Эрик, сын человека

— А как выглядят великаны?

— По-разному, — отвечал Тор, — но большинство из них ужасно уродливы и глупы, в особенности мужчины. Некоторые из них необычайно огромны, выше самых высоких гор. Однажды я всю ночь проспал в рукавице такого великана. Кстати, это и был Утгарда-Локи. Я принял его рукавицу за нору или землянку.

Другие — маленькие, как гномы или карлики. Когда путешествуешь по Ётунхейму, никогда заранее нельзя сказать, что за существа попадутся тебе навстречу. Многие великаны умеют превращаться в разных животных, рыб и птиц. Так, например, великан Хресвельг, Пожиратель Трупов, выглядит как огромный орел. Он чудовищно велик — когда он взмахивает крыльями, повсюду поднимается ураганный ветер. Это удивительное создание по большей части остается невидимым. Но он так могуч, что одним взмахом своих крыльев может привести в движение волны океана и раздуть гигантский пожар из крохотного костерка.

Некоторых великанов приходится особо опасаться. Далеко на востоке в Ётунхейме есть огромный лес, его называют Железный Лес. Там живет одна великанша, у которой много детей. Все они — отвратительные волки, и мало кому удается выбраться живым и невредимым из этого страшного места. Великаны всегда были врагами асов. К счастью, с большинством из них мне под силу справиться. Стоит лишь как следует стукнуть их моей колотушкой — и кончено!

— сказал Тор, любовно похлопывая по своему молоту.

Эрик поднялся на ноги и встал рядом с Тором. Чтобы не упасть, он вцепился рукой в передок. Козлы мчались во весь опор; из-под копыт летели искры, в ушах седоков свистел ветер.

— Гляди, вон один! — крикнул внезапно Тор и с силой метнул свой молот в высокую сутулую фигуру длинноволосого великана, возникшую перед ними внезапно, будто из-под земли, прямо посреди Бивреста. Великан как раз обернулся к ним, и отвратительная физиономия его расплылась в безобразной ухмылке. В этот самый момент молот Тора угодил ему прямо в лоб. Лоб раскололся надвое, как гнилой орех, а молот тем временем молниеносно вернулся в руку хозяина, готовый снова лететь туда, куда его метнут.

Когда они проезжали мимо великана, ухмылка все еще была у него на губах, но теперь она застыла уже навеки.

Тор усмехнулся. Настроение у него явно улучшилось.

— А вот и еще один! — воскликнул он. — Ну, с божьей помощью! — И снова швырнул свой молот.

Еще один гориллообразный великан замертво грохнулся наземь.

— Йи-ха-а! — издал Тор торжествующий вопль, совсем как американский ковбой, только что усмиривший дикую лошадь.

Молот в третий раз сверкнул в воздухе и с громким чавкающим звуком врезался в безобразную рожу, мелькнувшую в придорожных кустах. Голова этого великана была огромная, больше их колесницы, но, вероятно, мощный удар сделал свое дело, поскольку она моментально исчезла.

— Йи-ха-а! — вновь завопил Тор и едва не подскочил от радости.

— А это тоже великан? — спросил Эрик, указывая на большого красивого вороного коня с лоснящимися боками.

— Нет, что ты! — Тор остановил своих козлов. — Это же Ховварпнир — конь Фригг!

— А что он здесь делает?

— Вероятно, сбежал из дому, постольку теперь некому его пасти. Давай-ка возьмем его с собой, — сказал Тор и, соскочив с колесницы, подбежал к коню. — Отведем домой, а то еще великаны его съедят. Некоторые из этих тварей жрут что попало. Пойдем-ка с нами, — обратился он к Ховварпниру, ласково похлопывая его по холке. Конь послушно последовал за ним. — Скачи за колесницей! — крикнул ему Тор и снова тронул козлов.

Ховварпнир с места взял ровной, мошной рысью, и, хотя козлы старались изо всех сил, такая скачка, по-видимому, была для коня сущей безделицей.

— Поговори с ним, — предложил Тор.

— Зачем? — удивился Эрик.

— Если хочешь подружиться с животным, с ним нужно побольше разговаривать, рассказывать ему что-нибудь, ну, в общем, обращаться с ним так, будто это человек.

— Но что я ему скажу?

— А это уж ты сам думай, — ответил Тор и, отвернувшись, принялся высматривать новых великанов.

Взглянув еще раз на Ховварпнира, Эрик задумался. Что бы такое ему сказать?

— Да ты просто скажи что-нибудь, чтобы он услышал твой голос.

Эрик откашлялся.

— Здравствуй, — сказал он.

Тор взглянул на мальчика.

— Этого, разумеется, недостаточно, но, я думаю, со временем ты научишься разговаривать с лошадьми. Кстати, ты верхом умеешь ездить?

— Нет, — покачал головой Эрик. — Только раз пробовал на выставке животных. Но тогда лошадь вела под уздцы одна девушка.

— Вот как? — хмыкнул Тор. — Что ж, тогда тебе придется в срочном порядке этому учиться. Там, куда ты отправишься, без этого не обойтись.

Эрик снова перевел взгляд на коня и задумался: что же все-таки Тору от него нужно?

Глаза Ховварпнира, большие, ласковые, какие бывают только у лошадей, не отрываясь смотрели на Эрика. Длинная челка и густая грива коня на бегу развевались по ветру. Эрик протянул руку и потрепал лошадь по гриве.

Ховварпнир ответил мальчику негромким ржанием, словно старому знакомому. Теперь он бежал совсем рядом с колесницей, как бы стараясь держаться поближе к Эрику или даже приглашая его сесть к нему на спину.

Однако Эрик так и не решался принять это молчаливое приглашение и продолжал ехать, стоя в колеснице. Он всегда побаивался лошадей, но чувствовал, что Ховварпнира опасаться не стоит. Несмотря на то что Ховварпнир был значительно больше всех лошадей, которых Эрику доводилось видеть до сих пор, мальчик был уверен, что этот конь никогда и не подумает лягнуть его или сбросить, задумай он прокатиться на нем. И сознавать это ему было очень приятно.

Тор сверху вниз взглянул на Эрика и улыбнулся в усы.

Великаны больше не показывались, и Эрик уже стал было скучать. Чтобы как-то убить время, он спросил Тора, что тот имел в виду, когда говорил, что Один сам повинен во всех безобразиях, творящихся теперь в Асгарде.

— Видишь ли, — приступал к рассказу Тор, — все это началось много лет назад, когда великаны похитили у нас Идунн, одну из асинь. Ах да, — спохватился Тор, — я же не сказал тебе, что богов мужского пола мы называем асами, а женского — асинями. Так вот, Идунн владела волшебными яблоками, которые поддерживали в нас вечную молодость и могучую силу. И вот их-то вместе с Идунн великаны у нас и украли, а виноват в этом сам Один.

Как-то раз он услышал, что великан по имени Суттунг раздобыл особое питье, замечательный, божественный напиток, особый сорт меда — мед поэзии, или мед скальдов, как мы его называем. Отведав его, любой может сочинять божественной красоты песни и стихи, подобные разве что весеннему пению птиц.

Один решил во что бы то ни стало добыть этот напиток. И вот как-то раз летним днем Один взял в руки посох, надел старый потрепанный плащ и отправился на поиски Суттунга. Он надеялся, что в этом одеянии никто в Ётунхейме не узнает его. Дорога привела странника к большому лугу, на котором работало девять косцов. Один остановился и, с удовольствием вдыхая запах свежескошенной травы, стал наблюдать за ними.

Косцы выглядели усталыми, работали медленно, косы у них уже затупились. Один предложил наточить их своим точильным камнем, который якобы случайно оказался у него в кармане. Работники согласились, и, когда вновь взялись за дело, оказалось, что теперь косы косят превосходно.

Косцы захотели купить у Одина его точило. Один не возражал продать его, но сказал, что после того, как они расплатятся с ним, пусть сами решают, кому именно оно будет принадлежать.

Он подбросил точило вверх, и так как каждый из девятерых хотел завладеть им, то получилась жуткая свалка, во время которой работники полоснули друг друга своими острыми косами по шее.

Зрелище было не из приятных, но ничего не поделаешь; Один снова отправился в путь. К вечеру того дня он пришел к дому великана по имени Бауги и попросился на ночлег. Этот Бауги был братом Суттунга. Он спросил у Одина, как его зовут. Один назвался Бельверком (то есть «злодеем»), и, поскольку никто из асов не носил такого имени, Бауги счел гостя неопасным и оставил в своем доме на ночь.

Когда они пировали, Бауги начал жаловаться: случилось несчастье — все его девять работников поубивали друг друга. Что ж ему теперь делать? Сам скосить всю траву он не сможет, и она, того и гляди, так и сгниет в поле.

Один согласился, что дело плохо, и предложил поработать у него в хозяйстве вместо прежних работников. Он сказал, что готов работать за девятерых, а в качестве платы запросил сущую безделицу — глоток меда Суттунга.

Однако Бауги не мог распоряжаться медом, принадлежащим Суттунгу. Тем не менее он пообещал, что в конце года пойдет с Бельверком к брату и сделает все от него зависящее, чтобы уговорить Суттунга.

Таким образом Один лето и осень проработал у Бауги за девятерых. Когда же наступил первый зимний день, он пришел к нему и потребовал свою плату.

Отказать Бауги не мог, и они вместе отправились к Суттунгу. Бауги рассказал брату о том, как работал на него Бельверк, и попросил для него глоток меда.

Но Суттунг и слышать ничего про это не хотел. Он наотрез отказался дать даже каплю чудесного напитка. Пришлось им уйти несолоно хлебавши.

«Что ж, если он не хочет дать мне его добром, придется взять самому, — сказал Один, когда они вышли. — Ты поможешь мне?» Бауги согласился, ибо он считал, что глоток меда Суттунга — ничтожная плата за ту работу, что сделал для него Бельверк. «Уговор есть уговор», решил он. Да, уж в скупости Бауги не упрекнешь. Вопрос был лишь в том, как достать мед?

Мед Суттунга был спрятан в скале, и охраняла его дочь великана — Гуннлед. Бауги считал, что добраться до него невозможно. Однако Один придумал выход. С ловкостью фокусника он извлек из рукава бурав и попросил Бауги просверлить в скале отверстие до самого убежища Гуннлед.

Сверлил Бауги долго и под конец совсем выбился из сил. Тогда он заявил, что дело сделано — отверстие готово.

Один дунул в дыру, и в лицо ему полетела каменная крошка. Отверстие действительно было глубоким, но пока еще не сквозным — до Гуннлед оно не дошло.

Бауги был вынужден продолжить работу. Когда он закончил, Один снова дунул в дыру, и на этот раз каменная крошка наружу не полетела. Отверстие было готово. Тогда Один принял обличье змеи и пополз в просверленную дыру.

Увидев это, Бауги пришел в ярость: он понял, что его провели, Однако пойти к Суттунгу и рассказать обо всем Бауги не решился. Схватив бурав, он ткнул им в дыру, пытаясь поразить Одина. Но Один оказался проворнее — бурав еще только вошел в отверстие, а Один был уже в убежище Гуннлед.

По дороге он превратился в красивого юношу и в таком виде предстал перед дочерью Суттунга. Сидя в недрах скалы в полном одиночестве, девушка очень скучала и фазу же влюбилась в него, как только увидела. Один провел с нею три ночи. Гуннлед всячески заботилась о нем, усаживала его в свое золотое кресло и кормила самой лучшей пищей, какая у нее только была. Кроме того, она сказала, что даст ему попробовать драгоценное питье, какого не доводилось отведывать до него никому. Она разрешила ему сделать три глотка — по одному из каждого из трех сосудов, которые охраняла.

Один не заставил себя упрашивать. Одним глотком он осушил первый сосуд; вторым — второй, третьим — третий. Вслед за тем он принял обличье громадного орла, расправил крылья, вылетел в пробуравленное в скале отверстие и направился в Асгард.

С желудком, полным меда Суттунга, Один старался лететь как можно быстрее и даже не оглянулся, чтобы в последний раз посмотреть на Гуннлед. А та, поняв, что любовь ее обманута, почувствовала себя глубоко несчастной и горько расплакалась — слезы так и хлынули из ее глаз ручьями.

Однако Одину не повезло: Суттунг заметил странного орла и сразу же все понял. Также обернувшись орлом, он погнался за ним. Один, отяжелевший от выпитого меда, как жирный гусь, не мог лететь быстро. Суттунг был все ближе и ближе.

Прежде чем он успел запустить в Одина свои страшные когти, тому все же удалось долететь до стен Асгарда. Тут мы все увидели его, немедленно бросились и принесли к дверям Вальгаллы три огромные чаши. Один летел из последних сил. Суттунг уже настигал его. Добравшись до чаш. Один отрыгнул мед. Большая часть попала внутрь, хотя кое-что и расплескалось на землю. Один снова стал легким, без труда улетел от Суттунга и спрятался.

Суттунг в ярости вернулся домой и, приняв свое обычное обличье, стал расспрашивать брата. Бауги был вынужден сознаться, что некто по имени Бельверк обманул его и выкрал мед!

Услышав это, Суттунг отправился в Асгард и стал спрашивать о человеке по имени Бельверк.

Мы, разумеется, отвечали, что никто в Асгарде не знает никого по имени Бельверк. И Суттунгу пришлось убраться ни с чем. Он сильно ругался и даже весь посинел от злости.

А вот и еще один! — неожиданно вскрикнул Тор. Молот его сверкнул на Биврестом и убил очередного великана, скачущего по мосту верхом на дикой свинье. Тор направил своих козлов к нему и, не останавливаясь, подхватил свинью и втащил в колесницу. — Ею мы с тобой славно поужинаем! — весело сказал он. — Что касается меда, то это поистине удивительный напиток, и к нему ничего не стоит пристраститься. Вот из-за него-то… ну да ладно, сам увидишь, когда приедем на место, — закончил Тор, внезапно став серьезным.

Глава 5

Эрик снова посмотрел на Ховварпнира. К нему как нельзя лучше подходили слова «конь богов». Он был в прекрасной форме, мускулы красиво играли и переливались под кожей, как у скаковых лошадей, гордо посаженная голова с раздувающимися ноздрями была высоко поднята. Бешеная гонка за колесницей, казалось, не составляла для него никакого труда, он как бы летел над землей. Длинный шелковистый хвост красиво развевался на ветру.

— Иди, иди сюда! — позвал Эрик и протянул руку. Без малейших усилий конь подскакал так близко, что Эрик смог погладить его. Слегка наклонив голову, Ховварпнир тихонько фыркнул, как бы благодаря мальчика за ласку.

Да, теперь Эрик вполне понимал тех девчонок из их класса, которые каждый вечер сломя голову мчались в конную школу. Особенно если их любовь к лошадям как раз и есть то, что ощущал в данный момент он сам. Удивительное чувство — находиться в такой непосредственной близости от огромного животного, ощущать его могучую силу и в то же время как бы излучаемую им мягкую нежность.

— Скоро вновь взойдет свет над Асгардом,

Ясно слышу я крики,

Несущиеся над Биврестом:

«Мир! Мир!» -

громкий голос Тора прервал размышления мальчика. — К сожалению, я тоже хлебнул немного этого меда скальдов, — сказал грозный ас, — однако надеюсь, он не слишком мне повредил. Ладно, шутки в сторону, мы уже скоро будем на месте.

Тор крикнул что-то козлам. Те повернули, и глазам Эрика предстала высоченная стена.

— Вот и стена показалась! — воскликнул Тор, махнув в ее сторону рукой. — Она окружает весь Асгард.

Козлы заметно сбавили скорость, а вскоре и вовсе перешли на шаг. Ховварпнир неторопливо вышагивал вслед за колесницей, слегка покачивая гордой головой. Тор, даже не поинтересовавшись, хочет ли Эрик его слушать, вновь принялся рассказывать.

— Видишь эту стену? — начал он, сдвигая шлем на лоб и почесывая затылок. — Ее построили, когда я был в отъезде, причем совершенно особым способом. Я тогда уехал далеко на восток в Ётунхейм, чтобы, как обычно, поохотиться на великанов. А вот, кстати, и еще один! — прервал свой рассказ Тор. — Ну, это уж слишком, ведь отсюда до Асгарда рукой подать. — Тор прицелился, и молот полетел в лоб великану, который сидел на собственном хвосте и вылизывал себя длинным зеленовато-желтым языком. Вероятно, он прихорашивался перед тем, как двинуться дальше, вглубь царства асов. — Надеюсь, это был последний, — пробормотал Тор, оглядываясь по сторонам. — Так вот, возвращаясь к той истории, — продолжил он, после того как молот опять оказался у него в руке. — Случилось это, когда все мы были еще молоды. Мы как раз отстроили Асгард и Вальгаллу. Однажды к нам пришел юноша и сказал, что мог бы окружить Асгард такой большой и крепкой стеной, что никаким великанам, карликам или же другим незваным гостям будет не под силу ни преодолеть, ни разрушить ее.

Предложение показалось асам крайне заманчивым, и они спросили, что юноша хотел бы получить за работу. Он ответил, что в награду хочет взять в жены Фрейю, прекраснейшую из всех богинь Асгарда, а также потребовал солнце и луну. При этом он предупредил, что на постройку стены ему понадобится три года.

Асы стали совещаться. Цена, по их мнению, была немалой, но все же, по совету Локи, они согласились отдать незнакомцу все, что он просит, при условии, что работа будет закончена им за год. Если же он не успеет построить стену к будущему лету, он ничего не получит.

Незнакомца это устраивало, но и он выдвинул свое условие — ему будет помогать его конь Свадильфари, сильный и рослый жеребец.

Локи — он ас только наполовину, но ты про него еще не раз услышишь — уговорил асов пойти на условия незнакомца, и в первую же ночь каменщик взялся за дело. Работа продвигалась гораздо быстрее, чем могли предположить асы. Каждую ночь незнакомец на своем коне подтаскивал к строительной площадке огромные каменные глыбы, а днем громоздил их одну на другую и скреплял между собой — получалась огромная и действительно неприступная стена. Это был тяжкий труд; все это время юноша, казалось, ни минуты не спал. Асы теперь уже не сомневались, что нанятый ими каменщик — великан, однако конем его все дружно восхищались — просто невероятно было, сколько это животное могло поднять за один раз.

Работа шла очень быстро, и, когда зима была на исходе, строитель уже почти закончил стену; ему осталось лишь поставить ворота. Асы не на шутку перепугались — они и предположить не могли, что незнакомец управится за такое короткое время. А поскольку это Локи убедил их позволить юноше использовать своего коня, то они принялись кричать, что, если Локи дорога жизнь, пусть ищет какой-нибудь выход из создавшегося положения. Для всего мира было бы истинной катастрофой, если бы луну и солнце унесли в Ётунхейм, да и прекрасной Фрейи асам вовсе не хотелось лишаться.

Локи понял, что с ним не шутят, и торжественно поклялся сделать все, что в его силах.

На следующую ночь, когда строитель и его жеребец отправились за камнями, из леса выскочила необычайной красоты кобыла. Увидев ее, жеребец порвал свою упряжь и галопом понесся за ней.

Каменщик громко закричал коню вслед, приказывая вернуться, а потом погнался за ним, но, хоть и ловил коня ночь, так и не сумел поймать. Таким образом, на следующий день у него не было камней и строить было не из чего, а поскольку до назначенного срока оставалось всего три дня, он понял, что вовремя закончить работу ему не удастся. Тогда он пришел в неописуемую ярость, стал ругаться и на чем свет стоит проклинать всех асов.

Разгневанный великан — это не шутки, — продолжал Тор, — поэтому асы тут же послали за мной. Я сразу поспешил к ним и, к счастью, успел — пока еще ничего страшного не случилось. Увидев мастера, я тут же понял, что это переодетый великан, швырнул в него свой Мьелльнир и расколол его череп на мелкие кусочки.

Локи нигде не было видно, да оно и понятно — ведь это он обернулся кобылой, и теперь ему ничего не оставалось, как продолжать свои игры со Свадильфари.

Через некоторое время у него родился жеребенок серой масти. Было у жеребенка восемь ног, а когда он подрос, то превратился в такого замечательного коня, какого еще не бывало на свете. Он был быстрее всех и мог одинаково хорошо бегать по земле, скользить по воде и нестись по воздуху. Мы назвали его Слейпниром — «быстро скользящим» — и отдали Одину. С тех пор он им и владеет, — закончил Тор.

— А что стало со Свадильфари? — спросил Эрик.

— Этого никто не знает. Он исчез — вероятно, вернулся в Ётунхейм и там его сожрали чудовища. Во всяком случае, с того дня его никто не видел.

Тор снова прикрикнул на козлов, и они въехали в широкое отверстие в стене, по-видимому, то самое, недостроенное, где должны быть ворота. Теперь Эрик смог сам убедиться в огромных размерах постройки. Стены были гораздо выше стен Кронборга <Кронборг — замок в датском городе Хельсингере. В трагедии Шекспира — замок, где жил принц Гамлет.>, которые он видел, когда ездил на экскурсию в Хельсингер. Помнится, он еще в тот раз удивлялся, как это в прежние дни врагам удавалось преодолевать эти стены и брать штурмом замок.

Хоть подобное и казалось невозможным, но все же с Кронборгом это случалось. Та же стена, за которую они сейчас въехали, была совершенно неправдоподобных размеров, наверняка гораздо выше Великой Китайской стены, которую Эрик видел на картинках. А ведь та была результатом работы многих тысяч людей, тогда как эту выстроил одни человек, причем всего лишь за год!

Не успели они въехать в Асгард, как Эрик сразу же увидел Слейпнира. Он спокойно щипал травку на огромном лугу. При виде Ховварпнира он громко и радостно заржал и могучим галопом понесся к колеснице Тора. Ховварпнир поднял голову и заржал в ответ. Тор остановил колесницу, подождал, пока кони поприветствовали друг друга, и Эрик получил наконец возможность как следует осмотреться. Они находились в самом сердце Асгарда — сказочного мира древних богов!

Все вокруг было залито ярким золотистым сиянием, таким чистым и ясным, что Эрик не смог бы подоврать для него иного эпитета, кроме «божественный». Свет этот как бы подчеркивал краски окрестностей, делал их более сочными и яркими. Воздух, теплый и прозрачный, благоухал пьянящими ароматами. Кругом простирались зеленые долы, кое-где усеянные невысокими холмами Я горами, меж которыми раскинулись величественные равнины, пересеченные сетью извилистых дорог и рек. Голубые озера сверкали хрустальной чистотой своих вод. По небу, озаренному яркими солнечными лучами, плыли пушистые облака, похожие на клочки белоснежной шерсти. У Эрика перехватило дыхание. Да, зрелище было поистине величественное!

То здесь, то там виднелись замки и небольшие крепости. Строения были сложены из огромных бревен, на коньках их покатых крыш красовались драконьи головы. Одна крепость, расположенная посреди широкой равнины, выглядела особенно большой и величественной, В ней могло бы поместиться целое войско.

— Это и есть Вальгалла, — объяснил Тор, проследив взгляд Эрика, — а вон то дерево называется Иггдрасиль.

Никогда прежде Эрику не случалось видеть ничего подобного. В книге рекордов Гиннеса он отыскал как-то фотографию величайшего в мире дерева, растущего в Америке, — настоящего великана, в дупло которого, выдолбленное у самого основания ствола, мог свободно въехать грузовик. Однако здешнее дерево было в несколько раз больше. Маленькая белка, стрелой носившаяся вверх и вниз по стволу исполина, казалась по сравнению с деревом не больше булавочной головки. По толстым ветвям его кроны бегали четыре оленя и объедали листву. Похоже было, они никогда не спускаются на землю. На одной из верхних веток сидел огромный орел. Хотя на таком большом расстоянии он и казался маленьким, на самом деле он был таких огромных размеров, что на клюве его сумел спокойно расположиться крупный ястреб.

— Иггдрасиль — «Мировое древо», — продолжал Тор, — наше священное дерево. Вечнозеленая крона его, как ты видишь, простирается над всем миром. У Иггдрасиля три корня. Под одним из них, который тянется в Ётунхейм, бьет источник; возле него вырыл свой колодец Мимир.

Другой корень ведет к источнику Урд — первой из трех норн, богинь судьбы. Вторую норну зовут Верданди, третью — Скульд. Всякий раз, как рождается младенец, они определяют ему век. Каждый день они черпают воду из источника Урд вместе с грязью, которая туда попадает, и поливают корень Иггдрасиля, чтобы дерево не погибло. И так священна эта вода, что грязь в ней становится белой.

Иногда, если мы, асы, хотим посовещаться, спускаемся к ним, однако это уже другая история.

Третий корень тянется в Хель — жуткое место, подземное Царство мертвых. На пути к нему лежит огромный дракон Нидхегг. Тело его сплошь покрыто перьями. Он питается кровью, которую высасывает из мертвецов, и подгрызает корень Иггдрасиля. Это страшное чудовище, и надеюсь, тебе никогда не придется с ним встретиться.

Сама Хель — владычица Царства мертвых — также отвратительное, безобразное и злобное существо. Глубоко под Иггдрасилем, во мраке, среди мертвечины, гнили и разложения, протекает ее жизнь. Вечная тьма заменяет ей свет.

В этот момент послышалось громкое карканье. Два иссиня-черных больших ворона кружили прямо над их головами. Эрик инстинктивно пригнулся. Вороны были такие огромные, что больше походили на коршунов. Некоторое время они с любопытством разглядывали мальчика, потом резко развернулись и полетели по направлению к Вальгалле.

— Эти старые птицы боязливы и не спускаются с небес, — сказал Тор. — Но крик ворона предвещает смерть и другие несчастья. Теперь на Земле кто-то умрет — но где и когда это будет?

От слов Тора Эрик поежился и пугливо огляделся по сторонам. Почти сразу же вслед за этим он услышал волчий вой. Две огромные серые тени метнулись через лужайку прямо к нему. Это были громадные волки. Они быстро приближались. Эрик видел их длинные кроваво-красные языки, вывалившиеся из пастей; тяжелый немигающий взгляд желтых глаз зверей был прикован к мальчику. Они были все ближе, ближе…

Глава 6

При виде волков Эрик в ужасе вцепился в руку Тора. Они, казалось, были голодны и готовы были наброситься в любой момент на кого угодно.

Ощутив испуганное прикосновение Эрика, Тор проследил его взгляд и, увидев волков, громко рассмеялся:

— Ах, вот что! Да ты успокойся. Это всего лишь волки Одина — Гери и Фреки. Они просто очень любопытные. Тебе они ничего плохого не сделают, во всяком случае, не съедят. И не голодные они вовсе — ведь все то, что Один ест сам, он дает и этим зверюгам. Просто они радуются, что я вернулся. Вот сейчас увидишь, — добавил Тор и легко соскочил с колесницы.

Двое коней, как расшалившиеся по весне жеребята, носились по лугу и играли. Присутствие волков их, похоже, нисколько не смущало. Глядя на них, Эрик тоже немного успокоился.

Тор прицепил свой грозный Мьелльнир к поясу, снял железные рукавицы и, когда волки подбежали, потрепал их по бокам, как будто это были две овчарки. Волки завиляли хвостами, громко завизжали от радости, стали прыгать, норовя лизнуть Тора в лицо.

— Будет вам, будет! — улыбнулся Тор. — Уймитесь! Лучше вон пойдите поздоровайтесь с нашим гостем. Это Эрик, — сказал он, подводя волков к колеснице.

Эрик слышал так много историй и видел так много фильмов об ужасных и кровожадных волках, что на самом деле верил, будто волки пожирают людей. Поэтому, когда их морды сунулись мальчику прямо в лицо, сердце у него ушло в пятки. Звери были огромные. Если бы они только захотели, им бы не составило труда захватить пастью всю его голову и, сжав челюсти, одним махом раздавить ее.

Оказаться так близко от них — такое можно было себе представить только в кошмарном сне! Он стоял, высоко подняв руки, ни жив ни мертв от страха.

— Ну-ну, успокойся — лучше погладь их по спине, — сказал Тор. — Они хоть и большие, однако ничего тебе не сделают. С самого начала следует показать им, что ты настоящий мужчина, или же потом с ними не сладить!

Эрик собрался с духом и положил руку на голову одному из волков. Тот воспользовался случаем и влажным языком лизнул гладящую его руку. Увидев, что все пять пальцев по-прежнему на месте, мальчик несколько осмелел и погладил и второго зверя.

— Вот, так-то лучше, — похвалил мальчика Тор. — Да не бойся ты, потрепли их как следует, а то гладишь, как девчонка!

Эрик, хотя и не совсем еще избавился от испуга, все же послушно похлопал рукой по волчьим бокам. Волки радостно визжали и все время норовили лизнуть его.

— Ну полно, хватит! — скомандовал Тор. — Теперь дай им себя хорошенько обнюхать, чтобы они запомнили твой запах!

Волки принялись обнюхивать мальчика, а Тор между тем продолжал:

— Теперь они с тобой познакомились и знают, что обитатели Асгарда считают тебя своим другом. Отныне они ни в коем случае не причинят тебе зла, а если понадобится, то и помогут. Можешь всегда на это рассчитывать. Тебе лишь стоит позвать их. Запомни их имена — Гери и Фреки!

А вообще-то мне твой страх вполне понятен — здесь, в нашем мире, отнюдь не на всех волков можно положиться. Я уже рассказывал тебе о великанше из Железного Леса и ее детях-волках. Кроме того, у Локи, ноги которого, к счастью, больше не будет в Асгарде, также есть сын-волк — жуткое чудовище, откусившее как-то раз руку моему брату Тюру.

Эрик недоуменно наморщил лоб.

— Вижу, тебе нелегко понять наш мир. Сначала я сказал тебе, что Локки родил жеребенка, теперь ты узнаешь, что он — отец волка. Однако с ним бывало кое-что и похлеще. Он ведь отец самого большого в мире ужасного дракона! Дело в том, что на самом деле Локи вовсе не ас. Он сын великанши и родился также от великана. А от великанов ничего хорошего ждать не приходится. Они не только могут превращаться в разных животных, но и полностью принимать их сущность. Так Локи обернулся красивой кобылой, а когда она стала жеребой, он не смог превратиться обратно до тех пор, пока не родился жеребенок. Вот так и появился на свет Слейпнир, которого ты видишь сейчас рядом с Ховварпниром.

Одно время Локи жил с уродливой великаншей Ангрбодой — «предвещающей беду». С нею он прижил трех детей. Один из них — волк Фенрир, самый большой и кровожадный волк на свете. Другой — Мировой Змей, чудовищный дракон или змей, живущий в море. Он так велик, что может обернуться вокруг всей Земли и укусить себя за хвост. Третий ребенок — Хель, владычица Царства мертвых. Таков Локи, отец коварства, стыд и позор всех асов, приютивших его. Он постоянно окружен ложью и всяческими интригами.

Но сначала мы ничего этого знали. Даже Один не подозревал, что за змею пригрели мы на своей груди. Теперь-то он, к счастью, поумнел, хотя, глядя на него сейчас, этого и не скажешь. — Конец фразы Тор едва слышно пробормотал себе под нос.