Сага о Копье - Драконы Пропавшей Звезды

      — Пусть она так и думает, — тихо прошептал он. — Если она решит, что я умер, она простит нанесенные мною обиды. И ее воспоминания обо мне будут светлы...
      — Хватит вам бормотать, Маджере. Взгляните лучше в окно. Они вернулись!
      Темнота за окном и вправду вновь ожила — там метались бледные души мертвецов, глядя голодными и жадными глазами на Башню.
      Палин вдруг издал хриплый крик и прижался к окну лицом. Он с такой силой надавил на стекло пальцами, что едва не разбил его.
      — Что такое? — встревожился Даламар. — Что с вами случилось?
      — Лорана! — выдохнул Палин, пытаясь не выпустить из виду кого-то в потоке мертвецов. — Лорана! Я видел ее! Клянусь вам, я ее видел! Смотрите! Вон там! Нет... Она исчезла...
      Палин отшатнулся от окна и решительным шагом направился к входной двери.
      Даламар прыжком нагнал его и, ухватив за плечо, попытался удержать.
      — Маджере, это безумие!
      — Оставьте меня. — Палин с силой стряхнул его руку. — Я иду туда. Мне нужно найти ее.
      — Нет, я вам не позволю. — Даламар стоял перед ним, загораживая дорогу, вцепившись руками в плечи Палина так, что побелели костяшки пальцев. — Вам не найти ее, поверьте мне, Маджере. Та, кого вы разыщете, — уже не Лорана. Не та Лорана, которую вы знали. Она... она стала такой, как другие.
      — Нет! Не стал же таким мой отец! — нервно выкрикнул Палин, пытаясь освободиться от хватки мага. Кто бы мог подумать, что этот тщедушный эльф такой сильный? — Он пытался предупредить меня о...
      — Не спорю, сначала он таким не был, — согласился Даламар, — но он не выдержал. Мне это хорошо известно. Я ведь использовал их, эти души мертвецов. Они служили мне долгие годы.
      Даламар замолчал, все еще продолжая сжимать плечи Палина и враждебно глядя ему в глаза. Наконец Палин стряхнул его руки.
      — Пустите меня. Никуда я не пойду. — И, потирая плечи, Палин вернулся к окну.
      — Вы уверены, что видели Лорану? — после паузы спросил Даламар.
      — В чем тут можно быть уверенным? — Порыв Палина прошел, оставив его сломленным и разочарованным. — Вы уверены в своих ощущениях? Ваши мурашки...
      Его прервал тонкий пронзительный голосок, явственно донесшийся из темноты леса:
      — ... Совершенно ясно, что мы пришли не туда. Ты ведь совсем не хотела идти сюда, правда же, Золотая Луна? Поверь мне, тут тебе нечего делать. Я знаю свою Башню Высшего Волшебства, это совсем не она. Совсем неправильная Башня.
      — Я ищу мага Даламара! — отчетливо произнес другой голос, явно обращаясь к тем, кто находился в Башне. — Если он тут, прошу вас, откройте для меня двери!
      — Не понимаю, как такое могло случиться, но это голос Тассельхофа! — воскликнул Палин. — И он привел с собой Золотую Луну.
      — Скорее это она его привела, — заметил Даламар. Прошептав несколько слов и сопроводив их кратким взмахом ладони, он снял с двери магический замок.
      Пока они стояли перед дверьми Башни, Тассельхоф продолжал спорить, утверждая, что эта Башня — совершенно не та, которая им нужна. Золотая Луна ведь хотела попасть в Башню Даламара, которая находится в Палантасе, а это ведь явно не Палантас. Значит, и Башня другая.
      — Тебе никого здесь не найти. — В голосе Тассельхофа уже звучало отчаяние. — Во всяком случае, не Даламара и Палина. — Он продолжал тараторить, но явно терял надежду. — Я Палина уже сто лет не видел. С тех самых пор, как Берилл налетела на Цитадель Света. Он пошел в одну сторону, я в другую. У него было мое устройство для путешествия во времени, только он поломал его. Он ведь бросал его детали в драконидов, поэтому приборчик теперь сломан. Его просто не существует, можешь даже не искать.
      — Даламар! — снова раздался голос Золотой Луны. — Пожалуйста, впустите меня.
      — Я же говорю тебе — никакого Даламара здесь нет, — отчаянно настаивал Тассельхоф, как вдруг дверь внезапно открылась. — Ох, привет, Даламар! — Кендер изо всех сил пытался выглядеть удивленным. — Что ты делаешь здесь, в этой неизвестнойБашне? — Он многозначительно подмигнул эльфу и указал на Золотую Луну.
      — Добро пожаловать, Золотая Луна, целительница, жрица Богини Мишакаль, — любезно обратился Даламар к Золотой Луне, называя ее прежний титул. — Вы оказали мне честь своим визитом.
      И, с эльфийской галантностью пригласив ее войти, Даламар шепнул в сторону:
      — Маджере! Не упустите кендера!
      Палин быстро ухватил Тассельхофа, стоявшего на пороге, и втащил его внутрь, когда внимание мага вдруг привлек гном, неожиданно возникший у двери. Засунув руки в карманы, гном подозрительно оглядывался, и, судя по выражению его лица, то, что он видел, ему не нравилось.
      — Эй! — обратился к нему Палин. — Кто вы?
      — Ограничусь краткой версией: Конундрум. Я с нею. — И гном указал грязноватым пальцем на Золотую Луну. — Она стащила мою субмарину. Между прочим, подводные лодки стоят уйму денег. И кто за это заплатит? Вот что меня интересует. Вы намерены заплатить? — И Конундрум потряс в воздухе кулачком. — Деньги. Надежные стальные монеты. Вот что мне нужно. Никаких там магических штучек. Всяких глаз летучей мыши и тому подобного. — Гном презрительно хмыкнул. — У нас их целый склеп, этих летучек.
      Продолжая сжимать воротник курточки Тассельхофа, Палин втащил его, упиравшегося и визжавшего, в переднюю. Конундрум следовал за ними по пятам, его быстрые маленькие глазки обежали весь первый этаж, но не заметили ничего интересного.
      Золотая Луна не ответила на приветствие Даламара, она вообще едва взглянула на него, как и на Палина. Ее взгляд тоже скользил по внутреннему убранству Башни. Она оглядела витую, уходившую в сумрак лестницу, и глаза ее расширились, а бледное лицо стало пепельно-серым.
      — Что это? Я чувствую здесь чье-то присутствие. — Голос Золотой Луны истекал страхом.
      Даламар посмотрел на Палина, как бы желая сказать: «Я ведь говорил вам». Вслух же он произнес:
      — Палин Маджере и я — единственные обитатели этой Башни, целительница.
      Золотая Луна мельком глянула на Палина и, казалось, не узнала его. Глаза ее смотрели сквозь него, за него, мимо него.
      — Нет. — Она покачала головой. — Здесь есть кто-то еще. Я должна с кем-то встретиться здесь.
      Темные глаза Даламара блеснули. Почувствовав, что Палин собирается что-то сказать, он взглядом приказал ему молчать.
      — Тот, кого вы ожидаете, еще не прибыл. Не пройдете ли в мою библиотеку, целительница? Там есть камин, и мы могли бы предложить вам горячего вина со специями и еды.
      — Еды? — Гном на мгновение оживился, но тут же вновь погрузился в уныние. — Надеюсь, это будут не мозги летучих мышей? И не пальцы обезьян? Я такого не ем. Пища магов не для меня. Способна непоправимо испортить пищеварение. Свиные ребрышки и крепкий чай — что-нибудь вроде этого, пожалуйста.
      — Как приятно снова с тобой встретиться, Палин, и с тобой тоже, Даламар, — пропищал Тассельхоф, барахтаясь в руках Палина. — Я бы с удовольствием остался с вами до обеда, потому что пальцы обезьян — это, конечно, ужасно вкусно, но у меня, к сожалению, есть срочное дело, знаете ли. Я ненадолго покину вас, но обязательно...
      — Я провожу вас в библиотеку, целительница, только прошу минуту подождать, — сказал Даламар. — Сначала я позабочусь об остальных гостях. Извините.
      Золотая Луна все еще продолжала оглядываться, ища кого-то или что-то.
      Даламар дернул Палина за рукав.
      — Что касается Таса...
      — Что? Что меня касается? — Тас тут же подозрительно уставился на Даламара.
      — Вы помните, что сказала вам Мина, Маджере? Насчет магического устройства?
      — Кто-кто сказал? Что сказали? Насчет какого-такого устройства?
      — Помню, — ответил Палин.
      — Так берите его и гнома и ведите в комнату для занятий в северном крыле. Лучше всего в первую по левой стороне. Там, по крайней мере, нет дымохода, — мрачно ухмыльнулся Даламар. — Получше обыщите кендера. Когда найдете устройство, ради бога, будьте поосторожнее. Не вздумайте снова разбрасывать его части. Да вы и сами можете остаться в том крыле здания. Нашей гостье вас там не найти.
      — Зачем столько загадок? — желчно поинтересовался Палин, раздраженный насмешливым тоном мага. — Почему бы вам сразу не сказать Золотой Луне, что тот, кого она ждет, — ее приемная дочь Мина?
      — Вы, люди, — презрительно произнес Даламар, — так и норовите выложить все, что знаете. Никакого вкуса к секретам. А мы, эльфы, знаем кое-что о власти тайн. И понимаем, как важно умение хранить их.
      — Но что вы таким образом надеетесь приобрести?
      Даламар пожал плечами.
      — Право, и сам не знаю. Может быть, что-то важное, а может быть, и ничего. Вы говорили мне, что когда-то они были очень близки друг с другом. Следовательно, встреча должна быть весьма волнующей. А от такого волнения можно многого ожидать, Палин. В подобной ситуации люди способны сказать такое, о чем никогда не проговорились бы в иных обстоятельствах. Человеческая природа так подвержена эмоциям!..
      Лицо Палина омрачилось.
      — Я хочу быть там. Золотая Луна, может быть, и выглядит молодой, но это всего лишь внешность. Вы позволяете себе с насмешкой говорить о волнении встречи, но для нее оно может оказаться роковым.
      Даламар с сомнением покачал головой.
      — Слишком опасно.
      — Вы в силах устранить опасность. Я знаю ваши возможности, — уверенно ответил Палин.
      Даламар мгновение колебался, затем согласился с явной неохотой.
      — Ладно. Хорошо. Раз вы настаиваете. Но ответственность целиком лежит на вас. Помните, Мина увидела вас даже за каменной стеной. Если она обнаружит вас теперь, и пальцем не пошевелю, чтобы спасти вас.
      — Я и не ждал от вас таких подвигов.
      — В таком случае встретимся в библиотеке. Приходите туда, как только управитесь с ними. — Даламар ткнул пальцем в кендера и гнома, обернулся к гостье, чуть помедлил и снова обратился к Палину. — Между прочим, я полагаю, что вы понимаете, что означает появление здесь гнома?
      — Гнома? — Палин был ошарашен. — Нет. Какое значение...
      — А вы припомните историю вашего дяди, — мрачно посоветовал ему Даламар и повел Золотую Луну к лестнице.
      Манеры эльфа были изящны. Когда Даламар хотел, он мог быть неотразимым. Но Золотая Луна шла за ним, будто во сне, не сознавая ни куда идет, ни куда ей нужно прийти. Ее юное тело стремительно двигалось вперед.
      — Появление гнома, хм, — ворчал между тем Палин, — какое значение оно может иметь? Гномы... История моего дяди... Что он хотел этим сказать? Вечно эта дурацкая таинственность...
      Бормоча так, Палин тащил упиравшегося Тассельхофа вверх по лестнице, не обращая внимания на его вопли и крики о помощи. Все внимание мага сосредоточилось на сморщенном гноме, который старательно взбирался вместе с ними, не переставая жаловаться на боль в ногах и превознося достоинства гномоподъемников в сравнении с обычными ступенями.
      Он привел строптивую парочку в названную Даламаром комнату, разжал пальцы кендера, что было сил уцепившегося за притолоку двери, и втащил Таса внутрь. Гном притопал туда же, ворча по поводу нарушения строительных норм и упоминая о необходимости ежегодных инспекций. Набросив магический затвор на дверь, чтобы беспокойные постояльцы не убежали, Палин обернулся к Тассельхофу.
      — А теперь, будь добр, дай сюда устройство.
      — У меня его нет, Палин. — Тас вытаращил на него честные глаза. — Клянусь тебе моим покойным дядюшкой Пружиной. Ты же сам бросал его обломки в драконидов. Помнишь? Там они и валяются, в Зеленом Лабиринте.
      — Ах! — послышался вздох гнома, он шагнул в угол и застыл там, упершись лбом в стенку.
      Тас торопливо продолжал:
      — Да, его фрагменты там и валяются, вместе с останками драконидов.
      — Тас. — Палин сурово прервал эти разглагольствования, не желая понапрасну тратить время. — Устройство у тебя. Оно вернулось к тебе. Оно должно всегда возвращаться к тебе, хотя бы по частям. Я действительно думал, что уничтожил его, но магический инструмент не может быть уничтожен, равно как и потерян.
      — Палин, честное слово, я... — Губы Тассельхофа задрожали.
      Палин смотрел на него, ожидая очередной выдумки.
      — Ну, что ты хочешь сказать?
      — Палин... я видел себя там! — выпалил Тас.
      — Слушай, это несерьезно.
      — Я видел себя мертвым, Палин! — зашептал кендер. Его обычно румяное лицо побледнело. — Я был совсем мертвым, и мне... мне это ужасно не понравилось! Совсем не понравилось! Я был такой совсем холодный. И все время что-то искал. И будто потерялся. И боялся. А я ведь никогда ничего не боюсь и никогда не могу потеряться. Особенно так ужасно! Пожалуйста, не посылай меня умирать, Палин, — хныкал кендер. — Не превращай меня в мертвого кендера! Пожалуйста, Палин. Обещай, что ты не сделаешь этого! — Тассельхоф судорожно цеплялся за руки мага.
      Палин никогда не видел кендера таким несчастным, и это зрелище растрогало его чуть ли не до слез. Он стоял столбом, машинально поглаживая Таса по голове, чтобы успокоить.
      «Но что я могу? — спрашивал себя Палин. — Тассельхоф должен, непременно должен вернуться в прошлое и умереть там. У меня нет выбора. Кендеру придется отправиться в свое время и погибнуть под пятой Хаоса. Я не могу пообещать ему того, о чем он меня просит, как бы я ни хотел этого».
      Более всего озадачило Палина то, что Тассельхоф видел собственный призрак. Палин мог бы подумать, что это очередная выдумка кендера, способного не задумываясь сочинить что угодно, но сейчас кендер, несомненно, сказал ему правду. Маг видел, как плещется страх в глазах несчастного Тассельхофа, и от этого зрелища у него просто разрывалось сердце.
      Но эта новость во всяком случае давала ответ на один все время терзавший его вопрос: умер ли Тассельхоф в действительности или все прошедшие годы он болтался по миру живым? Тот факт, что кендер видел свой призрак, мог означать только одно: Тассельхоф погиб в битве с Хаосом. Теперь он был мертв. Точнее, ему следовалобыть мертвым.
      Гном покинул свой угол, просеменил через всю комнату и ткнул пальцем Палину в ребра:
      — Тут, кажется, кое-кто что-то говорил насчет еды?
      Отмахнувшись от Конундрума, Палин присел на корточки перед кендером.
      — Посмотри на меня, Тас. Вот так. Смотри на меня и слушай, что я тебе скажу. Я не понимаю, что происходит в мире. Я не понимаю, что здесь случилось, и так же не понимает этого Даламар. Единственный способ выяснить все это и, возможно, что-то исправить — это быть честным друг с другом.
      — Да-а, а если я буду честен, — прорыдал Тас, размазывая по щекам слезы, — ты все равно отошлешь меня обратно?
      — Боюсь, этого не избежать, Тас, — неохотно признал Палин. — Ты должен понять меня. Я сам ужасно не хочу этого делать. Я бы сделал все, чтобы не отсылать тебя обратно в прошлое. Но ты сам видел души мертвецов, правда? Ты видел, как они несчастны. Они не должны после смерти оставаться в нашем мире. Но кто-то или что-то держит их здесь, словно в темнице.
      — Ты хочешь сказать, что меня здесь тоже не должно быть? — спросил Тас.
      — Я не знаю, Тас. Да и никто не знает. Думаю, тебя здесь действительно не должно было быть. Разве ты не помнишь, как госпожа Крисания говорила, что смерть — это не конец жизненного путешествия, а его начало. Начало той жизни, в которой мы воссоединимся с теми, кого любили когда-то, и встретим тех, кого никогда не знали в этом мире...
      — Я и вправду раньше думал, что мы будем там вместе с Флинтом, — задумчиво протянул Тас. — Я знаю, он скучает без меня.. — Он немного помолчал, затем тихо добавил: — Ну ладно... Если ты думаешь, что это поможет...
      Тас сдернул с плеча один из кошелечков и, прежде чем Палин успел остановить его, вывалил все его содержимое на пол.
      Среди птичьих яиц и цыплячьих перышек, пустых чернильниц и банок из-под варенья, яблочных огрызков и чем-то отдаленно напоминавшим ножной протез сверкали и переливались в лунном свете драгоценные камни, шестерни, колесики и цепь устройства для путешествий во времени.
      — О, а это что еще такое? — мигом оживился гном и, присев рядом, тут же запустил руки в кучку деталей. — Винтики... А это такая специальная штучка... А это я забыл, как называется... А это штука, чтобы крепить другие штуки. Для чего нужен вот этот крючок, я не совсем понимаю. — Гном одну за другой поднимал с пола детали и внимательно разглядывал. — Кажется, они все... немножко по отдельности. По-моему, так они не будут работать. Это я вам говорю как специалист.
      Быстро собрав все детали, Конундрум деловито перетащил их на стол и, вооружившись замечательным ножом, который был еще и отверткой, углубился в работу.
      — Слушай, мальчик, — он махнул ручкой Палину, — принеси-ка нам поесть. Бутерброды. Кружку чая. Покрепче, пожалуйста. Ты будешь у меня на подхвате.
      И тут-то Палина осенило. Он вспомнил историю этого магического артефакта и понял, насколько важно присутствие здесь гнома.
      Судя по тому безнадежному и горестному виду, с которым Тассельхоф уставился на Конундрума, он тоже все вспомнил.
      — Где вы пропадаете, Маджере? — набросился на Палина Даламар, едва тот перешагнул порог библиотеки. Эльф явно нервничал. — Куда вы запропастились? Вы нашли артефакт?
      — Нашел. Гном тоже. — Палин пристально смотрел на эльфа. — Его приход сюда...
      — Разумеется, неслучаен. Это последний штрих, — закончил за него Даламар.
      Палин в сомнении покачал головой, затем оглянулся и спросил:
      — Где Золотая Луна?
      — Я отвел ее в старую лабораторию. Она сказала: ей было предсказано, что встреча должна состояться там.
      — В лаборатории? А это не опасно для нее?
      Даламар равнодушно пожал плечами.
      — Единственная опасность, которую я там вижу, — это пауки. Надеюсь, она их не боится.
      — Печально, — с горечью заметил Палин, — прежний чертог тайн и мистических сил превратился в затхлый, пыльный чулан, убежище двух бессильных стариков.
      — Прошу вас, говорите за себя, — отрезал Даламар и положил руку на рукав Палина. — И, пожалуйста, потише, Мина уже здесь. Нам пора. Будьте добры, возьмите светильник.
      — Здесь? А как она тут оказалась?
      — Очевидно, сумела пройти так, что я ее не заметил.
      — Вы не собираетесь присутствовать при их встрече?
      — Нет, — отрезал Даламар. — Меня попросили вернуться к своим делам. Вы идете или нет? — нетерпеливо спросил он. — Мы ничему не можем помешать и ничего не можем предотвратить. Золотая Луна намерена действовать самостоятельно.
      Палин все еще колебался, но затем решил, что может оказаться полезен Первой Наставнице, если будет приглядывать за Даламаром.
      — Нам не туда, — остановил Даламар Палина, увидев, что тот направился к витой лестнице.
      Повернувшись к стене, Даламар прикоснулся к ней рукой и что-то прошептал. На каменной кладке слабо засветилась руническая буква. Даламар провел по ней ладонью, и часть стены скользнула в сторону, открыв потайную лестницу. Едва они ступили на нее, как услышали позади звук тяжелых шагов, эхом отдававшийся от стен Башни. Минотавр, догадались они. В ту же минуту стена встала на место, и больше они ничего не слышали.
      — Куда ведет эта лестница? — шепотом поинтересовался Палин, поднимая лампу повыше и освещая длинный ряд ступеней.
      — В Чертог Созерцания, — ответил Даламар. — Пожалуйста, передайте мне лампу, я пройду первым. — И он принялся спускаться по ступеням так быстро, что полы его мантии взметнулись в воздух.
      — Полагаю, Живчиков там уже нет, — заметил Палин, и его лицо скривилось при воспоминании о плачевных опытах дяди.
      — Да, эти бедолаги скончались много лет назад. — Даламар чуть замедлил шаги и оглянулся на Палина Его темные глаза странно блеснули в свете лампы. — Но Чертог Созерцания существует.
      Когда Рейстлин Маджере стал Хозяином Башни Высшего Волшебства в Палантасе, он превратился в настоящего отшельника. Редко покидая пределы Башни, он сосредоточился на приумножении своей власти, не только магической, но и мирской, и даже политической. Чтобы постоянно следить за событиями на Кринне, Рейстлин с помощью магии соорудил бассейн и наполнил его заговоренной водой. Заглянув в этот бассейн и мысленно упомянув какое-либо место, можно было тут же его увидеть и услышать, что там происходит.
      — Вы спросили у кендера об интересующем нас предмете? — обратился Даламар к Палину, продолжая спускаться.
      — Да. Устройство у него. Вы знаете, Даламар, что он еще сказал, — Палин нагнал эльфа и, положив руку ему на плечо, заставил замедлить шаги. — Тассельхоф видел свой собственный призрак.
      Даламар полуобернувшись поднес лампу к лицу Палина.
      — В самом деле? — спросил он недоверчиво. — А это не очередная сказочка?
      — Нет, я уверен, что он говорил правду. Он очень напуган, Даламар. А я никогда прежде не видел его испуганным.
      — Значит, он действительно умер, — небрежно пробормотал Даламар.
      Палин вздохнул.
      — Гном пытается собрать устройство. Вы ведь это имели в виду, не так ли? Именно гному удалось починить прибор, когда он сломался в прошлый раз. Звали того гнома Гнимш. Тот самый Гнимш, которого погубил мой дядя.
      Даламар не отвечал. Он продолжал торопливо спускаться по ступеням.
      — Послушайте же меня, Даламар! — Палин нагнал эльфа и едва не наступил на полы его мантии. — Как гном мог оказаться здесь? Это ведь... Это ведь не простое совпадение?
      — Ни в коем случае, — пробормотал Даламар. — Конечно, это не совпадение.
      — Но тогда что же?
      Даламар остановился и поднял лампу повыше, чтобы взглянуть в лицо Палина.
      — Разве вы не понимаете сами? Не понимаете даже теперь?
      — Не понимаю, представьте, — огрызнулся Палин. — И не думаю, что вы понимаете.
      — Вы правы. Не совсем, — с легкостью признался Даламар. — Но встреча, свидетелями которой мы будем, должна многое нам объяснить. Я не стал устанавливать здесь магического затвора, — заметил он, подходя к двери, покрытой руническими надписями. — Нет необходимости. Пустая трата сил и времени.
      — Похоже, вы бывали в Чертоге Созерцания не один раз, — предположил Палин.
      — О да, — усмехнулся Даламар. — Я не люблю оставлять своих друзей без внимания.
      И он погасил лампу.
      Они оказались в просторном зале возле бассейна с водой, тихого и темного. Язычок синего пламени, трепетавший в центре бассейна, был очень слаб и почти не давал света. Палину показалось, что это пламя трепещет в другом мире и в другом времени. Сначала он не видел ничего, кроме этого язычка, затем в поле его зрения возникли еще две горящие точки. Пламя чуть разрослось, и вот глазам магов предстала лаборатория, которая была видна настолько отчетливо, будто они находились внутри нее.
      У длинного каменного стола стояла Золотая Луна.

35. Единый Бог

      У длинного каменного стола стояла Золотая Луна, невидящими глазами глядя на разбросанные на нем книги. Услышав приближавшиеся голоса, она подняла голову. Вскоре она узнала голос той, с кем у нее назначена встреча. Той, к кому вели ее души мертвецов.
      Невольно вздрогнув, Золотая Луна скрестила руки на груди. Во всех помещениях Башни царствовал холод. Башня Тьмы, Башня Печали, Башня Борьбы Самолюбий, Башня Страданий и Смерти. Место, к которому она так стремилась. Конец ее странного путешествия.
      Даламар, уходя, оставил лампу, но тусклый свет не мог изгнать царившей здесь темноты. Но все-таки этот слабый огонек ободрял Золотую Луну, и она старалась держаться поближе к светильнику. Она не жалела, что отослала Даламара. Она никогда не любила его и не доверяла ему. И то, что он внезапно объявился в этом лесу смерти, лишь усилило ее подозрения. Это он использовал эти несчастные души мертвецов.
      — А я? — тихо произнесла Золотая Луна. — Разве я их не использовала?
      Поразительная власть... для смертного. Для простого смертного.
      Внезапно она задрожала. Однажды ей довелось предстать перед Богом, и сейчас ее душа вспомнила об этом. Но что-то отвлекало ее... Что-то было не так...
      Дверь, распахнутая нетерпеливой рукой, резко отворилась.
      — Я ничего не вижу в этих потемках, — послышался юный девичий голос. Тот, что напевал колыбельную, слышанную Золотой Луной во сне. — Нам понадобятся еще светильники.
      Свет приближался, становясь все ярче и ярче, пока не стало казаться, что стена мрачных кипарисов отступила от Башни и теперь в ее окна льется щедрый солнечный свет.
      В дверях появилась девушка. Высокого роста, с мускулистым телом. На ней были надеты кольчуга, черные доспехи, черные рейтузы, такого же цвета плащ с эмблемой белой лилии — символом Рыцарей Тьмы. Коротко подстриженные волосы покрывали голову девушки рыжеватым пушком. Золотая Луна не узнавала ее, но, когда она увидела янтарного цвета глаза и услышала голос, дрожь пронзила ее тело. Она ухватилась за край стола, чтобы не упасть.
      — Мина? — слабо произнесла Золотая Луна, не осмеливаясь верить.
      Лицо девушки внезапно осветилось, будто на него упал луч солнца. Точнее, само лицо ее было ликом солнца..
      — Мама... — тихо проговорила она, пораженная. — Мама, как ты прекрасна! Ты выглядишь точно такой, какой я тебя представляла!
      И опустившись на колени, девушка протянула к Золотой Луне руки.
      — Мама, пожалуйста, поцелуй меня, — попросила она, и слезы потекли по ее щекам. — Поцелуй меня, как ты целовала меня раньше. Ведь я Мина. Твоя Мина.
      В изумлении, с сердцем, певшим от радости, и все же в необъяснимом страхе, Золотая Луна чувствовала лишь гулкие удары своего сердца. Не отводя от Мины взгляда, она неуверенно шагнула и опустилась на колени рядом с рыдавшей девушкой.
      — Мина, — прошептала Золотая Луна, обнимая и укачивая ее, как, бывало, укачивала в детстве, когда малышке случалось заплакать, проснувшись среди ночи. — Мина. Дитя мое... Почему ты оставила нас, ушла от тех, кто так любил тебя?
      Мина подняла залитое слезами лицо. Ее янтарные глаза сияли.
      — Мама, я ушла, потому что очень любила тебя. И ушла во имя этой любви. Я отправилась искать то, о чем ты так страстно мечтала. И я нашла это, мама! Я нашла это для тебя! Все, чего я достигла, и все, что я сделала, — все это ради тебя!
      — Я не понимаю, дитя мое. — Золотая Луна воззрилась на рыцарские доспехи дочери. — Ты надела этот символ Тьмы, символ Зла... Где же ты была? К кому ты ушла от нас?
      Мина весело рассмеялась, сияя от счастья и гордости.
      — Куда я ушла и где я была, уже не важно, мама. А о том, что со мной случилось, я тебе расскажу. Ты должна это знать. Помнишь, мама, те истории, которые ты мне рассказывала? Как ты бродила в темноте в поисках Богов? И как ты их нашла и дала людям веру? Людям всего мира.
      — Помню, — промолвила Золотая Луна, не в силах унять дрожь в теле.
      — Ты говорила мне, что Боги ушли, — продолжала Мина, глаза ее сияли, как у ребенка, который готовит восхитительный сюрприз, — что люди должны теперь полагаться только на самих себя, ища свой путь в мире. Но я не поверила этому. Нет, нет, — Мина прижала ладонь к устам матери, видя, что та хотела возразить, — я не думала, что ты обманываешь меня. Я поняла, что ты просто ошибаешься, вот и все. Я знала, что в мире есть Бог, я слышала Его голос, когда наша лодка потонула и я погибала в море одна. Ты нашла меня на берегу, помнишь, мама? Я никогда не рассказывала тебе, почему другие утонули, а я осталась жива. Бог спас меня, Он давал мне силы и пел песни, когда я боялась одиночества и темноты. Ты говорила, что Богов нет, мама, но я точно знала, это не так. И тогда я, как и ты когда-то, отправилась на поиски Бога. — Лицо Мины сияло радостью и гордостью, глаза лучились счастьем. — Помнишь, мама, чудесную ночь бури? Это Единый Бог совершил чудо, вернув тебе красоту и молодость. Это сделал Единый Бог, мама.
      — Ты просила Его об этом? — вскричала Золотая Луна, поднеся руки к лицу, которое она так и не научилась считать своим. — Ведь это не я, а лишь тот образ, который рисовала себе ты.
      — Конечно, мамочка! — Мина в восторге рассмеялась. — Разве ты не рада? Я вернула чудо исцеления в мир, исцеление именем Единого Бога. С Его благословения я обрушила щит над страной Сильванести и убила дракона Циана Кровавого Губителя. И жестокая драконица Берилл погибла от руки Единого Бога. Оба эльфийские народа я погубила за их безверие и растленность. В смерти эльфы обретут искупление. Смерть приведет их к Единому Богу.
      — Ах, дитя! — выдохнула Золотая Луна и, рывком высвободившись из объятий дочери, в ужасе уставилась на нее. — Я вижу кровь на твоих руках! Кровь тысяч несчастных! Тот Бог, которого ты нашла, плохой Бог! Бог Тьмы и Зла!
      — Единый Бог предупредил меня, что ты можешь так подумать, мама, — понимающе улыбнулась Мина. — Когда другие Боги ушли и вы подумали, что остались в мире одни, вы испугались и рассердились на них. Вы чувствовали себя преданными. Вас и вправду предали. — Голос Мины зазвенел гневом. — Те Боги, которым вы так неосмотрительно отдали свою веру, в страхе бежали от вас.
      — Нет! — Золотая Луна отступила от Мины, вытянув руку, словно преграждая дочери путь. — Нет, дитя мое, я не верю! И я не стану слушать тебя.
      Мина схватила ее за руку.
      — Послушай же, мама. Ты должна выслушать меня, чтобы понять. Боги бежали в страхе перед Хаосом. Все, кроме одного. Один Бог остался верен вам, сохранив достаточно храбрости для того, чтобы противостоять Отцу Всего и Ничего. Но эта битва лишила Его последних сил и оставила слишком слабым, чтобы сражаться с великими драконами, которые нагрянули на Кринн, но он делал все, чтобы помочь вам. Он даровал вам магию, которую на Кринне называли «стихийной». Он даровал вам чудо исцеления, которое ты называла силой сердца. Все это были Его... Ее дары вам. И вот Ее знак. — С этими словами Мина показала на пять голов дракона, охранявших Врата Бездны.
      Вздрогнув, Золотая Луна обернулась. Темные и безжизненные прежде, головы неожиданно начали испускать странное свечение пяти разных цветов: красное, синее, зеленое, белое и черное.
      Золотая Луна застонала и закрыла глаза рукой.
      — Мама, — с мягким упреком продолжала Мина, — Единая Богиня не просит твоей благодарности. Она хочет вручить тем, кто был Ей верен, новые чудесные дары. Она просит вашей верности, мама. Ей нужна ваша служба. Она хочет, чтобы ты любила Ее и служила Ей так, как Она любила тебя и служила тебе. Мама, пожалуйста, преклони колени и воздай молитвы веры и благодарения Единой Истинной Богине. Той Единственной Богине, что осталась верной своим созданиям.