперед огромными прыжками, выслушивая при этом едкие остроты насчет ее наряда, которыми Слоан еще успевал услаждать ее слух, пока они метались между палатками, тентами и остатками каравана, фургон за фургоном добравшегося сюда с заваленного снегом перевала.
      Мужчины разбегались в разные стороны, когда соперники летели по замерзшей площади вниз, к деревянному портику асиенды, вокруг фургона и назад, к кузнице. Раскрасневшаяся от ветра Саманта, заливисто смеясь, отпускала колкости через плечо. Слоан тоже покраснел, но от досады, свежего ли воздуха или от ярости – сказать трудно. Каждый раз, когда он уже готов был схватить девушку, она куда-нибудь ныряла и, как только он поворачивал ей вслед, тут же меняла направление. В конце концов Краснокожий Джо поставил точку в этом безумии, просто-напросто вытянув ногу в тот момент, когда Слоан пробегал мимо. Толботт споткнулся, перевернулся через голову и шлепнулся в покрытую снегом уличную грязь. Бессвязно ругаясь, он попытался резко встать, но, прежде чем ему удалось немного приподняться и кого-нибудь прихлопнуть, Джо надавил ему сапогом на шею и прижал его к земле.
      – Думаю, ты убьешь себя, если будешь продолжать в том же духе, – рассудительно произнес он, когда Слоан перестал сопротивляться.
      Обнаружив, что ее неожиданно лишили соперника, Саманта развернулась и закричала, протестуя:
      – Эй, это нечестно! Я выигрывала финал без вашей помощи. – Она степенно приблизилась к ним и сбросила сапог Джо.
      – Не бывает выигрышей в состязаниях, где нет начала и нет конца, – ответил Джо строго. – Если вы собирались убить друг друга, надо было делать это по крайней мере по правилам.
      – Я не собирался убивать ее. Я собирался засунуть ее в женское платье и завязать, чтобы не выскочила, покуда не выучится вести себя как женщина! – прорычал Слоан, поднимаясь.
      – Вам не нравятся мои замечательные брючки? – съязвила Саманта, выставляя на обозрение свои джинсы. – Они по крайней мере чище ваших. К вашим и дикий кот не прикоснется.
      – Значит, у дикого кота больше мозгов, чем у вас, – заметил Джо с отвращением. Он повернулся к мрачному Слоану: – Хотите соревноваться – делайте это как следует и честно. Вон сухая сосна. Кто добежит первым – выиграл. – Он вытащил из кобуры кольт и поднял его вверх.
      – Погоди, погоди, – остановил его Слоан, видя, что упрямица еще не перевела дух – как и он сам, впрочем. Толботт готов был поклясться, что под этой ее легкой одеждой – кружевная нижняя рубашка. Каждая складка полотна, каждый защип говорили об этом. Пожалуй, он ей отомстит поинтереснее. – Я никуда не побегу, пока не будет установлен приз. Если я не мог ее высечь, значит, должна быть другая награда. Саманта рассмеялась:
      – Если выиграю я, вы наденете женское платье!
      К этому моменту собралась небольшая толпа. Мужчины одобрительно загудели, обсуждая ее находчивый ответ и условия пари. Деньги быстро переходили из рук в руки. В окнах отеля появились любопытные – поглазеть, что за шум на улице. Свирепый вид Слоана и смех Саманты вряд ли что прояснили. Джо поднял свой пистолет, и соперники встали на линию, которую кто-то прочертил на грязной земле.
      Выстрел разорвал холодный воздух. Бегуны, едва касаясь земли, огромными прыжками помчались вперед. Ноги у Слоана были длиннее, но Саманта была легче и проворнее. Она пушинкой перелетала через лежащие на пути ветки и замерзшие лужи, а Слоан вынужден был замедлять там темп.
      Но на открытых местах и на прямых участках сила и выносливость Слоана брали свое. У отвалов на краю поселка Толботт уже вырвался вперед под гул и подбадривающие крики толпы. Саманте досталось жалкое второе место.
      Он ожидал ее на сосновом пне, триумфально скрестив руки на груди. Сейчас Саманте и впрямь хотелось его ударить. Она спровоцировала этот поединок для его же блага, а он, вместо того чтобы поблагодарить, стоит здесь с таким дьявольски самодовольным видом. Ее больше устраивала его ярость. И совершенно не устраивал его теперешний вид.
      – Надеюсь, у вас неплохой выбор платьев, мисс Нили, – съязвил он, когда она подошла.
      – Не имеет значения, Толботт. Я побью вас и в платье, если будет нужно. – Саманта, сверкнув глазами, сунула руки в карманы. Так вызов, должно быть, яснее.
      – Как вы это только что сделали? Так чего же мы ждем? Начните с зеленого. Голову даю на отсечение, что в зеленом вы выглядите замечательно.
      – Голову на отсечение, что вы – тоже, только меня-то вам не увидеть. Я подожду, пока вы заснете, тогда и появлюсь в нем. Не можете же вы все время бодрствовать.
      Губы Слоана медленно растянулись в самодовольной ухмылке. Она перевела дыхание и сделала шаг назад.
      – И спать все время я тоже не могу, – произнес он. – Вы обещали носить платья, если я выиграю. Я имел в виду не одно платье, к тому же носить отнюдь не несколько часов. Вам надлежит носить платья вообще, как любой женщине. Платья, а не брюки! Все время!
      Саманта в ярости подбоченилась.
      – Погодите-ка! Если вы думаете, что я собираюсь таскать юбки и кринолины, демонстрируя их всем и каждому, в то время как надо ехать на охоту…
      – Вам придется обходиться без охоты. И без кулачных боев. Иначе к вам будут относиться, как к недисциплинированному сорванцу. Попросите сестер поучить вас носить платья. Пара столетий – и вы модница.
      И он удалился, оставив покрасневшую и сокрушенную Саманту. «Пара столетий»?! Она готова была его убить. Ей просто следует его убить. Он не смеет так оскорблять Нили!
      А он посмел. Саманта понуро направилась в поселок вслед за Слоаном. Мужчины приветствовали своего хозяина, когда он подошел к отелю. Ей же – той, которая оказала им милость, погасив его гнев, и теперь шла через площадь к себе, достались только свист да улюлюканье. Может быть, сейчас самое время поискать эту долину?.. Ей никого не хотелось видеть.
      Но она была Нили и отдавала долги чести. И чуть позже она вышла – в одном из старых платьев матери поверх джинсов и рубашки. Пари не определяло того, что проигравший будет носить под платьем, а юбка была слишком коротка, чтобы надевать под нее нижние.
      Несколько человек на площади вновь заулюлюкали, однако без Толботта зрелища уже не было. Все разошлись по своим делам.
      Мать и сестра вопросительно посмотрели на нее, ибо слухи о соревновании докатились и до них. Женщины сочли за лучшее оставить Саманту в покое. Толботт, к счастью, надолго скрылся у себя.
      Несколько переселенок чувствовали себя уже неплохо. Одна из них присоединилась к Саманте. Держа в руках кувшин с водой, она о чем-то быстро заговорила. Потребовалось несколько минут, чтобы Саманта поняла, о чем идет речь.
      – Вам не кажется, что в поселке нужен школьный учитель? Правда, детей здесь немного, но, может быть, кто-нибудь из взрослых сочтет полезным поучиться?
      Женщина была хорошенькой, кругленькой, светловолосой. Саманта сомневалась, что женщина понимает то, о чем говорит. Она нахмурилась, наполнила водой еще одну чашку и поднесла ее к губам больного.
      – Здесь вообще нет никаких детей за исключением моего кузена. Хозяин этого поселка – Толботт. Он не будет платить учителю, чтобы тот учил его людей.
      Женщина посмотрела на дверь, за которой виднелась лестница на второй этаж.
      – Он довольно сильный человек, правда? Саманта фыркнула:
      – Слабо сказано! А куда вы направлялись? – Пора было сменить тему.
      – Мы хотели основать собственную общину, такую, в которой каждый бы жил по Писанию. Преподобный Хейес согласился вести паству к земле обетованной, но земля, куда мы пришли, на мой взгляд, многого не обещает. Я думала, здесь всегда сияет солнце и никогда не бывает холодно.
      Саманта пожала плечами и перешла к следующему пациенту.
      – Это скорее относится к долине внизу. То есть вы в двух шагах от цели.
      – Я думаю, что с этими людьми я уже пришла туда, куда хотела, – объявила учительница, поджав губы. – Это ведь не я, а моя сестра принадлежит пастве преподобного Хейеса. А я пошла с ними только потому, что надеялась на лучшую жизнь. Я устала молиться об этом.
      Женщина могла ничего не объяснять, все и так было ясно. Саманте и прежде встречались такие. Хорошенькие женщины могут только флиртовать – и ничего больше. Две тысячи миль пути в небольшом караване не слишком благоприятны для флирта, особенно если большинство мужчин женаты. Поселок, полный холостяков, – это как раз то, в чем нуждалась «школьная учительница».
      – Здесь негде остановиться, – напомнила ей Саманта. – Вы можете снять комнату в отеле, если Толботт позволит, но он ненавидит женщин.
      – Ненавидит женщин?! – Учительница в изумлении захлопала глазами. – А по-моему, он не похож на женоненавистника. В этой комнате он с уважением относится только к женщинам.
      – Да, конечно, такой уж он человек. Если Слоан не знает, что с вами делать, он вежлив и надеется, что вы исчезнете.
      Женщина зашлась раздражающе-веселым смехом.
      – Он, безусловно, знает, что с вами делать. Или вы его сестра?
      Очередное унижение! Не слишком ли для одного дня? Она с минуту поколебалась, не опрокинуть ли «учительнице» на голову кувшин, но решила не опускаться до уровня Слоана и обратила свое раздражение в нейтральную фразу:
      – Нет, я бич его жизни, – и отошла в сторону. Она хотела привлечь в поселок женщин, смягчить нравы. Почему, черт побери, ее обескуражила первая же из них, проявившая к этому интерес? Вот уж не ожидала! Надо бы переговорить с переселенцами, не послужит ли это на пользу Толботту, если вся религиозная община решит обосноваться прямо здесь?
      Обойдя всю комнату, Саманта составила определенное мнение об этом деле, переговорив с каждым, включая мясника, пекаря и мастера по подсвечникам. Столяр был согласен, но он потерял в пути жену. Еще двух человек помоложе привлекали горные разработки. Семьи же фермеров намеревались двигаться дальше.
      Несколько незамужних женщин колебались, раздумывая о поселке одиноких мужчин. Только у двух вдов были дети, и это могло стать началом.
      Покидая отель этим вечером, Саманта была уже больше уверена в успехе. Что сделает Слоан, если караван двинется в путь, оставив здесь несколько человек? Не заставит же он женщин и детей идти вниз пешком! Похоже, Слоан Толботт здесь вроде той собаки, которая только лает, но не кусает. И потом это только послужит на пользу угрюмому выродку.
      У деревянной колонны портика стоял Краснокожий Джо. Он мельком взглянул на наряд Саманты, как-то странно хрюкнул и поднес к губам бутылку. Вытерев рот рукавом, он сказал:
      – Вам не выиграть в таком наряде. Она уже заметила, что внятность речи Джо менялась в зависимости от принятой дозы. Удивительно, как это Слоану Толботту удается держать в руках поселок, полный пьяниц? Вроде бы сам он не пьет. Хотя непонятно, зачем нанимать на работу вечно нетрезвых разбойников. Что ж, Джо тоже был одной из странностей хозяина. Она посмотрела на него вопросительно:
      – Выиграть?
      Джо ответил ей мрачным взглядом.
      – Вы ничего не понимаете, да? Вы даже не видели, как он смотрел на маленький клочок кружева, который выбился у вас из-под ворота? Черт! Да дай мужчине увидеть только край кружева, и он начнет ползать у вас под ногами! А вы что сделали? У вас под этим нарядом – мужские штаны. Хозяин вас побил: заставил-таки вас прикрыть ваш нахальный маленький зад, по которому он так и сохнет! Теперь у вас прикрыты и ноги, и все… Иногда я думаю, у вас вовсе нет мозгов.
      Шатаясь, он двинулся в отель. Саманта же застыла в недоумении.
      Он говорил о Слоане Толботте? Так и сохнет? И это – про нее?!
      Нет, у него просто прокисли мозги от пьянства.

Глава 11

      Саманта наблюдала из окна утреннюю суету на площади. Уже рассвело, и переселенцы варили на огне свой кофе. Некоторые фургоны только что покинули поселок: направились в долину в поисках лучшего места для стоянки. Другие оставались только потому, что принадлежали больным, которые еще лежали в отеле. Если не поторопиться, уйдет весь караван, снова оставив четырех женщин против целого поселка мужчин.
      Слоан Толботт отнюдь не принял несколько соблазнительных предложений, которые, как ей было известно, сделали некоторые переселенцы. Кузнец восхищался пустой кузницей. Он был женат, и у него было двое детей. Один из тех, кто успел спуститься в долину и вернуться назад, рассказывал, что устроился в лавке брошенной фактории. Это были цивилизованные люди – люди, которые хотели покупать и продавать, люди, нуждающиеся в парикмахерах, плотниках и школьных учительницах, люди, а не тот сброд, которому благоволил Толботт. Именно такие люди должны были строить поселки.
      И никто не предпринял никаких усилий, чтобы удержать их здесь.
      Саманта видела, как на галерею вышел Слоан и недовольно уставился на площадь, полную фургонов и людей, месивших грязь на его переднем дворе. Он сбрил щетину и вновь облачился в костюм, как будто его джентльменский вид мог кого-то отпугнуть. Саманте любопытно было бы узнать, кто крахмалит его сорочки и выглаживает на них такие сборочки. Она нахмурила брови, заметив неотрывный взгляд учительницы. Несомненно, такого сорта женщины рады оказывать среди прочих и эти маленькие услуги.
      Она вспомнила вчерашние слова Джо. Вообще-то они и вовсе не шли из головы. Ночью они вплетались в ее сон. «Дай мужчине увидеть только край кружева…» – сказал он. Он сказал, будто у нее «нахальный маленький зад». Что это за «нахальный маленький зад», и откуда это может быть кому-то известно? Она не привыкла думать о себе, как о женщине, на которую заглядываются мужчины. Заглядывались на ее сестер. Нет, Джо был пьян куда больше, чем она думала.
      Но если ей следовало носить платье, чтобы продемонстрировать уважение к честному пари, почему бы не поэкспериментировать немного? Толботт не проявлял большого интереса к двойняшкам. Он не смотрел даже на учительницу, хотя та прилагала все усилия, чтобы привлечь его внимание. Саманта не могла даже вообразить, что он заинтересуется высокой худой девицей вроде нее, если ему неинтересны сестры и учительница, но свистеть или кричать, чтобы обратить на себя внимание, ей не надо. С тем же успехом она могла двинуть его по ногам – это сработало бы и в дамской юбке, и в мужских штанах.
      А если, обратив на себя внимание, она смутит Толботта, может быть, удастся убедить его позволить этим людям остаться? Идея весьма сомнительна, но, с другой стороны, нет и вреда, если получится.
      Бернадетта сонно запротестовала, когда Саманта стала вытаскивать ее из постели, но поняв, что старшая сестра и в самом деле хочет напялить на себя дамскую «упряжь», воодушевилась и захлопотала: женщины Нили долгие годы безуспешно старались заставить Саманту одеваться в женское.
      – Давай начнем с нарядных платьев, пока они все не перейдут в конце концов к нам, – решила Берни, осмотрев скудный гардероб Саманты. – Наши кринолины будут коротковаты, но это не важно. Тебе нужны чулки. Дай-ка я поищу.
      И она плавно удалилась в комнату, которую делила с Гарриет, оставив Саманту испуганно смотреть на разложенные поперек ее кровати дамские наряды.
      Это все были ее нижние сорочки и панталончики. Да, она носила джинсы из прочной холщовой ткани, но это не значило, что она не любит также и кружева. Это лишь значило, что джинсы практичнее и удобнее в быту. Она не представляла, кто будет рубить дрова и охотиться, добывая мясо, если она будет носить все эти тряпки, но пари есть пари.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22