— Да, — задумчиво произнес Джерри-а-Конель, пытаясь отогреть руки над слабеньким пламенем костра, — Фой Мьёр явно состоят в родстве с Владыками Хаоса, — уж больно похожи их цели. Скорее всего в них-то Владыки и переродились. Ну и времечко нам досталось. Отчасти это связано с дурацкими опытами со временем, которые проводятся бароном Каланом, отчасти — с тем, что Миллион Сфер вновь стал разъезжаться. Мы живем в эпоху, полную неопределенности. Порою мне кажется, что поставлена на карту сама сознательная жизнь. Боюсь ли я этого? Думаю, что нет. Сознанием я не слишком-то дорожу. С таким же удовольствием я стал бы и деревом.
      — Кто тебе сказал, что деревья лишены сознания? — Улыбаясь, Корум поставил котелок на огонь и стал забрасывать в кипящую воду кусочки мяса.
      — Тогда я стану куском мрамора.
      — Опять-таки, мы не можем быть уверены в том… — начал было Корум, но Джерри тут же перебил его.
      — Я в такие игры не играю.
      — Ты меня не понял. Ты коснулся предмета, который в, последнее время стал чрезвычайно занимать меня. Мне кажется, что сознательное существо как таковое, не является чем-то обособленным в смысле его значимости. Напротив, подобное существо обладает рядом недостатков. Трагедия смертных состоит как раз в том, что они, обладая способностью подвергать мир анализу, не способны понять его.
      — Некоторым до этого и дела нет, — сказал Джерри. — Я, например, довольствуюсь происходящим, — я позволяю происходить тому, что происходит, не задаваясь вопросом о том, почему это происходит именно так.
      — Да, Джерри, подобная способность замечательна. Но не все мы наделены ею от рождения. Кому-то приходится развивать ее, кому-то это не по силам. Последние обречены на несчастную жизнь. Возникает такой вопрос — имеет ли значение то, счастливы мы или несчастны? Следует ли ставить радость выше страдания? Не правильнее ли считать их обладающими равной ценностью?
      — Насколько я понимаю, большинство людей предпочитает счастье несчастью.
      — Но ведь к счастью можно приходить по-разному. Кто-то находит его в беззаботности, кто-то — в заботе. Кто-то — в ублажении себя, кто-то — в служении другим. Для меня жизнь без служения — не жизнь. Все проблемы морали…
      — Обращаются в ничто, когда у вас начинает бурчать в животе. — Джерри заглянул в котелок. — Корум, как ты считаешь, мясо уже готово?
      Корум рассмеялся.
      — Похоже, я превращаюсь в зануду.
      — Ничего страшного.
      Джерри вылавливал из котелка кусочки мяса и клал их себе в миску. Один кусочек он отложил в сторону. Кот, сидевший у него на плече, замурлыкал и стал тереться о щеку хозяина.
      — Ты обрел религию, Корум, — вот и все. Не забывай, что мы находимся во сне мабденов.
      Они ехали вдоль замерзшей реки по заметенной снегом дороге, что взбиралась все выше и выше. У дороги стоял дом, каменные стены которого были покрыты густой сетью трещин, — казалось, что по дому кто-то стукнул гигантским молотком. Подъехав поближе, друзья увидели застывшие в окнах человеческие фигуры, поблескивавшие в неярких лучах солнца.
      — Здесь морозец поработал, — сказал Джерри, — ты смотри, даже стены потрескались.
      — Это работа одноглазого Балахра. Его взгляд убивает. Я его знаю, — мне пришлось с ним сражаться.
      Они миновали дом и, переехав через холм, оказались в городе. На улицах лежали замерзшие трупы людей. Трупы были обезображены.
      — Это дело рук Гоим, — сказал Корум, — единственной женщины среди Фой Мьёр. Ей нравится вкус человеческого мяса.
      — Мы подошли к границе земель, полностью подвластных Фой Мьёр, — сказал Джерри-а-Конель, указывая рукой туда, где клубились серые тучи. — Как бы с нами такого же не случилось. Как ты думаешь, встретимся ли мы с Балахром и Гоим?
      — Все может быть, — ответил Корум. Джерри улыбнулся.
      — Ты слишком печален, мой друг. Если с нами и произойдет нечто подобное, мы горевать не станем, ибо морально мы куда сильнее их.
      Корум усмехнулся в ответ.
      — Я и так не горюю.
      Они вывели коней из города и стали осторожно спускаться вниз по крутой, покрытой снегом и льдом дороге. На дороге стояла телега, в которой лежали трупы замерзших детей, — очевидно, их пытались вывезти из города еще до прихода Фой Мьёр.
      Дорога привела в долину, где лежали тела растерзанных собаками воинов. Здесь обнаружились свежие следы — следы копыт и собачьих лап.
      — Гейнор шел тем же путем, — сказал Корум. — Он проходил здесь всего несколько часов назад. Интересно, почему он так медлит?
      — Вероятно, он следит за нами. Скорее всего, он пытается разгадать цель нашего похода, — предположил Джерри. — Если он расскажет о ней своим хозяевам, те дозволят ему вернуться в их стан. Он снова станет нужен им.
      — Плохо ты знаешь Фой Мьёр. Сознательные помощники им не нужны. У их слуг — а среди них есть и ожившие трупы — попросту нет иного выхода, кроме как следовать за хозяевами и выполнять приказы, — для мира живых их больше не существует.
      — Как же Фой Мьёр оживляют мертвых?
      — Одного из Фой Мьёр зовут Ранноном. Раннон вдыхает холод в уста мертвых и возвращает Их к жизни. Целуя живых, он отдает их в объятия смерти. Так говорят легенды. Но не многое известно о Фой Мьёр. Они и сами едва ли понимают собственные деяния, едва ли они знают, что привело их в это Измерение. Некогда они были изгнаны сидхи, пришедшими сюда из другого мира, для того, чтобы помочь народу Лайвм-ан-Эша. Со временем сидхи пришли в упадок, сила же Фой Мьёр осталась почти той же, что и прежде, — и тогда они вернулись сюда, чтобы захватить весь этот мир. В скором времени Фой Мьёр не станет — их убьют их же болезни. Думаю, времени осталось у них немного, тысяча лет, не больше. Но ко времени их смерти погибнет весь мир.
      — Я полагаю, — сказал Джерри-а-Конель, — нам стоит поискать союзников среди сидхи.
      — Единственный известный мне сидхи Гоффанон воевать отказался. Он считает, что мир обречен, и он не сможет как-то повлиять на его судьбу.
      — Возможно, он и прав, — сказал Джерри, озираясь.
      Корум поднял голову и стал тревожно прислушиваться.
      Лицо Джерри вытянулось от изумления: — «Что это?»
      — Ты еще не слышал ее? — Корум смотрел на холмы, с которых лились нежные звуки.
      Да, это была арфа — печальная, тоскливая и немного насмешливая.
      — Кому только могло прийти в голову играть здесь на арфе? — заворчал Джерри. — Разве что кого-то отпевают… — Он прислушался. — Да, похоже на отпевание.
      — Ты прав, — мрачно сказал Корум. — Это меня отпевают. Эту арфу я слышу уже не раз. Я должен бояться арфы — так было сказано мне.
      — Что бы ты не говорил, звучит она довольно мило, — заметил Джерри.
      — Я должен бояться и красоты, — сказал Корум. Он так и не понимал, откуда звучит музыка. Корума стала бить дрожь. Взяв себя в руки, он пришпорил коня. И еще — я погибну от руки брата.
      Сколько ни расспрашивал его Джерри, больше Корум не сказал ни слова. Какое-то время они ехали молча.
      Дорога вывела их на широкое плато.
      — Плато Крэг-Дон, — сказал Корум, — ничем иным это быть не может. Мабдены считают это место священным. Мы на полпути к Кэр-Ллюду.
      — И посереди страны Фой Мьёр, — добавил Джерри-а-Конель.
      Пока они обозревали открывшуюся перед ними картину, над плато пронесся снежный вихрь, укрывший землю ровным белым саваном.
      — Мы здесь здорово наследим, — сказал Джерри. Корум изумленно смотрел на стремительный вихрь, уносящийся вдаль. Солнце скрылось за тучами, которые казались неведомыми живыми существами. Они кружили по небу, то и дело меняя форму.
      — Прямо как в Царстве Хаоса, — сказал Джерри. — Помнится, мне рассказывали о мирах, захваченных Владыками Хаоса. Насколько я могу судить, тамошние земли ничем не отличаются от этих. Вот к чему приводит расточительность множественности. Впрочем, я говорю о других мирах и других героях. Иными словами — об иных снах. Теперь давай решим — пойдем ли мы в обход этого плато, или же пройдем напрямик, рискуя быть замеченными?
      — Мы пойдем через плато Крэг-Дон, — твердо сказал Корум. — Если же нас остановят, мы скажем о себе так: мы, мол, идем служить Фой Мьёр. Иного выхода у нас нет.
      — На мой взгляд, твое предложение лишено какого-либо смысла, — возразил Джерри. — Ты что, действительно считаешь, что с нами станут говорить?
      — Мы вправе надеяться на то, что таких, как Гейнор, здесь множество.
      — Странные надежды ты питаешь! — воскликнул Джерри. Улыбнувшись, он посмотрел на кота, и тот послушно замурлыкал.
      Завыл ветер, и Джерри картинно поклонился, делая вид, что слышит в ветре нотки одобрения.
      Корум прижал к себе меховую накидку. В нескольких местах она была продрана клыками псов Кереноса, но назначению своему она пока вполне отвечала.
      — Едем, — сказал Корум. — Едем через Крэг-Дон.
      Поднялась настоящая буря. Ветер дул то с одной, то с другой стороны; он вздымал массы снега, заставляя их кружиться. Ветер пронизывал всадников до мозга костей, им уже казалось, что лучше быть пронзенным стальным клинком, чем ледяными иглами.
      Ветер вздыхал подобно ловцу, напавшему на след. Он стонал в безумной неге. Рычал голодным зверем. Победно кричал. Шипел рассерженной змеей. Он нес с собой горы снега. На плечах всадников стремительно вырастали снежные шапки, но ветер сдувал их, чтобы тут же нарастить новые. Ветер мостил дороги и сбивал с пути. Он дул с востока и севера, запада и юга. Порой казалось, что он дует сразу со все! сторон, пытаясь разорвать всадников в клочья. Ветер строил замки и тут же рушил их. Его шепот обнадеживал, его рев пугал. Ветер играл с людьми.
      Сквозь снежную мглу Корум неожиданно увидел темные фигуры, преграждавшие им путь. Решив, что перед ним воины, он извлек из ножен меч и спешился — снег был слишком глубок, и конь только мешал бы ему. Снег доходил Принцу до колен. Однако Джерри не спешил слезать с коня.
      — Не бойся, — сказал он Коруму. — Это не люди. Это — камни. Камни Крэг-Дона.
      Теперь Корум и сам видел, что темные фигуры стоят намного дальше, чем показалось ему вначале.
      — Это — святилище мабденов, — пояснил Джерри.
      — Здесь они избирают своих Верховных Правителей и проводят важнейшие церемонии, — добавил Корум.
      — Избирали и проводили, — поправил Корума Джерри.
      Стоило путникам приблизиться к огромным камням, как ветер стих. Даже он чтил эту древнюю святыню. Камни образовывали семь концентрических кругов; в самом центре этого грандиозного сооружения стоял огромный каменный алтарь. Из центра, возвышавшегося над плато, каменные кольца представлялись кругами, расходящимися по поверхности тихого пруда, уровнями мироздания, представлениями неведомой, едва ли связанной с Землей геометрий.
      — Да, — это священное место, — пробормотал пораженный Корум.
      — Здесь присутствует нечто такое, о чем и я сказать не смогу, — согласился Джерри. — Слушай, а не похоже ли это на Танелорн?
      — Танелорн? Может быть. Ты думаешь, это их Танелорн?
      — Если судить об этом с позиций географии, — то да. Танелорну не обязательно быть городом. Он может быть каким-то предметом. Он может быть даже идеей. То, что ты видишь перед собой, — представление идеи.
      — Посмотри, как примитивен материал, и как грубо он обработан, — сказал Корум. — Идея же, воплощенная в нем, удивительно совершенна и глубока. Сколь великий разум изваял его!
      — Его создали мабдены. Народ, которому ты служишь. Именно потерей Крэг-Дона можно объяснить то, что мабдены не могут объединиться для борьбы с Фой Мьёр. Он был центром их мира. Он был олицетворением их веры и достоинства. Дважды в год приходили они сюда. Теперь у них нет Крэг-Дона, и души слабнут, лишая их воли.
      — Мы должны вернуть им Крэг-Дон, — воскликнул Корум.
      — Сначала мы должны вернуть им их Верховного Правителя, сполна овладевшего мудростью тех, кто постился и молился у этого алтаря. — Джерри прислонился к одной из огромных каменных колонн. — Так считают сами мабдены, — добавил он, испугавшись собственных слов. — Мне трудно об этом судить, однако, в случае…
      — Смотри, кто к нам пришел! — перебил его Корум.
      Это был Тейнор. Крошечная его фигурка стояла у внешнего круга. Доспехи переливались всеми цветами радуги. Коня рядом с ним не было. Миновав несколько каменных врат, он остановился.
      — Некоторые считают храм Крэг-Дон воплощением Миллиона Сфер, или множественных Измерений реальности. Мне же кажется, что здешние жители слишком грубы для того, чтобы разбираться в столь тонких материях. Ты согласен со мной, Корум?
      — Понимание не всегда сопровождается умением выплавлять сталь и строить города, — ответил Корум.
      — Я этого и не говорю. Тут я согласен с тобой. Мне доводилось бывать в мирах, где глубочайшие мысли жили бок о бок с убожеством. — Гейнор взглянул на небо, по которому так и кружили тучи. — Похоже, скоро опять снег пойдет. Тебе так не кажется?
      — Давно ли ты ждешь нас. Принц Гейнор? — спросил Корум, взявшись за рукоять меча.
      — Я только что приехал. Вы опередили меня.
      — Как ты узнал, что мы придем именно сюда?
      — Все очень просто — я разгадал ваши намерения.
      Корум старался казаться бесстрастным. Гейнор ошибался. Корум — шел вовсе не сюда. Быть может, Гейнору ведома тайна Крэг-Дона? Тайна, что могла бы послужить и мабденам.
      — Здесь почти нет ветра, — сказал Корум. — И ни единого следа Фой Мьёр.
      — Разумеется. Именно поэтому вы и решили избрать Крэг-Дон своим прибежищем. Вам хотелось понять, почему Фой Мьёр так боятся этого места. Вы надеялись найти здесь средство, которое позволило бы вам одолеть их. — Гейнор захохотал. — Именно в этом и состояла цель вашего похода. Я это сразу понял.
      Корум сдержал улыбку. Не понимая того, Гейнор предал своих хозяев.
      — Ты умен, Принц Гейнор.
      Гейнор стоял в третьем круге. Ближе он не подходил.
      Где-то вдалеке залаяли псы. Корум уже не мог сдержать улыбки.
      — Твои собаки тоже боятся этого места?
      — Конечно. Ведь они, как и Фой Мьёр, пришли из Лимба, потому путь сюда им заповедан. Лишь сидхи и смертные, даже такие, как я, могут посещать это место. Я тоже побаиваюсь Крэг-Дона, хотя, казалось бы, у меня не должно быть оснований для страха. Вихрь не сможет проглотить Гейнора Проклятого.
      Корум воздержался от дальнейших расспросов. Он боялся выдать себя, выказать полную свою неосведомленность во всём, что касалось Крэг-Дона.
      — Но ведь и ты пришел сюда из Лимба, — напомнил Гейнору Корум. — Я не понимаю, почему же ты не боишься вихря?
      — Лимб не был моей родиной. Я был изгнан в него, изгнан тобою, Корум. Крэг-Дона должны бояться уроженцы Лимба. Не понимаю я только одного, — что вы хотели здесь найти? В наивности своей ты полагал, что Фой Мьёр ничего не знают о Крэг-Доне, и пытался завлечь их сюда. Нет, мой друг, должен сказать тебе, что мои хозяева, которых ты считаешь столь глупыми, прекрасно понимают, что сюда им нельзя. Никакой силой ты не заставишь их войти даже в первый круг. Твои хлопоты были напрасными.
      Гейнор мрачно усмехнулся.
      — Лишь единожды твоим предкам сидхи удалось заманить сюда своих врагов. Лишь единожды вихрю удалось изгнать воинов Фой Мьёр туда, откуда они и пришли, — я говорю о Лимбе. Много веков прошло с той поры. Уцелевшие Фой Мьёр стараются держаться подальше от Крэг-Дона, чуя исходящую от него опасность.
      — Разве они не хотят вернуться в Лимб?
      — Они не понимают того, что вихрь уносит их именно в Лимб. Те же, кто подобно мне, знает об этом, не спешат делиться с ними этим знанием. У меня нет ни малейшего желания избавиться от них, ибо в этом случае я лишусь силы, мне покровительствующей.
      — Так значит, я зря приехал сюда?
      — Конечно. Более того, я полагаю, что ты вряд ли сможешь вернуться в Кэр-Малод. Когда я окажусь в Кэр-Ллюде, я сообщу своим господам о том, где находится их враг сидхи. И тогда они пригонят сюда всех своих собак. Всех собак — ты слышишь меня, Корум! Я бы посоветовал тебе не сходить с этого места, — уж здесь-то тебя никто не тронет. — Гейнор рассмеялся. — Останься в этом прибежище. Лишь в этом месте ты можешь чувствовать себя в безопасности. Сюда не придут ни псы Кереноса, ни сами Фой Мьёр.
      — Но у нас кончается пропитание, Гейнор, — сказал Корум. — Мы умрем от голода.
      — Вполне возможно, — с явным облегчением в голосе сказал Гейнор. Впрочем, время от времени я могу приносить вам еду. Нет, нет! Я не дам тебе умереть, Корум! Ты проведешь здесь многие годы. Ты узнаешь, на что похож Лимб.
      — Так вот на что ты надеялся! Вот почему ты не пытался нападать на нас все это время! — Джерри-а-Конель схватил саблю и стал спускаться с алтарного холма.
      — Нет! — закричал другу Корум. — Ты не причинишь ему вреда, Джерри, он же убьет тебя! Джерри замедлил шаг, Гейнор стал отступать.
      — Ничего, ничего, скоро вы начнете грызться из-за объедков. Чем сильнее будет голод, тем слабее будет ваша дружба. Наверное, я притащу сюда труп собаки, убитой тобою, Джерри-а-Конель! Интересно, понравится ли вам ее вкус? Может быть, вы и к человечине попривыкнете? Хотелось бы поскорее узнать — кто кого съест?
      — О, как низка твоя месть, Гейнор! — воскликнул Корум.
      — Ты поступил со мною не лучше. Кроме того, я, в отличие от тебя, не претендую на благородство. Гейнор отвернулся и зашагал прочь.
      — Собак я оставлю с вами, — сказал он напоследок. — Я уверен, что их компания вас обрадует.
      Гейнор покинул пределы каменных кругов и взобрался в седло.
      Уныло завыл ветер, пытавшийся прорваться через семь каменных колец.
      — Ну что ж, — оживленно сказал Корум, — эта встреча была не напрасной. Крэг-Дон не просто святилище, это место великой силы — здесь находятся врата ко всем Пятнадцати Мирам. Он не случайно напомнил нам Танелорн, Джерри. Но как же пройти через эти врата? Какое действо отворяет их? Боюсь, об этом знает только Верховный Правитель мабденов.
      — Да, — отозвался Джерри, — кое-что мы действительно приобрели. Но кое-что мы и потеряли. Как же теперь мы попадем к Верховному Правителю?
      Слушай!
      Корум прислушался. Свирепый лай псов доносился сразу с нескольких сторон.
      Корум нахмурился и поплотнее запахнулся в меховую накидку. Он сел на корточки и задумался. Джерри расхаживал из стороны в сторону. Кони нервно прядали ушами. Вечерело. Семь каменных колец Крэг-Дона постепенно погружались во тьму. Стало холодать. Да, Крэг-Дон мог защитить их от Фой Мьёр, но вот от холода он не спасал — здесь не было дров.
      Настала ночь. Протяжно завывал ветер, но еще громче выли свирепые, страшные псы Кереноса.

ГЛАВА ПЕРВАЯ
ГОРОД В ТУМАНЕ