Перекресток (№2) - Под Знаком Исцеления

Когда Несиос был Карроном и мы спали бок о бок, он часто беспокоился о том, как кентаврам выжить. Я знаю, он казался тебе суровым, но он был очень одинок, и на нем лежала тяжелая ответственность. «Что мне делать, Полита, — говорил он мне, — если в один прекрасный день нас окажется слишком много и мне придется обрекать на смерть не слабых и больных, а здоровых? Что, если я не смогу вынести ненависти собственного сына — а ведь он может возненавидеть меня, как ненавидел я своего отца за то, что он выбрал смерть?»

Бидж вспомнила, как Несиос требовал, чтобы их еще нерожденный малыш был расчленен в чреве матери ради спасения жизни Политы.

— Он мужественно принимал такие решения, — сказала она осторожно.

— Я тоже должна принимать их мужественно, — ответила Полита. — Я чувствую особую ответственность теперь, когда у меня родился сын.

Они молча постояли рядом, освещенные косыми лучами солнца. Конли, которому стало скучно, выбежал из-за угла дома и стал заглядывать в окна.

Наконец Полита сказала:

— Поймешь ли ты меня, если я по-прежнему буду говорить кентаврам, чего они делать не должны, даже если ты научишь их, как это делать?

— Конечно.

— Хорошо, — вздохнула Полита с облегчением. — Начинай учить нас как можно скорее.

— Мне нужно будет посоветоваться с Ли Энн. Она лучше меня умеет обращаться с… — Бидж чуть не сказала «лошадьми». — Ну, она лучше понимает кентавров. — И когда ты получишь ее совет? — Полита, однажды решившись, хотела взяться за дело немедленно. — Как ты свяжешься с ней?

— Я отправила письмо… — Полита бросила на Бидж непонимающий взгляд, и та поправилась: — Я послала ей сообщение вчера — описала, что собираюсь сделать, и попросила помочь.

Полита засмеялась:

— Ты все та же Бидж — думаешь быстрее, чем другие.

Бидж не нашлась что ответить на это. К счастью, Полягу отвлек Конли: он, смеясь, показывал на дверь дома, приплясывая на месте.

Полита подбежала к нему и взъерошила волосы сына.

— Что там, мой хороший? У доктора появилось что-то забавное? — спросила она. И замерла на месте.

Бидж тоже бросилась к двери. Хорват, упершись лапами в пол и яростно рыча, тащил со стола уже полурастерзанную тушку фазана, принесенную Дохнрром.

— А я рассчитывала приготовить из нее себе обед… — сказала Бидж и радостно добавила: — Он же учится охотиться! Поймал добычу и защищает ее.

— Какой молодец, — произнесла Полита без всякого выражения. — Ты взяла на себя заботу о нем?

— На некоторое время, — ответила Бидж, озадаченная тем, как изменился тон Политы.

— Конечно. Ты заботишься о многих видах. — Полита бросила взгляд на сына. — Ты помнишь, я рассказала тебе о бабушке Конли Медее? Той, которая охромела? Это сделали вир. — Она опустила руку на плечо Бидж — опустила со всей силой кентавра, и Бидж почувствовала себя пригвожденной к земле, как будто на нее упало дерево. — Они пытались перегрызть ей горло. Вир делают это со всеми дикими копытными. — Ее голос стал хриплым, на шее вздулись вены.

Конли, встревоженный серьезным тоном матери, прижался к ней. Полита обхватила его за плечи:

— Но она не позволила им, правда, мой хороший? Она брыкалась и била их копытами и в конце концов отогнала. Но один из вир, которого она лягнула, вцепился ей в ногу — конечно, это была самозащита, я признаю, — и порвал… порвал, чем крепится мышца… я не знаю названия…

— Связку. — Бидж почувствовала дурноту. — Он порвал ей связку. Сообразительный зверь.

— Очень сообразительный, — кивнула Полита. — Если она и отобьется от них, все равно мы ее бросим, и рано или поздно вир получат свою еду. — Она смотрела вдаль, как будто видела перед собой на лугу изувеченную Медею. — Так что она дохромала до меня и спросила, что делать. Я послала сообщение Великим. Мы оставались с Медеей так долго, как только могли, и мы не отдали ее вир.

Она стиснула плечо Бидж, яростно хлестая себя хвостом по бокам:

— Держи этого звереныша подальше от глаз моего народа, Бидж. Они убьют его.

— Его зовут Хорват. — Бидж чувствовала, как горят ее уши: она рассердилась на Политу.

— Они убьют Хорвата, как бы ни был он мил сейчас. — Полита отпустила плечо Бидж и взъерошила ее короткие темные волосы, как взъерошила волосы сына. — Ты говорила, что будешь учить нас профилактике. Убить этого звереныша — тоже профилактика, и это может спасти не меньше жизней, чем твои занятия.

— Я убиваю клещей и блох, но не более крупных хищников, — ровным голосом ответила Бидж. — Может быть, это и странное деление, но я на нем настаиваю.

Полита ответила только:

— Я поняла, — и собралась уходить. На сердце Бидж было тяжело.

Но Полита тут же вернулась:

— Я забыла тебе сказать: твои друзья Руди и Бемби решили пожениться.

— Я в этом не сомневалась. — Руди и Бемби принадлежали к виду полуоленей-полулюдей; их соплеменники жили в холмах на северо-западе Перекрестка. Бидж встречала их несколько раз в «Кружках», еще когда проходила ветеринарную практику.

— Свадьба будет в «Кружках» — новых «Кружках», в день второго полнолуния осени. Руди просил меня передать это тебе и другим студентам. Ты сможешь дать им знать?

— Обещаю. — Бидж была так же рада тому, что разговаривает с Политой, как и будущей свадьбе.

— Хорошо. Руди и Бемби хотят, чтобы ты, и Анни, и Ли Энн были подружками. Они просили предупредить, что вам придется немало побегать. И еще они хотят, чтобы Дэйв был кем-то, кого Руди называет «шафер». Ты знаешь, что это такое?

— О да. — Бидж улыбнулась, представив себе лицо Дэйва, когда до него дойдут новости. Уж он позаботится о том, чтобы холостяцкая вечеринка была буйной и шумной! Но по крайней мере Дэйв оценит оказанную ему честь — быть шафером на свадьбе представителей другого вида.

Полита смущенно улыбнулась и снова тряхнула волосами.

— Я ничего не понимаю в этом, но рада, что новости тебя порадовали. До свидания, Бидж. — Она наклонилась и поцеловала девушку в лоб — полублагословение, полупрощание. — Конли!

Кентавры ускакали, стараясь держаться подальше от двери коттеджа. Бидж вернулась в дом, взяла на руки вырывающегося Хорвата и прижала его к себе, потом, чувствуя себя виноватой, погладила Дафни. Она не выпускала Хорвата за дверь, пока не удостоверилась, что Полита далеко.

Обед не сопровождался никакими происшествиями, если не считать соперничества за подачки со стола между Дафни и Хорватом. Пока что Дафни — взрослой и обладающей когтями — удавалось одерживать победу; но скоро должно было наступить время, когда энергия растущего волчонка даст ему преимущество.

Бидж мыла посуду, когда раздался стук в дверь: властный стук, напомнивший Бидж появление в полной табачного дыма комнате общежития куратора курса. Только три удара, но какими же чужеродными здесь они казались… Бидж открыла дверь, пряча за спину правую руку с ловилкой. На этот раз она не позволит застать себя врасплох.

Тем не менее она оказалась совершенно не готова к виду женщины, бесцеремонно ее разглядывающей.

Посетительница была в джинсовой мини-юбке, красно-коричневых чулках и вылинявшей футболке с изображением поросенка в темных очках и с прической хиппи; буквы под картинкой складывались в слова: «Вкусная свининка на пикнике в Черч-Хилл». Поверх футболки красовался джинсовый жилет с вышитыми розами, пентаграммой и великолепным оранжево-золотым драконом. В ушах позванивали мексиканские серебряные филигранные серьги в виде черепов, а во вторую дырочку в левом ухе была привешена еще и звезда.

Волосы девушки оказались яркого, почти оранжевого рыжего цвета, такого неестественного, что производили впечатление крашеных; однако Бидж отмела эту мысль — никто в таком наряде не удовольствовался бы обычной рыжей краской.

Бидж с изумлением осознала, что самое странное существо из встреченных ею на Перекрестке было скорее всего уроженкой Ричмонда в Виргинии.

Гостья продолжала с интересом разглядывать Бидж. Она одной рукой стала было поправлять волосы, но спохватилась, сложила руки перед собой, как солистка на эстраде, прокашлялась и решительно спросила:

— Ты ведьма?

Она показала на вывеску над дверью.

— Ты лечишь животных; это я поняла. Ты лечишь их при помощи магии?

— Нет. По возможности при помощи медицины, хотя я всегда считала, что тут большую роль играет везение.

— Тогда для чего, — рыжеволосая девушка показала на круги из камней жестом обвинителя в суде, — у тебя эти кольца фей?

Бидж непонимающе взглянула на камни, которые она, в соответствии с инструкциями доктора Протеры, использовала для астрономических наблюдений.

— Определенно не для встречи с феями, — сказала она наконец.

— Может быть, они фокусируют линии Леи? Увеличивают нормальную энергию?

— Насколько мне известно, ничего такого они не делают. Они положены, чтобы служить координатами при астрономических наблюдениях.

Девушка нахмурилась:

— Такая теория всегда высказывалась применительно к Стоунхенджуnote 4. Я никогда в нее не верила.

— Ну, я не могу ручаться за Стоунхендж, — ответила Бидж решительно, — потому что его строила не я. Но эти камни положила я сама и могу показать тебе, как ими пользоваться.

Однако она не сделала попытки принести свою тетрадь с записями. Посетительница раздражала ее.

Рыжеволосая девушка почесала затылок:

— Ты говоришь совсем как кто-то из моего мира; более того, как жительница Виргинии. Как тебя зовут?

— Бидж Воган, — ответила Бидж, но руки не протянула: в ней она все еще сжимала ловилку. — А тебя?

— Фиона Беннон. — Гостья сказала это скромно, но в ее голосе проскользнула нотка ожидания, как будто она надеялась, что в один прекрасный день это имя станет знаменито.

— Фиона… — Имя и в самом деле показалось Бидж знакомым. — Мне полагалось бы знать тебя?

— Может быть. — Теперь уже надежда в голосе была явственной. Совершенно очевидно — девушка ужасно хотела быть известной.

Бидж, как это от нее, по-видимому, и ожидалось, задумалась:

— Я училась в Виргинии; судя по твоей футболке, ты тоже.

— В Западно-Виргинском. — Девушка кивнула. — Занимаюсь вещами, к технике отношения не имеющими, хотя и живу в ужасно технизированном мире. Я на последнем курсе. — То, как она произнесла последнюю фразу, напомнило Бидж исторические романы: так герои говорят о своем посвящении в рыцари или о благородном происхождении.

— Ты написала «Науку магии», — неожиданно вспомнила Бидж.

— Ты читала ее? — Фиона была удивлена, но, как заметила Бидж, вовсе не смущена. — Где?

— В университетской библиотеке, в отделе рукописей. — Бидж нашла там эту статью, когда пыталась узнать все, что можно, о Перекрестке. — Разве она где-нибудь опубликована?

То, как недовольно посмотрела на нее Фиона, показало Бидж ее ошибку.

— Конечно, нет. Пока ничего про Перекресток публиковать нельзя. — Но тут же раздражение сменилось жгучим интересом. — Скажи, ты согласна с тем, что там написано?

Не «понравилась ли тебе статья», а именно «согласна ли?».

— Основная идея показалась мне очень любопытной, — осторожно ответила Бидж. Фиона нахмурилась:

— Это просто вежливый способ сказать, что ты не веришь в то, что магию можно изучать. Впрочем, ты занимаешься наукой; вероятно, поэтому ты предубеждена.

— Медицина — скорее практика, чем наука. В ней научно то, что работает. Или, — добавила Бидж честно, — то, на что ты надеешься, что оно сработает.

— И иногда ты не знаешь, почему оно работает.

— Один из моих преподавателей всегда говорил: «Врач не предполагает, он знает». — Бидж скопировала тягучий выговор Конфетки. — Это единственная ложь, которую я от него слышала. Думаю, он потому так говорил, что хотел, чтобы студенты старались всегда действительно знать. — Бидж почувствовала, что ей хочется больше выяснить о Фионе. — Не зайдешь ли выпить чаю?

Фиона улыбнулась и сразу стала милой и веселой.

— А у тебя есть чай без кофеина?

— Ну так скажи мне, — спросила Бидж, ставя на огонь чайник, — сколько времени ты живешь на Перекрестке?

Фиона удивленно посмотрела на нее, но тут же сообразила, почему был задан вопрос.

— Ах да, ты же видела, что я пришла пешком. Я тут всего недели две — с начала осеннего семестра.

Пока Бидж заваривала чай, Фиона болтала о том, чего ей здесь не хватает: сообщений по компьютерной сети, сидения на галерке на концертах, орущего в два часа ночи радио. Бидж слушала, удивляясь тому, какой отклик все это вызывает в ней самой. Когда она училась в Западно-Виргинском, поездка домой занимала меньше одного дня; она никогда не училась за границей, никогда даже не уезжала из родной страны больше чем на две недели. До тех пор, пока она не поселилась на Перекрестке, она не представляла себе, что это значит — быть вдали от дома.

Фиона энергично жевала пышки, предложенные ей Бидж (испеченные накануне, но еще совсем свежие).

— Но как же ты можешь практиковать здесь совсем одна, без всякой помощи?

— Приходится. — Бидж еще слишком недавно стала дипломированным специалистом, чтобы не гордиться своей независимостью; однако на Перекрестке даже невинная ложь могла обернуться неприятностью. — Я езжу в Кендрик, читаю и консультируюсь при любой возможности. Если погода позволяет, я даже отвожу туда своих самых тяжелых больных.

— Понятно. Но знаешь что, — Фиона раскачивалась на стуле с прямой спинкой, — ведь моя работа как раз про это — обретение силы и необходимость надеяться только на себя.

Бидж вспыхнула:

— Ну, я бы этого не сказала… Фиона резко поставила чашку на стол.

— Конечно, не сказала бы. В том-то и есть твоя проблема. На самом деле такая скромность — слабость, и я стремлюсь ее искоренить.

Прежде чем Бидж успела обидеться, Фиона, увлеченно размахивая руками, стала продолжать:

— Обретение силы — внутренний процесс. Сила приходит от чувства самоутверждения, от ощущения, что общество поддерживает те цели, что ты ставишь перед собой, одобряет твои стремления. Если человек лишен этого, он лишен всего. Ты знаешь, что такое магия?

Бидж открыла рот, чтобы ответить, потом запнулась:

— Может быть, и нет.

— Это сила бессильных, вот что это такое. Деньги для бедняка, пища для голодного, безопасность для преследуемого — любого, чья жизнь неустроенна, кто не получает поддержки от общества. Ты ведь знаешь, принято видеть в магах зло, и никто даже не задумывается, как остро нуждаются в магии обычные хорошие люди. — Глаза Фионы сияли. — Знаешь, на что похожа магия? На преступление: ты обращаешься к ней, когда другого пути нет. — Фиона скрестила руки на груди и стала ждать ответа Бидж.

Бидж задумалась. Эту странную идею не так просто было переварить. Наконец она сказала:

— Но люди избегают совершать преступления потому, что это опасно. С магией существует та же проблема?

Фиона потрясла головой так энергично, что серьги-черепа взметнулись вверх.

— Никакой проблемы. — Черепа-близнецы раскачивались, ухмыляясь Бидж.

— Никакой проблемы. Хорошо. — Но Бидж обратила внимание и еще кое на что. — Если любой неудачник может прибегнуть к магии, то почему гораздо больше людей не освоили ее?

— Если бы я была на самом деле умная, — серьезно ответила Фиона, и Бидж быстро отвела глаза, — я бы сказала, что тот, кто сумел научиться магии, не нуждается больше в поддержке себе подобных и скрывает свое умение; поэтому-то мы обычно и не знаем ничего об этом. Традиционный же ответ заключается в том, что тот, кто искал магические средства, ничего не нашел, — ведь магии не существует. В современном мире это единственный ответ, о другом никто и не думает.

— А ты занята поисками совершенно нового подхода.

— Вроде того. — Фиона задумчиво посмотрела в окно. — Ты знаешь, куда ведут все дороги на Перекрестке?

— Никто не знает, — ответила Бидж, потом поправилась: — Я не знаю никого, кому это было бы известно.

— Именно. — Фиона с гордостью показала фотокопии, достав их из своего рюкзачка. — Все знает только Книга Странных Путей. Она хранится в библиотеке Западно-Виргинского и уж точно не подчиняется обычным физическим законам. Она сама себя обновляет. Ты ведь знаешь о Книге Странных Путей, верно? Иначе ты не попала бы сюда.

Бидж кивнула, подумав про себя, что Фиона уж слишком доверяет незнакомым ей людям.

— И тебе известно, что там, где проходит граница Перекрестка, правила меняются. — Фиона вдруг резко переменила тему: — Ты знаешь окрестности Монумент-авеню в Ричмонде?

— Более или менее. — Бидж приходилось бывать на этой улице с ее рядом конных статуй и старинными городскими домами.

— Там поблизости есть совершенно потрясающий ресторан, картинная галерея и бар — все в одном здании. Так вот, там подают и мексиканские, и немецкие блюда и напитки. Там можно заказать и струдель с яблоками, и тортильи; пиво «Бек» и «Старое Милуокское»; буритто — блинчики с мясом под острым соусом — и колбаски с квашеной капустой. Ты знаешь, как этот ресторан называется? «Техасско-Висконсинская граница». Как будто это придорожная харчевня на границе Техаса и Висконсинаnote 5. — Фиона умолкла, снова скрестила руки на груди и выжидающе посмотрела на Бидж.

Бидж уже начала привыкать к манере речи гостьи.

— Поэтому ты думаешь…

— Что мы всегда знали о существовании Странных Путей и невидимых границ, но забыли о них. — Она добавила как бы между прочим: — И это заставляет меня задуматься о том, что нам следует позаимствовать с Перекрестка и как эти новые знания впишутся в нашу жизнь.

Бидж обдумала слова Фионы, одновременно прикидывая, что будет безопасно ей сообщить. Может быть, Фиона уже знает о том, что вирусные инфекции здесь неизвестны, как и нервные дегенеративные заболевания? На каком факультете в Западно-Виргинском может она учиться?

— На каком ты факультете? — спросила Бидж. Бледное лицо Фионы вспыхнуло.

— Английской филологии. Я хотела поступить на физический, но так вышло, понимаешь ли… Бидж не понимала, но не стала выяснять.

— И теперь ты занимаешься независимым исследованием?

— Официально я в отпуске с целью изучения книг по магии и демонологии.

Бидж умолкла. На медицинском факультете, как и в ветеринарном колледже, самостоятельная работа выпускников была строго регламентирована, и независимые исследования были большой редкостью.

— Ты хочешь сказать, книг вроде «Некрономикона»?

— Такой книга на самом деле никогда не существовало, — серьезно ответила Фиона.

— Так я и думала.

— В общем-то, — продолжала Фиона, — они все ужасно скучные. «Книга Проклятий», «Книга Тайн», «Библия Сатаны»… Я не хочу насмехаться ни над чьей религией, но все они были написаны в середине прошлого века кем-то, кто не особенно утруждал себя поисками достоверных источников. Существуют, конечно, и более старые книги вроде «Malleus Maieficarum»note 6 или «Описание благочестивых деяний, или Как изобличить ведьму». — Она нахмурилась. — Хорошо еще, что я прилично знаю латынь, иначе я бы пропала. Хотя средневековая латынь и не такое уж лингвистическое достижение.

Бидж несколько ошарашенно напомнила себе, что человек, перепрыгивающий с одной темы на другую, вовсе не обязательно глуп.

— И ты на самом деле все их читала?

— И эти, и многие другие. Ты приходи и посмотри мою библиотеку; кое-какие из них я захватила с собой. А еще кое-что у меня есть на дискетах, поэтому я и таскаю с собой ноутбук. Очень многое мне удалось найти через «Интернет» в компьютерных базах данных. Ты знаешь, что существует база данных по колдовству?

— Не имею представления.

— Еще какая. И несколько, принадлежащих сатанистам, не говоря уже о белой и черной магии… Я по электронной почте связалась с жрецами вуду на Гаити, но таким путем много не узнаешь. Большинство магических заклинаний никогда не записывается и уж тем более не публикуется. — Волосы Фионы упали ей на лицо, когда она отхлебнула чай из чашки, и теперь она выглядывала из-под челки. — Это ужасно разочаровывает.

— Тебе удалось узнать из книг что-нибудь о настоящей магии? — спросила Бидж, но, заметив обиженный вид Фионы, поправилась: — Я хочу сказать, что-нибудь, что срабатывало бы в физическом смысле?

Та серьезно кивнула:

— Да, хоть всего одно заклинание. Но и это больше, чем подтверждалось раньше. Вот смотри. — Она стала делать плавные движения руками, напомнив Бидж китайскую гимнастику ушу. Тут же, внезапно остановившись, она сказала: — На это уйдет минут десять, ничего?

— Конечно. — Бидж налила теплую воду из чайника в миску. — Я пока буду мыть посуду, если это тебя не отвлечет.

— Валяй. — Фиона снова стала махать руками, время от времени тихо бормоча: — «Vale, daimonai, liht gewyrcan…»

Aидж слушала, но вполуха: слова Фионы казались ей бессмысленными. Хотя многое из того, что говорила Фиона, на первый взгляд казалось бессмысленным, Бидж постепенно начинала улавливать разницу.

— «Куилоэ!» — закончила Фиона и опустила руки, ожидая результата. Бидж, шагнув к буфету, чтобы поставить на место блюдце, споткнулась и выронила его. Осколки разлетелись по всей комнате. Бидж автоматически прижала руки к груди, боясь шевельнуться и думая только о том, какой неуклюжей была она прежде — хорея Хантингтона разрушала ее мозг и нервную систему, — до того, как Перекресток излечил ее.

Фиона нырнула вперед и принялась собирать черепки.

— Ради Бога, прости меня. Я не могла прервать заклинание, чтобы тебя предупредить.

— Так это твоя работа? — Несмотря на все то, что ей пришлось увидеть на Перекрестке, Бидж было очень трудно поверить в реальность действия заклинания.

Фиона кивнула:

— И заклинание срабатывает каждый раз, в точности одинаково. С тобой все в порядке?

— Оно… заклинание — с Земли?

— Оно происходит из Англии, появилось там после крестовых походов. Я не знаю, откуда оно пришло в Англию: некоторые слова в нем латинские, некоторые — арабские, а некоторых я совсем не узнаю. А почему ты говоришь «с Земли»? Разве ты считаешь, что здесь — не Земля, в каком-то смысле?

Бидж моргнула. Фиона постоянно сбивала ее с толку. У Бидж возникло совершенно непривычное и, к счастью, редко ее посещающее чувство, что собеседница умнее ее.

— Здесь все очень похоже на Землю, — ответила она наконец. — Созвездия похожие, да и фазы Луны тоже.

— Ах, — прошептала Фиона огорченно, — мне следовало об этом подумать.

— Человек не может предвидеть все. Да и вообще, раз уж мы заговорили об этом, должна сказать, что в основном здесь все в точности как на Земле. Просто те отличия, которые есть, очень поражают.

— Даже здесь, — возразила Фиона, — к отличиям нужно относиться с подозрением.

— Здесь, — ответила Бидж тихо, — даже к сходству нужно относиться с подозрением.

Посетительница смутилась, но не сдалась:

— Разве нельзя просто посмотреть на что-то и сразу сказать, в чем отличие? Странности проявляются только в некоторых животных, да еще на поворотах дорог. Так и возникло Спотыкательное заклятие, я думаю: несколько культур, преследовавших одну и ту же цель, смешались в одной фразе. Знаешь, мне кажется, что все нужные мне магические знания я могу получить как раз на границах Перекрестка. И это самое подходящее место для того, чтобы опробовать все, что мне известно.

Бидж закусила губу.

— Весьма опасная идея, — сказала она резко. — Границы все время меняются. Меняются дороги, меняются повороты, так что ты в конце концов можешь оказаться там, куда и в мыслях не имела попасть.

— Неужели такая возможность тебя не привлекает?

— Она меня пугает, — откровенно призналась Бидж. — И я была бы рада за тебя. если бы она пугала и тебя тоже.

— Ox. — Фиона ответила ей вежливым взглядом — как будто разговаривала с любимой тетушкой, отставшей от жизни лет на сорок. — Ну а как тебе нравится жить здесь? Разве ты не скучаешь, например, по музыке?

— Я немного умею петь, — сказала Бидж. Ее голос, чистый и мелодичный, хоть и не поставленный, за это лето поразительно улучшился.

— Петь и я умею. Это совсем не то. — Фиона печально покачала головой.

— Нет, конечно, но для меня это было внове. Я никогда раньше не пела.

Фиона снова покачала головой, явно не одобряя саму идею доморощенного музицирования.

— Мне очень интересно разговаривать с тобой, я бы рада обсудить еще многое. Но мне нужно приводить в порядок коттедж, книги и те я еще не все распаковала. И все-таки я хотела бы еще с тобой поговорить…

— Как ты смотришь на то, чтобы поужинать со мной в «Кружках»? — Бидж охотно приготовила бы угощение сама; за время своей одинокой жизни здесь она научилась ценить общество. Но в «Кружках» она сможет многое показать Фионе и, может быть, тем предостеречь ее от опасных ошибок.

Фиона радостно улыбнулась:

— Я там еще не бывала. Конечно, я слышала про «Кружки».

— Я как раз туда собиралась. — Бидж, заговорив о гостинице, только сейчас осознала, что за последний месяц не бывала в «Кружках» ни с кем, кроме Стефана. — Так что давай встретимся вечером. У меня там есть еще кое-какие дела. И вот что… Я знаю, мои слова покажутся тебе странными, может, ты даже сочтешь меня занудой…

— Да нет, — заверила ее Фиона, и это определенно было правдой.

— Когда ты войдешь в гостиницу, тебе встретится противный такой попугаи. Он будет цитировать тебе правила поведения. Обрати на них внимание, хорошо? На Перекрестке соблюдение правил может оказаться жизненно важным.

— Где бы ты ни находилась, — ответила Фиона, — правила всегда стоит подвергнуть сомнению. — Она улыбнулась Бидж и вышла за дверь.

Бидж собрала остальную чайную посуду, почти ожидая, что она разлетится вдребезги у нее в руках, и посмотрела на закрывшуюся за гостьей дверь.

— Неужели я тоже была такой юной год назад? — неуверенно спросила она сама себя. — Да и вообще была ли я когда-нибудь такой?

Вытирая посуду, Бидж нашла два ответа на этот вопрос, ни один из которых ее не успокоил. Один из них гласил: нет, она никогда не была такой сообразительной. Второй заключался в том, что, даже будучи смертельно больной, она никогда не была такой отчаянной. Будь она в этом отношении такой же, как Фиона, она почти наверняка сейчас была бы уже мертва.

Глава 5

Бидж медленно поднималась на холм к «Кружкам». Даже после полугода частых посещений вид отсюда все еще захватывал дух.

Гостиница располагалась на одиноком холме посреди широкой долины в том месте, где сходилось пять дорог. Знак на столбе у перекрестка показывал вверх, к кругу скал на вершине холма.

Здание представляло собой деревянное строение с толстыми стенами. На втором этаже находилась комната самого Кружки, а окна основного помещения были расположены с таким расчетом, чтобы ни с одной стороны к гостинице нельзя было подойти незамеченным. Скалы на склоне образовывали кольцо вокруг дома; выше на холме находился пруд, питаемый артезианским колодцем, а другой, соединенный с верхним узким протоком, располагался у подножия. Бидж знала — ей однажды пришлось участвовать в сражении за гостиницу, — что вода верхнего пруда служит могучим оружием защиты, да и сама гостиница может неприятно удивить неосторожного захватчика.

Бидж не торопясь поднималась к «Кружкам» по дороге, полностью просматриваемой из гостиницы. На склоне холма, у входа в здание, стоял ее грузовик, который там оставил Стефан. Перед глазами Бидж промелькнуло видение другого грузовика — ветеринарной амбулатории из Западно-Виргинского университета, — пылающего перед домом. Бидж похлопала собственный фургон по бамперу и подошла к двери.

Хотя та — первая — гостиница сгорела дотла, вход с виду не изменился: такая же усеянная коваными болтами массивная дверь и узкий холл за нею, простреливаемый из бойниц, выходящих в центральный зал. План был позаимствован у строителей японских крепостей. Сейчас наружная дверь была закрыта — верный знак того, что закрыта и сама гостиница. Бидж тянула за ручку до тех пор, пока дверь со скрипом медленно не распахнулась.

Сразу за дверью находилась жердочка для попугая, а у противоположной стены — поднос с печеньем. Попугая на жердочке не оказалось.

Из-за двери, ведущей в зал, раздался спокойный голос, говоривший с польским акцентом:

— Эта мерзкая птица отправилась куда-то по своим мерзким делам. Будь благодарна судьбе за это и входи.

Бидж толкнула внутреннюю дверь. Она тоже была массивная, и открыть ее можно было только двумя руками. Будь Бидж вооружена, это поставило бы ее в невыгодное положение.

Воздух в зале был густо приправлен запахами чеснока, лука и розмарина. Из дальнего конца, от очага, в котором вращались вертела, Бидж кивнул пожилой стройный остроглазый человек. Стоящий рядом с ним огромный покрытый шрамами зверь с телом льва и крыльями, головой и передними лапами орла изящно и почтительно поклонился девушке. Между этими двумя сидел, окруженный со всех сторон раскрытыми книгами, Стефан. Он помахал Бидж рукой, и на лице его появилось выражение, какое бывает у человека, увидевшего восход солнца.

Девушка-фавн, обнаженная до пояса, но опоясанная аккуратным передником, подбежала к Бидж.

— Привет, Мелина, — поздоровалась с ней Бидж, целуя девушку в щеку. После нескольких недель сомнений Бидж все-таки сказала ей, что не любит, когда ее целуют в губы, даже если это сестринский христианский поцелуй.

Между маленькими круглыми грудями Мелины висел прекрасной работы бронзовый коптский крест — подарок, присланный Анни из Чада. Мелина никогда не снимала крест; это был единственный христианский символ, встреченный Бидж на Перекрестке.

Бидж обвела взглядом знакомые лица — и жителей Перекрестка, и чужеземцев: невероятно старого жителя Средиземноморья и африканского пигмея; Хрис и Б'ку что-то готовили у очага и пререкались, как обычно. Бидж подумала, что это самая странная поварская команда в мире. Никто из них не заговорил с Бидж — Хрис и Б'ку яростно смотрели друг на друга, явно не желая друг другу в чем-то уступать. Бидж притворилась, что ничего не заметила, и весело обратилась к Кружке:

— Как поживает новый эль? Кружка нахмурился: