Москва и Литва, соседи и извечные соперники, в течение долгого времени похожие друг на друга, начинают меняться под действием сил, движущих каждое из государств в разные стороны. Если принять взгляды Арнольда Тойнби, считавшего, что каждый народ отвечает по-своему на вызов географических и политических факторов, что и составляет историю народа и государства, то можно сказать: Москва и Литва давали противоположные ответы на вызов сходной геополитической среды. В то время как в Москве шел центростремительный процесс, ведший к усилению власти великого князя и его столицы, в Литве шел центробежный процесс, результатом которого было уменьшение власти великого князя и расширение прав местных князей и панов. Наличие в Литве двух религий - православной и католической - втягивало во внутреннюю политику православную Москву и католическую Польшу.
      В 1492 г., после смерти польского короля Казимира, бывшего одновременно великим князем литовским, на литовский престол был выбран его сын - Александр. Польским королем был избран Другой сын Казимира - Ян Альбрехт. Персональная уния, объединявшая Польшу и Литву, была временно разорвана. Иван III пользуется случаем и нападает на Литву. Предлогом были жалобы на религиозные преследования со стороны православных князей, уходивших служить Москве. Не имея сил, способных сопротивляться московскому войску, Александр в 1494 г. подписывает мирный договор и соглашается на уступку территорий на верхней Оке - вотчин бежавших князей (Вяземских, Воротынских, Одоевских, Новосильских). Литовский князь соглашается также признать московского великого князя «Государем всея Руси». Литва отказалась тем самым от всех притязаний на объединение русских земель. Закрепляя договор, Иван III выдал свою дочь Елену
      [149/150]
      замуж за Александра. Елена осталась в православной вере, и это вскоре стало причиной новых литовско-русских разногласий, дочь Ивана III жаловалась на то, что ее принуждают перейти в католичество.
      Начинается новая война. Литва зовет на помощь Ливонский орден, на стороне Москвы - крымский и казанский ханы. В мае 1500 г. московские войска вторгаются в Литву, в июле на р. Ведроше громят армию Александра, татарские отряды захватывают Брянск, Вязьму, Дорогобуж, Путивль, пересекают Вислу и уходят далеко в глубь Польши. В 1501 г. московско-татарская армия разбивает литовцев и одерживает победу над ливонскими рыцарями, которыми командует гроссмейстер фон Плетткенберг. В разгар войны (1501) Александр избирается польским королем и восстанавливает унию между Польшей и Литвой, но литовско-русская знать не признает ее. В 1503 г. Александр подписывает с Москвой перемирие на 6 лет: Иван III сохраняет все свои завоевания на западе.
      Внешняя политика Ивана III, значительно расширившая территорию московского княжества, была наглядным примером «оборонительного империализма». Великий князь московский завершает XV век, имея полное право назвать себя Государем всея Руси. Материальные (территориальные) успехи получают идеологическое обоснование.
      Третий Рим
      Два Рима падоша, а третей стоит, а четвертому не быти.
      Филофей Псковский
 
      Знаменитое пророчество псковского монаха Филофея было сформулировано в «Послании к великому князю Василию Ивановичу» - сыну Ивана III. Но 43 года правления Ивана III подготовили условия для объявления Москвы третьим Римом. Первоначальным было условие внешнее, падение Византии, захват в 1453 г. Константинополя турецким султаном Магометом П. Падение православной империи произвело огромное впечатление на Руси. С одной стороны, в нем видели предвещание конца света, но с другой - наказание за согласие в 1438-1439 гг. на Ферраро-Флорентийском церковном соборе принять унию, объединить
      [150/151]
      восточную и западную христианские церкви. Согласие было временным, очень быстро Византия отказалась от унии, но в Москве не могли простить даже короткого колебания. Начинает складываться мнение, что «русский государь призван заступить место византийского императора и что русские люди, призванные занять первенствующее место среди православных народов вместо греков, суть лучшие христиане, чем сии последние»4. Автор биографии Филофея замечает, что «ни на западе Европы, ни в самой Греции мы не встречаем того вывода, который был сделан из Флорентийской унии и падения Константинополя русскими грамотными людьми»5. На Руси этот вывод делается и распространяется в литературных текстах. После падения Константинополя приобретает популярность на Руси «Повесть о взятии Царьграда». Ее автор Нестор-Искандер, по происхождению русский, обращенный в ислам, был участником осады и штурма столицы византийской империи. Его повесть привлекла особое внимание, ибо в ней рассказывалось о пророчестве Льва Премудрого, гласившем, что «русый» народ освободит Царьград от неверных. Автор увидел в «русых» - русских. Его толкование было с восторгом принято на Руси как доказательство того, что освободителями Константинополя будут русские. Появляются и другие повести, трактующие о политической преемственности Москвой византийского наследства. Повести о Вавилонском царстве, «Сказание о князьях владимирских» устанавливают фантастическую генеалогию византийских императоров. Обработанные русскими монахами, они свидетельствовали о том, что московские князья являются прямыми потомками вавилонских правителей, которые передали наследство Византии Иван Грозный, утверждавший, что он ведет свой род от римского императора Августа, ссылался на «Сказание о князьях владимирских». Было подсчитано точно: Август перед смертью разделил мир между родственниками; брат Прус получил владения между Вислой и Неманом (Прусская земля), «а от Пруса четырнадцатое колено - великий государь Рюрик».
      Политическая концепция московского самодержавия и преемственности Москвы - третьего Рима рождается в монастырях. Прежде всего потому, что они были единственным источником знания. Но также и потому, что они были серьезной силой, участвовавшей издавна в политической жизни, что было результатом
      4 Голубинский Е. История русской церкви. М., 1880-1916. Т. 2, ч. 2. С. 464.
      5 Малинин В. Старец Елеазарова монастыря Филофей и его послания. Киев, 1901. С. 385.
      [151/152]
      их духовной и миссионерской деятельности. Монастыри появляются на Руси вскоре после принятия христианства, их число быстро растет начиная с XI в. Татарское иго было временем сильного развития монастырской жизни: за полтора столетия (XIV-середина XV в.) было основано до 180 новых монастырей6. В одних монастырях насчитывалось до 300 иноков, в других - 5-6 и даже по 2 монаха. Некоторые основатели монастырей сами писали для них уставы, но основы древнерусского монастырского быта были общими. Во главе монастырской общины стояли настоятель (строитель, игумен, архимандрит) и собор из «лучших братии». Обыкновенно настоятели избирались монастырским собором, но могли назначаться и епархиальным архиреем, если монастырь от него зависел. Настоятели известнейших монастырей утверждались в своей должности, а иногда и назначались великим князем. Прием в монастыри был свободным, но только лица, внесшие вклад, считались действительными членами монастырской общины; принятые без вклада, «Бога ради», не участвовали в монастырской жизни и составляли бродячий монашеский элемент, очень характерный для Древней Руси.
      Вклады и колонизационная деятельность (монах поселялся в удаленных от людского жилья местах, возле него начинал селиться народ, возникал поселок) способствовали росту земельных владений монастырей. Монастырские вотчины росли также за счет княжеских пожалований, дара от частных людей, по завещаниям, за счет купли. Данные о монастырских владениях (кроме земли, монастыри владели домами, харчевнями, банями, соляными варницами и т.п.) имеются лишь с половины XVII в., когда, по некоторым сведениям, монастыри имели во владении примерно 83 тыс. крестьянских семей. Юридическое положение монастырских владений определялось жалованными грамотами, перечислявшими привилегии. Если они касались финансовых привилегий, грамоты назывались татарским словом - тарханы, если судебных - несудимыми грамотами. Грамоты жаловались татарскими ханами, московскими князьями (удельными князьями), новогородским правительством, митрополитами. Монастырям разрешалось призывать на свои земли людей, их крестьяне освобождались от податей и повинностей, взимать вместо правительства некоторые подати с определенных лиц. Важным было право монастырей судить людей, живших на их землях, и не быть подсудными местным светским и духовным властям, монастырские дела разбирал великий князь.
      6 Василенко Е. Монастырские вотчины и доходы// Энциклопедический словарь/ Брокгауз и Эфрон. СПб., 1896, Т. 19а. С. 703-706
      [152/153]
      В конце XV в., по некоторым сведениям, треть всей государственной территории принадлежала монастырям. Огромные размеры монастырских владений вызывали двойную реакцию. С одной стороны, в монашеской среде рождается движение «нестяжателей», протестующих против земных богатств, собранных монастырями. Их взгляды выражает прежде всего Нил Сорский (род. ок. 1433 - ум. 1508), проповедовавший, что почва монашеских подвигов - не плоть, а мысль и сердце. С другой стороны, обширные монастырские владения начинают все больше интересовать московского князя. Борьба Ивана III с удельными князьями, с Новгородом и Псковом неумолимо вела его к столкновению с монастырями.
      В декабре 1477 г., осаждая Новгород, московский великий князь потребовал от осажденных часть земель, принадлежавших архиепископу и монастырям, а затем раздал их в поместья боярским детям. Когда земель не хватило, московский князь решил воспользоваться великорусскими монастырскими землями. И встретил решительное сопротивление духовенства. В «чине православия» - на первой неделе великого поста - появился возглас. «Вси начальствующие обидящие святые Божия церкви и монастыри, отнимающие у них данные там села и винограды, аще не предстанут от такового начинания, да будут прокляты». Триста лет спустя этот возглас не напугает Екатерину II, осуществившую секуляризацию церковных земель. Иван III уступил, оставил монастырям их владения.
      Вопрос о монастырских владениях лежал в центре бурной дискуссии о характере монастырей, их назначении, их отношений с народом и государем. Исключительность положения монастырей - единственных источников знания - превращала дискуссию в мастерскую, вырабатывавшую идеологию. Вторая половина XV- начало XVI в. - время бурной духовной - теологической, политической, культурной - жизни, один из важнейших периодов московской истории. В страстных и жестоких спорах формируется понимание особого характера московского государства, русского государя, миссии Москвы - столицы Руси в истории человечества.
      Важным элементом рождающегося нового времени становится брак Ивана III. Первая жена Ивана, тверская княжна Мария, умерла в 1467 г. В 1472 г. 32-летний московский великий князь, государь всея Руси взял в жены византийскую царевну Софью Палеолог, племянницу Константина XI, последнего византийского императора, погибшего с оружием в руках во время штурма Константинополя турками. Софья была дочерью Фомы Палеолога, правителя Морей (Пелопоннеса), бежавшего после захвата
      [153/154]
      полуострова турками в Рим. Когда умер Фома Палеолог, Софья и двое ее братьев остались под опекой римского папы. Идея брака между московским государем и византийской царевной возникла в Ватикане, где надеялись таким образом привлечь Москву к подписанию Флорентийской унии. В Москве были другие идеи.
      Василий Ключевский пишет: «Иван III, одолев в себе религиозную брезгливость, выписал царевну из Италии и женился на ней в 1472 г.» Невесту сопровождал папский легат Антоний. Перед ним на санях везли католическое распятие. Митрополит объявил жениху - великому князю: «Буде ты в благоверной Москве позволишь нести латинский крыж перед латинским бискупом, то он внидет в едины врата, а я, отец твой, другими изыду вон из града». Католическое распятие убрали. После венчания Иван III отверг все предложения принять унию. Софья привезла многочисленный двор, состоявший из греков, итальянцев и других чужеземцев. В Москву понаехали мастера. Среди них Аристотель Фиорованти, построивший Успенский собор в Кремле, другие архитекторы, приезжают специалисты по плавке металлов, чеканке серебряной посуды и монет.
      Византийская принцесса, став московской княгиней, настаивает на введении сложного строгого церемониала; появляются новые титулы, переведенные с византийского. На печати московского великого князя появляется императорский византийский двуглавый орел. Софья своим присутствием легитимизировала политическую преемственность, принятие Москвой наследства погибшего второго Рима. Оставалась формальная проблема «татарского ига», уплаты дани хану. Она была решена в 1480 г. Уверенно и жестко усиливая свою власть, Иван III не брезговал никакими средствами, поглощая уделы. У Ивана III было четыре брата - удельных князя. В конце 70-х годов он запретил своим подданным переходить под власть братьев, отказался поделиться с ними новгородской добычей, хотя они участвовали в походах. Братья решили «уйти» к польско-литовскому королю Казимиру. И Иван III пошел на некоторые уступки, но обиды не забыл. Братья стали умирать. После смерти Юрия Дмитровского и Андрея Вологодского оставались двое. В 1491 г. Иван заманил Андрея Углицкого в «западню», как выражается летописец, и «уморил» в заточении. Вскоре умер и последний брат - Борис Волоцкий. Выморочные владения перешли к московскому великому князю.
      На дороге к самодержавной власти стояла церковь. Древняя Русь не знала конфликтов между светской и церковной властью, подобных тем, что потрясали Западную Европу. Церковь нуждалась в Москве, оплоте православия, и последовательно поддерживала
      [154/155]
      политику московских князей; московские князья нуждались в церкви, легитимизировавшей их власть. Во второй половине XV в. происходят события, изменившие положение и вызвавшие ссору между церковью и князем; московская церковь становится, после падения Константинополя, совершенно самостоятельной, но в то же время теряет внешнюю поддержку, остается лицом к лицу с московским князем; великий князь московский обретает силу, которой он раньше никогда не имел, и продолжает ее увеличивать.
      Ересь, возникшая во второй половине XV в., отношение к ней церкви и князя отражают спор между светской и религиозной властью. Не нуждается в специальных пояснениях факт появления ереси - крупнейшей в истории Древней Руси - в Новгороде. Открытый западной торговле и новым идеям, Новгород был воротами, куда пришли отклики религиозного брожения, бурлившего в это время на Западе. Достаточно вспомнить, что Лютер прибил к дверям церкви в Виттенберге свои тезисы в 1517 г.
      Ересь жидовствующих, как называли ее современники, московско-новгородская ересь, как стыдливо выражались советские историки, известна очень плохо и главным образом по свидетельствам противников. По словам летописцев, ересь занес в Новгород еврей Схария, приехавший в Новгород в 1471 г. Отсюда имя секты - жидовствующис. Эту версию приняли русские историки. А за ними - писатели XIX в.: еврей Схария - действующее лицо романа Ивана Лажечникова «Басурман» и драмы Нестора Кукольника «Князь Даниил Васильевич Холмский». Советский исследователь полагает, что Захарий Скара Гвизольфи был итальянским князем, жившим в Тамани, и на Руси считали его «жидовином» «по недоразумению»7.
      Историки, обладая лишь очень скудными сведениями о ереси, считают, что «собственно еврейский элемент не играл, кажется, в этом учении особенно видной роли и сводился к некоторым обрядам»8. Или: «Следов иудейских вероучений в их учении незаметно».9 Суть ереси жидовствующих можно представить в следующем виде: отрицание монашества и духовной иерархии; отказ поклоняться иконам; отрицание таинства причащения, троичности Божества и божественности Иисуса Христа.
      7 Лурье Я.С. Иосиф Волоцкий как публицист и общественный деятель// Послания Иосифа Волоцкого. М.; Л., 1959- С. 44,
      8 Мякотин В. Жидовствующие// Энциклопедический словарь/ Брокгауз и Эфрон. СПб., 1894. Т. Па. С. 943-944.
      9 Урсынович С. Жидовствующие// Малая советская энциклопедия. М., 1930. Т. 3. С. 166.
      [155/156]
      Ересь распространялась в начале тайно - еретики продолжали соблюдать все православные обряды. В 1480 г. Иван III привозит из Новгорода в качестве «книжных людей» двух понравившихся ему священников, принадлежавших к «жидовствующим». Заняв видные места протопопов кремлевских храмов Успенского и Архангельского соборов, они деятельно пропагандировали свои взгляды, нашедшие в Москве многочисленных сторонников. В их числе был любимец великого князя Федор Курицын, которого называют первым русским министром иностранных дел. Талантливый дипломат, Федор Курицын много путешествовал и был восприимчив к новым идеям, Ему приписывается авторство «Сказания о Дракуле», написанном в бытность Курицына послом в Венгрии и Молдавии. К еретикам примкнули и духовные лица. Иван III имел представление о взглядах «жидовствующих» и относился к ним благосклонно. Можно полагать, что критика церковной иерархии и монастырского землевладения вызывала княжеское одобрение.
      Официально ересь была открыта в Новгороде в 1487 г. Как рассказывает летопись, несколько пьяных священников «стали хулить православную веру». Об этом было донесено архиепископу Геннадию, который расследовал дело и объявил войну еретикам. В 1488 г. Геннадию с большим трудом удается убедить епископов, при сопротивлении великого князя и митрополита, собрать собор, осудивший еретиков и приговоривший к ссылке нераскаявшихся.
      Распространение ереси было задержано только на короткий срок. Усилиями Геннадия в 1491 г. был созван новый собор: на этот раз виднейшие «жидовствующие» из духовной среды были прокляты и приговорены к заключению в тюрьму. Не добившись их казни, Геннадий, уже наслышанный о недавно учрежденной испанской инквизиции, организовал в Новгороде подобие аутода-фе (без сожжения). Но и это не остановило еретиков. Движение разрасталось и в связи с тем, что 1492 год был по православному календарю последним: он заканчивал 7000 лет, отведенных на существование мира (сотворенного в 5508 г.). Апокалиптические настроения, ожидание конца истории побуждали интерес к астрологии («звездозаконная прелесть», как говорили в то время о соблазне увлечения «звездами»), к пророчествам. Умственное брожение наряду с реальными материальными интересами были почвой, которой питалось движение жидовствующих.
      Геннадий, главный враг ереси, приглашает на помощь игумена Волоколамского монастыря, входившего в новгородскую епархию, Иосифа Волоцкого (1439-1515). Проповеди Иосифа Волоцкого, звавшего светскую власть начать беспощадные гонения на
      [156/157]
      еретиков, встречают отпор со стороны монаха Кирилло-Белозерского монастыря Нила Сорского (ок. 1433-1508) и его учеников, известных под именем заволжских старцев. Борьба с еретиками превращается в один из важнейших в истории Руси политических споров, в ходе которого вырабатывается концепция власти московского государя, определяется принцип отношения к инакомыслию, к мысли вообще. Важным предметом разногласий было отношение к монастырскому имуществу. Нил Сорский, единственный, за кем древняя русская литература сохранила имя «великий старец», энергично протестовал против «стяжательства», полагая, что имущество деморализует монашество. «Нестяжательство» Нила Сорского и его последователей было духовным принципом, определявшим их отношение к монашескому обету. Схватка между «нестяжателями» и «стяжателями», как называли иосифлян, сторонников Иосифа Волоцкого, имела также характер политический; в ней участвовал великокняжеский двор. И, в конечном счете, не борьба идей, но решение Ивана III определило исход борьбы. Долгое время великий князь относился к «жидовствующим» доброжелательно: ослабление силы монастырей, ограничение их владений входили в его государственные планы. Сочувствовала «еретикам» сноха Ивана Елена, вдова его сына, которого в свое время великий князь назначил соправителем. После смерти соправителя наследником стал его внук - Дмитрий. Положение осложнилось после второго брака Ивана и рождения у Софьи сына Василия. Бояре, противники монастырей, куда нередко уходили крестьяне, поддерживали старшего наследника, К тому же была непопулярна при дворе Софья с ее иностранным двором.
      В 1498 г. Иван III сделал выбор и решил венчать своего внука Димитрия «при себе и после себя великим княжением Владимирским, Московским и Новгородским». Это означало конец преследований еретиков. Но Софья сумела переубедить супруга, и сторонников Елены постигла опала - одни были казнены, другие пострижены в монахи. В 1502 г. Елена и Димитрий были заточены, а Василий объявлен наследником престола. «Разве я не волен в своем внуке и в своих детях? Кому захочу, тому и дам княжение», - говорил Иван III. Переворот имел немедленные политические последствия: на соборе 1503 г. великий князь отказался от мысли о секуляризации монастырских земель, на соборе 1504 г. еретики были прокляты, некоторые из них сожжены, одни в Москве, в том числе и брат Федора Курицына, умершего к этому времени, другие - в Новгороде. Многие отправлены в тюрьмы или в монастырское заточение.
      [157/158]
      Поражение «жидовствующих» в результате решения великого князя, отказавшегося от слишком смелых и прямолинейных планов секуляризации монастырских владений, но сохранившего и усилившего свою власть над церковью (он назначал на церковные должности, Приказ Большого дворца контролировал управление монастырями и епархиями), было поражением взглядов «нестяжателей», решительной победой идеологии «иосифлян». Историк XIX в. В. Жмакин, автор книги о митрополите Данииле, ученике Иосифа Волоцкого, определил место лидера «стяжателей» в годы его деятельности: «К нему примыкало большинство современных ему русских книжников. Он служил выражением духа своей эпохи, целой отдельной и обширной фракции русского интеллектуального люда. Личная его особенность заключалась существеннейшим образом в том, что в нем, как в человеке, обладавшем редкими способностями и дарованиями, которые под влиянием духа времени получили одностороннее развитие, резче и рельефнее отобразились недостатки современной ему эпохи. Он главным образом сгруппировал и объединил те воззрения, которыми жила большая часть современных ему русских книжников»10.
      В. Жмакин, писавший свое исследование в конце XIX в., видел Иосифа Волоцкого как представителя «недостатков современной ему эпохи». Роль игумена Волоколамского монастыря в формировании русской идеологии была значительно шире. В середине XX в. советский историк высоко оценивал «политико-теологический рационализм» Иосифа Волоцкого: «Политическая линия Иосифа Волоцкого, направленная на укрепление московского самодержавия, несомненно имела прогрессивное значение и куда более соответствовала новому положению объединившегося государства, чем консервативный гуманизм, если так можно выразиться, заволжских старцев с их мистикой и проповедью отхода от жизни, с их стремлением создать независимую от светской власти церковь»11. В конце 80-х годов XX в. советский философ придерживается того же мнения, считая, что «политико-социологическая доктрина» иосифлянской школы, ставившая своей главной задачей «идеологическое обоснование абсолютизма, защиту централизации и самодержавия», была для своего времени «позитивной программой, отвечавшей насущным стремлениям российской действительности»12.
      110 Жмакин В. Митрополит Даниил и его сочинения. М., 1881. С. 24.
      11 Будовниц И.У. Русская публицистика XVI в. М., Л., 1947, С. 100.
      12 Замалеев А.Ф. Философская мысль в средневековой Руси. Л., 1987. С. 184.
      [158/159]
      Сын боярина, выходца из Литвы, Иосиф Волоцкий (в миру Иван Санин) был личностью незаурядной, создателем политической концепции, положенной в основу русской идеологии, человеком, характер которого стал как бы моделью для будущих властителей дум и душ. Биограф пишет о нем: «Обид он никому никогда не прощал, критики не терпел. Немногие из его современников умели так энергично и систематически отстаивать свои позиции, правые или неправые - безразлично, как это делал он. В полемике с недругами он был непримирим и беспощаден. Упрямо, настойчиво, никогда не теряя присутствия духа, взвешивая каждый шанс и точно рассчитывая удар, он неуклонно шел к цели: вывести противника из строя, заставить его сложить оружие, прекратить поединок. От обороны он, как правило, всегда переходил в наступление и успокаивался только тогда, когда поверженный враг был окончательно раздавлен»13. Трудно представить себе, что, анализируя характер Иосифа XV века, автор, писавший в 1959 г., не имел в виду Иосифа XX века, умершего всего несколько лет назад. Хорошо, видимо, помня, что Иосиф Джугашвили (в миру - Сталин) познакомился с взглядами «иосифлян» в духовной семинарии. Он мог иметь в виду и В.И. Ульянова (Ленина), прямого учителя Сталина, также наследника идеологических приемов Иосифа Волоцкого.
      Иосиф Волоцкий изложил свою концепцию православной теократии в книге «Просветитель или обличение ереси жидовствующих». Ему принадлежит название ереси14, он объяснил ее происхождение появлением в Новгороде в свите литовского князя Михаила «жидовина Схарии». Уже в этом проявился полемический талант автора. На Руси было очень мало евреев. Тем не менее, как свидетельствует писатель XIX в. И. Лажечников, «…на Руси, несмотря на народную ненависть к ним, в Пскове, в Новгороде и Москве шныряли евреи - суконники, извозчики, толмачи, сектаторы и послы»15. За четверть века до «Просветителя» распространялось «Послание инока Саввы на жидов и еретики», адресованное боярину Дмитрию Шеину, посланному Иваном III на разговоры с итальянским князем Захарием Скарой Гвизольфи, которого на Руси считали евреем. Послание Саввы целиком заимствовано из «Слова о законе и благодати» Илариона, который в XI в. противопоставлял подлинную веру - православие -
      13 Еремин И.П. Иосиф Волоцкий как писатель// Послания Иосифа Волоцкого. М.; Л., 1959. С. 8.
      114Гудзий Н.К. История древней русской литературы: Учеб. для вузов, М., 1938. С. 210.
      15 Лажечников И.И. Басурман. М., 1961. С. 100.
      [159/160]
      фальшивой - иудейской. Иосиф Волоцкий, называя еретиков «жидовствуюшими», сразу же отправлял их в лагерь врагов истинной веры. Когда в начале XIX в. в России (Тульская, Воронежская, Тамбовская губернии) возникла ересь субботников (считали днем отдыха субботу), по отношению к ним были приняты суровые меры (отдача в военную службу, ссылка в Сибирь), но также «в видах посмеяния над заблуждениями» и возбуждения в народе «отвращения» к ним повелено было «именовать субботников жидовскою сектой и оглашать, что они подлинно суть жиды»16.
      «Просветитель» рождается в ходе неистовой борьбы с противниками и несет на себе все черты полемики на уничтожение. Ненавистного ему митрополита Зосиму Иосиф Волоцкий называл «злобесным волком», «Июдой предателем», «черным калом» и т.д. Если верно, что стиль - это человек, стиль автора «Просветителя» убедительно свидетельствовал о характере вдохновителя борьбы с еретиками. «Просветитель или обличение ереси жидовствующих» не вдавался в богословские тонкости споров о вере. Автор книги не хотел убеждать, он настаивал на необходимости уничтожения еретиков, что автоматически вело к ликвидации ереси. Богословский спор пытались вести противники «иосифлян»; это, как правило, были люди образованные, имевшие свою литературу. Новгородский архиепископ Геннадий, призвавший Иосифа на борьбу с ересью, прислушивался к советам хорвата-доминиканца, жившего в Новгороде и хорошо знавшего методы католической церкви в борьбе с еретическими движениями. Для него, как и для Иосифа, важны были средства преодоления ереси и еретиков.
      Доктрина Иосифа Волоцкого особенно хорошо выявляет свои основные принципы при сопоставлении с взглядами Нила Сорского и заволжских старцев. Прежде всего, разнились взгляды протагонистов на отношение к еретикам: сторонники Нила Сорского предлагали бороться с ересью словом и убеждением, «иосифляне» настаивали на репрессиях. Разное отношение к монастырской собственности выражено в названиях двух лагерей: «стяжатели» и «нестяжатели». Иосиф Волоцкий признавал, что богатство разлагает монашество. Но в то время как Нил предлагал монахам отказаться от имущества и заниматься духовным самоусовершенствованием, Иосиф считал увеличение монастырского добра необходимостью, а падение нравов предлагал излечивать строгой дисциплиной.
      16 См.: Мякотин В. Жидовствующие// Энциклопедический словарь/ Брокгауз и Эфрон. СПб., 1894. Т. 11а. С. 943-944.
      [160/161]
      Важнейшие место в системе взглядов «стяжателей» и «нестяжателей» занимал вопрос о личной воле. Резко выступая против «самочинников», Нил Сорский настаивал на существовании личной свободы. Он говорил, что личная воля инока (и каждого человека) должна подчиняться только одному авторитету «божественных писаний». Иосиф Волоцкий настаивал на строжайшей иерархии, требовавшей безусловного подчинения низших высшим. И в его монастырь шли люди, искавшие подчинения: «Отрицание права личности, проявления единоличной воли, строгий последовательный внешний режим над всеми действиями инока сопровождались известными специфическими последствиями для его нравственного характера. Индивидуальные особенности инока, воспитывавшегося в Волоколамском монастыре, мало-помалу сглаживались перед методическим действием монастырской дисциплины и мало-помалу сливали его со средой, его окружающей… По самому характеру устава самыми подходящими людьми для поступления в монастырь были такие, для которых личная инициатива и самостоятельность не имели особой цены»17.
      Различное отношение к личной свободе особенно ярко проявилось в различном отношении к «божественным писаниям». Нил Сорский полагал, что «испытание» божественных книг, т.е. их критическое изучение, является главной обязанностью инока. Много занимаясь переписыванием книг, он подвергает списываемый материал критической оценке; списывает с разных списков, сличает их, делает свод наиболее вероятного. По его выражению, списывает только то, что «по возможному согласно разуму и истине». Иосиф отвергал «мудрствования», признавая «Божественными писаниями» почти всю совокупность церковной письменности. Один из его учеников выразил это отношение в краткой и яркой форме: «Всем страстям мати мнение, мнение второе падение»18.