9

— Почему я? Я, — царь Дормидонт обиженно надул губы и топнул толстенькой ножкой, — вынужден узнавать о делах государственной важности от своей кухарки?! Все в тереме знают, что поймали атамана Жужу, и только один я, как последний дурак, ничего не ведаю? Ну?!

— Ваше величество! — Кощей прижал руку к груди и поклонился. — Ваше величество, вы не справедливы.

— Это я-то не справедлив?! — с невыразимым упреком произнес Дормидонт. — Да я самый справедливый царь на земле! Вы вот давеча приказали моего водопроводчика казнить за то, что царский туалет протекает! А я что? Помиловал мерзавца, да еще и рублем из собственных сбережений наградил за моральный ущерб! Допусти тебя до руководства государством, так у тебя головы-то, как птички, запорхают!

— Ваше величество! Неопровержимо доказано, что главный водопроводчик — вор! Он импортную сантехнику продавал налево. Купец Калашников признался, что купил у него чухонский унитаз, золотом, кстати, инкрустированный!

— Ну и что? — Царь передернул плечами. — У меня другого народа нет. Надо с этим работать. Воспитывать надо, господин канцлер! В этом и есть высшая справедливость! Так что с Жужей?

— С Жужей дело запутанное, — вздохнул Кощей. — Он объявился в Суждале, и, похоже, у него там секретная база. Тот молодец, которого приняли за Жужу, оказался честным человеком. Он дочь боярина Матвеева отыскал и самого атамана с бандой накрыл, но, как я и думал, у разбойников оказались высокие покровители! Той же ночью неизвестный колдун выпустил Жужу из приказной избы, а весь отряд стражников, во главе с дьяком, исчез, будто сквозь землю провалился!

— Что же это за колдун такой? — испугался царь. — А ежели ему придет в голову боярскую думу вот так же извести? Или... Страшно сказать!

— Не берите в голову, ваше величество! — усмехнулся Кощей. — Насчет колдовства я очень сомневаюсь. Думаю, что витязя провели, как младенца. Легче допустить, что стража была в сговоре с разбойниками и в нужный момент они просто подались в бега, чтобы избегнуть справедливого наказания! Поэтому прошу вас, ваше величество, не верить бабьим слухам! К сожалению, Жужа все еще на свободе, и в данный момент мы пытаемся выяснить, кто греет на этом руки! Есть и устный портрет наводчика. Сегодня мы составим фоторобот и разошлем по всем городам и весям!

— Что такое фоторобот? — моментально заинтересовался царь.

Кощей слегка смутился.

— Это, ваше величество, так рисунок называется. Ну, на котором преступник изображен. Слово специальное, оно к нам из Биварии пришло и прижилось. Для сыска так удобнее.

— Удобнее... — Царь поморщился и покачал головой. — Всю русскую речь испоганили! Давеча вот тоже, встречаю князя Мормышкина и говорю: «Славный у тебя малахай, князь! Небось, у Аркашки шил?» А он говорит: «Это не малахай, ваше величество, а пальто! Куплено во Франкмасонии за сто рублёв!» Пальто. Тьфу! И выговорить-то невозможно! Или вот Будулай приезжал. Что ни слово, так не наше! Надо бы, Кощеюшка, издать закон о чистоте русского языка. Если кто вставляет иноземные слова, так плати штраф! Оно и полезно, и казне хорошо!

— Гениально! — совершенно искренне воскликнул Кощей. — Это же абсолютно новая статья дохода! Да мы на эти деньги флот построим! Пора великому князю Лодимерскому прорубить окно в Европу! Показать кой-кому кузькину мать! И еще введем налог на ругань. Хочешь ругаться — плати денежку! У нас же вся Русь то лается, то дерется! Это же какие деньги!

— Вот что значит царский ум! — заважничал Дормидонт. — Ты хоть и голова, хоть и канцлер, да все же почаще со мной советуйся! А то все норовишь какие-то указы исподтишка тиснуть! Ты хоть и человек государственный, но многого не понимаешь! Нету в тебе широты охвата. Как вот, к примеру, во мне!

Кощей снова прижал руку к груди и низко поклонился.

— Всегда счастлив следовать вашим советам, ваше величество! А кстати, не видели ли вы Ивана-царевича?

— Ивашку? — удивился царь и нахмурился. — Кажись, нет. Не до того мне было. Я с утра размышлял о наилучшем государственном устройстве.

— Это все замечательно, — наклонил голову Кощей, — великие мысли достойны великих государей. Однако... — тут он понизил голос до шепота, — до меня дошли слухи, что царевич переоделся попроще и ушел из дворца!

— Как ушел? — испугался Дормидонт, вскочив с трона. — Куда?

— Говорят, что его видели на рынке, — снова прошептал Кощей, — но с тех пор прошло уже два часа, а он так и не появился! Он не был даже на обеде, ваше величество!

— Как не был на обеде! Чтобы Ивашка обед пропустил? Да быть этого не может! Он хоть и любопытен, и глуп, а пожрать любит!

— Тем не менее, — развел руками Кошей. — Я бы не беспокоился, если бы не активизация разбойничьей шайки! Есть свидетельства, что кое-кто из банды Жужи появился в стольном граде!

— Ты хочешь сказать... — ужаснулся царь.

— Я ничего не говорю, ваше величество! — поспешил исправиться Кощей. — Но я, как канцлер, обязан предвидеть любой поворот событий! Сейчас мои люди прочесывают рынок и прилегающую местность. Нет, нет. Я уверен, что все в порядке, что царевич скоро объявится, но должные меры необходимо принять!

— Хорошо, — кивнул Дормидонт, — как только найдете Ивашку, так сразу ко мне. А уж я всыплю ему горяченьких! Забудет, как по улицам шастать! Тоже мне, Гарун аль Рашид нашелся!

— Кто-кто? — несказанно удивился Кощей.

— Халиф багдадский, — нехотя пояснил царь. — Да ты что, не помнишь? Три года назад он был у нас с официальным визитом!

— Ах да! Вспомнил! — улыбнулся Кощей. — Подписание договора о поставках осетрины и паюсной икры!

— И еще по культурному обмену, — напомнил царь. — К нам должен приехать верховный маг и звездочет Гуссейн Гуслия!

— А к ним алхимик Петрович! — добавил Кошей. — Ну конечно!

— Кстати, — сказал Дормидонт, — о Петровиче. Он что, и впрямь научился золото из чугуна делать?

— Научился, — кивнул Кощей, — дело-то нехитрое!

— Безобразие! — искренне возмутился царь. — Почему опять ничего не знаю? Я вот давеча был в казне, так там, понимаешь ли, не густо! Что, нам Петрович не ко двору пришелся?

— Ваше величество! — Кощей тонко улыбнулся. — Вы говорите о том, чего никак нельзя допустить! Вы хотите, чтобы золота стало так много, как чугуна? Тогда оно и стоить будет как чугун! Мы разоримся, ваше величество! Пусть багдадский халиф разоряется, а нам это ни к чему!

— Так значит, ты решил подложить халифу свинью? — изумился царь. На его лице появилась хитрая улыбка.

— Политика! — притворно вздохнул Кощей. — Сами понимаете... Когда у них золото станет дешевле железки, мы скупим все за икру, вернем Петровича и будем самыми богатыми и могущественными в мире!

— О! — только и мог сказать царь. — Ты голова!

— Вы тоже голова, ваше величество! — польстил Кощей и расплылся в довольной улыбке. — Вместе мы — две головы!

— Верно, верно! — задумался царь. — Где-то я это уже слышал или читал?..

— Вы не могли этого прочесть, — мягко поправил Дормидонта канцлер. — Это еще не написано. Вы опередили историю!

Царь опять расплылся в блаженной улыбке.

— Государь обязан идти впереди истории. И это... Чтобы никакой истории с Ивашкой не вышло!

10

Кощей вышел от царя в двойственном расположении духа. С одной стороны, простодушный Дормидонт дал ему карт-бланш на проведение экономической диверсии против Багдадского халифата, с другой — его беспокоило отсутствие царевича. Если Иван попадет в лапы к Жуже, то это будет не просто политический скандал, это будет настоящая трагедия. Тут головы полетят, не только должности.

Придется поднимать по тревоге лесную нечисть и выходить на связь со своим старым резидентом — Бабой-ягой. А у бабки очередной бзик. Старуха начиталась ворованных книг, стала англоманкой и настаивает на том, чтобы ее звали миледи! Дикость, конечно, но за этой дикостью наверняка стоит третья сила! Недаром бабка вот уже больше месяца не дает о себе знать. Не иначе что-то задумала старая карга, не дают ей покоя честолюбивые мечты, наверняка вынашивает какие-то темные планы... Конечно, можно привлечь к работе специалистов из всемирной информационной сети, а это значит, что придется воспользоваться магическим зеркалом. Как в этом случае гарантировать секретность операции? Даже маги средней руки окажутся посвященными в этот политический скандал. Нехорошо, ох как нехорошо! Но если не будет другого выхода...

Он прошел в свой кабинет и снова увидел Великую Книгу Заклинаний. Таинственная инкунабула была раскрыта посредине.

— Безобразие! — воскликнул Кощей в сердцах. — Это уже переходит всякие границы! Варвара! Мне что, в сейф книгу прятать? Варвара! — Он огляделся. В комнате было пусто, в соседней, кажется, тоже. Может, она ушла по анфиладе в свою половину? Кощей отодвинул портьеру и прошел в соседнюю комнату.

— Варвара! Куда подевалась эта несносная девчонка? — в сердцах бросил первый в государстве после царя человек. — Варвара, иди, когда тебя зовут! — Однако ответом ему была все та же кабинетная тишина, нарушаемая только шелестом ветра, долетающим сквозь раскрытое окно.

Кощей сел за стол и забарабанил пальцами по полированной поверхности. Куда же она могла деться? Нет, пора браться за воспитание по-настоящему! Глаз с нее не спускать!

Взяв со стола колокольчик, он позвонил, и через пару секунд дверь неслышно отворилась. На пороге появилась уже знакомая фигура в монашеском одеянии. Лицо фигуры было скрыто под низко надвинутым капюшоном.

— Неясыть?

— Да, господин канцлер! — тихим покорным голосом произнес человек в монашеской одежде.

— Ты давно меня ждешь?

— С полчаса, господин канцлер! — В голосе Неясыти прозвучала некая нарочитая грусть, и Кощей моментально уловил это.

— Ты все так же радуешься чужим неприятностям? Впрочем, тебя не переделать. Где Варвара?

Человек сделал неуловимое движение, словно собирался шагнуть вперед, но Кощей предупреждающе поднял руку. — Здесь нет посторонних. Говори!

— Ваша дочь обмолвилась, что собирается прогуляться на рынок. Сегодня приехали кумарские купцы и привезли много диковин. Служанки видели, как она переодевалась в мужскую одежду, чтобы остаться неузнанной!

Кощей поднялся из-за стола, но, как ни странно, тень его так и осталась сидеть. В тот же миг за окном стемнело, словно огромная туча на минуту закрыла солнце. Подул пронизывающий ледяной ветер, а вокруг Кощея вспыхнуло голубоватое сияние.

— Господин канцлер напрасно гневается на своего слугу, — прошелестел все тот же тихий голос. Казалось, Неясыть нисколько не испугался, несмотря на явные признаки Кощеева гнева. — Все, что необходимо, уже сделано, господин канцлер! Наши люди всюду! Весь район, прилегающий к рынку, оцеплен. Я предупреждал, что девочку не стоило оставлять одну, есть множество способов проконтролировать поведение ребенка! Варвара слишком любознательна и самостоятельна!

— Вот именно! — буркнул Кощей, легким движением руки разгоняя морок. Снова засветило солнце. — Вот именно. Слишком! Иначе она не была бы моей дочерью! Что с Иваном? Нашли?

— Никаких следов, господин канцлер! Царевич как в воду канул! Мы опросили всех, кого могли, и выяснилась очень неприятная картина... — Неясыть замолчал, словно не решаясь продолжить дальше, и тут из-под капюшона сверкнули его глаза, зеленые, с узкими, как у змеи, зрачками. Кощея мгновенно окатило волной темной затхлой радости, которую испытывало это существо при виде чужого горя.

— Продолжай, — кивнул Кощей, с трудом сдерживаясь от порыва уничтожить это мерзкое создание, эту помесь демона и человека. Но это был самый лучший его агент, который для достижения цели не считался ни с чем и был готов на любое преступление.

«Когда-нибудь я тебя уничтожу, — мстительно подумал канцлер. — Сотру в порошок. Сожгу! Нет! Прямиком отправлю в преисподнюю, а пока...»

— Слушаю, ваше высокопревосходительство! — Неясыть поклонился Кощею, и канцлеру показалось, что его слуга усмехается.

— Используя волшебный эликсир памяти, — продолжил Неясыть, — мы опросили всех городовых, и выяснилось, что в тот самый момент, когда царевич стоял возле лавки со сластями, которую держит один чухонец, к нему подошли и сказали, что в соседней лавке продается удивительная тахинно-арахисовая халва и стоит она недорого! Иван-царевич пошел следом за этими людьми, и больше его никто не видел. Мы проверили подозрительную лавку. Оказалось, что это — ловушка. Из этой лавки ведет ход на другую улицу. Так вот, один из местных жителей видел, как из этой лавки двое здоровенных мужиков вытащили мешок, погрузили его на телегу и поспешили к пристани. Вот пока все, что удалось выяснить!

— Значит, все-таки похитили! — воскликнул Кощей. — Вот что: немедленно ввести в действие план-перехват! Быстроходные ладьи на воду! Но это еще не все. Уверенности, что царевича найдем, признаться, немного. Надо распространить слух, что царевич срочно отбыл в путешествие. Например, в Британию. Придется и Дормидонта обмануть... пока. Иначе многим, очень многим придется расстаться с головой!

11

Яромир был на вершине счастья. Наська нашла свою семью. Боярин Матвеев обрел потерянную на долгие годы дочь, а уж родные они или нет — это дело десятое. Внешне девица ничуть не походила на дородного боярина, да и по годам не сходилось, но главное, что боярин узнал талисман, выслушал душераздирающую историю Наськи, и теперь никто не смог бы разубедить Матвеева, что это не его родное чадо.

Сам Яромир был награжден сверх всяких ожиданий. Когда он зашел в банк «Шлоссер и сыновья», его встретили как заморского принца и тут же уведомили, что на его счет переведено аж целых сто рублев! На радостях Яромир отдал им на хранение свою суму с драгоценными камушками, подарком великанов, и, получив специальный посеребренный ключик, направился в приемную капитана богатырской дружины Святогора.

Внешность Святогора впечатляла. Это был высоченный, под потолок, богатырь с вьющимися седыми волосами до плеч, с роскошной бородой, заплетенной в косички, и громовым голосом.

— А ну поворотись-ка, сынку, дай я на тебя погляжу! — проговорил Святогор умиленным голосом. — Наслышан я о твоих подвигах, наслышан! Все только об этом и говорят! — Он усмехнулся и вдруг хитро прищурился. — Интересно, как наш боярин теперь себя чувствует? Уж больно девку ты ему подсунул ледащую! Да озорница, видать, и на сладкое падка! Ну, посмотрим, посмотрим!

Яромир, во время разговора стоявший по стойке «смирно», позволил себе сдержанно улыбнуться. Святогор увидел его улыбку и развеселился еще больше.

— Вот-вот! Я-то, когда молодой был, тоже любил шутки шутить. Великого князя Старуханского чуть было на козе не женил! Сказал, что принцесса заколдованная. Ну и чародея привел, чтобы он эту животину расколдовал. — Святогор провел рукой по усам и озорно засмеялся.

— Так он женился? — ахнул Яромир.

— Женился... — Святогор покивал головой. — Дальше-то интереснее было. Чародей эту козу в бабу превратил. Колдун он был преизрядный, и охальник еще тот! Баба получилась ничего. Смазливая, фигуристая, только разговаривать не умеет, все ме-э да ме-э! Коза, одним словом! Так и пришлось отдать ее стрельцам в обоз. То-то те довольны были! — И Святогор захохотал низким рокочущим басом.

Яромир невольно смутился. Столь явная аналогия его озадачила.

— Так ведь это... Моя-то девка натуральная!

— Конечно, натуральная, — посерьезнел Святогор. — Шучу я! Шучу. А вот давеча ты рассказывал о колдуне... Тут, брат, дело серьезное. Сам понимаешь, этот Жужа — мошка, муравей! На одну ладонь положить, другой прихлопнуть. Да ведь пакостлив больно, потому и держат!

— А кто держит? — воскликнул Яромир, невольно схватившись за меч. — Может, эта самая миледя? Башки им посрубать!

— Срубить недолго, — задумчиво проговорил Святогор. — Только ведь срубленную назад не приставишь. Твоя миледя тоже, видать, колдунья еще та, но и она не главная в этом деле. Тут большая политика замешана, и нам с тобой в этих вещах не разобраться. А ты, брат, стало быть, в богатырскую дружину хочешь?

— Хочу, Святогор! — воскликнул Яромир. — Страсть как хочу!

— Так ведь у нас все, как один, чудо-богатыри, даже кони у всех богатырские! Не поверишь, некоторые по-людски говорить могут! В битве — первые помощники.

— Мой Савраска тоже говорить умеет, — похвастался Яромир.

— Савраска? — прищурился Святогор. — Умеет говорить? Ну хорошо. А сам-то ты крепок ли?

— Крепок, — уверенно заявил Яромир. — На кулаках против десятерых выйду и повалю!

— Ну, это дело пустяковое. А вот, к примеру... Видишь ли вон то ядро? — Святогор подошел к окну и ткнул пальцем в груду пушечных ядер, каждое из которых было величиной с добрый арбуз.

Яромир усмехнулся.

— Ну, вижу.

— А перебросишь ли ты его через государев терем? — спросил Святогор.

— Да не фиг делать! — сказал Яромир и в то же мгновение заметил за окном быстро промелькнувший силуэт в черном плаще и в черной шляпе. Силуэт был настолько знаком, что Яромир опешил.

— Это он! — крикнул Яромир. — Это он! Тот самый колдун! Я узнал его! — с этими словами он распахнул окно и ловко, одним махом, перепрыгнул через подоконник. Яромир не рассчитал своих сил, поэтому при приземлении на мостовую его здорово мотнуло, и он, чтобы устоять, вынужден был резко ступить ногой в сторону, аккурат на лакированный сапог стоящего рядом дружинника. Дружинник взвыл как иерихонская труба и запрыгал на одной ноге.

— Ау! О-о-о... — мучительно простонал здоровяк с роскошной черной бородищей.

— Прощу прощения, сударь! — впопыхах бросил Яромир, — Я не нарочно! Это всего лишь нелепое стечение обстоятельств, не более... — Оглядевшись, он кинулся было вслед за удаляющейся фигурой в черном плаще, но в этот момент чьи-то железные пальцы сжали его плечо, удержав на месте.

Яромир дернулся раз, дернулся два, но без толку. Железные пальцы держали его крепко, как тиски.

— Сударь, в чем дело?! Я, кажется, извинился перед вами! А теперь отпустите меня, неужели не видно, у меня неоконченное дело! Я должен поймать вон того гада!

— Он, кажется, извинился! — передразнил дружинник и еще крепче сжал его плечо. — У него неоконченное дело! Это у меня неоконченное дело, после того как ты отдавил мне любимую мозоль! — буквально взревел от негодования детина. — Мне кажется, что такого деревенского парня, как ты, давно пора поучить светским манерам! А? Что скажете, парни?

Стоявшие рядом дружинники рассмеялись.

— Точно! Илья, поучи-ка его уму-разуму! Валяй, если что, и мы поможем!

— Ну? — Бородатый детина пристально взглянул на Яромира. — Что же ты скажешь в свое оправдание, друг любезный? Ведь то, что ты выскакиваешь из Святогорова окна, еще не дает тебе права ходить по ногам, как по паркету!

Яромир молча оглянулся. Таинственного незнакомца и след простыл, будто его и не было. И все из-за этого бугая! Набычившись, он посмотрел на дружинника, потом бесцеремонно сбросил его руку с плеча.

— Кажется, вы хотели поучить меня светским манерам?

Бородач усмехнулся.

— Это суровая необходимость. Кто тебе еще поможет в этом вопросе, как не я? У меня ведь до сих пор звезды порхают перед глазами!

— Так может, прямо тут и начнем, а? — предложил Яромир, встав в позу. Внешне он совсем немного уступал местному здоровяку и был уверен, что поборет его с полтычка.

Дружинник удивленно поскреб в затылке.

— Как тебя хоть звать-то?

— Яромиром, — ответил витязь.

— А меня Ильей, — представился бородач. — Некоторые кличут просто — Муромцем. Так вот, Яромир, уставом тайной канцелярии кулачные бои, как и любые другие, несанкционированные верховным главнокомандующим, на территории города запрещены. Поэтому я буду ждать тебя сегодня ровно в два за городским забором! Ты меня понял?

— В два за воротами, — повторил Яромир и изобразил на губах улыбку победителя. — Я не заставлю вас ждать! Ровно в два! — повторил он и, сопровождаемый насмешливыми взглядами дружинников, поспешил за угол, куда скрылся человек в черном. Пробежав всю улицу, он свернул в какой-то переулок и сплюнул с досады.

— Екарный бабай! Ну урод! Свинья одноглазая! — Яромир уже было развернулся, чтобы идти прочь, когда его окликнули.

— Минутку, милейший!

Только сейчас Яромир заметил, что на скамейке, укрытой разросшейся сиренью, сидит человек. Его одежда, стать и даже голос не оставляли сомнений в том, что он из богатырской дружины. Правый глаз богатыря перетягивала темная ленточка. Яромир невольно остановился.

— Вы мне?!

— Вам, вам!

— Послушайте, уважаемый, у меня совсем немного времени! Видите ли, я очень спешу. Мне не до разговоров!

— Ничего, подождете, — произнес дружинник голосом, не предвещавшим ничего хорошего.

«Что за суматошный день? — устало подумал Яромир, — не успел приехать, как поссорился с самим Ильей Муромцем! Этот еще свалился на мою голову! Сидит, сирень нюхает, его и не видно! Впрочем, что ему вдруг понадобилось?»

— Я слушаю вас, — сказал Яромир, старательно сдерживая гнев. — Вы что-то хотели?

— Это я внимательно слушаю вас! — произнес незнакомец, впериваясь в него единственным глазом. — Как понимать ваши слова? На каком основании вы обозвали меня уродом, одноглазой свиньей? А? О вашем первом ругательстве я вообще молчу. Православные так не ругаются! Ну-с, так что же вы молчите, милейший?! Отвечайте!

— А, черт! — сплюнул богатырь.

— Что-о? — Незнакомец с черной повязкой на глазу взвился вверх. — Да как вы смеете разговаривать со мной таким тоном?!

— Постойте! — изумился Яромир. — Тут явная ошибка. Я вовсе не вас имел в виду. Я вас за сиренью вообще не видел. Эти слова предназначались другому. Понятно вам?

— А что, здесь была еще одна одноглазая... — Незнакомец не договорил. Он осторожно прикоснулся к правому перевязанному глазу. — Кроме меня, здесь, кажется, никого не было!

Несмотря на серьезность положения, на Яромира вдруг напал неудержимый смех. Он сел на скамейку, скорчившись от хохота и стараясь не смотреть на дружинника, стоящего перед ним.

— Простите, господин дружинник! — устало пробормотал Яромир. — Честное слово, это нечаянное, я бы сказал, нелепое стечение обстоятельств!

— Мальчишка! — взвизгнул побагровевший дружинник. — Если бы не твоя возмутительная молодость, я растер бы тебя в порошок! Выпорол бы тебя ремнем, чтобы ты впредь уважал старших! Каков негодяй, а? Самый настоящий засранец!

— Засранец?! — тихо повторил Яромир, наливаясь краской. — Это я-то засранец?

— А кто же? — кивнул дружинник. — Конечно, ты! Пойди, смени подгузник!

— А подгузник — это что? — неожиданно заинтересовался Яромир. Теперь пришла очередь смеяться дружиннику.

— Темнота! Деревня! Ты еще вчера, небось, лаптем щи хлебал! Ох-хо-хо! Тогда понятно, почему ты такой невоспитанный! Небось, крестом расписываешься, хаха!

— Между прочим, я — поэт! — оскорбленно возразил Яромир. — Книжку буду издавать. И грамоте я обучен. Может, я в этом, в Коксфорде учился!

Тут дружинник просто повалился на скамью.

— Шут! Клоун! Скоморох! Он в Коксфорде учился! Выгребные ямы чистить, что ли? Так этому тебя здесь научат лучше. Все, иди, я тебя прощаю!

— Что-о?! — взревел Яромир. — Ну уж нет! Такого хамства я не потерплю! Сегодня в три! Под забором, то есть, тьфу! За городским забором! Кстати, как ваше имя, уважаемый?

— Добрыня Никитич, — все еще смеясь, ответил дружинник. — Да ты иди, только смотри, сам не опаздывай!

Яромир возвращался назад в не самом лучшем расположении духа.

— Ну и пусть, — думал он, — конечно, биться на кушаках с двумя богатырями, да еще такими знатными, — кто большая честь. Правда, без зубов можно остаться. Это если башку не снесут! Но и я им могу кое-что показать! Готов поспорить, что они никакого представления не имеют об искусстве лесных отшельников! Кину раз через бедро, добавлю пяткой в ухо, и уноси готовенького!

Таким образом, обретя снова хорошее расположение духа, витязь вернулся к дому Святогора.

К его удивлению во дворе было пусто, толпившиеся здесь недавно дружинники куда-то разошлись, а на двери терема висела табличка:

«ЗАКРЫТО НА ОБЕД»

Незнакомый со столичными нравами Яромир беспомощно огляделся, ища, кого бы спросить: надолго ли этот обед? Но никого, кроме трех кур, валявшихся в знойной пыли, да сердитого петуха, не обнаружил. Увидев Яромира, петух поскреб лапой и приготовился к атаке. В этот момент мимо него пробежала здоровенная баба в сарафане и торкнулась в дверь.

— Куда, дура! — рассердился Яромир. — Не видишь, что написано?..

Дура медленно повернулась, и Яромир узрел грубое мужское лицо и нервно подрагивающие усы.

— Вот так не чешись! — оторопел витязь. — Слышал я о таком, но чтобы своими глазами увидеть... До какого ж ты паскудства дошел, наглая, бесстыжая твоя морда?! Чтобы бабье рядно надеть и к мужикам тулиться... Тьфу!

Ряженый мужик даже подпрыгнул от неожиданности, а его лицо стало багровым от стыда и злости. Не говоря ни слова, усатая красавица стянула с себя сарафан, и под ним блеснули доспехи дружинника.

— За идиотку ответишь! — свирепым шепотом произнес он, сверкая глазищами.

— За дуру, — оторопело уточнил Яромир.

— Тем более! — фыркнул усач. — Неужто вы, любезный невежа, неотесанный болван, не поняли, что я возвращаюсь со специального задания и, чтобы быть неузнанным...

Яромир закатил глаза.

— Ваше имя, сударь! — произнес он утомленным голосом.

— Алеша Попович! — с гордостью ответил усач, снова сверкнув глазами. — Надеюсь, и вы не откажетесь назваться?!

— Яромир! — сказал витязь и, подумав, добавил: — Нынче в четыре под забором!

— К вашим услугам! — чинно поклонился Попович. — Только не под забором, а за забором. Чувствуете разницу? Вы ее обязательно почувствуете!

— Ну-ну! — только и сказал Яромир. Стоять и ждать, когда снимут табличку, было скучно.

— Как бы мне не заблудиться в этой жизни городской!

«Был свободен, словно птица, нынче маюсь день-деньской!» — пробормотал он, решив все-таки вернуться на постоялый двор, где он остановился по совету боярина Матвеева. Табличка на Святогоровой двери напомнила ему о том, что пора подкрепиться.

12

В гостинице было пусто, только в трапезной, сердито сопя, обедали старуханские купцы. От купцов за версту несло свежей рыбой и паюсной икрой. Закусив, Яромир заглянул на конюшню.

— Все в порядке? — спросил он Савраску.

— Не сказал бы! — фыркнул конь. — Ячмень — так себе, вода отдает болотиной, а так — ничего. Терпимо. А ты, я вижу, снова приключений огреб?

— Еще нет, но похоже, что огребу, — сказал Яромир, заранее почесывая затылок.

— А что так-то?

— Да так! — Яромир вздохнул и рассказал ему обо всем.

— Пустяки! — заявил Савраска, выслушав хозяина. — Нашел, о чем думать. Возьми их на прием! Сам же говорил, что у лесных отшельников кой-чему научился! Нахватался то есть... Кстати, твои отшельники не из Шаолиня ли часом?

— Ты сам-то понял, что сказал?! — испугался Яромир. — Ужасное какое-то слово...

— Я говорю, что твои отшельники из Китая, голова твоя садовая, — сказал Савраска.

— Знамо, что из Китая, — кивнул Яромир. — Они ж от полонежцев сбежали! А ты-то откуда об этом знаешь?

— От верблюда, — тихо ответил конь. — Иди давай, а то уж вон, конюх на нас зенки вылупил!

Яромир оглянулся. Конюх и в самом деле стоял неподвижно, вылупив красные, очевидно с похмелья, глазки. Ничего не говоря, витязь развернулся и пошел прочь. Городские часы пробили половину второго...

Без пяти минут два Яромир был уже за городским забором. Илья Муромец сидел на камне и за обе щеки уплетал сдобную сайку с ветчиной, запивая все это дело молоком.

Увидев Яромира, он махнул ему рукой.

— Присаживайся! Перекуси, чем бог послал! — Отхватив кусок сайки и добрый шмат ветчины, он протянул их Яромиру.

— Спасибо! — сказал витязь, принимая угощение. Он хоть и пообедал, но, увидев, с каким аппетитом подкрепляется дружинник, снова почувствовал голод.

— Время еще есть, — лениво сказал Илья. — Секунданты слегка опаздывают. Будем ждать. Да и скучно драться без публики, а? — Он подмигнул Яромиру.

— Секунданты? Публика? — Яромир с трудом проглотил кусок и уставился на Муромца.

— Ну да, — кивнул Илья, — все должно быть честь по чести. И без публики тоже никак. Опять же ставки будут, тотализатор. Кто шею свернет — неплохо заработает!

Яромир слушал незнакомые слова и тихонько обалдевал. Он-то думал, что разборка будет междусобойная: ну подрались, челюсти вправили и пошли по домам. А если прилюдная драка, с окриками, со свистом и улюлюканьем...