Шумящие Тополя,
       переулок Призрака.
       8 сентября.
      Любимейший!
      Лето кончилось — лето, за которое я видела тебя лишь один раз — в те майские выходные. И вот я снова в Шумящих Тополях, начинаю третий — и последний — год работы в Саммерсайдской средней. Мы с Кэтрин замечательно провели время в Зеленых Мезонинах, и мне будет ужасно не хватать ее в этом году. Новая учительница младших классов — веселая маленькая особа, пухлая, румяная и дружелюбная, как щенок, но почему-то, кроме этого, о ней нечего сказать. У нее блестящие, лишенные глубины голубые глаза, в которых не скрыто никакой мысли. Мне она нравится; она всегда будет мне нравиться — ни больше, ни меньше. В ней нечего отбывать.А как много можно было открыть в Кэтрин, стоило только преодолеть ее настороженность.
      В Шумящих Тополях все по-старому… нет, не все. Старая рыжая корова покинула этот бренный мир, о чем с грустью сообщила мне Ребекка Дью, когда я спустилась к ужину в понедельник. Вдовы решили больше не обременять себя скотиной, а покупать молоко и сливки у мистера Черри. Это означает, что маленькая Элизабет уже не будет приходить за стаканом парного молока к двери в стене сада. Но миссис Кембл, кажется, примирилась с тем, что девочка посещает нас, когда хочет, так что теперь это неважно.
      Надвигается и еще одна перемена. Тетушка Кейт сказала мне, к моему большому огорчению, что они с тетушкой Четти решили расстаться с Васильком, как только найдут для него подходящих новых хозяев. Когда я запротестовала, она объяснила, что они вынуждены сделать это ради мира и спокойствия в доме. Ребекка Дью все лето не переставала жаловаться на него, и похоже, нет другого способа удовлетворить ее, кроме как избавиться от кота. Бедный Василек! Такая крадущаяся, мурлыкающая, мохнатая прелесть!
      Завтра суббота, и мне предстоит провести ее, присматривая за близнецами миссис Раймонд, которая едет в Шарлоттаун на похороны какой-то родственницы. Миссис Раймонд — вдова, переехавшая в наш городок прошлой зимой. Ребекка Дью и вдовы из Шумящих Тополей (право же, Саммерсайд на редкость богат вдовами) считают ее «слишком уж тонной» для Саммерсайда, но она оказала нам с Кэтрин поистине неоценимую помощь в подготовке спектаклей нашего драматического клуба. Ну а как известно, долг платежом красен.
      Джеральду и Джерадьдине восемь лет — пара ангельского вида детишек, но Ребекка Дью «сделала кислую мину» — если воспользоваться одним из ее собственных выражений, — когда я сказала ей, что собираюсь провести с ними субботу.
      — Но я люблю детей, Ребекка.
      — Детей — да, но эта парочка — сущие чертенята. Миссис Раймонд против того, чтобы наказывать детей, что бы они ни вытворяли. Она говорит, что хочет, чтобы ее дети вели себя «естественно». Они вводят людей в заблуждение своим невинным видом, но я слышала, что рассказывают о них соседи. Жена священника зашла к ним как-то раз. Миссис Раймонд, конечно, вела медовые речи, но, когда гостья уходила, с лестницы градом посыпались луковицы и одна из них сбила с нее шляпку. «Дети, как правило, ведут себя отвратительно именно тогда, когда нам особенно хочется, чтобы они были хорошими» — вот и все, что сказала об этом миссис Раймонд, вроде как гордясь тем, что они такие необузданные. «Они из Штатов», — говорит, как будто это оправдание!
      Ребекка проявляет по отношению к янки такую же нетерпимость, как миссис Линд.
 

      В субботу незадолго до полудня Аня отправилась на тихую окраинную улочку, где в одном из беспорядочно разбросанных вдоль нее домиков — красивом старинном коттедже — жили миссис Раймонд и ее знаменитые близнецы. Миссис Раймонд была готова к отъезду. Одета она была, пожалуй, слишком нарядно для похорон, особенно если принять во внимание разукрашенную цветами шляпу, водруженную на гладкие темные волнистые волосы, но выглядела очаровательно. Восьмилетние близнецы, которые явно унаследовали ее красоту, сидели на лестнице; выражение на их бело-розовых, с тонкими чертами личиках казалось почти херувимским. У них были большие голубые глаза и венчики прелестных пушистых бледно-золотистых волос.
      Оба подкупающе сладко улыбнулись, когда мать представила их Ане и сказала им, что дорогая мисс Ширли любезно согласилась прийти и позаботиться о них, пока мама будет на похоронах дорогой тети Эллы, и что, конечна они будут хорошими и не причинят мисс Ширли ни капельки хлопот, правда, любимые?
      Любимые серьезно кивнули и ухитрились хотя это казалось невозможным, принять еще более ангельский вид.
      Миссис Раймонд увлекла Аню на дорожку, ведущую к воротам.
      — Они — все, что у меня есть… теперь, — жалостно сказала она. — Возможно, я немного избаловала их… Я знаю, люди говорят, что это так. Люди всегда знают гораздо лучше, чем вы сами, как вам воспитывать ваших детей; вы замечали это, мисс Ширли? Но ясчитаю, что ласка всегда лучше, чем шлепок; вы не согласны, мисс Ширли? Я уверена, у васне будет с ними никаких хлопот. Дети всегда знают, над кем можно подшутить, а над кем нет; вы так не думаете? Эта бедная старая мисс Праути с нашей улицы — я оставила ее однажды с ними, но мои дорогие просто не могли ее выносить. Ну и конечно, они ее в тот день изрядно подразнили — вы ведь знаете, каковы дети. В отместку она разнесла нелепейшие истории о них по всему городку. Но вас они непременно полюбят, и я знаю, они будут сущими ангелами. Конечно, они бойкие, но дети и должны быть бойкими, не правда ли? Так грустно смотреть на детей, у которых запуганный вид, правда? Я люблю, чтобы дети вели себя естественно, а вы? Когда дети слишкомхорошие, это кажется неестественным, ведь так? Только не позволяйте им пускать кораблики в ванне и бродить по пруду, хорошо? Я так боюсь, что они простудятся. Их отец умер от воспаления легких.
      Казалось, большие голубые глаза миссис Раймонд вот-вот переполнятся влагой, но она мужественно сморгнула слезы.
      — И не тревожьтесь, если они немного повздорят — дети всегдассорятся, не правда ли? Но если кто-нибудь чужой вздумает им угрожать — мой Бог! Они просто обожают друг друга. Я, конечно, могла бы взять одногоиз них на похороны, но они и слышать об этом не пожелали. Они никогда в жизни не разлучались ни на один день. А приглядывать на похоронах сразу за двумя я не смогла бы, ведь правда?
      — Не волнуйтесь, миссис Раймонд, — ласково сказала Аня. — Я уверена, что мы с Джеральдом и Джеральдиной прекрасно проведем время. Я люблю детей.
      — Я это знаю. С той минуты, как я увидела вас, у меня не было никаких сомнений в том, что вы любите детей. Это всегда сразу видно, не правда ли? Есть что-то такоев человеке, который любит детей. Бедная старая мисс Праути их терпеть не может. Она ищет в детях самое плохое и поэтому, конечно, находит. Вы не можете себе представить, какое это для меня облегчение — знать, что мои дорогие под опекой человека, который любит и понимает детей. Я уверена, что проведу день спокойно и приятно.
      — Могла бы взять насна похороны! — пронзительно крикнул Джеральд, неожиданно высунувшись из окна второго этажа. — Мы еще никогда не видели ничего такого занятного.
      — Ох, они в ванной комнате! — с трагическим видом воскликнула миссис Раймонд. — Дорогая мисс Ширли, пожалуйста, пойдите и заберите их оттуда. Джеральд, дорогой, ты же знаешь, что мама не может взять вас обоих на похороны. Ох, мисс Ширли, он опять взял шкуру койота с пола в парадной гостиной и связал лапы узлом у себя на шее. Он разорвет шкуру! Пожалуйста, заставьте его немедленно снять ее. А я должна спешить, иначе опоздаю на поезд.
      Миссис Раймонд плавно и грациозно удалилась; Аня же бросилась наверх, где обнаружила, что ангелоподобная Джеральдина схватила брата за ноги и явно пытается вышвырнуть его в окно.
      — Мисс Ширли, скажите Джеральду, чтобы он не показывал мне язык, — гневно потребовала она.
      — Тебе от этого больно? — с улыбкой спросила Аня.
      —  Мнеон пусть не смеет показывать язык, — твердо заявила Джеральдина, метнув злобный взгляд на брата, который в ответ взглянул на нее еще более злобно.
      — Это мой язык, и тыне можешь заставить меня его не высовывать. Ведь она не может, правда, мисс Ширли?
      Аня оставила этот вопрос без внимания.
      — Дорогие, до обеда еще целый час. Давайте пойдем в сад — посидим, поиграем, расскажем друг другу интересные истории. И пожалуйста, Джеральд, положи эту шкуру обратно на пол.
      — Но я хочу играть в волка, — возразил Джеральд.
      — Он хочет играть в волка! — воскликнула Джеральдина, неожиданно встав на сторону брата.
      — Мы хотим играть в волка! — закричали оба в один голос.
      Трезвон дверного колокольчика разрубил гордиев узел дилеммы, вставшей перед Аней.
      — Побежим и посмотрим, кто это! — крикнул Джеральд.
      Близнецы бросились к лестнице и, съехав вниз по перилам, оказались у парадной двери раньше Ани — шкура койота при этом развязалась и соскользнула на пол.
      — Мы ничего не покупаем у разносчиков, — заявил Джеральд даме, стоящей на пороге.
      — Могу я видеть вашу мать? — спросила посетительница.
      — Нет. Мама уехала на похороны тети Эллы. За нами сегодня присматривает мисс Ширли. Вон она спускается по лестнице. Уж она-то вас сейчас отсюда выставит!
      Когда Аня увидела, кто стоит в дверях, у нее, пожалуй, и в самом деле возникло желание выставить посетительницу. Мисс Памела Дрейк не считалась в Саммерсайде приятной гостьей. Она вечно распространяла что-нибудь по подписке, и, как правило, было совершенно невозможно отделаться от нее, пока не купишь предлагаемый товар, поскольку она была совершенно нечувствительна к любого рода намекам и оскорблениям и явно располагала уймой свободного времени.
      На этот раз она «принимала заказы» на энциклопедию — то, без чего не может обойтись ни один школьный учитель. Напрасно Аня уверяла, что ей не нужна энциклопедия; в школе уже есть одна, очень хорошая.
      — Десять лет, как устарела, — твердо заявила мисс Памела. — Только присядем на эту садовую скамью, мисс Ширли, и я покажу вам рекламные проспекты.
      — Боюсь, у меня нет времени, мисс Дрейк. Мне надо присматривать за детьми.
      — Это займет всего лишь несколько минут. Я собиралась зайти к вам, мисс Ширли, и считаю настоящей удачей то, что застала вас здесь. Бегите, дети, поиграйте, а мы с мисс Ширли пока просмотрим эти красивые проспекты.
      — Мама наняла мисс Ширли присматривать за нами, — сказала, тряхнув своими воздушными кудрями, Джеральдина, но Джеральд потянул ее обратно в дом, и они захлопнули за собой дверь.
      — Вот видите, мисс Ширли, что представляет собой эта энциклопедия. Взгляните на эту прекрасную бумагу… Пощупайтеее… Великолепные гравюры… Ни в одной другой из имеющихся в продаже энциклопедий нет и половины такого количества гравюр. Чудесный шрифт — тут и слепой прочитает, — и всего за восемьдесят долларов: восемь долларов — задаток, и затем восемь долларов в месяц, пока все не будет выплачено. Вам никогда больше не представится такая возможность.
      Мы продаем ее сейчас на льготных условиях только для того, чтобы познакомить с ней читателей. В следующем году она будет стоить сто двадцать.
      — Но, мисс Дрейк, мне не нужна энциклопедия, — в отчаянии возразила Аня.
      — Вам, безусловно, нужнаэнциклопедия. Каждомунужна энциклопедия — Национальнаяэнциклопедия. Не знаю, как я жила, пока не познакомилась с Национальнойэнциклопедией. Жила! Я не жила; я лишь существовала. Взгляните, мисс Ширли, на эту гравюру, изображающую казуара . Вы когда-нибудь прежде по-настоящему виделиказуара?
      — Но, мисс Дрейк, я…
      — Если вы находите, что условия несколько обременительны, то, я уверена, мне удастся устроить для вас подписку по особому соглашению, поскольку вы учительница: шесть долларов в месяц вместо восьми. Вы просто не можете отказаться от такого предложения, мисс Ширли.
      Аня начинала чувствовать, что не может. Не стоит ли шести долларов в месяц возможность избавиться от этой ужасной женщины, которая явно решила не уходить, пока не получит заказ? Кроме того, чемзаняты близнецы? Они как-то подозрительно тихи. Что, если они пускают кораблики в ванне? Или выскользнули из дома через заднюю дверь и бродят но пруду?
      Она предприняла еще одну робкую попытку отделаться от мисс Дрейк.
      — Я обдумаю ваше предложение и дам вам знать…
      — Сейчас самое подходящее время, — сказала мисс Дрейк, проворно вынимая свою авторучку. — Вы знаете,что возьмете Национальную,так что вполне можете подписаться на нее прямо сейчас. Отсрочка никогда не приносит никакой выгоды. Цена может подняться в любую минуту, и тогда вам придется платить сто двадцать. Подпишитесь здесь, мисс Ширли.
      Аня почувствовала, что в руку ей всунута авторучка. Еще момент… и тут мисс Дрейк издала такой жуткий, пронзительный крик, что Аня уронила авторучку под кусты «золотой осени», которых стояла скамья, и уставилась в изумлении и ужасе на свою собеседницу.
      Неужели этобыла мисс Дрейк — это неописуемо нелепое существо, без шляпы, без очков, почти без волос? Шляпа, очки, накладная челка болтались в воздухе на полпути от ее головы к окну ванной комнаты, откуда свешивались две золотистые головки. Джеральд держал в руке удочку с привязанными к ней двумя бечевками на конце каждой из которых висел рыболовный крючок. Каким чудом ему удалось подцепить сразу три предмета, мог сказать только он сам. Скорее всего, это была чистая случайность.
      Аня бросилась в дом и взбежала наверх. К тому времени, когда она добралась до ванной комнаты, близнецы успели бросить удочку и убежать. Украдкой выглянув из окна, Аня увидела взбешенную мисс Дрейк, возвратившую себе свое имущество, включая авторучку, и шагающую к воротам. Единственный раз в жизни мисс Памела Дрейк не сумела получить заказ на свой товар.
      Аня обнаружила близнецов на заднем крыльце, где они с ангельским видом ели яблоки. Трудно было решить, как поступить в данном случае. Конечно, было никак нельзя не сделать выговор за такое поведение, но Джеральд, несомненно, помог ей выйти из затруднительного положения, а мисс Дрейк действительно была отвратительным существом, которое стоило проучить. И все же…
      — Ты проглотила большущего червяка! — взвизгнул Джеральд. — Я видел, как он исчез у тебя в горле!
      Джеральдина отложила яблоко, и у нее тут же началась рвота — сильная рвота. В следующие полчаса у Ани хлопот был полон рот. А когда Джеральдине стало лучше, подошло время обеда, и Аня неожиданно решила ограничиться очень мягким упреком в адрес Джеральда. В конце концов, никакого существенного ущерба мисс Дрейк не понесла и, понимая, что сохранение тайны в ее же интересах, будет, вероятно, надежнейше держать язык за зубами.
      — Как ты считаешь, Джеральд, — мягко спросила Аня, — то, что ты сделал, было поступком джентльмена?
      — Не-а, — сказал Джеральд — но это была отличная шутка. Вот так! Я удильщик что надо, а?
      Обед был великолепный. Его приготовила перед отъездом миссис Раймонд, а каким бы несовершенным проводником идеи дисциплины она ни являлась, кухарка из нее была замечательная. Джеральд и Джеральдина, с аппетитом принявшиеся за еду, были заняты и не ссорились, а их манеры за столом были не хуже, чем у большинства детей. После еды Аня вымыла посуду, поручив Джеральдине вытирать тарелки и чашки, а Джеральду аккуратно ставить их в буфет. Оба выполняли эту работу довольно ловко и Аня не без самодовольства подумала, что все, в чем они нуждаются — это разумный подход и немного твердости со стороны воспитателя.

      В два часа зашел мистер Джеймс Гранд. Мистер Гранд был председателем попечительского совета школы и хотел подробно обсудить некоторые важные вопросы, перед тем как отправиться в понедельник в Кингспорт на конференцию по проблемам образования. Аня спросила, не может ли он прийти вечером в Шумящие Тополя. К сожалению, он не мог.
      Мистер Гранд был по-своему хорошим человеком, но Аня давно убедилась в том, что обращаться с ним надо деликатно. Более того, ей очень хотелось, чтобы в предстоящей битве за новое школьное оборудование он был на ее стороне. Она вышла к близнецам.
      — Дорогие, вы поиграете спокойно во дворе, пока я немного поговорю с мистером Грандом, хорошо? Это совсем ненадолго. А потом мы устроим пикник на берегу пруда, и я научу вас пускать мыльные пузыри, подкрашенные красной краской, — чудеснейшие пузыри.
      — Дадите нам по двадцать пять центов, если мы будем хорошо себя вести? — спросил Джеральд.
      — Нет, Джеральд, дорогой, — сказала Аня твердо. — Я не собираюсь подкупать вас. Я знаю, ты, как следует джентльмену, будешь хорошим просто потому, что я прошу тебя об этом.
      — Мы будем хорошими, мисс Ширли, — торжественно пообещал Джеральд.
      — Ужасно хорошими, — с равной торжественностью подтвердила Джеральдина.
      Вполне возможно, что они сдержали бы слово, если бы почти сразу после того, как Аня удалилась в гостиную на совещание с мистером Грандом, во двор не явилась Айви Трент. А близнецы терпеть не могли непогрешимую Айви Трент, которая никогда не делала ничего дурного и всегда была донельзя чистенькой и опрятной.
      Не могло быть никаких сомнений, что в этот день Айви Трент пришла для того, чтобы похвастаться своими красивыми новыми коричневыми ботинками, алым поясом и алыми бантами на плечах и в волосах. Миссис Раймонд, каковы бы ни были ее недостатки, придерживалась вполне здравых идей в том, что касалось детской одежды, — впрочем, по утверждению ее добросердечных соседей, она так много тратила на себя, что на близнецов ничего не оставалось, — так что Джеральдина никогда не имела возможности пройтись по улице такой же щеголихой, как Айви Трент, у которой было по нарядному платью на каждый день недели. Миссис Трент всегда одевала свою дочь в «безукоризненно белое». Во всяком случае, Айви всегда была чистенькой, когда выходила из дома. Если она не была такой же чистенькой, когда возвращалась с прогулки, то в этом, конечно же, были виноваты «завистливые» дети, в большом количестве жившие по соседству.
      Джеральдина действительно завидовала. Ей очень хотелось иметь алый пояс, банты на плечах и белые вышитые платья. Чего бы не отдала она за такие коричневые ботиночки на пуговках!
      — Как вам нравится мой новый пояс и банты на плечах? — с гордостью спросила Айви.
      — Как вам нравится мой новый пояс и банты на плечах? — ядовито передразнила ее Джеральдина.
      — Но у тебя нет бантов на плечах, — высокомерно возразила Айви.
      — Но у тебя нет бантов на плечах, — пропищала Джеральдина.
      Айви, казалось, была в недоумении.
      — У меня есть банты. Разве ты не видишь?
      — У меня есть банты. Разве ты не видишь? — снова передразнила Джеральдина, очень довольная этой блестящей выдумкой — повторять все, что говорит презрительным тоном Айви.
      — За них не заплачено, — вмешался Джеральд.
      Айви Трент явно была вспыльчива: ее лицо стало таким же красным, как банты на плечах.
      — Заплачено. Моямама всегда платит по счетам.
      —  Моямама всегда платит по счетам, — нараспев повторила Джеральдина.
      Айви чувствовала себя неуверенно. Было не совсем ясно, как справиться с такой противницей. Она снова обратилась к Джеральду, который, несомненно, был самым красивым мальчиком на их улице. Айви уже приняла окончательное решение насчет его.
      — Я пришла сказать тебе, что ты будешь моим кавалером, — сказала она, выразительно глядя на него большими карими глазами, которые, как Айви уже успела узнать к семи годам, оказывали сокрушительное действие на большинство знакомых ей маленьких мальчиков.
      Джеральд побагровел:
      — Я не буду твоим кавалером.
      — Тебе придется, — невозмутимо заявила Айви.
      — Тебе придется, — подхватила Джеральдина, кивая головой.
      — Не буду! — в ярости закричал Джеральд. — И не смей больше дерзить мне, Айви Трент!
      — Тебе придется, — упрямо повторила Айви.
      — Тебе придется, — передразнила Джеральдина.
      Айви свирепо уставилась на нее:
      — Заткнись, Джеральдина Раймонд!
      — Я думаю, что имею право говорить в моем собственном дворе, — возразила та.
      — Конечно, она имеет право, — поддержал сестру Джеральд. — А вот если ты,Айви Трент, не заткнешься, я пойду к тебе во двор и выковыряю глаза твоей кукле!
      — Моя мама отшлепала бы тебя, если бы ты это сделал! — крикнула Айви.
      — Отшлепала бы, вот как? Ну а знаешь, что моямама сделала бы с ней за это? Она просто дала бы ей в нос!
      — Все равно тебе придется быть моим кавалером, — сказала Айви, спокойно возвращаясь к наиболее существенному вопросу.
      — Я… я суну тебя головой в бочку с водой! — завопил разъяренный Джеральд. — Я разотру твоей рожей муравейник! Я… я сорву с тебя эти банты и пояс! — Последнюю угрозу он выкрикнул с торжеством, так как она, по крайней мере, была осуществима.
      — Давай сорвем! — крикнула Джеральдина.
      Как фурии они налетели на несчастную Айви, которая брыкалась, визжала, пыталась кусаться, но не могла справиться с ними двумя. Объединенными усилиями они проволокли Айви через двор и втащили в дровяной сарай, откуда никто не мог слышать ее воплей.
      — Живей! — задыхаясь, воскликнула Джеральдина. — Пока мисс Ширли не вышла!
      Нельзя было терять ни минуты. Джеральд держал Айви за ноги, а Джеральдина, сжимая ее запястья одной рукой, другой сорвала с нее все банты и пояс.
      — Давай покрасим ей ноги! — крикнул Джеральд, взгляд которого упал на пару банок с краской, оставленных малярами, работавшими в доме на прошлой неделе. — Я буду держать се, а ты крась!
      Напрасно Айви отчаянно визжала. С нее стянули чулки, и в несколько мгновений ее ноги были украшены широкими красными и зелеными полосами. Изрядное количество краски попало при этом на вышитое платье и новые ботинки. В довершение всего близнецы натолкали ей в волосы репейника.
      Когда они наконец отпустили ее, она являла собой жалкое зрелище. Глядя на нее, оба завопили от радости. Они наконец были отмщены за те долгие недели, когда им приходилось терпеть важничанье и высокомерие Айви.
      — Теперь иди домой, — сказал Джеральд. — Будешь знать, как ходить и говорить людям, что им придется быть твоими кавалерами!