Герард действительно готов был позвать на помощь дракона. Рейзор уже давно разделался бы с этой негодяйкой. Однако рыцарь взял себя в руки и взобрался в седло. Прекрасно понимая ее намерения, он завел руки за спину, соединив запястья.
Спрятав меч в ножны, но твердо держа веревку, которая обвивала его шею, леди-рыцарь концом той же веревки связала руки Герарда так, что стоило ему сделать резкое движение, как петля на шее затягивалась. Леди продолжала свою веселую болтовню, называя рыцаря душкой, милашкой и другими игривыми прозвищами, от которых сама помирала со смеху.
Потом она быстрым шагом направилась к лесу, ведя лошадь в поводу.
— Вы что, даже не собираетесь заткнуть мне рот кляпом? — негодующе спросил рыцарь.
Она обернулась и взглянула на него.
— Зачем? С удовольствием тебя послушаю. Говори на здоровье, что хочешь. Расскажи мне еще что-нибудь о короле эльфов. Не носит ли он случайно платье из зеленой паутины? А может, у него за спиной крылья?
— Я ведь мог бы позвать дракона, милая леди, — оборвал ее шуточки Герард. — Но не делаю этого, потому что не хочу видеть вашей страшной и мгновенной смерти. Мое поведение доказывает, что все сказанное мною — чистая правда.
— Может быть, — ответила она. — Может, ты и говорил правду, а может, и нет. А дракона ты не зовешь на помощь, скорее всего, потому, что у этих огромных чудищ опасный нрав и он с такой же легкостью может расправиться с тобой, как и со мной. Я права, нераканец?
Герард начал понимать, почему она не лишила его возможности говорить. Любые доводы, которые приходили ему на ум, оборачивались против него, делая ситуацию еще более опасной. Ее справедливое замечание о необузданном нраве драконов мог бы привести и он сам. Но как ни странно, Герарду не хотелось обрекать на смерть эту тупую рыцаршу.
— Когда мы доберемся до Соланта, — продолжала леди-рыцарь, — я вышлю целый отряд, чтобы они расправились с твоим драконом. Он ведь недалеко отсюда. Судя по тому грохоту, который я слышала, он прячется рядом с рекой под одним из утесов.
Герард подумал, что Рейзор вполне сможет сам о себе позаботиться, и решил выждать, пока не предстанет перед Советом Рыцарей. Там он сумеет доказать всем и каждому, что он на самом деле Соламнийский Рыцарь, и разъяснить свою миссию. Он не сомневался, что Совет поверит его словам, несмотря на отсутствие вещественных доказательств. Не может быть, чтобы хоть один из членов Совета не знал его отца. И, если все пройдет хорошо, он вернется к Рейзору, и они вместе с отрядом соламнийцев отбудут в Квалинести. А от этой рыцарши он потребует самых смиренных и униженных извинений.
Они оставили лесистый участок и оказались на лугу, неподалеку от того места, где приземлился дракон. В стороне виднелась дорога в Солант, на горизонте вставали остроконечные стены и башни.
— Это Солант, неракская деревенщина. — Женщина указала рукой. — То высокое здание слева от тебя...
— Я не деревенщина. И не нераканец. Мое имя Герард Ут-Мондар. А как, интересно, обращаются к вам? — спросил рыцарь.
— Меня зовут Одила Брашпиль.
— Брашпиль? Это такая механическая штука на кораблях?
— Вот именно. Мои предки были мореплавателями.
— Не сомневаюсь, что отъявленными пиратами...
— А я не сомневаюсь, что твои мозги такие же маленькие и сморщенные, как и кое-что еще у тебя, — поддела она Герарда и рассмеялась, увидев его смущение.
Теперь они уже добрались до дороги и стали двигаться быстрее. Одила вела под уздцы лошадь и мула с поклажей, Герард ехал за нею следом. Ростом эта молодая женщина с сильным мускулистым телом превосходила Герарда. Ее кожа не имела того смуглого оттенка, который присущ эрготианцам, известным мореплавателям Кринна. Скорее, теплый оттенок ее кожи напоминал цвет красного дерева, указывая на смешение рас в роду Одилы.
Ее длинные волосы были заплетены в тугие косы, доходившие до пояса. Герард еще никогда не видел таких иссиня-черных, цвета воронова крыла волос. Темные густые брови, слишком большая для женского лица челюсть. Лучшим в ее внешности был, конечно, рот — полные, малиновые, готовые рассмеяться губы.
Герард не назвал бы ее красивой. Впрочем, женщинами он интересовался мало, раз и навсегда сказав себе, что эти хитрые, расчетливые и коварные создания недостойны ни его доверия, ни его внимания. Что же касается этой темноволосой и темнокожей рыцарши, то она по количеству мерзких душевных качеств превосходит многих и многих из них.
Одила продолжала болтать, рассказывая о достопримечательностях Соланта, объясняя свою словоохотливость тем, что Герарду немногое доведется увидеть из окна узилища, в которое его обязательно посадят. Герард не обращал на нее внимания. Он снова и снова обдумывал, что скажет на Совете Рыцарей, подбирал красноречивые и убедительные аргументы, которыми можно было бы дополнить просьбу эльфов. Герард все-таки не оставлял надежды на то, что кто-нибудь из членов Совета узнает его. Он готов был признать, что, будь он на месте этой ужасной особы, он тоже не поверил бы подобным объяснениям. Каким тупицей он оказался, забыв самое главное, с чем его послали, в пещере дракона!
Затем его мысли вернулись к маршалу Медану, Лоране, и он не заметил, как они с Одилой оказались у стен Соланта.
Герард знал, что это один из наиболее укрепленных городов на всем Ансалоне, превосходящий в этом отношении даже слывший «повелителем городов» Палантас. Теперь, разглядывая высокие стены, абсолютно черные на фоне звездного неба и на вид совершенно неприступные, он в это легко поверил. Крепостная стена, окружавшая город, была сложена из нескольких рядов обмазанного глиной камня. С внутренней стороны крепостной стены был вырыт ров. Кое-где стена расступалась, образуя городские ворота, от которых надо рвом шли подъемные мосты. За рвом тянулась внутренняя стена с бойницами и смотровыми щелями. Через равные промежутки на верху этой стены были расставлены огромные котлы, в которых во время осады держали наготове кипящее масло. Вдоль стены сплошной массой росли кустарники и деревья. И только за этой зеленой изгородью начинались улицы города и жилые кварталы.
Даже в поздний час у городских ворот виднелась толпа людей, жаждавших попасть в Солант. Каждого из них останавливали и подвергали краткому допросу часовые в караульне. Леди Одила была стражникам знакома, и они с Герардом прошли впереди толпы горожан. Их встретили веселыми шутками по поводу ее удачной «охоты» и столь необычной добычи.
Герард помалкивал, желая сохранить достоинство. Одила же с удовольствием отзывалась на шуточки, но лишь до той поры, пока один из часовых не выкрикнул:
— Госпожа Одила, я вижу, вам пришлось связать нераканца, как свинью, чтобы он не убежал!
Улыбка мигом исчезла с ее лица, зеленые глаза сверкнули гневом. Она бросила на остряка такой взгляд, что тот, покраснев, поспешил убраться в караульню.
— Балда, — пробормотала она вполголоса. Тряхнув косами, Одила сделала вид, что готова рассмеяться над чужой глупостью, но Герард видел: эта неумная шутка задела в ней какую-то весьма чувствительную струну.
Одила провела пленника, лошадь и мула сквозь толпу, и они углубились в улицы города. Встречные с любопытством провожали их глазами. Стоило кому-нибудь обратить внимание на эмблему Неракских Рыцарей на мундире Герарда, как тотчас вслед ему раздавались злые насмешки.
Легкий трепет страха на мгновение проник в его сердце. Что если ему не удастся убедить Совет в своей правдивости? Что если они не поверят его рассказу? Воображение тут же нарисовало ему впечатляющую картинку. Вот его ведут к плахе, он отчаянно вырывается из рук палача, пытаясь доказать свою невиновность. На голову ему надевают черный мешок, затем тяжелая ладонь прижимает ее к покрытой пятнами крови колоде. Через несколько мгновений на нее опустится топор...
Герард вздрогнул и запретил себе думать об этом. Почему-то он предполагал, что госпожа Одила намерена сразу привести его на Совет Рыцарей. Но она вдруг свернула в узкую и мрачную аллею, в конце которой виднелось угрюмое здание.
— Куда мы идем? — спросил рыцарь.
— В тюрьму, — коротко ответила Одила.
Герард был поражен. Он совершенно уверил себя в том, что самое главное для него сейчас — произнести серьезную и эффектную речь, и никак не предполагал оказаться там, где никакие речи ему не понадобятся.
— Но зачем вы привели меня сюда? — недоумевающе переспросил он.
— А ты догадайся сам, нераканец. Могу подсказать. Либо мы сейчас отправимся на танцевальный вечер с котильоном и шампанским, либо, — тут она приветливо улыбнулась, — ты будешь отправлен в тюремную камеру. Ну так как?
Она натянула поводья, и лошадь остановилась. На стенах тускло мерцали факелы, бросая неверный свет на редкие, забранные решетками окна. Часовые, услышав, что кто-то подошел к дверям, выбежали из караулки. Появился тюремщик, вытирая тыльной стороной ладони рот. Видимо, его оторвали от трапезы.
— Попробую. Первое меня что-то не вдохновляет, выбираю второе, — ядовито ответил Герард.
— Рада за тебя. — Одила легонько хлопнула рыцаря по плечу. — Было бы обидно тебя разочаровывать. А теперь, увы, как ни грустно, нам пора расстаться, дорогой нераканец. Не скучай по мне сильно.
— Леди Одила, — заговорил Герард. — Прошу вас, отнеситесь к моим словам всерьез. Тут наверняка должен быть кто-то, кому известен род Ут-Мондаров. Поспрашивайте у рыцарей. Это действительно мое имя. Можете вы это сделать для меня?
Одила посмотрела ему в глаза испытующе и строго.
— В конце концов, это было бы забавно, — загадочно пробормотала она и отвернулась, заговорив о чем-то с тюремщиком. У Герарда было такое чувство, что сейчас она серьезно отнеслась к его словам, что его уверения наконец показались ей правдивыми. Но выйдет ли из этого что-нибудь, выполнит ли она его просьбу, он не понял.
Прежде чем уйти, Одила представила полный отчет о происшествии. Она рассказала, что видела, как Герард прилетел на синем драконе, как дракон приземлился недалеко от города и укрылся в пещере. Тюремщик с ненавистью посмотрел на Герарда и прошипел, что непременно запрет его в самую надежную камеру.
Бросив на прощание еще несколько колкостей и помахав рукой, Одила взлетела в седло, подхватила поводья мула и ускакала, оставив Герарда на милость тюремщика и часовых.
Тщетно рыцарь пытался спорить и требовал, чтобы его направили к кому-нибудь из высших офицеров Рыцарства. Часовые без промедления ввели его внутрь здания, следя за каждым его движением, готовые предотвратить любую попытку к бегству. Веревки наконец сняли, но только для того, чтобы заменить их железными кандалами.
Герарда провели в помещение, где располагалась охрана. Кроме стола и стула, там ничего не было, связки железных ключей висели на крючках аккуратными рядами. Герард вздрогнул, увидев их. Его тут же подтолкнули к лестнице, которая вела в узкий и темный подземный коридор. Освещая путь факелами, часовые вместе с Герардом спустились по этой лестнице, подвели его к одной из дверей, отперли ее и швырнули в камеру. В немногих словах объяснив назначение кривого железного ведра в углу камеры и соломенного матраца у стены, тюремщик добавил, что получать кормежку узник будет два раза в день, утром и вечером. Затем тяжелая дубовая дверь с маленьким зарешеченным окошком в самом верху закрылась. Герард замер, пребывая в полной прострации, не веря, что все это происходит в реальности.
Надзиратель вышел в коридор и остановился за дверью, дабы еще раз убедиться, что заключенный надежно заперт.
Герард бросился к двери.
— Господин! — закричал он. — У меня послание к Совету Рыцарей! Прошу вас, сообщите им! Скажите кому-нибудь, что здесь Герард Ут-Мондар! У меня срочное известие! Оно касается...
— Сами скажете об этом судье, — последовал равнодушный ответ.
Герард услышал, как лязгнул запираемый замок. Тяжелые сапоги затопали по лестнице. Свет факела стал едва заметным и совсем исчез. Этажом выше хлопнула еще одна дверь.
Герард остался один.
Его окружали темнота, такая плотная, и тишина, такая глубокая, будто он был выброшен из реального мира в огромное и пустое Ничто, которое, как говорят, существовало до Начала Времен и прихода Богов.
18. Посланец Берилл
Маршал Медан сидел за рабочим столом в своем кабинете в уродливом здании штаба Неракских Рыцарей, находившемся в пригороде Квалиноста.
Маршал был полностью согласен с мнением эльфов, которые считали это здание безобразным, и редко посещал свой кабинет, такой же мрачный, холодный и угрюмый, как и остальные помещения штаба. По запотевшим каменным стенам здесь всегда сочилась вода. В целях защиты в здании не было окон, и потому в кабинетах стоял тяжелый запах плесени. Медан чувствовал себя здесь гораздо хуже, чем где бы то ни было.
Сегодня ему было даже тяжелее, чем обычно. От неприятного запаха у него болела голова, и эта боль мешала ему сосредоточиться.
— Так дело не пойдет, — сердито пробормотал он и как раз собрался выйти на свежий воздух, когда в дверь его кабинета кто-то постучал.
Медан проворчал что-то неразборчивое, что следовало понимать как разрешение войти, и потянул носом воздух.
Правильно истолковав его ворчание, в кабинете появился заместитель, рыцарь по имени Думат, и тщательно прикрыл за собой дверь.
— Он здесь, — негромко произнес Думат, указывая большим пальцем себе за плечо.
— Кто здесь, Думат? — нетерпеливо переспросил маршал. — Еще один драконид?
— Да, господин. Бозак. В чине капитана. При нем двое баазов. Видимо, телохранители.
Медан снова потянул носом и потер слезившиеся глаза.
— С тремя драконидами мы вполне можем управиться, — сказал заместитель.
Думат был странным человеком. Невысокого роста, плотный, с темными волосами, примерно лет тридцати, он отличался сдержанным и уравновешенным нравом. Он редко смеялся и еще реже что-либо рассказывал о своем прошлом, не участвовал в досужей болтовне рыцарей о подвигах воинских или амурных. В ряды Рыцарства Думат вступил около пяти лет назад. При совершении обряда посвящения в рыцари он сообщил своим командирам лишь самые незначительные сведения о себе, да и те, по мнению Медана, вряд ли содержали хотя бы крупицу правды. Для Медана Думат продолжал оставаться загадкой; маршал напрочь отказывался понять, зачем тому понадобилось вступать в ряды Неракских Рыцарей.
Думат явно не был солдатом. Не испытывал наслаждения в бою. Чурался ссор, хотя в казарменных потасовках мог постоять за себя. Был чужд садистских наклонностей. Не слишком опытен в обращении с оружием. Думат был всегда сдержан, однако вспыхивавшие иногда в его глазах искры говорили о скрытых в глубине его натуры страстях. И Медан крайне удивился, когда этот человек однажды явился к нему и сообщил, что влюблен в одну из эльфийских женщин и намерен на ней жениться. Это произошло около года назад.
Обычно маршал не поощрял близких отношений между своими подчиненными и эльфийским населением. Ситуация здесь была сложной не только вследствие вражды между покоренным народом и оккупационными войсками, но и по причине расового антагонизма. Эльфы ненавидели своих поработителей вдвойне из-за того, что те были людьми, и маршалу приходилось поддерживать строжайшую дисциплину среди своих воинов. Еще в первые годы протектората он ввел суровые законы и не медлил с наказанием тех, кто осмеливался их нарушить.
Но Медан знал, насколько сложна человеческая природа, знал, что захватчик иногда добровольно склоняет голову перед пленником. Он знал также, что не все эльфийские женщины считают мужчин-людей отвратительными созданиями.
Он подробно расспросил ту эльфийку, на которой собирался жениться его заместитель, и пришел к однозначному выводу, что она совершает этот шаг без всякого принуждения. Перед ним была не легкомысленная молоденькая девушка, а взрослая неглупая женщина. Она искренне любила Думата и хотела стать его женой. Медан счел необходимым напомнить ей о возможном неодобрении со стороны эльфийского общества, ее семьи или друзей. Она ответила, что близкой родни у нее нет, а если друзья не одобрят ее выбора, значит, они плохие друзья. Спорить с таким доводом было трудно, и маршал снял все возражения. Думат и его избранница поженились по обряду, принятому у людей, а эльфы официально не признали безнравственного союза.
Теперь они жили счастливо, в покое и заботах друг о друге. Думат продолжал свою службу, с той же скрупулезностью, что и прежде, выполняя все приказания. И когда Медан отбирал солдат для защиты Квалиноста, он выделил из общей массы Думата. Прочие Рыцари Нерака были отправлены на юг, в распоряжение магов Ордена Серых Рыцарей, продолжавших бесплодные, ставшие предметом насмешек поиски Вайретской Башни. Медан предоставил Думату самому определить свою судьбу, разрешив ему взять жену и уехать из страны. Но Думат решил, что останется, и сказал, что жена хочет остаться вместе с ним.
— Господин, — услышал Медан голос заместителя, — вы плохо себя чувствуете?
Медан вздрогнул и едва не рассмеялся. В приступе задумчивости он так уставился на Думата, что тот встревожился, засомневавшись, в порядке ли его мундир.
— Три драконида, говорите? — переспросил маршал.
— Да, господин. Мы могли бы справиться с ними, — ответил Думат, констатируя несомненный для себя факт.
Медан с сожалением покачал головой и в который раз потянул носом. Головная боль не проходила.
— Мы не можем извести всех прислужников Берилл. У нее могут возникнуть подозрения. Она должна верить, что все отданные ею распоряжения прилежно выполняются.
— Понял вас, господин.
Маршал поднялся:
— Если возникнут какие-либо неожиданности, вы должны быть готовы к быстрым и решительным действиям в соответствии с моими командами. Но не раньше.
Думат пропустил командира к двери и вышел следом.
— Капитан Ногго, господин, — представился драконид, отдавая салют.
— Приветствую вас, — ответил маршал, направляясь к нему.
Этот бозак был огромного роста, его ящерообразная голова и кончики крыльев покачивались много выше головы Медана. Его телохранители были пониже, но такие же сильные и мускулистые. Подчеркнуто бдительные и настороженные, они были вооружены до зубов, которых у них имелось неимоверное количество.
— Ее Величество Бериллинтранокс соблаговолила послать меня к вам, — объявил капитан официальным тоном. — Мне поручено разъяснить вам военную ситуацию, ответить на возникшие у вас вопросы и изучить положение дел в столице. Затем мне предстоит доставить Величественной полученную информацию.
Медан в знак согласия наклонил голову:
— Ваше путешествие, несомненно, было нелегким и опасным, капитан. Вы передвигались по враждебной территории в сопровождении такого маленького отряда. Просто чудо, что вы не подверглись нападению.
— Да, нам известно о трудностях, с которыми вы сталкиваетесь при поддержании порядка в этой стране, маршал Медан, — многозначительно ответил капитан Ногго. — Поэтому Берилл и отправила сюда армию. Что же касается нашего «путешествия», как вы выразились, то мы прилетели верхом на синих драконах. Не то чтобы я боялся ваших остроухих, — добавил он насмешливо, — нет, мне хотелось взглянуть на происходящее сверху.
— Надеюсь, вы разглядели все как нельзя лучше. — Медан постарался подчеркнуть свое раздражение. Ящерица пыталась оскорбить его, что ж, пусть думает, что ее усилия достигли цели.
— Это так, и должен сказать, что я приятно удивлен. Я предполагал, что город охвачен мятежом, но ничего подобного не увидел — столица почти пуста. Скажите, маршал Медан, где же эльфы? Они бежали? Сумели спастись? Ее Величество будет недовольна, если это так.
— Когда вы летели над дорогами, — отрывисто спросил Медан, — вы видели толпы эльфов, бежавших на юг?
— Нет, — недоумевая ответил Ногго. — Тем не менее...
— Возможно, вы видели беженцев, направлявшихся на восток?
— Нет, маршал, ничего такого я не видел. Но я...
— Но, подлетая к Квалиносту, вы наверняка заметили огромный участок свежевскопанной земли?
— Да, это я действительно заметил, — нетерпеливо ответил драконид. — В чем же тут дело?
— Именно там и находятся эльфы, капитан, — торжествующе закончил маршал.
— Не понимаю.
— Нам пришлось захоронить трупы, — небрежно бросил маршал, — Не могли же мы оставить их гнить на улицах. Там старики, дети, больные и те, кто мог оказать сопротивление. Остальные отправлены на невольничьи рынки Нераки.
Драконид издал недовольное восклицание, и его губа поползла вверх, обнажая кривые клыки.
— Берилл не отдавала приказа поставлять рабов в Нераку, маршал.
— Несмотря на то глубокое уважение, которое я питаю к Ее Величеству и к вам лично, капитан, должен напомнить, что я получаю приказы от своего непосредственного начальника, Повелителя Ночи Морхэма Таргонна, а не от Ее Величества. Если Берилл чем-то недовольна, пусть обратится к нему. Но я должен следовать распоряжениям своего командира.
Медан выпрямил плечи и как бы невзначай положил руку на рукоять меча. Думат, рука которого давно покоилась на мече, шагнул к телохранителям капитана. Ногго и не подозревал, что безобидное замечание, брошенное им только что, вполне могло оказаться последним в его жизни. Рискни он попросить показать ему захоронения эльфов или загоны для невольников, как в ту же секунду маршал проткнул бы мечом его чешуйчатый живот. Но Ногго ни о чем не попросил и потому остался жив.
— Я понимаю, что такое приказ, маршал. Я старый солдат, как и вы. Не станем углубляться в хитросплетения политики, это не наше дело. Об услышанном от вас я доложу своей госпоже, и, как вы мудро заметили, пусть она обратится по этому вопросу к Таргонну.
Как ни всматривался маршал в глаза драконида, он не мог прочесть в них того, о чем в настоящую минуту думал Ногго. Медан ограничился молчаливым кивком, убрал с меча руку и распахнул дверь, подставив лицо дуновению свежего ветра. Затем он повернулся к дракониду.
— У меня имеется жалоба, которую я намерен передать по инстанциям. Жалоба на поведение вашего драконида по имени Гроул.
— Гроул? — заинтересованно переспросил Ногго и приблизился к маршалу. — Я как раз хотел расспросить вас о нем. Он был послан сюда две недели назад и до сих пор не вернулся.
— Он и не вернется, — отрезал маршал, жадно вдыхая напоенный ароматами воздух. — Гроул мертв.
— Мертв? — тоном, не обещавшим ничего хорошего, повторил драконид. — И в чем же суть вашей жалобы на мертвого драконида?
— Он не только был настолько глуп, что позволил себя убить, он еще и прикончил одного из лучших моих агентов, которых я держал в доме королевы-матери. — Маршал бросил на драконида уничтожающий взгляд. — Рекомендую, если вы намерены впредь посылать ко мне драконидов, сперва удостовериться, что они направляются сюда трезвыми.
Теперь пришла очередь Ногго рассвирепеть.
— Что же все-таки произошло?
— Точно нам неизвестно, — пожал плечами маршал. — Когда мы нашли тела этих двоих — Гроула и эльфа-осведомителя, — оба были мертвы. Во всяком случае мы полагаем, что кучка праха рядом с телом мертвого эльфа являлась останками Гроула. Насколько нам известно, он прибыл сюда с посланием от Берилл. Оно было мне доставлено. Драконид, как я заметил, был уже не совсем трезв. Предположительно, оставив мой дом, он случайно встретился с моим агентом по имени Калиндас. Эльф давно жаловался, что ему ничтожно мало платят за доставляемые сведения. Я полагаю, наткнувшись на Гроула, он стал требовать денег. Драконид ему, разумеется, отказал. Завязалась безобразная драка, в которой оба и погибли. Теперь я недосчитываюсь одного осведомителя, а вы — одного драконида.
Между обнажившимися клыками Ногго мелькнул кончик раздвоенного языка, и его лапа будто ненароком опустилась на меч.
— Довольно странно, — процедил он, упорно не отрывая красных глазок от лица маршала, — что они оба погибли одновременно.
— Вам бы не показалось это странным, — сухо возразил маршал, — если бы вы дали себе труд отметить, что один из них был, мягко говоря, нетрезв, а второй — слабосилен.
Драконид принялся мерно постукивать кончиком хвоста по полу, выдавая свое недовольство. Оскалившись, Ногго что-то пробормотал, но маршал предпочел сделать вид, что не слышит.
— Если у вас все, капитан, — Медан направился в кабинет, — то меня ждет работа и...
— Еще не все! — прорычал Ногго. — Приказы, которые вам доставил Гроул, предписывали казнить королеву-мать, а ее голову выслать Берилл. Полагаю, вы не замедлили выполнить данные распоряжения, маршал? Голову эльфа, о котором вы рассказали, я возьму с собой. А где голова королевы-матери?
Медан резко повернулся на каблуках.
— Полагаю, Ее Величество изволила шутить, когда отдавала подобный приказ?
— Шутить? — Ногго уставился на маршала, и в его крохотных глазках загорелась откровенная злоба.
— Именно шутить, ибо всем прекрасно известно, что Берилл свойственно отменное чувство юмора, — бесстрашно продолжал маршал. — Я был уверен, что Ее Величество шутит, когда требует от меня голову королевы-матери.
— Уверяю вас, это не так. Где находится королева-мать? — Драконид с трудом сдерживался, скрипя зубами.
— В тюрьме, — равнодушно обронил маршал. — Живая. Ожидает решения своей участи. Я вручу ее в качестве моего личного подарка при торжественном вступлении Ее Величества в столицу. Согласно приказу Повелителя Таргонна.
Ногго открыл было рот, чтобы обвинить маршала в предательстве, но тут же закрыл его, громко щелкнув челюстями.
Медан прекрасно понял, почему эти челюсти щелкают. Берилл, может, и воображала себя хозяйкой Квалинести, полагая, будто рыцари действуют по ее личным указаниям (что отчасти было правдой), но все-таки Повелителя Таргонна никто не отстранял от руководства силами Неракских Рыцарей. Он был в фаворе у Малистрикс, родственницы Берилл, великой красной драконицы. Медан давно размышлял над тем, как было воспринято Малис неожиданное вторжение Берилл в Квалинести, и сейчас щелканье челюстей подсказало ему ответ. Берилл не имела никакого желания озлоблять Таргонна, который, чуть что, сразу побежал бы жаловаться Малис на плохое обращение.
— Я хочу видеть эту эльфийскую сучку, — неожиданно заявил драконид. — Дабы удостовериться, что здесь нет никакого подвоха.
Маршал жестом предложил ему пройти к лестнице, которая вела в казематы, находившиеся под главным зданием.
— Коридоры слишком узки, — остановил он баазов, собиравшихся последовать за ними. — Нам всем будет там тесно.
— Останьтесь здесь, — приказал Ногго своей свите.
— Составьте им компанию, — велел маршал Думату, который чуть заметно улыбнулся.
Драконид в сопровождении маршала начал спускаться по лестнице. Каменные ступени, грубо обтесанные и кривые, уходили далеко в темноту подземелья. Извинившись за то, что не захватил факелы, маршал предложил вернуться.
Ногго отказался. Дракониды обладают превосходным ночным зрением, и он без малейших трудностей продвигался вперед. Медан шел в нескольких шагах позади капитана и в одно из мгновений, сделав вид, что это произошло совершенно случайно, придавил ботинком хвост ящерицы. Ногго метнул на него бешеный взгляд, и маршал с хорошо разыгранным смущением извинился.
Наконец они достигли подземного коридора. Здесь на стенах горели факелы, но, по странной случайности, сегодня они давали очень мало света, зато густо дымили. Ногго закашлялся и стал неуклюже тыкаться в стены, ничего не видя в едком дыму. Медан окриком позвал надзирателя и коротко приказал:
— Проведите нас к королеве-матери.
Надзиратель кивнул и направился к железной клетке, установленной в коридоре и прикрепленной к каменной стене.
На грубом грязном полу камеры сидела женщина. Ее немытые длинные волосы висели спутанными прядями, богатый когда-то наряд был разорван и покрыт подозрительными темными пятнами, похожими на кровь. Услышав голос маршала, она подняла голову, затем, с трудом поднявшись с пола, направилась к пришедшим. Глаза ее смотрели дерзко и непокорно. В подземелье находилось еще пять клеток, но они были пусты.
Драконид приблизился к клетке.
— Так вот она, знаменитый Золотой Полководец! Я когда-то встречался с этой эльфийской ведьмой и передать не могу, до чего рад видеть ее здесь, — произнес он.
Он нагло шарил глазами по телу Лораны.
Но королева стояла спокойно, с достоинством глядя на них, и усилия драконида оскорбить ее явно пропадали даром. Медан непроизвольно сжал кулаки.
«Эта ящерица нужна мне живой», — напомнил он себе.
— Хм, почему-то она мне не противна, — мерзко ухмыльнулся Ногго. — В свое время я, помнится, тоже не считал ее уродиной. Может, и сгодится для подстилки, если только выдержишь эту эльфийскую вонь.
— Эта подстилка когда-то доставила вам и вам подобным довольно крупные неприятности. — Маршал не смог удержаться от ядовитого замечания, но в ту же минуту понял его опрометчивость.
Глаза драконида вспыхнули яростью, губы вздернулись, обнажив угрожающий ряд клыков, язык задрожал. Отвернувшись от маршала, драконид снова уставился на Лорану, облизываясь с отвратительным причмокиванием.
— Что-то мне не нравится, как ты на меня смотришь, эльфийская мразь, придется тебя хорошенько наказать.
Драконид ухватился за решетчатую дверь, мускулы на его лапах вздулись, и он в одно мгновение сорвал дверь с петель, едва не прибив ею надзирателя. Покончив с дверью, Ногго бросился в клетку.
Застигнутый врасплох бешеной выходкой драконида, маршал обругал себя и кинулся следом. Надзиратель, которым был Планкет, находился ближе к дракониду, но сейчас он судорожно пытался выбраться из-под сорванной и упавшей на него двери.
— Что вы тут устраиваете, капитан? — зарычал маршал. — Вы что, ополоумели? Оставьте ее сейчас же! Это добыча Берилл, а не ваша!
— От нее не убудет. — Драконид уже тянул лапы к несчастной жертве. Но тут Лорана мгновенным движением выхватила из складок платья кинжал. Ослепительно сверкнуло лезвие.
Драконид замер, царапая каменный пол когтистыми лапами. Он скосил глаза и увидел, что кинжал уже прижат к его горлу.
