Ночь или две спустя Корум проснулся от кошмара, в котором он увидел свое лицо, искаженное злобой, и услышал звуки арфы, игравшей где-то за стенами Кэр-Малода. Принц хотел разбудить Медбх и рассказать ей об этом, но женщины нигде не было. Наутро Корум спросил ее о том, где же она была в эту ночь; королева же отвечала ему, что один его сон сменился другим — всю ночь она была рядом с Принцем.
      Проснувшись следующей ночью, Корум увидел, что королева мирно спит рядом с ним. Некая сила заставила его подняться, облачиться в доспехи и опоясаться мечом, носившим имя Предатель. Корум вышел из замка, ведя под уздцы Желтого Жеребца. За стенами крепости он оседлал его и поскакал к морю, туда, где стоял одинокий утес, называвшийся мабденами Замком Оуин, вадаги же называли замок Эрорн. В этом месте Корум родился и вырос, здесь он был счастлив.
      Склонившись к голове Желтого Жеребца, Корум прошептал ему на ухо:
      — Конь Легера, ты наделен великими умом и силою. Сможешь ли ты перенести меня через эту пропасть?
      Желтый Жеребец посмотрел на него своими добрыми янтарными глазами, исполненными не удивления, а печали. Он фыркнул и забил копытом.
      — Помоги же мне, Желтый Жеребец, — сказал Корум, — и я отпущу тебя туда, откуда ты пришел.
      Помешкав минуту. Желтый Жеребец подчинился воле своего седока. Он отбежал в направлении Кэр-Малода, развернулся и пустился галопом, с каждым мгновением ускоряя свой бег, пока не оказался на краю пропасти, отделявшей мыс, на котором стоял замок Эрорн, от материка. Внизу бушевало море, рев его напоминал предсмертные стенания Фой Мьёр. Желтый Жеребец напрягся и прыгнул. Сбылась мечта Корума — всадник и конь стояли уже по другую сторону пропасти. Корум спешился.
      Желтый Жеребец испытующе посмотрел на него. Корум сказал коню:
      — Ты свободен, иди, но не забывай завета Легера.
      Желтый Жеребец кивнул головой, развернулся и, перепрыгнув через пропасть, скрылся во мраке. Коруму показалось, что в шуме моря он слышит голос, зовущий его со стен Кэр-Малода. Не Медбх ли звала его?
      Принц решил не обращать на голос внимания. Он разглядывал старые, полуразрушенные стены замка Эрорн, вспоминая о том, как мабдены убили всех его близких, искалечили его самого, лишив глаза и руки. Зачем же он так преданно и так долго служил им? Во всем была повинна его любовь к мабденским женщинам, и от этого Коруму становилось особенно грустно. Он любил и Ралину, и Медбх, они отвечали ему любовью, и, все же, меж ними существовало различие, которого Принц не мог объяснить себе.
      Из-за стен послышались какие-то звуки. Корум подошел поближе, ожидая увидеть юношу, звавшегося Дагдагом, некогда виденного им здесь. Что-то метнулось в темноте; Коруму показалось, что он видел свою алую мантию.
      — Кто здесь? Никто не ответил ему.
      Он подошел к самой стене и, положив руку на выглаженный ветром резной камень, тихо спросил:
      — Кто здесь?
      Он услышал змеиное шипение. Что-то звякнуло. Что-то хрустнуло. В разрушенном оконном проеме Корум увидел силуэт человека. Тот повернулся к Коруму.
      Принц увидел свое собственное лицо. Это был оборотень, сотворенный Калатином.
      Карах вышел морем.
      Оборотень улыбнулся и вынул из ножен меч.
      — Приветствую тебя, брат, — сказал Корум, — я не сомневался в том, что пророчество сбудется этой ночью. Поэтому я и пришел сюда.
      В ответ на слова Корума Карах только улыбнулся. Корум вдруг услышал сладкие, губительные звуки арфы Дагдага.
      — Но что же это за красота, которой я должен бояться? — спросил Корум. Он извлек из ножен меч.
      — Оборотень, ты не знаешь этого? Улыбка оборотня стала еще шире; обнажились белые зубы.
      — Настало время вернуть мантию, — сказал Корум. — Мне придется сразиться с тобой.
      И начался бой. Скрещиваясь, мечи высекали яркие искры, озарявшие темень замка. Как и предполагал Корум, силы их были равными, ни один из них не превосходил своего соперника ни в чем.
      Они сражались на растрескавшихся плитах, порушенных стенах, разбитых лестницах. Они бились вот уже час, отвечая ударом на удар, уловкой на уловку. Только теперь Корум понял, каким преимуществом обладал его противник — он не знал усталости.
      Чем слабее становился Корум, тем увереннее наступал на него оборотень. Он молчал, возможно, он и не умел говорить, но улыбка его становилась все шире и язвительнее.
      Корум отступал, теперь ему приходилось только защищаться. Оборотень оттеснил его за пределы замка и загнал на самый край утеса. Собрав все силы, Корум сделал неожиданный выпад и ранил соперника в плечо.
      Оборотень словно и не почувствовал этого, он возобновил свои атаки с удвоенной силой.
      Корум неожиданно споткнулся о камень и рухнул навзничь. Меч выпал из его руки. Он взмолился:
      — Это несправедливо!
      Вновь заиграла арфа, теперь уже это была песня. В ней пелось:
      — Так уж устроен мир. Печален удел героя, долг свой исполнившего…
      Желая продлить наслаждение, оборотень медленно занес меч.
      Корум почувствовал странную дрожь в левой руке. Казалось, его серебряный протез ожил. Зажимы, крепившие кисть к запястью, расстегнулись, и рука, метнувшись к Предателю, схватилась за его рукоять.
      — Я сошел с ума, — прошептал Корум. Но тут он вспомнил о ворожбе Медбх.
      И Принц, и королева совершенно забыли об этом.
      Оборотень попятился назад, издавая странные шипящие звуки.
      Серебряная рука вонзила меч прямо в сердце оборотня. Тот вскрикнул и упал замертво.
      Корум рассмеялся.
      — Прощай, братец! Не зря я опасался тебя, но видно, не тебе суждено было исполнить предначертанное.
      Теперь арфа играла громче, звуки ее доносились уже из замка. Забыв и о мече, и о своей серебряной руке, Корум бросился к замку. Перед ним стоял Дагдаг, златоликий прекрасный юноша; во взгляде его было что-то зловещее. Он играл на арфе, которая казалась частью его тела. За спиной Дагдага Корум увидел еще одну фигуру — это был Гейнор.
      Тут только Корум вспомнил о том, что меч его остался на утесе. Он вскричал:
      — Гейнор, как я тебя ненавижу! Зачем ты убил Гоффанона?
      — Я сделал это случайно. Я пришел для того, чтобы заключить с тобою мир, Корум.
      — Мир? И это говоришь ты, мой первейший враг?!
      — Послушай Дагдага, — сказал Гейнор Проклятый.
      И Дагдаг заговорил — или запел, — и вот какие слова сказал он Коруму:
      — Ты нам не нужен, смертный. Сними свою мантию с трупа оборотня и покинь этот мир. Ты пришел сюда только с одной целью. Теперь, когда эта цель достигнута, ты должен уйти.
      — Но я люблю Медбх, — ответил Корум. — Я не оставлю ее!
      — Ты любил только Ралину. Ты видишь ее и в Медбх.
      Гейнор заговорил настойчивее:
      — Я не желаю тебе зла, Корум. Поверь Дагдагу. Пойдем вместе со мной. Он открыл врата в ту землю, на которой мы оба сможем обрести покой и мир. Это правда, Корум, — я только что вернулся оттуда. У нас есть шанс покончить с нашей извечной враждой.
      Корум покачал головой.
      — Похоже, ты действительно говоришь правду, Гейнор. Глаза Дагдага тоже не лгут. Но я должен остаться здесь. Я люблю Медбх.
      — Я уже говорил с Медбх, — сказал Дагдаг. — Она знает о том, что тебе нельзя оставаться в этом мире. В мире, которому ты не принадлежишь. Идем же туда, где вы с Гейнором обретете мир. Я предлагаю тебе великую награду, о, Великий Воитель. Большего я тебе предложить не смогу.
      — Я должен остаться, — сказал Корум.
      Дагдаг вновь заиграл на арфе. Музыка ее была прекрасна и сладка. Это была музыка великой любви и самоотверженного мужества. Корум улыбнулся.
      Он поклонился Дагдагу, поблагодарив его за сделанное ему предложение, и махнул рукой, прощаясь с Гейнором. Он вышел из древних ворот замка Эрорн и увидел Медбх, что ожидала его по ту сторону пропасти. Улыбнувшись ей. Принц поднял правую руку в приветственном жесте.
      Но женщина не улыбнулась Коруму в ответ. Она подняла руку и стала раскручивать пращу. Корум потрясенно смотрел на нее. Не Дагдага ли она хотела убить, Дагдага, которому так доверяла?
      Снаряд вылетел из пращи и угодил прямо в лоб Коруму. Принц упал наземь. Сердце часто билось, голова была разбита. Он почувствовал, как кровь заливает лицо.
      Корум увидел склонившегося над ним Дагдага. Тот смотрел на него с участием. Изо рта Корума вырвался хрип.
      — Бойся арфы, — сказал Дагдаг своим высоким звонким голосом. — Бойся красоты, — он указал на Медбх, плакавшую по ту сторону пропасти. — Бойся брата…
      — Твоя арфа отвратила от меня Медбх, — сказал Корум. — Я не зря боялся ее. Ты прав — красота Медбх сгубила меня. Но я убил своего брата. Карах мертв.
      — Нет, — сказал Дагдаг, подняв с земли татлум, брошенный Медбх. — Вот твой брат, Корум. Она смешала его мозг с известью, зная, что только так может быть исполнен твой рок. Она разрыла могилу Кремм Кройха. Я научил ее этому. Кремм Кройх сразил Корума Лло Эрайнта.
      — Я не отрекаюсь от нее. — Корум попытался подняться на ноги. Он приложил руку к раскроенному черепу, чувствуя, как из него льется кровь. — Я все еще люблю ее.
      — Я говорил с ней. Я говорил ей о своем предложении и о том, что она должна делать, если ты не примешь его. Тебе здесь не место, Корум.
      — Мы еще посмотрим!
      Собравшись с силами, Корум бросился на Дагдага. Златоликий юноша взмахнул рукой и перКорумом возникла его серебряная рука, сжимавшая серебристый меч, нареченный Предателем.
      За миг до того, как меч вошел ему в сердце, Корум услышал крик Медбх. Раздался голос Дагдага:
      — Теперь этот мир избавлен от колдовства и богов!
      И тогда Корум умер.
 

Так заканчивается третий, последний том Хроники Корума