Новое советское наступление - Висло-Одерская операция - началось 12 января 1945 года. Для этой операции советское командование сосредоточило на двух фронтах, 1-м Белорусском и 1-м Украинском, 45% сил действующей армии, 70% танков, 43% орудий и минометов и всю боевую авиацию. Советские вооруженные силы в целом превосходили к этому времени германские по людям в 2 раза, более чем в 3 раза по артиллерийским системам и танкам и более чем в 7 раз по боевым самолетам.133
      12-17 января немецкая оборона была прорвана на широком фронте. К началу февраля советские войска захватили Силезский промышленный район, достигли Одера и установили предмостные укрепления на правом берегу реки. Немецкие вооруженные силы понесли значительные потери - 35 дивизий было уничтожено полностью, 25 - потеряли от 60 до 70% наличного состава.134 По советским данным немцы потеряли полмиллиона солдат убитыми, раненными и захваченными в плен. Было взято также много артиллерии и самолетов.
      Советские войска находились теперь в 80-160 километрах от Берлина.
      На западе силы советских союзников остановили немецкое наступление и приводили себя в порядок, готовясь к наступлению в направление Эльбы.
      16 апреля 1945 года советские войска после тщательной подготовки перешли в наступление на Берлинском направлении. В наступлении принимали участие три фронта - 1-й Белорусский (командующий маршал Советского Союза Г. К. Жуков), 1-й Украинский (командующий маршал Советского Союза И. С. Конев) и 2-й Белорусский (командующий маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский).
      Советские войска превосходили немецкие в людях в 2,5 раза, в орудиях и минометах - в 4, 2 раза, в танках и самоходных орудиях в 4,1 раза, в самолетах - в 2,3 раза. Советская группировка насчитывала 2500 тысяч солдат и офицеров.135
      Впервые в истории войны перед началом наступления были одновременно включены 150 мощных зенитных прожекторов, осветивших поле боя. 19 апреля советские войска прорвали одерский оборонительный пояс на глубину в 30 км. 21 апреля армии 1-го Белорусского фронта вышли к окраинам Берлина. К 25 апреля берлинская группировка немецких войск была расчленена и окружена. Началось сражение за столицу Германии
      [470/471]
      На западе армии союзников под командованием генерала Д. Эйзенхауэра быстро продвигались на восток. 18 апреля союзники взяли в плен в Руре группировку немцев, насчитывавшую до 325 тыс. человек. Армии союзников двигались в трех направлениях - на северо-восток, на восток и юго-восток, занимая немецкие города. Многие немецкие части предпочитали сдаваться американцам и англичанам, но не советским войскам.
      25 апреля американские войска встретились с советскими в районе Торгау на Эльбе.
      26 апреля начался заключительный этап войны. 30 апреля застрелился Гитлер. 1 мая советские солдаты водрузили знамя Победы над Берлином. На следующий день борьба за германскую столицу окончилась. 7 мая советские войска вышли на широком фронте к Эльбе.
      Согласно советским данным, в боях апреля - мая немцы потеряли 250 тыс. человек убитыми, около 480 тысяч попало в плен. Красная армия потеряла убитыми и ранеными около 300 тыс. человек.136
      8 мая в предместье Берлина Карлсхорсте был подписан Акт о безоговорочной капитуляции Германии. От Советского Союза Акт подписал Г. К. Жуков.
      Война в Европе, начавшаяся 1 сентября 1939 года, окончилась.

      Среди наиболее сложных проблем истории СССР периода второй мировой войны, едва ли не самой сложной, к тому же еще запретной для советских историков, является сотрудничество с врагом советских граждан. Обычно в советских исследованиях и книгах повторяется несколько стереотипных фраз о предателе генерале Власове, перебежавшем на сторону немцев, и о возмездии, которое настигло его. Но дело было не только во Власове.
      Остается фактом, что в военных формированиях вермахта находилось к концу войны более миллиона советских граждан различных национальностей, в том числе несколько сот тысяч русских. Среди них были люди различных судеб. Они сделали свой выбор по разным причинам. Многие согласились служить немцам, чтобы не погибнуть в немецких лагерях, где они были оставлены на произвол судьбы своим собственным советским правительством и, вероятно, лелеяли надежду перебежать при первой возможности на сторону Красной армии. Другие рассчитывали «отсидеться», пока не кончится война. Но были и такие, кто вступил в союз с нацистами добровольно,
      [471/472]
      по своим политическим убеждениям, или просто из ненависти к советской власти, которая давила и угнетала их. Их союз с немцами был добровольно-вынужденным, так как они рассчитывали оставаться союзниками немцев лишь ради свержения сталинского режима и таким образом завоевать свое право на установление иной, не-советской, власти.
      Один из них, участник войны на стороне Германии, писал впоследствии, что эти люди выявили свои антисоветские настроения в условиях оккупации. «Это были условия политической безопасности. Если бы вся Россия была оккупирована, то, по всей вероятности, почти вся страна показала бы себя антисоветской. Но те же люди под советской властью продолжали оставаться законопослушными и ничем не проявляли своей революционности, которая всегда требует большего волевого напряжения.
      В начале войны уверенность в близком конце советской власти придавала мужество даже вполне пассивному элементу».137
      У военнопленных были свои идеологи. Среди них Мелетий Александрович Зыков (вероятно псевдоним). Он утверждал, что с 1931 по 1935 год был помощником редактора газеты «Известия», был арестован, затем освобожден в марте 1942 года. Попав в плен, Зыков составил меморандум, в котором предлагал создать русское правительство и русскую армию во главе с пленным советским генералом. Такое правительство заключило бы с Германией оборонительный союз.
      Другим идеологом стал бывший секретарь Ростокинского райкома ВКП (б) города Москвы, а затем член Военного Совета 24-й армии Георгий Николаевич Жиленков. Он был назначен немцами осенью 1942 года командиром русской так называемой «Экспериментальной части Центр» или «Осиноторфской бригады», использованной в боях против Красной армии. Вместе с бывшим командиром советской 41-й гвардейской дивизии полковником Владимиром Ильичом Боярским Жиленков написал ряд докладных записок, призывая германское правительство образовать русский Национальный комитет, создать русскую армию в 50-80 тыс. человек и объявить освободительную войну против сталинского режима, обещая русскому народу независимое развитие в рамках «Нового порядка в Европе». Докладные были сдобрены изрядной порцией антисемитизма.138 С аналогичным меморандумом выступил в середине августа 1942 года бывший командир советского стрелкового корпуса полковник Михаил Шаповалов, попавший в плен под Майкопом. Очевидно, обсуждение будущего Советского Союза шло довольно интенсивно в среде пленных офицеров. Возникали всевозможные
      [472/473]
      направления и проекты, в том числе предлагалось создать «Комитет за претворение в жизнь Конституции 1936 года».
      Но Гитлеру идея иметь союзником русских, славян, казалась чудовищной. Он категорически запретил вооружать кого бы то ни было на оккупированной территории. «Только немцам будет позволено носить оружие», - заявил он. 139
      Некоторые немецкие командиры, далекие от нацистских теорий и исходя лишь из военной необходимости, уже с 1942 года явочным порядком использовали советских военнопленных как вспомогательный персонал - переводчики, шоферы, железнодорожные полицейские. Из не-немцев были сформированы даже вспомогательные войска. Затем, в связи с ростом партизанского движения, начали формировать русские антипартизанские части. На Брянщине, в уезде Локоть была сформирована 20-тысячная русская бригада для борьбы с русскими же партизанами. Она приняла название «Российская освободительная национальная армия» (ЮНА), хотя ее функции были чисто полицейскими. Бригаду возглавлял инженер Бронислав Каминский, авантюрист, прославившийся своей жестокостью. Он пользовался абсолютным доверием немецких властей, и был фактически хозяином района Локоть, получившим право на самоуправление. За свои заслуги в антипартизанских действиях Каминский был произведен немцами в бригадные генералы, а его «армия» превращена в эсэсовскую дивизию. Летом 1944 года дивизия была послана на усмирение восставших варшавян. За жестокости, учиненные его солдатами, Каминский был по приказу германского командующего расстрелян.140
      В июле 1941 года по инициативе начальника оперативного отдела штаба армейской группы «Центр» полковника фон Трескова (в будущем участника заговора против Гитлера в 1944 году) была создана русская бригада под командованием полковника Сахарова. В этой же группе армий была сформирована казачья часть во главе с бывшим майором Красной армии командиром полка Кононовым, членом ВКП (б) с 1927 года. Кононов перешел со своим полком на сторону немцев 22 августа 1941 года.141
      В конце декабря 1941 года с согласия Гитлера началось формирование военных частей (легионов) из советских военнопленных нерусских национальностей. Были сформированы туркестанский, армяно-грузинский, азербайджанский, северокавказский, а осенью 1942 года легион волжских татар. Численность их была примерно следующей: всех кавказцев - 110 тысяч, туркестанцев (то есть выходцев из Средней Азии и Казахстана) от 110 до 180 тысяч, крымских татар - 20 тысяч, калмыков - 5 тысяч.142 Немцы составляли
      [473/474]
      в легионах в среднем 15%. Часть офицерского и сержантского состава была из бывших советских военнопленных. Они не имели права отдавать приказы немецким солдатам. Многие легионеры, и это очень важно, были военнопленными, а не перебежчиками. Боеспособность легионов была невысокой. Дезертирство составляло от 2,5 до 10%.
      В 1943 году 70-80% легионов было отправлено на запад. Здесь легионы иногда связывались с местным движением Сопротивления и перебегали к ним.143 Известны случаи открытого выступления против немцев, например, восстание в апреле 1944 года грузинского батальона на острове Тексель (Голландия). Вероятно, если бы советское правительство не отреклось от своих солдат, попавших в плен, если бы они не боялись преследований по возвращению в СССР, случаев открытого выступления против немцев, перебежек на сторону Красной армии, уходов в отряды местного Сопротивления было бы значительно больше. Но легионеры знали на своем собственном опыте, живя в СССР, мстительность советской власти. Все же в декабре 1944 года находившийся в Словакии туркестанский полк СС под командованием Г. Алимова перешел на сторону восставших словаков.
      Но были и другие факты. Например, нацисты использовали легионеров и казацкие части для борьбы с партизанами в Западной Европе и на Балканах, при подавлении Варшавского восстания 1944 года. При помощи части националов (население называло их «монголами») был учинен погром в г. Сан-Донат (департамент Дром, Франция).144
      Важно понять причины, по которым отдельные лица или группы населения шли на сотрудничество с немцами. Этими причинами были, как правило, притеснения советской власти, особенно жестокие при проведении коллективизации, во время которой пострадали миллионы людей; затем массовые репрессии и, наконец, шовинистическая политика советских властей в национальных районах. Не случайно поэтому, что сотрудничество с врагом, включая участие в военных формированиях, было среди нерусских национальностей относительно и абсолютно больше, чем среди русской.
      Можно лишь гадать о том, какой оборот приняли бы события, если бы нацисты проводили не политику геноцида, репрессий, подавления национальных и просто человеческих чувств, а более умеренную, приемлемую для большинства населения, как русского, так и нерусского. Но такая политика была абсолютно исключена, ибо нацисты не были бы тогда нацистами, да и мировой войны, вероятно, не было бы. Гитлеровская Германия стремилась к порабощению и
      [474/475]
      частичному истреблению народов Советского Союза, Польши, других восточноевропейских государств. И какие бы разногласия ни происходили среди верхушки нацистских руководителей по чисто конъюнктурным соображениям, цель оставалась одна - превратить славянские народы в рабов германского народа, народа господ, увековечить господство нацистского рейха в Европе.
      Поэтому у противников сталинской диктатуры в СССР практически не было иного выбора, как бороться против безжалостного врага, вторгшегося в пределы их страны. И они это делали с тайной надеждой, что после победы жизнь переменится к лучшему.
      После поражения немцев под Москвой среди немецких экспертов по советским делам и высокопоставленных немецких чиновников начало укрепляться мнение, что немецкая победа над СССР может быть обеспечена только, если на сторону Германии будут привлечены русские национальные антисталинские силы.145 Но это полностью противоречило официальной гитлеровской доктрине «расы господ» и «недочеловеков».
      Немецкие эксперты, руководившие психологической войной против СССР, считали, что, если удастся найти «русского де Голля», советского генерала, вокруг него сконцентрировались бы антисталинские силы в Красной армии. Начались поиски такого генерала в лагерях для военнопленных. В конце концов он был найден: генерал-лейтенант А. А. Власов, бывший командующий 2-й Ударной армией, попавший в плен на Волховском фронте в июле 1942 года. Власов считался одним из наиболее способных советских генералов. В 1942 году ему исполнилось 42 года. В Красной армии он служил с 1919 года и был членом ВКП (б). И его крестьянское происхождение, и его служба в армии были безупречны. Командир 99-й стрелковой дивизии, признанной перед войной лучшей по боевой подготовке в Киевском Военном округе, командующий 37-й армией, защищавшей Киев, затем командующий 20-й армией в битве под Москвой, заместитель командующего Волховским фронтом, и наконец, командующий 2-й Ударной армией - таков был послужной список Власова.146 Одно время Сталин даже хотел назначить его командующим Сталинградским фронтом.147 Власов пользовался высокой репутацией в армии также благодаря тому, что он трижды выводил свои войска из немецкого окружения и отличался личной храбростью.
      Что заставило попавшего в плен Власова согласиться на предложение нацистов?
      Судя по сохранившимся документам и свидетельствам современников, Власова толкнуло на этот путь глубокое разочарование в
      [475/476]
      сталинском режиме. Власов был не только свидетелем всех предвоенных чисток в армии, он был одним из тех, кому на своих плечах пришлось вынести горечь поражений первого года Отечественной войны. Неспособность, жестокость и безответственность высшего руководства вызвали у него внутренний протест, и этот давно, очевидно, назревавший разрыв со сталинской системой произошел в трагических условиях плена. Власов ввязался в игру с немцами, рассчитывая стать независимым командиром независимой, но союзной Германии национальной русской армии. Его политическая наивность не может не вызвать удивления. С самого начала он совершил роковую ошибку: только гибель ожидала Россию при победе Гитлера. Надежды на помощь Германии против Сталина были ни на чем не основаны: Гитлер вел войну не лично против Сталина и не только против большевизма, а против национального существования России.
      В одной коалиции с СССР были западные демократические государства - США и Великобритания, силы Свободной Франции и движения Сопротивления в Европе, так как гитлеровская Германия представляла смертельную опасность для всех.
      На стороне Власова были симпатии некоторых офицеров вермахта, которым было поручено использовать его имя и его самого в пропагандистских целях. Эти офицеры прилагали много усилий для того, чтобы поддержать Власова как руководителя самостоятельного антисталинского движения. Хотя Власов, вероятно, серьезно надеялся использовать свой «союз» с немцами для борьбы против Сталина, они никогда не относились к нему как к союзнику. Он был бывшим советским генералом, он был русским и, на свой манер, русским патриотом. Но именно это и внушало нацистам глубокое недоверие к нему. Для них он мог быть лишь орудием для реализации их собственных планов. Только необходимость войны заставила немцев разрешить формирование Русской Освободительной Армии, точно также как и национальных легионов. Нацисты не доверяли ни тем, ни другим. Они использовали отдельные русские формирования для борьбы против партизан на оккупированной территории СССР и против движения Сопротивления на западе, но они, боялись, как правило, использовать эти формирования против Красной армии, опасаясь, что начнется переход на ее сторону.
      Читал ли Власов «Майн Кампф» или знал лишь понаслышке, зверское обращение немцев с советскими военнопленными и с «восточными рабочими» («остовцами») должно было посеять в нем сомнение относительно моральной возможности быть в одной упряжке с расистами-гитлеровцами. Правда, Сталина такого рода соображения не остановили, когда он подписал в 1939 году пакт с Гитлером.
      [476/477]
      а позднее согласился сотрудничать с ним для совместной борьбы против польского движения Сопротивления. Был еще один исторический пример: во время первой мировой войны большевики выступали за поражение России в войне против Германии и за превращение империалистической войны в войну гражданскую. При этом они пользовались финансовой поддержкой германского генерального штаба. Но, коль скоро Власов решился на борьбу против режима Сталина, то выбор союзника для борьбы имел не меньшее значение, чем сама борьба. У Власова же на самом деле не было возможности выбора. Не он выбирал, а его выбрали среди нескольких десятков советских генералов, попавших в плен, немецкие офицеры, озабоченные исходом войны. Делали они это на собственный страх и риск в надежде, что нацистская верхушка поймет целесообразность использования русской армии для сокрушения сталинского режима.
      Уже в первой листовке, написанной немецкими специалистами по пропаганде и подписанной Власовым 10 сентября 1942 года в лагере для военнопленных в Виннице, он, обращаясь с призывом к интеллигенции объединиться против сталинской клики, позволил использовать себя в интересах немецкой пропаганды. Вопреки фактам он утверждал, что расстрелы и жестокости, проявленные немцами по отношению к советским военнопленным, это «лживая пропаганда». В своем «Открытом письме» он призывал к союзу с Германией. Но это обращение было введением в заблуждение - Германия и не помышляла о союзе с Власовым. Но и сам Власов был поначалу введен в заблуждение приставленными к нему немецкими офицерами.