Буря страсти

Она покосилась на Сару. Та, как ни странно, сидела с закрытыми глазами. Делла открыла сумочку и вынула письма, побудившие ее пуститься в эту авантюру.

По какому-то удивительному совпадению приключения начались в тот самый день, когда она, собравшись с духом, решила разобрать вещи Рейфа. Визит лорда Кирни и господина Хокадея убедил ее принять разумом то, что не принимало сердце: Рейфа нет и его последнее письмо должно служить ей утешением.

Сундук исчез. Открытие удивило, но не встревожило ее. Она решила, что его забрал лорд Кирни. Он же просил у нее что-нибудь в память о Рейфе. Она не осуждала его за это, благодарная за внимание и доброту. И все же ей хотелось иметь что-нибудь из вещей, которые были с Рейфом до конца, ну хотя бы его гребень.

Потом она заметила разбитое стекло. Более тщательный осмотр комнаты показал, что пропали и другие вещи, причем ценные. И что самое странное — пропал ее портрет. Рейф очень любил эту миниатюру. Ей в голову пришла новая мысль: вдруг ее обокрали?

Первое послание принесли, когда она писала письмо лорду Кирни, спрашивая его, не он ли увез сундук. Оно было адресовано просто в Хиллфорд-Холл. Не найдя обратного адреса, Делла без особого энтузиазма распечатала его. Текст, как ни странно, напоминал объявление, хотя был написан от руки, а не напечатан: «Покинувший родину бывший английский офицер ищет благородную англичанку на роль сиделки и компаньонки. Обращайтесь за подробностями».

Рассмеявшись, она смяла листок и выбросила его. Это, должно быть, ошибка. Ведь она графиня, а не бедная родственница, которая ищет работу!

Но через неделю пришло второе послание, еще через неделю — третье, и оба с тем же содержанием. Сначала настойчивость автора удивила ее, потом встревожила. Обращайтесь за подробностями, как же! Если бы был указан обратный адрес, она бы немедля известила отправителя об ошибке.

Она намеренно игнорировала эти еженедельные послания весь сентябрь, но, в конце концов, не справилась с искушением и вскрыла одно из них. К ее изумлению, из конверта выпала та самая миниатюра, которую она считала украденной. Как портрет попал в руки таинственного отправителя?

Возмущенная тем, что ее подвергают столь изощренной пытке, она разорвала записку. Но после кошмарной ночи, увидев во сне живого Рейфа, томящегося в средневековом каземате, она собрала обрывки и внимательно перечитала послание.

Делла развернула листок бумаги, на который, как мозаика, были наклеены клочки злополучного письма. Прикусив губу, она провела пальцем по неровному краю. Содержание письма было тем же, но в нем имелась примечательная приписка: «Хозяин говорит на греческом, итальянском и немецком. Дама, согласившаяся на это место, должна обладать отважным сердцем. Вилла находится на итальянском побережье. За справками обращайтесь к профессору Джорджолани, Неаполь».

Делла видела в этом письме множество ключей к загадке, которые проглядела вначале. Рейф знал греческий, итальянский и немецкий. Она никогда не считала себя отважной, но Рейф в минуты откровенности не раз говорил, что его глубоко тронул ее отказ подчиниться отцу, настроенному против ее возлюбленного. Они планировали провести медовый месяц в Италии. Возможно ли, что Рейф жив и письма намекают именно на этот факт?

Три дня она размышляла над своими дальнейшими действиями. Сначала она собралась поехать в Лондон и повидаться с лордом Кирни, который так и не ответил на ее письмо месячной давности. Не исключено, что он имеет отношение к этой тайне. Потом решила нанять сыщика с Боу-стрит. Она располагает значительными средствами. Бессовестные злодеи похитили сундук, дабы она постоянно ощущала себя в опасности.

Но чем больше Делла думала о событиях последнего времени, тем сильнее убеждалась в том, что верно ее первое предположение. Рейф жив и таким таинственным способом пытается вызвать ее к себе.

Однако кто в это поверит? Кто поверит, что у лорда Хиллфорда есть только такой странный способ связаться с женой? Никто. Ее друзья и родственники решат, что она сошла с ума. Власти внимательно выслушают ее, а потом начнут перемигиваться у нее за спиной и выражать соболезнования, сочтя ее умалишенной. Делла не осуждала их. Просто сердцем чувствовала, что Рейф не покинул этот мир. Что она нужна ему. И она пойдет к нему. Но никому не доверит свой секрет. Делла взяла последнее письмо, которое и побудило ее отправиться в Италию. Оно было от профессора Джорджолани из Неаполя и адресовано мисс Кетлин Джеральдин. Делла улыбнулась. Она написала письмо профессору от имени своей кузины, которой графиня Хиллфорд якобы предоставила широкие полномочия. Упомянув общих знакомых, она тем самым дала понять Рейфу, что догадалась о его загадочных планах. Она намекала на то, что одобряет их, и сообщала, что разместится на вилле недалеко от Порто-Венере. Коляска подпрыгнула на кочке, и Делла повалилась на свою спутницу. Женщины вскрикнули. В следующее мгновение колесо попало в яму, и жидкая грязь полностью залепила окна, сведя на нет старания кучера, который перед выездом тщательно протер стекла.

— Еще одна такая яма, миледи, и наша коляска развалится! — перекрывая вой ветра, прокричала Сара.

Делла рассеянно кивнула. Еще одна такая яма, и они кубарем покатятся по крутому склону в бушующее море. Это не будет иметь значения, если окажется, что Рейф мертв и она сошла с ума. Возможно, это не имеет значения уже сейчас.

Она прижала руку ко лбу. Та самая отвага, которой восхищался Рейф, таяла на глазах. Если они в ближайшее время не приедут на место, отвага покинет ее.

Делла не обратила внимания на резкий поворот налево и встрепенулась, лишь когда сообразила, что колеса коляски стучат по булыжной мостовой.

— Мы свернули с главной дороги, — с облегчением объявила она. — Должно быть, въезжаем в город.

— Если здесь не закончится наш путь, — поспешно проговорила Сара, — заставьте кучера найти нам пристанище на ночь. Возможно, к утру погода улучшится.

Коляска снова накренилась на повороте, на этот раз направо, и женщины услышали хриплый голос кучера. В следующую секунду коляска остановилась перед едва видневшимся в тумане сводчатым проходом.

Кучер с удивительной поспешностью высадил обеих путешественниц перед аркой, поставил рядом с ними их чемоданы и мгновенно исчез, напоследок обронив, что они прибыли к месту назначения. Создавалось впечатление, что ему не хочется задерживаться в городе.

И сейчас, видя, что никто не отзывается на звонки Сары, Делла поняла почему. Это место было таким же суровым и недружелюбным, как заброшенный монастырь.

Глаза привыкли к полумраку, и она огляделась по сторонам. Оказалось, что они стоят в аркаде со сводчатым потолком. Два ряда черных мраморных колонн терялись вдали. Делла чувствовала себя так, будто попала в катакомбы. Ощущение отрезанности от всего мира усиливали пронизывающий до костей холод, запах мха, облепившего камни, и глухой стук дождя.

— Что это такое, миледи? — прошептала Сара после продолжительного молчания.

— Не знаю, — также шепотом ответила Делла. — Наверное, старая церковь или монастырь.

— Нам не пристало находиться здесь, если хотите знак мое мнение.

— Уверена, мы устроимся со всем комфортом, когда лорду Хиллфорду сообщат о нашем приезде, — успокоила ее Делла.

— Да, миледи, — пробормотала Сара. Страх за собственную жизнь уступил место опасениям за душевное состояние хозяйки. Достаточно было одного взгляда на обрамленное темными локонами лицо леди Хиллфорд, чтобы Сара встревожилась. Ее хозяйка была пугающе бледной, голубые глаза казались огромными на заострившемся лице.

Саре рассказали о цели путешествия только после того, как они отплыли от берегов Англии. Будет настоящим чудом, если окажется, что лорд Хиллфорд действительно жив и обитает в этом доме. Если же нет, неизвестно, как ее молодая хозяйка перенесет удар.

Когда Делла уже начала думать, что вилла необитаема, в дальнем конце аркады появилась приземистая фигура с факелом. Фигура приближалась, и вскоре Делла разглядела угрюмое лицо женщины, укутанной в черную шерстяную шаль. Женщина остановилась перед путешественницами, но не произнесла ни слова. Делла сделала шаг вперед и слегка наклонила голову в знак приветствия.

— Виопа sera, сударыня. Я Ла… — Нет, она устроит Рейфу сюрприз. — Я мисс Джеральдин, а это моя компаньонка, миссис Диксби. Я приехала по объявлению синьора, который живет здесь. Английского джентльмена, — добавила она, заметив, что женщина никак не реагирует на ее слова.

— Здесь нет англичан, — спустя минуту заявила та и собралась уйти.

— Нет, подождите! — воскликнула Делла. Настойчивость ее тона заставила женщину повернуться к ней. — Разве это не вилла де Тоскана? — Женщина с явной неохотой кивнула. — Уверена, ваш хозяин получил письмо от профессора Джорджолани, в котором тот сообщает о моем приезде.

Женщина фыркнула, то ли от презрения, то ли от непонимания английского.

Преисполненная решимости справиться с новым поворотом событий, Делла перешла на почти позабытый со школьной скамьи итальянский:

— Я хочу, чтобы вы представили меня своему хозяину, владельцу этого дома.

— Он никого не принимает, — с резким акцентом заявила женщина.

— А-а! Значит, вы говорите по-английски! — заключила Делла. Голодная и уставшая после долгой дороги, она была не в том настроении, чтобы церемониться с непокорными слугами. Шагнув к женщине, она резко произнесла: — Пусть решает ваш хозяин! Проводите меня.

— Синьор никого не принимает, — твердо повторила женщина.

— Нет, ты известишь его о моем приезде! — не выдержала Делла, взвинченная до предела. — Я приказываю!

В черных глазах женщины отражался огонь факела.

— Пеняйте на себя, синьора. Я предупредила вас, — только и сказала она.

Делла последовала за женщиной по узкому проходу. Ее мучило страшное нетерпение. Она скоро увидит Рейфа! Что он скажет? Как ей вести себя — холодно и замкнуто? Подождать, пока он объяснится? Или, завидев его радостную улыбку, броситься к нему в объятия?

Утром она тщательно продумала свой туалет, желая выглядеть как можно лучше. Но в дороге ее платье из сардинского синего бархата, отороченное горностаем, измялось, а шляпка намокла под дождем. Она понимала, что глупо думать о таких незначительных вещах, но ей безумно хотелось произвести впечатление на Рейфа. Острые уколы сомнения лишали ее отваги. А что, если он не обрадуется, когда увидит ее в дверях? Если останется равнодушным к ее заверениям в своей любви?

Она давно подозревала, что из-за своего меланхолического характера Рейф заставил ее поверить в свою смерть, хотя в действительности был жив и здоров. Если это так, то это просто издевательство над ней и ему придется очень постараться, чтобы она простила его.

Однако она все равно простит его, когда он обнимет ее и повторит написанное в последнем письме.

Шаги гулко отдавались под сводами аркады. Угрюмый особняк сильно отличался от залитых солнцем итальянских вилл, которые рисовало воображение. Они уже прошли несколько коридоров, один мрачнее другого, и Делла засомневалась, что сможет найти обратную дорогу без посторонней помощи. Она настоит на том, чтобы Рейф увез ее отсюда, когда закончатся дожди.

Наконец женщина остановилась перед тяжелой двустворчатой дверью с коваными готическими петлями и шарообразными ручками. Не постучав, она распахнула ее. Просторная комната с низким потолком была погружена во мрак. В дальнем углу жарко горел камин. Духота только усиливала кисловатый запах, характерный для помещения, где лежит больной.

Делла ошеломленно замерла на пороге. Она задрожала и судорожно сжала руки. С восьми лет, когда тяжелейшая лихорадка за три коротких дня унесла ее мать, двух сестер и няню, в ней жил ужас перед болезнью. С тех пор, едва ощутив этот запах, она слабела от страха.

— Что это, миледи? — прошептала Сара.

— Ничего, — с деланной уверенностью ответила Делла.

Она поспешно достала надушенный носовой платок и, прижав его к носу, вдохнула аромат розового масла. Затем переступила через порог. В кресле с низкой спинкой, стоявшем боком к огню, Делла увидела неуклюжую фигуру. Конечно, это не Рейф, твердо сказала она себе. Рейф всегда имел гордую осанку, умел выглядеть и естественно и величественно одновременно. А это больное существо, должно быть, хозяин-итальянец. Мысль помогла Делле приободриться, но и разочаровала. Жаль, что им с Рейфом придется встретиться при посторонних. Женщина направилась к камину. Она намеренно шла медленно, чтобы не испугать больного. Наклонившись к нему, она что-то быстро прошептала по-итальянски — Делла не расслышала.

Существо в кресле неожиданно дернулось.

— Нет. — Это единственное слово было произнесено очень тихо, но в нем слышалась такая сила чувств, что у Деллы мурашки пробежали по спине.

Женщина вернулась к Делле и замахала руками.

— Он не хочет видеть вас, синьора! Уходите! Немедленно!

Деллу охватил гнев, ее щеки разрумянились. С ней не обращались с такой бесцеремонностью с тех пор, как она покинула детскую! Она забыла о своем ужасе перед больным.

— Отойди. Я сама с ним поговорю.

Пройдя мимо возмущенной женщины, Делла устремилась к креслу. Она проделала слишком длинный путь, чтобы уехать ни с чем!

Делла остановилась только тогда, когда ее обдало жаром от камина. Пламя было настолько сильным, что в шести шагах от него слезились глаза и горели щеки. Но самым удивительным оказалось то, что кресло больного было поставлено еще ближе, да к тому же он был укутан в одеяла. Снаружи была только левая рука, сжимавшая пустую бутылку. Зрелище не вселяло особой надежды на благоприятный исход беседы.

— Синьор? — прошептала Делла, снова пав духом. Существо ничем не показало, что услышало ее. Гнетущую тишину нарушал лишь рев пламени в камине. Сара догнала хозяйку.

— Может, стоит подождать до утра, миледи? — предложила она.

— Ни в коем случае! — отрезала Делла. Ради этого мгновения она отправилась в долгий путь после мучительных месяцев неизвестности. Ей больше некуда деться. Кем бы ни был этот человек, отгородившийся от мира молчанием и одеялами, он даст ей пристанище на ночь.

— Сожалею, что вынуждена тревожить вас, синьор, — отчетливо выговаривая каждое слово, по-итальянски сказала Делла. — Я проделала долгий путь, чтобы найти своего мужа. Права ли я, полагая, что именно вы несете ответственность за полученные мною письма?

Больной дернулся, и бутылка, выпав из его руки, ударилась о каминную решетку и разбилась вдребезги. Ее содержимое с шипением выплеснулось в огонь.

— Уходите, миледи. Он пьян! — встревоженно зашептала Сара и потянула хозяйку за руку. Потрясенная, Делла повернулась к ехидно ухмыляющейся служанке.

— Он действительно пьян?

Женщина пожала плечами:

— Он заговаривает только тогда, когда велит подать еще вина.

— А ты не придумала ничего умнее, как выполнять его приказания! — с отвращением сказала Делла. Слуги плохо служат этому бедняге.

Женщина снова пожала плечами.

— Он же хозяин.

Делла заключила, что подобного аргумента достаточно даже для английского слуги. Но она-то не прислуга!

Стремясь пробиться через пьяное оцепенение, она опять обратилась к больному.

— Профессор Джорджолани заверил меня, — чопорно произнесла она, — что вы знакомы с господином, которого я ищу. Его зовут лорд Хиллфорд, он граф Камберлендский. Я — его жена, леди Корделия Хиллфорд. — Она замолчала в ожидании реакции на свою полуправду. — Вы, синьор, могли бы хотя бы из вежливости смотреть на меня, когда я разговариваю с вами.

— Оставьте меня.

Делла не расслышала, что он произнес своим глухим голосом, и подошла поближе.

— Что вы сказали?

— Оставьте меня! Убирайтесь! Прочь! — закричал он и вскочил на ноги.

Края одеяла взметнулись в стороны, как крылья стервятника, когда незнакомец резко повернулся к Делле. В неровном свете огня она увидела ужасающую картину. У него не было лица!

— Боже милостивый!

Замерев как громом пораженная, Делла воззрилась на него с нескрываемым отвращением, а он шел к ней неверной походкой слепого. Незнакомец остановился в нескольких футах от нее и наклонил голову, будто прислушиваясь к биению ее сердца.

— Кто вы? — хрипло спросил он. — Что вам здесь надо?

Делла не могла вымолвить ни слова. Он поднял правую руку, как бы намереваясь пригрозить ей кулаком, и Дела увидела вместо кисти забинтованный обрубок.

— Делла? — вдруг недоверчиво произнес он.

— Нет! — солгала она в подсознательной попытке защититься. Откуда он знает ее имя? Узнал голос!

Делла пережила кошмарное мгновение, когда он провел своим обрубком по ее щеке. Ей казалось, будто к ней тянется мертвец.

— Пожалуйста, не надо, — прошептала она.

— Делла? — тихо повторил он.

Кровь застыла у нее в жилах. Неужели это Рейф? Нет! Это не ее муж! «Великий Боже! — истово взмолилась она. — Это отвратительное создание не может быть моим возлюбленным супругом!»

Неожиданно в камине затрещали дрова. В ярком всполохе огня тень незнакомца напоминала бесформенное чудовище. Делла услышала собственный вопль. Сбросив с себя оцепенение, она попятилась.

Потом раздался крик Сары:

— О, миледи!

Делла начала задыхаться в жарко натопленной комнате. Ей казалось, что ее внутренности плавятся. Что-то мешало вдохнуть полной грудью. Она увидела открытую дверь и поняла: вот он, путь к спасению. Но, сделав шаг, она беспомощно осела на пол и провалилась в бездонную черную пропасть.

Глава 15

Делла. Здесь. Ищет его!

Нет. Он не должен допускать этого.

Он был пьян сильнее, чем три часа назад, когда непрошеные гостьи нарушили его добровольную ссылку. Пьянство иногда помогало забыться, а ему так многое хотелось забыть. Его рука сжалась, сминая кружево и тонкую ткань. Он совсем забыл, что держит платок. На уголке была вышита роза, фамильный герб Хиллфордов. Он поднес платочек к носу и вдохнул его аромат.

Розы. От Деллы всегда пахло розами.

Если бы он не наступил на платок, который, убегая, уронила его гостья, он бы не заметил его. Она сбежала, потому что увидела его лицо. Забинтованное, оно показалось ей мерзким, а от того, что находится под повязкой, она придет в ужас.

Уродливое. Изуродованное. Чудовищное.

Он рассеянно улыбнулся. Слова больше не вызывали приступов жалости. Он отказался от человеколюбия так же, как и от эмоций, — не мог этого себе позволить. Ему не надо было видеть, как он выглядит. Реакция окружающих помогала понять, что лица вроде его появляются только в кошмарах. Из-за отсутствия правой кисти он навсегда заклеймен как калека. Ни одна жена не заслуживает слепого и безрукого мужа с изуродованным лицом. И в особенности его потрясающе красивая Делла. Он пожалел и ее, и себя. И поступил правильно.

Он даже не может увидеть ее!

Потеря правого глаза повлияла на зрение в левом. В июле, когда он лежал в госпитале в Генуе, доктора сказали, что это явление временное, но с тех пор он так и не проверил их утверждение, пряча глаз под бинтами. Он не желает видеть себя. Вынужденное лицезрение своего уродства нарушит его бесчувственное существование. Он с огромным трудом одевается и управляется со столовыми приборами. Одного этого достаточно, чтобы постоянно напоминать ему о его неполноценности.

Он чисто инстинктивно вскинул руку, защищаясь от сабли французского гусара. Это стоило ему кисти и глаза. Если бы он не прикрылся, то лишился бы головы. Чистая, достойная смерть. Так почему же в последнюю секунду он решил обмануть судьбу?

Нельзя, чтобы она когда-либо узнала.

В то мгновение им двигало желание жить, быть с ней.

Но не сейчас. У него не осталось ни желаний, ни потребностей, ни стремлений, только вкус вина. Рейф Хиллфорд истек кровью в сарае на бельгийской ферме. А он превратился в призрак с ритмично бьющимся сердцем.

Он услышал бой часов и вздохнул. Сон не шел к нему. Он часто бродил по дому под покровом ночи, которая — хотя бы на несколько часов — позволяла ему почувствовать себя таким же, как все. Даже призраку не дозволено появляться в его прежнем жилище.

В комнате пахло розами.

Он стоял возле ее кровати. Не важно, что он не видит ее. Он чувствует ее присутствие, и при этом его сердце бьется чаще.

Она упала в обморок у его ног. Он мог бы подхватить ее на руки, если бы не боялся, что она будет потрясена еще больше, когда очнется в его объятиях. Сюда ее принесли слуги.

О да, он еще слышит ее дыхание. Его пробрала дрожь, забытые воспоминания вновь пробудились к жизни.

Он протянул к ней руку — интуиция подсказывала, где она лежит. Но не дотронулся. В этом не было нужды. От ладони, которой он ощущал тепло ее кожи, наслаждение передавалось всему телу. Такая теплая, такая живая, такая реальная.

Делла нашла его!

Он взял прядь ее волос и пропустил сквозь пальцы, словно купец, определяющий качество ткани. Он вспомнил, как восхищался шелковистыми локонами кофейного цвета и молочно-белой кожей в день свадьбы.

Наклонившись, он пощекотал кончиком пряди свою губу.

Делла, которая пахнет розами. Хватит! Он содрогнулся и выпустил волосы. Слишком много эмоций после столь долгого перерыва. Она вернула ему не только эмоции, но и боль, и воспоминания.

И все же его рука опять потянулась к ней и легко прикоснулась к ее коже. Она даже не шевельнулась. Он ощутил под пальцами биение пульса и тут же почувствовал, как напряглась его плоть.

Он отдернул руку.

Глупо, опасно, невозможно. Он не испытывал желания с тех пор, как… как…

Смущенная, оробевшая, она бесшумно шла к их брачному ложу, одетая лишь в шелковую тунику, завязанную на талии. В свете свечи ткань казалась прозрачной.

Его сердце замерло. Он не мог ни сглотнуть, ни вздохнуть. Ее подрагивающие при каждом шаге груди, соски, просвечивающие через ткань, плавная линия бедер, темный треугольник между ног завораживали его.

Она остановилась в шаге от него, словно усомнившись в том, что ее появление желанно. Создавалось впечатление, что ее рассыпавшиеся по спине волосы живут отдельной жизнью. Она пристально всматривалась в его лицо.

— Вы довольны, муж мой? — спросила она, озадаченная тем, что он продолжает молчать.

«Муж мой». Господи, эти слова звучат для него божественной музыкой!

— Да, — тихо ответил он, испуганный своей сдержанностью.

Ему до безумия хотелось сказать ей, что она прекрасна, что он даже не мечтал о такой красоте и недостоин ее. Но он в отличие от щеголей не умел красноречиво выражать свои мысли. Не будет же он говорить жене те банальности, которые обычно мужчины говорят любовницам. Нет, лучше помолчать, чтобы не оскорбить ее сравнением. К тому же он пришел сюда совсем для другого.

Чтобы сообщить, что он вынужден покинуть ее — опять. Он принес с собой официальный приказ командующего, в котором ему предписывалось немедленно выехать в полк в Париж. Конный курьер доставил его как раз в тот момент, когда он прощался с последними гостями, прибывшими на свадьбу.

— Вы странно молчаливы. — Она улыбнулась и сложила руки так, что они скрыли нижнюю часть ее живота. — Я начинаю думать, что… не произвела на вас впечатления.

— Мадам, вы неправильно понимаете мое благоговение перед вами. Я должен вам кое-что сказать… показать.

— Я очень надеялась на это. — В ее соблазнительном смехе слышались и робость, и кокетство. — Но вы все еще одеты. — Она многозначительно посмотрела на просторную кровать. — Позвать вашего камердинера?

— Нет.

Он не мог оторвать взгляд от ее вздымающейся при каждом вдохе груди. Шелк и причудливая игра света безжалостно терзали его. Ее едва уловимый запах пробуждал его чувственность.

— Пожалуйста, выслушайте меня, Делла. Я пробыл здесь каких-то пять дней. Мы еще чужие друг другу. Вам нужно время, чтобы… убедиться.

Она отрицательно покачала головой, и ее темные волосы заволновались, как море.

— Я уверена в том, что хочу быть вашей женой. Что еще?

— Есть и другие соображения.

— Так изложите их мне, муж, — проговорила она и почти вплотную приблизилась к нему. В ее глазах горел призывный огонь.

Он смял приказ. Какая несправедливость, что сегодня, в день свадьбы, он должен лишить себя прелести познания собственной жены. Он не ляжет с ней в эту ночь, чтобы оставить поутру. Это будет еще большей несправедливостью, теперь уже по отношению к ней.

Он не мог забыть тень сомнения, промелькнувшую в ее глазах, когда она под руку с отцом шла к алтарю. Он не слышал, о чем они говорили за минуту до этого во дворе церкви, но знал, что ее отец против их брака. Если он будет любить ее в эту ночь, а потом уедет, то предаст ее, женщину, которая проявила удивительную отвагу, согласившись выйти за него замуж.

О, это будет тяжелейшим испытанием, выпавшим на его долю!

— Я слишком спешу? — Она беспомощно всплеснула руками. — У меня нет опыта в том, как быть женой.

— Сударыня, вам нужно только быть самой собой, — сказал он, чувствуя, что теряет контроль над собой.

Ему казалось, что он балансирует на лезвии бритвы. Один неверный шаг — и с ним покончено. Как он может отказать ей? Ее запах одурманивал его. Она вся одурманивала его.

— Тогда, полагаю, — кокетливо проговорила она, встав у него между колен, — ваша жена хочет, чтобы вы поцеловали ее.

В ее взгляде читалась застенчивость, желание и отвага. Она олицетворяла все, о чем он когда-либо мечтал.

«Всего один поцелуй», — подумал он. Он уйдет после одного поцелуя. Он поднял голову, когда она положила руки ему на плечи. Их губы слились, и оба окунулись в неземное блаженство. Один поцелуй. Такой легкий. Но такой разрушительный. Тело возобладало в нем над разумом. Он отбросил прочь смятый листок, а вместе с ним и свои благие намерения.

Его ладони легли ей на талию, и он через ткань ощутил тепло её кожи. Упав навзничь на кровать, он увлек ее за собой. Семь долгих лет он жил ради этого мгновения. И никто, даже он сам, не вправе отнимать его.

Один поцелуй превратился в десяток, когда он распробовал се на вкус. Он целовал ее уши, глаза, лоб, нос, подбородок.

Своими поцелуями он отдавал должное её очаровательной улыбке, призывным взглядам, ее смущению и настойчивости. Он все сильнее прижимал ее к себе. Его руки, скользнув в разрезы туники, ласкали ее обнаженное тело.

Она с готовностью прильнула к нему, его набухшая плоть вдавилась в ее мягкий живот. Сжав руками ее ягодицы, он привлек ее еще ближе к себе, и она судорожно вдохнула, а потом уперлась руками ему в плечи и задвигала бедрами. Из его груди вырвался стон, и она восторженно рассмеялась. Он не спрашивал, где она научилась дразнить мужчину, потому что знал: она, как и он, следует велению своего сердца. Он тоже засмеялся, и в его смехе впервые звучало ликование.

Они снова слились в поцелуе — страстном, требовательном и остром.

Он перекатил ее на спину и принялся гладить рукой от груди до колена. С трудом верилось, что это восхитительное создание с нежной кожей — его жена. Развязав тесемки и сняв с нее тунику, он припал губами к ее груди.

Он поднял голову. Ее глаза были закрыты, она вся сосредоточилась на своих ощущениях. Он ущипнул губами ее сосок, провел языком по животу. Выгнувшись ему навстречу, она прижала к груди его голову и запустила пальцы ему в волосы.

Он встал, чтобы по её просьбе задуть свечу и раздеться, а затем снова лег рядом. Он наслаждался ее нежным телом, сердцем находил ответы на все вопросы. Он увлек ее в волшебный мир, где властвуют страсть и любовь. Он жарко ласкал ее, их трепещущие тела были влажными от пота. Тишину комнаты нарушали то смех, то сладостные стоны.

Наконец, впервые в жизни, она достигла наивысшей точки наслаждения и закричала. Он увидел приоткрытые губы, через которые вырывалось судорожное дыхание, и понял, что никогда этого не забудет. Его прекрасная отважная жена, принесшая ему в приданое сорок тысяч годового дохода, стоила каждой капли его крови. Его семя жидким огнем излилось в ее лоно, навеки скрепив сделку.

Он чертыхался про себя, ощупью бредя по коридору. Если бы все сложилось иначе, если бы он был другим, сегодняшняя ночь окончилась бы по-другому. Сейчас он знал одно: она не должна узнать его тайну. Он готов сделать все, чтобы помешать этому.

Повернув за угол, он левой щекой ощутил прикосновение легкого морского бриза. Ветерок имел острый и прохладный привкус соли. Значит, он добрался до террасы, выходящей на край скалы над морем.

Как просто. Перешагнуть через низкий парапет и отдаться на волю ветра. Удар об камни внизу оборвет его никчемную жизнь.

Если бы он все еще оставался человеком, которому дано чувствовать боль, сожаление и гнев, он бы так и поступил. Однако он лишен человеческих качеств, следовательно, ему недоступны эмоции, необходимые для такого шага.

Окруженный тайной, молчанием и всепрощающим мраком, он отправился назад той же дорогой, что пришел.

Делла распахнула темно-зеленые ставни и вдохнула ароматы цветущего сада. Выйдя на залитый солнцем балкон, она с восхищением огляделась по сторонам. Прошлой ночью вилла казалась вратами преисподней. Сегодня в ярком утреннем свете ее можно было с полным правом называть раем. Буйно цвели розы и бугенвиллеи. Яркая герань отбрасывала тень на вымощенные дорожки.

Над стенами виллы высились дворовые постройки с черепичными крышами. Солнце, разогнав последние облака, заливало светом все вокруг. За одну ночь весна поборола зиму.

Делла спустилась с балкона на террасу, выходившую на оливковую рощу, росшую на склоне холма. Теперь она видела, в какую высь пришлось забираться коляске. С террасы открывался еще более захватывающий вид. К востоку лежал утопающий в зелени город, а на западе, окаймленное белой полоской песка, напоминающего жемчужное ожерелье, несло свои лазурные воды море.

— О, вы проснулись, миледи.

— Как видите, Сара. — Делла повернулась к компаньонке, вышедшей на террасу через дверь в главной части дома.

— Вы зря не послали за мной, чтобы я помогла вам встать и одеться, — с укоризной проговорила Сара. — Вы неважно себя чувствовали, миледи.