3.

Ники хотелось бежать бегом, но она заставила себя замедлить шаг. Непозволительно было бы дать понять человеку по имени Дьявол, что он произвел на нее такое сильное впечатление.

А впечатление он и в самом деле произвел. В тот миг, когда их глаза встретились, ее охватила странная дрожь. У него были серебристо-серые бездонные глаза с завораживающими дьявольскими огоньками. Он поймал ее, как ястреб кролика, и это привело ее в замешательство. Никогда раньше она не чувствовала себя такой беспомощной.

Он, безусловно, не принадлежал к числу самых красивых мужчин, когда-либо побывавших в Логовище. У него был вид отчаянного головореза, каковым он, по их сведениям, и являлся. И не только из-за пыли и грязи. По его левой щеке змеился шрам, заставляя рот кривиться в лихой усмешке, сочетавшейся с яростным блеском глаз. И все же, поклонившись, он произвел на девушку впечатление истинного джентльмена, как будто за этой внешностью скрывались утонченные манеры.

Но он — отщепенец, человек вне закона, напомнила она себе. Его разыскивали за убийство и разные другие преступления — всего даже не упомнишь. И он был одной из причин, по которым ее дядя не желал покинуть Логовище. Только за это она готова была возненавидеть его.

Почему же тогда у нее так бешено бьется сердце? Почему она бежит прочь, хотя раньше никогда не бегала даже от самых отъявленных негодяев? Она научилась смотреть на них сверху вниз, так же отчаянно браниться и твердо отстаивать свое положение неприступной принцессы Логовища. Не только ее дядя заставлял их держаться на расстоянии, но и ее собственная холодность.

Бормоча себе под нос проклятия, она решила разыскать Робина. Его не было ни дома, ни на конюшне, хотя его лошадь стояла в стойле. Она направилась в кузницу. Энди Лоунтри, в котором текла кровь чероки, жил здесь уже пять лет. Он решил остаться, влюбившись в Хуаниту, мексиканскую девушку, работавшую у Розиты. Потом они поженились и были единственной в Логовище супружеской парой. Энди разыскивали за убийство, и Ники знала, что он никогда отсюда не уедет.

Энди стоял у жаровни и ковал подкову, под его бронзовой кожей перекатывались мощные мускулы. Он поднял глаза и приветливо улыбнулся.

— Я ищу Робина, — сказала Ники.

Улыбка исчезла.

— Он ушел с одним из братьев Янси, — ответил кузнец.

У Ники упало сердце. Из всех гостей, находившихся сейчас в Логовище, Кобб и Джон Янси были самыми худшими. Ники просила Робина держаться от них подальше, но он был в таком возрасте, что воспринял это как вызов. В свои пятнадцать лет он тоже чувствовал себя в Логовище как в тюрьме. Его единственными друзьями были бандиты и убийцы, и он тоже хотел стать одним из них. Научиться всему, что умели они, вызвать восхищение этих людей. Чем хуже была их репутация, тем больше он к ним тянулся. Возможно, он захочет подружиться и с Дьяволом, который имел почти столь же скандальную репутацию, что и братья Янси.

— Куда они пошли? — спросила она.

— К ручью. Я слышал, как Робин просил Кобба научить его быстро выхватывать оружие.

— У них же нет пистолетов.

Энди раздул меха, и огонь взметнулся к потолку.

— Вы же знаете своего брата. Он, наверное, выклянчил на время пистолет у одного из проводников.

Да, Ники его знала. Робин мог выманить птиц из гнезда, если бы захотел. У него была широкая, открытая улыбка и постоянное желание и готовность угодить, которые ее иногда пугали. Ведь это так легко было использовать в дурных целях.

— Спасибо, — сказала она. — Передай от меня привет Хуаните.

— Передам, — ответил Энди и, широко улыбнувшись, добавил:

— У нее будет маленький.

— Ах, Энди. Я так рада.

Его просиявшее на мгновение лицо снова омрачилось.

— Но я не хочу его воспитывать здесь. Слишком… — Он замолчал, словно вдруг вспомнил, с кем разговаривает.

— Я понимаю, — мягко произнесла она. Слишком здесь много зла. Эти не сказанные вслух слова на мгновение повисли в воздухе. — Куда же вы поедете?

— Может, в Мексику. У Хуаниты там семья.

— Мы будем без вас скучать.

— Вам тоже нужно уехать отсюда, мисс Ники, вам и Робину, пока он не успел подружиться с этими злодеями.

— Я сейчас не могу покинуть дядюшку, — возразила она.

Энди кивнул, и она поняла, что он заметил, как болен ее дядя. Он был предан Томпсону, и до сих пор Логовище его устраивало. Но она понимала, что появление ребенка все меняло. Она чувствовала такую же потребность защитить Робина, который иногда казался ей скорее сыном, нежели братом. Ведь она носила его на руках, качала и кормила, когда он был совсем маленьким. Хотя и сама была ребенком.

— Когда вы собираетесь уезжать?

Она предполагала, что ее дядя беспрепятственно отпустит Энди из Логовища. Когда это пытались делать другие, Нат Томпсон провоцировал их на перестрелку. А Ната Томпсона никому еще переиграть не удавалось.

Энди ответил не сразу:

— Где-нибудь через месяц.

Интересно, поделился ли Нат с Энди своими собственными намерениями покинуть Логовище? Вряд ли. Нат Томпсон любил Энди и доверял ему, но его доверие не было столь безгранично. Он часто говорил Робину, что у изгоя не может быть друзей. Верность разбойников — это миф. Всегда приходится оглядываться, не собирается ли кто-нибудь нанести удар в спину. Всегда.

И Ники очень бы хотелось, чтобы Робин прислушивался к советам своего дяди.

Она поспешила в конюшню и оседлала Молли. Она найдет Робина. Возможно, эти поиски отвлекут ее от мыслей о новом «госте» и его серебристо-серых глазах, которые не выходили у нее из головы.

* * *

С блаженным вздохом Кейн опустился в жестяную ванну. Одной рукой он потер свежевыбритую щеку. Парикмахер был превосходный, вода горячая. Побриться здесь оказалось роскошью. Парикмахер брал в пять раз дороже, чем в любом другом месте, но Кейна это не беспокоило. Скорее даже забавляло. Ведь он тратил деньги Мастерса.

Он закурил длинную тонкую сигару, купленную также по довольно высокой цене. Да, он подобрался так близко к небесам, как только мог. Забравшись поглубже в воду, он постарался сосредоточиться лишь на своих непосредственных удовольствиях. Но не мог забыть о Дэйви. Заложнике, как цинично выразился Мастерс.

Он с неохотой вылез из ванны и натянул новую одежду, купленную в местном магазине. Голубые джинсы и темно-синяя рубашка. Чистый платок на шее. Старый уже восстановлению не подлежал. Он провел расческой по только что вымытым волосам, пытаясь пригладить их, и бросил на себя быстрый взгляд в зеркало. На лице явственно выделялся шрам. Он заработал его в честном бою, но по этой отметине в нем теперь всегда будут узнавать Дьявола.

Черт возьми, какая разница? Он прибыл сюда не для того, чтобы романы крутить. Он здесь, чтобы совершить предательство. И нельзя забывать об этом. Ни на минуту.

Презрительно фыркнув своему отражению, он вышел из комнаты и направился к конюшне. Он осмотрит границы Логовища, произведет разведку. У него есть в этом опыт. И немалый.

* * *

Ники скакала около часа, пока не услышала выстрелы.

Она двинулась на звук, прекрасно осознавая, что шальная пуля не менее опасна, чем та, что направлена в цель. Робин стоял, пригнувшись, держа руку на рукоятке висевшего у пояса шестизарядного револьвера. Быстрым движением выхватив его из кобуры, он прицелился в прикрепленную к дереву мишень.

Тут он увидел Ники. Выражение гордости исчезло с его лица, он упрямо выдвинул вперед челюсть и выстрелил. И промахнулся.

Ники перевела взгляд на стоявшего рядом с ним человека. Тот воззрился на нее с откровенной наглостью. Она подъехала к ним и обратилась к Коббу Янси:

— Если дядя об этом узнает, вы вылетите отсюда быстрее, чем пуля из пистолета.

— Правда, милочка? — насмешливо поднял брови Янси. — Тогда ему и с вашим братишкой придется разобраться, так ведь? — Он взял у Робина револьвер и стоял, поигрывая им.

Ники протянула руку.

— Дайте мне оружие.

— Что ж, возьмите, — произнес Янси тихим, завлекающим голосом.

— Если вы сейчас уберетесь отсюда, я забуду об этом, — сказала она.

— А что, если я не хочу об этом забывать? — спросил он, подходя к ее лошади. — Мальчик может поехать обратно на вашей лошади. А вы вернетесь вместе со мной. — Его рука внезапно взяла ее лошадь под уздцы.

— Робин может дойти до дому пешком, — сказала она, подаваясь назад.

Янси, однако, крепко держал Молли за повод. Он повернулся к Робину:

— Давай-ка, мальчик. Ступай домой.

Робин озабоченно переводил взгляд с Янси на Ники и обратно, предчувствуя недоброе.

— Я лучше поеду с вами, мистер Янси.

Дуло пистолета вдруг нацелилось на Робина.

— Делай, как я сказал. Мы с твоей сестрой приедем попозже.

Ники оцепенела. От гнева, а не от страха.

— Мой дядя вас убьет, — пригрозила она.

— Пусть попробует, — ответил Янси. — Я давно хотел проверить, так ли он ловок, как все говорят.

Ники знала, что Кобб Янси только и ищет повода, чтобы это проверить. Неужели он почуял слабость Ната Томпсона? А может быть, он хочет завладеть Логовищем?

Она нащупала в кармане брюк свой крупнокалиберный пистолет.

— Ступай, Робин, — сказала она. — Я тебя догоню.

Робин не двинулся с места.

— Иди, — сурово приказала она. Здесь, в этих горах, среди грубых мужчин, голос ее потерял нежность.

Вместо того чтобы послушаться, Робин кинулся к Янси и попытался вырватй из его руки револьвер. Раздался выстрел, и Робин упал. Ники быстро прицелилась Янси прямо в сердце и нажала на курок.

Он на мгновение застыл на месте, словно от удивления, револьвер выпал из его руки, он опустился на колени, а затем упал навзничь. Ники спешилась и подбежала к Робину. Из раны в плече юноши сочилась кровь.

Услышав стук копыт, она схватила выпавший из рук Янси пистолет. Это мог быть его брат.

Но это был не он. Это был Дьявол, и выглядел он совсем не так, как раньше. Увидев нацеленный на него пистолет, Дьявол натянул поводья, внимательно поглядел на нее, потом перевел взгляд на Робина и на лежащее на земле тело мужчины.

— Есть проблемы?

— Я могу сама с ними справиться, — сказала Ники, по-прежнему держа его под прицелом.

Та сторона его рта, по которой проходил шрам, приподнялась еще на дюйм.

— Вижу, что можете, — сказал он, внимательно оглядывая Робина. — Что с ним?

— Это мой брат, — коротко объяснила она. — Этот хорек стрелял в него.

— По-моему, вам требуется помощь.

— Не от вас, мистер, — отрезала девушка.

Сдвинув брови, он поерзал в седле. Затем, не обращая внимания на направленный пистолет, соскользнул с коня и, подойдя к Робину, стянул с плеча мальчика рубашку, чтобы осмотреть рану.

Робин поморщился, потом уставился на шрам на лице незнакомца.

— Вы тот новенький, — сказал он. — Дьявол.

Кейн кивнул:

— Да, некоторые меня так называют. Откуда, черт возьми, здесь всем обо мне известно?

— У нас здесь не так уж много секретов друг от друга, — сказал Робин, но голос его был напряжен. Он, конечно, бравировал перед незнакомцем. Ники вздохнула. Неужели он сегодня ничему не научился?

Дьявол осмотрел рану, затем снял с шеи платок и протянул его Робину:

— Он чистый. Приложи его к ране, чтобы остановить кровотечение.

Потом он подошел к Коббу Янси, присел возле него, привычным жестом нащупал сонную артерию и, не обнаружив признаков жизни, поднялся. К смерти, как отметила Ники, он отнесся очень спокойно.

— Да, он мертв, — сказал Дьявол.

Прежде чем она успела возразить, Кейн вернулся к Робину. Он помог мальчику снять рубашку, разорвал ее на две части и превратил в жгут. Закончив, он предложил парнишке опереться на его руку.

— Не надо, — вмешалась Ники. — Я помогу ему.

— У него сильное кровотечение, — возразил Дьявол. — Может потерять сознание. Вы выдержите такой вес?

Ники вгляделась в лицо брата. Он был очень бледен и с каждым мгновением бледнел все больше.

— Мы пришлем сюда кого-нибудь за Янси. У него есть брат. С ним лучше не встречаться.

Дьявол не задавал вопросов, надо отдать ему должное. Она взглянула на свои руки и увидела, что они трясутся. Ей раньше никогда не приходилось убивать человека.

Глаза Дьявола вонзились в нее, словно читая ее мысли. Потом он подвел Робина к коню Янси и, подняв, посадил его в седло. В Кейне чувствовалась спокойная сила, уверенность, удивившие Ники. Сегодня утром он показался ей грязным бродягой, одиночкой, а сейчас распоряжался так, словно привык командовать. Презрение к нему смешалось с благодарностью.

Она засунула пистолет за пояс брюк и села в седло. У нее перед глазами все еще стояло удивленное лицо Янси. Руки задрожали еще сильнее. Она убила человека. И у этого человека есть брат — опасный, безжалостный бандит.

Она знала, что когда-нибудь это произойдет. Но она была совершенно не готова к охватившему ее отчаянию, когда она осознала, что лишила жизни человека. Ее охватила липкая тошнота.

Дьявол, ехавший впереди вместе с Робином, оглянулся. Натянув поводья, он подождал, когда она с ними поравняется, и Ники почувствовала на себе его пристальный взгляд.

— Скажите брату Янси, что это сделал я.

Ничто другое, сказанное им, ее бы так не удивило.

— Почему?

— Потому что я могу за себя постоять.

Этот ответ оскорбил ее до глубины души.

— А что же я, по-вашему, только что сделала?

— По-моему, вы только что впервые в жизни убили человека, и для вашей совести этого вполне достаточно. И для вашего желудка тоже. Вид у вас такой, будто вас сейчас вырвет.

— Я себя прекрасно чувствую, — возразила она.

— Очень хорошо. А вот брат ваш — нет.

Ники, тут же забыв о нем, обернулась к Робину. Тот, сидя на лошади, раскачивался из стороны в сторону.

Она подъехала к нему, ближе:

— Еще немножко, Робин. Держись.

— Прости, сестренка. Мне не следовало ходить сюда с… Коббом Янси, но…

— Ш-ш-ш, — попыталась успокоить его сестра. — Если бы ты с ним не пошел, Янси придумал бы что-нибудь другое. Ему нужна была не я, а куш побольше.

Но Робин не слушал. Он изо всех сил вцепился в седло, и лицо его теперь стало похоже на белую маску.

— Наверное, я лучше поеду вперед, — сказала она. — Раздобуду какую-нибудь помощь.

— У вас здесь есть доктор? — спросил Дьявол.

— Сейчас нет. Но Энди…

— Энди?

— Кузнец. Он кое-что смыслит в медицине, а я могу зашить рану.

— Тогда езжайте, и пусть он будет наготове, — приказал Кейн. — Я доставлю туда вашего брата. — Он остановил коня, спешился, а затем сел верхом на лошадь позади Робина, поддерживая его в седле.

Может ли она настолько доверять Дьяволу? Не опасно ли оставлять его один на один с Робином?

— Я о нем позабочусь, — произнес Дьявол, на этот раз более мягко.

Ники наконец кивнула и, пришпорив коня, поскакала галопом в поселок.

* * *

Кейн обращался с юным Томпсоном очень осторожно. Мальчик напомнил ему, каким он сам был в юности, особенно своей бравадой. Парня, безусловно, мучила сильная боль, но он этого старался не показывать.

— Потерпи немного, — приободрил его Кейн. — Рана не так уж опасна.

Мальчик выживет. Но для чего? Для того чтобы быть убитым в перестрелке? Чтобы увидеть, как его дядю и, возможно, сестру посадят в тюрьму?

Он подумал о том, какой решительный вид был у этой девушки, когда она прицелилась в него из пистолета, и как она все же была испугана. И этот мальчик тоже изо всех сил старается быть мужчиной.

Какого черта они здесь делают?

Соблюдай дистанцию, велел он себе. Ты не можешь позволить себе ни жалости, ни сострадания, ни еще чего-нибудь.

Кейн заметил, что раненый совсем сник в седле.

— Как тебя зовут? — спросил Кейн.

— Робин, — слабым голосом ответил паренек.

— Ну что ж, Робин, все будет хорошо. Попытайся только не терять сознания.

Мальчик сделал попытку выпрямиться в седле.

— Не надо, — сказал Кейн. — Я поддержу тебя.

— Я сам… могу.

— Я знаю, — мягко произнес Кейн, отгоняя прочь начинавшие всплывать в его памяти ненужные воспоминания. Воспоминания о том, как семья Дэйви спасла его от голода и страха.

Перед ними показался странный маленький городок, которого не было ни на одной карте.

— Первый дом, — сказал мальчик.

Перед домом из кирпича и камня — самым дорогим в Логовище, как успел заметить Кейн, — собралось несколько человек.

Он подвел лошадь к крыльцу, и Нат Томпсон с покрасневшим от гнева лицом вышел навстречу своему племяннику.

Кейн помог снять мальчика с лошади, и высокий, крепкий детина, с руками, как стволы дерева, внес его в дом. Девушка, наблюдавшая за ними, стоя на крыльце, также вошла в дом. Кейн остался на улице один.

Он уже готов был повернуть коня и вернуться к себе в гостиницу, когда из дверей вышел еще какой-то пожилой мужчина, которого он раньше не видел.

— Войдите, — сказал он.

Подавив возмущение, вызванное повелительным тоном, которым это было произнесено, Кейн спешился.

Когда он подошел к двери, мужчина протянул ему руку.

— Я — Митч Эверс.

Кейн пожал руку Эверса, которую тот, по-видимому, протягивал нечасто, пытаясь сообразить, какую же роль играет здесь этот человек.

— Я слышал, что вы предложили взять вину за выстрел на себя, — сказал Эверс. — В этом нет необходимости. Джона Янси сейчас выпроводят из Логовища. Он больше сюда не вернется. — Суровый голос человека не вязался с легкой улыбкой, игравшей на его губах.

Кейн не стал задавать вопросов. Он лишь кивнул и повернулся, чтобы уйти.

— Нат хочет вас видеть. Он придет, когда убедится, что с Робином все в порядке.

— С мальчиком ничего страшного, — ответил Кейн. — Он потерял много крови, но пуля прошла навылет и ничего серьезного не задела.

— Вы, по-видимому, неплохо разбираетесь в ранах.

— Я четыре года воевал.

Эверс кивнул, они вошли в дом и очутились в большой гостиной. Эверс, подойдя к буфету, обернулся к Кейну:

— Хотите выпить?

Кейн кивнул.

Эверс налил. Не глядя на Кейна, он спросил:

— Вам не любопытно узнать насчет Янси?