ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

— О Боже… А-а-а!

Двери распахнулись, и в палату вбежала акушерка с перекошенным от волнения лицом. Воткнув какие-то металлические трубки в изножье кровати, она ласково проговорила:

— Все хорошо, дорогуша. — Ее тринидадский акцент при этом проявился особенно сильно. — Положи ноги на эти штуковины и расслабься.

Повиновавшись, Сьюзи почувствовала себя совсем беззащитной, потому что ее колени оказались разведенными в стороны.

Она приехала сюда двенадцать часов назад и почти сразу поняла, что традиционным приветствием в палате рожениц является не рукопожатие, а бесцеремонно просунутая во влагалище рука: доктора, анестезиолога, акушерки, студентов…

Сьюзи пережила дома два тягостных часа, пока у нее продолжались схватки. В те жуткие минуты она подумала о том, что человечество совсем незначительно продвинулось на пути усовершенствования процесса деторождения. Все внушающие ужас рассказы подруг о невыносимой боли она считала преувеличением. Ей удалось справиться с болезненными ощущениями и, что особенно важно, без помощи обезболивающих препаратов. Поэтому, сказав Джо, что пора ехать в больницу, Сьюзи догадывалась о предстоящем по прибытии осмотре. Конечно, ее поместят в родильную палату, поскольку ребенок уже что было сил колотил ногами ей в живот. Как казалось, впереди лишь небольшое физическое усилие, затем гигиеническая процедура и, наконец, телефонные звонки с поздравлениями, букеты цветов и подарки.

Узнав, что шейка матки раскрылась всего на два сантиметра, она была крайне удручена. А уж когда доктор, закончив осмотр, предложил ей вернуться домой на некоторое время, Сьюзи почувствовала себя обманутой, более того — напуганной. Ее уверенность в себе вдруг сменилась животным страхом. Поскольку она отказалась покинуть палату рожениц, санитарам пришлось применить силу.

— Послушай, приятель. Если ты думаешь, что я собираюсь уйти отсюда сейчас, то ошибаешься, — процедила сквозь зубы Сьюзи.

— Вы вернетесь в более подходящее время, миссис… Болл, — равнодушно заметил доктор, заглянув в документы, чтобы не ошибиться в имени. — К тому же вам здесь понадобилось бы место, а это стоит денег…

— Плевать на деньги! — Сьюзи слюнула, чтобы в полной мере выразить свой протест. Положив руку на плечо Джо, она прижалась к нему, но вдруг опустилась на больничную койку, задрала майку и обнажила свой огромный живот. — Подключите меня к монитору и введите стимулирующий препарат.

Через полчаса после введения препарата боль не ослабла. Перед глазами дежурного врача, который казался слишком молодым, чтобы заслуживать доверие, и анестезиолога появилась ее разбухшая внутренняя плоть с сиреневыми прожилками.

— Боюсь, это тот редкий случай, когда наркотик не оказывает влияния на организм, — заявил тот, что постарше, сокрушенно покачав головой.

Уже не прислушиваясь к их разговору, Сьюзи начала глубоко дышать через нос.

— Должен заметить, что вы редкая штучка, — обратился к ней доктор, похлопывая по плечу коллегу, и тот радостно заулыбался, хотя пациентка корчилась от боли.

— Послушайте! — прошипела Сьюзи, вцепившись в руку анестезиолога при очередной схватке. — Дайте мне что-нибудь, а не то я умру у вас тут!

— Полагаю, вам лучше расслабиться… — снисходительно улыбнулся анестезиолог.

Сьюзи сильнее вцепилась ему в руку, вложив в этот жест всю силу охватившего ее отчаяния. Она притянула доктора поближе к себе, чтобы он ощутил ее учащенное сердцебиение.

— Не смей относиться ко мне свысока, мерзавец! Да ты когда-нибудь принимал роды? Наверняка нет! Так что займись делом! Я хочу, чтобы из меня достали ребенка!

Анестезиолог попытался высвободиться, но безуспешно. Взглянув на монитор, он увидел признаки увеличившейся активности. В таком состоянии женщина вполне может повредить мышцы! Неожиданно рванувшись, он освободился и поспешил отойти на безопасное расстояние от Сьюзи.

— Дайте мне что-нибудь! О Господи… Боже мой! Анестезиолог быстро кивнул в сторону диаграммы Сьюзи и шепнул молодому доктору, что следовало бы отшлепать пациентку и тем самым привести ее в чувство. После чего бросил через плечо Миллисент:

— Попробуйте газ и кислород!

К этому времени Сьюзи пришла в себя настолько, что обрела дар речи. Но врачей уже и след простыл.

— Ну а как наш папаша? — добродушно поинтересовалась Миллисент, глядя на Джо, который заерзал на стуле возле кровати Сьюзи.

— У меня немного затекла поясница. — Джо поморщился, и от этого его лицо стало похоже на гофрированную бумагу. — Кажется, что я сижу здесь уже много лет.

— Возьми, дорогой. — Сестра забрала с кровати одну подушку и бросила ее Джо. — Положи себе под спину.

Несмотря на боль, Сьюзи удивленно увидела, что Джо позволил Миллисент взбить подушку и поместить ее между своей поясницей и спинкой стула. Благодарная улыбка скользнула по его губам, когда Миллисент по-матерински заботливо склонилась над ним.

Джо взглянул на Сьюзи.

— Подонок! — Она вырвала у него свою руку.

— Что?! — поразился он. — Да я всего лишь сказал, что мне немного неудобно…

— Ах, неудобно! Да от тебя нужно только было, чтобы ты сидел здесь, жрал сандвичи, пил кофе и зевал от скуки! Мне искренне жаль, что я доставляю тебе столько неудобств, но ведь я тихо загибаюсь.

— Сьюзи, дорогая…

— Не смей называть меня так! А-а-а!..

Джо испытал облегчение, когда боль пронзила тело его жены и отвлекла ее от этого разговора.

— Смотри! — вдруг хрипло вскрикнула Сьюзи. — Мои ноги! Господи, да у меня судороги! — Она застонала, однако, глядя на свои трясущиеся мясистые ляжки, подумала о том, что не зря заблаговременно сделала эпиляцию, в том числе и линию бикини. У нее хватило сообразительности осуществить эту процедуру накануне.

Миллисент подошла к кровати с деловым видом.

— Все идет хорошо. — С этими словами она запустила руку во влагалище пациентки. — Я только посмотрю. — Вытащив руку, она склонилась к самому лицу Сьюзи, перекошенному от страха.

— Все отлично, дорогуша. Мы уже на второй стадии. Ты просто умница!

Бурная радость Сьюзи сменилась ужасом, когда она увидела, как ее палата на глазах превращается в суетливый муравейник, центром которого стала полная приземистая Миллисент, собирающая хирургические инструменты в стерилизованные контейнеры.

— Попросите врачей подойти, — обратилась Миллисент к Джо.

Позабыв о боли в спине, он бросился к двери, но вернулся через минуту, обескураженный и мертвенно-бледный.

— Я никого не нашел.

Отовсюду доносились крики и стоны рожениц.

— Ничего, не важно. — Миллисент досадливо поморщилась. — Поможете мне? — кивнула она Джо, давая понять, что выбора у него нет. — Давайте!

— Я?!

— Я хочу вытолкнуть его! — закричала Сьюзи.

— Ради Бога, только не сейчас, дорогая. Мы еще не готовы. Продержись еще немного, прошу тебя! Потерпишь?

— Нет! Я хочу вытолкнуть его!

— Сьюзи, не волнуйся, — промолвил Джо. — Дыши глубже…

— Иди ты к черту! А-а-а!..

— Хорошая девочка. Вот молодец, — ворковала Миллисент, торопливо раскладывая на столике на колесиках инструменты. — Иди сюда и помоги мне, дружок.

Джо встал рядом с Миллисент, и та протянула ему бутылку стерилизованной воды.

— Осторожно сними крышку, но не трогай горлышко руками. На них полно микробов. Умница. А теперь налей воду в эту посудину, но не касайся ее края бутылкой. О'кей?

Джо кивнул, хотя это поручение напугало его не меньше, чем если бы ему предложили положить кусок мяса в открытую пасть голодного ротвейлера. Взяв бутылку, он стал откручивать крышку, ощущая на своих плечах всю тяжесть ответственности.

У Сьюзи снова начались схватки. Полагая, что вот-вот потеряет сознание, она сосредоточилась на движении секундной стрелки по циферблату стенных часов; затем перевела взгляд на «Мадонну с младенцем», висевшую на противоположной стене. Но все ее мысли устремились к Джо, бутылке и посудине с водой.

— Тебе поручено отвернуть крышку, а не делать операцию на сердце! Чего ты возишься! — Она изливала свою ярость на Джо, чтобы хоть как-то заглушить разрывающую ее боль. — О… Господи…

Джо расправился с крышкой и вылил воду в сосуд, стараясь не расплескать ни капли.

— Молодец, — подбодрила его Миллисент.

— Да вытащите же из меня наконец этого ублюдка! — вопила Сьюзи. — А-а-а!..

На мгновение боль отпустила ее, и Миллисент, встав наготове возле нее, придвинула поближе к себе столик с инструментами. Ее пальцы в резиновых перчатках казались неестественно миниатюрными по сравнению с массивными плечами.

— Ну вот, дорогуша, — ласково проговорила она, положив руку на круглый живот Сьюзи. — Теперь, когда тебе еще раз захочется вытолкнуть его, тужься изо всех сил.

Сьюзи кивнула, прислушиваясь к тому, что происходит внутри ее. Когда снова нахлынула волна боли, Сьюзи нестерпимо захотелось в туалет.

— Опять начинается! — простонала она.

— Очень хорошо. А теперь выталкивай его. Так, так… тужься. Ну вот, хорошая девочка… Отдохни немного.

Сьюзи уронила голову на подушку, на лбу у нее выступила испарина.

— Все идет хорошо, дорогуша. Соберись с силами и, когда снова почувствуешь, что можешь, попробуй еще раз.

Боль вернулась так неожиданно, что застала Сьюзи врасплох. Пальцы у нее скрючились и словно окостенели, ноги свело судорогой. Джо взял ее за руку и ободряюще прошептал:

— Я с тобой, любовь моя.

— Не прикасайся ко мне, подонок! Я тебя теперь и близко не подпущу!

Джо хотел было возразить, но Миллисент знаком удержала его.

— О Боже! Ну достаньте же его! — кричала Сьюзи.

Она вцепилась наманикюренными ногтями в руку Джо с такой силой, что тот взвыл от боли и попытался вырвать руку, но ногти Сьюзи только глубже впились в нее.

Каждый приступ боли вызывал в Сьюзи ненависть к Джо. Но постепенно роженица привыкла к боли, которая стала для нее свидетельством того, что она продолжает жить. В голове у Сьюзи помутилось: проносились обрывки детской песенки про мисс Полли и ее куклу, ритуальные песнопения индейского племени в тропическом лесу. Одной рукой она держалась за Джо, а другой прижимала к искаженному от боли лицу кислородную маску.

— Он идет! — торжественно провозгласила Миллисент.

Эти слова совершили переворот в сознании Сьюзи, и она вдруг отчетливо поняла, что дает жизнь новому человеку. Сьюзи испугалась. А вдруг она станет первой женщиной в истории, не способной совершить то, что предопределено природой? Сьюзи расслабилась и отдалась во власть фантазий, навеянных избытком кислорода: ей чудилось, будто врачи, потрясенные яростным нежеланием плода покинуть утробу, принимают решение оставить его там навсегда. И вот ребенку суждено расти в ее чреве, с каждым годом становясь все больше. Родственники будут праздновать его день рождения, собираясь возле ее раздвинутых ног; они будут петь ему хвалебные песни, а пламя свечей на праздничном пироге будет согревать внутреннюю поверхность ее бедер и опалять волосы на лобке…

— Хочешь потрогать головку? — Миллисент, взяв роженицу за руку, приложила ладонь к чему-то влажному и мягкому, показавшемуся из влагалища.

Сьюзи содрогнулась от отвращения и восторга при мысли о том, что человеческое существо входит в мир таким образом. Однако впервые с момента появления в палате рожениц всерьез встревожилась за ребенка. Прикоснувшись к макушке и почувствовав его пульс, Сьюзи поняла, что готова вытерпеть любую боль, лишь бы произвести на свет малыша.

— Иди сюда, папаша, и потрогай его. — Миллисент улыбнулась Джо.

Джо бросил взгляд на жену, но не получил и намека на разрешение. Все же любопытство возобладало над страхом, и он робко коснулся макушки младенца. Гамма самых разнообразных чувств отразилась на его лице. Наконец Джо широко улыбнулся, и на глазах его выступили слезы радости. Сьюзи скорчилась от нового приступа боли и приготовилась к схваткам.

— Хорошо, милая. — Миллисент погладила ее по животу. — Хочешь тужиться — пожалуйста, но остановишься, когда я скажу. Договорились? Остановишься и будешь глубоко дышать.

Сьюзи стиснула зубы. Конец мучений был близок, и она приготовилась бороться за жизнь своего ребенка. Перед глазами у нее мелькнул образ Мадонны. Сьюзи зажмурилась и начала тужиться изо всех сил.

Через пару мгновений на глазах у изумленного Джо их младенец появился на свет. Красный, скользкий и сморщенный, он походил на крысенка, но для Сьюзи, смотревшей на него широко раскрытыми от изумления глазами, малыш был самым прекрасным созданием на свете.

— Что за идиотское имя вы ему придумали! — воскликнул Бобби Фуллер, качая на руках внука. Он держал младенца неловко, отчего уже через несколько минут у него одеревенел локоть. И все же Бобби не сводил восхищенного взгляда с кулька, в котором покоилось маленькое новорожденное чудо.

— Нам это имя нравится. — Сьюзи приподняла брови, призывая Джо на свою защиту.

— Как только ты привыкнешь к нему, оно и тебе понравится, — проговорил Джо, впрочем, без особой уверенности.

— Но ведь его нельзя сократить! — возмутилась Дорин. Изобретение ласкательных имен для членов семьи было ее прерогативой, и она чувствовала себя обделенной.

— Именно! Потому мы и выбрали это имя. Не хочу, чтобы его корежили на свой лад все кому не лень. Мы думали назвать его Джозефом, но тогда нашего мальчика тут же превратят в Джо; а если Дэниелом — то в Дэнни или в Дэна…

— Да, и это очень мило… — без всякой надежды отозвалась Дорин.

— Но нам это не нужно, — оборвала ее Сьюзи. — Мы хотим, чтобы у нашего сына было красивое, классическое имя, которое бы никто не менял.

— Да. Но Сол… — задумчиво протянул дед, не спуская ласкового взгляда с красного сморщенного личика младенца.

— Сол… — растерянно повторила Дорин, будто пробуя это имя на вкус. В ее напомаженных устах оно прозвучало так отвратительно, что даже Сьюзи передернуло. — Хотя знаете, что можно сделать? Это имя можно удлинить.

— Что за чушь! Как?

— Его можно будет называть Соли.

— Соли? — Сьюзи переглянулась с Джо.

— Да. Так же, как малыша твоего кузена, не так ли, Боб? Родители назвали его Пол. Представляете, как собаку! Между прочим, он и прожил жизнь как бездомный пес.

— Ладно, — примирительно вздохнула Сьюзи. — Видно, у малыша на роду написано, что его имя либо сократят, либо удлинят.

Родители назвали ее в честь актрисы Сьюзен Хэйвард, в которую когда-то был влюблен Бобби. Родив первую дочь, Дорин категорически отказалась назвать ее таким именем. Изнывая от ревности, она предложила назвать дочь Линдсей — имя вполне оригинальное и красивое. Когда появилась на свет вторая, она предложила вариант — Лорен. Однако Бобби утверждал, что это имя похоже на прогноз погоды. Дорин стояла на своем до последнего, но когда они несли малышку регистрировать в ратушу и соседи спрашивали, как зовут их дочь, Бобби вдруг решительно вымолвил: «Сьюзен Гейл Фул-лер».

Не желая публично признаваться в своих опасениях, Дорин и глазом не моргнула, но бросила на мужа такой взгляд, что он замер и залился краской.

Дорин всегда называла дочь Сьюзи. Спустя много лет, когда страсть и ревность исчезли, Дорин стала относиться к этому с юмором, понимая тем не менее, что пропустила в жизни что-то очень важное.

— Ну-ка, иди ко мне на ручки. — Дорин раскрыла объятия навстречу внуку. Осторожно и очень неуклюже муж протянул ей кулек и с опаской смотрел, как она прижала младенца к своей пышной груди, которой выкормила собственных детей. Перехватив этот странный взгляд, Сьюзи заметила в нем сожаление о том, что сам он не смог стать ей лучшим отцом.

Сьюзи наблюдала, как бабушка воркует над внуком, и ее распирало от гордости. Она вдруг ощутила неведомую ей доселе близость с матерью. Да, родив ребенка, Сьюзи сделала наконец в жизни что-то по-настоящему важное.

— Как он кушает? — спросила Дорин, не поднимая головы.

— По-моему, нормально. — Сьюзи изобразила оживление, которого отнюдь не испытывала. — Но очень медленно сосет. Никогда не могу понять, сыт малыш или нет.

— Скоро ты научишься это понимать. Он тебе задаст жару, если ты хоть на минуту опоздаешь с кормлением.

— Теперь это не так, — почти надменно возразила Сьюзи. — Детей кормят не по часам, а когда они захотят есть.

Дорин расхохоталась, перепугав малыша.

— Посмотрим, что ты скажешь, когда он тебе всю ночь не даст глаз сомкнуть.

Украдкой бросив взгляд на Джо, Сьюзи увидела, что тот обмяк на стуле возле кровати, уткнулся подбородком в грудь и устало закрыл глаза.

— Ему надо бы съездить домой и поспать немного, — заметил Бобби, перехватив взгляд дочери.

Сьюзи похлопала мужа по плечу, Джо очнулся и испуганно огляделся.

— Я говорю, — улыбнулся Бобби, — что тебе надо съездить домой и выспаться.

— Ха! — язвительно усмехнулась Дорин, укладывая младенца в кроватку. — Все остальные, между прочим, тоже едва держатся на ногах! — Положив мальчика, она прикрыла его одеяльцем. — Храни его Бог! — прошептала Дорин и обратилась к мужу: — Не помню, чтобы ты хоть раз поднялся среди ночи к ребенку. Помню только, как кругами ходила по детской, укачивая то одного с ветрянкой, то другого с колитом под твой мерный храп. — Она посмотрела на зятя. — А утром я готовила ему завтрак, а потом отправлялась мыть эти чертовы офисы. По возвращении домой меня ждала гора грязных пеленок.

— Да, да, да… — Сьюзи сокрушенно вздохнула. Она слышала эту историю много раз, и ей не хотелось сейчас поблекнуть на фоне матери. Сегодня был ее день, ее очередь принимать поздравления, выслушивать комплименты и требовать, чтобы все потакали ее слабостям. Сьюзи не сразу поняла, что поздравления и комплименты — ничтожная компенсация за нечеловеческое усилие, только что совершенное ею, но теперь момент был упущен.

Странный звук, похожий на мяуканье, донесся из кроватки. У Сьюзи тотчас напряглись соски. Дорин склонилась над плачущим младенцем, крохотное личико которого покраснело от усилия.

— Тихо, мой красавец. Пора обедать, да, моя крошка?

Сьюзи положила подушку на колени, поудобнее уселась на кровати и обнажила грудь.

Мэнди поднесла к губам чашку с кофе и тяжело вздохнула.

Два коричневых конверта лежали перед ней на столе. Она пробежала глазами адрес. Обращение «миссис» покоробило Мэнди, показалось ей форменным издевательством, поскольку она уже не имела права так называться, но еще не могла отказаться от этого. Теперь Мэнди уже ничего не ждала от брака с Питом, в котором состояла девятнадцать лет, но тем не менее в сорок лет перспектива одинокой старости пугала ее.

Когда Джейсон стал жить со своей девушкой, Мэнди охватили дурные предчувствия, обычные для матери, тем более что Питу тоже было девятнадцать, когда у них завязались отношения. Но вместе с тем Мэнди испытала и облегчение. Джейсон так похож на отца! Люк пока еще жил в семье, но редко бывал дома: большую часть времени он проводил с друзьями, а когда приходилось поднапрячься перед экзаменами, погружался в учебу, чтобы сбросить с себя поскорее этот груз, а затем отправиться на все четыре стороны.

Мэнди отставила кофе и распечатала первый конверт. В глаза ей бросился крупный заголовок на белом листе: «Последнее предупреждение». Она развернула его и прочла цифры в конце счета. О Господи! Во втором конверте было то же самое. С тяжелым сердцем Мэнди положила перед собой два счета, после чего поднялась, отхлебнула остывший кофе и уставилась в пространство.

Да, она слишком рано вышла замуж, теперь у нее взрослые дети и нет работы, поэтому кажется, будто приходится делать первые шаги по жизни. Однако надвигается старость, и Мэнди останется не у дел. Кто примет в расчет, что аттестат зрелости, столь необходимый в наше время, получен ею не за партой, а в семье, превыше всего ставящей религиозное образование и обучение домоводству? Однако, не имея профессии и опыта работы, трудно рассчитывать на место.

Уже два года они постепенно отдалялись друг от друга. Конечно, Пит сделал все, чтобы этот процесс происходил менее болезненно. К тому же во время развода он выказывал большее великодушие, чем когда они жили вместе. Не считает ли Пит развод освобождением? Он оплачивал содержание Люка и штрафные квитанции Мэнди за неправильную парковку, хотя уже переселился к матери. Затем Пит переехал в холостяцкую берлогу своего брата Барри, но продолжал делать для нее все, что мог.

И все же Мэнди пришлось нелегко, и если бы не друзья, Бог знает, чем бы все это закончилось. Жаль, что рядом нет Сьюзи и не с кем поговорить по душам; ближе ее у Мэнди никого не было, Но Дженет, Анна и Карен постоянно звонили, выясняя, все ли у Мэнди в порядке, и терпеливо выслушивали горькие жалобы и рыдания, когда семья отказалась принять участие в ее судьбе. В глазах отца Мэнди была виновницей развода, поскольку за спиной мужа крутила шашни с другим. Стоит ли поминать о том, как она на свадьбе заигрывала со свидетелем жениха! А ведь она не знала о том, что Джонатан был женихом Сьюзи, но это не имело никакого значения для отца.

Спустя много месяцев, когда Мэнди одолевали одиночество и пустота, она часто вспоминала об их несостоявшемся романе. Лежа в постели, сидя на кухне за столом, стоя перед зеркалом в прихожей, Мэнди закрывала глаза и словно чувствовала его руки на своих плечах. Тогда дыхание и сердцебиение у нее учащались и она как будто вдыхала его запах, ощущала прикосновение его пальцев на бедрах. Мэнди ничего не стоило представить себе, как он входит в нее. Однако она никогда не знала, что это — боль потери, желание или осознание вины. Стремится ли она получить удовлетворение или жаждет наказания.

Мэнди далеко не сразу удалось смириться с мыслью, что ее страстный роман был не чем иным, как предбрачным броском в сторону Джо — своеобразным способом привести в порядок нервы. Теперь время упущено.

Она снова бросила взгляд на беспощадные квитанции, лежавшие перед ней на столе. Возможно, следует положить их обратно в конверты и переправить Питу или дать просмотреть Люку. Но Мэнди слишком хорошо понимала, что, пока Люк не закончит школу, ей не удастся жить своей жизнью.

Зазвонил телефон, и Мэнди направилась в холл.

— Хэлло?

— Привет, Мэнд! Это я!

— Привет, Карен! Как дела?

— Отлично.

— Откуда ты, из школы?

— Да, у меня первая перемена. Послушай… Я только хотела сообщить тебе, что Сьюзи родила.

Мэнди хотелось поговорить об этом, сказать что-то подобающее для такого случая. Но слова словно застряли у нее в горле. Как она ни старалась, ничего не получалось — только странные хриплые звуки вырывались из ее груди.

— Мэнди, ты в порядке?

Глубокий вздох. Шмыганье носом.

— Да-да, все хорошо. — Мэнди глупо улыбнулась в телефон. — И кто у нее?

— Мальчишка. Семь фунтов шесть унций. Они оба прекрасно себя чувствуют.

Мэнди кивнула. Конечно, она рада за них и желает им всего самого хорошего.

— Она уже дала ему имя?

— Да. Имя чудесное: Сол!

— Сол? Сол Болл? Она, наверное, пошутила?

— К сожалению, нет, — усмехнулась Карен.

— Бедный малыш! — Мэнди не сдержала улыбки.

— Послушай! Я… э… собираюсь заскочить в больницу сегодня вечером. Если ты не занята, можешь присоединиться.

Мэнди напряглась всем телом, в ней боролись противоречивые чувства.

— Мэнд?

— Да, я слушаю. Понимаешь, я не знаю, когда Люк вернется из школы. А когда ты едешь туда?

— Около семи.

— Ладно, если смогу выбраться, встретимся там. Договорились?

— Конечно. А потом зайдем куда-нибудь выпить.

Мэнди положила трубку и вдруг отчетливо поняла, что если и отправится повидать ребенка Джо, то не раньше, чем заедет в паб и пропустит стаканчик для храбрости.

Карен успокоилась, повесив трубку. Она сомневалась в том, что Мэнди спокойно воспримет эту новость. Обычно Мэнди адекватно реагировала на все, но, когда дело касалось Сьюзи, ни за что нельзя было поручиться.

— Вы в порядке? — спросила у Карен секретарша.

— Вы считаете, что сообщать людям о рождении ребенка всегда легко и приятно? — вяло улыбнулась Карен в ответ и набрала первые три цифры рабочего телефона Дженет. Ее палец замер над четвертой цифрой, поскольку она подбирала слова для того, чтобы новость прозвучала более непринужденно, легко… и по-доброму.

Карен уронила трубку на рычаг, еще не готовая к этому звонку. Может, сначала поговорить с Крис, попросить ее совета? Но Крис постоянно говорила людям то, что они не желали слышать.

Вчерашний спор между ними был вполне обычным и состоял из взаимных обвинений в трусости и эгоизме. Они ждали друг от друга только новых неприятностей.

Хотя они уже давно не скрывали своих отношений в кругу друзей, Карен все еще не могла сказать правду своим родителям. Разве мать и отец поймут это? Они так гордились ею, когда она стала учительницей. И ждали от нее внуков. Но с Крис это невозможно. Та постоянно испытывала Карен, стараясь выяснить, кто ей дороже, кого из них она любит сильнее. Карен с трудом несла бремя этой любви, нестерпимо угнетающей, и опасалась, что однажды не вынесет этого бремени.

Всякий раз, когда родители хотели навестить Карен, она придумывала повод, чтобы самой приехать к ним в гости. С самого детства Карен привыкла быть любимой младшей дочерью, перед которой благоговела вся семья и на которую возлагала самые радужные надежды. Пока Карен оправдывала надежды родственников, она была совершенно счастлива. Карен умело притворялась такой, какой ее хотели видеть.

Иногда она встречалась взглядом с отцом, и тогда они обменивались понимающей улыбкой. В эти моменты Карен думала, что разбивает его сердце ложью. Внутренне содрогаясь, она спешила отвести глаза.

Карен осознавала всю безвыходность ситуации. Она любила Крис. Они жили вместе и планировали свое будущее вдвоем. Рано или поздно ей придется признаться родителям. И Карен не знала, чего боится больше: причинить им боль или привести их в негодование.

Накануне вечером они столкнулись на старой почве. Крис напоминала ей двуликое создание наподобие доктора Джекила и мистера Хайда: сначала она кричала и впадала в истерику, осыпала Карен упреками и обвинениями, затем утешала и ободряла ее. Она говорила, что все понимает и разделяет ее чувства, но Карен была уже вне себя от ярости. Как только Крис могло прийти в голову, что она знает ее родителей? Остаток вечера прошел в гнетущем, тягостном молчании.

Утром Карен принесла Крис в постель чай и тосты, не зная, как та воспримет этот жест. Она ждала одобрения или порицания, как школьница или служанка. Казалось, прошла вечность, прежде чем Крис наградила Карен укоризненным взглядом, после чего приняла из ее рук поднос — это означало, что она великодушно приняла извинения.

Карен снова потянулась к телефону и добралась до пятой цифры телефона Дженет, после чего сорвалась с места и бросилась в класс, надеясь, что ученики отвлекут ее от неразрешимой проблемы.

К тому моменту, когда за Дженет закрылась входная дверь, она уже расстегнула три верхние пуговицы жакета. На пороге спальни Дженет появилась уже без блузки, затем сбросила туфли и расстегнула молнию на узкой юбке. Однако лишь после того, как Дженет, оставшись в одной футболке, аккуратно сложила одежду и поставила туфли возле кровати, она полностью расслабилась.

В строительной компании, где работала Дженет, в эти дни была настоящая запарка, потому что несколько человек из штата сказались больными. Понедельники всегда выдавались особенно тяжелыми, поскольку после уик-энда регулярно возникал наплыв клиентов, рьяно бросавшихся улаживать свои дела. Дженет предполагала, что так называемое плохое самочувствие у сотрудников возникает на психосоматической почве и вызвано желанием избежать «черного понедельника». Самая давняя и одна из самых опытных сотрудниц, Дженет смирилась с необходимостью тянуть воз за всех и не выходить из себя в общении с людьми, внушающими ей стойкое отвращение. Она ненавидела свою работу.

Забившись в угол дивана, Дженет подтянула колени к подбородку и закрыла их широкой футболкой. Горячий чай немного согрел ее, отчего она почувствовала себя уютно и спокойно. На каминной полке стояла их со Стивом фотография в рамке. Странно, но эта фотография всегда действовала Дженет ободряюще, вселяла в нее уверенность, давала силы жить. Словно она могла взглянуть на них обоих как прежде, в тот далекий день, когда был сделан этот снимок — в день помолвки Сьюзи, — еще до того, как Стив согласился на искусственное оплодотворение. Сначала они долго ссорились, пока наконец не остыли и впервые не поговорили спокойно. Разговор состоялся. Дженет помнила, как была счастлива тогда: у нее снова появилась надежда. Но временами картина их жизни пугала Дженет. Тогда она ощущала на себе взгляд Стива, обвиняющий ее в том, что она не может родить ему ребенка, которого он так хотел.

Услышав, как хлопнула входная дверь, Дженет вздрогнула и пролила чай на футболку.

— Джен? — окликнул ее Стив из коридора.

— Я здесь.

— Привет! — улыбнулся он с порога. Пиджак был переброшен у него через плечо, узел галстука ослаблен. — Что с тобой?

— А что ты подумал? — Она пожала плечами, проходя мимо него. — Я собираюсь принять ванну.

Дженет пожалела о том, что ее слова прозвучали так недружелюбно. Как бы ей хотелось произнести их иначе, без злости! Но демон овладел Дженет, и она была не в силах бороться с собой. Понимая, что она причина бед Стива и не может изменить этого, Дженет вскипела от ярости.

Она вошла в ванную, закрыла за собой дверь и открыла краны. Погруженная в тягостные раздумья, Дженет сидела на краю ванны и наблюдала, как поднимается уровень воды. Наедине с собой она дала волю слезам. Дженет казалось, что накопившееся за долгое время отчаяние нашло наконец выход. Как-то Стив сказал, будто согласился на искусственное оплодотворение потому, что понимал — она никогда не смирится с неудачей и не оставит попыток добиться своего. Дженет с ним спорила, говорила, что дело в нем самом, а не в ней. Утверждала, что виной всему его мужское «я». Но в душе признавала, что Стив прав.

Она была разочарована, когда им удалось добыть только четыре яйцеклетки. Дженет рассчитывала не меньше чем на десять — тогда их шансы резко возросли бы. Но доктор успокоил ее, сказав, что этого количества достаточно. Стив протянул доктору бутылочку с заранее собранной спермой, после чего им предложили вернуться домой и позвонить через два дня.

Ожидание показалось Дженет бесконечным. Она решила временно отказаться от работы и общения с друзьями, поскольку не хотела ни с кем делиться своими переживаниями. Окружающий ее мир заволокло пеленой суеверий: если она не будет подходить к телефону, все сложится благополучно; если не станет заранее придумывать имя ребенку, все обойдется; если чем-нибудь займется и выбросит из головы то, что не дает ей покоя, их ждет удача. Стива она отправила на работу.

Когда Дженет наконец позвонила, ей сообщили, что ни одна яйцеклетка не была оплодотворена. Именно в этот момент она почувствовала, что мир рухнул. Словно со стороны Дженет слышала свой бесцветный дребезжащий голос, который вежливо благодарил доктора и приводил разумные доводы в качестве оправдания неудачи, как будто эта трагедия произошла не с ней самой, а с каким-то посторонним человеком, как будто сердце ее не обливалось кровью.

Боясь самого страшного, Стив позвонил сразу. В трубке долго раздавались длинные гудки, прежде чем Дженет ответила и сообщила ему новость, хотя в этом уже не было необходимости — Стив и так обо всем догадался. Она поняла это, но все же пересказала ему разговор с доктором от начала до конца, причиняя себе тем самым нестерпимую боль.

С того самого дня Дженет погрузилась в такую глубокую скорбь, словно оплакивала своих умерших детей. Ее не преследовали ни их лица, ни погребенные тела, но в сознании Дженет эти четыре младенца, извлеченные из ее бесплодного чрева, погибли навсегда. Она невольно представляла себе, как выглядели бы ее нерожденные дети; думала о том, мальчики это были или девочки; надеялась на чудо, на луч света, который мелькнет в конце черной дыры, затянувшей их со Стивом. Последнюю надежду отнял у Дженет один короткий телефонный разговор.

Ее мать давно советовала им оставить тщетные попытки. Она сказала Дженет, что та должна радоваться, поскольку у нее есть Стив, — не многие женщины могут похвастаться такой удачей в жизни. Дженет тогда едва не набросилась на мать, но вдруг заметила боль в глубине ее глаз и остро ощутила всю тяжесть бремени, лежавшего на плечах матери. Другие, проявляя заботу, говорили, что следует попытаться еще раз — как будто она сдавала экзамен для получения водительских прав. Дженет никому из них не рассказывала о том, как ей плохо, даже если бы они захотели это знать.

Прошло два месяца, и Дженет показалось, что она пережила эту трагедию. С одержимостью тонущего человека, хватающегося за спасительную соломинку, она внушала себе, что никто не мешает им попробовать еще раз. Дженет думала, что доктор предоставит им еще один шанс.

Закрутив краны, она с наслаждением опустилась в горячую ванну. Дверь была закрыта, тихо работала вытяжка, где-то вдалеке раздался телефонный звонок.

— Хэлло.

— Привет, Стив! Это Карен.

— Привет, Карен. Джен в ванной.

— Это ничего…

— Передать, чтобы перезвонила тебе?

— Нет, не нужно… Просто я решила сообщить ей о том, что Сьюзи родила. Мальчика.

— Хорошо, — еле слышно отозвался Стив.

— Сьюзи позвонила мне из больницы и попросила всем сообщить, — нарушая неловкую паузу, добавила Карен. — Мы собираемся навестить ее сегодня, так что если Джен…

— Нет! Она не сможет! — Стив испуганно оглянулся на дверь, поймав себя на том, что почти кричит в трубку. — Дело в том, что мы сегодня приглашены на обед. Извини.

— — Никаких проблем! — с облегчением вздохнула Карен. — Я просто подумала… Ну ладно, передавай Джен привет.

— Да, конечно. Пока, Карен.

Дженет лежала в белой пене, так что над поверхностью воды торчала только ее голова, и гладила свой плоский живот. Она не слышала, как Стив обрадовался звонку Карен, и не видела, как встревоженно выслушал новость о Сьюзи. Она не чувствовала, как он мучается из-за собственной беспомощности, желая смягчить удар, уберечь ее от еще больших страданий. Не догадывалась и о том, какие горькие слезы текут по его щекам.

Услышав осторожный стук в дверь, Дженет вздрогнула и отняла руки от живота. Она вдруг испугалась, как ребенок, застигнутый родителями за непристойным занятием.

— Джен?

— Что?

— Давай пойдем куда-нибудь пообедаем…

Анна причесала свои коротко стриженные волосы перед маленьким зеркальцем. Затем достала из косметички губную помаду, вывалив для этого все содержимое на стол, и тронула ею губы с ловкостью опытной женщины. Проработав много лет в женских журналах и опубликовав сотни снимков популярных фотомоделей, она по-прежнему пренебрегала железным правилом макияжа — наносить губную помаду только кисточкой. Где взять время на соблюдение всех этих тонкостей? Однажды Анна сидела на великосветском обеде рядом с принцессой Маргарет. Тогда она с изумлением и восхищением заметила, как эта женщина легко и незаметно подкрашивает губы после каждой перемены блюд без помощи зеркала. Вот это да! Анна растерла помаду губами, подкрасила ресницы и с недовольным видом убрала косметичку в сумку.

Последняя страница рабочего дня была давно прочитана и перевернута, и Анна чувствовала, что Рейчел теряет терпение, ожидая, когда она наконец покинет офис. Рейчел принадлежала к числу тех редких женщин в издательском мире, которые видят свое призвание в том, чтобы занимать пост личного секретаря редактора, и относятся к своим обязанностям чрезвычайно ревностно. Мало того что она никогда не уходит домой раньше босса, хотя рабочий день давно кончился, — ей по плечу был любой объем работы. Единственное, чего Рейчел категорически не выносила, так это бессмысленного времяпрепровождения, когда в унынии и бездействии тянется рабочий день. К сожалению, последние несколько месяцев дела в редакции обстояли именно так.

Смутно видя сквозь стеклянную стену фигуру Рейчел, Анна злорадно улыбалась, поскольку именно из-за нее та нетерпеливо барабанила пальцами по столешнице.

— Рэйч! — позвала ее Анна, как всегда не прибегая к помощи селектора.

Почти в ту же секунду Рейчел появилась на пороге. Ее зеленые глаза, пойманные в густую сеть морщин, возбужденно сверкали из-под короткой светлой челки. Она улыбалась в радостной надежде.

— Вы не забыли послать цветы?

Даже если Рейчел и была раздосадована этим бессмысленным вопросом, то не подала виду.

— Я попросила, чтобы их доставили немедленно, так что она их, наверное, уже получила.

— Машина пришла?

— Ждет у подъезда уже двадцать минут.

Не обращая внимания на укоризненный тон секретарши, Анна бросила взгляд на часы. Скорее всего сейчас он не станет звонить. Хотя, возможно, стоит подождать еще пять минут. Анна выдвинула нижний ящик стола и достала свою сумочку, чтобы проверить, не сели ли батарейки в мобильном телефоне.

— Хорошо. Передайте шоферу, что я спущусь через пару минут и сначала поеду в больницу. Пусть узнает, как туда добраться. Я не хочу колесить по городу полчаса, как в последний раз.

Несколько минут она неподвижно смотрела на телефон, мысленно умоляя его зазвонить. Наконец Анна неохотно поднялась и направилась к двери, запихивая мобильный телефон в сумочку.

В свое время она возлагала так много надежд на отношения с Каллумом. Это была величайшая любовь в ее жизни! Когда он неожиданно прилетел из Нью-Йорка, обрушившись как снег на голову, она подумала, что теперь все пойдет на лад. Наконец-то.

Они говорили и говорили, так что впервые с тех пор, как это произошло, она почувствовала в себе силы пережить трагедию аборта. Это печальное событие подорвало ее силы. На протяжении двух лет мысль о совершенном злодействе жила в подсознании Анны, неотступно преследовала ее. Наконец она обрела способность противостоять ей.

Анна слушала объяснения Каллума по поводу того, почему он тогда так отреагировал на ее беременность; разделяла его чувство потери и отчаяние из-за невозможности принять решение: заводить или не заводить ребенка. По щекам обоих текли слезы, зато в конце разговора они ощутили, что близки друг другу, как никогда прежде, и готовы вместе идти по жизни.

Они вели себя как обезумевшие от любви тинейджеры. Когда Каллум вернулся в Нью-Йорк, Анна потратила целое состояние на телефонные переговоры и факсовые послания. Ежедневно они проводили уйму времени, болтая, обмениваясь новостями, обсуждая либо ее визит в Нью-Йорк, либо его очередной приезд в Лондон. Но каждое с нетерпением ожидаемое свидание таило в себе опасения, страх и разочарования, наподобие того, которое испытываешь, когда приезжаешь отдохнуть в незнакомое место и понимаешь, что оно вовсе не так прекрасно, как на картинке в рекламной брошюре. Но Анна с головой бросалась в бездну разочарования, и независимо от того, насколько была полна решимости противостоять этой бездне, сомнения, неуверенность и сожаления все же отдаляли их с Каллумом друг от друга, пробуждая в каждом инстинкт самосохранения.

Поначалу ничто не мешало их разговорам и не нарушало планы: важные звонки откладывались, встречи отменялись, клиентам приходилось ждать. Но под конец встречи они оба ссылались на необходимость работать, чтобы оправдать отмену очередной совместной поездки за город. Расставшись, оба испытали облегчение.

Анна никогда не сомневалась, что это и есть настоящая любовь. Кроме того, она всегда подозревала, что рано или поздно их отношения придут к концу, поэтому нисколько не удивилась, когда это произошло.

Тогда она решила с головой уйти в работу, сделать рывок в карьере. Возвращаясь домой с работы поздно вечером, Анна, как бездыханный труп, падала в постель и уже не могла даже страдать от пустоты и одиночества, от невозможности ощутить рядом тепло родного человека. В эти минуты она мечтала только о сне, но никак не о любовных утехах.

Фрэнк не столько вошел, сколько вломился в ее жизнь. Уже во время их первой встречи — на деловом ленче для сотрудников издательства — он на языке тела дал понять, что она вызывает в нем романтический интерес. Анна оставила его призыв без ответа. В ней самой, однако, проявились те же плотские чувства, но след Каллума в душе Анны еще не остыл. К тому же она никогда не умела выстраивать отношения с мужчиной сама. Так к чему было придавать этому значение? Однако Фрэнк не сдавался. Он ухаживал за ней, стараясь очаровать любыми способами, и в конце концов соблазнил. Анна не сразу узнала, что он женат, а когда это выяснилось, ей уже было все равно.

Она достала телефон из сумочки и включила его, собираясь набрать номер, но, поразмыслив, передумала. Будь что будет! Она убрала телефон и быстро направилась к лифту.

— Теперь налево по Гровер-стрит, затем первый поворот направо, — сказала она шоферу, подавшись вперед. — Стоп. Я выйду здесь. — Анна открыла дверь, не дожидаясь, пока машина окончательно остановится, вышла и направилась к воротам больницы.

— Между прочим, — рассказывала Сьюзи, устраивая младенца на кровати рядом с собой, — это вовсе не так романтично, как считается! Мне показали простыню, на которой я рожала, — она вся в крови. У меня было такое ощущение, словно вывалились все внутренности. Я до сих пор не могу сдвинуть ноги!

— А что в этом плохого? — Анна и Карен с усмешкой переглянулись.

— Вы что, издеваетесь?! — обиделась Сьюзи. — Я и подумать не могу о том, чтобы когда-нибудь снова лечь в постель с мужчиной!

— Должна заметить, что однажды ты это уже говорила, — заметила Карен.

— Да, я тоже помню, — кивнула Анна. — По-моему, это было после аборта от Барри Эванса.

— Именно. — Карен подмигнула Анне. — Сколько она тогда продержалась без секса? Неделю?

— Если бы! Ее воздержание закончилось, как только доктор разрешил Сьюзи возобновить интимные отношения.

— Жуть! Даже не напоминайте мне! — с отвращением поморщилась Сьюзи, и подруги весело рассмеялись.

Сьюзи достала из ящика под детской кроваткой маленькую пластмассовую миску, чистую пеленку, тюбик крема и бумажное полотенце одноразового пользования.

— Тебе объяснили, как это делать? — спросила Карен, разглядывая все эти вещи.

— Конечно. Они от меня ни на шаг не отходят, вьются, как надоедливые мухи. Особенно в этой палате. Здесь почти всем делали кесарево сечение. Вон, посмотрите на нее. — Сьюзи кивнула в сторону спящей женщины, кровать которой стояла ближе к двери. — Она заснула незадолго до вашего прихода, а вообще-то плачет с утра до вечера. Иногда мне хочется дать ей затрещину. Не все ли равно, каким образом из тебя достают ребенка! Когда дело шло к концу, меня охватило полное безразличие, и если бы врачам понадобилось выдернуть мне ноги, чтобы достать ребенка, я согласилась бы и на это.

Карен снисходительно усмехнулась и покачала головой. Внимание Анны было полностью поглощено младенцем. Оперевшись на локоть, она протянула ему руку, и малыш зажал ее указательный палец сморщенным кулачком. Его ручонка оказалась невероятно сильной. Анна осторожно поводила пальцем из стороны в сторону и убедилась в том, что малыш держится очень крепко.

Сьюзи и Карен молча переглянулись.

— Ты не могла бы принести воды? — Сьюзи протянула Анне миску.

— Что?

— Воды. Чтобы помыть его. Раковина там.

Анна направилась за водой. Проходя мимо коек, она с любопытством разглядывала женщин, но не для того, чтобы выяснить, как они переносят послеродовой период, а желая определить их возраст.

Когда она вернулась, Сьюзи подкладывала под младенца непромокаемую клеенку. Неторопливо и торжественно она распеленала дитя. Обнаженный малыш вызвал бурю неподдельного восторга у ее подруг.

— Ой, какой хорошенький! — всплеснула руками Карен.

— Да, действительно. — Анна сосредоточенно прищурилась. — Не могу понять, что мне напоминает эта штучка.

Она рассмеялась, а Сьюзи почувствовала, как промежность у нее увлажнилась от крови, и испуганно прижала ладонь к панталонам.

— Согласна, она и вправду не очень похожа на те огромные вибраторы, к которым ты привыкла! А я лично предпочитаю сидеть на настоящем члене!

— Сьюзи! — воскликнула Карен, заметив, что вся палата прислушивается к их разговору.

— Это правда! — отозвалась Анна. — Я имею в виду, что размер роли не играет, но ведь что-то же здесь должно быть!

— Здесь есть все, что нужно!

— Хорошо, хорошо. Успокойся.

Карен и Анна лукаво переглянулись, и Сьюзи догадалась, что они подшучивают над ней.

— Дуры! — Она наклонилась над сыном, взяла его кулачки в ладони и нежно поцеловала. — Если в конце концов у него вырастет штуковина хотя бы вполовину такая, как у отца, бабы будут к нему в очередь становиться.

— Как же тебе повезло, подружка! — хмыкнула Анна. — Кстати, а где счастливый папаша?

— Бедняжка совсем уморился. Он чуть было не заснул прямо здесь. Я отправила его домой. Хотя скорее всего Джо двинулся прямиком в паб.

— Не суди его слишком строго, — посоветовала Карен. — Ему наверняка хочется поделиться этой новостью с друзьями. Живописать роды во всех деталях.

— Ха! Можно подумать, что от него был какой-нибудь толк! Если честно, в какой-то момент я подумала: если он еще раз скажет «дыши глубже», я вцеплюсь ему в мошонку! — Сьюзи положила пеленку под младенца и подоткнула ее со всех сторон. — Я пеленала его всего четыре раза. У меня пока не очень здорово получается.

— Ничего, научишься, — отозвалась Анна.

— Да уж. — Сьюзи улыбнулась и осторожно приподняла дитя за подмышки. — Ты дозвонилась до Мэнди, Кар?

— Да. Она сказала, что постарается приехать, если сможет.

— Хорошо. — Сьюзи не могла сдержать удивления.

— Она в порядке? — поинтересовалась Анна.

— А почему бы и нет? — откликнулась Сьюзи.

— Да, действительно.

— Я имела в виду только то, что ей, может быть, немного неловко из-за того, что было… вы знаете, о чем я говорю. Много воды утекло с тех пор, Анна. Мэнди давно уже пережила это. Мы с ней говорили и пришли к выводу, что это был всего лишь легкий роман, из-за которого вовсе не стоит лезть в петлю. Так что не вижу, с какой стати ей чувствовать себя неловко.

Однако, заметив выражение лица Сьюзи, Анна не поверила ей. Перехватив умоляющий взгляд Карен, она решила оставить эту тему.

— Да, наверное, ты права.

Мэнди придирчиво оглядела себя в зеркале лифта и с удовольствием отметила, что краснота вокруг глаз незаметна. Она понимала, что глупо было плакать. Мэнди давно не испытывала никаких чувств к Джо. Последний след любви исчез после того, как она поговорила об этом со своей лучшей подругой. И все же не могла удержаться от слез после звонка Карен. Эта новость стала для нее последней каплей, переполнившей чашу терпения.

Мэнди долго сомневалась, ехать ли, и, решившись на это в последнюю минуту, купила букет цветов в ближайшем мини-маркете — ей не хотелось приходить к Сьюзи с пустыми руками.

Лифт остановился на втором этаже, и Мэнди вышла в ярко освещенный больничный коридор. Навстречу ей попалась компания весело болтавших посетителей. Здесь стойко держался обычный больничный запах, издалека доносились крики новорожденных младенцев. Двери лифта закрылись у нее за спиной. Мэнди не двигалась с места. Она вдруг живо вспомнила, как рожала своих мальчишек, как часами сидела у кроваток и смотрела на них, терпеливо ожидая, когда они проснутся. Вспомнила, как они с Питом были тогда счастливы.

— Простите, я могу вам помочь? — раздался у нее за спиной чей-то участливый голос. Мэнди не сразу поняла вопрос. — Вы пришли навестить кого-то?

— Что? Ах да. Подругу. Сьюзи Болл.

— В конце палаты слева, — улыбнулась сестра, распахнув перед ней двери и придержав одну из створок.

Мэнди вошла, а когда оглянулась, чтобы поблагодарить сестру, та уже исчезла. В глубине души Мэнди молила Бога, чтобы Джо здесь не оказалось. И вдруг к хору детских голосов примешался громоподобный раскат взрослого смеха. Мэнди вздрогнула от неожиданности, узнав этот голос.

Анна, все еще смеясь, махнула ей рукой и обратилась к Карен и Сьюзи.

— Смотрите, Мэнди здесь!

— Вот видите! — просияла Сьюзи, поглощенная тем, чтобы пристроить малыша к груди. — Я же говорила, что не будет никаких проблем!

Анна и Карен переглянулись, но промолчали.

Когда Мэнди остановилась возле кровати, младенец присосался к материнской груди и затих. Какая идиллическая картина!

— Он настоящий красавец, Сьюзи.

— Да, это правда, — самодовольно кивнула та.

— Как это было?

— Лучше не спрашивай! Они говорили, что боль забудется, как только родишь. Чушь собачья! У меня до сих пор мороз по коже, как вспомню. Такое ощущение, словно пытаешься протолкнуть футбольный мяч через трубочку для стрельбы горохом!

— Жаль, что меня при этом не было, — рассмеялась Анна.

— Садистка! Если бы ты хоть раз прошла через это, у тебя навсегда отбило бы охоту повторить. Джо был белый, как эта простыня. Видели бы вы его, когда вышел послед!

— Фу! Какое счастье, что я лесбиянка! — поморщилась Карен.

— А где Джо? — спросила Мэнди, разворачивая букет и ни на кого не глядя.

— Дома, — ответила Карен.

В голосе подруги слышались утешающие нотки. Мэнди улыбнулась, оценив желание Карен поддержать ее в сложной ситуации.

— Прости, Сьюзи, ничего лучше этого веника мне не удалось раздобыть.

— Не говори ерунду! Цветы великолепные! — воодушевленно солгала Сьюзи. — Вон там есть ваза.

Мэнди подошла к столу, на котором в трех вазах стоял роскошный букет, присланный Анной. Ее подвядшие хризантемы выглядели убого рядом со свежими, благоухающими экзотическими соцветиями.

Сьюзи закончила кормление, запеленала малыша и, неловко подняв его на руки, передала Мэнди.

— Хочешь подержать немного?

В глазах Мэнди отразился такой ужас, словно ей предложили прыгнуть с парашютом и подвели к открытому люку самолета.

— Знаешь, я немного простужена, — ответила она и для убедительности шмыгнула носом.

— Ничего страшного. Только минутку. — Сьюзи вложила ей в руки малыша, делая вид, что не замечает укоризненных взглядов Карен и Анны.

— Ты не чувствуешь себя от этого наседкой? — язвительно осведомилась Анна.

— Этого еще недоставало! — воскликнула Мэнди и вдруг испугалась, что ее неправильно поймут. Она оказалась в сложной ситуации, поэтому приходилось тщательно взвешивать каждое слово. — Ну, то есть я вовсе не горю желанием, чтобы вери моего дома осаждали доноры с пробирками спермы.

— Да уж! — поддакнула Анна.

— Бедняжки! — усмехнулась Сьюзи. — Вы кончите свой век, как обтрепанные книжные обложки!

— Наверное. Спасибо за моральную поддержку. — Анна шутливо ткнула ее кулаком в ребра.

— Дело не в том, что я ищу сказочного принца, — сказала Мэнди. — У меня в жизни хватает мужчин. Но хотелось бы встретить такого, с которым можно было бы куда-нибудь выйти, сходить на выставку…

— Покувыркаться в постели…

Не обращая внимания на замечание Карен и смех подруг, Мэнди продолжала:

— Я тоскую без общения. Совсем засиделась дома в последнее время.

— А-а-а! — хором протянули подруги, выражая насмешливое сочувствие.

— Ой, он писает!

Младенец давно заснул на руках у Мэнди.

— Давай я заберу его. — Сьюзи протянула руки к малышу.

— Хорошо. А он тяжеленький.

Мэнди повела затекшими плечами, пока Сьюзи укладывала сына в кроватку.

— Кто-нибудь звонил Дженет?

— Я, — ответила Карен.

— Она в порядке?

— Я говорила со Стивом.

— Что он сказал?

— Как будто ты не знаешь его! Он ко всему относится спокойно.

— Хорошо, что он сам сообщит Джен. Ей, наверное, нелегко будет пережить эту новость.

Все четверо замолчали, причем каждая задумалась о своем. Их объединяло в этот момент только общее меланхолическое настроение. Все они старались поддержать Дженет, когда завязалась история с Ай-Ви-Эф. Однако как только выяснилось, что Сьюзи беременна, Дженет стало трудно выносить . вид ее понемногу округляющегося живота, и Стив деликатно попросил ее больше не звонить и не появляться в их доме. Однажды он проводил Сьюзи до такси, оставив Дженет в квартире, и сказал, что не может больше выносить истерик жены, которые случаются каждый раз после визитов Сьюзи. Дженет потом всю ночь проводит в слезах и не может заснуть, кляня свою судьбу и Бога за несправедливость. К слову сказать, ночь после этого разговора Сьюзи тоже проревела.

— Кто-нибудь видел ее в последнее время? — спросила она.

— Я заходила к ней несколько раз с тех пор, как провалилась затея с искусственным оплодотворением, — призналась Мэнди. — Но даже не знаю, что и сказать.

Анна и Карен кивнули.

— Я пробовала звонить ей на работу — думала, что если Стива нет рядом, ей будет легче говорить — но… — Карен пожала плечами. — Мне показалось, что Дженет хочет поскорее закончить разговор.

— Понимаю, что ты имеешь в виду, — кивнула Анна. — В другой ситуации она, напротив, посвятила бы тебя во все детали. И унять ее было бы нельзя.

Подруги помрачнели, осознавая всю тяжесть положения Дженет и сожалея о том, что не в их власти помочь ей.

— О Господи! Никак не ожидал, что вы будете сидеть здесь, как на похоронах!

Джо появился в дверях с огромным букетом цветов, из-за которого его почти не было видно. Все повернулись к нему, и улыбки осветили лица женщин, когда они увидели воздушный шарик с надписью: «Ура! У меня родился мальчик!» Джо положил цветы на постель Сьюзи и наклонился, чтобы поцеловать ее.

— Боже мой! Да от тебя несет, как из пивной бочки!

— Должен же был я отпраздновать рождение сына. Надо уважать чувства счастливого отца!

Джо повернулся к колыбели и с восхищением уставился на самое прекрасное создание на свете. Сьюзи перехватила его радостный взгляд и просияла от сознания того, что именно она подарила ему это счастье. Слезы навернулись ей на глаза, и Сьюзи поспешно сморгнула. Джо осторожно коснулся указательным пальцем щеки малыша.

— Не буди его!

Усмехнувшись, он сгреб младенца в охапку и прижал к груди. Джо действовал решительно, но осторожно, восторженно следя за каждым движением малыша.

— Он поломает его!

— Мэнд, как твои дела? — не обращая внимания на возглас жены, спросил Джо.

Ни разу с тех пор, как они расстались, с тех пор, как он предал Мэнди, женившись на Сьюзи и причинив ей тем самым нестерпимую боль, она не чувствовала, что Джо считает себя хотя бы отчасти виноватым. Но теперь в его словах и мимолетном взгляде Мэнди ощутила это. Казалось, он безмолвно просил у нее прощения.

— Наверное, нам следует оставить вас с малышом. — Карен толкнула ногой ногу Анны.

— Пожалуй. Я только одно хочу сказать, Сьюзи…

Все посмотрели на Мэнди.

— Поскорее вставай на ноги, Сол Болл!

Оказавшись на больничной автостоянке, Анна достала из сумочки телефон и проверила голосовую почту. Ее ждало несколько сообщений, но только одно заинтересовало Анну по-настоящему — звонок Фрэнка.

— Привет, дорогая. Я понял, что ты занята. Но если найдешь время выпить со мной, то я в «Кувшине и пианино». Скучаю по тебе. Пока.

Анна улыбнулась и, сев в машину, сделала знак шоферу опустить стекло.

— Даун-стрит. «Кувшин и пианино», — сказала она.

— Слушаюсь, мэм.

Анна откинулась на заднем сиденье и закрыла глаза, предвкушая чудесный вечер. Она предложила Карен и Мэнди подвезти их, но они отказались, поскольку решили зайти куда-нибудь выпить. Так что ничто не мешало ее встрече с Фрэнком — если он еще не уехал.

Подумав о Сьюзи, Анна вдруг прониклась тем же восторгом, что и ее подруга. Она ожидала, что отнесется к этому куда спокойнее. В тот момент, когда Анна вошла в палату, ее охватила зависть. Анна предполагала, что просто искренне порадуется за подругу, но не тут-то было, хотя весь последний год почти не вспоминала о своей трагедии.

На самом деле она провела последний год в полном одиночестве. Ей было жизненно необходимо замкнуться в себе. Но сегодня… Анна вдруг воодушевилась чужим счастьем и вновь захотела сама ощутить его.

Подъехав к бару, она отпустила шофера. Домой можно вернуться на такси, если она не останется на ночь с Фрэнком в квартире, которую тот снимает в городе.

А вдруг он уже ушел?

Однако Фрэнк все еще сидел в баре. Анна сразу заметила его. Он оторвался от своего бокала, поднял голову и улыбнулся ей.

У него была такая милая улыбка. Приятная и очень добрая. Фрэнк улыбался совсем не так, как другие мужчины, скрывавшие за улыбкой откровенную похоть. Судя по улыбке, Фрэнк действительно рад ее видеть.

— Прости. — Анна подошла к нему и поставила сумочку на стойку бара. — Моя подруга родила, и я ездила навестить ее.

— Одна из твоих девочек?

Анна кивнула. Она рассказывала Фрэнку о подругах — не все, конечно, но достаточно, чтобы тот мог составить о них представление.

— Сьюзи. Та, что недавно вышла замуж.

— А-а… — задумчиво протянул он. — Понятно. И чего ты хочешь?

«Я думала, чего хочешь ты».

Он как будто прочел ее мысли и предложил:

— Наверное, выпить что-нибудь?

— Минеральную воду, — усмехнулась Анна.

— Что-то не так?

— Нет. Просто я не в настроении пить что-нибудь крепкое.

Анна не могла рассказать ему, что именно она в настроении сделать. Потому что в таком случае он сбежал бы от нее тут же. Кроме того, это решение пришло к Анне всего минуту назад.

Она хотела родить ребенка. Как Сьюзи.

Пока Фрэнк заказывал воду для нее и еще один скотч для себя, Анна наблюдала за ним и вдруг поймала себя на том, что видит его совершенно в ином свете. Она хотела родить ребенка как можно скорее, но Фрэнк не тот человек, который стал бы для него хорошим отцом.

Он красив, образован, остроумен. Более того, ей с ним прекрасно в постели. Даже лучше, чем с Каллумом. И все же…

Фрэнк женат. И что еще хуже, у него четверо детей. Даже если он любит Анну, то не оставит жену и детей ради нее.

Они никогда не обсуждали эту проблему, но Анна не сомневалась, что это именно так. Мужчина может ненавидеть жену, даже питать к ней отвращение, но останется с ней из любви к детям. А Фрэнк спокойно сосуществовал с женой. Они любили друг друга с детства, вместе учились в колледже, провели вместе всю жизнь.

Фрэнк протянул Анне бокал.

— Вот твоя вода…

Она подняла тост в его честь, но ее взгляд выражал сомнение.

— В чем дело?

— Не знаю. — Анна опустила глаза. — Наверное, я просто устала. Переработала. И…

Она не могла вымолвить больше ни слова. У нее не хватало духу поделиться с ним мыслями о ребенке и обо всем остальном.

— Хочешь уйти?

Анна поняла, что Фрэнк намерен пригласить ее к себе на квартиру. В другое время она с радостью согласилась бы, даже если бы немного устала. Но только не сегодня. Анне хотелось побыть одной. До сих пор она этого не чувствовала, но вдруг отчетливо осознала, что должна собраться с мыслями.

— Мне нужно вернуться домой, Фрэнк. По-моему… — она пожала плечами, — у нас вряд ли что-нибудь получится сегодня. Я не смогу составить тебе компанию.

— По-твоему, ты нужна мне для компании? — сладострастно улыбнулся он.

— Нет, серьезно… Мне надо побыть одной.

— Тогда почему ты приехала?

— Сама не знаю. Просто… — Анна едва не проговорилась. Перед глазами у нее стоял малыш Сьюзи. Она видела, как счастлива подруга, и хотела того же для себя. Но если объяснить это Фрэнку, кто знает, куда это их приведет? Анна допила минеральную воду и взяла сумочку. — До завтра, хорошо? Встретимся после работы.

— Не утруждайся, — мрачно отозвался он.

— Что?

— Ты слышала, что я сказал. — Он одним махом допил виски.

— Фрэнк?

Анна коснулась его плеча, но Фрэнк резко отстранил ее руку.

— Яухожу.

— Ну и катись ко всем чертям!

Анна видела, что он поражен ее словами. Никогда прежде она не говорила так с ним, но его внезапная вспышка раздражения заставила ее сорваться.

— Тебе никто не давал права плевать на людей, Анна. — Фрэнк поднял с пола дипломат.

— Это только тебе можно звонить всем подряд, когда захочется…

— Прекрати! Давай оставим этот разговор, ладно?

— Фрэнк…

Но он уже ушел.

Анна села на табурет и тоскливо посмотрела на соседнее кожаное сиденье, еще хранившее тепло Фрэнка.

— Черт подери!

Рассердившись на себя, она опрометью выскочила из бара и бросилась на стоянку такси, назвала шоферу адрес и всерьез задумалась над тем, сможет ли заснуть сегодня и вообще увидит ли когда-нибудь Фрэнка снова.

— Мэнд?

Мэнди обернулась, вглядываясь в полумрак.

— Дебби? Это ты?

Женщина вышла в круг фонарного света, и Мэнди поняла, что не ошиблась. Дебби была ее давней соседкой еще в то время, когда они жили вместе с Питом. Ходили слухи, что она заглядывалась на Пита, но они не подтвердились; к тому же с тех пор много воды утекло. И Мэнди искренне обрадовалась, увидев знакомое лицо.

— Привет, как ты?

— В порядке. Как я сразу догадалась, что это ты!

— Да, это здорово. Я навещала подругу, Сьюзи Болл. Она родила симпатичного мальчугана.

— Да, я слышала. И как она? А ты не собираешься завести младенца?

— При случае не откажусь. Но ты же знаешь, Люк по-прежнему живет со мной, поэтому есть трудности.

— Да… — улыбнулась Дебби и провела ладонью по коротко стриженным на затылке волосам. — Думаю, тебе будет приятно знать, что Пит в порядке. После всего, что случилось.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась Мэнди.

— Ну… я думаю, ты спокойно отнесешься к этому. Хотя она молоденькая.

Мэнди похолодела. В первый момент она не поняла, что именно хочет сказать Дебби. И вдруг осознала, что речь идет о Пите и другой женщине. И к тому же молоденькой.

— И что же? — спросила Мэнди, снедаемая любопытством.

— Она не намного старше твоего Джейсона. Ее родители не переживают на этот счет, и, я полагаю, ты также не имеешь ничего против?

Мэнди открыла рот и тут же закрыла его. Пит? С двадцатилетней девочкой? Это невозможно!

Она едва не произнесла этого вслух, но вовремя удержалась. Если это говорит Дебби, значит, у нее есть на то основания.

— Выходит, ты не знала? — Дебби вдруг смутилась. — О, я полагала, что тебе это известно, иначе не стала бы…

— Нет. Я… — Мэнди внезапно поняла, что говорить больше не о чем, и натянуто улыбнулась. — Увидимся. — Отвернувшись от бывшей подруги, она быстро зашагала прочь.

Карен вернулась домой к десяти часам. Она не предполагала, что задержится так надолго, но ей было приятно повидать Мэнди. Они зашли в бар поболтать и выпить. Крис, однако, оценила встречу подруг иначе.

— Где, черт возьми, ты была?

— Что? — прищурилась Карен.

— Могла бы позвонить…

— Я звонила и оставила сообщение у секретарши в твоей школе. Ты была занята и…

— И где же ты была?

Карен сбросила пиджак и сердито обернулась к ней, заметив, что диван разобран.

— Сьюзи родила, — рассеянно пояснила она. — Я навестила ее в больнице. Мэнди тоже зашла, и мы выпили вместе.

— Понятно! Выпили!

Карен потупилась, понимая, что Крис не слушает ее.

— Я давно с ней не виделась… — начала она оправдываться. — Послушай, в чем проблема? Я оставила тебе сообщение. Его просто не передали.

— Ты слишком легкомысленна…

— Легкомысленна?! Но я звонила! Чего бы ты хотела от меня9 Чтобы я допрашивала секретаршу, передала ли она сообщение?

— Ты могла бы позвонить еще раз.

Карен вышла из себя, обозленная подозрениями Крис. Эта ситуация длилась с той самой ночи, когда им не удалось разрешить свои проблемы. Однако сегодня она была не в настроении и не в силах сделать это. У Карен выдалась тяжелая рабочая неделя, и ей было не до этого, поэтому она предпочла избежать разговора.

— Я иду спать.

— Отлично! Ты, как всегда, уходишь от ответа.

— Крис, прошу тебя!..

— Нет, давай выясним все сейчас же. Раз и навсегда.

Карен обреченно застонала, но не стала спасаться бегством.

— Если не хочешь совершить…

— Что за чушь!

— Правда? Тогда что значит вся эта чепуха с диваном?

Карен оглянулась, пригвожденная к месту ее словами. Крис говорила правду. В прошлый уик-энд Карен притворялась перед родителями и заставила Крис смириться с этим. Более того, Карен купила еще один диван, желая убедить родителей, что они спят раздельно. И для нее, и для Крис пережить это было непросто.

— Мне нужно время, чтобы разобраться с собой, — пробормотала Карен.

— Ерунда! Либо ты скажешь им немедленно, либо никогда!

Карен вгляделась в лицо любовницы и вдруг впервые увидела в нем незнакомую прежде твердость и упрямую решимость выяснить все до конца.

— Ты действительно хочешь этого?

— Я не вправе?

— Но…

— Ты понимаешь, что делаешь? Ты запуталась во лжи. Наши друзья все понимают. А то, что твои родители ни сном ни духом… это отнимает у нас будущее!

— Крис!.. — взмолилась Карен.

Но та лишь покачала головой и вышла из комнаты.

Карен сгорбилась в кресле, но через минуту воспряла духом и огляделась. Она была так счастлива, деля свою жизнь с Крис, но теперь все отталкивало ее…

Рассказать родителям? Да как же это сделать? Одна мысль об этом повергала ее в ужас. Если бы… Карен сокрушенно вздохнула. Она чувствовала, что теряет голову, затем хвост — как ящерица — без малейшей надежды восстановить их когда-нибудь.

Она поднялась и подошла к двери. Их спальня находилась в нескольких шагах, но преодолеть это расстояние ей было невмоготу. Карен помедлила, но, вновь обретя решимость, толкнула дверь спальни.

Крис была полуодета. Любящий взгляд Карен невольно скользнул по ее грудям, по изящной спине и лопаткам. В этот момент Крис негодующе обернулась, словно Карен была здесь непрошеным гостем. Их разделяла только двуспальная кровать…

— Хорошо, я скажу им, — тихо вымолвила Карен.

— Когда? — строго осведомилась Крис.

— Скоро.

Крис сняла ночную сорочку, однако ее взгляд оставался холодным и непримиримым.

— Когда «скоро»?

— Наверное, на следующей неделе.

— Обещаешь?

— Да.

Крис насторожилась, отчего возникла неловкая пауза, которую она сама же и нарушила, бросившись на постель и призывно протянув руку Карен.

На кухне горел приглушенный свет, на плите закипал чайник. Мэнди сидела за столом, глядя на два коричневых конверта, оставленных ею здесь перед уходом. Она не могла прийти в себя после новости о Пите и какой-то молодой девушке, годившейся ему в дочери. Невероятно!

Мэнди дрожала всем телом от острого приступа ревности. Интересно, какая из себя его девушка? Может, толстая и некрасивая? Или полногрудая с белокурыми волосами и длинными ногами, как у манекенщиц в рекламе?

И далеко ли зашли их отношения? Хороша ли она в постели?

При мысли об этом Мэнди почувствовала себя старой и ненужной, как ржавый автомобиль или вышедший из строя холодильник. Ее предали.

Предал ее Пит. Она до сих пор думала о нем, как о своем муже. О своем.

Но это давно уже не так. И теперь он может делать все, что захочет. Видеться с кем пожелает. И спать, с кем угодно.

Странно, но Мэнди никогда прежде не задумывалась о том, что у него есть своя личная жизнь. Она предполагала, что Пит до конца дней своих останется холостяком и будет жить с отцом и братом в маленькой грязной съемной квартирке. Там они и состарятся все вместе. Облысеют, потеряют зубы, будут вечерами ходить в паб и играть в домино с другими стариками.

И уж конечно, не станут заводить романы с молодыми девочками!

Мэнди насупилась и так угрожающе вздернула подбородок, словно любовница Пита сидела перед ней. Как она посмела? Как, черт побери, она могла?

Видение исчезло. Мэнди тихо всхлипнула, и плечи ее поникли под тяжестью горя. День выдался неудачным с самого начала. Сначала счета, затем известие о ребенке Сьюзи и, наконец, это. Правду говорят, что беда не приходит одна.

Однако чем больше она думала о Сью, Джо и их младенце, тем легче становилось у нее на душе. В больнице Мэнди поняла, что действительно давно уже пережила свой роман с Джо и искренне рада за него и Сьюзи. Более того, счастлива за подругу. И это здорово. Но непрошеные откровения стервы Дебби все же не давали ей покоя.

Внезапно рассвирепев, Мэнди вскочила, подошла к плите и выключила чайник. Нет… пожалуй, сейчас ей необходимо что-нибудь покрепче чая.

Да, а тем временем надо просмотреть объявления. Пора оторвать зад от дивана и найти работу! Кончилось то время, когда она зависела от Пита, который всегда поддерживал ее на плаву.

Мэнди открыла буфет, достала полбутылки джина, припрятанную от детей, и тоник из холодильника. Приготовив себе выпивку, она преисполнилась решимости и уселась за газеты.

Она еще покажет Питу! Плохо он ее знает!

Джейсон со своей подружкой Джеммой снял коттедж в новой домовой ассоциации возле тоннеля Хайбери. Это устроила мать Джеммы: переговорила с кем-то — и дело готово. Мэнди редко бывала у них, ибо чувствовала себя во время этих визитов так неловко, словно опекала Джейсона, но в это утро она твердо решила повидать его, пока он не ушел на работу. В половине девятого Мэнди уже стояла перед дверью дома, из кухонного окна которого доносилась бодрая мелодия «Золотой столицы».

Взъерошенный и заспанный Джейсон сам открыл дверь.

— Привет, ма, — улыбнулся он. — Что случилось?

Мэнди молча шагнула в прихожую, а сын, пропустив ее, добавил:

— Отлично, ты как раз к завтраку.

Джемма повернулась от плиты и приветливо улыбнулась гостье. Ее длинные светлые волосы были забраны в хвост на затылке. В облегающих джинсах и белоснежной блузке, расстегнутой на груди, она походила на рекламную картинку.

— Здравствуйте, — весело сказала Джемма, обнажив ровные белые зубы.

— Привет, — отозвалась Мэнди, оглядывая безупречно чистую кухню. Запах жареного картофеля заставил ее вспомнить, что она еще ничего не ела.

— Будете завтракать? — спросила Джемма. — На всех хватит. Джейсон всегда говорит, что я его закармливаю. Он до самого обеда не успевает переварить завтрак, правда, Джейс?

Джейсон, уже сидевший за столом, посмотрел поверх газеты на мать и улыбнулся в подтверждение слов Джеммы.

— Спасибо, но…

Перед Мэнди словно по волшебству появилась чашка чая и гарелочка с ее любимыми кофейными бисквитами.

Мэнди приятно удивила хозяйственность и расторопность девушки. Джемма хорошая, Джейсон не заслуживает такой. И все же что-то мешало Мэнди полностью принять ее. Хотя она мила и добра, но…

Мэнди внимательно наблюдала, как умело Джемма наполняет тарелку Джейсона из разных кастрюлек и мисочек: яичница из двух яиц с нерастекшимися желтками; четыре сосиски, обжаренные, но не подгоревшие; три ломтика бекона, ложка жареного картофеля, ложка овсяных хлопьев, пара ложек грибного паштета, несколько тостов — сервировка как в отеле! Увидев завтрак, поданный сыну, Мэнди подумала о том, что была не самой заботливой женой и матерью.

Джейсон счастливо улыбался, но Мэнди не могла порадоваться за него, хотя должна была бы — ведь ему так повезло с девушкой. Но ревность глубоко пустила корни в ее сердце. И дело не только в этом. Джемма относилась к Джейсону как рабыня, готовая выполнить любое его желание, и это раздражало Мэнди. Молодые девушки сейчас более независимы и раскрепощены, чем прежде. И этот процесс неуклонно развивался, но Джемма, казалось, принадлежала к другому времени. Глядя на нее, можно было предположить, что многие поколения вовсе не добивались равенства полов.

— Тебе не следует прислуживать этому лентяю, — заметила Мэнди.

— Ерунда, — пожала плечами Джемма, ероша ему волосы с лукавой улыбкой.

Мэнди взяла бисквит и окунула его в чай, сердясь на себя за то, что испытывает такие мелкие, недостойные чувства.

— Ну так что же все-таки стряслось? — спросил Джейсон, положив в рот кусок яичницы с беконом.

Мэнди проглотила кусочек бисквита и кивнула на свою сумочку, в которой лежали конверты.

— Я решила, что достаточно просидела дома, и хочу вернуться к работе.

— Что? — удивился Джейсон.

— Я собираюсь устроиться на работу.

— Куда? — удивленный, он откинулся на спинку стула.

— Еще не знаю.

— Значит, ты пока не подыскала место?

— Нет, но…

Смех сына неприятно поразил Мэнди. Он так напоминал Пита в этот момент.

— Ты что, рассылаешь запросы по офисам?

— Да, — натянуто улыбнулась Мэнди. — Я просмотрела газету вчера вечером. Есть место секретарши. Я когда-то занималась этим.

— Да, мама, но с тех пор прошло двадцать лет. Теперь в любом офисе компьютеры и прочее оборудование. К тому же сейчас очень трудно получить работу, если у тебя нет опыта.

У Мэнди упало сердце. Она ожидала, что Джейсон порадуется за нее, ободрит — все что угодно, но только не это! Она почувствовала, что готова сдаться, даже не начав.

— Чушь! — заявила вдруг Джемма, положив руки на плечи Мэнди. — У твоей мамы есть деловая хватка. Если она обустроила дом, значит, управится с любым офисом. А что такое компьютер? Просто телевизор с клавиатурой. Каждый идиот может научиться им пользоваться! А что касается опыта…

— Хорошо. — Джейсон поднял руки вверх, принимая аргументы Джеммы. — Но только не расстраивайся, если тебе откажут, ма. С работой сейчас трудно. Совсем не так, как было в твоей молодости.

«Что понимает в молодости этот заносчивый молокосос?» — подумала Мэнди, благодарная Джемме за то, что та поддержала ее.

— Вы не передумали, миссис Эванс? Может, все же позавтракаете? — спросила Джемма.

Мэнди взглянула на Джемму.

— Спасибо. Только без хлопьев, ладно? И пожалуйста, называй меня просто Мэнди, договорились?

В больничном холле, где царила гробовая тишина, Дженет перелистывала старый журнал мод. Она сидела в глубоком кресле, положив ногу на ногу, так что на ее бедрах развернулись красочные глянцевые страницы. Если бы Дженет вчиталась в статью, то наверняка увлеклась бы ею и давно перевернула страницу, чтобы узнать мнение автора о том, «как сделать мужчину счастливым в постели». С тех пор как она в последний раз пыталась сделать Стива счастливым в постели, прошло много времени. Дженет искренне хотела, чтобы ему было хорошо, но их близость имела для нее и чисто практическое значение — забеременеть, — поэтому она не могла избавиться от чувства вины перед Стивом.

Дженет бросила взгляд на парочку, устроившуюся в углу. Женщина то и дело шмыгала носом. Муж обнял ее за плечи и ласково гладил по волосам, стараясь заправить за ухо непослушную прядь.

Смутившись оттого, что наблюдает за столь интимной сценой, Дженет отвела глаза. Ее взгляд рассеянно блуждал по голым стенам, украшенным только часами. Дженет подумала о том, что такие же часы висели в доме ее няни. Маленькой девочкой она лежала, свернувшись калачиком под стеганым пуховым одеялом и притворяясь больной, чтобы пропустить школу. Теперь движение секундной стрелки по циферблату почему-то действовало на нее воодушевляюще. И зачем старушка держала у себя в доме такие часы? Быть старой и слышать, как уходит время, должно быть, было невероятно мучительным для нее.

Стив взял руку жены в свою, и хотя Дженет не сделала ответного движения, но позволила ему сжать свои пальцы в ладони. Она чувствовала, что он пристально смотрит на нее, но не могла встретиться с ним взглядом.

Дверь кабинета распахнулась. Дженет вырвала руку, вскочила и отбросила журнал. Но медсестра кивнула паре в углу, приглашая последовать за собой. Безжалостная улыбка на ее тонких губах не предвещала ничего утешительного. Дженет упорно избегала взгляда Стива. Она боялась увидеть на его лице такое же выражение безысходного отчаяния, какое было на ее собственном. Дженет пугало, что Стив тоже пытается внутренне смириться с их одиноким, бездетным будущим.

Вскоре другая сестра возникла на пороге и назвала их имена, после чего отвела в кабинет доктора. Они были здесь не впервые, но внимание Дженет привлекли новые фотографии на стене. Дети. Новорожденные младенцы. Они жизнерадостно улыбались, демонстрируя победу науки над природой. У Дженет разбегались глаза, как у ребенка в пещере волшебника, когда она пыталась представить, какой из этих детей мог бы быть ее. Если она будет хорошей девочкой, случится чудо. Если им удастся отыскать еще несколько яйцеклеток… Если их удастся оплодотворить… Если эмбрион окажется жизнеспособным… Если…

Впрочем, сейчас Дженет устроили бы даже слова, что они могут попытаться еще раз.

Нетерпеливо ожидая, когда доктор Клеменс вынесет свой приговор, Дженет буравила взглядом его лысую голову, склоненную над столом. Перевернув последнюю страницу медицинской карты, доктор снял очки и поднял на супругов глаза.

— Ну, как ваши дела?

— Вы знаете, — грустно улыбнулась Дженет. — Пока ничего хорошего. Сплошное разочарование.

Стив попробовал взять ее за руку, но Дженет увернулась, Делая вид, что снимает пушинку с блузки. При этом она не сводила напряженных глаз с доктора.

— Что ж, этого следовало ожидать, — тяжело вздохнул доктор, снимая очки. — Но вы решили попробовать еще раз, не так ли?

Дженет и Стив кивнули.

— Теперь, однако, это потребует гораздо более существенных финансовых затрат… — начал доктор.

— Мы понимаем, — прервала его Дженет, — и готовы на любые затраты. Правда, Стив?

В ее глазах читалась мольба.

— Конечно.

— Жаль, что теперь нет вашего прежнего лечащего врача, — сказал доктор Клеменс. — С ним можно было договориться. Обычно это либо удается, либо нет. А с новым у вас отношения не очень-то складываются. Если он откажется покрыть стоимость наркотиков, у нас не будет иного выхода, кроме как…

— Нет! Все в порядке! Мы понимаем. Да, Стив? — Ее муж кивнул. — Мы готовы продолжать, чего бы это ни стоило.

Едва эти слова слетели с губ Дженет, она поняла, что совершила ошибку. Именно этой фразой Стив поразил ее, когда они обсуждали, стоит продолжать или нет. То есть их разговор начался, как обсуждение, но быстро перерос в скандал. Дженет знала — хотя и отказывалась это признать, — что, с грохотом захлопывая дверь спальни перед носом Стива, лишала его самого необходимого в этот момент: своей поддержки. Ей стоило лишь сказать, что она любит его; стоило лишь подойти к нему и обнять. Но что-то удерживало Дженет от этого. Она не могла думать о потребностях Стива. Слишком много проблем навалилось на нее сразу.

— Да, верно, — запоздало подтвердил Стив.

Доктор Клеменс кивнул, понимая гораздо больше, чем предполагала Дженет.

— Хорошо… Во всяком случае, вы знаете, чего ожидать на этот раз — уколы, мучительная ломка…

Дженет и Стив украдкой переглянулись.

— Вы говорите со мной, как с наркоманкой, — рассмеялась Дженет.

— В каком-то смысле доктор прав, — заметил Стив. — С той лишь разницей, что маниакальная тяга у тебя не к наркотикам.

— Полагаю, у каждого человека есть свое маниакальное стремление, — заметил доктор и обратился к Стиву: — Если не ошибаюсь, вы пытались помочь с инъекциями в последний раз?

— Пытался, но…

— Он чересчур чувствительный, — прервала мужа Дженет. — Попробовал один раз, но тут же чуть в обморок не упал. Я так и осталась лежать с иглой в ягодице.

— Ни в какой обморок я не падал!

— Но был очень близок к этому! А потом просидел четверть часа на полу, обхватив голову руками.

— Что ж, — рассмеялся доктор. — Я всегда говорил, что те, кто считает мужчин сильным полом, являются тайными мужененавистниками.

Дженет кивнула.

— Может, на этот раз у вас получится? — спросил Клеменс. — Уверен, Дженет это оценит. Не так ли? — обратился он к ней.

— Я обязательно поставлю вас в известность, если его хватит удар от страха, — усмехнулась Дженет.

— Итак, — начала Карен, оборачиваясь от доски к классу. — Как вы считаете, что поэт хотел сказать в этом стихотворении? Какую мысль он стремится донести до читателя?

Дюжина рук взметнулась вверх, и среди них рука Баррета. Карен заметила это, но вызвала Джонса.

— Речь идет о Брюсе Гробелларе, мисс?

В классе раздался дружный смех. Карен помедлила, пока он не стих.

— Что ты имеешь в виду, Джонс?

— Ну… взятки и все такое.

— Отчасти ты прав, — улыбнулась она. — Но поэт не думает о каком-то конкретном вратаре. Ему важно отношение. Речь здесь о профессионализме и его оборотной стороне — о любви к игре.

— Мисс?

— Да, Баррет? — смутилась Карен.

— Почему женщины не любят футбол?

Она внимательно посмотрела на. него, словно изучая неизвестный объект под микроскопом. Баррет был заводилой в классе, неформальным лидером «8Т», головной болью для учителей. Этот парень с бритой головой и мертвыми глазами был неприятен Карен. В его взгляде всегда сквозила пустота. И голос был таким же тусклым и неживым. Баррет казался персонажем из фильма ужасов: старик, который при помощи дьявольской силы завладел внешней оболочкой подростка. Карен едва удавалось скрыть отвращение, когда она говорила с ним.

— Некоторые любят.

— Да, мисс. Но ведь вы — нет? Я хочу сказать… Вы не любите футбол. А что-нибудь другое вы любите? Например, театр, книги, ну и все такое.

— Не понимаю, к чему ты клонишь.

— Почему вы выбрали именно это, мисс? — спросил он, убедившись, что внимание всех одноклассников приковано к нему. — Почему вы не выбрали, стихотворение о женщинах?

— О женщинах?

— Да.

В классе воцарилась мертвая тишина.

— Вы курите, мисс?

— Прости? — вскинула брови Карен.

Ученики захихикали, и она, поняв, что проиграла это сражение, быстро переменила тему.

Карен выбрала для обсуждения стихотворение Саймона Армитажа «Вратарь с сигаретой» прежде всего для того, чтобы заинтересовать бандитскую часть класса, попытаться достучаться до них, показать, что поэзия — это не только романтическая болтовня о высоких чувствах; она имеет непосредственное отношение к жизни. Наверное, она допустила ошибку. Эти дети невосприимчивы к искусству. В них заложен ген, не позволяющий увидеть красоту в культурных ценностях. Они толстокожи от природы, как носороги. Это приводило Карен в отчаяние. Порой ей хотелось, чтобы с Барретом стряслось что-нибудь ужасное, чтобы он куда-то исчез и перестал разлагать класс, как раковая опухоль, подтачивающая организм изнутри. Из-за него Карен не удавалось достучаться до сознания остальных детей, вложить им в головы то, что так много значило для нее самой.

Карен так нуждалась в обществе Крис, потому что у них были одни и те же ценности. Крис умела радоваться хорошей пьесе, книге, музыке, фильму. Это сходство вкусов было чрезвычайно важно для Карен. Не менее важно, чем сексуальная сторона их отношений.

Во время перемены Карен стояла у окна в учительской и, пока закипал чайник, смотрела на мальчишек, играющих в футбол, и думала о том, что произошло накануне ночью. О Сьюзи и ее ребенке, разговоре с Мэнди и, наконец, о споре с Крис. И где здесь поэзия? Искусство? Все это просто жизнь. Так, может, Барреты, которых в этом мире большинство, правы? Нет, все же надо надеяться, что это не так и в жизни есть какой-то смысл.

Карен невольно улыбнулась, вспомнив стихотворную строчку, сразу запомнившуюся ей: «Он таков, каков есть, и делает то, что ему нравится… »

Стихи заставили Карен задуматься. Ей очень хотелось поступать в жизни именно так. Быть смелой, независимой, избавиться от страхов и неуверенности. Она глубоко вздохнула. Если бы Крис понимала это! Но это невозможно. Кроме того, теперь сама она связана словом, ибо обещала Крис поговорить с родителями.

Скоро…

Карен посмотрела вниз и, вздрогнув, отпрянула от окна в тот момент, когда чайник, щелкнув, выключился.

Слишком поздно. Она уже дала слово.

Дорин стояла у окна, когда подъехала машина, и, прежде чем Сьюзи успела передать малыша на руки Джо, Бобби сбежал с крыльца, чтобы помочь им.

— Привет, дорогая, — сказал он, вынимая из багажника дорожную сумку. — Как поживает мой маленький приятель?

— Отлично, — гордо отозвался Джо, повернув спеленутого малыша лицом к Бобби. — Проспал всю дорогу.

— Вернее, с двенадцати до шести, — уточнила Сьюзи, выбираясь из машины. Она была немного раздосадована тем, что мужчины забыли про нее и не предложили помощи, занятые Ребенком. — А потом это маленькое чудовище высосало из меня все до последней капли! По сорок минут с каждой стороны!

— Вот это я понимаю! Мой сын! — рассмеялся Джо, целуя малыша.

Дорин, стоя в дверях дома, с умилением наблюдала, как трое взрослых людей возятся с младенцем.

— И долго вы собираетесь стоять на улице? — крикнула она. — Не дай Бог малыш простудится!

Сьюзи взяла ребенка на руки и обернулась к матери.

— Добро пожаловать домой, моя радость.

— Спасибо, мам. А чайник уже вскипел? Я умираю без чая.

Все вошли в дом, причем мужчины следовали гуськом за Сьюзи и через ее плечо строили смешные рожицы малышу.

— Вы соображаете, что делаете? — спросила Сьюзи, усаживаясь на кухне. — Вы перепугали его до полусмерти!

— Брось, — сказал Бобби. — Посмотри, ему это нравится. Сьюзи взглянула на сына и рассмеялась. Ей показалось, что малыш улыбается.

— Он отлично все понимает. — Дорин придвинула Сьюзи чашку чаю и умильно улыбнулась малышу. — Ребенок просто великолепен, не так ли?

— Он пошел в мою родню, — громогласно заявил Бобби. — Новорожденные в семействе Фуллеров всегда отличались необыкновенной красотой.

— За исключением твоего кузена Гарри, — возразила Дорин.

— Тебе ведь всегда это было безразлично, верно? — отозвался Бобби.

Сьюзи взглянула на Дорин.

— А в чем дело? Что такое было с Гарри?

— Бедное дитя! У него косили глаза, а уши торчали в стороны, как у летучей мыши. Мало того, он был шестым мальчиком в семье, а его мать всегда мечтала родить девочку, поэтому стала заплетать ему косички. Бедняжка до сих пор расхлебывает последствия этого!

— Кто тебе это сказал? — возмутился Бобби.

— Твоя мать!

Сьюзи заерзала на стуле.

— Ты в порядке, моя девочка?

— Да. Просто я в неудобных джинсах. Забыла собрать для себя одежду, поэтому попросила Джо привезти что-нибудь. А он привез это. — Сьюзи метнула укоризненный взгляд на Джо и, расстегнув блузку, показала матери, что пояс джинсов держится на булавке.

— Только мужчина может считать, что родившая женщина способна влезть в те же джинсы, которые носила до беременности.

— Откуда же мне знать!

— Ничего удивительного, — отозвалась Дорин. — Знаешь, что лучше всего помогает в таких случаях? Соль Эпсома. Вот, возьми. — Она поставила перед Сьюзи пузырек.

— Отлично! Мне в больнице как раз сказали, что нужна соль. Доктор рекомендовал дважды в день принимать ванну с солью, а затем сушить себя феном…

— Феном?! — изумился Бобби.

— Да, вместо полотенца. Чтобы не растревожить швы.

— Ужас какой!

— Действительно, для тебя это ужас! — возмутилась Дорин, поскольку мужа никогда не интересовали подробности появления на свет его детей.

Бобби полез в карман пиджака и достал две сигары.

— Хочешь, Джо?

— Только посмей! — Сьюзи метнула суровый взгляд на Джо.

— Пойдемте лучше в сад! — Джо поднял руки вверх. — А не то они закашляются!

— Пошли вон! — Сьюзи указала в сторону террасы. — И покурите только по одной.

Джо и Бобби понимающе подмигнули друг другу и удалились в сад.

Оставшись наедине с матерью, Сьюзи с облегчением вздохнула.

— Хорошо, что малыш привык спать отдельно, — сказала Дорин. — Это позволит тебе немного отдохнуть и прийти в себя.

— Ха! Черта с два! Я думала, что будет легче, если кроватка поблизости. Но я уже отвыкла спать по ночам. В палате то одно, то другое: матери стонут, дети кричат… Постоянно прибегает нянечка, чтобы перепеленать ребенка или сделать укол его мамаше. Правда, мой не доставлял никому хлопот.

Дорин ласково подмигнула внуку.

— Сью, а ты не передумала насчет его имени?

— Мы решили, что промежуточное имя для него — Сол. А вообще мы хотим назвать его Натаном.

— Натаном?

— Да. На следующий день после родов я смотрела видео, и там был ребенок по имени Натан.

— Наверняка какой-нибудь вестерн? Но тебе важно, чтобы это имя можно было сократить: Нат или Нэти.

— Об этом я и не думала. Я хочу, чтобы его звали Натаном!

— Тебе сейчас так кажется. Подожди, пока он подрастет и пойдет в школу.

— Значит, тебе больше нравится Сол?

Шах и мат! Дорин собрала все внутренние силы, чтобы стойко перенести поражение.

— Нет! Натан — это прекрасно. Натан Болл!

В этот момент, словно в знак протеста, малыш громко пукнул и испачкал подгузник.

Когда Дорин и Бобби ушли к себе, а Натан заснул в своей колыбельке, Сьюзи свернулась на диване, вдруг почувствовав крайнюю усталость. Уже засыпая, она видела, что Джо стоит над колыбелью и не сводит любящего взгляда с младенца. Он обернулся и заметил, что жена смотрит на него. Джо рассмеялся от смущения, поскольку никогда не испытывал ничего похожего.

— Прости меня за эти дурацкие джинсы. — Он погладил жену по щеке. — Хочешь, я привезу тебе что-нибудь еще?

— Ничего не надо. Я пойду в душ.

— К тому моменту, когда ты выйдешь оттуда, я приготовлю фен. Я соскучился без тебя. — Джо провел ладонью по волосам жены.

— Придется тебе еще какое-то время потосковать.

Из колыбельки донесся сдавленный крик, и Сьюзи рванулась на этот звук, несмотря на тесный бандаж. Но что значит неудобство по сравнению с криком младенца? Сьюзи неудержимо тянуло к ребенку, хотя она была измотана так, будто провела десять раундов с Майком Тайсоном.

Сьюзи внимательно посмотрела за младенца. Он спал глубоким, безмятежным сном, как Иисус в яслях. Она решила, что у нее есть время принять ванну. Поскольку Джо оставил Сьюзи одну, она сняла лифчик и уныло подошла к зеркалу. Два бугорка проступали из-под тонкого шелка, но там, где раньше была соблазнительная ложбинка, теперь виднелись синеватые вены.

Сьюзи невесело оглядела обвисший живот, вываливающийся из панталон. За время беременности она не успела отвыкнуть от узких, облегающих панталон.

Держась за край раковины, Сьюзи мускульным усилием свела бедра, но прежнего ощущения не появилось. Ее ягодицы сжались, а во влагалище появилась пульсация. «Не стоит забывать упражнений с ягодицами, не так ли, миссис Болл?» Еще три усилия, чтобы сжать их, — и Сьюзи решила, что на первый раз хватит. После этого она обернулась к зеркалу и снова с отвращением посмотрела на себя. Ее чрево требовало удовлетворения, но это почти ничего не значило по сравнению с потребностями Натана. Она пока не видела возможности вернуть мужчину, а потому считала это началом конца.

Сьюзи вылезла из панталон и, удалив гигиеническую прокладку, занесла ногу над ванной. И в тот же момент услышала крик ребенка. В голове у нее помутилось от страха.

— Джо… — простонала она. — Джо, ты здесь? Ты не мог бы…

Она прислушалась. Джо не было. Сьюзи обмоталась полотенцем, решив, что быстро покормит сына и вернется. Но Натан хотел другого…

— Господи, Пит! Ты когда-нибудь здесь убираешься?

Пит оглядел маленькую кухню, словно видел ее впервые, и пожал плечами.

— В общем, да… но это дело Барри. Он в последнее время немного занят.

— Занят? Интересно, чем же? В конце концов, не так уж трудно держать дом в чистоте. Вы здесь живете вдвоем!

Мэнди еще раз обошла дом, превращенный в свинарник. На полу валялся мусор, крошки и всякая дрянь. В раковине — груда немытой посуды, корзина для грязного белья переполнена.

— Вообще-то, — оправдывался Питер, — мать иногда заглядывает сюда. Но она простудилась.

— Понятно…

— И что же? — с вызовом осведомился Питер, словно Мэнди была ему подругой, а не бывшей женой. — Что из того?

— Ничего. Я просто хотела сказать тебе, что ищу работу. И я собираюсь теперь сама платить по своим счетам.

— Да? — Пит не знал, радоваться ему или огорчаться. Он и не предполагал, что Мэнди способна сама предпринимать какие-то шаги.

Ее тоже охватили противоречивые чувства. С одной стороны, Мэнди одолевало желание по-матерински позаботиться о Пите, с другой — возмущало то, что без нее он ничего не может. Пит сознавал, как много она дала ему за последние годы их жизни. И только теперь осознал, что Мэнди была ему хорошей женой, а он ей — никчемным мужем. Но уже поздно.

— Послушай, Мэнд, я хочу тебе кое-что…

— Я уже слышала это.

— Слышала?

— Да. Хочешь чаю? — Мэнди поднялась.

— Да, наверное… — Пит рассеянно взглянул на закипевший чайник.

Нажав на кнопку еще раз, Мэнди начала искать чистые чашки.

— И где же ты познакомился с ней?

— На базаре. Просто налетел на улице.

— Вот как? — Она нашла в шкафу коробочку с чайными пакетиками, почти пустую. — И что же?

— Едва не выбил ей передние зубы, — рассмеялся Пит. — Я тащил книжные полки.

— Полки? — удивилась Мэнди.

— Да. Барри собирался повесить их в соседней комнате… Я заворачивал за угол, и мы столкнулись. Край полки угодил ей в лицо.

— Надо же!

— Пу вот, я и пригласил ее выпить… чтобы загладить вину, — смутился Пит,

Мэнди легко представила себе все остальное, и эта картина ей не понравилась. С тех пор, как накануне она узнала эту новость, Мэнди терзала ревность, Пит и эта девчонка… Ни на что не похоже! Теперь она смотрела на него так, словно видела впервые, глазами другой женщины,

— Значит, вы стали встречаться?

— Да. Мы думаем снять квартиру. Видишь ли, она живет с родителями, , ,

— Да, я слышала, что она еще очень юная.

Мэнди занялась приготовлением чая. В душе у нее бушевала буря. Все это было слишком неожиданно. Она едва привыкла к мысли, что у Пита кто-то есть, а оказывается, они собираются жить вместе. Мэнди представила себе, как Пит пойдет со своей новой любовью к алтарю, а она будет сыпать им под ноги конфетти!

— Пит!

— Что?

— Как ты думаешь, я держусь за тебя?

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего… Просто я хочу поговорить.

— Поговорить?

— О нас. О том, что произошло,

— Мэнд…

— Если ты не хочешь… — Она отвернулась.

— Мэнд…

Она обернулась к нему и встретилась с ним взглядом, Пит улыбался тепло и непринужденно.

— Давай поговорим, если хочешь, Но сначала завари нам чаю, ладно?

Отодвинувшись от компьютера, Дженет взглянула на мистера Дэвиса и улыбнулась.

— Ну вот, я все сделала.

Она поднялась, уступив шефу его рабочее место.

Это случалось дважды в день. Он вводил какие-то данные в компьютер и вдруг нажимал неверпую кнопку, отчего впадал в панику. Хорошо, что Дэвис занимался этим самостоятельно. Предыдущий менеджер не подходил к компьютеру, потому что был туп и ленив. Мистер Дэвис старался, хотя у него это получалось плохо, как у любого представителя старшего поколения, вынужденного сесть за компьютер.

— Спасибо, Джен, — улыбнулся он. — Не представляю себе, что бы я делал без тебя. Эти чертовы машины!

— Да, они доставляют лишнее беспокойство.

Дженет туг же покинула офис, хотя в приемной шефа была очередь человек в двадцать. Направляясь в свой кабинет, она вдруг заметила знакомое лицо: пожилую седеющую женщину.

Узнав свою школьную подругу, Дженет подошла к ней, и они обнялись,

— Рене! Что ты здесь делаешь? Я думала, ты давно уехала в Гэмфорд,

— Так и было, но я вернулась. Мой муж сбежал с нашей соседкой, и прихватил с собой все, что мы нажили. Все, кроме этой малости, — С этими словами она протянула Дженет свой диплом, — Он и не предполагал, что у меня это есть. Я держалась молодцом на вечеринке в честь десятилетия нашего брака, Пока он не трахнул одну толстую корову в закутке.

— Какой ужас!

— Теперь мне это безразлично, У меня новая работа, квартира. Приятели. Хотя сначала меня это сильно задело.

— Хорошо, что все уже позади?

— Да. Кстати, я рала за Сьюзи, У нее ведь мальчик? Для первого ребенка это отлично. Готова поклясться, что она на седьмом небе от счастья.

— Верно, — ответила Дженет, —Слушай, мне пора. Много работы, Но давай не терять друг друга,

— Конечно… Пока.

Войдя в свой кабинет, Дженет захлопнула дверь и некоторое время сидела в задумчивости. Ребенок Сьюзи. Она понимала, что когда-нибудь он родится. И все же пережить это не могла…

Горькие слезы покатились по ее щекам.

— Джен?

Стив остановился в дверях спальни и увидел, что жена красит губы.

— Джен, что ты делаешь?

— Собираюсь пройтись. — Она небрежно перебросила сумочку через плечо.

— И куда же ты?

— Хочу навестить Сьюзи. Она родила.

— Считаешь, что это хорошая идея?

Даже не взглянув на мужа, Дженет прошла мимо него и задержалась только в коридоре, чтобы поправить прическу перед зеркалом.

— Не задерживайся. Обед в холодильнике,

Но Стив в этот момент думал вовсе не об обеде, а о том, какое разрушительное воздействие может оказать на Дженет этот визит к подруге. Когда дверь за ней захлопнулась, он закрыл глаза и воскликнул:

— Черт побери!

Но Стив мог лишь ждать, когда Дженет вернется, чтобы по кусочкам собрать ее.

Дженет долго сидела в машине с включенным мотором и смотрела сквозь лобовое стекло на дом Сьюзи. Все это казалось таким простым, когда она решилась. Как вынужденный визит к дантисту. Как что-то не очень-то приятно, но необходимое.

Однако выяснилось, что сделать первый шаг совсем не так легко. Теперь Дженет осознавала, что предпочла бы удалить все зубы без анестезии, нежели увидеть ребенка Сьюзи. Увидеть саму Сьюзи, счастливую, полноценную женщину — настоящую женщину, — которую не тревожат сомнения в том, нормальна она или нет.

Дженет выбралась из машины, перешла через дорогу и преодолела четыре ступеньки, ведущие к двери, с таким трудом, словно покоряла Эверест. Сердце колотилось в ее груди, а ноги налились свинцом. Задыхаясь, Дженет схватилась за перила, но все же сделала над собой усилие и взялась за ручку двери.

Изнутри доносились крики голодного младенца. Дженет замерла. Она отлично понимала, что значит этот крик, могла и хотела дать любовь ребенку, но ей оставалось лишь радоваться чужому счастью,

Со слезами на глазах Дженет бросилась назад к машине, ища в ней последнее прибежище, схватилась за руль и крепко сжала его. Слезы текли по щекам — слезы ярости и жалости к себе.

Дженет чувствовала, что оказалась и ловушке. Каждое новорожденное существо будто насмехалось над ней. Куда бы она ни обратила взгляд, повсюду видела мамаш с младенцами, счастливых и удовлетворенных. Они напоминали ей о собственной неудаче, сыпали соль на рану.

«Ну почему я? — беззвучно промолвила Дженет. — Почему мне недоступно то, на что способна любая женщина? За что я так наказана?

Хотя она прочла много книг по физиологии, эта мысль не укладывалась у нее в голове. Дженет считала себя виновной во всем. Наверное, она неправильно распорядилась своей жизнью и теперь должна расплачиваться за это.

Смешно! Но именно об этом она думала каждый день, каждую минуту. Отчаяние отнимало у нее последнюю надежду. Но надежда все же оставалась, потому что без нее Дженет давно умерла бы.

Она включила зажигание и вскоре встроилась в поток машин.

«Завтра, — сказала себе Дженет. — Завтра я вернусь, когда буду чувствовать себя получше». Но в глубине души она понимала, что не вернется, пока не успокоится окончательно. Иначе она не могла.

— Привет, Джейн. Это я, Карен.

Джейн, крупная женщина со вьющимися волосами, крепко обняла Карен и расцеловала ее в обе щеки, как будто они были закадычными подругами.

— Рада видеть тебя, Крис много рассказывала мне о тебе. Карен вспыхнула и пристально посмотрела на Крис, но та лишь пожала плечами, Джейн давно работала с Крис, совмещая сеансы с выпивкой. Крис назвала эту встречу «годовщиной».

Карен окинула взглядом прихожую с книжными стеллажами. Чутье подсказало ей, что мужчин здесь давно небывало.

— Проходи, — сказала Джейн. — Выпивка на кухне, еда в гостиной. Сама сообразишь!

— Спасибо…

Держась поближе к Крис, Карен прошла на кухню, Она была смущена, не знала, о чем говорить, и лишь приветливо кивала незнакомкам, которые приветствовали ее. Крис, казалось, знала здесь всех: кто-то был ей просто знаком, с кем-то она была на дружеской ноге.

— Красное или белое? — спросил кто-то, Карен обернулась и увидела высокую темноволосую женщину лет сорока, дружелюбно улыбнувшуюся ей.

— Белое. — Она вспыхнула под пристальным взглядом незнакомки.

— На, Кстати, меня зовут Элен. — Та протянула ей бокал.

— Карен. — Она ощущала себя сейчас четырнадцатилетней девчонкой, взволнованной и неуверенной в себе, как всегда в подобных ситуациях.

— Я с Крис, — смущенно добавила Карен и огляделась, но не увидела Крис поблизости.

— И что ты здесь делаешь? — спросила Элен.

Карен поняла, что эта женщина принадлежит к верхушке среднего класса и не думает о возрастных ограничениях. Карен насторожилась — скорее, инстинктивно, потому что уже сталкивалась в уроженцами Ислингтона и научилась говорить с ними на их языке.

— Я.. учительница.

— Поразительно, — улыбнулась Элен.

— О чем это вы?

— Ну, если бы ваши родители знали. Впрочем, половина учителей в мире гомосексуальна.

Карен не сразу нашлась, что ответить: она не ощущала себя ни учительницей, ни лесбиянкой. Мучительно стесняясь, Карен даже не решалась ни о чем спросить.

— Не знаю.

— Не важно…

Карен не понимала, что именно хотела выяснить эта женщина: учительница она или лесбиянка. А осведомиться напрямую не могла,

— Я считаю, что от этого повышается уровень образования в наших школах. Такие учителя могут дать детям больше, чем родители, которые считают своим долгом читать отпрыскам книги перед сном!

Карен вежливо улыбнулась и пригубила вино, но ее охватило беспокойство. Вспомнив о своих коллегах, она поняла вдруг, что ее собеседница во многом права. Кстати, Мэнди, Дженет и Сьюзи вряд ли нашли время, чтобы прочесть хоть одну книгу за прошлый год, и смотрели только мюзиклы, И все же Карен хотела справедливости, А справедливость — понятие не из сферы притяжения мужского к женскому,

— И что же вы предлагаете? — поинтересовалась Карен.

— Я научу вас, — ответила Элен,

— Чему?

— У меня есть муж и трое детей. Вернее, были. Дерьмо, а не муж, хотя мы все еще живем под одной крышей.

— И чему же вы учите? — залившись краской, спросила Карен.

— Математике, когда я в классной комнате.

В этот момент вернулась Крис. Она обняла Карен за талию.

— Вижу, вы познакомились.

— Да.

— Элен преподает в моей школе… старший преподаватель. Ты уже это знаешь?

— Нет еще. — Карен вдруг рассмеялась.

— Интересно, что здесь смешного? — полюбопытствовала Крис.

— Да нет… ничего.

— Мы горили об учителях, — сказала Элен. — о том, что многие из них гомосексуалисты. Впрочем, кажется, мы поняли друг друга.

— Элен любит все преувеличивать. — Крис пожала руку Карен, — Мы здесь втроем, поэтому ей приятно думать, что все остальные такие же.

Карен перебрала в голове весь штат своей школы и поняла, что Элен в принципе права.

Впрочем, большинство учителей не замечали за собой такого порока.

Карен тяжело вздохнула. Придя на эту вечеринку, она по-новому взглянула на себя с точки зрения «нормальности». Да, она обманывалась, считая, что в этом смысле отличается от коллег. Более того, Карен вдруг осознала, что вообще гнала от себя эту мысль. Догадалась она и о том, что для большинства женщин, присутствующих здесь, важно социальное признание их личностных отношений, а для нее важнее внутренняя сторона. Карен любила женщину и спала с ней. И что же? Именно в этом пункте они с Крис расходились. Крис требовала социального признания, чтобы противопоставить себя «норме». Именно поэтому она мучила Карен, принуждала к поступкам, ей несвойственным,

— Ты лесбиянка, — часто повторяла она. — Вот и начни жить так, как живут лесбиянки.

Но как это? Правильно это или нет? А если и правильно, то кто устанавливает эти правила?

И потом, почему Карен должна резко менять одну манеру поведения на другую? Ей это казалось извращением, И кроме того, как быть с прошлым?..

Те лесбиянки, с которыми Карен была знакома, принадлежали к другому социальному классу. У них был иной жизненный опыт, иные ценности. Они не понимали, почему Карен так держится за остатки прошлого, еще сохранившеся у нее в душе; почему ей дороги прежние дружеские связи, мешающие окончательно порвать с тем, что было раньше, и полностью примкнуть к клану лесбиянок.

Но разве это не напоминает отчасти гетто? Разве это не оборотная сторона той же самой медали?

По правде говоря, Карен не знала. Она чувствовала себя аутсайдером по отношению к обоим мирам. Может, Крис и права. Может, ей следует сделать еще один шаг и принять лесбийский мир полностью?

Наверное. Но все же что-то удерживало Карен.

На протяжении последующих нескольких часов она бродила по комнатам с бокалом в руке и разговаривала то с одной, то с другой женщиной, постепенно теряя уверенность в себе. Даже вино не помогало ей. Карен вдруг показалось, что без Крис ей легче, но в этот момент случилось самое неожиданное.

Карен безмятежно беседовала с лесбийской парой — соседками хозяйки дома, Джейн, — по поводу скандальной сцены в Стоук-Ньюингтон, когда неожиданно услышала восторженный стон Крис, доносившийся из соседней комнаты.

Обернувшись, она увидела, что Крис обнимает худую тридцатилетнюю коротко стриженную блондинку, Они наверняка давно знали друг друга и радовались встрече.

Карен сжалась от ревности и унижения, Она заметила, как они поцеловались, как между ними мгновенно возник чувственный контакт. Карен догадалась, что это Сара.

Сара… та женщина, которую никто из них не поминал. Для Крис эта история была величайшим разочарованием и огромной болью. И вот она появилась!

Карен поспешно отвернулась и залпом допила вино. Другая женщина перешла ей дорогу и бросила вызов. Карен не терпела противостояний. Она не выносила притворных улыбок в ситуации, когда хотелось плюнуть в лицо противнице.

Дрожь охватила ее. Стараясь взять себя в руки, Карен тревожно огляделась. Крис и Сара так и не расстались: Крис обнимала подругу за плечи, руки Сары лежали на ее бедрах; на их лицах сияли радостные улыбки. Карен понимала, что эти улыбки возбуждают в ней более острую ревность, чем страстный поцелуй. Если бы они ласкали грудь друг друга, Карен было бы не так плохо, но между ними существовала какая-то необъяснимая, раздражающая близость…

Карен стала пробираться к дверям сквозь толпу гостей, Крис заметила это и бросилась вдогонку.

— Карен?..

В прихожей было не протолкнуться.

Карен слышала голос Крис позади, но не обернулась. Слишком велико было унижение.

— Карен!

— Что тебе надо, черт побери?!

— Ничего. — Крис смущенно улыбнулась.

— Это была Сара, да?

— Хочешь познакомиться с ней?

Карен хотелось зарезать противницу, выколоть ей глаза, выпотрошить ее порочное тело, — Я думала, ты ненавидишь ее.

Крис ответила через паузу;

— Все в прошлом. Только горечь осталась. Я поняла это, как только увидела Сару.

Но Карен помнила восторг в их глазах.

— Крис?

— Да..

— Отвези меня домой,

— Но, Карен..

— Пожалуйста.

— Хорошо. — Крис нежно поцеловала ее в губы. — Я отвезу тебя.

Идя домой, Мэнди впервые за долгое время чувствовала себя счастливой. Разговор с Питом она восприняла как хорошее предзнаменование. И вместе с тем понимала, что теперь их отношения сложатся иначе: исчезнет вражда и непонимание, а значит, они станут друг для друга добрыми друзьями.

Оставалась одна проблема — бракосочетание. Это было трудно перенести. Горечь, охватившая Мэнди, мешала общению.

Между ней и Питом всегда было одно и то же. Но теперь Мэнди не жалела его. И дело не в сексе. Она снова могла стать ему подругой. Но говорить им уже не удастся. Впрочем, Пит никогда не отличался разговорчивостью, а теперь и вовсе не ощущал в этом потребности.

Мэнди удивляло, что Пит ни в чем не обвинял ее. Даже в том, что жизнь их не сложилась. Поэтому теперь она чувствовала себя виноватой перед ним.

Мэнди постаралась привыкнуть к мысли, что у Пита теперь новая подружка, но у нее это плохо получалось. Бывший муж уже не возбуждал в Мэнди сексуального желания, однако то что он теперь спит с другой женщиной — моложе и привлекательнее, чем она сама, — приводило ее в ярость.

Люк сидел перед телевизором и смотрел какой-то триллер, когда Мэнди вернулась. Она прошла на кухню и поставила чайник, после чего уселась на табуретку и бездумно уставилась в пространство. Именно в таком состоянии ее и застал сын.

— Ты в порядке, мам?

— Да, я виделась с твоим отцом.

— Да?..

— Не волнуйся, все в порядке. Мы просто поговорили.

— Поговорили? Это что-то новенькое. А ты уверена, что говорила именно с ним, а не с кем-то, кто вселился в его телесную оболочку?

— Прекрати! — рассмеялась Мэнди, — Твой отец вовсе не так уж плох.

— Правда? И что же он говорил?

— Разное. Но суть дела в том, что теперь мы будем друзьями. И еще я собираюсь пойти работать.

— Работать! Здорово! И когда же?

— Пока не знаю, — вдруг поникла Мэнди. — Я еще только разослала резюме. Наверное, придется проходить собеседование.

— Уверен, ты справишься, ма, — Люк ласково погладил мать по плечу.

— Конечно, — ответила она. — А что ты решил с колледжем?

— Не знаю, — пожал плечами Люк. — Я предпочел бы найти работу.

— Понятно, — отозвалась Мэвди. — Поговорим об этом позже. Я совсем разбита. Сейчас выпью чашку шоколада — и спать. Ты тоже долго не засиживайся.

— Не буду. — Люк поцеловал мать в щеку и вернулся в комнату.

Мэнди тяжело вздохнула, поднялась и подошла к чайнику. Какой странный выдался день! На удивление наполненный событиями. Сегодня она сделала первый шаг, Остальное в ее руках.

В первый момент перспектива выйти в большой мир испугала Мэнди, по она взяла себя в руки. Приготовив себе горячий шоколад, она с наслаждением смаковала ароматный напиток.

Шоколад… Господи, спасибо Тебе за шоколад!

Для Карен субботние дни всегда были особыми. По крайней мере до сих пор. В детстве по субботам она вместо школы ходила в кино на утренний сеанс; в студенческие годы на этот день обычно приходились вечеринки; а теперь в субботу можно было бездельничать и проводить долгие часы с Крис, забыв о банде подростков-недоумков.

Как правило, они все утро валялись в постели, читали газеты, разговаривали, прерываясь только для того, чтобы приготовить кофе и тосты. Иногда занимались сексом — медленно и нежно,

И в это утро они предавались любовным играм, стараясь доставить друг другу удовольствие — языки скользили по атласной коже, кончики пальцев ласкали теплую влажную плоть.

Когда Карен вышла в их залитый солнцем внутренний дворик, давно наступило время ленча. Солнечные лучи согревали ее бледное тело, едва прикрытое бикини. Крохотный дворик, где едва помещались вплотную два автомобиля, был для Карен настоящим раем. Ряды цветочных горшков стояли вдоль стен, побеги жимолости и ломоноса сплетались в тенистую беседку.

Карен наполнила пластиковую лейку водой и двинулась вдоль горшков, поливая цветы, наслаждаясь их благоуханием и чарующей красотой.

Она часто размышляла о том, как раньше жила в доме без сада. Нет лучшего места для отдыха и покоя, чем сад. Только здесь можно по-настоящему забыть о проблемах и заботах, Карен очень ценила это свое убежище.

Через открытую дверь она слышала, как Крис звякает на кухне бокалами, готовя лимонад. Карен взяла с шезлонга старую газету и опустилась в уютное, нагретое солнцем гнездышко. Сбросив сандалии, она вытянула ноги и с досадой подумала о том, что они чересчур бледны, даже если смотреть на них через темные очки. Откинувшись на спинку и прикрыв глаза, Карен чувствовала, как тело ее млеет на солнце.

Томми Баррет был раздосадован и взволнован. Субботнее утро безнадежно пропадало. Вместо того чтобы играть в футбол с приятелями во дворе, ему пришлось сидеть взаперти в душной маленькой квартирке на тринадцатом этаже и присматривать за братом и сестрой. Он согласился на это после того, как мать пообещала ему пять долларов, да и то предполагал, что возьмет детей с собой на улицу и использует их в качестве стоек ворот. Однако малыши наотрез отказались выходить, а Барри не мог вытащить их силком, по опыту зная, что спокойно поиграть они ему все равно не дадут. Остаться без пятерки тоже не хотелось, потому что он задолжал в школе Пирсу, а с этим ублюдком лучше не связываться!

Если прижаться лбом к оконному стеклу в спальне, то можно разглядеть, как внизу во дворе бегают мальчишки. Увидев, как двое его друзей, толкаясь, борются за мяч, Томми рассмеялся.

Подышав на стекло, он вывел на запотевшем пятне указательным пальцем «Риск», после чего уныло поплелся через холл, где брат с сестрой смотрели видео, в их спальню. Комната была разделена на две половины книжными шкафами; один повернут к кровати брата, другой — к кровати сестры. Таким образом детям предоставлялось частичное уединение.

На полках сестры было полно девчоночьей дребедени, и Томми немного поразвлекался, придавая Кену и Барби разнообразные любовные позы. У брата на полках было навалено то, за что друзья Томми высокомерно называли его «ботаником»: книги, увеличительные стекла, астрономические карты. Восьмилетний брат Томми знал наперечет названия всех созвездий и мог часами смотреть на небо в свой телескоп.

Баррет встал на кровать на колени и заглянул в окуляр телескопа, но, увидев лишь мутное белое пятно, разочарованно фыркнул. Поводя трубой из стороны в сторону, он наконец-то навел ее на жилые дома. Оказалось, что если правильно настроить телескоп, то можно заглянуть в окна, а если тщательно подобрать угол, то отлично видны сиськи девиц на улице.

Вдруг в объектив попался центр местной светской жизни — паб на углу Дрейтон-парка, возле площадки «Арсенала». Баррет покрутил ручку фокусировки, чтобы заглянуть внутрь через стеклянную стену. Вдруг удастся увидеть за стойкой мать и отца! Они сказали, что пойдут по магазинам, но эти походы всегда заканчивались в пабе.

Не обнаружив их, Баррет стал водить трубой по террасам соседних домов и вдруг увидел… Он вернулся назад и поймал в объектив картинку, только что промелькнувшую у него перед глазами: обнаженное бледное женское тело, едва прикрытое тонкими красными бикини, Баррет поспешно увеличил резкость. У него вспотели от волнения ладони при виде молодой женщины, отдыхающей в шезлонге в своем садике.

Он не мог поверить в свою удачу! Женщина приподнялась, и теперь Баррет разглядел ее грудь, прежде закрытую от него листвой, В следующий момент в объектив попало лицо Карен. Она бросила рассеянный взгляд в сторону Баррета и, жмурясь от солнца, снова надела темные очки. Томми чуть сдвинул телескоп, желая посмотреть на соблазнительные бедра своей учительницы английского, а другой рукой расстегнул ширинку и привычным движением обхватил горячими пальцами свой мгновенно затвердевший член.

Из дома вышла Крис с подносом, на котором стояли две бутылки холодною пива, вазочка с фисташками и флакон крема для загара. Она была в легкой маечке и трусиках от купальника.

Карен подпрыгнула от неожиданности, когда Крис, играючи, провела ледяным бутылочным горлышком ей по животу и груди. Это проявление интимных отношений, непринужденная любовная игра, в которой сглаживаются все разногласия и противоречия, была для обеих очень важна.

Крис поставила поднос между двумя шезлонгами, села на край своего и сняла майку, обнажив грудь, которая тут же покрылась гусиной кожей.

— Ты уже намазалась кремом? — спросила она.

— Нет еще.

Крис вылила себе на ладонь немного жидкости из флакона и стала растирать ее по животу Карен, двигаясь в сторону груди.

— Только постарайся, чтобы крем не попал в пупок, ладно? — улыбнулась Карен.

— Не волнуйся, — шепотом отозвалась Крис, хотя они были одни. — Даже если это и случится, я потом вылижу его.

— Вот как!

Крис опустила бретельки ее купальника и начала втирать крем в плечи и грудь, ласково массируя их.

— Не понимаю, зачем ты надела это на себя, — сказала Крис и осторожно сжала затвердевший сосок пальцами, так что Карен тихонько застонала.

— Крис! — притворно возмутилась она.

—Что? — рассмеялась та, и ее рука скользнула вниз, между бедер Карен, а затем снова вернулась к груди. Этими легкими прикосновениями Крис возбудила и себя, и подругу, после чего сняла с Карен верхнюю часть купальника и обнажила темно-коричневые соски. Карен инстинктивно потянулась вперед грудью, подставляя ее теплым призывным губам Крис.

Баррет лежал на кровати брата изможденный, опустошенный и потрясенный тем, что видел. В самых диких фантазиях он не представлял себе, что обычный субботний день окажется таким потрясающим! Баррет сунул руку в штаны и потрогал свой мягкий, присмиревший член. Боже, как же он кончил! Томми закрыл глаза и оживил в памяти картину: две обнаженные женщины в саду ласкают и целуют друг другу грудь. Черт! Это невероятно! Его училка с какой-то бабой!

Баррет снова приник к трубе и стал наблюдать за ними. И хотя он только что испытал сильнейший оргазм, его штаны снова стали оттопыриваться.

Трезвон дверного звонка проник через открытую дверь в садик, где Крис и Карен лежали в шезлонгах.

— Наверное, снова дети, — полусонно сказала Крис и даже не шевельнулась.

Карен, однако, забеспокоилась, услышав второй звонок. Она дотянулась до майки Крис и натянула ее поверх купальника.

— Если это свидетели Иеговы, то ради Бога не пускай их! — крикнула ей вслед Крис.

То ли из-за необычной обстановки, то ли из-за того, что была полуодета, а может быть, просто от неожиданности, но Карен не сразу признала в стоявшей на пороге женщине бывшую подружку Крис.

Пауза затянулась и стала неловкой.

— Привет! Я… хотела узнать, дома ли Крис, Я ее давняя приятельница. Сара.

Она протянула руку, и Карен автоматически пожала ее, хотя мысли ее разбегались в разных направлениях,

— Привет, — ответила она, повинуясь долгу вежливости.

— Так Крис дома? — повторила Сара, — Она говорила, что я могу как-нибудь заглянуть, если окажусь поблизости. Ну вот. — Сара пожала плечами и смущенно улыбнулась.

— Да, она дома.

В этот момент Карен думала только о том, что Крис лежит в шезлонге полуобнаженная и что она должна любой ценой не подпустить к ней непрошеную гостью.

— Ну так что? Могу я ее повидать? — после долгой паузы осведомилась Сара.

Карен вбежала в дом, крикнув Саре через плечо:

— Подождите здесь. Я позову ее. Она в саду.

— Я же сказала тебе, что делать, — усмехнулась Крис при виде всполошенной подруги. — Надо было сказать им, что ты иудейка. Тогда они навсегда оставили бы нас в покое. Огромная экономия времени.

По по ее лицу пробежала тень тревоги, когда она заметила, что черты Карен искажены яростью.

— Какого черта ты пригласила ее сюда?

— Что?

— По-твоему, я безмозглая дура? И не прикидывайся, будто не знала, что она придет! Как ты это сделала? Позвонила ей тайком? А сама разлеглась тут нагишом! — Карен кивнула на обнаженную грудь подруги.

— Не понимаю, о чем ты говоришь,

— Неужели? — саркастически усмехнулась Карен. — Сара! Вот о чем я говорю!

— Сара? Она здесь?

Карен пыталась совладать со своей яростью. Она не могла допустить, чтобы Крис одернула ее. Ведь Карен из наступательной позиции пришлось бы перейти в оборонительную. А если это произойдет, она, как всегда, проиграет.

— И не делай вид, что для тебя это новость! — Карен была уже не так уверена в своей правоте.

— Естественно, для меня это новость, — с невинным видом отозвалась Крис, — Откуда мне было знать, что она сюда заявится?

— Рассказывай!

Их глаза на мгновение встретились, и Крис надолго замолчала, Карен точно знала, что они не могли обменяться адресами на вечеринке. У них на это просто не было времени, значит, с тех пор они виделись. Иначе и быть не могло. Откуда тогда Сара знает этот адрес?

Крис решительно встала и надела сандалии, избегая смотреть на Карен.

— Пойду принесу одежду, — сказала она.

— На мой счет можешь не беспокоиться!

Они обе одновременно обернулись на дверь и увидели Сару, с усмешкой наблюдавшую за ними. Карен часто заморгала от смущения и гнева. Смущало ее то, что они с Крис были полуобнажены. Но как эта женшина посмела без разрешения ходить по чужому дому? Как посмела думать, что имеет право вторгаться в их интимную жизнь?

Сара переводила взгляд с Крис на Карен и обратно, словно не понимая, в чем суть возникшей проблемы.

— Простите. Но я подумала, что…

— Все в порядке, — Крис прикрыла грудь полотенцем. — Я сейчас выйду. Я…

— Не беспокойся, — сказала Карен, проходя между ними обеими. Теперь в ее голосе звучала неприкрытая враждебность, — Уж лучше я сама уйду. Уверена, вам есть о чем поговорить наедине.

Первый раз в жизни Карен отправлялась на работу в понедельник утром с чувством облегчения. Она воспринимала это как возвращение к нормальной жизни. Единственная проблема была в том, как собрать остатки энергии, почти полностью исчерпанной за выходные, чтобы выжить в классе целый день.

Громкий мальчишеский гогот и визгливый смех девчонок доносились из «8 Т», куда направлялась Карен на сдвоенный урок. У самой двери она сделала большой глоток черного крепкого кофе и, глубоко вздохнув, взялась за ручку.

— Хорошо, хорошо! Садитесь! — с порога прокричала Карен, поставила портфель на учительский стол и оглядела учеников. — Сегодня мы займемся отрывком, который был задан вам на дом. Достаньте учебники и откройте страницу сто девяносто четыре.

— Мисс! Мисс! — вверх взметнулось несколько рук, стараясь привлечь ее внимание. За этим последовали несколько извинений по поводу того, что домашнее задание не выполнено.

— Хорошо, кто-нибудь все же открыл страницу сто девяносто четыре?

С дальних парт донесся ропот.

— Баррет, по-моему, я запретила тебе садиться на последнюю парту. Иди сюда. Здесь я смогу приглядывать за тобой.

— Все в порядке, мисс, Мне хорошо там, где я сижу, спасибо.

— Иди сюда, немедленно!

Карен указала на парту впереди, стараясь сохранять хладнокровие. Она понимала, что ненавидеть ребенка нельзя, но ничего не могла с собой поделать. Один вид Баррета вызывал у нее тошноту. Карен хотелось ударить его по лицу, Он был отвратителен, похабен и невыносим — словом, настоящее дерьмо. И главное, Баррет гордился этим. Иногда Карен радовалась тому, что не имеет детей. Не хотелось бы ей быть на месте родителей Баррета, Филип Ларкин как-то сказал: «Дети насилуют своих родителей — мать и отца». И это святая правда.

Баррет поднялся, оставив своих хихикающих друзей, и поплелся вперед. Он плюхнулся на стул так, что тот заскрипел, и сразу начал раскачиваться на задних ножках. Карен решила не обращать на него внимания.

— Итак, кто хочет прочитать нам первую страницу. — спросила Карен. Ее вопрос проигнорировали, и дети опустили глаза,

— Рейчел? — спросила она девочку в третьем ряду.

По классу пронесся издевательский хохот, и девочка покраснела до корней волос,

— Тихо! — воскликнула Карен, и девочка от смущения.

— Ну давай, Рейчел. — Баррет передразнивал Карен, вызывая хохот своих приятелей.

Карен сжала кулаки, так что пальцы побелели. Ей так хотелось припечатать его физиономию своим кулаком, но это было невозможно. Есть правила, которые нельзя преступить. И все же…

Карен взглянула на часы и открыла книгу на нужной странице.

— Ладно, я прочту вам сама.

Это был один из ее самых любимых отрывков Лоуренса, и она понимала, что чтение захватит детей, заставит их вообразить эту сцену даже помимо воли. Но к концу второго абзаца Карен боковым зрением заметила, что Баррет поднял руку. Она старалась не обращать на него внимания, но к концу страницы терпение ей изменило и она встала напротив него.

— Хорошо! Сцена, которую я только что прочитала, описательна: прогулка к озеру при луне, катание в лодке при свете фонаря. Но понял ли кто-нибудь из вас, что хотел сказать автор в этой сцене и как она соотносится с замыслом всей книги?

Карен безнадежно оглядела класс, видя только руку Баррета и бледные бездумные лица.

— Мисс?

Карен обернулась,

— Да, Баррет. У тебя есть мысли на этот счет? — саркастически осведомилась она.

— Не совсем так, мисс, — ответил он, ухмыляясь и явно играя на публику. — Я просто хотел спросить, почему книга называется «Влюбленные жепшины». Не потому ли, что есть две женщины, которые любят друг друга?

— Не говори ерунды, Баррет. Здесь речь о двух влюбленных подругах, Урсуле и Гудрун.

— Именно это я и имел в виду, мисс,

— Они влюблены в двух главных героев книги — Ниркика и Джеральда, — устало пояснила Карен.

— Тогда почему книга не называется «Влюбленные мужчины и женщины?

В классе раздались приглушенные смешки и хихиканье. Карен застыла. Этот вопрос был явно рассчитан на то, чтобы сорвать урок. Однако он не давал повода отправить Баррета к директору.

— Потому что она так не называется, понятно? Эта книга — продолжение более ранней новеллы Г. Лоуренса, посвященной Урсуле.

— Она называлась «Влюбленная женщина», мисс?

Класс заулюлюкал. Карен вздернула подбородок.

— Баррет!

— Да, мисс?

— Заткнись!

— Мисс? — Его рука снова взметнулась в воздух, словно он не слышал ее,

— Что еще?

— Мне понравилась сцена, где они загорали.

Карен поняла, что Баррет не прочел ни строчки из книги, и нахмурилась, стараясь вспомнить тот эпизод, о котором он говорит.

— Полагаю, у них тогда не было крема для загара, не так ли, мисс?

Карен пристально посмотрела на мальчика. Что, черт возьми, он имеет в виду?

— Нет, Баррет, не было, — устало ответила она.

— Но ведь очень важно использовать его, мисс?

Карен открыла рот от изумления.

— Мисс… а вы принимали солнечные ванны в эти выходные?

— Что?! — Она подозрительно прищурилась. — Баррет, если ты не можешь сообщить нам ничего интересного, тогда лучше помолчи. То, что ты говоришь, не имеет никакого отношения к «Влюбленным женщинам».

— Но ведь женщины могут любить друг друга, правда? Ну, то есть… лесбиянки.

— Баррет! Убирайся вон! И отправляйся к мистеру Кину!

— Но, мисс…

— Сию секунду!

Баррет поднялся и направился к двери, чувствуя, что десятки глаз прикованы к нему. Вдруг он остановился, обернулся и ехидно улыбнулся Карен.

— Мисс, знаете, красный цвет вам очень к лицу.

Карен инстинктивно бросила взгляд на свою одежду, выдержанную в черных тонах. Она была потрясена, внезапно догадавшись, о чем говорит Баррет. Карен сделала шаг вслед за ним, но было поздно. Он уже скрылся за дверью.

Направляясь в учительскую на перемене, Карен почувствовала: что-то не в порядке. Пару раз она перехватывала любопытные взгляды коллег, а их разговоры, казавшиеся столь оживленными, замирали при ее появлении. Карен решила, что это случайное совпадение. Просто она слишком близко к сердцу приняла ситуацию с Барретом.

И все же вокруг нее воцарилась странная атмосфера, которую ей не удавалось не замечать. Коллеги с интересом наблюдали за Карен и провожали ее глазами, когда она шла по коридору.

Налив себе чашку крепкого горячего кофе, Карен села в углу учительской и сделала вид, будто читает женскую страницу «Гардиан». Однако мысли об инциденте с Барретом не покидали ее.

Дверь учительской распахнулась, и вошли два преподавателя. Карен видела, как они переглянулись. Но может быть, ей это показалось? Клифф Чарлсуорт, мужчина в летах, был старшим преподавателем географии, а его товарищ, Фрэнк Хорнби, считался подающим надежды учителем физики.

— Ну, как дела? — спросил Хорнби, не глядя ни на кого и присаживаясь в кресло рядом с Карен, Чарлсуорт стоял и смотрел на них, словно разглядывая постер на стене.

— Вы хорошо провели выходные? — поинтересовался Чарлсуорт, буравя Карен взглядом.

— Да, спасибо, — ответила она, раздраженная его тоном.

— Прекрасная погода, не так ли? — осведомился Хорнби

— Да, прекрасная погода для того, чтобы позагорать в собственном саду. — Чарлсуорт уселся в кресло напротив.

— Полагаю, вам нравится заниматься садом. — Хорнби всем корпусом повернулся к Карен, соблазнительно улыбаясь. Он сказал это так, словно произнес: вам правится трахаться.

Карен свернула газету и поднялась. Она плохо понимала, что происходит, но готова была защищать свое достоинство, Карен вышла в коридор и впала в ступор.

Ее поджидал Баррет с отвратительной усмешкой на лице. А за его спиной, как стадо гиен, притаились одноклассники.

Почувствовав, что сдает позиции, Карен почти бегом бросилась в кабинет секретаря,

Когда она добралась до дома в тот вечер, ей было совсем не по себе. Ощущение, что кто-то — и не дай Бог, Баррет — видел, как они с Крис загорали в саду, становилось все более удручающим.

Какой ужас! Она вдруг почувствовала себя голой и беззащитной перед этими детьми.

— Крис! — крикнула Карен, поставив портфель на тумбочку в прихожей.

Ответа не последовало.

Карен тяжело вздохнула, прошла на кухню, поставила чайник, заварила чай и стала ждать Крис. Она уже понимала, что надо предпринять.

Пока чайник закипал, она грызла ноготь на большом пальце. Всему виной этот ублюдок Баррет! Она в этом не сомневалась, Но как он узнал?

Мысль о том, что он наблюдал своими скользкими, холодными, как у ящерицы, глазами за их ласками, приводила ее в ужас. Более того, Карен казалось, будто Баррет прикасался к ней своими грязными руками, Вздрогнув от омерзения, она сняла чайник.

Мистер Кип вернул Баррета в класс, сделав ему выговор. Но как поддерживать дисциплину в классе, если учитель не обладает беспрекословным авторитетом?

Карен заварила чайник и села за стол, взволнованная и раздраженная, Где, черт возьми, Крис? Обычно в это время она уже дома.

Минут через десять Карен налила себе чаю. Впрочем, он остыл, так и нетронутый. Карен позвонила по телефону. Сначала никто не отвечал, потом одна из секретарш взяла трубку и ответила, что Крис ушла с работы в обычное время.

Теперь Карен взволновалась не на шутку. Она подошла к окну и стала смотреть на улицу.

Это было очень не похоже на Крис. Задерживаясь, она всегда звонила.

Карен старалась не думать о том, что подруга попала в аварию. А вдруг Крис лежит сейчас в больнице или, не дай Бог, в морге!

Все это чушь, конечно! Наверняка для ее опоздания есть более простое объяснение — например, автобус задержался в пробке и она решила по пути домой сделать покупки. Но странно, что Крис не позвонила. Она ведь понимала, что Карен встревожится.

Вылив в раковину остывший чай, Карен, чтобы как-то занять себя, начала наводить порядок на кухне. В половине седьмого, уже не сомневаясь, что ее худшие подозрения оправдываются, она стала разыскивать телефон местного отделения полиции. И тут раздался телефонный звонок, Карен бросилась бегом через всю гостиную,

— Крис? Господи, какое счастье! Где ты была? Я так волновалась!

— Извини, Мне казалось, что я предупредила тебя.

— Предупредила? О чем? Я ничего не знаю, — нахмурилась Карен,

— Я у Сары, на ее новой квартире. Она только что переехала, и я обещала помочь ей с обстановкой. Распаковать коробки и все такое…

— Вот как…

— Сара собиралась приготовить ужин, но тут погасло электричество, А она боится темноты, и я обещала остаться на ночь.

— Остаться? — Карен вдруг почувствовала себя преданной и обманутой.

— Да. Она живет в ужасном районе. Мне бы не хотелось оставлять ее одну.

— Но, Крис…

— … и потом, мне не нужно завтра рано на работу. До обеда у меня нет занятий, и я подумала, что…

— Почему ты не предупредила меня заранее?

— Но мне казалось, что я сказала тебе!

— Ничего подобного! Я не забыла бы этого!

— А в чем, собственно, дело? — помолчав, спросила Крис,

— Черт побери! Почему она не может переночевать одна при свечах! Наверняка у нее есть запас.

— Мне странно слышать это от тебя. Сара — моя давняя приятельница, и я не хочу оставлять ее одну.

— А как насчет меня? Ты нужна мне сегодня, Крис. Мне необходимо поговорить с тобой. У меня был ужасный день и…

— Послушай, но что я могу поделать? Я дала Саре обещание, А если тебе это не нравится, то…

— То как-нибудь переживу, так? — Карен взвилась от ярости. — Ты собираешься спать с ней, да?

Наступило гробовое молчание, после чего Крис наконец ответила с оттенком презрения, которого раньше не было;

— Я буду спать на диване, как бывает всегда, когда приезжают твои родители.

Карен пришлось проглотить эту фразу, Горечь, ревность и отчаяние выбили ее из колеи.

— Крис, — жалобно вымолвила она,

— Я не могу нарушить обещание.

— Пожалуйста, не оставайся там. Возвращайся домой. Ты нужна мне.

Крис тяжело и устало вздохнула.

— Ты понимаешь, что я обешала?

— Ну и черт с тобой!

Карен швырнула телефонную трубку и разрыдалась, колотя кулаками по диванным подушкам.

Карен легла спать одна в пустой темной квартире. Казалось, она давно выплакала слезы, но они не унимались. Карен преследовала мысль о том, что Сара и Крис спят в одной постели. Среди ночи она услышала, что в соседней комнате работает телевизор, но не нашла в себе сил подняться и выключить его.

И в этот момент Карен услышала еще один звук, в замке входной двери повернулся ключ и щелкнула задвижка. На миг наступила тишина, после чего дверь распахнулась.

Карен ждала затаив дыхание и вдруг почувствовала, что Крис стоит в дверях спальни.

— Карен… Ты спишь?

Карен тихонько всхлипнула. Крис подошла ближе и опустилась на кровать рядом с ней.

— Карен, прости меня. Я не хотела…

Крис коснулась ее щеки. Карен хотела отстраниться и показать, как оскорблена, но не смогла. Ей нужна была ласка. И все же она повернулась на другой бок.

— Карен, я…

— Ничего не говори. Просто обними меня.

Сквозь глубокий сон Мэнди услышала щелчок почтового яшика и проснулась. Она потянулась, но при повторном звуке похолодела от страха.

Наверное, снова счета! Опять эти чертовы счета! Мэнди вдруг сообразила, что за всеми разговорами с Питом она забыла сказать ему о счетах.

Впрочем, можно сделать это и позже. Подумав так, она раскинулась, наслаждаясь простором двуспальной кровати. Пит обычно задвигал ее к самому краю, поэтому теперь Мэнди роскошествовала одна.

Чувствовала ли она себя одинокой? Нет. По утрам этого с ней никогда не случалось. Только по ночам кровать казалась ей чересчур большой. А утром Мэнди блаженствовала.

Она услышала, как шаги в коридоре направляются к ванной. Люк! Этот лентяй наверняка опоздает, если его не поторопить.

Мэнди села, спустила ноги, нащупала тапочки и, взглянув на часы, окликнула сына:

— Люк, поторопись, а не то опоздаешь!

— Сделай чаю, ма!

Мэнди укоризненно покачала головой и поднялась, Она могла бы сказать, чтобы Люк сам о себе позаботился, но ей было приятно, что сын хоть в чем-то зависит от нее.

Мэнди надела халат и спустилась вниз. На коврике в прихожей лежали письма — пять штук. Два коричневых конверта и три белых. Интересно, кому это взбрело в голову написать ей?

Сердце у нее почему-то защемило. Она послала заявки в фирмы в пятницу. Их получат не раньше субботы или понедельника, и даже если ответят незамедлительно…

Мэпди подняла конверты и понесла на кухню. Положив их на стол, она набрала в чайник воды, зажгла плиту, достала из коробки два чайных пакетика и опустила их в заварочный чайник. Закончив обычную процедуру, Мэнди нерешительно направилась к столу.

— Ну давай! — прошептала она себе, — Открой, не бойся, глупая корова, там не может быть ничего страшного,

— Лучше бы тебе последить за собой, ма, — сказал Люк с порога.

— Что?

— Ты сама с собой разговариваешь.

Мэнди судорожно сглотнула, сгребла письма в охапку и прижала к груди.

— Ма, с тобой все в порядке?

Мэпди кивнула и, овладев собой, просмотрела конверты. Коричневые действительно оказались счетами. Остальные были адресованы ей лично, причем ее имя было аккуратно отпечатано на машинке.

Она села на стул и вскрыла первый. Прочитав название фирмы на бланке, Мэнди поспешно пробежала письмо глазами.

— Ма?

— Тихо…

Она распечатала второй конверт. Через миг он также был брошен на стол, и Мэнди уже читала последнее письмо.

— Ну что, ма? — поинтересовался Люк,

— Меня приглашают на собеседование. — Мэнди удивленно улыбнулась, — И не на одно, а на целых три…, — Она вернулась к первому письму, — Черт побери!

— Что такое?

— Это завтра! Они хотят, чтобы я пришла уже завтра!

— Ну и что? Это же здорово! Значит, они действительно в тебе заинтересованы.

— Да, но что я надену? И что им скажу? — И вдруг Мэнди осенила спасительная мысль. — Я позвоню Карен и спрошу ее совета. Она наверняка знает.

— Да уж, — с улыбкой согласился Люк, — Так где мои чай?

— Послушай, Мэнд, только не паникуй. Будь собой, это главное. Если чего-то не знаешь или не умеешь, то быстро научишься. И еще запомни; все они понимают, что человеку когда-нибудь приходится учиться чему-то впервые.

— Да, — ответила Мэнди. — Только проблема в том, что я за версту не подходила ни к одному офису последние двадцать лет!

— Мэнд, секретарская работа за это время ничуть не изменилась. Может, техника стала другой, но по сути все то же, Тебе придется отвечать на телефонные звонки, готовить чай, составлять документы. Согласись, это ты умеешь, И потом, это ничуть не труднее, чем вести хозяйство в доме, где полно мужиков!

Когда-то Мэнд была хорошим секретарем, и слова Карен вселили в неё уверенность.

— Спасибо тебе, Кар. Ты ангел! А как у тебя дела?

— Отлично, — помолчав, ответила подруга. — Нет, правда, все хорошо. Знаешь, сейчас я должна идти. Удачи тебе!

— Ладно. Пока, дорогая, и спасибо еще раз…

Но трубка была уже мертва, Мэнди нахмурилась. Может, она что-то упустила? Но как бы то ни было, Карен, казалось, вовсе не собиралась говорить о своих проблемах.

Мэнди повесила трубку. Теперь ей необходим глоток спиртного. Это приведет ее нервы в порядок.

Но она удержалась. Время неподходящее, Если выпьет сейчас то уже к ленчу будет не в лучшей форме, а это никуда не годится. Сегодня ночью ей необходимо хорошо выспаться.

Собеседования. Вряд ли это так уж сложно. Мэнди не помнила, как это было раньше. Но Карен права: надо расслабиться и держаться естественно. Однако при мысли об этом Мэнди без сил рухнула в кресло.

Кто она такая? Располневшая домохозяйка без малого сорока лет, у которой не больше представлений о современной работе в офисе, чем у приехавшего в город деревенского парня о рынке труда.

Мэнди застонала, жалея о том, что написала эти письма и разослала их. Но теперь отступать поздно. Она обрекла себя на то, чтобы сделать этот шаг, иначе пришлось бы без боя признать свое поражение.

Мэнди подошла к зеркалу в коридоре. Взглянув на себя, досадливо поморщилась.

— И на кого ты только похожа? — проговорила Мэнди, критически разглядывая свое отражение, — Кто в здравом уме и твердой памяти примет тебя на работу?

Хотя, с другой стороны, она ничего не теряет. Мэнди распрямила плечи, вздернула подбородок и приняла горделивый вид.

— Самое главное поражение ожидает меня в том случае, если я даже не попытаюсь. — Как ни странно, те слова, которые Мэнди говорила себе еще школьницей, произвели на нее впечатление, — Так что нечего пялиться в зеркало!

Верхняя губа Мэнди чуть приподнялась, и на лице появилась вызывающая улыбка. Она вдруг вспомнила свое первое собеседование и первую в жизни работу. Тогда Мэнди было всего шестнадцать и мать сшила ей новое платье специально для собеседования — белое с большими красными горошинами. Тогда, обладая юношеским задором и гипертрофированной самоуверенностью, она с легкостью прошла это испытание.

С тех пор Мэнди сильно изменилась, и прежде всего утратила уверенность в себе. Но она привыкла бороться, а выбора у нее не было.

* * *

— Итак, миссис Эванс, вы говорите, что занимались раньше секретарской работой?

Мэнди выпрямилась на стуле, чувствуя, что нервы ее напряжены до предела, а слова менеджера ударами молотка отдаются в висках,

— Да, но это было очень давно.

Менеджер по персоналу понимающе кивнула и сделала в блокноте какую-то заметку. Она была вдвое младше Мэнди, поэтому после первого оценивающего взгляда предпочла вообще не смотреть на нее. Выскочка!

— Понятно, И как давно это было?

До этого момента Мэнди готова была продолжать разговор активно и бойко, но теперь смутилась и ответила почти шепотом:

— Девятнадцать лет назад.

— Простите?

Мэнди сконцентрировала взгляд на полке с папками за спиной у девушки и повторила громче и увереннее:

— Девятнадцать лет назад, С тех пор я сидела дома с детьми.

И снова девушка что-то записала, заставив Мэнди пожалеть, что она не надела очки, а уступила тщеславному желанию выглядеть моложе своих лет.

— С тех пор вы посещали какие-нибудь курсы?

— Простите? — удивилась Мэнди,

— Курсы повышения квалификации, — пояснила менеджер, бросив на нее холодный взгляд.

— Я, гм… нет.

— Понятно.

Уверенность Мэнди таяла с каждой минутой. Она закашлялась, чтобы заполнить паузу, пока девушка снова уткнулась в свой блокнот. Мэнди вдруг почувствовала себя старой и глупой.

— Хорошо, — сказала менеджер. — Давайте посмотрим, что у нас есть, Вы знакомы с Word?

— С чем, с чем? — нахмурилась Мэнди.

— С Word для Windows, — с улыбкой терпеливо пояснила девушка.

Мэнди посмотрела на нее с таким недоумением, словно с ней вдруг заговорили на иностранном языке, затем пожала ллечами.

— Простите, я не понимаю, о чем вы.

— Скажите, миссис Эванс, вы когда-нибудь работали с какой-нибудь редакторской программой? — вздохнув, осведомилась нанимательница.

Мэнди задумалась, стоит ли блефовать,

— Не совсем с редакторской, — ответила она наконец, собравшись с духом, — Но я настоящий ас в компьютерной игре «Гейм бой». Этим увлекается мой сын. — Она смущенно улыбнулась.

Девушка записала в блокнот целых две строчки, после чего захлопнула его.

— Хорошо, миссис Эванс, — начала было она, но Мэнди прервала ее.

— Что же хорошего? Вы хотите сказать, что я принята?

— Обычно мы извещаем соискателей письменно, — смутилась менеджер.

— Но мне вы отказываете, не так ли?

— Нет, нет. Видите ли, миссис Эванс, на вашем месте я бы ознакомилась с новыми технологиями, пошла бы на курсы, приобрела бы новые знания. В противном случае…

— Похоже, я напрасно трачу время. Вы мне отказываете?

— Простите, — девушка с сожалением взглянула на Мэнди, — но я должна думать прежде всего об интересах компании.

— Да, понимаю. В любом случае спасибо.

Мэнди поднялась и пожала руку девушке, стараясь не показать, как унижена отказом. Все бесполезно. Она ни на что уже не годится. Слишком стара и необразованна: даже не слышала никогда ни о каких Windows! Господи, до чего же она глупая и жалкая корова!

Выйдя на улицу, Мэнди остановилась, чтобы перевести дух. И дело было не в том, что ей отказали. Просто она вдруг поняла, что не представляет собой ровным счетом ничего и слишком мало может предложить людям.

Впрочем, нет, не мало! Просто ничего! Вот если только им понадобится, чтобы Мэнди перестилала постели и ходила в магазины за продуктами.

Она перешла через дорогу, направилась и сквер и рухнула на скамью. Жалость к себе захлестнула ее. Солнце припекало и Мэнди сняла жакет, наслаждаясь долгожданным теплом. Постепенно сквер заполнили служащие ближайших контор: они вышли перекусить и глотнуть свежего воздуха в обеденный перерыв. Они беседовали о делах, лежа на трапе или сидя на скамейках в белых рубашках и галстуках и наскоро поглощая сандвичи. Время от времени кто-нибудь из них бросал взгляд на часы, вскакивал и поспешно уходил. Мэнди позавидовала этим людям. Ей вдруг захотелось куда-нибудь спешить; заняться каким-то делом, чтобы кто-то удивился, если бы она опоздала; стать частью большого целого.

Именно в парке мать ждала возвращения Мэнди после собеседования много лет назад, когда на ней было белое платье в красный горох. Мэнди помнила, с какой гордостью перебежала через дорогу и бросилась к матери с радостной вестью, пройдя свое первое собеседование! А кто теперь стал бы гордиться ею? Сыновья не поймут, насколько это важно для нее. даже если бы свершилось чудо и она получила бы работу. А вот мать поняла бы. И вдруг впервые в жизни Мэнди осознала почему.

Она поднялась, взяла жакет и сумочку и направилась прямиком к воротам. То, что Мэнди разрешила загадку, не помогло ей вновь обрести уверенность в себе, Она вдруг увидела. что в человеке, который куда-то спешит, есть что-то притягательное для нее. Тяжело вздохнув, Мэнди достала из сумочки кипу брошюр, которую ей дали на собеседовании, и выбросила их в ближайшую урну.

Вдруг она вспомнила, что девушка упоминала о каких-то курсах. Может, стоит попробовать? Хотя пока не понятно, с чего начать.

Это не понятно ей, но у нее есть подруга, которая поможет. И даже две! Карен и Анна давно имеют дело с конторами и знают, как там подбирают персонал.

Слабая искра надежды снова вспыхнула в сердце Мэнди.

Поджидая автобус на остановке, она утешала себя тем, что это лишь временная неудача. А затем из глубин памяти всплыл рассказ Сьюзи о том, как она однажды получила работу, пококетничав с парнем, который проводил с ней собеседование.

— Автобус подошел, и Мэнди поднялась на заднюю площадку. Если она и получит работу, то заслуженно — потому что ее оценят по достоинству.

Для начала надо разобраться с этим Windows.

Мэнди уселась у окна и задумалась.

Анна была бы для нее лучшей советчицей перед собеседованием; она объяснила бы, как правильно отвечать на вопросы и как вообще приступить к делу.

Эта мысль приободрила ее. Пока автобус тащился вперед, Мэнди уже почти с радостью предвкушала очередное собеседование, а неприятные ощущения от первого исчезли на задворках памяти. Теперь ее занимала мысль о том, что бы такое приготовить Люку к чаю.

— Мисс?

Карен бросила взгляд на девушку в дверях класса и улыбнулась.

— Да, Хейли?

— Мистер Кип сказал, что хочет поговорить с вами на перемене.

— Хорошо.

Карен опустила глаза, стараясь не замечать легкого шепота и сдавленных смешков в классе. Углубившись в отрывок из Лоуренса, она не видела, что происходит прямо перед ней. Интересно, почему Кип вдруг решил поговорить с ней и не связано ли это со вчерашним инцидентом?

На перемене Карен неохотно отправилась в кабинет директора, села на стул и приготовилась ждать. Однако дверь кабинета распахнулась почти сразу же.

— Мисс Тернер, входите, пожалуйста.

Карен неуверенно вошла. Директор плотно закрыл за ней дверь.

— Могу я узнать, почему вы меня вызвали?

Бросив на нее взгляд, директор склонился над стопкой бумаг,

— Боюсь, все это несколько неприятно. Если бы у меня был выход, я предпочел бы не обратить на это внимания, Но к сожалению, дело вышло из-под моего контроля, поэтому… Видите ли, о вас распространяются слухи…

— Слухи?

— Да… О том, что вы лесбиянка. — Мистер Кин на мгновение поднял глаза. — Это правда?

Карен охватило негодование.

— Даже если это и так, то что?

— К несчастью, это может иметь последствия. Я занимаю пост председателя учительско-родитсльской ассоциации…

Карен мысленно послала к черту эту организацию.

— Так как же? Это правда? — повторил мистер Кин.

— По-моему, это не ваше дело, — вспыхнула Карен.

— Боюсь, вы заблуждаетесь. Слухи бродят по школе уже два дня. Я обязан следить за поддержанием дисциплины, поэтому…

— Кому какое дело до моей личной жизни?!

Мистер Кин откинулся в кресле и протер стекла очков.

— Все, что касается школьной дисциплины, находится в моем ведении. И если эти слухи хотя бы отчасти справедливы, ..

— А что, собственно, говорят?

Директор смутился.

— Говорят, будто вас видели в неглиже… на террасе… с другой женщиной.

— Я загорала, — остолбенев от неожиданности, вымолвила Карен. — В частном саду.

— Да, но…

— А что пришло в голову тому мерзавцу, который подглядывал — я догадываюсь, кто это был, — не знаю. Но он неправильно все понял.

— Неправильно понял? — Директор едва заметно улыбнулся. — Если вы не против, я запишу это,

— Да, пожалуйста. И сделайте заметку по поводу того, что заявитель — извращенец! — С этими словами Карен поднялась и бросилась к двери,

— Мисс Тернер, ..

— Да? — Она остановилась, но не обернулась, потому что по лицу ее катились слезы.

— Думаю, вам лучше пойти домой. По крайней мере сегодня. Я попытаюсь уладить это дело…

Карен проглотила горький комок и молча кивнула.

Через миг она была в коридоре. Казалось, весь мир перевернулся и встал с ног на голову. Карен даже не собрала книги, оставшиеся в учительской, а бросилась прямо домой.

Приподнятое настроение Мэнди продлилось недолго. Сидя на кухне со вторым бокалом дешевого вина в руках, она вдруг расплакалась.

Мэнди громко всхлипнула, радуясь, что дома нет Люка и он не видит ее слабости. Когда она радовалась чему-нибудь, рядом не оказывалось никого, кто разделил бы с ней радость, а когда впадала в отчаяние, не могла принять ничью помощь. Мэнди не признавалась и себе в том, что бесконечно одинока. Поэтому предпочитала не давать волю чувствам и заставляла себя мыслить в практических категориях.

Залпом осушив бокал, Мэнди потянулась к наполовину пустой бутылке вина. И тут раздался телефонный звонок.

— Да. Лина? Привет! Да, ходила. — Мэнди напряглась. — Шансов никаких. Мне сказали, что у меня нет ни опыта, ни знаний. — Выслушав утешения Лнны, она спросила: — Скажи, пожалуйста, что такое Word для Windows?

В трубке раздался смех, потому что Анна представила себе разговор между Мэнди и менеджером, после чего вкратце объяснила подруге, что это такое. Однако Мэнди ничего толком не поняла.

— Не окажешь ли мне услугу? Я имею в виду краткий курс работы компьютера. У тебя ведь он есть дома?

— Да. Заходи завтра вечером. Я свободна. Выпьем бутылочку вина, а заодно разберемся с делами.

— Отлично! Мне посоветовали сегодня пойти на курсы. Что ты об этом думаешь?

— К сожалению, это стоит денег, Мэнд.

— Тогда это не для меня,

— Я одолжу тебе. Пока не встанешь на ноги.

— Спасибо, но у меня есть приглашения и на другие собеседования. Посмотрим, что скажут там.

— Ладно. А завтра приходи часам к восьми. Если задержусь, позвоню тебе сама. Договорились?

— Да. Спасибо, Анна.

Мэнди опустилась на стул. Вроде бы дела идут не так уж плохо. К счастью, у нее есть друзья. Кстати, может быть, не все собеседования пройдут так паршиво, как сегодняшнее. Вдруг она кому-то понадобится? Взглянув на часы, а потом на недопитую бутылку вина, Мэнди решительно убрала ее в холодильник.

Поджимать хвост от страха никуда не годится! Ей очень нужна работа. Только теперь Мэнди по-настоящему поняла, что будет, если она не получит ее.

Вздохнув, она поднялась и поставила чайник на плиту.

— Ну, мой малыш? Ты уже наелся?

Джо опустил газету и взглянул на Сьюзи, которая, покормив малыша, возилась с ним.

— Ты скоро станешь совсем большим мальчиком, да?

Джо улыбнулся, его внимание привлекал не сын, а обнаженная грудь жены, увеличившаяся, с торчащим соском. При виде невинной сцены кормления он почувствовал возбуждение.

— Может, после того, как он кончил, мне тоже позволят это сделать? — игриво поинтересовался Джо. Больше всего на свете ему хотелось сейчас прижаться губами к этому коричневому кружку!

Сьюзи опустила глаза.

— Это только для маленького Натана, да, малыш? Это его кормушка-игрушка. Папа не может ее трогать. Нет, не может.

Джо сдвинул колени и мысленно застонал. Не нужно еще одного напоминания! Казалось, за последние несколько недель он онанировал чаще, чем за все годы туманной юности. А когда Джо сообщил об этом Сьюзи прошлой ночью, она лишь рассмеялась, словно он пошутил.

— Ты по крайней мере могла бы сделать это своей рукой, — сказал он в отчаянии. Но Сьюзи отказалась, сославшись на усталость. Ей хотелось выспаться, прежде чем ребенок проснется и потребует грудь. Тогда Джо снова заперся в ванной и, стараясь не смотреть на себя в зеркало, освободился от скопившейся спермы.

И этому не предвиделось конца. Раньше он был для Сьюзи всем, а теперь в их семье появился еще один человек. Теперь Сьюзи смотрела прежде всего на маленького Натана, и хотя Джо понимал, что она любит и его, что-то в нем восставало против новоявленного узурпатора.

— Джо!

— Да.

— Принеси нам подушку,

В первый момент Джо решил, что Сьюзи пришло в голову что-то эротическое. Но выяснилось, что это для Натана. Те дни, когда подушка была нужна для того, чтобы подложить ее под ягодицы Сьюзи, давно миновали.

Джо поднялся и тяжело вздохнул.

— Послушай, Джо.

— Что?

— Захвати мой крем из ванной. Соски потрескались.

Джо печально кивнул, чувствуя, что необходимость очередного посещения ванной неотвратимо наступает.

— Могу я поговорить с Анной? С Анной Николс?

Секретарша попросила ее подождать, и Мэнди вспомнила, в каком виде у нее дома кухня. Она проспала сегодня утром и, торошусь на собеседование, бросила все как есть: в раковине гора грязной посуды, в корзине для грязного белья — рубашки Люка.

На другом конце телефонного провода заиграла музыка. Мэнди поморщилась и взяла сегодняшний номер «Стэндард». Ее первое собеседование проходило на текстильной фабрике у Хэллоуэй. Она приехала туда вовремя, но оказалось, что вакансия уже занята.

— Мы пытались созвониться с вами, но вы, вероятно, уже выехали, — сказала девушка в секретариате.

Мэнди подумала, что это и есть проявление ее злосчастной судьбы. Теперь еще придется ждать у телефона неизвестно сколько. Второе собеседование в бухгалтерской конторе около Пэгс-Хэд прошло ничуть не лучше, там хотели взять клерка, но не обратили внимание на дату рождения в резюме Мэнди. Поэтому менеджер по найму — старый плешивый мужик, — едва взглянув на нее, сказал:

— Простите, но мы ищем кого-нибудь помоложе.

Мэнди чуть не пришибла этого ублюдка, поняв, что он ищет молодую девочку, которой поначалу можно будет платить копейки.

— Ну давай же, подойди к этому чертову телефону, —Нетерпеливо вымолвила она.

— Мэнд? Это ты?

— Анна, ты все еще настроена на сегодняшний вечер?

— Конечно, ты в порядке?

— Да, у меня только что было два собеседования. Два отказа.

— О, Мэнд…

— Ничего, я уже начинаю привыкать.

— Послушай, а ты составила правильное резюме?

— Что?

— Ладно, объясню вечером. Мне пора бежать. Увидимся в восемь, да?

И Анна пропала. Она всегда занята, устраивая свою и чужую жизнь.

Мэнди глубоко вздохнула. Завтра, в пятницу, ей предстояло еще одно собеседование. Если и там ничего не получится, то придется снова сесть за газеты и рассылать резюме.

Черт побери! Резюме! Word для какого-то Windows! А она-то предполагала, что ее обязанности ограничатся печатанием на машинке и приготовлением кофе!

И вдруг на память ей пришла байка о неказистом парне, который пытался подцепить каждую девчонку на танцах, чтобы снова и снова получить отказ. Тут дело в том, что либо уродливые парни рождаются на свет с тонкой шкурой, либо в конце концов они находят свою девчонку.

Положив телефонную трубку, Анна взглянула через заваленный папками стол на Бренду, своего редактора.

— Прости, на чем мы остановились?

— Черт бы побрал этого мужика! — сердито воскликнула Бренда, — Я велела ему быть здесь в шесть, а он явился в десять минут восьмого! Из-за него я потеряла целый час! А мы собирались заключить договор на модели, которым предстояло сниматься немедленно!

— Тогда представь ему неустойку, а если откажется, возьми другого.

— Но он так хорош…

Анна рассмеялась.

— В чем дело? — осведомилась Бренда,

— Он ведет себя как типичный мужчина. Заставляет тебя ждать, а если ты недовольна, дает возможность отказаться.

— Тебе следует снова заключить договор с Каллумом…

— Только через мой труп! — отрезала Анна. — К. тому же его совершенно не интересует мода. Он вообразил, что занимается теперь серьезной фотографией.

— Прости, — Бренда опустила глаза,

— Брось, это уже в прошлом. Так что у нас есть? Что-то необычное?

— Есть несколько снимков…

В этот момент зазвонил телефон. Анна сняла трубку,

— Рейчел? Это срочно? Понятно, соедините, пожалуйста… Иначе невозможно, — она прикрыла трубку рукой. — Прости, Бренда, дай мне, пожалуйста, десять минут.

Бренда кивнула и вышла из кабинета.

Анна ждала, размышляя о том, что собирается ей сообщить Шейла Браун. Обычно Шейла удовлетворялась разговором с заместителем Анны. Колонка Шейлы, одной из самых популярных журналисток, приносила Анне еженедельно сотни писем, и она гордилась тем, что первая разглядела молодой талант. Вытащив Шейлу из загибающейся рубрики журнала, посвященной садоводству, Анна устроила ее в раздел «Настоящая жизнь».

Раздался щелчок, и Анна услышала знакомый голос Шейлы.

— Анна?

— Да. Чем могу помочь?

— У меня возникли сложности. Я собиралась написать тебе письмо, но подумала, что… В общем, я хочу предупредить тебя.

— Предупредить? — изумилась Анна.

— Я оставляю колонку и перехожу в «Эдишн».

— Что эта стерва предложила тебе?!

— Анна, я…

— Нет, скажи мне! Сколько она собирается платить тебе?

— Дело не в деньгах, Анна, — вздохнула Шейла. — Барбара обещала давать мне три страницы в каждом номере. И кроме того…

— Почему, черт побери, ты не пришла и не поговорила со мной?

— Я попыталась, помнишь? Но ты отказалась слушать меня.

— Поэтому ты уходишь к ней, да? — Анна закрыла глаза. Она была вне себя от ярости. — Увидишь, наше предложение окажется лучше.

— Нет, Анна. Я уже приняла решение. Открывается новая перспектива. А я засиделась на этом месте.

— К черту все это! Я поговорю с руководством. Тебе предоставят больший объем. Уверена, что смогу добиться этого.

— Очень признательна тебе, но… — Шейла смущенно замолчала.

— Хорошо. Просто подумай об этом. Не предпринимай ничего, пока не придешь к окончательному решению. Я поняла, чем она сманила тебя. Если тебе нужна перспектива, мы устроим это. Только не уходи, пожалуйста.

— Прости, Анна, но я уже решила. Думаю, так будет лучше для нас обеих.

— Я так не считаю… Трубка молчала. Анна была вне себя. Лучшая журналистка переметнулась в стан врага как раз в тот момент, когда они затеяли новую телепередачу. Вряд ли это поправится руководству,

— Черт! —Анна взяла себя в руки и стала крутить телефонный диск.

— Рейчел? Соедини меня с этой сукой Барбарой Стэнпард из «Эдишн»… Да, скажи, что это ее лучшая подруга Анна Николс.

Секретарь внимательно следил за Анной, когда она проходила мимо, но взволновался, только поняв, что она направляется к двери кабинета редактора.

— Простите, но вы не можете…

Анна открыла дверь и оказалась перед столом, заваленным фотографиями и макетами. Вокруг него собрались с десяток человек и горячо спорили о том, каким быть следующему номеру. Барбара Стэннард разговаривала со своим художественным редактором.

— Послушай, ты! — воскликнула Анна, дождавшись, пока в комнате воцарилось молчание, — Я к тебе, стерва, обращаюсь! Какое ты имеешь право переманивать моих лучших журналистов?!

На мгновение Барбара остолбенела, но тут же овладела собой.

— Анна, рада тебя видеть,

— Я зашла только для того, чтобы сказать тебе в лицо: ты — бездарная задница! — Анна язвительно усмехнулась.

— А в чем, собственно, проблема? Не можешь удержать своих сотрудников?

Кое-кто из мужчин сдавленно захихикал. Анна бросила взгляд на них, затем на Барбару.

— Ты считаешь себя очень остроумной, но на самом деле всего лишь злобная стерва! Ты называешь себя моей подругой, а за моей спиной делаешь подлости!

— Ничего не поделаешь — бизнес! — пожала плечами Барбара. — Мы живем в жестоком мире, дорогая, и если ты не в состоянии выдержать давление…

— Я в состоянии выдержать давление. И получше, чем ты, дорогая. Но я никогда не стану делать так, чтобы мои друзья оказались в дерьме.

Анна быстро окинула взглядом собравшихся. Со многими она была знакома, поскольку редакторский мир очень тесен.

— И все же уверена, что не скажу ничего нового. Многие здесь уже знают, какая ты стерва, а те, кто пока пребывает в неведении, скоро поймут это!

Барбара многозначительно взглянула на своего заместителя, известного подхалима — коротышку в броском галстуке и серьгой в ухе. Гарри Башер нервно вскочил с места и, подойдя к Анне, взял ее под локоть своей ручкой с наманикюренными ногтями. Он явно намеревался выпроводить ее.

— Не смей прикасаться ко мне своими грязными руками, жалкая шестерка! — Анна стряхнула его руку. За столом раздались смешки,

— Послушай, Анна, нам всем надо остыть, — Барбара поднялась. — Давай пройдем ко мне.

— Мне больше нечего сказать тебе. Я не желаю напрасно тратить время и силы. — Анна бросила на нее презрительный взгляд и вышла из кабинета.

Такси ждало ее у подъезда. Сев на заднее сиденье, Анна усмехнулась. Уже к концу дня весть о ее визите к Барбаре облетит весь лондонский издательский круг.

Ну и черт с ним! Эта стерва того заслуживает, А ее собственной репутации это не повредит.

— Куда теперь? — спросил водитель.

— К «Кларенс».

— Отлично, дорогуша.

Машина влилась в поток, а Анна достала из сумочки телефон и набрала номер Фрэнка.

— Да?

— Фрэнк, это Анна. Я… я хотела извиниться за ту ночь. Я была в странном настроении и…

— Все в порядке. Мне не следовало так уходить.

— Ничего, я прощаю тебя, — улыбнулась она, — А ты меня прощаешь?

— Конечно.

— Соскучился без меня?

— Да.

— Сильно?

— Я не могу говорить. Я сейчас на совещании. Усмехнувшись, Аипа подняла стекло, отделявшее салон от места водителя.

— Ты соскучился без меня так сильно, что в штанах у тебя стало тесно? Хочешь, чтобы я оказалась сейчас рядом с тобой? Погладила бы тебя по ягодицам и сделала бы тебе потрясающий минет! М-м… Как это вкусно!

— Анна, я на работе.

— А я сижу в такси и еду к «Кларенс», соски у меня затвердели при мысли о тебе. Я глажу себя между ног, и трусики стали мокрыми. — Анна глухо застонала.

— Это нечестно, — еле слышно прошептал Фрэнк.

— Я пробуду в «Кларенс» полчаса. Если не придешь за это время, я уйду.

— Анна, я…

Она выключила телефон и откинулась на спинку сиденья с довольной улыбкой.

Мужчины! Все они одинаковы.

Из окна комнаты отеля Анна увидела, как Фрэнк вышел из такси. Машина отъехала, но он, задержавшись на мгновение, оглядел себя с головы до ног. Чувствуя себя виноватым, Фрэнк вошел в отель с покаянным видом.

Анна терпеливо ждала, догадываясь, что он оглядывает сейчас холл и ищет ее глазами. Затем подходит к администратору и спрашивает о ней.

Она невольно улыбнулась. Когда-то давно, на заре их отношений, Анна уже сыграла с ним такую шутку. Тогда Фрэнк лишь рассмеялся и назвал ее бесстыжей потаскушкой. Как в романе викторианской эпохи! Ей это очень понравилось.

Анна отошла от окна и оглядела комнату. У «Кларенс» все было очень солидно. Двуспальная кровать, кресло у низкого туалетного столика, телевизор в углу, на стене над столиком зеркало, а напротив — дверь в маленькую ванную с раковиной и душем. У «Кларенс» старались угодить скорее постоянным клиентам, чем туристам. Сюда часто приходили влюбленные парочки, чтобы заняться любовью среди дня, тайком от семьи и коллег, — им никто никогда не задавал здесь лишних вопросов. Анна узнала об этом отеле от одного из своих авторов, работавшего над статьей о том, что случайные половые связи чаще возникают у тех, кто знакомится на профессиональной почве. Через месяц она убедилась в том, что автор прав.

Анна подошла к зеркалу, но решила не раздеваться — ей нравилось, когда этим занимался Фрэнк, Анну возбуждало, когда он соблазнял ее. И хотя они пришли сюда заняться любовью, финал был далеко не предрешён. Эта мысль по-настоящему возбуждала ее.

Возбуждение. Всего год назад Анна поняла, как на самом деле любит это ощущение. Ради того, чтобы испытать его, она готова была рисковать. Ее захватывала охота, прикосновение незнакомца, неожиданный поворот событий.

Как и теперь.

Анна позвонила Рейчел и сказала, что вернется около двух. Затем заказала номер, понимая, что Фрэнк не может не прийти. Он будет здесь, хотя ему придется врать и выкручиваться на работе. Но выбора у него нет.

Только Анна отвернулась от зеркала, как в дверь постучали.

— Кто там? — улыбнулась она. Как будто это мог быть кто-нибудь другой…

— Анна? — раздался неуверенный голос за дверью. На пороге стоял Фрэнк с букетом цветов.

— Какая красота! Где ты взял их? Когда ты вышел из такси, цветов у тебя не было.

— Я украл их, — шепнул он ей на ухо и поцеловал в шею.

— Украл?

Прижав Анну к стене, Фрэнк покрывал ее шею поцелуями. Тепло его губ приятно волновало ее.

— М-м… Как я соскучился без тебя!

Она ощутила твердость его плоти.

— Вижу, что это правда, — улыбнулась Анна.

Их губы сблизились, и страстность поцелуя поразила ее. Она взглянула в его глаза. Они пылали и искрились.

Анна задрожала всем телом, желая Фрэнка еще сильнее, чем минуту назад.

— Лучше войди, не то я изнасилую тебя прямо в коридоре.

— И это будет не впервой, — рассмеялся Фрэнк. — Помнишь издательскую конференцию в Скарборо?

— Тогда я тебя совсем не знала. И к тому же была сильно пьяна.

— И очаровательна. После того случая я много недель не мог думать ни о ком, кроме тебя.

Анна втащила Фрэнка в номер и закрыла дверь. Она снова поцеловала его, лаская через брюки. Он сжал ей груди, его пальцы нащупали сквозь блузку затвердевшие соски.

Это был самый прекрасный момент. Пока все еще не началось. Пока все еще только сулит наслаждение. Когда тело напрягается, желая ласк, кожа горит огнем и все внутри сводит сладкая судорога.

Анна мечтала, чтобы эта прелюдия продолжалась до бесконечности, но понимала, что Фрэнк уже хочет большего — сорвать с нее одежду, смотреть на нее, трогать ее, — и ей это тоже нравилось. Но больше всего она любила начало.

Фрэнк уложил Анну на кровать и начал медленно раздевать. Его глаза пожирали ее обнаженное тело, в мыслях он уже давно занимался любовью.

И вдруг, совершенно неожиданно для Анны, Фрэнк вошел в нее быстро и резко. Она вскрикнула, принимая его в себя.

— Ты слишком стремителен.

— А ты чертовски хороша.

Анна обняла его за плечи и выгнулась, наслаждаясь ощущением и возбуждаясь оттого, что они оба полураздеты. В этом было что-то непристойное, недозволенное — и тем более восхитительное. Ритм убыстрялся, и Анна стала тихо постанывать, отчего Фрэнк возбудился еще сильнее. Анна крепче прижалась к нему, и он словно обезумел — его толчки стали еще интенсивнее, отчего у нее свело ноги и низ живота. В момент оргазма Анне почему-то стало весело.

Фрэнк тоже радостно рассмеялся, укладываясь рядом.

— Я рада, что ты пришел, — сказала Анна, нежно целуя его в губы.

— А я рад, что ты позволила мне это сделать. То есть прийти.

— Хочешь принять ванну? Я могу потереть тебе спину, — улыбнулась она.

— Анна, я… — Фрэнк покачал головой. — Господи! Что я здесь делаю? У меня два человека в конторе больны, работы невпроворот.

Она приложила палец к его губам и взяла в руку обмякший член.

—Ты здесь потому, что хочешь здесь быть. Потому что тебе нравится быть со мной.

Фрэнк помолчал с минугу, затем приподнялся на локте.

— Скажи, Анна, почему ты мне позвонила?

— Потому что соскучилась.

— Нет. Я имею в виду не это. Почему именно сейчас?

Она колебалась поначалу, но все же рассказала ему всю историю с Барбарой от начала до конца, включая сцену в офисе.

— Все это правда?

— Да, от первого до последнего слова.

— И тогда ты позвонила мне?

— Я была на подъеме, — кивнула Анна. — Мне вдруг захотелось секса. Тогда я подумала: кто это делает лучше всех в Лондоне? И знаешь что?

— Знаю. Ты вспомнила обо мне.

Анна улыбнулась, Фрэнк снова горел желанием,

— Раздевайся, — сказала она. — Мы успеем еще разок в ванной, а потом я позволю тебе вернуться на работу. Но до тех пор ты никуда не пойдешь.

К половине одиннадцатого Мэнди и Анна прикончили уже две бутылки вина. Пока Анна откупоривала третью, Мэнди прохаживалась по кухне.

— Думаешь, у тебя с ним может быть будущее?

— С Фрэнком?

— Да… То есть вопрос в том, счастлив ли он дома.

— Наверное, нет. — Пожав плечами, Анна протянула подруге бокал. — Но я сейчас просто благодарна за каждый час, который мы проводим вместе. Иногда мне этого хватает, иногда нет.

— А когда нет?

— Я работаю. Или оказываюсь в заднице.

— Спасибо тебе, — Мэнди приподняла бокал.

Они составили резюме для Мэнди. Вернее, придумали. Потому что, когда дошло до дела, оказалось, что рабочий стаж Мэнди никак не может служить рекомендацией. Кроме того, Анна показала ей, как работает программа Word для Windows.

— Все с порядке, — Анна коснулась руки подруги, — Ты сделала бы для меня то же самое.

— Если бы я могла что-то сделать для тебя!

— Это не разговор, — отмахнулась Анна, допила вино и снова наполнила бокал. — Сможешь — сделаешь. Вот что важно.

Анна рассказала Мэнди про свое столкновение с Барбарой Стэннард.

— За дружбу! — провозгласила Мэнди тост в ответ.

Они перешли в комнату и сели: Анна на софу, Мэнди на кожаное кресло с высокой спинкой. Люстра не горела, комнату освещал только маленький торшер в углу.

— Знаешь что, Мэнд?

— Что?

— Тебе нужно на полную катушку пользоваться своей свободой. Выжать из нее все что можно.

— Ты имеешь в виду — найти кого-нибудь и трахаться?

— Нет. Впрочем, для начала и это подойдет. Но я говорю о другом. Тебе нужно вступить в какие-нибудь клубы.

— Ты имеешь в виду «Дарби» и эту чертову «Джоан»?

— Нет. Те места, где ты сможешь общаться с приятными и нужными людьми.

— В молодости я посещала «Рилей».

— Господи! И он до сих пор существует?

— Вроде бы да,

— Я была там всего один раз, — Анна усмехнулась, — Помню, какой-то парень — совершенно незнакомый — вел меня под руку по коридору, а потом склонился, как будто чтобы сказать что-то важное, и схватил меня за грудь.

— И что ты сделала? — рассмеялась Мэнди,

— Ударила коленом между ног, что еще?

— Ты довольна своей жизнью?

— Сейчас. Знаешь, иногда я задумываюсь о себе самой, раньше я была совсем другой. Снимаю комнату в гостинице! В прежнее время я бы порога ее не переступила.

— Все мы меняемся, не так ли?

— Да, и некоторые больше, чем другие.

— То есть?

— Не знаю, — пожала плечами Анна. — Но иногда мне хочется чего-то большего, чем у меня есть.

— Чем что?

— Чем работа. И Фрэнк.

— Но у тебя отличная работа, и потрясающий любовник, и друзья, и эта квартира. По-моему, ты просто везучая.

— Да, наверное, Я не могу этого объяснить, — поморщилась Анна, — Просто иногда возникает такое чувство, будто все вокруг — пустота, а я трачу жизнь на то, чтобы ее хоть чем-то заполнить. И будто… теряю что-то очень важное.

— Да, — Мэнди опустила глаза. — Мне кажется, я понимаю, о чем ты говоришь.

— Знаешь, — вдруг рассмеялась Анна, — иногда мне жаль, что я неверующая.

— Ты что, шутишь?

— Нет. Я вижу, как счастливы те женщины, которые верят в Бога. А я…

— Да, но…

Подруги переглянулись и неожиданно рассмеялись.

— Еще по бокальчику, Мэнд?

— Да.. , наливай!

Мэнди проснулась с жуткой головной болью. Телефонный звонок, казалось, трезвонил прямо у нее в мозгу. Она нащупала трубку и поднесла ее к уху.

— Да?

Мужской голос что-то бойко говорил, а Мэнди тщетно пыталась сесть. Нет, ничего не выходит, Мэнди снова откинулась на подушку. Черт! Она чувствовала себя полной раз-валиной.

— Что?

Голос замер на миг, а потом терпеливо повторил последнюю фразу:

— В одиннадцать. Это подходит?

— Сегодня в одиннадцать?

— Миссис Эванс? — неуверенно осведомился голос. — Я говорю с миссис Эванс?

— Да, я буду, А где это? Стэплтон…

— Хорошо, Я буду у вас в одиннадцать. — И Мэнди бросила трубку на рычаг.

Некоторое время она лежала неподвижно с закрытыми глазами, боясь пошевелиться, Казалось, черепная коробка расколется от боли.

— Господи!

Мэнди даже не помнила, как вернулась вчера домой от Анны. Шла ли она пешком или ехала на такси? Теперь она была полутрупом. Одному Богу известно, как Анна будет руководить журналом после такой ночи!

И вдруг ее как громом поразило. Одиннадцать! Она договорилась о собеседовании на одиннадцать часов!

Мэнди открыла глаза и посмотрела на будильник. Половина десятою. Слава Богу! Хорошо еще, что так…

Растирая ноющие виски, она медленно села, прислонившись затылком к стене. Пульсация в мозгу медленно стихала.

— О Боже!

Душ… И крепкий кофе, И может быть, вымыть голову,

Мэнди поморщилась. «Стюарт»? «Хэнсон»? Черт! Она не могла вспомнить, откуда ей звонили.

«Стюарт», скорее всего «Стюарт». А вдруг нет?

Мэнди застонала и с невероятным усилием спустила ноги с кровати. Случится чудо, если ей удастся просто разборчиво говорить. Но отступать было поздно.

— Глупая корова.

Придется пойти туда пешком, нельзя же вести машину в таком состоянии,

Мэнди попыталась встать, но голова у нее не держалась на плечах. Хватаясь рукой за стену, она сделала еще одну попытку.

— Вам остается только молиться, миссис Эванс, Хорошо, если вы просто будете в силах добраться туда.

Сквозь темные очки Анна окинула взглядом просторный офис и прищурилась. Через стеклянную стену она увидела, что к ней направляется тот, кого она называла своим худшим ночным кошмаром.

— Черт!

Она начала нервно наводить порядок на своем столе, но на столе у нее и так все было в порядке в отличие от головы. И почему Сэмюэлсон выбрал именно это утро, чтобы нанести ей визит?

Анна поднялась, сняла очки и устало улыбнулась, когда грузный мужчина толкнул дверь и вошел в ее кабинет. Он никогда не стучал, не здоровался и вообще был дурно воспитан.

— Что, черт побери, вы себе позволяете. — начал он, нависая над столом Анны,

— Простите? — удивилась Анна, прокручивая в голове сотни возможных причин его появления у себя.

— Я говорю о том, что вы врываетесь в кабинет другого редактора и устраиваете там бардак! Лаетесь, как две базарные бабы!

— Выбирайте выражения! — оскорбилась Анна.

— Мне плевать, что вы там себе думаете, но мне не нужны служащие, которые ведут себя как последние идиоты и делают из меня тем самым посмешище!

— Ничего подобного. , . — начала Анна, но Сэмюэлсон перебил ее. Его глаза налились кровью.

— Слушайте меня, черт побери! Это мой журнал, понятно? А не ваш. И вы будете играть по моим правилам или не будете вообще. Ясно?

— Вполне.

— Хорошо. А теперь садитесь и пишите письмо с извинениями. Копия должна быть у меня на столе самое позднее завтра утром. Это тоже ясно?

Анна не нашлась, что ответить. Извиняться? Перед этой сукой Барбарой?

— Она украла нашего лучшего автора, — тихо вымолвила она.

— Даже если бы она украла у вас деньги или любовника, я требую, чтобы вы извинились. И сегодня же.

А что, если отказаться? Впрочем, ответ известен.

Сэмюэлсон вышел, и Анна устало опустилась на стул. Во время их разговора дверь оставалась открытой, и теперь все в офисе были в курсе дела. Но ее это почему-то не волновало.

Она думала о письме, которое ей предстояло написать. Но не о том, где принесет извинения стерве Барбаре, а о том, в котором сообщит этой старой заднице Сэмюэлсону, куда он может засунуть свою работу.

Однако осуществить этот замысел было не так-то просто, Анна понимала, что такого хорошего места, как здесь, ей нигде не найти. По крайней мере в ближайшее время. Уволиться сейчас означало выбросить пятнадцать месяцев напряженной работы, что было нелегко. Правильнее забыть о своей гордости и смириться — Сэмюэлсон рассчитывает именно на ее разум. И хотя гордость, конечно, задета, легче жить так, чем еще раз общаться с этим тупым мерзавцем.

Кроме того, момент для принятия такого сложного решения был неподходящим — у Анны раскалывалась голова. Она поморщилась от боли, подошла к двери и, высунувшись, попросила свою секретаршу:

— Рейчел, принеси мне кофе, пожалуйста. Черный, потом соедини меня с Барбарой Стэннард. Думаю, нам есть о чем поговорить.

Когда-то, в далеком прошлом, Мэнди умела печатать. Не очень хорошо, у нее никогда не получалось делать это всеми пальцами, — но достаточно быстро, чтобы справляться с работой. Теперь она с тем же успехом могла бы запустить в космос спутник. Между тем результат ее попыток появился на экране монитора, а не на листе бумаги.

Я немного разучилась, смущенно улыбнулась Мэнди, глядя на слившиеся и оборванные слова со множеством орфографических ошибок, сказалось неумеренное потребление алкоголя накануне.

Мистер Джонсон, взглянув на экран, рассмеялся.

— Вы уверены, что вот это, например, слово пишется именно так?

Не издевайтесь, — вздохнула Мэнди. — Я и так понимаю, что работы мне не получить.

— Вы уверены?

— Посмотрите на это! — Мэнди кивнула на экран. — Разве так можно писать!

А как же ваше резюме? — вдруг рассмеялся Джонсон.

— Все вранье от начала до конца. Мы составили его с подругой после пары бокалов вина.

— Значит, вы не трудолюбивая и не исполнительная?

— Нет, ну…

— Тогда вы приняты.

— Что?! — Мэнди уставилась на него, открыв рот.

— Вы слышали меня,

— Но как же компьютер… и то, что я напечатала?

— Мы вас подучим, — Джонсон улыбнулся, — Вы ведь быстро обучаетесь?

— Конечно!

— Тогда приступайте с понедельника. Вот так… если вам действительно нужна работа.

— Нужна! — воскликнула Мэнди, но тут же взяла себя в руки. — Простите, я…

— Ничего, все в порядке, немного радостных эмоций нам в офисе не помешает.

— И все же не понимаю, — промолвила она. — Неужели все остальные были хуже меня?

— Не совсем так. Дело в том, что… — Джонсон пожал плечами. — Буду с вами откровенен. Работа эта нелегкая, зарплата невысока, и… Короче, мне надоело учить молоденьких девочек, которые уходят через три месяца. Вот я и подумал…

— Что вам подойдет кто-нибудь постарше, уже отчаявшийся найти работу?

— Кроме того, я больше доверяю своему чутью, чем резюме, — усмехнулся он.

— Тогда мне повезло. Значит, с понедельника я ваша служащая.

Джонсон протянул ей руку.

— Жду вас в понедельник в девять. Тогда мы и уладим все формальности.

— Договорились. — Повинуясь безотчетному порыву, Мэнди поцеловала его в щеку. — Спасибо вам… Вы не представляете, как много для меня сделали.

Вернувшись домой, растерянная Мэнди долго бродила по кухне. Первоначальное изумление сменилось недоверием. Неужели она сделала это?

Мэнди набрала служебный номер Анны.

— Представляешь, я сейчас была на собеседовании, и меня приняли!

— Ты получила работу? Как здорово, Мэнд!

— Да. Приступаю в понедельник.

Мэнди начала рассказывать Анне о том, что было на собеседовании, но, почувствовав, что та либо занята, либо чем-то расстроена, поспешила проститься.

Выключив чайник, она усмехнулась. Хватит торчать на кухне. Хватит заниматься домашним хозяйством. Она выходит в мир!

— Наконец-то я стану независимой!

— Ма? — раздался в дверях голос Люка,

— Да, сынок.

Он заметил сияющую улыбку матери.

— Что случилось?

— Я нашла работу!

— Как здорово! — Люк бросился ей на шею.

— Да уж! Хочешь чаю? — предложила Мэнди, но вдруг поняла, что для такого торжественного момента чай не очень-то подходит. — Или знаешь что? Давай-ка выпьем по стаканчику вина!

— Вина?

— От одного глотка вреда не будет. И потом, сдается мне, ты уже пробовал спиртное.

— Ну ладно.

Мэнди достала из холодильника начатую бутылку и наполнила бокалы.

— За мою блестящую карьеру! — провозгласила она тост, чокаясь с сыном.

— Да… Удачи тебе, мама. Ты заслужила ее.

— Привет, могу я поговорить с Карен?

— Анна? Привет! Подожди, я позову ее.

Ожидая у телефона, Анна разглядывала себя в зеркале, висевшем на противоположной стене комнаты. Именно такой видели люди ее, Анну Николс, — удачливой, привлекательной, энергичной. Она имеет все, чего может желать женщина в ее возрасте. Но что-то мешало Анне чувствовать себя счастливой,

— Анна?

— Привет! Не хочешь ли выпить со мной?

— Сейчас?

— Да. Мне надо поговорить с тобой.

— Знаешь, это трудно.

— Вот как.

Разочарование в голосе Анны было столь явным, что на другом конце провода возникла пауза, после чего Карен добавила:

— Дай мне несколько минут, Я перезвоню тебе, ладно?

— Ладно. Пока.

Повесив трубку, Анна пожалела о том, что позвонила, Но если нельзя поговорить с Карен, с кем еще ей говорить? Не со Сьюзи же, погруженной в свои материнские заботы! И уж конечно, не с матерью. Пет, мать, скажет то же, что и всегда: надо было выходить замуж за Каллума, это решило бы все ее проблемы.

Наверное, мать права. Может, ей действительно следовало послать все к черту и уехать с ним в Нью-Йорк. Сопровождать Каллума в поездках по всему миру, быть спутницей талантливого фотографа. Но в глубине души Анна знала, что из этого ничего бы не вышло. Она не могла пренебречь собственной личностью ради женского счастья.

Услышав телефонный звонок, Анна вздрогнула,

— Карен?

— Привет, Анна, Прости, так где бы ты хотела встретиться?

— В «Короне». Через полчаса, хорошо?

— Договорились. До остречи.

Карен ждала Анну за угловым столиком и поднялась ей навстречу. Они обнялись.

— Привет. Ну, что стряслось?

Анна пожала плечами и села, положив сумочку на столик,

— Да так, все плохо. Вот подумываю, не уйти ли с работы.

— Анна!

— Это долгая история.

— Тогда давай я закажу выпивку, — понимающе улыбнулась Карен и поднялась, чтобы пойти к бару, но Анна удержала ее.

— У тебя все в порядке… я имею в виду с Крис?

— Давай я сначала принесу выпить. — Карен потупилась, — Мне тоже нужно поговорить с тобой.

За час подруги выпили по три коктейля, но разговор их не закончился.

— Нет, я не согласна, — сказала Анна. — Ты знаешь, чего хочешь, даже если иногда непросто этого достичь. Для тебя жизнь относительно проста. Но для меня… иногда я не понимаю, что именно мне нужно, Хочу ли я свободы и независимости или, напротив, должна связать жизнь с мужчиной. Хочу ли остаться здесь, в Лондоне, или повидать мир. Хочу ли завести ребенка или это подействует на меня разрушительно.

— А ты хочешь?

— Чего?

— Завести ребенка?

Тяжело вздохнув, Анна кивнула.

— А Фрэнк?

— У Фрэнка уже четверо. Зачем ему еще один? Это для него лишняя обуза.

— Тогда к черту Фрэнка.

— К черту… Фрэнка? — удивилась Анна,

— Да, порви с ним и найди того, с кем ты сможешь иметь детей. Если это действительно то, чего ты хочешь.

— Но ведь Фрэнк красив, силен, образован. Мне хорошо и весело с ним. А в постели… — Анна поежилась. — Будь он лет на десять помоложе… и одинок, он был бы само совершенство.

— Но он не такой,

— Да. Не такой.

— Тогда оглядись вокруг.

— Значит, ты советуешь мне порвать с Фрэнком и найти того, с кем я смогу иметь детей? — нахмурилась Анна.

— Это избавит тебя от лишней путаницы.

— Я привыкла к путанице.

— Но ты же не хочешь жить так все время?

— Какая-то часть меня хочет. А другая всеми силами протестует против этого. И так все время. Взять хотя бы работу. Я знала, что нужно сделать, но не сделала. Смирилась и решила не конфликтовать. Иногда мне кажется, что я всегда поступаю именно так, а это неправильно. Понимаешь… я избегаю ситуаций, где нужно принять трудное решение.

— Для тебя было бы трудно порвать с Фрэнком?

— Да. Он притягателен. Как хорошее вино. Если говорить о нем… — Анна поднялась, чтобы заказать еще выпивку, но Карен улержала ее.

— Мне пора идти… Крис была недовольна, что я ушла. Мы совсем недавно поссорились и…

— Все в порядке. — Анна пожала ей руку. — Иди. И спасибо тебе. Ты умеешь слушать. Впрочем, как всегда.

После того как Карен ушла, Анна долго еще сидела за столиком, вертя в руках бокал и размышляя об их разговоре. Карен, безусловно, права: кроме секса, Фрэнк ничего не может дать ей. Но просто отвернуться от него нереально. Тем более что Анна не представляла себе, кто займет его место. И даже если бы представляла…

Анна поднялась и направилась к выходу. В дверях она чуть не столкнулась с двумя молодыми людьми.

— Эй, осторожно, красотка!

На какой-то миг мужские руки оказались на ее плечах. Перед Анной возникло лицо незнакомца, его улыбка, которая, как это иногда бывает, обещала что-то необычное. Но видение исчезло, и Анна осталась одна в полумраке освещенной фонарями улицы.

Может, стоило воспользоваться этим приключением? Или выбросить из головы этот бред и устроить свою жизнь с каким-нибудь достойным человеком? А вдруг ее предназначение в том, чтобы идти навстречу незнакомцу?

Анна оглядела пустую улицу, ряды черных окон и крашеных дверей. За этими дверями тысячи мужчин и женщин притворялись счастливыми друг перед другом и перед своими детьми. А она стоит одна посреди улицы.

А вдруг возможно иметь и то, и другое? Родить ребенка и сохранить при этом свободу?

Она рассмеялась, Бред! Сама мысль о таком.

Анна снова испуганно огляделась, внезапно ощутив надежность домов, построенных людьми для того, чтобы зачинать, рожать и растить в них детей. Она поспешила отсюда прочь, подгоняемая страхом. Отзвук собственных шагов преследовал Анну, как будто она бежала от самой себя.

Платформа в южном направлении, на Хайбери и Ислингтон, была переполнена, поэтому для того, чтобы пробраться через толпу, приходилось расталкивать людей локтями. Зажатая в середине потной человеческой массы, Мэнди вспомнила документальный фильм о Японии, который недавно видела по телевизору.

Она невольно застонала. На часах было две минуты десятого; если так и дальше пойдет, она опоздает. Когда подошел поезд, толпа всколыхнулась и устремилась к дверям. Мэнди прижала сумочку к груди и постаралась не паниковать.

Она давно отвыкла от поездов. Изредка она ездила в Уэст-Энд за покупками, но всегда выбирала такое время, чтобы не попасть в час пик. Казалось, какое-то садистское божество специально выдумало этот вид транспорта, чтобы послать людям страшное испытание,

Ринувшаяся вперед толпа подхватила Мэнди и внесла в вагон. Двери зашипели и стали закрываться. И тут Мэнди почувствовала, что под давлением тел пятится назад, обратно на платформу. Теперь ее охватила настоящая паника. Она судорожно уперлась в пол и попыталась ухватиться за кого-нибудь. «Я не могу опоздать! Сегодня мой первый рабочий день!» — кричала Мэнди. Однако в плотной стене человеческих тел так и не открылась спасительная брешь, и на глаза Мэнди навернулись слезы отчаяния. Набрав полную грудь воздуха и выставив вперед кулаки, она стала орудовать ими, как тараном, чтобы любой ценой остаться внутри. В результате ее действий маленький лысый человечек впереди ткнулся в грудь высокого молодого негра.

Двери с лязгом затворились. Негр посмотрел на Мэнди удивленно, а лысый коротышка — укоризненно.

— Извините… — начала было Мэнди, по тут поезд дернулся и ее снова отшвырнуло к коротышке.

Мэнди мысленно выругалась, стараясь ни на кого не смотреть. И почему она не установила сигнализацию на машине, как собиралась уже давно. Теперь из-за этого приходится вести настоящую борьбу за выживание, рискуя опоздать на работу в первый же день.

В следующий раз она пойдет пешком, так надежнее и для здоровья полезно. Мэнди переступила с ноги на ногу и почувствовала у себя под пяткой носок чьего-то ботинка.

— Простите.

Она опустила глаза, злясь на себя и окружающих. Под ложечкой у нее заныло от волнения и нервного напряжения. Подняв голову, Мэнди заметила, что негр смотрит на нее и почему-то все время кивает. Она сначала не поняла, в чем дело, но потом увидела, что в ушах у него наушники от плейера. Мэнди улыбнулась, и парень улыбнулся ей в ответ.

Ничего. Все будет в порядке.

— Мэнд?

Мэнди оторвалась от компьютера, сняла очки и улыбнулась девушке — Шерил, так, кажется? — которая стояла у стола с двумя чашками горячего чая в руках.

— Да?

— Хочешь чаю?

— Да, спасибо.

Мэнди взяла из рук Шерил чашку и поставила ее возле компьютера. Дела у Мэнди пока шли не слишком хорошо — ошибка на ошибке, — но мистер Джонсон, казалось, не обращал на это внимания, «Со временем научитесь», — сказал он и ушел к себе в кабинет, оставив ее вместе с Трейси, которая отвечала за компьютеры.

Но сейчас Трейси не было — она отправилась на ленч с приятелем, — и Мэнди оказалась предоставлена самой себе. Теперь, правда, компанию ей составила Шерил.

— Ну как, привыкаешь?

— Да, понемногу, — ответила Мэнди. В офисе все были милы и терпеливы с ней, хотя она пока еще делала много несуразных вещей.

— Не волнуйся. Все наладится.

— Надеюсь, — кивнула Мэнди, от души желая обладать той же уверенностью, как Шерил. Хорошо так говорить, когда тебе двадцать, и совсем другое дело, когда под сорок.

— Слушай, — после минутного колебания начала Шерил. — мы здесь собираемся пойти выпить после работы. Такая традиция. Если хочешь, пойдем с нами. Познакомишься с другими девочками.

— Я?

— Да. Или ты не пьешь?

— Я? Немного пью, — рассмеялась Мэнди. — Спасибо. С радостью присоединюсь к вам. А куда вы ходите?

— Обычно куда-нибудь поблизости. А по пятницам выбираемся в клуб.

— В клуб?

— Ну да. Чтобы немного развлечься, потанцевать, познакомиться с какими-нибудь парнями, если повезет, — уемехнулась Шерил, — Тебе тоже следует как-нибудь пойти.

— Мне? Прекрасное зрелище!

Однако такая идея пришлась по душе Мэнди. Ей хотелось общения, новых знакомств, и к тому же она всегда любила танцевать.

— Я зайду к тебе около пяти, ладно? — Шерил поднялась — Нас будет человек пять-шесть. Но ты не волнуйся, вы быстро поладите. Ну, до встречи.

— Пока.

Мэнди вернулась к работе, но вдруг снова прервалась и с улыбкой уставилась в пространство. У нее все будет хорошо Она чувствовала это всеми фибрами души.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ МЕСЯЦ СПУСТЯ

Вечернее июльское солнце било в стекло автомобиля, когда Стив запирал его. Он оглянулся на Дженет и заметил, как она напугана и одинока. Стив тоже был взволнован, но состояние жены удручало его.

Больше всего ему хотелось, чтобы все закончилось — так или иначе. Он старался не показывать своего волнения, но Дженет это не помогало. Она походила на бомбу замедленного действия, готовую разорваться в любую минуту. Стив чувствовал это и сам был на грани нервного срыва. К тому же они ничем не могли поддержать друг друга: в то время, когда им следовало быть ближе, чем всегда, они, напротив, отдалялись. И держались как чужие.

— Все в порядке? — спросил Стив, подводя Дженет к ступенькам.

Она кивнула. Направляясь привычным маршрутом через приемное отделение, Дженет казалась непроницаемой, но при виде таблички у входа в родильное отделение она отвернулась, ибо запрещала себе даже думать об этом.

Ей хотелось взять Стива за руку, ощутить его поддержку, но Дженет не могла этого сделать. Последние несколько недель они отдалились еще сильнее, и в конце концов это оказалось проще и безопаснее. Казалось, они встали на путь самоуничтожения, стараясь причинить боль друг другу. Дженет не понимала, почему так ведет себя. Может, если бы Стив нашел нужные слова для нее, это облегчило бы ситуацию; или если бы она сама подавила желание сорвать на нем раздражение. Но никакой уверенности ни в настоящем, ни в будущем их отношений у Дженет не было.

Сидя в кабинете доктора Клеменса, они внимательно слушали, как он в очередной раз рассказывал о процедуре сбора яйцеклеток. Дженет уже наизусть знала все это.

— Хорошо. Есть вопросы? — спросил доктор.

Дженет покачала головой, Стив однажды упрекнул жену за то, что она относится к доктору Клеменсу, как к Господу богу, но только теперь Дженет согласилась с этим. Она прошла бы босиком по углям, если бы доктор приказал; сама ее жизнь, как поняла теперь Дженет, была в его руках.

— Отлично! — ободряюще улыбнулся доктор, поднимаясь с кресла. — Я попрошу сестру отвести вас в комнату, где вы сможете приготовиться. — Он взглянул на часы, — А прежде чем мы возьмем яйцеклетки у Дженет, вы, Стив, соберете сперму.

Они оба поднялись и послушно последовали за доктором. Одетые в голубые стерильные халаты и шапочки, они ждали. Дженет лежала на каталке с подтянутыми к подбородку коленями, которые обхватила руками.

— Скорее бы они уже пришли. Я так долго не выдержу, — прошептала она.

— Едва ли это протянется долго, — попытался успокоить ее Стив, для которого ожидание тоже становилось мучительным. Чаще всего именно Дженет подвергалась разным процедурам и обследованиям, но теперь настала его очередь. Участие Стива в этом деле было очень незначительным, но он боялся не справиться. Скоро его отведуг в комнату, напичканную порнографическими видеокассетами и журналами, и дадут пробирку для спермы.

Сердце у Стива екнуло, когда вошел медбрат.

— Пойдемте, Стив.

— Хорошо. — Стив направился к двери, не глядя на Дженет. — Лучше уж поскорее с этим разделаться!

Дверь не успела закрыться за ними, а на ресницах у Дженет уже задрожали слезы — слишком велики были страх разочарования и желание обрести счастье.

Стив не помнил, та ли эта комната, где он был в последний раз. Все они казались ему одинаковыми. Здесь создали уютную и непринужденную обстановку, чтобы мужчина мог представить себя в собственной гостиной на диване мастурбирующим при виде голых женщин на экране телевизора. Часто поздно вечером, когда показывали французскую эротику, Стив возбуждался, а жена тем временем давно спала наверху. Однако, хотя здесь висели темные шторы, стояли кофейный столик и мягкое кресло, комната все же больше походила на больничную палату и расслабиться Стиву не удавалось.

Он присел на корточки перед телевизором и взял со столика кассету. На ней было написано «Любовницы-лесбиянки». С удивлением, стыдом, а затем с облегчением Стив по-чувствовал, что это заинтересовало его.

Он поставил кассету, расстегнул брюки и, покосившись на закрытую дверь, уселся в кресло. Фильм был датский, с субтитрами, как будто кого-то интересовало, что говорят на экране.

Глаза Стива не отрывались от двух «актрис», которые сначала медленно и чувственно раздевали друг друга, а потом оказались в постели совершенно обнаженными, если не считать голубых чулок. Через пять минут Стив потянулся к пробирке.

Когда блондинка застонала и, выгнувшись, повернулась к объективу задом, Стив кончил, пролив немного спермы через край пробирки.

— Черт…

Но это уже было не важно. Он сделал то, что ему следовало. Вытеревшись бумажным полотенцем, Стив застегнул брюки и заправил рубашку, затем с улыбкой подошел к телевизору и выключил его,

— Хорошо сработано, девочки!

Сейчас будет немножко неприятно.

Дженет поморщилась от боли, когда доктор Клеменс ввел длинный шприц ей во влагалище. За спиной у нее Стив наблюдал за этим процессом на мониторе. Там было видно, как шприц приближался то к одному, то к другому яичнику, стараясь собрать как можно больше яйцеклеток. Стив посмотрел на Дженет, веки которой потемнели и отяжелели от наркотиков, и вдруг ощутил такую любовь к ней, что чуть не разрыдался. К этому чувству примешивалась горечь вины за то, что ей приходится терпеть такие муки.

Он взял руку Дженет в свою, избегая смотреть на медбрата, который исследовал его сперму под микроскопом, Стив видел, что доктор волнуется. За ним наблюдали, и он решил не открываться до тех пор, пока не окажется в безопасности.

— Отлично! — воскликнул доктор сквозь хирургическую связку. — У вас получилось девять штук.

— Девять? — воодушевился Стив, — Это хорошо?

— Да, еще бы! Это больше, чем в прошлый раз.

— Ты слышишь, Дженет? Их девять! — Стив склонился над женой. На глаза у него навернулись слезы. — Это отлично!

Дженет благодарно улыбнулась ему, хотя не вполне сознавала, о чем он говорил. Однако она заразилась его воодушевлением, чего не было уже на протяжении нескольких месяцев.

— Я хочу спать, — слабо вымолвила Дженет, вцепляясь в руку Стива и прикрыв глаза.

— Конечно, поспи, — сказал он. — Я люблю тебя, — прошептал Стив, не совсем уверенный, что она слышит его.

Сьюзи толкала коляску по Копенгаген-стрит, направляясь к Барнард-парку и напевая что-то Натану. Младенец лежал в колыбели, улыбаясь и размахивая ручонками.

Никогда еще Сьюзи не была так счастлива, как на протяжении последних нескольких недель. Все, что она пережила в жизни и что готова была вновь пережить ради своего малыша, находило отклик в ее сердце. Если бы кто-то сказал Сьюзи о таком прежде, она не поверила бы. Но теперь признавала, что окружающие правы.

Всю минувшую неделю Сьюзи посещала ежедневные собрания мамаш с грудными детьми в колясках, проводивших время в парке. Однако в последнее время ей это надоело. Тем более что как только малыш требовал еды, она мчалась домой. И так продолжалось довольно долго. Сегодня Сьюзи проснулась пораньше, чтобы проводить Джо на работу и отправиться с Натаном на прогулку.

День выдался великолепный, над головой сияло голубое небо. Обычно в такие дни Сьюзи убегала от забот и проводила время в открытом плавательном бассейне или в пабе, где знакомилась с каким-нибудь парнем, а потом ехала к нему домой. Но с тех пор она переменилась. У нее появились новые приоритеты и новые перспективы.

Мэнди смеялась над ней, утверждая, что это пройдет, как только иссякнет восторг от рождения ребенка. Но Сьюзи так не думала. Она не могла поручить малыша Джо, хотя любила обоих. Ребенок был для нее бесценен. Сьюзи понимала женщин, способных убить ради ребенка.

Она горделиво выпрямилась и улыбнулась. У других тоже должны быть дети, подумала Сьюзи, внезапно охваченная миссионерской идеей. Анне нужен ребенок. И Дженет тоже, хотя у нее ситуация сложнее. Если бы она успокоилась и положилась на волю природы! Но Дженет оставалась самой собой, и Сьюзи было жаль, что такое чудесное существо, как Натан, стало причиной их постепенного отдаления друг от друга.

Но в конце концов все уладится, Сьюзи в этом не сомневалась. Все должно быть хорошо.

Она оказалась в дальнем углу парка. Мамаши с колясками гуляли по склону холма мимо детской площадки и футбольных ворот. Сьюзи направилась к ним, немного волнуясь поначалу, но волнение быстро прошло, потому что общие интересы материнства и детства ломали барьеры между женщинами и способствовали сближению. Это походило на воздействие алкоголя, но без разрушительных последствий.

Сьюзи поежилась при мысли о том, что делала в молодости. С Натаном все будет иначе; она воспитает его как следует. Научит его обращаться с женщинами, относиться к ним с уважением, Ее сын не будет таким, как хамоватые мачо, с которыми Сьюзи приходилось иметь дело в юности.

Тропинка свернула влево, к маленькой беседке, позади которой по полю бегали футболисты. Через проволочную сетку Сьюзи видела опустевшее гудронированное шоссе. Она улыбнулась, вспомнив, как давным-давно точно так же сидела с подружками возле футбольного поля, пока мальчишки играли, делая вид, будто не замечают их. По окончании матча начиналась другая игра, в течение которой мальчишки задирали девчонок, стараясь при этом — как бы случайно — встретиться взглядом с той, что нравилась. И вот теперь она мать, и не за горами средний возраст. Невероятно, что прошло столько лет!

Въехав с коляской на детскую площадку, Сьюзи притворила за собой калитку. Здесь раздавались детские крики и слышались взрослые голоса. Помедлив, Сьюзи твердым шагом двинулась вперед.

Здесь было около двадцати матерей, дети которых играли в песочнице, бегали или катались с горок. Кое-кто пришел сюда с грудными младенцами, но Натан, казалось, был младше всех. Среди прочих Сьюзи распознала нянечек, но были здесь и двадцатилетние мамаши. Как поздно она поняла, в чем истинный смысл жизни!

Женщины посмотрели на Сьюзи. Многие встретили ее теплой улыбкой.

— Привет, — сказала одна из них, худая блондинка. — Кто у нас там? — спросила она, кивнув на коляску.

— Натан, — улыбнулась Сьюзи. — Ему всего шесть недель. Немного мал для таких прогулок, но…

— Ерунда! Ему полезно подышать свежим воздухом, — сказала другая, склонившись над коляской, — Благослови его Бог!

— Какой крепыш, — заметила третья и начала играть с Натаном.

— Меня зовут Сьюзи Болл.

— Я Аманда…

— А это Джеки…

— Рози…

— Ты долго рожала? — спросила Рози. — С первым я промучилась около тридцати часов.

— Тебе еще повезло, — вмешалась та, что постарше, — Гарри изводил меня двое суток. В итоге его пришлось тащить. Наверное, с мальчишками всегда так.

— Не знаю, у меня было иначе, — отозвалась Сьюзи. — Правда, в самом конце я чуть Богу душу не отдала, и почему только об этом не предупреждают?

— Потому что в таком случае никто из нас не согласился бы на это!

Все засмеялись, хотя понимали теперь, что готовы были бы выдержать и большие муки.

— К счастью, об этом быстро забываешь, — заметила Джеки, такая изможденная, что было трудно определить ее возраст, — Посмотрите на меня, а ведь это мой четвертый!

Женщины переглянулись. Затем самая взрослая из них улыбнулась Сьюзи.

— Проходи и садись с нами, дорогая. Твоему малышу будет здесь уютно.

Следующий час пролетел незаметно. Натан спал на солнышке, а Сьюзи впервые почти забыла о его существовании, поглощенная разговором.

— Так вот… — продолжала Рози. — Он говорил, что останется со мной навсегда. Но по-моему, я нравилась ему, только пока была беременна. Он считал это моим естественным состоянием, и ласки прекратились, когда я родила. Завел себе кого-то. Некоторые мужчины ведут себя именно так. Я читала об этом в какой-то статье.

— Значит, муж тебя бросил? — спросила Сьюзи.

— Да, и потом выяснилось, что я не первая. У него куча детей по всей стране,

— Грязный подонок!

— Все они одинаковы, — заметила Гэри.

— Верно, — согласилась Аманда, — Мой жил со мной, пока не сделал мне второго, а потом — ищи-свищи! С него было достаточно. Он сказал, что я держу его при себе, ограни-чиваю его свободу.

— Ох этот вечный треп про свободу! — покачала головой Гэри.

Остальные понимающе рассмеялись.

— Послушайте, — удивленно огляделась Сьюзи, — Вы хотите сказать, что ни у кого из вас нет парня?

— У меня бывают время от времени, — смущенно улыбнулась Рози. — Но живем мы порознь.

— В любом случае, — Джеки, вынула из кармана носовой платок, ухватила за руку своего пробегающего мимо ребенка и вытерла ему нос, — от моего, например, не было никакой помощи, пока он оставался со мной. Мне приходилось нанимать няню даже тогда, когда муж сидел дома. То же самое и сейчас. Да! От него был толк только в одном!

— Они все только для одного и годятся! — кивнула Рози.

— Знаете, что я вам скажу, — вставила Гэри. — У меня никогда не было мужика, который делал бы это лучше, чем я сама!

Ее слова были встречены взрывом дружного хохота. Однако Сьюзи смутил этот разговор. Она всегда считала, что прекрасно разбирается в мужчинах, но теперь видела мужскую половину человечества в совершенно новом свете.

Сьюзи открыла рот, чтобы поделиться с подругами своими соображениями, но в этот момент на детской площадке появилась новая фигура. Молодой человек поставил свою коляску рядом с той, в которой спал Натан.

— Привет, девчонки! — весело поздоровался он.

— Привет, Гас! — кокетливо отозвалась Джеки, — Знакомься, это Сьюзи. Она — мать Натана.

Сьюзи переглянулась с молодым папашей. Ее удивило, что он пришел сюда, и сочла это едва ли не беззаконным вторжением в их круг.

Гас тем временем склонился над своей коляской и вытащил оттуда кулек, оказавшийся чудесной шестимесячной девочкой. Он взял ее на руки и сел рядом с Гэри.

— Как поживает твое чудовище? — с улыбкой поинтересовался Гас, кивнув на сына Гэри, который съезжал на попе с горки.

— Как видишь. — Рози, рассмеявшись, взяла малышку Гаса на руки и подняла ее высоко в воздух.

— Здравствуй, красавица! Как мы себя чувствуем сегодня?

— Как ее зовут? — спросила Сьюзи.

— Кэтрин, — ответил Гас с доброй и невинной улыбкой. — Так звали мать моей жены, Пэт. Ее мать умерла, когда Пэт было всего восемь, и мы решили…

— Красивое имя. И вы сидите с ней?

— Три раза в неделю. Когда Пэт работает. Она занимается рекламой.

— А вы?

— Я работаю дома. Конечно, когда эта маленькая обезьянка позволяет мне заняться делами. — С этими словами Гас взял дочь у Гэри и прижал ее к груди.

Видя эти проявления отцовскою чувства, Сьюзи размышляла о только что услышанных ею историях, в частности о мужчинах, считавших детей тяжелым бременем. Но ведь Гас не такой. Почему он так относится к ребенку? Может, дело в том, что ее подругам не удалось правильно построить отношения в семье?

А Джо, ее Джо, — все ли в порядке между ним, ею и Натаном? Конечно, он любит сына, и видеть их вдвоем доставляет ей особое удовольствие.

— Вам трудно следить за ребенком? — спросила Сьюзи, желая, чтобы Натан поскорее проснулся и она смогла бы тоже взять его на руки.

— Что? Следить за ней? — Гас пожал плечами. — Да нет. Наверное, потому, что я не все свое время провожу с дочкой. Я знаю, как это бывает тяжело. Например, как для Аманды. Растить двоих — непростое дело.

— Гас помогает мне, — заявила Аманда, — Я порой оставляю своих головорезов на него. Когда мне нужно уйти куда-нибудь вечером.

— Правда? — изумилась Сьюзи. — И ваша жена не возражает?

— Пэт? Пет. Она любит детей. У нас, к сожалению, только один. — Он зарылся лицом в волосы Кэтрин. Чувствовалось, что Гас не просто любит дочь, но благодарит Бога за этот бесценный дар.

Сьюзи потрясло его отношение к ребенку. Мужчины, которых она знала, были не такими. Казалось, Гас совмещал в себе черты двух полов. Но, судя по тому, как он говорил и держался, был вовсе не из тех, кто выполняет в семье роль домохозяйки.

Натан проснулся и заплакал, Сьюзи достала сына из коляски и взяла на руки, Натан инстинктивно потянулся к ее груди.

Настало время кормления, но в присутствии Гаса она стеснялась обнажить грудь.

Для Сьюзи кормление Натана всегда было чем-то сродни военной операции: грудь полностью обнажена, ребенок удобно устроен на подушке рядом, сосок направлен прямо в его раскрытый в ожидании рот, и затем огорчение из-за того, что малышу не удается сразу схватить сосок.

Сьюзи смущенно отвернулась и приготовилась кормить Натана. О том, как это происходит, ее тоже никто не предупреждал. Она и не предполагала, что кормление ребенка грудью доставляет удовлетворение, близкое к эротическому. Одно то, что она видела маленький ротик, сосущий ее грудь…

Сьюзи взглянула на довольное личико Натана и улыбнулась.

— Давай еще, малыш, — прошептала она. — Еще один большой глоток, и мы повернемся на другую сторону. А потом мама покажет тебя своим новым друзьям.

Карен поставила сумку на кухонный столик и, охваченная отчаянием, опустилась на стул.

Время шло к семи, а Крис все не было. К тому же Карен не видела ничего, свидетельствующего о том, что Крис была здесь с тех пор, как утром они расстались. Раньше так случалось, но в последние несколько недель это стало происходить все чаще. Более того, Крис уже не обременяла себя извинениями. И когда Карен спрашивала, где она пропадала, та лишь пожимала плечами.

Но Карен знала, что Крис бывала у Сары. Она старалась не задумываться об этом, но не сомневалась, что у Крис возобновился роман с ее бывшей любовницей.

Карен проглотила комок в горле. Ничего «бывшего» в их отношениях не было. Когда они с Крис занимались любовью в последний раз? Десять дней назад? Двенадцать? Она уже не вспомнила.

Наверное, чтобы развеяться, Карен и согласилась помочь в постановке школьной пьесы. Главное — не думать о том, чем занимаются Крис с Сарой.

Карен поежилась, она никогда раньше не знала, что такое ревность. Не предполагала, что способна испытывать это чувство. До появления Крис в её жизни Карен некого было ревновать; она и не предполагала, что женщины способны выслеживать, обвинять в вымышленных преступлениях, то есть делать все то, что присуще гетеросексуальным парам.

Но оказывается, люди всегда люди, независимо от сексуальной ориентации. Всех волнуют извечные проблемы, любви всегда и всем мало.

Карен хотела поставить чайник, но вместо этого направилась в гостиную.

В серванте стояла начатая бутылка красного вина — «До мэи де Рузр» девяносто пятого года, купленная ею неделю назад. Она собиралась тогда приготовить для Крис ужин, ванну, а затем посидеть вместе с ней у камина, как в добрые старые времена. Но Крис не пришла, а когда все же вернулась, то постелила себе на диване. Утром, когда Карен принесла ей кофе и тосты, выяснилось, что Крис уже ушла.

Карен откупорила бутылку на кухне и налила себе большой бокал. Она старалась не думать о том, чем занимается сейчас Крис, но по ее щеке медленно катилась слеза.

Карен дремала в кресле в гостиной под тихое бормотание телевизора, когда входная дверь отворилась. Очнувшись, Карен посмотрела на часы. Было около одиннадцати.

Шаги Крис гулко раздавались по паркету в прихожей. Карен услышали, как она поставила сумку возле зеркала. Затем воцарилась тишина.

Карен ждала с замиранием сердца, удивляясь, что подруга пришла домой так рано.

Почувствовав, что Крис стоит в дверях гостиной, Карен обернулась.

Крис безразлично смотрела на экран телевизора. Когда их взгляды встретились, Карен поняла, что Крис сейчас далеко отсюда.

Карен мучительно хотелось сказать что-нибудь значительное и непримиримое. «Привет» вполне подойдет, но это слишком уж нейтрально.

Крис помедлила в дверях и уже собиралась выйти, когда Карен обратилась к ней.

— Значит, ты вернулась домой…

Крис похолодела.

— Я работала допоздна.

— Чушь…

— Я работала допоздна. Мы делали экзаменационные листы для девятиклассников.

— До половины десятого? — Карен вскочила с кресла. — Чушь! И ты не могла позвонить? Ты ведь всегда просила меня звонить в таких случаях.

Крис молчала,

— Ты была с Сарой, да?

— Нет.

— Была. Я знаю, что была. Ты встречаешься с ней, да? — Карен помедлила. — Ты спишь с ней?

Крис глубоко вздохнула и сказала;

— Я хочу лечь пораньше. Не буди меня.

— О, не беспокойся, Я и не собираюсь тревожить твой сон. Зачем?

— Ты начала эту разборку, а не я. — В глазах Крис метался еле сдерживаемый гнев.

— Вот как! Значит, это я свела вас?

— Да! По крайней мере мне не нужно притворяться, когда я с Сарой! И я не должна спать на этом чертовом диване!

Признание ошеломило Карен. В первое мгновение она чуть не разрыдалась. Но гнев вытеснил ее боль,

— Так вот в чем дело! Я же пообещала тебе сказать обо всем родителям,

— Да. Это было месяц назад.

— Я… — Карен невольно вздрогнула, — Ты очень несправедлива ко мне. Выкручиваешься и стараешься сделать так, чтобы я чувствовала себя виноватой.

— Прости… Извинения — это то, что ты всегда оставляешь на мою долю.

— Не смей обвинять во всем меня! Дело не в извинениях. Ты по-прежнему любишь ее, да?

Карен посмотрела Крис в глаза.

— Признайся, что ты любишь ее, ради Бога!

Крис так и не подняла глаз,

— Эти выходные. Я сделаю, как ты хочешь. Только обещай не видеться с ней. Крис, ты уничтожаешь меня. — Карем взглянула на любовницу. — Обещаешь?

— Я иду спать, — сказала наконец Крис.

Анна вылезла из постели, надела кимоно и на цыпочках прокралась к двери.

Квартира была погружена во мрак, но полная луна светили в окна гостиной, Анна подошла к окну и посмотрела на пустую улицу. В бледно-желтом свете уличных фонарей она видела «вольво» Фрэнка, припаркованное между фургоном и соседской малолитражкой.

Она старалась не задумываться о том, что Фрэнк спит в ее постели; Анне не хотелось будить его и отправлять домой. Однако она понимала, что рано или поздно придется сделать это. Она разбудит его, и Фрэнк уйдет к семье.

Такова участь любовницы: наблюдать, как мужчина уходит, и знать, что через час он будет спать рядом с другой женщиной. И для нее останутся в утешение лишь смятые простыни, хранящие его тепло и запах.

Взглянув на дверь спальни, Анна вдруг подумала о том, занимается ли Фрэнк любовью со своей женой, когда возвращается к ней. Она никогда не осмеливалась спросить его об этом: одно из умолчаний, существующих между влюбленными. Но если нет, то как он обьясняет, почему не желает близости с ней?

Анна предполагала, что женя Фрэнка обо всем догадывается. Что она думает по этому поводу?

Анна поежилась и пошла на кухню. Однажды она сделает это: Фрэнк проснется и не найдет ее рядом. Именно этого Анне хотелось больше всего.

Она открыла холодильник и рассеянно заглянула в него. Ей хотелось есть. Секс всегда пробуждал в Анне зверский голод. Бутерброды с яйцом могли бы спасти ее от голодной смерти, но не сейчас. Лучше йогурт… или сырный кекс.

Анна достала еду из холодильника, села за столик и стала поглошать все подряд, орудуя пальцами, а не вилкой. В тот вечер она приготовила Фрэнку обед из трех блюл, накрыла стол, поставила свечи, откупорила бутылку красного вина. После чего сделала Фрэнку минет, а потом повела его в постель, и он овладел ею снова.

Анна считала этот вечер великолепным. Но теперь ему пора уходить. Она удивлялась: почему ей так важен Фрэнк, если он постоянно уходит?

Все дело в том впечатлении, какое он производит на нее. Анна призналась себе, что ее не привлекают преуспевающие адвокаты, мечтающие переспать с ней.

Анна улыбнулась. Несмотря на все трещины в их отношениях, она понимала, что для Фрэнка существует она, и только она. Лишь ему удавалось заставить ее почувствовать себя так, словно из всех женщин она одна желанна. Анна понимала, что они играют в игру с неоговоренными заранее правилами. И вдруг эта игра показалась ей ничтожной и дешевой, обедняющей их отношения. Она оглянулась и увидела зевающего Фрэнка в дверях кухни.

— Мне пора.

Анна подошла к нему и коснулась его естества. Через мгновение он снова был возбужден.

— Ты уверен?

— Ты готова погубить меня своей лаской и нежностью, Анна.

Она закрыла глаза. Ей нравился тембр его голоса. И теперь Анна ласкала его, не думая о том, что ему пора уходить. Тело Фрэнка хочет ее ласки — это главное.

Интересно, что он скажет жене? Объяснит все усталостью или сверхурочной работой? Смоет ли Фрэнк с себя запах ее тела, прежде чем окажется в супружеской постели?

— Анна, я…

Она отняла руку, поднялась и сбросила с себя пеньюар, чтобы он увидел ее нагую. В следующий миг, убедившись в том, что может удержать Фрэнка хотя бы ненадолго, Анна стала медленно теснить его к спальне.

Стоя перед зеркалом в туалетной комнате, Мэнди взглянула на часы и недовольно поморщилась. Черт! Уже половина одиннадцатого!

Музыка стала звучать тише, но ударник по-прежнему налегал на басы. Она быстро подкрасила губы, поправила грудь в лифчике и снова присоединилась к компании.

Девушки сидели за стойкой бара. Грейс и Джилл уже болтали с парнями, с которыми встречались раньше. Они даже успели потанцевать с ними. Время шло, и казалось, что остальным так и не удастся наладить отношения с мужчинами, пока не придет время ехать домой.

Мэиди неуверенно прошла через танцплощадку, понимая, что большинство тех, кто не находит пары, гораздо моложе ее. В итоге она оказалась среди девушек.

— Похоже, у тебя появился обожатель, Мэнд, — склонилась к ней Трейси.

— Неужели? — Мэнди изобразила равнодушие.

— Парень в джинсовом костюме. Он не отводит взгляда от твоей задницы, когда ты проходишь мимо.

Мэнди пожала плечами и тут же достала зеркальце, чтобы взглянуть на себя, а заодно рассмотрела парня, который заинтересовался ею. Кроме того, как просто заниматься этим после нескольких рюмок водки «Смирнофф»: все и всё кажутся ближе и приятнее. Мэнди улыбнулась Трейси.

— Ну как? Готова? — спросила Трейси.

— Посмотрим,

— Выпей еще, — улыбнулась Трейси. — Приди в подходящее расположение духа.

— Я всегда в порядке!

— Почему Трейси так долю приводит себя в порядок, как ты думаешь? — усмехнулась Джулия, — Она везде ездит на велосипеде.

— Значит, ей так нравится! У меня в подвале тоже стоит велосипед, однако я редко сажусь на него в своем возрасте!

— Тихо… — прошептала Трейси. — Он приближается к тебе.

Сердце Мэнди учащенно забилось.

— Привет, девочки! Не хочешь выпить со мной? — обратился он к Мэнди.

— С удовольствием. Но только немного водки с тоником, иначе сразу засну.

Сделав заказ, он с улыбкой посмотрел на Мэнди.

— Меня зовут Пит.

Отлично! Это имя принесет ей удачу. Мэнди благосклонно улыбнулась, когда он поцеловал ей руку.

— Мэнди, — представилась она, заметив, что подруги отвернулись от них, ритуал ухаживания начался. Мэнди знала, что этот ритуал закончится тем, что они окажутся в постели, и ощутила приятное волнение.

Ей захотелось быть обворожительной, влекущей, соблазнительной — ощутить то, чего она была так долго лишена. Мэнди хотелось походить на Сьюзи.

Она наблюдала за Питом, когда он шел к бару. На мощной шее этого коренастого мужчины прочно сидела большая голова с коротко стриженными волосами. Одет он был просто — как человек, для которого стиль в одежде несущественен: джинсы, клетчатая рубашка, джинсовая куртка.

Пит вернулся с выпивкой, и Мэнди встретила его приветливой улыбкой. А он очень симпатичный! Красивые руки, небольшой нос. Правда, глаза немного поросячьи и фигура подкачала, но, черт возьми, когда тебе сорок, уже не до разборчивости.

— Откуда ты? — спросила Мэнди, с удовольствием заметив, что он не сводит глаз с ее груди.

— С Кинг-кросс, У меня там квартира,

— Ты живешь один?

— Да, — Пит улыбнулся, обнажив неровные зубы.

— Ну и как? Уютная у тебя квартира?

— Да, я ее снимаю, но обустроил сам.

— Значит, ты хозяйственный мужчина? — усмехнулась Мэнди.

— Пожалуй. — Пит подсел ближе, — Посмотри на мои руки. Это руки рабочего человека.

Мэнди погладила его шершавую ладонь, затем отдельно каждый палец,

— Не хочешь ли показать мне то, что сделал своими руками? — кокетливо спросила она.

— С удовольствием. Это было бы здорово!

Пит поспешно допил свой коктейль и положил руку на плечо Мэнди. Она позволила ему притягнуть себя ближе, удивляясь тому, как легко идет на такой контакт,

— До завтра, девочки, — бросила Мэнди подругам, направляясь в обнимку с Питом к выходу. В этот момент его рука скользнула ниже по ее спине. У Мэнди перехватило дыхание.

— У тебя есть машина? — спросила она.

— Да, дорогая, — ответил Пит, привлекая ее к себе. — И я отвезу тебя прямо на небеса!

Мэнди ухватилась за металлические прутья изголовья кровати и выгнулась навстречу его резким толчкам, стараясь не обращать внимания на боль в ноге, сведенной судорогой.

Пит не слезал с нее уже около часа, и если поначалу это было довольно приятно, то теперь казалось тяжелым испытанием. Мэнди подумала, что если это и есть дорога на небеса, то она уж лучше задержится где-нибудь поближе к дому. Например, на Сэй-Кэнвей-Айленд, или в Уатфорде.

Мэнди нежно ласкала его ягодицы и целовала соски. Даже попробовала старый испытанный прием — обхватила Пита и талию ногами, — но все бесполезно. Он упорно не мог войти в нее, и Мэнди боялась, что Пит кончит раньше времени. Черт побери! И почему мужики пьют так много?

Впрочем, она знала ответ на этот вопрос. Без выпивки они не решаются сделать первый шаг и подойти к женщине.

Отвлекшись оттого, что происходило между ними, Мэнди подумала о том, как круто изменилась ее жизнь за последние несколько недель. Она и не представляла, что ее жизнь может быть такой насыщенной. До конца июня Мэнди спала всего с двумя мужчинами, а теперь с трудном узнавала себя.

Полные, худые, молодые, старые… И все это за последние несколько недель. Среди них был даже лысый грек, с которым она познакомилась в магазине на Аппер-стрит! Дошло до того, что когда Люк спросил, почему мать так редко бывает дома, Мэнди пришлось с ходу выдумать историю о том, что ее коллега по работе серьезно заболела и она время от времени сидит с ее детьми.

Мэнди ни разу не приводила ни одного из своих любовников домой. То, что с ней происходило, оставалось в стенах чужих спален. Она не хотела, чтобы Люк знал об этом.

Между тем толчки Пита стали импульсивнее и настойчивее. Он так тяжело дышал, будто пробежал марафонскую дистанцию и был близок к заветной ленточке финиша, Мэнли улыбнулась, понимая, что теперь сможет довести дело до желанного конца.

— Да… еще! еще! — сдерживая смех, застонала она, изображая состояние, близкое к оргазму.

Есть! Казалось, какая-то сила вдруг поместила в его естество несгибаемый стержень, Лицо Пита исказила страшная гримаса, в глазах вспыхнуло безумие. Из его груди вырыва-лись сиплые звуки.

Двигаясь в такт толчкам Пита, Мэнди вдруг осознала, что ее стоны уже не притворные. Обхватив руками его плотные ягодицы, она насаживала себя, словно на какую-то механическую игрушку.

Прошло минут пять, Они молча лежали рядом, изможденные и удовлетворенные. Пот струился по их телам. Говорить было не о чем. Оставалось только ждать, а затем, возможно, повторить это еще раз.

Этот момент в близости Мэнди не нравился. Она чувствовала себя неловко, потому что большинство парней не знали, о чем говорить, да и не любили это делать. Не хотели слышать никаких личных историй. Они хотели спать. Или подождать полчаса и повторить все еще раз — лишь для того, чтобы потом хвастаться перед дружками, будто трахались ночь напролет.

Мэнди часто бывала с мужчинами в последнее время, но так и не привыкла к этому состоянию после секса, когда приходила в себя и лежала обнаженной рядом с чужим человеком. Если в сексе и было что-то непристойное, то именно этот момент. Поэтому Мэнди легче относилась к самому процессу, когда не приходилось задумываться о том, кто она и что здесь делает.

Мэнди хотелось встать, одеться и поехать домой, но она знала, что останется.

Что ж, по крайней мере ей не придется провести ночь в одиночестве. Она притворится перед собой, что не одна и у нее кто-то есть. Несмотря на то что она впервые увидела этого парня сегодня вечером и, может быть, никогда больше не увидит.

Мэнди лежала неподвижно и улыбалась. Пит храпел, в конце концов, это не так уж отличается от супружеских отношений!

Осторожно, чтобы не разбудить его, Мэнди вылезла из постели и на цыпочках пошла в ванную. Сев на унитаз, она задумалась о том, как странны эти отношения с парнями на одну ночь. Раньше Мэнди не понимала этого и не видела в таких отношениях ничего для себя привлекательного, но теперь осознала, что ей нравится в таких связях. Конечно, они непристойны, но в них сеть своя притягательность. Быть обнаженной в чужой ванной среди ночи, вытираться чужим полотенцем, мыть руки чужим мылом, которое хранит запах чужого тела, — это возбуждает. А людям необходимо возбуждение. Оно нужно им не меньше, чем еда и вода, чтобы ощущать себя живыми!

Но сегодня ей не повезло. В Пите нет изюминки.

Мэнди усмехнулась и открыла воду. Если он не проснется, она, пожалуй, оденется и поедет домой. В том, что Мэнди всегда приходила к мужчине, а не вела его к себе, было преимущество. Наутро не чувствуешь себя стесненно, когда приходится вместе принимать ванну или, что еще хуже, завтракать!

А что, если Пит проснется?

Мэнди улыбнулась, ощутив тепло внизу живота. Что ж, тогда на этот раз она будет сверху!

Джо поднялся по лестнице и начал шарить по карманам в поисках ключа. Черт, куда он подевался!

— Ах вот.

Он шагнул к двери и ухватился рукой за перила, чтобы обрести равновесие. В этот момент ключ вывалился у него из рук и со стуком отлетел в сторону.

— Черт! — воскликнул Джо и туг же испуганно прижал палец к губам.

Он осторожно опустился на колени и стал шарить в темноте. Сначала едва не уронил молочную бутылку, но успел поймать ее на лету. Поставив бутылку на место, Джо продолжил поиски, наконец увенчавшиеся успехом.

— Вот!

Джо поднес ключ к глазам, самодовольно улыбнулся и икнул.

— Черт, хороший вечерок выдался… Ребята отличные… — тихо пробормотал он.

Он отыскал замочную скважину и, не убирая от нее руку, воткнул ключ. Дверь отворилась.

— Тшш… — сказал Джо, — Нельзя разбудить ребенка…

Джо был мертвецки пьян. Попасть ключом в замочную скважину стоило ему невероятных усилии. Возможно, Джо просто повезло.

Однако теперь удача изменила ему, и Джо, прислонившись спиной к двери, не удержал равновесия и рухнул навзничь в прихожей.

Такой грохот разбудил бы и мертвого. Джо с трудом поднялся, ожидая, что Сьюзи услышит его и устроит скандал, но дом был погружен в тишину.

— Все хорошо… Все отлично. — утешал он себя, направляясь к лестнице на второй этаж.

И вдруг, вспомнив, что оставил входную дверь открытой, он остановился.

— Черт побери!

Неверной походкой Джо двинулся в холл. В голове у него шумело. Дернув дверь на себя, он понял, что она захлопнулась.

Джо застонал, как раненый зверь. Не остаться ли спать в холле? Нет, ему было известно, как Сьюзи отнесется к этому. Ее гнев нелегко будет унять. Джо пополз к лестнице.

Очнулся он оттого, что по улице промчался мотоцикл без глушителя. Джо вздрогнул и почувствовал, что у него затекла рука. Лестничная ступенька, в которую он уткнулся, приятно холодила лоб.

Хуже всего, что его вдруг затошнило. В желудке поднялась такая муть, что с ней невозможно было бороться.

— Черт побери…

Из последних сил Джо пополз вверх по лестнице, понимая, что любой ценой должен добраться до ванной, прежде чем случится непоправимое. В противном случае его ждет настоящий ад!

Он добрался до унитаза и даже успел поднять крышку, прежде чем его вырвало.

И снова он выпал из времени. На этот раз Джо очнулся от запаха собственной блевотины и ощущения прохлады кафеля. Он лежал на боку, наслаждаясь покоем.

Что может быть лучше!

Джо ухватился за край унитаза, но он был скользким от блевотины. Поморщившись, он вытер руку о рубашку. Голова у него раскалывалась.

Свет… Джо включил свет, потом снова потянулся к шнурку, чтобы выключить его.

— Господи!

Черт, это Сьюзи!

— Все в порядке. Я просто захотел в туалет.

Джо подождал, в ответ — тишина. Наверное, она пошла спать. Он перевел дух, сделал шаг к унитазу и расстегнул молнию на брюках.

— О-о… как хорошо! — простонал Джо. Иногда это доставляет не меньше удовольствия, чем секс. Или хорошая выпивка…

Джо усмехнулся и прислушался. Неужели проснулся малыш? Нет, вроде все тихо.

Он застегнул брюки и направился к двери. Ему хотелось чего-то, но чего именно, Джо не знал.

До него донеслось тихое посапывание Сьюзи и малыша. Он остановился в дверях спальни и посмотрел на спящую жену. Сьюзи лежала на боку, прижимая к себе сына, который уткнулся личиком ей в грудь.

Джо улыбнулся и вдруг почувствовал какое-то напряжение. Он видел соблазнительные изгибы тела жены, полоску кожи на спине, там, где задралась ее ночная рубашка… Черт!

Как это тяжело! Никто не предупреждал его, что отцовство станет таким невыносимо тяжелым. Что придется изо дня вдень обходиться без женщины. Неудивительно, что многие в это время ходят к проституткам. Но ему это не нравилось. Джо надеялся, что со временем все уладится.

Время. Это то, что нужно им обоим.

Джо умиленно взглянул на мать и ребенка, приникших друг к другу, тяжело вздохнул и отправился спать в соседнюю комнату.

Когда Мэнди вошла в офис на следующее утро, девочки приветствовали ее многозначительными улыбками.

— Ну что, десять раз получилось? — спросила Белла, отрываясь от компьютера.

— Шесть, — ответила Мэнди, вешая жакет на плечики.

— Только шесть? — удивилась Трейси.

— Да, пять легко, а с шестым пришлось повозиться!

Все рассмеялись, и в этот момент из своего кабинета вышел мистер Джонсон. Ему было приятно, что девушки веселятся,

— Что за шутка? — невинно поинтересовался он.

— Нет, ничего, — ответила Мэнди, сдержав улыбку. Она подошла к машине и сняла с нее чехол. — Просто радуемся жизни, да, девочки?

— То, чему ты радуешься, не называется жизнью. У этого есть совершенно конкретное название, — заметила Хейли, вызвав новый взрыв смеха.

Джонсон улыбнулся и вернулся к себе. Этот его жест явился еще одним поводом для смеха.

— Ну, что я пропустила? — осведомилась Мэнди, ожидая, пока компьютер загрузится.

— Да, в общем, ничего, — ответила Белла.

— Я немного расслабилась? — спросила Мэнди.

— В этом ты поставила настоящий рекорд! — вымолвила Кэрол.

— Да уж! — сказала Мэнди, вводя пароль. — А где Грейс?

— Наверное, еще в постели, — предположила Трейси.

— Она позвонила и сказала, что заболела, — сообщила Белла.

— Заболела! — рассмеялась Мэнди. — Она наверняка занята тем, что вытаскивает его кадык из своего горла. Когда они целовались, казалось, Грейс хочет прочистить ему носоглотку изнутри! А что с Джилл?

— Я здесь, — отозвалась та, входя в комнату с подносом, уставленным чашками с кофе. — И сразу скажу, что он оказался пожарным.

. — Пожарным? — Мэнди полуобернулась в кресле.

— Ну, я подробно не расспрашивала, но, по моему, да. У него очень длинный нос! Все остальное очень мягкое и податливое, пока не возьмешь в руку, и вдруг — твердеет и наливается силой, а потом сперма бьет ключом!

— Здорово… Полагаю, Грейс достался молочник. Красное вымя и две пинты молочного цвета жидкости.

— Мэнд, ты ведешь себя непристойно!

— Может, он почтальон, — предположила Белла.

— Да, из отдела срочной доставки, — добавила Трейси. В этот момент снова появился мистер Джонсон.

— Мэнди, вы не могли бы зайти ко мне?

Она вошла в кабинет шефа, притворила за собой дверь, села в кресло и раскрыла блокнот для записей. Мэнди не умела стенографировать, о чем Джонсон знал, и поэтому говорил медленно.

— Вы готовы? — спросил он.

— Слушаю вас.

— Отлично. Это для мистера Виерри из «Аррицо и Фелличи».

— Гангстеры? — усмехнулась она.

— Мэнди…

Простите. Но их имена звучат так, будто они — персонажи фильма «Крестный отец». Вы уверены, что они не связаны с мафией?

— Возможно, это и так. А теперь продолжим?

— Конечно. Простите.

За четыре недели работы у Степлтона Мэнди превратилась из домохозяйки в человека, от которого зависели дела фирмы. Конечно, она пока была не так компетентна, как те, кто проработал здесь дольше, однако ей удавалось улаживать многие проблемы — например, конфликты с недовольными клиентами по телефону. Кроме того, Мэнди прекрасно умела устраивать встречи и рассылать распоряжения по филиалам. Бизнес процветал, и Джонсон был ею очень доволен.

Сама же Мэнди обрела новую жизнь. Пит и Джейсон больше в ней не нуждались, а Люк пока делал вид, что мать необходима ему.

Но это уже необременительно. Впервые в жизни Мэнди была довольна. А часто и удовлетворена.

Возвращаясь к своему столу, чтобы напечатать письмо, продиктованное шефом, она усмехнулась, вспомнив о том, как провела прошлую ночь. Теперь ее занимали мысли о грядущей. Мысленно Мэнди назвала себя потаскухой.

— Гляньте, она затевает что-то новенькое! — заметив выражение ее лица, воскликнула Белла.

— Оставьте пожилую одинокую женщину наедине с ее воспоминаниями, — отозвалась Мэнди, улыбнувшись.

В начале десятого Сьюзи наконец успокоила Натана. Она просыпалась дважды за ночь и кормила его, затем снова засыпала и проспала дольше, чем обычно.

В последние дни они несколько выбились из режима, но это ее не очень беспокоило. Детский врач посоветовал Сьюзи не тревожиться за ребенка. Если Натан не хочет есть по часам, не стоит его будить среди ночи и кормить. Он не машина, а живой человек. Джо приходилось нелегко, но эта ситуация продлится недолго.

Утром, когда Сьюзи принимала душ, мужа уже не было. Она подумала о том, как он провел вечер. Сьюзи знала, что Джо собирался выпить с друзьями по работе. Ему было необходимо немного развеяться. К тому же это снимало с нее лишнее напряжение.

Она чувствовала себя виноватой оттого, что не подпускает к себе Джо. Он добрый и все понимает, и ей следует думать о нем чуть больше. Но пока она еще не готова принять его.

Сьюзи вытерлась и оглядела себя в зеркале. Гимнастика пошла ей на пользу: удалось избавиться от лишних килограммов набранных во время беременности. Пока она не собиралась загорать на пляже в купальнике, но и терять форму тоже не хотела. Сьюзи вздохнула. В ванной пахло освежителем.

Она удивленно пожала плечами и пошла в спальню одеваться, напевая себе под нос и глядя в зеркало не на себя, а на спящего сына.

Сьюзи улыбнулась, застегивая лифчик на спине. Наверное, стоит пригласить новых подруг на чашку чая?

Джо застонал и уронил голову на руки. Он сидел в комнате отдыха персонала и ждал, пока закипит чайник.

Чашка крепкого кофе спасет его. Жаль, что кофе нельзя ввести себе в вену, тогда он сразу оправился бы.

Интересно, сколько он выпил вчера? Надо же дойти до такой глупости! Уже много лет Джо так не напивался. Он даже помнил, когда это было в последний раз: матч «Вест Хэм» против «Ливерпуля» в семьдесят четвертом — тогда Джо выпил восемь пинт еще до начала встречи.

Но теперь он на двадцать три года старше, и его организм отторгает такое количество спиртного.

Смешно, что, несмотря на туман в голове, Джо хорошо понимал, почему он это сделал. Понимание пришло в тот момент, когда рано поутру он убирал ванную. В этом-то и весь парадокс. Джо сделал это, чтобы забыть о досаде и разочаровании. Если бы жизнь походила на футбольный матч, он проиграл бы Натану шесть-ноль. Или двенадцать-ноль.

Дверь со скрипом открылась.

— Джо, ты в порядке? — спросил босс, мистер Киннон.

— Нет, — честно признался он. — Я ужасно себя чувствую, у меня такая тяжесть в голове, словно она сделана из бетона,

— В чем дело? Бурная ночь?

— Что-то вроде того. — Джо поморщился.

— Иди-ка домой.

— Нет, спасибо. Я сейчас приду в себя. Только кофе выпью…

— У тебя все в порядке? Я имею в виду — дома?

— Да, все отлично. Натан — умница.

— Хорошо, — сказал мистер Киннон. — Но если будут проблемы…

— Нет, все отлично.

Джо подождал, пока шеф уйдет, потом поднялся и сделан себе кофе. Хандрить не годилось, и винить себя тоже. Ему надо набраться терпения, и тогда Сьюзи вернется к нему.

Иначе все погибнет.

Джо сел и уставился на чашку кофе. Почему никто не предупредил его? Почему никто не сказал, что ему придется так тяжело?

— Ты спешишь, Мэнд?

Мэнди улыбнулась подруге и покачала головой.

— У тебя что, есть кавалер на вечер, Трейси?

— Разве заметно, что я спешу?

— Ну пока, до завтра.

Мэнди перешла через дорогу и оглянулась на здание, желая убедиться, что никто не следит за ней. Она направилась не на станцию, а к стоянке такси. Он ждал ее там, как всегда. При виде его бутылочного цвета машины у Мэнди засосало под ложечкой.

Джимми не был красавцем, но выглядел прилично. Гораздо привлекательнее, чем те парни, с которыми она встречалась в последнее время. Мэнди постучала в стекло, и он, свернув газету, открыл ей дверь.

— Куда едем? — спросил Джимми, когда она села на заднее сиденье.

— Чалк-фарм, — ответила она, вступая в предложенную им игру. — Сколько с меня?

— Сколько? Дай-ка подумать.

Мэнди усмехнулась. Ей нравилось, что Джимми всегда готов позабавить ее.

— Чалк-фарм, .. это слишком мелко. — Он встроился в поток машин.

— Тогда Грин-парк?

— Слишком зелено,

— Уимблдон?

— Слишком далеко, — рассмеялся он.

— Тогда все равно куда.

— Договорились, мисс. — Джимми развернулся и через пару минут притормозил у коричневых дверей.

Мэнди наблюдала за ним, пока он заводил машину в гараж и запирал двери. Когда Джимми влез на заднее сиденье, она уже сняла трусики. Он не заставил себя долго ждать.

— Черт побери, Мэнди! Я целый день думал о тебе! — Набросившись на нее, Джимми снял джинсы. — У меня здесь сидела дамочка в короткой юбке и то и дело забрасывала ногу на ногу. Я чуть было…

Он застонал, входя в нее,

— Боже, как хорошо…

Джимми не был Казановой и действовал быстро. Он был всегда готов, и Мэнди это нравилось. Она стиснула зубы, чтобы не закричать: ей было больно. Но боль эта была приятна. Через пару минут он кончил.

Куда тебя отвезти? — спросил Джимми, застегивая джинсы.

— К «Теско». Мне надо купить что-нибудь на ужин для Люка.

— Хорошо.

Джимми вернулся на переднее сиденье. Мэнди подивилась тому, как легко у нее это получается, хотя она вовсе не пьяна.

— Джимми?

— Да?

— Как чувствует себя твоя жена?

— Она в порядке, Мэнд, — Он обернулся к ней, как таксист к клиенту, — Доктор сказал, что это нервы.

— Отлично. — Мэнди начала одеваться. — Я немного беспокоилась за нее.

Анна закрыла за собой дверь и прислонилась к стене. Да, Она очень устала. В течение последних нескольких недель ей приходилось работать больше, чем когда бы то ни было. Но теперь все позади.

Анна вышла на телевидение и доказала этому ублюдку Сэмюэлсону, что его претензии к ней, мягко говоря, необоснованны. Ее признали лучшим редактором Лондона. И Сэмюэлсону пришлось с этим считаться. Но достаточно ли этого?

Анна заметила на коврике несколько писем, в том числе пухлый конверт.

Она собрала их, пошла на кухню и бросила на стол. Достав из холодильника открытую бутылку вина, Анна налила себе полный бокал.

Среди конвертов оказался телефонный счет и письмо от подруги, Мэгги, которая проводила отпуск на Аляске. Еще был вызов от стоматолога.

Непонятный большой конверт. Анна сначала взвесила на руке, затем перевернула и посмотрела на отпечатанный на машинке адрес.

Она подцепила ногтем заклеенную часть, и на стол вывалилось содержимое.

Письма! С десяток писем!

Сердце у Анны замерло. Это были ответы на ее объявление о знакомстве. Она совсем позабыла о нем.

Неделю назад, поссорившись с Фрэнком, Анна заполнила бланки и отправила их. Она пожалела о том, что сделала это, поскольку помирилась с Фрэнком в тот же вечер, и решила не отвечать, если письма придут.

Анна допила вино и налила себе еще. Потом прослушала из гостиной автоответчик, прежде чем распечатать письма.

— Анна, это мама…

Она выслушала сообщение мамы, содержавшее отчет о последних процедурах. Мама говорила невнятно, словно стесняясь таких вещей. Однако у нее был расстроенный голос, и она просила перезвонить.

— Завтра, мама… — пробормотала Анна. Следующее сообщение было от Фрэнка,

— Привет, дорогая. Ты определилась с пятницей? Возможно, мне удастся остаться на всю ночь. Хотя это не точно. Люблю тебя.

Поняв, что все сообщения вчерашние, Анна придвинула к себе пачку писем от мужчин, которые откликнулись на ее объявление.

Все они мечтали познакомиться с ней. Она подумала о Фрэнке, вынудившем ее сделать это. Хотя дело не во Фрэнке. У него есть семья, жена и дети, и он не собирается бросать их и жить с ней. А значит, ее брачное объявление не имеет к нему никакого отношения.

Анна просмотрела конверты и разделила их на две части — надписанные от руки и отпечатанные на машинке.

Она читала о том, что почерк отражает сущность человека; по почерку можно определить, самоуверен, страстен или закомплексован его обладатель. Перебрав эти конверты, Анна огорчилась. Казалось, все они были написаны мужчинами, которые дошли до последней степени отчаяния, или теми, кто мастурбировал, покуда писал ей письмо.

Только один конверт привлек ее внимание. Она отложила его в сторону и начала методично просматривать все подряд.

Первое письмо было от парня по имени Пол. «Привет, Анна, — писал он. — Мне двадцать восемь, я привлекателен, одинок, работаю на товарной бирже в Сити. У меня своя квартира, шикарная машина, и я хотел бы с тобой встречаться».

— Вот как? — рассмеялась Анна, представляя себе напыщенного юнца, более всего обеспокоенного своей карьерой.

«Я люблю хорошее вино, дорогие рестораны и путешествия А также занимаюсь спортом и хожу в театры», — читала она.

— Отлично. Но почему бы не найти девочку из Сити себе под стать? Она окрутит тебя и вернет к мамочке. А может, ты врешь, и на самом деле тебе далеко за пятьдесят и твое лицо напоминает выжатый пакетик из-под «Липтона».

Анна отложила письмо и взялась за другое. Оно было от «ценящего дом и ласкового» парня по имени Джефф. Скорее всего это пожилой разведенный тип.

— Наверное, он толстый и глупый. Ему около шестидесяти, в лучшем случае под сорок.

И закомплексован, вне всякого сомнения.

— Ты любишь дом потому, что у тебя не хватает духа выйти за его пределы!

Анна прервалась и, откинувшись на спинку стула, подумала о том, почему все же дала это объявление. Можег, это было минутное помешательство?

Вернувшись к письмам, она поняла, что все они делятся на три категории: отчаявшиеся, неудовлетворенные и сексуально озабоченные.

Неудовлетворенные угадывались довольно легко. Их сексуальная проблема окрашивала все, о чем они писали, Анна полагала, что все они носят шерстяные жилетки, связанные им их матерями. Они развелись с женами много лет назад и искали удовлетворения, а не прочных отношений.

Отчаявшиеся составляли совсем другую категорию. Они производили не столь тягостное впечатление, как те слезливые особи, которые хотели получить бесплатные сексуальные отношения. Правда, они были так падки на женскую ласку, что их могла возбудить и белая мышь. А Анна не считала себя такой.

Сексуально озабоченные привлекали ее более всего. Половина из них была удачлива в жизни. Но она состояла из молодых парней, считавших отношения интимными, если они могут ущипнуть за задницу горничную своей любовницы.

Что же ей оставалось?

Анна взглянула на отложенный в сторону конверт, надписанный аккуратным почерком, и неторопливо вскрыла его.

На стол выпала фотография.

Анна отложила письмо и посмотрела на фото.

— Хорошо, — сказала она себе, — Почему же такой приятный парень, как ты, ищет счастья в колонке брачных объявлений? Почему к тебе в постель не ломятся женщины?

Читая письмо, она остановилась на середине. Ее внимание привлекли адрес и номер телефона.

Она увидела в этом перст судьбы.

Его звали Майкл. Анна достала из сумочки телефон и быстро набрала номер.

Наступило воскресенье. День выдался великолепным — голубое безоблачное небо, теплый легкий ветерок. Карен прошла по улице, на которой выросла, и постучала в дверь дома, где родилась. И все же в глазах у нее застыл страх, а в желудке появился тяжелый комок.

Дверь открыла мать. Ее лицо осветилось радостью, когда она увидела дочь.

— Карен! Какой приятный сюрприз! Входи, дорогая, чайник как раз вскипел.

Отец сидел на кухне с газетой и чашкой чая. Он поднял глаза и улыбнулся.

— Здравствуй, милая. Не ожидали увидеть тебя сегодня. Как дела?

— Все в порядке, — не слишком уверенно ответила она.

Карен села за стол. Отец просматривал газету, а мать суетилась.

— Что нового в школе? — спросила мать.

— Все нормально… Готовлю пьесу.

— А как Сьюзи? Что ее малыш?

— Отлично. Он настоящий крепыш. И Сьюзи ты не узнала бы. Она совершенно поглощена им.

— Прекрасно. Знаешь, что Джилл снова забеременела?

— Нет, правда? — Сердце у Карен екнуло. У Джилл, ее свояченицы, уже было четверо детей — три мальчика и малышка дочка. Мать всегда восхищалась плодовитостью Джилл и приводила ее в пример Карен, говоря, что когда она наконец захочет создать семью, то пусть не боится рожать детей — родители помогут воспитать их.

Карен подумала о гом, что мать не вовремя завела об этом разговор. Мать налила ей чаю и села за стол рядом с отцом.

— Так чему же мы обязаны честью видеть тебя? — спросил отец, не отрываясь от газеты. — Ты ведь пришла по делу, не так ли? Иначе не вспомнила бы о стариках.

— Да нет… У меня все в порядке. Я… — Карен понимала, что чем дольше оттягивать разговор, тем труднее он будет.

— Я должна кое-что сказать вам…

Она видела, как вспыхнули глаза матери, и ненавидела себя за то, что придется разочаровать ее. Карен знала, что мать мечтает о внуках. Слишком много лет провела она и неведении. Но Карен понимала, что мечта матери не исполнится; она не собиралась иметь детей.

— Говори же. — Отец отложил газету. — Ты наконец-то встретила мужчину?

Он говорил своим обычным полунасмешливым тоном, именно так выражая любовь к дочери, и от этого ей было еще тяжелее,

— Речь обо мне. О том, кто я такая.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился отец.

Мать растерянно молчала.

— Речь о том, почему у меня нет мужчины.

— Значит, венчальные колокола еще не зазвонили? Все дело в том, что ты этого не хочешь. — Отец перевернул газетный лист. — Ты не стараешься выйти замуж. Тебе следует подумать об этом. Ведь ты очень симпатичная…

— Папа!

— Прости, — усмехнулся он.

— Папа, послушай. Все не так просто, как ты думаешь.

Мать, казалось, сжалась и ушла в себя, но не вымолвила ни звука.

— Я должна кое-что сказать вам. Мне надо… — Карен осеклась, заметно тревогу родителей, ее раздирала жалость к ним, но отступать было поздно. — Я лесбиянка.

Ну вот, она и сказала это. Воцарилось глубокое молчание.

— Вы понимаете, о чем я говорю? Я живу с другой женщиной, с Крис. Мы…

Смелость изменила Карен. У матери исказилось лицо, а отец… казалось, ему воткнули нож между ребер.

Он поднялся и вышел. Карен закрыла глаза, желая уничтожить себя за то, что пришла и рассказала им правду, но было слишком поздно.

Входная дверь хлопнула. Мгновение спустя она услышала как от дома отъехала машина. Карен вскочила, но мать удержала ее.

— Оставь его, — сказала она таким ледяным голосом, будто в ней что-то умерло.

— Мама?

Но мать не ответила. Она просто покачала головой, поднялась и начала мыть посуду.

Прилив закончился, дельта Темзы обмельчала, мутные волны потихоньку успокаивались в лучах вечернего солнца. Вдали мерцала водная гладь, на горизонте вырисовывались очертания графства Кент. На правой стороне опустевшей стоянки, у перил, стояла женщина. Она нагнулась к воде, в которой отражалось ее усталое лицо.

Слева, у стены гаража, высилась груда пустых корзин из-под морепродуктов. На дверях гаража красовалась крупная надпись «Кастрол», а поодаль находилась маленькая заправочная станция. Асфальт и резиновые шланги плавились под ярким солнцем, стеклянные части колонок слепили глаза.

Несмотря на жару, здесь было пусто в этот час. Уединенное, всеми покинутое место между Лондоном и Саутендрм. Забытое Богом место. Хотя много лет назад они приезжали сюда на каникулы. Тогда здесь было не так пустынно и уныло. Они чудесно проводили здесь время все вместе.

Надраенный до блеска красный «аллегро» выглядел неуместно в таких декорациях. Казалось, какой-то несовершеннолетний бандит угнал его и бросил на этом пекле, посреди пустыни. Но это было не так; за рулем сидел крупный, средних лет мужчина, плотной комплекции, с аккуратно постриженными темными волосами. Он положил руки на руль и склонился к нему, его широкие плечи устало поникли.

Было тихо! Чайки вились над каналом, но так далеко, что их пронзительные крики не долетали сюда. Движение на Саузенд-роуд было оживленным в этот час, но до города было не менее трех миль. Тишина. Такая тишина, какая бывает во время конца мира.

Только один звук нарушал ее. Он доносился изнутри машины. Его издавал человек, склонившийся к рулю.

Плечи мужчины то приподнимались, то опускались. Время от времени он будто взвивался, а потом падал вниз.

Глаза этого человека выражали отчаяние и пустоту.

За сорок миль от дома отец Карен безутешно плакал в своей машине.

Придя в себя после наркотиков, Дженет сидела рядом со Стивом и с нетерпением ждала новостей от доктора Клеменса. Наконец он отложил трубку и с улыбкой обратился к ним:

— Могу вас порадовать! Шесть клеток оплодотворены, а четыре из них вообще прекрасно себя чувствуют. Это отличный результат.

— А четырех достаточно? — робко спросила Дженет.

— Мы рассчитывали именно на такое количество. Пока все. Если у вас нет больше вопросов, то увидимся через несколько дней. Да, и должен напомнить: вам придется воздержаться от половых отношений в течение двух недель.

— Мы так давно этим не занимались, что забыли, как это делается! — рассмеялась Дженет.

Стив улыбнулся, но не оттого, что порадовался этому справедливому замечанию, а просто потому, что ему был приятен смех Дженет. Они направились по длинному больничному коридору к выходу, и Стив ласково обнял жену за плечи, притянув к себе. На этот раз Дженет не оттолкнула его руку.

— Ну, в чем дело, сынок? Выкладывай, — Бобби Фуллер поставил пинту на столик и уселся напротив Джо, широко улыбаясь. — Что случилось?

— Даже не знаю, — Джо пожал плечами и тяжело вздохнул. — В общем, ничего особенного. Дело в Сьюзи… Она очень изменилась,

— Естественно, что изменилась, — Бобби взглянул на сына так, будто тот сказал глупость. — С женщинами это происходит. На них женишься — они меняются. Делаешь им детей — они снова меняются. Только мужчина всегда остается неизменным, — Он поднял свою пинту. — Вечно молодым!

— Да, верно… но… этот процесс перманентен?

Отец ополовинил пинту, поставил ее на стол и вытер губы.

— Отличный эль! — заметил он, после чего кивнул, словно только что услышал вопрос сына, — Медовый месяц окончен, Джо, старина. Начинается настоящая жизнь.

— И куда же она приведет меня?

—Туда же, куда и всех нас. Теперь ты будешь крутиться вокруг жены, чтобы всегда в случае надобности быть под рукой. Как полезная, но не необходимая деталь механизма. Так что лучше позаботься о себе сам, малыш.

— Что же ты предлагаешь? — нахмурился Джо.

— Главное — признай свою второстепенную роль и смирись с ней. А потом…

Джо, тихо застонав, прихлебнул из своей кружки. Пиво показалось ему совершенно безвкусным.

Если ты смиришься с этим, то найдешь кое-какие утешения и в такой ситуации, — продолжал Бобби.

— Да? — безнадежно отозвался Джо.

— Да. И ничего смертельно страшного в этом нет. Пойми, женщина знает, что отвергает тебя, и в глубине души чувствует себя виноватой — гормоны и все такое… Она ведь помнит, что до рождения ребенка вы занимались этим часто и в охотку. — Бобби поднял руку, — Не волнуйся, в конце концов, мы говорим о моей дочери. Ну признайся, ведь была и эта чертова «Кама сутра», и все такое прочее? Ты ведь совсем не похож на монаха!

Джо опустил глаза, печально и чуть смущенно.

— Все, что я хочу сказать, — закончил Бобби, поднимаясь, — ты привыкнешь. Еще по кружке, сынок?

— Давай я закажу, — предложил Джо..

— Не надо. Оставь свои деньги при себе. Сегодня угощаю я.

Джо видел, как Бобби стоял у стойки и флиртовал с молоденькой барменшей. Он улыбнулся. Бобби правился ему, и у них были прекрасные отношения, но Джо вовсе не хотел походить на него. Так же, как не хотел он, чтобы Сьюзи со временем превратилась в свою мать. Но похоже, судьба распоряжается по-своему. Как показывает жизнь, все происходит по какому-то заранее определенному плану. Ты влюбляешься в женщину, женишься, отношения меняются. Начинаешь скучать, потом тяготиться, потом привыкаешь. А что касается детей, то… Господи! Как же можно до смерти обожать своего ребенка и вместе с тем…

Джо отвлекся от своих размышлений, когда Бобби сел за столик и поставил на него две пинты.

— А теперь строго между нами. Я расскажу тебе маленькую историю, которая произошла со мной много лет назад, когда Дорин только что родила Линдсей…

Вернувшись на работу, Джо понял, что от третьей пинты следовало отказаться. Его взгляд остекленел и плохо фокусировался на списке объектов недвижимости. Он всегда воздерживался от выпивки во время ленча. К тому же после пьянки накануне еще не совсем оправился. Да и субботние дни обычно были напряженными.

— Джонатан? — обратился к нему коллега. — Не разберешься ли с этой леди вместо меня? Ей нужна квартира с одной спальней. Не дороже ста пятидесяти тысяч.

Джо закрыл папку и убрал ее в ящик стола. В кресло напротив него опустилась молодая женщина в короткой юбке и блестящих шелковых колготках.

— Привет, — улыбнулась она. — Не поможете ли?

Карен молча сидела в углу учительской, погруженная в размышления, когда к ней подошла Джоан, секретарша директора.

— Мисс Тернер?

— Да?

— Простите за беспокойство, но шеф хотел бы вас видеть у себя в кабинете.

— Хорошо.

Дождавшись, пока Джоан уйдет, Карен неторопливо поднялась. Интересно, зачем он вызывает ее на этот раз? Неприятная история с Барретом уладилась. Мистер Кип поговорил с ним или с его родителями, после чего мальчишка угомонился и стал вести себя довольно сносно.

Карен взяла портфель, вылила остатки кофе в раковину и направилась к директору.

— Проходите, он ждет вас, — кивнула из-за своего стола Джоан.

Карен вошла и плотно закрыла за собой дверь.

— А, мисс Тернер… — Директор указал на кресло, — Как продвигаются дела с пьесой?

— Хорошо, спасибо, — Карен села и пристроила портфеъ на коленях, — Должно получиться просто замечательно. Шестиклассники…

— Ладно, ладно… — перебил ее директор, и на его лине вдруг появилось болезненное, хмурое выражение. — Послушайте, мне очень жаль. Я имею в виду, что, казалось, мы уладили это дело. Но меня вызывали на совет попечителей. Председатель… она утверждает, будто располагает неопровержимыми доказательствами того, что вы… хм… сожительствуете с другой женщиной.

— Я живу с женщиной. И вам это известно.

— Председатель говорит, что ее бывшее заявление подтвердила третья сторона.

— Простите? — Карен залилась краской. — Простите, господин директор, но я не понимаю, какое дело попечительскому совету до моей сексуальной ориентации? Даже если и было свидетельство какой-то третьей стороны — в чем я сильно сомневаюсь, — то совет вправе выносить суждение о моей профессиональной пригодности, но не о частной жизни.

Кин испытующе посмотрел на нее и кивнул.

— Простите еще раз, Карен, но вы же понимаете, как у нас относятся к таким проблемам. Совет настоятельно рекомендовал мне поговорить с вами…

— Понимаю.

Крики детей, доносившиеся с игровой площадки, заполнили неловкую паузу в их беседе,

— Итак, — несколько смущенно продолжил директор, — я могу заверить совет в том, что…

— Кажется, я четко изложила свою позицию по этому вопросу — Карен вдруг захотелось перегнуться через стол и залечить директору пощечину за то, что он такой бесхребетный, — а если они дадут делу ход, я обращусь в профсоюз…

— Уверен, что в вовлечении профсоюза не возникнет необходимости, — забеспокоился директор, как будто это она грозила раздуть скандал.

— Тогда это все? — осведомилась Карен, полагая, что они достигли взаимопонимания.

— Да, спасибо.

Карен поднялась и вышла из кабинета. Но в коридоре гнев и отчаяние нахлынули на нее с новой силой. Остановившись у окна, она постаралась взять себя в руки. Карен содрогалась при одной мысли о том, что ее частная жизнь стала предметом широкого общественного обсуждения.

Как они смеют! Она ведь не интересуется тем, что каждый из них делает в своей постели! Она не выспрашивает, не вынюхивает, не выслеживает! Может, они связывают друг друга или стегают плетками!

Нет. Они не имеют права на это. Какая возмутительная подлость!

Карен вздрогнула, когда зазвонил звонок на урок. Распрямив плечи, она глубоко вздохнула и твердым шагом направилась преподавать английский «8Т» — и Баррету.

— Баррет, отдай мне то, что ты показываешь под партой Катлеру!

— Но, мисс…

— И немедленно!

Баррет пожал плечами, лениво поднялся с места и поплелся к учительскому столу, засунув руки в карманы. Он остановился в метре от Карен и отвратительно, нагло улыбнулся.

— Ну, доставай.

Баррет полез в карман и бросил на стол скомканный бумажный шарик.

— Мисс… — Он пошел на место.

— Останься здесь, Баррет.

Карен взяла бумажный шарик, и пока она разворачивала его, Катлер хихикал, а по всему классу разнеслись сдавленные смешки.

Она подняла глаза на Баррета. Тот следил за ней, как ворон за добычей. Усмешка не сходила с его Анна, Карен давно не видела его таким торжествующим и самоуверенным.

Карен поежилась. Если бы она положилась на интуицию, то бросила бы шарик в корзину для мусора и забыла о нем, но Карен снедало любопытство.

По мере того как она разворачивала бумагу, становились узнаваемыми характерные тона страницы порнографического журнала.

Карен похолодела, увидев, что изображено на картинке: две обнаженные женщины в откровенной позе полового акта. Голова одной из них находилась между разведенных ног другой. Сбоку, как в комиксах, была приписана реплика: «О, Крис! Глубже! Там все так и свербит!»

Кровь бросилась в голову Карен, когда она заметила, как глумливо подмигивает Баррет одноклассникам. Карен подошла почти вплотную к мальчишке.

— Что, мисс?

— Выворачивай другой карман, — потребовала она, протянув к нему руку.

— Там ничего нет, мисс.

— Выворачивай, Баррет.

— Но я…

В этот миг что-то словно щелкнуло в ней и Карен ухватила Баррета за руку. Он дернулся в сторону, споткнулся и упал.

— Да пошла ты! — тихо процедил мальчишка сквозь зубы.

— Поднимайся, Баррет, — спокойно сказала Карен. Бумажка может стоить ей серьезных неприятностей.

— Да пошла ты, чертова лесбиянка! — громко выпалил он и пополз от нее по полу к двери. И вдруг вскочил на ноги.

— Баррет, вернись!

Но он уже с грохотом захлопнул за собой дверь. Дети, наблюдавшие этот вопиющий инцидент, замерев, смотрели на учительницу.

— Как вы понимаете, я обязан сообщить в полицию, — сказал директор, — Таков закон.

Карен сидела напротив него в кресле, не смея поднять глаза.

— Он утверждает, что вы толкнули его.

— Он упал! — презрительно бросила она. — Я подошла к нему, чтобы отобрать то, что лежало у него в кармане. А Баррет оступился и упал.

— Хорошо, полиция во всем разберется.

— И что же теперь? — в отчаянии спросила Карен.

— Они опросят свидетелей и решат, как быть дальше. Это может быть предупреждение. Или судебное преследование.

— Преследование? Но это просто смешно! Я ничего не сделала!

— Надеюсь, до этого не дойдет, — смущенно улыбнулся Кин, — А пока я, к сожалению, вынужден временно отстранить вас от работы.

— Но тогда все будет выглядеть так, будто я действительно виновна.

— Таков закон, Карен. Я ничего не могу поделать,

— А что будет с Барретом?

— О чем вы?

— Какое наказание понесет он?

— Увы, сейчас проблема не в этом.

— Нет, черт побери, в этом! Как быть со словесным оскорблением, непристойным поведением и злым умыслом? Может, если бы ему раньше сделали строгое внушение…

Директор выпрямился в кресле.

— Ваша временная отставка вступает в силу с настоящего момента. Я, разумеется, буду держать вас в курсе дела.

Карен вдруг поникла, вяло кивнула, поднялась и направилась к двери.

— Карен… — окликнул ее директор, — Думаю, в этом случае вам стоит принять меры предосторожности и обратиться к представителю профсоюза.

Уже на пороге его кабинета Карен почувствовала, как слезы подступили к горлу. Она всеми силами старалась не расплакаться.

Анна договорилась встретиться с ним в кафе «Ами» в «Ковент-Гардене». Они условились на восемь, но она приехала на четверть часа раньше.

Анна выбирала кафе с особым пристрастием, Это французское кафе пользовалось популярностью, и в нем было довольно оживленно среди дня, особенно во время ленча, но по вечерам сюда обычно не захаживал никто из издательского мира. А это было важно, Анне не хотелось, чтобы Фрэнк узнал об этой встрече, которая могла оказаться вполне невинной.

Она очень тщательно оделась. Ей не хотелось походить ни на деловую женщину, ни на светскую леди, поэтому Анна остановила свой выбор на джинсах с черным поясом, белой блузке и легком пиджаке.

Она старалась держаться непринужденно. К Анне с улыбкой приблизилась официантка.

— Я пришла немного раньше, — объяснила Анна. — Столик на двоих на имя Николс.

— Да, мадемуазель. Вот ваш столик. Не хотите ли чего-нибудь выпить?

— Нет, спасибо. Я зайду в дамскую комнату.

— Конечно…

Анна подкрасила губы и поправила прическу. Достав из сумочки письмо и фотографию, она еще раз рассмотрела ее. Анна заметно нервничала. Если он действительно так хорош, как на снимке, то это вполне подойдет. По крайней мере на одну ночь.

Анна внимательно оглядела себя в зеркале, чтобы убедится в том, насколько сильно она изменилась. Она чувствовала, что это произошло, но, возможно, перемену нельзя было уловить невооруженным глазом, И все же Анна была другой — хотя бы потому, что пришла на встречу с незнакомцем с упаковкой презервативов в сумочке и твердым намерением использовать их этим же вечером.

— Ах ты, старая шлюха, — прошептала она себе, но эти слова прозвучали совсем невесело. Странное чувство. Непривычное. От этого знакомства Анна не ждала ничего, кроме ночи страстной любви. И еще потому, что она сознательно изменяла Фрэнку. Раньше с ней такого не бывало. Анна не клялась хранить ему верность, но понимала, что если он узнает, то ему будет очень больно.

Она придирчиво оглядела себя и, довольная собой, подхватила сумочку и вернулась в зал.

Когда Анна направлялась к столику, кто-то окликнул ее. Она обернулась и сразу узнала этого человека. Ей стало не по себе. Черт побери! Анна подошла к столику и расцеловалась с поднявшимся ей навстречу мужчиной.

— Марк! Как я рада видеть тебя! Как дела?

— Отлично, А ты как? Выглядишь потрясающе!

Марку Хадли едва стукнуло тридцать. Он был невысок И коренаст, а его свежая и ухоженная внешность всегда импонировала девушкам. Вдобавок Марк был довольно влиятельной персоной — недавно его назначили редактором нового мужского журнала «Гоу даун». Анна работала с ним несколько лет назад, когда он делал свои первые шаги на издательском поприще. Она всегда была мила с Марком, но держалась на расстоянии, поэтому теперь при каждой встрече Марк напоминал ей об этом.

— Дорогая, — обратился он к своей спутнице. — Это Анна Николс. Помнишь, я рассказывал тебе о ней? Она выпускает один из крупнейших женских журналов.

Анна приветливо пожала женщине руку, не понимая при этом, с кем Марк знакомит ее; со своей подружкой или женой. Говорили, будто он спит со всеми хорошенькими девушками, переступающими порог его офиса, и что в последнее время посещает клуб собачников. Анна слышала, что Марк спал и со старшей дочерью Сэмюэлсона, довольно уродливой!

— Послушай, я… — начала она, тревожно оглядываясь и моля Бога, чтобы Майкл не появился в этот момент, Марк раскусил бы ее в два счета.

— Понятно, — кивнул Марк с пониманием, — Позвони мне как-нибудь, ладно? Сходим вместе выпить.

Анна улыбнулась. Ясно, чего он хочет! Но она знала, что Марк Хадли никогда не окажется у нее между ног, даже если ей будет совсем невмоготу. И прежде всего потому, что при случае он использует это против нее.

— Рада была познакомиться. — Улыбнувшись ему и его спутнице, Анна направилась к своему столику… Она чуть не столкнулась с высоким привлекательным парнем в джинсах и черном пиджаке.

— Простите, я…

— Майкл? — обмерла Анна. У него была совершенно обезоруживающая улыбка. В жизни он оказался еще лучше, чем на фото.

— Анна?

— Да. Я закажу что-нибудь выпить?

— Пиво?

— Наш столик там, — кивнула она в сторону и улыбнулась.

— Отлично. Я сейчас вернусь.

Анна смотрела ему вслед, не сомневаясь, что Марк Хадли внимательно наблюдает за этой сценой. Черт! Теперь Фрэнк наверняка обо всем узнает, Хотя, может, это и к лучшему. Наконец-то все встанет на свои места.

К столику подошла официантка и протянула ей меню.

— Два пива, пожалуйста.

— Хорошо, мадемуазель.

Анна отложила меню, поставила сумку на пол и ощутила странную дрожь в позвоночнике. Начало вечера выдалось не вполне благоприятным, но парень был красив и от него приятно пахло. А это немаловажно, особенно поначалу.

Анна до сих пор помнила, как пахло от мальчика, в которого она влюбилась в пятнадцать лет, хотя совсем забыла, говорили ли они когда-нибудь о чем-нибудь. Они танцевали вместе пару раз. Теперь черты его лица забылись, но стоило ей закрыть глаза, как она вспоминала его запах, то, как он вел ее по паркетному полу танцевального зала, как они целовались, как кололись его впервые в жизни выбритые усы и каким соблазнителем он ей казался.

Анне нравились мужчины, от которых приятно пахло.

Может, мужчин вообще следует выбирать по запаху?

И вдруг она представила себе, как Майкл стоит сейчас в кабинке туалета, и усмехнулась. Наверняка он думает сейчас о том, чем закончится этот вечер, и хочет верить в то, что через несколько часов его теплая плоть окажется в ее руке.

Майкл вернулся, и Анна встретила его ласковой улыбкой.

— Привет еще раз, — сказал он, дожидаясь, пока официантка поставит на стол два бокала. — Меня зовут Майкл.

— Анна. — Она протянула руку. Он осторожно сжал ее в своей ладони, а когда выпустил, ощущение этого рукопожатия осталось с Анной, Майкл с улыбкой склонился к ней.

— Похоже, вас что-то развеселило,

— Я просто кое о чем подумала.

— У вас, должно быть, богатое воображение.

— Разве я сообщила об этом в своем объявлении? Не припомню. — Она вдруг смутилась.

Майкл поднял бокал. Они чокнулись и выпили.

— За богатое воображение!

Анна не понимала, почему произнесла эти слова, но жребий был брошен.

— За взаимопонимание! — ответил Майкл, поразив Анну до глубины души. По опыту она знала, что мужчине от женщины меньше всего нужно понимание.

— Прости, но ты не похож на парня, который… — замялась она.

— Который — что?

— Который станет заниматься такими вещами.

— А я и не занимался, — пожал плечами Майкл.

— Что ты имеешь в виду?

— Я увидел твое объявление и был заинтригован. Я… — Он откинулся на спинку стула и улыбнулся. — Странно, но я обычно не покупаю газет. Клиент оставил газету в машине, и я от нечего делать просмотрел ее. Ну, вот я и здесь!

И снова Анна почувствовала, как возбуждение охватило ее. Ей нравилась его манера говорить, непосредственность. Этот мужчина был самоуверен и жил в ладу с собой. Она уловила акцент Майкла, но не могла определить, откуда он родом. Однако этот парень явно не похож на торговца автомобилями.

— Если честно, Анна, то я терпеть не могу все эти объявления о знакомствах, Знаете, как это бывает — городской Тарзан ищет Джейн, чтобы вместе качаться на лианах!

— Я понимаю, о чем ты говоришь, — усмехнулась она, — Я получила письма от половины лондонских подонков. А некоторые письма были просто омерзительно пошлыми.

— Значит, я оказался лучшим из твоих абонентов?

От его взгляда руки до плеч у нее покрылись гусиной кожей,

— А почему ты пришел? Что именно тебя заинтриговало?

— Три слова,

— Какие же?

— Устала от притворства,

— О Господи! — Анна закрыла лицо руками, — Неужели я это написала?

Она совсем забыла о том, что позволила себе эту фразу. А теперь вдруг поняла, что именно это тяготило ее в отношениях с Фрэнком. Притворство.

— Мне это тоже свойственно, — рассмеялся Майкл.

— А с кем тебе приходится притворяться? — Анна подняла глаза и наткнулась на его пристальный взгляд.

— Конкретно ни с кем. Просто, по-моему, самая большая проблема в общении с другим человеком — это самообман. И люди, наверное, инстинктивно ищут того, с кем могут быть етественными всегда, при любых обстоятельствах. Правда, только в том случае, если человек не заблуждается на свой счет и понимает, какой он на самом деле.

И снова Анна внимательно посмотрела на Майкла. Они сидели за столиком не больше десяти минут, но при этом она говорила с ним более доверительно, чем с кем-либо еще… По крайней мере Анна не помнила ничего подобного.

— Ты всегда так беседуешь с женщинами?

— Господи! Нет, конечно! — рассмеялся Майкл.

Анна тоже рассмеялась и, подняв бокал, лукаво проговорила:

— За здоровье того, кто оставил в машине газету с объявлением!

— Знаешь что? — сказала Анна, когда официант принес очередную бутылку прекрасного бордо. — Я думала, что услышу от тебя какую-нибудь душераздирающую историю о том, как умерла твоя жена… или о том, что тебе приходится ухаживать за больной матерью, или…

Майкл рассмеялся и, взяв ее руку в свою, ласково провел кончиками пальцев по ладони.

— Я никогда не был женат, а моя мать в отличном здравии!

Анна не сводила с него глаз, ощущая давно забытое волнение. В этот момент она не стала бы сопротивляться, если бы он поднял ее на руки, отнес вниз и трахнул прямо в коридоре, возле двери в дамскую комнату. Сердце у Анны учащенно забилось от одной этой мысли. Она отчетливо понимала, что дело здесь не только в сексуальном влечении. В такого мужчину Анна вполне могла влюбиться. Ей было легко с ним. Казалось, они знакомы не один вечер, а долгие годы.

— Не хочешь что-нибудь съесть? — спросила она,

— Тебя.

— С приправами? — кокетливо осведомилась она.

— С шоколадным соусом или…

— Нет уж. Скажи, у тебя был кто-нибудь?.. Ну, какие-то серьезные отношения?

— Конечно.

Анна почувствовала укол ревности. Ей захотелось вдруг узнать как можно больше об этом мужчине, а значит, выяснить эту сторону его жизни было необходимо.

— И что же?

— Я предпочитаю не жить прошлым, — ответил он.

Анне это понравилось,

— А ты?

— У меня был друг, но он бросил меня.

Майкл ласкал ладонь Анны большим пальцем, и это возбуждало ее. Она заметила, что он пристально смотрит на нее.

— Что ты?

— Я представлял тебя совсем иначе.

Анна тоже предполагала встретить совсем другого мужчину, Майкл приятно поразил ее. Такого сюрприза от судьбы она не ждала.

— И что же теперь? — Анна склонилась к нему, так что их локти соприкоснулись.

— Как ты относишься к бренди? — спросил он, улыбнувшись.

— Карен! Ка-рен… Да открой же эту чертову дверь!

Услышав, как кто-то немилосердно барабанит во входную дверь, она схватила телефонную трубку, чтобы вызвать полицию, но теперь, узнав голос, положила ее на рычаг и бросилась открывать.

— Джек?

Он ворвался в квартиру, едва не оттолкнув Карен. Его лицо было перекошено от ярости.

— Что за ерунду ты вообразила?

Карен в недоумении смотрела на своего младшего брата и не узнавала его — настолько он был раздосадован и обескуражен.

— О чем ты говоришь? — спросила она, пораженная его внезапным вторжением.

— О чем? Я говорю о тебе и о твоей последней фантазии!

Карен догадалась, что мать позвонила Джеку и рассказала обо всем. Она покачала головой и заняла оборонительную позицию.

— Во-первых, это не фантазия; а во-вторых, моя сексуальная жизнь тебя не касается!

— Вот как? По твоему, мне наплевать на то, что моя сестра — лесбиянка?

— Ты не понимаешь. Я всегда была такой. Просто теперь мне надоело вести тайную жизнь и я захотела открыться. Я так живу.

— Феминистская чушь!

— Джек…

— Она проплакала всю ночь. Тебе известно об этом? Отец… он убит горем.

— Они переживут. Я понимаю, что эта новость потрясла их… — Карен опустила глаза.

— Потрясла?! — Джек расхохотался. — Ты что же, не могла удержаться от откровений? Не могла оставить их в покое и позволить верить в то, что…

— Почему, черт возьми, я должна была это делать? Выходит, я не имею права рассказать родителям о себе, о своей жизни, работе, друзьях? О том, что по-настоящему важно для меня. И все потому, что они почувствуют некоторую неловкость. А как же я?

— Я говорю не о тебе, а о них.

— Но это моя жизнь, Джек, а не их!

— Легко сказать! Как, по-твоему, они должны жить дальше, зная, что вырастили лесбиянку? Прекрасный повод гордиться дочерью! И отличная тема для беседы с соседями!

— А, наконец-то мы добрались до сути…

— Они дали тебе все, что могли, а ты отплатила им таким дерьмом!

Карен похолодела,

— Это не дерьмо, Джек. Это то, какая я есть.

— Грязная лесбиянка! Отлично!

Карен с минуту молча смотрела на брата, словно видела его впервые в жизни. Раньше она думала о нем лучше.

— Убирайся!

— Что?

— Ты слышал. Вон из моего дома! Я не намерена общаться с таким подонком, как ты!

Карен видела, как раздуваются его ноздри, и даже подумала, что он может ударить ее. Но Джек просто окинул сестру презрительным взглядом и вышел, хлопнув дверью,

Карен прислонилась к стене и закрыла глаза. Ни одна из неприятностей, свалившихся на нее за последнюю неделю — ни ссора с Крис, ни канитель с Барретом и попечительским советом, — не поразила ее сильнее, чем прощальный взгляд Джека. Этот взгляд красноречивее всяких слов сказал Карен о том, что ей больше не будут рады в том месте, которое она всегда считала для себя священным. Двери родительского дома навсегда закрыты для нее.

Когда Карен осознала это, горькие слезы потекли по ее щекам. Она не слышала даже, как в замке повернулся ключ и вошла Крис.

Крис остолбенела,

— Карен? — Крис подбежала к ней и подхватила под руки. — Господи, Карен, что стряслось?

Крис набрала номер.

— Алло?

— Сара? — сказала она, понизив голос: Карен заснула, да и вообще не должна догадываться о том, что происходит. Но крайней мере сейчас.

— Где ты? Я жду тебя целую вечность!

— Послушай… кое-что произошло. Я не могу сделать это сегодня.

— Крис, ты передумала?

— Нет… Но сейчас это трудно.

— Из-за Карен?

— Да… Она сегодня поссорилась с братом. Ей очень худо.

— Крис, ты нужна мне.

— Знаю, — невольно улыбнулась Крис. — Увидимся завтра. — И она повесила трубку.

Крис глубоко вздохнула. Завтра. Завтра она все уладит.

Анна попыталась возразить, но Майкл твердо сказал, что сам оплатит счет. Теперь они стояли возле кафе на улице, и она решительно повернулась к нему, чувствуя, что момент настал.

— Послушай, я… — начала она, по Майкл приложил палец к ее губам.

— Анна, все будет так, как ты захочешь. Разъедемся ли мы по домам или проведем ночь вместе — решать тебе. Но в любом случае я хочу еще раз увидеть тебя. В следующий раз платиш ты, договорились? — улыбнулся он.

— Ладно.

Во рту у Анны пересохло от волнения. Облизнув губы, ога улыбнулась.

— Поедем к тебе или ко мне?

— Решай сама, — ответил Майкл.

Господи, как он на нее смотрит!

— Тогда к тебе, — сказала Анна и обвила его шею руками. Он припал к ее губам, и в этот момент Анне стало безразличноно, увидит ли их кто-нибудь из знакомых.

Анна едва сдерживалась, чтобы не наброситься на него прямо в такси. К тому моменту, когда они переступили порог дома Майкла, их уже нельзя было назвать чужими друг другу. Они страстно и нежно целовались всю дорогу, и Анна сгорала от желания. Майкл ласкал ей грудь, а она расстегнула ему рубашку и с наслаждением водила рукой по накачанным мышцам пресса. Она словно помешалась от желания, мечтая поскорее увидеть его обнаженным рядом с собой в постели. Когда Майкл открыл дверь своей квартиры, Анна утратила контроль над собой. Как только он запер дверь, она растегнула ему брюки, а затем, опустившись на колени, обхватила горячую плоть губами.

— Анна…

Майкл застонал, сжал ягодицы и стал раскачиваться. Анна начала делать ему минет, но он вдруг отстранился и помог ей подняться.

— Не здесь. — Майкл застегнул молнию. — Пойдем на верх.

Посреди огромной спальни стояла королевских размеров кровать. Пастельных тонов ковер покрывал пол, сбоку находилась дверь в ванную.

Майкл остановился на пороге, привлек Анну к себе и стал ласкать грудь и живот под жакетом. Она напряглась от прикосновения его горячих ладоней. Покрывая поцелуями ее шею, он расстегивал пуговицы жакета, который через миг упал к их ногам. Затем, склонившись, он стал целовать ей грудь, покусывая соски сквозь блузку. Наконец и блузка оказалась на полу, и Анна предстала перед ним полуобнаженной. Она протяжно застонала, когда Майкл обхватил губами ее сосок.

Она помогла ему снять рубашку и стащила с него брюки, когда Майкл освобождал Анну от узких джинсов, его пальцы держались на ее лобке и у нее перехватило дыхание. Через минуту они уже стояли полностью обнаженные друг против другом.

Майкл взял Анну за руку и повел к кровати. Никогда в жизни Анна не испытывала такого чувства, как в ту ночь, когда стояла рядом с Майклом возле огромной кровати. Никогда не ощущала себя такой желанной. Она видела, как сильно Майкл хочет ее, но он выжидал, растягивая восхитительную любовную прелюдию, поглощая ее нагое тело глазами, ощущая связь с ней только через пожатие руки,

— Ну вот, мы и пришли, — прозвучал в темноте его тихий голос.

Анну била нервная дрожь. Помедли Майкл еще, она, должно быть, сошла бы с ума, и, словно почувствовав это, он привлек ее к себе и поцеловал, прижавшись к ней всем телом.

Майкл осторожно опустил Анну на спину, продолжая целовать. Прикосновения его губ и пальцев были такими возбуждающими, что, когда Майкл раздвинул ей ноги и вошел в нее, Анна уже была близка к тому, чтобы кончить. Чувствуя ритмичные движения внутри себя, она испытала такой сильнейший оргазм, какого не помнила, А когда кончил Майкл и на миг замер в неподвижности, Анна ласкала его плечи, спину и ягодицы, одновременно покрывая шею влажными поцелуями и напрочь позабыв о том, что упаковка презервативов так и осталась лежать в ее сумочке.

Анна вышла из душа и, вытеревшись, обмоталась полотенцем. Она с минуту постояла перед запотевшим зеркалом, разглядывая туманные очертания своего тела,

Ночь была великолепной, и если бы ей не надо было идти на работу, она осталась бы позавтракать с Майклом, а возможно, даже и провела бы с ним целый день. Но он понял ее, как понимал во всем остальном. Во всем…

Анна вздрогнула при мысли о том, какие чувства он в ней вызывает. И дело тут не только в сексе, хотя Майкл — потрясающий любовник: дело в том, как он смотрит на нее, как внимательно слушает, как естественно, непринужденно держится.

Анна вернулась в спальню и, открыв гардероб, задумалась о том, что надеть. В этот момент зазвонил телефон и включился автоответчик. Она застегивала бюстгальтер, когда до нее донесся голос Фрэнка.

— Привет. Я звонил вчера вечером. Интересно, где ты была? Позвони мне, когда сможешь. Завтра вечером я свободен. Пока.

Анна почувствовала укол совести, но это быстро прошло Фрэнк — это Фрэнк. А Майкл…

Он не шел у нее из головы. Она вспоминала о том, как он выглядел при утреннем свете, лежа рядом с ней в постели, о том, как приятно и возбуждающе пахло его тело, о том, как восхитительно прикосновение его сильных рук.

В физическом отношении Майкл был безупречен, а такие парни обычно слишком тщеславны, но в нем она не заметила и тени тщеславия, только спокойную уверенность в себе.

Анна улыбнулась. Она сказала, что он гармонично сложен. Майклу это понравилось. Впрочем, ему, казалось, нравилось все в ней. Она вспомнила его слова о том, что сильные, красивые и блестяще образованные женщины вызывают отторжение у большинства мужчин. Но Майкла такие женщины не пугали. Он вовлекал Анну в разговор, интересовался ее мнением, В этом Майкл тоже был необычен: мужчины обычно всегда стремились изложить свою точку зрения, не заботясь о том, насколько она интересна и содержательна.

— Будь осторожна, — сказала она себе. — Майкл наверняка далек от совершенства.

По черт возьми, как он близок к нему! Если, конечно, об этом можно судить: ведь они знакомы всего один день. А Фрэнк?

Анна натягивала кожаные брюки, размышляя над тем, как трудно иметь двух любовников. Или это искушение специально уготовано ей судьбой?

Она улыбнулась. Прежде всего посмотрим, позвонит ли он ей, как обещал!

Сьюзи встала на стул, чтобы дотянуться до грязного пятна на самом верху оконного стекла, после чего обернулась и с улыбкой посмотрела на Натана, лежавшего в колыбели.

— Ну вот, мой маленький, я уже все сделала!

Часы показывали начало девятого, а Сьюзи ждала гостей к половине десятого, но она хотела все приготовить заранее, кроме того, Сьюзи еще ни разу не приглашала подруг на утренний кофе.

Она слезла со стула, и в это время Натан негромко, но настойчиво захныкал.

— Все хорошо, моя детка. — Сьюзи склонилась над сыном. — Мама здесь.

Натан тут же успокоился, заулыбался беззубым ртом и стал крутить в маленьких пухлых ручках большую деревянную погремушку, висевшую над колыбелью.

— Какая же ты умница! Ты сегодня будешь хорошим мальчиком? — ворковала Сьюзи тоненьким сладким голоском, которым привыкла разговаривать с сыном.

Она долго любовалась им, ласково гладя щечку младенца. Затем выпрямилась и огляделась. Ну, что теперь? Сьюзи заранее спрятала лучшие игрушки Натана в ящик, чтобы дети не переломали их, и купила в магазине здоровой пищи особый сок: без сахара и консервантов, но, как оказалось, безо всякого вкуса. Однако именно так было принято кормить детей теперь, и мамаши просто помешались на полезной и натуральной пище.

Одна из новых подруг Сьюзи клялась, что ее двухлетний сорванец вообще не ест ничего, что содержит сахар. Однако после этого Сьюзи случайно застала его в беседке на детской площадке с двумя пирожными в руках и с перемазанным ванильным кремом ртом. Едва удержавшись от смеха, она отобрала у малыша пирожные и велела не есть их здесь грязными руками, а попросить маму сводить его в кондитерскую Уэнди. Бедный малыш! Но его матери Сьюзи не рассказала об этом инциденте,

Сьюзи специально приобрела кофейник с ситечком и опробовала его на Джо накануне вечером. Сама она не любила кофе — предпочитала хороший чай, — но кто хотя бы слышал о том, что по утрам гостей приглашают на чашку чая?

Случайно подумав о Джо, Сьюзи снова почувствовала себя виноватой перед ним. С тех пор как она родила, прошло больше шести недель, и давно уже следовало вернуть их сексуальные отношения в прежнее русло. Но прошлым вечером она смертельно устала и, хотя понимала его состояние, отказались от близости: ей не хотелось делать это через силу — просто для того, чтобы удовлетворить его. Да и Натан спал неспокойно. И если бы младенец проснулся посреди акта любви, ей пришлось бы подняться к нему и оставить Джо в жалком и униженном состоянии.

Нет, лучше подождать немного. Пока они оба не будут к этому готовы. А в течение этого шестинедельного воздержания Сьюзи старалась поддерживать себя в хорошей форме. Вот и сейчас она свела ягодицы и сделала десяток резких движений тазом.

Однако Сьюзи понимала, что Джо доведен до бешенства. Он давно спал в другой комнате, но в последнее время ситуация изменилась. Джо держался с ней так, чтобы она постоянно чувствовала себя перед ним виноватой.

— Какой глупый у тебя папа! — улыбнулась она Натану. — Он занимается тем, что удовлетворяет себя вручную в ванной.

Натан улыбнулся. Бросив взгляд на часы, Сьюзи увидела, что время близится к половине десятого, и снова оглядела гостиную.

Рейчел встретила Анну у лифта и пошла с ней по коридору, взволнованно шепча на ухо:

— Заходил Сэмюэлсои! Хотел знать, где ты пропадаешь.

— Но я никогда не прихожу раньше десяти. — Анна посмотрела на часы. — И он прекрасно это знает,

— Да. Но он был в ярости. Сказал, что хочет видеть тебя у себя, как только ты появишься,

— Зачем? — Под ложечкой у Анны неприятно засосало, — Что сказал Сэмюэлсои?

Рейчел пожала плечами, явно чего-то недоговаривая.

— Рейчел?

— Не знаю точно, но, по-моему, он хочет уволить тебя. За последние несколько дней…

— Что? — встревожилась Анна, — Я что-то упустила из виду?

— Ходят слухи…

— Какие?

В этот момент в дверях своего кабинета появилась редактор кулинарной колонки, но, заметив Анну и Рейчел вместе, смущенно улыбнулась и снова нырнула к себе.

Ее поведение подтверждало самые неприятные предположения Анны. Значит, этот ублюдок все же не оставил ее в покое и продолжал плести интриги. А теперь, видимо, хочет заявить обо всем напрямик.

Анна вызвала лифт и взглянула на Рейчел.

— Возвращайся к работе. И спасибо тебе за все.

Рейчел благодарно кивнула ей и скрылась в кабинете с виноватой улыбкой на лице.

Оставшись одна, Анна дала волю ярости. Как эта жирная свинья смеет обращаться с ней таким подлым образом! Особенно после того, как она провернула огромную работу!

Двери лифта с шипением открылись. К счастью, внутри никого не. было, Анна едва подавляла внутреннюю дрожь. Если этот подонок попробует уволить ее, она не уйдет, не устроив на прощание грандиозного скандала.

Лифт полз наверх, а Анна припомнила все оскорбления и гадости, которые терпела от своего шефа, И это доставило ей огромное удовольствие. Если у него есть деньги, это не дает ему права относиться к людям, которые на него работают, как к мусору! И как только этого борова до сих пор не хватил удар от обжорства?

Лифт открылся, и Анна попыталась взять себя в руки, Она оказалась на площадке, просматриваемой скрытыми камерами, перед массивными бронированными дверями.

Охранник открыл ей. Это был средних лет мужчина в ливрее мажордома.

— Мисс Николс, пожалуйста, следуйте за мной,

Анна презрительно подумала о том, что эта свинья строит из себя королевскую особу.

Она следовала за своим провожатым, дивясь роскоши апартаментов босса: полотнам старинных живописцев, мраморным ломберным столиком, стоившим целое состояние.

Сэмюэлсон принял Анну в кабинете своего пентхауса за огромным письменным столом черного дерева. За его спиной была стеклянная стена, откуда открывался вид на много миль вокруг, в том числе на здание парламента. Он взглянул на нее и нахмурился.

— Как приятно, что вы почтили нас своим присутствием!

— Я пришла, как вы просили. — Анна остановилась у стола. — Что вы хотите?

Его глубоко посаженные глаза выразили изумление. Желваки на щеках Сэмюэлсона дрогнули, и он похабно усмехнулся.

— Мне не нравится ваше отношение ко мне. Поэтому я хочу, чтобы вы освободили свое рабочее место и ушли из моего журнала навсегда. Думаю, часа будет вполне достаточно.

— Вот как? И вы не хотите объясниться? — возмутилась Анна.

— Вы ничего не получите, — сардонически улыбнулся Сэмюэлсон.

— Думаю, мой адвокат будет другого мнения, И имейте в виду — со мной нельзя обращаться как с дешевкой! — В ее глазах сверкнул дьявольский огонек. — Интересно, кто займет мое место?

— Это не ваше дело!

— Возможно. Но мне хотелось бы знать.

Сэмюэлсон уткнулся в папку с бумагами, давая понять, что разговор окончен. Но ему пришлось оторваться от нее.

— Что ж, если вас это интересует, то ваше место займет Джеки Кингсли.

Анна рассмеялась, но эта новость поразила ее. Джеки была ее помощницей и, как она всегда считала, подругой.

— Когда вы приняли такое решение? — осведомилась Анна.

— Вчера вечером, Я пытался созвониться с вами, но вас не было дома.

— Я ушла с работы в половине восьмого! — взвилась Анна. — Или вы предполагали, что я останусь ночевать здесь? — Сэмюэлсон не отвечал, погрузившись в бумаги. — Могу я сказать вам одну вещь на прощание?

— Вы не заставите меня изменить решение. Вы уволены, — высокомерно отозвался он.

— Вы — наглый, зажравшийся ублюдок!

К удивлению Анны, Сэмюэлсон рассмеялся.

— Да пожалуй… И тем не менее вы уволены.

Оказалось, что у нее не так уж много вещей, То, что не влезло в портфель, поместилось в два картонных упаковочных ящика.

Анна оглядела на прощание свой кабинет и вдруг огорчилась из-за того, что никогда больше не вернется сюда. Она много сил вложила в этот журнал, и он привел ее к успеху — как оказалось, ненадолго.

Джеки исчезла из поля зрения бесследно. Она не могла смотреть Анне в глаза, и это было понятно. Бизнес жесток, и отношение к нему старушки Тэтчер только усугубляет положение вещей. Но Анна надеялась, что, помимо деловых отношений, людей связывают еще и дружеские — друг для нее всегда был дороже начальника.

Но кто знает, как к этому относятся другие? Обладая реальной властью, об этом не задумываешься. А те, кто подчиняется тебе, в какой-то момент ставят собственную карьеру выше приятельских отношений. Это печально, но факт.

Тяжело вздохнув, Анна решила напоследок позвонить из своего офиса Фрэнку.

— Привет. — Он тут же поднял трубку.

— Фрэнк? Это Анна, я…

— А… — Его голос звучал угрюмо. — Послушай, я сейчас очень занят.

— Понимаю. Прости, что меня не оказалось дома вчера вечером. Но мне необходимо поговорить с тобой.

— Хорошо, — вздохнул он. — Может, завтра вечером?

— Нет, лучше сегодня. Во время ленча.

— Я не могу. У меня деловая встреча.

— Пожалуйста, Фрэнк, мне нужно поговорить с тобой. Меня только что уволили, и я…

— Уволили?! Ладно, давай увидимся. Я отменю встречу. Где тебя ждать?

— Может, в «Монплезире»? — Она едва не предложила кафе «Ами».

— Отлично. В половине первого?

— Спасибо.

— Ты в порядке?

Анна улыбнулась, услышав искреннюю тревогу в его голосе.

— Да. Настолько, насколько можно быть в порядке, получив удар в зубы.

— Мне очень жаль.

— Мне тоже. Пока… Это уже не мой телефон. Увидимся.

— Пока.

Анна подняла глаза и увидела, что Джеки стоит в дверях.

— Анна, я…

— Все нормально, — ответила Анна с печальной улыбкой. Однако ее порадовало, что у Джеки хватило духу повидаться с ней прежде, чем она уйдет. — Только не позволяй этой толстой скотине особенно наседать на тебя, ладно?

— Попытаюсь, — смущенно улыбнулась Джеки, — Послушай, Анна, если тебе нужно еще время…

— Нет! Я уже собралась. Теперь все здесь твое! — рассмеялась Анна, направляясь к двери.

— Еще чашечку чаю, Энни?

Энни, с простеньким круглым личиком, обрамленным темными кудряшками, подняла глаза и улыбнулась.

— Спасибо, Сьюзи. Но я не могу поглощать столько жидкости.

— Гэри? — С удовольствием, — ответила та, сидя на диване между Рози и Гасом. — А потом пойду. Скотта пора кормить.

— Скотта?

Это отец Генри. Он болен.

— А… — кивнула Сьюзи. Ее крайне удивляло, что подруги поносят своих мужей и дружков, а потом готовят им и носятся с ними, как с писаной торбой. Она вышла на кухню, поставила чайник и выглянула в сад.

— Черт побери!

Сьюзи рванулась к задней двери в сад, потому что увидела, как один из приглашенных детей методично обрывает лепестки роз, которые ее отец посадил в саду в день рождения Натана.

— Генри, прекрати немедленно!

Дети, возившиеся в песочнице, подняли головы, а Генри обернулся и нахмурился.

— Иди к черту!

Сьюзи остолбенела и готова была уже ответить, но в этот момент Гэри показалась на пороге.

— Генри! Отойди оттуда! Ах ты, проказник! Как ты смеешь так разговаривать со Сьюзи? Извинись немедленно!

Но Генри молчал. Мать потащила мальчишку в дом.

— Прости. Это все потому, что его отец сейчас дома. Они часто играют вместе, вот он и понабрался всякой гадости.

Сьюзи улыбнулась, хотя ей все это мало понравилось. Отец с ума сойдет, увидев свои розы в таком состоянии! Надо будет упросить Джо привести их в порядок.

Сьюзи вернулась на кухню и заварила чай. К вопросу о наследственности. Если они не уничтожают твой сад, то пишут гадости на стенах или таскают друг друга за волосы. И это не говоря о языке!

Она никогда не вмешивалась в чужие дела, но когда услышала, как маленький мальчик называет свою сверстницу грязной потаскухой, это покоробило ее. Тем более что детям было не больше двух лет от роду.

Однако откуда-то они понабрались этой гадости. И если их родители говорят так, то неудивительно, что дети следуют их примеру. Дети обычно лучше всего усваивают именно то, чего родителям не хочется. Сьюзи отметила это про себя на будущее.

Как она заметила, лишь немногие мамаши призывали своих отпрысков к порядку. Обычно они либо не замечали их безобразного поведения, либо находили для него оправдание. «Он устал», — говорили они, если ребенок швырял содержимое своей тарелки тебе в лицо. Или: «Он хочет с ним подружиться», — если он бил своего сверстника по голове игрушкой. Но случалось, что дети преступали предел и терпение матерей иссякало. Тогда на них обрушивался родительский гнев в полном объеме.

Гас выгодно отличался от женщин, и чем больше Сьюзи общалась с ним, тем больше он правился ей. Когда малыши карабкались на лестницу на детской площадке и расстраивались из-за неудачи, он брал руководство состязанием в свои руки и успокаивал их; когда кто-то обдирал себе коленку, Гас наклеивал на нее пластырь и утешал ребенка.

Сьюзи это очень нравилось. Ей хотелось бы, чтобы между всеми родителями были такие же отношения, как между Гасом и его женой. Вот если бы Джо так же относился к ней и ребенку.

Все наконец разошлись по домам, кроме Гаса. Он покормил Кэтрин из бутылочки и качал на руках, пока она не уснула, после чего уложил ее в коляску.

— Наконец-то! — радостно воскликнул Гас, когда Сьюзи вернулась из кухни. — Она только что успокоилась,

— Хочешь сше чашечку кофе?

— Нет, спасибо. Мне пора. Я должен пройтись по магазинам, пока она спит. Сегодня мы ждем гостей — коллег Пэт, и мне надо кое-что купить. В том числе лук…

— У меня есть лук, — сказала Сьюзи.

— Нет, спасибо, я не могу так.

— Не говори ерунду, — ответила Сьюзи и принесла две большие луковицы. — Вот… нужно что-нибудь еще?

Она вдруг смутилась, но Гас, казалось, этого не заметил.

— Но у тебя наверняка нет пары бутылок шардонэ?

— Что? — засмеялась Сьюзи, поняв, что он шутит. — Нет, я пью только шампанское.

— Спасибо и на том, — улыбнулся Гас, — Давай увидимся завтра. Мне очень понравилось у тебя в гостях.

— Мне тоже приятно принимать тебя. — Сьюзи вдруг охватило странное напряжение.

Проводив Гаса, Сьюзи подошла к спящему сыну. Какой он красивый, ее мальчик! И как он зависит от нее.

Вспомнив о том, в каком виде розы, посаженные отцом. Сьюзи набрала номер рабочего телефона Джо.

Джо положил трубку и слабо застонал.

— Черт бы побрал эти розы! — прошептал он.

— Что случилось? — спросил его коллега Энди.

— Она хочет, чтобы я по пути домой купил несколько розовых кустов, — недовольно поморщился Джо, — Интересно, где найти розы в шесть часов вечера?

— Посмотри «Желтые страницы». Наверняка что-нибудь отыщешь.

— Отличная идея! Спасибо, приятель.

Джо раздраженно листал справочник. Почему Сьюзи так обращается с ним? Она сама могла бы чем-то заняться, а не торчать целыми днями дома с ребенком.

Раздосадованный, Джо набрал телефонный номер. Розовые кусты! Черт бы их побрал! Надо же, папаша расстроится! Нет чтобы пойти самой и купить! Вместо этого она собирает по утрам на кофе каких-то дур и их малолетних мерзавцев!

— Алло… здравствуйте… Я хотел бы заказать пару розовых кустов…

Фрэнк отставил бокал и откинулся на спинку стула,

— Господи! А я думал, что он оставил тебя наконец в покое!

—Я тоже так думала, — кивнула Анна. — И знаешь, что он сделал? Этот ублюдок просто сидел за своим столом и смеялся. Ему не удастся отделаться так легко! — добавила она. — Я раскручу громкое дело из-за безосновательного увольнения.

Фрэнк достал из кармана бумажник и протянул ей визитную карточку.

— Вот. Тебе надо повидаться с этой женщиной.

— Она хороший адвокат? — спросила Анна.

— Лучший, Она знает трудовое законодательство вдоль и поперек и не испугается такого толстого кота, как Сэмюэлсон.

— Его прихлебатель уже связался со мной и предложил выходное пособие в размере трехмесячной зарплаты.

— И что ты ответила ему?

— Сказала, что подумаю. И что намерена выбить из его босса совсем другую сумму.

— Меня беспокоит только то, как это отразится на твоей репутации и на возможности найти соответствующее место. Не забывай, сейчас с этим трудно.

Анна кивнула. Ей сейчас было не до поисков новой работы. Главное — как уйти с предыдущей.

— А она действительно хороший профессионал, эта Вирджиния Суитмен?

— Очень. Но ее услуги стоят дорого. Уверяю тебя, она скрутит твоего Сомюэлсона так, что он взвоет.

— Хм… А откуда ты ее знаешь?

— Джанни? — усмехнулся Фрэнк, — Когда-то у нас был роман. Давным-давно, когда она только закончила институт. Но с тех пор мы с ней большие друзья.

— Попятно, — К своему изумлению, Анна ощутила укол ревности. — Фрэнк, прости за вчерашний вечер. Мне нужно было навестить мать. Она в последнее время не очень хорошо себя чувствует. Я задержалась и решила переночевать.

—Хорошо. Просто я скучал без тебя, — улыбнулся он и взял ее за руку. Анна поймала себя на том, что сравнивает его прикосновение с ощущением руки Майкла. — Может, встре-тимся завтра вечером? Шейла ведет детей в театр, и я смогу остаться надолго.

— Возможно… — ответила Анна и, почувствовав угрызение совести, добавила: — Конечно. Почему бы и нет?

Карен поставила чашку кофе на стол и благодарно улыбнулась Стюарту Милну. Он был молод и энергичен, поэтому, возглавив профсоюз, вполне оправдывал доверие избирателей. Именно теперь нужны были люди, готовые сразиться с бюрократическим аппаратом и несправедливым законодательством. Карен удобно расположилась в кресле и взяла свою чашку.

— Итак, насколько мне известно, дети готовы подтвердить ваши объяснения по поводу того, что Баррет оступился и упал сам. Однако… — замялся Стюарт.

— Я ждала, что вы скажете «однако»!

— Однако проблема в том, что вы прикасались к нему руками… — Он пожал плечами, — Карен, вы понимаете важность этой детали в не меньшей степени, чем я.

— И что же говорит полиции?

— По-моему, они не собираются возбуждать уголовного преследования. Но намерены предъявить вам официальное предупреждение. Я понимаю, что это довольно глупо, но таков закон.

— Я знаю. —Карен кивнула. — Спасибо, Стюарт. Вы действовали великолепно.

Он радостно улыбнулся, признательный за то, что его усилия оценили.

— Что мне предстоит теперь? — спросила Карен.

— Они сделают официальное предупреждение, и вы можете приступить к работе с понедельника,

— А что с другими проблемами?

— Школьная администрация не имеет права подвергать вас преследованию, даже располагая неопровержимыми доказательствами того, что у вас нетрадиционная сексуальная ориентация. — Стюарт перехватил ее взгляд, — Простите, но я вынужден оперировать привычными терминами.

За все время их общения он ни разу не задавал Карен прямого вопроса. Она твердо стояла на том, что ее личная жизнь не имеет отношения к попечительскому совету. Более того, призналась в том, что она лесбиянка, и вообще отказалась обсуждать эту тему. И все же Карен чувствовала, что Стюарт с любопытством изучает ее.

— Дело в том, что глава попечительского совета…

— Возможно, — улыбнулся Стюарт, — Но дело в том, что она закусила удила и намерена всерьез заняться этим делом. Я слышал, что ее беспокоят звонки членов совета, а также кое-кого из департамента образования.

— Видимо, она не может послать их к черту?

— Увы, это не в ее духе, — Стюарт начал собирать свои бумаги, — Карен, и все же вам не о чем беспокоиться.

— Правда? — нервно рассмеялась она.

— Да! Вас ни в чем не обвиняют. Довольно зыбкое свидетельство против вас растаяло как дым. Я поговорю завтра с Кином и главой совета и постараюсь убедить их, что они напрасно тратят время и силы.

Стюарт отхлебнул кофе и поднялся.

— Вы знаете, как меня найти. Через пару дней вы получите письмо от главы совета. Не волнуйтесь,

— А что будет с Барретом?

Стюарт пожал плечами. Он догадывался, какого ответа ждет Карен, но не мог дать его. С точки зрения Стюарта, это было одно из проявлений несовершенства современного законодательства.

— Я предчувствую какую-то гадость, — сказала Карен дрожащим голосом.

— Пока, — Стюарт ободряюще пожал на прощание ее руку. Она молча кивнула ему.

Карен подписала письмо, еще раз бегло просмотрела его, положила в конверт и напечатала адрес директора.

Впервые за последнее время она была в ладу с собой, и это давало ей удовлетворение.

Положив письмо на каминную полку, она подошла к окну. Подав прошение об отставке, Карен не представляла, чем теперь ей заняться. Она умела только преподавать. И хотя в школе платили немного, а среди учеников попадались тупицы и бандиты, коллеги же подчас были людьми недалекими и завистливыми, Карен только в педагогике видела свое призвание.

А теперь придется распроститься со школой навсегда.

Карен вздохнула. Чтобы пережить этот поворот судьбы необходимо чем-то занять себя. Она набрала рабочий номер телефона Мэнди.

— Привет, Мэнд… Я получила твое сообщение. Приду с удовольствием.

Войдя в дом, Анна подняла с пола конверт — маленький и аккуратный: в такие вкладывают поздравительные визитные карточки. На нем было написано только ее имя, без фамилии.

Она прошла в спальню, села на кровать и сбросила туфли.

— Что за день сегодня…

Догадавшись, от кого это послание, Анна быстро вскрыла конверт ногтем большого пальца и достала карточку.

На ней была изображена орхидея, чудный экзотический цветок, полностью раскрывшийся, как интимная часть женского тела. Анна невольно улыбнулась.

«Дорогая Анна. Спасибо за чудесный вечер и еще более чудесное утро. Могу ли я снова увидеть тебя? В пятницу, может быть? С любовью, Майкл».

Прочитав последние слова, она вздрогнула. Эти слова смутили ее, и Анна вдруг пожалела, что виделась сегодня с Фрэнком. Прекрасно понимая, что, расставаясь с ней, Фрэнк возвращается к жене, она не могла избавиться от чувства вины перед Майклом. Наверное, такое бывает только у женщин, Фрэнку несвойственны подобные ощущения.

Анна откинулась на спину и заложила руки за голову. Господи, уже сейчас она могла бы быть с Майклом!

Пятница… Как дождаться пятницы?

Анна поднялась и пошла к телефону. На автоответчике было шесть сообщений.

Она включила перемотку. Первое было от матери. Она плохо себя чувствовала и все такое…

— Почему же ты не позвонила мне на работу? — сказала Анна, словно мать могла ее слышать. Но она знала ответ: мать никогда этого не делала, потому что не хотела мешать.

Второе сообщение было от Мэнди, которая устраивала вечеринку для подруг. Следующие три — пустые: кто-то набирал номер, но, услышав, что включен автоответчик, вешал трубку. Последнее было от Фрэнка.

Анна улыбнулась, Фрэнк звонил давно. Он говорил коротко и взволнованно. Интересно, заподозрил ли Фрэнк, что у нее появился другой мужчина? Если нет, то откуда это едва сдерживаемое раздражение?

Анна выключила автоответчик и набрала домашний номер Майкла. Никто не ответил. Ладно…

Она позвонила матери. Лучше сделать звонок сейчас и не думать об этом. Ведь не известно, как сложится вечер.

В трубке долго раздавались гудки. Наконец кто-то ответил.

— Алло, кто это?

—Тетя? Тетя Шарлотта?

— А, Анна! Здравствуй, как ты?

— Спасибо, хорошо, А мама дома?

— Она плохо себя чувствует, — отозвалась тетка, — Пришлось вызвать доктора.

— Доктора? — Анна встревожилась, и ей снова стало стыдно, — А что с мамой?

— Пока неясно. Доктор вернется через час, но выглядит она плохо.

— И что говорит доктор?

— Я пыталась дозвониться тебе, — словно не слыша вопроса, сказала тетя, — Но у тебя был включен автоответчик.

Теперь таинственные звонки разъяснились,

— Я задержалась на работе. Сейчас трудное время.

— Приезжай. Ты нужна матери.

— Да, тетя, но…

— Запомни, ты никогда не простишь себе, если случится что-то непоправимое.

Анна закрыла глаза. Ее мать была крепкой, как буйвол, и тетка знала это.

— Наверняка у мамы обычная простуда. Скажи, что я загляну к ней на неделе.

— Анна… Не хочу вмешиваться в твои дела… — сокрушенно вздохнула тетка.

— Вот и не надо! — И Анна швырнула трубку на рычаг. — Черт…

Она снова набрала тот же номер. Через минуту тетка ответила:

—Да?

— Прости, тети. Просто у меня был ужасный день. Пришлось…

— Когда речь идет о матери, не может быть никаких оправданий. Если бы дело было в обычной простуде, я не стала бы увеличивать ее телефонный счет, пытаясь дозвониться к тебе.

—Прости. Но сначала мне нужно сделать несколько звонков, ладно?

—Это другое дело.

—Я приеду, как только смогу. Пока. — И Анна повесила трубку, прежде чем тетя успела завершить свою лекцию о дочернем долге.

— Черт побери…

Дорис права. Ей надо поехать. Но сначала следует уладить кое-какие дела, и прежде всего договориться о встрече с Джинни Суитмен по поводу отставки и выходною пособия. И что еще?

Еще она заедет на работу к Майклу и постарается убедить его взять часовой перерыв.

Услышав неизвестное ей ругательство из уст Боба Джонсона, когда он повесил трубку, Мэнди заглянула к нему.

— Что-то случилось?

— Нужно доставить срочный пакет. Я обещал Хескопу сделать это немедленно, но не могу найти ни одного курьера. Похоже, весь Лондон сегодня рассылает пакеты!

Мэнди знала, что контора Хескотта находится на Эссекс-роуд. Можно взять такси или доехать на автобусе за двадцать минут.

— Давайте, я отвезу, — предложила она.

— Но у тебя своя работа, Мэнд.

— Ничего. Я задержусь на час после работы и все закончу. Правда, мы с девочками собирались пойти выпить. Но ничего, я присоединюсь к ним позже.

— Ты окажешь мне неоценимую услугу, Мэнди, — широко улыбнулся Джонсон.

—Всегда пожалуйста.

Мэнди вышла из автобусана Ислингтон-Грин и направилась вдоль антикварных магазинчиков. Хотя ей нравилась рабочая атмосфера офиса, эта поездка оказалась настоящей удачей — приятноо было прогуляться и внести разнообразие в рутину буднего дня.

Мэнди задержалась у витрины с безделушками. В том, что она нашла работу, открылась и еще одна приятная сторона — у Мэнди появилась возможность время от времени баловать себя. Конечно, никаких существенных покупок она пока не сделала, только оплачивала свои счета, однако в ее квартире все же появились разнообразные милые штучки.

Кроме того, у Мэнди возникли планы. Она хотела обновить интерьер кухни и спальни, купить новый ковер для холла. Неплохо бы и отложить что-то на отпуск в следующем году. Может, поехать на Ибицу. Или на Канары. Пит тоже не был за границей. Выезжал только раз с болельщиками футбольной команды, когда англичане играли где-то в Европе,

Мэнди свернула на узкую боковую улочку, погруженная в мечты и фантазии. Именно в этот момент она увидела знакомую машину и замерла.

Джо! Это его машина припаркована перед домом с табличкой «Продается»!

Перейдя на другую сторону улицы, Мэнди спряталась за столбом, откуда хорошо видела машину. Она не вполне сознавала, зачем следит за Джо. Возможно, на нее нахлынули воспоминания о своей разрушенной семейной жизни, или все дело в чувстве вины перед Сьюзи. Между тем дверь дома открылась, и на лестнице появился Джо, а за ним молодая женщина. Она взяла его за руку и улыбнулась. Мэнди слишком хорошо знала, что означает такая улыбка, и сразу поняла, чем они занимались в доме.

— Ах ты, ублюдок! — пробормотала Мэнди, охваченная ревностью, болью и праведным гневом, — Как же ты смеешь так поступать с ними?

Мэнди видела, как любовники если в разные машины и разъехались.

Сьюзи… Она должна рассказать ей. Сьюзи имеет право знать.

В следующий миг Мэнди подумала, что Сьюзи вряд ли поблагодарит ее за такую новость. Скорее решит, что она наговаривает на Джо из мести.

Нет… Пожалуй, это не лучшая идея.

Мэнди вдруг вспомнила, что пакет по-прежнему зажаг у нее под мышкой.

Она двинулась дальше, решив подумать об этом и не предпринимать поспешных шагов.

Дженет сидела возле чернокожей сестры, которая приветливо улыбалась ей из-под голубой хирургической маски. Через ее плечо Стив видел на мониторе эмбрионы, которые доктор собирался сегодня же поместить в матку Дженет.

— Вот, видите? Эти уже разделились на шесть клеток, — пояснила сестра, указав на расплывчатые контуры.

Стив восторженно кивнул. Невозможно поверить в то, что из этого получится их собственный живой ребенок!

— Очень похоже на пузыри из жвачки, правда?

Дженет и сестра молча подняли на него глаза.

— Я имею в виду, что контуры такие же.

— Я слышала, как их называли цветной капустой, медовыми сотами, футбольными мячами, по никогда — пузырями из жвачки, — улыбнулась сестра, — Это оригинально.

— Как здорово, что так много клеток оплодотворилось! — воскликнула Дженет, глядя на экран.

— Сильная сперма! — Стив стукнул себя кулаком в грудь,

— Конечно, мистер Сексуальный Гигант!

— По крайней мере это означает, что некоторые из них можно заморозить. Вы говорили об этом с доктором?

Дженет кивнула, и ей вдруг стало грустно. Даже в этом примитивном виде она воспринимала их как своих детей, поэтому жалела те клетки, которые так и не были оплодотворены. Дженет понимала, что это глупо; эта потеря, конечно, несравнима с горем ее родителей, хоронивших своих детей. Но они могли помнить их лица, голоса, облик. Ей же оставались лишь пустота и горечь разочарования. Впрочем, у горя нет степеней.

— Это вам, — Сестра протянула Стиву черно-белый снимок того, что он видел на экране. — Положите в бумажник.

Он кивнул и смущенно улыбнулся, Дженет взглянула на мужа, радуясь тому, что он счастлив и горд. Она так отчаянно хотела ребенка, что это желание уничтожало ее, разрушало изнутри, как раковая опухоль, лишало ценности все то, чем раньше Дженет дорожила. Ей казалось, что она превратилась в высушенную, пустую яичную скорлупу. Стив относился к этому иначе. Он продолжал жить. И временами Дженет ненавидела его за это.

Сестра посмотрела на часы и пошла к двери. На пороге она задержалась и улыбнулась.

— Постарайтесь успокоиться и расслабиться, — сказала она Дженет, — К вам придут через несколько минут.

У Дженет напряглись мышцы живота. Надо расслабиться, но как, если ты в таком волнении?

Она сидела на гинекологическом кресле и смотрела в потолок, стараясь сосредоточиться на трещине в штукатурке. Вокруг нее раздавались голоса, которые, как казалось, с каждой минутой становились все громче.

Доктор Клеменс втянул жидкость с эмбрионами в шприц и сказал:

— Сейчас я введу их. Это небольно, лишь немного неприятно.

Дженет поморщилась.

— Ну вот и все! — объявил доктор через несколько секунд и положил шприц на поднос. Дженет наконец успокоилась. — Теперь полежите спокойно полчаса, — продолжал доктор, — а затем отправляйтесь домой. Не забудьте отметиться в регистратуре. И до встречи через две недели.

—А что мне делать пока?

Доктор ласково улыбнулся, понимая, что следующие две недели будут для этой пары самыми трудными.

— Ничего. Просто думайте о том, что вы беременны. А когда снова придете ко мне, мы сделаем тест на беременность…

Похлопав Стива по плечу, он направился к двери. Его ждали

Другие пациенты.

— Спасибо, доктор! — крикнула ему вслед Дженет, — Спасибо.

Он обернулся и кивнул. На ее лице сияла радостная улыбка, и доктор искренне желал, чтобы эта улыбка сохранилась и через две недели.

— Спасибо, что согласились встретиться со мной так скоро.

— Не за что, — ответила Джинни Суитмен, — Фрэнк попросил меня связаться с вами. Я рада помочь.

Анна улыбнулась, Ей сразу понравилась эта женщина, и она поняла, что именно привлекло в ней Фрэнка. Она была худа и темноволоса — не похожа на Анну, — с приятным, волевым лицом.

— Итак, давайте начнем сначала. Долга ли вы работаете редактором этого журнала?

— Одиннадцать месяцев.

— Каков был тираж журнала, когда вы поступили туда?

— Около семидесяти тысяч, — Ална с удовольствием отметила, что знакомая Фрэнка действительно знает свое дело.

— А когда вас уволили?

— Сто тридцать. В ближайшей перспективе больше.

— А если сравнить тираж, ну, скажем, с «Космополитен»?

— Примерно одинаков.

— Значит, вы можете настаивать на том, что благодаря вам журнал развернулся.

— Это вы можете на этом настаивать, — усмехнулась Анна, — Или на том, что я вытащила загибающееся издание на поверхность.

— Хорошо. И что они вам предлагают? Трехмесячную зарплату?

— Да.

— Фрэнк говорил мне, что у вас было серьезное столкновение с редактором другого журнала, — сказала Джинни, сделав отметку в блокноте.

— И что из того?

— Это осложняет ситуацию, Сэмюэлсон может заявить, что ваше поведение угрожало репутации журнала и ему пришлось вас уволить, чтобы не подвергать риску бизнес.

— У меня были серьезные основания. Эта стерва переманила моего лучшего автора. Поэтому я поехала к ней поговорить и все выяснить. По моему, это в порядке вещей.

— По-моему, тоже. — Джинни внимательно посмотрела на Анну. — Я бы тоже так поступила. Сколько Сэмюэлсон платил вам?

Анна назвала сумму, которую Джинни записала в блокнот без комментариев. Это понравилось Анне. Иногда Анну смущало то, что она зарабатывает такие деньги, которые ее друзьям и не снились, Но что поделать, если это так?

— У вас есть копия контракта о найме?

Анна открыла портфель, достала бумаги и протянула их Джинни.

— Отлично. Я считаю, что наши дела обстоят неплохо.

— Насколько неплохо?

— Настолько, чтобы пригвоздить его за задницу к полу! — улыбнулась Джинни.

Анна расплатилась с таксистом и обернулась к стеклянной витрине, за которой были выставлены дорогие автомобили — «роллс-ройсы» и «бентли». Значит, Майкл говорил правду. Место его работы приятно удивило Анну своей вггушительностью.

— Наш салон не похож на обычные салоны по продаже автомобилей, — говорил ей Майкл не без гордости. — Он пошикарнее.

Шикарнее — не то слово. Зайти сюда — и то было боязно. А уж сесть за руль любой машины, выставленной здесь, и опробовать ее позволяли только по предъявлении кредитной карточки. Иначе к водительскому сиденью просто за версту не подпустят.

Анна вошла. Едва она сделала несколько шагов, как к ней подошел гладко выбритый, модно подстриженный и безупречно одетый молодой человек с учтивой улыбкой на лице.

— Чем могу быть вам полезен, мадам?

— Я не собираюсь ничего покупать.

— Мадам? — Юноша удивленно приподнял бровь.

— Я ищу Майкла Кука. Он ведь работает здесь?

И тут до Анны донесся смех Майкла. Она обернулась и сквозь стеклянные двери увидела, как он разговаривает с кем-тосидящим.

— Если хотите… — начал молодой человек, но Анна перебила его:

— Все в порядке. Я подожду, пока он закончит с покупателем.

— Не хотите ли пока чашечку кофе?

— Да, спасибо. Черный, без сахара.

Оставшись одна, Анна огляделась. Интересно, сколько стоят все эти автомобили? Цены не были указаны. Наверное, это считалось безвкусицей. Если уж ты покупаешь машину в таком месте, значит, можешь заплатить столько, сколько нужно. Она прошлась вдоль ряда машин, оценила кожаный салон спортивного «бентли» со смешанным чувством восхищения и неудовольствия. У нее не вызывали восторга люди, способные позволить себе такую машину. Однако Анна признавала, что вещь красивая, и ей было бы приятно сесть за руль такого автомобиля. Анна посмотрела на Майкла и вдруг увидела, что он разговаривает с покупательницей лет тридцати, загорелой и одетой модно и стильно. Мало того, молодая женщина была привлекательна и великолепно сложена. Она говорила с Майклом, и — Анна сразу это заметила — он отвечал на ее кокетливые вопросы на красноречивом языке тела.

Интересно, он трогал ее за колено, когда они сидели вместе в машине? Наверняка!

Анна похолодела. На ее глазах Майкл флиртовал с женщиной. А когда он рассмеялся, она почувствовала, что умирает от ревности и злости.

Да, не следовало приходить сюда, Анна пыталась овладеть собой, убеждала себя, что все это невинно, но сердце у нее неистово колотилось, а кровь прихлынула к лицу.

Она медленно направилась к Майклу, продолжавшему шутить и флиртовать с покупательницей в той непосредственной манере, которая так подкупила Анну вчера вечером.

Женщина, заметив Анну первой, вопросительно посмотрела на нее. Майкл проследил за ее взглядом,

— Анна?

— Развлекаешься? — язвительно осведомилась она и скосила глаза на длинные ноги женщины, упирающиеся в педали автомобиля.

— Прости? — изумился он,

— Не считайте меня идиоткой, мистер Очарование. Мистер Искренность..

— Анна, я не понимаю, о чем ты!

— Прекрасно все понимаешь! — Анна кивнула на женщину, которая была явно смущена.

— Анна! — Майкл взглянул на женщину. — Простите! Я вернусь через минуту,

Он подошел к Анне и зашептал ей на ухо:

— Что ты здесь делаешь? Что все это значит? Я разговариваю с покупательницей.

— Вижу! — усмехнулась Анна.

— Но это моя работа.

— Понимаю. Обхаживать смазливых девиц!

— Анна! Ты ведешь себя как ребенок! — Майкл взял ее под руку и попытался увести, но она вырвалась.

— Я?! Это ты ведешь себя как ребенок! Хочешь застолбить подружку на следующую ночь? Господи, какая же я дура! Решила, что ты не похож на других. — Она горько рассмеялась. — Ты прав, Майкл. Несмотря на внешний лоск, ты всего лишь дешевый продавец автомобилей!

— Ты все сказала?

Анна осеклась и кивнула.

— Хорошо. А теперь уходи. Пока я не вышвырнул тебя отсюда.

— Ты не посмеешь, — вздрогнув, отозвалась она.

— Правда? — Она вдруг ощутила необычную жесткость в его тоне, — Послушай, ты нравишься мне, и я хотел еще раз увидеться с тобой. Но мне не нужна такая ерунда на работе. Я был обходителен с покупателем, не более. Это моя работа. И дальше этого не заходит, — Майкл покачал головой. — А сейчас тебе лучше уйти.

Анна открыла рот, чтобы что-то сказать…

— Уходи.

Она молча пошла к двери, не смея оглянуться. Стоя на тротуаре перед салоном и видя, как мимо проезжают свободные такси, Анна вдруг поняла, что наделала, и слезы хлынули с нее из глаз.

Карен помедлила перед дверью, потом постучала,

— Войдите…

— Карен… — подняла на нее глаза Джоан, секретарша директора. — Присядьте, он пока занят.

— Спасибо.

Карен примостилась на краешке стула, как вызванный для строгого внушения ученик. Прошение об отставке было у нее в сумочке, и она решила сразу вручить его директору, пока у нее не сдали нервы. Карен пришла прямо к нему, не заходя в учительскую, потому что не могла смотреть в глаза коллегам.

— Хотите кофе?

— Что?

Карел очнулась. Джоан была из тех женщин, которые, казалось, находятся на своем посту вечно. Она никогда не болела и совсем не старилась. На вид ей было около пятидесяти.

— Кофе… У меня вскипел чайник.

— Спасибо. С молоком, пожалуйста, и без сахара.

— Вот, — Джоан протянула ей чашку и неожиданно села рядом.

— Послушайте, — начала она. — Если вы считаете, что это не мое дело, то скажите прямо. Но я предполагаю, что вам нелегко пришлось в последнее время, И если это так, то знайте, что я вам симпатизирую. Я считаю, что это не их дело, кто вы и как живете. Просто эта чертова баба слишком любит совать нос не в свои дела. — Джоан перевела дух. Казалось, ей было важно сказать эти слова. — Ну вот, теперь я могу со спокойной совестью жить дальше.

Спасибо, — искренне поблагодарила ее Карен, почувствовав себя не такой одинокой.

— Держитесь, — Джоан сжала руку Карен. — Не позволяйте этой чертовой заднице задавить вас. Защищайтесь!

Карен чуть не рассмеялась. Она всегда предполагала, что Джоан боготворит своего шефа.

— Хорошо. Постараюсь,

— Отлично! — Джоан вернулась за свой стол, — А пока, думаю, вам будет приятно узнать, что Баррета отчислили на следующий же день.

— Отчислили?

— Он ударил мистера Казинса в физкультурном зале. Тот теперь в больнице.

— Правда? — изумилась Карен,

— Ничего серьезного. Ущемленное самолюбие, не более того. Но мистер Кин проявил твердость… впервые в жизни.

Карен покачала головой, удивленная тем, что Стюарт Милн не сообщил ей эту новость. Она хотела расспросить Джоан поподробнее, но в этот момент дверь директорского кабинета распахнулась и на пороге появился мистер Кин в сопровождении пожилой дамы.

Дама кивала и улыбалась, но, завидев Карен, нахмурилась, сухо попрощалась с директором и ушла.

— Я не ждал вас, — сказал мистер Кин.

— Вы меня не уволили?

— Нет, просто… — Кин замялся. — Войдите.

Карен вошла и села,

— Произошли изменения, — сказал он.

— Я знаю, Баррета исключили.

— Да, и…

— Состоялся совет попечителей?

Кии заерзал в кресле.

— Я так и думала, — кивнула Карен. — Мой адвокат от профсоюза сделал свое дело.

— Да.

— Значит, я могу снова приступить к своим обязанностям?

— Нет, но… Послушайте, Карен. Я готов принять вас, однако предупреждение все же остается в силе. Еще одно нарушение дисциплины, и…

— Я поняла, — Она поднялась. — Постараюсь оправдать ваше доверие.

— Карен!

— Да?

— Я не собираюсь вмешиваться в вашу жизнь, но осторожность — прежде всего.

Карен улыбнулась.

— Да, господин директор.

Она вышла в коридор и тихонько присвистнула от радости. Письмо с прошением об отставке так и осталось в ее сумочке. И вдруг Карен сообразила, что опаздывает на первый урок. Поспешив в учительскую за журналом, она твердо решила поскорее забыть этот кошмар.

Время клонилось к полудню, и Карен, разбирая с классом сцену дуэли из «Гамлета», вдруг поймала себя на том, что смотрит в окно и улыбается.

Жизнь вернулась в привычную колею. Оставались проблемы с Крис, но Карен чувствовала в себе достаточно сил, что-бы разрешить их. Самое страшное позади. Она поговорила с родителями.

Теперь они не будуг вмешиваться, а примут ее жизнь такой, какая она есть. Крис была права. Нельзя всю жизнь притворяться с близкими. А Карен всегда слишком боялась того, что скажут родственники, как она будет потом общаться с ними. Из-за этого чуть не потеряла подругу.

До конца четверти оставалось шесть дней. Приближались каникулы. Может, съездить с Крис в Грецию?

— Карен?

Она обернулась и увидела в дверях класса Джоан. Дети притихли. В выражении ее лица было что-то странное,

— Можно вас на минуту?

— Хорошо. Продолжайте читать, — сказала Карен детям. — Я сейчас вернусь.

— Что случилось? — спросила она Джоан в коридоре. — Кин передумал?

— Мне очень жаль, Карен. Но нам только что позвонили. У вашего отца сердечный приступ.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ДВЕ НЕДЕЛИ СПУСТЯ

— Черт бы их всех побрал! — возмущалась Мэнди, возвращаясь с танцевальной площадки к своим подружкам, которые сидели за столиком и потягивали коктейли. — Интересно, здесь вообще когда-нибудь играют медленную музыку?

— Это место не случайно называют «джунглями», — ответила Трейси, подавшись к ней и стараясь перекричать оглушительные динамики. Светоустановка замигала так, что у Мэнди зарябило в глазах.

— «Джунгли»? — переспросила она, — Господи, где же старое доброе диско? Кто-нибудь еще хочет выпить?

Подруги приняли это предложение с воодушевлением.

— Пойдем, я помогу тебе принести, — сказала Джилл.

Мэнди знала, что подруги, как и она, предпочитают что-нибудь покрепче. А значит: две водки, одно белое вино, «Бек-Айс», джин с тоником и апельсиновый сок.

Апельсиновый сок предназначался для Трейси. Она прибегала к другим средствам, чтобы получить кайф. В конце концов, если никто от этого не страдал, то кто вправе винить ее?

Джилл повела Мэнди сквозь толпу танцующих к бару. Мэнди заказала и оглянулась, желая увидеть среди танцующих тех, кто действительно умел это делать. Ей на глаза попадались в основном молодые — крутые парни и сексуальные девчушки, — и вдруг она обмерла от изумления.

— Мэнд?

— Что?

— Ты выглядишь так, будто увидела инопланетянина.

— Правда? — Мэнди склонилась к уху Джилл и прошептала; — Просто я узнала знакомого! Вон там. — И она кивнула на Джо.

— Это тот, кто обнимает красотку в стиле Памелы Андерсон?

— Да, — проглотив горький комок, ответила Мэнди.

С тех пор как она заметила его машину на Эссекс-роуд, чрошло две недели, но Мэнди сразу узнала ту женщину, которая вышла тогда с ним из дома. Мэнди быстро расплатилась за заказ и вместе с Джилл вернулась к столику.

— Ну? — громко спросила Джилл, желая ввести всех о суть дела. — И кто же это?

— О ком речь? — встрепенулась Трейси и оглядела стойлу бара.

— Когда-то мы с ним были знакомы. — Мэпди старалась сохранить спокойствие.

— Я была бы не прочь познакомиться с ним. Он здоровяк, а я люблю крепких мужчин, — заявила Джилл.

— А откуда ты его знаешь? — поинтересовалась Джем. — Старая любовь, да?

— Нет. Муж моей подруги. — Мэнди сделала глоток водки.

— Что? И он развлекается отдельно от нее?

Мэнди кивнула, покосившись на Джо и его спутницу, которые в этот момент едва не поцеловались.

— Грязный ублюдок! Он похож на старого похотливого кота!

Впрочем, Мэнди кривила душой, Джо знал, что он делает. Она снова глотнула водки и поморщилась.

— Так твоя подруга не знает об этом? — спросила Джилл.

— Она только что родила. — Мэнди покачала головой. — Восемь недель назад. У нее прекрасный мальчик. И этот мерзавец…

— Ты скажешь ей или нет? — спросила Джеки.

— На твоем месте я бы не стала говорить. — Джилл пожала плечами, — Однажды моя подруга сделала такую вещь. И знаешь, чем это кончилось? Дружок ее подруги устроил ей разборку, в результате чего она получила серьезные телесные повреждения и выслушала много ласковых слов от своей приятельницы. Смешно, правда?

Мэнди задумчиво посмотрела на дно своей шестой рюмки водки. Наверное, это и не очень весело, но она не могла спустить такое Джо. Сьюзи, возможно, сразу и не оценит ее услуги, но потом…

Эта ситуация испортила ей настроение. До тех пор пока Мэнди не увидела, ей было легко. А теперь она не могла завершить ночь в постели незнакомца и чувствовала себя угнетенной и несчастной.

— Подойди к этому ублюдку и дай ему пощечину, — посоветовала Грейс.

Мэнди слабо улыбнулась. Она сделала бы это, если бы Джо предал только Сьюзи, но ведь он предавал их обеих.

—Послушайте… — Мэнди взяла свою сумочку. — Я, пожалуй пойду. Хочу сегодня лечь пораньше.

—Мэнд! — разочарованно протянула Джилл. — Не уходи! Я думала, мы с тобой составим компанию тем двоим. — Она кивнула на двух престарелых мужиков, которые топтались на кряю танцплощадки.

— Прошу тебя! — поморщилась Мэнди, поднимаясь. — Ты снимешь нормальных парней, которые не станут дожидаться, когда уйдет последний автобус! И это случится, как только я уйду!

— Пока, Мэнди!

— До встречи!

— Будь осторожна!

— Увидимся завтра!

Мэнди улыбнулась всем на прощание и направилась сквозь толпу танцевавших, задержавшись только, чтобы позвонить по мобильному телефону. Убедившись, что Джо не видит ее, она вышла на улицу и с наслаждением вдохнула свежий воздух.

Что он вообразил? Неужели у него и Сьюзи дела обстоят так плохо? Он так понравился ей в больнице — взволнованный, радостный, но перемена грязных пеленок — это не то же самое, что перемена женского белья.

Мэнди решила, что, если Сьюзи пошлет ее и посоветует заниматься своими делами, она не обидится и станет жить дальше, словно ничего не произошло.

Мэцди глубоко вздохнула и остановила такси. Машина затормозила, и Мэнди покачнулась, двинувшись к ней.

— Вы прибыли вовремя, — сказала она, садясь на заднее сиденье.

— Мне как раз и нужен был припоздавший, но богатый клиент.

Мэнди улыбнулась, встретившись со взглядом таксиста в зеркале.

— Ну и куда мы едем, красотка? Выбирать тебе, — улыбался он.

— Давай я подержу его, пока ты поднимешься наверх и готовишь ему ванну. — Дорин протянула руки к Сьюзи.

Сьюзи прижала Натана к груди и пошла наверх. Поднимаясь по лестнице, она слышала, как поют мамаши. Это наномнило ей детство. Мамаши приняли горячительного и разошлись во всю мочь.

Сьюзи вернулась в спальню, где рядом с кроватью лежал походный спальный мешок. Линдсей дала его матери, когда посоветовали держать детей рядом с постелью. Теперь Сьюзи уложила в него Натана, надеясь, что он проснется только к вечеру и тогда она уложит его рядом с собой на постель.

Поменяв ему подгузник и распашонку, Сьюзи слышала как мать тяжело поднимается по лестнице, и оглянулась, когда та показалась в дверях.

Дорин взяла на руки Натана.

— Знаешь что, Сьюзи? Он у тебя прибавил в весе!

Сьюзи улыбнулась, забрала ребенка у матери и высоко подняла его в воздух. Натан радостно рассмеялся.

Она присела на край ванны, посадила его к себе на колени и стала раздевать. Подгузник полетел в мусорную корзину, распашонки — в корзину для грязного белья. Затем Сьюзи осторожно опустила малыша в воду, поддерживая под голову, Натан пускал пузыри от восторга и булькал, пока она осторожно поливала его водой. Непосредственная радость Натана переполняла ее восторгом.

Дорин внимательно наблюдала за ними. Она уже почти примирилась с тем, что ее дочь не родит и останется одна навсегда. Это беспокоило Дорин. Кто же позаботится о Сьюзи на склоне лет? Сколько бы ни было лет детям, они всегда остаются для матери детьми. Однако Сьюзи встретила Джо, и теперь у них есть Натан. Дорин испытала невероятное облегчение.

— Как дела у Джо?

— Все в порядке, — ответила Сьюзи, массируя плечики Натана.

— А где же он сегодня?

Дорин взяла с полки свежую пеленку,

— Думаю, в пабе с дружками.

— Твой отец встречался с ним недавно, Джо не рассказывал тебе?

— Да, что-то такое говорил, — кивнула Сьюзи, принимая пеленку.

Правда заключалась в том, что она по большей части не слушала то, что говорил Джо, а в остальное время его просто не бывало дома.

— Отец рад, что они пообщались.

— Еще бы! Они ведь торчали в пабе!

— Не будь к ним несправедливой! — Дорин невольно улыбнулась. — Отец сказал, что Джо показался ему немного…

— Немного — что? — спросила Сьюзи, опускаясь на колени возле ванны.

— Не знаю, — пожала плечами Дорин. — Возможно, твой отец…

— Нет, продолжай, пожалуйста. Немного пьяным? Больным? Голодным? Каким?

— Ну, — замялась Дорин, жался, что вообще затронула эту тему. — Он сказал, что Джо показался ему… отвергнутым.

Сьюзи рассмеялась и вытащила Натана из ванны.

— Подай, пожалуйста, полотенце.

Дорин сняла с батареи теплое полотенце и протянула дочери. Сьюзи завернула малыша и начала осторожно вытирать, присев вместе с ним на сиденье унитаза,

— Отец считает, что с Джо это серьезно.

— Серьезно? Потому что Джо чувствует себя отвергнутым? Прошу тебя, мама. Он просто склонен к тому, чтобы жалеть себя. Интересно, а как, по его мнению, я себя чувствую? Измотанной — вот как!

— Понимаю, моя девочка. Но ты же знаешь, каковы мужчины. Они и не представляют себе, что значит крутиться как белка в колесе, когда надо успеть сделать все. Они способны думать только о чем-то одном в каждый конкретный момент.

— Да уж! А вот Джо думает всегда только об одном — о постели!

Дорин ощущала себя адвокатом дьявола, но Бобби настоятельно просил ее поговорить с дочерью и убедить Сьюзи найти немного времени для мужа. Бобби не распространялся на эту тему, но Дорин по собственному горькому опыту знала, каково мужчине чувствовать, что его больше не хотят… Бобби, возможно, и не предполагал, насколько хорошо ей это известно.

— Я понимаю, что это очень тяжело, когда ребенок может в любой момент проснуться и потребовать еду…

— Именно! А Джо не хочет и думать об этом! Мне приходится вскакивать трижды за ночь! А то и пять раз! После этого я мечтаю только об одном — заснуть и выспаться!

— А если я буду забирать Натана на одну ночь в неделю? — предложила Дорин.

— Что?

— Я могла бы забирать его, чтобы вы с Джо сходили в ресторан, развлеклись, отдохнули. А утром ты забирала бы его.

— Похоже, ты кое о чем забываешь. Ты можешь менять подгузники и укачивать Натана, но не сможешь покормить его!

— Ты сцеживала бы молоко в бутылочки.

— Нет! Ему это не понравится. — Сьюзи прижала к себе сына, — И потом, я все равно не смогу спать спокойно, зная, что он у тебя.

— Спасибо! Можно подумать, что я не вырастила тебя и твою сестру! К тому же у меня четверо внукой. Это большой опыт, не забывай.

— Я знаю, но Натан еще слишком мал. В любом случае спасибо, мама.

— Ладно, но если все же передумаешь… — Дорин чувствовала себя ущемленной.

Сьюзи улыбнулась, подошла к двери ванной и бросила через плечо:

— Не волнуйся. С Джо все будет в порядке.

Однако она сказала это не столько для матери, сколько для того, чтобы успокоить себя.

Утро выдалось не по сезону холодным. Дождь лил всю ночь, а когда рассвело и Карен, выйдя из автобуса, направилась к дому родителей, небо все так же было затянуто облаками.

С тех пор как Карен стояла возле больничной койки отца и старалась утешить мать, потрясенную тем, что он так бледен и безучастен, ее неотступно преследовало чувство вины. А ведь за день до этого отец не жаловался на здоровье.

Крис убеждала ее в том, что она ни в чем не виновата, но Карен понимала, как сказалось ее признание на здоровье отца.

Брат во всем обвинял Карен и сказал по телефону, чтобы она не навещала отца в больнице. Боясь нанести отцу еще больший вред, она согласилась с братом, но теперь отца забрали домой, и Карен хотела увидеть его, попросить прощения и помириться с ним.

И все же, проходя несколько ярдов, отделявших дверь дома от калитки, она ощутила страх. У двери Карен задержалась — впервые в жизни ей было страшно постучать в дверь своего дома!

Какой-то абсурд! Это ведь ее семья, люди, которые, как предполагала Карен, любят ее независимо ни от чего. И что же она сделала им плохого? Ничего. И все же Карен боялась ваяться за дверной молоток. Дверь открылась.

— О… — Мать нахмурилась.

— Мам, кто это? — услышала Карен голос брата.

— Он не хочет тебя видеть. — Мать с усилием посмотрела ей в глаза.

— Что?

— Отец не хочет видеть тебя.

— Он не может прогнать меня.

— Ма? — снова донесся голос брата,

Прошу тебя, дорогая, уходи. Я не хочу сейчас поднимать шум. Ему только что стало лучше…

— Но, мама… — Слезы хлынули из глаз Карен. — Я должна увидеть его и поговорить с ним.

— А, это ты! — насмешливо улыбнулся появившийся брат. — Не ожидал, что у тебя хватит наглости показаться здесь!

— Мама… пожалуйста!… — взмолилась Карен, не обращая внимания на брата.

— Я не могу, Карен… отец отказался видеть тебя, — сокрушенно вздохнула мать.

— Тебе же ясно сказали! Катись отсюда к своим подружкам! — Брат выступил вперед.

— Джек! — осадила его мать. И больше ничего. Она и словом не обмолвилась о том, что не согласна с сыном.

Помедлив с минуту, Карен пошла обратно к калитке. Она чувствовала, что мать и брат смотрят ей вслед, Только на автобусной остановке Карен пришла в себя, прислонившись к стеклянной стенке.

— С тобой все в порядке, девочка? — Пожилая женщина обеспокоенно смотрела на нее.

— Простите?

— Ты нормально себя чувствуешь? У тебя такой вид, словно ты чем-то сильно расстроена.

— Расстроена? — печально улыбнулась Карен. Неужели эта женщина не понимает, что она только что умерла и превратилась в привидение. — Нет, спасибо. Со мной все в порядке, — ответила Карен.

Анна закрыла за собой дверь, внесла сумки в гостиную и поставила их у дивана. Переведя дух, она направилась на кухню, смешала джин с тоником и подошла к автоответчику.

Никаких звонков. Ее не было шесть часов, и за все это время никто не звонил.

Анна отхлебнула из бокала и села на диван. Чтобы отвлечься и привести себя в чувство, она поездила по магазинам на Найтс-бридж: юбка и вышитая блузка от Николь Фари, сексуальное вечернее платье от Версаче, брючный костюм от Армапи и туфли от Эммы Хоуп.

Все вместе обошлось в тысячу триста фунтов. Она могла позволить себе это, поскольку дело с Сэмюэлсоном было улажено. По Анна видела в этом своем желании серьезный симптом того, что жизнь ее дала глубокую трещину.

Взять хотя бы Фрэнка. Вчера он позвонил и сказал, что не сможет встретиться с ней. Его жена что-то заподозрила, и поэтому им на какое-то время придется прервать отношения, Анна удивилась, по приняла эту новость как должное. Впрочем, потом Анна подумала: может, Фрэнк обеспокоен тем, что она потеряла работу и станет более зависимой от него, чем раньше?

Наверное, он прав. В последнее время Анна больше пила, и дело кончилось неприятным публичным скандалом. Это случилось не впервые, но в таком шоке он никогда еще не был. Ситуацию осложняла мать. До сих пор Анна предполагала, что мать специально выдумывает, что нездорова, надеясь привлечь к себе ее внимание, Но, повидав мать на прошлой неделе, Анна поняла, что это не так. Мать выглядела слабой и серьезно больной.

Майкл тоже создавал дополнительную проблему. Анна полагала, что после ее скандального прихода к нему на работу он не объявится. Но Майкл звонил, оставляя сообщения на автоответчике, и просил перезвонить.

До сих нор она этого не делала, считая унизительным. Однако проблема оставалась для нее существенной.

Анна вытащила из коробки новые туфли, надела их и прошлась по гостиной. Затем сбросила и примерила платье.

Платье нравилось ей — никогда еще она не покупала себе такой роскошной вещи. Но что толку в платье, если его не для кого надеть!

Искушение подавить гордость и позвонить Майклу было велико, но Анна понимала, что не сделает этого. Допив коктейль, она хотела пойти на кухню и сделать еще, но в этот момент зазвонил телефон. Анна обернулась и уставилась на аппарат. Прошла минута, и включился автоответчик,

— Здравствуйте, Анна. Это Пьер Коули из Эм-пи-эй. Сейчас пятница, четверть третьего, и я хочу узнать, не сможете ли вы прийти к нам в понедельник к девяти утра. Если вам трудно связаться со мной, то…

— Пьер, привет! — Анна подняла трубку. — Я только что вошла…

— Рад, что застал вас. Мне трудно говорить сейчас, но если вы подъедете в понедельник…

— Конечно. Но в чем, собственно, дело?

— Я не могу обсуждать это по телефону. Но вас наверняка это заинтересует,

— В девять? В ваш офис?

— Да. Вы знаете, где мы находимся?

— Еще бы! — улыбнулась она.

— Тогда до встречи!

Он повесил трубку, Анна задумчиво оглядела гостиную. Эм-пи-эй всегда были главными конкурентами Сэмюэлсона, и если они хотят поговорить с ней, значит…

В следующий момент Анна вспомнила свой последний визит в эту редакцию. А именно в кабинет Барбары Стэннард.

Сначала Анна предположила, что ей собираются предложить работу ассистента Барбары. Некоторые люди стремятся нанести еще один удар, видя, что их враг повержен. Но она не Могла думать плохо о Пьере Коули. Он всегда производил на нее впечатление порядочного человека. А значит, они собираются предложить ей стоящую работу.

— Ладно, — сказала она себе. — Сначала выпью кофе, А потом надо принять горячую очистительную ванну.

Пора перестать хныкать и изводить себя дурацким чувством вины. Пора встать на ноги и начать все сначала. Анна улыбнулась, достала из сумки костюм от Армани и надела его.

Мэнди закрыла дверцу стиральной машины, ввела программу и нажала кнопку.

Это было одним из ее ежедневных хозяйственных дел. Этим занимались и все ее подруги. Мэнди взглянула на часы. Четверть третьего. Джо, наверное, еще на работе, если, конечно, не ушел куда-нибудь раньше…

Во рту у нее пересохло от волнения. Вздохнув, Мэнди набрала номер Сьюзи. Когда в трубке раздались долгие, безнадежные гудки, Мэнди испытала облегчение. Но тут Сьюзи подошла к телефону.

— Привет!

— Сьюзи?

— А, Мэнди? Как поживаешь?

— Отлично. Послушай, Сьюзи. Ты не занята сейчас? Я хотела бы заехать ненадолго.

— Отлично! У меня сейчас Мишель, а значит, мы можем выпить по чашечке кофе. И потом очень хочется обсудить последние сплетни! — рассмеялась Сьюзи.

— Отлично. Давай увидимся ненадолго.

Мэнди положила трубку и вдруг остановилась посреди кухни. Она хотела бы поговорить со Сьюзи наедине, а так придется ждать, пока Мишель уйдет домой.

Мэнди оделась и вышла из дома. У нее редко возникало ощущение, что она делает что-то очень важное, судьбоносное в своей жизни или в жизни близких ей людей, но теперь Мэнди охватило именно такое чувство. Если разговора не получится, все останется между нею и Сьюзи. Мэнди знала, что действует в интересах Сьюзи. Но нельзя сбрасывать со счетов то, что было между нею и Джо, тем более что они все до конца не выяснили.

Мэнди поддерживало сейчас то, что Сьюзи простила ее. Она понимала, что их дружба оказалась сильнее, но скрестить пальцы на удачу все же не забыла.

Поднимаясь по ступенькам дома Сьюзи, Мэнди думала о Джо. Сейчас он сидит на работе и ни о чем не подозревает, хотя его мир, возможно, разлетится в клочья после ее визита к Сьюзи. Мэнди вдруг испытала укол совести. Но ведь именно из-за Джо она явилась сюда! И если он не способен вести себя достойно, пусть, и получает по заслугам! Сьюзи — ангел, и обращаться с ней так — бессовестно!

Прежде чем Сьюзи открыла дверь, Мэнди услышала в домофоне пронзительный крик ребенка.

— Привет, Мэнд! Входи! — Сьюзи чмокнула подругу в щеку. — Прости, тут сумасшедший дом…

Мэнди остановилась в прихожей.

— Послушай…

В этот момент малыш раскричался, а мимо них промчался к лестнице мальчик лет трех.

— Осторожно, Джеми! Не расшибись! — Сьюзи объяснила подруге: — Это сын Мишель, моей соседки. Проходи, я познакомлю вас.

— Сьюзи, я…

— Я поставлю чайник, — отозвалась та, не замечая, что Мэнди ведет себя странно.

Вздохнув, Мэнди последовала за подругой,

— Господи!

Где-то в подвале играла классическая музыка, но Мэнди удивило не это. На диване у Сьюзи сидела с чайным подносом на коленях та женщина, с которой она видела в баре Джо. И эта женщина как ни в чем не бывало уплетала пирожное с кремом.

— Да, мы с Гасом так решили, — усмехнулась Сьюзи. — Малышей это успокаивает.

— Что? — остолбенела Мэнди.

— Я имею в виду музыку. Это какой-то Вивальди, — Сьюзи пожала плечами. — Ты знаешь, что я предпочитаю Стинга. Знакомься, Мэнд. Это Мишель, моя спасительница. Когда я с Натаном дома, она всегда помогает мне. — Мишель улыбнулась, польщенная отзывом о себе. — Мишель, а это моя лучшая подруга — Мэнди.

Мэнди протянула руку той, которую считала тайной любовницей Джо.

— Рада познакомиться, Мэнди. — Мишель приветливо улыбнулась, явно не узнав ее. Джеми вбежал в комнату и уткнулся в колени Мэнди. Мишель привлекла его к себе. — У вас есть дети, Мэнди?

— Двое, — ответила та, размышляя, как заведет теперь разговор с подругой. — Но они уже взрослые.

— Мэнд, садись и сними жакет, я повешу его на плечики. — предложила Сьюзи.

— Хорошо… Спасибо.

Мэнди сняла жакет, отдала его Сьюзи и села в кресло напротив ее новой знакомой. Сьюзи вышла из комнаты, и Мэнди неожиданно смутилась. Она очень хотела бы сказать что-нибудь этой корове, про делишки которой с Джо ей было все известно, но Мэнди держала себя в руках. Впрочем, Сьюзи скоро вернулась, и момент был упущен.

— Ну? — Сьюзи принесла блюдо с жареными пирожками. — Надеюсь, здесь никто не блюдет фигуру?

Мэнди провела у подруги больше часа и пошла домой в начале пятого. Джо, наверное, еще на работе. Если, конечно, не трахает какую-нибудь другую женщину в квартире своего клиента.

Вернувшись домой, она набрала его номер. Ей даже не пришлось заглядывать в записную книжку.

— Алло, говорит Джонатан Болл…

— Привет. Это Мєнди. Мэнди Эванс.

— Мэнд? — Он искренне обрадовался. — Привет, как поживаешь?

— Спасибо, хорошо. Я хотела поговорить с тобой.

— Да, конечно…

— Давай увидимся сегодня в «Короне».

— Не думаю, что это хорошая идея, Мэнд, — ответил он, помолчав.

— Не глупи. Я хочу просто поговорить,

— О чем?

— О тебе и твоей миленькой соседке.

— Соседке?

— Да, блондинке с большими сиськами.

— Черт побери!

— Да. Так что будь там в восемь вечера. Ладно?

— Да, — поникшим голосом отозвался он.

Мэнди повесила трубку, дрожа от возмущения. Стиральная машина остановилась, и это привело ее в чувство. Ему же лучше, если он не обманет и придет. Потому что в противном случае…

Мэнди охватила ярость, когда она вспомнила, как эта женина сидела в гостиной Сьюзи и преспокойно уплетала пончики с кремом. Что за стерва!

Ну ничего, она доберется до нее! Но прежде всего до Джо!

— Пока, Джен. Я скрещу пальцы,

Дженет впервые за этот вечер улыбнулась. Она не была восторге от того, как провела день, но радовалась, что хоть кто-то отнесся к ней с пониманием. Дженет вложила кучу денег в то, чтобы родить ребенка, и теперь решила идти до конца.

Положив трубку, она оглядела безупречно прибранную гостиную.

В больнице ей сказали, чтобы она вела себя так, как будто беременна. Но возможно ли это? Как поверить в то, о чем лишь мечтаешь? Как придумывать интерьер детской, решать, что купить и куда поставить; планировать семейный праздник в полном составе? Дженет понимала, что такие фантазии дорого обойдутся и потрясут в случае неудачного исхода.

Она была обречена на испытание временем, на заточение в плену своих мечтаний. Ей оставалось лишь утешаться слабой надеждой на то, что мечты осуществятся.

Дженет закрыла глаза. Она не отваживалась даже подумать о том, что беременна, опасаясь искушать судьбу. А судьба не жаловала ее, особенно в последнее время.

Когда Дженет испытывала острую боль — или ей это только казалось, — сердце замирало от страха. Если Джснет начинало тошнить, она сияла от счастья. И все же ей оставалось только томительное ожидание.

Стив взял пульт и сел на диван перед телевизором, просматривая программы. Через пару минут он недовольно поморщился, выключил телевизор и швырнул пульт на диван.

— Может, сходить в видеопрокат и принести что-нибудь интересное? Например, «Охотников за привидениями»? А на обратном пути зайду в китайский ресторан и захвачу нам что-нибудь на ужин.

— Я не голодна, — отозвалась Дженет.

Больше всего на свете она хотела, чтобы ее стошнило. Это было бы громадным утешением.

— А насчет видео? — спросил Стив. Дженет пожала плечами. — Я бы посмотрел последний фильм с Мишель Пфайфер.

— Если собираешься пялиться на нее полночи, то сперва выпей успокоительное! — язвительно рассмеялась Дженет.

Стив обрадовался и тому, что жена понимает, как он соскучился без нее и грезит о близости.

В последнее время они очень сблизились, но их объединяла только общая боль и тревога. Дженет молила Бога о том, чтобы ее страдания ушли в прошлое и она снова обрела способность чувствовать. Но сейчас все ее силы уходили на то, чтобы выдержать это испытание.

Стив снова потянулся к пульту, включил телевизор и уставился на экран. Передавали какое-то игровое шоу.

— Что сказала Мэнди? — спросил он, не отрываясь от телевизора.

— Ничего. Просто хотела узнать, как дела.

— И что ты ей ответила?

— Что все нормально! Другие звонили?

— Да.

— И Сьюзи?

— Нет. Но я собираюсь сама позвонить ей.

— Хорошо, — удивленно отозвался он, не ожидая такой смелости от жены и предпочитая не встречаться с ней глазами. Его порадовал такой прогресс в отношениях Дженет со Сьюзи.

Когда доктор Клеменс поместил эмбрионы в матку Дженет, Стив решил, что самое страшное позади. Но с течением времени ситуация лишь усугублялась. Стив изнемогал, но ничего не мог изменить,

Вдруг зазвонил телефон, и Стив автоматически потянулся к трубке, хотя аппарат стоял на столе перед Дженет. Иногда звонили те, с кем Дженет было тягостно общаться сейчас — например, ее мать, — и Стив избавлял жену от этой необходимости, беря на себя труд вежливо извиниться и солгать. С людьми неблизкими было проще, потому что они хотели немногого — передать привет, узнать, как дела. С родственниками приходилось труднее. Тем более что Дженет до последнего времени косвенно обвиняла их в своей злосчастной судьбе.

— Привет.

— Здорово, Стив. Это Пол.

— А, здорово, приятель. — Стив улыбнулся Дженет и покачал головой.

— Как дела?

— Неплохо. А у тебя?

— Нормально. Слушай, давай встретимся и выпьем по кружке пива?

— Отличная идея! Когда?

— Сегодня! Мэг на работе…

— Сегодня? — Стив покосился на жену. — Подожди минуту.

— Это Пол, — сказал он Дженет, прикрыв трубку рукой, — Спрашивает, не выпью ли я сегодня с ним пива.

— Как хочешь. — Пожав плечами, Дженет уселась на диван и стала бездумно переключать каналы телевизора.

Стив задумался. Ему бы хотелось остаться рядом с женой, поддержать ее, успокоить… обнять. Он отнял руку от трубки и постарался говорить оживленно.

— Слушай, Пол, прости, приятель. Сегодня не могу. Давай в другой раз?

Они еще несколько минут потолковали о шансах «Арсенала» выйти в финал, о том, кто будет играть за сборную. И решили встретиться в самое ближайшее время — возможно, в субботу, после матча сборной на своем поле.

Но Пол не поинтересовался, как Стив справляется со своей проблемой, как переживает этот сложный период жизни. Они лишь поболтали о двадцати двух парнях, гоняющих мяч но полю. Стив огорчился. Его охватило чувство изолированности и непонятости.

Положив трубку, он увидел, что Дженет неотрывно смотрит на экран.

— Тебе следовало пойти, если ты хотел, — натянуто сказала она.

— Наверное, — вяло отозвался он и отвернулся, опасаясь сорваться. — Хочешь чашечку чаю? — Стив улыбнулся.

Крис захлопнула за собой дверь и внесла в гостиную сумки с покупками.

— Привет…

Карен сидела в дальнем конце комнаты спиной к ней и не ответила.

— Карен — Крис положила руки ей на плечи, но Карен сбросила их, она плакала.

— Это ты во всем виновата!

— Прости, — Крис отступила.

— Ты заставила меня рассказать им все. И вот теперь у отца сердечный приступ, и он не хочет видеть меня. А мой брат…

— Твой брат — скотина!

Карен взвилась, но промолчала.

— Мне очень жаль… — начала Крис, но Карен покачала головой.

— А что, собственно говоря, случилось?

— Ты не можешь презирать меня за то, что у них предрассудки! — воскликнула Крис. — Я ведь не отвергаю тебя!

— Вот как? Тогда что происходит на протяжении последних нескольких месяцев? Почему ты при любом удобном случае хочешь видеть ее? Ответь мне — что это такое, если не отвержение?

— Наверное, ты права, — ответила Крис по размышлении.

— Я была наивной и слишком доверчивой дурой!

— Ты уже большая девочка, — Крис едва сдерживала гнев.

— Правда? — горько рассмеялась Карен, — Я сильно повзрослела за последние несколько недель. У меня открылись глаза на многое.

— Пожалуй, я пойду, — после паузы отозвалась Крис.

— Да уж, иди.

Крис тяжело вздохнула и ушла.

Карен не могла поверить в то, что их отношения закончились таким образом. Ей хотелось броситься за Крис, вернуть ее, заставить упасть на колени и просить прощения, но что-то удержало ее.

Не гордость и не ненависть, а чувство самосохранения. После всех страданий, выпавших на ее долю, она хотела оправиться, прийти в себя, вернуть прежние силы. И Карен предстояло сделать это самой. Ей нечего было рассчитывать на Крис.

Однако осознание того, что с нынешних пор она предоставлена самой себе, повергло Карен в отчаяние. Задрожав всем телом, она бросилась на диван, Сраженная чувством утраты Карен разразилась слезами. Все было кончено.

Джо смущенно проводил Мэнди взглядом от двери до стойки бара, где она опустилась на стул рядом с ним.

— Что будешь пить? — спросил он.

— Двойную водку.

Молодой бармен-австралиец кивнул и отошел выполнять.

Посмотрев на Джо, Мэнди укоризненно покачала головой.

— Неужели ты до сих пор не запомнил, что мне заказывать?

Глядя в свою кружку с пивом, Джо пожал плечами, собирался что-то сказать, но тут вернулся бармен.

— Двойная водка. — Он поставил бокал перед Мэнди. Джо расплатился, жалобно улыбнувшись ему.

— И вот что еще. — Мэнди наклонилась к самому уху Джо. — Я полагала, что ты по крайней мере извлек для себя урок из ошибки прошлых лет и перестал заводить шашни так близко от семьи.

— Говори тише, — поморщился Джо. — Я не хочу, чтобы об этом узнали все.

— Похоже, тебя не очень-то беспокоило то, что вас вдвоем могут увидеть ночью в баре.

— А ты откуда об этом знаешь? — взвился Джо.

Мэнди пробуравила его взглядом.

— У тебя что, совести нет? — Она видела, как поникли у него плечи, а отрешенный взгляд устремился в пространство. Ей вдруг стало жаль этого несчастного, безмозглого мерзавца, и поэтому она заговорила еще строже. — Как это отразится на Сьюзи, ты подумал? Она приняла тебя назад после… — Мэнди осеклась. — Она простила тебя, а ты снова наплевал на нее, А что будет с Натаном?

— Она очень изменилась, Мэнд… — Джо покачал головой и поднял на нее тоскливый взгляд. — Теперь все иначе…

Джо не стал вдаваться в подробности, но Мэнди поняла, в чем проблема.

— Конечно, иначе! А ты что хотел? Она ведь родила тебе сына! — Мэнди заметила, как сидевшие возле стойки повернулись к ней, и понизила голос, — Ну что! Ты женился на сексуальной красавице сирене, а она оказалась нормальной земной женщиной-матерью, да? В этом проблема?

Джо не сдержал улыбки.

— Послушай, Джо. — С каждой минутой тон Мэнди становился все мягче. — Ты не один такой. Я понимаю, что ты предпочел бы, чтобы твоя жена ходила по дому в шелковом пеньюаре, а не во фланелевой ночной рубашке, Понимаю что в грязных пеленках и разбухших сосках, измазанных молоком, нет ничего сексуального. По крайней мере женщины думают именно так. Правда, я всегда придерживалась другого мнения.

— Дело не только в сексе, Мэнд. Все изменилось. У нее нет времени для меня. Всегда только Натан, Натан, Натан…

— Ах ты, наглый эгоист! Ты сидишь здесь…

— Послушай, — Джо накрыл ее руку своей, — Я ведь ничего не имею против. Я сам люблю ребенка. Только…

Джо выглядел таким подавленным, что Мэнди захотелось обнять и утешить его.

— Давай еще выпьем, — предложила она.

Они заказали водку для Мэнди и пинту пива для Джо и молча ждали, пока бармен выполнит заказ.

— Ну и как же тебя угораздило связаться с этой Мишель?

— Это она сама все устроила. Сначала крутилась вокруг меня, как только Сьюзи куда-нибудь отлучалась. Я не прочь был немного пофлиртовать. Затем она заявилась в офис под предлогом того, что хочет купить квартиру. Попросила меня показать ей несколько домов. Так что я все получил на блюдечке с голубой каемочкой.

На Мэнди нахлынули воспоминания. Бармен принес им выпивку. Сделав большой глоток, она снова взглянула из Джо.

— Значит, Мишель обстряпала это дело, а ты воспользовался случаем? — Джо потупился. — Пора бы тебе подумать о том, как ты поступаешь по отношению к окружающим тебя людям, Джо.

Наблюдая за ним, Мэнди вдруг подумала о том, почему влюбилась в него. В Джо причудливо сочетались ранимость и очарование.

— Знаешь, — вздохнула она, — а ведь я действительно любила тебя.

Джо не посмел поднять на нее глаза, и Мэнди была благодарна ему за это.

— А когда все кончилось и вы со Сьюзи поженились, мне было очень тяжело пережить это. И я совсем не скоро оправилась от удара.

Джо открыл рот, чтобы ответить, но Мэнди остановила

— Сьюзи любит тебя. Ей стоило невероятных усилий справиться с собой и простить тебя. Если она узнает, что ты снова обманываешь ее, это разобьет ей сердце. И такого я никому не пожелаю.

— Прости меня, Мэнд. — Глаза Джо вдруг выразили такую муку, что сердце Мэнди дрогнуло. — Я не хотел причинить тебе боль. И вообще никому…

— Однако причинил.

— Я был слабым.

— Чушь! Не пытайся оправдать все болтовней о человеческих слабостях. А если ты недостаточно сильный, чтобы устоять перед белокурой потаскухой, то твоей жене и ребенку будет лучше без тебя.

— Я люблю Сьюзи, Мэнд, — прошептал Джо.

— Тогда и веди себя соответствующе, черт побери! Будь мужчиной, а не слизняком! И прежде всего дай отставку этой Мишель.

— А что, если она расскажет Сьюзи?

— Так вот чего ты боишься? — Мэнди вздернула подбородок, — Того, что она заговорит? — Джо отхлебнул пиво и кивнул. — Обещаешь мне никогда больше с ней не встречаться?

— За милю не подойду! Клянусь Богом!

— Тогда предоставь мне уладить это дело. И знаешь что? Мне скоро предстоит нанести визит в один дом.

Люк приподнялся на диване, когда появилась Мэнди. Она пришла гораздо позже, чем он предполагал.

— Привет, дорогой. — Мэнди поставила сумочку на столик и взглянула на экран телевизора. — Ты ел что-нибудь?

— Нет.

— Как ты относишься к бекону?

— Отлично!

— Два яйца или три?

— Два.

Она улыбнулась и пошла на кухню. Через минуту Люк присоединился к ней и сел за стол.

— Мам?

— Да? — Мэнди поставила бекон в гриль.

— Мы туг поговорили с ребятами…

— И что? — Она достала яйца из холодильника.

— Мы решили снять квартиру все вместе.

Мэнди занесла яйцо над сковородкой. Эта новость так потрясла ее, что она раздавила скорлупу.

— Что?

— Кенни говорит, что я мог бы несколько часов в день работать у него за прилавком. Он знает других ребят на рынке, которые хотят кого-нибудь взять в долю. Так что с оплатой жилья проблем не будет.

— О… — Мэнди выбросила скорлупу в мусорное ведро. Все ее мысли были сосредоточены на этой новости. Мэнди казалось, что ее ударили по голове чем-то тяжелым.

— Это случится не раньше чем через пару недель, — продолжал Люк. — Джо и Дэнни пока ведут переговоры с хозяином. Отец Джо будет гарантом или что-то в этом роде…

Однако Мэнди не слушала его. Она думала о том, что останется одна в пустой квартире и ей больше не к кому будет спешить после работы. Эта мысль была для нее невыносима.

— Но ты не можешь пойти работать на рынок! Ведь мы с тобой говорили о колледже. Не хочешь же ты испортить себе жизнь, мой дорогой? Поверь, ты себе этого никогда не простишь.

— Мам, — рассмеялся Люк. — Не принимай все так близко к сердцу. У меня будет куча времени, чтобы подумать о колледже и найти приличную работу. И потом, в работе на рынке нет ничего плохого.

— Ты рассуждаешь так, потому что пока тепло и светит солнце. Посмотрим, что ты скажешь зимой, когда тебе придется торчать целый день на улице. И тогда ты распростишься с футболом, потому что по субботам надо будет работать.

— Знаю! Не совсем же я идиот!

— Нет, ты совсем не идиот, — ответила Мэнди мягко и чуточку льстиво. — Но не пускайся в авантюры только потому, что твои друзья…

— У меня своя голова на плечах, мам!

— Конечно, — Мэнди направилась к грилю, откуда по кухне уже давно разносился запах подгоревшего бекона. — Просто дело в том, что…

Она поставила перед Люком тарелку и, усевшись напротив, наблюдала за ним.

— Очень вкусно, мама! — Он проткнул вилкой яичный желток. — Пожалуй, я буду приходить домой обедать!

Мэнди улыбалась, глядя, как Люк набросился на еду, хотя серце у нее разрывалось от тоски — совсем скоро ей не для кого будет готовить.

Отодвинув тарелку, Люк поднялся и подошел к матери.

— Спасибо, это было вкусно, — повторил он, целуя ее в щеку. — Пожалуй, пойду наверх, устал очень, и спать хочется.

— Иди, — ласково отозвалась Мэнди и погладила его по щеке. Люк ушел, и она осталась на кухне одна.

Мэнди задумалась. Куда же все подевалось? Долгие годы она самоотверженно растила сына, а в результате осталась одна…

Мэнди вдруг заплакала, вернее зарыдала, дрожа всем телом. Она ужасно боялась одиночества, этого бездонного черного колодца, от которого веяло ледяным холодом. В последнее время Мэнди считала себя одинокой самостоятельной женщиной, но у нее при этом был Люк. Связующее звено между настоящим и прошлым; живое доказательство того, что жизнь с Питом не прошла впустую: постоянное напоминание о том, что она сделала в своей жизни что-то по-настоящему стоящее.

Джо задержался на пороге и, запрокинув голову, посмотрел на безоблачное небо, в котором висела огромная круглая луна. Он редко интересовался тем, что происходит у него над головой, но этим вечером…

Джо улыбнулся, тихо вошел и притворил за собой дверь. После того как Мэнди уехала, он заказал себе еще пинту пива и долго сидел за стойкой, размышляя об их разговоре. Все-таки она настоящее сокровище! Он только теперь это понял.

И еще — Мэнди абсолютно права. Он должен благодарить судьбу за то, что имеет. Таких женщин, как Сьюзи, совсем немного. И вполне естественно, что она сейчас так поглощена ребенком.

Джо снял ботинки и босиком направился наверх. Заперлись в ванной, он подошел к унитазу и тихо поднял крышку, чтобы не разбудить жену и сына. Затем разделся до трусов и двинулся в спальню. Сьюзи крепко спала на своей половине кровати, положив головку малыша себе на плечо и обняв его.

С минуту Джо смотрел на них. Его переполняла нежность и любовь к ним. С величайшей осторожностью он примостился возле Сьюзи, одной рукой обнял ее за плечи, а другую подсунул под спину Натана. В этот момент Сьюзи тихонько застонала во сне и инстинктивно прижалась к нему.

Тепло ее тела возбудило Джо, он захотел овладеть женой немедленно, но, помня о разговоре с Мэнди, закрыл глаза и затих. Джо прислушивался к сонному дыханию любимой женщины до тех пор, пока сам не заснул.

Анна, в дорогом костюме из последней коллекции Армани, удобно расположилась в кресле шикарного офиса Эм-пи-эй. Время от времени клерк бросал взгляд через огромную комнату на привлекательную женщину в короткой юбке и со стройными ногами, но Анна ни разу не повернула голову в его сторону, демонстрируя полное безразличие.

На самом же деле сердце ее бешено колотилось — и не от волнения, а от страха. Хотя бояться было нечего — с таким резюме и опытом работы Анна могла рассчитывать на самое завидное место в любом издательстве. Однако Сэмюэлсон поколебал уверенность Анны в себе, уволив ее. Он заставил Анну усомниться в том, что она действительно так хороша, как всегда считала.

Тяжелая дубовая дверь отворилась, на пороге показался Пьер Коули и с улыбкой направился к ней.

— Анна, рад вас видеть. Пожалуйста, проходите.

Она не спеша поднялась и последовала за ним, стараясь сохранять спокойствие.

Кроме Пьера, в кабинете ее ждали пять человек. Пожилой импозантный мужчина сидел за столом у окна. Слева от него — молодая женщина в стильных очках. Двое мужчин помоложе расположились на кожаном диване, перед ними на столике стояли чашки с кофе. И, наконец, еще одна женщина — лет на десять старше Анны — стояла в углу кабинета возле кофейника.

— Хотите кофе, Анна?

— Спасибо… Черный, без сахара.

— Полагаю, со всеми присутствующими вы знакомы, — сказал Пьер, притворив дверь.

— Привет. — Анна улыбнулась всем.

В ответ раздались радушные приветствия. Еще не было девяти, а они уже давно заседали. На огромном полированном столе, а также на двух маленьких чайных были разложены бумаги. Пьер указал на диван.

— Присядьте, Анна, и перейдем прямо к делу. Мы хотим сделать вам предложение, которое, надеюсь, вам понравится…

Через полчаса Анна совершенно успокоилась и откинулась на спинку дивана. Ей предлагали такую прекрасную работу, что это превзошло все ее ожидания. И все же Анне хотелось задать несколько вопросов.

— Я внимательно выслушала вас и могу сказать, что в целом ваше предложение устраивает меня. Но как я поняла, речь идет о журнале для мужчин…

— Вас интересует, почему мы не взяли редактора-мужчину? — спросила старшая из дам, Соня Кавитц. — Да просто потому, что все так поступают, а мы хотим отличаться от других. Это дерзко, но простительно. И поскольку мы намерены конкурировать с прочими мужскими изданиями, нас интересует захват новых территорий. — Она улыбнулась. — Помните, как «Космополитен» стал крупнейшим журналом в конце семидесятых — начале восьмидесятых? Как мужчины вдруг ринулись читать его? Так вот, мы хотим достичь того же результата, но иным путем.

— Создать журнал, на котором не стоял бы гриф «только для мужчин»? — спросила Анна.

— Золотые слова…

Раздался одобрительный смех, Анна понимала, что ей следует немедленно соглашаться. И все же…

— У вас уже есть название для журнала?

— Мы подумывали о чем-то вроде… «Перемирие», — сказал Роб Старей, с которым Анна когда-то работала в «Девятнадцать». — Заключить соглашение прекратить сексуальную войну с женщинами. Или по крайней мере договориться о временной передышке.

— Тогда почему не «ДМЗ»?

— Что это? — удивленно взглянул на Анну Пьер.

— «Демилитаризованная зона». Наподобие тех, что были во Вьетнаме.

— Отлично! — Пьер оглядел собравшихся. Те улыбались и одобрительно кивали. Только пожилой джентльмен за столом пожал плечами.

— Мне нравится, — промолвил Пьер. — Хорошо…

— Итак, — вмешалась Соня. — Что скажете вы, Анна? Мы предоставим вам все необходимые ресурсы.

— Идея мне по душе. — Анна задумчиво склонила голову набок. — А какую сумму вы мне предложите?

Пожилой мужчина за столом, до сих пор хранивший молчание, теперь заговорил.

— Значительную. Мы знаем, какие деньги вы получали у Сэмюэлсона, и думаю, вы можете рассчитывать на… сто тысяч с обычными дополнительными выплатами, в том числе от «Бритиш юнайтед пресс», и так далее. Кроме того, мы готовы взять на себя расходы по ведению судебного процесса, если Сэмюэлсон попытается подать иск об удержании части вашего заработка.

У Анны перехватило дыхание. Она рассчитывала тысяч на десять, поэтому теперь изо всех сил старалась держаться хладнокровно. Неужели это не сон?

— Договорились, мистер Грегор. Считайте, что у вас есть редактор.

Ее ответ был встречен аплодисментами и радостными возгласами. Пьер пожал Анне руку, а Соня, присев рядом с ней на диван, сказала:

— Добро пожаловать на борт нашего корабля, Анна. Надеюсь, наше совместное плавание будет долгим и удачным.

Анна задержалась еще на чашку кофе, чтобы выяснить, когда следует приступать к работе, после чего покинула заседание. Она уже внутренне успокоилась, но эйфория все еще волнами накатывала на нее. Анна достала телефон из сумочки, лихорадочно соображая, кому бы позвонить. Ей хотелось отпраздновать свою удачу, увидеть город в ярких оттенках красного цвета.

— Привет, Мэнд. Помнишь, ты предлагала встретиться?

— Да.

— А что, сели сегодня вечером?

— Сегодня?

— Да. У меня отличная новость. Ты чем-то занята?

— Нет, как всегда, — рассмеялась Мэнди.

— Я нашла новую работу!

— Отлично! — Мэнди вдруг заразилась воодушевлением подруги. — Надеюсь, хорошую?

— Лучше не бывает! Слушай, Мэнд… Я постараюсь вытащить остальных. Мы могли бы встретиться у «Слаг и Леттус» и пообедать. Я угощаю.

— Уверена?

— Они собираются платить мне столько, что я потяну такие расходы.

— Везет же тебе!

— Я перезвоню позже, Мэнд. Очень тебя люблю. Пока.

Анна вышла из лифта и уверенным шагом пересекла шикарный вестибюль издательства — она больше не была здесь чужой. Теперь ее место в этом здании, в собственном кабинете редактора крупнейшего журнала. При этой мысли шаг Анны стал легким и упругим. Она приблизилась к стойке администратора и, сняв с лацкана жакета пластиковый пропуск, с улыбкой протянула его клерку.

— Спасибо. И до скорой встречи…

Стив сидел за рабочим столом и смотрел в окно, откуда открывался вид на стоянку, принадлежащую компании, и на несколько зданий промышленного района. Однако его взгляд ни на чем не задерживался. Он думал. Вернее, старался не думать.

Завтра Дженет предстояло пройти тест на беременность, и Стив, как ни старался, не мог сосредоточиться ни на чем другом.

— Стив?

— Полли? Что такое? — Он вздрогнул, словно только что вышел из глубочайшей комы.

— По-моему, ты сейчас за много миль отсюда.

Двадцатидвухлетняя рыжеволосая Полли с отличной фигурой и обаятельной улыбкой работала личным ассистентом шефа. Она села на стул рядом со Стивом и участливо склонилась к нему.

— Что с тобой?

— Тебе незачем это знать. — Он взглянул на экран компьютера и заметил, что так и не закончил письмо, начатое полчаса назад.

— А ты попробуй рассказать. Я умею слушать.

— У Джен завтра тест на беременность. — Стив печально улыбнулся.

— Все пройдет отлично.

— Да, наверное. — Стив знал, что некоторым людям легче, когда они слышат эту фразу. — Но пока мне ничего в голову не лезет.

— Хочешь, я сделаю это за тебя? — Полли кивнула на пачку писем, требующих немедленного ответа.

— Правда? — удивился Стив.

— Конечно, правда. Иначе не предлагала бы. У меня есть немного свободного времени, Старик Марчи в Швеции, и я предоставлена самой себе.

— Не знаю, как благодарить тебя. Я и так уже задержался с ответами…

— Ничего. — Полли склонилась еще ближе к нему, — Я готова протянуть тебе руку помощи. Ты нормально себя чувствуешь?

— Да, спасибо. Завтра буду в полном порядке. Так или иначе…

Полли поднялась, оправила платье и, проходя мимо Стива, положила руку ему на плечо.

— И знай, что у тебя есть друг, всегда готовый выслушать, — улыбнулась она.

— Спасибо, Пол. Я буду иметь это в виду.

Когда она ушла, Стив вернулся к окну. Он не мог думать ни о чем, кроме предстоящего завтра испытания.

— За удачу! — Мэнди подняла бокал шампанского.

— За удачу! — эхом отозвались остальные.

— Ты молодец! — Карен положила руку на плечо подруги. — То, что ты нам рассказала, звучит великолепно.

— Еще бы! — усмехнулась Анна. — Я сама до сих пор не могу в это поверить. Я думала, они предложат мне что-нибудь ужасное, типа «ТВ-гида»… или журнала по садоводству. Но новый журнал для мужчин?..

— Тебе следует написать об отношении современного мужчины к детям. — Сьюзи налила себе апельсиновый сок в бокал для шампанского.

— Интересно, где это ты видела современных мужчин? — поинтересовалась Мэнди. — Мне лично попадаются только из каменного века.

— Я знаю одного такого, — возразила Сьюзи. — Он ходит на детскую площадку вместе со своей маленькой дочкой.

— Известный тип, — отрезала Мэнди. — Борода и очки. Макароны на завтрак, обед и ужин. Вылезает из постели, только чтобы дойти до сортира.

— Насчет последнего — не знаю, — рассмеялась Сьюзи. — А в остальном ты ошибаешься. Он всегда гладко выбрит и носит контактные линзы.

— М-м… Звучит неплохо. И потом, я сама люблю макароны — призналась Мэнди.

— Он женат, — заметила Сьюзи.

— А разве не все они женаты? — усмехнулась Анна.

Мэнди избегала встречаться взглядом со Сьюзи.

— Ну, — Анна переменила тему, пока разговор не зашел слишком далеко, — раз уж мы собрались, давайте пообедаем.

— Отличная идея! И когда ты приступаешь к работе? — осведомилась Мэнди.

— Через некоторое время.

— Но я думала, что ты уже принята…

— Послушай, Мэнд, — прервала подругу Карен. — Работа редактора — дело особое. Анне придется начинать с нуля. Нанимать журналистов и редакторов, составлять графики и ведомости… Чертова прорва дел!

— Это верно! — Анна налила подругам шампанское. — Но вознаграждение того стоит.

— А сколько они будут тебе платить? — поинтересовалась Мэнди. — Если, конечно, ты не считаешь мой вопрос бестактным.

— Мэнди! — Карен укоризненно покачала головой.

— Ничего, все в порядке, — рассмеялась Анна. — Сто тысяч.

— Сто?! Черт меня побери!

— Плюс дополнительные выплаты, — добавила Анна.

Сьюзи усомнилась, поскольку Джо зарабатывал втрое меньше.

— Помню то время, когда мы все вместе работали в кондитерской. Тогда наша зарплата исчислялась количеством пирожных, которые нам разрешали съесть за счет заведения.

Мэнди тоже не представляла себе, что кому-то готовы платить такие деньги за обычную работу в офисе.

— И что же ты должна делать за такую огромную сумму? Заниматься анальным сексом с собакой хозяина?

— Мэнд! — поморщилась Анна. — Надеюсь, нет. Я слышала, что у шефа сенбернар!

— Ух! — болезненно застонала Сьюзи и заерзала на стуле чем вызвала взрыв хохота за столом.

— Кстати, если уж говорить о сексе с животными, то у меня есть одно на примете для твоего журнала, Анна, — воодушевилась Мэнди. — Тебе следует обследовать на этот пред-мет клубы и взять у них интервью о том, чем они занимаются…

— По-моему, очевидно, чем они занимаются, — перебила ее Сьюзи.

— Конечно. Но необходимо выяснить, почему их так тянет к женщинам и что они делают, чтобы установить контакт. Ведь все это очень напоминает ярмарку скота, не так ли?

— Откуда ты знаешь? Ты ведь не ходишь по таким местам? — поморщилась Сьюзи.

— В общем-то нет. Но тут вышла одна история, Подруга попросила меня сходить с ней, но в последний момент отказалась. А я уже настроилась, оделась… И подумала — а что, собственно, я теряю? Она объяснила мне, как туда добратьсч — это районе Оксфорд-стрит, — и я отправилась.

— Там нужно платить за вход? — спросила Карен.

— Да. Но подруга уже заплатила за себя, и я прошла вместо нее. Найдя это место, я спросила какого-то парня, не ошиблась ли адресом. Он ответил, что нет. Там внизу есть бар, где толпятся в основном одинокие мужики. И я подумала, что у меня появился хороший шанс подцепить…

— Мэнд, ты говоришь как великовозрастная девственница! — усмехнулась Анна.

— Знаю. Это стыдно! Я взяла себе выпивку и огляделась — не стоять же на одном месте! К тому же всем ясно, что в такие заведения ходят, чтобы завязать знакомство. Ну вот, я собралась с духом, подошла к каким-то парням и разговорилась. Немного пофлиртовала. Мне показалось, что они смотрят на меня как-то странно. Тогда я отошла от них и отправилась искать удачу в другом месте.

Теперь Карен, Анна и Сьюзи улыбались неодобрительно.

— Ну… я проболталась там без всякого толку довольно долго, поэтому пришлось взять еще выпивку. В этот момент какой-то парень, с тощим задом, в роговых очках и с пучками волос, торчащими из носа, взял меня за руку и предложил уйти с ним…

— Боже! — Сьюзи возмутило фривольное поведение подруги.

— Коротко говоря, мы сказали друг другу пару слов, а когда он заявил, что я не в его вкусе, я так обозлилась, что готова была съездить ему по роже. В этот момент меня схватили и вытолкали вон. Оказавшись на улице, я закурила и огляделась, нет ли поблизости полицейского участка. И тут увидела вывеску над дверью. Очень маленькую…

— И что же там было написано? — спросила заинтригованная Анна.

— Всего лишь общее ежегодное собрание членов клуба владельцев «шкоды». Они решили, что я проститутка! Мне нужно было войти в соседнюю дверь!

Сьюзи расхохоталась, а Анна взяла себе на заметку предложение подруги написать о ночных клубах свиданий. В этом была изюминка.

— И что же, ты пошла туда, куда тебе следовало попасть с самого начала? — Карен поразил рассказ Мэнди о жизни, совершенно ей чуждой.

— Нет, Я перепугалась до смерти. Хорошо еще, что не влипла в какую-нибудь историю с этими автолюбителями!

— Кстати, тебе так и не удалось дозвониться до Дженет? — спросила Сьюзи.

— Нет, хотя я и звонила ей несколько раз.

— Я не говорила с ней с тех пор, как вышла из роддома, — Сьюзи нахмурилась. — Не знаю даже, что бы мы сказали друг другу при встрече.

— Тебе следует позвонить ей, — сказала Мэнди, принимая из рук Анны бутылку. — Только лучше через пару дней.

— Когда будут известны результаты?

— Завтра. Она должна поехать в больницу и пройти тест на беременность.

Сьюзи опустила глаза, чувствуя себя виноватой из-за того, что с такой легкостью зачала Натана.

— Я говорила с ней вчера на эту тему, — продолжала Мэнди. — Дженет показалась мне веселой, хотя о ней никогда ничего не скажешь наверняка.

— Верно, — согласилась Карен. — Дженет столько раз пыталась это сделать. Да к тому же и возраст берет свое.

— Она заслуживает удачи, — Сьюзи отставила бокал, — Анна, мне пора. Я оставила Натана с мамой и…

— Джо не любит сидеть с ребенком? — спросила Мэнди.

— Ему надо было срочно уйти. Деловая встреча или что-то в этом роде.

— А твоя соседка Мишель? Она не согласилась посидеть с малышом?

— Знаешь, она как-то странно изменилась в последнее время. Раньше я спокойно могла попросить ее о такой услуге, но теперь Мишель почти не заходит.

— Рада была повидать тебя, Сьюзи. — Анна поднялась. — Береги себя и поцелуй своего мальчугана.

— И от меня, — добавила Мэнди, — Если что, ты знаешь, кого взять в крестные матери. — Она кивнула на Анну. — По крайней мере у ребенка будут приличные подарки на именины!

— Пока, девчонки, — сказала Сьюзи. — Увидимся. Всего хорошею. — Поцеловав Анну, она ушла.

Анна улыбнулась и тут заметила, что Мэнди провожает Сьюзи странным взглядом. — В чем дело?

— А? — Мэнди вздрогнула от неожиданности. — Нет, ни в чем. Просто я подумала о том, как Сьюзи изменилась. Раньше она не удержалась бы от того, чтобы зазвать этого современного мужчину на обед.

— А кто сказал, что Сьюзи не сделала этого?

— Нет… — покачала головой Мэнд. — Она сейчас не в форме для такого смелого поступка. — Мэнд взглянула на Карен.

— Как поживает Крис?

— Понятия не имею. Мы давно не виделись.

Мэнди переглянулась с Анной.

— Что ты имеешь в виду? Все кончено?

Карен пожала плечами.

— Да… Мне очень жаль. Я всегда хорошо относилась к ней. Но ведь жизнь продолжается, не так ли?

— Да. А ты, похоже, прочно встала на ноги, Мэнд?

— Вроде бы выбираюсь потихоньку.

— Выбираюсь! Такое ощущение, что ты прибыла сюда из какой-то глубинки! — воскликнула Анна и обратилась к Карен. — Ты слышала ее рассказы о тех парнях, с которыми она встречается?

Карен с усмешкой покачала головой,

— Она снимает парней в ночных клубах, чтобы развлечься — пояснила Анна. — Мэнд, этого не может быть!

Мэнди гордо кивнула.

— И еще трахается с таксистом! — завершила свои откровения Анна.

Карен от неожиданности поперхнулась шампанским.

— Впрочем, теперь с этим покончено, — серьезно заявила Мэнди.

— С каких это пор? — лукаво улыбнулась Анна.

— С тех пор, как он повысил тарифы. — Мэнди расхохоталась. — На самом деле мы решили остепениться. Однако иногда я скучаю без него, потому что теперь мне приходится все время ездить на автобусе!

— Мэнд, а ты, судя по всему, довольна своей жизнью, а? — спросила Анна.

— Да… По крайней мере я сделала над собой усилие и добилась того, чего хотела. Чуть большего, чем имела. Теперь мне ни перед кем не нужно держать ответ за то, как я живу.

— Это верно, но…

— Подумай, Анна. Если захочешь составить нам с девочками компанию как-нибудь вечерком, мы охотно возьмем тебя с собой.

Анна вежливо улыбнулась. Ничего более отвратительного она и представить себе не могла.

— И ты тоже, Карен. Тебе надо выйти куда-нибудь и познакомиться с новыми людьми. Ведь есть же клубы для геев и лесбиянок! Я сама видела в газетах маленькие объявления. Например, такое: «Ты — Джейн, я — Джейн!»

— Да… Только не сейчас. Позже. — Карен потупила взгляд.

Анна взяла Карен за руку. Та подняла полные слез глаза и жалобно улыбнулась.

— Давайте-ка закажем еще бутылочку, — предложила Анна. В этот момент у нее в сумке зазвонил телефон. Она достала его и прижала к уху.

— Алло?

— Анна? Это Фрэнк. Я только что узнал новость…

— Новость? Какую?

— О твоей новой работе. Я недавно встретил Пьера, По-моему, это замечательно, дорогая. Как раз то, что тебе нужно.

— Фрэнк!

— Да, дорогая.

— Иди к черту!

Анна отключила телефон, бросила его на дно сумочки и посмотрела на подруг.

— Так на чем мы остановились? Ах да! На еще одной бутылке шампанского!

Карен включила свет в прихожей. На ее губах блуждала блаженная улыбка. Она провела с Мэнди и Анной куда больше времени, чем предполагала, — они вместе пообедали, потом еще выпили. Возможно, Карен немного перебрала, потому что ее слегка тошнило.

Ей было приятно повидать всех после долгого перерыва. Радость Анны по поводу новой работы и рассказы Мэнди о ее новой жизни несколько отвлекли подавленную Карен. Но теперь она оказалась одна в своем пустом доме, и тоска нахлынула на нее с новой силой.

Идти на работу завтра было не нужно — в школе в ближайшие три недели каникулы, — так что ей придется проводить дни в безделье, наедине с собой и своими мыслями. Бездельничать приятно вдвоем, а одной… Необходимо чем-то занять себя. Иначе не избавиться от этого странного, похожего на дурной сон ощущения, которое приходит всякий раз, когда она начинает думать о Крис.

Карен сотни раз приказывала себе выкинуть из головы эти мысли, но безуспешно. Это все равно что запретить человеку дышать.

Сознавая, что и так выпила слишком много, Карен пошла на кухню, достала из холодильника бутылку вина, налила полный бокал, села за стол и задумалась, куда бы направиться.

Мэнд права. Время лечит. Когда-нибудь она наверняка найдет кого-то и, возможно, снова будет счастлива. Но это дело будущего. А пока придется одной пробираться сквозь частокол похожих друг на друга дней и одиноких ночей. И знать, что женщина, которую она любит, лежит в объятиях другой.

Карен повертела из стороны в сторону головой, чтобы расслабиться, но безуспешно. Ей казалось, что она ранена, и малейшее движение лишь усиливало ее страдания.

Вино помогло… немного, но не вполне. Карен впала еще в большую меланхолию, у нее обострилась чувствительность, словно обнажились нервные окончания души. — Черт бы тебя побрал! — сердито вымолвила она. — Почему нет в человеке рычажка, посредством которого можно было бы отключить его способность что-либо чувствовать? Почему нет какой-нибудь кнопки на затылке, чтобы нажать на нее… и дело с концом!

Карен задрожала. Плакать ей не хотелось. Все слезы она давно выплакала. Но, приходя в себя после вечеринки, Карен поняла, что не развеялась, а впала в еще более глубокое отчаяние.

Сделав большой глоток вина, она оттолкнула бокал. Нет, не найти ответа, даже если выпить всю эту чертову бутылку до дна! Но спать не хотелось. Во всяком случае, пока.

Карен направилась в гостиную и, порывшись в ящиках стола Крис, нашла адресную книгу. Усевшись на диван, она стала медленно перелистывать ее.

Карен не знала фамилии Сары, но вдруг наткнулась на перечеркнутый адрес, ниже которого был записан новый. Карен знала это место. Одна из ее школьных приятельниц жила в том районе. Теперь, когда она поняла, что Сара живет там, это место показалось ей… греховным, нечистым.

Странно, но Карен не могла думать о Саре иначе, чем о другой женщине с такими же потребностями, желаниями и склонностями, как у нее самой. Но то, что та ворвалась в их жизнь и отобрала у нее Крис, не укладывалось в голове Карен, поэтому она относилась к Саре не как к сопернице, а как к исчадию ада, для которого не существует преград и препятствий на пути к достижению цели.

Сара нанесла ей смертельный удар, а не Крис. Сара! И это она, а не кто-то другой, должна быть наказана! Карен взяла телефон и по памяти набрала номер.

— Такси для дам? Я понимаю, что сейчас поздно, но… Она назвала свой адрес, потом тот, куда ее должны были доставить. От дома до дома было не больше мили, но уважающая себя женщина не пойдет в такой поздний час по улице одна.

Карен сделала заказ и задумалась о том, что скажет, когда ее привезут на место. Она должна сделать это немедленно.

Сейчас у нее достанет смелости на такой визит. Только сейчас.

Машина пришла на удивление быстро. Карен надела жакет, взяла сумочку и вышла. Усевшись на заднем сиденье, она назвала водителю адрес.

Через считанные минуты они добрались до двухэтажного коттеджа с покатой крышей. У входной двери горел фонарь, освещая номер дома. Наверху было темно, но внизу, в холле, горел свет, хотя занавески были задернуты.

— С вас три пятьдесят, — сказала женщина-водитель, включая свет в машине. Но Карен не слышала ее. Она как зачарованная смотрела на тусклый огонек внизу и думала, что Крис делает в настоящий момент. Смелость изменила ей: Карен понимала, что не в силах выйти из машины, позвонить в дверь и предстать перед этими женщинами.

— Вы в порядке, дорогуша? — поинтересовалась водитель.

— Да… — как в полусне ответила Карен. — Но я ошиблась, Пожалуйста, отвезите меня домой.

Женщина развернула машину, вывела ее на трассу и прибавила газу. Карен долго смотрела через плечо на меркнуший тусклый свет в холле коттеджа. Ей казалось, что у нее медленно вынимают из груди сердце.

Анна налила себе кофе и, удобно устроившись на диване, взяла пачку воскресных газет. Фрэнк оставил три сообщения на автоответчике. Первые два — до тех пор, пока не дозвонился ей на мобильный, последнее — после того, как она послала его к черту.

Анна улыбнулась. Наверное, он чувствует себя виноватым и несчастным, но его время ушло. Пусть остается со своей женой! Да, Мэнди чертовски права. Пора найти нового мужчину. Но теперь это будет человек, который не связан с ее профессией; она дважды совершила одну и ту же ошибку — хватит!

Анна взяла в руки приложение к «Санди таймс» под названием «Стиль», где помешались объявления о знакомствах. Здесь сообщалось о клубах, где женщины под экзотическими псевдонимами искали «скромного парня»; или мужчины хотели встретиться с женщиной «широких взглядов»; или «дикие женщины» искали «храбрых мужчин». Доведенная до крайности, она внимательно просмотрела все колонки и обвела карандашом то, что казалось ей интересным.

Она не рассказала подругам ни об объявлении, которое поместила в газету, ни о Майкле. Ей было стыдно и немного грустно оттого, что пришлось искать партнера по объявлению.

Это свидетельствовало о поражении, напоминало призыв о помощи. Майкл оказался полным дерьмом. Значит ли это, что каждый Ромео в конце концов плюет на свою Джульетту?

Анна надеялась, что нет. Наверное, она не сразу найдет подходящего мужчину, но у нее есть время. Ей ведь еще нет и сорока!

Мэнди дала правильный совет — не принимать ничего близко к сердцу и брать от жизни все. Но если смотреть особенно пристально, не примешь ли желаемое за действительное?

Анна взмолилась, чтобы судьба охранила ее от того романтического дерьма, чье объявление можно прочесть в любой газете. Она прихлебнула горького кофе и еще раз просмотрела предложения чувственных мужчин-скорпионов.

Стив притормозил у светофора, и Дженет сверилась с часами. Они должны были прибыть на место через двадцать минут, и немного времени в запасе у них оставалось.

Она стиснула руки на коленях, крутила на пальце кольцо. Делала все, чтобы не слишком задевать Стива. Он согласился пройти всю эту процедуру в Ай-Ви-Эф, чтобы угодить жене. Как-то Стив сказал, что если дело заладится, то он купит Дженет огромный бриллиант.

— Все в порядке? — Стив стиснул руку жены. Дженет кивнула, благодарная ему за поддержку. Светофор зажегся зеленым, и Стив потянулся к переключателю скоростей.

Дженет не могла заснуть накануне ночью, Стив лег спать рядом с ней и тихо посапывал. А она долго смотрела в пустое небо, воображая, как это будет, если они останутся вдвоем. — если она беременна, то ребенок родится в апреле. А это означает, что можно будет объявить обо всем в начале весны, к Пасхе. Дженет неотступно думала об этом. Теперь выяснилось, что из трех оплодотворенных эмбрионов можно рассчитать на двух. Дженет огорчилась, но не слишком.

Несколько раз за ночь Дженет ходила в ванную, совершая тот же ритуал; она тужилась не слишком сильно, чтобы не навредить плоду, после чего смотрела на нижнее белье и не обнаружив ни капли крови, засыпала спокойно.

Они так много раз пытались это сделать. Неужели удача улыбнется им именно сейчас? Утром, перед тем как они должны были выезжать, Дженет проверила себя еще раз.

Все оказалось в порядке,

Она вышла из ванной, взяла свою сумочку и направилась к двери. Стив подошел к телефону.

— Это твоя мать. Хочет поговорить с тобой.

— Алло?

— Джен? Это ты, любовь моя? Я звонила вчера вечером но Стив сказал, что ты спишь. А я просто хотела пожелать тебе удачи, только и всего. — сказала мать.

— Спасибо. Я постараюсь сразу же позвонить тебе.

— И помни мои слова: пока вы со Стивом есть друг у друга…

— Да, поняла. Спасибо, мам. Я позвоню тебе позже. И Дженет бросила трубку. Почему она каждый раз должна оправдываться?

— У всех сейчас есть проблемы, — заметил Стив, притормозив на стоянке. — Вот нам и повезло! — обрадовался он, отыскав место. — Теперь мы втиснемся сюда! Подожди минуту, я принесу билет на парковку. — Стив вышел из машины и направился к автомату, который выдавал билетики.

Оставшись одна в машине, Дженет почувствовала учащенное сердцебиение и головокружение. Стив взял билет в автомате и, насвистьвая, вернулся к машине. Он не сразу заметил, какое выражение лица у его жены.

— Джен? Что с тобой?

Два дня Карен бесцельно бродила по квартире. Поняв наконец, что дальше так продолжаться не может, она приняла душ и оделась, намереваясь отправиться по магазинам.

В какой-то момент Карен увидела их: они садились в машину около Сэйнсбери. Они не заметили ее. Но этого было достаточно, чтобы вернуть Карен к кошмару одиноких ночей. Кровоточащие раны снова открылись. С тех пор она часто набирала номер Сары, по безуспешно. Телефон звонил, потом щелчок, и:

— Алло?

—Алло… Крис дома?

К телефону подходила Сара — кто же еще? Кому еще мог пнадлежать этот тихий, вкрадчивый голос?

— Простите… А кто это?

— Это Карен. Мне нужно поговорить с ней.

— Подождите минуту.

Последовала пауза. Карен терпеливо ждала, стараясь угадать, какой разговор происходит на другом конце провода, прислушивалась, пытаясь различить приглушенные голоса, но с той стороны была гробовая тишина, потом доносились шаги.

— Алло?.. Что тебе нужно, Карен?

— Крис… нам надо поговорить.

— Не думаю.

— Прошу тебя, Крис.

— Карен! В этом нет никакою смысла. Так будет только хуже.

— Для кого? — возмутилась Карен, но тут же смягчилась, — Прости, Крис, Я не хотела…

— Все кончено, Карен. Пойми, все действительно кончено,

Горячие слезы неудержимо потекли по щекам Карен, Она прошептала:

— Я очень скучаю без тебя.

На том конце воцарилось глубокое молчание, затем раздались короткие гудки.

Карен слышала, как в замке повернулся ключ, и приподнялась на локте, чтобы посмотреть на циферблат будильника. Было двенадцать минут одиннадцатого. Она сощурилась от солнечного света и, с трудом поднявшись, села в постели. Карен слышала, как Крис ходит по квартире. Она поднялась и быстро оделась.

Крис стояла спиной к Карен, открыв дверцы шкафа, вынимала оттуда свои вещи и укладывала их в две большие сумки. Наконец Крис обернулась.

— Сара ждет внизу, — сказала она. — Я возьму самое необходимое, а потом вернусь за остальным.

Крис произнесла эти слова с таким безразличием, что никто не заподозрил бы, что ее с Карен связывали некогда близкие отношения — не то что любовь, а просто дружба. Карен не нашлась, что сказать. Все слова были бесполезны.

Сборы заняли немного времени. Через несколько минут Крис ушла. Поняв, что она ушла навсегда, Карен села в кресло и тупо уставилась на картину Крис — певчую птичку в клетке. Это показалось ей символичным — ни одна из них не была в состоянии спеть прощальную песню.

Карен глубоко вздохнула. Ей надо было сходить в магазин и подготовить уроки к началу следующего семестра — в частности, перечитать «Сыновья и любовники».

Она должна была все это сделать… но какая-то опустошающая слабость приковывала ее к месту. Разве во всем этом есть какой-то смысл?

Внезапно зазвонил телефон. Резкий звук вывел Карен из оцепенения. Она подошла к телефону.

— Алло?

— Карен, это ты?

— Да… А кто говорит?

— Привет, дорогая. Это Дэзи. Соседка твоих родителей.

— Что-то случилось? — Карен похолодела.

— Твоя мать попросила меня позвонить тебе, дорогая. Мне жаль, но твоего отца снова увезли в больницу. Похоже, у него удар.

— В какую больницу его забрали?

— В Эссекс… Твоя мать уехала с ним на «скорой». Ему очень плохо.

— Спасибо… Я… — Карен с трудом перевела дух. — Спасибо, что позвонила.

Она повесила трубку и закрыла глаза.

Господи! О Господи!

Карен накинула пальто и вышла.

Она не заметила бы их, но Крис высунулась из машины и окликнула ее. От неожиданности Карен отпрянула, но потом обернулась.

— Карен… с тобой все в порядке?

Она не сделала даже шага навстречу Крис. Казалось, ее ноги приросли к асфальту.

— Послушай, Карен, тебе придется смириться с этим. — Крис вышла из машины.

— У моего отца удар.

—Черт побери! — Крис покосилась на Сару. — Где он?

— В Эссексе.

— Садись, — решительно сказала Крис, снова покосившись на Сару. — Я отвезу тебя.

Карен села сзади, рядом с двумя сумками, набитыми вещами Крис.

— Мне очень жаль, что с твоим отцом приключилась такая беда — проговорила Крис, выезжая на шоссе.

Карен еле заметно кивнула.

— Это займет немного времени. Мы будем на месте через двадцать минут, — заверила ее Крис.

Но Карен молча смотрела в окно, размышляя о том, что человек невластен над своей жизнью. Все суета сует…

Карен казалось, что ее жизнь катится под гору. Она падает. И когда же наконец достигнет земли?

Отец, бледный и изможденный, казалось, был близок к смерти. Возле него суетилась сестра — поправляла подушки, проверяла аппаратуру. Она старалась не встречаться глазами с Карен. Мать смотрела на отца умоляющими глазами — только не оставляй меня! Карен не могла этого видеть. Неужели это она виновата в том, что произошло?

Ей было невыносимо оставаться в палате, видеть, как страдает отец, и понимать, что ему ничем нельзя помочь. Она хотела поговорить с ним, попросить прощения, но понимала, что все, что бы она ни сказала в этот момент, только ухудшит состояние отца и возложит дополнительный груз на плечи матери. А той сейчас нужно только одно — уверенность в том, что все обойдется. Карен одолевали дурные предчувствия. Отец выглядел так, что исход был ясен.

Карен вышла в коридор, села в кресло и закрыла лицо руками. Через мгновение она почувствовала, как кто-то положил руку ей на плечи.

— Мне очень жаль..

— О Господи! — разрыдалась Карен, увидя перед собой лицо Крис.

Та обняла ее и постаралась утешить. На какой-то миг Карен показалось, что все обошлось. Вдруг чей-то громкий голос привлек ее внимание. Она подняла глаза и увидела Джека, который разговаривал с сестрой.

— Но он мой отец!

— Я знаю, мистер Тернер. Успокойтесь, пожалуйста. Вы ему ничем сейчас не поможете.

Карен поднялась и направилась к брату. Завидев сестру, Джек впал в ярость и оттолкнул ее.

— Ты — последний человек, которого он хочет видеть сейчас!

— Джек…

— Кто, по-твоему, в этом виноват? Он был в порядке до тех пор, пока ты не вывалила ему на голову все дерьмо о себе! Ты приставила отцу ружье к виску и нажала на курок!

— Успокойся… — прозвучал спокойный голое Крис. — Не станешь же ты всерьез…

Но ярость Джека усилилась. Слова Крис только подлили масла в огонь.

— Ах ты, сука! Убирайся вон отсюда! Это ты совратила мою сестру… чертова лесбиянка!

Карен размахнулась и наотмашь ударила его по лицу. Крис коснулась ее руки и тихо сказал:

— Пожалуй, я и вправду пойду.

Карен кивнула,

— Джек… прости меня…

Но он молча выбежал из отделения. Карен показалось, что с его уходом оборвалась последняя ниточка, связывающая ее с жизнью.

Крис ждала ее дома. Последние лучи закатного солнца тускло освещали гостиную.

— Привет. — Крис поднялась с дивана. — Как он?

— Плохо, — вздохнула Карен. — Его подключили к дыхательному аппарату. Он… ужасно выглядит!

— Твоя мать осталась с ним? — Крис обняла ее за плечи.

— Да, и брат.

— Этот мерзавец…

— Он вовсе не так уж плох. Все дело в том…— Карен подняла голову и встретилась взглядом с Крис.

— Тебе нужно отдохнуть, — ласково улыбнулась Крис.

— Давай лучше поговорим.

— Хорошо.

Они расположились на диване.

— Ты винишь меня? — спросила Крис. — Я имею в виду то, что ты сказала…

— Я злилась. Я… — Карен пожала плечами, — Я не могу винить тебя за то, что я такая.

— Но он же винит?

— Где она? — помолчав, спросила Карен.

— Сара? Дома. Я сказала ей, что могу понадобиться тебе сегодня.

— И она это поняла?

— Да.

Карен вздохнула, понимая, что на месте Сары не проявила бы такой терпимости. Так что Сара победила по праву. Она отняла у нее Крис.

— Что случилось? — спросила Карен.

— О чем ты?

— Между нами.

— А… — Крис откинулась на спинку дивана. — Я почти забыла.

— Забыла?

— То, как любила Сару.

— Да… — От этих слов Карен пронзила боль. — Я все еще люблю тебя. — Она подняла глаза на Крис.

— И я тебя люблю…

— Но, видимо, недостаточно…

Слезы снова покатились у нее по щекам, и Крис стала слизывать их с лица. После этого они любили друг друга в последний раз.

— Стив? Ты в порядке?

Стив поднял голову. Его кофе давно остыл. В последние полчаса он даже не шевельнулся, бездумно глядя в пространство. Полли присела рядом и взяла у него чашку кофе.

— Давай-ка я принесу тебе свежий.

— Нет, спасибо. — покачал головой Стив. — Впрочем…

— Тебе лучше поехать домой. Ты ужасно выглядишь.

— Нет… — Он снова вздохнул. Меньше всего ему хотелось сейчас ехать домой.

— Хочешь поговорить? — участливо предложила Полли.

— Не знаю. Она вернулась на стоянку машин при больнице…

— О, я понимаю, как тяжело тебе это было вынести…

— Да, и самое ужасное то, что я не мог даже утешить ее. Она не подпустила меня к себе. Это как будто…

Стив осекся. Его глаза выражали нестерпимую боль. Полли взяла его руки и ласково сжала их.

— Все уладится.

— Хотелось бы мне тоже верить в это. Но иногда… — Стив улыбнулся и благодарно пожал руки Полли. — Спасибо. Конечно, все будет хорошо.

— Да. — Полли ласково улыбнулась, — Послушай, сегодня после работы я буду в «Стоунзе» в винном баре. Если тебе захочется поговорить или просто понадобится дружеское плечо, найдешь меня там.

— Спасибо,

Остаток дня тянулся медленно, и когда часы пробили пять, Стив вдруг понял, что ему не хочется идти домой.

Он представлял себе Дженет, сидящую на кухне. У Стива не было сил видеть покрасневшие от слез глаза жены, понимать, что она не подпустит его к себе. Дженет погружена в себя и не хочет ничьей помощи. Ее спасают лишь несколько бокалов вина.

Стив долго размышлял, стоит ли принять приглашение Полли. В конце концов что в этом плохого? Ему необходимо поговорить с кем-нибудь, излить душу. Он с ума сойдет, если не сделает этого.

Бар «Стоунз» был на полпути к станции метро. Он заглянет туда ненадолго…

Стив закрыл портфель, надел пиджак и вышел из кабинета. Возле бара «Стоунз» он остановился. Стоит только войти внутрь и…

Стив направился прямо к метро. Домой. Это невыносимо, но там сейчас его место. С Дженет. Даже если она не хочет его.

Дженет услышала шаги у входной двери и пошла к ней.

— Джен?

Если бы на дверях был засов, она закрыла бы его. Дженет никого не хотела видеть, даже Стива.

— Джен? — Голос Стива раздался совсем близко, из-за двери. — Джен, ты здесь?

— Оставь меня, Стив. Оставь меня в покое, Стив.

— Но, Джен…

— Оставь меня!

Она слышала, как хлопнула дверь. Дженет надеялась, что он вернется. Слезы катились по щекам Стива.

День выдался паршивым.

Сьюзи втащила коляску в прихожую и попыталась успокоить младенца, захлебывающегося от крика. Ему явно не понравилось путешествие в супермаркет. Сьюзи понимала, что сын голоден.

Черт! Черт побери!

Натан замолчал на мгновение, после чего заорал с новой силой.

Женщины начали протягивать малышу бутылочки с молоком, но он требовал материнскую грудь. Сьюзи не заметила, как подруги дали ему молочную смесь коричневого цвета.

— Черт побери!

Сьюзи бросилась к сыну и обнажила грудь. Он успокоился, но, почувствовав, что сосок прижат к его рту, выплюнул его.

— Подожди минуту, малыш! Я тебе не супержепщина!

Сьюзи понесла Натана в ванную, но остановилась по пути, чтобы снять с него ползунки. Малыш не переставал плакать, и она, положив его на диван, стала раздевать.

Оказалось, что он обделался. Скорее в ванную!

Держа перед собой ребенка, Сьюзи открыла оба крана. Внезапно зазвонил телефон. Пусть его звонит! А вдруг это Джо или что нибудь важное? Прижав к себе Натана, Сьюзи поспешила в холл,

— Алло?

— Сьюзи, ты в порядке?

Она закрыла глаза. Это сестра.

— Линдсей? Извини, я занята.

— А в чем дело?

— Ни в чем. Все в порядке.

— Может, приехать и помочь тебе?

— Нет, спасибо. У меня был жуткий день, но все в порядке.

— Хорошо, — рассмеялась Линдсей. — Я здесь неподалеку, заеду на четверть часа.

Сьюзи повесила трубку. Натан улыбался.

— Давай примем ванну. Тетя Линдсей подождет.

Сьюзи внесла младенца в гостиную, расстегнула три верхние пуговицы кофточки и дала ему грудь. Натан впился в сосок, Сьюзи понимающе улыбнулась.

Гас говорил, что все эти первобытные инстинкты могут свести женщину с ума. Эти основные инстинкты подвергаются корректировке, хотя они и закодированы в женщине.

Сьюзи понравилась его мысль. Она успокаивала ее. Потребность в сексе, желание соблазнять мужчину, удовольствие от кормления грудью, стремление вскочить, услышав крик ребенка, — все это запрограммировано в ней. Это позволяло Сьюзи вспомнить о том, что она человек.

Она искупала Натана и услышала, как ключ поворачивается в двери.

— Что это?

— Чего тебе надо?! — воскликнула Сьюзи, увидев Джо. — Что, разве началась третья мировая война? У нас тут случилось происшествие.

— Что же стряслось? Я вижу, что с вами обоими что-то случилось, — сказал Джо. — У меня был отвратительный день, и я решил провести его остаток вместе с вами.

Не поверив мужу, Сьюзи пошла с малышом на кухню. Достав бумажное полотенце, она усадила Натана на колени.

— Хочешь, я подержу его, пока ты приготовишь ему постель? — спросил Джо.

Сьюзи бросила на мужа презрительный взгляд.

— Отлично! Тогда я займусь этим, — Джо подошел к раковине и сунул посудное полотенце под горячую воду. — Сначала вкалываешь целый день, потом приходишь домой и застаешь такое, — Джо выключил кран. — Хотелось бы немного расслабиться, отдохнуть. Сходить куда-нибудь с тобой вдвоем. А ты всегда либо занята с ребенком, либо слишком устала.

Сьюзи методично готовила бутылочку и соску к кипячению. Натан ерзал у нее на руках.

— Подожди, мой маленький, сейчас пойдем, — прошептала она ему на ухо.

Джо укоризненно посмотрел на жену.

— Не понимаю, почему у тебя столько сил отнимает один-единственный ребенок? Разве так сложно поставить кипятить молоко и в то же время вытереть посуду? Конечно, тебе не-просто управляться со всем. Но ведь Натану уже, слава Богу, восемь недель от роду…

Сьюзи сняла чайник и наполнила кипятком бутылочку. И вдруг размахнулась и швырнула бутылочку в мужа.

Бутылочка попала ему в плечо. На его лице застыло выражение немого изумления. Бутылочка не разбилась, но, отскочив, ударилась о кафельную плитку. Они оба молча смотрели на трещину в кафеле, пораженные тем, что произошло, и избегали встречаться друг с другом глазами.

Испуганный плач младенца вывел их из оцепенения.

— Я должна искупать Натана, — тихо сказала Сьюзи и пошла к двери.

Она села на край ванны и дала малышу грудь. Услышав приближающиеся шаги Джо, Сьюзи быстро вытерла слезы. Она не подняла головы, но почувствовала, что он стоит в дверях.

— Прости меня, — тихо сказал Джо.

Сьюзи ласково гладила сына по волосам, не сводя с него взгляда и мучаясь оттого, что не может посмотреть в глаза Джо.

— Я люблю тебя, Сьюзи, — Она встретила эти слова насмешливой улыбкой. — Только… — голос изменил ему, Сьюзи удивленно взглянула на мужа и вдруг испугалась, увидев его лицо. — Только… я очень скучаю без тебя.

Теперь она, напротив, не могла отвести глаз от Джо.

— Я с ума схожу. Мне кажется, что я теряю тебя. Головой я понимаю, что ты нужнее Натану, чем мне, и для тебя сейчас важнее он. И я люблю его, ты знаешь. Но мне очень одиноко, я словно вычеркнут из твоей жизни.

Слезы безудержно катились по щекам Сьюзи. Джо подошел ближе, опустился перед женой на колени, и она увидела, что он тоже плачет. Приподняв подбородок Сьюзи, Джо прижался к ее губам. Эту идиллическую сцену нарушил резкий трезвон дверного звонка.

— Черт… — улыбнулась Сьюзи, ласково касаясь щеки Джо. — Это, наверное, Линдсей.

В квартире было темно и тихо, когда Стив вошел в прихожую. На улице лил дождь, и он совсем промок, хотя и не замечал этого.

Стив снял ботинки и сбросил на пол пиджак. Узел съехавшего набок галстука давно был ослаблен. Тем не менее избавиться от него было очень приятно. Стива качнуло, и он схватился рукой за стену.

Он пришел в тот бар, где Полли назначила ему встречу, но она к тому времени уже ушла. Может, не дождавшись его, Полли вернулась в офис. А может, ей надоело так долго ждать.

Стив не сомневался в одном; если бы она дождалась его, он напился бы и переспал с ней. И Полли позволила бы ему сделать это. Стив всегда умел распознавать знаки женского расположения; вся доброта и участливость Полли объяснялись тем, что он нравился ей, а значит, в конце концов они оказались бы в постели. Но теперь Стив был рад, что этого не произошло. В глубине души он понимал, что ему нужна другая женщина. Теперь Стив осознал, что изменил Дженет — пусть только в мыслях, — и ему было стыдно. Несмотря на то что он много выпил.

Стив снял брюки и носки, промокшие насквозь. Проливной дождь все-таки привел его в чувство. Он протрезвел.

Оставшись в рубашке и трусах, Стив босиком прошел в ванную и включил там свет. Он был хорошо сложен и поддерживал себя в форме. Раньше Дженет нравилось это, но в последнее время она не обращала на мужа внимания. Он стал для нее лишь агрегатом, выделяющим сперму.

Стив вздохнул и посмотрел на себя в зеркало. Выглядел он неплохо. Вот разве что только глаза покраснели от выпивки. По крайней мере ему нечего было стыдиться себя.

Стиву было нелегко, но Дженет приходилось еще труднее. Он подумал о жене, спавшей в соседней комнате, и нежность переполнила его сердце. Почему она отвергает его? Почему не видит, как ему тяжело, как он любит ее?

Стив выключил свет в ванной и на цыпочках подошел к кровати, стараясь не разбудить жену. Но когда он осторожно влез под одеяло, Дженет положила руку ему на грудь и тихонько прошептала:

— Привет!

Ее близость мгновенно возбудила Стива. У него закружилась голова. Но Стив решил не поддаваться, ничем не тревожить жену.

Дженет сонно потянулась к губам Стива и прижалась обнаженной грудью к его груди. Затем ее рука скользнула вниз.

Онемев от неожиданности, Стив боялся шевельнуться. Дженет ласкала его и наконец легла сверху и прошептала:

— Я хочу тебя, Стив,

Он обнял ее, и они стали любить друг друга в полной темноте. Страстность Дженет поразила его. А когда он вошел в нее, тишину прорезал крик Дженет. В нем слышались наслаждение, тоска по любимому мужчине, желание спастись от боли и одиночества.

Глубокой ночью они заснули, сжимая друг друга в объятиях впервые за последние пять месяцев. На них снизошел мир и покой. Они перестали быть чужими.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ТРИ МЕСЯЦА СПУСТЯ

Уже темнело, когда Дженет прошла через вращающееся стеклянные двери приемного отделения и остановилась возле стойки дежурного. На улице дул резкий холодный ветер, и она с радостью опустилась в удобное кресло, дожидаясь, когда ее вызовет сестра.

Холл ожидания был заполнен в основном жертвами вирусной инфекции, которая волнами накатывала на город. Покосившись на кашляющих и чихающих пациентов, Дженет решила подождать в соседней комнате.

В сумочке у Дженет находился анализ мочи. Подумав о Стиве, она снова встревожилась. Муж не знал, что она пришла сюда. Накануне вечером, уступив безотчетному импульсу, Дженет снова завела разговор о том, чтобы пойти к доктору Клеменсу. Стив ответил, что они не могут себе этого позволить — нужно, чтобы после их последней неудачи прошло время. Но мысль о том, что в больнице остались ее замороженные эмбрионы, не давала Дженет покоя. И они со Стивом поссорились.

В больнице их просили воздержаться от повторной попытки пару месяцев, но Дженет казалось, что она поступает правильно.

Дженет закрыла глаза. Еще слишком рано на что-либо надеяться. Ее так часто постигала неудача, что теперь радоваться раньше времени было бы глупо. И все же уже два раза месячные не пришли. Сначала Дженет решила, что ее организм просто не вернулся к норме после всех перенесенных процедур, но она не нашла в себе смелости позвонить в больницу и узнать, в чем дело.

В последнее время Дженет перестала спать по ночам. Она жила на нервах до вчерашнего вечера, до ссоры со Стивом, после которой заставила себя позвонить в центр здоровья и записаться на тест по беременности.

— Дженет Кроссли?

Она бросилась к медсестре.

— Вы привезли мочу на анализ? — спросила сестра, проглядывая бумаги Дженет. Та полезла в сумочку, но от волнения у нее так дрожали руки, что она едва не выронила бутылочку.

Пока проводился тест, сестра развлекала Дженет разговорами. Но Дженет, не понимая ни слова, отвечала односложно и наобум, чтобы только поддержать беседу, а сама не сводила

глаз с воронки, из которой вытекала ее моча. Господи! Хоть бы на этот раз повезло!

Проверяя результаты теста, сестра удивленно взглянула на Дженет.

— Вы чувствуете какое-то изменение в своем состоянии?

Сердце Дженет замерло. Она отрицательно покачала головой.

— Это странно, — улыбнулась сестра, — потому что вы беременны.

Беременна… — повторила Дженет, плохо осознавая смысл слова. Горло у нее пересохло от страха и волнения. — Вы уверены?

— Абсолютно.

Дженет возвращалась домой пешком по темным улицам, сияя от радости. Она давно заподозрила, что это произошло, но только теперь позволила себе поверить в чудо.

Ноги сами несли Дженет домой. Теперь ей не терпелось поделиться новостью со Стивом. Увидеть его лицо, освещенное счастьем.

Дженет вошла в квартиру и бросилась к телефону, но, поразмыслив, положила трубку на рычаг. Если она расскажет Стиву все сейчас, впечатление будет испорчено. Ей надо видеть лицо мужа, обнять его в этот момент, прижаться к нему, ощутить его тепло. Стив заслужил этого, ведь ему столько пришлось пережить.

Дженет прошлась по кухне и вдруг издала ликующий возглас. Все будет хорошо. Теперь иначе и быть не может.

Стив сидел за столом перед компьютером. На голубом экране высветился контракт со Стокгольмом. Он должен был подготовить материалы по нему для Макговерна, но дело продвигалось с трудом. Стив думал о последней ссоре с Дженет. Увы, ему пришлось в сотый раз столкнуться с одними и теми же доводами. Господи, что он снова сделал не так, если их разговор перерос в скандал?

Необъяснимо! Невозможно! Но тем не менее это произошло. Наверное, каждый человек в состоянии вынести определенное количество дерьма — не больше!

— Стив?

Он вздрогнул от неожиданности, поскольку считал, что давно уже один в офисе.

— Полли? Я…

— Уже давно пробило семь. Что ты здесь делаешь?

— Работаю, — Стив улыбнулся. — Вернее, стараюсь работать.

— Не собираешься домой?

— Собираюсь.

— Может, хочешь выпить? — Полли задумчиво посмотрела на него.

Стив выключил компьютер, даже не закрыв перед этим файл.

— Почему бы и нет?

Мэнди мыла в раковине посуду и тихо напевала незатейливую песенку. Теперь не то что раньше, когда после обеда оставалась полная раковина грязной посуди. Мэнди скучала без этого… Иногда она специально приглашала на обед друзей.

Погруженная в свои печальные размышления, Мэнди начала вытирать посуду, но вдруг в дверь позвонили. Было начало девятого, и она никого не ждала в гости. Мэнди вышла в холл, зажгла свет и посмотрела в дверной глазок.

— Мэнд?

— Алекс! Рассмеявшись, она отворила дверь. — Что ты здесь делаешь?

Ему было тридцать пять, он уже начал лысеть, но не утратил привлекательности. Мэнди познакомилась с ним двадцать лет назад, когда он играл в той же фугболыюй команде, что и Пит. Несколько дней назад они снова встретились в клубе. Алекс, как и Мэнди, недавно развелся.

— Я проходил мимо и подумал…

— Интересно, что же? — осведомилась Мэнди, искренне радуясь тому, что видит Алекса.

— Я подумал, что хочу навестить свою любимую девочку. — Он обворожительно улыбнулся.

— Правда? — Мэнди пропустила его в квартиру. — Хочешь сказать, что такая старая корова, как я, всегда сидит дома, когда мимо нее ни пройди?

— Твоя основная проблема, Мэнди, состоит в том, что ты не умеешь выслушивать комплименты.

— Да?

— Да. Я хочу сказать, что тело не врет, не так ли?

Мэнди нахмурилась, не вполне понимая, что он имеет в виду.

— Чувствуешь? — Алекс взял ее за руку и положил себе на ширинку. Мэнди даже через джинсы почувствовала, как тверда его плоть, и отдернула руку, захихикав, словно школьница.

— Все в порядке, Мэнд. Он не кусается. — Алекс расстегнул молнию и потянул ее руку вниз.

— Ах ты, маленький мерзавец! — засмеялась Мэнди и выключила свет.

Дженет сидела на кухне перед телефоном. На часах, висевших над холодильником, было 8:47. Она начала волноваться. Стив иногда задерживался на работе, но всегда звонил при этом. Может, что-то случилось? Дженет убеждала себя не впадать в панику. Наверное, он просто забыл позвонить, вот и все. Но даже если так…

Она сняла трубку и набрала служебный номер мужа. Телефон звонил и звонил. Наконец она нажала на рычаг.

— Где ты? — прошептала Дженет, внезапно не на шутку испугавшись. — Куда, черт побери, ты подевался?

Стив добрался до стойки бара, поставил на нее бокал и обвел тусклым взглядом переполненный зал. Повсюду танцевали, разговаривали, смеялись, флиртовали. Было около девяти, и он понимал, что пора домой, но встретить холодную враждебность Дженет было выше его сил, поэтому Стив все заказывал и заказывал пиво.

Разглядывая носки своих ботинок, он размышлял над создавшейся ситуацией. Полли, конечно, хорошая слушательница, но обсуждать Дженет с кем бы то ни было недопустимо. Стив не мог избавиться от угрызений совести, хотя и утешался тем, что Полли не знакома с его женой.

Минуту назад Полли направилась в дамскую комнату, и он поймал себя на том, что неприлично пялится на ее крепкий кругленький задик. Стив улыбнулся. А она хорошенькая, хотя не вполне в его вкусе…

— Ты готов? — услышал он и, обернувшись, увидел Полли.

— К чему?

— К тому, чтобы взять такси и уехать отсюда.

— Куда?

— Ко мне, дурачок.

Стив беспомощно огляделся, ощущая, как почва ускользает у него из-под ног.

— Послушай, Полли…

— Только не говори, что это не приходило тебе в голову.

Стив наслаждался ее теплой, соблазняющей улыбкой. В его памяти снова возникла сцена ссоры с Дженет и мгновенно изгнала из сознания образ жены.

— Хорошо, — тихо ответил он.

Полли взяла его обеими руками за щеки и притянула к себе. Стив ощутил на губах нежность ее поцелуя.

— Пойдем, пока я не передумала, — решительно сказала Полли.

Мэнди лежала на спине с закрытыми глазами и ощущала тепло обнаженного тела Алекса. Они трахнулись дважды, причем во второй раз она была сверху.

— Ты уверен, что справишься? — спросила она. — Это может убить тебя.

Рассмеявшись, Алекс потянулся к ее груди.

Мэнди чувствовала себя полностью удовлетворенной и почти счастливой. Она не задумывалась о том, что будет потом, когда Алекс уйдет. Но пока он был рядом, ей нравилась его близость и нагота. Открыв глаза, Мэнди увидела, как на его груди курчавятся волосы, хорошо различимые при голубом свете экрана маленького телевизора. Звук был выключен.

— Алекс?

— Да?

— Она думает, что ты где? — Последняя возлюбленная Алекса, по имени Шелли, жила в Пакингтои-Эстэйт.

— Она считает, что я играю в дартс, — ответил он, не отрываясь от экрана телевизора, где показывали европейский кубок по футболу, «Арсенал» проигрывал.

— Черт! — бросил Алекс, когда мяч в очередной раз влетел в сетку ворот.

Но Мэнди фугбол не интересовал, Она ткнулась под мышку Алекса.

— Можешь остаться, если хочешь, — в тайной надежде предложила она.

— Нет… уж лучше пойду. Только сначала досмотрю футбол.

Мэнди тяжело вздохнула. Все-таки мужчины — примитивные существа. Их интересуют только еда, футбол и секс. Она подумала о том, что, познав слабости мужчин, может использовать это в корыстных целях.

Протянув руку вниз, Мэнди нащупала его вялый член.

— Ну, давай! — крикнул он, но не ей, а Яну Райту, пробивавшемуся к воротам противника.

— Хочешь, я вместо тебя дуну в свисток, рефери? — усмехнулась она.

— Что, Мэнд? — Алекс удостоил ее взгляда.

— Ничего. Просто хочу поиграть.

— Перестань. Два раза — мой предел.

— Что! Для такого буйвола, как ты? Не смеши меня!

Он обнял ее за плечи, а другой рукой погладил грудь, осторожно сжимая нежную плоть.

— Не безобразничай,

— Я и не думала. Просто мне казалось, что у вас, молодых, сил хоть отбавляй!

— Это как партия в дартс. Всегда одно и то же количество стрел, понимаешь?

Мэнди улыбнулась. За последние несколько минут его член намного увеличился и теперь напоминал недоведенную до готовности сосиску. Она провела по нему кончиками пальцев от основания до головки, и Алекс тихо застонал.

— Он похож на лампу Алалдина, правда?

— Можно и так сказать.

— Все дело в волшебстве. Будь моя воля, я бы постоянно так с ним играла.

— Иногда мне приходится делать это самому, — рассмеялся Алекс.

— Правда? — удивилась Мэнди,

— Мастурбировать?… Да, случается. Все парни этим занимаются. Мы слишком сексуальны.

— Это, наверное, очень обидно, да?

— Нет, не особенно. Послушай, Мэнд. Давай подождем пока кончится матч.

Поразмыслив, она согласилась.

— Хорошо, я пока приготовлю кофе.

В этот момент зазвонил телефон. Мэнди взглянула на часы — 9.04 — и только затем сняла трубку.

— Алло?

— Привет, мама, это Джейсон.

— Здравствуй, мой хороший. — Мэнди внезапно устыдилась своей наготы и поспешила надеть пеньюар. — Как твои дела?

— Отлично, Слушай, ма… У меня для тебя новость.

— Новость? Надеюсь, хорошая?

— Да, отличная. Скажи, ты сидишь?

— Да, — растерянно прошептала Мэнди и покосилась на Алекса.

— Дело в нас с Джеммой. Мы… У нас будет ребенок.

— Что?!

— Да! Здорово, правда? Так что ты скоро будешь бабушкой!

Мэнди еще минуту поговорила с сыном. Она была ошеломлена. Это невозможно. Ребенок… ее Джейсон станет отцом. Казалось, совсем недавно он был ее ребенком, которого она кормила грудью, купала — Джейсон лежал в пластмассовой ванночке и бил ладошками по воде, приходя в восторг оттого, что поднимал брызги. Сколько времени прошло с тех пор?

— Кто это? — спросил Алекс.

— Джейсон, — рассеянно ответила Мэнди. — Хочешь кофе?

— Это было бы отлично.

Мэнди поставила чайник, тяжело вздохнула и вдруг почувствовала себя старухой. А ведь ей нет еще и сорока. К тому же только в последнее время она почувствовала, что жизнь началась сначала… И вот теперь — бабушка! Мысль об этом пугала ее. Бабушки в представлении Мэнди были седыми, старыми и… плаксивыми. А она не хотела становиться такой. У нее еще жизнь впереди, черт побери!

Она закрыла глаза. Казалось, несмотря на все ее усилия обогнать время, оно дышало ей в затылок. Мэнди достала из косметички зеркальце и придирчиво оглядела себя — в поисках …чего? Вновь обретенной уверенности в себе?

Господи! Мэнди застонала. Всего десять минут назад она была так счастлива, но теперь будто кто-то подкрался к ней сзади и ударил молотком по голове. Молода? Разумеется, она уже не девочка, хотя в душе далеко еще не старуха. Но эта новость меняет ее статус.

Бабушка Мэнди…

Абсурд! Это просто смешно!

— Мэнд?

Голос Алекса вернул ее к действительности.

— Да, — отозвалась она.

— Футбол закончился.

Увидев, как Полли ловит машину, Стив подошел к ней. Такси остановилось, они сели на заднее сиденье, и с этой минуты губы Полли не отрывались от его губ, а ее горячий язык ощупывал рот Стива.

Полли расстегнула кофточку, обнажив небольшие, но красивые и упругие груди с затвердевшими от возбуждения сосками. Стив коснулся ее груди и почувствовал, что неудержимо возбуждается. Он застонал и приник к соску губами.

— Да…Еще… Я хочу тебя, Стив, — шептали ему в ухо ее влажные губы.

При мысли, что он желанен, Стив чуть не тронулся умом. Он понимал, что поступает плохо, но ничего не мог с собой поделать. Он поднял Полли и, задрав юбку, посадил себе на колени.

Их следующий поцелуй был настоящим блаженством. Стив чувствовал горячую плоть Полли, ощущал жар ее груди и невольно сделал движение, каким вошел бы в нее. Полли рассмеялась, и ее смех был само искушение! Член Стива окаменел. Она положила руку ему на грудь, затем медленно поползла вниз.

— Нет, не здесь, — остановил он ее.

Полли поднялась, и теперь в ее взгляде было не только желание, но и восхищение.

Стив усадил Полли рядом с собой, провел рукой по шее, затем по груди, и как только его пальцы коснулись сосков, из ее груди вырвался сладострастный, приглушенный стон.

— Эппинг-авеню, — объявил шофер так, как будто ничего странного у него за спиной не происходило. — Вам нужен этот конец улицы или другой?

— Этот, — отозвалась Полли, застегивая путаницы на блузке и не отнимая другой руки от возбужденного пениса Стива.

— С вас три восемьдесят. — Шофер зажег свет и с улыбкой обернулся. Разумеется, он все видел.

Полли вышла из машины, а Стив полез в карман за бумажником и достал пятерку. В этот момент он обернулся и увидел, как Полли спешит к двери с ключом в руке. Стив захлопнул дверцу и почти крикнул:

— Поехали.

Шофер удивился, но выполнил его пожелание.

Полли была на полпути к двери, когда услышала за спиной шум отъезжающего автомобиля. Она с улыбкой оглянулась, ожидая увидеть Стива у себя за спиной, но ошиблась.

— Стив… Стив?

Он вжался в спинку сиденья, радуясь, что в последний момент все же удержался. Соблазн трахнуть Полли был велик, но разум спас его. Если бы она потащила Стива за собой из машины, этим бы все и кончилось, но Полли оставила его на мгновение — и чары были разрушены. И вот теперь он уносил ноги прочь от нее.

— Куда теперь? — спросил водитель, когда они выехали на магистраль.

— На Перси-стрит.

— Это не ваша подружка? — с усмешкой поинтересовался водитель.

— Подружка? Нет! — смущенно улыбнулся Стив.

— А она уже была на все готова! — Водитель рассмеялся. — Знаешь, приятель, я восхищаюсь тобой.

Стив уставился в окно, не желая встречаться с ним взглядом,

— Это все ерунда! Я разных штучек здесь повидал. Они не в себе, когда выпьют лишнее. По-моему, они еще похлеще, чем мужики!

— Да, наверное…

— Я так понимаю, — продолжал водитель, покосившись на Стива в зеркало заднего вида, — у тебя дома есть кое-кто погорячее, да?

— С чего ты взял?

— Ни один парень — если только у него между ног не мочалка! — не устоял бы против такой красотки! Только в том случай, если у него есть что-нибудь получше!

— Верно… — улыбнулся Стив, понимая, что поступил правильно, хотя отчасти был раздосадован и обвинял себя в трусости и малодушии.

Черт побери! Слезы навернулись у него на глаза, Джен, ну почему ты не можешь быть со мной такой? Почему ты не хочешь меня так же сильно?

Стив закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья. Он сидел в полузабытьи, пока они не свернули на Перси-стрит.

Дженет так и сидела на кухне перед телефоном. Телевизор был выключен, во всей квартире темно. Только тиканье стенных часов нарушало мертвую тишину. Откуда-то тянуло сквозняком. Казалось, все вокруг нее заледенело в неподвижности.

Самый счастливый день в жизни Дженет был испорчен. Все ее планы, все радостные сцены, которые она представляла себе, рассеялись как дым. Стив не пришел. А минуты тянулись бесконечной чередой.

Шум автомобиля на улице привлек внимание Дженет. Такси. Затем раздался щелчок открывшейся двери: пассажир спешил. Дженет прислушалась. Машина отъехала, и Дженет прислушалась внимательнее. Звук торопливых шагов, открылась дверь…

Дженет даже не обернулась. Стив прошел через холл и остановился в дверях.

— Прости меня, Джен. Я…

— Где ты был?

— Я?.. — Он пожал плечами, Дженет поднялась и подошла к нему. На расстоянии она почувствовала запах духов и пристально вгляделась ему в лицо, но Стив не отвел глаз.

— Ты был с кем-то? — гневно осведомилась она.

Стив помялся и кивнул. По ее щеке покатилась горькая слеза.

— Я была сегодня у врача, — вымолвила Дженет срывающимся голосом.

К этой новости Стив отнесся равнодушно, внутренне настроившись на новый спор.

— Я прошла тест.

— Тест? — удивился он. — Какой?

— Я сижу здесь перед телефоном уже полдня. Мне хотелось рассказать тебе. Но ты не спешишь домой!

— Дженет, что за тест?

— Я беременна! Тест на беременность! И он дал положительный ответ!

Эта новость постепенно завладевала Стивом. Радостное удивление и чувство вины боролись в его душе. Он бормотал что-то невнятное, как обезумевший от счастья человек. Женя ждала его! Она хотела разделить с ним эту радость! Боль исказила лицо Стива.

— Ты не ошибаешься?

— Нет. — устало отозвалась она. — Я ношу твоего ребенка, Стив. Мне жаль, если такая новость не стоит того, чтобы ты пораньше пришел домой.

Наблюдая, как Люси делает салат, Карен говорила с Мэнди по телефону.

— Все это в порядке вещей. Я тоже растерялась бы, если бы мне предстояло стать бабушкой. Ты взволнована, только и всего. Никто не требует, чтобы ты из-за этого заперлась дома и начала вязать пинетки.

— Да, но мне казалось, что они все еще маленькие, поэтому эта новость стала для меня неожиданностью. Я думала, что это произойдет еще не скоро…

— Но что поделаешь, если это уже случилось? Постарайся взглянуть на все с положительной стороны. Тебе есть чем гордиться, Мэнд. В частности, Джейсоном и Джеммой, разве не так?

— Да, но это еще больше усложнит общение с Дженет.

— Мэнд! Выбрось все из головы. Порадуйся за сына, а в остальном чувствуй себя настолько молодой, насколько удается.

— Особенно после марафона, состоявшегося сегодня ночью! — рассмеялась Мэнди.

— Пожалуй, мне не хотелось бы вникать в подробности.

— Нет ! Послушай, Кар! Это может вернугь тебя на пугь истинный!

— Спасибо, мне хорошо и на том пути, который я выбрала!

— Да, но давай встретимся завтра вечером и выпьем по рюмочке?

— Я не хочу, чтобы ты меня совратила!

— Слишком поздно, дорогая!

— Мэнд прости, но я действительно не могу. Я обещала матери, что заеду.

— Дела получше?

— Нет, не особенно.

— Ладно… Но ты же знаешь, что Анна всегда готова помочь.

— Спасибо, Мэнд. Но я надеюсь на свои силы.

— Что ж, увидимся в следующую пятницу. Береги себя.

— Хорошо. Пока.

Карен повесила трубку, не желая тотчас идти в гостиную. Мэнди позвонила слишком быстро после их ссоры с Люси. Этот звонок отложил решение проблемы, но не снял ее.

Они познакомились с Люси шесть недель назад на вечеринке и договорились сходить в театр через неделю. Вскоре Карен оказалась в постели с Люси.

Эта ночь была самой странной в ее жизни, поскольку она никогда не проявляла своей нетрадиционной сексуальности ни к одной партнерше, кроме Крис. С ней все было легко, а теперь Карен смущалась. Когда раньше что-то пугало ее, Крис брала все в свои руки. С Люси все было иначе.

Люси была физически слабее, чем Карен, но претендовала на лидерство. Кроме того, она больше подходила под лесбийский стереотип, чем Крис и Карен, вместе взятые, — короткая стрижка, почти мужская одежда. Но когда дело доходило до секса, Люси уступала первенство, и это пугало Карен.

Внутренне подготовившись к предстоящей битве, Карен вошла в гостиную. Люси сидела на диване и смотрела телевизор.

— Это была Мэнди? — спросила Люси.

— Да. Сын собирается подарить ей внучку.

— Значит, ты идешь? — спросила Люси, лениво поворачивая к ней голову.

— Я уже…

— Послушай. Они мои друзья, и я хочу, чтобы ты с ними познакомилась.

— Я тоже этого хочу. Но я обещала матери.

Люси отвернулась и устало вздохнула.

— Не понимаю, чего ты ждешь от старика. Он не хочет даже разговаривать с тобой.

— Дело не в этом. Мать просила меня приехать. Кром того, он не сможет все время закрывать на это глаза.

— Нет? Так вот знай… ты проиграла! Но если мне придется отказаться от тебя… я это переживу!

— Делай как знаешь, — Карен опустила глаза. Она боялась произнести эти слова.

— Я всегда только так и делаю.

Карен понимала, что Люси провоцирует ее, но ей это не помогало. Она ощущала себя объектом безумия, точнее — ревности. Карен была уязвима с теми, с кем сталкивала ее судьба — сначала с Крис, теперь с Люси. Она знала, что это ужасно, но выхода не видела.

— Я иду спать, — раздраженно сказала Карен, Люси сидела на диване как ни в чем не бывало и с улыбкой смотрела на телеэкран. Карен поняла, что теряет в этот момент гораздо больше, чем их непродолжительные отношения.

Отдернув шторы, Сьюзи спустила в комнату утреннее солнце, подошла к колыбели и взяла на руки Натана.

— Здравствуй, красавец мой. Кто был хорошим мальчиком и проспал спокойно всю ночь?

Натан загугукал. Из-под одеяла вылез Джо и недовольно спросил:

— Который час?

По Сьюзи не ответила ему. Она продолжала говорить с сыном:

— У твоего бедного папочки болит головка, потому что он перепил вчера вечером. Он непослушный мальчик, поэтому ему так плохо.

— О, Сьюзи… дай мне передышку.

— Этот мистер Сквалыга опаздывает на работу.

— Опаздываю? — встрепенулся Джо. — Почему ты сразу не разбудила меня?

— Я только что это сделала.

— Но…

— Надо было завести будильник… или пить поменьше. Господи… сколько же ты выпил?

— Восемь…

— Восемь! — Сьюзи взглянула на Натана. — Много же сегодня заработает для нас наш папа!

Джо уже надел рубашку, достал из шкафа костюм и боролся с галстуком.

— Сегодня мы ждем важных клиентов из Гонконга. — Он натянул брюки.

— Отлично… — сказала Сьюзи Натану.

Он сморщил личико и раскричался.

— Может, ты его покормишь или что-нибудь еще? У меня голова раскалывается от его крика.

Сьюзи села на кровать и дала сыну грудь. Тот прилип к соску и стал жадно сосать. Она любовалась им, не замечая Джо который ходил по комнате и собирался на работу. Сьюзи вспоминала, как поднялась среди ночи к детской колыбельке и при свете луны увидела, что младенец причмокивает. Его маленькие пальчики то сжимались в кулачки, то разжимались. Он был так красив. Так совершенен.

Почувствовав руку Джо на своем плече, Сьюзи подставила ему шеку для поцелуя.

— Мне пора. Я уже опаздываю. До вечера. Постараюсь прийти пораньше, хорошо?

— Хорошо.

Когда хлопнула входная дверь, Сьюзи крепче прижала Натана к груди, наслаждаясь восхитительным запахом детского тельца. Интересно, Джо помнит о том, что они ночью занимались любовью? Он был слишком пьян. И все же иногда приятно ощутить крепость мужских объятий. Под конец Сьюзи даже стала получать удовольствие.

— У тебя очень озорной папочка, — улыбнулась она сыну. Натан удивленно поднял голову, и сосок, как пустышка, выпал у него изо рта. Сьюзи переложила сына на другую руку, а затем снова поднесла к груди. В холле зазвонил телефон.

— Оторвись на минутку, обжора. Дай маме подойти к телефону.

Сьюзи отняла Натана от груди и пошла с ним в холл.

— Алло?

— Сьюзи?

— Джен? Это ты?

— Да. Можно к тебе зайти?

— Конечно, но…

— Я буду через полчаса. Пока.

Сьюзи нахмурилась. Дженет объявилась впервые после рождения Натана. Она еще даже не видела его. Малыш приподнял головку и громко рыгнул.

— Хороший мальчик, — вымолвила Сьюзи и погладила сына по спине. Но думала она сейчас не о сыне, а о Дженет. Интересно, о чем она хочет говорить с ней?

Когда Анна вернулась в свой кабинет, четверо собравшихся одновременно подняли головы, надеясь по выражению ее лица угадать, как обстоят дела.

— Ну? — нетерпеливо поинтересовался ее художественный редактор Дес Арнот, когда Анна уселась за стол и, отложив макет журнала, начала перебирать пачку фотографий. — Что он думает?

— Он думает, что ты чертовски хорошо поработал, Десмонд, мой мальчик. Он выразился примерно так: лучший дизайн журнала в группе.

Дсс просиял, но трое его коллег нахмурились. Их тревожило неуместное хладнокровие Анны.

— А как насчет содержания? — спросил Жак Пирс. — Он не нашел его слишком эксцентричным?

— Эксцентричным? — переспросила Анна, отрываясь от фотографий, — С какой стати? Напротив, ему все очень понравилось. Он сказал, что в работе чувствуется творческий подход и тонкий вкус.

— Тогда что же ему не понравилось? — спросил Джейк Мозли. — Не мог же он все одобрить!

— Это верно. — Анна обвела взглядом коллег, — Ему не понравилось то, что мы вышли за пределы рекламного бюджета.

— Черт! — воскликнула Роуз Филд, отвечавшая за финансы.

— Вполне согласна с тобой, — улыбнулась ей Анна, — В итоге он согласился удвоить бюджет. Он хочет, чтобы выход журнала произвел настоящий фурор.

— Значит… — начал Жак.

— Именно так! — Анна обвела торжествующим взглядом свою команду, которую сколотила сама и которой по праву гордилась, — Он дает нам карт-бланш. Выход журнала — через два месяца. Сроки сжатые, но мы справимся!

Ее слова были встречены общим ликованием. Анна улыбнулась, хотя на душе у нее лежал камень. Сегодня утром она узнала, что у ее матери рак.

— Выходит, я могу разворачивать рекламную кампанию? — спросила Роуз.

— Да. Послушай, Жак, ты не мог бы оказать мне услугу?

— Разумеется, Какую именно?

— В эту субботу я должна присутствовать на одном приеме. Не пойдешь ли туда вместо меня? Я понимаю, что должна была предупредить тебя заранее. Но мне нужно съездить повидать мать.

— Конечно, — улыбнулся Жак, — Это отличный повод надеть новый смокинг! Как она? — добавил он тише после паузы.

— Не очень хорошо, — вздохнула Анна. — А…

Коллеги молча переглянулись, Дес решительно поднялся.

— Пожалуй, рассортирую новые снимки,

— Да, пора приниматься за работу. — кивнул Джейк.

— И мне тоже. — с поспешно сказала Роуз.

Минуты не прошло, а Анна уже осталась в кабинете одна. Она долгие годы считала мать симулянткой, объясняя постоянные жалобы той на здоровье ипохондрическим складом характера. Даже то, что мать прошла обследование в больнице, полностью не убедило Анну в обратном. Мать действительно в последнее время выглядела несколько слабой и усталой, но чего еще ждать от семидесятитрехлетней женщины? Эта страшная новость потрясла Анну, напомнив ей о том, что в жизни есть вещи куда более важные, чем издание журнала.

Доктора отпустили матери шесть месяцев жизни, но предупредили Анну, что конец может наступить и через шесть дней — такова природа этой болезни.

— Черт побери!

Анна поднялась и подошла к окну. Под ней было восемнадцать этажей, и из своего кабинета она видела пол-Лондона. Будь у нее под рукой карта, она без труда вычислила бы то место, где сейчас лежит мать. Наверху, в спальне, в той постели, где она рожала Анну, где давным-давно во сне умер ее муж и теперь настала ее очередь последовать за ним.

Эта мысль перечеркивала все. Анна не могла радоваться тому, что достигла успеха. Работа потеряла для нее смысл.

— Я верю в тебя, мам. — прошептала она.

Анна ни в чем не упрекала мать. Более того, чувствовала себя виноватой перед ней, потому что не понимала раньше какой сильной бывает боль, какими изматывающими — страдания. Она считала мать капризной старухой, и теперь реальность жестоко отомстила ей за это.

— Черт!

Впервые в жизни сегодня утром Анна задумалась о том что после смерти матери останется совсем одна на свете — единственный ребенок своих родителей, обреченный на одинокую смерть. И никто не согреет ее, умирающую, своим теплом!

Участь одинокой женщины.

Впрочем, нет. Дело не в том, что она одинока, а в том, что у нее нет детей. Именно эта мысль неотступно преследовала Анну все утро во время презентации журнала. Последние три месяца она почти не думала об этом — утешалась тем, что с нее довольно работы, — но себя не обманешь. Анна очень хотела ребенка. А теперь, когда мать умирала, это желание приобрело характер мании.

Она закрыла глаза, стараясь собраться с мыслями, потом повернулась и пошла в дамскую комнату. Анна толкнула дверь… и замерла с открытым ртом.

На тумбе возле раковины лежал спеленутый младенец, на полу возле него стояла сумка с салфетками и памперсами — и никаких признаков матери поблизости.

Анна шагнула к нему и вдруг заметила, что дверь одной из кабинок прикрыта не полностью, а внизу торчат ноги. Она подошла к ребенку и склонилась над ним, на вид младенцу было три-четыре недели, светлый пушок на голове, взгляд ясных синих глаз устремлен прямо на нее. Он был так красны, что у Анны захватило дух от восхищения.

За спиной у нее раздался шум льющейся в унитаз воды. Сердце Анны закологилось от страха. Имеет ли она право? А почему нет? Она ведь не причинит ребенку вреда.

Анна решительно, по с величайшей осторожностью взяла малыша на руки. К ее удивлению, он не испугался и не заплакал, только внимательно смотрел на нее своими круглыми глазами. Анна прижала его к груди и стала качать — она видела, как это делала Сьюзи. В этот момент она ощутила странную тяжесть внизу живота.

Анна вздрогнула и обернулась. Рядом с ней стояла мать ребенка. Без единого слова — лишь легкий румянец смущения вспыхнул на ее щеках — она забрала свое дитя у Анны. Анна хотела было что-то сказать, но не могла. Говорить о том, что малыш красивый? Но его мать и без того это знает.

Конечно, можно было спросить, что она делает с ребенок, в туалетной комнате ее редакции, но женщина с полным правом могла в ответ поинтересоваться, почему она трогает ее ребенка.

В копне концов Анна просто улыбнулась и вышла, позабыв о том, зачем приходила сюда. Но ощущение младенца на руках, невинный взгляд его голубых глаз потрясли ее так, что она забежала в кабинет, схватила пальто и бросилась к лифтам, стремясь поскорее убраться отсюда как можно дальше.

Сьюзи принесла на подносе все, что нужно для чая, села напротив Дженет и ободряюще улыбнулась.

— Я очень рада видеть тебя, Джен.

— Спасибо, — натянуто отозвалась та. — Как малыш?

— Сейчас спит. А вообще все в порядке.

— Хорошо. Я действительно очень рада. Правда, Сьюзи.

Сьюзи смущенно опустила глаза. Она не представляла, что будет испытывать такую неловкость в присутствии подруги. Обычно Сьюзи всегда с готовностью показывала Натана гостям, но теперь была рада, что он спит. Она потянулась к чайнику, чтобы чем-то занять руки, которые не знала, куда девать от волнения.

— А как твои дела, Джен?

— Отлично. Дело в том, что… я беременна.

— Джен! — Сьюзи от неожиданности чуть не выронила чайник. Взглянув на подругу, она увидела, что на ее лице сияет счастливая улыбка. Сьюзи обняла ее за плечи. — Господи, Джен, как здорово! Я так рада за тебя!

— Я тоже.

— И когда ты узнала?

— Вчера.

— Отлично! И какой у тебя срок?

— Точно не знаю, Меня направили на ультразвук.

— А твои уже знают?

— Еще нет.

— А как себя чувствует будущий папаша? Готова поклясться — вне себя от счастья!

Дженет опустила голову.

— Ты что, не сказала ему?

Дженет подняла глаза на Сьюзи и вдруг разрыдалась, Удивленная и смущенная Сьюзи обняла подругу, прижала ее голову к груди и стала укачивать, как младенца. Дженет почувствовала, что боль понемногу отступает. Когда она совсем успокоилась, Сьюзи спросила:

— Что случилось? Это из-за Стива?

Дженет проглотила горький комок, вставший поперек горла, потянулась за сумочкой, достала оттуда носовой платок и высморкалась.

— Джен?

— Этот мерзавец изменяет мне.

— Что?! — Лицо Сьюзи выразило искреннее недоумение. Невероятно! Стив? Даже такое предположение казалось ей нелепым. — Ты уверена?

Дженет вздрогнула и молча кивнула.

— Он вернулся домой поздно. — всхлипнула она. — Не позвонил. Сказал, что решил развеяться. Тогда я прямо спросила его.

— И что? — тревожно нахмурилась Сьюзи,

— Он сказал, что был с ней. С этой девицей с работы.

— Что значит «был»?

— Был! Что еще это может значить? — болезненно поморщилась Дженет. — Понимаешь, мы поссорились. Я обиделась на него и пошла в больницу на тест, не сказав ему ничего о том, что у меня пропущено два цикла…

— Он не знал об этом?

— Нет, — сокрушенно покачала головой Дженет. — Я решила, что лучше сначала пройти тест.

— О, Джен…

— Я все понимаю. Но мне не хотелось снова разочаровывать его. И я была не совсем уверена, что… — Она снова расплакалась.

Сьюзи опять прижала подругу к себе, Ее потрясла эта новость, потому что она всегда считала Стива самым порядочным парнем из всех, кого знала. И вот оказывается, что он изменил жене! Черт побери! Это похлеще, чем узнать, что Тони Блэр любит надевать нижнее белье Дженет Нигер!

— Не могу в это поверить, Джен. Может, ты ошибаешься?

— Но он сам признался!

— Ну, не знаю. Стив сказал, что был с ней, ходил с ней куда-то. Но не сказал же, что спал с ней?

Дженет молча уставилась на нее,

— Понимаешь, если они просто зашли куда-нибудь выпить… — продолжала Сьюзи. — Конечно, это свинство. Я бы кастрировала Джо, если бы узнала, что он отправился веселиться с другой женщиной, но это радикальная мера. Может, Стив пригласил ее выпить, они просто поговорили и…

— Вот это «и» мне и не нравится!

Эта фраза так напомнила Сьюзи прежнюю Дженет, что она рассмеялась.

— Ты должна прямо спросить его об этом.

— О чем?

— Спал ли он с ней.

— Не могу. — испуганно ответила Дженет.

— Почему?

— Он знает, о чем я думаю. — Она опустила голову. — И не пытается меня разубедить.

— Дженет! Во-первых, догадаться, о чем ты думаешь, невозможно. А во-вторых, лучше признайся себе в том, что не хочешь спрашивать его из-за своей чертовой гордости! Стив любит тебя, и ты это прекрасно знаешь.

— Да, это верно, — прошептала Дженет.

— Тогда дай ему шанс

— А что, если это правда?

— Тогда я одолжу тебе точильный камень!

Дженет взглянула на подругу и слабо улыбнулась. Но боль не отпускала ее. Она бросилась на шею к Сьюзи и тихо вымолвила:

— Я так рада, что пришла. Я очень скучала по тебе, Сью.

Мэнди не могла прийти в себя от новости Джейсона, потому позвонила на работу и сказалась больной. Однако оставаться дома было еще тяжелее. Она начала гладить белье, но вскоре оставила это занятие, надела пальто и вышла на улицу.

В «Сэнсбери» в этот час было не так многолюдно, как обычно. Мэнди медленно брела с тележкой вдоль прилавков, складывая в нее продукты — ей так мало их требовалось в последнее время, — и молила Бога о том, чтобы не встретить здесь случайно кого-нибудь из знакомых. Одна мысль о том, что все узнают про Джейсона, приводила ее в ужас. Она не перенесет шуточек подруг на эту тему!

Стоя в очереди в кассу, Мэнди беспокойно оглядывалась. Она понимала, что должна порадоваться за сына и Джемму, но не могла. Рождение ребенка меняло не только их жизнь, но и ее собственную. Мэнди только встала на ноги, достигла относительного благополучия и внутреннего равновесия после развода с Питом, а теперь у нее появилось такое чувство, буд-то приходится снова возвращаться на первую клетку и начинать игру сначала.

Она всегда была чьей-то дочерью, чьей-то женой, чьей-то матерью, и вот ей предстояло стать чьей-то бабушкой.

Расплатившись за покупки, Мэнди поспешила домой по Ливерпул-роуд. Когда она остановилась на перекрестке Клаудсли-плейс у светофора, парень в белой машине опустил стекло и окликнул ее.

— Мэнд?

— Пит? — удивилась она.

— Садись, я тебя подвезу.

Мэнди села вперед и поставила сумку на пол.

— У тебя новая машина? — спросила она, захлопнув дверцу.

— Нет. Я одолжил ее у Барри на один день. — Пит взглянул на нее. — Ну? Полагаю, тебе он тоже позвонил.

— Кто?

— Не притворяйся. Сама знаешь кто. Джсйсон.

— А…

— Что значит «а… »?

Мэнди отвернулась. Ей не хотелось говорить о том, в каком состоянии она находится с тех пор, как узнала эту новость. Но Пит, казалось, не замечал, как она удручена.

— По-моему, это здорово. Из Джеммы получится отличная мать. Да и Джейсону это пойдет на пользу. Пора ему узнать, что такое ответственность.

Поскольку Мэнди молчала, Пит взглянул на нее и нахмурился.

— Ты в порядке?

Она пожала плечами.

— Не волнуйся, они справятся. У них все будет хорошо.

—Я знаю.

— Тогда в чем дело?

Мэнди покачала головой.

— Хочешь поговорить об этом?

Она снова пожала плечами.

Пит посмотрел в зеркало заднего вида, притормозил и свернул на обочину.

— Ну, выкладывай. В чем дело?

— Не знаю. Я… — вздохнула Мэнди.

— Послушай, — заговорил он ласково. — Не выпьешь ли со мной чашку чаю? Давай заедем ко мне.

— Нет, мне пора возвращаться.

— Не говори ерунду, — возразил Пит. — Ты выглядишь сейчас так, что я не рискнул бы оставить тебя одну с каким-нибудь острым предметом.

— Это не такая уж плохая мысль, — усмехнулась она.

— Ну как? Поехали?

— Ладно. Но если будешь смеяться, я убью тебя.

Пит совсем не смеялся. Но в чем заключается ее проблема, тоже не понял.

— Не знаю, Мэнд, — сказал он, снова поставив чайник. — По-моему, каждый человек молод настолько, насколько сам себя таковым ощущает. Я хочу сказать, моя дорогая, что тебе еще нет и сорока!

— Мужчинам легко так говорить! С возрастом у них прибавляется седины, зато они становятся более искушенными и импозантными, А у женщин все происходит наоборот, с возрастом они становятся толстыми и плаксивыми. Я не хочу выглядеть так, будто моя жизнь клонится к закату, потому что только-только начала жить. Я имею в виду — самостоятельно.

Пит быстро взглянул на нее и тут же отвернулся, занявшись приготовлением чая.

— Боже Всемогущий, Мэнд! Да любой скажет, что ты просто молодец! Ты ведь нашла работу, да? И как я слышал, не обделена мужским вниманием.

Мэнди потупилась, пытаясь угадать, что именно слышал о ее личной жизни Пит, и в не слишком ли фривольном изложении. Она собиралась уже что-то ответить ему, но в этот момент дверь распахнулась.

— Привет!

Мэнди оглянулась и застыла в изумлении. Не ожидая прихода подружки Пита, она не подготовилась к такому сюрпризу. Мэнди натянуто улыбнулась. Девушка между тем прошла в комнату с двумя большими сумками. Мэнди поняла, что она ходила за покупками к «Марку и Спенсеру».

Освободившись от ноши, девушка оглядела Пита и гостью.

— Вы, наверное, Мэнди?

Она была маленькая, хрупкая и довольно милая. И очень юная. Именно это вызвало в душе Мэнди ревность и зависть.

— Лучше не ждать, пока он нас познакомит. — Девушка кивнула на Пита. — Меня зовут Эмми.

— Очень приятно.

— Я узнала вас по фотографиям.

— Правда? Разве он не вырезал меня отовсюду?

Эмми рассмеялась, а Мэнди, почувствовав себя старой и немодно одетой, смутилась.

— Пит поит вас чаем? Отлично! Налей мне тоже, милый. Я умираю от жажды.

Пит пошел к плите разогревать чайник, и когда проходил мимо Эмми, она собственнически положила ему руку на спину, приподнялась на цыпочках и поцеловала сзади в шею. Пит упорно смотрел в стену прямо перед собой, а Мэнди отвернулась охваченная приступом ревности.

Мэнди потянулась за своей сумкой и приподнялась.

— Я, пожалуй, пойду.

— Нет, допейте чай! — отозвалась Эмми.

Мэнди села и отхлебнула из чашки остывший чай. Эмми устроилась напротив нее и дружелюбно улыбнулась.

— Отличные новости, да? Я имею в виду Джексона. Вы, наверное, гордитесь своим сыном?

— Еще бы!

— Она очень волнуется, — не оборачиваясь, заметил Пит.

— Волнуетесь? Почему?

— Потому что ее скоро станут называть бабушкой. — Пит поставил на стол две чашки горячего чая.

— А по-моему, это здорово. — Эмми с недоумением смотрела на Мэнди: неужели такая малость может действительна быть для кого-то проблемой? — Взгляните-ка на меня! Я ведь тоже буду кем-то вроде бабушки для вашего внука, а мне всего двадцать девять!

Мэнди еле сдержала злость.

Пит расположился между женщинами.

— Мэнди боится, что все сразу же будут считать ее старой кошелкой.

— Ерунда! — отозвалась Эмми.

Легко говорить, когда твоя попка помещается на половине стула!

Эмми подалась вперед и положила свою маленькую наманикюренную ручку на руку Мэнди.

— Все образуется, когда вы привыкнете к этой мысли, — улыбнулась она. — Мы будем по очереди сидеть с внуком.

— Да, — кивнула Мэнди, передернувшись от такой перспективы.

Дженет закрыла за собой дверь, повесила на вешалку жакет и прислушалась. Откуда-то доносился неясный шум. В квартире кто-то был. Она вдруг испугалась, облизнула пересохшие губы и на цыпочках вошла в спальню,

— Стив?

Он вынимал что-то из нижнего ящика шкафа, сидя на корточках. Рядом на кровати лежал раскрытый чемодан. Услышав голос жены, Стив замер на миг, потом медленно выпрямился.

— Что ты делаешь? — с недоумением глядя на чемодан, спросила Дженет.

Стив не повернулся к жене, только быстро взглянул на ее отражение в зеркале и тут же опустил глаза.

— Я поживу пока у Пола. У него есть лишняя комната, и… — Голос изменил ему. Никогда прежде Дженет не видела мужа таким подавленным и растерянным.

Она не могла отвести испуганного взгляда от чемодана, в который Стив складывал свои вещи. Дженет кашлянула и робко задала вопрос, так долго мучивший ее;

— Ты спал с ней?

Он вздохнул и молча покачал головой.

— Стив?

— Что?

— Я не хочу, чтобы ты уходил.

Стив переступил с ноги на ногу и обернулся, наконец осмелившись взглянуть жене в глаза. На ресницах у нее дрожали слезы.

— Я так люблю тебя, Джен.

Она кивнула. Стив медленно подступил к жене и осторожно, словно она была из хрупкого китайского фарфора, заключил в объятия. И тут Дженет разрыдалась.

— Я не хотел причинить тебе боль.

Ей незачем было ничего отвечать. То, как она прижалась к его груди, было красноречивее всяких слов.

— Просто мне хотелось с кем-то поговорить. Я не предполагал, что это так дорого мне обойдется, и… — Стив глубоко вздохнул, — Я не хотел все разрушить.

Дженет вытерла слезы и подняла голову.

— Я знаю, — прошептала она, глядя ему в глаза.

— А потом я всю ночь думал о нашем малыше и…

Она приложила ему палец к губам, затем поцеловала в лоб, в нос и в подбородок.

— Даже когда все было совсем плохо, когда нас постигали неудачи одна за другой, в глубине души я знала, что в конце концов все образуется. Так и случилось. — Дженет прижала его ладонь к своему животу. — Вот увидишь, так и будет.

Положив пачку тетрадей на стол, Карен пошла в кухню и достала из холодильника бутылку шардонэ, открытую накануне. Выдался один из тех дней, когда она чувствовала себя не учительницей, а укротительницей диких хищников, которая щелкает кнутом, входя в клетку. Однако дело было не только в гормональных изменениях пубертатного периода. Карен помнила себя и своих подружек в этом возрасте: они были далеко не образцовыми ученицами, но таких безобразий не устраивали.

Школьная дисциплина необратимо подорвана, как ни ханжески это звучит. В стародавние времена учителя били детей. Теперь ситуация изменилась на прямо противоположную, и учителю повезет, если он успеет уклониться от удара!

Карен налила себе полный бокал прохладного вина и, вернувшись в гостиную, заметила белый листок на каминной полке: «Я ушла. Не жди. Люси». Сунув записку под часы, она отхлебнула вина и села на диван. Карен ждала большая кипа тетрадей, но откладывать до бесконечности то, что давно не давало ей покоя, было уже невозможно. Она решила написать отцу письмо с объяснениями.

Целый день Карен мысленно составляла письмо, подбирала слова, которые точнее передали бы то, что она хотела сказать. Ей было необходимо, чтобы отец услышал ее, понял и снова любил, как раньше.

Подобрать нужные слова оказалось невероятно трудно, но вместе с тем просто. Она с детства ощущала себя лесбиянкой. Еще не зная этого, Карен вела себя не так, как другие девочки. Очень долго она убеждала себя, что в один прекрасный день появится мужчина, который изменит ее. Какая наивность! Теперь, по прошествии времени, она понимала, что всегда влюблялась — страстно, самозабвенно — только в девочек. Карен объясняла это тем, что так нетрадиционно проявляется ее сильный, волевой характер, и надеялась со временем перерасти это. Но этого так и не произошло.

В подростковом возрасте, когда ее подружки сходили с ума по Дэвиду Кэссиди, Донни Осмонду и Роду Стюарту, она обклеивала стены своей комнаты фотографиями Сьюзи Кват-ро, Мэри Осмонд и Дебби Хэрри. Теперь это казалось смешным, но, очевидно, такая подборка была неслучайной.

Но любой обман — и прежде всего самообман — не проходит для человека бесследно. У Карен выработалась привычка маскироваться, таиться и притворяться, изображать внешне нормальную жизнь. В конце концов это привело к таким ужасным последствиям.

Непросто было выразить все это в письме так, чтобы изложить суть дела и не обвинить, хотя бы косвенно, отца, хотя именно страх перед ним, перед его гневом и насмешками и вынуждал Карен притворяться.

Но она не хотела упрекать отца. Карен жаждала примирения. Мечтала, чтобы он понял ее и принял такой, какова она на самом деле.

Карен не хватало смелости изложить в письме все так, как она задумала. Наверное, Крис была права, называя ее трусливым мышонком. Карен по природе была застенчива, и труднее всего ей было преодолеть именно свою застенчивость, а вовсе не страх. Ведь тогда пришлось бы написать о себе откровенно. И еще Карен боялась, что отец отшвырнет ее письмо, не читая, едва она положит его на стол.

А что, если так и случится?

Эта мысль невыносимо терзала ее. Она его дочь, и если отец так поступит, это будет равносильно окончательному разрыву. Даже если так, она все же напишет это письмо, чтобы избавиться от лжи и страха.

Карен достала блокнот из сумки, открыла его на первой чистой странице и, поразмыслив немного, принялась за дело.

«Папа.

Я понимаю, что тебе трудно понять это, но, пожалуйста, попытайся. Я очень люблю тебя. И всегда любила. И мне нужна твоя любовь и понимание. Это очень важно для меня. Прошу тебя, вспомни мое детство, то, каким ребенком я росла, — и ты поймешь, что я хочу сказать. Ничто на свете не важно для меня так, как твое понимание… »

Карен расплатилась с таксистом и отпустила машину. Посмотрев на фасад родительского дома, она увидела, что кто-то бежит к ней но дорожке.

— Карен!

— Дэзи?

Дэзи промчалась мимо нее и выскочила на дорогу, размахивая руками.

— Эй, стойте! — попыталась она остановить машину. Таксист заметил ее и притормозил.

— Мне очень жаль, дорогая. — Дэзи взяла Карен за руку. — Твоего отца снова увезла «скорая». Я пыталась дозвониться до тебя.

— Когда его увезли? — Карен ощутила головокружение и тошноту.

— Десять минут назад.

— Спасибо, я…

— Давай, Карен. Поехали скорее.

Они сели в машину.

— В какую больницу едем? — спросил таксист, оборачиваясь назад.

— В Эссекс.

— Тогда держитесь. Оглянуться не успеете — уже будем на месте.

Но они опоздали. Отец умер по дороге в больницу в машине экстренной кардиологической помощи. Мать сидела в палате возле постели мужа и не сводила с него взгляда, словно ожидая, что он проснется и откроет глаза, Она не верила и то, что произошло. Медсестра принесла ей лекарство, чтобы вывести из состояния шока, но мать отказалась. Она сидела рядом с мужем, держа в своих горячих ладонях его холодную руку и гладя уже посиневшие пальцы.

Карен оцепенела. Стоя рядом с больничной койкой, она нащупывала в кармане письмо, которое собиралась отдать отцу. Ее горе было безмерно, и вместе с тем она чувствовала себя обманутой. Ее обокрали в тот момент, когда она так надеялась помириться с родителями.

— Почему ты не дождался? — еле слышно прошептала она. — Почему, черт побери!

Пришел брат. На нем не было лица. Карен видела, как он шел по коридору по направлению к ней, и еще издали догадалась, что ему уже сообщили печальную новость. Она скрестила руки на груди, заняв оборонительную позицию. Но брат только покачал головой и вдруг безутешно, совсем по-детски разрыдался.

Карен заключила его в объятия. Страдания брата заставили ее с новой силой ощутить потерю. Как ужасно, что она уже никогда ничего не сможет объяснить отцу! За отцом осталось последнее слово в их споре; уйдя из жизни, он поставил в нем роковую точку.

— Ничего, — похлопала Карен брата по спине, — Поплачь, дай слезам выход. Тебе станет легче.

Но этого не произошло ни в тот момент, ни годы спустя.

Тусклый свет ноябрьского дня пробивался сквозь щель в задернутых шторах и освещал фотографию под стеклом на дальней стене спальни. Анна стояла у изголовья двуспальной кровати. Ее поразило, как за последние несколько недель изменилась мать. Лицо ее стало не просто болезненно бледным, а словно прозрачным; черты заострились и удлинились — все в ней предвещало приближение смертного часа. Казалось, с тех пор, как Анна видела мать в последний раз, рак уничтожил ее изнутри, не затронув лишь хрупкую внешнюю оболочку.

Анна подняла глаза, и ее взгляд наткнулся на фотографию на стене. Солнечный свет играл на стекле, не позволяя рассмотреть снимок. Впрочем, Анна и так знала, что фотография запечатлела отца на ступенях приходской церкви. Он был в костюме, взятом напрокат накануне. Рядом с ним стояла мать в белом подвенечном платье, в котором когда-то выходила замуж бабушка.

С того дня прошло сорок два года, то есть целая жизнь.

Анна тихо вышла из спальни, на кухне ее ждала тетя. На серебряном подносе в центре стола стоял горячий заварной чайник.

Тетя Шарлотта была младшей из семерых детей бабушки.

Когда умрет мать Анны, она останется последней. От этой мысли Анну бросило в холод.

— Я и представить себе не могла… — начала Анна и вдруг поняла, что любые слова будут звучать фальшиво. Из-за работы она не могла найти времени для матери. И теперь мать умирает! Какое жестокое сердце у такой дочери! Тетя, ничего не ответив, налила ей чаю и протянула чашку.

— Что сказал доктор?

— Это не продлится долго. — Шарлотта взглянула ей и глаза.

Анне было невероятно трудно выдержать этот взгляд. Глаза тети показались ей зеркалом, в котором она увидела отражение своей вины, и прежде всего эгоистичности.

Но чего могло ожидать от своих детей поколение ее матери? Они сами так воспитали своих отпрысков. Хотели, чтобы те стали независимыми, сами нашли свой путь в жизни, чувствовали себя свободными. Но они не дали им представления об ответственности — оборотной стороне личностной свободы.

И теперь они обе — и дочь, и мать — расплачивались за это. Анна вдруг осознала, что цена ее свободы — одиночество. Она сделала глоток чая. Минуты тянулись медленно, тишина в доме давила и угнетала, словно обвиняя Анну в душевной черствости. Она тяжело вздохнула и взглянула на тетю.

— Мне пора идти. Но я приеду завтра… Постараюсь приезжать каждый вечер,

Шарлотта ничего не ответила. Анне стало не по себе, Она поднялась.

— Я зайду к ней перед уходом.

Анна пошла наверх. Она ожидала застать мать спящей, но та проснулась и смотрела прямо перед собой ничего не видящими, пустыми глазами.

— Мама?

— Анна, это ты? — Голос матери был бесцветным, как потускневший рисунок на старых обоях.

Анна понимала, что мать почти не видит ее, только реагирует на звук шагов. Присев на край постели, Анна взяла в руки бледную безвольную руку матери. Она боялась слишком сильно сжать ее — казалось, хрупкие кости могут треснуть от неосторожного движения.

— Я сидела здесь с тобой, — сказала Анна.

— А-а… — На лице матери появилась безразличная улыбка, которая тут же сменилась болезненной гримасой.

Анна отвела глаза. Она была не в силах видеть страдания и странное удивление матери: казалось, та не понимала, что с ней происходит. Когда Анна собралась с духом и снова взглянула на нее, то увидела всю ту же равнодушную улыбку.

— Ты счастлива, Анна?

Анна хотела было ответить, но с ее уст не слетело ни звука.

Она вдруг закашлялась. Пустота и бессмысленность ее жизни предстали перед Анной в своей неприкрытой наготе. Что она создала? Ничего, кроме неосуществленных фантазий и гор гниющих на свалках иллюстрированных журналов. Отвлечение от жизни! Все эти годы она создавала то, что отвлекает от реальности, помогает убежать от нее.

Анна потупилась. Прикосновение материнской руки преисполнило ее благодарностью и нежностью. Не удержавшись, она поднесла руку матери к губам и поцеловала.

— Я люблю тебя, — прошептала Анна, осторожно опустила на постель руку матери, поднялась и смахнула слезу. — До завтра. Я непременно приду завтра.

Вечером в следующий вторник Карен вместе с матерью и братом ждала в холле похоронного бюро, пока готовили гроб отца. Назавтра были назначены похороны, и у них не оставалось времени на то, чтобы как следует попрощаться. На самом деле их прощание состоится именно сейчас, пока не забьют гроб.

Мать была мертвенно-бледна. Смерть мужа обрушилась на нее как удар, и она молила Бога даровать ей счастье последовать за ним как можно скорее. И только теплая ладонь сына удерживающая ее руку, побуждала несчастную женщину задержаться на этом свете.

Джек, молчаливый и задумчивый, изредка взглядывал на сестру с выражением холодной пустоты в глазах.

В холл вышел представитель похоронного бюро и почтительно поклонился матери Карен. — Миссис Тернер… мы готовы.

Джек помог матери подняться и подхватил ее под локоть, когда она покачнулась из-за слабости в ногах. Карен последовала за ними, и вскоре они оказались в комнате со множеством цветов и горящими свечами.

В центре этой комнаты, застланной ковром, на мраморном постаменте стоял открытый гроб, в котором лежал отец. Карен подошла ближе и остановилась за спиной брата.

Отец выглядел почти как живой, если бы не восковые руки, скрещенные на груди.

Мать громко всхлипнула, Джек подошел к гробу и положил желтую розу на грудь отцу. У Карен перехватило дыхание. Слезы хлынули у нее из глаз, потому что эта роза была из отцовского сада. Он всегда очень заботился об этом розовом кусте. Как странно, что мужчина в его возрасте ухаживал за розами, а не за женщинами, которые благосклонно принимают розы.

Когда Джок отступил от гроба, Карен сделала шаг вперед и, чувствуя на себе взгляды родственников, незаметно вложила свое письмо в руки отцу, прикрыв его розовыми лепестками. Ее поразило, что у отца такие холодные руки.

Он не сможет прочесть письмо. Не сможет вернуть ей свою любовь. Не сможет выразить сожаления. И все же…

Карен отступила назад, вытирая слезы. Джека явно удивило, что она плачет. Мать смотрела на нее без всякого вы ражсния. Карен вдруг захотелось крикнуть: «Подождите! Он не виноват! Я все исправлю!» Господи, что за чудовищная ошибка!

Карен вышла на улицу, и холодный воздух пробрал ее до самых костей. Она подняла воротник. Завтрашний день неминуемо наступит, и Карен боялась его приближения.

Через час Карен встретилась с Анной в винном баре на Аппер-стрит. Они обнялись, и Анна не отпускала от себя подругу чуть дольше, чем обычно, зарывшись лицом ей в плечо.

— Ты как? — спросила Карен, — Хочешь поговорить об этом? Впрочем, что тут говорить? — Она болезненно усмехнусь. — Господи, какой кошмар!

Они сели. Анна взяла подругу за руки и пожала их.

— Если мы поговорим, станет легче.

— Я… — начала Карен, но в это время подошел официант.

— Бутылку белого, пожалуйста, — сказала Анна, не глядя на него. — Продолжай, пожалуйста…

— Все пошло прахом!

— Дома не все в порядке?

— Да… Люси не возвращалась до полудня в воскресенье И пришла как ни в чем не бывало.

— Ты не рассказала ей? — удивилась Анна.

— Рассказала. Она сочувствовала мне. Но… Она хочет, чтобы отношения были более открытыми, а я не могу на это пойти.

— Открытыми?

— Да. — Карен отвела взгляд, — И мы с тобой прекрасно понимаем, что подразумевается под этим. Свобода спать с тем, с кем хочешь.

— Может, она имеет в виду лишь чуть большее пространство свободы?

— Едва ли. — горько усмехнулась Карен.

— Но я думала… — начала АнНа.

— Что? Что лесбиянки и геи испытывают другие чувства? Неужели правда? Так вот, в этой среде отношения еще более закручены!

— Что ты имеешь в виду?

— Они более непредсказуемы. А я всегда мечтала найти человека, с которым могла бы поделиться самым сокровенным. Того, кому могу довериться, кто может понять меня.

— Этого хочет любой из нас.

— Правда?

— Еще бы!

— Нет! Я думаю, что здесь ситуация серьезнее. Люди стараются не залезать в самые глубины отношений, потому что это затрагивает… эгоизм.

— Я сегодня ездила к матери. — Анна вдруг покраснела.

— Да? И как она?

— Умирает…

— Анна, почему ты ничего не сказала?

— Потому что тебе хватает своих проблем. Но ты права относительно эгоистичных людей. Я увидела мать и задулалась о себе.

— Но ты не эгоистична, Анна!

— Вот как? Я — классический образец эпохи девяностых — карьера, стиль жизни… и все прочее. Но…

— Но что? — Карен пристально вгляделась в ее лицо.

— Помнишь, мы когда-то говорили об этом? — Анна потупилась.

— Ты хочешь ребенка? Так возьми и роди!

— Но есть одна проблема, которую ты не учитываешь.

Карен рассмеялась, и Анна удивленно взглянула на нее.

— А мне-то казалось, что это я наивная!

— О чем ты?

— О том, что ты ждешь принца с Антильских островов вместо того, чтобы строить свою жизнь. Знаешь что? Я готова поклясться, что половина моих учеников из неполных семей. У тебя есть отличная работа и своя квартира. Тебе нужен мужчина только для того, чтобы зачать…

— Но… — Анна замерла. — Я не могу растить ребенка одна.

— А ты и не будешь. Мы все поможем тебе. Послушай! В мечтах ты будешь жить с принцем датским и обсуждать с ним одну-единственную проблему: отдать сына в футбольную команду или отправить его играть в регби. Я понимаю, что пока нет никого подходящего на примете, но ведь ты слишком разборчива!

— Спасибо, Карен, что разъяснила мне кое-что.

— Извини. — Карен пожала руку подруге.

— Но как мне приняться за это дело?

— Ты ведь можешь позволить себе завести ребенка?

— Да, но…

— И твоя компания обязана предоставить тебе содержание на ребенка.

— Шесть месяцев, да, но…

— Послушай, я много лет работаю в школе и знаю: те, у кого есть отец, ничем не лучше тех, у кого только одна мать.

— Понимаю. — сказала Анна. — Хочешь, я приду завтра утром? Поддержу тебя морально?

— Ты можешь прийти? — обрадовалась Карен.

— Давай сменим тему. Ты слышала о Дженет? — Анна улыбнулась.

Анна увидела у подъезда своего дома машину Фрэнка.

— Что тебе нужно, Фрэнк?

— Она выгнала меня из дома, Анна.

— И что ты делаешь здесь?

— Анна, я… — Фрэнк зарыдал как ребенок.

— Господи! Пойдем, я напою тебя кофе. Только сначала запри свою машину.

Она принесла из кухни две кружки кофе и села напротив него в кресло.

— Что случилось?

— Кто-то рассказал ей.

— Что рассказал?

— О нас с тобой.

— О нас? — изумилась Анна.

— Верно.

— Но, мы уже не встречаемся несколько месяцев.

— Да.

— И что она сказала?

— Чего она только не сказала! Она выложила все, что обо мне думает! Но это ладно… Она настаивает на разводе. Хочет, чтобы мне прочистили мозги в суде.

— Это жестоко.

— Хотелось бы мне знать, что за ублюдок рассказал ей.

— Это была не я.

— Я и не подозревал тебя.

— Правда?

— Нет. Именно поэтому я здесь.

Анна не могла выставить Фрэнка на улицу.

— Можешь остаться. — предложила она.

— Спасибо. Анна, я скучал без тебя. Послал тебе цветы.

Да. А она выбросила их. Но ответить ей было нечего. Фрэнк сделал все, чтобы их роман закончился. А теперь вдруг изъявил желание начать все с начала.

— Анна, я…

— Оставь, Фрэнк. Ты можешь остаться на ночь. Но завтра найдешь себе номер в гостинице.

Карен помедлила у двери комнаты матери. Снизу, доносился шум голосов, и она наконец решительно нажала на ручку.

— Мама?

Карен вошла и огляделась. Мать лежала на кровати, закрыв лицо руками, и плакала. Карен села на край кровати.

— Мам, тебе надо спуститься. Пора. Похоронная процессия должна была быть у дома через пятнадцать минут.

— Не знаю, как с этим справиться. — сказала мать.

— Не волнуйся, мам. Все будет в порядке. Мы с Джеком поможем.

Но мать была невменяема. Карен помогла ей подняться.

— Вот так. Дай мне руку. Я поддержу тебя.

— Карен, подай мне черное пальто из шкафа. — сказала мать, заметив напряжение между детьми.

— Хорошо. — Карен открыла шкаф, и на нее пахнуло духами матери.

— Не понимаю, как у тебя хватает совести… — начал Джек.

— Джек, перестань…

— Нет, мам. Я должен это сказать. Отец лежит в гробу из-за нее! Мы все это знаем. Его убило то, что его дочь оказалась убогой уродиной!

— Что?! — Карен подступила к брату, но он оттолкнул ее.

— Ты всегда была не в порядке. Я подозревал это, когда мы были еще детьми, но не знал, что все зайдет так далеко… — Он поморщился от отвращения. — Ты не могла держать свое дерьмо при себе? Тебе обязательно надо было вывалить все на него?

Джек набросился на сестру и ударил с такой силой, что Карен упала. На голову ей посыпались нафталиновые шарики. Она хотела подняться, но Джек закрыл створки шкафа, несмотря на ее крики.

— Джек, оставь ее! — прозвучал вдруг резкий и громкий голос матери.

На лестнице послышались тяжелые шаги, и в комнату вошел дядя Пит. Он отстранил Джека от шкафа.

— Что, черт побери, с тобой стряслось? Это похороны твоего отца, малыш! Имей уважение к его праху! — сердито заметил дядя Пит.

— Не смейте говорить со мной таким тоном! — воскликнул Джек. — Это она убила его! Грязная шлюха!

— Может, хватит? — нахмурился дядя Пит. — Если ты еще раз откроешь рот, я закрою его тебе навсегда!

Одного взгляда дяди было достаточно, чтобы брат замолчал. Дядя принадлежал к тому же поколению, что и отец, — они никогда не угрожали понапрасну.

Джек с угрюмым видом вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Карен бросилась вниз по лестнице и вдруг услышала знакомый голос. Сьюзи! Да, и Мэнди! Карен кинулась к подругам, уже не сдерживая слез.

Служба в маленькой местной часовне была такой странной, что Карен никак не могла соотнести траурную церемонию с фактом смерти собственного отца. Патер явно не думал о том, по ком именно служит панихиду. Впрочем, наверное, так бывает всегда: когда умираешь, люди начинают лгать о тебе. Ложь приятная, но все же ложь. Но горе Карен было неподдельным: она стояла в кругу друзей и родственников и, когда гроб опускали в землю, вдруг поняла, что пути назад нет.

Джек вообще не смотрел в ее сторону, а мать лишь украдкой бросила взгляд на дочь, словно стыдясь того, что произошло в ее комнате. Карен не рассказала подругам о случившемся. Это относилось только к ее семье, было ее тайной, и она должна жить с ней дальше. Но мысль об этом приводила Карен в ужас.

Мэнди потянула Карен за руку, когда друзья и родственники стали расходиться.

— Пойдем и мы.

Карен была искренне рада, что в такой день не осталась одна — Мэнди и Сьюзи слева, Дженет и Анна справа.

Мэнди окунула очередную креветку в соус и подалась к Сьюзи, в гостиной больше никого не было: все ушли на кухню — то ли чтобы привести себя в порядок, то ли чтобы развеяться.

— Ты как, Сьюзи?

— Я? — рассеянно переспросила та. — А что тебя волнует?

— Ты какая-то притихшая. Малыш в порядке?

— А Джо?

— Отлично.

Мэнди, зачерпнув пригоршню орешков, откинулась на спинку дивана.

— Тогда в чем дело?

— Этот мерзавец подбивает под меня клинья, — тяжело вздохнув, ответила Сьюзи.

— Кто?

— Гас. Он подловил меня на кухне и обнял.

— Не может быть! — Мэнди чуть не подавилась орешками. — Его Святейшество Гас?

— Черт бы его побрал! Он схватил меня за грудь, и мне пришлось сопротивляться. А он ничего не хотел слушать!

— Господи, Сьюзи! Это же сюжет для книги!

— Что ты имеешь в виду?

— Ты откажешься от борьбы! — воскликнула Мэнди, — То есть я понимаю, что главное — как на это отреагирует Джо.

— Правильно! — Глаза Сьюзи возмущенно сверкнули. — И потом, за кого он меня принимает? За дешевую шлюху?

— А что Гас говорит? — Мэнди потянулась к бокалу.

— Нет, прошу тебя! — смутилась Сьюзи.

— Он сказал, что любит тебя?

— В том-то и дело, черт побери, что сказал! У Гаса безумные фантазии на мой счет. Извращенец какой-то!

— Такие извращенцы называются мужчинами. Или ты забыла, Сьюзи?

— Нет, но… Он же видит, что я счастлива с Джо. И потом, ведь есть Натан!

— Натан был в комнате в тот момент?

— Нет, к счастью, он спал, когда это случилось. И маленькая дочка Гаса тоже.

— Значит, вы сидели вдвоем у тебя дома, пока дети спали.

— Да. Обычно мы укладываем малышей спать, когда он заходит в гости. Но…

Этот парень достоин уважения, Сьюзи. Другой на его месте уже давно набросился бы на тебя!

— Что?

— А если не считать всей этой галантной мишуры, то он нормальный мужик!

Сьюзи молча осушила бокал.

— В общем, я указала ему на дверь, но прежде высказала все, что о нем думаю.

— И что же именно? — усмехнулась Мэнди.

— Если Гас еще раз прикоснется ко мне, я засуну его диск Вивальди ему в задницу!

Мэнди поморщилась. Сьюзи действительно до неузнаваемости изменилась, став матерью; раньше она живьем проглотила бы этого Гаса.

— И с тех пор вы не видитесь?

— Конечно!

— Это кое о чем говорит!

— О чем же?

— О том, что все без исключения мужики — ублюдки!

Они обе рассмеялись, но в этот момент появилась Анна.

— Я ухожу. Подвезти кого-нибудь?

— Нет.

— Тогда до пятницы. Увидимся за ленчем.

Когда Анна ушла, подруги понимающе переглянулись и захихикали.

— Знаешь что? — начала Сьюзи. — Когда он сжал ладонями мою грудь, я испытала самый настоящий шок!

— Значит, ты возбудилась хоть немного?

— Нет. Я слишком испугалась за молоко. Но, — Сьюзи вдруг широко улыбнулась, — с тех пор я часто это вспоминаю.

— Еще бы! Насколько я себе его представляю, он очень привлекателен. Я бы не отказалась, чтобы Гас массировал мне грудь пару раз в неделю!

— Ах ты, старая шлюха!

— Да… наверное, ты права!

Обстановка на кухне была крайне натянутой. Дядя Питер рассказывал истории из того времени, когда они с отцом Карен были мальчишками, но в его мягком тоне чувствовалась отчужденность.

Джек сидел подле матери на низкой табуретке с бокалом вина в руках. Он опустил голову, но Карен всеми фибрами души ощущала, что брат еле сдерживает ярость. Мать держалась неестественно прямо. Ее отрешенный взгляд был устремлен в пространство, и она едва слушала Питера.

Карен расположилась за кухонным столом, теперь придвинутым к стене, Дженет сидела справа от нее, на месте, которое освободила Анна. Карен не могла поверить в реальность происходящего. Ей казалось, что она заключена в стеклянный сосуд, куда не проникают ни запахи, ни звуки, а время остановило свой бег. Глядя на мать, брата и дядю, Карен ловила себя на мысли, что совсем не знает этих людей, с которыми жила с самого рождения. Они казались ей чужими. Такими же, какой и она была для них.

Как же это так; знать людей и вместе с тем не знать их совсем? Это удивительно, когда речь идет о родственниках и когда о друзьях. А любовники? С любовниками хуже всего. Ты близка с человеком, который вдруг оборачивается к тебе неузнаваемой стороной, и тогда любовь превращается в ненависть или…

Карен невольно поежилась, и Дженет, заметив это, ободряюще пожала ей руку.

— Хочешь еще выпить? — спросила она Карен.

Та покачала головой. Дядя закончил рассказ и теперь погрузился в задумчивость. Из всех своих родственников Карен любила его больше всего.

— Как твои дела в школе? — спросил он Карен.

— Все в порядке, Впрочем, я собираюсь изменить профиль и перейти в систему начального образования.

— Правда? — заинтересовалась Дженет.

— Да. В наше время слишком трудно учить подростков. Они все жилы из тебя вытягивают.

Джек неодобрительно хмыкнул, и дядя сурово взглянул на него.

— Наверняка так и есть. — Дядя Пит улыбнулся Карен. — Я не согласился бы работать в таком месте за все блага мира! Тем более сейчас, когда никто не имеет никакого понятия о дисциплине!

— Верно, — согласилась Карен. — Я подумывала даже о секретарской работе, по тогда придется переучиваться…

— Если это действительно то, чего тебе хочется, то не сомневайся, — ободряюще кивнул ей дядя,

— Да, наверное… — пожала плечами Карен.

Вдруг она почувствовала на себе взгляд брата и обмерла. Джек смотрел на нее с такой ненавистью и презрением, что у Карен перехватило дыхание. Она поднялась.

— Пожалуй, я лучше пойду… — Она поцеловала дядю.

— Был рад повидать тебя, Карен. Флори сейчас не совсем здорова, поэтому не может совершать длительных путешествий, так что сама приезжай к нам в гости. В любое время.

— Спасибо, постараюсь, — ответила Карен и обратилась к матери. — Дэзи и Рози вызвались все убрать здесь. Я загляну к тебе на неделе, ма.

Мать издала невнятный звук. Карен поцеловала ее. Дженет вслед за подругой поднялась из-за стола.

— А меня ты не поцелуешь?

Карен взглянула на брата. На его лице была похабная усмешка, как на лице Баррета и всей его компании.

— Успокойся, Джек. По-моему, ты уже имел возможность высказаться.

Сьюзи шла с коляской через парк, размышляя о слухах, всплывших на вчерашних похоронах. Внезапно путь ей преградила фигура. Она подняла голову и вспыхнула от негодования,

— Сьюзи, я…

— Не понимаю, как у тебя хватило наглости!

— Послушай, мне очень жаль. Сам не знаю, что на меня тогда нашло.

— По-моему то, что на тебя нашло, сомнений не вызывает!

— Прошу тебя, — Гас умоляюще сжал ладони, — Выслушай меня, Я понимаю, что вел себя недостойно и что, если ты все расскажешь моей жене, это послужит мне достойным наказанием. Но я действительно уважаю тебя, Сьюзи. Просто тогда я вдруг почувствовал, что… хочу тебя.

Сьюзи кокетливо взглянула на него. А у этого парня есть мозги и сила воли! Не каждый осмелится подойти после того, как ему укажут на дверь. К тому же Сьюзи нравилось то, что Гас уважает ее.

— Если я расскажу Джо, знаешь, что он сделает? — усмехнулась она.

— Наверное, свернет мне шею.

— Именно… Джо и правда может убить под горячую руку.

Гас тяжело вздохнул.

— Мне действительно очень жаль, Сьюзи. Хотелось бы повернуть время вспять. Мне так нравилось бывать у тебя. Я…

Сьюзи обрадовалась, что Гас замолчал. Ночью он приснился ей в эротическом сне, и тогда она не отказала ему.

— Я пойду… — Сьюзи вспыхнула. — Сам понимаешь, куча дел.

Сьюзи тронуло, что Гас так настойчиво преследует ее. А более всего то, что он счел нужным извиниться. Но она уже не прежняя Сьюзи. Теперь жизнь стала гораздо сложнее.

Она поспешила дальше по дорожке парка и не оглянулась, до тех пор, пока не успокоилась.

Джо стоял у окна и смотрел на парк, напрочь позабыв о своем клиенте. Кажется, это Сьюзи с коляской? Или нет? А того парня он не знает. Они как-то странно стоят рядом и разговаривают, не глядя друг на друга… такое ощущение, будто о чем-то спорят. Впрочем, нет, никакой враждебности не заметно, только неловкость. Джо нахмурился и отвернулся от окна.

— Простите, на чем мы остановились?

— Я сказал, что возьму ее. Она мне нравится. Передайте продавцу, что я готов дать его цепу.

— Хорошо… я…

Джо снова взглянул в окно. Теперь Сьюзи шла очень быстро.

— Что ж… Давайте вернемся в офис. Или лучше я позвоню продавцу отсюда.

Но мысли Джо были заняты другим. Глядя на парня с коляской, который смотрел вслед его собственной жене, Джо впервые в жизни предположил, что Сьюзи, возможно, неверна ему.

Они сняли ресторан на весь вечер. Зал украсили транспарантами и воздушными шарами с символикой «ДМЗ». Весь нижний этаж двухэтажного заведения был в их полном распоряжении. Поставщики провизии организовали буфет в углу зала и накрыли восемь огромных столов, на которых было все — от вегетарианской кухни до изысканных итальянских морепродуктов.

Здесь же внизу, сбоку от длинной стойки бара, установили подиум с барабанами и акустическим оборудованием для оркестра, который должен был появиться позднее.

Разумеется, это мероприятие пробьет брешь в их рекламном бюджете. Однако такое событие, как презентация журнала, случается не каждый день, и наградой устроителям послужили возгласы восхищения первых гостей.

Анна печально огляделась. Все было готово, и теперь ничто не могло отвлечь ее от мрачных мыслей. Кроме членов редакции и коллег из других издательств, на вечеринку были приглашены футболисты, актеры, занятые в мыльных операх, и прочие знаменитости. Интересно, кто примет приглашение? Фотокорреспонденты нескольких субботние приложений уже явились, надеясь сделать сенсационные снимки для колонок светской жизни. Анна тепло приветствовала их.

Роуз и Жак встали рядом с ней и чокнулись бокалами с шампанским. На Жаке были облегающие джинсы, традиционная черная шелковая сорочка и кожаный пиджак. Роуз пришла в уродливом черном мини-платье и таких же туфлях. Но это была ночь Анны, и она не собиралась оставаться незамеченной. Анна обзвонила более десятка агентств ведущих модельеров, и те прислали своих курьеров ей в офис. После парада мод, устроенного перед ней, Анна выбрала красное вечернее платье от Александра Маккуина.

Целый час она провела в парикмахерской и сделала макияж у ведущего стилиста.

— Запомните, — тихо обратилась к коллегам Анна. — Никакой похвальбы и выпендрежа. Мы лучшие, но скромно переносим бремя своей славы.

— Давайте выпьем за это! — предложила Роуз, и они снова чокнулись.

— Интересно, объявится ли эта стерва — Барбара Стэннард? — шепнул Жак.

— Надеюсь, — улыбнулась Анна, — Мне всегда приятно видеть зависть на лице другой женщины.

— Ну-ну, не хвастайтесь, босс. — Заслышав звук подъезжающего автомобиля, Роуз вытянула шею. — Я слышала, будут ваши школьные подруги?

— Надеюсь, они будут прилично вести себя.

— О чем вы?

— Боюсь, они будут слишком откровенно выражать восторг по поводу происходящего, тем более в обществе ожидаемых звезд.

— Тогда зачем вы пригласили их? — спросил Жак.

— Наверное, я поступила необдуманно. — пожала плечами Анна. — Мне показалось, что это будет весело. Но теперь я не уверена в этом.

— Не волнуйтесь, — утешила ее Роуз, — Если они — компания любящих выпить экстравертов, то без труда вольются в это общество!

— Да уж… — Анна взглянула на дверь и двинулась навстречу входящим гостям, — Франческа, Рут. Как я рада снова видеть вас обеих…

Мэнди отставила тарелку и откинулась в удобном кресле рядом со Сьюзи. Несмотря на начало десятого, на нижнем этаже ресторана яблоку негде было упасть. Сквозь шум голосов с трудом прорывалась музыка — нечто среднее между мотивами шестидесятых годов и современным рэпом.

— Ну, что скажешь? — прокричала Мэнди на ухо Сьюзи. — Здорово, правда?

— А наша Анна процветает! Кого здесь только нет! — Кивнув, Сьюзи оглядела публику.

— Да уж! И этот, как его?.. И Фил Дэниелз. И Бьянка из «Истендерс». И Дамьен из «Блюра». И даже Лес Фердинанде Большой Лес! Я с ума по нему схожу!

— Только этого парня из «Блюра» зовут не Дамьен, а Дамон.

— Какая разница! Главное, что он может поиметь меня, если захочет! — С этими словами Мэнди жадно набросилась на еду.

— Господи, я помню время, когда тебе приходилось объяснять смысл грязных шуток! — укоризненно покачала головой Сьюзи. — А теперь ты ведешь себя как Мата Хари из северной части Лондона!

— Кстати, как поживает Гас? — спросила Мэнди.

— Никак, — пожала плечами Сьюзи. — Подошел ко мне на следующий день в парке, когда я гуляла с Натаном.

— И что? — заинтересовалась Мэнди.

— Ну… извинился. Сказал, будто не знает, что на него нашло. — Мэнди хмыкнула. — Нет, Мэнд, Гас был действительно смущен и раздосадован. — Сьюзи тяжело вздохнула. — Самое ужасное, что он мне нравится. А с тех пор, как Гас попытался… я постоянно думаю о нем.

— Не стоит он того, Сью. — Мэнди подняла бокал, сделала большой глоток и приблизилась к уху подруги. — Послушай! Если уж ты решила взяться за прежнее… дай себя потискать или поцеловать, но не больше! Об остальном забудь! Ты ведь не хочешь, чтобы у вас с Джо все полетело к черту?

— Пожалуй, ты права.

В этот момент к ним присоединилась Карен.

— Здесь здорово, правда? — спросила у нее Мэнди.

— Да, хорошо. Кто-нибудь из вас видел Дженет?

— Она только что была там. — Сьюзи указала в сторону туалетных комнат. — Разговаривала с врачом издательства.

— Бедняжка, — отозвалась Мэнди и обратилась к Карен: — Ты в порядке?

— Меня немного шатает, а так — ничего.

Сьюзи и Мэнди, переглянувшись, уткнулись в тарелки. Какое-то время все три женщины молча ели. Вдруг рядом с ними раздался голос Анны.

— Ну, как дела?

— Лучше бы ты дала мне деньгами. — Мэнди кивнула на тарелку.

Анна улыбнулась и склонилась к Сьюзи.

— Никогда не догадаетесь, кто здесь.

— Паваротти? — предположила Мэнди.

— Мадонна? — усмехнулась Сьюзи.

Карен лишь пожала плечами, потому что мало кого из звезд знала по именам.

— Бертолуччи! — Анна гордо оглядела подруг.

— Кто? — переспросили Сьюзи и Мэнди.

— Бертолуччи — это известный режиссер, — объяснила Карен. — Он снимал «Последнего императора».

— Покажи нам его, — оживилась Мэнди.

— Полагаю, что я могла бы попробовать себя в качестве актрисы, — задумчиво улыбнулась Сьюзи.

— А я могла бы быть дублершей для Кейт Мосс! — подхватила Мэнди.

Карен смотрела на Анну.

— Наверное, замечательно, когда вокруг столько знаменитых людей. Это большой успех, Анна.

— Надеюсь, что так. Это воодушевляет. В любом случае ешьте, не стесняйтесь. Оркестр начнет играть танцы через пару минут, и я хочу всех вас видеть на танцевальной площадке.

— Не волнуйся, — ответила Мэнди. — Мы заставим их размять кости. Знаешь, — добавила она, раздувая щеки, — я обожралась как свинья. Наверняка вся эта жратва стоит целое состояние!

— Это за счет рекламной кампании. — ответила Анна.

— В любом случае мне это нравится!

— Ей нравится все, чем можно до отказа набить брюхо! — язвительно заметила Сьюзи. — Анна, — она взяла подругу за руку, — ты, наверное, захочешь прийти на выручку своему доктору, потому что Дженет вот уже целый час не отпускае его от себя. Ты же знаешь ее.

— Конечно. Но запомните: как только оркестр заиграет, я хочу видеть вас всех на ногах. — С этими словами Анна отошла от их столика. Подруги с улыбкой переглянулись.

— А она здорово выглядит, правда? — улыбнулась Мэцди. — Похоже, дела у нее и вправду идут отменно.

— Верно, — отозвались подруги, глядя вслед Анне, которая с достоинством спустилась по лестнице и стала пробираться через многолюдный зал.

Подойдя ближе, Анна убедилась в том, что Дженет действитслыю монополизировала эксперта по медицине. Майк всегда ладил с людьми и умел находить с ними общий язык, но теперь тоскливо огладывал публику, вертя в руке давно опустевший бокал,

— Майк, извини, дорогой, не возражаешь, если я уведу твою собеседницу? — Не дожидаясь ответа, Анна решительно взяла Дженет под руку и потянула за собой. — Пойдем, я хочу тебя кое с кем познакомить.

— Но я…

Украдкой бросив взгляд на Майка, Анна поняла, что он благодарен ей.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила подругу Анна. — По-моему, ты уже немного пополнела.

— Правда? — воодушевилась Дженет. В этот момент они подошли к небольшой компании.

— Пирс, это Дженет, — представила подругу Анна. — А это Пирс Коули. Ему правится считать себя моим боссом.

— Рада познакомиться, — смущенно улыбнулась Дженет.

— Я тоже. — Пирс вопросительно взглянул на Анну, ожидая объяснений.

— Дженет недавно выяснила, что беременна. Они с мужем прибегали к помощи Ай-Ви-Эф.

— Вот как! — просиял Пирс. — Мы с женой таким образом родили обеих наших дочерей.

— Неужели? — восхищенно воскликнула Дженет. — Сколько же им лет?

— Пять и три. А этот у вас первый?

Анна оставила их, а сама направилась через зал, задерживаясь то тут, то там, чтобы перемолвиться словом со знакомыми. На полпути к бару она замерла, внезапно узнав того, кто стоял у стойки в профиль к ней.

Майкл!

Анна решила тотчас уйти. Их последняя встреча в автосалоне живо всплыла в ее памяти и привела Анну в смущение. Но пробиться сквозь толпу было невозможно. Казалось, люди подталкивали Анну к стойке бара. Через мгновение Майкл увидел ее. Его лицо выразило изумление. Он, однако, приветливо улыбнулся.

— Здравствуй, Анна!

— Майкл… а ты что здесь делаешь?

— Не волнуйся. Я не явился сюда без приглашения. Мы обеспечиваем автомобильный парк для вашей компании. — Он усмехнулся. — Кажется, именно это занятие ты считаешь дешевым торгашеством. Впрочем, я рад видеть тебя. Поздравляю с презентацией.

— Спасибо. Ты, наверное, считаешь меня последней стервой.

— Почему?

— Потому что я неприлично набросилась на тебя тогда, в автосалоне. Не знаю, что на меня нашло. Словно с цепи сорвалась.

— Да, это верно,

— И к тому же наверняка помешала тебе заключить сделку.

— Тебе это не удалось.

— Так, значит…

— Сто двадцать тысяч фунтов. Мои комиссионные — два с половиной процента.

— Черт! Получается, моя выходка едва не стоила тебе трех тысяч фунтов?

— Именно.

Его улыбка действовала на Анну обезоруживающе. Она почувствовала слабость в ногах. Улыбнувшись Майклу в ответ, Анна подумала, что была круглой дурой, расставшись с ним из-за какой-то глупости.

— Я куплю тебе выпивку в качестве извинения.

— Спасибо, но у меня уже есть. — Он приподнял бокал, и Анна заметила, что в нем апельсиновый сок.

— Ты за рулем? — спросила она,

— Нет, но мне нужно пораньше уйти. Я должен доставить машину в Рэйгсйт.

— Понятно, — Анна подняла на него глаза, — Ты встречаешься с кем-нибудь?

— Нет, А ты?

— Нет.

— Поразительно. Хотя, наверное, тебе сейчас не до романов. Выпустить новый журнал — нешуточное дело.

— Да уж…

Анна вдруг смутилась. Как выйти из этой ситуации? И почему в таких случаях она всегда чувствует себя глупой школьницей? Анна взглянула ему в лицо, пытаясь угадать, интересует ли она его или уже нет.

— Послушай, я дам тебе свой номер телефона. На тот случай, если ты его потерял.

— Он у меня есть, — ответил Майкл.

— Да… конечно. — С каждой минутой Анна чувствовала себя все глупее. Конечно же, она давно не интересует его. Не случайно же Майкл сказал, что знает номер ее телефона. — Пожалуй, я пойду. Я… Увидимся.

— Пока.

Анна ощущала, как пылает ее лицо. В таком состоянии ни с кем говорить ей не хотелось, и она направилась в дамскую комнату, Ну как можно быть такой дурой!

Дженет и Карен подхватили Мэнди под руки, стараясь удержать ее в вертикальном положении, Сьюзи поймала машину и дала им знак, что Мэнди можно усадить на заднее сиденье, а сама села вперед, намереваясь показывать дорогу. К счастью, Мэнди уже один раз вырвало и позывы теперь стали затихать, но Дженет на всякий случай держала пластиковый пакет.

— Хорошо повеселились, да? — Сьюзи обернулась к подругам.

— Да, — согласилась Карен, — Но каждую ночь я бы так не смогла.

— Поражаюсь, как все эти знаменитости выдерживают такую жизнь! — воскликнула Дженет, — С меня одного раза хватило!

— Ни у кого из них нет нормальной работы и детей. — вставила Сьюзи. — Они могут позволить себе тусоваться до рассвета, а потом спать весь день.

— Как ты раньше. — язвительно подметила Дженет. — Впрочем, время от времени такая разрядка не мешает.

— Да, — вздохнула Сьюзи.

— Ты ночуешь сегодня у матери, Сью? — спросила Карен.

— Нет. Джо присматривает за Натаном. Я сцедила в бутылочку молоко перед уходом. Надеюсь, Джо справится,

Мэнди застонала и положила голову на плечо Дженет. Та усмехнулась и кивнула Сьюзи.

— Кстати, он мог бы и проводить ее!

— Ты имеешь в виду Пита? Того, кто готов был упасть на колени перед первой молоденькой куколкой, удостоившей его внимания?

— Да, но от Мэнди он не отлипал.

— Что? — Мэнди слегка приподняла голову.

— Ничего. Спи. — ответила Дженет.

Такси затормозило возле «Кембридж-Серкус».

— Хорошо, если бы Анна нашла себе кого-нибудь, правда? — задумчиво вымолвила Сьюзи. — Какого-нибудь приличного парня.

Карен загляделась на целующуюся перед входом в театр пару,

— Странно, как иногда оборачивается жизнь, да? — философски заметила Сьюзи.

— Да. — согласилась Карен, размышляя над тем, застанет ли Люси дома.

Они ввели Мэнди в дом, подняли наверх и уложили в постель. Затем проводили Карен и Дженет. Сьюзи оказалась последней. Расплачиваясь с шофером, она заметила, что Карен незаметно сунула ей в сумочку купюру. Сьюзи решила вернуть ее Карен в следующий раз и расплатилась своими.

Такси отъехало, а Сьюзи поднялась по лестнице. Ноги у нее заплетались. Только теперь она поняла, как много выпила.

Было очень поздно. Сьюзи задержалась дольше, чем предполагала, но настроение у нее было хорошее, и, вставляя ключ в замочную скважину, она улыбнулась.

Однако едва Сьюзи закрыла за собой дверь и зажгла свет в прихожей, как на пороге гостиной появился Джо с перекошенным от ярости лицом.

— Черт побери! Ты знаешь, который час?

— Что?

— Сейчас почти час ночи! Где ты была?

— Ты знаешь, где я была.

— Всю ночь?

— Не понимаю, в чем дело. — Сьюзи сбросила туфли и повесила жакет. — Я была на презентации у Анны. И тебе это известно. Я задержалась, но мы прекрасно провели время. Натан в порядке? — В доме было тихо, и она решила, что малыш спит.

— Забудь о Натане. — Джо подступил ближе. — Я хочу знать, где ты была.

— Что это значит?

Сьюзи попыталась проскользнуть мимо мужа в гостиную, но Джо схватил ее за руку и прижал спиной к стене.

— Ты была с этим парнем? С Гасом?

— Нет! — воскликнула она, вспыхнув при упоминании его имени. Сьюзи часто думала о Гасе, и последний раз — только что, в такси.

— Ну, попробуй убедить меня! — свирепо уставился на нее Джо.

Сьюзи вдруг почувствовала, что не может смотреть мужу в глаза.

— Ты. — Он замахнулся на нее, словно хотел ударить, но рука безвольно упала. Он с презрением оттолкнул Сьюзи, — Сука! Мне давно следовало догадаться!

— Нет, Джо… Послушай. — Она протянула к нему руки.

— Кого? Тебя? — Джо сорвал с вешалки пиджак и бросился к двери.

— Куда ты?

— Куда глаза глядят!

Входная дверь захлопнулась за Джо. Сьюзи слышала, как он сбежал по ступеням, затем хлопнула дверца машины и взревел мотор.

— Джо… — Стряхнув с себя оцепенение, Сьюзи распахнула дверь. — Джо!

В этот момент машина сорвалась с места и растаяла в темноте. За спиной у Сьюзи раздался тихий детский плач. Натан проснулся.

— Джо-о-о!.. — Она сбежала вниз. — Джо, вернись!

Но улица была пуста, даже шум мотора уже не доносился до нее. Джо исчез бесследно.

Анна вернулась домой после двух. Вечер удался на славу. Ее детище приняли на ура. Ее радость омрачало только одно — встреча с Майклом.

Она сняла макияж, затем приняла душ, наслаждаясь теплыми струями воды и размышляя над тем, стоило ли принять приглашение того молодого мальчика из рекламного агентства.

Наверное, она поступила правильно. Если бы дело зашло слишком далеко, ей пришлось бы позаботиться о его карьере. А смешивать бизнес и личную жизнь не годится. Этого золотого правила Анна придерживалась всегда.

Выйдя из ванной, она растерлась полотенцем перед камином в гостиной и вспоминала прошедший вечер, Мэнди, правда, немного перебрала, но Анна была рада видеть всех своих подруг на презентации. Дженет отлично выглядела. Да и Сьюзи тоже.

Надев шелковое кимоно, Анна пошла в спальню. Забравшись в кровать, она включила телевизор, убрала звук и переключала программы до тех пор, пока не наткнулась на черно-белый фильм сороковых годов, Анна хотела уже включить звук, как вдруг зазвонил телефон. В такое время? Наверняка кто-то ошибся номером. Анна полумала о матери и похолодела.

— Алло?

— Я не разбудил тебя?

— Простите, я… — И вдруг она поняла, кто это. — Майкл?

— Ты спишь?

— Нет-нет… Смотрю телевизор. — Анна старалась говорить бодрым голосом.

— Я тут подумал… Не хочешь ли перекусить?

Анна улыбнулась. Уже ночь, а к тому же она ела весь вечер. Но все же ей очень хотелось увидеть его снова.

— Хорошо. А где?

— Я заеду за тобой через десять минут.

— Нет, подожди… Дай мне хотя бы полчаса. Я должна отправить факс в Штаты.

— Ладно, через полчаса.

В трубке раздались гудки. Анна зябко поежилась.

Через секунду она уже накладывала новый макияж. Затем открыла гардероб и выбрала платье. После чего выдвинула нижний ящик, где помещался ворох шелкового белья. Анна усмехнулась, глядя на себя в высокое зеркало, и решила, что наденет только платье — и ничего больше.

Анна ждала с величайшим нетерпением, и когда стрелки часов доползли до трех, взяла бокал вина и залпом осушила его. А что, если он не приедет? Что, если Майкл просто разыграл ее?

Она совсем с, ума сошла! И дело не только в том, что уже глубокая ночь. После романа с Каллумом Анна дала себе слово никогда не возобновлять неудавшихся отношений.

Едва она поставила бокал и подумала, не налить ли еще, зазвонил телефон. Анна вздрогнула. В последнее время она каждую минуту ждала звонка от тети, боялась услышать роковые слова.

Телефон звонил и звонил. Господи! Анна сняла трубку.

— Да?

— Это Майкл… Спускайся вниз.

— Но я думала…

— Спускайся, я жду.

Он повесил трубку. Анна накинула пальто, спустилась и раздраженно вгляделась в тускло освещенную улицу. Заднее стекло «роллс-ройса» мерцало в двадцати футах от подъезда. Двери машины распахнулась, и Анна забралась внутрь.

— Я думала, ты ушел с приема раньше, потому что у тебя дела.

— Так и есть. Но я попросил ребят меня заменить.

Анна восхищенно огляделась. Перед ней на подносе лежали устрицы и другие деликатесы, в серебряном ведерке охлаждалась бутылка шампанского. Но даже не это великолепие поразило ее более всего. Сиденья машины были обтянуты голубой кожей, на полу лежал ковер, а кроме миниатюрного бара, здесь были телевизор и телефон. Заднее сиденье не уступало размерами кровати в пятизвёздочном отеле.

Майкл притянул Анну к себе и поцеловал, страстно и возбуждающе. Он быстро прервал поцелуй, но она уже воспламенилась.

— Пытаешься продать мне машину? — улыбнулась она.

— Нет. Эта машина моя.

— Твоя?!

— А чему ты удивляешься? — Майкл включил тихую музыку. Это был Томас Таллис, одно из его красивейших хоровых произведений шестнадцатого столетия. От этой музыки мурашки пробежали по спине у Анны.

— Майкл, ты поражаешь меня.

— Полагаешь, что продают машины только необразованные лопухи?

— Нет, я всегда считала, что у тебя есть вкус, но…

Он снова поцеловал ее.

— Майкл, я…

— Нас никто не увидит. И никто сюда не войдет. Я запер Двери. У нас есть музыка, здесь тепло и… — Он похлопал по мягкому сиденью.

У Анны мелькнула мысль, что Майкл проделывает это со множеством женщин. Хотя какая женщина устоит перед таким соблазном? Но в Майкле было что-то особенное, покорившее Анну с первого взгляда. Ее сомнения рассеялись.

Она подставила губы для поцелуя, лаская его грудь через сорочку. Ощутив крепость его мускулов, Анна вспомнила, как прекрасно обнаженное тело Майкла. Ее соски затвердели под его ладонью. Он поймал ее взгляд.

— Мне жаль.

— Жаль?

— Что мы поссорились. Пустая трата времени. Я имею к виду то, что мы могли бы делать это каждую ночь все эти месяцы.

— И все же ты здесь, — вздохнула Анна, гладя его по щеку. Она притянула Майкла к себе и, прижавшись к нему губами, засунула язык ему в рот. Он расстегнул молнию на ее платье. Оно упало с плеч Анны, обнажив грудь. Майкл опустился на колени, и Анна обвила его шею ногами. Увидев, что на Анне нет белья и обезумев от желания, Майкл вдавил ее в спинку сиденья. Когда он коснулся губами ее лона, она застонала и вцепилась руками ему в волосы…

Гас лежал в кровати рядом со спящей женой и смотрел в потолок, по которому пробегали смутные тени. Они занимались любовью всего полчаса назад. Вернее, пытались это сделать.

Они не поссорились, нет, Пэт отнеслась ко всему с пониманием и даже сделала ему успокаивающий массаж. Гас объяснил свою неудачу напряжением и сверхурочной работой, но в душе знал истинную причину — и это пугало его.

Сьюзи. Он неотступно думал об этой женщине; что-то в ней завораживало, притягивало его. То, как она говорила, улыбалась, смеялась, двигалась. То, как она, остановившись в дверях, оборачивалась и смотрела на него — так эротично! Гас тяжело вздохнул.

— Гас, ты что? — сонно спросила жена.

— Все в порядке. Спи.

Но он понимал, что все далеко не в порядке. Встреча в парке только усугубила ситуацию. Гас помнил, как Сьюзи реагировала на его прикосновение. Он закрыл глаза и стиснул зубы.

Отпусти! Отпусти!

Но ничего не получалось. Гас жаждал снова увидеть ее. Его не останавливало даже сознание того, что он причинит тем самым вред Пэт и маленькой Кэтрин. Гас ничего не мог поделать с собой. В эту ночь мысль о другой женщине впервые помешала ему заниматься любовью с женой.

Ночную тишину прорезал скрип тормозов. Машина остановилась напротив дома, Гас нахмурился, услышав, как отворилась дверь. Затем раздались поспешные шаги, и вдруг стекло в окне на первом этаже разлетелось вдребезги с оглушительным звоном. Гас вскочил и бросился к окну.

— Гас что случилось? — в страхе спросила Пэт.

Он увидел, как темная мужская фигура вернулась к машине. Человек показал ему палец, вскочил в машину и умчался.

—Гас? —Жена подошла к нему и через его плечо взглянула. — Что происходит? Может, вызвать полицию?

В соседних домах зажигался свет. В окнах маячили любопытные люди. Гас поежился.

— Оставайся с ребенком. А я пойду и посмотрю, что там.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

ТРИ МЕСЯЦА СПУСТЯ

Анна сидела в большом врашаюшемся кресле, глядя в окно на падающий снег. На ее губах играла улыбка. Сегодня исполнялось три месяца с тех пор, как они с Майклом снова встретились, и он пригласил ее на ужин по этому поводу.

Кроме того, сегодня Анна получила хорошие сведения о продаже журнала: за последние два месяца объем вырос в два раза. На столе у нее лежали поздравление от большого босса и заявка на интервью от «Стэндард».

— Анна?

Она развернулась на кресле и увидела на пороге кабинета Роуз с папкой под мышкой.

— Счета?

Роуз кивнула и положила папку на стол перед Анной. Пока она просматривала документы, Роуз терпеливо ждала. Через некоторое время Анна вернула ей папку.

— Это стоит опубликовать. Очень поучительно.

— Куда он ведет тебя сегодня? — спросила Роуз.

— Не знаю. Сказал, что хочет сделать сюрприз.

— Мне нравятся непредсказуемые мужчины.

— Ну, в нем есть и предсказуемое.

— Едва ли мне хочется это знать.

— Ты права. Но это восхитительно, — усмехнулась Анна. Когда Роуз ушла, Анна снова развернулась к окну и задумалась о Майкле. Это правда. Он не похож на других мужчин. Но иногда ей хотелось, чтобы он немного расслабился. Его энергия часто пугала Анну. Майкл успевал все; бывать с ней, на людях, работать и встречаться с друзьями. Он жег свечу не только с двух концов, но и посередине. И хотя Анне доставляло удовольствие показываться с таким красивым мужчиной, возраст заставлял ее подумать о том, к чему приведут их отношения.

Когда-то Анна просто общалась с мужчинами, не задумываясь ни о перспективах, ни об их намерениях. Но теперь, воспринимая себя и Майкла как пару, она заинтересовалась, согласится ли он предоставить качественную сперму для оплодотворения ее яйцеклетки.

Анна лишь однажды завела разговор о детях, и то так туманно — к слову о Дженет и Сьюзи, — что Майкл едва ли что-то заподозрил. Если бы Майкл ясно дал понять Анне, что хочет детей, это упростило бы дело. Но он не выказал к этому разговору никакого интереса. Казалось, единственная цель его жизни — доставлять себе удовольствие. И Анне, разумеется, тоже, у нее никогда не было более внимательного любовника. Но…

Анна решила не предаваться больше бесплодным размышлениям. Развернувшись к столу, она сняла телефонную трубку.

— Соедините меня с Грегом из отдела путешествий.

В трубке заиграла приятная музыка — современный джаз, который Анна сама выбрала. Наконец Грег отозвался. Этого молодого американца она переманила из другого журнала шесть недель назад.

— Грег? Это Анна.

— Привет! Чем могу быть полезен, босс?

— Посмотри, нет ли у тебя чего-нибудь с белыми песочными пляжами и голубыми небесами, — улыбнулась она.

— Это для автора?

— Для меня.

— Понятно. Кое-что есть на примете.

— Слушаю.

— Две недели на Больших Багамах. Эксклюзивные путевки для двоих. Я собираюсь пустить их в широкую продажу. Настоящий солнечный рай, ..

— Зайди ко мне завтра утром и расскажи поподробнее. Звучит соблазнительно. И сколько это стоит?

— Они только поступили, я не знаю подробностей. Но по-моему, дороговато.

— Хорошо. Выясни все и сообщи мне.

— Что-нибудь еще?

— Нет… Да. Передай своему другу Алексу, что, если он еще раз внесет в счет расходы на такси, я понижу ему гонорар за рецепты!

— А… ладно.

Анна повесила трубку и откинулась на спинку кресла. Возможно, им стоит уехать куда-нибудь, побыть вдвоем, спокойно поговорить. Анна представила, как они идут по песчаному пляжу, а у их ног разбиваются о берег волны при свете закатного солнца. Разве может быть лучший момент для того, чтобы завести разговор на эту тему? И потом, о чем менее обременительном, чем стать отцом ее ребенка, может женщина попросить мужчину?

Анна вздрогнула. Нет, этот разговор надо провести очень осторожно. Нельзя давить на Майкла, следует выбрать подходящий момент.

Она придвинулась к столу и открыла папку, оставленную для нее Жаком. Погрузившись в работу, Анна успокоилась. Только работа получалась у нее лучше всего в жизни.

Меньше чем через час она сидела рядом с Майклом в салоне «бентли» выпуска пятидесятых годов, взятом им напрокат специально для этого случая. Майкл мчался но магистрали М4 на скорости около ста миль в час.

Анна уже знала, что говорить с ним о скорости бесполезно. К тому же она была заинтригована. Майкл заехал рано и потребовал, чтобы она немедленно следовала за ним. Анна оставила офис на Жака, накинула шубу, и они спустились вниз. Теперь они мчались на запад, Анна несколько раз спрашивала, куда они направляются, но Майкл лишь отвечал:

— Подожди, увидишь.

Теперь Анна полностью успокоилась и наслаждалась тем, что находится рядом с ним. Когда-то с Каллумом тоже было так. Но Анна гнала от себя тени прошлого, чтобы не омрачать радость. За последние годы она научилась ценить то, что дает каждый новый день. И хотя Анна желала большего, она не портила то, что имела. Это их вечер. Он должен остаться в ее памяти радостным.

На подъезде к повороту на М18 Майкл притормозил и перестроился в левый ряд.

— Бат? Майкл, мы едем в Бат? — спросила Анна, заметив указатель.

Он взглянул на нее и улыбнулся. Теперь она не сомневалась, что они направляются именно туда. Анна смотрела в окно, любуясь окрестностями своего любимого места отдыха.

В машине было тихо, пока они ехали по трассе, но теперь Майкл включил магнитофон. Теплая мелодия современного джаза наполнила салон. Безусловно, у Майкла есть вкус к жизни.

Он не отличался словоохотливостью. О своем прошлом Майкл не любил рассказывать, и Анне мало что удавалось вытянуть из него. Она узнала лишь то, что его отвергла семья и он пережил любовную драму. Очень серьезную. Это их и объединяло.

— Я много лет не была здесь, — сказала она, когда машина подъехала к спуску в город. Пятнадцать лет назад Анна была здесь с парнем по имени Фил.

— Я жил здесь какое-то время в студенческие годы.

Анна удивленно взглянула на него. Ей казалось, что у Майкла совсем другое прошлое, другие корни. Например, крепкая рабочая семья. Как у нее самой.

— А что ты изучал?

— В основном местные бары и хорошеньких девушек в округе, — рассмеялся он, — Но тебя ведь не это интересует, да? — Сбавив скорость, Майкл вписался в поворот. — Я изучал психологию.

— Это полезно.

— Очень. Я занимался психологическими типами. Теперь, когда в салон входит клиент, я сразу понимаю, с кем имею дело. Сразу вижу, кому какое место отведено. Более того, я знаю, что кому нужно, лучше, чем сами покупатели.

— Это даст тебе большое преимущество.

Он кивнул.

— А как же с женщинами? — Анну волновало то, что Майкл, вероятно, и ей нашел место в своей классификации, а она об этом и не подозревала.

— Иногда я не могу подобрать к ним ключ.

— А ко мне?

— Ты та, кого я всегда мечтал найти. Я понял это, как только увидел тебя.

— А потом бросил, как ненужную тряпку.

— Почти. Но я знал, что мы с тобой снова встретимся. Я рассчитывал на это.

— Правда?

— Да.

— Майкл, ты хочешь поехать со мной отдохнуть?

— Прекрасная идея. — улыбнулся он. — А что именно ты имеешь в виду? Пасху? Лето?

— Следующие выходные.

— Я слишком занят. Босс ни за что меня не отпустит.

— Жаль…

Они выехали на южную оконечность города, и машина влилась в поток, движущийся по кольцевой дороге. Затем они свернули и стали пробираться по узким улочкам Старого города.

— А почему ты не хочешь поехать куда-нибудь на Пасху? Мы могли бы заранее заказать билеты. На Шри-Ланку, например, или на острова в Южном море.

— Можно…

На одной из боковых улочек Майкл остановился возле отели «Королевский полумесяц».

— Мы будем жить здесь? — изумилась Анна.

— Здесь. — Он положил руку ей на бедро и, глядя в глаза, спросил: — Ты ведь не была здесь раньше?

— Нет. Это просто прекрасно. — ответила Анна, пораженная тем, что Майкл так романтичен.

Он улыбнулся и склонился к ней.

На самом деле все получилось более чем прекрасно. Майкл заказал номер с ванной размером с небольшое графство и на панорамным видом на город. Вечером они обедали в ресторане, обстановка которого поразила даже много повидавшую Анну. Поле обеда они перешли в бар и выпили по большому бокалу бренди за приятной беседой. Пожалуй, впервые Майкл был так словоохотлив. За этот вечер Анна узнала о нем больше, чем за все предыдущие три месяца.

Отец Майкла был торговым банкиром, а мать — дочерью его старшего партнера в той же фирме. Оба, скромно говоря, имели состояние. Майкл, старший из трех сыновей и любимец отца, должен был пойти по его стопам. Но ему этого совсем не хотелось. Поэтому он отрастил длинные волосы, взбунтовался против родителей, ушел из дома и стал студентом.

Все правильно. Сыновья должны учиться быть независимыми от родителей. К счастью, отец Майкла был достаточно мудр, чтобы понять это. Смирившись, он позволил сыну самостоятельно пробивать дорогу в жизни. Но после колледжа Майкл так и не пожелал устроиться на постоянную работу, что, с точки зрения его отца, было проявлением порочности. Они поссорились.

И их ссора стала роковой. Три года они не разговаривали и не виделись друг с другом. Отец скоропостижно скончался от сердечного приступа у себя в офисе за рабочим столом, они так и не успели помириться.

— Это очень печально. — Анна взяла Майкла за руку.

— Да, — Майкл кивнул. — Знаешь, и ведь очень любил старика. Он был… таким веселым. Умел радоваться жизни. Но я не хотел стать таким, как он. И уж тем более заниматься банковским делом. Однако он этого не понял.

Анна пристально смотрела на Майкла. В этот момент она очень любила его и хотела от него ребенка больше всего на свете.

— Братья тоже не разговаривали со мной. И мать — правда, недолго. Я пытался помириться с ними, но безуспешно. Теперь мы изредка видимся, на Рождество например. Но эти встречи всегда натянуты, и все чувствуют себя неловко. Они считают, что это я довел его до смерти. Смешно, но с возрастом я все больше замечаю, что становлюсь похож на него, Например, вот это все пришлось бы ему по душе. Дорогой отель, отличный бренди… и красивая женщина, разумеется.

Анна улыбнулась, очарованная им. Интересно, он знает, что очень красив? Как прекрасны его глаза, особенно когда они печальны!

— Майкл…

— Да?

— Пойдем в постель.

— Отлично! — воскликнула Мэнди, протягивая бутылку вина Карен. — Значит, если я закажу автобус, ты сможешь организовать билеты?

Карен, посмотрев на пустую бутылку, нахмурилась и направилась к холодильнику Мэнди.

— Я расплачусь своей кредиткой, а потом вы все вернете мне деньги.

— Договорились! — Мэнди изучала список, подготовленный Карен. — Сьюзи сказала, что запасет продукты, а Анна закажет место для завтрака. Шампанское закупим позже. У нас впереди есть время, правда?

— А что, если будет дождь? — спросила Карен, откупоривая новую бутылку.

— Никакого дождя не будет! А даже если и так, то какая нам разница, если мы пропустим по стаканчику?

Дженет пить не станет.

— Уж конечно! У нее к тому времени будет приличный срок. Но не потащим же мы с собой зонты, плащи и прочую дребедень. Так только накличем дождь!

Карен покачала головой, пораженная перевернутой логикой подруги.

— Я попрошу у Анны шляпу на один день. Не покупать же специально! Как ты думаешь?

— Думаю, она согласится, Анна собирается сшить к тому времени новое платье. Господи! Да озолоти меня — я никогда не соглашусь надеть на себя такое! Потом каждую минуту бойся пролить на него шампанское. Или какого-нибудь ублюдка стошнит за столом рядом. Стоит пять тысяч! Целых пять тысяч! Да я за год столько не зарабатываю!

— Хм. За такие деньги можно купить небольшой автомобиль.

— Именно! — согласилась Мэнди. — По-моему, пять тысяч за платье — это просто неприлично!

— Да, — Карен наполнила бокалы и сама еще раз просмотрела список.

Идея отметить свое сорокалетие на скачках в Аскоте принадлежала Мэнди. При том, что четвертый день праздника приходился как раз на день ее рождения, поездка обещала быть увлекательной. Мэнди решила широко отпраздновать это событие, а не ограничиваться скромным обедом, как другие.

Она уже не комплексовала по поводу того, что скоро станет бабушкой, и даже стала находить в этом удовольствие, однако сорокалетний рубеж жизни оставался для нее серьезной психологической проблемой. Мэнди возлагала на Аскот большие надежды, надеясь, что он примирит ее с действительностью. Сьюзи предложила устроить вечеринку, но Мэнди наотрез отказалась. Скачки в Аскоте — традиционное место сбора лондонцев, которые не прочь погрузится с головой в атмосферу безудержного веселья, — были единственно верным решением проблемы.

— Не кажется ли тебе, что нас всех скоро пригласят на свадьбу? — спросила Мэнди.

— Ты имеешь в виду Анну и Майкла?

— Ну не нас же с тобой!

— Не знаю, — улыбнулась Карен. — А они прекрасно смотрятся вместе, правда?

— Да. И потом, Анна говорит, что в постели он нечто среднее между Эролом Флинном и Майклом Дугласом! Что касается меня, то я предпочла бы заполучить Сирила Смита вместо чего-то среднего!

Карен усмехнулась. Ее позабавило задумчивое лицо подруги, а не перспектива оказаться в постели с мужчиной.

— Вот именно, — продолжала Мэнди. — И готова поклясться, это было бы восхитительно! Впрочем, у этого Майкла есть вкус. Ты видела его «роллс-ройс»?

— Как по-твоему, стоит ли посоветовать что-нибудь Сьюзи насчет закупки еды? — спросила Карен, которую мало интересовали рассуждения Мэнди.

— Сама справится, — уверенно отозвалась та. — Она в последнее время стала рачительной хозяйкой. Даже урезала свою карточку «Харвей Никс». Так что нам придется скидываться. — Мэнди фыркнула. — Как ты думаешь, мы не хватили лишнего? Не будет ли эта затея обременительна для всех?

— Нет, все нормально.

— Хорошо! Жаль, что лимит ограничен, хотя… Может, Майкл может устроить что-нибудь?

— Возможно, автобус. Не волнуйся, Мэнд. Мы отлично повеселимся. Обещаю тебе. А теперь мне пора. Не хочу опаздывать на свидание.

— И кто же он? — язвительно поинтересовалась Мэнди.

— Она. — поправила ее Карен, быстро допила вино и взяла свой жакет. — Ее зовут Сильвия. Мы познакомились на вечеринке на прошлой неделе.

— И какая она из себя? Длинные волосы или короткие? — Карен показала ей язык, но Мэнди, не смущаясь, продолжала: — Я просто хочу знать твой вкус. Последние несколько твоих подружек были такими разными.

— Крис и Люси?

— Да. Они не похожи друг на друга, как мел и сыр.

— Ты права. Сильвия старше меня и… она очень мила. Ей нравится то же, что и мне.

— Понятно, — улыбнулась Мэнди и обняла подругу. — Иди развлекайся и не делай того, что я не стала бы делать.

— То есть снимать толстозадых парней?

— Все нужно испробовать.

— Ты шутишь!

— Да. Но иногда мне кажется, что уж лучше снимать женщин. Если честно, я давно бы так и поступила. Но секс!

— Позвоню тебе на неделе. — Карен поцеловала ее и на бегу подхватила сумочку.

— Увидимся.

— Пока.

Спектакль оказался интересным — современная трактовки французской пьесы восемнадцатого века. Потом они сидели за столиком в кафе «Пеш», и Карен внимательно слушала рассуждения Сильвии по поводу основного конфликта: должна ли женщина сохранить брак без любви ради детей или вправе разрушить семью и сбежать с любовницей мужа.

Карен эта коллизия казалась несколько надуманной. Автор — конечно, мужчина! — попытался изобразить два добродетельных женских характера, но основной его целью, без сомнения, было удовлетворение мужского любопытства к проблеме лесбийской любви.

Мужчина никогда не станет писать о добропорядочной женщине без задней мысли. Даже Шекспир был неспособен на это. Женщин всегда считали лишь придатком мужчины, частью его собственности, разве что с именем.

Сильвия замолчала, улыбнулась и отбросила челку со лба.

— Ты не слушаешь меня, Карен? По-моему, мыслями ты далеко отсюда.

— Прости. — смущенно улыбнулась Карен, — Просто я подумала, что все это… ниже всякой критики.

— Вот как? — удивилась Сильвия. — Что ты имеешь в виду?

Медленно и поначалу неуверенно Карен начала излагать свое мнение. Она все сильнее отклонялась от темы спектакля иллюстрируя свои соображения примерами из прочитанных книг и спектаклей. Заметив, как Сильвия смотрит на нее, Карен смутилась и покраснела.

— Ты темная лошадка. — сказала Сильвия. — По-моему, ты впустую тратишь время, обучая оболтусов в школе. Тебе следует заняться лекторской работой.

— Не думаю, что справлюсь с этим. — Карен смутилась еще сильнее и опустила глаза. — У меня не хватит на это смелости.

— Ерунда! То, чем ты занимаешься сейчас, требует гораздо большей смелости. Две трети твоих учеников ненавидят школу. По сравнению с этими сексуально озабоченными подростками студенты — просто агнцы! А как мужчины они способны не на большее, чем четырехлетние младенцы! Можешь мне поверить!

Сильвия преподавала в университете историю.

— Наверное.

— И никаких «наверное»! — категорически заявила Сильвия. — Подумай об этом всерьез. Я с радостью представлю тебя.

И снова Карен опустила глаза. Это было их первое свидание, а Сильвия уже держалась с ней так, словно знала всю жизнь. С такими женщинами это случается часто: они мгновенно вносят в отношения интимность, что объясняется особенностями пола.

— Закажем что-нибудь или хочешь еще выпить? — спросила Сильвия.

— Я не очень голодна. Может быть, грибы?

— Хорошо. — Сильвия подала знак официанту, щелкнув пальцами. Молодой человек тут же подошел столику.

Карен наблюдала, как совсем по-мужски Сильвия делала заказ, и улыбнулась, когда та обратилась к ней:

— Еще пива?

— Нет, спасибо. — Карен вообще никогда не пила пива, но этот сорт ей понравился.

— Ты чересчур застенчива. — тихо сказала Сильвия. — Это меня удивляет. На вечеринке ты была гораздо красноречивее и раскрепощеннее.

— Разве?

Тогда Карен была сильно пьяна. Она напилась, чтобы забыться. И потом, Люси уже месяц не было в ее жизни.

— Да. И ты очень нравишься мне такой. Это просто здорово… — Сильвия положила свою руку на руку Карен.

Позднее, когда Сильвия расплачивалась у стойки бара, Карен с любопытством разглядывала посетителей кафе. Здесь было легко различить гомосексуальные пары и тех, кто демонстративно подчеркивал свою гетеросексуальность. Однако никому ни до кого не было дела. Здесь, в центре Лондона, казалось, никого не интересовало, кто ты и как живешь.

И все же Карен не могла заставить себя сделать слсдующий шаг — пойти домой вместе с Сильвией. Более того, она не знала, хочет ли еще раз встретиться с ней, Карен понравился вечер — она расслабилась и отдохнула, — но следующий шаг ко многому обязывал. Противница случайных связей, Карен, возможно, переспала бы с Сильвией, но не ради секса, а ради продолжения отношений.

Сильвия вернулась, и Карен, поднявшись, перекинула через плечо ремень сумочки.

— Готова?

Карен кивнула и вдруг взволновалась.

На улице дул холодный, пронизывающий ветер, но снег, к счастью, прекратился. Улицы запорошило, под ногами приятно похрустывало. Пока Сильвия ловила такси, Карен мечтала о тепле и уюте своей постели.

Сев на заднее сиденье машины, Карен задрожала. Она чувствовала себя неуверенно, находясь так близко к Сильвии. Та назвала свой адрес шоферу и прижалась бедром и плечом к Карен. В следующий момент, когда Карен уже решила, что ничего не произойдет, Сильвия обвила ее за талию и приникла к ее губам.

Смущенная Карен приоткрыла губы, позволив ее языку проникнуть внутрь и ласково коснуться неба. Этот поцелуй длился бесконечно, с каждым мигом становясь все более страстным. Когда он наконец закончился, Карен увидела близко перед собой лицо Сильвии и поняла, что… возбуждена. Ее соски затвердели, а лоно налилось свинцовой тяжестью. Дышать стало трудно, не хватало воздуха. Тело требовало нежных прикосновений и страстных ласк, разгоряченная плоть между ног — ощущения женских пальцев. Но что-то сдерживало Карен.

— Послушай, я… Не думаю, что у меня это получится. Во всяком случае, не сегодня. Я…

— Не любишь, когда тебя торопят? — понимающе улыбнулась Сильвия. — Хорошо. — Она погладила ее по щеке. — Но ведь мы увидимся снова? Мне понравился сегодняшний вечер.

— Мне тоже, — искренне ответила Карен, когда угроза близости миновала.

— Может, в пятницу?

— Хорошо.

Все это время Сильвия ласково гладила ее по лицу, и Карен блаженно закрыла глаза, наслаждаясь простотой и невинностью такого чувственного контакта.

— Хочешь, я куплю билеты куда-нибудь еще?

— Да… — Карен открыла глаза, и в этот миг Сильвия снова поцеловала ее. Этот поцелуй тоже был долгим. Потом Карен удивленно взглянула на Сильвию.

— Ты здорово целуешься, — сказала она.

— Ты тоже.

Сильвия постучала в стекло водителя. Тот обернулся.

— Да?

— Планы меняются… — И она назвала адрес Карен. — Я готова ждать, — сказала Сильвия с откровенно плотоядной улыбкой. — В конце концов, когда чего-то ждешь, удовольствие удваивается, не так ли?

Карен закрыла за собой дверь, не зажигая света, повесила пальто и сумочку и прошла в залитую лунным светом гостиную.

Она едва не пригласила Сильвию к себе. И теперь, когда такси давно растаяло в ночной темноте, пожалела о том, что не сделала этого. Ей не заснуть этой ночью: она будет до рассвета ворочаться в постели, мучимая эротическими фантазиями.

С тех пор как Люси ушла, мысли о сексе одолевали Карен. Они завладели всем ее существом. По ночам образы Люси и Крис терзали Карен. Не в силах справиться с собой, она мастурбировала.

Карен вспомнила, как брат назвал ее изврашенкой. Так и есть! Но что ей делать? Ведь не ее вина в том, что она такой уродилась! Именно такой создала Карен природа, так почему считается, что она нарушает ее законы?

Карен вошла в ванную и включила воду, но тут зазвонил телефон. Автоответчик был включен, а сейчас Карен ни с кем не хотелось говорить. Наверное, это кто-то из девочек: Мэнди с рассказом о новом любовном приключении, Сьюзи с жалобами на тяготы супружеской жизни или Анна с бесконечной болтовней о своем Майкле, долгах и планах завести ребенка.

— Карен, это мама, я…

Она сделала шаг к телефону, но вдруг остановилась.

— Послушай, дорогая, я… — Мать тяжело вздохнула. — Может, ты все же возьмешь трубку? Прошу тебя. Нам действительно нужно поговорить.

После паузы раздались короткие гудки. Карен закрыла глаза. О чем мать собиралась поговорить на этот раз?

Расстегивая блузку, Карен жалела, что не держалась смелее в машине. Или, напротив, не поддалась слабости. Она погладила себя по обнаженной груди, представляя, как это сделала бы Сильвия, после чего достала флакон с лавандовым маслом и стала смотреть, как оно медленно капает в воду.

Воображение! До чего же прекрасная вещь — воображение!

Вечер в Бате был великолепным, а ночь — такой, что, если бы Майкл попросил тогда Анну выйти за него замуж, она сразу согласилась бы. Нет, она не ждала от него предложения. Это было бы чересчур поспешно — их отношения еще слишком непродолжительны для такого ответственного шага. Но впервые Анна всерьез задумалась о том, что, пожалуй, готова связать себя узами брака.

Ее забавляла мысль о том, что следует положиться на волю судьбы. Но в таком случае возникли бы проблемы. Анне не хотелось преподносить Майклу плод грешной любви, но потребность родить ребенка она ощущала с каждым днем все сильнее. Майкл заслуживал того, чтобы обсудить с ним такой важный вопрос, однако Анна не могла заставить себя начать разговор на эту тему.

Вот почему грядущие выходные были такими важными.

С тех пор как они вернулись из Бата, прошло два дня, и под впечатлением той идиллической ночи Анна решительно взялась устраивать поездку. Она ждала Майкла за их столиком в любимом ресторане. Анна позвонила ему рано, и он очень удивился, но не мог не прийти. Тем более что она сама уладила дело с его боссом.

Анна видела, как он задержался в дверях, оглядывая зал, а потом направился к ней с приветливой улыбкой. Она понимала, что Майкл влюблен в нее, и сама испытывала то же чувство. С возрастом начинает казаться, что влюбленность более присуща юности, чем зрелости. Но каждый раз это чувство поражает, словно возникло впервые в жизни, и полностью обезоруживает.

— Привет! — Майкл поцеловал ее в щеку.

— Привет. Ты удивлен?

— Да, если честно. А что стряслось?

Вместо ответа Анна достала из сумочки два билета на самолет и протянула их ему через столик.

— Но они на воскресенье, — изумился он.

— Именно, — просияла она. — Мы отправляемся на неделю в Ксанаду.

— Но я не могу.

— Можешь. Я договорилась с твоим боссом.

— Что ты сделала?

— Я поговорила с ним. Пришлось нелегко, но мы пришли к соглашению. Он сказал, что это неплохая идея. Тем более, что в последнее время ты слишком много работаешь.

— Но как же…— начал было Майкл и вдруг улыбнулся радостно и широко, как Чеширский кот. Перегнувшись через столик, он взял Анну за руку, потом еще раз просмотрел билеты. — Ксанаду, да? Звучит заманчиво.

— Не просто заманчиво. Великолепно! По крайней мере мне так обещали.

— Анна..

— Да?

— Спасибо.

Она задрожала. Перехватив его взгляд, Анна пожелала немедленно оказаться с ним в уединенном месте.

— Майкл…

— Да?

— Ты очень голоден?

— Это зависит от того, о чем мы будем говорить, — улыбнулся он.

— Просто мне вдруг захотелось перейти сразу к десерту.

Его улыбка стала еще притягательнее. Майкл поднес пальцы Анны к губам и, глядя ей прямо в глаза из-под пушистых ресниц, ответил:

— Не возражаю.

—Прекрасно. Тем более что я нашла уютный отель. Это совсем рядом…

Мэнди показалось, что она узнала этот голос. И все же, когда клиент Джонсона повернулся к ней в кресле, она невольно вздрогнула.

— Ник?

— Мэнди! — изумленно воскликнул он.

— Похоже, вы знакомы, — заметил Джонсон.

— Да, с незапамятных времен, — ответил Ник, не сводя глаз с Мэнди.

Мэнди улыбнулась и вручила шефу папку, которую держала в руках. Вернувшись на свое рабочее место, она задумчиво посмотрела на дверь кабинета Джонсона. В этот момент к ней подошла Трейси.

— Кто он?

— Тот, с кем я раньше была близко знакома, — вздохнула Мэнди.

— Да? И когда же это было?

— О, очень давно.

— Так просто ты не отделаешься. Я жду потрясающих деталей.

— Занимайся своими делами, любопытная корова.

Трейси вернулась к себе с обиженным видом. Мэнди, почувствовав себя виноватой, перегнулась к ней и прошептала:

— Его зовуг Ник. Это моя первая и самая светлая любовь.

— Не может быть!

Мэнди кивнула и, снова взглянув на запертую дверь, вспомнила тот вечер двадцать лет назад, когда они расстались. С тех пор они не встречались, лишь однажды случайно столкнулись на автобусной остановке — это случилось еще до свадьбы Сьюзи. Мэнди предполагала, что Ник давно вернулся в Австралию. И вот, пожалуйста, — он сидит в кабинете у Джонсона!

— Ты в порядке, Мэнд?

— Да?

— Ты немного бледна.

— Нет, все нормально.

Но Мэнди лукавила. Ей было не по себе от этой встречи. Ник сидит сейчас на том же месте, где очень часто сидела она сама. О Нике Мэнди не вспоминала много лет, но сейчас вдруг поймала себя на том, что не может думать ни о чем другом. Почему он пришел сюда? Может, работает на одного из их клиентов? Значит ли это, что Ник вернулся в Ислиштон?

— Мэнди?

Она вскинула голову. Ник стоял у ее стола. Мэнди не слышала ни как он вышел из кабинета, ни как подошел к ней.

— Да, Привет.

— Тесен мир, да? — Мэнди не ответила, лишь смущенно улыбнулась. — Что ты делаешь во время ленча?

— Я?.. — Она часто заморгала, не зная, что сказать.

— Здесь за углом есть уютный ресторанчик. Мы могли бы пойти туда. У меня есть время, так что…

— Да, но я…

— Если хочешь, я поговорю с твоим боссом. Уверен, он не станет возражать, если ты немного задержишься.

— Хорошо… — Мэнди почувствовала, что ведет себя как последняя дура, и постаралась расслабиться. — Я только схожу за пальто.

Она задержалась в гардеробе, чтобы привести себя в порядок и немного успокоиться. Какая глупость! Сердце ее колотилось, как колеса скорого поезда, в ушах звенело, ее бросало то в жар, то в холод, Неужели это Ник привел ее в такое состояние?

Мэнди давно считала этот роман фактом истории, но оказывается, он еще далеко не закончен.

Мэнди стоило огромного труда взять себя в руки и привыкнуть к тому, что спустя много лет Ник снова смотрит на нее. Его улыбка с тех пор ничуть не изменилась. Ник все еще был красив, хотя слегка располнел и полысел. Да и Мэнди теперь не походила на смущенную хрупкую девочку-подростка, которую он помнил. Раньше у Ника был великолепный медный загар, от которого сейчас не осталось и следа, потому что из Австралии он вернулся почти два года назад. У Ника умерла мать, и пришлось улаживать формальности.

— Собираешься вернуться назад? — спросила Мэнди, пока официант убирал тарелки.

— Не знаю, — Ник пожал плечами. — Едва ли для меня найдется занятие вдалеке отсюда. Мои корни здесь. Я понял это, как только вернулся. Погода, правда, дрянь, а в остальном…

Мэнди улыбнулась. Ник стал мягче и обходительнее, чем был раньше. Хотя кто вправе требовать, чтобы юнец вел себя как взрослый мужчина?

— У тебя есть кто-нибудь? — набравшись смелости после нескольких бокалов вина, спросила она.

— Нет. А у тебя?

— Тоже нет. — Мэнди вдруг поняла, что в ее жизни действительно нет ничего существенного.

Они поговорили о разводе и его пагубных последствиях, но между ними было что-то невысказанное, чего они оба опасались касаться.

— Кофе? — предложил Ник, когда к их столику подошел официант.

— Да, хорошая мысль.

— Знаешь, а ты почти не изменилась, — сказал вдруг Ник, сделав заказ.

— Ты бессовестный лжец.

— Нет, Мэнд, Несмотря ни на что, ты в душе такая же. И знаешь, я был чертовски не прав.

— Не прав? — Мэнди напряглась.

— В тот вечер. С моей стороны было непростительной глупостью просто так взять и уйти. Я должен был остаться с тобой. Мне следовало понять, что ты просто волнуешься, поскольку я уезжаю в университет. В том смысле, что такой симпатичный парень, как я…

Мэнди расхохоталась.

— Знаешь, я часто думал об этом, — продолжал Ник. Его голос стал тише и интимнее. — Я думал о том, что мне надо было просто отвести тебя наверх и… — Он так и не закончил фразу.

Но недосказанность была лишь мнимой. Они прекрасно поняли друг друга. Он должен был полюбить ее. Это Ник должен был стать у нее первым, а не Пит. Может, это в корне изменило бы всю жизнь Мэнди. Может, им были суждепы долгие годы счастья. Она задрожала при мысли об этом.

— И что же теперь? — спросил Ник.

Мэнди пожала плечами, не считая разумным повернуть стрелки часов вспять. Она теперь совсем другая, не такая, какой представляет ее себе Ник. Слишком многое изменилось. Она давно уже не та невинная, чистая девочка, образ которой сохранился у него в сознании.

Не знаю, — ответила наконец Мэнди.

— Ладно… Мы еще увидимся? Может, как нибудь пообедаем вместе или сходим в театр?

Она рассмеялась.

— Я что то не так сказал?

— Театр… Ненавижу этот чертов театр!

— Понятно, — улыбнулся Ник, хотя это удивило его. Мэнди поняла, что он принадлежит к другому миру: к миру Анны и Карен, чуждому ей. Она глубоко вздохнула. Теперь ей стало понятно, что из их союза все равно ничего не вышло бы. Даже если бы они все эти годы прожили вместе, то со временем неминуемо разошлись бы.

— Ты всегда был умным парнем, — заметила Мэнди.

— Не знаю… — Ник взял ее за руку. — Послушай, Мэнд, я действительно хотел бы увидеть тебя. Я думал о тебе все эти годы.

— Да? — Мэнди так и не решилась взглянуть ему в глаза. Она не могла бы сказать о себе такое. Как только боль расставания прошла, Мэнди забыла о существовании Ника. Иногда всплывало какое-то смутное воспоминание, но она была слишком занята воспитанием детей, чтобы копаться в ошибках прошлого. — Хорошо. Давай как-нибудь пообедаем.

— В субботу? — Он слегка сжал ее руку в своей.

— Ладно.

— Я позвоню тебе? В семь?

— Лучше в восемь, — с трудом вымолвила Мэнди, потому что в горле у нее вдруг пересохло.

— Договорились, Ты живешь все там же?

Она удивленно посмотрела на него. Неужели Ник помнит ее прежний адрес?

— А теперь расскажи мне, что ты делал после университета. Я ничего о тебе не знаю, — сказала Мэнди, когда официант подал кофе.

Карен взяла из рук у матери чашку чаю и устроилась поудобнее в кресле. Мать села на диван напротив нее и едва преодолевала смущение. Ей было трудно, и Карен это видела. Мать не знала, с чего начать разговор. Карен заметила слезы в уголках ее глаз.

— Прости меня, дорогая. Я знаю, тебе пришлось нелегко.

И Джек… он был не прав.

— Мама, не нужно…

— Нужно. Мне давно следовало сказать тебе это, но… — Она вздохнула. — Я ходила к доктору на следующий же день. И он мне сказал, что Джек был не прав, обвиняя тебя. Ты не виновата в смерти отца. Шестьдесят сигарет в день и обильная жирная еда погубили его. У него были хрупкие сосуды, слишком тонкие стенки…, они не выдержали. — Карен не могла встретиться глазами с матерью. — Вот и все. Я хотела, чтобы ты знала это.

Карен благодарно улыбнулась матери и отхлебнула чай. После долгой неловкой паузы мать спросила:

— Как Крис?

— Мы… Она ушла от меня. Уже много месяцев назад. Я… я ищу другого человека.

— А… — Но мать так и не задала вопроса!

— Как дела у Джека?

— Он раз в неделю навещает меня. Похоже, Джек так и не оправился после смерти отца. И про тебя слышать не хочет.

— Понятно…

— Но он успокоится со временем, я уверена.

— Ты ведь поговоришь с ним, правда? — Карен тут же пожалела, что сказала так, потому что по отношению к матери это было нехорошо. — Прости, я… Просто я надеялась помириться с отцом и не успела. Это очень тяжело. Я хотела, чтобы он меня понял.

— Да… — Мать внимательно посмотрела на Карен. В ее печальных серых глазах угадывалось желание понять дочь. Желание, но не понимание. При всей любви, которую она питала к ней.

Мэнди запихнула старый альбом с фотографиями в нижний ящик гардероба и села на кровать, с трудом дыша и проклиная себя за то, что развела вокруг этого дела такую канитель. Ник — обычный парень, один из многих. И что с того, что они не виделись с ним почти четверть века? Допустим, когда-то Мэнди дала ему обещание. Но разве она виновата в том, что он не дал ей возможности сдержать его? И что Ник воображал? Что она вечно будет ждать его? Нет, для этого ему следовало надеть ей на палец обручальное кольцо. Он этого не сделал. Так что все в прошлом. У него своя жизнь, у нее своя. И все же…

Мэнди поднялась и пошла позвонить Карен.

— Ну давай же, возьми трубку… Но ответа не было.

— Черт!

Мэнди швырнула трубку и тут же снова схватила ее. Хотя бы Сьюзи должна быть дома!

— Алло?

— Ты быстро подошла. Ждешь звонка?

— Привет, Мэнд, как дела?

— Могу я зайти?

— Конечно. Что-нибудь стряслось?

— Расскажу, когда увидимся. Через десять минут буду у тебя. Прихвачу бутылку, ладно?

— Ладно.

Через десять минут Мэнди протягивала ей бутылку «Молока любимой женщины».

— Ну, выкладывай! Ты, я вижу, не в своей тарелке.

— Еще бы, черт побери!

— Я подумала…

— Послушай, Сьюзи, я, может быть, сумасшедшая, но не дура.

— Нет. Проходи и располагайся. Давно мы с тобой не говорили по душам.

— Значит, ты хочешь сказать, что… — начала Сьюзи и вдруг рассмеялась.

— Не понимаю, что здесь смешного!

— Я подумала о тебе и Нике. Что ж, сделай это.

— Спасибо за совет! Тебе весело?

— Только не спеши… — хмыкнула Сьюзи. — Двадцать четыре года! Я слышала о том, что влюбленные соглашаются на испытательный срок, желая проверить свои чувства, но…

— Ничего такого у нас не было! И я не уверена в том, что хочу начинать.

— Не понимаю, в чем проблема, Мэнд? Ник хорош собой, жизнь его устроена, ты ему нравишься, и потом — он доступен! Подумай, Ник гораздо лучше тех, кто вокруг тебя увивается.

— Твое здоровье, лучшая подруга! — подняла бокал Мэнди.

— Твое здоровье!

Малыш Натан безмятежно проспал почти два часа, и у них было время порядочно поднабраться, Вино, купленное Мэнди, давно закончилось, потом в ход пошли бутылка «Черной башни» и полбутылки болгарского красного. Остановиться они уже не могли, и водка оказалась очень кстати.

— Чего же ты хочешь от Ника, если не его тела? — спросила Сьюзи.

— Не знаю. Просто он милый.

— Ха! Кому это нужно? Они все поначалу милые, а потом поворачиваются к тебе козьей мордой!

— Ты имеешь в виду Гаса?

— Не совсем…

— Вы видитесь?

— Нет.

— Значит, у вас с Джо все в порядке, да? — Сьюзи замялась. — Сью?

— Не знаю. С некоторых пор не все идет гладко. То есть время от времени мы этим занимаемся, но… Какая-то искра пропала. Понимаешь меня?

— А Джо?.. Что он говорит?

— Мы не обсуждаем это. К тому же он редко бывает дома в последнее время. И много пьет…

— Почему же ты раньше мне не сказала? — укоризненно покачала головой Мэнди.

— А что тут скажешь! Это жизнь. Приходится как-то прилаживаться. И Натан…

Мэнди прекрасно понимала, о чем речь. У нее в жизни все было так же. Постоянная сделка. Никогда не удавалось иметь одновременно любящего мужа и благодарного ребенка. Счастье не может быть полным.

— Но ведь ты по-прежнему любишь его?

— Да. — Сьюзи опустила глаза.

— Тогда сделай еще одну попытку наладить отношения. Отдай ребенка на ночь матери, надень сексуальное белье и… — Мэнди изобразила танец живота, а Сьюзи рассмеялась,

— Да, наверное…

— Никаких «наверное»! Просто сделай это. Иначе потеряешь его. Просто у вас в жизни наступила тяжелая полоса. Все наладится.

— Да?

— Да, — Мэнди подняла бокал. — А теперь плесни-ка мне немного водки.

Вернувшись домой далеко за полночь, Джо сразу догадался, что у Сьюзи были гости. На кухне и в гостиной стояли грязные тарелки, бокалы и бутылки, а магнитофон был включен, хотя диск давно закончился,

Сняв ботинки, Джо тихо направился к спальне и застыл на пороге в ужасе.

— Черт побери… — прошептал он при виде двух мертвецки пьяных женщин на постели. Где же Натан? Вздох облегчения сорвался с его уст, когда Джо увидел сына в колыбели.

Джо ущипнул себя за руку. Нет, он не заснул где-нибудь в сортире паба. На его брачном ложе мирно спят две женщины, с которыми он трахался в последние два года,

Джо развязал узел галстука и стал расстегивать рубашку. Сняв брюки, он стоял возле кровати в трусах и носках. Джо чувствовал себя полным идиотом и не знал, что делать дальше. В следующий момент он заметил, что на Мэнди ночная сорочка его жены. Тонкий шелк облегал полную соблазнительную грудь, которую Джо очень хорошо помнил.

Он примерился, как бы протиснуться между ними, и в этот момент Мэнди приподняла голову.

Его окатил горячий взгляд ее разъяренных глаз.

— Даже и не думай об этом!

— Ночь, давайте спать, — сонно пробормотала Сьюзи, и женщины дружно рассмеялись, чем повергли Джо в смущение. Он бросился к двери.

— Бедный мальчик, — прошептала Мэнди. — Может, ты хочешь…

— Нет, не сегодня. Спокойной ночи, Мэнд, — сладко зевнула Сьюзи.

Они снова захихикали и, отвернувшись друг от друга, стали засыпать. Джо отправился в соседнюю комнату, вытирая испарину со лба и ругаясь сквозь зубы.

Карен оставалась у матери до самого вечера. Они смотрели старые альбомы и вспоминали прошлое. Это пошло на пользу им обеим. Карен давно не чувствовала себя так спокойно и хорошо. Мать тоже, казалось, оживилась после того, как они выяснили отношения. Может, она права. И Джек со временем примирится с действительностью.

Карен вставила ключ в замочную скважину и повернула его. В квартире было пусто и темно. Она закрыла за собой дверь и, включив свет, сразу заметила конверт на коврике — без адреса, только с указанием имени. Она подняла и вскрыла его. Письмо было от Сильвии, которая проходила мимо, зашла, но не застала ее дома. Теперь она сидела в баре за углом и пила пиво.

Карен охватили сомнения. Уже около двенадцати, и Сильвия наверняка ушла. Впрочем, что страшного, если она все же проверит, так ли это?

Оставив свет, Карен вышла, но тут же остановилась и прислушалась. Она не любила ходить ночью по улицам одна, но здесь было недалеко — свернуть за угол и пройти пятьдесят ярдов.

Карен добралась до бара чуть дыша. Почти всю дорогу она бежала, в страхе оглядываясь и пугаясь каждой тени. Приникнув к мутной стеклянной витрине, Карен пыталась разглядеть, здесь ли Сильвия. Сначала она не увидела ее но потом кто-то отошел в сторону, и силуэт Сильвии четко проступил в освободившемся пространстве. Она надевала пальто, собираясь уходить.

Карен вошла, и Сильвия, узнав ее, улыбнулась.

— Значит, ты все-таки пришла? Я не была уверена в этом. — Сильвия взяла ее за руку.

— Я только что вернулась домой, была у матери.

— А… — Казалось, Сильвию не интересовали эти детали. — Садись. Я куплю тебе выпить. Чего ты хочешь?

Карен ничего не хотела. Она выпила у матери дюжину чашек чая, и теперь ее немного мутило.

— Белое вино с содовой.

— Знаешь, я совсем не спала прошлой ночью, — сказала Сильвия, сделав заказ.

Карен понимала, что она имеет в виду. Она тоже не спала. А те фантазии, которые кружили ей голову… Но говорить об этом не хотелось, и Карен поспешила сменить тему, заметив книгу, торчавшую из сумочки Сильвии:

— Что ты читаешь?

— Это? Тебе понравится. Таинственное убийство, но описано вполне поэтично.

— Правда? — Карен взяла книгу и прочла название — «Обезьянья маска».

— Реймонд Чандлер для лесбиянок. — Сильвия рассмеялась,

Карен взглянула на нее, пораженная этим низким хриплым смехом, и улыбнулась. С момента их знакомства — если не считать поцелуев в такси — она считала Сильвию совершенно бесстрастной.

Им подали выпивку, и Сильвия, подав бокал Карен, сказала:

— За нас!

Карен вздрогнула и вдруг отчетливо поняла, что на этот раз не отправит Сильвию спать домой.

Карен проснулась и увидела, что Сильвия мирно спит с ней рядом. Залюбовавшись утонченной женственностью ее черт, маленькой, почти детской грудью, Карен спросила себя: почему не переспала с ней еще вчера?

Ночь была великолепна. Их близость, осторожная и вкрадчивая, сменилась страстной, почти грубой. Сильвия возбудила и удовлетворила ее не один раз.

Карен испугалась при мысли, что так привязалась к женщине, которая всего несколько часов назад была для нее совершенно чужой. Эта магическая особенность интимной близости всегда поражала Карен. Как сильно в этом раскрывается человек! Никакие разговоры не помогают так узнать друг друга, как близость.

Карен улыбнулась, осознав свое странное положение. Три года назад она и помыслить не могла о том, что будет спать с женщиной, и вот меняет уже третью любовницу. И каждый раз для нее в этих отношениях открывается что-то новое, она приобретает новый опыт.

Карен приподнялась на локте и долго наблюдала за причудливой игрой теней и лунного света на коже Сильвии, за тем, как приподнимается и опускается при дыхании ее грудь. Карен хотелось прикоснуться к Сильвии, провести кончиками пальцев по ее влажной горячей плоти, но она стыдилась разбудить ее таким образом. Пусть поспит. В конце концов, у них все утро впереди.

И снова Карен улыбнулась, опустившись на подушку и подложив руку под щеку. Она изучала лицо Сильвии — ее нос, губы, уши и мягкую линию подбородка. Интересно, сколько ей лет? Наверное, около сорока пяти. Хотя тело у нее как у молоденькой девушки. Очевидно, она не потратила впустую эти годы. Сильвия была гораздо опытнее в любви, чем Крис и Люси, вместе взятые. Кроме того, у нее было четкое представление о том, что в любви нужно ей самой.

И все же Карен решила не совершать прежних ошибок: она не будет ни слишком требовательной, ни чересчур податливой, но постарается расслабиться и принимать каждый день, таким, каков он есть.

Джо подъехал к дому с пятиминутным запасом. У подъезда не было машин, и он воспользовался паузой, чтобы позвонить Саймону с мобильного.

— Саймон? Давай встретимся во время ленча и выпьем. В «Альбионе»? Четверть второго? Отлично! Увидимся.

Едва Джо убрал телефон в карман, как перед его машиной притормозила красная «БМВ», сияющая так, словно минуту назад побывала в мойке. Из машины вышла женщина лет тридцати с небольшим. Деловой жакет и облегающая юбка, волосы по плечи и темные очки, поднятые на лоб, Джо сразу же решил, что она разведена. Затянув потуже галстук, он пригладил волосы и вылез из машины.

— Миссис Джейкобсон?

— Простите, я немного опоздала. — улыбнулась женщина, протягивая ему руку. — Предыдущая встреча затянулась.

— Все в порядке. — ответил Джо, догадавшись по выговору, что она принадлежит к среднему классу.

Показалось ли ему или в ее глазах действительно промелькнуло любопытство? Он указал на стеклянную дверь.

— Вот, это то, что я хотел вам показать. Дом небольшой, но уютный и со вкусом обставлен. Это не совсем то, что называется семейным домом, но, по-моему, как раз то, что вы ищете.

Джо вдруг заметил, что она внимательно и с большим интересом наблюдает за ним.

— Вы хотите, чтобы я сразу подписала документы, или сначала можно взглянуть?

— Разумеется, можно, — улыбнулся он. Идя к двери, Джо чувствовал, что она дышит ему в затылок. В нем пробудились давно забытые рефлексы, желание ответить на призыв. Но теперь он был женат и имел ребенка. Вставив ключ в замочную скважину, Джо ощутил, что женщина совсем близко, в нескольких дюймах от него.

— Простите…

Джо распахнул дверь и пропустил внутрь клиентку, смущаясь, как мальчишка.

— Здесь мило, — сказала она, оглядывая холл. — Мы поднимемся наверх?

— Да, конечно, — нетвердым голосом ответил он.

Женщина сознательно соблазняла его. Джо не сомневался в этом Слишком часто с ним происходило такое. И не только с Мэнди. Он поимел их много — на чужих постелях и на полу, на кухонных столах и в ванных.

Джо смотрел, как клиентка поднимается по лестнице. Господи! До чего же соблазнительный у нее задик! Упругий и круглый. А эта юбка, казалось, специально создана для того, чтобы ягодицы выглядели аппетитнее.

Джо закрыл глаза, сосчитал до десяти и только потом пошел наверх.

Сьюзи сидела за столом на кухне и, помешивая кофе в чашке, смотрела в окно на сад. Натан наконец заснул, и она могла позволить себе расслабиться. Ей нужно было стирать и пылесосить, но Сьюзи забыла о домашних заботах. Ее занимали мысли о Джо. Что с ним делать?

Она вздрогнула от звука захлопнувшейся входной двери и увидела, как он сел в машину и уехал. Взглянув на спящего ребенка, Сьюзи спустилась вниз и увидела аккуратно сложенное на стуле в гостиной постельное белье и грязную тарелку. Джо ушел, даже не попрощавшись.

— Черт! — бросила Сьюзи, вспомнив, что случилось ночью. — Черт! Черт!

Простояв в растерянности, Сьюзи набрала номер.

— Привет, ма, это я.

— Привет, дорогая. Как наш маленький бандит?

— Отлично. Послушай, мам… Не окажешь ли мне услугу?

— Да? — Тень сомнения прозвучала в голосе Дорин.

— Ты не могла бы взять Натана на пару часов сегодня вечером? Мы с Джо хотели бы провести вместе немного времени. Я хочу приготовить ему ужин и…

— Ты считаешь, что для этого достаточно двух часов?

— Мама! — рассмеялась Сьюзи.

— Но ведь вы не собираетесь посмотреть вместе «Семью Уолтонов», правда?

— Мам, веди себя прилично!

— У меня нет ни малейшего шанса вести себя иначе! Хорошо, я присмотрю за Натаном. Когда привезешь его?

— Около восьми, нормально?

— Бутылочки прихватишь?

— Конечно. Мама, тебе не будет это в тягость?

— Разумеется, нет. Занимайся своими делами.

— Спасибо, ма, Ты ангел!

Клиентка предоставила Джо сотню возможностей подойти к себе и взять инициативу в свои руки: сидела на кровати, пристально глядя ему в глаза; стояла у окна, глядя в сад и выставив зад; снова опустилась на софу и слегка раздвинула ноги. Но все ее попытки соблазнить Джо оказались тщетными. Он оставил без внимания все ее сигналы.

Через полчаса они снова стояли перед домом, и его член за все это время ни разу не покинул брюк. Сьюзи следовало бы гордиться им.

— Ну, что скажете? — спросил Джо клиентку, запирая дверь.

— Мило, но я не уверена. Может, пригласите меня выпить? — кокетливо спросила она.

— Я… Простите, но у меня деловая встреча.

— Тогда как-нибудь в другой раз?

— Едва ли это хорошая мысль. — Джо опустил глаза.

— Правда? — Клиентка пристально смотрела на Джо, чем смутила его окончательно. — Дома жена и все такое?

— И все такое. Вы очаровательная женщина, миссис Джейкобсон…

— Джин.

— Послушайте, может, выпьете с кем-то другим?

— Вы поражаете меня, — улыбнулась она.

— Чем?

— Похоже, вы из тех мужчин, которые…

— Раньше я принадлежал к таким.

— И что же случилось?

— Я встретил свою женщину.

— Жаль. — Смерив его взглядом с головы до пят, Джин вдруг поцеловала Джо в щеку. — И все же, если когда-нибудь передумаете…

— Не передумаю.

— Если захотите, позвоните, — Она протянула ему визитку.

— Хорошо.

Джо проводил Джин тоскливым взглядом до «БМВ», увидев, как ее точеные ножки скрылись за дверцей, и мысленно обозвал себя кретином. Он мог бы трахнуть ее! Однако это добавило бы ему лишние проблемы, которых и без того в его жизни было достаточно в последнее время.

Стоя перед огромным зеркалом, Сьюзи любовалась своим отражением. Пеньюар, который она купила специально для медового месяца, оказался ей все еще впору. Несмотря на беременность и роды, Сьюзи удалось сохранить фигуру. Правда, под глазами у нее залегли густые тени, но немного макияжа поправит дело. И потом, она слишком хорошо знала Джо — он не станет смотреть ей в глаза.

Сьюзи еще раз повернулась перед зеркалом, а потом открыла шкаф. Здесь висели костюмы Джо, в том числе и свадебный, который он не надел ни разу после того знаменательного дня в их жизни. Внизу стояли туфли Джо. Аккуратный вид его вещей навел Сьюзи на мысль, что ей очень приятно жить с ним.

Бедняжка! Наверное, иногда Джо приходится так тяжело. Особенно в последнее время. Но сегодня она вознаградит его за страдания. Заставит Джо вспомнить, почему он женился на ней.

Сьюзи надела кимоно и пошла на кухню. Она приготовила любимую запеканку Джо из риса, овощей и мяса и даже сделала для него коктейль. Оставался вопрос с выпивкой. Шампанское или пиво? Если пиво, то какое? «Беке» или «Саппор»?

Остановившись возле тщательно вычищенного соснового стола, Сьюзи улыбалась сама себе, Джо нравился ей после пары банок пива; он размякал и становился немного заторможенным, что в постели было не так уж плохо.

Внезапно поняв, что соскучилась без него, Сьюзи затрепетала. К несчастью, она всегда выбивалась из сил к концу дня. А в те редкие дни, когда еще держалась на ногах, Джо опаздывал с работы. Как, например, сегодня.

Может, не стоило ждать, а лучше было позвонить ему на работу и попросить прийти домой на ленч? Они бы вместе перекусили…

Нет. Если бы малыш в это время проснулся, все пошло бы насмарку. Так что уж лучше, чтобы мама посидела с Натаном. Тогда они спокойно проведут время вместе.

Сьюзи накрыла на стол, зажгла свечи и положила на стулья мягкие подушки.

— Нет, серьезно. Я действительно горжусь тобой! — воскликнул Саймон, поднимая пинту пива. — Большинство мужиков, не сомневаясь ни минуты, трахнули бы ее — и все дела!

— Именно. — Джо печально уставился в бокал, — Я сомневался меньше минуты. И заставил себя отказаться в тот момент, когда отступают только импотенты.

— Значит, ты святой, мой друг. — Саймон хлопнул его по спине.

— Вот это я и твержу себе с тех пор.

— И тебе от этого не легче?

— Еще хуже. С женой ничего не выходит. Она либо устала, либо не в настроении. Ее грудь недосягаема. Там царствует Натан. Раньше жене нравилось, когда я трогаю ее перед сном, а теперь у меня такое чувство, словно я ложусь в постель с мумией. Пойми меня правильно. Я люблю Натана. Он очень милый. Но иногда…

— Что?

— Иногда я ненавижу его. И тем сильнее, чем дальше отстраняет меня Сьюзи.

— Это нервное расстройство, мой друг.

— Да, я знаю. Но эта мысль не спасает меня. Понимаешь, чем крепче связь между ними, тем слабее она между нами. Кажется, вся ее любовь принадлежит теперь ребенку, а мне не остается ничего.

— Хм. Должно быть, это нелегко вынести,

— Нелегко?

— Для Сьюзи. Дети требуют очень серьезного внимания.

— Что ты об этом знаешь?

— Я читал.

— Интересные вещи сейчас печатают в «Гей таймс»!

— Не суди ее строго, Джо, — улыбнулся Саймон. — Ей нужна твоя помощь. Покажи жене, что всегда готов поддержать ее. Она откликнется на твой призыв, вот увидишь.

— Легко сказать, но как это сделать?

— Может, тебе стоит пойти к проститутке?..

— Что?

— Ходи в бордель раз в неделю и не бери секс в голову. Главное, не заводи романов. Подумай о сыне. Ты нужен ему и должен быть рядом с ним. А если ты потеряешь его сейчас, то уже никогда не вернешь.

— Беда в том, что я не знаю, любит ли еще меня жена. Может, из-за истории с Мэнди…

— Чушь! Конечно, любит! Она не приняла бы тебя назад, если бы не любила. Твоя жена очень устала, вот и все. Дай ей время. Прояви терпение. Все наладится, вот увидишь.

— Не знаю…

— Поверь мне. Скажи, разве дядя Саймон когда-нибудь врал тебе? А теперь допей свою пинту, и я куплю тебе еще одну.

— Ты закончил, Джо? Он оторвался от бумаг.

— Осталось немного, Грейс. Я скоро пойду.

— Мы будем у «Слаг и Летгус», если захочешь присоединиться к нам и выпить.

— Не знаю… Мне надо домой.

— Но ты же можешь пропустить одну рюмочку перед этим? Или у тебя другие планы?

— В общем, нет.

— Ну так что? Ты работаешь или пьешь?

Джо покосился на раскрытую папку и швырнул ее в ящик стола.

— Похоже, что пью.

Ислингтон в субботу вечером был так же многолюден, как и Уэст-Энд.

Пока Ник пропадал в туалетной комнате ресторана, Мэнди смотрела сквозь стекло на прохожих, мечтая оказаться в каком-нибудь другом месте, но только не здесь. Это заведение было для нее чересчур шикарным, меню не по вкусу, да к тому же Ник постоянно повторял, что чету Блэр считают здесь завсегдатаями. Лично она предпочла бы «Саркан» или турецкий ресторан за углом, где подавали прекрасное мясо.

— Ты уже что-нибудь выбрала? — спросил Ник, вернувшись.

— Нет еще. Никак не могу решить.

— Здесь всегда отличная баранина. Я бы взял.

— Ладно.

К чему спорить? Она так взволнована, что ей все равно кусок в горло не полезет.

— Чем же ты занималась после развода? — спросил Ник когда официант принес им напитки.

— Почти ничем, пока не нашла работу. Это изменило мою жизнь.

— Понимаю, — улыбнулся Ник. — А твои сыновья? Ты говорила, что они больше не живут с тобой?

— Люк до последнего времени жил, но теперь переехал. Снимает квартиру с друзьями, Джейсон устроился хорошо. Его подружка Джемма собирается рожать летом, — Мэнди бросила настороженный взгляд на Ника, но он остался равнодушен к этому сообщению.

— Значит, ты живешь одна. Наверное, тебе иногда бывает одиноко?

— Да, иногда.

Мэнди опустила глаза, вспоминая, что говорила ей Сьюзи. Она не могла понять, действительно ли Ник хочет вернуть прошлое или просто ищет возможности завести роман.

— То же самое я ощущаю в доме матери, — подхватил он. — Пока мы все жили в нем, там было шумно и весело. Теперь остался только я… Впрочем, наверное, тебе надоела моя болтовня.

— Но ты ведь не собираешься продавать дом? — Мэндй вдруг представила себя с Ником в постели, в той комнате, куда он так и не привел ее много лет назад. Свои первые сексуальные впечатления она пережила именно в этом доме.

— Я думал об этом. Видит Бог, сейчас самое время продавать недвижимость в Ислингтоне. Цены подскочили выше некуда!

— Да. — Цены на жилье никогда не интересовали Мэнди. Она всегда снимала квартиру.

— А ты не думала о переезде, Мэнди?

— Из Ислингтона? Нет. А куда? У меня здесь все друзья.

— Разве тебя никогда не тянуло попутешествовать, сменить обстановку, увидеть новые места?

Мэнди пожала плечами.

— В общем, нет. Конечно, я не прочь погреться на солнышке, поваляться на теплом песке… Мы с подругами собираемся поехать куда-нибудь на Пасху. Например, в Малагу, бассейн, коктейли и все такое.

— Тебе понравилось бы в Австралии, — улыбнулся Ник. — Отличная погода, великолепные пляжи.

— Да, но я скучала бы по дому.

— Не обязательно.

— А ты не скучаешь?

— Редко. Но для всего есть компенсация. Нужно выбирать лучшее.

Признав его правоту, Мэнди приподняла бокал и чокнулась с ним.

— За что мы пьем?

— За то, чтобы выбирать лучшее, Уж я-то знаю в этом толк! — Ее голос прозвучал грустно.

— Прости, — сказал Ник.

— Ты знаешь, что разбил мне сердце? — вдруг проговорила она. — Впрочем, это было так давно… — Мэнди улыбнулась.

— Да. — Теперь Ник тоже улыбался. — Но мне очень жаль. Пожалуй, тебе следовало навестить меня в колледже. Кто знает, что бы из этого получилось?

— Ты должен был пригласить меня.

— Верно. — Ник помолчал и очень серьезно добавил: — А ведь еще не поздно.

— Нет? — Мэнди затрепетала от страха. — Лучше не торопить события. С тех пор прошло много времени, и мы оба изменились.

— Разве?

— Нет, — призналась Мэнди, понимая, что лукавит. Иногда она чувствовала, что в душе по-прежнему осталась пятнадцатилетней девочкой. — Нет.

— Хочешь, зайдем куда-нибудь выпить, перед тем как ты вернешься домой? — спросил Ник, оплатив счет. — Или, может быть, заедем ко мне и выпьем еще кофе?

— Кофе? Ты не оригинален! — Мэнди была уже навеселе. Тут же пожалела о том, что сказала это.

— Мэнди, я…

— Прости… — Она покраснела. — Я с удовольствием выпью кофе, честное слово. Но почему бы нам не пойти ко мне? У меня, правда, только растворимый, но зато я живу за углом. Я показала бы тебе те старые фотографии, о которых рассказывала.

Ник улыбнулся, и вдруг все встало на свои места. Однако смущение Мэнди не проходило. Если не секс, то что ему от нее нужно? На протяжении многих месяцев она общалась с парнями, которые хотели от нее только одного — и кофе был здесь ни при чем! Ник привел ее в состояние растерянности. Мэнди не понимала, что происходит.

Ник сохранил романтическое представление о том, какими должны быть отношения между мужчиной и женщиной. А Мэнди смотрела теперь на все прагматически. Мэнди тронуло, что Ник так серьезно относится к их детскому роману и думал о ней все эти годы, но она не была готова к чему-то более основательному, чем сексуальная связь.

Внимательно посмотрев на него, она встретила взгляд, убедивший ее в том, что Ник видит перед собой совсем другую женшину, а не ту Мэнди Эванс, какой она была сейчас. Женщину, гораздо более молодую и невинную. Интересно, долго ли это может продолжаться? Сколько продержатся розовые очки на его глазах, прежде чем спадут безвозвратно?

Хочет ли она, чтобы это произошло? Чтобы Ник вовлек ее в эти отношения, а затем разочаровался? Может, не стоит рисковать, а лучше жить так, как она привыкла, — немного поразвлечься, получить удовольствие? Наверное, ее жизнь и пуста потому, что она не хочет связывать себя с одним мужчиной и принадлежать только ему, жить только его проблемами, спать только с ним? Или ее снова тянет к брачным узам?

Мэнди вдруг вспомнила фразу, которую услышала недавно от одного толстого с красной шеей парня, после того как они переспали. «Ну, детка, — сказал он, властно положив руку ей на зад. — Пойдешь ко мне жить? Мне нужна баба, чтобы вести хозяйство».

Надев куртку, Ник вдруг увидел, что Мэнди улыбается чему-то своему.

— Вспомнила какую-то шутку? — спросил он.

— Нет. Просто одну фразу, которую слышала недавно от одного омерзительного парня. — Мэнди встала. — Ник, нам ведь уже давно не шестнадцать, правда? Жизнь потрепала нас как следует, поэтому… — Она подняла руку, не позволив ему перебить себя, — Нет, послушай меня, Ник. Прошу тебя. Я должна сказать. Мне почти сорок, Да, я не путешествовала по миру и не делала многого из того, что следовало бы. Но я давно не та наивная девочка, которая ждет от жизни того же, о чем мечтала в детстве. Понимаешь?

— Думаю, да.

— Хорошо… — Мэнди улыбнулась. — А теперь пойдем пить кофе.

Сьюзи тупо смотрела на дверь гостиной. Она выпила бутылку совиньона, а затем и три банки пива, приготовленные для Джо. Запеканка давно была в мусорном ведре, свечи догорели, и лишь из угла доносилось шипение магнитофона, в котором кончилась кассета. Ей было лень встать и выключить его.

В этот момент в двери повернулся ключ. Она услышала, как вошел Джо и, шмыгнув носом, поставил на пол кейс. Дверь за ним захлопнулась. Джо явно предполагал, что она спит. Ярость охватила Сьюзи. Он вошел в гостиную и замер на пороге.

— Сью? — с трудом вымолвил пьяный Джо.

— Где, черт побери, ты был?

— Что? — Оглядевшись и заметив свечи и обеденные тарелки на столе, он спросил: — Кто у тебя был?

— Ты последняя задница!

Джо выпрямился и свирепо уставился на нее.

— Это ты обо мне?

— Да, о тебе, ублюдок! Где ты шатался?

— Пил, если тебя это так уж интересует. Хотя я не понимаю почему.

— Потому что я сижу здесь как последняя дура и жду тебя!

— Ждешь? Не смеши меня! Ты терпишь меня только потому, что я оплачиваю счета!

— Ты так думаешь? — взвилась она. — Если так, можешь хоть сию минуту убираться вон!

— Отлично! Вокруг достаточно настоящих женщин, которые…

В этот момент раздался звонок в дверь, Джо обернулся.

— Кого еще черт несет?

— Это мама, — Сьюзи пошла открывать, ополкнув мужа с дороги.

— Привет, дорогая, как ваши дела?

Слова застряли у Дорин в горле. Она застыла, и Бобби со всего маху врезался в нее. Переведя взгляд с Джо на Сьюзи, он осторожно поставил колыбельку на пол и сказал:

— Э-э, .. мы лучше пойдем,

— На мой счет не беспокойтесь! — Джо сорвал плащ с вешалки. — Я ни минуты здесь больше не останусь!

— Джо!.. Джо! — Сьюзи схватила его за руку, но Джо вырвался и скрылся в ночи. Лицо Сьюзи походило на посмертную маску.

— Куда он пошел? — спросил Бобби.

— Заткнись! — осадила его Дорин и обняла разрыдавшуюся дочь.

Это было ужасно. Такого отвратительного секса у нее не было с тех пор, как она рассталась с Питом. А что касается неловкости, которая осталась в итоге…

Мэнди лежала и смотрела на Ника. Он одевался и избегал ее взгляда. Мэнди охватило раздражение, сменившееся яростью. Наверное, это она виновата в том, что слишком поспешила и сразу потребовала от него так много — или не того. Но если с сексом ничего не получается, то какое, к черту, у них может быть будущее?

— Я лучше пойду, — тихо сказал он, надевая носки.

— Да. Лучше иди.

Ник взглянул на Мэнди, пораженный резкостью ее тона. В его глазах промелькнула досада, и это окончательно вывело Мэнди из себя. Она села на кровати и укоризненно посмотрела на него.

— Кем ты меня считал, черт побери? Ты думал, что я так и осталась шестнадцатилетней девочкой?

— Мэнди, я…

— Ну продолжай! Это ведь не в первый раз, так?

Ее слова возымели желаемый эффект. Ник напрягся, помрачнел, взял пиджак и вышел. Дверь за ним захлопнулась.

— О, черт… Мэнди легла на спину и закрыла глаза. Она не хотела сердиться, но, едва завидев Ника, теряла самообладание. Впрочем, так происходило всегда. Даже тогда, когда все у них было хорошо, черная кошка все равно иногда пробегала между ними. Так что, наверное, такая судьба. И все, что делается, к лучшему.

Мэнди поднялась и пошла в ванную. В ожидании, пока ванна наполнится водой, она присела на край унитаза.

Ник больше не вернется. Он ждал двадцать четыре года и в решающий момент так и не заставил свой член встать. После такого позора ни один мужчина не вернется.

Мэнди улыбнулась, взглянув на эту ситуацию с комической точки зрения. Может, надо было прибегнуть к минету? Но тогда Ника потрясла и напугала бы ее распущенность и он все равно ничего бы не смог.

Она никогда не считала Ника ханжой, хотя он не отличался большой смелостью, если дело доходило до секса. Пожелай Ник быть у нее первым, то добился бы своего. Господи, как часто она фантазировала на эту тему!

Мэнди наслаждалась обволакивающим теплом воды. Ее телу были необходимы отдых и расслабление. И тут Мэнди поразила мысль о том, что, возможно, она упустила свой последний шанс на счастье, шанс вернуться в прежнюю, давно покинутую колею. Ну что ж! Все равно Ник никогда уже не появится в ее жизни.

В этот момент в дверь позвонили,

— Черт! Не может быть!

Мэнди прислушалась. Она решила затаиться и не открывать. Но когда позвонили второй раз, Мэнди поняла, что открыть придется. Собравшись с духом, она распахнула дверь. Но это был не Ник.

— Привет, Мэнд, — похотливо улыбнулся Алекс, пожирая глазами ее полуобнаженное тело. — Не угостишь ли меня кофе?

В этом клубе его знали много лет назад, и десятифунтовая банкнота смягчила швейцара. Он сел в углу один и заказал пиво, отдаваясь во власть мягким волнам музыки. Здесь было много людей, и никого знакомого; впрочем, его это не волновало. Ему хотелось побыть в одиночестве.

Джо подумывал, не поехать ли к матери, но что-то удерживало его. У него был ключ от дома, и он мог бы потихоньку пробраться внутрь и переночевать на софе. Одно Джо знал наверняка — домой он не вернется. Во всяком случае, не сегодня; а скорее всего — никогда. Ему не нравится, когда сго называют задницей за то, что он задержался после работы и выпил с друзьями. Джо глубоко вздохнул и приник к бутылке.

— Привет еще раз.

— А, привет… — Джо поднял голову и застыл в немом изумлении.

— Ты один? — улыбнулась она.

— Похоже, да. — Джо зачем-то огляделся.

— Можно я присяду?

— Это свободная страна.

— Меня зовут Джин, — напомнила она, пристально глядя на него.

— Я не забыл. У меня осталась твоя карточка.

— Уже совсем поздно.

— Я давно большой мальчик.

— А как же твоя благоверная?

— Дома.

— Что-то ты невесел.

— Да.

— Не купишь ли мне выпить?

— Хорошо. Чего ты хочешь? — Джо с каждой минутой становился все более печальным.

— Прежде всего выпить. Бренди с колой. И поменьше колы, — рассмеялась она.

Сьюзи проснулась от плача ребенка. Она с минуту пролежала без движения, стараясь вспомнить, что произошло, и наконец села на кровати. Только теперь Сьюзи поняла, что означает пустота второй половины супружеского ложа. Она поднялась, подошла к детской кроватке и взяла Натана на руки.

— Хороший мой, — прошептала Сьюзи, прижимая сына к груди. — Мама здесь, моя радость.

Его маленький ротик жадно хватался за сосок, ручки болтались в воздухе, ножки дергались в такт ручкам. Личико выражало капризное настроение.

Сьюзи присела на край кровати и расстегнула две верхние пуговицы пижамы, после чего подставила сыну грудь и вложила сосок в его жаждущий ротик. Плач немедленно прекратился, Сьюзи почувствовала облегчение; переполненная грудь опустошалась. Она закрыла глаза и вздохнула. Джо наверняка вернулся и спит внизу в гостиной. Что ж, это послужит ему хорошим уроком! В следующий раз не будет вести себя как последняя скотина! И все же…

Сьюзи снова рассердилась, вспомнив пропавший без толку обед и часы томительного ожидания. Возмущение охватило ее.

— Задница!

Натан вздрогнул от неожиданного возгласа и на миг выпустил сосок. Сьюзи улыбнулась и помогла ему снова найти его. Через миг малыш уже умиротворенно сосал грудь, а она любовалась безмятежным выражением его личика. Если бы Джо когда нибудь увидел, как прекрасен их сын, сосущий грудь, он наверняка понял бы ее. Или начал бы понимать. Но дела обстояли плохо. Сьюзи попыталась наладить их отношения, а Джо наплевал на нее. Чего он теперь вправе ждать от жены?

Может приготовить ему завтрак и чашку кофе в знак примирения? Эта мысль успокоила Сьюзи, и она с ласковой улыбкой провела пальцем по щеке сына.

— Давай, мой хороший, доедай скорее…

Джо внизу не оказалось. Только теперь Сьюзи вспомнила, что не только закрыла на замок, но и заперла на задвижку входную дверь. Джо не мог бы войти в дом, не разбудив ее. Тогда где же он? Может, у своей матери?

Дождавшись восьми утра, Сьюзи позвонила миссис Болл. Та сухо ответила ей, что не видела Джонатана уже несколько недель.

Тогда Сьюзи позвонила Саймону.

— Сью?.. Джо?.. Нет, он не у меня. Хорошо, если объявится, я попрошу его позвонить тебе. Пока.

Сьюзи оставила плачущего Натана в кроватке и, переодевшись, бросилась на улицу. Машины не было. Она предположила, что Джо остановила полиция за вождение в нетрезвом виде и он сидит в участке. Немного успокоившись, она вернулась домой, поставила чайник и подошла к Натану. Где бы ни был Джо, почему, черт побери, он не позвонил?

В девять она позвонила ему на работу. Джо не было на месте, и никто ничего не знал о нем. Во всяком случае, он еще не появлялся, Сьюзи повесила трубку. Она была раздражена и взволнована.

В этот момент в замке повернулся ключ, Натан заплакал. Сьюзи похолодела, страшась предстоящей встречи. Дверь захлопнулась. Раздались шаги в холле, на миг все стихло, потом он стал подниматься по лестнице. Мерзавец!

Сьюзи поднялась за ним с ребенком на руках и встала у него за спиной.

— Где, черт побери, ты был? — закричала она. Скрипнула дверь гардероба в спальне. Джо передвигал вешалки. Долгая пауза, потом ответ:

— У матери.

— Не ври! Я звонила ей. Она не видела тебя несколько недель!

— Было поздно. Я решил не будить ее и спал в машине возле дома.

— Ты лжешь! — воскликнула Сьюзи. Теперь ей не нужно было расспрашивать, проверять факты. Она все поняла. — Кто она? Кто, черт побери?

Джо захлопнул дверь гардероба и вернулся к лестнице.

— Какая тебе разница?

— Не волнуйся, я не стану вас выслеживать. Лишь бы ты не подцепил что-нибудь…

— Не волнуйся, я был не со шлюхой. Она порядочная женщина и классная любовница.

Сьюзи вспыхнула. Она не помнила большего унижения в своей жизни.

— Ах ты, дерьмо!

Джо спустился по лестнице, На нем была свежая сорочка и отглаженный костюм. Через минуту дверь за ним захлопнулась.

Они провели целый день на огромной прогулочной яхте. Сквозь стеклянную часть днища можно было видеть экзотический подводный мир на много сотен метров вокруг. Они купались в идиллической бухте, ныряли с лодки в прохладную зеленоватую воду, а потом сидели под тентом, ели запеченное акулье мясо и свежие ананасы, пили крепчайший ром, который ободрал бы глотку даже шкиперу китобойного судна.

Это напоминало сон, особенно после серой и промозглой лондонской осени, и Анна никогда не чувствовала себя счастливее. Ей казалось, будто она заново родилась. В тот вечер в ресторане отеля, под живую музыку оркестра, они подняли бокалы за будущее.

Майкл впервые заговорил об этом. Анна считала, что он живет одним днем. Слово «сейчас» словно пропитывало каждую клетку его тела. И вдруг даже взгляд Майкла изменился, наполнился каким-то новым смыслом. Анна не удивилась бы, если бы в тот момент он предложил ей стать его женой.

Позже в баре они познакомились с другими постояльцами этого роскошного отеля, где, как выяснилось, последние несколько лет живет Говард Хьюз. Он поселился в пентхаусе и вел затворнический образ жизни, расстелив в номере газеты, чтобы не царапать паркет слишком длинными ногтями.

Один из их новых знакомых, техасец, утверждал, что является мультимиллионером. Анна поверила ему на слово. Он владел огромной яхтой, стоящей на приколе в бухте отеля, и они с Майклом получили приглашение на вечеринку, назначенную на конец недели.

Когда они вошли в лифт, чтобы подняться к себе в номер, Майкл вдруг привлек Анну к себе и поцеловал. Ее поразил этот нежный и сдержанный поцелуй.

— Майкл, я…

— Тихо… — прошептал он, лаская ее шею и мочки ушей. — Не говори ничего…

Майкл мог бы овладеть Анной прямо в лифте, но все же дождался, пока они вернутся в номер. Там он расстегнул ее платье и стал медленно стягивать его, целуя обнажавшиеся грудь, живот, бедра. Его руки ласкали каждый дюйм ее тела, и Анна готова была закричать, чтобы он прекратил эту муку и взял ее. Однако Майкл не хотел спешить.

Он поднял Анну на руки и осторожно положил на кровать, после чего стал раздеваться, не спуская с нее глаз. На губах его играла мягкая улыбка.

Комната была освещена лишь огнями бухты; сюда проникали чьи-то пьяные крики и женский смех, но они не обращали на них внимания, Когда Майкл лег рядом с ней, Анна ощутила, как сильно он хочет ее.

— Не спеши. Пусть это продлится как можно дольше, — сказал Майкл.

Они медленно, с наслаждением ласкали друг друга. Когда он вошел в нее, резко и глубоко, Анна вскрикнула, едва не кончив. Но Майкл снова замедлил ритм, его толчки стали мягче. Он сжал зубами ее сосок, доводя до сумасшествия, до умопомрачения. В тот миг, когда оргазм одновременно сотряс их тела, из груди Анны вырвался странный звук, похожий на всхлипывание.

Они затихли. Вдруг Майкл тихо рассмеялся,

— Что ты? — спросила она.

— Ты издала какой-то необычный звук.

— Ты тоже не молчал как пень!

— Да, но мой голос звучал нормально. Хочешь искупаться сейчас?

— Что, прямо так?

— Это было бы здорово, но едва ли нас одобрят, если мы пробежим по отелю нагишом.

— А по-моему, никто и не заметит. Здесь никому ни до кого нет дела.

— Ну что ж…

Майкл поднялся и вышел на балкон, Анна присоединилась к нему через минуту. Ночь была жаркой, мягкий лунный свет заливал их обнаженные тела. Майкл обнял Анну за плечи и прижал к себе.

— Как красиво, правда?

Восемью этажами ниже переливалась черная гладь бухты на большинстве яхт огни уже не горели, но кое-где еще веселились люди, слышались музыка и звон хрустальных бокалов.

— Представляешь, есть люди, которые живут так постоянно, — сказал Майкл.

Анна вздохнула. Это, конечно, здорово, но…

— Мне бы это быстро надоело, — призналась она.

— Надоело? Как это может надоесть? Ведь у тебя есть возможиость плавать, рыбачить, путешествовать. Мне хотелось бы иметь яхту. Господи, да я бы отправился в кругосветное путешествие или на острова!

— А как же я?

— Ты поплыла бы со мной, — улыбнулся он. — Я сделал бы тебя юнгой.

— Большое спасибо! Я стала бы обстирывать и кормить тебя!

— Да, обстирывать…

Анна усмехнулась.

— Похоже, такая перспектива тебе не нравится?

— Разве что ненадолго. Через месяц я сошла бы с ума от скуки. Мне нужно работать, Майкл. Я не умею по-другому.

— Жаль…

Анна опустила глаза. Может, момент настал? Она никогда еще не ощущала себя настолько близкой к Майклу. А он… Он впервые с момента их знакомства кажется совершенно спокойным. Майкл всегда выглядел самовлюбленным, но сегодня как будто раскрылся перед Анной. Создавалось впечатление, будто таинственное прошлое, заставившее Майкла так осторожно относиться к разного рода обещаниям, отступило и перестало сдерживать его.

— Майкл…

— Да?

— Скажи, как бы ты отнесся к тому, если бы я попросила тебя о чем-то очень важном для меня?

— Ну, прежде всего подумал бы, могу ли это себе позволить. И если да, считай, что у тебя это уже есть. Так что именно ты хочешь?

— Я хочу ребенка, — вымолвила Анна пересохшими от волнения губами. — Твоего ребенка.

Его рука по-прежнему лежала у нее на плечах, но казалось, он больше не обнимает ее. Рука касалась шеи, но тепла не давала.

— Анна, я…

Майкл повернулся к ней. Его широкая спина закрыла часть горизонта — море, деревья, бухту с яхтами. Их глаза встретились, и Анна прочла в его взгляде печаль и искреннее сожаление о том, что она завела этот разговор. Анне вдруг захотелось остаться одетой, нагота начала стеснять ее.

— Не нужно все портить, Анна,

— Портить? Но…

Майкл прижал палец к ее губам.

— Не надо, Сегодня такая чудесная ночь.

Анна опустила голову. Ее лицо выразило разочарование.

Как это может что-то испортить? Как?

Майкл привлек ее к себе, положив руки на бедра, но магия его прикосновения исчезла. Анна задрожала всем телом и почувствовала, что вот-вот расплачется. Она была так уверена, что…

— Анна, я…

Она бросилась в ванну и закрылась на щеколду. Только теперь, опустившись на холодный кафель пола, Анна дала волю слезам. А тот, кого она хотела бы назвать отцом своего ребенка, по-прежнему стоял на балконе, опершись руками на перила и устремив озлобленный взгляд в карибскую ночь.

Чудесная ночь…

Анна провела ночь на огромной софе и гостиной. Сон пошел ей на пользу. Она проснулась на рассвете со свежими силами и ясной головой, точно зная, что делать дальше.

Майкл, судя по всему, спал плохо. Анна слышала, как рано он поднялся, пошел в ванну, включил воду, потом долго брился. Жужжание электробритвы всколыхнуло в ней болезненные воспоминания о том, как прекрасно, многообещающе начиналась ночь…

Она с трудом успокоилась. Что дурного в ее желании иметь ребенка? Разве он не любит ее? Очевидно, нет. Анна печально вздохнула и повернулась к двери в момент, когда на пороге появился Майкл.

— Анна, я… Не знаю даже, что сказать. — Он пожал плечами.

— Ты прав! Девушки просто хотят поразвлечься, да?

— Да, — кивнул Майкл. — Извини, я неправильно тебя понял. У меня и в мыслях не было, что у тебя такие планы.

— Планы? — Анна возмущенно посмотрела на него. — Ты говоришь так, будто… я все рассчитала!

— А разве нет?

— Нет… нет, я… — Она глубоко вздохнула, — Ты ничего не понимаешь в женщинах!

— Возможно.

Анна не ожидала от него такой слабости.

— Какая же ты задница! — презрительно бросила она.

— Что? Он не верил своим ушам. — Давай начистоту. Ты огорошила меня этими словами о ребенке и хочешь, чтобы я… Чего ты хочешь от меня? Чтобы я изменил всю свою жизнь под влиянием твоего каприза? Это очень серьезная вещь, Анна. Чертовски серьезная!

— По-твоему, я не понимаю этого?

— Тогда что означает вся эта ерунда?

Анна вдруг поняла, что допустила непоправимую ошибку. Она вдруг увидела себя со стороны — очередная победа в длинном донжуанском списке Майкла. Часть его загадочного прошлого. И более ничего.

— Ты любишь меня, Майкл?

— Что?

— Я так и думала! — Анна невесело рассмеялась. Господи, как она могла так заблуждаться!

— Анна!

Она прошла мимо него так, будто он перестал для нее существовать. Не спеша оделась и стала собирать чемоданы, чувствуя, что все это время Майкл наблюдает за ней. Закончив сборы и защелкнув замки на чемоданах, Анна обернулась к нему.

— Ты так никогда и не узнаешь, что потерял, Майкл.

Он молча взглянул на нее.

— Я уезжаю.

— Не делай глупостей, Анна.

— Нет. Я возвращаюсь, а ты оставайся, если хочешь. Все оплачено.

— Анна, не делай этого. У нас все хорошо. Мы прекрасно ладим.

— Это не так, — равнодушно улыбнулась она. — Поверхностное ощущение. А если посмотреть глубже… — Анна тяжело вздохнула. Ей было больно расставаться с ним, потому что она возлагала на него серьезные надежды.

— Прости меня, — тихо вымолвил он.

— Да, конечно…

— Но крайней мере позволь мне поднести твои чемоданы.

— Прямо так? — Она взглянула на него.

Майкл вдруг осознал, что он в одном нижнем белье.

— Анна, черт побери, я не понимаю, что происходит!

На Чепел-маркет в эту среду было полным-полно народу. Сьюзи таскалась с тяжелыми сумками по магазинам, проклиная все на свете. В такие минуты она обычно мечтала выиграть в лотерею или принадлежать к числу богатых сучек, имеющих прислугу. На ее плечах лежала неподъемная ноша: стирка, готовка, уборка дома, воспитание Натана! В одной сумке лежали памперсы, в другой — упаковка детского питания и банки джема.

Натан спал в прогулочной коляске. Его головка свесилась набок, а ротик приоткрылся. Джо всегда говорил в таких случаях, что малыш ловит мух. При мысли о Джо она нахмурилась. Они выяснили отношения и все вроде бы уладилось, но положение было шатким, как между двумя враждующими сторонами, заключившими перемирие. С того дня, как они поссорились, Джо возвращался с работы рано, а Сьюзи не заводила больше разговоров о той стерве, которая встала между ними, но…

Сердито толкая перед собой коляску, она и не заметила, как наехала кому-то на ногу. Плохо то, что Джо думает только о себе. Ему наплевать на ее проблемы, Джо считает вполне достаточным то, что он зарабатывает деньги для семьи. Но на самом деле Джо — просто ленивый ублюдок: он убежден, что домашние дела его не касаются.

Чем больше Сьюзи думала об этом, тем больше свирепела.

Толпа понемногу рассеивалась, и Сьюзи вдруг обнаружила, что оказалась на Ливерпул-роуд, Сьюзи перешла через дорогу, свернула на Анпер-стрит и попыталась вспомнить, что забыла купить на этот раз. Внезапно она решила зайти в «Боди-шоп». Это немного отвлечет ее. Можно купить новую помаду или тушь… Сьюзи так глубоко погрузилась в свои мысли, что с ходу врезалась в другую детскую коляску, а за ней увидела…

— Гас!

Он едва не крикнул, чтобы она смотрела, куда едет, но, узнав ее, приветливо улыбнулся.

— Сьюзи! Привет! Как ты?

— Я… — Она смущенно потупилась. Гас недавно приснился Сьюзи, и эта встреча напомнила ей о сне. Она покраснела, — Привет.

— Как малыш? — спросил он, кивая на сияющего Натана. — Из него вырастет настоящий дамский угодник!

Сьюзи посмотрела на Гаса и улыбнулась. Как и большинство женщин, она обожала, когда делали комплименты ее ребенку.

— Весь в папу, — отозвалась Сьюзи и вдруг поняла, что не хотела бы, чтобы это оказалось правдой. — Кэтрин очень выросла.

Она была старше Натана на пять месяцев и тоже крепко спала.

— Да. Эту неделю за ней присматриваю я. Мы с Пэт разошлись, — пояснил Гас. — Месяц или два назад. Мы… — Он вздохнул. — Послушай, Сьюзи, мы могли бы поговорить?

— Мне пора домой… — Она опустила глаза.

— Да, но… — Гас протянул к ней руку, но тут же отдернул ее. — Может, выпьем, пока дети спят?

Сьюзи затрепетала.

— Только недолго.

— Хорошо.

— Ну, что произошло? — спросила Сьюзи, когда Гас протянул ей бокал и сел напротив нее.

Дети безмятежно спали в колясках возле столика.

— Я рассказал Пэт о нас с тобой.

— Что ты сделал? — Сьюзи едва не захлебнулась.

— Я все ей рассказал. О том, как я подошел к тебе тогда, как ты меня отвергла, о том, каким дураком я выглядел…

— Но ведь между нами ничего не было!

— Разве? — Гас взглянул на нее и вздохнул. — Для тебя это так, а для меня иначе. Думаю, я влюбился в тебя.

Сьюзи долго молчала, глядя в бокал. Затем отставила его и поднялась.

— Послушай, я лучше пойду. Это…

— Сьюзи… — Гас взял ее за руку. — Я не хочу усложнять тебе жизнь. Поверь. Я желаю тебе добра. Но хочу, чтобы ты это знала.

— Прости, Гас, но я… — Осторожно, чтобы не обидеть его, Сьюзи отняла руку.

Гас достал из кармана записную книжку, вырвал листок и записал свой новый адрес и номер телефона.

— Вот, на случай, если ты передумаешь и захочешь поговорить.

Сьюзи проглотила комок в горле и поспешила прочь, чувствуя, что Гас смотрит на нее, и против воли краснея. Только на улице Сьюзи остановилась, чтобы перевести дух. Господи! Только этого ей не хватало! Только теперь Сьюзи поняла, что зажала в руке записку. Она собралась выкинуть ее в ближайшую урну, но передумала и сунула в карман. Влюбился… Как, черт побери, он мог влюбиться в нее? Идиот!

Но эта мысль не давала Сьюзи покоя. Она спешила по улице, толкая перед собой коляску и вспоминая ощущение его рук, ласкающих ее грудь.

— Ну давай! — выпрашивала Мэнди. — Расскажи нам! Не такой уж это большой секрет!

Был поздний вечер, Карен и Анна разговаривали на кухне, Мэнди присоединилась к ним позже и вся превратилась и слух.

— Мэнд… — взмолилась Карен, заметив, как смущена Анна. — Оставь, прошу тебя.

— Не так уж это и интересно, Мэнд, — сказала Анна.

— Что ж, если ты перестала доверять своим подругам…

Они перешли в гостиную, где болтали Сьюзи и Дженет.

— Я всегда обо всем вам рассказываю, — продолжала Мэнди. — Вплоть до самых интимных деталей…

— Ладно, слушай, если так уж хочешь знать, — отозвалась Анна. — Мы заговорили о ребенке. Теперь довольна?

— Значит… — Мэнди осеклась.

— Нет, не это. Я не сказала ему, что беременна. Я лишь сказала, что хочу забеременеть.

Дженет и Сьюзи переглянулись.

— По-моему, это отличная идея, — улыбнулась Дженет.

— Да, — согласилась Сьюзи. — Но для этого нужен мужчина.

Карен и Дженет обменялись тревожными взглядами. Анна вернулась с Багамских островов полторы недели назад, и с тех пор они ничего не знали о ее отношениях с Майклом. Но сегодня — на вечеринке в честь сорокалетия Анны — все прояснилось. Анна, казалось, не приняла близко к сердцу неосторожное замечание Сьюзи.

— Я тоже так думала, но ошибалась. Наверное, мне не суждено иметь полный комплект.

— Что ты имеешь в виду? — Мэнди взяла пригоршню орехов из вазочки.

— Я не хочу больше искать отца для своего ребенка, Я просто рожу его.

— Ты считаешь себя Девой Марией?

— Анна говорит о другом, — вмешалась Дженет, — Не думаю, впрочем, что ее привлекает идея искусственного осеменения.

Сьюзи и Мэнди в недоумении уставились на Анну. Та опустила глаза и покраснела.

— Мне не нужно, чтобы он признавал ребенка. Я просто хочу получить его сперму.

— Ты серьезно? — спросила Сьюзи, Анна молча кивнула.

— Ну, тогда удачи тебе, Энни! — сказала Мэнди. — Но я не стала бы заводить семью в моем возрасте!

— Спасибо за поддержку, Мэнд! — возмутилась Дженет, после чего обратилась к Анне: — Не слушай ее, это отличная идея. У нас одновременно родятся чудесные малыши!

Анна улыбнулась. В конце концов, то, что у нее есть подруги, большое облегчение.

— И кого же ты выбрала в доноры? Или кандидатуры еще нет? — осведомилась Мэнди.

— Не знаю. Я еще не решила, — пожала плечами Анна.

— Но какие-то мысли у тебя на этот счет есть…

— Мэнд! — оборвала подругу Карен. — Оставь человека в покое!

— Нет, все в порядке, — Анна жестом попросила Карен передать ей бутылку вина. — Я, правда, еще не знаю, кто это будет. Но одну вещь я уже сделала. — Анна обвела взглядом подруг и увидела любопытство на их лицах, — Я перестала принимать таблетки.

— А если парень будет настаивать на презервативе? — спросила Сьюзи.

— Ты когда-нибудь видела парня, который по доброй воле надевает на себя резинку? — усмехнулась Мэнди.

— Я о другом, — тряхнула головой Сьюзи. — Многие проявляют осторожность, помня об Агентстве по защите детства. Мужчины не хотят, чтобы их обязали платить до конца дней за ребенка, которого они и знать не желают. Как ты разрешишь эту проблему?

— Какую? Чтобы он трахнул меня?

— Можно и так выразиться, — усмехнулась Дженет.

— Я подойду к проблеме практически, — ответила Анна. — Мне не хотелось бы отнестись к ней сугубо прагматически, по…

— А почему бы и нет? — пожала плечами Карен.

Все четверо посмотрели на нее.

— Ну, — продолжала Карен. — Я не предлагаю спать с каким-нибудь отвратительным стариком. Но если уж ты решила завести ребенка, он должен быть самым лучшим. А это может получиться только в том случае, если ты серьезно подойдешь к кандидатуре отца.

— Не знаю. Для меня это слишком дальновидно, — заметила Мэнди.

— Она права, — вставила Дженет. — Для меня и Сьюзи это по-другому. У нас есть мужчины, которых мы любим, и дети — плоды этой любви. Но если нет никого особого…

Сьюзи опустила глаза и оставила слова подруги без комментария.

— А что с тем парнем, с которым ты встречалась раньше? — спросила Мэнди у Анны, — С Фрэнком.

— Я послала его подальше.

— Да, но ведь он снова обивает твой порог, верно? — сказала Карен.

— Это правда? — Подруги взглянули на Анну. Они не знали этого.

— Ничего особенного. Просто Фрэнк развелся с женой, вот и все, — пояснила она.

— Вот и отлично! — воскликнула Мэнди. — Пока он к ней не вернулся, чего лучше? Ты сама говорила, что тебе с ним весело.

— Это не совсем то, что нужно Анне, — нахмурилась Сьюзи.

— Нет-нет… — вмешалась Карен, — Мэнди права. Фрэнк вполне годится. Он здоров, состоятелен…

— И недурен собой… — добавила Мэнди,

— Хм… — с сомнением отозвалась Анна. — Не знаю. Я слишком уж резко обошлась с ним, заставила спать на диване в последний раз, а потом выставила рано утром.

— Да, но если он вернулся, значит, действительно хочет тебя.

— Ты когда-нибудь видела мужчину, который не хочет? — хмыкнула Сьюзи.

— По-моему, тебе надо дать объявление, — вдруг проговорила Дженет.

— Да уж! Могу себе представить! Нужна высококачественная сперма! — рассмеялась Мэнди.

— Прекрати! — усмехнулась Анна.

— Слушай, а почему бы тебе не составить список? — предложила Дженет. — Внеси туда всех, кого знаешь.

— Джен…

— Она права, — согласилась Мэнди. — Поразмысли над всеми кандидатурами и выбери самую достойную.

— Мэнд…

— Даже можешь устроить состязание. Нет, кроме шуток. Пригласи всех на собеседование. Если тебе понадобится помощь, я готова выступить независимым экспертом.

— Значит, ты хочешь заполучить сливки, а мне достанутся плевки? Спасибо тебе, Мэнд!

Карен разлила вино по бокалам.

— Я считаю, что лучше Фрэнка тебе никого не найти.

— Не уверена…

— Раньше ты так не говорила.

— Да, но…

— Если ты перестала принимать таблетки месяц назад, то, вполне возможно, уже беременна, — заметила Мэнди. — Если так, то обязательно скажи ему об этом…

Анна и другие посмотрели на Мэнди.

— Что вы смотрите?

— Это возможно. Но Майкл в этом качестве меня больше не интересует.

— Прости — смутилась Мэнди. — Но мужчины иногда неожиданно реагируют на такой факт. Они никогда не хотят этого, но когда выхода нет, смиряются и примиряются с судьбой!

— Стив смирился, — сказала Дженет.

— Да, но это Стив!

Дженет улыбнулась, молчаливо признавая, что ей повезло.

— Что касается меня, — начала Карен, но подруги сразу рассмеялись, — Что? Что смешного я сказала? — удивилась она.

— Давайте послушаем, — предложила Мэнди, вытирая слезинку, появившуюся в уголке глаза. — Это интересно…

— Да — поддержала ее Сьюзи. — Ты наверняка знаешь, что нужно искать в таком случае, не так ли? Заросшего волосами мужика с большой штуковиной, испещренной фиолетовыми венами!

— Я не о себе, — Карен покраснела.

— Но ты ведь думала об этом, — предположила Дженет. — Если ты лесбиянка, это ведь не значит, что ты не хочешь ребенка?

— Оставьте ее в покое. — Анна обняла Карен за плечи. — Мы говорим обо мне и о моей проблеме. Это мне сегодня исполнилось сорок, и это я…

— В отчаянии!

Анна показала язык Сьюзи.

— А как насчет парня снизу? — вспомнила Дженет. — Получишь бесплатную няньку и все такое.

— Джерри? — поежилась Анна. — Ты видела его? Мне придется установить лебедку, чтобы у него хоть что-то поднялось в постели! Ему около восьмидесяти!

— Да, но знаешь, как говорят? — засмеялась Сьюзи. — Седина в бороду — бес в ребро!

Подруги расхохотались, но Анна только покачала головой.

— По-моему, тебе следует подумать об этом! — усмехнулась Мэнди.

— Мэнди! — остановила подругу Дженет.

— Едва ли мне удастся расшевелить в нем беса!

— Храни его Бог от тебя! — сочувственно вымолвила Мэнди.

— Большое спасибо за бесценные советы, — усмехнулась Анна. — Я буду держать вас в курсе событий.

Карен ободряюще пожала ей руку.

— Удачи тебе! — сказала Мэнди. — Давайте выпьем за это. За Анну!

— За Анну! И за суперсперму!

Дорин открыла дверь и улыбнулась.

— Привет, Сью, ты не говорила, что зайдешь.

— Мама, не окажешь ли мне услугу? Возьми Натана на часок.

— А что стряслось?

— Ничего, просто есть дела. А если позвонит Джо, скажи, что я в ванной и перезвоню.

— Сью? — насторожилась Дорин.

— Все в порядке. Просто я хочу сделать ему сюрприз на день рождения, вот и все.

— Хорошо, дорогая, — Дорин вынула малыша из коляски и раздела. — Как поживает мой красавец внук? У бабушки есть для тебя кое-что…

— Спасибо, ма, — сказала Сьюзи, понаблюдав за ними. — Я вернусь, как только смогу.

— Договорились. — Дорин даже не взглянула на дочь. — За нас не волнуйся.

Сьюзи остановилась и оперлась на стальные перила. Силы оставили ее, когда она увидела освещенную фонарями дорожку, ведущую к дому. Сьюзи помнила адрес наизусть, ей незачем было сверяться с запиской. И все же она опустила руку в карман, чтобы нащупать ее и тем самым обрести уверенность.

Раньше Сьюзи не спросила бы себя; что ты делаешь? Но теперь многое изменилось. Жизнь стала сложнее. Теперь у нее был Натан и многое другое, о чем приходилось думать… например, о Джо.

Сьюзи огляделась. На самом деле именно Джо и вынудил ее пойти сюда. Если бы он попытался удержать жену, она сейчас была бы дома, а не здесь.

Сьюзи плотнее запахнула пальто, и ее высокие каблуки застучали по тротуару. Перейдя через дорогу, она остановилась перед трехэтажным домом. Свет горел только в холле и в одном из окон нижнего этажа.

Сьюзи замерла перед дверью. Рядом с ней было три таблички со звонками, в том числе и та, на которой значилось имя Гаса. Она позвонила раз, потому другой.

— Кто там? — наконец ответил домофон.

— Это я, — ответила она, надеясь, что Гас один, — Сьюзи.

Она оглянулась. Улица была пуста и безлюдна. Через минуту за стеклянной дверью мелькнула тень. Лязгнул замок, и Сьюзи увидела перед собой Гаса в потертых джинсах и майке.

— Сьюзи, я…

Она прошла в холл.

— У меня мало времени. Мама согласилась побыть с ребенком всего час. Я…

Он обнял ее и привлек к себе. Сьюзи ощутила на своих губах жаркий поцелуй. В первый момент она хотела оттолкнуть Гаса, но не смогла. Заметив восторг в его глазах, Сьюзи не стала противиться.

— Я не думал… — вымолвил Гас, чуть дыша.

— Час. У нас с тобой всего час.

Его маленькая квартира была скромно обставлена. Сьюзи замерла на пороге спальни, рассматривая убогую обстановку. У обшарпанной стены стоял шкаф, на маленьком столике возле кровати — фотография Кэтрин и будильник. Гас влачил жалкое существование, и все из-за нее.

Сьюзи поежилась и повернулась к нему. Но Гаса рядом не оказалось — он открывал на кухне бутылку вина. Как это на него похоже! Другой на его месте сразу бросился бы на нее, но только не Гас. Сьюзи подумала, что в отсутствии предприимчивости есть своя прелесть.

Она закрыла глаза и улыбнулась. Гас даже не снял с нее пальто. Если она сейчас уйдет, все еще можно будет поправить. Она сама пришла сюда — это правда! — но выбор все равно остается за ней.

— Вот и я. — Гас подал Сьюзи бокал.

— Спасибо… — Она не знала, чем все это кончится, поэтому была смущена. Если бы он трахнул ее прямо в прихожей, все было бы понятно. Но что произойдет теперь? У Гаса много соседей. Что они подумают? Сьюзи улыбнулась, Еще совсем недавно такая мысль ничуть не обеспокоила бы ее.

— Что ты? — спросил Гас, заметив, что она улыбается.

— Ничего. Просто…

Сьюзи вдруг поняла, что ничего не может объяснить ему. Ее прошлое — ужасное и отвратительное — было бы чуждо Гасу. Он не представляет себе, какой Сьюзи была совсем недавно, какая она сейчас. Как Гас мог влюбиться в нее? Он ведь не знает ее.

Сьюзи уставилась на свой бокал и вдруг подумала о Джо. Он-то знает, какая она на самом деле. Джо видел фотографии, которые делал Макс. Сьюзи тоже знала мужа и все его слабости. Ужас вдруг охватил ее. Гас почувствовал это и взял Сьюзи за руку.

— Гас, я…

— Ничего не говори, только…

— Нет, не надо… — Она подняла на него глаза, в которых стояли слезы. Сьюзи поняла, что совершила ошибку, придя сюда. Ему будет больно, но лучше уж сказать все сразу. — Я должна уйти.

— Почему?

— Мне не следовало приходить.

Сьюзи увидела непритворную боль в его глазах, и сердце у нее сжалось. Но разве она виновата? Ему не следовало влюбляться в нее. И какой идиот станет рассказывать жене о том, чего не было? Сьюзи пошла к двери и поставила бокал на столик в прихожей.

На улице она оглянулась. Ей было жаль Гаса, но она не считала себя ответственной за него. Джо — ее муж, ее возлюбленный, ее мужчина, и Сьюзи хотела вернуться к нему. Она собралась с духом и быстро пошла прочь от этого дома.

Джо ждал Сьюзи. Втолкнув коляску в кухню, она заметила, что он купил ей цветы.

— Сью?

Натан заснул по дороге домой. Сняв с коляски кожаное покрытие, Сьюзи улыбнулась Джо. Он сидел за кухонным столом в костюме, ослабив узел галстука. В вазе стояли цветы.

— Это мне?

— Да… — неуверенно улыбнулся он. Они почти не разговаривали в последнее время. Много воды утекло с тех пор, как Джо прикасался к ней в последний раз. Сьюзи не хотелось ворошить прошлое. Если начинать все сначала, то сейчас самый подходящий момент.

Сьюзи вынула из вазы цветы, поднесла их к лицу и вдохнула сладкий аромат. Это были лилии. Ее любимые цветы. Она взглянула на Джо и улыбнулась.

— Как они прекрасны!

Джо не мог заставить себя сделать шаг ей навстречу. Сьюзи поставила цветы на место и сама подошла к нему.

— Мы часто ссорились в последнее время, правда?

— Сью… — Он кивнул, и глаза его увлажнились. — Я не хочу потерять тебя. Но мне нужна твоя помощь. Скажи, что мне сделать?

Сьюзи была тронута его слезами,

— Просто обними меня, — ответила она, зарываясь лицом ему в шею. — Так, как делал это раньше.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

ДВА С ПОЛОВИНОЙ МЕСЯЦА СПУСТЯ

Дженет лежала на кушетке, а доктор смазывал ей живот специальным кремом. Стив приник к монитору, словно ожидая появления чего-то необычайного.

Дженет была на шестом месяце, и хотя ребенок уже ворочался, супругам не терпелось посмотреть, как он выглядит на экране компьютера. Шесть недель назад они проводили ультразвуковое исследование, но теперь ожидали кардинального изменения в его развитии. Это было последнее сканирование перед родами, и им хотелось убедиться в том, что все идет как надо.

Доктор поставил датчик, и Дженет стиснула зубы, но не от боли, а потому что захотела в туалет. Ей велели воздерживаться от этого два часа перед исследованием, и она честно выполнила требование, однако теперь едва сдерживалась.

— Посмотри, Джен! — воскликнул Стив, увидев на экране контуры ребенка, — Господи, как же он вырос!

Им не сказали, мальчик это или девочка, но Стив радовался так, будто был уверен, что жена родит сына. Дженет улыбнулась без всякого энтузиазма, мечтая об одном — добраться до туалета. А доктор все водил датчиком, чтобы как следует рассмотреть ручки, ножки и бьющееся сердечко ребенка. У Дженет перехватило дыхание, когда она сама увидела на экране то же, что и Стив. Она не разглядела личика, но не сомневалась, что это будет самое прекрасное создание, когда-либо появлявшееся на свет.

Дженет однажды призналась Стиву, что готова днями и ночами смотреть на этот экран. Она не могла налюбоваться на свое дитя и восхищалась тем, что в ней произрастает новая жизнь. От этой мысли ее охватила эйфория. Они дождались! Вот она, награда за долготерпение и страдания.

— Ну что ж, ребенок в порядке, — сказал доктор. — Все идет хорошо. Если не ошибаюсь, ему уже двадцать восемь педель или около того?

— Почти, — ответила Джеиет,

— Отлично. И насколько могу судить, проблем в дальнейшем не должно возникнуть. Ваш ребенок уже вполне сформировался.

— Ты слышала, Джен? — воскликнул Стив.

Ей было приятно, что муж так к этому относится.

— Хотите несколько снимков на память, пока я не закончил? — спросил доктор у супругов.

— Да, это было бы здорово, — отозвался Стив, ощупывая бумажник, в котором уже было много разных снимков.

— Хорошо. Я сейчас закончу, и вы можете ехать домой.

— Мы никуда не спешим, — улыбнулась Дженет.

Стив припарковал машину возле Риджентс-парка, и они решили прогуляться, прежде чем вернутся домой. Погода была отличная, и хотя минула только вторая неделя мая, казалось, что давно наступило лето.

Они купили мороженое, сели на лавочку возле озера, по которому плавали лодки, и стали наблюдать за молодыми парочками, гуляющими но дорожкам. Дженет взглянула на мужа.

— По-моему, теперь нам не о чем беспокоиться.

— Думаешь?

— Да. Можно обставлять детскую.

— Правда? — Он посмотрел на жену тревожно и неуверенно. До сих пор они не решались ничего покупать и ничего устраивать для младенца, опасаясь новой неудачи. Но сегодня Дженет вдруг ощутила уверенность. Она понимала, что доктор не стал бы обнадеживать ее, если бы сомневался в исходе.

— Давай заедем в магазин и выберем обои на обратном пути, — предложила она.

— Джен…

— Да?

Он склонился к ней и поцеловал в губы, возбуждаясь от того, что от них пахнет пломбиром.

— Эй! Что ты выдумал? — рассмеялась она.

— Хорошо, я согласен подождать еще несколько недель. А пока поедем и купим новые щетки для кухни и ванной. Я хочу, чтобы наш дом был в полном порядке…

— Стив, я люблю тебя.

Анна сидела на кровати возле матери, ожидая, что скажет доктор.

— Вы в порядке? — спросил он у нее. — Если хотите, я выпишу вам успокоительное. Может, чем-нибудь помочь вам?

— Спасибо, — сказала Анна. — Скажите, я могу что-нибудь сделать для нее?

— Нет. — Доктор покачал головой. — Полагаю, ваша тетя со всем справится.

— Правда?

Доктор ушел, и Анна внимательно посмотрела на мать. Казалось, она спала. Разве что перестала так страшно дышать, как всего минуту назад. Анна убрала прядь седых волос. На мгновение Анна задержала ладонь на лбу матери.

Анна вдруг осознала простую истину, что смерть иногда предпочтительнее жизни. Как будто какая-то дверца захлопнулась в ее сердце. Она думала, что испытает страх, но этого не произошло. Ее не мучило то, что она останется одна в этом мире.

Мать любила Анну независимо от того, что та вытворяла. Она гордилась ее достижениями, большими или малыми. И теперь она уходила, и вместе с ней уходила ее гордость за дочь.

У матери оставалась младшая, бездетная сестра. Неужели Анна последует по стопам своей тети и останется одинокой? Может, это ей на роду написано?

Чем больше Анна обдумывала это, тем страшнее ей становилось. Она загубила ребенка, сделав аборт, и теперь пожинает плоды своего безрассудства. Ей следовало оставить ребенка, даже если бы Каллум не согласился признать его. Теперь перед Анной открывалась широкая дорога — просторная, но не ведущая никуда.

Анна вздохнула и подошла к окну. Она давно уже не пила противозачаточных таблеток, но не продвинулась в достижении своей цели ни на йоту. Более того, ей не хотелось близости с мужчиной. Она утешалась, вспоминая слова Мэнди: «Когда тебе сорок, тут уж не до размышлений».

Анна тогда ничего не ответила ей, но сделала выводы. В том, чтобы использовать мужчину, переспать с ним, забеременеть и родить ребенка, она усматривала обман. Этот голый расчет претил Анне. Однако без него она не достигнет цели. Анна надеялась на то, что судьба сжалится и пошлет ей достойного мужчину. Но судьба не проявляла благосклонности к ней. Анна подумывала уже, не дать ли новое объявление, но то, что говорила об этом Карен, удерживало ее. Она должна выбрать лучшего мужчину из тех, кто окружает ее. И все это накладывалось на смертельную болезнь матери.

Из-за этого Анна забывала о собственных проблемах. На протяжении последних нескольких педель она приезжала к матери, читала ей прозу и стихи. Теперь, когда жизнь матери оборвалась, Анна могла позволить себе заняться собой.

Посмотрев на свадебную фотографию матери и отца, она спустилась вниз. Тетя Шарлотта сидела на кухне перед заварочным чайником. Анна взяла чашку и поблагодарила тетю. Что сказать, когда мать только что умерла?

— Я обо всем позабочусь. — Тетя взглянула на Анну. — В похоронном бюро все сделают. Похороны, наверное, состоятся в пятницу. Я всех извещу.

— Спасибо.

— Все к лучшему, Анна, — промолвила тетя. — Бедняжка так страдала.

— Да… — На глаза Анны навернулись слезы.

Шарлотта обняла ее.

— Ничего, ничего, — повторяла она. — Ничего, моя девочка…

Анна позвонила Фрэнку из офиса. Он удивился и обрадовался. Ему хотелось увидеть ее вечером, но она рассказала ему о матери, и Фрэнк все понял.

— Мне очень жаль, Анна. Я знаю, что она много значила для тебя.

Они условились встретиться в конце недели. Повесив трубку, Анна разрыдалась. Жак, увидевший это через стеклянную стену кабинета, вошел к ней с ящиком писем.

— Ты в порядке, Анна? Если хочешь уйти домой, я прикрою тебя…

— Нет. — Она покачала головой. — Мне здесь лучше. Не стоит слишком погружаться в свои проблемы.

— Ну, как знаешь… — Жак пожал плечами и вышел.

Анна повернулась в своем кожаном вертящемся кресле и стала смотреть в окно. Почему ты осознаешь, как важен для тебя человек, только теряя его? Какой-то извращенный закон природы!

Вот теперь Фрэнк. Нужен ли он ей? И может ли она обойтись с ним таким образом — использовать генофонд Фрэнка без его ведома? Отчасти это жестоко. Но может, жестокость — единственный выход в ее положении? Тяжело вздохнув, Анна повернулась к столу.

— Работа, — сказала она себе, — Займись делом и выбрось всю эту чушь из головы!

Но мыслями Анна была далеко отсюда: она стояла в тихой комнате перед фотографией на стене, а женщина, изображенная на снимке, лежала мертвая на кровати у нее за спиной. В истории ее жизни была поставлена точка.

Мэпди едва успела раздеться и поставить чайник, когда в дверь позвонили. Она открыла и недоуменно отступила, впустив Сьюзи. Та ворвалась в квартиру как вихрь, прямо с коляской.

— Привет, Сью! Спасибо, что заглянула. А то я немного на взводе из-за всех этих приготовлений.

— Не волнуйся, все будет нормально, — Сьюзи сняла жакет и чмокнула подругу в щеку.

— А как поживает моя маленькая обезьянка? — Мэнди склонилась над коляской. Натану недавно исполнилось одиннадцать месяцев, и он уже пытался ходить. Мальчик покосился на мать и протянул к Мэнди ручки. Она прижала его к груди и понесла в гостиную.

— Я ненадолго. — Сьюзи последовала за подругой. — Мы с Джо идем вечером развлечься.

— Что-нибудь интересное?

— Не особенно. Посидим несколько часов в пабе. Очень хочется просто куда-нибудь выбраться из дома. Представить, что у нас свидание, как в старые добрые времена. Джо это нравится.

Мэнди улыбнулась, радуясь тому, что их отношения наконец наладились. Сьюзи услышала, что на кухне выключился чайник, и поднялась.

— Я сама приготовлю чай. А ты лучше посиди с Натаном. Сьюзи звенела посудой, доставала молоко из холодильника, однако подруги продолжали беседовать.

— Так в чем проблема, Мэнд?

— Я заказала микроавтобус, а теперь эта чертова компания обанкротилась, представляешь? А так как до поездки осталось около шести недель, я боюсь, что не успею сделать новый заказ.

— Ты уже куда-нибудь звонила?

— В пару фирм, но все без толку. Может, что-нибудь посоветуешь? Или Джо подаст какую-нибудь идею. Дело в том, что в Аскот собирается полгорода и с каждым днем все труднее найти транспорт.

— Что-нибудь придумаем. Давай выпьем чаю и поболтаем, а потом мне надо кое-куда позвонить.

Сьюзи поставила на поднос все, что нужно для чая, принесла его в гостиную и отодвинула подальше от Натана, чтобы он ненароком не опрокинул на себя горячий чай. Малыш стал очень активно двигаться в последнее время и тянулся руками ко всему подряд. Сьюзи убирала в ящик комода острые предметы, и им с Джо пришлось уже дважды ремонтировать видеомагнитофон, потому что Натан, научившись ползать, систематически запихивал в щель мелкие игрушки.

Сьюзи заметила, с каким удовольствием Мэнди возится с Натаном, и улыбнулась.

— Подожди, у тебя самой скоро будет кого нянчить.

— Да, — с гордостью кивнула Мэнди. — Ждать осталось недолго. Джемма собирается родить в конце июля. Как и Дженет.

— Джейсон, наверное, на седьмом небе от счастья!

— Да… Он пока не знает, что его ждет.

Сьюзи кивнула, как человек, умудренный жизненным опытом, и разлила чай.

— А как другие твои дела? Что с тем парнем, с которым ты встречалась? Пожарник Сэм, кажется?

— Хватит с меня сальных шуточек! — погрозила ей пальцем Мэнди. — И без тебя столько их слышишь на работе!

— Скажи, он давал тебе мерить свой шлем? — усмехнулась Сьюзи, прихлебывая чай и глядя на подругу поверх края чашки.

Мэнди подняла с пола резинового поросенка Натана и швырнула его в Сьюзи. Та расхохоталась.

— Ну прости, прости. Я не хотела тебя обидеть. — Она подняла игрушку. — Нет, серьезно. Как твои дела?

| — Все отлично, — усмехнулась Мэнди.

— Что это значит?

— Пока сама не знаю. Мы встречались несколько раз, разговаривали.

— Это что-то новое!

— Да я и сама очень удивлена. Наверное, это потому, что у нас много общего. У него трое детей, хотя он моложе меня. С женой развелся полгода назад. Каждый из нас хорошо знает, что такое одинокая, самостоятельная жизнь.

— Вы часто видитесь?

— Раза три в неделю. Он регулярно навещает детей и много работает. — Мэнди опустила Натана на пол, и тот, встав на четвереньки, быстро пополз.

— Я всегда считала пожарников очень сексуальными, — задумчиво вымолвила Сьюзи. — А он надевал для тебя уни форму?

— Убирайся вон! — рассмеялась Мэнди.

— Нет, я серьезно. Представляю! Грубая и тяжелая роба, а под ней ничего! — Она поежилась. — Ну так что? Надевал или нет?

Мэнди лукаво улыбнулась и опустила глаза.

— Повезло тебе!

— Ничего подобного, — возразила Мэнди. — Мы не спали вместе уже очень давно. И когда это было, ничего особенного не произошло. Понимаешь, о чем я?

Сьюзи улыбнулась и кивнула.

— Помнишь, ты как-то говорила, что разница между тем парнем, который тебя трахает, и тем, который любит, заключается в том, как он обнимает тебя после акта. Так вот, Сэм делает это так, что дух захватывает. И мне это чертовски нравится.

Сьюзи пожала ее руку. Она всегда знала, что Мэнди была влюблена в Джо, и, как ни странно, испытывала чувство вины из-за того, что это причинило подруге такую боль. Теперь словно непосильная ноша свалилась с ее плеч, и она с облегчением вздохнула.

— Боже! Смотри! — вдруг воскликнула Сьюзи.

Мэнди увидела, что Натан взялся обеими ручонками за край чайного столика, поднялся на ножки и сделал несколько робких шагов без всякой опоры. Сьюзи опустилась на колени и протянула к сыну руки.

— Иди к маме, мой мальчик.

Натан удивленно поднял брови, засмеялся, сделал еще один шаг и упал на ковер. Сьюзи подняла сына и с торжествующим криком подбросила в воздух.

— Ах ты, моя умница! — с гордостью воскликнула она.

Наблюдая за этой сценой, Мэнди разделяла радость подруги. В тот момент зазвонил телефон.

— Алло.

— Привет, Мэнд, это Карен. У меня есть новость. У Анны умерла мать.

— Черт побери…

— У меня назначена деловая встреча. Если я позвоню Дженет, ты позвонишь Сьюзи?

— Она у меня.

— Отлично.

— Как Анна?

— Держится. Я позвоню тебе потом.

— Ладно. Пока.

— Мать Анны? — предположила Сьюзи.

Мэнди кивнула.

— Бедная Анна.

— Да уж…

Сьюзи сидела за круглым деревянным столиком и смотрела на Джо, который заказывал выпивку у стойки бара. Она чувствовала себя немного не в своей тарелке, как всегда, когда рядом не было Натана. Но с другой стороны, ей нравилось ощущать себя женщиной, свободной от груза материнских обязанностей. Взглянув на Джо глазами женщины, Сьюзи вдруг испытала гордость от того, что этот мужчина принадлежит ей, от того, что она знает, как он выглядит без джинсов и рубашки, от того, что ночью они будут заниматься любовью.

Возвращаясь мыслями к событиям последнего года, Сьюзи удивлялась тому, что они все же не дошли до полного безумия и не потеряли друг друга. Теперь ей казалось невероятным, что совсем недавно ее пугала физическая близость с этим мужчиной. А еще более того, что на месте Джо ей привиделся другой.

Сьюзи не заметила, как подошел Джо, и, когда он сел за стол, вздрогнула от неожиданности.

— О чем ты задумалась? — спросил он, подав ей бокал.

— О том, что я очень счастлива, — улыбнулась она.

— Давай выпьем за это.

— Шутник! — Сьюзи стукнула его под столом мыском туфли по голени.

Джо положил ей руку на колено.

— Не начинай того, чего не можешь закончить, — сказал он.

— Ты тоже! — ответила она и слегка раздвинула ноги.

Джо откинулся на спинку стула и рассмеялся.

— Я заходила сегодня к Мэнди.

— Как у нее дела?

— У Мэнди новый парень.

— Отлично. — Джо поставил бокал на стол. Избегая взгляда жены, он рассматривал посетителей и особенно заинтересовался меню, висевшим на стене. — Хочешь что-нибудь съесть?

— Давай возьмем с собой.

Джо взглянул на нее и понимающе улыбнулся. Вдруг выражение лица Сьюзи изменилось.

— Я говорила тебе, что у Анны умерла мать?

— Но ведь она долго болела, и ее смерть не стала неожиданностью.

— Да, однако Анне от этого не легче. И потом, она ведь одна у родителей. Линдсей, конечно, не подарок, но мне бы не хотелось остаться в одиночестве после смерти родителей.

Джо внимательно посмотрел на жену.

— Тогда скажи, на каком количестве детишек мы остановимся?

Сьюзи смутилась. Неужели он хочет еще ребенка? Вдруг она ответит серьезно и услышит отказ? Сьюзи не хотела обсуждать это так, с ходу.

— Я считаю так — продолжал Джо. — Если мы решили завести еще одного, то не стоит делать слишком большой перерыв. Хорошо бы у Натана появился братик или сестричка, с которыми он мог бы играть.

Сьюзи с облегчением вздохнула.

— Я думала, ты больше не хочешь детей. — Она погладила мужа по руке.

— Я люблю тебя и Натана, Худшая полоса в нашей жизни миновала. И я хочу еще одного ребенка. Если ты не против, конечно. — Сьюзи молча кивнула. — Тогда еще один тост: за нас!

— За нас! — радостно отозвалась она.

— Еще выпьем? — предложил Джо,

— Я предпочла бы взяться за дело не откладывая. — Сьюзи усмехнулась.

Они шли, держась за руки, через автостоянку. Сьюзи чувствовала себя как влюбленная девочка-подросток, сгорающая от нетерпения. Она остановилась возле передней дверцы и ждала, пока Джо откроет ее. Он поднял на Сьюзи глаза, и она увидела страстное желание.

Когда Сьюзи садилась в машину, юбка у нее высоко задралась. В ту же минуту рука Джо оказалась у нее между ног. Он ласкал нежную кожу ее бедер, а стоны, вырывавшиеся из груди Сьюзи, возбуждали его все сильнее.

Джо откинул сиденья — свое и Сьюзи. Она не успела опомниться, как он уже лежал на ней сверху и покрывал исступленными поцелуями ее лицо и шею.

Сьюзи расстегнула пуговицы на своей блузке, и она упала с ее плеч. Джо одним движением обнажил ей грудь, сжал ее в ладони и приник губами к соску, Сьюзи изогнулась, чувствуя даже через джинсы его член. Понимая, что Джо готов в любую секунду войти в нее, она расстегнула молнию. Джо вошел в нее одним резким рывком, и Сьюзи издала дикий протяжный стон. Они кончили быстро и бурно. Как только это произошло, Сьюзи подумала, что для зачатия это вполне подходящий случай…

Мэнди лежала на диване и, лениво переключая телепрограммы, остановилась на «Ночных новостях». И дело не в том, что она так уж любила их смотреть, просто все остальное было еще скучнее. Без всякого энтузиазма и ничего не понимая, она выслушала сообщение о том, что происходит на валютном рынке. Мэнди удивляло, что выступавшие биржевые специалисты ничуть не старше Джсйсона.

Облизнув ложку, она заглянула в полупустую банку шоколадного мороженого и отставила ее. Этот жест означал начало диеты. Мэнди решила вернуть себе приличную форму. Она всегда легко худела, когда жизнь налаживалась, а в состоянии депрессии, напротив, начинала много есть.

Сейчас в ее жизни наступила светлая полоса. И во многом благодаря Сэму. С тех пор как Мэнди разошлась с Питом, впервые появился человек, способный понять и поддержать ее. Даже подруги не всегда понимали, что у Мэнди на душе. Еще бы, ведь ни одна из них не пережила того, что пришлось пережить Мэнди, — страшного ощущения, будто плывешь по течению куда-то, а берега все нет и ты медленно идешь ко дну.

Мэнди пошла на кухню, поставила в холодильник недоеденное мороженое, бросила в раковину грязную ложку и включила чайник, чтобы выпить перед сном последнюю чашку чаю. Ожидая, пока закипит чайник, она с улыбкой смотрела на вазу с цветами. Недавно к ней заходил Люк. Он поел и попросил мать вставить молнию в джинсы. Сын и принес ей цветы. Поскольку купил он их еще утром, а потом целый день продержал в гараже, они немного подвяли, но Мэнди была тронут до глубины души. Она не помнила, когда в последний раз ей дарили цветы.

Раздался щелчок, и чайник выключился. Мэнди бросила в чашку чайный пакетик. Она хотела уже залить его кипятком, как вдруг услышала какой-то звук в прихожей. Мэнди пошла посмотреть, в чем дело. Вглядевшись в стекло входной двери, она никого не увидела, но вдруг заметила на полу белый конверт.

На конверте стояло только ее имя. Сгорая от любопытства, Мэнди вскрыла конверт и достала письмо. Внизу она увидела подпись Сэма, и сердце у нее упало. Сэм был краток. Ради семьи и блага детей он принял решение вернуться к жене и еще раз попытаться наладить с ней жизнь. Он много думал о Мэнди, и ему жаль причинять ей боль, но…

Мэнди бросила письмо на стол и рассеянно налила в чашку кипяток. Чайный пакетик плавал на поверхности, постепенно тяжелея и идя ко дну. Она подошли к холодильнику и достала пакет молока. Поднеся его к чашке, Мэнди вдруг развернулась и изо всех сил швырнула пакет в стену. Молоко залило все вокруг — пол, стены, буфет.

Мэнди схватилась за край раковины, ища опоры, и невидящими глазами смотрела, как по стеклянным дверцам буфета стекаюг белые струйки, образуя на полу лужицы. По ее щекам текли горькие слезы.

Анна вошла в ресторан и заметила Фрэнка на мгновение раньше, чем он ее. Воспользовавшись этим преимуществом, она постаралась избавиться от выражения тревожной озабоченности и улыбнуться. Фрэнк поднялся ей навстречу.

— Анна… — Он склонился к ней и слегка коснулся ее щеки губами.

Сев за столик, они смущенно замолчали. С момента их последней встречи прошло почти полгода, и Фрэнк выглядел постаревшим. Или она просто стала забывать, каким он был? В конце концов, седина в его шевелюре появилась уже давно, да и складка под подбородком намечалась раньше…

Нет. Все же Фрэнк изменился. Холостяцкая жизнь накладывает на мужчину особый отпечаток, и теперь Анна видела перед собой совсем не того человека, которого знала прежде. Однако его привлекательность и шарм сохранились. Она могла переспать с ним сейчас, после такого длительного перерыва.

Анна смущенно опустила глаза, пораженная грубой прагматичностью собственных мыслей.

— Я закажу вина? — спросил Фрэнк, будто не замечая ее смущения.

— Да, это было бы неплохо. — Она улыбнулись ему и увидела, что в его глазах вспыхнуло желание. — Ну, как твои дела?

— Паршиво, — усмехнулся он. — По крайней мере так было до недавних пор.

При этих словах тепло разлилось внизу живота Анны. Ей не хотелось бы, чтобы Фрэнк относился к ней так серьезно. Сознание того, что Фрэнк влюблен в нее, смущало Анну. Вообще затевать такую аферу казалось ей неприличным.

— Я слышал о тебе только хорошие новости. Твой журнал, говорят, процветает.

— Да… — ответила Анна, вдруг потеряв интерес к разговору о делах.

— Я знаю о твоей матери. Мне очень жаль. Когда похороны?

— Завтра.

— Попятно… — Фрэнк помолчал немного и вдруг сказал; — Я очень соскучился без тебя, Анна. Несколько раз собирался позвонить тебе, но не решался. Наверное, я плохо обошелся с тобой, да?

— Я бы так не сказала. Просто мы одновременно приняли одно и то же решение.

— А что теперь?

Анна не хотела обнадеживать Фрэнка, позволять ему думать о том, что между ними возможны серьезные отношения.

— Фрэнк, не стоит торопить события. Посмотрим, что из этого получится.

— Конечно, я понимаю. Мы оба изменились. — Он взял ее за руку. — Но теперь все может быть иначе. — Фрэнк сделал многозначительную паузу. — Я добился развода с Мэри.

— Надеюсь, что причина этого не во мне.

— Конечно, нет. — В его глазах промелькнула боль. — У нас не ладились отношения уже давно. Ее безразличие, мое непонимание. Старая-старая история.

— А дети?..

— Я пытаюсь видеться с ними почаще, но это трудно. — Фрэнк вздохнул и сильнее сжал ее руку. — Мне трудно общаться с женой, мы постоянно ссоримся. Я предложил иногда забирать их к себе, но жене это не понравилось. Да к тому же у меня слишком тесно. В общем, все это…

«Действительно паршиво», — подумала Анна и решила не втягиваться во все это. Одно дело — иметь Фрэнка любовником; другое — получить в мужья со всем грузом его неразрешимых проблем.

— Послушай, я сегодня очень занята. Завтра предстоит тяжелый день. Надо многое сделать. Может, встретимся на следующей неделе? — улыбнулась Анна. — Когда я буду… больше расположена к общению.

— Да, Это будет просто здорово, — ответил Фрэнк, и улыбка вернулась на его лицо.

Карен слезла со стремянки, отложила валик и, отступив на несколько шагов, залюбовалась свежевыкрашенной стеной. Цвет был не ее; по правде говоря, она всегда боялась цвета и для декорации дома использовала магнолии. Поэтому этот насыщенный лиловый цвет выпадал из излюбленной Карен цветовой палитры. К тому же он вызывал в ней литературные ассоциации с Шалтай-Болтаем. Только раскрыв банку и сделав первый мазок, она поняла, какой это живой цвет.

Раньше Карен всегда считала, что интерьер дома создают книги, ковры, кушетки, но теперь решила предпринять этот смелый шаг. Выкрашенная стена резко контрастировала с тремя другими, и Карен снова подступила к ней, желая побыстрее довести дело до конца. Как только она обмакнула кисть в банку, раздался телефонный звонок. Увидев, что кнопка автоответчика включена, Карен продолжила работу. Через минуту она услышала знакомый голос.

— Привет, Карен. Это Сильвия. Ты мне ничего не сказала, но, наверное, тебе пришлось неожиданно уйти. Твой автоответчик наверняка переполнен сообщениями от меня. Прости. Но мне очень хотелось бы повидать тебя. Я достала билеты для нас в…

— Привет, это я.

— О! — удивленно воскликнула Сильвия, — Я звонила уже раз десять!

— Я знаю. Извини.

— Что случилось?

Молчание.

— Карен?

— Думаю, нам нужно немного повременить.

— Повременить? О чем ты?

— Лучше не торопить события и встречаться не так часто.

— Значит, теперь тебе хочется нечастого секса, да? — Голос Сильвии дрожал от ярости.

Карен перевела задумчивый взгляд с недокрашенной стены на валик, с которого капала краска на ее джинсы.

— Прости, Сильвия, но я должна идти, — с неожиданной для самой себя уверенностью ответила Карен. — Я крашу комнату.

— Анна?

— Привет, Кар… подожди минуту. — Анна сделала знак секретарше, что диктовать больше не будет, и когда девушка вышла из кабинета, повернулась спиной к двери. — Прости, у меня здесь был человек. Как дела?

— Отлично, Я звоню узнать, как обстоят дела с Фрэнком.

— Хм… и сама не знаю.

— Что это значит?

— Не знаю, стоит ли мне ввязываться в это. Он разводится.

— А…

— Именно… И мне кажется, он оставил свечу горящей для меня.

— Свеча — это не так уж плохо! — рассмеялась Карен.

— Верно. Только мне она совсем не нужна.

— Тогда выбери кого-нибудь другого из своего списка.

— Можно подумать, что у меня на примете их целая куча! Нет, я решила. Это будет Фрэнк. Только я постараюсь быть предельно осторожной. Мне не хотелось бы причинить ему боль. Ему хватило разочарований в последний год. Не знаю, виноват ли он в том, что мы расстались, но пусть моя совесть будет чиста.

— Тогда расскажи ему правду.

— Это невозможно! Парень одинок, уязвим, ему сейчас не хватает силы воли и уверенности в себе. Если я скажу ему, что хочу от него ребенка, он решит, что мне нужен и весь остальной комплект.

— А разве не так?

— Да нет же, черт побери! Я поняла это в ту самую минуту, когда увидела его сегодня. Признаться, я едва не встала и не ушла без всяких объяснений. Мне было очень не но себе.

— Если ты действительно решила это сделать, то не откладывай, — поразмыслив, ответила Карен. — Чем больше ты будешь сомневаться, тем хуже для тебя. Переспи с ним поскорее и возьми то, что тебе нужно. Для него это будет болезненно, но если не затягивать ситуацию, он быстро оправится от боли. Может, он возненавидит тебя, но по крайней мере не станет хандрить и предъявлять к тебе какие-то требования.

— Я разговариваю с застенчивой мисс Карен Тернер? — улыбнулась Анна.

— Наверное, с возрастом я грубею! — рассмеялась та.

— Нет, просто взрослеешь.

— Взрослого во мне не так уж много… — Карен помолчала. — Я сегодня отшила Сильвию.

— Правда?

— Выразила желание, чтобы наши отношения развивались не так стремительно. Она в последнее время стала слишком требовательной.

— Ты в порядке?

— В полном. Заканчиваю ремонт комнаты. И еще подумываю об отпуске. Мне надо отдохнуть.

— Давай сделаем это вместе. Я с удовольствием составлю тебе компанию.

— После того, как трахнешься с Фрэнком.

— О Боже! Не напоминай мне об этом! Кар, по-моему, это отличная идея. После смерти матери мне тоже хотелось бы немного прийти в себя. Так что не устраивай свой отпуск, не поговорив со мной, ладно?

— Ладно, А ты пока выбери удобный момент и реши свою проблему с Фрэнком. Как только это будет позади, тебе станет легче, вот увидишь.

— Договорились. Пока, Карен.

Анна уже посчитала по календарю, когда у нее снова будет овуляция, и теперь поняла, что Карен права: она не обретет покоя до тех пор, пока не решит свою проблему с Фрэнком. Ждать не стоило, и Анна набрала номер Фрэнка.

Когда он ответил, она заговорила очень быстро, боясь, чтобы ее не покинула смелость. Они договорились встретиться в девять вечера. Положив трубку, Анна удивилась тому, что Фрэнк так обрадовался ее звонку.

Анна вышла из модною магазина с большим зеленым пакетом в руках. Она думала, что если пройдется по магазинам, то развеется и отвлечется от тягостных мыслей. Однако Анна ошиблась: это мероприятие, в результате которого она приобрела дорогой пеньюар, сделало ее беднее на две согни фунтов, но не избавило от подавленности.

Правда, Анну подогревало любопытство: понравится ли ей заниматься любовью с Фрэнком после такого долгого перерыва? Конечно, у него это всегда великолепно получалось, и она приняла решение использовать его в качестве донора. Значит, все состоится. Если она упустит время, придется ждать еще месяц, и не известно, хватит ли у нее силы воли на эту авантюру еще раз.

Анна рано ушла с работы, и коллеги отнеслись к этому с пониманием, поскольку похороны матери были назначены на завтра. Образ матери вдруг живо возник у нее перед глазами, и она зажмурилась, чтобы прогнать видение. Мать никогда не отнеслась бы с пониманием и одобрением к ее затее.

Анна медленно брела по Бонд-стрит к перекрестку, где было легко поймать такси, и рассеянно разглядывала витрины шикарных магазинов.

На улице было шумно, и Анна сначала не обратила внимания на автомобильный гудок у края тротуара, а лишь поморщилась от громкого, навязчивого звука. Но его настойчивость заставила ее все же повернугь голову в сторону «роллс-ройса».

Раздраженная, она собиралась высказать шоферу все, что о нем думает.

В этот момент темное стекло опустилось, и Анна увидела Майкла, приветливо улыбающегося ей. У нее перехватило дыхание. Она не сразу овладела собой, и Майкл понял, что произвел на нее желаемое впечатление.

— Я напугал тебя? — усмехнулся он.

— Нет. Просто я хотела выяснить, что за идиот сидит в машине и сигналит без остановки.

Майкл расхохотался.

— Теперь ты знаешь, что это за идиот. Позволь подвезти тебя?

— Ты даже представить себе не можешь, куда я еду.

Анна лукаво улыбнулась.

— Помнится, твой офис в той стороне.

За «роллс-ройсом» встала другая машина, и водитель нетерпеливо загудел, прося дороги.

— Ладно, — согласилась Анна и села на переднее сиденье. Бросив сумку назад, она сказала; — Просто поезжай вперед.

Они обменялись обычными любезностями. Анна рассказала Майклу о своей матери, но атмосфера оставалась натянутой. Анна пожалела, что села к нему в машину.

Когда они проезжали по Рилжентс-парку, Майкл вдруг притормозил, а затем съехал на обочину. С минуту он молча сидел, не снимая рук с руля и глядя прямо перед собой сквозь лобовое стекло. Анна тоже не нарушала молчания, выжидая, что он скажет. Она посмотрела на его профиль, который показался ей еще прекраснее, чем всегда, и вдруг испытала знакомое желание прикоснуться к нему.

— Меня все это время не покидало чувство, что между нами осталось что-то незавершенное, — начал вдруг Майкл, глядя на Анну.

— Правда? — отозвалась она с деланным безразличием. — Что же именно?

— Мне не даст покоя то, как мы расстались. — Он пожал плечами. — Словно мы были любовниками, а в следующий миг…

— Только не рассказывай мне, что ты без всякого удовольствия провел время после моего отъезда! Мальчики тоже не прочь поразвлечься, да? — Анна вдруг ощутила укол ревности.

Майкл горько усмехнулся, взял ее за руку и посмотрел прямо в глаза,

— Ты действительно небезразлична мне, Анна, И ты знаешь это, не так ли?

Она не могла вымолвить ни слова и лишь молча кивнула. Майкл ласково погладил ее по щеке. Анна задрожала. В следующий миг она услышала собственные слова и не поверила своим ушам:

— Майкл, я хочу тебя.

Фрэнк наверняка видел из окна, как она вышла из такси, потому что встретил ее в холле.

Его квартира была на втором этаже, и Анна, переступив порог, снова подумала о том, что у Фрэнка безупречный вкус. Квартира была прекрасно отделана, и стиль тщательно продуман, чего Анна не могла сказать о своем собственном доме. Она почувствовала себя неловко. Ее приход в столь поздний час мог означать только то, что она собиралась остаться, а значит, спать с Фрэнком. Он, конечно, очень на это надеялся.

Фрэнк помог Анне раздеться, проводил в гостиную, где она удобно расположилась на софе, а затем принес ей бокал дорогого вина. Они молчали и боялись встретиться глазами. Наконец Анна заговорила первой, стремясь избавиться от неловкости:

— Прости меня, Фрэнк, Но я в каком-то странном состоянии. Смерть матери…

— Ничего, — ответил он. — Я понимаю. Когда у меня умер отец, я… долго не мог пережить это. Казалось, будто я постоянно нахожусь на линии огня.

— Да… — Анна обрадовалась тому, что он понял ее. Но поймет ли Фрэнк остальное? В этом Карен ошиблась. Анна не могла заставить себя рассказать Фрэнку, зачем пришла. Собравшись с духом, она вымолвила:

— Ты не мог бы побыть со мной, Фрэнк?

Он сел рядом и неловко обнял ее. Анна склонила голову ему на плечо, стараясь снова привыкнуть к ощущению его тела и запаху. Он ласково гладил ее по спине.

— Хочешь поговорить? — спросил Фрэнк.

Говорить Анна опасалась. Соблазн открыться ему был велик, но к чему это приведет? Нет. Лучше уж прямо перейти к делу и получить то, за чем она пришла.

— Фрэнк… мы можем пойти в постель?

Его рука дрогнула. После мгновенного колебания он сильнее привлек ее к себе и ответил:

— Конечно.

Анна посмотрела ему в глаза и улыбнулась, заметив в них прежнюю страсть.

— Ты уверена, что хочешь этого? Я не стану торопить тебя.

— Мне нужно быть с кем-то сегодня ночью. Очнь нужно…

— Пойдем. — Фрэнк взял Анну за руки и помог подняться.

Они пошли в его спальню, освещенную лишь ночной лампой. Анна удивилась, обнаружив в его квартире двухспальную кровать.

Раздеваясь в ванной, Анна слышала, как Фрэнк ходит по спальне, расстегивая пояс брюк. Во рту у нее пересохло от волнения. Вряд ли она когда нибудь расскажет своему ребенку об этой ночи. Если только удастся зачать сегодня…

Анна сняла платье и заметила на шее след зубов Майкла — он укусил ее в порыве страсти.

Она не предполагал трахаться с майклом, но не сдержалась. Когда Фрэнк вошел, она быстро обернулась и почуствовала напряжение в позвоночнике, чего раньше никогда не было.

— Анна?

Она виновато потупилась. Клалось, Фрэнк ничего не заметил. Он положил руки Анны себе на плечи и поцеловал ее.Этот поцелуй возбудил ее так, что соски затвердели. Что же значит? Всего несколько часов назад она занималась любовью с Майклом. Неужели в ней не осталось никаких чуств, кроме похоти? Может, вся эта затея — лишь способ замаскировать желание обладать ими обоими?

Анна притянула Фрэнка к себе. Ей вдруг захотелось встать на колени и сделать ему минет, как раньше. Но Анна вспомнила о том, зачем пришла сюда.

— Трахни меня, — прошептала она, стягивая с Фрэнка трусы. — Трахни немедленно!

В его глазах вспыхнуло желание, Фрэнк подхватил Анну на руки, отнес в спальню и опустил на кровать. Через миг он уже вошел в нее, причинив боль. Она закричала. Из его груди вырвался стон, и уже через три-четыре толчка Фрэнк задрожал всем телом и кончил в нее. Анна с удовлетворением почувствовала, как его семя проникает в ее лоно.

Часы показывали начало третьего, и Фрэнк давно уснул. Они передохнули немного после первого раза, а затем повторили акт любви. Он нежно ласкал Анну до тех пор, пока она не успокоилась.

Подождав, пока Фрэнк заснет, Анна осторожно выбралась из постели, пошла в ванную и быстро оделась. Увидев сперму, истекающую из нее, она вспомнила о том, что сделала.

Анна сначала думала взять день отпуска после похорон, но все же предпочла заняться работой. Ей не хотелось, чтобы у нее оставалось слишком много времени на размышления. Работа! Именно это ей нужно прежде всего.

Анна даже не оторвалась от бумаг, когда дверь открылась. На пороге стоял Жак.

— Анна, опять звонит Фрэнк, — смущенно сообщил он. — Это уже четвертый раз.

Анна вздохнула и попросила соединить ее с ним. Она понимала, что рано или поздно придется поговорить с Фрэнком и оттягивать неизбежное до бесконечности глупо и бессмысленно.

— Привет.

— Анна, это я, Фрэнк!

— Да, — Она говорила холодно и отчужденно.

— Я звонил несколько раз, но ты была занята.

— Да. Жак передал мне. Очень жаль.

— Нет, ничего.

В его голосе было столько муки, что раздражение Анны сменилось жалостью.

— Послушай, Фрэнк… Я действительно очень занята сегодня, поэтому…

— Анна, мне нужно увидеть тебя, Я…

— Это трудно. У меня сегодня деловое свидание.

— А завтра? Мы могли бы пообедать.

— Я очень устала, Фрэнк.

— Да, конечно. Прости. Просто я хотел кое-что сказать тебе…

Анна понимала, о чем он собирается говорить; она знала это уже тогда, когда они занимались любовью. Это получилось совсем иначе, чем раньше, когда Фрэнк был женат, а она была его любовницей. Теперь он был влюблен в нее, и это меняло дело.

— Анна?

— Ладно, — согласилась она. — Но пообедать с тобой я не смогу. Я зайду к тебе выпить около половины восьмого.

— Отлично! — обрадовался он.

— Пока, Фрэнк.

Анна повесила трубку, досадуя на Фрэнка за то, что он вынудил ее чувствовать себя виноватой.

Анна позвонила в дверь, охваченная противоречивыми чувствами. Она сама не знала, чего ждет от этого вечера. Фрэнк по-прежнему нравился ей, но она понимала, что их время ушло. Раньше у него был шанс, но он не воспользовался им. Анна старалась не думать о Майкле и о том, что питает к нему. Однако сознавала, что страсть к Майклу не завладела бы ею, будь у нее с Фрэнком что-то серьезное.

Дверь открылась, и на пороге появился счастливо улыбающийся Фрэнк. Она улыбнулась и вошла.

— Проходи. Я принесу тебе выпить.

Анна не решалась смотреть ему в глаза, хотя понимала, что он ждет этого. Фрэнк достал из бара бутылку вина и наполнил два бокала.

— Будем здоровы! — Он весело поднял бокал.

— Будем!

— Прости, что извел тебя звонками, — продолжал он, присев на подлокотник дивана. — Понимаю, дело в похоронах твоей матери, но я должен был повидаться с тобой.

— Фрэнк…

— Нет, Анна! Дай мне договорить! Пожалуйста.

Она опустила глаза.

— Когда ты позвонила мне в тот день, я был на седьмом небе от счастья. Я почувствовал себя до беспамятства влюбленным мальчиком. А когда мы занимались любовью, это было потрясающе!

Ощутив прикосновение его руки к своим волосам, Анна вздрогнула и отпрянула.

— Что с тобой? — ласково спросил Фрэнк.

— Послушай, все это не к добру. — Анна избегала смотреть ему в глаза, опасаясь увидеть в них боль. — Я не люблю тебя. Между нами ничего не может быть.

— Не говори так.

— Я не люблю тебя, Фрэнк.

— Но ведь ты сама позвонила мне! — Фрэнк вскочил.

— Это была ошибка. Прости меня. — Анна стыдилась того, что ей приходится врать.

— Ошибка! Ты говоришь так, словно ошиблась номером!

— Я лучше пойду. — Она поставила бокал на столик. Анна направилась к двери, но Фрэнк преградил ей путь.

Его лицо исказила ярость.

— Прошу тебя, Фрэнк, — тихо сказала она.

Он толкнул ногой столик на колесиках, и тот, прокатившись по комнате, ударился о стену. Бокалы, поднос, журналы полетели на пол.

— Да, тебе лучше уйти.

Покинув его дом, Анна вдруг вспомнила, сколько раз Фрэнк оставлял ее одну среди ночи и возвращался к жене. Тогда она рыдала от отчаяния, уткнувшись в подушку.

Но теперь ей следует думать о своем будущем. Зачем оглядываться на прошлое?

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ

АСКОТ, ЧЕТЫРЕ НЕДЕЛИ СПУСТЯ

Пробираясь к водителю микроавтобуса, Мэнди внимательно смотрела в окно, чтобы не пропустить Дженет.

— Притормози здесь, красавчик, — сказала она водителю, а сама открыла холодильник, взяла бутылку и пакет апельсинового сока.

— Ну-ка, займись делом, — Мэнди подала водителю бутылку шампанского. Пока он открывал ее, она откупорила сок. Водитель вернул ей открытую бутылку.

— Отлично! Мы сделаем по глотку, а потом двинемся дальше.

Карен, покачав головой, отказалась от выпивки.

— Налей мне глоток сока. — Анна протянула Мэнди бокал. — А не то я напьюсь, прежде чем мы доберемся до места.

— Именно в этом и состоит наша задача! — усмехнулась Мэнди. — Сью?

— Давай! Я составлю тебе компанию!

— Отлично! — подмигнула ей Мэнди. — Но такими темпами мы доберемся на место как раз к концу последнего заезда, — вздохнула она, взглянув в окно.

— Давайте дождемся Дженет сейчас, — предложила Анна.

— Вот она! — воскликнула Карен.

Подруги обернулись и с радостью увидели, что Дженет спешит к автобусу.

— Простите, что заставила ждать, — сказала Дженет, с трудом забираясь в автобус.

— Давай, Дженет! — приободрила подругу Мэнди. — Втаскивай сюда свое пузо! Я оставила для тебя два смежных сиденья!

— Разве я занимаю так много места?

— Не очень, однако не думай, что это из-за тебя мы наняли автобус! И потом, что ты ожидала? Лимузин?

— Я бы не отказалась прокатиться в лимузине, — мечтательно проговорила Сьюзи,

— Раньше надо было сказать, — усмехнулась Анна. — Я попросила бы кое-кого, чтобы он тебе это устроил.

— Ну-ка, расскажи о нем подробнее! — отозвалась Карен.

— Обязательно, только сначала выпьем! — перебила ее Мэнди. — Хочешь шампанского, Джен?

— Лучше не надо, — ответила та. — Я только совсем недавно стала чувствовать себя сносно.

— Ладно. Наверное, ты права, — согласилась Мэнди, сев на место и зажав бутылку между ног.

Анна огляделась и вдруг рассмеялась.

— Что смешного? — спросила Карен.

— Нет, ничего. Просто подумала о проблеме контрацепции. Мэнди всегда использовала для этого крепко заваренный чай, но, как видишь, безуспешно. А теперь она не раздвинет ноги ни для чего более существенного, чем бутылка «Моэта». Правда, Мэнд?

Женский смех был заглушён ревом мотора. Автобус двинулся вперед.

— Здорово! Аскот, мы едем! — воскликнула Мэнди.

Оживленный разговор царил за столом в таверне. Им подали на ленч индийское блюдо из риса и мяса, поджаренный хлеб и шампанское в серебряных ведерках. А в центре стола стоял торт. Ничего более печального Мэнди еще в жизни не видела: на нем горело сорок свечек и выделялась кремовая надпись — «С днем рождения, бабушка». Она была уже более чем сыта, по все же взяла кусочек торта, опасаясь, как бы подруги не заподозрили, что она стесняется своей новой роли.

Они долго тащились в потоке машин из Лондона, пока наконец не добрались до таверны «Робин Гуда». Дженет полчаса провела в туалетной комнате, потому что ее тошнило. Анна выясняла отношения с менеджером, поскольку они опоздали на полчаса. Когда она назвала несколько громких имен и помахала у него перед носом своей визиткой, им наконец предоставили столик у окна.

За соседним столиком шестеро мужчин покатывались со смеху над какой-то похабной шуткой. На них оборачивались.

— Ну что, девочки? — крикнул один из них. — На скачки собрались?

— Нет, — отозвалась Карен. — Мы едем прибираться.

— Кто же вы? Горничные, посудомойки, уборщицы? — рассмеялись мужчины.

Мэнди шепнула Сьюзи:

— Можешь обратить внимание на кого-нибудь из них.

— Онанисты! — отозвалась Сьюзи.

— Эй! — обратился к Дженет другой. — Эй, дорогуша! Ищешь себе муженька, да?

— А ты — пристанище для своего члена! — грубо отозвалась Дженет.

— Мне это нравится! Всегда хотел найти девчонку, которая за словом в карман не лезет!

— Для тебя подойдет только слепая, глухая и с куриными мозгами!

Мужчины покатились со смеху, а подруги постепенно заразились их весельем, подоплекой которого было сексуальное заигрывание.

Анна по профессиональной привычке наблюдала за двумя парочками за другим столиком, юношами и дамами, стройными и роскошно одетыми, но явно не первой молодости.

— Так чем же конкретно занимается брокер товарной биржи? — спросила одна из дам, судя по выговору, принадлежавшая к рабочему классу Лондона.

— Брокер держит в своих руках весь объем товарной продукции.

— Понимаю, — усмехнулась она. — Но что конкретно вы делаете?

— Ничего особенного. Только решаем, поехать на работу на «БМВ» или на «порше».

Дамы переглянулись.

— И как заработать много денег?

— Да, очень много.

Одна из дам подалась вперед и облокотилась на стол, так что стала видна ее грудь.

— У меня очень хороший вкус. — Она лукаво взглянула на одного из парней.

— Не сомневаюсь, — отозвался он, наполняя ее бокал.

— Мне нужно в дамскую комнату. Пойдешь со мной, Джен? — спросила ее подруга, поднимаясь.

Дженни встала.

— Если хотите заказать кофе, то мне — каппучино, — сказала она.

Анна наблюдала, как две девицы проследовали в дамскую комнату, с трудом обходя столики, но отчаянно виляя задами, обтянутыми дорогими юбками. На ногах у них были туфли на таких высоких каблуках, что они с трудом удерживали равновесие.

Как только девицы скрылись, парни о чем-то быстро переговорили, после чего один из них сунул в руку официанту две пятидесятифунтовые банкноты. Затем они вскочили и бросились к выходу. Анна видела, как они сели в темно-зеленый «БМВ» и сорвались с места. Через минуту вернулись девицы и как ни в чем не бывало уселись за столик. Анна тихо рассказала подругам о том, что увидела.

— Как вы считаете, стоит сказать им?

— По-моему, их кинули, — заключила Мэнди.

— Да, но взгляни на них, — сказала Сьюзи. — Неужели тебе их жалко?

— Странно, что женщины так глупы! — заметила Карен.

— Пожалуй, я скажу им. — Анна подошла к девицам и сообщила им, что их спутники сбежали.

— Чертовы подонки! — воскликнули девицы.

Анна вернулась к подругам.

— Может, подвезем их до Аскота? Если они не найдут богатого покровителя, им конец.

— Богатого покровителя! — выпалила Мэнди. — Этой блондинке не меньше сорока!

— А что это за девицы? — осведомилась Дженет.

— По-моему, вполне симпатичные.

— Вроде нас? — рассмеялась Сьюзи.

— Так что мы решим? Да или нет?

— Хотелось бы оставить их несолоно хлебавши, но жалко. — Карен всегда были неприятны женщины, снимавшие мужчин в кабаках.

— Да?

Подруги кивнули, и Анна подозвала девиц. Подруги посмотрели на тех, с кем им предстояло ехать в Аскот.

Когда они свернули с главной дороги на подъезд к ипподрому, начал моросить дождь. Дженет радовалась тому, что они добрались без задержки. И пока остальные, выпив шампанского, весело проводили время, она упиралась ногами в пол на каждом крутом повороте и боролась с тошнотой.

Джен, их темноволосая попутчица, сидевшая на сиденье рядом с водителем, крутилась на месте как заводная. Каждый раз, когда она оборачивалась назад, ее юбка задиралась и обнажала бедра. Это было чревато аварийной ситуацией. Будь у водителя микрофон, подруги слышали бы, как прерывается его дыхание каждый раз, когда девица совершает пируэт на сиденье. Впрочем, и без того машину бросало из стороны в сторону, что свидетельствовало о его смятении.

— Господи, благодарю Тебя! — вымолвила Дженет, когда Роб остановил автобус и вышел из него.

— Посмотрите на него, — кивнула Сьюзи в окно на Роба. — Наверное, парень не испытывал таких сильных ощущений уже много лет.

Роб закурил сигарету и нервно затягивался.

— Пожалуй, его даже жалко.

— Ничего подобного! — отозвались в унисон шесть голосов.

Подруги пересекли газон, то и дело получая приглашения присоединиться к пикнику на свежем воздухе. Тенты и барбекю были расставлены повсюду, в воздухе пахло спиртными напитками.

Карен захватила с собой зонтик, и теперь шла под ним с Дженет, держа ее под руку. Люди расступались перед ними, освобождая путь к турникету.

— Вряд ли это хорошая идея. — Дженет испугалась толпы.

— Не волнуйся, — успокоила ее Карен. За ними полным ходом шли переговоры.

— Слушай! Если мы будем держаться вместе, они не заметят, что у нас всего один билет. Только толкни контролера — и мы пройдем, — прошептала одна из их спутниц.

— Не знаю… — усомнилась Анна.

— Девочки, — возразила Мэнди. — Мы не какие-нибудь потаскушки. У нас есть билеты. И мы больше знать вас не хотим.

— Да, но…

— Нет, — вмешалась Сьюзи, — у нас есть билеты, а у вас нет.

— Попытайтесь найти кого-нибудь, кто проведет вас, — сочувственно предложила Анна.

Поток людей двигался все медленнее по мере того, как они приближались к контролю. Анна раздала билеты подругам и, оглянувшись, увидела, как их спутницы подхватили под руки пожилого господина.

— Мне неловко перед ними, — призналась Анна.

— Не беспокойся о них, — отозвалась Карен. — Если эти девицы привыкли к запаху дерьма, то им не оценить аромат роз.

Толпа сжала их с обеих сторон, и они поспешили пройти через контроль. Дженет, испугавшись давки, настороженно огляделась.

— Эй, расступитесь! — воскликнула она.

Мэнди взяла ее под руку.

— Не волнуйся. Вон там есть калитка для инвалидов и… очень полных дам!

Сердце у Дженет ушло в пятки, когда она увидела очередь в дамский туалет длиной в сотню метров. Она встала в конец очереди, не надеясь, что ей удастся дотерпеть. Через пять минут ее окликнули:

— Эй, иди сюда. Мы тебя пропустим, если очень надо.

Дженет пошла вперед.

— Никто не против? — смущенно спросила она. Только сев на унитаз и облегчившись, Дженет успокоилась.

Первая бутылка шампанского разошлась вмиг, поэтому к тому моменту, когда Дженет вернулась из туалета, Мэнди отправилась к бару, чтобы заказать еще две.

С трудом протискиваясь от бара обратно к столику, Мэнди вдруг увидела Пита. Он стоял неподалеку от нее у бара и выглядел вполне счастливым. В следующий миг Мэнди поняла, что не желает видеть его. По крайней мере сегодня.

Свернув в сторону, она сбила шляпу с какой-то леди. Послышались возмущенные крики.

— Господи, что ты делаешь! — воскликнул Пит, подходя к Мэнди.

Не успела она ответить, как оказалась в его компании и заметила Эмми.

— Посмотрите, кого я привел! — воскликнул Пит.

— Привет, — кивнула она Эмми. — Я здесь с подругами.

— Я никогда здесь раньше не была, — призналась Эмми.

— Вот как?

— Хочешь выпить? — предложил Пит.

— Нет, спасибо. Я заказала пару бутылок для подруг.

— Предпочитаешь остаться за бортом?

— Да. У меня сегодня день рождения, и я проведу его, как пожелаю.

— С днем рождения! — воскликнула Эмми, но Мэнди не сводила глаз с Пита.

— Черт побери, Мэнд! Прости меня! — Он поцеловал ее и щеку.

— А сколько вам исполнилось? — с непринужденной улыбкой поинтересовалась Эмми.

Мэнди нахмурилась,

— Засекреченная информация, да, Мэнд? — усмехнулся Пит и добавил: — Не знаю, почему мужчины считают, будто женщины скрывают свой возраст. Меня лично это ничуть не волнует! К тому времени, когда у меня родится внук, мне будет около тридцати!

— Ты виделся с Джейсоном в последнее время? — спросила Мэнди, радуясь возможности сменить тему разговора.

Но не успел Пит ответить, как в разговор вмешалась Эмми.

— Меня беспокоят даже не Джейсон и его жена, а мы.

— Простите? — напряглась Мэнди.

— Разве сын ничего не говорил вам? — удивилась Эмми.

Мэнди вперилась взглядом в живот Эмми и поняла все.

— Мы подумали, что, если у Джейсона и у нас родятся дети с разницей в несколько месяцев, это будет здорово. Пит в восторге. Правда, дорогой?

Пит кивнул, не поднимая головы.

— Дочка?

— Да. Я прошла тест, и это подтвердилось. Нам показали картинку. В ваше время, наверное, не было такой техники?

— Знаешь, — Мэнди взглянула на Пита, — я лучше пойду.

— Мэнд… Давай я куплю тебе выпить? — предложил он и взял ее за локоть.

— Спасибо, не нужно. Здесь слишком людно.

— Пока, Мэнди. — Он выпустил ее руку.

— Пока.

— Я позвоню тебе.

Но Мэнди не нашла в себе сил ответить ему.

Наконец подруги оказались в местечке, где можно было передохнуть.

— Давайте хотя бы закажем конину, раз уж не можем поставить на лошадей, — усмехнулась Анна.

— Отец завещал мне список лошадей, на которых стоит ставить, — сказала Мэнди, роясь в своей сумочке. Все рассмеялись, зная, что ее отец всегда проигрывал на скачках.

Карен внимательно посмотрела на Мэнди, стоящую возле бара, и догадалась, что той не терпится выпить.

— Слушайте, кто-нибудь знает, что происходит с Мэнди?

— Наверное, она комплексует из-за своего дня рождения, — предположила Дженет.

— Может, поговорить с ней?

— Я бы оставила ее в покое, Карен, — посоветовала Анна. — Она справится с собой, как только еще выпьет.

— Вот леди, как заказывали. — Терри, портье из Смитфилда, налил Анне и Сьюзи шампанское.

— Ну, девочки, чем занимаетесь в жизни? — спросил его приятель.

— Я домработница, — ответила Сьюзи. — А она…

— Секретарь, — перебила ее Анна. — В бухгалтерской конторе.

— Ну, тогда мы сойдемся!

— Да? — Анна скептически подняла бровь.

— Я просто балдею от цифр. — Он придвинулся ближе к Анне и коснулся ее плечом.

— Это замечательно, — отозвалась она.

Возле бара многочисленные парочки вели примерно такие же разговоры: то есть врали, отпускали комплименты и двусмысленные шуточки. В первом номере своего журнала Анна опубликовала опрос, в котором мужчин просили назвать излюбленные места для занятия сексом. Выяснилось, что наибольшей популярностью пользуется поле для гольфа. Анна предполагала, что и здесь, на скачках, звучат подобные разговоры.

В то время как Анна и Сьюзи веселились, Карен держалась несколько особняком и чувствовала себя неловко. Она предполагала, что мужчины догадываются о ее нетрадиционной сексуальной ориентации.

В другой день и при других обстоятельствах Мэнди разошлась бы здесь вовсю, но сегодня она чувствовала себя аутсайдером. Девой Марией в борделе. Мэнди заказала еще шампанского.

Она представляла себе свой день рождения совсем иначе. Случайная встреча с Питом все испортила. Он казался таким молодым и счастливым! Мэнди старалась припомнить, был ли он когда-нибудь таким рядом с ней, хотел ли ее когда-нибудь так же сильно, как хочет сейчас Эмми. Мэнди вдруг стало очень важно знать, любил ли ее когда-нибудь Пит.

Как жаль, что рядом нет Люка и Джейсона. Ничего хорошего, кроме них, брак с Питом ей не дал. Мэнди не завидовала тому, что Пит снова станет отцом, однако беременность Эмми уязвляла ее. Возможно, если бы судьба свела ее и Пита позже, им удалось бы избежать ошибок, приводящих к разочарованию.

Осушив бокал, Мэнди достала из сумочки пятифуптовую банкноту и помахала ею в воздухе, чтобы привлечь внимание бармена. И вдруг ощутила чье-то дыхание на затылке.

— Эй, куколка, я к твоим услугам, если ты хочешь укрыться со мной где-нибудь в укромном уголке!

Обернувшись, Мэнди увидела своего давнишнего приятеля таксиста. Он обхватил ее лицо руками.

— Ну-ка, поцелуй меня! — Он прижался к ее губам прежде, чем она успела что-то вымолвить.

Раздался оглушительный хохот его приятелей, и он заказал в баре три бутылки шампанского.

— Если не ошибаюсь, — усмехнулся он, — сегодня твой день рождения.

Мэнди кивнула.

— Еще один повод для праздника, — Он протянул ей бокал. — Позже я сделаю тебе подарок, если будешь хорошей девочкой.

Карен стояла среди других женщин возле Дженет, взгромоздившейся на высокий стул. Вдалеке от бара было приятнее разговаривать — не так шумно, меньше назойливых ухажеров, нет ощущения плотной стены разгоряченных тел вокруг. Две женщины, Фиона и Ким, никак не могли разобраться со своими карточками заездов, потому что никогда в жизни не делали ставок. Дженет кое-что посоветовала им, применив знания о тотализаторе, почерпнутые от его завсегдатаев.

— Я представляла себе это совсем иначе, — наморщила носик Фиона. — Думала, что здесь соберутся сливки общества… Помоему, ничего особенного в этих скачках нет. Как вам кажется?

— Откуда вы приехали? — поинтересовалась Дженет.

— Из Хакни — ответила Фиона.

— А, ну тогда все понятно, — отозвалась Дженет.

Карен забавляло, что Дженет так уверенно рассуждает о сложной системе тотализатора, почти ничего в этом не понимая.

— Прошел дождь, поэтому лучше поставить на эту лошадь. Смотрите… — увлеченно продолжала Дженет. — Шансы третьего номера резко возрастают, когда земля мягкая.

Фиона послушно обвела третий номер в карточке.

— А вы не хотите поставить? — спросила Карен у Ким, тридцатилетней темноволосой женщины, приехавшей сюда с коллегами из адвокатской конторы. Та взглянула на Карен из-под широких полей черного сомбреро.

— Я не ставлю. Хотя, наверное, глупо приехать сюда и ни разу не поставить. А чем вы занимаетесь?

— Я учительница.

— Правда? — Ким почему-то удивилась. — В начальной школе или в средней?

— В средней. Но я подумываю о другой работе.

— Да?

— Я недавно подала прошение на место заместителя директора начальной школы.

— Вы восхищаете меня. Не представляю себя в школе.

— Это не так сложно, как кажется. Главное, найти подход к детям и держать все под контролем.

— Это звучит как план военной кампании! — рассмеялась Ким, а Карен поймала себя на том, что неотрывно смотрит на ее рот — на изысканный изгиб губ и белоснежные зубы. Смутившись, она повернулась к Дженет и Фионе, которые смеялись какой-то шутке.

— Ты слышала, Кар? — спросила Дженет.

— Прости? — Мысли Карен были далеко отсюда.

— Ты слышала, что сказала Фиона?

— Нет, а что?

— У нее двое детей — мальчик и девочка. Угадай, сколько им лет?

— Откуда же мне знать? — пожала плечами Карен.

— Шестнадцать и восемнадцать. Помоему, она совсем не похожа на мать таких взрослых детей.

Карен улыбнулась и удивленно покачала головой.

— А у тебя есть дети, Ким? — спросила Дженет.

От внимания Карен не укрылось смущение Ким.

— Ким расторгла брак, пока не появились дети, которые только осложнили бы ситуацию, — объяснила Фиона. — Мне на то же самое потребовалось четырнадцать лет.

Дженет и Фиона увлеклись беседой о сложностях воспитания детей, а Карен обратилась к Ким:

— Значит, вы в разводе?

— Да.

— И давно?

— Около трех лет.

Карен и раньше привлекали традиционно ориентированные женщины, хотя общение с ними создавало ощущение, будто стоишь перед витриной роскошного магазина с пустым кошельком. И все же разговор с Ким побудил Карен не останавливаться на полпути, а попытаться установить более тесный контакт и посмотреть, к чему это приведет.

— А вы замужем? У вас есть дети? — поинтересовалась Ким.

— Нет.

Рядом с ними компания подвыпивших парней, возбужденных крупным выигрышем в предыдущем заезде, слишком расшумелась. Один из них шутливо толкнул Ким, после чего начал выспренно извиняться и настойчиво предлагать купить ей выпивку.

— Нет-нет, я…

— Позвольте мне помочь вам, — Карен взяла ее под руку и решительно увела в дальний угол бара, где они спокойно продолжили разговор.

— Спасибо.

Карен улыбнулась. Ким стояла спиной к стене, а она напротив нее. Карен охватили волнение и страх. Ей захотелось поцеловать эти блестящие полные губы, раздвинуть их языком, прижаться всем телом к этой женщине, ощутить тепло ее груди. Ким, вероятно, почувствовав это, поправила шляпу.

— С этими шляпами одно беспокойство! — заметила она. Ей явно передалось волнение Карен.

— Скажите… — Карен откинула прядь волос с ее лба. — Мы могли бы встретиться как-нибудь в городе?

Ким испуганно покосилась на собеседницу и кивнула.

Карен торжествующе улыбнулась. В глазах Ким она увидела ту же тень страха, которую раньше замечала в своих, глядя в зеркало. Склонившись к самому уху Ким, она жарко прошептала:

— Я не могу долго ждать. — С этими словами коснулась языком мочки уха Ким.

Сьюзи и Анна стояли по обе стороны от своего приятеля из Смитфилда и улыбались в объектив.

— Черт побери! Я забыл включить вспышку! — воскликнул Терри, возясь со сложной и, видимо, очень дорогой фотокамерой. — Назад! По местам! — крикнул он наконец.

Ричард неожиданно обнял одной рукой Анну за плечи, а другую положил Сьюзи на грудь. Продолжая улыбаться, чтобы не испортить снимок, Сьюзи прошептала:

— Если не хочешь потерять то, что у тебя между ног, под острым лезвием моего ножа, лучше убери свою поганую руку.

— Ух ты! Прости, дорогуша. — Ричард опустил руку. — Сам не понимаю, как она соскочила. Я иногда не контролирую мышцу. Был ранен в боях за родину.

— Интересно, где? — усмехнулась Анна. — Наверное, на стадионе «Уэмбли»?

Сьюзи фыркнула.

— Не смейтесь, девочки. Я серьезно. Перед вами ветеран войны.

Женщины покатились со смеху.

— Да правда же! Я воевал на Фолклендах!

— Скажите что-нибудь глупое! — крикнул из-за камеры Терри.

— Твой друг уже сделал это, — ответила Анна.

— Эй, Терри! Подтверди им, что я был на Фолклендах! — возмущенно потребовал Ричард.

— Да…

— Ну вот видите!

— Наверное, ты перетрудил руку, когда чистил картошку на камбузе? — предположила Анна.

— Нет! — вмешалась Сьюзи. — Это оттого, что ему пришлось слишком долго мастурбировать на своих Фолклендах!

Сьюзи вытерла глаза платочком, сняв поплывшую тушь с нижних век.

— Боже! Ты только посмотри! — показала она платок Анне. — Пожалуй, зайду в туалет и приведу себя в порядок.

— Да, тебе это не помешает. Я пойду с тобой.

— Увидимся позже, — Сьюзи помахала парням и обняла подругу за талию.

— Вы ведь еще вернетесь?

— Конечно, — Искренний голос Сьюзи ввел в заблуждение даже Анну.

— Надеюсь, ты пошутила? — спросила она, когда они отошли.

— Еще бы! У меня от них уже голова разболелась!

После того как очередная скабрезная история, рассказанная дружком Мэнди, была встречена громоподобным хохотом его приятелей, Анна извинилась и отошла от их компании. Она стояла одна у стойки бара, пока Сьюзи болтала со старой знакомой, которую случайно встретила здесь. Наконец к Анне подошла Мэнди и повела ее знакомить со своими новыми друзьями.

Они были приветливы и щедры. Шампанское лилось рекой, и Анна почувствовала, что захмелела. Наблюдая за Мэнди, она думала о том, что та заслуживает большего.

Сьюзи была увлечена беседой с подругой. Анна вдруг осознала, что с тех пор, как родился Натан, Сьюзи впервые не донимает никого бесконечными рассказами о пеленках, детском питании и новых достижениях своего чада. Анна любила Сьюзи и Натана, но ей было скучно подолгу слушать о том, как малыш ест, как у него режутся зубки и как он овладевает искусством ходьбы.

Анна огляделась. Все вокруг вели себя очень раскованно, словно опьянев не только от алкоголя, но и от свободы.

Дженет все так же сидела на стуле и выглядела вполне счастливой в предвкушении долгожданного материнства.

Глядя на нее, Анна ощутила странное волнение. Что ей самой уготовано будущим? Целый день она боролась с соблазном рассказать подругам о тесте на беременность, который сделала этим утром. Результат оказался положительным. Анна опасалась радоваться раньше времени, боясь ошибиться…

Вспомнив о Фрэнке и Майкле, она тряхнула головой, чтобы отогнать мысль о них. Это касалось только ее одной.

Снова взглянув на Дженет и увидев, как та поглаживает свой живот, Анна испытала не зависть, а надежду.

Карен стояла рядом с Дженет и держала в руках карточку заездов, принадлежащую ее новой знакомой. Написав что-то на обороте, она вернула ее. Женщина протянула руку, их пальцы на миг соприкоснулись, глаза встретились, и они обе поспешно отвернулись друг от друга.

От двери потянуло свежестью. Анна с облегчением вздохнула, но дверь тут же закрыли. Ей захотелось выйти из душного и прокуренного насквозь бара.

Дождь прекратился, выглянуло солнце и мгновенно преобразило унылый пейзаж. Пестрая толпа в разноцветных шляпах, платьях, галстуках заразила Анну своим праздничным настроением. С крыши ей упало на плечо несколько дождевых капель. Анна прищурилась от солнца и весело пошла к каменной лестнице, ведущей на трибуну для высокопоставленных лиц.

Ей вдруг пришло в голову, что следовало бы заранее устроить пресс-пропуска для себя и подруг. Тогда у них появилась бы возможность попадать на элитные приемы, которые здесь устраиваются. Ей это ничего не стоило, а подруги были бы счастливы.

Внимание Анны привлек чей-то радостный смех. Обернувшись, она узнала девушек, которых они подвезли. На груди у обеих были приколоты пропуска на VIР-трибуну, в одной руке они держали по бокалу шампанского, в другой — канапе. Анна усмехнулась, увидев их спутника, и поспешила смешаться с толпой. Девицы подцепили ее прежнего коллегу и еще какого-то щеголя, которого Анна помнила с тех пор, как работала в «Смэш хите». Оба имели репутацию пройдох.

В этих двух искательницах удачи было что-то жалкое. Слыша их пьяный смех, Анна думала о том, чем они кончат, когда их молодость увянет.

— Вот ты где! — Дженет схватила ее за руку. — Мы собираемся посмотреть на скачки.

— Зачем?

— Чтобы увидеть лошадей! Зачем, по-твоему, мы сюда приехали?

— Не могу же я вернуться домой и сказать отцу, что ездила в Аскот и не видела там ни одной лошади! — воскликнула Сьюзи.

— Дженет считает себя теперь знатоком, — усмехнулась Карен;

— Да, — серьезно кивнула Дженет. — И если ты будешь хорошо себя вести, я подскажу тебе, на кого ставить в следующем заезде.

— А где Мэнди? — спросила Анна.

— Она сказала, что ей не терпится посмотреть на новую машину этого… как его? — ответила Сьюзи.

— Бьюсь об заклад, что он показывает ей сейчас рукоятку от своей коробки передач, — рассмеялась Дженет.

— Надеюсь, сцепление у него работает бесперебойно! — подхватила Сьюзи. — Так что знайте: прежде чем сесть в такси на заднее сиденье, его следует протирать влажной тряпкой!

— Сьюзи! — возмутилась Анна.

— По крайней мере если берешь такси из Аскота! — не сдавалась Сьюзи.

— Пойдем, а не то пропустим заезд, — Дженет решительно двинулась вперед, прокладывая путь в толпе своим огромным животом.

Сьюзи достала из сумочки два пластиковых пакета и расстелила их на скамейках.

— Вот, садись сюда! — сказала она, придерживая пакеты.

Дженет тяжело опустилась на скамью,

— Я уж не спрашиваю, зачем ты носишь это в своей сумке, — язвительно усмехнулась она.

— Когда родишь, сама удивишься тому, что у тебя в сумке. Наверняка у меня там найдется и памперс, и пустышка. — Сьюзи кивнула на свою раздугую сумку. — Кстати, как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — ответила Дженет. — Но иногда я смотрю на свой живот и не представляю, как его достанут оттуда. Вы только посмотрите, какой он огромный! Не одна же это вода, правда? Я сказала Стиву, что хочу родить самостоятельно, без медицинского вмешательства. Но сейчас уже не знаю.

— Выбрось это из головы! — посоветовала ей Сьюзи. — Не думай о том, как будешь рожать. Терпеть не могу трепачей, которые ратуют за естественные роды. Не все ли равно, как ребенок появится на свет? — Сьюзи взглянула на Дженет и замегила, что та побледнела. Она ободряюше пожала ее руку. — Все будет в порядке, не бойся.

Они увидели, как Анна и Карен делают ставки по указанию Дженет.

— Я впервые почувствовала себя заправским игроком, — рассмеялась Анна, протягивая карточку Дженет. — Ты уверена, что стоило рисковать пятьюдесятью фунтами?

— Теперь уже поздно, — ответила Дженет.

Анна улыбнулась.

— А вы что-нибудь поставили?

— Я поставила пять фунтов на удачу. — Карен взмахнула билетом.

— Я поставила на первый номер, — сообщила Анна.

— Без комментариев! — усмехнулась Сьюзи.

— Смотрите, они начинают! — Карен указала, где на стартовой линии выстроились участники заезда.

— Жаль, что Мэнди нет. — Дженет с трудом поднялась, опираясь на руку Сьюзи. — Глупо побывать в Аскоте и не взглянуть на скачки хоть краешком глаза.

— Не исключено, что она сейчас тоже скачет верхом. Только не на лошади! — съязвила Сьюзи. Подруги рассмеялись, и она добавила: — Видели, какой он здоровяк? Наверное, сесть на него верхом так же приятно, как на дренажную трубку!

Их смех заглушил рев толпы, которая вскочила с мест и принялась орать во всю мочь, подбадривая своих фаворитов. Руки взметнулись в воздух, трибуны всколыхнулись, как единое живое тело. Лошади сделали первый круг. Шестеро жокеев, скачущих впереди, слились с лошадьми.

— Где мой? Где пятый номер? — волновалась Дженет.

— Он идет третьим, — отозвался мужской голос сзади.

Когда ее лошадь пошла на следующий круг, Дженет наконец разглядела фиолетовый камзол жокея и восхитительного серого жеребца.

— Вон он! — кричала она, удивляясь своему энтузиазму. — Курт Джестер! Давай, Курт Джестер!

Подруги тоже кричали изо всех сил. Карен прыгала на месте, Анна отчаянно хлопала в ладоши, Сьюзи же, напротив, молчала. Ее лицо было сосредоточенно, она сжимала в руках воображаемые вожжи и, чуть согнув ноги в коленях, ритмично двигала бедрами в такт скачкам коня Курта Джестера.

Когда начался последний круг, безумство зрителей достигло предела. Вперед вырвались три жокея. Дженет стонала, впившись в плечо Карен. Когда Курт Джестер в последнюю минуту сделал невозможное и первым пересек финиш, Дженет закричала от счастья.

— Господи! Господи! — задыхаясь, шептала она.

— Мы выиграли! — Карен трясла ее руку.

— Ты выиграла целое состояние, — сказала Карен. — Как ты поставила?

Все посмотрели на Анну,

— Шестнадцать к одному! — ответила та и расплылась в счастливой улыбке.

— Боже! — От изумления у Джанет округлились глаза. — Да это же… восемьсот фунтов! — Она почувствовала слабость в коленях.

— Ты уж лучше сядь. — Сьюзи обняла ее за плечи.

— Я потом уже не смогу подняться. — Дженет покачала головой, — Ничего, через минуту все пройдет. — Она достала из сумочки билет и протянула его Анне. — Ты не могла бы сходить и взять наш выигрыш? — Анна взяла билет. — И прихвати с собой Карен для охраны. Я не хочу, чтобы на тебя напали по дороге и ограбили.

— Спасибо, что так заботишься обо мне, — бросила Анна через плечо, спускаясь вместе с Карен по ступеням.

Но Дженет не обратила внимания на язвительный тон подруги. Сначала она подумала, что мочевой пузырь не выдержал такого напряжения и подвел ее в самый неподходящий момент. Но жидкость все текла по ее ногам, заливаясь в туфли. Дженет заподозрила неладное, увидев под собой небольшую лужицу. Она перепугалась до смерти.

— Сьюзи!

— Что? — безмятежно отозвалась та.

— Сьюзи!!! — взвизгнула Дженет.

Та оглядела подругу с головы до пят и рассмеялась.

— Джен, успокойся, я же говорила тебе, что у меня в сумке есть подгузник.

— Да нет же, идиотка! Это не то, что ты думаешь! У меня отошли воды! Я рожаю!

— О, черт побери! — Сьюзи начала поверх голов высматривать Карен и Анну. Через мгновение над чуть притихшей толпой пронесся ее истошный крик:

— Ан-на!!! Ка-рен!!!

Они услышали ее и бросились назад, позабыв о выигрыше.

— Она рожает! — крикнула им Сьюзи, когда они подбежали ближе.

Дженет ошарашенно наблюдала, как по ступеням стекает тоненький ручеек. Сьюзи достала из сумочки телефон.

— Я звоню 911!

— Нет! — остановила ее Карен. — Здесь, на скачках, должна быть «Скорая помощь»! Я найду распорядителя.

— Я с тобой, — предложила Анна.

— Нет, черт побери! — удержала ее Дженет. — Принеси мой выигрыш!

Сьюзи и Анна с облегчением рассмеялись, поняв, что если Дженет помнит о деньгах, значит, владеет собой.

Когда Дженет подняла ногу, чтобы залезть в машину «скорой помощи», из нее снова хлынул поток. Она лишь тихо застонала.

— Подождите-ка, — сказала ей медсестра и расстелила на сиденье стерильные полотенца. — Садитесь сюда, дорогая.

Дженет опустилась на сиденье. Карен села рядом с ней и взяла ее руку в свою.

Сьюзи попыталась тоже влезть в машину, но медбрат остановил ее.

— Боюсь, здесь больше нет места.

— Но мы должны поехать с ней. Мы ее подруги.

— Не волнуйтесь. Она в надежных руках, — улыбнулся он.

— А в какую больницу вы ее везете? — спросила Анна из-за спины Сьюзи.

— В Ройял-Аскот. Это недалеко. — Медбрат захлопнул дверцу.

В этот момент Дженет издала жалобный стон.

— Дышите глубже, дорогая, — сказала ей медсестра, садясь за руль. — Стю, ты готов?

Ее напарник сел рядом и кивнул.

— Поехали скорее, — взмолилась Карен. — Иначе она родит по пути!

— Мы приедем следом за вами! — крикнула Анна, когда взревел мотор.

Дорога, к счастью, была свободна, поскольку зрители еще не покинули трибун, ожидая последнего заезда. Анна оглядела толпу и тяжело вздохнула.

— Непросто будет найти здесь нашего водителя, — сказала она. — Да и одному Богу известно, где мы оставили автобус. Ты, случайно, не помнишь?

— Нет, — покачала головой Сьюзи. — Я просила Дженет запомнить, потому что она не пила.

Анна проследила взглядом за удаляющейся машиной и вдруг лукаво улыбнулась.

— А ну-ка пошли, — сказала она, сбрасывая туфли.

— Что?

— Нам придется догонять их, — объяснила Анна. Сьюзи быстро последовала ее примеру, и они бросились вдогонку. Вслед им неслись восторженные крики зевак, жидкая грязь забрызгивала ноги и подолы юбок.

Анна заметила, что за ними тронулась какая-то машина и загудела. «Скорая помощь» давно скрылась из виду, но они знали, куда бежать. Машина снова загудела, и Анна на миг обернулась, чтобы послать водителя к черту, но тут увидела в окне Мэнди. Та смотрела на них, как на буйно помешанных.

Анна схватила Сьюзи за руку, и они дождались, пока машина поравняется с ними.

— Что это-вы делаете, черт побери? — осведомилась Мэнди.

— Дженет… увезли… в больницу.

— Что? В какую больницу? Почему?

— Она… рожает.

— Черт! — Мэнди распахнула заднюю дверцу. — Садитесь скорее!

Подруги влезли в машину.

— Давайте, давайте! — торопила их Мэнди. — И куда ее увезли?

— В Ройял-Аскот.

— Ты слышал, водитель? — игриво хлопнула друга но плечу Мэнди. Тот улыбнулся и кивнул. — Стив будет ждать нас там?

Анна и Сьюзи переглянулись.

— Черт побери! Стив!

В углу палаты для рожениц на стуле высилась груда дамских шляпок. Дженет лежала на кушетке. К ней подключили монитор и обвешали ее датчиками. Тонкий шнур от монитора шел через влагалище и присоединялся к головке ребенка. Малейшее изменение ее состояния фиксировалось на экране. Карен и Мэнди стояли по одну сторону от кушетки, Анна и Сьюзи — по другую.

— Как здесь все переменилось с тех пор, как я рожала своих двоих, — заметила Мэнди, оглядевшись. — Здесь есть даже маленькая ванная! Потрясающе!

Дженет плохо понимала, о чем говорят, потому что у нее снова начались схватки. На этот раз очень сильные. Когда острая боль прошла и дыхание нормализовалось, она почувствовала, что Карен ласково гладит ее по волосам, и признательно улыбнулась.

— Вы сказали Стиву, чтобы он привез из дома мою сумку? — спросила Дженет.

— Прости. Я не знала, что ты заранее собрала сумку.

— Она приготовила ее уже полгода назад, — улыбнулась Мэнди.

— Вы только посмотрите на это! — Дженет приподняла подол больничной ночной сорочки. — Она в цветочек! Я выгляжу в ней как старая бабушка!

— Не волнуйся, — утешила ее Анна. — Когда все будет позади, я закажу тебе у «Макса» дюжину новых, самых модных!

— Правда?

— Ну конечно! И еще полный комплект для новорожденного!

— И потом, тебе сейчас не до красоты, — заметила Мэнди. — Насколько я помню, эта сорочка будет вся в крови.

Дженет застонала от боли.

— Все в порядке, Джен, — прошептала Карен, пожав руку подруги.

— Стиву уже пора приехать, — тихо вымолвила Дженет.

— Наверное, застрял в пробке. Не волнуйся. Он обязательно приедет.

— Запомни, Джен, — инструктировала ее Сьюзи. — Когда Стив приедет, кричи на него — это помогает. После того как я родила Натана, у Джо все руки были в синяках и следах от ногтей.

— А Пит был с тобой, когда ты рожала? — спросила Анна у Мэнди.

— У чертовой матери он был! — презрительно поморщилась та. — Когда я рожала Джейсона, он смотрел, как «Арсенал» играет где-то в Сандерленде, а когда Люка… Не помню. — Она пожала плечами. — Тоже где-то шлялся!

Короткое молчание нарушил истошный женский крик.

— Черт! — Дженет испуганно приподняла голову. Подруги рассмеялись.

— Я говорила вам, что он опять собирается стать папашей? — осведомилась Мэнди таким тоном, будто сообщала, что Пит намерен побриться.

— Кто? — спросила Сьюзи.

— Пит. И его молодая пассия.

— Шутишь! — воскликнула Анна. — Когда ты узнала?

— Сегодня. Он был там. В Аскоте.

— Неудивительно, что ты весь день ходила как в воду опушенная! — отозвалась Сьюзи и обняла подругу за плечи.

— Ты ведь не хочешь, чтобы он вернулся? — спросила Анна, предполагая, что подруга может испытывать разные чувства по этому поводу.

— Не знаю. Но я почему-то очень расстроилась, когда узнала об этом.

Дженет подтянула ноги к животу и крепко зажмурилась от очередного приступа боли…

— Кажется, он начинает жизнь заново, — продолжала Мэнди. — Стартует еще раз. А я…

— Посмотри на вещи практически, Мэнди, — посоветовала Анна. — Тебе не нужен Пит, не нужен еще один ребенок, не нужна такая жизнь, какая была у вас с ним. Поэтому и оставь его в покое!

— Да, я понимаю. Надеюсь, ему повезет: он перестанет спать ночами и будет каждую минуту вскакивать к ребенку!

— Как у нас дела? — Приход медсестры прервал их разговор. Она подошла к монитору, сняла показания, просмотрела их и надела стерильные перчатки.

— Не волнуйтесь, — сказала медсестра Дженет. — Я только посмотрю.

Дженет кивнула и послушно раздвинула ноги.

Через два часа Дженет уже не сопротивлялась схваткам. Подруги молча стояли вокруг кровати, изнуренные непрерывным эмоциональным и физическим напряжением. У Анны болела рука оттого, что Дженет слишком сильно сжимала ее. Она осторожно разжала ее пальцы и поменялась местами с Карен.

— Прости, — едва понимая, что происходит, вымолвила Дженет. Анна улыбнулась и погладила ее по щеке, Мэнди посмотрела на часы. В этот момент Дженет взглянула на нее.

— Стив уже должен был приехать! Где он?

— Успокойся, все в порядке, — сказала Сьюзи.

— Не могу успокоиться! — закричала Дженет. — Я умираю!

Медсестра между тем готовила все необходимое для того, чтобы принять роды.

— А теперь, Дженет, — сказала она, — когда у тебя начнутся схватки, тужься изо всех сил. Договорились?

Дженет кивнула, закрыла глаза и стиснула зубы. Ее лицо было искажено мукой.

— Хочешь кислорода? — Мэнди сняла с крючка маску и протянула ее Дженет. Та слабо покачала головой и истошно закричала.

— Умница! — сказала Дженет акушерка. — Еще немного усилий, и покажется головка. Ты прекрасно держишься, дорогая.

Дженет слабо улыбнулась и вдруг закричала так, что ее голос разнесся по всему больничному коридору.

— Стив!!!

Это было первое, что услышал Стив, выходя из лифта. Он помчался на голос, распахивая все двери подряд. Стив ворвался в палату в тот момент, когда показалась головка младенца.

Появление Джо в холле, хотя и совершенно неожиданное, все восприняли с радостью. Он привез сюда Стива, машина которого была в ремонте.

Теперь Сьюзи сидела рядом с ним, а остальные ходили по коридору, волнуясь не меньше, чем отец.

При каждом крике Дженет Анна невольно морщилась. Ее потрясла животная грубость происходящего. Но как прекрасно дать новую жизнь, продолжить себя! Только это опровергает бренность существования.

Анна огляделась. Все прислушивались к крикам Дженет. И вдруг в палате стало тихо. А потом раздался жалобный детский крик. Подруги радостно бросились обнимать и целовать друг друга.

Через несколько минут вышла акушерка и спросила, не хотят ли они взглянуть на новорожденного. Подруги на цыпочках вошли в палату.

Дженет лежала на кровати, усталая, но невероятно счастливая. Слезы радости и облегчения текли по ее щекам. Малыш, завернутый в одеяльце, лежал у груди Дженет. Стив обнимал жену и ребенка.

— Это мальчик! — прошептала Дженет.

Мэнди первая подошла и поздравила счастливых родителей. Никто не стеснялся слез. Все окружили кровать и смотрели на маленькое существо, которое стоило родителям стольких сил, мук, отчаяния, боли, радости. Как долго и беззаветно они боролись за его появление на свет! Сила их любви стала залогом жизни этого малыша.