Экодипломат - Подобно войне за веру

Бронированная боковая дверца оставалась распахнутой, пока Тристин пересекал красное блюдо площадки. Почва под ступнями ощутимо подрагивала от работы вхолостую двигателей транспорта. Как только Десолл поставил ступню на плотные пластинки, подпиравшие дверь в полете, а на остановках служившие сходнями, его имплантат связался с бортовой системой оповещения.

– Лейтенант Десолл?

– Я.

– Майор Джураки. Устраивайтесь, лейтенант. Я не прочь использовать вас наблюдателем, когда мы приблизимся к вашей станции.

Военный в полной броне указал на место против двери.

– Буду рад. – Ответив командиру судна, Тристин занял свободное место и пристегнулся, затем вставил трубку сиденья в кислородный кран своего скафандра. – Весьма признателен.

– Мы тронуты.

Бронированная дверь вернулась на место, веера загудели, аппарат поплыл на запад вдоль следов челнока, оставляя длинный рассыпчатый хвост красной пыли. Челноку на воздушной подушке зыбучие пески ничем не грозили, но пылищи он взметывал тьму. В разреженной атмосфере Мары транспорт мог выдать лишь треть мощности, на которую был рассчитан. И никакие фильтры не спасали от пыли, которая попадала в воздухозаборники. Местный песок истирал трубопроводы почище алмазного абразива.

Тристин взглянул на монитор, фиксирующий челночный след, затем закрыл глаза. Он прикорнул. Докучали сны о взрывающихся ревяках и неисправных консолях и системах. Еще снились ревяки, которые превращались в чешуйчатые иносущества. Он фыркнул. Квентар помешался на негуманоидах. Телесно ревяки ничем не отличались от прочих людей. Слепая вера лишает их человечности. Десолл поджал губы. Восторг Квентара, который заявил, что готов посвятить жизнь истреблению ревяк, тревожил его. Хотя чем он, Тристин, отличается от Квентара? Конечно, он не испытывает радости, уничтожая противника. Но разве хоть раз пожалел ревяк после удачного попадания? Они враги и явились на Мару, чтобы его уничтожить. Десолл хмыкнул, вспоминая фанатизм пленного офицера.

Когда он передвигался на жестком сиденье, в бедре затикала боль. Он в душе осмотрел ногу, кожа осталась цела, но вскоре расцветет яркими оттенками синего и желтого.

Перевозчик войск бежал куда ровней, чем скутер, и Тристин опять погрузился в дремоту, не обращая внимания на слабое шипение кислорода, подаваемого в скафандр, и монотонное пощелкивание системы связывания углекислого газа.

– Приближаемся к Восточной Алой Тройке…

Тристин выпрямился на сиденье и заморгал. Он что, так долго спал? Захотелось протереть глаза, он непроизвольно поднял руку, но перчатка наткнулась на забрало шлема. Он зевнул и потянулся.

Военный уборщик рядом с Десоллом хлопнул товарища по плечу и указал на единственный в транспортном отсеке экран, на котором чуть подрагивала Восточная Алая Тройка. Розоватый свет зари позволял разглядеть черные провалы в доброй дюжине мест композитной брони станции. Ремонтный вход представлял собой иззубренное темное пятно. Осколки брони валялись под стенами станции и в десятках метрах от них. А среди осколков там и сям валялись трупы убитый ревяк. Тристин попытался сосчитать убитых, но сбился на втором десятке.

– Десолл? – прогудело по его имплантату. – Как это выглядит?

– С тех пор, как я выезжал, ничего не изменилось. Правда, защита на скафандрах ревяков, кажется, отказала. Не помню, чтобы их тут валялось так много.

– А не стоит ли проверить, насколько они мертвы?

– Не цельтесь в ближайшее тело. Кое-какие из них – ловушки для олухов с органическими взрывчатыми веществами.

– Органические вэ-вэ? Вы нас дурачите!

– Хотел бы, чтобы это оказалось шуткой. Поверьте мне или проконсультируйтесь у ИССКОМа.

Тристин ощутил слабый толчок, это заработало орудие Сасаки. Джураки выстрелил болванкой, но на месте трупа взметнулось пламя, осколки металла от оружия и клочья дыхательных масок забарабанили по корпусу транспортной машины.

– Теперь понятно. – Голос майора Джураки сухо царапнул уши. – Мы обойдем вокруг станции. Но датчики указывают, что ее системы мертвы.

Понемногу тормозя, экипаж описал полный круг со станцией в центре. Остановились к югу от нее. Самые большие разрушения оказались именно здесь, со стороны входного портала. Остальные пробоины они разглядели на востоке, где проходили коммуникации датчиков. На уровне люков для запуска ракет и разрывных снарядов. Ну, и вокруг бронестекла центра управления на втором уровне. Броня станции с севера и запада осталась нетронута. Как и преобразующие башни. Щиты по-прежнему закрывали веера энерготурбин.

Тристин нахмурился. Характер ущерба указывал, что атака была нацелена исключительно на оборонительные установки. Видимо, ревяки решили: после того, как будут уничтожены средства обороны, ничто им не помешает сокрушить и остальные объекты.

– Уборочная команда, приготовиться к реоккупации.

– Лейтенант Десолл, – раздалось через имплантат, – отступите и пропустите вперед уборщиков. Нам нужно, чтобы выпомогли установить, что случилось. После того, как они закончат, пройдете через среднюю дверь.

Машина остановилась, и отряд в бронескафандрах сбежал по сходням и хлынул на станцию. Не исключено, что эти проворные парни включили ускорение рефлексов.

Как только бронированная дверь захлопнулась, Тристин отсоединился от линии подачи кислорода, вернувшись к запасам своего скафандра, протиснулся в небольшой люк и поднялся по трем ступенькам в командный отсек.

Майор, сидевший слева, указал на откидное сиденье, расположенное между его креслом и консолью артиллериста. Артиллерист в черной броне не отрывался от своей системы слежения и наводки. Тристин откинул сиденье, сел и тут же присоединился к воздуховоду.

– Пока что обстановка выглядит мирной. Врагов не видать. – Голос майора прозвучал через имплантат отстраненно, как у человека, вошедшего в систему и анализирующего потоки информации. – Просто мертвые ревяки.

– Мой техник лежит на верстаке, завернутый в пластик, – заявил Тристин. – Это все, что я мог для него сделать.

– Я передам.

Тристин ждал, переводя взгляд с экранов на порталы из бронестекла. Вид и там и там одинаковый: плоская местность, обломки композитной брони и разбитые стены станции. За ними виднелись преобразующие башни и пустоши. Два солдата возили на тележке вражеские трупы к грузовому трюму на корме транспортера и укладывали их один поверх другого. Оружие противника стаскивали в передний грузовой отсек.

– На станции чисто, лейтенант, – объявил майор. – Подходит команда техников, и скоро вы опять окажетесь в строю.

– Надеюсь.

– До нового нападения. Мерзавцы ревяки. Хорошо бы, если бы мы смогли их начисто извести. Галактика стала бы лучше. Но нет. Политики из Камбрии талдычат, что большая война пожрет нас всех. А сейчас мы не воюем почти. Мы только защищаемся, не так ли? Каждый год ревяки шлют все больше тройдов, и каждый год придумывают все новые трюки. – Рука майора указала на станцию. – Хотят заполучить настоящее владение. Эдакий особнячок. А все, что им требуется, так это купить себе ферму. Заметили, что они оставляют в покое преобразующее хозяйство?

– Заметил.

– Им нужно, чтобы мы сделали за них тяжелую работу, а затем, когда планета станет более-менее подходящей для жизни, они постараются прибрать ее к рукам. Черт… мы сделали здесь достаточно, чтобы без всякой дальнейшей возни с воздухом через поколение-другое атмосфера стала пригодной для дыхания. Ах, паршивцы-пенкосниматели.

Имплантат лейтенанта отключился. Тристин не протестовал.

– Челноки техников идут следом. Будут через несколько минут.

И опять имплантат отключился. Тристин чувствовал себя потерянным. Меж тем майор созывал свою команду, закрывались и герметизировались дверцы грузовых отсеков, а солдаты забирались на борт. Еще до того, как погрузка завершилась, три серых челнока техников остановились, подобрав веера, близ транспортных ворот. Группа высыпала наружу и поспешила на безжизненную станцию. Последнее ранцевое оружие ревяк исчезло в переднем грузовом отсеке, и двери сомкнулись за уборщиком.

– Команда техников подтверждает, что станция будет работать стэна через два. Они предпочитают, чтобы вы указали им на первоочередные задачи.

– Тогда я пойду, – и Тристин встал.

– Мы отбываем на западный рубеж. Там еще одна команда убитых ревяк. И есть сообщение, что они прихватили с собой какой-то неуязвимый для ЭМИ-радара перевозчик. – Майор потряс головой. – С каждым разом у них что-то новое.

Тристин отсоединился и стал спускаться по трем ступенькам.

– Весьма признателен за транспорт и помощь.

– Для этого мы и существуем. Ваши сторожевые посты порядочно разбросаны и уязвимы, несмотря на всю дивную оснастку. – Шлем качнулся. Кивок в скафандре всегда кажется неуклюжим. – Удачи, лейтенант.

– Спасибо, – Тристин вновь ступил на красно-бурую почву Восточной Алой Тройки.

Глава 7

«…есть Бог, и Бога надлежит почитать. Почитание означает вознесение Бога превыше каждого из нас, и литургия часто подчеркивает, что каждый из нас менее чем ничто по сравнению с Божеством. Если это совершается, то, когда мы призываем Бога, каждый из нас столь незначителен, что можно пожертвовать любым из нас ради нужд Божиих…

А кто вещает от имени Бога? Если весь народ, то, выходит, никто, и тогда Бога нет. Если народ принимает духовенство, то священники приобретают такую силу и власть, которые признают за ними почитающие Бога. Но тогда избранные могут сделать так, что ценность каждого из нас пуще прежнего умалится, и любой может быть изгнан или умереть или быть убит. И все оке такая власть не исходит от Божества.

В современной истории и науке ни разу еще не было точно установлено случая, когда Бог явился бы или выказывал бы мощь, приписываемую в ходе истории Божествам. Всегда присутствует Пророк, вещающий от имени Бога. Почему Бог не может говорить сам? Если Бог всемогущ, значит, Он может говорить. Если не может, значит, Он не всемогущ. Часто пророки утверждают, что Бог станет говорить только с избранными, с достойными.

Следует ли людям принимать Бога, который либо слишком бессилен, чтобы говорить, либо слишком лукав, либо слишком скептичен, чтобы являться? Или Бога, который примет только тех, кто проглотит все, что ни выложит Пророк, который лишь утверждает, что Божество существует, без доказательств? И все же люди это делали и наделяли невероятной властью тех, кто говорил от имени Бога.

Еще больше иронии в том, что по мере развития технологии мужчины и женщины достигли могущества, некогда приписываемого Божествам. И все оке деистические религии всегда приписывают еще большее могущество своим Богам и явно ищут столь оке полного контроля над своими последователями, над денежными средствами этих последователей, а порой даже над их половой и частной жизнью… и многие люди принимают такой контроль даже с энтузиазмом…»

Эко-Тех Диалоги. Пролог.

Глава 8

На станции все еще пахло не только аммиаком и сорняками, но маслом, горячим пластиком и сожженной изоляцией. Тристин кашлянул и вытер нос. Глаза его жгло, а бедро по-прежнему ныло в месте ушиба, вызванного падением с аварийной лесенки.

Он проглотил остатки Подкрепунчика и прочистил горло. Затем во второй раз вызвал Послание, которое ждало его, когда станцию опять подключили.

– Рада слышать, что вы это сделали. И рада, что это вы, а не я, Ультина.

Коротко и грубо. Но приятно знать, что кто-то обратил внимание на его дела, пусть он никогда и не встречался с лейтенантом Ультиной Фрейер. Но послания мало. Ему требовалось с кем-то поговорить, предпочтительно, с женщиной, с кем-то, способным посочувствовать. Медленно дыша, он вошел в публичную аудиосеть и попытался вызвать Эзилдью. Час назад ее не оказалось на службе.

– Ферналдои.

– Эзилдья, это Тристин. Я буду в Клисине днем в семерицу…

– И странствующий офицер Службы ищет теплого и приятного общества? И столь скромно уведомляет?

– Это офицер, который отбил шесть отрядов ревяк, нахлынувших на его станцию несколько дней назад. Я был малость занят выживанием. – Он попытался, чтобы это прозвучало непринужденно.

– И это на твоей станции сварщики налепили столько заплат, что от старого корпуса ничего не осталось?

– Не так худо. Просто броня, и еще броня, и заменили около тридцати процентов главной системной консоли.

– О… ты шел под номером четыре. У нас немного осталось…

– Прости, что я звоню.

– Тристин, нам выдалась такая долгая восьмерица.

– Знаю, что долгая. А я… мне выпало чудесное время. Я с истинным удовольствием одолел пятьдесят кайев в броне на скутере с неисправной связью, и почти такое же удовольствие получил, когда убили моего техника и взрывом проломили вход на станцию.

Последовало долгое молчание.

– Прости, Тристин. Неужели так худо?

– Если ты свободна в семерицу, я сообщу тебе подробности. – Он вновь пробежался по экранам, дабы удостовериться, что ничего не упустил. Прямого запрета на пользование публичной сетью не существовало, но и слишком долго в ней торчать тоже не стоило.

– Я смогу уйти раньше. Скажем, в семнадцать десять.

– У тебя?

– Лучше всего.

– Спасибо, тогда увидимся. Мне пора.

– Ты подключен?

– Конечно.

– Тристин, – она вздохнула. – Увидимся в семерицу.

Вздох Эзилдьи подтвердил неудовольствие по поводу ждущих ее обязанностей, он устал от предполагаемых этими обязанностями негласных ограничений. А еще сильней устал от всех негласных предписаний, переполнявших его жизнь: не спрашивать об этом, не говорить о том, особенно если ты служишь офицером на рубеже Периметра.

Позволив и себе один вздох, Тристин занялся текучкой: экраны, ремонт, энергия и поддержание станции. Ничто не изменилось, и даже экраны метеопрогнозов не предсказывали изменений, хотя облака над восточными пустошами собирались потяжелей обычного. По рубежам Периметра было чисто, машины в нескольких кайях к югу продолжали переворачивать и перерабатывать почву для посева ползучей флоры. Веера турбин давали сорок процентов энергии, уровень органонутриента упал до двенадцати процентов. Тристин выдал еще одно требование на горючее, но в ответ получил лишь запрограммированное подтверждение.

– Лейтенант Десолл, сэр? – Голос принадлежал Хисину, заменившему Рилу.

– Да? – отозвался Тристин, и вдруг подумал: а не означает ли скорое появление Хисина на месте бедного покойного Рилы, что личный состав Службы такой же легко восполняемый ресурс, как миссионеры ревяк? И прогнал прочь эту мысль.

– Мне нужно выбраться наружу. Там заклинило эти треклятые вертуны плугов. То есть, надо выводить скутер.

Тристин задал ноль на нижнем левом экране: вид со спутника. А, вот оно!

– Как я понял, около восьми кайев на юг и примерно на кай в глубь от рубежа. Ты туда собираешься?

– Да, сэр. Я вернусь не ранее, чем через добрый стэн. И это, если не будет сюрпризов.

– Предупредите, если придется задержаться. И берите первый скутер. На втором неисправна связь.

– На том, что доставили обратно с Восточной Алой Двойки, сэр? Кажется, он в лучшей форме, чем первый. Особенно баки.

– Вот именно, что кажется, Хисин. Потому я на нем и ездил. Именно так и обнаружил нелады со связью. – Тристин спохватился. Он же начисто забыл сказать технику об этой неисправности. – Я виноват, что не сообщил раньше. Но когда мы вернулись, сеть не действовала, вот я и забыл занести это в журнал, пока техники занимались ремонтом.

– Понял, сэр. Как только я исправлю вертуны, если смогу, то погляжу, что там случилось. Признателен за предупреждение. Терпеть не могу выезжать без связи.

– Мне это тоже не очень понравилось.

– Вы и правда нейтрализовали шесть отрядов ревяк, сэр?

– Я не считал. Уборочный отряд сказал, что я кое-кого уложил. Но это скорее везение, чем мастерство. И ревяк не больно-то посчитаешь в их новых экранирующих скафандрах.

– Ублюдки.

– Угу.

– Отбой, сэр.

– Понял.

Тристин проверил всю ремонтную линию, код за кодом и сигнал за сигналом. И если все крупные системы функционировали, ряд менее важных участков все еще ожидал рук наладчика. Нижняя задняя внутренняя дверь в блок А оставалась заклиненной, замена решетки камеры три в блоке В также еще не состоялась. Ни ту, ни другую нельзя было восстановить без новой коробки, дверь, решетка и две коробки были заказаны в клисинском центральном депо, но срок доставки отсутствовал, даже предполагаемый. Уж конечно, дверную коробку, пусть даже для укрепленного сектора станции, не так уж трудно изготовить, верно? Он почесал нос. Если техническая команда быстро и толково восстановила броню, целостность станции и системы оружия, то внутренние детали, не из тех, что необходимы для операций и обороны, могли, как считалось, и подождать. А с запасами негусто после того, как ПерКону пришлось почти полностью отстроить заново три станции по западному рубежу.

Бедро по-прежнему ныло. А порой зудело. Он принялся мягко массировать ногу. Затем прекратил. Массаж только бередил ушиб.

Вж-житъ! Хр-руп! Хр-руп! Буря над пустошами разрядилась где-то к востоку от башни, достаточно близко, чтобы первая волна статики кольнула через имплантат, прежде чем вмешалась защита системы от перегрузок. Глаза Тристана снова заслезились. Он чихнул.

– Дерьмо. Паршивые разряды.

У него обостряется чувствительность к разрядам, или это просто усталость? Может ли медобследование установить, что у него растет чувствительность? И какое отношение имеет медобследование к фархканам? Никто ничего о них толком не знает. Они примечательные существа, похожие на человека. Обитают в направлении центра Галактики. Людям известны довольно давно. Несколько столетий назад они весьма убедительно дали понять с помощью стрельбы, что желают, чтобы их оставили в покое. Никаких дружественных визитов, исключительно формальные контакты. Короче, не лезь к нам, иначе получишь чувствительный щелчок.

Эко-Тех Коалиция потеряла только один корабль. Официально. Ревяки лишились почти ста, а также крупного внешнего Храма вместе с доброй долей Нового Салема, прежде чем до них дошло. Фархканы продемонстрировали готовность уничтожить все небеса Ревенантов Пророка, прежде чем те усвоили новую мысль. Не придется ли Эко-Техам сделать то же самое, чтобы остановить волны ревячьих кораблей? Он вздохнул. Это не его проблема, и вряд ли Коалиция способна или желает истреблять в Галактике целые системы. И все-таки он хотел, чтобы она что-то сделала, а не просто предоставляла офицерам Периметра вроде него сидеть, ждать и реагировать. Однажды он может отреагировать недостаточно быстро.

Когда-то Коалиция и ревяки были союзниками в битве против Бессмертных… Но это было давным-давно, еще до фархкан.

Он нахмурился, сообразив, что ни разу не видел фархкана. Лично не видел. Судя по голограммам, у них бледно-серая кожа и темные стальные волосы по всему телу – короткие и щетинистые. Чисто лишь вокруг рта и единственной ноздри. У них по два красных глаза и зубы, напоминающие зеленоватые кристаллы. Расположены сверху и снизу внутри двойного рта.

Когда ветер усилился, Тристин убрал заслонки и вернулся на линию, чтобы проверить энергоэкран, с удовольствием отметив, что веера генерируют почти шестьдесят пять процентов общей нагрузки. Пока ветер держится, потребление органонутриента для камер сгорания останется низким. Дзинь!

– Всем станциям ПерКона. Визуальное наблюдение КонОба обнаружило два параглайдера на входной огибающей. Новые параглайдеры бета класса. Передаем предполагаемые координаты высадки. Полная тревога по Станциям Периметра. КонОб Два. КонОб Два…

Тристин проверил координаты. Высадку предполагали позади западного рубежа, а ревяки не промахиваются на ширину всех центральных равнин, на полторы тысячи кайев. Это вряд ли.

Новые параглайдеры бета класса. Теперь ревяки доставляют сюда тяжелое оборудование, и оборудование это выгружается с тройдов, запущенных с Орума или откуда там еще почти двадцать лет назад. И с каждым пополнением оно становится совершенней. Может быть, какие-то разработки проявятся в предстоящие месяцы. А через годы – наверняка. Он поджал губы. Лучше беспокоиться насчет предстоящих дней. А о годах может подумать и кто-то другой.

Вж-жить! Хр-руп! Хруп! Тристин лишь дернулся при ударе молнии и сверился с данными метеоэкрана. Большая буря неслась на запад и приближалась к его Тройке. Он попытался вызвать скутер, находившийся, судя по наблюдению со спутника и маяку, около машин, которые чинил Хисин.

– Хисин, это лейтенант Десолл.

– Вас едва слышно, сэр. – Ответ сопровождался треском. Вероятно, из-за приближения грозы.

– На нас катит большая буря. По моей оценке, будет здесь примерно через стэн.

– Я почти закончил. На этот раз все не так худо. Просто пришлось прочистить накопитель ядов. Не иначе, как вертуны пробежали через дрянной участок.

– Понял, – Тристин опять проверил метеоданные. Но только и узнал, что буря идет медленней. Хорошо. Ибо теперь Хисин вовремя вернется. Но и плохо. Потому что медленно идущая буря дольше висит над станцией. А что, если бури усиливаются по мере того, как в атмосфере становится больше кислорода и водяного пара? По меньшей мере, вдоль рубежей Периметра, где смешиваются старая и обновленная атмосферы? Впрочем, граница проходит по склонам холмов у края высоких равнин, а не по самим рубежам Периметра, хотя они и достигли пустошей. В следующие пять лет Служба приступит к повторению процесса на западном континенте, и положение станет еще тяжелей.

Тристин встал и прошелся по центру, разминая ноги и поглядывая через бронестекло на восток, туда, где небо все больше хмурилось. На станции, как и прежде, пахло аммиаком и сорняками. Он потер нос. Так основательно, что стало больно. И все же в ноздрях зудело, а глаза слезились. Он вытер их рукавом и направился обратно на командирское место.

Еще раз проверив четырехэкранье, он стал наблюдать, как скутер покинул вертуны и заспешил по кривой обратно на станцию. Тогда Тристин еще раз пригубил Подкрепунчика. Порой он чувствовал себя человеком, живущим на высокоэнергетической жидкой пище. Он кашлянул и прочистил горло. Порой так и было.

– Я на станции, сэр.

– Понял.

Хр-рупп! ХРУПП! При первом статическом ударе, пронзившим череп словно нож, привете от накативших облаков, Тристин дернулся, но защита вновь включила автоблокировку. В ожидании, когда гроза пройдет и он сможет вернуться на линию, Десолл вызвал разделенный экран на консоли, перешел к визуальной работе, испытывая досаду из-за медлительности и частичной слепоты, вызванных отсутствием прямого доступа к сети и станционным системам. Его пальцы действовали куда медленней, чем сознание.

Снаружи стало темно, почти как в сумерках. Над станцией проходили тяжелые тучи. Броня и стены не могли заглушить ни стона ветра, ни назойливого скрежета песка по бронестеклу окна.

Вж-жить! Из туч ударил еще один мощный разряд. Тристин передвинулся на командирском месте, оставив звенья системы немыми, пока не пройдет гроза. Не имело смысла пытаться вернуться на линии, чтобы тебя тут же вышвырнуло, особенно если учесть, что резкие приливы энергии сулят верную деградацию нейронов. Маленькую, но ощутимую. Экран, показывающий участок вокруг станции, все заметней темнел, как и бронестекло, выходящее на восточные холмы. Но веера хотя бы генерировали достаточно энергии, чтобы взять на себя всю нагрузку, и даже заряжали аккумуляторы про запас. Песок все скрежетал но окну. Вж-жить! Вж-жить! Еще две молнии лихо ударили близ черты Периметра, ярко осветив станцию и вид на экране.

– Лейтенант, я закрываю технические панели. – Слова донеслись через рупор, автоматически включившийся, когда вырубилась система.

– Продолжайте.

– Есть, сэр.

Вж-жить! ВЖ-ЖИТЬ! Тристину не понадобились красные огоньки на ремонтной панели, чтобы понять: последние разряды что-то повредили. Они лишь указали, где нанесен ущерб. Главная преобразующая башня номер один. А ведь как раз ему и следовало бы раньше подумать об отключении. Он покачал головой. Это и без ревяк отвратная планета. Он глотнул напитка и вручную вызвал метеокарту на боковом экране. Судя по сканнерам, эпицентр грозы прошел. Вж-жить! Это не означало, что буря оставила в покое Восточную Алую Тройку. Станция опять содрогнулась. Дзинь! На этот раз сигнал дошел через рупор, поскольку имплантат был отключен. Тристин повозился с консолью и вывел послание на консольный экран. До чего он терпеть не мог находиться в отключке. Как приходится копаться, тратя минуты на действия, которые требуют секунд.

– Всем Станциям ПерКона. КонОб подтвердил посадку двух параглайдеров бета класса у западного рубежа. Оба глайдера нейтрализуются. Передаем координаты и предполагаемое время высадки. Полная тревога по Станциям на западе. КонОб Один, КонОб Один…

Тристину пришлось порядком повозиться с консольными рукоятями и клавиатурой, пока он определял, где это. Прямехонько на запад через равнины, менее чем на пять кайев в глубь западных диких земель. Он поджал губы. Не понравилось ему это «нейтрализуются». Или у Контроля по Обороне Мары появилась новая проблема, заряды не могут справиться с защитой глайдеров? Затруднения почище прежних?

Вж-житъ! Эта молния оказалась послабее. Тристин продолжал изучать экраны на консоли, сетуя на медлительность пальцев в работе с дисплеями. И все же мониторы – это единственные автоматы, помимо базовых систем поддержания станции, которые оставались включенными, пока буря, громыхая, шла на запад над Восточной Алой Тройкой. Меж тем непогода унималась, и возвращался дневной свет. Тристин вновь вошел в систему и стал реактивировать техническую оснастку, убедившись при этом, что вдобавок к ряду небольших нарушений там и тут, все системы преобразующей башни один вышли из строя.

– Лейтенант, башня один заглохла. Совсем.

Тристин сверился с метеокартой. Буря была уже в добрых десяти кайях к западу от станции и начала рассыпаться, пересекая засаженные участки.

– На улице ясно, если хочешь ее проверить.

– Есть. Скутер один в порядке. – Последовал смех. – И я всегда смогу вернуться пешочком. – Башня высилась примерно в кайе отсюда, то есть Хисин будет достаточно близко, в радиусе действия связи в шлеме.

Тристин опять изучил четвероэкранье. Никаких признаков новых гроз или ревяк. Впрочем, не больно-то он доверял способности сканнеров обнаружить что-нибудь, принадлежащее ревякам, раньше, чем те ворвутся на станцию.

Затем он через сеть проверил новые поступления. Ничего нового, обычные напоминания.

Хисин находился в башне более десяти стандартных минут, прежде чем проклюнулся его сигнал.

– Лейтенант, все цепи, подведенные к панелям управления, повреждены. Последняя молния перенасытила землю, и… – голос Хисина зазвучал слабее, -… давненько не видал ничего подобного.

– Творится много такого, чего мы давненько не видали. И все чаще. Сделайте, что можете.

– Мне придется вернуться на станцию и поглядеть, есть ли у нас вообще необходимые запчасти.

– Понял. – Тристин наблюдал, как Хисин возвращается в скутер и едет обратно на станцию. Еще два дня, прежде чем Десолл попадет в Клисин. Медосмотр или что, лишь бы отвлечься, а то он вот-вот сломается.

Дзинь!

– Предупреждение станциям ПерКона. Приступ ревяк отбит Западной Алой Пятеркой. По-прежнему полная тревога для станций на западе. КонОб Один, КонОб Один…

Тристин покачал головой. Еще одно долгое бдение для офицеров западного сектора. Отбить – не значит нейтрализовать. И это означает, что у противника есть тяжелое оружие. Что скверно пахнет. Он пересел в кресле, чтобы снизить давление на больное бедро, затем вновь проверил свои экраны, даже на миг развернул внешние сканнеры на запад. Чисто. Он, впрочем, и не ожидал, что ревяки в один миг пересекут высокие равнины.

Подняв чашку с напитком, он поглядел в нее, затем поставил на место, не отпив. Он уже перебрал, а перебрать, находясь в сети, верный способ заработать головную боль. В последние две недели ему хватило головной боли.

Глава 9

– Время 04-10. – Одной фразы, поступившей от системы, оказалось достаточно, чтобы Тристина мигом покинул сон. Он ждал этого часа, шлепнул босыми ступнями по твердому пластобетону пола кабинки и сел на краю койки. Еще мгновение, но не больше, можно не дергаться, прежде чем он потащится к душу с химически чистой рециклированной водой, которая не бодрит. Тристин потер лоб, пожал плечами и выпрямился. Даже так рано утром он чувствовал через имплантат слабую статику.

Душ помог. Немного. Но даже горячая вода не могла унести запах аммиака и сорняков. Тристин вытерся, завернулся в полотенце и повлекся обратно к кабинке. Облачился не в форму, а в зеленую гражданскую одежду, и двинулся к шлюзу ждать челнока.

В 04-40 наземный челнок остановился в центре площадки с южной стороны станции, и Тристин с газовой маской на лице, беретом, заткнутым за пояс, вещмешком в руке, велел отвориться двери, вышел на открытый воздух и забрался в челнок через задний вход. Пассажирский салон был отделан рубчатым серо-зеленым пластиком, обставлен парными креслами и освещен одной осветительной полосой посередине потолка. Сержант с квадратной физиономией, мимоходом взглянув на Тристина, изучил его форму и указал на одно из сидений у стены. Четыре из двенадцати таких же были заняты, каждое младшим офицером, и каждый офицер был в газовой маске.

– Лейтенант Десолл? – прозвучал слабый вопрос по непрямому звену.

– Я, – отозвался Тристин через статику.

– Оставайтесь в маске, сэр, но можете подключиться к крану у вашего сиденья. Мы не дадим полный кислород в салон, пока не закончим подбирать пассажиров.