Глава 29

В ту ночь Стефани снова незаметно вышла из дома. В одежде мальчика, с убранными под кепку волосами, она чувствовала себя не в своей тарелке. И испытывала угрызения совести, поскольку обручальное кольцо пришлось оставить дома.

Что еще придумал Андре?

В этот раз он назначил девушке свидание у дуба возле конюшни, куда она и направилась. Вскоре она заметила яркий луч лампы. Подойдя ближе, увидела, что лампа установлена на передней панели двуколки, в которую был запряжен гнедой рысак. Рядом стоял Андре. На нем был тот же костюм, что и накануне.

— Добрый вечер, дорогая, — поздоровался он хрипловато. — Выглядишь потрясающе!

— Опять отправимся на прогулку? — полюбопытствовала она, указывая на двуколку.

— Только вначале.

— Но на этом узком сиденье мы вдвоем не поместимся.

— Поместимся!

Стефани не успела и глазом моргнуть, как Андре подхватил ее под мышки и усадил на узкую скамью, затем обошел коляску с другой стороны и втиснулся рядом. Как ни странно, места хватило для обоих.

— Куда едем? — поинтересовалась Стефани.

Вместо ответа Андре слегка тронул кнутом спину рысака, и коляска понеслась вперед. У Стефани захватило дух. Опасаясь, как бы не сдуло ветром кепку, она порывисто поднесла руку к головному убору, а потом вцепилась в рукав Андре и непроизвольно расхохоталась. Но настоящее весе-лье началось позже, когда они выехали на дорогу. Как только коляска налетела на первый ухаб, Стефани была вынуждена обхватить Андре за талию.

Находиться в такой близости от Андре было заманчиво и опасно. Размеренный бег рысака приятно щекотал нервы и вызывал душевный подъем. Раньше девушке не доводилось испытывать ничего подобного, и ее охватил восторг. Мимо проплывали спящие дома и поросшие мхом деревья. Дорога петляла среди холмов. Вскоре они выехали на отвесный берег, залитый серебристым лунным светом. Миновав старый плац для парадов, коляска вкатила в тихий район викторианских домов. Впервые Стефани расслабилась, утратила бдительность и наслаждалась происходящим. Ветер холодил разгоряченное лицо и будоражил нервы.

— Только не вздумай ехать на кладбище! — воскликнула Стефани, когда они покинули городские кварталы. — Я прошлой ночью натерпелась достаточно страха.

— Нет, глупышка. Скоро будем на месте.

Действительно, несколько минут спустя Андре остановил двуколку у какой-то лачуги. Рысак бил землю копытом и громко храпел. Стефани вопросительно посмотрела на своего кавалера.

В следующее мгновение на крыльцо с низко нависающей крышей вышел темнокожий мужчина в рабочей одежде с фонарем в руках.

— Добрый вечер, мистер Годдар, — поздоровался он с Андре.

— Добрый вечер, Джордж. — Передав вожжи мужчине, Андре легко соскочил с коляски и помог выйти Стефани. — Не спускай с рысака глаз, Джордж. Встретимся в условленном месте, как договаривались.

— Слушаюсь, сэр.

— Все остальное готово? — спросил Андре, сунув мужчине золотую монету.

— Да, сэр. Все как вы просили. — Положив монетку в карман, он протянул Годдару фонарь. — Благодарю! Желаю хорошо провести время.

— До встречи.

Стефани обернулась. Старик стоял, держа лошадь за поводья.

— Может, объяснишь, что происходит? — обратилась Стефани к своему спутнику.

— Все в свое время, — последовал ответ.

Посмеиваясь, Андре повел ее за дом. Вскоре, к удивлению Стефани, они вышли на берег тихой заводи, закрытой с одной стороны деревьями. Над водой стелился туман, лунный свет играл в осенней листве. При виде открывшейся ей картины Стефани непроизвольно ахнула.

— Мадам, карета подана. — Андре указал на привязанную к столбу лодку. — Хочу показать тебе наши заводи ночью, — пояснил он. — Они и впрямь восхитительны.

Стефани не стала перечить. Пейзаж завораживал. К тому же она полагала, что в лодке у Андре не будет шанса приставать к ней. Он усадил Стефани, передал ей фонарь, а сам взялся за весла.

Лодка плавно заскользила по водной глади. На берегу высились могучие дубы и вязы, переплетаясь вверху ветвями, с которых свешивались седые бороды лишайника. Над головой сквозь тучи пробивался серебристый лунный свет. В ночной тишине звенели цикады, время от времени подавала голос какая-то болотная птица. Ночь жила своей таинственной жизнью. Воздух был напоен ароматами земли, прелой листвы и воды. Внезапный хохот совы испугал девушку. Большая птица темной тенью сорвалась с ближайшего дерева и пролетела у них над головами. Андре хмыкнул, растерянная Стефани повернула к нему голову.

— Ты прав, здесь очень красиво, — пробормотала она.

— Как вам наш маленький Городок-на-Холме, мадам Сарджент?

— Меня больше всего восхищают люди, нашедшие в себе силы после войны подняться. Джефферсон Дэвис и Барина Хауэлл Дэвис произвели на меня неизгладимое впечатление. В них столько достоинства и несгибаемой воли.

Андре помрачнел.

— Я что-то не так сказала?

— Нет, просто мысли о войне вызывают у меня чувство вины. Прием в Оберне всколыхнул неприятные воспоминания.

— Чувство вины? В каком смысле?

— Я был предан Югу, но никогда не оправдывал рабства.

— Рада это слышать, Андре, — пробормотала Стефани. — Я тоже.

— Старый Джордж, которого мы только что встретили, — бывший раб моих родителей.

— Правда?

— У моего отца в Видалии была когда-то огромная плантация. После войны он часть земли продал, а часть раздал бывшим рабам. Я очень горжусь, что отец не стал навязывать неграм участь издольщиков, и стараюсь им помогать.

Стефани была тронута до глубины души.

— Ты замечательный человек в отличие от большинства твоих современников.

— Ну, я далеко не благородный рыцарь. — Андре рассмеялся. — Дело в том, что мои родители оставили мне приличное состояние. Отец, слава Богу, никогда не доверял валюте Конфедерации. Кроме того, я никогда щедро не жертвовал на благо нашего дела, как остальные. И вообще никогда не был активным борцом.

— Сколько тебе было лет, когда все это началось?

— Когда Миссисипи отделилась, мне было двенадцать. Я мечтал пойти в армию…

— В двенадцать лет?

— Я мог стать барабанщиком или горнистом, — ответил он серьезно. — Черт, я был готов на любую работу: ухаживать за лошадьми, собирать хворост, рыть траншеи, — но мои родители категорически воспротивились.

— И слава Богу! Не знаю, чем бы все это кончилось. Наверное, ваша семья и так пострадала.

— Как только началась война, — продолжал Андре, — отец отправил обеих моих старших сестер к родственникам в Сан-Франциско. К счастью, они потом вышли там замуж. Отец и старший брат записались добровольцами в армию. Отец отличился в бою при Булл-Ран. — Андре вздохнул. — Пьер погиб при Шайло.

— О да, — вспомнила Стефани, — ты говорил о брате вчера. Значит, Пьер был…

— Да, на десять лет старше меня. Никогда не забуду, как рыдала мама, получив известие о его гибели, как прижимала меня к себе, заклиная не идти в армию. В шестьдесят третьем янки оккупировали Натчез, но наш дом, благодарение Всевышнему, уцелел. Мы видели, что стало с нашими родственниками и друзьями. Люди гибли не только в боях, но также от нищеты и лишений. — После короткой паузы он продолжил: — Я никогда не оправдывал Эба Линкольна, но в Геттисберге он сказал то, что должен был сказать. Наша страна не должна больше воевать. В жизни и без того хватает суровых испытаний. Позже я потерял ребенка и жену, но это ничто по сравнению с военными потерями. Я хочу, чтобы мои дети росли здоровыми, счастливыми и свободными.

— Так оно и будет, Андре! — произнесла Стефани с жаром. — Наша страна вступила в мирный период развития, который продолжится и в следующем веке.

— Мадам — провидица? — Андре изумленно приподнял брови.

— В некотором смысле — да. — Стефани рассмеялась.

Лодку внезапно качнуло. Стефани испуганно вскрикнула и схватилась за борта. Сильное течение подхватило суденышко и потащило в русло более широкой реки.

— Господи! — обронила Стефани. — Мы в Миссисипи!

— Совершенно верно, — подтвердил Андре, налегая на весла. — Начинается наиболее интересная часть путешествия. Течение сильное, но оно принесет нас туда, куда нужно.

— Куда? В Новый Орлеан?

— Нет, — усмехнулся Андре. — Гораздо ближе. — Он предусмотрительно выставил весло, чтобы обогнуть выступавшую из воды корягу. — Но мы можем и туда не добраться, если налетим на затопленное дерево.

— Ты уверен, что поступаешь правильно? — спросила Стефани.

— Не волнуйся. Сиди и радуйся жизни.

«Радуйся жизни», — подумала Стефани. Эти слова Андре заставили ее по-новому взглянуть на окружающий мир и оценить красоту и неповторимость каждого мгновения. Чем бы ее путешествие во времени ни закончилось, этого она никогда не забудет.

Она бывала на берегах Миссисипи и раньше, но не так близко к реке. Последнее обстоятельство щекотало нервы, обостряло чувства. Стефани всем своим существом ощущала биение речного пульса, неповторимый запах воды, ила. Это был момент интимного общения с природой. Как зачарованная, смотрела она на сверкающую водную гладь, поросший лесом отвесный берег. Собственная жизнь на фоне всего этого величия казалась песчинкой в безбрежном океане.

Впереди за поворотом девушка заметила небольшое углубление в береговой Линни.

— Там за банкой, — сказал Андре, словно прочитав ее мысли, — находится старая Чаша Дьявола.

— Чаша Дьявола? — повторила Стефани. — Знакомое название.

— Сейчас там все заросло и затянуто илом, а раньше была обширная глубокая лагуна, где в прошлом веке укрывались речные пираты.

— Речные пираты? Вот это да!

— Они были очень опасными. Негодяи вроде Сэма Мейсона скрывались под личиной фермеров и заманивали свои жертвы морковью, картофелем или дынями. Иногда пускались на хитрости. Какая-нибудь подкупленная женщина притворялась изнасилованной. Цель состояла в том, чтобы заставить проплывающих мимо людей причалить к берегу. Бедняг грабили, убивали и сбрасывали в овраг.

— Ужасно! — Стефани вздрогнула.

— Слава Богу, что дни Чаши Дьявола давно миновали. — Андре перекрестился.

Наступило молчание. Лодка обогнула очередную излучину, и вдали появился силуэт огромного, величественного судна, сверкающего огнями.

— Что это? — вскрикнула Стефани.

— Пароход «Натчез», дорогая, — улыбнулся Андре. — Добро пожаловать в Натчез-под-Холмом.

Глава 30

Стефани во все глаза смотрела на пароход, пришвартованный к пристани. Он издал пронзительный гудок, и из двух массивных труб. повалил густой черный дым. Нижняя палуба была завалена тюками с хлопком, по верхней прогуливались нарядные пары. Пароход с белыми резными перилами и развевающимися флагами выглядел особенно величественным на фоне Уотер-стрит с обшарпанными складами на сваях, утопающих в глубоком иле.

Когда они подплыли ближе, Стефани услышала звуки джаза, наигрывающего мелодию «Дикси».

— Потрясающе! — прошептала девушка.

— Что и требовалось доказать, — заметил Андре. — Я хотел, чтобы ты расслабилась и получила хоть немного удовольствия.

— Думаешь, мы пришли на землю ради удовольствия? — спросила она с укором.

— А по-твоему, радость — это грех? — парировал Андре.

Стефани не нашлась, что ответить, — в его словах был свой резон.

Усиленно работая веслами, Андре направил лодку к причалу, и вскоре она уткнулась в песок. Андре выскочил первым, помог вылезти Стефани, после чего вытащил лодку на берег и привязал.

— Пойдем посмотрим на «Натчез» поближе.

— Что, если ко мне обратятся? — поинтересовалась она и поднесла руку к кепке.

— Постарайся говорить грубым голосом, похожим на мужской, — посоветовал Андре, натянув девушке козырек на лоб.

Стефани сердито отмахнулась.

Они шли по широкой песчаной балке мимо полуразвалившихся складских помещений, конюшни и салуна.

— Что это? — спросила Стефани, указав на железнодорожную ветку, карабкающуюся вверх.

— Железная дорога. Завтра с Холма прибудут вагоны и заберут груз и пассажиров, желающих прокатиться.

Стефани с сомнением посмотрела на крутой подъем.

— Умопомрачительно, — промолвила она.

— Утром здесь все придет в движение.

— А это что? — Стефани кивнула в сторону какого-то огромного строения на воде неподалеку от парохода.

— Это плавучий причал с конторами. Его соорудили из потерпевшей крушение «Бель Ли».

— Спасибо за информацию, — поблагодарила Стефани. — Ты, видимо, хорошо знаешь эту местность.

— Можно приступить к описанию игорных заведений и домов свиданий? — лукаво спросил Андре.

Девушка одарила его насмешливым взглядом и высвободила руку.

— Нас могут принять за странную пару, — объяснила она.

— А мы не странная пара? — Он расхохотался.

Стефани ничего не ответила, и они присоединились к небольшой группе, состоявшей из нескольких игроков с дамами сомнительного поведения, слушавших музыку. Стефани с любопытством разглядывала чернокожих музыкантов в одинаковых костюмах с трубами, тромбонами, барабанами и банджо, а также слушателей. Джентльмены в знак уважения к прошлому сняли шляпы, дамы то и дело прикладывали к глазам кружевные платочки. Сверкающая водная гладь, величественный пароход и посеребренные луной облака делали сцену почти сюрреалистической.

— Я так рада, что ты привез меня сюда, — прошептала девушка.

— Правда?

В этот момент раздался зычный мужской голос:

— Андре Годдар, старый пройдоха, что ты делаешь на моей пристани?

К ним приближался огромный детина в белом костюме и широкополой белой панаме. Густые светлые волосы рассыпались по могучим плечам. Пышные усы были лихо закручены кверху. Он попыхивал сигарой с видом человека, привыкшего командовать.

— Том Лезерс, старая водяная крыса, я знал, что встречу тебя! — обрадовался Андре.

— Это Том Лезерс? — ахнула Стефани. — Тот самый Том Лезерс?

Андре не успел ответить — мужчина уже поравнялся с ними и крепко пожал Андре руку, после чего указал сигарой на Стефани:

— Что за парень?

— Это… С-стивен, наш конюх, — нашелся Андре. — Я подумал, что пора ему вкусить греховный плод.

— Значит, молодой человек вышел погулять? — Лезерс вопросительно посмотрел на Стефани.

— Да, сэр. — Девушка попыталась ответить грубым голосом, но у нее получилось хрипло.

— Парень болен? — полюбопытствовал Лезерс, удивленно вскинув брови.

— Нет, у него ломается голос, — пояснил Андре.

Ответ, похоже, не удовлетворил Лезерса, но от дальнейших расспросов он отказался и сменил тему.

— Как семья, Андре?

— Все отлично. А как миссис Лезерс и дети?

— В порядке.

Снедаемая любопытством, Стефани не удержалась от вопроса:

— Скажите, сэр, вы тот самый капитан Том Лезерс, чей корабль выиграл гонку до Сент-Луиса?

Реакция мужчин вызвала у девушки недоумение. Андре от досады даже застонал, а лицо Лезерса исказила гримаса гнева.

— Парню не терпится попасть на местное кладбище?

Стефани передернуло, а Андре строго сказал:

— Стеф… э-э… Стивен, эти гонки — для капитана больной вопрос.

— Но почему? — изумилась она.

— Потому что я проиграл! — взревел Лезерс.

— О! — Стефани смутилась. — Я-а не хотел вас обидеть, сэр. Просто я счастлив, что удостоился чести познакомиться с живой легендой нашего времени.

— Живая легенда, говоришь? — Лезерс просиял.

— Безусловно. Вы самый знаменитый капитан в истории речного флота Миссисипи, не считая Сэмюэля Клеменса. Но тот был лоцманом.

— Мне этот мальчишка нравится. — Лезерс ткнул Андре локтем в бок. — Я вот что тебе скажу, сынок. — Лезерс доверительно склонился к Стефани. — Мой противник Джон Кэннон с судна «Ли» был презренный трус и мошенник. В Европе пари было аннулировано, так как Кэннон полностью раздел «Ли», оставив голый корпус, и при погрузке принимал помощь другого судна.

— Как? Я ничего об этом не знал! — воскликнула Стефани.

— В любом случае я задал Кэннону жару, не прибегая к его бесчестной тактике, и проиграл, — сообщил Лезерс и глубоко затянулся.

— Ясно, сэр!

Оркестр кончил играть, вперед вышли несколько негров и запели «Несись вперед, моя двуколка».

— Отличный концерт, Том, — заметил Андре.

Лезерс кивнул и, обведя взглядом берег, с жаром сказал:

— Господи, как же мне всего этого не хватает!

— А нам не хватает тебя, Том, — вставил Андре. — Натчез без тебя — не Натчез.

— Весь Юг уже не тот, старина, — с горестной улыбкой согласился капитан. — Я часто вспоминаю наш маленький домик на Миртл-Терэс и проведенные там счастливые годы, когда Джон Китмен и Адам Бингамен умели замешать лучший в мире джулеп[7], охотились до одурения и могли составить достойную партию в покер, — произнес он со вздохом сожаления. — Но увы, миссис Лезерс сказала, что нужно переселяться в Новый Орлеан, а слово Шарлотты — у нас в семье закон.

— Слово этой маленькой женщины? — Андре рассмеялся. — Держу пари, одного твоего чиха достаточно, чтобы сбить ее с ног.

Лезерс грустно улыбнулся.

— Может, она и нежная, как цветок сирени, но сумела приручить старого речного пса. — Он развел руками. — Ладно, парни, я держу путь на Сильвер-стрит перекинуться в покер. Хотите присоединиться?

— Конечно, — согласился Андре.

Дождавшись, когда пение смолкнет, Лезерс сложил ладони рупором и крикнул:

— Рубен? Куда ты, разрази тебя гром, запропастился? Разве не знаешь, что мисс Беатрис любит французское шампанское?

Не успели они и глазом моргнуть, как по сходням сбежал чернокожий мужчина в костюме стюарда с двумя бутылками шампанского. Одна была в серебряном ведерке. Вторую он держал в руке.

— Да, сэр, капитан Том.

Маленькая компания двинулась по темной набережной в направлении Миддл-стрит. В воздухе стоял запах отбросов и прокисшего пива. Морщась и стараясь обходить лужи и рытвины, Стефани следовала за мужчинами. Вскоре они вышли на улицу, где по обеим сторонам тянулись тускло освещенные питейные заведения и бордели с красными фонарями на окнах. Отовсюду доносились громкие голоса подвыпивших мужчин, непристойный смех женщин и дребезжащие звуки расстроенного пианино. Из кабака на углу вышла шатающаяся парочка — матрос и дородная девица.