Глава 11

Квинлан быстро оглядел помещение и устремил угрожающий взгляд на женщину. Он ожидал, что его появление испугает злоумышленника, однако никак не ожидал, что злоумышленник испугает его.

Больше всего его потрясло выражение ее глаз. В нем отражались и страх, и замешательство человека, застигнутого на месте преступления. Он почувствовал ее тревогу всем своим существом:

казалось, тысячи иголочек покалывают кожу. Это возбуждало, как ласка! Квинлан был потрясен собственным сравнением.

Обладая великолепной памятью на лица, он сразу узнал ее. Женщина, с которой он столкнулся в коридоре месяц назад.

Неожиданно дешевый фитиль лампы ярко вспыхнул и осветил рассыпавшиеся по плечам волосы женщины. Даже бледный свет не мог лишить яркости этот потрясающий рыжий цвет, произведший неизгладимое впечатление на Квинлана. значит, именно ее прятал вчера Лонгстрит!

Его губы тронула сардоническая усмешка. Наконец-то есть человек, который избавит его от подозрений.

Он слегка поклонился и обманчиво-ласково улыбнулся.

— Добрый вечер, дорогая.

— Добрый вечер, милорд, — прошептала Кетлин.

Ее шепот снова всколыхнул чувства Квинлана. Было в этом шепоте нечто экзотичное и в то же время знакомое. Он с возросшим любопытством посмотрел на незнакомку. Через стекла пенсне в черной оправе, балансировавшего на кончике ее носа, он увидел зеленовато-серые глаза. Цвет глаз и волос подчеркивался цветом ее кожи, напоминавшим сливки, в которые положили несколько свежих клубничин.

Симпатичное личико, но не в его вкусе. Он предпочитает темноволосых стройных красавиц. Однако какая разница. В тот день, когда они столкнулись в коридоре, он ощутил, сколь велико ее восхищение, и был польщен. Сейчас ею владело то же самое чувство, только его приглушала осторожность. Надо воспользоваться им к своей выгоде.

— Боюсь, у вас передо мной преимущество, мисс…

— О, не сомневаюсь, — мелодичным голосом, лишенным всяческих эмоций, ответила она. — Все знают великого драматурга Квинлана Делейси. — Она перевела взгляд с его лица на правую руку. — Вы за кем-то гнались, милорд?

Квинлан уставился на стилет, изумленный тем, что все еще держит его в руке.

— Я услышал шум и подумал, что здесь грабитель.

— А вы решили стать ловцом воров, милорд? — В ее голосе явно прозвучала насмешка, а из ее взгляда исчезла открытость. Она смотрела на него сквозь пенсне, что делало ее похожей на сову.

— Вы ирландка, — неожиданно догадался Квинлан.

— Ага. — Она слабо улыбнулась. — Но это не преступление, милорд.

— Вовсе нет. — Спрятав стилет за голенище, Квинлан добавил: — Я полагаю, Лонгстрита с вами нет. — Как видите, милорд.

Она дрожит над каждым словом, как нищий — над пенсом, отметил Квинлан. Возможно, Лонгстрит предупредил ее насчет его.

— Могу я войти?

Она мгновенно насторожилась:

— Кажется, вы уже это сделали, милорд.

Ее дерзкий ответ разозлил Квинлана не меньше, чем подчеркнуто-вежливое обращение «милорд». Одетая в платье из узорчатого батиста и спенсер из грубой коричневой ткани, она напоминала дочь приходского священника и вела себя столь же чопорно. Но добродетельное дитя служителя церкви не помогало бы Лонгстриту в его интригах и, заключил Квинлан, не имело бы таких обольстительных рыжих волос.

— Я оставлю дверь открытой, — учтиво проговорил он. — Мне бы не хотелось, чтобы пострадала ваша репутация, если кто-то обнаружит нас здесь.

— Как вам угодно, — тихо ответила Кетлин и немного расслабилась. Кажется, он не намерен нападать на нее. И все же его любезная улыбка вселяет тревогу. В ней есть нечто острое, как жало осы. Ни одному художнику не удалось запечатлеть на его портрете эту особенность. Надо быть настороже.

Горький опыт с лордом Петтигрю научил ее тому, что благородные господа редко заботятся об интересах других. Этим лордом Кирни нельзя управлять, как тем, которого создало ее воображение. Он дворянин до мозга костей и будет действовать исключительно по своему усмотрению.

Квинлан прошел в комнату и остановился у письменного стола. Поклонившись, он протянул руку.

— Нам нужно представиться должным образом. Я — виконт Кирни. Можете называть меня Делейси. А вы…

— Одна из множества ирландских девушек, вынужденная покинуть родные края, чтобы прокормиться.

Она выглядела скромницей со сложенными на коленях руками, но у Квинлана возникло подозрение, что она втайне посмеивается над ним. Вот уже во второй раз она ловко уклонилась от его попытки выяснить ее имя.

— Прошу вас быть более вежливой, мисс…

— Простите, милорд, за то, что я не оказала вам приема, достойного столь важной персоны. — В ее тоне явственно слышалась насмешка. Она взяла на руки огромный рыжий клубок, в котором Квинлан узнал кота Лонгстрита. Животное открыло топазовые глаза и злобно посмотрело на него. — Вот кто поглощает мое внимание.

— Котик хорошо устроился. Я завидую ему. — Квинлан наклонился и запустил пальцы в густую и пушистую шерсть у кота, прижавшегося к пышной груди женщины. — Прошло много времени с тех пор, как я вот так же уютно устраивался на женских коленях.

Он заметил, что она зарделась. Румянец высветил веснушки на щеках, сделав ее еще более очаровательной. Прежде он никогда не встречал лондонских актрис, которых можно было так легко вогнать в краску. Что касается шлюх, то скорее он покраснеет, чем ими овладеет подлинное смущение. Кто же эта дерзкая незнакомка, такая осторожная и одновременно трогательно-ранимая? И почему она позволила бессердечному Лонгстриту втянуть себя в аферу?

— Я редко одобряю Лонгстрита в выборе актрис, — продолжил Квинлан, мобилизовав все свое обаяние, и присел на край стола. — Если бы не наша сегодняшняя встреча, мне бы никогда не пришло в голову дать вам роль члена королевской семьи. — Неожиданно он сдернул с ее носа очки. Ее губы приоткрылись в невысказанном изумлении. Отлично. Он делает успехи. Право, она очень легкая добыча для такого опытного охотника, как он. — После королевы Бесс ни одна женщина, обладавшая локонами, способными своей яркостью затмить закат, не умела себя держать с поистине королевским величием. В вас есть нечто от герцогини. Ваш упрямый подбородок говорит о том, что вы ставите себя выше простого люда. Если вы умеете играть, то я напишу роль специально для вас. — Поддавшись неосознанному порыву, Квинлан выхватил у нее из рук кота, при этом его пальцы скользнули по ее груди. — Итак, вы близкий друг Лонгстрита?

— Отнюдь не близкий.

Кетлин, взволнованная его прикосновением, отодвинулась от стола. Лорд Петтигрю был так же напорист в своих речах и тоже давал волю рукам, уверяя, что ее красота сводит его с ума и заставляет переходить границы дозволенного. Тогда эта чепуха опьянила неискушенную провинциалку. Теперь же она знала, куда может завести самообольщение. Пусть лорд Делейси носит кружевные манжеты, но блеск его глаз так же опасен, как острие стилета.

И все же нелегко прощаться со своими мечтами. «Его улыбке, — вдруг неожиданно для себя отметила Кетлин, — недостает горечи, присущей Петтигрю, да и губы у него красивее». Она поспешно прогнала эту мысль и вновь обрела контроль над своими эмоциями.

— Вам что-нибудь надо здесь, милорд?

Его потеплевший взгляд еще сильнее насторожил ее.

— Я хотел бы поменяться местами с котиком, которого вы так нежно обнимали.

Он погладил кота. Его движения были настолько чувственными и томными, что Кетлин казалось, будто он ласкает ее. Пристыженная, она отвела взгляд. О да, он неотразим с его обольстительными улыбками и непристойными замечаниями. Итак, ее грезы пополнились новыми впечатлениями.

— Хватит, бесполезно разыгрывать передо мной робкую девственницу. — Квинлан наклонился ближе к Кетлин, и его каштановые волосы рассыпались по плечам. — Уверен, Лонгстрит прячет вас от меня, так как боится, что я украду вас. — Он многозначительно поднял бровь. — Вам нет надобности вести себя сдержанно, дабы возбудить мой интерес. По правде, я бы предпочел, чтобы вы держались раскованнее. Будьте самой собой, и, уверяю вас, вам удастся завладеть моим вниманием.

Кетлин отвергла призыв, читавшийся в его романтическом взгляде. Будь она благородной дамой, она бы имела право дать ему пощечину за оскорбительное поведение. Но она выступает в совсем иной роли, поэтому придется воспользоваться единственным имеющимся у нее оружием — гордостью.

— Вы слишком бесцеремонны, милорд. Я ничем не заслужила такого обращения.

— А что же вы заслужили, моя дорогая? — Он взял в руку тугой завитой локон, упавший ей на грудь. Кетлин оттолкнула его.

— Нет, милорд. Я запрещаю.

— Запрещаете? — Квинлан весело улыбнулся. Он впервые сталкивается с отказом. Как интересно!

Она сидела с гордо поднятой головой и прямой спиной, пытаясь, как он предполагал, казаться искушенной. Увы, недовольно надутые розовые губки и горящие негодованием зеленые глаза делали ее ранимой и невинной, как дитя. Он ошибся, считая ее посредственной простушкой. Она восхитительна!

Это открытие только удвоило интерес Квинлана. Он погладил ее по руке, которую она продолжала прижимать к груди.

— Значит, вы нацелились на Лонгстрита? Было бы мудрее расставить свои сети для более ценной дичи. Например, я мог бы поспособствовать, чтобы вы получили роль в новой постановке в театре «Друри-Лейн».

— Вы оцениваете ситуацию ошибочно, милорд, — вежливо проговорила Кетлин, хотя выражение ее лица свидетельствовало о том, что она обижена. — Я не актриса. Мистер Лонгстрит нанял меня в качестве писаря.

— Я вижу.

Впрочем, видел он только ее удивительные глаза, опушенные густыми ресницами. Тянущая слабая боль в чреслах была не просто рефлекторной реакцией мужчины, долго обходившегося без женщины. Эта боль свидетельствовала о возрождении подлинного желания, то есть того, чего он не ощущал уже несколько месяцев. На улицах проститутки постоянно зазывали его к себе, но он отказывался без колебаний. Сейчас же глаза девушки пробуждали в нем стремление обнять ее, соболиные брови и четко очерченный подбородок разжигали желание целовать их, а чувственные губы — ласкать их языком. Страсть распалила его. Как хочется перебирать эти восхитительные волосы, а потом зарыться в них лицом!

По взгляду виконта Кетлин догадалась, о чем он думает, и со всей очевидностью осознала, насколько она беззащитна и одинока. Надо дать ему понять, что она не та дичь, которая попадется в его силок.

— Вас не удовлетворил осмотр, милорд? Может, стоит пересчитать мои зубы?

Квинлан хмыкнул. На нее не действуют его чары! Она обладает редкой способностью сбивать с него спесь. Он уже почти поверил, что она так же невинна как кажется, что она действительно служащая Лонгстрита.

Квинлан посмотрел на стол, намереваясь выяснить, над чем же она столь усердно трудилась перед его приходом.

Кетлин поспешно закрыла листок рукой, смазав чернила. «Святая матерь Божья, не допусти, чтобы он узнал, чем я занимаюсь! — взмолилась она и тут же испугалась, что совершает грех тем, что просит скрыть обман. — Ради неродившегося малыша!» — добавила она.

К сожалению, Квинлан увидел достаточно и по виду текста догадался, что это пьеса. Его брови сошлись на переносице, и он отшвырнул кота.

— Чью работу вы переписываете?

— Я не вправе говорить вам, милорд. — Кетлин в отчаянной попытке закрыть текст растопырила пальцы, но ее ладонь была слишком мала. Сообразив, что по удачному стечению обстоятельств натолкнулся на решение загадки, Квинлан улыбнулся.

— Что, по-вашему, — ласково произнес он, — можно сделать, чтобы заставить вас передумать? — Он достал из кармана несколько золотых монет и побренчал ими. — Неужели мы не поймем друг друга?

— Поймем, — быстро ответила Кетлин, покраснев до корней волос. — Суть в том, что меня нельзя купить!

Ее зеленоватые, пылающие гневом глаза напоминали изумруды, освещенные солнцем. Квинлана удивило не ее возмущение, а то, что оно было искренним. Ее отказ не оставлял места для компромисса.

Он встал и сунул деньги в карман.

— Я не хотел вас обидеть, моя дорогая.

Зачарованная его обольстительной улыбкой, Кетлин потеряла бдительность.

— Это я должна просить у вас прощения, милорд. Просто сказывается усталость. — Она провела рукой по лбу, оставив на коже след от чернил.

Квинлану только этого и надо было. Он быстро схватил листок.

Кетлин вскочила, забыв обо всем.

— Отдайте, милорд!

— В свое время.

Он попятился от стола и пробежал глазами текст. С первых же строчек стало ясно, что это пьеса, вернее, комедия. Неудивительно, что Лонгстрит скрывает ее от него. Это произведение талантливого автора. Который, возможно, скоро займет его место?

— Отдайте! — Кетлин дернула листок, и он разорвался пополам.

— Проклятие!

Она не колеблясь выхватила у него половинки и вернулась к столу, испуганная и в то же время решительная.

— Я прошу прощения за свой поступок, милорд, но вы не имели права! Ни малейшего!

Возмущенный тем, что его осуждает какая-то девчонка, Квинлан решил укротить ее высокомерием, за шесть веков отточенным его предками до совершенства. Его лицо стало каменным, но в глазах бушевал ураган.

— Мне безразлично, моя девочка, какими методами вы пытаетесь учить меня манерам. Посмотрим, одобрите ли вы мои методы!

Иной смертный, не отягощенный заботой о пропитании, струсил бы, но не Кетлин. Страх перед будущим, отчаяний только подстегнули ее. Неожиданно увидев в Делейси источник всех своих несчастий, она вновь обрела почву под ногами и, вооружившись решительностью, ринулась в бой. Только полная дура может позволить себе влюбиться в портрет красивого мужчины! Если бы не ее глупое отношение к этому человеку, лорд Петтигрю никогда бы от нее ничего не добился!

И все же когда Делейси приблизился к ней почти вплотную, отвага оставила ее. Испуганно вскрикнув, она отбежала. Квинлан бросился вслед и тут же настиг ее, отметив, что она, против его ожиданий, двигается не очень-то проворно. Он схватил ее за плечи и развернул лицом к себе.

— Нет! Нет! Не трогайте меня! — Извиваясь и изо всех сил молотя его кулачками, Кетлин попыталась вырваться.

Но Квинлан, тем более взбешенный, был не из тех, с кем легко справиться. Он прижал девушку к груди с такой силой, что она едва не задохнулась. Когда она затихла, он взял в руку прядь ее волос. Как он и предполагал, они словно излучали живительную силу. Прикосновение к этой шелковистой массе приносило чувственное удовольствие. А близость женского тела давала ни с чем не сравнимое наслаждение.

— Вам не нравится мое обращение, верно? — спросил он, когда она снова попыталась вырваться. — Тогда не забудьте об этом, когда в следующий раз решите рассердить меня. Понятно?

Она не ответила, и он резко поднял ее голову. На него смотрели полные слез глаза. Она слабо застонала, будто молила отпустить ее.

Тихий звук пробудил странные чувства в душе Квинлана и вернул в его сердце жалость. Ощутив неловкость, он попытался отвести глаза, но его взгляд не мог оторваться от ее рта. Ее приоткрытые губы дрожали, своей нежной уязвимостью разжигая в нем сострадание. Ему захотелось заслониться от этой беззащитности, но его руки были пленены шелковистыми локонами. Внезапно он приник к ее губам.

Он почувствовал у себя во рту ее прерывистое дыхание. По его телу разлилась приятная истома, и у него возникло страстное желание отплатить ей в полной мере за подаренное ему наслаждение.

Кетлин не шокировал его поцелуй. Скорее она восприняла его как божественное озарение. Месяцами она воображала себя в объятиях Квинлана Делейси. Когда лорд Петтигрю обнял ее, она представила на его месте предмет своих мечтаний. Ей было приятно, но даже в своем неведении она догадывалась, что могла бы испытывать более сильные эмоции. И вот сейчас ее обнимал живой, реальный Делейси, и это было сродни чуду.

Все ее существо переполнял восторг, тело охватила сладкая боль. Ею владела страсть — абсолютно новое для нее ощущение. Она чувствовала себя удивительно бодрой и полной жизни. Без сомнения, тихий внутренний голосок нашептывал ей, что Делейси испорченный, отвратительный, бессердечный соблазнитель. Но в тот момент все ее попытки оторваться от него оказались бы такими же безуспешными, как прыжок до луны.

Возможно, если бы ситуация была другой, если бы они встретились…

Кетлин в отчаянии вздохнула. Поздно! Слишком поздно! Чудовищно поздно!

Воспользовавшись молчаливым согласием Кетлин, Квинлан продолжал целовать ее, наслаждаясь божественным вкусом ее губ. Он уже забыл, что значит просто желать женщину, отдаваться всепоглощающей страсти без оглядки. А ведь он действительно желает ее. Ему хочется целовать ее до самозабвения, а потом, раздев, ласкать нежное женственное тело, погрузиться в его влажные глубины. Ему хочется, чтобы сжигающее желание заставило ее забыть обо всем на свете, чтобы она кричала и звала его по имени и чтобы ее крик был единственным звуком в мире.

Квинлан прижал к себе ее бедра. Подсознательно он отметил, что какая-то преграда, круглая и жесткая, мешает ему, не дает их телам полностью соприкоснуться. Странно, она не кажется крупной, она совсем не полная. И все же… Едва он дотронулся до ее живота, как тут же отдернул руку. В следующую секунду он отстранил Кетлин от себя.

— Мадам, вы беременны! — осуждающе провозгласил он. Несколько секунд она смотрела на него расширившимися глазами, затем поежилась, опустила веки и сказала: