Коруму снился луг, на котором паслись овцы. Вдруг эта мирная картина обернулась чем-то зловещим, — овцы дружно задрали головы, и Корум увидел вместо овечьих мордочек лица знакомых ему людей…
      Принцу снилось, что он ищет прибежища в своем старом доме, замке Эрорн, стоящем на самом берегу моря. Корум хотел было подбежать к замку, как вдруг увидел, что меж ним и входом в замок пролегла огромная бездонная трещина… Принцу снилось, что он трубит в рог, созывая на Землю всех богов Вселенной, чтобы здесь, на Земле, разыгралась их последняя битва.
      Его охватило жгучее чувство стыда — он стал вспоминать то, чего не помнил наяву. Он вспоминал события трагические: убийства друзей и возлюбленных, предательство целых народов, глумление над слабыми и невинными. И тихий голос сказал Коруму о том, что подвиги, которые он совершил за долгую свою жизнь, за тысячи своих воплощений, не стоят и половины грехов его, ибо Корум дерзнул принять на себя ответственность за жизнь Эмергина. Смерть Эмергина будет всецело на совести Принца. Еще одру душу сгубил он и будет за это осужден на муки вечные.
      Зазвучала музыка, музыка насмешливая, музыка сладкая. То играла арфа.
      И Корум отвернулся от бездны и увидел перед собой три фигуры. Одну из них он сразу узнал — это была милая его сердцу Медбх. На ней было голубое парчовое платье, волосы были убраны лентами, на руках и ногах поблескивали золотые браслеты. В руках девушка держала пращу и меч. Принц улыбнулся ей. Она же словно и не заметила его улыбки. Он узнал и стоявшего рядом с ней юнца, и оттого ему стало страшно. Юноша с золотистою кожей улыбался безжалостной улыбкой и играл на арфе-насмешнице.
      Корум выхватил меч и пошел на златолицего юнца.
      И тут, подняв руку, выступила вперед третья фигура. Лицо этого человека было скрыто тенью. Корума охватил ужас. Он не знал этого человека, но боялся его куда сильнее, чем юнца с арфой. Корум заметил, что поднятая рука незнакомца сделана из серебра, мантия же его выкрашена в алый цвет. Корум в ужасе отвернулся, боясь увидеть свое собственное лицо.
      И он прыгнул в бездну. Все громче и громче играла арфа победные песни; он же все глубже опускался в бескрайнее царство ночи.
      Вдруг засиял ослепительный свет.
      Открыв глаза, Корум увидел восходящее солнце.
      Он видел перед собой каменные глыбы Крэг-Дона, что средь снегов казались темными и мрачными.
      Кто-то держал его за плечо; решив, что это Гейнор, Корум хотел было освободиться, но неожиданно услышал над собой бас Гоффанона:
      — Все уже прошло, Корум. Ты проснулся. Корум перевел дыхание.
      — Гоффанон, ты бы знал, какой ужас мне снился…
      — Не вижу в этом ничего удивительного, ведь ты спал в самом центре Крэг-Дона, — пробубнил сидхи. — И еще на тебя подействовали вчерашние штучки Джерри-а-Конеля.
      — Подобный же сон я видел на Хи-Брисэйле, — сказал Корум, растирая застывшее лицо. Он старался дышать глубоко, ему казалось, что холодный воздух сможет развеять память о сне.
      — Хи-Брисэйл похож на Крэг-Дон, потому и сны здесь снятся похожие, сказал Гоффанон и распрямился. — Говорят, правда, что к иным людям здесь приходят чудесные, прекрасные видения.
      — Чего мне не хватает сейчас, так это именно таких видений.
      Гоффанон переложил топор из правой руки в левую и помог Коруму подняться на ноги. Укрытый плащом, Эмергин спал на алтарном камне. Джерри лежал возле самого костра, свернувшийся в клубок кот мирно спал, касаясь щеки своего хозяина.
      — Нам следует отправиться в землю Туха-на-Гвидднью Гаранхир, — сказал Гоффанон. — Я уже все продумал.
      Корум с трудом улыбнулся.
      — Стало быть, ты остаешься с нами. Гоффанон недоуменно пожал плечами.
      — Выходит, что так. У меня нет другого выхода. Но вернемся к делу. Часть пути мы пройдем морем, — так будет быстрее.
      — Ты забываешь о том, что мы идем не налегке, — с нами Эмергин.
      — Тогда один из нас должен отвезти Эмергина в Кэр-Малод, — сказал Гоффанон. — Остальные пойдут в Кэр-Гаранхир. Если нам удастся найти Золотой Дуб и Серебряного Овена, мы спокойно вернемся в Кэр-Малод по морю. Иных вариантов нет — иначе Эмергину не выжить.
      — Значит, так мы и поступим, — согласился Корум.
      Джерри-а-Конель зашевелился. Он нащупал рукой свою широкополую шляпу и натянул ее на голову. Щуря глаза, Джерри сел. Кот жалобно замяукал и тут же перебрался к нему на колени. Джерри потянулся и протер глаза.
      — Как наш Эмергин? — спросил он. — Я видел его во сне. Здесь, в Крэг-Доне происходило грандиозное действо, которым он руководил. Только представьте себе — тысячи мабденов поют хором. Хороший сон.
      — Эмергин все ещё спит, — сказал Корум. Он рассказал Джерри о своем разговоре с Гоффаноном. Джерри одобрительно кивнул.
      — Но кто же отправится в Кэр-Малод? — Он поднялся на ноги, взяв на руки своего черно-белого котика. — Думаю, что лучше всего для этой роли подхожу я.
      — Почему?
      — Во-первых, потому, что перегонять овечку с места на место — дело нехитрое. Во-вторых, в отличие от вас, я не слишком-то связан со всей этой историей. Представьте, как будет ликовать народ Гвидднью Гаранхира, когда он увидит не одного, а сразу двух героев-сидхи!
      — Хорошо, — согласился Корум. — Ты отправишься в Кэр-Малод вместе с Эмергином. Там ты расскажешь обо всем, происшедшем с нами, и о наших планах. Не забудь предупредить о том, что Фой Мьёр вновь идут войной. Если Кэр-Малод укроет в своих стенах Эмергина, ему можно будет не опасаться леденящего ока Балахра, — тем самым, в нашем распоряжении будет больше времени. К счастью, Фой Мьёр передвигаются медленно; возможно, нам удастся поспеть в Кэр-Малод еще до их прихода.
      — Если только они направляются в Кэр-Малод, — сказал Гоффанон. — Мы знаем только о том, что они идут на Запад. Вполне возможно, что целью их похода является уничтожение Крэг-Дона,
      — Почему они так боятся его? — спросил Корум. — Разве сейчас он им опасен?
      Гоффанон принялся поглаживать бороду.
      — Возможно, да, — сказал он. — Крэг-Дон был построен во времена первой войны Фой-Мьёр с сидхи и мабденами. Он обладает не только символическим, но и практическим значением. Одно из его назначений- играть роль своеобразной ловушки, заглатывающей Фой Мьёр. Крэг-Дон обладает, а вернее будет сказать, обладал, способностью возвращать тех, кто не принадлежит к этому миру, в их собственные миры. Однако он не действует на нас, сидхи; будь это не так, я давно бы покинул этот мир. Такова уж наша судьба — мы построили Крэг-Дон, но мы не можем воспользоваться им. К сожалению, заманить сюда всех Фой Мьёр нам не удалось, те же из них, кто остался в живых, стали избегать этого места.
      Взгляд Гоффанона затуманился, казалось, он вспоминает те далекие дни, когда он вместе со своими братьями сидхи сошелся с Фой Мьёр в ужасной битве. Гоффанон печально смотрел на каменные круги Крэг-Дона.
      — Да, — грустно сказал он, — некогда это место обладало великой силой.
      Корум подал Джерри длинный витой рог и Плащ Сидхи.
      — Возьми эти вещи, — сказал Принц, — ведь дальше ты поедешь один. Рог защитит тебя от псов Кереноса и псарей-гулегов. Плащ сделает тебя невидимым для Братьев Елей и прочих слуг Фой Мьёр. Тебе не обойтись без этих вещей, если ты хочешь добраться до Кэр-Малода.
      — А как же вы с Гоффаноном? Разве вам не нужна защита?
      Корум покачал головой.
      — Мы рискуем только собой. С одной стороны — нас двое, с другой — мы не обременены Эмергином. Джерри кивнул.
      — Ну что ж, я приму твои дары.
      Вскоре они уже оседлали своих коней и, не мешкая ни минуты, отправились в путь. Гоффанон бежал впереди, боевой топор, висевший у него на плече, и полированный стальной шлем холодно поблескивали.
      — Тебе — на юго-запад, нам — на северо-запад, — сказал Корум. — Скоро наши пути разойдутся, Джерри-а-Конель.
      — Остается уповать на то, что пути эти сойдутся вновь.
      — Будем на это надеяться.
      Они пришпорили своих коней и еще какое-то время скакали вместе. Разговор у них не клеился.
      Вскоре Джерри свернул на дорогу, что вела в Кэр-Малод. Корум печально смотрел на его быстро удалявшуюся фигурку. Джерри держал обмякшее тело Верховного Правителя перед собой, положив его поперек седла.
      Все дальше и дальше скакал Джерри по бескрайней заснеженной равнине. Корум неотрывно смотрел на него, пока он совершенно не исчез из виду.
      Всю дорогу Корум думал о Джерри и о его, Джерри, необычной судьбе. Неутомимый Гоффанон бежал за ним.
      Время от времени Коруму вспоминался сон, виденный им в Крэг-Доне, и тогда он пришпоривал коня, словно надеялся оставить дикие видения позади.

      Корум отер со лба пот и, с удовольствием сняв шлем и нагрудную пластину, бросил их на дно маленькой лодки.
      В ясном небе сияло солнце. Воздух дышал весенней прохладой, но Коруму и Гоффанону, привыкшим к смертельной стуже земель, завоеванных Фой Мьёр, он казался нестерпимо жарким. Корум разделся, оставив на себе легкую куртку и штаны. Ему не хотелось бросать коня, но, глядя на блиставшие впереди океанские шири, он понимал, что иного выхода нет. Лодка, найденная ими, с трудом выдерживала вес одного Гоффанона, в нее же должен был сесть еще и Корум.
      Корум стоял на причале заброшенной рыбацкой деревушки. Обитатели ее либо ушли в Кэр-Малод еще до появления Фой Мьёр, либо были пленены слугами Народа Льдов. Как бы то ни было, многое, включая и несколько лодок, было оставлено. Большие лодки по всей видимости были отогнаны в страну Туха-на-Гвидднью Гаранхир или еще дальше — в страну Туха-на-Мананнан, страну короля Файахэда. Никаких следов пребывания Фой Мьёр в деревушке не было. Скорее всего, люди успели уйти отсюда. Беленые домики и сады выглядели так, словно люди жили в них и поныне. Похоже, деревушка была оставлена совсем недавно.
      Гоффанон жаловался на жару, но не снимал с себя ни нагрудной пластины, ни шлема. Как только Корум подвел лодку к пристани, карлик тут же забрался в нее, сжимая в руках свой огромный топор. Корум положил на дно лодки пику и топор и осторожно забрался на нос. Ему пришлось вынуть весла из уключин, ибо Гоффанон наотрез отказался грести, объясняя это тем, что в гребле он ничего не смыслит. Корум дорого заплатил бы за парус, но ничего подходящего в деревушке не нашлось
      Принц оттолкнул лодку от пристани и стал разворачивать ее, пока суденышко развернулось носом к темной ниточке берега, лежавшего по ту сторону моря, к стране Гвидднью Гаранхир.
      Корум направлял лодку длинными энергичными гребками; вначале гребля утомляла его, но затем, когда Корум вошел в ритм, работа веслами стала едва ли не радовать его — лодка шла на удивление легко и ровно.
      После студеного воздуха заснеженных пустошей запах моря казался сладким. Море было удивительно мирным. Принцу вспомнилось его плавание на Хи-Брисэйл, где он и встретил этого огромного самозванного карлика, что сидел теперь на корме лодки и водил по воде своей огромной ручищей, резвясь, словно малое дитя. Корум заулыбался — кузнец-сидхи нравился ему все больше и больше.
      — Кто знает, может в Кэр-Малоде и найдутся целебные травы, что поддержат силы Эмергина, — сказал Гоффанон, глядя на волны. — Там о них должны знать. Такие травы теперь редкость — они растут только на древних мабденских землях.
      Решив немного отдохнуть, Корум положил весла в лодку и глубоко вздохнул.
      — Да, — сказал он, — и я на это надеюсь. Однако травы, которыми Правителя кормили в Кэр-Ллюде, могли готовиться особенным образом, — заменить их другими будет не просто. — Он улыбнулся. — Ты знаешь, когда я вижу над собою Солнце, я чувствую себя куда увереннее.
      Корум снова взялся за весла.
      Через какое-то время Гоффанон заговорил вновь.
      Он нахмурил свои черные брови и через плечо Корума стал вглядываться вдаль.
      — Похоже, впереди туман. И это в такую-то погоду!
      Корум не стал оборачиваться, — он боялся сбиться с ритма.
      — Густой-прегустой, — сказал Гоффанон через пару минут. — Я думаю, лучше туда не плыть.
      Перестав грести, Корум обернулся. Гоффанон был прав. Над морем стелился туман. Берег, к которому они направлялись, был едва виден. Оставивший весла Корум почувствовал, что стало несколько прохладнее.
      — Ну что ж, нам не повезло, — сказал он, — но у нас нет времени на то, чтобы плутать по морю. Мы поплывем прямо к берегу, надеюсь, туман скоро рассеется.
      Принц взялся за весла.
      Вскоре похолодало настолько, что ему пришлось откатать рукава своей куртки. Впрочем, пока холод был терпимым, и Корум не спешил одевать на себя нагрудную пластину и шлем, — они мешали бы ему грести. Лодка стала идти тяжелее, Принцу казалось, что он погружает весла в липкий ил. Вкруг лодки стали виться струи тумана. Гоффанон вновь помрачнел, его стало знобить.
      — Разве такое бывает? — прорычал он и, заерзав, раскачал лодку так, что она едва не перевернулась. — Разве такое бывает?
      — Ты думаешь, это туман Фой Мьёр? — спросил Корум.
      — Они похожи, как две капли воды.
      — Наверное, ты прав.
      Теперь туман окружал лодку со всех сторон. Корум перестал грести, и судно стало замедлять ход. Внезапно лодка остановилась.
      Корум глянул за борт.
      Море замерзло. Оно застыло едва ли не мгновенно — волны превратились в ледяные горки, изящно разукрашенные замерзшими пузырьками пены.
      Корума охватило отчаяние; нагнувшись, он достал со дна лодки пику и топор.
      Гоффанон тоже поднялся со своего места и осторожно попробовал ногою лед. Он неуклюже выбрался из, лодки и стал торопливо затягивать ремни своей шубы. Изо рта валил пар.
      Корум тоже набросил на себя накидку и стал озираться по сторонам.
      Послышались какие-то звуки. Ворчание. Крик. Принцу показалось, что он слышит скрип огромной боевой колесницы и тяжелые шаги безобразных тварей. Фой Мьёр не нужны были корабли — они мостили свои морские пути льдом. Быть может, они узнали о планах Гоффанона и Корума и решили сорвать их? Или же они просто навели свой мост?
      «Скоро мы об этом узнаем», — думал Корум, сидя у лодки.
      Фой Мьёр и их воинство двигались с востока на запад; в том же направлении, но несколько под иным углом пролегал путь Корума и Гоффанона. Вдали появились темные фигуры. Корум почувствовал знакомый запах елей и увидел грузные тела Фой Мьёр, едущих на колесницах. Здесь же был и Гейнор, как всегда его доспехи переливались всеми цветами радуги. Фой Мьёр направлялись вовсе не к Кэр-Малоду — они шли на Кэр-Гаранхир.
      Если не опередить Фой Мьёр, вряд ли удастся найти Овена и Дуб.
      — Гаранхир, — пробормотал Гоффанон. — Они идут к Гаранхиру.
      — Да, — с отчаянием в голосе отозвался Корум. — У нас нет иного выхода, кроме как следовать за ними. Когда же мы окажемся на суше, мы попытаемся опередить их. Мы должны предупредить народ Гаранхира об их приближении. Мы должны предупредить короля Даффина!
      Гоффанон пожал огромными плечами и почесал нос. Взяв топор в правую руку, он улыбнулся.
      — Что поделаешь — должны, значит, должны, — сказал он.
      К счастью, псов Кереноса в армии Фой Мьёр не было. Похоже, чудовища рыскали вкруг Крэг-Дона в поисках Эмергина и трех друзей. Собаки тут же учуяли бы двух притаившихся людей.
      Корум и Гоффанон осторожно двинулись вслед за Фой Мьёр, надеясь в скором времени увидеть землю. Они быстро выбились из сил, так как идти им приходилось по застывшим морским волнам. Вскоре Фой Мьёр и Братья Елей вышли на берег, что еще час назад был зеленым и полным жизни, — теперь он дышал смертью и хладом.
      Как только Фой Мьёр сошли со льда, он стал стремительно таять. К счастью, море здесь было мелким — Коруму вода доходила до подбородка, Гоффанону — до груди.
      Друзья вышли на морозный берег.
      Корум наглотался соленой морской воды, — его душил кашель. Гоффанон, ни минуты не раздумывая, схватил Принца под мышку, и с этой тяжелой ношей, бряцая латами, понесся на холм.
      У Корума заныли ребра.
      — Ты очень странный карлик, Гоффанон. Меня поражает то, как в твоем крошечном теле умещается такое количество энергии.
      — Мой малый рост компенсируется повышенной выносливостью, — серьезно ответил ему сидхи.
      Уже через два часа они оставили Фой Мьёр далеко позади.
      Друзья решили передохнуть и спустились в неглубокую ложбинку. Они сидели на земле и радовались запаху трав и цветов. Через несколько часов те должны были превратиться в лед, и потому их запах казался особенно благоуханным.
      Гоффанон вздохнул и нежно посмотрел на цветок мака.
      — В этом мире найдется немного земель, что могли бы сравниться красотой с землями мабденов, — сказал он. — Но они исчезнут. Их погубят Фой Мьёр.
      — О каких это других землях ты говоришь? — спросил Корум. — Что тебе о них известно?
      — Те земли давным-давно обращены в лед этими выродками, — сказал Гоффанон. — Эта же земля пока не умерла. Отчасти это связано с тем, что Фой Мьёр боятся Крэг-Дона, отчасти с тем, что именно здесь селились сидхи. Долгое время Фой Мьёр не осмеливались покидать своих восточных морей.
      Он поднялся на ноги.
      — Может быть, ты сядешь ко мне на плечи? Думаю, тебе так будет удобнее.
      Корум с благодарностью принял предложение кузнеца и тут же вскарабкался к нему на плечи.
      Не мешкая, друзья пустились в путь.
      — Да, мабденам надо объединяться, — сказал Корум со своей своеобразной трибуны. — Если бы их племена были связаны друг с другом, они обладали бы куда большей силой.
      — А как же быть с Балахром и всеми остальными? Что могут противопоставить мабдены грозному оку Балахра?
      — Они владеют Сокровищами. Достаточно вспомнить Копье Брионак — сколь большой урон оно нанесло Фой Мьёр!
      — Копья Брионак больше нет, — с грустью в голосе сказал Гоффанон. — Оно ушло из этого мира навсегда. Наверное, оно вернулось на свою родину.
      Путники оказались в узкой теснине, сжатой с обеих сторон известковыми скалами, покрытыми зеленым дерном.
      — Насколько я помню, — сказал Гоффанон, — город Кэр-Гаранхир лежит по ту сторону перевала.
      Теснина становилась все уже. Они были уже у ее верхнего края, когда перед ними появился конный отряд.
      Вначале Корум принял всадников за рыцарей Туха-на-Гвидднью Гаранхир, вышедших встречать путешественников. Но тут же Принц заметил, что и кони, и всадники имели зеленоватый цвет. Их встречали не друзья, но враги. Кони неожиданно расступились, и вперед выехал еще один всадник — его латы то и дело меняли свой цвет, а лицо было закрыто гладкой стальной маской.
      Гоффанон остановился и, сняв Корума со своей шеи, поставил Принца на светлую глинистую почву. Сзади послышались какие-то звуки. Гоффанон и Корум обернулись,
      Внизу, в теснине, их ждала еще одна группа зеленых всадников. В воздухе запахло еловой хвоей.
      Торжествующий радостный голос Гейнора многократно отражался от стен узкого ущелья.
      — Ты мог бы продлить свою жизнь, Принц Корум, если бы ты остался в Крэг-Доне. Теперь скажи: где находится Эмергин, украденная тобою овечка?
      — Когда я видел его в последний раз, он был близок к смерти, — ответил ему Корум, снимая с плеча свой боевой топор.
      Гоффанон пробормотал:
      — Пришло время рубить елки, Корум. Друзья встали спина к спине: Гоффанон лицом к отряду, стоявшему внизу, Корум — к воинам, ожидавшим наверху. Гоффанон взял свой топор так, что на его полированной поверхности заблистали солнечные лучики.
      — Если мы и умрем, то умрем летом, — сказал Гоффанон. — Этот треклятый туман не будет есть нам кости.
      — Я забыл тебя предупредить, — сказал Принц Гейнор Проклятый. — Эмергин кушает только самые редкие травки. Верховный Правитель мабденов превратился в барана. Впрочем, теперь это не имеет никакого значения.
      Корум услышал страшный рев, что раздавался откуда-то снизу. Фой Мьёр пришли сюда куда быстрее, чем Принц того ожидал.
      Гоффанон удивленно склонил голову набок и стал прислушиваться.
      Оба отряда зеленолицых всадников пошли в наступление. От грохота их копыт сотрясались известковые склоны. Гейнор дико захохотал.
      Корум завертел топором и первым же ударом едва не перерубил шею вражескому коню, из раны которого тут же заструилась тягучая зеленоватая жидкость. Конь замер. Зеленые его глаза округлились, зеленые зубы заскрежетали. Зеленый всадник занес свой меч над головой Корума. Коруму уже приходилось биться с одним из Братьев Елей Хью Аргехом, он уже знал, как отражать удары.
      Принц рубанул топором по вражеской руке, сжимавшей меч, и та, словно ветка дерева, упала наземь. Следующим ударом он подсек ноги коню, и животное забилось на земле, тщетно пытаясь подняться.
      Всадник, ехавший следом, не мог нанести удара без того, чтобы не наехать на раненое животное. Сладковатый запах еловой хвои стал почти невыносимым. Некогда он нравился Коруму, теперь же его едва ли не тошнило.
      Гоффанон уложил уже трех всадников и теперь занимался тем, что разрубал их на части. Когда-то эти рыцари были цветом мабденского воинства, теперь же вместо крови в их жилах тек древесный сок. Служа Фой Мьёр, они и стыдились своего особого положения и, одновременно, гордились им.
      Сражаясь со всадниками, Корум пытался найти пути возможного отступления. Гейнор выбрал прекрасное место для атаки — стены теснины здесь были слишком круты для того, чтобы можно было забраться по ним наверх. Корум и Гоффанон могли держаться достаточно долго, выйти же из теснины они уже не могли. Рано или поздно Братья Елей, эти ожившие деревья, должны были одолеть их. Словно лес, шелестящий ветвями, раз за разом они набрасывались на одноглазого вадага с серебряной рукой и восьмифутового Сидхи с развевающейся черной бородой.
      Гейнор хохотал, оставаясь на безопасном расстоянии от поля битвы. Он был занят своим излюбленным делом — он уничтожал героев, попирал правых, изгонял добродетельных, оправдывая свои деяния тем, что все эти качества никогда не принадлежали ему по-настоящему.
      И потому Гейнор пытался заглушить любой голос, что напоминал ему о надежде, на которую он не мог отважиться, о чести, которую он боялся заслужить, о возможности его, Гейнора, спасения.
      Корум устал. Пошатываясь, он отрубал зеленые руки и головы всадников, рассекал зеленые черепа коней. Липкий зеленый сок тек уже ручьями.
      — Прощай, Гоффанон! — прокричал он своему товарищу. — Возрадовалось мое сердце, когда ты пришел к нам; но, боюсь, решение твое обернется для тебя смертью.
      И вдруг Корум услышал- смех Гоффанона, что сливался с хохотом Гейнора Проклятого.

      Теперь смеялся только Гоффанон.
      Гейнор замолчал.
      Корум пытался разглядеть Гейнора сквозь толпу зеленых всадников, но радужных доспехов нигде не было видно. Похоже, Гейнор Проклятый бежал с поля сражения.
      Воины Елей отступали, в ужасе глядя в небо. Корум, улучив момент, тоже взглянул наверх и к собственному удивлению увидел там всадника. Всадник сидел верхом на лоснящемся вороном коне, накрытом алой попоной. Пряжки сбруи были сделаны из кости моржа, ремни поблескивали крупными жемчужинами.
      Удушающий запах еловой хвои сменился свежим запахом моря. Корум тут же связал этот запах с улыбающимся всадником, что сидел на коне, держа поводья одной рукой.
      Всадник натянул поводья, и конь легко перемахнул на другую сторону теснины. Только теперь Корум понял, сколь велики были конь и всадник.
      Лицо всадника украшала золотистая борода. На вид ему было лет восемнадцать, не больше. Его золотистые волосы были собраны в косы, падавшие на грудь. На бронзовой нагрудной пластине всадника были изображены лик солнца, корабли, киты, диковинные рыбы и морские змеи. На руках поблескивали массивные золотые браслеты, украшенные такими же рисунками. Он был одет в голубой плащ с огромной круглой заколкой на левом плече. У него были ясные серо-зеленые глаза. На поясе висел тяжелый меч, который в длину был не меньше Корума. На плече
      красовался огромный щит, сделанный из той же бронзы, что и нагрудная пластина.
      Гоффанон, продолжая биться с воинами Елей, радостно приветствовал огромного всадника.
      — Я слышал твой голос, брат! — закричал он. — Я сразу узнал тебя!
      Гигант громогласно захохотал.
      — Приветствую тебя, малютка Гоффанон! Ты хорошо сражаешься. Впрочем, опыта тебе не занимать.
      — Ты пришел помочь нам?
      — Выходит, что так. Эти мерзкие Фой Мьёр заморозили мое море. Жил я себе и жил в своем подводном замке и думал, что больше никогда не встречусь с ними. Но Фой Мьёр явились сюда вновь со своими льдами, туманами и дурацкими солдафонами. Тогда-то я и решил преподать им урок.