.. Окружность его 30 верст, он неприступнее всех каменных и кирпичных стен, да и железных, ибо против них непременно найдется какое-нибудь средство: мина, разрушение, падение, а земляной вал ничем не возьмешь, потому что пушечные ядра в него зарываются". Павел Алеппский называет вал по-старому Скородомом, но к концу ХVII века укоренилось название - Земляной вал, или Земляной город. Земляным городом стал называться и район Москвы между стеной Белого города и валом.
      В 1708 году Петр I, допуская, что Карл ХII может дойти до Москвы, приказал усилить Земляной вал новыми брустверами. К счастью, шведы, разбитые под Полтавой, до Москвы не дошли.
      В ХVIII веке Земляной вал потерял значение как военный объект, но он служил таможенной границей города. С установлением в 1742 году новой таможенной границы города - Камер-Коллежского вала Земляной вал утратил и эту функцию.
      В течение ХVIII века разрушились укрепления на Земляном валу, рвы были засыпаны, вал срыт.
      В 1816 году Александр I подписал указ и план восстановления и благоустройства Москвы. В нем был специальный пункт, касающийся Земляного вала.
      "Места из-под Земляного вала, - было написано в указе, - раздать владельцам, кои по обеим сторонам оного имеют свои домы, каждому в длину по мере места, а в ширину, как ограничится назначением посредине улицы, которая предполагается шириною в 12 сажен, с тем, чтобы сии прибавочные места были огорожены порядочными невысокими решетными заборами, у коих бы тумбы были совершенно одинакой высоты, толщины и фигуры; а решетка между тумбами по выбору владельцев из рисунков Комиссии; и чтобы в сих присоединенных к каждому двору местах хозяева оных старались разводить садики во всю длину мест своих перед домами на валу, дабы со временем весь проезд вокруг Земляного города с обеих сторон был между садами".
      Так в Москве возникла Садовая улица. Из-за своей длины, а это более 15 километров, она была разбита на части - улицы, каждая из которых носила особое название: Садовая Кудринская улица, Садовая Спасская, Садовая Сухаревская и так далее. Сейчас Садовых улиц - семнадцать.
      К 1824 году Садовая уже вызывала у москвичей восхищение: "Нельзя не упомянуть о прекрасной Садовой, - читаем мы в "Путеводителе по Москве" этого года издания. - По ширине и болотистому кряжу трудно было мостить сию улицу. Благодетельное правительство уволило (то есть обязало своею волею. В.М.) владельцев смежных домов, чтобы каждый из них развел у дома сад, красиво огороженный. Таким образом составился обширный и приятный сад".
      В 1870-е годы по Садовым проложили линию конно-железной дороги, которую сразу стали называть по-московски ласково и неофициально конкой. В 1908 году конку сменил трамвай. С 1912 года кольцевому маршруту трамвая по Садовым было присвоено название "линия Б". Москвичи сразу же назвали его "Букашкой" (от старославянского названия буквы Б - "буки"), а улица получила еще одно название - "Кольцо Б".
      В начале XX века, как и в начале ХIХ, вдоль Кольца зеленели сады. Лишь на некоторых участках, в основном на площадях, по необходимости, как, например, на Сухаревской, когда Сухаревский рынок уже не вмещался в отведенные ему границы, насаждения убрали. Но как только надобность миновала - когда рынок в 1924 году закрыли, - на его месте тотчас устроили, как писал современник, "несколько образцовых скверов - с деревьями, клумбами, газонами...".
      В начале XX века П.Д.Боборыкин, да и не он один, считал вид Садового кольца провинциальным и утверждал, что оно "сохраняет до сих пор всего более помещическо-обывательский характер Москвы". Впрочем, за зеленью садов уже вставали и высокие доходные дома, и особняки в стиле модерн.
      В 1935 году снесли заборчики, отделявшие сады от тротуаров, и прорубили проходы по самим садам, а в 1937 году все деревья и кустарники вырубили подчистую.
      Репортеры писали о Садовом кольце как о "преображенной магистрали", "ставшей украшением столицы". На ней начали строить престижные дома для начальства. Но с течением времени это "украшение" с полным правом стали называть "душегубкой".
      Архитекторы Института Генплана Москвы предполагали таким же образом реконструировать и Бульварное кольцо. Глядя на Садовое кольцо, мы можем наглядно представить, во что превратились бы Чистые пруды, Тверской и другие бульвары, если бы им удалось осуществить свой невежественный проект. "Душегубка" получилась бы еще похлеще. Впрочем, нынешние "градостроители" продолжают планировать подобные "душегубки" для москвичей и сейчас. Одна из них - так называемое "Третье кольцо"...
      Со Сретенского пустыря открывается вид на Садовое кольцо, прямо против Сретенки, на другой стороне, от него отходит проспект Мира, бывшая Первая Мещанская. Слева от линии Сретенка - проспект Мира - часть Садового кольца, спускающаяся к Самотеке, называется Малой Сухаревской площадью, справа Большой Сухаревской. Раньше их разделяла Сухарева башня. После ее сноса это деление лишилось смысла, и они фактически слились в единую Сухаревскую площадь, но формально такое разделение осталось.
      На Малой Сухаревской площади ни одно из зданий не обращает на себя внимания: два стандартных многоэтажных жилых дома постройки 1940-х годов (в доме 1 жил известный актер и певец М.Н.Бернес, на доме установлена мемориальная доска) и несколько надстроенных третьими этажами лавок прошлого века.
      На Большой Сухаревской глаз сразу останавливается на здании Странноприимного дома, более известного в Москве до революции под названием Шереметевская больница, а после революции - Институт Склифосовского, или просто - Склиф.
      Пятьдесят лет назад П.В.Сытин в книге "Из истории московских улиц" писал: "Самым замечательным зданием на площади в настоящее время является здание больницы скорой помощи и института имени Склифосовского, построенное в 1802 году графом Шереметевым для Странноприимного дома (богадельни)".
      Сегодня можно лишь повторить эти слова. "Странноприимный дом графа Шереметева в Москве" - под таким названием этот выдающийся памятник русского зодчества вошел в историю - действительно замечательное здание, и не только среди построек Сухаревской площади, но и вообще одно из самых интересных архитектурных сооружений Москвы.
      Его величественное дворцовое здание расположено в глубине двора. Сквозь невысокую чугунную ограду с чугунными узорными воротами, по сторонам которых установлены две гранитные двухколонные пилоны-беседки, за разросшимися деревьями и кустами видны центральная часть дома и парадный вход.
      Постройки Странноприимного дома величественным полукругом охватывают весь двор, а его флигеля выходят торцами на Садовое кольцо.
      Фасад главного корпуса украшен мощной двойной колоннадой, над которой возвышаются треугольник фронтона и шлемовидный большой купол, завершающийся церковной главкой - знаком того, что под ней находится домовая церковь.
      Странноприимный дом Шереметева - памятник архитектуры русского классицизма. Его строили два архитектора: Е.С.Назаров - ученик В.И.Баженова, и Джакомо Кваренги - знаменитый и модный в то время петербургский зодчий. Кроме того, некоторые искусствоведы высказывали мнение, что в создании проекта принимал участие и сам великий Баженов, их догадки, хотя и не подкреплены прямо документами, достаточно убедительны.
      С самого начала здание предназначалось под небольшую богадельню для престарелых слуг Шереметева. Но в процессе строительства проект менялся. Эти изменения вызывались не только архитектурными соображениями, но и в большей степени тем, какой смысл на разных этапах вкладывал граф Н.П.Шереметев в дело создания дома.
      Предание утверждает, что граф Николай Петрович построил Странноприимный дом в память умершей жены Прасковьи Ивановны - бывшей крепостной актрисы, выступавшей на сцене под именем Параши Жемчуговой. Их любовь, тайный брак и ранняя смерть Параши, горе овдовевшего графа, искавшего душевного успокоения в делах благотворительности, - все выстраивалось в логичную и красивую легенду. Тем более что вскоре после смерти Параши по всей России запели песню о чудесном превращении простой крестьянки в сиятельную графиню.
      Песня рассказывала о том, как однажды под вечер крепостная крестьянка гнала из лесу коров и на лужку у ручейка повстречала возвращавшегося с охоты барина - "две собачки впереди, два лакея позади".
      Барин спросил ее: "Ты откудова, красотка, из которого села?" - "Вашей милости крестьянка", - ответила она. Барин припомнил, что утром староста просил разрешения женить своего сына, и поинтересовался, не к ней ли тот сватался. Красавица ответила, что к ней. На что барин решительно заявил: "Он тебя совсем не стоит, не к тому ты рождена. Ты родилася крестьянкой, завтра будешь госпожа".
      Эта песня - русская вариация вечно привлекательной и волнующей истории о Золушке - была одной из наиболее популярных народных песен в XIX веке, хорошо известна она и сейчас. Предание утверждает, что песню сочинила сама графиня Прасковья Ивановна Шереметева.
      Прасковья Ивановна имеет прямое отношение к созданию Странноприимного дома, но не ее смерть, вопреки легенде, послужила причиной к началу его строительства.
      П.И.Шереметева скончалась 23 февраля 1803 года. Строительство же Странноприимного дома было начато за одиннадцать лет до этого печального события, неопровержимым свидетельством чего является найденная в 1954 году при проведении реставрационных работ закладная медная доска с надписью: "1792 года июня 28 дня соорудитель сего граф Николай Шереметев".
      В России ХVIII века считалось обычным делом, когда крепостные актрисы были также наложницами помещика - владельца театра. Это не вызывало осуждения ни у господ, ни у актрис, как правило, смирявшихся со своим положением, поскольку оно вписывалось в мораль и обычаи общества, основанного на крепостном праве.
      Однако и в тогдашнем крепостническом обществе вопреки господствовавшим обычаям и морали появлялись отдельные личности, не приемлющие рабскую нравственность и мораль. Их были единицы, но благодаря им складывались необычные, неординарные жизненные ситуации. Именно такого рода личностью была Параша Жемчугова.
      Ее связь о графом Шереметевым стала (а может быть, была с самого начала) соединением полюбивших друг друга людей. Но, соединившись с любимым, Параша не была счастлива. Глубоко религиозная, она не могла избавиться от мысли, что ввела в грех самого дорогого ей человека и поэтому он неминуемо должен подвергнуться небесной каре. Она молила Бога, чтобы все страдания - и за ее, и за его грех - были ниспосланы ей одной.
      В любви Параши и графа счастье и страдание соединились в душевной муке. Настроение любимой женщины не могло не передаться и графу.
      Шереметев и Параша пытались смягчить укоры совести благотворительностью. Тогда-то и было задумано строительство богадельни.
      Оба знали, что по-настоящему они могут быть счастливы, только освятив свою связь церковным браком. Но для этого граф должен был и преодолеть собственные аристократические предрассудки, и пренебречь общественным мнением. Прошло более десяти лет, прежде чем он смог на это решиться. Но и решившись, не отважился действовать открыто.
      Для осуществления своего плана граф Н.П.Шереметев прибег к обману. Он поручил своему крепостному стряпчему Никите Сворочаеву найти документы о "благородном происхождении" Прасковьи Ивановны. Тот исполнил поручение графа. Параша была дочерью и внучкой крепостных крестьян-кузнецов Шереметевых из деревни Березиной Ярославской губернии, и по своему ремеслу они имели прозвище Ковалевы. Стряпчий нашел в архиве Шереметевых сведения о том, что в 1667 году в русский плен попал польский дворянин Якуб Ковалевский. На этом основании стряпчий составил бумагу, из которой следовало, что его потомки оказались в числе слуг Шереметевых и поэтому Параша "неопровержимо имеет благородное начало".
      В 1798 году граф Н.П.Шереметев подписал Параше вольную, освобождающую ее и всех ее родных от крепостной зависимости, и в 1801 году обвенчался с ней церковным браком.
      Но к этому времени здоровье Прасковьи Ивановны было уже подорвано. Полтора года спустя она скончалась после родов, оставив трехнедельного сына...
      В эти дни печали Николай Петрович написал письмо-завещание - "сыну моему графу Дмитрию о его рождении".
      Рассказав о происхождении его матери, Шереметев писал: "Я питал к ней чувствования самые нежные, самые страстные. Долгое время наблюдал свойства и качества ее и нашел украшенный добродетелью разум, искренность и человеколюбие, постоянство и верность, нашел в ней привязанность ко святой вере и усерднейшее богопочитание. Сии качества пленили меня больше, нежели красота ее, ибо они сильнее всех прелестей и чрезвычайно редки..."
      После смерти Прасковьи Ивановны Странноприимный дом строился уже действительно в память о ней. Проект дома был изменен на более величественное здание.
      Завершение строительства Странноприимного дома и его освящение произошло в 1810 году, спустя полтора года после смерти графа Н.П.Шереметева. Странноприимный дом состоял из богадельни и больницы, куда принимались, как сказано в его Уставе, "совершенно бесплатно лица обоего пола и всякого звания, неимущие и увечные". Но с оговоркой: "кроме крепостных". Крепостных принимали только из дворни Шереметевых. До 1917 года Странноприимный дом содержался на доходы с имений Шереметевых.
      В 1919 году Шереметевская больница была преобразована в Московскую город-скую станцию скорой медицинской помощи. Сейчас это всемирно известный НИИ имени Н.В.Склифосовского. На его территории выстроено несколько больших корпусов, оборудованных современной аппаратурой. А в старом шереметевском здании размещаются Научно-исследовательский центр и Медицин-ский музей.
      На здании Странноприимного дома помещены три мемориальные доски. На одной написано:
      "В этом здании Владимир Ильич Ленин в марте 1906 года участвовал в конспиративном заседании Замоскворецкого райкома РСДРП". Заседание проходило во флигеле, в квартире фельдшерицы, имя Ленина при участниках заседания не было названо, его представили как "товарищ из Питера". Речь шла о Советах рабочих депутатов и их взаимоотношениях с партийными органами. Доска установлена в 1965 году, скульпторы - О.К.Комов и Ю.Л.Чернов.
      Вторая доска установлена в 1966 году: "В этом здании с первых дней Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. размещался госпиталь для раненых воинов Советской Армии".
      И последняя: "Здесь работал с 1928 года по 1954 год выдающийся хирург Сергей Сергеевич Юдин". (Скульптор М.П.Оленин. Доска открыта в 1967 году.) Во флигеле института, в квартире № 20 он и жил. Отсюда 23 декабря 1948 году Юдин был увезен на Лубянку. В одиночках на Лубянке и в Лефортове он просидел более трех лет, затем был отправлен в ссылку в Новосибирскую область. Следователи добивались от него признания, что он шпион. В 1953 году, 5 июля, он был реабилитирован и вернулся в Москву, в свою квартиру. Менее чем через год, 12 июня 1954 года, Юдин умер. В Медицинском музее Странноприимного дома открыта мемориальная комната С.С.Юдина.
      Сухаревская площадь всегда была большой, в начале XX века она, как пишет В.А.Гиляровский, "занимала огромное пространство в пять тысяч квадратных метров". Гиляровский описывает внешний вид площади: "А кругом, кроме Шереметевской больницы, во всех домах были трактиры, пивные, магазины, всякие оптовые торговли и лавки - сапожные и с готовым платьем, куда покупателя затаскивали чуть ли не силой. В ближайших переулках склады мебели, которую по воскресеньям выносили на площадь". Многие из домов, о которых говорит Гиляровский, сохранились. Слева от Странноприимного дома, напротив Сретенки, по углам начинающегося проспекта Мира, прежней Первой Мещанской, дома как раз из их числа. Трехэтажный дом, в котором находится книжный магазин и который примыкает к Странноприимному дому, построен в 1891 году. Угловой дом на другой стороне проспекта - дом № 7 по Малой Сухаревской площади и дом № 1 по проспекту Мира - постройки конца ХVIII века, в пожар 1812 года он горел, при восстановлении был надстроен третьим этажом. Перед революцией в нем находился трактир Романова, в 1917 году помещались районные Военно-революционный комитет и штаб Красной гвардии.
      Правее Странноприимного дома - несколько двух-, трехэтажных домиков (третий этаж надстроен), стоящие здесь с начала XIX века, ими заканчивается Большая Сухаревская площадь. Следующий дом - старинная усадьба ХVIII века, принадлежавшая графу И.С.Гендрикову. Ее главное трехэтажное здание строилось по проекту В.И.Баженова. В конце ХVIII века недолгое время здесь помещалась типография Н.И.Новикова. В 1798 году здание, перешедшее в казну, было переоборудовано под военные казармы, вдоль улицы построены новые корпуса. По соседней церкви Спаса Преображения (ныне снесенной) казармы назывались Спасскими. В этих казармах находилась подземная тюрьма, в которой сидел А.И.Полежаев.
      После революции, оставаясь казармами, они были переименованы в Красноперекоп-ские, с 1926 года в них размещалась 1-я Пролетарская дивизия, осенью 1941 года под Нарофоминском преградившая путь наступлению немецких войск.
      В послевоенные годы бывшие Спасские казармы переданы гражданским учреждениям.
      Правая четная сторона Сухаревских площадей (нумерация Садового кольца идет по солнцу - слева направо), как Малой, так и Большой, подверглась почти полному сносу.
      На Малой Сухаревской сохранились два старых дома постройки середины XIX века. В одном из них, в доме № 6, в 1900-е годы жил в дешевых номерах молодой гравер И.Н.Павлов, в будущем получивший известность своими работами, посвященными старой Москве.
      Первые дома (2-12) четной стороны Большой Сухаревской площади характерные для нее двух-, трехэтажные здания середины прошлого века, с лавками и трактирами, были снесены, и после их сноса открылся вид на Панкратьевский переулок и на странно выглядящие на московской улице типичные для немецкого пейзажа дома с мансардами, оформленные по фасаду четко обрисованными квадратами, очерчивающими формы конструктивных деталей. Их в начале 1930-х годов построили немецкие инженеры. Эти жилые дома предназначались для работников ВСНХ.
      Также открылся вид на яркий, сверкающий разноцветной керамической плиткой доходный дом, построенный архитектором С.К.Родионовым в 1900 году. Этот дом представляет собой фантазию на темы русских хором ХVII века. Его крыша сделана в виде двух перпендикулярных друг к другу четырехскатных коробов с узорной решеткой по коньку, кроме того, на одном из углов крыши установлена башенка с флюгером. Главные конструктивные вертикальные и горизонтальные элементы дома имеют белый цвет, и вставленные между ними цветные изразцы напоминают бело-красный декор, принятый в парадных постройках ХVII века, только вместо красного цвета здесь главенствует ярко-зеленый. Этот дом своей необычностью и раньше обращал на себя всеобщее внимание, но прежде он выходил на Сухаревскую площадь боковым фасадом, теперь же открыт главный фасад, обращенный в Панкратьевский переулок.
      Следующее здание - дом № 14 - построено в 1936 году. Это конструктивистский унылый с очень маленькими окнами жилой дом для работников Наркомтяжпрома. "Имея в виду жильцов дома - командиров бурно развивающейся в те годы тяжелой индустрии, архитектор Д.Д.Булгаков намеренно придал дому сходство с индустриальным сооружением", - объясняет его художественно-архитектурный образ Ю.А.Федосюк.
      Последние, относящиеся к площади, - далее уже начинается Садовая Спасская улица - дома № 16-18 - типичные капитальные доходные дома, построенные в 1910-е годы, в 1953 году надстроенные тремя этажами. (Первоначальный проект архитектора А.Ф.Мейснера.)
      В.И.Даль в "Толковом словаре живого великорусского языка" определяет понятие "площадь в городах или селениях" как "неза-строенный простор, шире улиц". В общем таково же и современное представление о площади.
      Если руководствоваться этими соображениями, Сухаревскую площадь вообще-то назвать площадью нельзя. Ширина ее - ширина Садового кольца, ясных зримых границ длины вообще нет. Когда по Садовому кольцу едут машины, ее можно назвать улицей, шоссе, проспектом, ни у кого даже мысли не возникает, что это - площадь.
      Но все же это - площадь. Площадь по своему происхождению и архитектурному оформлению. Как многие исторические классические площади мировых столиц, она в течение двух с половиной веков имела организующий центр, который и делал площадь площадью, вокруг которого шло движение. Этим организующим центром была знаменитая Сухарева башня, построенная в ХVII веке и снесенная в ХХ. Без нее площадь фактически стала простым уличным перекрестком, но...
      Большой знаток Москвы и вообще народного русского быта, романист, поэт (некоторые его стихотворения стали народными песнями, среди них известнейшая и любимейшая песня "По диким степям Забайкалья", а также известный народный романс "Очаровательные глазки", Иван Кузьмич Кондратьев писал в своей книге "Седая старина Москвы" (1893 год): "Кому из русских, даже не бывших в Москве, неизвестно название Сухаревой башни? Надо при этом заметить, что во внутренних, особенно же отдаленных, губерниях России Сухарева башня вместе с Иваном Великим пользуются какою-то особенною славою: про нее знают, что это превысокая, громадная башня, и что ее видно отовсюду в Москве, как и Храм Христа Спасителя. Поэтому-то почти всякий приезжающий в Москву считает непременным долгом прежде всего побывать в Кремле, помолиться в Храме Спасителя, а потом хоть проехать подле Сухаревой башни, которая притом же прославилась какими-то бывшими на ней чудесами..."
      Семь десятков лет, прошедшие со сноса Сухаревой башни, оказались не в силах повлиять ни на ее известность, ни на ее славу. Сейчас в Москве о снесенной Сухаревой башне знают и говорят больше, чем о многих благополучно стоящих на улицах города так же достойных внимания и уважения произведениях зодчества.
      Сухарева башня - московский миф. И делающие разворот на Сухаревской площади машины, объезжая остающийся пустым ее центр, словно движутся вокруг невидимой, но продолжающей стоять на своем месте легендарной башни.
      В этом тайна Сухаревской площади, и поэтому она никогда не станет просто перекрестком.
      ИСТОРИЯ СУХАРЕВОЙ БАШНИ
      Всякая история имеет свою предысторию. Предыстория Сухаревой башни возведение четвертой линии крепостных укреплений Москвы, устройство вала, постройка стен и боевой башни в конце улицы Сретенки - Сретенских ворот Земляного города. Об этом рассказано в предыдущей главе.
      Сретенские ворота Земляного города, как и сама Сухарева башня, были замечательными памятниками московского строительства и фортификационного искусства. Поэтому понятно желание писавших о них авторов уделить как можно больше места в своих работах преимущественно их техническому устройству и последовательному усовершенствованию. Но даже в самой "технической" брошюре (И.И.Фомин. "Сухарева башня в Москве". 1913 год), написанной "в связи с вопросом о реставрации Сухаревой башни", находим факты отнюдь не технического характера и даже фантастические легенды.
      Г.М.Щербо, автор новейшей работы "Сухарева башня. Исторический памятник и проблема его воссоздания", вышедшей в 1997 году, несмотря на специальную задачу, заявленную в названии книги, отмечает невозможность ограничиться только строительно-технической стороной темы. "Оценить такое насыщенное "историческим дыханием" сооружение, как Сухарева башня, - пишет он, - невозможно без учета человеческого фактора. История башни тесно связана с жизнью и деятельностью многих людей разных сословий и происхождения, и судеб. Но у нас нет возможности сосредоточивать внимание на многочисленных народных легендах, которыми на протяжении долгого времени обрастала история этого здания и жизнь его обитателей".
      Однако сам Г.М.Щербо в своей работе, несмотря на оговорку, постоянно старается ввести в свой рассказ сведения о людях и даже легендах.
      "Дыхание истории" Сретенские ворота Земляного города ощутили в самом начале своего существования - в Смуту начала ХVII века.
      Возведение Земляного вала обозначило новую границу города и новое место общегосударственных и общенародных церемониальных встреч, являющихся внешним выражением крупнейших политических событий.
      18 июля 1605 года москвичи встречали за Сретенскими воротами Земляного города прибытие инокини Марфы - последней жены Ивана Грозного, матери царевича Дмитрия.
      В Москве уже царствовал Лжедмитрий, и ему было необходимо, чтобы Марфа признала его своим сыном. Главное действо развивалось при въезде в Москву. Царица ехала в открытой карете, Лжедмитрий с обнаженной головой шел рядом с каретой, царственные мать и сын, как описывает современник, выражали радость встречи, и, видя это, растроганный народ "вопил и плакал!".
      2 мая 1613 года, в воскресный день, там же? Москва встречала избранного Земским собором и потому законного царя Михаила Романова. В находящейся в Оружейной палате рукописной книге ХVII века "Избрание на царство Михаила Федоровича Романова"? проиллюстрированной большим количеством миниатюр, среди прочих сюжетов изображена также и эта встреча. От самых стен, вдоль дороги с одной стороны выстроены стрелецкие полки, с распущенными цветными знаменами, с другой стороны - густая толпа бородатых почтенных купцов, а вокруг юного царя - священство с иконами, бояре.
      Охрану городских стен и ворот несли стрельцы - воинские части, образованные в ХVI веке. Их основу составляли пешие воины, вооруженные ружьями-пищалями, почему и назывались они стрельцами. Стрельцы сопровождали во всех "походах", то есть поездках, царя и царицу, во время войны наряду с солдатскими (рейтарскими) полками участвовали в военных действиях, в мирное же время несли городовую службу.
      По своей организации и правовому положению стрелецкое войско строилось на принципах, издавна существовавших на Руси и сохранившихся до XX века в казачьих войсках.
      В стрельцы могли поступить только вольные люди, их служба была пожизненной и наследственной; "и бывают в стрельцах вечно, и дети, и внучата, и племянники стрельцы ж по них вечно", - пишет в своем сочинении "О России в царствование Алексея Михайловича" царский дьяк Григорий Котошихин.
      Стрельцы получали от казны денежное, хлебное жалованье, "сукно на платье из цар-ския казны ежегодь". У них были свои "начальные люди": головы, полуголовы, полковники, сотники, назначавшиеся из дворян, и пятидесятники и десятники - из рядовых стрельцов.
      Стрельцы получали от казны весьма незначительное жалованье, поэтому имели льготы по налогам и побочным приработкам - торговле, ремесленничеству, но при этом они были обязаны за свой счет приобретать военное снаряжение, содержать в порядке вверенные им укрепления.
      Таким образом, стрельцы представляли собой особое сословие потомственных военных со своими правами, обязанностями, традициями и особым бытовым укладом. Они занимали место между поместным служилым дворянством и городским посадским населением.
      Стрельцы в Москве жили, как правило, слободами, размещавшимися у городских ворот.
      Стрелецким полком, стоявшим у Сретенских ворот Земляного города, в последние десятилетия ХVII века командовал полковник, имевший также придворное звание стольника, Лаврентий Панкратьевич Сухарев.
      Стрелецкие полки обычно назывались по фамилии командира-полковника, а слобода, как правило, получала название по полку, поэтому местность вокруг Сретенских ворот Земляного города в Москве была известна как Сухарево. (Аналогичного происхождения сохранившиеся до нашего времени названия: Зубовская площадь - по фамилии стрелецкого полковника ХIII века Зубова, Левшинские переулки - Левшина, Вишняковский переулок - Вишнякова).
      Стрельцы полков, несших бессменную караульную службу у ворот, также в очередь - назначались на дежурство в Кремль. Кроме того, у них была обязанность при возвращении царя или царицы из загородного "похода" встречать их поезд у Земляного города "и идти подле царя или царицы, по обе стороны, для проезду и тесноты людской". Поэтому Сухаревский полк был известен при дворе.
      В середине ХVII века наметился кризис стрелецкого войска. Всё большее место в русской армии начинают занимать профессиональные солдатские части. С течением времени урезались стрелецкие льготы и привилегии, нарушались их традиционные права.
      Это было прямо связано с процессами преобразования государственного управления. Бюрократизация государства при царе Алексее Михайловиче, постоянное увеличение управленческого аппарата создали в обществе непропорционально большую прослойку чиновников, контролирующих, распределяющих, руководящих, учитывающих.
      Все они в той или иной степени имели возможность красть казенные средства и брать взятки, чем и пользовались. Эти чиновники создали свою мораль, в которой воровство и обман были признаны не пороком и преступлением, а нормой жизни. Взяточничество, лихоимство, воровство поразило всю государственную машину, различие было лишь в том, что большие чины брали больше, мелочь - по мелочи. То же самое было и в армии. Стрелецкое начальство постепенно стало смотреть на стрельцов как на своих холопов, помыкая ими и обирая их, присваивало казенное, государево, стрелецкое жалованье, заставляло стрельцов, их жен и детей работать на себя. Поскольку стрелецкие начальники были помещиками и землевладельцами, то бесплатные рабочие руки требовались и в их имениях. Стрельцы катастрофически нищали, как, впрочем, и весь народ. Они искали защиты в Стрелецких приказах, у вельмож, в суде, но тщетно.
      В московских бунтах городских низов - Соляном 1648 года и Медном 1662-го - стрельцы не принимали участия, в восстании же 1682 года они играли главную роль.
      К этому времени большинством доведенных до отчаяния стрельцов и других слобожан овладела мысль, что единственный способ избавиться от грабежа и угнетения начальников - это физически расправиться со "злодеями".
      В высших правительственных кругах, в Кремле в 1680-е годы подспудно шла борьба за трон, который формально занимали малолетние Иван и Петр Алексеевичи и на который претендовала их сестра - царевна Софья.
      Придворная интрига не интересовала стрельцов. В своих бедах они обвиняли не царей Ивана и Петра, а их окружение - правительство и чиновников. Люди верили в то, что если бы цари знали о настоящем положении народа, то защитили бы народ и наказали бы угнетающих его. Поэтому, когда сторонники царевны Софьи пустили слух, что Нарышкины - родственники второй жены царя Алексея Михайловича, матери Петра, - "извели" царя Ивана, сына Алексея Михайловича от первого брака, стрельцы с оружием, с развернутыми знаменами бросились в Кремль, чтобы расправиться с Нарышкиными. В партии Нарышкиных было немало бояр и начальников, ненавистных народу. Впрочем, как и в противоположной партии.