Перекресток (№2) - Под Знаком Исцеления

Нападение на представителей развитой культуры при свете дня было оскорбительно: скорее это должен был бы быть рейд на рассвете или в сумерках. Вместо этого Моргана высокомерно нанесла простой и ужасный удар.

Небольшой отряд воинов Морганы расчищал дорогу основному войску. Сидя на пони-мустангах — одичавших лошадях того типа, что стал обычным в Америке после конкистадоров, — нападающие не делали попыток ни захватить добычу, ни завоевать территорию. Они просто атаковали все живое, размахивая окровавленными короткими мечами и издавая победный клич. Выстроившись строем, они оттесняли обороняющихся; за ними оставалась свободное пространство.

Мясоеды, вооруженные непривычными для них двузубами, попытались преградить дорогу всадникам. Один из нападающих ударил мечом овцу; немедленно один из мясоедов кинулся к изувеченному животному и подхватил его на руки; пока он пытался остановить кровь, воин одним ударом рассек короткую шею мясоеда.

Позади отряда на крупной лошади скакала Феларис, внимательно наблюдая за продвижением отряда. Позади нее сидела привязанная к седлу Фиона, к телу которой веревкой была прикручена Книга Странных Путей. Фиона выглядела измученной и поникшей.

Основное войско Морганы, входившее на Перекресток под защитой строя всадников, состояло из пеших воинов, ламий — полулюдей-полузмей — и нескольких повозок. Нападавшим явно не были нужны припасы; Бидж никак не могла понять, для чего предназначаются фургоны. Моргана ехала рядом с ними и иногда подавала сигналы при помощи своего рога. В разгар боя она остановилась рядом с Феларис, нетерпеливо теребя рукоять кинжала.

Диди выставила вперед окровавленный меч и метнулась сквозь ряды наступающих к удивленной, но обрадовавшейся при виде ее Моргане. Диди сразила по дороге одного из мясоедов, потом солдата Морганы — чтобы поскорее добраться до нее.

Оказавшись рядом, Диди подпрыгнула и замахнулась мечом. Моргана отразила нападение одним движением — только искры от удара стали о сталь посыпались — и раскрыла объятия. Диди повисла у нее на шее, и они прильнули друг к другу, как сестры или влюбленные.

Потом Диди медленно соскользнула на землю. Меч Морганы и ее одежда от ворота до коленей окрасились яркой артериальной кровью.

Ламии с глупыми и ничего не выражающими лицами, извиваясь змеиными телами, скользили по полю боя. На глазах у Бидж одна из них разинула рот — и все продолжала раскрывать его, пока пасть, благодаря способности нижней челюсти выскакивать из суставов, не достигла более чем полуметровой ширины. Чудовище принялось пожирать убитого мясоеда, не обращая внимания на происходящее вокруг. Еще две ламии, увидя это, тоже поспешно скользнули к мертвым телам, предпочтя трапезу участию в сражении. Феларис рассвирепела, Моргана же только удивленно подняла брови, охваченная каким-то странным внутренним беспокойством.

Моргана протрубила две высокие ноты. Несколько солдат окружили фургоны, двое из них сунули мечи в ножны и стали делать вид, будто разгружают повозки, громко отсчитывая каждый снятый груз. Это явно понравилось Моргане, хотя беспокойство и не покинуло ее.

В кустах рядом с Феларис неожиданно возникло какое-то движение. Кружка, бросив взгляд в ту сторону, тихо и отчаянно предостерег:

— Не делай этого!

Из кустов выскочил Брандал, размахивая иззубренным затупившимся мечом. Феларис от неожиданности попятилась, и Брандал рассек веревки, удерживавшие Фиону в седле позади Феларис, Но женщина тут же рванулась вперед и схватила Книгу Странных Путей, оставив Фиону валяться в пыли.

Брандал сделал шаг вперед, заслонив Фиону от нападения Феларис. Ни секунды не колеблясь, Моргана резко взмахнула мечом. Ее клинок легко перерубил меч Брандала и вонзился ему в живот. Король застыл на месте, опустив руки и глядя на Моргану; его лицо выражало только изумление — и потом боль, когда она вытащила меч из раны.

Бидж схватила двузуб, который выронил пожранный ламией мясоед, и кинулась на Моргану, держа орудие с двумя лезвиями, как игрок Луисвилльских Слаггеров — биту перед решающим ударом. Моргана быстро обернулась к ней и взмахнула мечом, чтобы отбить лезвие топора.

Бидж развернула двузуб так, что меч Морганы скользнул по боковой поверхности мотыги, и отбила клинок в сторону, одновременно не давая Моргане замахнуться снова. Потом девушка изо всех сил вонзила лезвие топора в грудь Морганы. Двузуб с глухим стуком вошел в тело и там застрял.

Моргану передернуло, но она тут же вырвала топор из раны.

— Ты не слушаешь, что тебе говорят, — укоризненно бросила она Бидж, как учительница нерадивой ученице. — Ты плохо учишься. — Она омыла руки в собственной крови, лаская огромную рану на груди.

Моргана протрубила сигнал отступления, Феларис и солдаты окружили ее, и через секунду никого из нападающих не осталось на Перекрестке, как будто их и не было, если не считать оставшихся мертвых тел.

Кружка, обходя поле боя, был в такой ярости, как Бидж еще не случалось его видеть.

— Как все легко, — бормотал он с горечью. — Как все легко ей далось…

— Это и было легко. — Бидж без сил опустилась на камень и глянула на часы. Прошло всего десять минут. — Но на этот раз она ничего не захватила — Книга Странных Путей у нее уже была. Чего же она добилась своим нападением?

— Она приобрела опыт. — Кружка махнул рукой в сторону убитых пони. — Она подготовила небольшой кавалерийский отряд и совершила пробный рейд в глубину вражеской территории, даже захватив с собой обоз и имитировав его разгрузку. Опыт показал, что армия Морганы может ворваться на Перекресток, не встретив сопротивления, и делать там все, что пожелает. Как ты думаешь, — добавил Кружка с горечью, — добилась она того, чего хотела?

— Разве об этом нужно спрашивать? — Бидж обвела рукой поле битвы. — Победа, достигнутая малой кровью, с их стороны — почти без потерь. Это были не военные действия, скорее — хирургическая операция.

— Ну тогда по крайней мере она скорее всего осталась не удовлетворена, — проворчал Кружка. Он снова начал переходить с места на место, удостоверяясь, что мертвым уже ничем не поможешь, и отдавая распоряжения о перевязке раненых. — Так что же, это совпадение, что Моргана напала в тот самый момент, когда ты привела на Перекресток Диди?

Бидж покачала головой:

— В это трудно поверить. Я думаю, она увидела в Книге новую дорогу — ту, которую Филдс проложил для меня и Гредии, — и подумала, что это отвлечет многих из нас, так что момент для нападения окажется удобным.

— Удобный момент для нападения… — Кружка покачал головой. — Когда Моргана оказывается предусмотрительной, это для нас плохо кончается. — Кружка внезапно остановился и напряженным голосом позвал: — Доктор Воган, подойди сюда, пожалуйста.

За телом одного из убитых пони, прислонившись к нему, полулежал Брандал. Кружка закатал вверх его рубашку и стал пытаться остановить кровь, но это было бесполезно: пульсирующая струйка становилась слабее и слабее у них на глазах.

Брандал бросил взгляд на перерубленный меч рядом с собой и слабо улыбнулся Бидж:

— Гларундел, Бесполезный Меч. Теперь продается дешево, как никогда.

Бидж молча опустилась на колени и стала осматривать рану. Брандал отстранил ее:

— Не трать зря время… Но твоя рыжеволосая подруга — я ведь ее спас?

— Спас, величество. — Кружка шевелил пальцами в бесполезных поисках гемостата, турникета, бинта — хоть чего-то, что могло бы остановить вытекающую из Брандала жизнь. У Бидж с собой не было ничего. — Она будет жить.

— Ах… — Брандал откинулся назад. — Это хорошо. — Его голос превратился в еле слышный шепот. — Единственная… настоящая… цена…

Кружка поднялся на ноги; лицо его сморщилось, как у ребенка, который вот-вот заплачет.

— Ради чего все… Я даже не могу закрыть ему глаза. Бидж почувствовала, как в ее руку ткнулся холодный нос, опустила глаза и увидела Гредию. Волчица-оборотень была легко ранена: после трансформации от этих царапин не останется и следа.

— Она выиграла бой, — сказала ей Бидж. — Диди мертва, но Моргана вернется. — Гредия прикрыла глаза и устало потрусила прочь.

— Здесь нужна твоя помощь, — обратился к Бидж Кружка. Он склонился над Фионой.

Бидж опустилась рядом на колени, поражаясь тому, как испытания могут мгновенно состарить человека. Фиона прижимала друг к другу запястья, и, когда Бидж осторожно развела ее руки, там оказались тонкие набухшие кровью порезы.

— Проволока, — прохрипела Фиона. — Скользящие петли из серебряной проволоки. Если бы я попыталась бороться, я перерезала бы себе вены. — Глаза Фионы были широко открыты, она равнодушно смотрела на последствия сражения.

Кружка склонился над ней, обмывая и перевязывая порезы — стараясь сделать для нее то, что не смог сделать для своего короля.

— Сильно ей досталось?

— Она основательно избита, — ответила Бидж, глядя на синяки, покрывающие ноги Фионы. — Мне понадобятся одеяла: ее нужно укутать, она в шоке. — Фиона! — Бидж слегка похлопала девушку по щеке.

Фиона повернула голову, и ее глаза обрели осмысленное выражение.

— Она многому меня научила, — проговорила она громко и отчетливо. — Не заклинаниям — их я знала и без нее, — а тому, где и как их употреблять. Она показала мне, где концентрируется сила. И она подсказала мне, какие заклинания нужны.

— Тогда понятно, почему ты причинила так много вреда. — Бидж ощупывала ноги Фионы, чтобы определить, нет ли переломов. Фиона время от времени стонала, но причиной этого были ушибы и ссадины. — Почему она оставила тебя в живых, когда захватила в плен?

— Ей было нужно, чтобы я ее учила. — Фиона зашипела сквозь стиснутые зубы, когда Бидж вправила вывихнутую коленную чашечку. — Чтению карт, тактике… Она… все время… требовала сведений. Я не могла ее обмануть…

— Ты не осталась бы в живых, если бы попыталась обмануть ее, — решительно ответил Кружка. Он ничего не сказал о том, что прощает ее, но обращался с Фионой как с пострадавшей, а не как с подсудимой. — Доктор, насколько тяжелы ее увечья?

— У нее сломано ребро… — Бидж подняла заскорузлую от крови юбку Фионы. — Много кровоподтеков в районе почек — похоже, это фирменная марка Феларис; воспалившиеся ожоги… Фиона, что еще с тобой делали? Что еще она сделала с тобой?

— О, всякое-разное… — пробормотала Фиона и, отвернувшись, заплакала.

После осмотра Кружка завернул Фиону в одеяло и отнес ее в гостиницу, где она должна была остаться до выздоровления. Бидж и Филдс отнесли туда же тело погибшего короля.

Филдс с нежной улыбкой смотрел на Брандала.

— Он был самым лучшим — лучшим из всех, самым великим королем, каких только имел Перекресток.

— Не могу себе представить, что на смену ему придет кто-то такой же хороший, — согласилась Бидж.

Филдс изумленно взглянул на нее, его уши странно задвигались.

— Разве ты не поняла? Другого не будет никогда. Перекрестку приходит конец.

Бидж долго смотрела по сторонам в надежде найти доказательства противному. Потом сдалась и просто помогла Филдсу донести Брандала до гостиницы, где должны были начаться приготовления к похоронам.

Глава 26

Кружка сидел, положив руки на стол.

— Мы должны действовать быстрее.

Перед этим они с Филдсом и Бидж отнесли тело Брандала в пещеру Провидца. Харрал молча смотрел, как они похоронили короля рядом с источником. Единственные две фразы, произнесенные Провидцем, оставили ощущение ледяного холода.

Кружке он сказал:

— «Король» — неподходящее слово. Он был защитником Перекрестка, и теперь его не стало. А Бидж сообщил:

— Брандал — это не та жертва, о которой я тебе говорил. Теперь они втроем — Кружка, Бидж и Филдс — сидели вокруг стола в гостинице.

Филдс, хмурясь, ответил Кружке:

— Мои возможности ограниченны, знаешь ли.

— Знаю. И мне тебя жаль. — Как ни поглощен был трактирщик заботами, он действительно сочувствовал Филдсу. — Но все равно: мы должны всех вывести с Перекрестка, и как можно скорее.

— Хорошо. — Филдс вздохнул и отхлебнул эля из кружки. — Я могу заняться кошками-цветочницами. Я знаю подходящее для них место.

— Там безопасно? — спросила Бидж.

— Что значит «безопасно»? Это хорошая страна. Я не знаю, кто там живет. Но как нам доставить туда кошек?

— Заманили же мы солнечных танцоров зеркалами. Может быть, для кошек-цветочниц удастся использовать в качестве приманки еду, например…

— Рыбу, — в один голос предложили Кружка и Филдс. Кружка улыбнулся, довольный, что эту часть своих дел они смогут сделать быстро.

— Пожалуй, я закину сети на ночь. Бидж, позаботься о том, чтобы к утру та любимица Стефана тоже была готова к переселению: мы сначала попробуем приманку на ней. Если с ней все удастся, кошек мы переселим быстро.

Бидж кивнула, закусив губу. Она никак не думала, что ей так скоро придется проститься с Дафни, даже ради ее собственного благополучия.

— И еще одно, — сказала она Кружке. — Можно нам будет взять твою Книгу Странных Путей? То есть если она нам понадобится.

— Но она не будет нужна, — возразил Кружка. — Зачем она, пока с нами…

Он взглянул на Филдса, пораженный неожиданной неприятной мыслью. Тот кивнул:

— Вдруг со мной что-то случится. Молодец, Бидж, что сообразила.

Кружка поднялся и нажал на кирпич в печной трубе. Кирпич со скрипом повернулся, и трактирщик засунул руку в открывшееся отверстие.

— Мне она почти никогда не бывает теперь нужна. Возьми ее, если хочешь. — Он протянул Бидж Книгу Странных Путей, теплую от соприкосновения с нагретыми камнями печки.

Ощущение тепла напомнило Бидж кое о чем.

— Почему Моргана не может касаться Книги?

Кружка удивленно посмотрел на нее:

— Потому что не может, вот и все. Это часть приговора, который был вынесен, когда ее изгнали. Не спрашивай меня, каков механизм: я рад уже тому, что это так. На нее наложено проклятие, как я понимаю.

— Проклятие, — подтвердил Филдс. — Поэтому-то ей и нужна была твоя приятельница Фиона…

— Моя приятельница, — с горечью повторила Бидж. — Ну, Фиона была нужна Моргане, только пока Феларис не научилась читать карту. Кстати, как Фиона себя чувствует?

— Отдыхает в комнате грифона. Его Лори ухаживает теперь и за ней тоже. — Филдс покачал головой. — Я предпочел бы, чтобы они обе отправились восвояси.

— Ты предпочел бы, чтобы все мы отправились восвояси, — проворчал Кружка. Филдс грустно улыбнулся:

— Да, это так.

Этой ночью Бидж так крепко обнимала Дафни, что недовольная кошка в конце концов ушла спать на пол. Утром Бидж расчесала ей шерсть, еще раз обняла и выпустила за дверь.

Там уже ждал Кружка с корзиной рыбы с розовой чешуей, по размеру и форме похожей на форель.

— Предложи ей. — Он протянул рыбину Бидж, Филдс напряженно наблюдал, что из этого получится.

Бидж подняла приманку повыше и отпрыгнула, когда Дафни жадно кинулась к рыбе.

— Похоже, сработает. — Девушка другой рукой забросила на плечо рюкзак.

В этот момент из-за угла дома появилась Гредия:

— Вы уходите? Куда?

— Я вернусь, Гредия. — Бидж старалась держать рыбу так, чтобы отчаянно мяукающая Дафни не дотянулась до нее. — Мы собираемся переселить кошек-цветочниц в безопасный мир…

— Я с вами, — решила Гредия. Бидж нервно взглянула на остальных:

— Спасибо, но, я думаю, мы и так справимся.

— Я с вами, — твердо повторила Гредия, не слушая никаких возражений.

— Не спорь с ней, — посоветовал Филдс. — Вир всегда знают, чего хотят. А уж когда они чего-то хотят, их не остановишь. Ты разве не видела, каковы они в брачную пору? — Он подмигнул Бидж.

Они дошли до долины, где жили кошки-цветочницы и где находилась пещера Провидца. Бидж порадовалась, что им не пришлось идти дальше чем до ближайшего берега пруда.

Заставить кошек-цветочниц следовать за собой проблемы не составило; не дать им добраться до рыбы было не так легко. Бидж и Кружка привязали по рыбине на длинные шесты, и огромные котята терлись о ноги и громогласно мурлыкали в надежде получить вожделенное лакомство. Бидж и Кружка с трудом удерживали шесты в вертикальном положении, пока выбирались из долины.

Филдс, рядом с которым стояла Гредия, энергично замахал им рукой:

— Поднимайтесь сюда!

— Но там же нет дороги, — возразила Бидж и тут же пожалела, что вовремя не прикусила язык: перед ними открылась новая тропа, ведущая вверх по склону и ныряющая в расщелину, которой Бидж никогда раньше на Перекрестке не видела; посередине ее шла вымощенная булыжником дорога. Филдс вздохнул, глядя, как Кружка и Бидж заманивают кошек-цветочниц в ущелье.

— Теперь идти станет легче.

Действительно, идти стало удивительно легко; горы впереди, казалось, отступили, стали туманными, потом совсем растаяли в отдалении. Скоро путников окружали уже только каменистые холмы. На скалах росли деревья, которые учитель рисования в школе, где училась Бидж, называл «брокколи-переростками»: корявые голые стволы, из которых кое-где торчали густые пучки листьев. Над холмами раскинулось густо-синее небо, легкий ветер был теплым.

По мере того, как солнце поднималось выше, становилось все жарче и жарче. Филдс начал пыхтеть, его руки и плечи покрылись каплями пота; Кружка асе время вытирал лоб платком. Рубашка Бидж стала влажной, под мышками появились мокрые пятна. Девушка не выдержала и сняла ее, оставшись в легкой майке. Только Гредия в своей блузке и брюках, казалось, не страдала от жары; однако и помочь нести шесты она тоже не предлагала.

Бидж дважды делала привалы с целью удостовериться, что кошки-цветочницы чувствуют себя хорошо. Животные оказались в прекрасной форме, хотя необходимость идти по дороге им и не нравилась. Бидж дала каждой по маленькому кусочку рыбы.

Кружка, отдуваясь, сказал:

— Здесь как будто есть все, что нужно.

— Нет, — возразила Бидж, чем и заслужила холодный взгляд трактирщика. — Нам пока не встречались источники. Что, если здесь окажется слишком сухо для животных?

— Мы все время идем под гору, — рассудительно заметил Филдс. — Думаю, мы найдем воду у подножия холма. Гредия принюхалась:

— Там есть вода. — Она еще раз втянула воздух и насторожилась. — И люди.

Кружка бросил взгляд на мощенную булыжником дорогу под ногами и незаметно перехватил поудобнее свою ловилку.

За поворотом действительно стала видна водная поверхность: глубокий сине-зеленый пруд, питаемый тремя ключами, бьющими из каменистого склона. На вершине соседнего холма высилось древнее здание из выветренного серого камня; с одной стороны его украшала колокольня с покрытыми ржавчиной колоколами. Строение было окружено высокой каменной стеной.

По обе стороны дороги тянулись виноградники с лозами, толстыми, как человеческая нога.

Колокола начали звонить, и с башни взлетела туча голубей. Птицы расселись на шпалерах в виноградниках. Кошки-цветочницы радостно нырнули в чащу ветвей, зашелестевших им вслед. Кошки умело замаскировались и даже стали подражать крикам птиц, чтобы подманить их поближе.

Кружка мрачно оглядел каменное строение:

— Лучше, наверное, договориться с хозяевами, можно ли оставить здесь животных.

Бидж смотрела на здание с любопытством.

— Оно выглядит так, как будто сохранилось со средневековья. Может быть. нам удастся узнать его историю, когда Филдс встретится с жителями…

Филдс встревожился:

— Ох нет, Бидж, лучше разговаривай с ними ты сама. Когда я волнуюсь, я забываю, как нужно строить фразы, даже слова забываю. — Он печально взглянул на свои копыта. — Как бы я хотел, чтобы все переговоры вел наш король Брандал…

Путники осторожно двинулись дальше по булыжной мостовой. По мере приближения к зданию она превратилась в длинную пологую лестницу; примерно через каждые восемь футов на обочине высились стертые от долгой службы каменные столбики.

— Лестница предназначена и для пешеходов, и для повозок, — прокряхтел Кружка. — Такие издавна строят в горных деревнях.

— Но здесь нет деревни. — Бидж подошла к воротам и толкнула огромные створки. Они не поддались. Высоко в нише на стене оказался колокол, от языка которого свисала веревка. Бидж взялась за нее, но, прежде чем дернуть, с беспокойством оглянулась на остальных.

Колокол звякнул пять раз и умолк. Тут же путники услышали, как кто-то отодвигает засовы на воротах. Кружка взял на изготовку ловилку, пряча ее в рукаве. Бидж тоже так перехватила свой рюкзак, чтобы он закрывал оружие.

Створки отворились внутрь, и из ворот выглянул сутулый старик. На голове у него была выбрита тонзура, одет он был в коричневую домотканую рясу, подпоясанную веревкой, и сандалии. Старик оглядел пришедших, задержав взгляд на Филдсе, и слегка поклонился Бидж:

— Buon giorno, signorinanote 31…

— Вы не говорите по-английски? — поинтересовалась Бидж.

Монах повернулся к строению и закричал:

— Inglese!note 32 Это слово повторили несколько голосов, эхо разнеслось по холмам. Лысый толстяк с развевающейся белой бородой выбежал из здания монастыря, завязывая на бегу сандалии.

— Aspett'note 33, Доминик! — прокричал он. Когда сутулый старик повернулся на его голос, Бидж поспешно сунула ловилку в рюкзак. Она чувствовала себя так, как будто принесла гранату в церковь.

Толстяк путался в завязках сандалий, но торопился изо всех сил. Полосатая кошка пересекла его дорогу, и, как он ни спешил, он задержался, чтобы погладить ее.

— Он похож на Деда Мороза, — сказала себе Бидж. Доминик засмеялся и кивнул:

— Si. si! Ecco, Babbo Natalelnote 34.

Oолстый монах улыбнулся, нисколько не смутившись:

— Правильно, я Дед Мороз. Каково твое желание? На какой-то безумный момент Бидж вспомнились разом все миры, в которых ей случилось бывать. Она подумала:

«А почему бы и нет?» Ей снова было семь лет, она была счастлива и невинна и готова выпалить свое заветное желание. Вместо этого она сделала медленный вдох и протянула руку:

— Я Бидж Воган, ветеринар. Я лечу животных. Монах собрался поклониться, передумал и пожал ей руку:

— Здравствуй, доктор. Это Доминик, а я, как ни печально, не настоящий Дед Мороз; я всего лишь Ранольф. — Он не спросил, как зовут остальных, а Филдс и Кружка не стали представляться. Гредия с высокомерным равнодушием стояла в стороне.

— Ранольф? Это старинное английское имя.

— Я и есть англичанин.

У Бидж возникла неожиданная мысль, и она постаралась не выдать себя.

Ранольф с улыбкой спросил:

— Что тебя тревожит?

— Ничего. — Но ощущение тревоги не проходило. — Можно задать тебе личный вопрос?

— Спрашивай. Я ведь всегда могу не ответить тебе. После короткой борьбы с собой Бидж выпалила:

— Сколько тебе лет?

— Скоро исполнится шестьдесят два. — Тщеславие оказалось не чуждо монаху, и он поинтересовался: — А сколько ты думала?

Бидж пробормотала, смутившись:

— О, лет семьсот — восемьсот… Не важно. Его смех, заразительный и громкий, заставил нескольких монахов выглянуть из трапезной. Отсмеявшись, он высморкался.

— Нет, Бидж, я просто обычный старик со странным имеНем. — Прости меня. Я увидела монастырь и рясы…

— Монастырь действительно древний, — спокойно и с гордостью сказал монах, — а рясы — это одежда нашего ордена. Наша обитель была основана, еще когда Святой Франциск ходил по земле.

Филдс, Кружка и Бидж переглянулись, и даже Гредия выглядела удивленной. Кружка обратился к монаху:

— Прости меня за странный вопрос, но что конкретно ты имеешь в виду, говоря «ходил по земле»? Какой земле?

— Пройдемте внутрь, — пригласил Ранольф. Войдя в ворота, Филдс снял шляпу. Его рожки стали ясно видны, но ни Доминик, ни Ранольф не проявили удивления. Когда Филдс, поднимаясь по лестнице, поддернул штанины комбинезона, вид его копыт не встревожил их тоже.

Ранольф провел их мимо трапезной.

— Еще рано обедать. Я покажу вам пока монастырь, а через несколько минут и еда будет готова.

— Еды на нас хватит тоже? — спросил Кружка.

— Для гостей еды хватит всегда. Кроме того, нам самим немного нужно: сейчас нас здесь меньше двух десятков человек. Мне очень жаль, но большинство монахов не сможет разговаривать с вами.

— Ax, — покровительственно улыбнулся Кружка, — они соблюдают обет молчания?

— Нет, просто большинство не говорит по-английски. — Ранольф провел их к церкви. Стены ее не были украшены ни фресками, ни скульптурами. Внутри были только скамьи и простое распятие.

В углу стояла чаша со святой водой, рядом с которой лежала грубо вырезанная из оливкового дерева потемневшая от времени миска. Кружка бросил на нее любопытный взгляд:

— Прости, что я спрашиваю, но не служит ли эта миска каким-то образом предметом поклонения?

— Не должна бы, — виновато признался Ранольф, — но иногда мы прикасаемся к ней во время молитв. Все мы так делаем. Это была миска Франциска, он ел из нее, когда приходил сюда.

Кружка цинично улыбнулся, лицо Филдса осталось непроницаемым, а Гредия насторожилась.

— Как он приходил сюда? — спросила Бидж. Ранольф сложил руки на животе и повел их к трапезной.

— Об этом есть легенда. Знаете, рассказывают, что одно из чудес Святого Франциска касалось волка… Гредия ошеломленно взглянула на него.

— Обещание, — сказала она просто, — и прогулка.

— Именно, — ответил монах, как будто такой реакции и ожидал. — Волк терроризировал жителей маленького итальянского городка, но согласился уйти оттуда, когда его об этом попросил Франциск. И еще, как гласит легенда, Франциск часто потом гулял с волком, чтобы удостовериться…

— Не с волком, — прервала его Гредия. — С вир. Ранольф замер на месте:

— Ты знаешь и эту часть легенды? Она немногим известна.

— Старая легенда. — Гредия оглядела стены, как будто ожидая от них подтверждения услышанному. — Но этот человек? Он был просто Франциск, не Святой Франциск.

Некоторое время царило молчание. Ранольф открыл дверь трапезной и сказал:

— Что ж, тогда он еще не был святым. Волк привел его сюда, а потом Святой Франциск… потом Франциск каким-то образом нашел дорогу обратно в Италию. Может быть, волк показал ее ему. Но Франциск запомнил эту землю, нашел, что она прекрасна, — она ведь похожа на Италию, правда?

— Я этого не знаю, — ответил Кружка, а Филдс энергично закивал.

— И он построил часть церкви своими собственными руками: до того, как основать орден францисканцев, он в молодости занимался строительством церквей. И еще он привел сюда часть монахов своего ордена. — Ранольф обвел рукой трапезную. В это время Доминик принес блюдо с хлебом и котелок супа. — Так мы здесь и оказались. Пожалуйста, ешьте.

Вежливо помолчав, чтобы дать гостям насытиться, Ранольф спросил:

— А что привело сюда вас?

Все повернулись к Бидж. Она от волнения поперхнулась и, прежде чем ответить, отхлебнула вина из своего стакана. Красное вино было хорошим и напоминало кьянти.

— Мы ищем новый дом для животных…

— Большие кошки в винограднике, — спокойно кивнул Ранольф. — Брат Курт видел их со стены и очень разволновался. Он обожает кошек. Да и я не то чтобы питал к ним отвращение. — Он помолчал. — И когда ты говоришь «ищем дом», ты ведь не имеешь в виду, что это домашние любимцы? Нам не положено держать животных.

Мы позволяем Марте и еще нескольким кошкам жить в монастыре, но они совсем другое дело…

Монах явно чувствовал себя неловко. Бидж вспомнила, как Стефан, еще в бытность свою пастухом, всегда находил оправдания для того, чтобы угостить Дафни лакомством.

— Все, чего мы хотим, — осторожно сказала Бидж, — это чтобы они жили в безопасности, где-то, где они найдут укрытие и смогут охотиться. Их не нужно кормить или еще как-то за ними ухаживать. За исключением, конечно, — добавила она, не глядя на остальных, — чрезвычайных обстоятельств. — Это само собой разумеется. Конечно, мы позволим им остаться. — Тут монаха посетила неожиданная мысль. — Они ведь не едят виноград, верно?

— Нет, — ответил Кружка. — И я не думаю, что они станут охотиться на ваших домашних кошек. — С башни, где как раз колокол отбивал час, донеслось хлопанье крыльев. — А вот голубей они едят, к сожалению.

Ранольф хмыкнул и вытащил из-под стола полосатую кошку.

— Марта тоже ест голубей, когда ей удается их поймать. Верно, Марта? В этом нет ничего страшного. Такова их невинная природа.

— Невинная природа… — улыбнулся Филдс. — Ты мне нравишься.

Кружка поднял руки ладонями кверху:

— Тогда все в порядке. Тут они будут в безопасности. Кружка и Филдс попросили разрешения осмотреть винный погреб; у трактирщика по крайней мере в этом был профессиональный интерес. Гредия и Бидж вышли за ворота вместе с Ранольфом, который хотел показать им виноградники. Пока они шли по пыльной тропинке. Бидж решила спросить Ранольфа еще кое о чем.

— У меня есть к тебе вопрос.

— Личный или странный?

— Странный, я думаю. — Эта мысль беспокоила ее с тех пор. как Ранольф сказал, что ему шестьдесят два года. — Откуда к вам приходят новые монахи?

Ранольф опустился на каменную скамью и показал Бидж на место рядом с собой. В этот момент он очень напоминал ей Филдса.

— Это всегда занимало меня, даже после того, как я сам стал монахом. Откуда приходят новые монахи? И почему они приходят?

Бидж неловко пошевелилась на скамье. Это не был тот вопрос, который она имела в виду, но тема, казалось, представлялась Ранольфу важной.

— Бидж, в своей другой жизни я был учителем, и я был несчастен. Я присоединился к монашескому ордену просто потому, что это сделало меня менее несчастным. Через несколько лет я должен был решить, есть ли у меня призвание к тому, чтобы стать францисканцем.

Его взгляд был устремлен куда-то далеко, за пушистые облачка над головой, за холмы с их искривленными ветром деревьями.

— Знаешь ли ты, почему это называется призванием? Потому что тебя должен позвать голос откуда-то из глубины твоего сердца. Этот голос никогда не даст тебе покоя, пока ты не станешь тем, чем должен быть. — Он показал на безмятежные холмы и деревья, клонящиеся под бесконечным ветром. — Если бы не это, кто бы захотел сюда прийти?