Глава 15

Несмотря на усталость, Эрик с жадностью накинулся на пищу. Он чувствовал себя как бегун на марафонские дистанции после очередных соревнований — полностью измотанным и совершенно лишенным сил.

Лишь утолив голод, он наконец огляделся. Огромные гладкие бревна, из которых были сложены стены, потемнели от копоти и времени. Их украшали филенки в народном стиле в бледно-голубых и красновато-коричневых тонах. Под самым потолком тянулся замысловатый фриз с драконьими головами и различными сценами из охотничьей жизни. На стенах было укреплено несколько факелов. Они, а также высокие языки пламени в большом очаге, жадно лизавшие толстые дубовые поленья, ярко освещали комнату.

Пол и скамьи, тянувшиеся вдоль стен, были устланы мягкими, пушистыми шкурами. Больше всего жилище напоминало охотничью хижину, хозяину которой сопутствует удача в его промысле. Повсюду висели оленьи рога и разного рода оружие — луки, колчаны со стрелами, копья, Мечи и кинжалы, дубины, боевые топоры, щиты и пики. Одну из стен украшала превосходная кольчуга, а на полке над камином, по обе стороны красовались два больших охотничьих рога, стояли рогатые шлемы. Их также было два. Рядом лежала какая-то железная палка, металлические рукавицы и широкий кожаный пояс.

— Да, свежему человеку здесь есть на что посмотреть, — заметил Улль, когда они поели. — Тут и впрямь много удивительных вещей. Например, вот из этого лука была выпушена стрела, которая убила Бальдра. Те железные кольца — звенья цепей, которые разорвал волк Фенрир, когда мы пытались его связать два первых раза. А на полке над огнем лежит пояс и железные рукавицы Грид, а также ее посох — он так и зовется: «посох Грид». Вот, хочешь сам попробовать? — Улль протянул посох Эрику и положил на козлы, стоящие в углу комнаты, толстое полено. — Попытайся-ка расколоть им это бревно! — сказал он.

Эрик с сомнением осмотрел железную палку и перевел взгляд на бревно, которое было никак не меньше полуметра в диаметре. Это был кусок ствола столетнего тиса, который, по словам Труд, был едва ли не самым прочным из всех существующих на свете деревьев.

— Да ведь это невозможно! — воскликнул он.

— А ты все же попробуй, — посоветовала Труд.

Эрик размахнулся и изо всех сил ударил железным посохом по бревну. «Кланг!» — пропело оно, и Эрик отшвырнул посох — он едва не отбил себе пальцы.

На бревне осталась лишь едва заметная вмятина. Улль и Труд рассмеялись, да и сам Эрик не удержался и улыбнулся.

— Не получается, — сказал Улль.

— Это под силу лишь асу или какому-нибудь великану, — с досадой заметил Эрик, потирая ноющие пальцы.

— Не думаю, — улыбнулся Улль и предложил: — А ты попробуй еще раз, только сначала надень пояс Грид и ее железные рукавицы!

Пока мальчик надевал рукавицы, Улль затянул на нем пояс. Рукавицы оказались такими огромными, что Эрику пришлось изо всех сил растопырить пальцы, чтобы они не соскакивали с рук.

— Ну, давай! — ободряюще подмигнул ему Улль.

Эрик по-прежнему скептически взглянул на него и Труд. Похоже, они смеются над ним. Ну и ладно, пусть себе смеются.

Он взял посох, поднял его высоко над головой и с размаху опустил на бревно.

В тот момент, когда посох со свистом рассек воздух, мальчик внезапно почувствовал, что все его тело налилось небывалой силой. Кровь резко ударила ему в голову. Нанося удар, он ощутил, как напряглись все мышцы. Пропев в воздухе, посох вонзился в бревно. Расколов его точно посредине, он с хрустом прошел сквозь всю толщу дерева и застрял, воткнувшись глубоко в половицу.

— Полегче, полегче, дружище! — расхохотался Улль. — Не так сильно, а то ты разнесешь мне весь дом!

Эрик с недоумением взирал на дело своих рук. Он действительно расколол бревно с одного удара! И руки у него на этот раз вовсе не ныли. «Невероятно!» — думал он, ошалело уставившись на Труд, как будто не веря себе самому.

Труд ответила ему веселым взглядом.

Довольный, Эрик также улыбнулся и вновь поднял железный посох.

— Ну-ну, мой мальчик, — сказал Улль, — достаточно! Мы прекрасно знаем, на что ты способен, — потому-то и вызвали тебя сюда. В тебе заключена древняя внутренняя сила. А признайся, ведь это чудесное ощущение, когда тебе удается сделать то, на что ты считаешь себя способным?

Эрик молча кивнул.

— Человек может многое, о чем даже не подозревает. Надо лишь решиться попробовать!

Улль развязал пояс силы, осторожно взял у мальчика железный посох Грид, сняв с его рук рукавицы, и снова сложил все это на полке над очагом.

— Это удивительные вещи, однако они ничего не стоят без веры в себя. Это — главное, потому-то ты и попал ко мне. Я попытаюсь воспитать в тебе мужество и силу воли.

— Да, — прервал его Эрик, — но что касается всего этого, — он кивнул на полку, — честно говоря, я думал, что только Тор владеет таким поясом силы и железными рукавицами.

— Нет, мой мальчик, жизнь наша состоит из сплошных противоположностей. В ней идет постоянная борьба двух сил: добра и зла, любви и ненависти, мужского и женского начал, борьба черного и белого. И главная наша задача — следить за тем, чтобы между ними всегда соблюдалось равновесие.

— Асы и великаны, — пробормотал Эрик. — Ньерд и Хресвельг.

— Вижу, ты уже начинаешь меня понимать!

— Да, но раз подобные же вещи есть у Тора, то, выходит, владелица этих штук — великанша?

— Ты умнеешь прямо на глазах. Да, Грид-великанша.

— Но тогда каким образом они оказались здесь?

— Сейчас я тебе это расскажу, — ответил Улль.

Эрик уселся на пол прямо у потрескивающего костра и приготовился слушать. Труд примостилась тут же подле него. Блики огня падали на обращенное к ребятам лицо Улля, и временами казалось, что оно само пылает. Он начал свой рассказ:

— Однажды Локи решил позабавиться. Одолжив у Фрейи ее соколиное оперение, он отправился в Ётунхейм, где случайно оказался вблизи двора одного великана, по имени Гейрред. Двор этот был огромным, с высокими красивыми палатами. Одно окошко в них было открыто, на него-то и опустился любопытный Локи, желая заглянуть внутрь.

В комнате под окном сидел сам Гейрред. Увидел он Локи, вернее, сокола, и ему понравилась красивая птица, Он велел своим людям поймать ее.

Один из слуг тут же полез к Локи. Тот от души забавлялся, видя, как нелегко слуге карабкаться по высокой стене и сохранять равновесие на узких балках. Насмешник решил сначала подпустить незадачливого ловца поближе и лишь тогда расправить крылья и улететь. Он уже предвкушал, как вытянется лицо бедняги!

Тем временем упорный слуга все полз и полз по стене и наконец добрался до самого окошка, Рассмеялся Локи, расправил крылья и хотел было взлететь, но вдруг почувствовал, что ноги его пристали к подоконнику! Он не в силах был даже шевельнуться и, разумеется, был немедленно пойман.

Увидев глаза сокола, Гейрред сразу же почувствовал, что перед ним не обычная птица, и спросил его, кто он такой на самом деле. Локи, понимая, что снова навлек беду на асов, смущенно молчал.

Он не мог скинуть соколиное оперение и признаться, кто он, ибо в лучшем случае ему позволили бы уйти, но драгоценное оперение Фрейи тогда было бы утрачено навеки. Поэтому он предпочел молчать.

Видя, что сокол оказался в затруднительном положении, Гейрред расхохотался. Но в конце концов, поскольку тот продолжал молчать, великан рассвирепел и запер Локи в сундук, сказав, что он будет сидеть там до тех пор, пока не надумает раскрыть рот или, вернее, клюв.

Долго крепился Локи. Быть может, он надеялся, что кто-нибудь из Асгарда придет ему на помощь. Но этого не случилось, поскольку его отсутствия там просто-напросто не заметили. Три месяца продержался Локи, не имея во рту за все это время ни глотка воды, ни крошки хлеба. Но пришел конец его терпению, и он закричал, что согласен говорить. Так Гейрред узнал, кто он такой.

Хитрый Гейрред пообещал Локи отпустить его на свободу, если тот поклянется привести к нему Тора без его молота, рукавиц и пояса силы! Он считал, что легко справится с ним, безоружным. А Тор, несомненно, был для него гораздо более желанной добычей, чем Локи!

Локи пообещал ему сделать все, что в его силах. И действительно, как ни странно, ему удалось заманить безоружного Тора в Ётунхейм. Сам Локи жутко нервничал, ибо понимал, что если с Тором что-то случится, то и сам он пропал. Во всяком случае, путь обратно в Асгард тогда ему будет заказан! Но тут ему, как бывало всегда, повезло!

По дороге к Гейрреду Тор и Локи остановились на ночлег у великанши Грид. Когда-то она была возлюбленной Одина и родила ему сына Видара, того самого, что живет теперь в лесном краю Види. К асам она всегда относилась неплохо. Они с Тором долго беседовали о Гейрреде. Грид не любила его и надеялась, что Тор с ним справится. Но поскольку у него не было с собой его молота, она одолжила ему свой пояс силы, железные рукавицы и посох, что зовется посохом Грид.

Если бы она захотела тогда, она могла бы шутя пристукнуть Тора, поскольку он был совсем беззащитен и сопровождал его одни лишь Локи. Но, как видишь, она не воспользовалась этим, а, наоборот, помогла ему.

На следующее утро Тор и Локи снова отправились в путь и вскоре дошли до реки Вимур — величайшей из всех рек. Течение в ней быстрое и необычайно бурное. Но ничего не поделаешь, им необходимо было перебраться на другой берег. Тор собрался с мужеством, опоясался поясом силы и, опираясь на посох Грид, ступил в воду. Локи изо всех сил цеплялся за пояс Тора, поскольку течение было таким сильным, что его чуть было сразу не унесло.

Поначалу все шло неплохо, но, когда они добрались до середины и попали на самую стремнину, Тор почувствовал, что еще немного — и он не выдержит: ведь ему приходилось тащить за собой и Локи. Они остановились. Вода между тем все прибывала и прибывала.

Мощный поток кипел вокруг них, струи перекатывались через плечи Тора, и лишь голова его возвышалась нал водой. Локи отчаянно барахтался и едва не утонул.

Осмотрелся Тор по сторонам и вдруг увидел, что из расщелины гор в реку стекает мощный водопад. Упершись ногами в края расщелины, там стояла великанша Гьяльп, дочь Гейрреда. Сама она была огромной, как скала, а водопад, стекавший в реку, на самом деле был ее мочой. Потому-то так и поднялась вода.

Выловил тогда Тор со дна большой камень и швырнул его в Гьяльп со словами: «Будет в устье запруда!» И попал прямо в цель.

Скоро вода пошла на убыль, и течение ослабело. Опираясь на посох, Тор добрался до противоположного берега и, ухватившись за деревце рябины, росшее там, выбрался из потока. Отсюда и пошла поговорка: «Рябина спасла Тора».

Тор с Локи двинулись дальше. Когда они пришли наконец к дому Гейрреда, их поместили на ночлег в козий хлев. «Ведь Тор же к козлам привык», — дерзко пошутил Гейрред.

Тор промолчал, ибо знал, что ничего другого от великанов ждать не приходится. Усталый, опустился он на скамью, стоящую в хлеву. Но не успел он сесть, как скамья начала подниматься к самой крыше. К счастью, в руках у Тора был посох Грид. Чтобы не оказаться прижатым к крыше, уперся Тор посохом в стропила и поставил скамью на место.

Тут раздался жуткий шум, треск и грохот, послышались душераздирающие женские вопли. Оказалось, что под скамьей прятались две дочери Гейрреда; Тор переломил спины им обеим.

Узнав об этом, Гейрред пришел в ярость и велел привести Тора в свою палату — теперь-то он рассчитается с ним сполна за все!

Посреди палаты, в которую привели Тора, пылал огромный костер. Как только Тор вошел, Гейрред щипцами выхватил из огня раскаленный болт и швырнул его в Тора.

Но на Торе были железные рукавицы Грид, и он легко перехватил болт я воздухе, не обжегшись. Гейрред, чтобы защититься, отскочил за железный столб. Тор метнул болт ему вдогонку с такой силой, что он пробил насквозь и столб, и Гейрреда, и стену дома, вылетел далеко за ворота и ушел в землю.

Так честь Асгарда была спасена, а Тор и Локи смогли снова вернуться домой. Но, надо сказать, в тот раз она висела на волоске, и все кончилось хорошо лишь благодаря тем самым доспехам Грид, которые ты только что опробовал, — закончил Улль.

Эрик тяжело вздохнул: интересно, а сумел бы он справиться со всем этим, случись ему оказаться в Ётунхейме одинокому и беззащитному? «Нет, такая задача была бы совершенно невыполнимой, по крайней мере для меня», — подумал он.

Труд ласково улыбнулась мальчику и взяла его за руку.

Глава 16

На следующее утро для Эрика началась новая жизнь. Труд отправилась домой, и они с Уллем остались в Таксдале одни. Поначалу, правда, Эрику было тяжеловато, но он не сдавался. Он хотел доказать — и в первую очередь самому себе, — что сумеет справиться с трудностями. Кроме всего прочего, он ни за что не хотел давать кому бы то ни было повод для насмешек.

Улль оказался замечательным наставником — добрым и — если так можно сказать об асе — человечным. Под его наблюдением Эрик мог упражняться до бесконечности. Было в нем что-то такое, чего зачастую так не хватало мальчику на Земле. Он учил его духу товарищества, любовному отношению к своему делу, стремлению к победе, добиваться которой следует, не изнуряя противника, а превосходя его за счет умения и красивой техники. Воспитание в Эрике всех этих качеств, по-видимому, входило в курс обучения.

По мере занятий между Уллем и его воспитанником возникло и росло теплое дружеское чувство. День и ночь они были вместе, много ходили по лесу, часто охотились, вместе готовили пищу и ели. Сидя по вечерам у огня, они рассказывали друг другу истории о жизни в своих столь непохожих мирах. Рассказы Эрика о жизни на Земле представляли для Улля ничуть не меньший интерес, чем его собственные истории об обитателях Асгарда и Ётунхейма для мальчика.

Время летело незаметно. По ночам Эрик, устав за день от упражнений и новых впечатлений, спал как убитый. Каждое утро его поджидала новая программа.

— А теперь давай немного побегаем, — предлагал Улль, и они вместе срывались с места. — Хорошо! — кричал Улль. — Что ж, ты действительно в этом силен. Только попытайся побыстрее работать ногами и беги полегче — на носках! Прыгаем! — кричал Улль и прыгал сам; Эрик следовал за ним. — Отлично! — радовался Улль. — Я так и знал, что у тебя получится. Просто ты не верил в себя раньше. Надо стремиться вперед всем туловищем, использовать руки и при этом держать равновесие — это так же важно, как толчок ногами!

Слыша эти ободряющие возгласы, Эрик превосходил самого себя и искренне радовался каждому новому успеху. Поддержка Улля помогала ему делать то, о чем он раньше и мечтать не смел.

— Бросай! — кричал ему Улль.

Эрик метал копье и расщеплял прут, выбранный наставником в качестве мишени.

— Здорово! — от души ликовал Улль. — Я и сам бы не смог лучше. Давай снова! Продолжай! Ну-ка, еще разок!

И Эрик метал копье, бегал, прыгал, стрелял из лука, размахивал пращой и орудовал мечом до полного изнеможения. Мальчик чувствовал себя счастливым, не особо задумываясь над причинами этого. Заставляя свое тело проделывать различные упражнения, он ощущал в себе истинное дыхание жизни.

С каждым днем Эрик заметно продвигался вперед. Из лука он стрелял теперь не хуже любого в Асгарде. Посланное его рукой копье почти всегда попадало в цель. Он научился прекрасно владеть пращой, щитом и мечом. Стал гораздо быстрее, сильнее и выносливее, чем прежде. А если и случалась какая-нибудь неудача, ему стоило лишь взглянуть на Улля, и он был уверен — в следующий раз все обязательно получится. Иначе и быть не могло.

— Так всегда и бывает, — с улыбкой говорил ему Улль. — Посмотри на взлетающего орла. Все тело его напряжено, крылья работают изо всех сил, пока он не поднялся достаточно высоко. Лишь достигнув облаков, он может позволить себе передышку, поднять голову и свободно парить, горделиво оглядывая расстилающийся внизу под ним мир. Лишь там, в высоте, ветер наполняет его крылья и держит его. Однако и орлу это не даром дается, — продолжал Улль.

— И орлу приходится немало потрудиться, прежде чем он поднимется ввысь.

Подобные слова как будто окрыляли Эрика. Сам он чувствовал, что растет на глазах, причем не только в переносном, но и в буквальном смысле, И точно — однажды перед усадьбой Улля появилась Труд. Она привезла с собой новый костюм для него — старый уже стал маловат.

Девочка прискакала верхом на Ховварпнире. Мягкие волны ее длинных волос спускались до самой конской спины, а хвост коня, едва не касающийся земли, служил как бы их продолжением.

Тот день впервые за несколько недель оказался свободным от тренировок. Улль воспользовался случаем и отправился на пир в Вальгаллу. Эрик с Труд остались одни.

Труд за это время тоже изменилась. Мальчик заметил это, когда вел Ховварпнира в конюшню Улля и обнимал Труд в знак приветствия — он искренне обрадовался ее приезду. Но что именно изменилось в ней, он так и не смог понять.

Позже, когда, вместе отправившись на охоту, они подкрались к косуле и Эрик метким выстрелом — стрела вонзилась прямо между лопаток — уложил ее на месте, он снова заметил, что девочка как-то странно смотрит на него. Но и на этот раз он промолчал.

Разведя костер, они поджарили косулю и принялись с удовольствием лакомиться сочным, попахивающим дымком мясом. Эрику приятно было снова оказаться наедине с Труд.

Долгое время Труд не говорила ни слова, лишь как-то пристально смотрела на него своими темными глазами. Вдруг, неожиданно, у нее вырвалось:

— Тьяльви пропал! Его нигде нет, и никто уже давно его не видел.

— Тьяльви! — Эрик внезапно рассердился. И что это ей вздумалось сейчас заводить речь об этом болване! Вот теперь бы он мог спокойно посостязаться с ним в беге, если, конечно, тот бы захотел!

— Я серьезно, Эрик! — тихо, но настойчиво продолжала Труд. — Его нет в Асгарде, и Тор боится, как бы он не сбежал обратно, к себе домой!

«Пусть этот шут бежит себе, куда хочет!» — со злостью подумал Эрик.

— Он не шут, — прервала его мысли Труд. — В том-то все и дело, что он — не наш! Тьяльви не ас, он из рода великанов, и теперь, вероятно, убежал домой, к своим. Может быть, он уже рассказал там о тебе и о том, что ты собираешься в Ётунхейм!

До Эрика наконец дошло! Найти Идунн и добыть у великанов ее яблоки он может только при том условии, что в Ётунхейме не станет известно, кто он такой, и никто там не будет его опасаться. А он вскоре уже должен отправляться туда! Эрик успел уже забыть, с какой целью прибыл в Асгард и сколько времени провел у Улля.

— Но ты же не можешь отказаться теперь! — с мольбой в голосе воскликнула Труд. — Ты так нужен нам, мы все верим в тебя!

— Да, конечно, разумеется… но…

— Никаких «но»! — раздался вдруг голос Улля. Он, оказывается, уже вернулся. — Труд права: мы любой ценой должны вернуть Идунн, и ты, только ты, можешь сделать это! Мы, асы, слишком стары и слабы, нас слишком хорошо знают в Ётунхейме. Нам необходимы твоя юность и твое мужество!

Эрик посмотрел на Улля, лицо которого озаряли отблески костра.

— Да, но…

— Нет! — снова резко перебил его Улль. — Никаких «да, но…»! Ты должен сделать это, и если хоть немного любишь нас, то не можешь поступить иначе!

Некоторое время Эрик сидел молча, уставившись в костер.

— Ничего, ничего! — ласково сказал Улль, подсаживаясь к мальчику и с грубоватой нежностью обнимая его за плечи. — Я знаю, ты обязательно справишься. Кроме того, мы вовсе не собираемся посылать тебя в эту дикую страну одного, без всякой поддержки. Ты же знаешь, мы любим тебя, а кое-кто даже больше остальных.

И Улль незаметно подмигнул Труд.

Эрик задумчиво кивнул.

— Да, но… — начал было он снова.

— Нет, все, Эрик, прекрати! Лучше я кое-что расскажу тебе. Это рассказ о волшебном могуществе рун и о том, чего с его помощью можно достичь.

Ты уже слышал о Локи. Так вот, он всегда был дерзок, а временами и вовсе невыносим и постоянно придумывал все новые и новые шутки, одна злее другой. Они уже давно перестали кого-то забавлять, да и вполне может быть, что Локи проделывал все это отнюдь не ради забавы.

Однажды, когда Сив спала, он подкрался и обрезал ей волосы. Стыдно было Сив ходить остриженной наголо, и она горько расплакалась. Тор, узнав об этом, пришел в ярость. Он поймал Локи и пригрозил, что переломает ему все кости и сделает из них муку, если тот не поклянется достать для Сив новые волосы, да не какие-нибудь, а золотые!

Лишь после того, как Локи торжественно пообещал сделать это, Тор его отпустил. Пошел тогда Локи к знакомым карликам, сыновьям Ивальди, и они, разумеется, за щедрое вознаграждение, согласились ему помочь. Больше того, они не только выковали Сив новые волосы, но и построили удивительный корабль, Скидбладнир, а также смастерили копье, которое зовется Гунгнир.

Когда Локи увидел эти сокровища, глаза его загорелись. Он тут же решил побиться об заклад с другим карликом, по имени Брок, что его брату, Синдри, также искусному мастеру, никогда не удастся сделать таких диковинок, какие сравнились бы с работой братьев Ивальди. Локи считал, что это совершенно невозможно, и потому смело поставил в заклад свою голову, что Синдри не удастся превзойти их в кузнечном искусстве.

Брок, как и все в Асгарде, ненавидел Локи и уговорил Синдри участвовать в их споре. Синдри сразу же принялся за работу.