Колдовская любовь

Какой смысл во всем этом?

С глубоким вздохом он откинулся на спинку стула. Сегодня уже слишком поздно идти к королеве, но завтра… Завтра, поклялся себе Эйдан, кипя от гнева, он отправится к матери и потребует ответов на свои вопросы. Ответов, которые, он надеялся, все объяснят, успокоят его истерзанное сердце, рассеют его подозрения, избавят от мучительного сознания, что мать тоже участвует в заговоре против него.

Это его окончательное решение.

Глава 7

На следующее утро Эйдан, мрачный и угрюмый, вошел в спальню королевы.

— Вон отсюда, — рявкнул он на служанок, резко махнув рукой в сторону двери.

Служанки нерешительно посмотрели на Айслин. Она кивнула. Шурша юбками и испуганно переговариваясь на ходу, женщины поспешили из комнаты.

— Это все было определено заранее… твоя просьба, чтобы я вернулся в тридцатый день рождения… Ты знала, что я должен буду предстать перед женщинами, чтобы они выбрали меня в мужья, — прорычал он без всякого вступления, устремляясь к постели матери.

Айслин невозмутимо смотрела на него, не спеша отвечать. Она поправила ночной чепчик, разгладила складки на атласном шелке халата и лишь после этого спросила:

— И что же, скажи, привело тебя к такому выводу?

Она подняла на него свои бархатные темно-карие глаза, вопросительно изогнула тонкую бровь и, не уклоняясь, встретила его взгляд.

Эйдан с трудом сдерживал гнев.

— Хватит играть со мной, мама. Слишком много совпадений, чтобы я мог не обращать на них внимания.

— Неужели? Каких же именно? — Сжав кулаки, Эйдан подавил кипевший гнев, спрятав его под маской непроницаемости.

— Ты знала о древнем законе… поэтому и настаивала, чтобы я вернулся в день своего тридцатилетия. Если бы это было не так, годилось бы и двадцать лет, и двадцать пять… да хоть каждый год. Любящая мать наверняка захотела бы видеть своего сына чаще, чем раз в пятнадцать лет.

Айслин пожала плечами.

— Мне хотелось, чтобы прошло больше времени и люди перестали так бояться тебя.

— Да уж конечно, — недоверчиво фыркнул Эйдан. — Почему же ты тогда так легко приняла Брианну? Совершенно не интересуясь ее происхождением?

— Почему это должно беспокоить меня, если тебя это не тревожит? Я хочу лишь твоего счастья

— И Брианна в сговоре с тобой? — Глаза матери расширились.

— О нет, Эйдан. Девочка ничего не знает об этом, клянусь тебе!

Лицо его окаменело.

— Значит, ты знаешь о том, как меня вынудили согласиться жениться на ней? Скажи мне правду, мама, раз и навсегда!

Айслин побледнела и отвела глаза в сторону.

— Да, я знала. Мне было плохо при мысли о том, что я разрешаю этому случиться, но выбора не было. Оленус сказал мне, что если ты сам не вернешься домой в день своего тридцатилетия, мы должны каким-то образом возвратить тебя. В предсказании говорится, что ты должен соединиться с женщиной из рода Лаэны, чтобы победить Морлоха. А это было невозможно, пока ты оставался вдали от Анакреона.

— Род Лаэны? Какое отношение имеет к этому Брианна?

Мать покачала головой.

— Полное или никакое. Я не уверена. Не сомневаюсь, что Оленус еще скрывает кое-какие куски этой головоломки.

— И ради этого нужно было рисковать моей жизнью? Чтобы сложить какую-то глупую головоломку? Тебе известно, как близок был я к тому, чтобы сложить голову? Если бы не Брианна…

Огромные полные муки глаза обратились к нему.

— Я верила в Оленуса. Он обещал, что все будет хорошо, что вашим с Брианной дорогам суждено слиться воедино.

— Тогда скажи мне, где сейчас этот Оленус? — потребовал Эйдан. — Пусть он все расскажет мне сам. Давай доберемся до дна этой тайны. Здесь и сейчас.

— Нет. — Айслин подтянулась повыше на подушках. Теперь она уже была не мать, а королева. — Хотя давно пришла пора вам встретиться и узнать наконец, как исполнить пророчество, но Оленусу еще слишком опасно появляться днем. Его может найти Морлох. Дождись сегодняшней ночи. Тогда и поговоришь с ним.

Нетерпение огненным вихрем пронеслось по жилам Эйдана, и он с величайшим трудом сумел с ним совладать.

— Значит, он здесь? В замке?

Улыбка мелькнула в уголках рта королевы-матери.

— Нет, так что и не пытайся его разыскивать этим своим всевидящим глазом. Имей терпение, сын мой. Ты ждал столько лет, сможешь потерпеть еще несколько часов.

Она замолчала, пытливо вглядываясь в его лицо.

— Сегодня твоя свадьба. Ты готов?

— Прыгнуть прямо в паутину, в которую нас с Брианной умело загнали? — притворно ласковым голосом переспросил он. — О да! А что вы с Оленусом придумали для нас потом? Станете у нашей с Брианной постели, чтобы удостовериться, что брак настоящий?

Щеки матери вспыхнули.

— Эйдан, ты грубишь. То, что произойдет между вами с Брианной, касается только вас двоих. Мы можем лишь свести вас вместе.

— Ты хочешь сказать: свести нас силой, — отрезал ее сын. — Вы хоть когда-нибудь думали о желаниях Брианны? Как, по-твоему, должна себя чувствовать она, выходя замуж за такого, как я?

— Она не кажется напуганной и тебя совсем не боится.

Эйдан открыл было рот, чтобы опровергнуть слова матери, и замолчал. Она была права. Брианна вовсе не боялась ни слухов о нем, ни его самого.

— Тем не менее, — упрямо настаивал он, — я уверен, что она предпочла бы не выходить за меня замуж, если бы не была убеждена, что я умру из-за ее отказа.

Айслин улыбнулась.

— Неужели? Ты так думаешь, сын мой? — Она помолчала. — Ладно, не будем это обсуждать. Я должна подготовиться к твоей свадьбе… Ничего никому не говори об Оленусе и потерпи. Скоро все разъяснится.

— Мама, после всех этих лет, после всех этих ухищрений, заговоров и обманов я не позволю так легко управлять…

— Давай-ка, сын, уходи. — Губы Айслин поджались, она нетерпеливо махнула рукой, прогоняя его. — Хватит, говорю я.

Гнев Эйдана вспыхнул с новой силой. Он шагнул было вперед, собираясь возразить, но передумал. Он очень хорошо знал характер матери и понимал, что если она что-то твердо решила, то будет стоять на своем. Он сверкнул на нее незавязанным глазом, быстро поклонился и вышел из комнаты.

Однако в голове у него все перемешалось, и, направляясь в свои покои, чтобы приготовиться к свадьбе, он снова и снова восстанавливал в памяти разговор с матерью. Итак, все правильно. Его использовали. Использовали для какой-то цели. Собственная мать и таинственный старик по имени Оленус. Но кто такой этот Оленус? И что ему надо?

Королева, казалось, убеждена, что он все делает во благо королевства, и вроде бы всецело ему доверяет. Но что, если она обманывается или ее обманули? Что, если этот Оленус — такой же злодей, как Морлох? Что, если он намеренно ввел королеву в заблуждение для достижения своих собственных целей?

«Что ж, сейчас ничего нельзя поделать, — с досадой подумал Эйдан. — Но сегодня ночью наконец все выяснится».

Сегодня он узнает, если понадобится, любым путем то, что давно хотел узнать. Тайна наконец-то перестанет быть тайной.

Эйдан встретил ее у дверей дворцовой церкви. Принц-консорт был бледен, измученное лицо его казалось безучастным. Драган кипел от ярости. У входа в церковь их ждал королевский капеллан. Брианну вела Сирилла в качестве дамы-подружки. О прибытии невесты возвестил небольшой оркестр, состоящий из флейты, арфы и волынки. Затем внесли в кресле-носилках королеву. Ее сопровождали придворные дамы. Принц-консорт подошел к королеве, поклонился, поцеловал руку.

На Брианне было потрясающее винно-красное платье. Распущенные золотые волосы покрывала длинная прозрачная фата. Лоб окружал серебряный венец. Эйдан подумал, что она самая прекрасная девушка, которую он видел в жизни.

Когда Брианна, приблизившись к мужчинам, остановилась, вперед выступил священник с раскрытым молитвенником и обручальным кольцом. Он поклонился королеве и принцу-консорту, затем повернулся к Эйдану.

— Займите свое место рядом с вашей леди, — произнес этот худой человек небольшого росточка в белом атласном одеянии.

Эйдан, одетый, как всегда, в черную тунику, бриджи и сапоги, подчинился и взял девушку за руку. Ее рука была ледяной, и он ласково сжал тонкие пальцы. Их взгляды встретились. В синеве ее глаз он прочел страх и неуверенность.

Сожаление о том, что он вынужден подвергнуть ее еще и этому испытанию, пронзило сердце Эйдана. Но выбора у них не было. Несмотря на все события прошлого, он принадлежал к королевскому роду. Формальности должны быть соблюдены.

Он попытался успокоить ее. Чуть улыбнулся. В ответ Брианна выдавила из себя робкую улыбку. Эйдан снова повернулся к священнику.

Тот поглядел на жениха с невестой и откашлялся.

— Назовите, пожалуйста, какое приданое у невесты?

Эйдан нахмурился и бросил сердитый взгляд на отца.

— У невесты нет приданого, — начал Марус. — В данных обстоятельствах…

— Она отдает мне все, что мне требуется, — оборвал его Эйдан. — Ее преданность мне есть само по себе бесценное богатство. А теперь продолжайте церемонию.

Глаза священника расширились от удивления, но по кивку принца-консорта, он продолжал.

— Тогда я спрашиваю вас обоих: вы совершеннолетние?

Эйдан и Брианна кивнули.

— Родители ваши согласны? — Снова жених и невеста кивнули.

— Вы оба согласны вступить в этот брак? — Эйдан поглядел на Брианну:

— Это твой последний шанс, девочка. Если хочешь освободиться от меня, говори сейчас.

На этот раз улыбка ее была радостной и открытой. Хотя церемония и собравшиеся важные люди пугали ее, сомнений в том, правильно ли она поступает, не было. Она не колебалась. Она твердо решила выйти замуж за Эйдана.

— Нет, я не хочу освобождаться от вас, милорд. Я с радостью соглашаюсь на этот брак.

Что-то вспыхнуло в бездонной глубине его незавязанного глаза и тут же пропало. Брианна не была уверена, может, это ей показалось? Но хрипловатая нотка в голосе, когда он произнес священнику слова своего согласия, не осталась незамеченной. Да что с ним происходит?

Она увидела, как помрачнел и насупился Драган, как просияло улыбкой лицо Сириллы. Теплый радостный огонек, зажженный в груди Брианны словами Эйдана, неожиданно растревожил ее. Так же как и слова, которые затем произнес священник:

— Клянетесь ли вы, что не состоите в запретной степени родства?

Брианна почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица. Уверенный ответ Эйдана прокатился под сводами, эхом отражаясь от каменных стен. Она поглядела на королеву, потом на принца-консорта, затем на Драгана и Сириллу. Никого не смутил этот вопрос, видимо, потому, что он был неотъемлемой частью вопросов обряда, и потому, что никто не знал, кто такая Брианна на самом деле.

Она перевела взгляд на Эйдана. Он тоже равнодушно отнесся к словам священника, ни колебания, ни сомнения не прозвучало в его ответе. Брианна поняла, что она единственная знает истину. Знает, но должна принести ложную клятву.

«Прости меня, Святая Матерь, — мысленно произнесла она свою мольбу. — Ради него, ради Анакреона я должна совершить это святотатство».

Она смело посмотрела в глаза священнику:

— Клянусь, что мы не состоим в запретной степени родства.

Священник улыбнулся.

— Тогда я не вижу препятствий к этому браку. — Он благословил обручальное кольцо, затем передал его Эйдану. — Надень его на руку невесты.

Эйдан взял кольцо и сделал, как было велено, по очереди надевая его на первые три пальца левой руки Брианны. Когда он добрался до безымянного, то надел его до конца. Глядя ей в глаза, он произнес последние слова обряда:

— Этим кольцом я беру тебя в жены.

Свадебная процессия вошла затем в церковь выслушать свадебную службу. В конце церемонии священник поцеловал Эйдана «поцелуем мира».

— Иди, передай его своей невесте, — улыбаясь сказал он. — Обряд не будет завершен, пока ты не сделаешь этого.

Эйдан повернулся к Брианне, взяв ее за плечи, наклонился к ней, пока его губы не оказались на расстоянии вздоха.

— Все так, как он говорит, девочка. Обряд не будет завершен, если я тебя не поцелую.

Она услышала нерешительность в его голосе, увидела сомнение в глазах.

— Ты просишь моего разрешения, муж мой?

— Да.

Брианна улыбнулась с робкой нежностью.

— Тогда я, безусловно, даю его тебе. — После этих слов он заключил ее в свои объятия и приник к губам. Брианна ожидала, что поцелуй будет кратким и целомудренным, но он оказался совершенно иным. Хотя она находилась в состоянии какого-то оцепенения и едва понимала, что ее целуют, этот поцелуй потряс ее до глубины души… Он обжег ее, словно глубоко запрятанные в сердце Эйдана тоска, одиночество, несбывшиеся желания разрушили стоявшую у них на пути преграду и хлынули бурным потоком наружу.

Эта всепоглощающая страсть его поцелуя, потребность в нем, показавшая ей, насколько ранено его сердце, и обнажившая душу, испугала ее больше, чем все жуткие россказни о нем. С растущей паникой Брианна думала, что у нее не хватит мужества и храбрости, чтобы излечить такого человека, как Эйдан. Это было ей не под силу. Святая Матерь, она не сможет! В конце концов она просто подведет его!

Осознание этого острым ножом вонзилось ей в сердце. Казалось, из раны капает кровь и каждая капля уносит частичку ее жизни. Сердце билось все медленнее. Святые угодники! Больше всего на свете она боялась подвести Эйдана, но чувствовала себя такой слабой и неопытной! И вместе с тем, кроме нее, у него никого нет. Будь проклята злая судьба, пославшая ему ее, а не женщину получше!

Но в этот момент в памяти всплыли слова матери:

«Злодей и его прислужник падут, когда восстанет из пепла род Лаэны, чтобы освободить сердце одноглазого сына».

Однако из рода Лаэны в живых не осталось никого, кроме нее да еще принца-консорта. Мало надежды на то, что пророчество говорит о принце Марусе, тем более что теперь Брианна знала о вражде отца и сына. Она подавила рыдание. Некому было помочь Эйдану, кроме нее!

Эйдан скорее ощутил, чем услышал тихий всхлип, и чувство вины охватило его. Он, наверное, напугал, а возможно, и вызвал у нее отвращение этим внезапным необузданным порывом страсти. Он отпустил Брианну, проклиная себя за дикарское поведение.

И не важно, что она была так невероятно прелестна. Не важно, что после многих дней одинокого пути он отчаянно нуждался в утешении женского тела. Не важно, что теперь по всем законам, земным и божественным, она принадлежала ему… Его желания просто не имели значения. Важно было только то, что хотела Брианна.

Ее нежные губы припухли и, кажется, даже слегка посинели от его яростного нападения. Его переполняло презрение к себе. Святая Матерь! Он должен научиться владеть собой в ее присут-ствии. Однако то, что он решил прошлой ночью взять ее с собой, делало эту задачу невыполнимой. А теперь к тому же и бессмысленной.

— Пойдем-ка, моя леди, — произнес Эйдан, протягивая руку. — Обряд завершен. Нас ждут на свадебном пиру. Потерпи. Уже недолго.

Брианна подняла на него глаза и улыбнулась:

— Ради тебя, мой господин, я готова вытерпеть и это, и все, что от меня потребуется. Я теперь твоя жена. Это моя святая обязанность.

Посмотрев в ее глаза, светившиеся бесконечной преданностью и верой в него, Эйдан понял, что она не кривила душой. Это не уменьшило его терзаний, скорее усилило их.

Свадебный пир, как всегда, затянулся. Вино текло рекой, стол ломился от яств: говядина, баранина, телятина, оленина, куры и утки, кролики и рыба, различные виды хлебов, множество овощных блюд и под конец засахаренные фрукты и печенье. Пожаловавшись на усталость, королева удалилась после первой перемены блюд.

Эйдан хотел уйти вслед за ней, но Брианна уговорила его остаться еще немного, шепнув, что это не только его свадьба, но и ее. Он согласился, чтобы доставить ей удовольствие. Но ему было не до веселья. Он все время возвращался мыслями к предстоящей встрече. Наконец терпение Эйдана иссякло.

Он наклонился к Брианне:

— Я хочу удалиться.

Она медленно повернулась и поглядела на него. На мгновение Эйдану показалось, что она снова станет возражать, но Брианна кивнула:

— Как хочет мой господин.

Он встал и отодвинул ее стул. Прошелестев жестким атласом и шелком, поднялась и Брианна. Заметив ее движение, Драган оторвался от созерцания полногрудой служаночки, с которой не спускал глаз весь вечер, и перевел взгляд на Эйдана.

— Уже в постель, дорогой братец? Так рано? Впрочем, как могу я тебя винить? — проговорил он, похотливо ощупывая взглядом фигуру Брианны. — У тебя теперь есть такая соблазнительная девчонка, чтобы утолить голод. Конечно, если дворцовые сплетни правду говорят, ты уже отведал ее прелестей. Вы ведь с ней все ночи делили одну спальню.

— Это не твое дело, — пророкотал Эйдан, стараясь изобразить холодную скуку и презрение. Он решил, что сегодня брату не удастся разозлить его. Слишком многое зависело от этого вчера, и было бы глупо все испортить, сцепившись с Драганом.

Младший брат пожал плечами, а хитрая ухмылка скривила рот.

— Возможно. Я лишь подумал, что, раз мы братья, ты захочешь поделиться со мной своими радостями, а не только печалями. Во всяком случае, — продолжал он, поднося к губам кубок с вином, — позволю себе заметить, что лежать в постели с пылкой крестьянкой наверняка приятней, чем с одной из этих холодных и бесстрастных знатных дам.

Сидевшая рядом с ним Сирилла побледнела и склонилась над своей тарелкой. Брианна вспыхнула от гнева. Как смеет он публично оскорблять свою жену, женщину, которая столько времени терпит его измены и все-таки продолжает любить?

Она сделала шаг вперед, намереваясь сказать Драгану все, что она о нем думает, но Эйдан поймал ее за руку и предостерегающе сжал пальцы. Брианна промолчала.

— Может быть, ты прав, брат, — дружелюбно кивнул Эйдан, — но, наверное, любовь даже самой пылкой крестьяночки бледнеет в сравнении с любовью ведьмы, которая способна осуществить самые безумные желания? Та самая, поразительно прекрасная черноволосая ведьма с волчьей улыбкой.

Драган прищурился и, перестав улыбаться, уставился на него:

— Неужели? Ты уже и с ней успел переспать? Если так, ты рискуешь попасть в беду.

— Нет. — Эйдан вздохнул с деланным сожалением. — Я пытался, но она уже обещала свое сердце другому. И я так огорчен, что, пожалуй, убью его, если когда-нибудь узнаю, кто этот счастливчик.

Только легкая тень, скользнувшая по лицу Драгана, выдала его страх, но она тут же исчезла под маской насмешливого презрения.

— Берегись, дорогой братец. Вдруг твои способности слишком слабы, чтобы справиться с ведьмами. Настоящими ведьмами. Ведь у них, знаешь ли, много друзей. И их колдовская сила может оказаться тебе не по зубам.

— Так ведь ты еще не знаешь моей колдовской силы, брат, — скрипнул зубами Эйдан. Предостерегающий шепот прозвучал так тихо, что кроме Драгана и Брианны его никто не расслышал. — Последний раз предупреждаю тебя: больше не пытайся повредить моей леди!

С этими словами Эйдан подал руку Брианне, кивком попрощался с отцом, который был так поглощен жарким спором со своим канцлером, что полностью пропустил стычку между сыновьями, и вывел жену из большого зала. Какое-то время они молча шли по длинным холодным коридорам. В конце концов Брианна не выдержала.

— Думаете, это предостережение подействует на Драгана?

Он пожал плечами:

— Надеюсь. Ради него самого. Хоть он и брат мне, я его терпеть не могу. Из-за меня он не может стать королем. Поэтому, чтобы убить меня, он ни перед чем не остановится. А теперь ты тоже стала препятствием, и ему нужна и твоя смерть. В конце концов мне надоело, что он постоянно мне угрожает.

— Я не хочу быть источником раздора между тобой и твоей семьей.

Эйдан усмехнулся с горькой иронией:

— Раздора? Девочка, как бы мне хотелось, чтобы это был всего лишь раздор. Ты вызвала раздор, когда спасла мне жизнь и тем спутала все карты моему брату… и отцу.

— Если это правда, — мрачно буркнула Брианна, — они еще не поняли, с кем имеют дело. Я так просто не сдамся. Они еще это почувствуют.

Темная бровь поднялась в веселом изумлении.

— Ах ты, преданная ведьмочка. Впрочем, я не уверен, что заслуживаю такой верности.

— Святая Матерь! — Брианна встала как вкопанная и повернулась к Эйдану. — Я твоя жена и больше не хочу слышать от тебя такие слова! Может быть, мне не удастся изменить твое мнение о том, каким видят тебя окружающие, но свои чувства я намереваюсь разъяснить раз и навсегда!

— Неужели? — В незавязанном глазу Эйдана плясали смешинки. — И что же это за чувства?

— Во-первых, — начала Брианна, глубоко вздохнув, — перестань разговаривать со мной этим снисходительным тоном! Разве я настолько ничего для тебя не значу, что мои мысли и чувства вызывают у тебя только смех? Если так, то ты немногим лучше своего брата!

Эйдан сурово сжал губы.

— Прощу прощения, Брианна. Я не думал, что это тебя обидит. — Он посмотрел в сторону. — Возможно, я просто не привык к такой доброте, и мне не понять, какие достоинства может увидеть во мне женщина.

— Что ж! Никогда не поздно изменить точку зрения! — фыркнула она. Злость ее постепенно таяла. — Эйдан, пожалуйста, дай мне попробовать. Я знаю, что в твоем сердце еще есть место для дружбы и доверия. Ну, у тебя ведь есть друг, этот лорд Дэйн и… и твой конь!

— Конь! — Он улыбнулся, по-настоящему улыбнулся. И лицо его стало совсем другим. Она и раньше считала Эйдана красивым, но внезапное мальчишеское лукавство, нескрываемое веселье и оживление придали его чертам необыкновенное очарование.

У Брианны перехватило дыхание. Сердце бешено забилось. Жар откровенного желания душистой волной затопил все тело.

В этот миг она поняла, что любит его… и будет любить до своего смертного часа. Поняла, что его боль стала ее болью и не будет у нее счастья, если будет несчастен он. Пусть был он запретен для нее как муж из-за близкого родства, но она с радостью и без сожаления отдала ему свое сердце и останется рядом с ним всегда, сделает для него все, что угодно.

— Право же, девочка, — продолжал Эйдан, и от глубоких мягких звуков его голоса мурашки удовольствия пробежали у нее по спине. — Из всего королевства один человек и конь! Это очень мало!

Она возмущенно сверкнула глазами.

— Ну, может, если ты изменишь свое отношение, их станет больше. Ты видишь только то, как их мало. А я вижу, как много у тебя есть: Дэйн, Люцифер, любящая мать, а теперь еще и жена, которая тоже хочет быть тебе другом. Разве это мало?

Он стал серьезным.

— Да, девочка, ты права. Это действительно много. — Он улыбнулся и нежно погладил ее по щеке. — Благодарю тебя за то, что ты указала мне на это. Я больше никогда этого не забуду.

Рука Эйдана перешла ей на волосы. Приподняв блестящий локон, он залюбовался им, перебирая в пальцах шелковистую прядь.

— У тебя прелестные, чудные волосы. — От его прикосновения у Брианны запылали щеки. Странное томление охватило все тело. «Держи себя в руках! Не дай чувству вырваться наружу. Он ведь твой брат. Он не должен ничего заметить!» Высвободив волосы из его пальцев, она попятилась.

— Смотри, милорд, не забывай! — Махнув рукой вдоль коридора, она спросила: — Не пора ли нам отправляться в твою спальню? Ночь наступает, и я знаю, каковы твои планы на завтра…

Это напоминание о том, что он собирался уехать следующим же утром и без Брианны, мгновенно вернуло Эйдана к действительности. На какое-то мгновение, когда он заглянул ей в сапфирово-синие глаза, ему показалось, что в них светится искра приязни. Это ощущение взволновало его до глубины души, кровь быстрее потекла по жилам, переполняя его жгучим желанием. Однако затем он коснулся ее, она отшатнулась, и жар схлынул. Между ними снова разверзлась пропасть.

— Да, планов у меня хватает, — пробормотал он. — Но о них лучше здесь не говорить. — Он предложил ей руку, и она с готовностью оперлась на нее. — Пойдем-ка в нашу спальню.

Брианна задрожала. Эйдан сказал не «его» спальню, а «наша» спальня! Что, если он теперь изменил свое решение и хочет закрепить свой брак соитием? Что ей, тогда делать? Может быть, стоит открыть ему, что она его сестра? Ведь свадьба прошла, и Эйдану ничто уже не грозит. В любом случае он ведь все еще собирается оставить ее здесь. Это было видно по решительному блеску глаз, когда она заговорила о завтрашнем дне.

Не возражая, она последовала за ним, и вскоре они вошли в спальню. Эйдан запер дверь на засов и обернулся к ней. Взор его в мерцающем свете свечей сиял каким-то неземным пронизывающим огнем. Брианна затрепетала. Предчувствие чего-то опасного острыми коготками пробежало по ее спине.

— Эйдан, — прошептала она, и голос ее приглушенно прошелестел в каменном безмолвии стен. — Что ты делаешь? Ты пытаешься меня заворожить или… или прочесть мои мысли?

— Тебя это беспокоит, Брианна? — Звучный голос его раскатился по комнате; казалось, этот рокот всколыхнул вечерний сумрак. — Ты теперь моя. Неужели провозглашенное тобой доверие ко мне не распространяется на то, что мне хотелось бы с тобой сделать?

— Мои слова никогда не означали, что ты можешь захватить мою душу, Эйдан.

Губы его дрогнули в улыбке.

— А разве я просил ее, девочка?

Паника охватила ее.

— Право, я не понимаю, о чем ты просишь. Знаю только, что когда минуту назад ты меня рассматривал, то тебе что-то было нужно.

— Ты теперь моя жена. — Он смотрел ей прямо в глаза с обескураживающей искренностью. — А я твой муж. Понимаешь?

Брианна почувствовала, как кровь отхлынулаот лица. Она отвела глаза.

— Но… но ты сказал, что оставишь меня девственной. Что уедешь в ночь свадьбы и больше никогда не вернешься! Что же случилось…

— Все дело в том, что тебя пытались убить, — поспешил объяснить Эйдан. — Я совсем не уверен, что ты теперь будешь в безопасности, даже если я покину Анакреон. Зло распространилось здесь по всему краю, но больше всего его в королевском доме. Ты же, милая девочка, стала теперь частью этого дома и рода.

— Да, — медленно кивнула Брианна. — Но что это меняет в твоем первоначальном решении?

— Разве не понятно?

Эйдан вышел из тени на свет. Черная фигура, полная необычайной жизненной силы. Прежде чем Брианна успела сообразить, что он хочет сделать, и отступить, его ладони легли ей на плечи и взяли в ласковый плен. Она с трудом сглотнула слюну, затем заставила себя посмотреть ему в глаза.

— Нет, милорд, — сдавленным голосом откликнулась она. — Мне не понятно. Совсем не понятно. — Огорчение мелькнуло в его взгляде.

— Как ни жаль мне и дальше вмешиваться в твою жизнь, но по-другому я поступить не могу. Здесь тебе грозит беда. Поэтому завтра я заберу тебя с собой.

— За… заберешь с собой? — Ей показалось, что она ослышалась. — Но, милорд, ты ведь не пытаешься сказать, что хочешь, чтобы я тебя сопровождала?

— Именно это, девочка, я и собираюсь сделать. — Она подавила взрыв радости, пробудившейся от его признания. Святая Матерь! Быть с ним, всегда оставаться рядом, куда бы ни повела их судьба, — было самым заветным ее желанием! Вместе с тем это желание было точь-в-точь таким же эгоистичным, как ранее его желание.

— Но куда мы поедем? Что будем делать?

— Какое это имеет значение? — Он сжал зубы, и настороженность мгновенно превратила его лицо в надменную маску. — Ты теперь моя жена. Разве не довольно того, что мы будем вместе?

— Действительно, Эйдан, это очень много значит, раз ты хочешь, чтобы мы были вместе, — признала Брианна, осторожно подбирая слова, — но зачем нам уезжать из Анакреона? Твой дом здесь. Твои близкие нуждаются в тебе.

Долгую минуту он смотрел на нее. Им овладели гнев, яростный, мучительный гнев… и боль, пронзительная боль из-за того, что она не хотела понять.

— Ты что, совсем глупая, Брианна? Что еще нужно, чтобы ты убедилась: мне здесь не рады! Никто во мне не нуждается и не будет нуждаться, каким бы отчаянным ни стало положение в Анакреоне!

— Но какое это, в сущности, имеет значение, — мягко возразила Брианна, — что думают или что хотят другие? Важно лишь то, чего хочешь ты сам, то, что правильно… Важно следовать зову собственного сердца.

— Моего сердца? — Он так сжал ее, что Брианна закусила губу, чтобы не вскрикнуть от боли. — Какое отношение имеет к этому мое сердце?

— Сердце ведет тебя по жизни. Оно заставляет тебя что-то делать или не делать. Сердце заставляет тебя страдать или радоваться, быть довольным своей жизнью или ненавидеть ее. — Губоко вздохнув, Брианна продолжала: — Что ты можешь сказать сейчас о своей жизни? Что ты совершил такого достойного или что сделал для других?

— Не каждая жизнь должна приносить пользу другим.

— Разумеется, не каждая, — согласилась Брианна, — но если совершенно выкинуть из своей жизни других людей, что-то должно эту пустоту заполнить. Что-то менее ценное, чем может в конце концов испортить и тебя самого. — Она лукаво посмотрела на него. — Что-нибудь вроде магии?.. Ведь, кажется, так и случилось с Морлохом? Ты хочешь стать таким, как он?

— Ну вот, теперь мен» обвиняют, что еслия отвернусь от Анакреона, то стану злым колдуном? — Эйдан, вздохнув, покачал головой. — Право же, Брианна, твои постоянные упреки становятся утомительными. Ты — моя жена. Пора тебе научиться послушанию.

— Послушанию? — Брианна чуть не задохнулась. — Святая Матерь! Эйдан, твои взгляды на брак такие же идиотские, как решение покинуть Анакреон в тяжелый для него час! Возможно, я моложе и неопытнее, но меня учили, что между мужчиной и женщиной должно быть нечто большее, чем послушание. Как насчет уважения к моему мнению?

Прежде чем он успел открыть рот, в дверь осторожно постучали. Еще мгновение Эйдан удерживал Брианну, лишившись дара речи от ее мятежной вспышки. Затем он отпустил ее и шагнул к двери.

Рывком распахнул ее — на пороге стояла Мара.

— В чем дело? — грубовато спросил Эйдан. — Что тебе нужно?

Старая служанка тревожно посмотрела на него: