Самоучитель игры на мировой шахматной доске

С конца 2001 г. напряженность в отношениях между Индией и Пакистаном начинает быстро нарастать. Дважды – в декабре 2001 – январе 2002 г. и в апреле – июне 2002 г. – полуостров находится на волосок от крупномасштабной войны.

А США, главный стратегический союзник, ради которого Пакистан пожертвовал всем, постепенно теряют интерес к Индийскому океану и обращаются к новой доктрине Монро.

Для Пакистана эта доктрина является угрозой самому существованию государства. До сих пор Индийский океан не был ареной военных действий великих держав, исключая короткий «бросок к Цейлону» адмирала Нагумо весной 1942 года и памятную кампанию 1971 года, безнадежную для Пакистана во всех отношениях.

Пока США поддерживают какие-то обязательства в этом регионе, Пакистан не нуждается во флоте. Но представим себе, что авианосцы США ушли. Как изменяется картина? «Номером два» в индийских водах начиная с середины 1960-х становится флот Индии, в 1971 г. блокировавший и уничтоживший как реальную боевую силу, пакистанские военно-морские силы. Ныне флот Индии превосходит флота Австралии, Таиланда и Индонезии (а об остальных игроках на этом океане можно и не вспоминать). Более того, на вооружение индийского флота поступили новые российские палубные самолеты, дающие ему возможность на равных бороться с флотом любой другой страны, кроме США.

Итак, при любом обострении ситуации Пакистан теряет влияние на свою акваторию: его нынешний флот недостаточен даже для обороны своего побережья. С другой стороны, наземные силы Пакистана считаются более боеспособными, чем индийские (эта иллюзия – также заслуга бывших разведчиков), что может привести лидеров к идее поискать шансы в конкретной, тактической игре. Но для такой игры Пакистану понадобятся союзники в регионе. А их нет и не предвидится. В Европе традиционно сильны проиндийские настроения, так что и такой выход закрыт (впрочем, помощь Европы в конфликте с Индией малополезна).

Из стран же Ближнего Востока только Ирак может выступить на стороне Пакистана, если тот убедительно продемонстрирует свои антиамериканские настроения, то есть еще раз совершит радикальный поворот в своей политике. Такой союзник в войне с Индией стоит меньше, чем ничего.

Но, может быть, у Пакистана есть чисто военные возможности если не выиграть войну, то хотя бы затруднить Индии развитие операции? Обратимся к цифрам[145]:

продолженние таблицы

Конкретизация этих цифр не облегчает положения Пакистана. Остается лишь процитировать Р. Саббатини: «Кораблевождение – несомненно важная вещь, но пушки…»

В сложившейся ситуации пакистанское руководство пытается шантажировать Дели угрозой атомной бомбардировки, не понимая, что эта тактика может обернуться против Пакистана.

Исламабад не имеет стратегического термоядерного оружия. Все, чем он располагает, – оперативно-тактические заряды мощностью около 20 килотонн. Применять их против индийской армии, очевидно, бессмысленно – прогнозируемые потери противника 600 танков и около 100 000 солдат. Это почти не изменит соотношения сил.

Еще более бессмысленно пытаться уничтожать города. Даже если считать потери от атомных ударов, исходя из статистики Хиросимы (а в реальности они будут наверняка меньшими, вследствие лучшего строительства и наличия убежищ), потери составят около двух миллионов человек. Это – колоссальные жертвы, которые ни Индия, ни США, ни остальное мировое сообщество не простят Пакистану никогда. Но для Индии с ее миллиардом населения они практически нечувствительны (ежегодно от голода и стихийных бедствий погибает немногим меньше).

В сущности, для Индии выгодно спровоцировать Пакистан на применение ядерного оружия, после чего – с полного одобрения всего прогрессивного человечества «окончательно решить пакистанскую проблему».

Итак, в военном противостоянии Исламабаду не светит ничего. Даже если предположить, что его генералы гениальны, они не смогут выиграть войну, у которой нет стратегической цели. Рассматривать в качестве такой цели Джамму и Кашмир смешно: угрожать миру локальной ядерной катастрофой, поставить на карту существование не только государства, но и нации, потерять все экономические завоевания предыдущих десятилетий во имя захвата провинции, которую все равно невозможно долгое время удерживать, – это не стратегия, а пародия на нее.

В этой связи единственным выходом для Пакистана становится поиск мирного решения Кашмирской проблемы. В условиях, когда Индия явно стремится воспользоваться сложившейся благоприятной для нее политической обстановкой, найти такое решение не очень просто. Пакистан может пойти на уступки. Раз, другой, третий… на каком-то этапе отступление станет невозможным для правительства по внутренним соображениям. Тогда – война, в которой, как мы выяснили, у Пакистана нет шансов вообще.

Заметим, однако, что Пакистан, не будучи серьезным противником Индии, может при определенных обстоятельствах стать отличным инструментом ее политики. А это создает предпосылки для поиска проектного стратегического решения за Исламабад. И здесь отличным рычагом может стать пакистано-индийский конфликт.

Пользуясь нерешенной Кашмирской проблемой, Пакистан может сблизиться с Индией для формирования нового союза Индийского океана. Такое развитие событий спасительно для Пакистана. Но оно благоприятно и для Индии, которая сможет наконец забыть вечную «головную боль» по делам Кашмира, Джаммы, да и Бангладеш. Кроме того, Индия получает в свое распоряжение дополнительные военные ресурсы с европейским уровнем подготовки, а также ресурсы финансовые и политические.

В этих условиях Индия становится главной структурообразующей силой в регионе; кроме того, новый союз Индийского океана может рассчитывать на взаимопонимание со странами Южного коридора – Ираном и Россией.

Индо-Пакистанский союз может поставить перед собой и другую цель, а именно сближение всех бывших английских колоний региона для решения задачи «бремени белых» и поддержания мира в условиях новых реалий. Реально же речь должна идти о вытеснении из бассейна Индийского океана саудовских магнатов.

Но, во-первых, сомнительно, чтобы сегодняшнее руководство Пакистана «вычислило» этот ход и сумело бы навязать его как общественному мнению внутри своей страны, так и индийской стороне. Кроме того, простое присоединение к «индийскому проекту» не даст Пакистану сыграть реальную игру на мировом поле.

Чтобы получить хотя бы долю в общем управлении союзом, Пакистан должен начать интеграционный проект раньше, чем его инсталлирует Дели, и возложить свои надежды на то, что «Аллах не хочет погибели правоверных».

«Северный гамбит»

Эта операция – высадка Вермахта на Британские острова поздней осенью 1940 года – никогда не имела места в текущей Реальности. Она проведена в ходе стратегической ролевой игры и может рассматриваться как одна из альтернативных версий истории, интересная для нас именно тем, что вся построена на стратегии риска. Рассказ об операции опубликован в книге «Иные возможности Гитлера», здесь мы сохраняем структуру оригинального документа, стилизованного под популярную военно-историческую статью.

I. Совещания (1)

История изменения оперативных концепций, положенных ОКХ, ОКЛ и ОКМ в основу Английской кампании, может быть прослежена по стенограммам июльских совещаний на высшем уровне руководителей Вермахта. Мы уже отмечали, что командование сухопутными силами практически не интересовалось вопросами вторжения на Британские острова (шире – войны с Англией) по крайней мере до падения Парижа и Вердена. В оправдание Гальдера и Браухича следует сказать, что до захвата бельгийского и нормандского побережья и выхода Франции из войны подобные авантюры действительно не входили в круг первоочередных задач ОКХ.

Первого июля Гальдер встречается со Шнивиндом из главного командования военно-морских сил и обсуждает с ним общие вопросы предстоящего вторжения. Впрочем, за весь разговор не высказано ни одной мысли, которая не являлась бы трюизмом. Высокие договаривающиеся стороны согласовали свои позиции в том, что для высадки потребуется абсолютное господство в воздухе, 1000 малых судов и до 100 000 человек в первом эшелоне. Со вздохом облегчения было констатировано: если все необходимое будет обеспечено, «десантная операция, возможно, вообще не потребуется». В тот же день излишне осведомленный фон Лееб сообщает Гальдеру, что «высадка десанта в Англии, кажется, не предполагается». Несколько растерянно начальник штаба ОКХ объясняет, что какие-то оперативные разработки «должны быть сделаны в любом случае».

Третьего июля свои соображения представил начальник оперативного отдела ОКХ. Хотя операцию предполагалось назвать «Морской Лев», в этой первоначальной версии речь шла скорее о «Речном Льве»: «Характер операции – форсирование большой реки». В этот же день Г. Геринг, озабоченный потерей темпа в великом наступлении на западе, обратился к фюреру с просьбой «придать новый импульс борьбе германского народа» и срочно наметить стратегические цели летне-осенней кампании 1940 года.

Фюрер высказал серьезную озабоченность позицией Англии, которая, насколько можно было судить, не проявила каких-либо признаков готовности к переговорам. По его мнению, Рейх не заинтересован в окончательном разгроме Великобритании, поскольку это вызовет неизбежный распад Империи.

Вот некоторые политические соображения Гитлера:

«Результат будет достигнут за счет бесценной немецкой крови, но Германия, не обладающая господством на море, не сможет воспользоваться плодами победы, которые сами упадут в руки Соединенных Штатов. Такая стратегия с нашей стороны кажется мне близорукой, вот почему я хочу обратиться с предложениями мира – если не к правительству Черчилля, то к королю Георгу.

<…>

Однако можем ли мы быть уверенными, что в политике Англии возобладает здравый смысл, а не присущее этому нордическому народу упорство? Между тем время работает против нас. Если Рузвельт победит на предстоящих выборах, союз между Великобританией и США станет еще более тесным. Со временем Сталин переварит оккупированную Советами часть Польши и получит плацдарм для прямого нападения на Рейх. С этой точки зрения разрушение „санитарного кордона“ едва ли должно рассматриваться нами как позитивный итог войны. Кроме того, какое бы уважение не питали бы мы к Дуче, оно не распространяется на итальянскую армию и королевский итальянский флот, не говоря уже об авиации. Если война затянется, Италия станет такой же обузой для „Оси“, какой была Австро-Венгрия для кайзеровской Германии.

Во всяком случае, крайне желательно, чтобы план десантной операции против Англии был разработан в ближайшие дни – еще до того, как мы примем по этому вопросу политическое решение и независимо оттого, какое решение будет принято».

Вечером того же дня Г. Геринг собрал совещание высших руководителей ОКЛ. Речь шла об итогах французской кампании и предстоящем развертывании авиационного наступления против Англии. Сразу же выяснилось, что о немедленном воздушном блицкриге не может быть и речи – слишком велики были потери, понесенные Люфтваффе в мае—июне. Кроме того, состояние французских коммуникаций не позволяло быстро переместить операционную зону к побережью. По мнению командующих флотами, создание новой инфраструктуры было возможно не ранее середины августа.

«И это мое воздушное оружие?» – воскликнул Геринг, ознакомившись со сводками численности истребительных авиагрупп.

Г. Герингу предстояло принять трудное решение. В связи с предстоящим десантом в Англию приоритет должен быть отдан производству высадочных средств, транспортных самолетов, десантных планеров. Это означало, что накануне самого тяжелого испытания, предстоящего Люфтваффе, придется сократить выпуск боевых самолетов, и прежде всего истребителей. Ресурсов Германии (даже с учетом оккупированных территорий) было недостаточно для ведения большой войны.

Совещание ОКЛ 3 июля 1940 года пришло к двум весьма важным для дальнейшего хода событий выводам. Прежде всего, Ешоннек предложил немедленно передать фирмам Мессершмитта и Юнкерса заказ на срочное конкурсное изготовление тяжелого десантного планера, способного перенести через Ла-Манш груз весом до 20 тонн. Предлагалось в течение двух недель разработать проект и немедленно начать серийное производство «Гигантов». Кроме того, Геринг, испытывающий сильное недоверие к Рейхсмарине, приказал конструкторам Люфтваффе разработать простой, надежный и технологичный десантный паром.

В этот же памятный событиями день 3 июля английский флот нанес предательский удар по разоруженным французским боевым кораблям – операция «Катапульта». Сама по себе эта акция раскрыла желание англичан сражаться до конца и развеяла всякие сомнения высшего военного и политического руководства Рейха насчет необходимости высадки на Острова. Кроме того, «Катапульта» создала совершенно новую политическую обстановку в мире. Отныне возникала возможность достичь некоего взаимопонимания между Германией и Францией. Четко определилась линия США, как невоюющего союзника Великобритании.

Вскоре в ОКХ была выработана единая позиция относительно предстоящей десантной операции: высадка на широком фронте от залива Лайм до Фолкстоуна, шесть отборных дивизий в первом эшелоне, срок – август-сентябрь. С 7 июля штабы приступают к детальному планированию, начинаются специальные тренировки войск. Тринадцатого июля происходит отчетное совещание в Фонтенбло в присутствии фюрера, который прибыл самолетом из Бергхофа, подчеркнув тем самым особую значимость обсуждаемых вопросов.

Доклад руководителя ОКХ звучал уверенно, но носил обтекаемый характер: флот должен обеспечить «мосты» от воздействия подводных лодок и надводных кораблей противника, борьбу с последними следует также возложить на авиацию и железнодорожные орудия. Выяснилось, что высадочные средства могут быть собраны не ранее чем в течение восьми недель, причем самоходные паромы и баржи, только и пригодные для десантирования первого эшелона, «все равно будут в совершенно недостаточном количестве».

Шнивинд, представляющий флот, заявил, что предложения армии «все еще изучаются» в штабе ОКМ, но, во всяком случае, высадка возможна только в определенные, строго фиксированные дни. Ближайшим таким днем будет 15 августа, затем – 15 сентября. В последующие месяцы проведение десантных операций представляется невозможным вплоть до поздней весны 1941 года.

По результатам этого совещания была отдана Директива №16, содержащая концепцию высадки на южном побережье Британии (с проведением отвлекающих операций на острове Уайт и в Корнуолле), и началась конкретная тактическая подготовка к «Речному Льву». Она была ускорена, когда на мирные инициативы Гитлера, содержащиеся в его речи 19 июля, Галифакс, выступивший от имени правительства Его Величества, дал исчерпывающе холодный ответ.

Двадцать восьмого июля, в воскресенье, в ОКХ поступил любопытный документ, разработанный в штабе Редера. Шнивинд вежливо сообщал, что погрузку (да и выгрузку) десантных войск можно производить только и исключительно в гаванях, о каких-либо действиях с открытого берега не может быть и речи и переправа первого эшелона займет не менее десяти дней. Прочитав это «экспертное заключение», Гальдер немедленно позвонил Браухичу и потребовал нового совещания в присутствии Редера и Геринга.

Это совещание началось 30 июля и растянулось на трое суток.

Прежде всего определилось, что никакими человеческими и нечеловеческими усилиями подготовить десантную операцию к августу или даже к сентябрю невозможно. Для нее просто не хватало тоннажа, и, предполагая, что его удастся в течение нескольких недель собрать и привести в сколько-нибудь годное состояние, ОКХ просто обманывало себя. Кроме того, Геринг не мог гарантировать полное подавление английской авиации. Воздушная война над Островами, хотя и складывалась в пользу немцев, протекала очень тяжело и не обещала быстрых результатов. Шнивинд (Редер вновь отсутствовал) настаивал на оперативной концепции ОКМ: высадка на узком участке фронта – желательно от Маргета до Фолкстоуна, и не более двух дивизий в первом эшелоне.

Грейфенберг возразил, что с тактической точки зрения это предложение неприемлемо: проще пропустить высаживающиеся войска через мясорубку. Шнивинд пожал плечами: ОКМ ничего другого обеспечить не можем; даже такая операция возможна только при полном господстве в воздухе и все равно «будет сопровождаться истреблением германского флота». Фюрер сохранял молчание.

На следующий день он предложил идею, которая сначала вызвала изумление, а потом яростное, хотя и вежливое неприятие всех трех командований: «В связи с тем что осуществить операцию в августе и сентябре не представляется возможным по организационным причинам, а задержка операции до весны 1941 года исключена по военным и политическим соображениям, я считаю единственным выходом провести операцию поздней осенью 1940 года – в дни туманов и штормов на Ла-Манше».

II. Игры спецслужб (1)

Как вспоминает Вальтер Шелленберг, в середине июля он обратился к рейхсфюреру СС Гиммлеру:

– Мне совершенно не нравится операция «Виндзор». Кроме дипломатических осложнений с Португалией, она не сулит ровно никаких результатов.

– Вальтер, это приказ фюрера.

– Все равно. Представь себе, что англичане решили выкрасть кайзера Вильгельма Второго.

– Ну и что? – поднял брови Гиммлер.

– Вот и я спрашиваю: ну и что?

Через несколько дней Шелленберг предложил свой собственный план тайных операций, важнейшее место в котором занимала «Ось»:

– Надежность Италии как союзника вызывает серьезные сомнения. Следует помнить, что во время Данцигского кризиса Дуче отказался выступить на нашей стороне; итальянская армия открыла военные действия против Франции только тогда, когда поражение Третьей Республики стало свершившимся фактом. Собственно, никакого позитивного участия в войне Италия не принимает до сих пор.

В стране, прежде всего среди окружения короля, господствуют пораженческие настроения, резко усилившиеся после речи Галифакса. Не приходится сомневаться в том, что высшее командование итальянской армии готово совершить измену, вступив в прямые переговоры с врагом. Считаю необходимым инсценировать или спровоцировать такие переговоры.

– Ты хочешь завербовать Бадольо как обыкновенного платного агента?

– Примерно так.

– Надеюсь, ты понимаешь, что в случае провала этой операции ты поплатишься не только карьерой.

III. Совещания (2)

Гитлер подвел итог:

– Итак, мы констатируем, что все возражения против осенней высадки носят эмоциональный характер. Температура воды в Ла-Манше в ноябре около 13 градусов Цельсия, что является вполне приемлемым. Многодневные бури там возможны и даже вероятны, однако они бывают не только зимой, но и летом. Разница лишь в том, что зимой погоду регулирует Гренландско-исландская атмосферная депрессия, а летом шторма обычно приходят из района Вест-Индии. Кстати, метеорологи считают наиболее неблагоприятным временем дни равноденствия, и с этой точки зрения идея десантной операции в сентябре вызвала бы у них большие сомнения.

Далее, при всем уважении к астрологии я должен решительно выступить против того, чтобы ее прогнозы оказывали определяющее влияние на ход военных действий. Я имею в виду ваши «фиксированные даты вторжения», Шнивинд. Вы сами загипнотизировали себя этими расчетами приливов и отливов. В истории человечества десантные операции осуществлялись в самые разные дни лунного месяца, и определялось это скорее факторами организационными и тактическими, нежели гидрологическими.

– Вы не специалист, – пробормотал Шнивинд.

Гитлер, у которого временами появлялся очень острый слух, посмотрел на него в упор:

– Поправьте меня, если я ошибаюсь, господин адмирал, но единственной успешной десантной операцией Кригсмарине была высадка в Норвегии, которая состоялась в первых числах апреля, то есть ранней весной.

Продолжим, господа, – казалось фюрер был даже весел. – Политически было бы удобно начать высадку 4 ноября, в день президентских выборов в США, или 7 ноября, когда русские будут отмечать свой революционный праздник. Понятно, что окончательное решение будет принято с учетом прогноза погоды. Тем не менее все приготовления к операции должны быть завершены к 1 ноября. Это – окончательная дата.

Необходимо в указанный срок решить все проблемы, связанные с высадочными средствами, прежде всего – самоходными. В этой связи представляются наиболее перспективными проекты, предложенные штабом ОКЛ и организацией Тодта. Следует развернуть их производство, имея в виду окончательную готовность в первой половине октября 1940 года. Директива на этот счет будет отдана немедленно.

В операции «Морской Лев» предполагается задействовать значительные силы, на данном этапе оцениваемые ОКХ в пятнадцать—двадцать дивизий. Общее руководство этими войсками я возлагаю на штаб группы армий «А», блестяще проявивший себя в Польше и Франции. Я прошу ОКХ выделить для десантирования отборные соединения, имеющие максимальный боевой опыт, тем более что у нас достаточно времени, чтобы при необходимости пересмотреть состав армейских корпусов и даже сформировать новые высшие соединения.

Я безусловно поддерживаю точку зрения начальника Генерального штаба: высадка должна быть произведена на широком фронте. Это затруднит противнику организацию контрманевра, а нам даст возможность рассредоточить высадочные средства, что существенно снизит неизбежные потери в них и дезориентирует разведку противника. Далее, «Морской Лев» – первая операция Вермахта, для которой должно быть обеспечено тесное взаимодействие трех видов вооруженных сил – сухопутных войск, авиации и флота. Боевые действия в Норвегии и Дании носили ограниченный характер и в связи с этим фактически проводились помимо ОКХ, занятого в тот момент сложнейшими вопросами подготовки к Французской кампании. Сейчас мы собираемся привлечь к операции флот Рейха, до последнего корабля, почти всю германскую авиацию и значительные силы пехоты. Назрела необходимость назначить единого командующего стратегической группировкой, разворачиваемой против Англии. Поскольку и сухопутные силы, и ОКМ высказались в том смысле, что завоевание господства в воздухе является необходимой предпосылкой «Морского Льва», я возлагаю обеспечение координации родов войск на рейхсмаршала Германа Геринга, который получит необходимые дисциплинарные права. И наконец, последнее. При проведении весеннего наступления во Франции отвлекающие операции в Дании и особенно в Норвегии себя оправдали. В связи с этим я предлагаю предварить английский десант активными действиями на севере Европы – в Исландии, – Гитлер резко поджал губы, улыбка испарилась, короткий нервный вздох дал понять слушателям, что монолог диктатора окончен, а с ним и все дебаты о невозможности операции.

Восьмого августа Рунштедт представил первый набросок плана «Ред».

Идеология операции строилась на обеспечении внезапности. По мысли Рунштедта следовало продолжать энергичную подготовку к высадке, намеченной на середину сентября – вплоть до переключения действий Люфтваффе на узлы коммуникаций и дороги. Погрузить на десантные транспорты ударные части первого эшелона. «Закрыть» французское побережье, принять демонстративные меры против «агентов англичан». После нескольких дней напряженного ожидания отложить операцию, высадочные средства рассредоточить в соответствии с новым планом десантирования. В течение последующих месяцев неоднократно проводить учебные посадки на суда. Постепенно заменить войска на побережье соединениями, выделенными для английской кампании.

Главный удар силами двух корпусов намечался на участке Гастингс – Брайтон, вспомогательный – одним корпусом – через Па-де-Кале на Дувр – Фолкстоун. Предполагались также отвлекающие высадки малыми силами на острове Уайт, в заливе Лайм, в районе Лоустофта и на Корнуолле.

IV. Позиционная война в воздухе

Если у командующего 2-м воздушным флотом генерал-фельдмаршала А. Кессельринга и оставались иллюзии относительно уровня сопротивления английской авиации, то к началу августа они были разбиты. «Прощупывающие» удары по английским аэродромам и портам, по судам в Ла-Манше, по важным в военном отношении заводам имели весьма ограниченный успех. В ходе боев выявилось наличие у противника идеальной системы дальнего обнаружения, построенной на широком использовании радиолокаторов. Истребительная авиация англичан управлялась централизованно, что давало RAF возможность легко маневрировать резервами. Наконец, обнаружились принципиальные недостатки тяжелого истребителя Bf-110, на который возлагались определенные надежды Постепенно обеим сторонам становилось очевидным, что Люфтваффе завязли в английской обороне.

В этих условиях Геринг принял решение упорядочить действия своей авиации. Командирам авиагрупп и эскадр он заявил, что смены не будет: необходимо напрячь все усилия и завоевать господство в воздухе перед вторжением, которое состоится в первой половине сентября. Главные усилия были перенесены на подавление аэродромов истребительной авиации противника и пунктов ее управления.

Война приняла позиционные черты. Каждое утро волны истребителей и вслед за ними эскадры бомбардировщиков устремлялись через Ла-Манш. «Харрикейны» и «спитфайры» встречали их над водой, где завязывалась яростная схватка, постепенно смещающаяся к западу. По мере развития воздушного наступления английские аэродромы подвергались все большим разрушениям; ночами и в пасмурные дни – погода в середине августа была, скорее, на стороне Даудинга – их приводили в порядок, и все начиналось сначала. В воздухе отчетливо запахло «мясорубкой маасского района».

V. Совещания (3)

Десятого августа Редер представил Герингу очередной меморандум ОКМ. Для предстоящей операции Кригсмарине располагали одним боеспособным броненосцем («Адмирал Шеер») и тяжелым крейсером «Хиппер». Еще к операции можно было привлечь три легких крейсера и четыре эсминца. Вывод был очевиден: «в сложившихся условиях действия против Исландии невозможны, обеспечение десантной операции сухопутных сил, даже на узком участке, представляет значительные трудности». Подписи, печать.

Тринадцатого числа фюрер пригласил для обмена мнениями Геринга, Редера и Шнивинда.

– В настоящее время заканчивает испытания линкор «Бисмарк». Что мешает использовать его в предстоящей операции?

– На корабле не смонтирована система управления огнем. Кроме того, «Бисмарк» только начал испытания, и они продлятся не менее полугода.

– Линкоры «Шарнхорст» и «Гнейзенау»?

– Корабли получили серьезные повреждения в Норвежской кампании, ремонт потребует нескольких месяцев.

– «Лютцов»?

– Также поврежден взрывом мины, нуждается в ремонте.

– Господин адмирал, я хотел бы обратить Ваше внимание на то, что все эти корабли – все без исключения, равно как и эскадренные миноносцы Z5, Z6, Z7 и Z15, нужны мне 1 ноября 1940 года. Никакие отговорки не принимаются. «Шарнхорст» уже два месяца находится в доке, еще два с половиной месяца в вашем распоряжении. В конце концов, не сильнее же он поврежден, нежели «Зейдлиц» после Ютландского боя? Кроме того, мне нужны оба новейших корабля – и «Бисмарк», и «Принц Ойген». Свои испытания они пройдут в ходе первого боевого похода.

– Такой поход может оказаться для них последним, – сказал Редер. – Корабль, не освоенный экипажем, представляет собой лишь иллюзию боевой мощи.

– Англия и Исландия важнее судьбы этих кораблей.

– Операция в Исландии невозможна принципиально.

– Почему это?

– Тому есть множество причин, которые поймет любой моряк.

– Ну так объясните мне эти причины. В конце концов, вы разговариваете с главой государства и вашим главнокомандующим.

– Корабли не могут двигаться крейсерским ходом в зоне плавучих льдов – это понятно?

– Нет, господин адмирал. И должен вам сказать, что это непонятно не только мне. В связи с этим я хотел бы заслушать мнение человека, которого никто не сможет упрекнуть в слабом знакомстве с морем. Я пригласил на это совещание капитанов «Северогерманского Ллойда».

<…>

– Да, нам приходилось идти полным ходом в зоне ледовой опасности. В принципе это запрещено правилами, но на Северной Атлантике так поступают все – я имею в виду капитанов пассажирских лайнеров. У каждого из нас есть в памяти случай, когда его корабль чудом избежал столкновения со льдами или с трудом увернулся от другого судна. Мы вынуждены идти на риск. Слишком велика конкуренция. Ни наша кампания, ни англичане, ни французы, ни даже итальянцы никогда не нарушат расписание без действительно веских причин.

– Безопасность вы не считаете веской причиной, Арренс? – резко спросил Шнивинд.

– Действия, о которых мы сейчас говорим, содержат элементы риска, но не создают прямую угрозу безопасности плавания. Откровенно говоря, нас всегда удивляла позиция военно-морских офицеров. Отставников, которые приходят на торговый флот, приходится переучивать несколько лет. Они считают сомнительными самые обычные маневры.

– Например? – спросил Гитлер.

– Ночная швартовка и выход из гавани. Плавание в условиях ограниченной видимости. Плавание в тяжелых погодных условиях – собственно, такие условия стоят в Северной Атлантике всю зиму.

Проход малознакомым фарватером: мне, например, как-то пришлось вести лайнер по реке Святого Лаврентия. В принципе там лоцманская проводка, но тогда как раз началась забастовка лоцманов.

– И вы бы взялись довести «Бремен» из Тронхейма до Рейкьявика? В ноябре, практически в полярную ночь, среди ледовых полей и при условии, что весь английский флот будет искать вас?

– Конечно. Это же всего 1100 морских миль.

<…>

– Вернемся к «Шарнхорсгу». Что мешает ввести его в строй к ноябрю?