Защитник

Прескотт вздохнул с облегчением.

— Кто-нибудь хочет поесть? — спросил Чэд, потирая руки.

— Это зависит от того, кто станет готовить. Уж не ты ли? — улыбнулась Трэйси.

— Кто же еще?

— Тогда я голодна, как волк.

Чэд имел репутацию непревзойденного повара.

— Мистер Прескотт, вы, случаем, не вегетарианец? Нет ли у вас пищевых аллергий?

— Я ем все подряд.

Кавано улыбнулся, вспомнив полки в комнате на складе, заставленные высококалорийной едой.

— Я приготовлю бефстроганов, — сказал Чэд.

— В этот раз поумерь себя в плане сметаны, — отозвалась Трэйси.

— Ты хочешь поставить в рамки мой творческий гений...

— Я просто хочу следить за своей фигурой.

— Я тоже слежу за твоей фигурой.

— Нет, вы только послушайте этого парня!

— Пока они договорятся между собой, почему бы вам не обустроиться, — предложил Прескотту Дункан. — Если вы курите, у нас есть курительная и самый разнообразный табак.

— Нет, — резко ответил Прескотт, как будто его ужаснула сама эта мысль.

— В таком случае, ваша комната для некурящих — третья слева по коридору. Полагаю, что вы не откажетесь от горячего душа и сухой смены одежды. Есть бар, телевизор, принимающий спутниковые каналы, и сауна. Вам пришлось многое пережить, так что отдыхайте. Возможно, вы расслабитесь достаточно, чтобы чуточку вздремнуть.

5

— Что ты о нем скажешь? — спросил Дункан Кавано, после того, как Прескотта отвели в предназначенную ему комнату, а Чэд и Трэйси занялись своими делами. Мужчины прошли через жилую комнату с камином и вошли в кабинет.

— Он собой ничего выдающегося не представляет, но это идеальный клиент, — ответил Кавано. — Он в точности выполнял все мои указания. Хотя плохая физическая форма и избыток веса мешали ему, он собрался и сделал все необходимое. Конечно, здорово испугавшись, он быстро избавился от того, что съел на завтрак, но он доверял мне, не паникуя до потери самоконтроля. Если свести все это воедино, он произвел на меня сильное впечатление.

— Что-нибудь еще?

— Он умен.

— Конечно, он же биохимик, ученый.

— Любит учиться. Задает много вопросов.

— Я общался с ним только по телефону, и то по поводу перечисления денег через электронную систему оплаты. Он сразу оговорил, что не сможет встретиться со мной лично.

— Теперь мы знаем причину, — сказал Кавано, пропуская Дункана вперед.

— Почему бы ему не объяснить ситуацию в телефонном разговоре со мной? — спросил Дункан, усаживаясь в мягкое кресло, стоявшее у пульта управления.

— Возможно, он считал, что не слишком хорошо знает нас, чтобы довериться. Он решил оценить ситуацию, встретившись с кем-нибудь из нас лично.

Дункан задумался.

— Но это нелогично. Ведь он доверял нам достаточно для того, чтобы раскрыть место своего пребывания.

— Необязательно. Поскольку Прескотт не мог сам прийти к нам, он был вынужден позволить прийти к нему. Кроме того, на складе он имел возможность рассмотреть меня с помощью многочисленных телекамер. Если бы он счел что-либо подозрительным, ему было бы достаточно просто прервать связь, и я бы не знал, где конкретно он находится.

— Как ты думаешь, он хорошо понимает, что это значит — исчезнуть? Готов ли он ко всем последствиям такого шага?

— У него есть достаточный стимул. Один из нападавших, с которым я разговаривал по мобильному, сказал, что они не прекратят преследование. Да и я стал для них в некотором роде еще одним преследуемым.

— Да ну?

— Тот, кто со мной разговаривал, судя по всему, приобрел ко мне персональную антипатию.

Немного подумав, Дункан взял в руки телефон.

— Я свяжусь со своими знакомыми в Агентстве по контролю за оборотом наркотиков, чтобы прояснить детали ситуации, в которой оказался Прескотт.

— Если уж ты взялся звонить...

— Да?

— Бездомные, живущие на складе, помогли нам с Прескоттом, когда мы убегали оттуда. Я пообещал, что завтра пришлю им грузовик с едой и одеждой. Возможно, им пригодились бы и спальные мешки.

— Приятно чувствовать себя благодетелем, — сказал Дункан, улыбнувшись.

6

Кавано разобрал свой пистолет на части, разложив их на полотенце, постеленном на кофейный столик в его комнате. Помимо следов пороха, он обнаружил на некоторых деталях капли дождевой воды, так что оружие определенно требовало ухода. Почувствовав движение за спиной, он обернулся и увидел Прескотта.

— Вы поспали хоть сколько-нибудь?

— На удивление, да. Я думал, что нахожусь в таком напряжении, что смогу только лежать и смотреть в потолок.

— Как вам спалось?

— Проснувшись, в первую секунду я чувствовал себя отлично. Но потом... — голос Прескотта дрогнул. В джинсах и хлопчатобумажной рубашке он смотрелся совершенно нелепо. Было видно, что ему куда привычнее строгие костюмы и галстуки. По крайней мере, сейчас одежда сидела на его грузном теле лучше, чем комбинезон, который он надел в вертолете. Дункан всегда старался иметь на складе весь диапазон размеров.

— А где все остальные? — поинтересовался Прескотт.

Кавано неторопливо вытер лишнее оружейное масло с деталей своего «зига», аккуратно разложенных перед ним на полотенце.

— Дункан звонит по телефону. Трэйси на посту управления.

— Пост управления?

— Примерно то же самое, что ваша комната на складе. Наше убежище окружено камерами видеонаблюдения. Трэйси следит за тем, что они передают, а также за экраном локатора, который предупредит нас о любом летательном аппарате, если тот появится поблизости. Роберто возится с вертолетом, Чэд готовит еду.

Словно в подтверждение его слов, в комнату донесся манящий аромат бефстроганова.

— А вы? — спросил Прескотт, разглядывая джинсы и рубашку, в которые переоделся Кавано. — Вам когда-нибудь приходится отдыхать?

— Мне еще надо написать нечто вроде отчета и сделать некоторые другие дела.

— Типа этого? — спросил Прескотт, показывая на разобранное оружие.

— Меня учили, что первое, что следует сделать после операции, — это позаботиться о своем снаряжении, — ответил Кавано, надевая затвор на направляющую и вставляя возвратную пружину. При этом он развернул пистолет в сторону, чтобы пружина, даже если она выскочит из рук, не попала ни в него, ни в Прескотта.

— Так что же вы имели в виду, говоря про выучку?

Кавано смущенно пожал плечами.

— Когда я сказал, что ваши действия по моему спасению — акт храбрости, подобного которому я никогда в жизни не видел, вы возразили, что это не храбрость, а выучка.

Кавано дослал затвор в конечное положение и на секунду задумался.

— Храбростью называют ситуацию, когда человек испуган, но тем не менее находит в себе силы рисковать жизнью ради кого-то другого.

Прескотт кивнул, внимательно слушая.

— Почему вас интересует этот вопрос? — спросил Кавано.

— Моя специальность — человеческий мозг как система. Организм выделяет различные гормоны, которые влияют на наше поведение. Эпифедрин, или, как его чаще называют, адреналин, связан с чувством страха. Он влияет на силу и частоту сокращений сердца. Ощущение жара в животе, дрожание мышц. Мне интересно, каким образом люди, подобные вам, преодолевают эти эффекты.

— Я не преодолеваю это.

— Не понимаю.

— В «Дельте» меня научили использовать их. К ним следует относиться позитивно, а не бояться, как это делает большинство людей.

Прескотт продолжал внимательно слушать.

— Наденьте на случайного человека парашют и заставьте его выпрыгнуть из самолета, летящего в шести километрах над землей. Скорее всего, он испугается. Эта ситуация абсолютно незнакома ему и представляет собой определенную угрозу жизни. Однако можно тренировать человека постепенно. Сначала он будет прыгать с вышки в воду, постепенно увеличивая высоту, потом перейдет на парашютную вышку, прыгая на эластичной подвесной системе, создающей ощущение, сходное с прыжком с настоящим парашютом. Затем он начнет прыгать с небольшой высоты из легкомоторного самолета. Постепенно размеры самолета и высота, с которой производится прыжок, будут увеличиваться. Когда ему придется прыгать из большого десантного самолета с высоты в шесть километров, он будет ощущать все то же жжение в животе, дрожь в мышцах и учащение сердцебиения, но не будет испуган. Испуг сменится чувством предельной концентрации, как это бывает у спортсмена, готового устремиться к очередному рекорду. Адреналин будет действовать на организм этого человека точно так же, как и любого другого, но его сознание уже готово продуктивно использовать такое воздействие.

— Продуктивно?

— Увеличение силы и темпа сердечных сокращений обеспечивает дополнительный приток крови к мышцам, готовя их к экстремальной нагрузке. Учащенное дыхание насыщает кровь кислородом. Печень начинает вырабатывать глюкозу, повышая уровень сахара в крови. Усиливается усвоение жирных кислот. Все это повышает силу и выносливость организма.

— Верно. Вас обучали просто превосходно.

— Меня учили радоваться выбросу адреналина, поскольку его воздействие помогает мне выживать. Кроме того, меня научили воспринимать перестрелки и погони, подобные сегодняшней, как нечто не то чтобы обычное, но вполне ожидаемое. Я знаю, как следует вести себя в подобных ситуациях. Могу со всей ответственностью сказать, что ощущение, которое обычно называют страхом, я почувствовал сегодня отнюдь не впервые.

Не впервые? Кавано задумался. А как насчет того странного чувства, которое возникло у него в момент, когда он подымался по лестнице на складе?

— Мощный выброс адреналина, — продолжил Кавано, — перестает ассоциироваться со страхом. Именно поэтому я сказал, что мое поведение нельзя назвать храбростью. Вот кто на самом деле вел себя храбро, так это вы.

— Я? Храбро? — Прескотт моргнул. — Это абсурд. Последние три недели я пребывал в страхе, а сегодня — особенно.

— Я полагаю, что для того, чтобы проявить храбрость, надо сначала испугаться. То, что вы пережили сегодня, могло вывести из себя даже опытного оперативника. Я могу только догадываться, насколько крепок ваш характер, который позволил вам преодолеть захлестнувший вас страх. Вы не оцепенели и не паниковали, хотя и могли подумать, что это с вами случилось. Вы пообещали, что будете выполнять мои указания, и выполнили свое обещание. Вы просто идеальный клиент.

Прескотт смущенно опустил глаза, разглядывая узоры паркета. Вероятно, он не привык к комплиментам.

— Вы не боитесь, однако вы постоянно рискуете жизнью ради чужих вам людей. Зачем вы это делаете? — спросил он.

Кавано надел хлопчатобумажные перчатки и начал вставлять девятимиллиметровые патроны в обойму. В «Уорвике» Джэми задала ему точно такой же вопрос.

— Я знаю, как это делать, и я хорошо выполняю свою работу.

— И никакой другой причины? — настаивал Прескотт.

— Я не разговариваю на такие темы с большинством людей, поскольку они вряд ли сумеют понять мой ответ. Возможно, вам это удастся, поскольку вы работаете с механизмами привыкания.

— Попытаюсь.

— Алкоголь, кокаин, героин, амфетамины. Люди могут попасть в зависимость от многих вещей. Солдаты, отслужившие в спецподразделениях, иногда так и не приспосабливаются к спокойствию повседневной жизни, когда выходят в отставку. Они идут в наемники, вербуются в ЦРУ или охранные агентства.

— Или становятся агентами по защите?

Кавано лишь развел руками.

— Гонщик не может ощутить радость жизни, когда он не мчится по трассе, борясь за позицию в гонке на скорости больше трехсот километров в час. Выброс адреналина. Для этого нужны периоды бездействия в промежутках между гонками. Задания, которые выполняет защитник, представляют собой нечто похожее. Полное бездействие, однако даже в этот период поддерживаешь себя в готовности к любым злоключениям. Пусть это неприятно признать, но я, видимо, нахожусь в такой зависимости.

— Неприятно?

— Любая привязанность является слабым местом.

В комнате воцарилась тишина.

В двери напротив, через которую до этого вошел Прескотт, появился Чэд. Белый фартук являл собой удивительный контраст с его рыжими волосами и смотрелся несколько нелепо на его тренированной фигуре.

— Обед подан, — произнес он, копируя манеру дворецкого, как ее показывают в кинофильмах.

— Я позову остальных, — ответил Кавано, не сумев удержаться от ухмылки.

Когда Чэд отправился обратно на кухню, Прескотт бросил удивленный взгляд на перчатки, в которых работал Кавано.

— Зачем вы надеваете перчатки, заряжая...

— Обойму, — закончил Кавано, вставляя ее в свой «зиг» и передергивая затвор. Дослав патрон в патронник, он нажал на рычаг, спускающий курок из взведенного положения. — Пистолет выбрасывает стреляные гильзы. На них не должны оставаться мои отпечатки, чтобы меня нельзя было вычислить.

— Еще один способ оставаться неузнанным?

— Если бы у меня был герб, я начертал бы на нем слова «Будь невидимым» в качестве девиза.

— Вы сказали, что любая привязанность является слабым местом, — напомнил Прескотт. — Это верно лишь отчасти. Некоторые вещи неподвластны контролю.

— Я верю в силу воли, — ответил Кавано.

— Иногда и ее недостаточно. То вещество, которое я открыл, сильнее силы воли любого человека.

7

— Не хотел бы оставить вас недовольными, но единственный бескостный кусок филе, оказавшийся под рукой, лежал в морозильнике, и его пришлось размораживать в микроволновке, — сказал Чэд.

Вся команда, за исключением Трэйси, продолжавшей следить за видеоэкранами и локатором, расселась за длинным столом в столовой и взяла в руки вилки и ножи из нержавеющей стали. На тарелках лежали ломтики мяса в белом соусе с грибами и луком и гарниром из лапши. Рядом стояли чашки с салатом, а посреди стола возвышалась накрытая салфеткой корзинка со свежими тостами.

— Кроме того, не хотел бы оставить вас недовольными, но лапша тоже не домашняя, а из коробки.

— Я не могу себе представить, чтобы хоть кто-то был недоволен, — откликнулся Прескотт. — Вид и запах просто чудесные.

— За такую похвалу я согласен готовить для вас в любое время дня и ночи, — улыбнулся Чэд.

— Поскольку мы на задании, мы не пьем ничего алкогольного, но это не значит, что нельзя пить вам, — сказал Прескотту Дункан. — Могу предложить вам «Кьянти Классико», вполне приличный, как меня уверяли.

Прескотт утвердительно кивнул.

— Слушай, парень, я не ел гуляш уже целую вечность, — сказал Роберто, заправляя салфетку за воротник рубашки. На ее фоне эспаньолка выделялась еще сильнее.

— Это не гуляш, а бефстроганов, — возразил Чэд. — Повар-француз, служивший при дворе русского дворянина, изобрел это блюдо в конце девятнадцатого века. Дворянина звали Павел Строганов, он был князем. Как всегда, запомнили влиятельного человека, а не повара, который в действительности подарил нам это блюдо.

— Ты никогда не думал насчет более спокойной работы? Открыть свой ресторанчик? — спросил Кавано.

— Постоянно, — парировал Чэд. — Но я знаю, что мне будет недоставать запаха оружейного масла.

— Восхитительно, — сказал Прескотт, с завидным энтузиазмом поглощая пищу. — Здесь есть что-то, что я не могу определить в точности. Безусловно, горчица и сметана. Но...

Чэд с интересом следил, как Прескотт набил едой полный рот.

— Устричный соус? Я угадал, устричный соус?

— Две столовые ложки. Вы хорошо разбираетесь в том, что едите.

— Ваше вино, — сказал Дункан Прескотту, передав бутылку и поставив рядом с ней фужер.

Прескотт пригубил темно-красную жидкость, наслаждаясь вкусом.

— Я пытался связаться со своими знакомыми в Агентстве по контролю за оборотом наркотиков, чтобы получить побольше информации об Эскобаре, однако в воскресный вечер там никого не оказалось, — сообщил Дункан. — Попробую завтра с утра. В любом случае у нас уже есть что обсудить, — добавил он, глядя на Кавано.

Кавано положил вилку и вступил в разговор:

— Вам следует знать, что мероприятия по вашему исчезновению включают четыре этапа. Во-первых, новое удостоверение личности, подкрепленное соответствующими документами. Особенно важно свидетельство о рождении и свидетельство социального страхования. Необходимо, чтобы они не подвергались сомнению со стороны государственных служащих. Одним способом является использование документов давно умершего человека, у которого не осталось близких родственников, могущих поставить под сомнение ваше соответствие бумагам. Для этого можно просмотреть старые газеты и выбрать заметку, где упоминается, к примеру, о семье, целиком погибшей во время пожара или подобного происшествия. Вам подойдет ребенок, который был бы примерно одного с вами возраста, если бы он выжил и вырос. Многие родители сразу же после рождения ребенка заводят на него свидетельство социального страхования. Больницы регистрируют этот факт в своей документации. В некоторых штатах номер свидетельства включается в свидетельство о смерти, а получить доступ к такому архиву не слишком сложно.

— Поскольку такое действие, как присвоение номера социального страхования лицу, которому он не принадлежит, является безусловно незаконным, мы никогда не делаем этого. Мы лишь объясняем клиенту способ.

— Понимаю, — ответил Прескотт.

— В случае умеренной угрозы этого вполне достаточно, — закончил Кавано.

— Однако не на все сто процентов, — сказал Роберто, вытерев рот салфеткой и вступив в разговор. — Иногда правительственные чиновники проявляют излишнее любопытство, когда номер, не фигурировавший в отчетах многие годы, неожиданно всплывает в налоговой отчетности. Следовательно, есть шанс оказаться на крючке не только у тех, от кого вы скрываетесь, но и у органов правопорядка, которые станут разыскивать вас за нарушение федерального законодательства.

— Так точно, — подтвердил Кавано. — А уровень угрозы, которую представляет собой Эскобар, не позволяет нам подставлять вас.

— Мы всего лишь хотим объяснить вам, что данное мероприятие оказалось более сложным и дорогостоящим, чем те сто тысяч долларов, о которых мы договаривались с вами по телефону, — закончил за него Дункан.

— Вы хотите поднять цену? — спросил Прескотт, положив нож и вилку на стол.

— Учитывая сегодняшние события, у меня нет другого выхода.

— Насколько сильно? — хмуро осведомился Прескотт.

— Потребуется еще четыреста тысяч.

Прескотт даже не моргнул.

— Вы навели справки обо мне?

— Да.

— Вы, конечно, узнали, что мои патенты в области биотехнологий сделали меня мультимиллионером.

— Да.

— Благодаря «Службе защиты» я не попал в лапы Эскобара. Если учесть, что сделал для меня лично Кавано и все вы, не говоря уже обо всем, что меня окружает, — сказал Прескотт, обводя рукой комнату, — полмиллиона долларов будет вполне разумной ценой. Завтра утром я смогу перечислить эти деньги на ваш счет по электронной системе оплаты.

— Из этих денег сто тысяч долларов должны отправиться вовсе не на наш счет, — поправил его Дункан. — Когда мы научим вас, как скрывать следы операций в электронной системе, надо будет отправить сто тысяч долларов по другому адресу, — сказал он, подвинув в сторону Прескотта листок бумаги, на котором было написано название банка и номер счета.

— Деньги получит специалист, который может выписать на вас новое, до сих пор не использовавшееся свидетельство, — объяснил Кавано.

— Но проблема остается, не так ли? — спросил Прескотт. — Новые свидетельства получают молодые люди. Не возникнут ли вопросы, если налоговые отчисления станут поступать от человека моего возраста?

— Иммигранты, получившие грин-карту, тоже получают свидетельство социального страхования, — ответил Дункан.

— Великолепно, — сказал Прескотт, многозначительно посмотрев на него.

— Подразумевается, что этот специалист изобретет вам какую-нибудь предысторию насчет Канады, Великобритании, Южной Африки, Австралии или Новой Зеландии. Такое происхождение объяснит ваше владение языком и англо-саксонский тип внешности. Она выдаст вам...

— Она? — переспросил Прескотт.

— Думаю, вы найдете Карен весьма привлекательной. Она выдаст вам идеальную базу данных — вымышленное место рождения, школа и тому подобное. Вы должны будете выучить все это наизусть, чтобы помнить это не хуже, чем истинную информацию такого рода. Она снабдит вас фотографиями тех мест и сведениями, которые должен знать человек, будучи оттуда родом. Безусловно, вам придется выбрать себе новое имя и привыкнуть к нему, чтобы оно стало вашей второй натурой. Водительское удостоверение с фотографией. Паспорт. Кредитные карты. Иногда даже можно сделать библиотечную карточку. Все это она умеет делать в совершенстве. Но эта работа, как техническое обслуживание «Кадиллака», стоит весьма недешево, — объяснил Дункан.

Прескотт ошеломленно поглядел на него.

— Но как ей все это удается?

— Если я спрошу ее, она либо не ответит, либо солжет.

«В данный момент неправду говорит сам Дункан», — подумал Кавано. В свое время Карен работала в отделе Госдепартамента, занимающемся изготовлением фальшивых документов для оперативников, задействованных в секретных разведывательных операциях.

— Главное то, что она выполняет свою работу исключительно качественно, — продолжал Дункан.

— Она уже начала готовить документы. Все, что вам потребуется, — это предоставить ей свои фотографии, чтобы она поместила их в паспорт и водительское удостоверение. Завтра мы доставим вас в Олбани, и вечером вы уже станете другим человеком.

— Вы говорили о четырех этапах. Каковы остальные три?

Дункан кивнул Кавано, предлагая продолжить разъяснения.

— Вам надо будет изменить свой внешний вид. Некоторые действия достаточно просты. Поскольку у вас светлые волосы, логично было бы перекрасить их в темные. Вы обычно бреетесь, так что можно отпустить усы или бороду. Вы не носите очки, значит, можно начать носить очки со стеклами без диоптрий. Это вполне очевидные меры, пригодные для ситуации умеренного риска, однако в вашей было бы неплохо провести определенную хирургическую коррекцию. Мы можем доставить вас к хирургу, с которым мы обычно работаем. Когда он потрудится над вашим носом и подбородком, вас мать родная не узнает.

— Моя мать умерла.

— Сочувствую, однако, с другой стороны, это частично решает самую большую проблему, с которой вам предстоит столкнуться, — сказал Кавано.

— С какой же?

— Я расскажу о ней, когда изложу третий этап вашего исчезновения. Он касается доступа к денежным средствам. Во многих случаях человеку, которому потребовалось исчезнуть, надо устраиваться на работу, поскольку в его новой жизни деньги начинают играть важную роль.

— К счастью, к вам это не относится, поскольку вы богаты, — добавил Дункан, пододвигая Прескотту еще один листок бумаги. — Завтра, когда конкретные детали вашей новой личности станут ясны, вы переведете ваши деньги на счет, который мы открыли для вас в банке на Багамах. В качестве пароля я выбрал, как вы можете заметить, слово «феникс». Мне нравится идея перерождения. Активировав счет, вы смените номер счета и пароль, так что деньги будут в полной безопасности даже с нашей стороны.

— Затем вам будет необходимо открыть новый счет, обычный, на свое новое имя и в новом месте пребывания, — сказал Кавано. — Вы будете периодически переводить средства с одного счета на другой. Желательно, чтобы сумма была менее десяти тысяч долларов, поскольку о переводе более значительных сумм банки обязаны уведомлять правительство. Но не делайте сумму перевода слишком близкой к десяти тысячам, поскольку Агентство по контролю за оборотом наркотиков отслеживает такие операции, зная, что их используют наркоторговцы. Оптимальной будет сумма в семь-восемь тысяч, она не привлечет внимания правительственных служб.

— Вам потребуется выдумать какую-нибудь историю, чтобы объяснить служащим банка источник своих доходов. Можете сказать, что получаете периодические выплаты от попечительского фонда, или вышли из бизнеса, но решили получать деньги постепенно, а не сразу, из соображений налогообложения. Все, что вам вздумается.

— А четвертый этап? — спросил Прескотт, сделав еще один глоток. — С которым связано больше всего проблем?

Кавано посмотрел на остальных. Все опустили глаза, чувствуя себя не в своей тарелке.

— В первый момент словосочетание «новая жизнь» звучит заманчиво. Ускользнуть от врагов. Начать все сначала, не допуская ошибок. Проблема лишь в том, что разрыв с прошлым должен быть полным. У вас есть семья, мистер Прескотт?

— Нет.

— А бывшей жены? Или детей, которые учатся в колледже?

— Нет. Моя работа поставила крест на перспективах обзаведения семьей.

— Подруга?

— Нет.

— Друг?

— Я не гей, — раздраженно ответил Прескотт.

— Замечательно. Я уже не первый год занимаюсь защитой, но впервые имею дело с человеком без серьезных социальных завязок. Вы сказали, что ваша мать умерла. А отец?

— Тоже умер.

— Другими словами, если вы исчезнете, вас никто не хватится?

— Более-менее. Да, — ответил Прескотт, явно чувствуя себя неудобно и глядя в пол.

— Это облегчает нашу задачу, поскольку полный разрыв с прошлым означает, что вы не можете повидаться с родителями, если они живы, равно как и с другими родственниками и друзьями. Конечно, если бы вы пожелали, жена и дети могли бы исчезнуть вместе с вами, но у них тоже есть родственники и друзья. Рано или поздно вам или кому-нибудь из вашей семьи пришла бы в голову мысль хоть как-то связаться с людьми, которые были дороги вам в прошлом. В большинстве случаев враги устанавливают слежку за друзьями и родственниками, просматривая их почту, прослушивая телефоны, и это является наиболее вероятным способом добраться до вас. К счастью, в вашем случае эта проблема неактуальна.

— У вас есть какая-нибудь мечта насчет места, где вам всегда хотелось бы жить? — спросил Дункан. — Когда вы решили исчезнуть, вы думали о каком-нибудь конкретном месте?

— Нет, — Прескотт уставился на фужер с потерянным видом.

— Хорошо. В противном случае вы бы наверняка обсуждали этот вопрос с коллегами по работе.

— Ну да, обычный разговор, — добавил Чэд. — Эх, здорово бы было жить в Аспене и кататься на лыжах, когда захочется. Когда вы решаете исчезнуть, вы отправляетесь жить в Аспен, и очень скоро люди Эскобара вламываются к вам.

— Вы подписываетесь на научные журналы? — спросил Кавано.

— Да, и не на один.

— Отныне этого не должно быть. Эскобар выяснит, какие журналы публикуют статьи по тематике вашей специальности, и найдет способ получить список подписчиков. Легко узнать, какие из подписчиков недавно сменили место жительства и кто подписался на журналы вскоре после вашего исчезновения, — объяснил Дункан.

— И это закончится тем, — добавил Роберто, повторяя слова Чэда, — что люди Эскобара вломятся к вам.

— Вы играете в гольф? — спросил Кавано.

— Да. Это одно из немногих физических занятий, которое...

— С ним покончено. Вам и близко нельзя подходить к площадке для гольфа. Эскобару нетрудно получить информацию обо всех ваших привычках. Если ему удастся примерно вычислить ваше новое место жительства, он прикажет своим людям следить за всеми площадками для гольфа, в надежде, что вы рано или поздно там появитесь. И так далее. Вы понимаете, что мы пытаемся донести до вас? — спросил Кавано.

Прескотт допил вино одним глотком и вновь наполнил фужер.

— Когда вы произнесли слова «новая жизнь», вы не имели в виду фигуру речи. Я должен полностью порвать со своим прошлым.

— Без единого исключения, — подчеркнул Кавано. — Стиль одежды, который вам нравится. Музыка. Еда. Вам придется изменить все. Любимые книги. На складе я видел у вас на полке сборник стихов Робинсона Джефферса, а также пару книг, ему посвященных. Отныне никто не должен застать вас за чтением Джефферса.

— То, что вы говорите, звучит... — голос Прескотта упал, — угнетающе.

— Многие из людей, которым приходится исчезать, понимают все последствия этого шага, только когда сталкиваются с ними непосредственно, — сказал Дункан. — Вам надо приготовиться ко всему заранее. Насколько сильно вы боитесь Эскобара? Вы готовы сделать все необходимое, сколь бы болезненно это ни было, чтобы не позволить ему добраться до вас?

Прескотт вновь глотнул из своего фужера.

— Я устал бояться. Да, — сказал он. Его лицо стаю жестким. — Я готов сделать все необходимое.

— Хорошо, — резюмировал Дункан. — Завтра мы доставим вас в Олбани, где вы встретитесь с Карен, передадите ей свои фотографии и получите новые документы.

— Возможно, что нет, — сказала неожиданно вошедшая в комнату Трэйси.

— Почему? — спросил Дункан, нахмурившись.

— В нашу сторону летят три вертолета.

8

— Вертолеты?

Дункан и Кавано вскочили практически одновременно и ринулись в сторону поста управления вслед за Трэйси. За ними последовали Чэд и Роберто.

В комнате стояли ряды мониторов. Изображение на них имело характерный для приборов ночного видения зеленый оттенок. Камеры были установлены в различных местах вокруг бункера и вертолетной площадки. Но все смотрели не на них. Внимание группы было приковано к экрану локатора, на котором виднелись три световые отметки, приближающиеся с севера.

— Да, судя по скорости и построению, это вертолеты, — сказал Роберто, изучив изображение на экране.

— Что происходит? — напряженным голосом спросил Прескотт, стоя за их спинами.

— Мы пока не знаем, — ответил Кавано. — В принципе, нам не следует сильно беспокоиться на этот счет.

— Когда они только появились на экране, они шли вдоль Гудзона, — сказала Трэйси. — Очевидно, что они руководствуются тем полетным планом, который мы заполнили в Титерборо.

— Совпадение? — спросил Дункан.

— Возможно, — ответил Чэд. — Вдоль Гудзона есть несколько мелких аэропортов, не говоря уже о крупном, в Олбани. Возможно, они приземлятся на одном из них. Вполне вероятно, что это коллективный выезд на природу сотрудников какой-нибудь корпорации. Черт, да это может быть кто-нибудь из правительства, направляющийся в столицу штата.