Лебединые войны (№2) - Остров битвы

— Что ж, Алаан, ты много раз находил неведомые тропы, но не так неожиданно, как сейчас, — сказал он вслух.

При помощи посоха юноша приподнялся и встал. От боли у него закружилась голова. Тяжелое дыхание буквально раздирало тишину. Минуту спустя Алаану стало легче, и он с трудом шел дальше. Шарканье ног и негромкий стук посоха глухим эхом отдавались среди колонн, и тусклый свет бросал скрюченную тень на каменный пол.

Алаан понимал, что болен, что ему следует лечиться. Раньше он больше заботился о своем здоровье, это совершенно точно. Юноша остановился и оперся об одну из колонн, ожидая, когда боль стихнет настолько, чтобы продолжить путь.

Алаан не представлял, насколько опасно находиться здесь. Для защиты у него остались только меч и кинжал. Применение любого колдовства, доступного Алаану, требовало времени и выносливости. Лишь времени у него было предостаточно.

К сожалению, настоящее волшебство совсем не похоже на магию, описываемую в сказаниях и песнях. В них волшебнику достаточно махнуть рукой, и он получал все, что хотел: призывал дождевые тучи, чтобы потушить пожар, мог обратить в камни вражеское войско… На самом деле колдовское мастерство — дело гораздо более трудоемкое и скрупулезное. Да, магия была реальностью — даже Саинф иногда прибегал к ней, — но на овладение ею уходили месяцы и годы. Магия забирала столько жизненных сил, что мало кто отваживался взяться за обучение. Кроме того, иногда получалось совсем не то, что хотелось. Колдовство не притягивало Алаана так, как его братьев, сестру, отца.

В темноте ему удалось разглядеть две закрытые двери, расположенные между колоннами. Казалось, они сделаны из того же камня, что и стены, но Алаан подозревал, что двери в действительности деревянные, однако специально замаскированы под цвет стен. Юноша уставился на них в некотором недоумении.

На дверях не имелось ни замков, ни задвижек. Алаан потянул изо всей силы за кольцо, и они тяжело и медленно отворились. Путник минуту вглядывался и в почти полной темноте увидел лестницу, ведущую вниз. Факелы горели и здесь: их неровный свет озарял каменные ступеньки.

Алаан поставил посох на первую ступеньку и неуклюже шагнул вниз. Спуск оказался пыткой, и через несколько шагов он сел на ступеньку и стал передвигаться по лестнице словно ребенок, не научившийся ходить.

Лестница была не очень длинной, и вскоре он очутился внизу, в галерее над большим круглым залом. В тусклом свете факелов Алаан увидел бассейн посередине зала, наполненный какой-то серебристой жидкостью, похожей на ртуть, только не такой густой и плотной.

На гладком каменном полу — цвета старой слоновой кости, как и все кругом, — были начертаны линии и выгравированы непонятные литеры, которые тоже казались серебряными. В них отражался свет факелов, поэтому иногда они становились темно-красными или ярко-оранжевыми. Линии тянулись вдоль стен, а письмена были такими древними, что даже воспоминания Саинфа не помогли Алаану понять их.

— Это магия! — выдохнул он.

Однако какая магия! Целый зал был посвящен ей. Труд всей жизни.

— Более того, — отозвался голос из-за спины, — это самая изысканная магия на свете.

Старый рыцарь, называвший себя Глашатаем Эйлина, стоял в нескольких шагах от Алаана и смотрел в зал.

— Мой хозяин работал над этим колдовством долгие годы. С его помощью он отделил свои земли от земель брата. То было величайшее магическое произведение из всех существовавших в то время, и с тех пор не нашлось магии, равной этой или даже похожей на нее.

— Но теперь колдовство теряет силу, — сказал в ответ Алаан. Он указал рукой на стену. Там красовалась трещина, проходившая через магический узор.

Старик кивнул.

— Да, теряет силу. А Смерть поджидает неподалеку, надеясь забрать в первую очередь тех, кто избегает ее уже давно.

— Это Смерть разрушает колдовство?

— Нет, ее союзник, Время.

— Что будет, когда волшебство потеряет силу?

Старик пожал плечами.

— Земли опять соединятся, и мир содрогнется. Возможно, горы падут, а равнины поднимутся.

Глашатай положил обе руки на ограду галереи и закрыл глаза.

— Никто не может предсказать, что именно случится, но когда это произойдет, земля поколеблется, и ты узнаешь сам.

— Подобное заклинание не должно было появиться, — сказал Алаан.

— А когда ты умер, то должен был пройти через Врата Смерти, — отвечал старик, глядя на него. — Но ты здесь, в Тихой Заводи. И где же конкретно? В комнате, которую не посещал еще ни один человек. Все не случайно, сын Уирра. Тебе суждено обнаружить это место и прийти на помощь моему хозяину.

Алаан фыркнул.

— Я ничем не обязан Эйлину. И мои познания в магии намного более скромные, чем ты предполагаешь. Я даже близко не понимаю этого заклинания. Твоему хозяину, должно быть, пришлось потратить на него всю жизнь.

— Гораздо больше, — отозвался Глашатай. Он повернулся и подошел чуть ближе, хотя Алаану все еще трудно было разглядеть его в сумраке зала.

— И не понимай. Тебя будет направлять Эйлин.

Алаан шагнул назад, превозмогая боль.

— Эйлин прошел сквозь Врата, Глашатай. Ты забыл?

— Я не согласен с этим.

Алаан с трудом вытащил меч.

— Держись подальше, — предупредил он. — Я не собираюсь возвращать твоего хозяина. Он был чудовищем, Глашатай, самым ужасным из всех живших на земле. Зачем он понадобился Смерти, я не знаю. Он жертвовал тысячами жизней, чтобы сохранить свою.

Старый воин шагнул вперед, но остановился, оглянувшись. И тут Алаан услышал голоса, раздающиеся сначала за дверьми, а затем на лестнице.

— Что это? — спросил он, стараясь не показывать волнения.

— Ты открыл ворота из лунного камня, но позабыл затворить их за собой, — пояснил Глашатай. — Похоже, остальные последовали за тобой.

— Моя вечная проблема: я открываю неведомые тропы, и за мной же потом гоняются… Кто такие эти «остальные»?

— Люди, которые за тобой охотятся.

— Остановишь их? Ты ведь охраняешь это место?

— Я не вмешиваюсь в ваши войны. Раз ты, сын Уирра, ничем не обязан Эйлину, то и я ничего не должен тебе.

Алаан не ответил, а развернулся и, хромая, пошел по галерее.

Он хотел спрятаться в тени на другой стороне, надеясь, что его не будут там искать. Без лука нет шансов. Даже двое или трое вооруженных рыцарей легко справятся с ним.

Когда Алаан оглянулся, старого воина уже не было. Алаан с трудом пошел дальше и спрятался в самом дальнем углу. Боль пронзала ногу, словно раскаленное лезвие. Алаан сбросил плащ и почти упал на пол. В глазах закружились огоньки: темнота, казалось, наползала со всех сторон.

Алаан расстелил плащ, достал кинжал и начал что-то шептать над ним. Острием лезвия он делал отметины на ткани, продолжая быстро бормотать. Сколько у него оставалось времени? Несколько мгновений, не больше, пожалуй. Недостаточно.

Первые два воина осторожно высовывали головы из-за угла, отходили назад, появлялись снова. Они быстро прятались за балюстрадой. Алаан различал их силуэты за витиеватым орнаментом. Если бы только у него был сейчас лук! Они бы пожалели, что пришли сюда.

Когда воины почувствовали себя в безопасности, появились два солдата, затем еще двое, в костюмах с бала Ренне, уже запачканных и порванных. Их вид вызывал бы смех, если бы не опасность, которую они собой представляли. Алаан надеялся, что Хаффид приказал им взять его живым.

Шесть опытных воинов против одного.

Преследователи кивнули друг другу и разделились на две группы по три человека. Они пошли в разных направлениях, окружая зал, освещая все темные уголки факелами. Алаан видел, как одна из троек осторожно приближается к нему. Бойцы изготовились к атаке. Их походка говорила о хорошей тренировке: воины шли, согнув ноги в коленях, держа мечи свободно и достаточно умело. Все они смотрели в разных направлениях и двигались так, чтобы охранять тыл товарища.

Как только приблизилась первая тройка, Алаан проговорил несколько слов, и его плащ взмыл в воздух, вылетел из темноты и с легким шорохом накрыл воинов Хаффида.

Алаан должен был сделать всего три шага, чтобы атаковать рыцарей, но даже этого времени одному из врагов хватило, чтобы заметить его приближение и обернуться. По чистой случайности Алаан успел нанести удар до того, как противник бросился в атаку.

Второй воин ринулся к Алаану. Тот быстро произнес заклинание, и плащ накрыл голову врага, что позволило расправиться и с ним. Затем Алаан споткнулся и чуть было не упал, устояв при помощи посоха.

Третий рыцарь прыгнул назад, отбросив в сторону плащ. К нему на помощь бежали трое товарищей: теперь их четверо против одного.

С двоими покончено. Все равно много. Алаан понимал: чтобы иметь шанс, нужно было избавиться от троих. Вопрос лишь в том, возьмут ли его живым или убьют. А это зависит от того, насколько велик гнев врагов.

Воины стремительно рассыпались по галерее, двигаясь с мечами наготове и следя за плащом, который Алаан снова послал в тень. Магические штучки, похоже, совершенно их не пугали. Другие наверняка бы убежали, увидев, как плащ летает по залу, словно огромная летучая мышь.

— Я заставлю ваши сердца остановиться, — воскликнул Алаан, — и пошлю вас сквозь Врата Смерти! Я стоял перед ними и видел темноту, простирающуюся там… Предупреждаю первый и последний раз: не спешите расставаться с миром живых!

Но воины не дрогнули. Хаффид их хорошо натренировал; или, возможно, внушал больший страх.

Только Алаан собрался послать плащ на ближайшего из рыцарей, как внезапно маячившая на краю сознания темнота буквально нахлынула на юношу, и пол под ногами покачнулся. Он упал, даже не почувствовав боли.

Последнее, что Алаан успел вспомнить до того, как тьма поглотила его целиком, была фраза: «Тебе суждено прийти на помощь моему хозяину».

Кроухарт видел, как по тропинке поднимаются воины — их было восемь, — угрюмые и расстроенные, но, несмотря ни на что, полные решимости. Они были вооружены мечами и, вероятно, кинжалами.

Кроухарт натянул тетиву, аккуратно прицелился и выпустил стрелу. Он попал одному из нападавших в руку. Не слишком метко, — Рабал не привык к луку Алаана, пусть даже тот и был очень хорош.

Воины бросились врассыпную, скрывшись в тени деревьев. Кроухарт понимал, что враги могут появиться с любой стороны, пробравшись по скалам в обход. Он выпустил еще пару стрел по теням и как можно тише отступил.

Но Алаан ушел! Его не было внутри круга близ лунного камня…

— Мне казалось, его покалечили сильнее, — прорычал Кроухарт и побежал к стене.

Он взобрался на нее и тяжело спрыгнул на другую сторону, Алаан, видимо, преувеличивал серьезность своей раны, поскольку не доверял новому знакомому, и сбежал при первом удобном случае.

— За теми, кто путешествует по неведомым тропам, не уследишь, — побурчал Кроухарт.

Ему не терпелось вернуться и по следам на земле определить, куда направился Алаан, однако при слабом лунном свете вряд ли удалось бы что-либо разглядеть. Кроме того, сейчас возвращаться невозможно.

Рабал решил завести солдат противника в болото, а там либо расправиться с ними поодиночке, либо предоставить Тихой Заводи возможность самой позаботиться о незваных гостях. Удивительно, что преследователи до сих пор оставались живы.

Что же касается Алаана… Никто не знает, куда направится воплощение Саинфа.

И тут Кроухарт задумался: а догадывается ли Алаан, что слуги Смерти, повстречавшиеся им, ищут именно его?

Глава 27

— Мне никогда так элегантно не отказывали, — сказал лорд Каррал.

— Не сомневаюсь, ваша светлость. Чуть-чуть правее, сэр.

Каррал Уиллс шел по коридору с Джоспером Твилом, который служил ему уже около двадцати лет. Хотя иногда он брал под руку своего спутника, у Каррала и его слуги был разработан ряд знаков — как словесных, так и в виде легких прикосновений, — которые позволяли лорду идти большей частью самостоятельно.

— Я допустил ужасную ошибку, да? Менвин был прав все время?

— Не знаю, сэр. — Тон Джоспера сказал его хозяину, то это было не совсем так. — Торен Ренне, похоже, действительно куда-то уехал. Никто из слуг не знает о его местонахождении.

— Да, но его подпись необязательна. Мне сказала об этом леди Беатрис. Она сама может подписать документы, передающие Остров в мое владение. Торен уже дал согласие.

— Возможно, она искренне говорит, что предпочла бы, чтобы Торен также подписал бумаги. Этого требуют обычаи семьи.

— Конечно, Джоспер, ее аргументы всегда будут казаться искренними и логичными. У леди Беатрис острый ум и богатый опыт плетения политических и семейных интриг. Однако не исключена возможность, что она просто запутывает дело. Может, Ренне передумали, и мне скоро откажут. Что нам тогда делать? Конечно, возвращаться к Менвину нельзя. Нам будет угрожать опасность, Джоспер. Все-таки я посягнул на место Менвина и просил поддержки у Ренне. И что станет с этой поддержкой?

— Место не Менвина, сэр, а ваше, — тихо напомнил Джоспер.

Он осторожно коснулся руки хозяина, направляя его.

Они дошли до двери комнат лорда.

Каррал подождал, пока слуга откроет дверь. Неожиданно послышались чьи-то шаги. Каррал ясно услышал звук удара и почти одновременно стон, словно от боли. Кто-то рухнул на пол. Дверь закрылась.

— Джоспер?..

Лорд Каррал обернулся.

В тишине снова послышались шаги. Лорд начал инстинктивно пятиться.

— Джоспер!..

— У него нож… — прохрипел слуга, и звук шагов стих.

Послышался удар, захлебывающийся кашель и тишина.

Каррал наткнулся на столик и едва не упал. Что-то горячее обожгло руку. Лорд поднял свою трость, словно дубинку. Шаги опять приближались, но были довольно неуверенными. Тот, кто за ним охотился, споткнулся об опрокинутый столик.

Я потушил свечу, — понял Каррал.

Он наклонился и быстро снял один башмак, затем другой, сохраняя равновесие при помощи трости, проскользнул к другим комнатам. Там, как он знал наверняка, не было света. Звук шагов стал приглушенным. Идет по ковру, — подумал лорд Каррал. И вдруг ему в голову пришла странная, мучительная мысль. Найди меня, — стучало у него в ушах. — Отправь к моейлюбимой Элиз.

Но мысль эта промелькнула так же быстро, как падает звезда. Инстинкт самосохранения оказался сильнее. Лорд Каррал мысленно представлял комнаты гораздо лучше, чем видел их его преследователь. Менестрель отлично знал, сколько шагов от окна до любимого кресла, сколько футов от дивана до стола. Фактически ему было известно расположение любого предмета относительно других.

Убийца — а у неизвестного вряд ли были другие намерения — шел на ощупь вдоль стены. Он вот-вот должен был подойти к небольшому письменному столу, за которым Джоспер разбирал корреспонденцию…

Точно. Послышался глухой стук, а потом приглушенные ругательства.

Скрипнула половица. Если убийца ступит на коврик, значит, он приближается, — подумал Каррал. — А если он продолжит идти по голому полу, то подойдет к книжному шкафу…

Шаги снова стали приглушенными. Позади лорда Каррала стояли два кресла и столик между ними. Каррал дотянулся и с громким стуком опрокинул столик на пол, затем тихо встал за одно из кресел. Он снова занес свою трость, неуверенно помахивая ею в воздухе.

Его охватила паника. Куда бить, не зная даже роста противника. А что делать в случае промаха?..

Но колебаться уже поздно. Лорд слышал приближение убийцы, шарканье подошв по полу, прерывистое дыхание. Совсем близко еще раз скрипнул пол. Затем Каррал услышал, как неизвестный провел рукой по кожаному креслу.

Убийца должен пройти между креслами. Вот он уже дотронулся до ручки кресла.

Для этого он должен наклониться…

Каррал задержал дыхание и изо всех сил ударил. Набалдашник трости скользнул по чему-то твердому, и убийца рухнул на пол. Каррал нагнулся и удостоверился, что человек упал на колени.

Лорд быстро провел ладонью вдоль позвоночника убийцы до шеи и ударил снова, несколько раз, по затылку. Неизвестный повалился ничком, а Каррал встал подле него на колени. Нанеся еще два удара, лорд дрожащей рукой ощупал человека. Череп убийцы представлял собой кучу волос, сочившейся жидкости и раздробленных костей. Неизвестный дернулся несколько раз и замер, вытянувшись.

Каррал уронил палку на пол и упал в кресло. Его тошнило, голова кружилась. Лорд повернулся и боком сполз на пол, встав на четвереньки. Дважды его вырвало, затем он пополз к двери, и пол под ним качался из стороны в сторону.

— Джоспер?.. Джоспер?..

Каррал сидел, держа в дрожащих пальцах бокал с бренди, и молчал, охваченный горем. Леди Беатрис казалось, что его неподвижное, ничего не выражающее лицо красноречиво говорит на языке печали. Сначала он потерял любимую дочь, а теперь — человека, который верно служил ему двадцать лет, человека, который был его глазами…

И он больше не доверяет нам, — подумала леди Беатрис.

— Я пришлю вам лучшего слугу замка Ренне, — сказала она, зная, каким неуместным может показаться это предложение.

— Да?.. — вяло отозвался лорд Каррал.

Леди Беатрис догадывалась, что старый менестрель даже не слышит ее слов.

— Этот человек был не из нашей семьи, лорд Каррал, — уже в который раз повторила леди Беатрис.

Менестрель покачал головой:

— Это были не вы, леди Беатрис, в этом я не сомневаюсь.

— Это был не Ренне, — настаивала она ласково.

— Не понимаю, откуда такая уверенность. Вы же сами рассказали мне о причине смерти Ардена Ренне.

На самом деле Беатрис была далеко не уверена. Интуиция подсказывала ей, что убийцу послал принц Нейт Иннесский или его проклятый советник. Негодяя мог подослать даже собственный брат лорда Каррала, Менвин. Этот человек способен на все. Но Ренне?.. Вряд ли. Кому из ее многочисленной родни выгодна смерть лорда Каррала?

Тем, кому нужна война с Уиллсами.

Да, таких имелось предостаточно. Война разразится независимо от того, завладеет ли лорд Каррал Островом Битвы и станет их союзником или нет. Если принцу Нейту не удастся найти законный предлог для войны, он просто придумает его. Разница невелика. Так зачем кому-либо из Ренне пытаться убить лорда Каррала?

Вошел Кел, еще один кузен Торена. Леди Беатрис он показался обеспокоенным и измученным заботами. Рыцарь поцеловал ее руку и поклонился лорду, который встал, услышав, как леди поднимается с места.

— Примите мои искренние соболезнования, лорд Каррал, — сказал Кел. — Непостижимо, как такое могло произойти в пределах замка Ренне…

Он осекся. Обеспечение безопасности обитателей замка входило в его обязанности. Такой работе не позавидуешь, — подумала леди Беатрис.

Кел опустился в кресло и кивнул слуге, который тотчас принес ему бренди. Рыцарь вернулся после обыска замка, поэтому на нем все еще был синий плащ клана Ренне и кольчуга.

— Исчезли двое слуг лорда Мейбана. Беда с этой ярмаркой: слишком много гостей, среди которых есть и непрошеные. Убийцу опознали как минимум двое наших подданных, и они видели его в компании одного из пропавших слуг. Нетрудно догадаться каким образом этот человек проник в замок. Однако кто он, мы до сих пор не знаем.

Кел сделал глоток бренди. Леди Беатрис видела, что он очень устал и страшно расстроен.

— Кошелек убийцы оказался на удивление тяжелым. — Кел перевел взгляд на лорда Каррала Уиллса. — Разумно предположить, лорд Каррал, что убийца проник в замок, представившись слугой лорда Мейбана. Скорее всего слуг Мейбана подкупили, однако они не знали истинных намерений этого человека, а принимали его за вора. Он вполне мог предложить им долю от награбленного. Я подробно обсуждал случившееся с лордом Мейбаном и уверен в его непричастности. Устроители ярмарки обязались разыскать пропавших слуг, но даже если их найдут, мне кажется, негодяи смогут лишь подтвердить мои предположения, хотя, несомненно, придумают себе какое-нибудь оправдание.

Кел глубоко вздохнул и снова приложился к бренди.

— Похоже, вы действительно разобрались в этом деле, благодарю.

Лорд Каррал замолчал, уставившись невидящими глазами в бесконечную темноту.

— Тяжелый был вечер, — произнес он, поднимаясь.

Лорд Кел и леди Беатрис последовали за ним. Подбежал слуга, чтобы принять у слепого менестреля стакан.

— Андрис проводит вас в спальню, — сказала леди Беатрис.

Каррал рассеянно поблагодарил ее.

— Ничего не бойтесь, лорд Каррал, — добавил Кел. — Ваши комнаты охраняются. Стоит вам позвать, и мои лучшие воины тотчас будут рядом.

Каррал опять пробормотал слова благодарности.

Подошел слуга и немного неуклюже взял лорда под руку.

— Позвольте еще раз выразить сожаление по поводу случившегося, — сказала леди Беатрис. — За короткий срок вы стали для нас хорошим и дорогим другом, лорд Каррал, и мне больно видеть, как вы теряете близких людей. Очень больно.

— Благодарю, — тихо произнес слепой, а затем слуга помог ему выйти.

Леди Беатрис постояла немного, глядя вслед гостю, после чего вернулась и села в кресло, поправив черную траурную юбку.

— По-твоему, это кто-то из своих, Кел? — спросила она, когда дверь закрылась.

Рыцарь кивнул слуге, чтобы тот оставил бутылку бренди на столе, и затем отпустил его и всех остальных лакеев.

Когда комната опустела и воцарилась тишина, Кел ответил:

— Не знаю, миледи. — Он покачал головой. — Ничего не знаю. Многие считают, что лорд Каррал предаст нас. Говорят, что он завладеет Островом Битвы, соберет армию и направит ее в распоряжение своего брата Менвина и принца Нейта Иннесского.

— Он ненавидит брата.

— Я тоже ненавижу некоторых членов своей семьи, но я не стал бы воевать против Ренне только из-за этого.

— Конечно. А вот если бы твоим братом был Менвин Уиллс, не уверена, что ты говорил бы те же слова. Поступи он с тобой так же, как Менвин поступил с лордом Карралом… Каррал Уиллс не предаст нас.

— Пожалуй, вы правы. Мне он тоже внушает доверие.

— Ему трудно не доверять. Доводилось ли тебе встречать кого-либо более бесхитростного?

Кел покачал головой.

— Неудивительно, что его брату удалось занять место лорда Каррала, — добавил он, поднимая бокал с бренди.

— Он подозревает, что убийцу нанял кто-то из членов нашей семьи, — сказала леди Беатрис.

— Я тоже.

— То, что ему приходится ждать передачи прав на Остров Битвы, также подрывает его доверие к нам. Только бы Торен скорее вернулся!

— Я предполагал, что он уже должен был вернуться, — сказал Кел, снова наполняя стакан.

— По моим расчетам, два дня назад. Ума не приложу, что могло случиться и почему мы не получаем от него вестей!

— Я уверен, что ничего серьезного с ним не произошло, миледи. У Торена ясный ум, и он редко совершает необдуманные поступки. Но мне бы тоже хотелось видеть его сейчас с нами.

Леди Беатрис взглянула на серьезное лицо племянника.

— Какая же ответственность легла на тебя, Кел… Как идет подготовка?

Она не смогла заставить себя произнести полностью — «подготовка к войне».

— Достаточно хорошо. Не во всем, конечно, зато в соответствии с нашими ожиданиями. Союзники ведут себя очень осторожно. Они не одобряют идею передачи острова Уиллсу — кем бы он ни был, а хотят встретиться с Тореном и услышать его заверения. Я делаю все, что в моих силах, но им известно, что я не могу говорить от его имени. Союзники ждут, как и все мы, приезда Торена.

— Молись, чтобы это произошло именно сегодня.

Послышался кашель.

— Лорд Каррал?.. — произнес женский голос.

— Да.

— Леди Ллин приветствует вас и просит прийти к ней.

— Час уже поздний.

— Если вам неудобно, лорд Каррал…

— Нет-нет, вовсе нет. Я… я с удовольствием навещу вашу госпожу.

— Будьте любезны, следуйте за мной.

Старый лорд и слуга прошли по пустому залу. В полной тишине эхо их шагов напоминало аплодисменты.

Когда они вышли за дверь, слуга отпустил лорда Каррала. Слепой менестрель нащупывал дорогу тростью. Вскоре он вошел в комнату, балкон которой выходил в сад Ллин. Доносился аромат лаванды.

Слегка касаясь руки старого лорда, служанка подвела Каррала к креслу.

— Мне не нужно выходить на балкон?

— Сегодня нет, сэр.

Менестрель услышал удаляющиеся шаги служанки, покидающей комнату. Отворилась дверь. Донесся чей-то шепот, затем — шелест юбок и шаги.

— Леди Ллин?..

— Добрый вечер, лорд Каррал. Простите, что пришлось пригласить вас в столь поздний час. Я осмелилась предположить, что вам едва ли удастся уснуть, и что мое общество вы предпочтете одиночеству.

— Мудрое предположение. Для меня честь быть с вами…

Действительно, никому, кроме слуг, не разрешалось находиться рядом с леди Ллин. Даже леди Беатрис.

Лорд Каррал услышал, как девушка села в кресло — совсем близко. Казалось, комната наполнилась тишиной ночи с едким запахом древесного угля.

— Слуга был дорог вам, — внезапно произнесла Ллин.

— Так же, как могут быть дороги глаза.

— Да, — тихо согласилась девушка. — Мне очень жаль. Эта череда страшных потерь…

— Впервые за многие годы я действительно ощущаю себя слепым. О, не стоит волноваться. Я не такой беспомощный, как может показаться. Но Джоспер во многом помогал мне, и не только в быту. Иногда он описывал окружающий мир: людей, закат, из окна. Ему удавалось создать в моем воображении вещи, которых я никогда не видел, придать им материальную форму. А теперь я сижу в темной комнате, чувствуя лишь аромат сада и ваших духов, смешанных с запахом горящего угля.

Девушка ничего не ответила, и они долго молчали.

— Мой сад почти прямоугольной формы, — начала Ллин взволнованно. — Он ограничен с двух сторон замком, а еще с двух — высокой каменной стеной без ворот. Все окна, выходящие в сад, кроме моих окон и дверей, замурованы. Крошечный источник питает небольшой пруд с водяными лилиями. Из пруда вытекает ручей, исчезающий за пределами замка. Этот ручей — настоящий голос моего сада…

— Моя жена голосом создавала сады, — сказал лорд. — А я сидел и слушал часами.

— И что же вы слышали?

— Обещания, которые никогда не исполнялись.

— В моем саду я слышу голос, отчаянно пытающийся сообщить мне какую-то правду, какую-то исключительно важную истину, но я не понимаю его. — Девушка вздохнула. — Вы думаете, убийца был из клана Ренне?

Лорд хотел ответить уклончиво, но почувствовал, что момент требует абсолютной искренности.

— Как можно не усомниться? — продолжала Ллин. — Мы ненадежные люди.

— Вы относите к ним и себя, что, разумеется, далеко не так.

— Как я могу быть уверена в себе, лорд Каррал? Судьба не проверяла меня. Жизнь здесь, в тихом саду, нельзя назвать испытанием. Леди Беатрис считает, что убийцу не могли послать ни члены нашей семьи, ни кто-либо из союзников…

— Леди Беатрис хочет видеть во всем и во всех только хорошее.

— Верно. — Девушка ненадолго задумалась. — Посыпанная гравием тропинка вьется между клумбами и деревьями: сливами, вишней, каштанами и ивой. В эту пору сады цветут пышно. Каждый оттенок словно аккорд, составленный из нескольких нот, передает множество разнообразных нюансов. Некоторые цвета теплые и успокаивающие, другие — яркие и кричащие. Наверху, вдоль стены растет глициния. Весной ее пурпурные бутоны покачиваются над головой и роняют лепестки на тропинку…

— Вы много говорите о цветах, расскажите о красавице, что обитает в этом саду.

— Она отвратительна!.. — прошептала Ллин. — Ее лицо ужаснее ночного кошмара.

— Нет, — твердо сказал лорд Каррал. — Я знаю ее. У нее замечательное сердце, удивительное чувство сострадания, мудрость, теплый и певучий голос. Порой она приходит ко мне в снах…

— Вы не можете ее видеть.

— Я вижу то, что не видят другие.

У Каррала возникло необычное ощущение, словно в груди раскрылся некий бутон, и внезапно ему стало совершенно не важно, выглядит ли он глупым или на самом деле глуп. Единственное, что имело значение, — слова, в которые старый менестрель облекал свои чувства.

Он услышал, как Ллин подошла и тонкими, изящными пальцами взяла его за руку. На мгновение Карралу показалось, что девушка собирается поднести его руку к губам, и он затаил дыхание. Но вместо этого Ллин приложила его руку к своей щеке, шероховатой и грубой от страшных рубцов. Девушка медленно проводила его пальцами по своей обожженной коже. От носа почти ничего не осталось.

Каррал откашлялся, чтобы не вскрикнуть от ужаса.

— На левом глазу только половина века, — хрипло прошептала Ллин.

Она провела его пальцами по своим губам, которые, к некоторому облегчению слепого менестреля, оказались мягкими, полными и неповрежденными.

Ллин отпустила его руку.

— Теперь вы все знаете, — почти беззвучно сказала она, и ее голос растворился в ночном воздухе.

— И все равно я считаю, что вы красивы.

— Вы сама доброта, — отозвалась Ллин, и голос ее звучал пугающе безжизненно.

— Кажется, вы ни на мгновение не хотите поверить моим словам?

Ответ девушки прозвучал так тихо, что лорд не расслышал его. Затем Ллин добавила:

— Должно быть, вас окружает тысяча красивых молодых дам, которые мечтают привлечь ваше внимание. Сотни благородных женщин сделают все возможное, чтобы носить фамилию Уиллс.

— Кому из них мог понадобиться слепой, если бы его фамилия была не Уиллс? Вот видите, мы довольно похожи, леди Ллин. Вы не верите, что у кого-то могут проснуться чувства по отношению к вам из-за физического недостатка, а я не верю ни одной женщине, которая воспылает ко мне любовью, прельстившись моим именем и репутацией. Неужели мы оба настолько не верим людям?

Каррал услышал шелест юбок: девушка поднялась с места. Не успел он последовать за ней, как Ллин пошла через комнату быстрее, чем это мог сделать слепой.

— Леди Ллин?..

Девушка задержалась в дверях.

— Простите, — сказал лорд. — Я не хотел вас обидеть.