I. ХУАН ДАРЬЕН

Помощь, которую испанская армада направила в Пуэрто-Принсипе, пришла слишком поздно; пираты уже успели покинуть город, захватив с собой все, что было возможно; однако прежде чем поднять паруса, Морган отпустил пленников-испанцев на волю.

Такое великодушие произвело весьма благоприятное впечатление на адмирала флотилии, и когда перед ним предстал Антонио Железная Рука, он принял его милостиво.

По свидетельству моряков «Санта-Мария де ла Виктория», Антонио состоял на службе его величества на острове Эспаньола и, возможно, бежал оттуда, как это сделали другие. Адмирал удовлетворился таким объяснением и велел освободить Антонио.

Морган со своими приспешниками взял курс на Ямайку, где предстояло разделить добычу, и Антонио понимал, что ему надо попасть туда же и соединиться с ними. Но как это сделать?

Ни один корабль не решался выйти в море, – так велик был страх перед пиратами в этих водах.

Антонио не знал, как быть; правда, его отпустили на все четыре стороны, но люди смотрели на него недоверчиво, с опаской, чуть ли не пальцем на него указывали. Такое положение становилось нестерпимым.

Юноша задумчиво брел по одной из малолюдных улиц на окраине города, как вдруг кто-то тронул его за плечо. Он обернулся и увидел перед собой толстяка в сером суконном камзоле, в широкополой шляпе, без оружия, всем своим видом напоминавшего богатого, почтенного и мирного торговца.

– Прошу прощения, – сказал незнакомец, – я желал бы поговорить с вами.

– К вашим услугам, – ответил Антонио, решив в душе, что его собираются арестовать.

– Еще сегодня поутру вы были пленником, и, как я полагаю, у вас в нашем городе нет ни друзей, ни знакомых, и вам негде было перекусить.

– Вы угадали.

– Так окажите мне честь отобедать со мной.

– Но, кабальеро, вы меня совершенно не знаете.

– Неважно. Желая помочь своему ближнему, христианин не спрашивает, как его зовут.

– Это и впрямь так.

– Прекрасно. Но есть и другая причина: по вашему виду мне сдается, что вы индианец.

– Я родом из Мехико.

– Ну вот видите. А я родом из Кампече, потому-то у меня и явилось желание разделить с вами мою трапезу, которую, если говорить откровенно, нельзя назвать скудной.

Антонио Железная Рука с удивлением поглядывал на незнакомца, посланного ему самим провидением.

– Так пойдемте же, я живу недалеко, – сказал толстяк и, дружелюбно взяв Антонио под руку, повел его к себе в дом.

В комнате, куда они вошли, стоял стол, накрытый на двоих.

– Садитесь, – сказал незнакомец, снимая шляпу, – садитесь и пообедаем, вам необходимо подкрепиться.

Антонио без слов повиновался; открытое лицо и добродушный вид его нового друга внушали ему доверие.

За столом прислуживали двое слуг; хозяин говорил с ними на непонятном для Антонио языке. Угощение было поистине царским: вина, фрукты, овощи, изысканные мясные и рыбные кушанья – все подавалось на дорогих серебряных блюдах.

Бросалось в глаза отсутствие женщин в доме, однако Антонио поостерегся сделать какое-либо замечание по этому поводу.

Между тем радушный хозяин становился все оживленнее.

– Надеюсь, – сказал он, – я успел внушить вам доверие и вы поняли, что человек моего склада не способен причинить кому-либо зло, не так ли?

– Пожалуй, – ответил Антонио.

– Сознайтесь, вы принадлежите к людям Моргана, вы один из его доверенных и приближенных лиц.

– Сеньор, – с улыбкой ответил Антонио Железная Рука, – ваше странное предположение может стоить мне жизни.

– Смею вас заверить, я далек от мира судейских или военных. Откройтесь мне, вы в этом не раскаетесь.

– Что ж, вы и в самом деле внушаете мне доверие, и в доказательство моих слов признаюсь: вы правы, я связан с Морганом, но вот беда – не знаю, как мне отсюда выбраться, чтобы присоединиться к нему.

– Кабальеро, – сказал, меняя тон, незнакомец, – доверие за доверие, выслушайте меня.

При этих словах в лице и во всем облике толстяка произошла такая мгновенная и разительная перемена, что Антонио глазам своим не верил: перед ним сидел уже не добродушный, мирный торговец, а человек, исполненный неукротимой воли, с надменной осанкой и пламенным взором.

– Я тоже пират, – начал он, – меня зовут Хуан Дарьен, я получил это имя за мои первые приключения в Дарьенском заливе. Родом я из Кампече; сюда, на этот остров, я прибыл в поисках Моргана, чтобы предложить ему славное и верное дело на материке. Но я опоздал – Морган уже успел уйти. Мой корабль стоит в надежном укрытии в небольшой бухте поблизости. Один из моих бывших матросов, случайно оказавшийся здесь, рассказал мне, кто вы и как сюда попали. Он сам видел, что вы высадились вместе с людьми Моргана: вот вам и объяснение моей догадливости. Считаю, что нам нужно убираться отсюда, и поживее.

Антонио слушал с напряженным вниманием.

– Пуститься в путь надо сегодня же ночью, – продолжал Хуан Дарьен. – По счастью, погода нам благоприятствует, ни один испанский корабль еще долго не отважится выйти в море, и мы не замедлим встретиться с Морганом. По рукам?

– По рукам.

– Покинуть город следует под вечер, не дожидаясь ночи, чтобы не навлечь на себя подозрений.

– Хорошо ли вам знакома местность?

– Как родной дом.

– Отлично.

– А как вы полагаете, согласится ли Морган взять курс на материк?

– Отчего же, если дело сулит выгоды…

– Да еще какие! Мы захватим Портобело, Гибралтар, Маракайбо и десятки других городов и селений. В наши руки попадут корабли с богатым грузом какао, и вскоре мы так разбогатеем, что нам позавидует сам король.

– В таком случае полагаю, что Морган согласится.

– Вы мне поможете убедить его?

– Попытаюсь сделать все, что в моих силах.

– Отлично; займемся же приготовлениями к путешествию.

Хуан Дарьен позвал слуг, что-то сказал им на непонятном языке, потом снова обратился к Антонио:

– Берите вашу шляпу – и в путь! Не будем терять времени.

Антонио надел шляпу; вновь напустив на себя благодушие мирного торговца, Хуан Дарьен вышел из дому вместе с гостем.

Друзья покинули город безо всяких помех. Очутившись на дороге, пират из Кампече снова преобразился – его движения приобрели прежнюю энергию и живость.

– Далеко ли до бухты, где стоит ваше судно? – спросил Антонио.

– По меньшей мере восемь часов, если идти обычным путем, – ответил Хуан Дарьен, – но я вас проведу туда за два часа: мы пойдем напрямик.

В самом деле, Хуан Дарьен так уверенно шел через холмы, овраги и долины, словно шагал по ровной проезжей дороге. Через два часа с небольшим до слуха путников донесся рокот морского прибоя, и вскоре они достигли побережья.

Погода стояла тихая, дул слабый береговой ветер, невдалеке покачивалось на волнах легкое, изящное судно.

– Ну вот мы и пришли, – сказал Хуан Дарьен.

– А ваши слуги? – спросил Антонио.

– За ними дело не станет, но нам лучше всего дожидаться их на борту.

Собрав охапку сухой травы, Хуан Дарьен достал из кармана кремень, огниво, фитиль и серную палочку, высек огонь и сунул горящую серную палочку под собранную охапку. На миг взвилось и быстро погасло яркое пламя.

– Сейчас с корабля спустят шлюпку, – сказал пират.

Действительно, в тишине ночи послышались мерные удары весел, и вскоре показалась лодка.

– Это за нами, – сказал Хуан Дарьен.

Лодка пристала к берегу.

– Пошли! – воскликнул пират и одним прыжком очутился в лодке.

Антонио последовал за ним; затянув однообразную и унылую песню, гребцы налегли на весла.

Не успели они подойти к судну, как на берегу снова вспыхнул огонь.

– Ну вот, я же вам говорил, что мои слуги не заставят себя долго ждать, – сказал Хуан, поднимаясь по трапу; следом за ним на борт взошел Антонио Железная Рука, а лодка повернула к берегу.

Час спустя ветер, надувая паруса быстроходного судна, гнал его по направлению к Ямайке.

Антонио Железная Рука мог спокойно уснуть.

II. ДЖОН МОРГАН И ХУАН ДАРЬЕН

Подгоняемая попутным ветром «Венера» – так называлось судно Хуана Дарьена – легко скользила по океану навстречу флотилии Моргана.

Перед рассветом Антонио поднялся и пошел разыскивать капитана, который спокойно курил на палубе.

– Как вы думаете, – спросил его Хуан, – удастся нам застать на Ямайке Моргана и его людей?

– Не думаю, – ответил Антонио. – Я слышал, Морган хотел заняться дележом добычи; впрочем, если он надумал сперва расплатиться с англичанами, тогда, конечно, вся флотилия сейчас на Ямайке.

– В противном случае мы найдем ее у Невиса или на одном из мелких островов Моранте.

– Пожалуй. Вам знаком этот путь?

– Воды Эль-Фрери между Эспаньолой, Кубой и Ямайкой я знаю как свои пять пальцев. Так что лучше всего идти на Невис, ведь архипелаг Морант состоит из четырех крохотных островков, они поднимаются от силы на семь футов над уровнем моря; на трех из них встречаются рощи, но стоянка там опасна: надо остерегаться Пласер-Бланко-и-Арресифе, это примерно в двух милях от архипелага; кроме песчаных отмелей длиною в три с половиной – четыре морских сажени, там еще немало коралловых рифов, и, прежде чем отдать якорь, надо основательно выверить дно лотом.

– Вам, как видно, отлично знакомы эти воды?

– Еще бы! Я здесь плавал на королевских галерах.

– Добровольно?

– Как же, со скрежетом зубовным и со слезами на глазах.

– Итак, надо полагать, что Морган выбрал для стоянки Невис.

– Вероятнее всего. Там удобные берега и отличное песчаное дно. Можно без опасений подойти и стать в четверти мили от острова, разве что при свежем ветре помешает высокий прилив.

– Ну, так мы туда и направимся.

– Я вас доведу туда с закрытыми глазами.

Дул по-прежнему попутный ветер, и «Венера», казалось, летела по волнам.

Пиратские суда подошли к небольшому острову Невис, чтобы там без помех разделить добычу, захваченную в последнем набеге.

Этим людям была присуща своеобразная честность. Никто из них не был способен утаить ни гроша; все шло в общий котел, а затем делилось по уговору.

Однако дело оказалось не слишком выгодным; этот первый набег дал всего-навсего двадцать пять тысяч песо, – ничтожная добыча для жадных до денег людей, ожидавших с первых же шагов получить горы золота. Нечем было даже расплатиться с англичанами на Ямайке.

И наконец, случилось еще нечто непредвиденное: от Моргана самым решительным образом откололись французы; они не поддавались ни на какие уговоры и посулы. Уход французов сильно поколебал твердость англичан, и Морган был вне себя.

Количество его соратников и кораблей уменьшилось почти вдвое, да и воинственный пыл людей заметно угас.

В раздумье Морган опустился на скалу; он потратил немало сил ради заманчивого будущего, но ничего не достиг; никто из его приспешников не понимал его. В памяти невольно встал образ юного Антонио.

Где он, что с ним? Уж не погиб ли смельчак от руки испанских солдат? Размышления Моргана прервал гонец с известием, что на горизонте показалось судно. Морган одним прыжком вскочил на ноги.

Судно быстро приближалось.

– Это наши друзья, – воскликнул Морган. – Ведь ни один испанский корабль не отважится выйти в море, зная, что неподалеку плавает Джон Морган. Разве что целая флотилия… Дайте судну подойти к острову, сердцем чую, что оно несет нам добрые вести.

Наконец парусник приблизился к берегу; он подошел так уверенно и непринужденно, что у Моргана не осталось никаких сомнений, – прибывшие мореходы были друзьями.

Парусник спустил на воду шлюпку, и вскоре на берегу показались двое мужчин. Обрадованный Джон Морган поспешил к ним навстречу, узнав в одном из них своего друга Антонио Железную Руку.

Антонио познакомил Моргана с Хуаном Дарьеном и рассказал обо всем, что ему довелось пережить.

– Ваше имя, – сказал Морган, обращаясь к Хуану Дарьену, – мне хорошо знакомо. Кто не слыхал об отважном капитане, который держит в страхе все испанские гарнизоны на Большой Земле?

– К сожалению, – ответил Хуан Дарьен, – в настоящее время у меня не хватает людей, чтобы взяться за одно надежное дело. Вот почему я решил отыскать вас: вы располагаете и людьми и кораблями. Стоит ли прозябать в этих водах? Ничтожные остатки богатств, сохранившиеся на Антильских островах, – слишком скудная добыча для таких мужественных людей, как вы. Идем на материк; правда, побережье там значительно обезлюдело, но, двинувшись вглубь, мы найдем города, которые падут под натиском наших смельчаков. Мне хорошо знакомы эти места; я буду служить вам проводником и до конца останусь под вашим началом. На материке у меня немало друзей, я знаю, они охотно покинут свои очаги и возьмутся за оружие, чтобы помочь нам. Все нам благоприятствует. Итак, скорее в путь!

– Хуан Дарьен, – уныло откликнулся Морган, – вы, верно, не знаете, от меня откололось много народу, суда тоже ушли.

– А те, что стоят здесь на якоре?

– Это все, что у меня осталось.

– И этого вам мало? Так вы не знаете те края и земли. С оставшимися у вас силами я берусь захватить важнейшие города и селения. Неужто у вас недостает мужества? Возможно ли, что я в вас ошибался?

– Вы сомневаетесь в моем мужестве? Плохо же вы знаете Джона Моргана. Идем на Большую Землю! И пусть против нас ополчатся все эскадры испанского короля! Мы сумеем победить или умереть.

– Мне по душе ваши речи!

– Хуан Дарьен, вот вам моя рука в знак нерушимого союза. Завтра же, нет, этой же ночью, или еще раньше, словом, едва подует попутный ветер, мы поднимем паруса и пойдем на Большую Землю, где нас ждут сокровища, раз вы обещаете там богатство для моих людей.

– И ваше решение твердо?

– Вы увидите, умею ли я держать слово.

Джон Морган поднялся и пронзительно засвистел в золотой свисток, который висел у него на золотой цепочке. На властный зов главаря сбежались его приспешники и выслушали отданные вполголоса приказания.

Волнение охватило стан пиратов, все лица мгновенно оживились, весть о том, что решено, не откладывая, выйти в море, была встречена бурной радостью.

Люди Моргана узнали Антонио и приписали его появлению внезапную перемену в замыслах адмирала.

От берега к кораблям засновали шлюпки с добром, которое пираты сгрузили было с борта на остров. На судах все зашевелилось: приказ гласил – выходить, едва подует попутный ветер.

Джон Морган, Хуан Дарьен и Антонио Железная Рука молча наблюдали с берега за этим кипучим движением. Вблизи покачивалась шлюпка с гребцами, ожидая сигнала, чтобы доставить их на борт корабля.

Вскоре сборы были закончены, на суше не осталось ни одного матроса, на воде – ни одной лодки. Флотилия готовилась, дождавшись ветра, распустить паруса над морским простором. Это было великолепное зрелище.

– Вы все еще опасаетесь неудачи? – спросил Хуан Дарьен.

– Я ничего не опасаюсь, кроме штиля, – ответил Джон Морган.

– Начинается прилив!

– А с ним крепкий ветер, – сказал Джон Морган, вставая и направляясь к шлюпке.

Следом за ним в шлюпку прыгнули Хуан Дарьен и Антонио. Они уселись, а Морган, продолжая стоять, взмахнул рукой, и гребцы, переглянувшись, дружно взялись за весла.

Словно повинуясь единой мощной воле, весла опустились в воду. Разрезая гладь океана и оставляя позади себя глубокую борозду, шлюпка рванулась вперед.

Несколько мгновений спустя флотилия Джона Моргана вышла в море.

III. ПОРТОБЕЛО

После Гаваны и Картахены наиболее укрепленным городом во владениях испанского короля в Новом Свете считался Портобело.

Он был возведен в Коста-Рике в четырнадцати милях от Дарьенского залива и в восьми от горной местности, известной под названием Номбре-де-Дьос. Защитой ему служили два крепостных замка; в одном из них находился постоянный гарнизон из трехсот солдат, в другом – четыреста вооруженных торговцев.

Под этой надежной охраной помещались торговые склады: их владельцы, однако, предпочитали жить в Панаме с ее здоровым мягким климатом, а в Портобело появлялись лишь при известии о прибытии галеонов из Испании.

Впрочем, один из самых богатых сеньоров, дон Диего де Альварес, постоянно проживал в Портобело вместе со своей супругой доньей Мариной и прелестной дочуркой, плодом этого счастливого супружества, которую назвали Леонорой в честь супруги вице-короля Мексики маркиза де Мансера.

Выйдя замуж, донья Марина не потеряла своей чарующей красоты; по свежести шелковистой кожи и блеску черных глаз ее можно было принять за юную девушку.

Дон Диего тоже сохранил свою статную осанку, которой он отличался в те времена, когда наши читатели познакомились с ним в Мехико; на новом месте, в Портобело, он сумел окружить себя такой же роскошью, как и в столице Новой Испании.

Вскоре после приезда дона Диего с супругой в Портобело там появился его друг дон Кристобаль де Эстрада, который поторопился увезти прекрасную донью Ану подальше от ее родины и угроз разгневанной доньи Фернанды, оскорбленной в своих материнских чувствах.

Любовная история этой пары, наверное, еще свежа в памяти наших читателей.

Донья Марина знала дона Кристобаля, однако ей было неизвестно, что он привез с собой донью Ану, а донья Ана, в свою очередь, не знала, что в Портобело находится дон Диего, – Эстрада, видимо, остерегался сообщать ей об этом.

Донья Ана по-прежнему вела строгую, замкнутую жизнь, которая ей к тому времени уже успела порядком прискучить. Могла ли она при своем беспокойном нраве и пылком воображении забыть о тех днях, когда играла сердцами сотни поклонников? Если на один миг ей удалось увлечься обманчивой мечтой о тихом счастье у семейного очага, то вскоре она поняла, что ошиблась.