Звездочет Микелис, войдя в Зал, направился прямо к ней и сел рядом с видом сочувствующего и заботливого друга. Он, как и все присутствующие, не понимал, почему она так сдержанно ведет себя. Окружающие принимали ее терпение за смирение, но в глубине души едва ли не считали это ханжеством. Ведь она получила дар, который мог бы сделать счастливым каждого, и могла бы по крайней мере показать, что наслаждается им.
Совет приступил к традиционному церемониалу, столь любимому Соламнийскими Рыцарями. Золотая Луна вновь задремала. Начался суд над каким-то рыцарем, но ей не было до этого дела. Мерно бубнившие голоса убаюкивали ее, и неожиданно она увидела сон. Ей приснилось, что она вернулась в Тарсис. На город летели орды драконов. Золотую Луну охватил ужас, когда тени их мощных крыльев превратили ясный день в темную ночь. Она услышала, как Тассельхоф выкрикивает ее имя. Он хотел ей что-то сказать, что-то очень важное...
— Тас! — громко закричала она и резко выпрямилась. — Тас, приведи Таниса! Я должна сказать ему...
Она моргнула и в страхе огляделась. Все взгляды бы ли устремлены на нее.
— Золотая Луна, госпожа Первая Наставница! — шептал Микелис и успокаивающе гладил ее руки. — Вы немного задремали...
— Да, — пробормотала она. — Я, кажется, заснула...
Она попыталась вспомнить свой сон и то, что должна была рассказать Танису. Только никакого Таниса здесь не было. Никого из них не было здесь. Она была одна и никак не могла припомнить то важное, что ей только что снилось.
Ее выкрик прервал заседание, и теперь в наступившем молчании Микелис подал знак, что все в порядке и можно продолжать. Главы Орденов вернулись к рассмотрению дела и пригласили обвиняемого рыцаря занять место перед ними.
Взгляд Золотой Луны бесцельно бродил по сводам Зала. Голоса рыцарей снова стали звучать тише, и она не прислушивалась к ним, пока для дачи показаний не вызвали Тассельхофа.
Перед судейским столом возникла маленькая неказистая фигурка. Ничуть не растерявшись, Тассельхоф дал рыцарям полный отчет о своем прибытии в Утеху и рассказал о том, что происходило после этого.
Золотая Луна прежде уже слышала эту историю в Цитадели Света. Она припомнила, как Тас рассказывал о Соламнийском Рыцаре, сопровождавшем его в Квалинести к Палину. Теперь, слушая кендера, она поняла, что рыцарь, представший сейчас перед судом, — тот самый, что обнаружил Таса в Усыпальнице Ушедших Героев, был свидетелем смерти Карамона и остался сражаться с Неракскими Рыцарями, чтобы кендер и Палин могли спастись. Тот самый рыцарь, который выковал первое звено в цепи случившихся событий.
Теперь она с интересом смотрела на рыцаря. Когда молодой человек вошел в Зал, на его лице читалось чувство собственной правоты и оскорбленного достоинства Но когда раздался крик кендера, это чувство сменилось отчаянием и безнадежностью. Он бессильно ссутулился на скамье и поник головой, словно чувствовал, что его судьба уже решена и приговор вынесен. Тассельхоф же, безусловно, наслаждался происходящим.
— Итак, кендер, вы утверждаете, что вам и прежде случалось посещать Совет Рыцарей? — торжественно произнес Повелитель Ульрик, Рыцарь Ордена Меча, явно стараясь своим тоном внушить кендеру представление о значимости церемонии.
— О да, — пропищал Тас — Из-за Стурма Светлого Меча.
— Простите, не понял, — изумленно переспросил Повелитель Ульрик.
— Из-за Стурма Светлого Меча, — повторил Тас более громко. — Вы что, никогда не слыхали о Стурме? Это один из Героев Копья. Ну, как я, например. — Тут Тассельхоф скромно прижал руку к сердцу. Видя обращенные к нему недоуменные взгляды рыцарей, он решил, что следует несколько развить свою мысль. — Меня не было там, в Башне Верховного Жреца, когда Повелитель Дерек хотел, чтобы Стурма разжаловали за трусость, но мне рассказал об этом мой друг Флинт Огненный Горн позже, после того как я разбил Глаз Дракона на Совете Белокамня. Там еще эльфы и ваши рыцари спорили, кому должен достаться этот Глаз и...
Тут Таса прервал Повелитель Тесгалл, Рыцарь Розы и Глава Совета:
— Мы знакомы с этой историей, уважаемый кендер. И так как совершенно ясно, что вас там быть не могло, немедленно прекратите нести эту чушь. Будьте любезны рассказать нам, как вы оказались в Усыпальнице...
— Но, господа, он
действительнобыл там, — произнесла Золотая Луна, поднимаясь с места. — Если, как вы заявляете, вы знаете эту историю, то вам должно быть известно, что Тассельхоф Непоседа был на Совете Белокамня и действительно разбил Глаз Дракона.
— Мне известно, что знаменитый кендер Тассельхоф Непоседа на самом деле совершил эти поступки, госпожа Наставница. — Повелитель Тесгалл говорил с нею мягким, увещевающим тоном. — Возможно, вас ввел в заблуждение тот факт, что
этоткендер называет себя Тассельхофом Непоседой, но имя он, вне всяких сомнений, получил в честь славного героя.
— Я
непребываю в заблуждении, — резко произнесла женщина. — «Чудо», изменившее мою внешность, не повредило мой разум. Я прекрасно знакома с кендером, о котором вы говорите. Я знавала его в прежние времена и знаю сейчас. Разве вы не выслушали только что его правдивую историю? — нетерпеливо переспросила она.
Рыцари с минуту молча смотрели на нее. Герард поднял голову, в его взгляде мелькнула надежда.
— Вы хотите сказать, госпожа Первая Наставница, что готовы подтвердить рассказанную кендером историю? — постарался уточнить Повелитель Найджел, Рыцарь Короны, нахмурившись.
— Да. Палин Маджере и Тассельхоф Непоседа отправились в Цитадель Света для того, чтобы встретиться со мной. Я узнала Тассельхофа. Он, видите ли, не та личность, которую можно легко забыть. Палин сообщил мне, что Тассельхоф обладает неким магическим артефактом, который дает ему возможность путешествовать сквозь время. Тассельхоф оказался в Усыпальнице Ушедших Героев в ночь достопамятной бури. Эта ночь вообще была ночью чудес, — тихо докончила Золотая Луна с затаенной горечью.
— Гм, этот кендер... — Повелитель Тесгалл с сомнением оглядел Тассельхофа. — Он заявляет, что рыцарь, стоящий перед нами, сопровождал его в Квалинести, где они нашли Палина Маджере в доме королевы-матери Лоранталасы, супруги покойного Таниса Полуэльфа.
— Мне Тассельхоф сообщил то же самое, господа. И у меня нет ни малейших причин сомневаться в этом. Если вы не доверяете ему или у вас вызывают сомнения мои слова, направьте гонца в Утеху к Повелителю Уоррену и спросите его.
— Мы, разумеется, никоим образом не подвергаем сомнению ваши слова, госпожа Первая Наставница. — Повелитель Ульрик выглядел смущенным.
— Но, возможно, в них следовало бы усомниться, — послышался голос госпожи Одилы, Встав со своего места, она обратилась прямо к Золотой Луне. — Как мы можем быть уверены в том, что вы — та, за кого себя выдаете? Почему мы должны верить вам?
— Вам и не следует слепо верить мне, — кивнула Золотая Луна. — Задавайте вопросы. Только спрашивая, мы получаем ответы и узнаем истину.
— Господа! — воскликнул Звездочет Микелис. Заявление Одилы его шокировало. — Первая Наставница и я — старые друзья. Я могу подтвердить, что эта женщина действительно Золотая Луна, Первая Наставница Цитадели Света.
— Спросите меня о том, что вы хотели бы узнать, дочь моя, — продолжала Золотая Луна, не обращая внимания на Звездочета. Она не сводила глаз с госпожи Одилы и говорила так, будто они были одни в Зале. — Произнесите то, что тяготит ваше сердце. Задайте ваш вопрос.
— Хорошо. — Госпожа Одила встала и повернулась лицом к рыцарям. — Господа, Первой Наставнице сейчас должно быть более девяноста лет. Как в отсутствие Богов на Кринне могло произойти такое чудо?
— Да, это серьезный вопрос, — тихо произнесла Золотая Луна.
— Вы готовы ответить на него, госпожа Первая Наставница? — спросил Повелитель Тесгалл.
Взгляд женщины был спокоен.
— Нет, Повелитель, у меня нет ответа. Могу сказать только одно: в отсутствие Богов такое чудо не могло бы произойти.
В Зале послышался недоуменный шепот, зрители тихо переговаривались между собой. Главы Орденов обменялись вопросительными взглядами. Звездочет Микелис смотрел на Золотую Луну в полном смущении. Герард в отчаянии опустил голову.
И тут вскочил Тассельхоф.
— У меня есть ответ! — выкрикнул он, но был тут же усажен на место бейлифом.
— И у меня есть небольшое сообщение, — послышался писклявый голос гнома Конундрума. Он соскользнул со стула и теперь стоял перед рыцарями, нервно поглаживая бороду.
Повелитель Тесгалл милостиво разрешил ему говорить. Издавна известно, что соламнийцы испытывают необъяснимую слабость к гномам.
— Я только хотел сказать, что раньше никого из этих людей я не видел, пока несколько недель назад этот кендер не вмешался и не пустил прахом мои скромные усилия по нанесению на карту Зеленого Лабиринта, а эта женщина не украла мою подводную лодку. После чего мною основан фонд по субсидированию. Не хочет ли кто-нибудь из вас внести небольшой взнос?
Конундрум с надеждой оглядел собравшихся, но никто не выразил такого желания, и он уселся обратно. Повелитель Тесгалл выглядел озадаченным, но кивком дал понять гному, что его показания будут занесены в протокол.
— Итак, рыцарь Герард Ут-Мондар высказался в свою защиту, — заговорил он. — Нами заслушаны свидетельские показания кендера, заявившего, что его имя Тассельхоф Непоседа, выступление рыцаря Одилы и э-э... гм... госпожи Первой Наставницы. Теперь мы удаляемся на совещание.
Все встали. Рыцари бесшумно покинули Зал. Зрители выходили в коридор, взволнованно обсуждая услышанное на заседании.
Золотая Луна прислонилась головой к стене и закрыла глаза. Ей хотелось только одного — быть сейчас как можно дальше от этого шума, суеты и путаницы.
Почувствовав прикосновение чьей-то руки, она открыла глаза и увидела перед собой госпожу Одилу.
— Почему вы хотели, чтобы я задала вам вопрос о Богах, госпожа Первая Наставница? — спросила она.
— Потому что его нужно было кому-нибудь задать, дочь моя, — ответила та.
— Вы хотите сказать, что Боги существуют? — нахмурилась Одила. — Вы говорили о Едином...
Золотая Луна взяла руку молодой женщины и крепко сжала ее.
— Я прошу вас, откройте свое сердце людям, дочь моя. Откройте его миру.
Госпожа Одила криво усмехнулась.
— Однажды я так и сделала, госпожа Первая Наставница. Но нашелся человек, который воспользовался этим и похитил у меня самое дорогое — веру в людей.
— И поэтому вы решили навсегда запереть свое сердце с помощью острого ума и гибкого язычка, не так ли, дочь моя? Герард Ут-Мондар говорит правду, госпожа Одила. О, пусть они посылают гонцов в Утеху и на родину рыцаря, чтобы проверить его рассказ, но вы должны знать, что он сказал правду. На эти расспросы уйдет много недель, вам это известно так же хорошо, как и мне. Скажите, вы верите ему?
— Пшеничные лепешки и васильки, — прошептала Одила, глядя на обвиняемого, который покорно стоял подле скамьи. Затем она перевела взгляд на Золотую Луну. — Сама не знаю. Иногда верю, иногда нет. Вы сказали, что, только спрашивая, мы постигаем истину... Что ж, я кое-что предприму.
В Зал возвратились Главы Орденов. Заседание продолжилось.
— Мы пришли к выводу, что не можем принять решение по тем чрезвычайно важным вопросам, которые были затронуты при слушании данного дела, вплоть до новых свидетельских показаний. Нам необходимо послать запросы в Цитадель Света и Повелителю Уоррену в Утеху. Тем временем мы предпримем широкий опрос населения Соланта, чтобы выяснить, знает ли кто-нибудь семью обвиняемого и может ли удостоверить его личность.
Золотая Луна едва слышала эти слова. Вскоре ей предстоит оставить сей мир, неожиданно поняла она. Это юное тело не сможет долго обременять душу, которая так жаждет освободиться от плоти и чувств. Правда, есть кое-что еще, что она должна сделать. Ей нужно кое-куда отправиться.
— До выяснения данных обстоятельств, — продолжал Повелитель Тесгалл, заканчивая свою речь, — рыцарь, именующий себя Герардом Ут-Мондаром, кендер, который откликается на имя Тассельхоф Непоседа, и гном Конундрум будут содержаться под стражей. Заседание окончено.
— Господа рыцари, позвольте мне сказать, — воскликнул Герард. Он вскочил с места, несмотря на старания бейлифа удержать его. — Делайте со мной что хотите, можете верить моему рассказу или не верить. — Он повысил голос, стараясь быть услышанным. — Но пожалуйста, прошу вас! Пошлите помощь эльфам Квалинести! Не позволяйте драконице Берилл безнаказанно погубить их! Если вас не волнует их судьба, то подумайте о том, что, погубив эльфов, Берилл затем нападет на Соламнию!
Бейлиф призвал стражу, и та заставила Герарда замолчать. Госпожа Одила внимательно наблюдала за происходящим, не сводя глаз с Золотой Луны. Та, казалось, заснула, ее голова склонилась на грудь, руки покоились на коленях, и вид у нее был такой, какой бывает у пожилой усталой женщины, мирно дремлющей на солнышке или у камелька, позабывшей о настоящем и погрузившейся в воспоминания.
— Она и вправду Золотая Луна, — вполголоса пробормотала Одила.
Когда порядок был восстановлен, Повелитель Тесгалл продолжил:
— Госпожу Первую Наставницу мы просим остаться на попечении Звездочета Микелиса и не покидать город Солант, пока не возвратятся наши посланцы.
— Я буду счастлив принять вас у себя в доме, — произнес Микелис, легонько притрагиваясь к плечу Золотой Луны.
— Благодарю вас, — сказала она, очнувшись, — но я не смогу остаться здесь надолго.
Пожилой Звездочет заморгал.
— Простите, госпожа Первая Наставница, но вы же слышали, что сказал Повелитель...
Золотая Луна не слышала ни слова из речи рыцаря. Сейчас ей не было дела ни до живых, ни до мертвых, по-прежнему круживших вокруг нее.
— Я очень устала, — сказала она громко, чтобы ее услышали и те и другие, и, взяв в руки посох, направилась к выходу из Зала.
24. Приготовления к Битве
С тех пор как король объявил о приближении опасности, население Квалинести готовилось оказать сопротивление драконице Берилл и ее армии, которая все ближе и ближе подступала к столице. Берилл все свое войско направила на захват столицы, мечтая о власти над городом, который столько лет очаровывал мир своей красотой. Скоро ее ставленники переедут в дома эльфов, вырубят их великолепные леса на топливо и запустят свиней в их розовые сады.
Беженцы покинули столицу. Они скрылись через туннели, прорытые с помощью гномов, ушли через леса к границам родной страны. Эльфы, которые остались ради защиты города, принялись создавать ополчение. Они не питали никаких иллюзий относительно своей победы в предстоявшей битве. Самое большее, что они могли сделать, — это задержать наступление врага. Каждый выигранный, у противника час означал, что еще несколько семей, возможно, будут спасены.
Когда до эльфов дошел слух, что щит над Сильванести пал, они воспряли духом. Они думали о том, с какой теплотой встретят их родственники, как охотно откроют они для несчастных страдальцев свои сердца и дома. Они мечтали об объединении двух издавна враждовавших эльфийских королевств.
Квалинестийский король Гилтас поддерживал эти надежды и мечты. Маршал Медан удивлялся, когда юноша умудряется спать. Казалось, король успевал бывать везде. Его видели в подземных туннелях рядом с гномами. Он участвовал в поджоге моста через реку Белая Ярость. Он помогал своим соплеменникам выковывать оружие и доспехи. У эльфов была еще одна очень серьезная задача — они вили канат. Необыкновенно длинный и легкий, но очень прочный канат, с помощью которого король задумал погубить драконицу Берилл.
Каждый найденный клочок ткани, от детской пеленки до подвенечных платьев, отдали эльфы, чтобы сплести этот канат. Они сняли шелковые простыни со своих постелей, вынули шерстяные одеяла из колыбелей, пожертвовали бесценные ковры и гобелены, которые веками украшали стены Башни Солнца. Все без сожалений было отдано во имя общего дела.
Работа продолжалась днем и ночью. Когда одни уставали резать ткань и свивать канат, их сменяли другие. После наступления сумерек бухты каната, сплетенные в течение дня, украдкой выносили из домов, таверн и приютов и несли в туннели. Эльфийские маги беспрестанно ходили из дома в дом, накладывая на канат заклятия. Иногда эти заговоры срабатывали, иногда магия оказывалась бессильной. Тогда на помощь одному магу приходил другой.
Меж тем Неракские Рыцари очищали столицу от населения. Они бросали эльфов в концентрационные лагеря, которые были устроены на подступах к столице, выкидывали на улицы мебель из жилищ, поджигали дома, до этого преданные разграблению и поруганию.
Шпионы Берилл наблюдали за происходящим с воздуха и сообщали драконице, что ее приказы неукоснительно исполняются. С такой высоты им было не разглядеть, что эльфов, которых днем волокли в концентрационные лагеря, ночью освобождали и уводили в другие дома, где снова «арестовывали» утром. Если бы шпионы были повнимательнее, они бы заметили, что мебель, которую с такой «безрассудной» яростью вчера выбрасывали из окон, сегодня затрудняет передвижение Рыцарей Тьмы, а сожженные дома могли бы стать для них прекрасными наблюдательными пунктами.
В эти тяжелые дни маршал Медан ни разу не видел Лорану. Он не видел королеву-мать со дня расправы над Ногго и тревожился о ней, хотя и знал, что она занята, пожалуй, ничуть не меньше его. Она уложила и приготовила к отправке на юг ценные вещи из своего дома и королевского дворца. Все свои одежды, кроме тех, что были на ней, Лорана пожертвовала ради общего дела — даже подвенечное платье.
Она сама принесла его и, как слышал Медан, когда растроганные эльфы стали просить ее сохранить волшебной красоты наряд на память, собственноручно разрезала невесомо-тонкую шелковую ткань на полосы. При этом Лорана, вызывая восторг эльфов, потешала их историями о дне своего венчания с Танисом Полуэльфом, когда едва ли не главным героем неожиданно оказался Тассельхоф Непоседа, который улизнул с обручальными кольцами и был застигнут в отдаленном переулке в тот момент, когда пытался обменять их на банку с головастиками, принадлежавшую какому-то подростку; а чуть позже, в самый ответственный момент, Карамон Маджере, который был шафером жениха, так разволновался, собираясь произносить тост, что забыл его имя.
Маршал Медан выкроил минуту, чтобы взглянуть на необыкновенный отрезок каната. Он держал в руках тонкую, мерцающую шелковую ткань цвета гиацинта и думал, что этот отрезок не нуждается в усилиях магов, он сам по себе обладает волшебными свойствами, ибо сплетен не из нитей, а из любви.
Разумеется, маршал мог бы найти время, чтобы навестить королеву-мать, но он намеренно не делал этого. Их прежние отношения — отношения уважающих друг друга врагов — исчезли. Расставаясь после последней их встречи, они оба знали, что больше никогда не будут друг для друга тем, кем были раньше.
Однако Медана томило чувство потери. Иллюзий у него не было. Он не имел права на ее любовь. Не то чтобы он стыдился своего прошлого. Нет, он был солдатом и делал то, что полагается делать солдату. И все же его руки были запятнаны кровью ее соотечественников, и он не мог коснуться Лораны, не замарав ее. Но и просто друзьями они тоже быть не могли, это он отчетливо сознавал. Слишком многое было ими сказано, чтобы они остались в прежних безликих отношениях. Медан не сомневался, что их ближайшая встреча окажется полной неловкости и обоюдного смущения. Что ж, он простится с ней и пожелает счастливого пути. Когда она уедет и он будет знать, что больше никогда ее не увидит, он станет спокойно готовиться к смерти — смерти солдата, выполнившего свой долг.
В тот момент, когда Герард отчаянно взывал к Совету Рыцарей, умоляя их оказать помощь эльфам несчастной страны, маршал Медан расположился в королевских покоях, где обсуждал с Гилтасом последние приготовления к совещанию командиров Неракских Рыцарей и военных сил эльфов. Он пригласил на предстоящее совещание короля гномов Тарна Грохота Гранита, жену Гилтаса Львицу и нескольких эльфов.
Медан сообщил Гилтасу, что следующий день будет последним, когда королевская семья может покинуть столицу, имея некоторые шансы на спасение. Король постоянно откладывал отъезд. Следующим вечером все должно было решиться, и маршалу придется проститься с Лораной навсегда.
— Совещание должно начаться во время восхода луны, — распорядился Медан. Планкет, которому предстояло доставить это известие эльфам, молча наклонил голову. — Место встречи — мой сад.
Он сознательно выбрал это место, зная, что эльфы будут чувствовать себя неуютно в угрюмом, душном помещении штаба. К тому же он хотел похвастать своим садом перед знатоками и полюбоваться им сам, быть может, в последний раз.
Упомянув всех приглашенных, маршал произнес имя королевы-матери.
— Нет, — решительно возразил Гилтас.
Король все время, пока продолжался разговор, мерил шагами кабинет. Склонив голову, сцепив за спиной руки, он казался настолько погруженным в собственные мысли, что Медан подумал даже, что Гилтас его не слушает, и был почти испуган этим внезапным восклицанием.
— Простите, не расслышал, Ваше Величество. Что вы изволили сказать?
Гилтас остановился у столика, на котором были расстелены карты Квалиноста и его окрестностей.
— Вам не следует приглашать мою матушку на военный совет, — объяснил он.
— Но этот совет жизненно важен для нас, Ваше Величество, — возразил маршал. — Мы должны окончательно утвердить план обороны столицы и вашей благополучной эвакуации. Ваша почтенная матушка имеет безусловный авторитет в подобных делах и...
— Да, — прервал его Гилтас. — Ее мнение авторитетно для нас. И именно по этой причине я против ее присутствия. Разве вы не понимаете, маршал? — добавил король, склонившись над столом. — Если мы пригласим ее на совет, она решит, что мы можем согласиться на ее участие в...
Король не окончил фразы. Резко выпрямившись, он тронул рукой волосы и невидящими глазами уставился в окно. Лучи заходящего солнца, проникавшие сквозь тонкое стекло, ярко осветили лицо короля. Медан вопросительно смотрел на Гилтаса, ожидая, что он закончит свою реплику. И вдруг заметил, как сильно напряжение последних недель сказалось на молодом человеке. Куда девался тот томный поэт, который бесцельно скользил взглядом по бальной зале? Да, то была маска, призванная ввести в заблуждение врагов короля. Но это вряд ли удалось бы, не будь эта маска частью его подлинного облика.
Гилтас действительно был талантливым поэтом, мечтательным юношей, который жил напряженной духовной жизнью, почти никому не открывая свой внутренний мир. То лицо, которое он обратил к миру сейчас, — лицо сильного и храброго короля, опоры нации, — тоже было маской. За этими масками таился уязвимый, измученный сомнениями и страхом человек. Он тщательно скрывал от всех эту неуверенность, но сейчас яркий свет высветил и серые тени под глазами, и печальную улыбку, и взгляд, устремленный не в погожий солнечный вечер, а в безжалостный мрак.
«Должно быть, Гилтас очень похож на своего отца, — неожиданно подумал Медан. — Жаль, что того нет сейчас рядом с ним, что некому дать королю толковый совет, положить руку на плечо, сказать, что его чувства — не признак слабости и не могут помешать всеобщей вере в него. Скорее наоборот, они говорят о том, что он истинный лидер своего народа». Медан, конечно, мог бы и сам сказать Гилтасу эти слова, но он знал, что из его уст они могли бы прозвучать обидно. Король отвернулся от окна, и момент был упущен.
— Я понимаю, — кивнул маршал, когда стало очевидно, что король не намерен продолжать. Слова Гилтаса открыли перед Меданом новую, неожиданную перспективу. Прежде он не сомневался в том, что Лорана собирается оставить Квалиност. Возможно, он ошибался. — Очень хорошо. Планкет, мы не станем сообщать королеве-матери о военном совете.
Взошла луна, и по небу разлился бледный и призрачный свет. Медан не любил этой странной луны. В сравнении с великолепной алой Лунитари и нежной серебряной Солинари она выглядела смешной жестяной подделкой. Ему подчас казалось, что, выползая на небо, она извиняется перед звездами за свое появление. Но луна все-таки делала свое дело, и ее свет позволял собравшимся в саду маршала обойтись без факелов и светильников.
Эльфы выразили восхищение великолепием этого сада. Они были поражены тем, что человеку удалось создать такое чудо, и в искренности их изумления и похвал маршал не сомневался. Сад и вправду был на диво хорош в эту лунную ночь. Даже гном (а они обычно смотрели на растения только как на корм для скота) одобрительно оглядел сад и пробормотал вроде «миленько», после чего незамедлительно чихнул и впоследствии весь вечер чесал нос.
Вначале слово было предоставлено Львице. В отличие от остальных, она не выразила восхищения красотой сада, оставаясь по-деловому сдержанной, явно желая, чтобы совет закончился как можно скорее. Она указала на карте расположение вражеских сил и объяснила:
— Наши войска сделали все возможное, чтобы задержать наступление врага, но мы иногда чувствовали себя мухами, которые вьются над бегемотом. Конечно, нам удалось рассердить противника и нанести ему некоторый урон. Мы сумели замедлить его продвижение, но не сумели остановить. Потеря сотни-другой солдат — это капля в море для такой огромной армии. Поэтому мною был отдан приказ к отступлению. Сейчас мы пытаемся помочь беженцам.
Медан одобрительно кивнул.
— Вы можете поспособствовать эвакуации королевской семьи, членом которой являетесь сами, — произнес он с вежливой улыбкой.
Львица не ответила. Многие годы она провела в сражениях с солдатами маршала и теперь не могла легко перейти от прежней враждебности к доверительному общению с ним. Да и сам Медан испытывал к ней довольно неприязненные чувства, его не покидало ощущение, что, если бы не присутствие короля, от нее можно было ожидать удара кинжалом.
Гилтас помрачнел, как всегда, когда заходила речь о его отъезде. Медан сочувствовал королю и прекрасно понимал его чувства, как и большинство эльфов. Правда, кое-кто шептал, что король намерен оставить столицу в тяжелую минуту, бросив эльфов на произвол судьбы.
— Через туннели я провожу Ваше Величество лично, — пророкотал Тарн Грохот Гранита. — Те гномы, которые добровольно согласились остаться в туннелях в черте города, готовы вступить в бой с врагами. Когда армия Тьмы войдет в Квалиност, — Тарн широко ухмыльнулся, — то обнаружит, что встречают ее не только лесные зверьки.
И, словно в подтверждение его слов, в этот самый момент несколько раз дрогнула земля. Гномы продолжали свою работу.
— Но вы, Ваше Величество, и те, кто пойдет с вами, должны явиться прямо с утра, — добавил гном. — Мы не сможем ждать долго.
— Мы придем, — вздохнул Гилтас и сжал крышку стола с такой силой, что его пальцы побелели.
Медан откашлялся и взял слово.
— Теперь о защите Квалиноста. Осведомители, которых мы заслали в армию Берилл, сообщают, что планы нападения на город остаются в силе. Драконица отдала приказ первыми вступить в город младшим драконам-разведчикам, которые должны убедиться, что город очищен от жителей, и нагнать страху на тех, кто еще остался. — Маршал мрачно усмехнулся. — Когда Берилл удостоверится, что город оставлен и ее драгоценной жизни ничего не грозит, она вступит в Квалиност во главе своей армии. — Он подошел к карте. — Город защищен от нападения естественной преградой, вдоль его границ протекают два рукава реки Белая Ярость. Вражеские войска уже концентрируются на их берегах. Мы, разумеется, ликвидировали мосты, но сейчас уровень воды в реке весьма низок, и враг сможет форсировать ее вброд вот в этих местах. — Он указал на карте три точки. — Конечно, переправа займет определенное время... Наши войска размещены в следующих узловых пунктах, — он опять указал точки на карте, — и им приказано вступить в бой, подпустив противника поближе. — Медан углядел собравшихся офицеров. — Войска не должны начинать атаку до тех пор, пока часть вражеских сил не переправится на другой берег и не будет отрезана. Мы подадим условный сигнал. Наша цель — расстроить силы противника, напасть на него в момент переправы. Нам необходимо вызвать панику, чтобы те, кто успел переправиться, бросились обратно и смяли ряды наступающих. Эльфийских лучников необходимо разместить здесь и вот здесь, в местах, откуда они смогут поразить вражеские полки. Армия гномов под руководством брата нашего уважаемого гостя, — маршал отвесил поклон в сторону Тарна Грохота Гранита, — ударит на них отсюда, загнав обратно в воду. Остальные силы эльфов мы разместим на склоне холма, они будут атаковать фланги противника. План ясен? Вопросы есть?
План в общих чертах всем был уже известен, и теперь собравшиеся выразили согласие с ним.
— Еще один вопрос. На прошлом совете мы говорили о привлечении сил магов Ордена Серых Рыцарей, которые, как мы полагали, находились в то время на западных границах королевства. Было решено не искать с ними контактов, поскольку мы им не вполне доверяли. Как оказалось, мы и не могли рассчитывать на них. Серые Рыцари попросту исчезли. Собственно, не только они исчезли без следа — исчез весь Вайретский Лес. Я получил донесение о том, что ударный отряд драконидов, который был послан на юг, чтобы отрезать путь беженцам, вошел в лес и уже вышел оттуда. Думаю, больше мы о нем не услышим... Посему предлагаю поднять бокалы во славу Хозяина Вайретской Башни!
С этими словами Медан достал свою последнюю бутылку старого выдержанного вина, откупорил ее и принялся разливать содержимое в заранее приготовленные бокалы. Собравшиеся поддержали тост, довольные тем, что наконец на их стороне нашлась хоть одна мощная сила, пускай таинственная и неуловимая.
— Я слышу смех. Кажется, я пришла в добрый час, господа? — раздался голос Лораны.
Разумеется, дом охранялся, но маршал отдал часовым приказ пропустить королеву-мать в случае ее появления. При появлении Лораны все встали, Львица прижалась к ее щеке с нежным поцелуем. Гилтас тоже поцеловал мать и бросил укоризненный взгляд на Медана.
