Экодипломат - Подобно войне за веру

– Прячемся! – рявкнул он, пренебрегая процедурой перепроверки и вырубая все сенсоры. Затем отключил двигатели и пустил избыток выработки фьюзактора в каналы корабельных щитов, предоставив «Уиллису» вслепую бежать на врага. Через десять секунд после предполагаемого взрыва он пролаял:

– Получаем входящие.

Усиленные щиты полыхнули от удара новой торпеды. Янтарные огоньки затрепетали на панели состояния оборудования. Тристин отмахнулся от янтарных предупреждений, как раньше от кошмарных снов и самых разнообразных «возможно» и «если».

– Огонь один! Два!

Репрезентативный экран показал, что тройд не рассыпался на обломки, а раскололся надвое. Нет, натрое. Наконец после запуска шести торпед, из которых две, кажется, попали в цель, один из разведчиков ревяк, тот, что шел первым, вспыхнул. Еще два скорых голубых следа продолжали приближаться к «Уиллису». Тристин убавил питание щитов до обычной нормы и бросил крейсер в поворот с тремя «же». Он почти чувствовал, как трещат листы обшивки, когда корабль вышел на курс лоб в лоб со следующим ревякой. Запускать торпеды из такого положения очень сложно, зато судно наименее уязвимо при стрельбе врага. У крейсера больше возможностей поразить противника, учитывая, что «Уиллис» способен выпустить больше торпед в единицу времени.

Теоретически, щиты крейсера должны отбросить разведчика в сторону. Но Тристин не хотел и пробовать. Вдобавок, щиты не остановят двух торпед, которые ударят одновременно в одну точку, а как раз это наверняка попробует проделать ревячий пилот.

– Огонь один! Два!

Тристин прикинул еще раз и забрал всю энергию у фьюзактора и аккумуляторов, подняв выработку фьюзактора до ста десяти процентов почти на стандартную минуту, прежде чем снизить до уровня чуть ниже максимального.

Еще несколько огонечков, рассеянных по панели, стали янтарными Тристин вырубил систему вентиляции и, как только аппараты перезарядились, выпустил две торпеды. Система направила ему срочное послание, что у него в запасе всего шесть торпед.

Он проглотил комок, едва дыша под гнетом перегрузок и пытаясь не обращать внимания на духоту. Десолл облизал сухие губы. На экранах он видел, как два ревяка бьют по «Мисиме», а еще одна пара ведет бой с «Изданаги». «Морриган» стал уже пылью и излучением. Но «Кемпбелл» шел на помощь к «Идзанаги».

– Огонь один! Два!

Хотя ревяка, с которым сближался «Уиллис», поднял полные щиты, их оказалось недостаточно, и Тристин позволил себе натянутую улыбку. Но тут понял, что третий разведчик заходит с хвоста, а это самое слабое место щитов «Уиллиса». Тристин просчитал варианты, впрочем, на это ушли наносекунды, затем вырубил двигатели и с помощью позиционных дюз бросил корабль кувырком. Затем снова включил двигатели на полную мощность, избавился от рысканья и тогда перенаправил часть энергии на щиты. Они полыхнули янтарем, когда ударила ревячья торпеда. Да, засветились янтарем, но выдержали, и ревяка оказался не сзади, а перед «Уиллисом».

– Огонь один! Два!

Тристин снова перевернул корабль, не обращая внимания ни на капитана, который блевал, ни на свою тошноту. Он подал полную энергию на двигатели. Рассеянные обломки еще одного ревяки-разведчика увеличили энтропию вселенной. Бедолага не вынес сочетания взрывов торпед и потоков энергии, когда сопла ударили по его корпусу во время кувырков крейсера.

Тристин изучил экраны, отметив, что зеленоватый пунктир бежит от «Кемпбела» к обломкам тройда. Взорвались три противотройдные торпеды, и теперь обломки, как и подобает, стали достаточно ничтожными. Непрерывно подавая энергию в двигатели, Тристин повел «Уиллис» к «Мисиме». Один из ревяк рванул прочь от «Мисимы». Тристин произвел расчет и ухмыльнулся.

– Огонь один! Два!

Пунктиры последних торпед понеслись по экрану к незащищенному ревяке.

«Торпед больше нет! Торпед больше нет!» – оповестила система. Разведчик исчез с экрана в миг попадания торпед-двойняшек.

– Как?..

– Нарушение работы щитов. Вероятно, поэтому он отказался от атаки, – ответил Тристин на незаконченный вопрос капитана, продолжая обследовать систему.

Два корвета, «Уиллис», «Мисима» и «Кемпбелл», вот и все что осталось от кораблей, атаковавших астероид. Но Тристин улыбался радуясь, что «Мисима» и ее капитан уцелели. Ультина справилась. Он надеялся, задавая небольшое торможение, что теперь следующий тройд долго не заявится, очень долго.

– Скользящая Команда, это Скользящий Контроль в резерве. Возвращаемся на базу.

Тристин глядел на Джеймса, пока тот вел передачу. Пилот только что осознал, что Джеймс теперь – самый старший по возрасту офицер среди уцелевших. И не был уверен, что капитан узнает это, пока не изучит список потерь. Тристин снова вытер лоб. Опять придется стирать обмундирование, когда они вернутся на станцию внешнего контроля. На этот раз ему пришлось почти так же туго, как в повторяющемся кошмаре. Аккумуляторы опять икали. Показатели состояния щитов горели янтарем, часть датчиков вышла из строя, разрешающая способность систем наблюдения значительно снизилась. Тристин мог бы подсчитать, сколько деталей и узлов нуждаются в замене или ремонте, но махнул рукой. Какой смысл пугаться, узнав точное число поломок, если сейчас он все равно ничего не исправит? Но, по крайней мере, самые чувствительные экраны ЭМИ не показывали приближающихся тройдов. Это означало несколько месяцев передышки. Полгода, а то и больше. Команда и корабль в ней нуждались. Тристин тоже. Может, ему удастся что-то узнать о Салье… Может быть, ему удастся что-то понять в сути войны, которая нарастает, но ни в чем не меняется. Может быть, он разберется, что нужно фархканам. Может быть… Он остановил себя. Хватит, размечтался!

Джеймс по соседству с ним хмурился.

Глава 45

Тристин ввел «Уиллис» в док. Разведывательный полет не выявил ни тройдов, ни мелких ревячьих судов. Маршал время от времени высылал в космос крейсера, чтобы воспользоваться преимуществами их аппаратуры, имевшей больший радиус обнаружения ЭМИ.

– Намагнитить держатели.

Ко времени, когда они с капитаном завершили перечень через имплантаты и корабельную сеть, Тристин ощутил, что Муриами закрепила механические держатели.

– Смена энергоисточника.

– Готовы к смене.

Как только полная станционная гравитация придавила его к сиденью, Тристин отстегнулся и сел.

– Капитан, – раздалось со шканцев.

– Да? – отозвался Джеймс.

– Почта для лейтенанта Десолла, – объявил Альбертини. – Ждет его некоторое время. Для вас тоже прибыло послание, капитан.

Тристан заставил себя не бежать, а идти до шканцев медленно. Альбертини ждал его у открытого выхода с крейсера. Он молча протянул папку пилоту. Десолл вытер лоб рукавом корабельной формы, прежде чем взял почту и откинул пластиковую крышку. Первый документ содержал нехитрые сведения. С третьего сикста, уже восемнадцать дней, он, оказывается, майор Тристин Десолл. Далее шел подбор листов, содержавший распечатку приказа. Он принялся читать.

– Поздравляю, Тристин, – Джеймс, как всегда, по-мальчишески просиял. – Догадываюсь, что это: вас произвели в майоры и отдают какой-то новый приказ.

– Может быть… Меня действительно повысили.

– Когда, сэр? – спросила Муриами, дежурная.

– С третьего сикста. – Тристин продолжал читать, сосредоточившись на ключевых славах. Капитан медленно открыл свою папку. Как и Тристин, он нахмурился. Через две-три минуты техник Муриами, не выдержав, спросила:

– Капитан, сэр… если это не приведет к чему неладному… не мог бы кто-нибудь сказать нам, что случилось?

Тристин опять поглядел в бумаги.

«…или около 15 сентяба 796… явиться в Медцентр, Камбрия, для осмотра по фархканской программе… По окончании отпуска для встречи с родными не позднее 32 сентяба явиться в КОМСЛУЖ… ФТА…»

Еще один фархканский осмотр. Он, собственно, не против… Но затем что? Неужели какое-то штабное назначение при Командовании Службы? Не может быть. Сравнительно молодые майоры не получают в наше время назначений в штаб. Это для напористых малых или полных ничтожеств. Не прокололся ли он где-нибудь, сам того не заметив? Джеймс Сасаки нахмурился. Затем улыбнулся.

– Что там, сэр, если я могу вас спросить? – поинтересовался Тристин.

– Четыре приказа. Ваш, еще раз поздравляю с повышением в чине, о вашем перемещении, мой и о моем перемещении.

– Что?

– Несколько фаз. Вы уходите первым, сразу после того, как будущий командир «Уиллиса», я фактически заменю вас примерно на месяц, а затем прибывает ваша окончательная замена, и я ухожу.

– Это немного странно, не так ли?

– Не совсем. Вас куда-то наметили, Тристин, но куда именно, я и гадать не стану. – Джеймс опять нахмурился, и Тристин подумал, а не пытается ли шеф просто подбодрить его. – Знаю одно – кто-то захотел, чтобы моя замена сперва поучилась управлять большим кораблем.

– Куда вы уходите, сэр? – Тристин подумал, а не получил ли майор, наконец, повышение, но решил не спрашивать.

– Страт У, – ухмыльнулся Джеймс.

– И это означает, что…

– Абсолютно верно. Я могу немедленно нацепить треугольники субкомандира.

– Тогда вас следует вдвойне поздравить.

– Сэр? – взмолилась Муриами. Джеймс по-мальчишечьи просиял.

– Мое повышение состоялось четырнадцать дней назад. Так что я могу нацепить треугольники прямо сейчас. Лейтенант Десолл стал майором, третью нашивку ему вручат в ближайшие дни. Ну, или через восьмерицу. Это не срок! Где-то в следующем месяце явится майор Ватачи, он займет место майора Десолла на время знакомства с кораблем. Затем около первого октяба доложит о себе лейтенант Валада, и я уйду. Капитаном «Уиллиса» станет майор Ватачи. Это ясно?

– Почти, – ответил Альбертини. – Нам придется привыкать к двум новым офицерам.

– Майор Ватачи был помощником капитана на другом крейсере и отслужил на корветах.

– Судя по всему, он обладает опытом, – заявил Тристин. Джеймс кивнул. Тристин снова взглянул на свой приказ: «для дальнейшего назначения…» К добру это или к худу? Он не знал. Он даже не знал никого, кто получал настолько непонятный приказ.

– Часто неопределенные приказы, вроде этого, означают нечто особенное, чего никто не хочет передавать по сети, – Джеймс поглядел на Тристана. – Я сказал им, что вы самый лучший пилот, с которым я когда-либо летал.

– А они об этом специально спрашивали? – удивился Десолл.

– Я получил вопросник от уполномоченного некоторое время назад.

Тристин попытался не дышать слишком глубоко. Может, это и очень хороший приказ, но его не оставляли сомнения. Он заставил себя улыбнуться.

– Надо бы все это отметить.

– Как, лейтенант? Мы на станции внешнего контроля.

– Я знаю. Уверен, капитан, вы могли бы что-нибудь придумать.

Джеймс медленно кивнул. Тристин закрыл свою папку и взял ее подмышку. Ему следует кое-что обдумать, но это подождет. Немного.

Глава 46

Тристин поглядел на вещмешки на полу каюты и на бумажки в руке. В смятой верхней все было понятно, разве что имелась некая подоплека.

«Майор Тристин Десолл. Командующий «Мисимы» попросил бы вас оказать ему честь и посетить крейсер перед вашим отбытием для дальнейшего назначения…»

Что нужно Ультине? Их расписания почти никогда не совпадали, поскольку «Уиллис» и «Мисима» патрулировали два противоположных сектора дальнего облета. И как поговорить с командиром крейсера? Или вообще увидеть его? Ведь не мог же Десолл просто подойти к шлюзу и объявить, что пришел. Не говоря уж о том, что до прибытия майора Ватачи ему уже не успеть выкроить даже часок. Ему следует, как майору Дониджер, собрать вещи и быть готовым сразу же удалиться, едва сапоги Элени Ватачи застучат о металлические плиты дока. Десолл удивился, узнав, что майор Э. Ватачи – женщина. А для Джеймса, похоже, этот факт не был неожиданностью.

Когда же появится Ватачи? Сколько времени от ее появления до отбытия челнока на Мару он получит? Час или больше? Челнок до Мары отправляется примерно через пять часов. Успеет ли он посетить «Мисиму»?

Кейко Муралто даже не улыбнулась, когда Тристин попросил ее подтвердить, что капитан «Мисимы» будет его ждать. Старший техник кивнула, а в скором времени, когда он запечатывал последний мешок, принесла к нему в каюту вторую записочку.

«Майор Фрейер будет ждать майора Десолла», – вот и все, что в ней сообщалось.

– Мы старые друзья, – объяснил Тристин. – С маранского Периметра.

Тогда Кейко улыбнулась.

– Майор… никто на станции не задаст ни вам, ни ей вопроса, почему вы решили встретиться.

– Непохоже.

Старший техник лишь ухмыльнулась и вышла. Тристин еще раз перечитал записку, затем собрал бумажки со стола, присоединил к ним послание от капитана «Мисимы» и убрал в папку, где хранил приказы и прочее. Что понадобилось Ультине? И почему?

– Майор Десолл, сэр, – раздалось из динамика.

– Слушаю вас, Альбертини.

– Прибыла майор Ватачи.

– Спасибо, Альбертини.

Теперь он не сомневался, что успеет повидать Ультину Фрейер. Все еще гадая о причинах приглашения на «Мисиму», он подхватил свои пожитки и вышел в коридор, направляясь на шканцы. Там было людно.

– Удачи, Тристин, – Джеймс выступил вперед. Тристану пришлось поставить мешки, чтобы обменяться с шефом рукопожатием.

Элени Ватачи учтиво кивнула.

– Сэр? – Кейко Муралто вручила ему короткую трубочку, перевязанную алой лентой. – Это немного, но мы хотели сделать вам подарок.

– Вам не стоило…

– Это просто короткий голофильм о корабле, экипаж крейсера вручает его вам на память.

Тристин сглотнул комок. Микроголофильмы недешевы, но поразило его другое: как они сумели организовать съемки на корабле?

– Спасибо. Большое спасибо. – Он осторожно опустил футлярчик в карман заплечного мешка, застегнул клапан, затем выпрямился. – Я сберегу его.

– Вы еще не знаете, куда направляетесь, сер? – спросила старший техник.

– Нет. А у вас как? -спросил ее Десолл. – Слышал, вы получили приказ о переводе.

– У меня в приказе просто указано: техкоманда на Фузди, – Кейко улыбнулась. – Любая школа там была бы прекрасна, но, вероятно, мне придется изучать новые разработки внутрикорабельных систем.

Джеймс вновь выступил вперед.

– Если я чем-то и когда-то смогу помочь, дайте мне знать, Тристин. – Он вновь пожал руку молодого пилота и просиял. – Пусть у вас и ревячий вид, но чести у вас столько, сколько можно пожелать любому. И это не преувеличение.

– Спасибо. И я сберегу ее. – Тристану показалось, что Джеймс говорит всерьез, и эти слова – не итог политического расчета, а идут от души. Джеймс в последний раз озарил Тристина мальчишеской улыбкой, и Десолл в ответ невольно улыбнулся.

– Удачи, майор, – произнес Альбертини, когда Тристин надел рюкзак, подхватил руками оставшиеся мешки и шагнул на ступеньки трапа.

– Задайте им жару, майор, – добавила Муриами.

– А вы все берегите себя, – проронил Тристин, шагая по плитам дока.

– И вы, сэр, – крикнула ему в спину Кейко.

У выхода в главный коридор станции внешнего контроля Десолл в последний раз обернулся. Оба майора ему кивнули, а техники на прощание помахали руками.

Пока Тристин добирался до шлюзов дельта, он не встретил ни одного знакомого. Похоже, от прежнего персонала станции почти никого не осталось. Ему попадались новички из последнего пополнения.

– Да, сэр? – спросил изящный техник, охранявший подступы из шлюза дельта 4.

– Майор Десолл пришел повидать майора Фрейер. Думаю…

– Вас ждут, сэр. Меня предупредили о вашем приходе. Капитан у себя в каюте.

– Я могу оставить это здесь? Вероятно, я ненадолго, – Тристин извлек папку из главного мешка.

– Да, сэр. – Изящный дежурный помог Тристину поставить все три мешка к переборке шканцев, более обширных на новом крейсере. – Мы в состоянии отбоя, так что это не проблема.

– Спасибо.

– Вам вперед и сразу налево.

– Вот и все.

Дверь, в которую постучал гость, была приоткрыта.

– Да? О, Тристин. Я надеялась, что вам удастся зайти. – Ультина распахнула свою дверь и жестом пригласила его войти. На ней была обычная корабельная форма с древними голокрылышками и тройными нашивками. Глаза ее казались серыми. Женщина, не мигая, смотрела на пилота. Он кашлянул и неловко улыбнулся.

– Я здесь.

– Я рада. Не присядете ли? – Ультина закрыла дверь.

– Ненадолго. На часик, не дольше. У меня только несколько часов до челнока. – Он сел, держа папку на коленях. Ультина развернула свободный стул и села лицом к гостю.

– Последний раз мы беседовали сразу после заварушки на Хелконье. Я кое о чем расспросила, – медленно произнесла она – но не узнала ничего о вашей сестре даже через кое-какие особые каналы. Простите.

– Вам не нужно было…

– Помните последний бой с тройдом? Вы накрыли одного из последних разведчиков, угрожавшего нам.

– Я был просто вторым пилотом, – осторожно заметил Тристин, все еще ломая голову, к чему она клонит.

– Тристин, – не без насмешки произнесла она, – вся система знает, что причина, по которой «Уиллис» самый старый из наличных крейсеров и единственный в своем классе, не ставший элементарными частицами, в том, что у командира Сасаки достаточно ума, чтобы крейсер пилотировали вы. И только вы. Поскольку вы недопонимаете, я упрощу. Наши щиты могли набрать не больше половины мощности, в янтаре щиты не способны выдержать прямого попадания, а вы спасли нашу шкуру. Я благодарна. – Она протянула руку. – Но я не поэтому попросила вас заглянуть ко мне.

Тристин пожал ее узкую кисть и хотел добавить несколько слов, но удержался. Он ждал.

– Когда я впервые с вами познакомилась, еще по сети Периметра, до личной встречи, я подумала, что вы какой-нибудь избалованный ребенок богатых англо. Вы знаете, я росла на Аркадье, и мои родители были заскорузлыми техниками. Служба была единственной для меня дорогой в жизни, и я не выносила всяких аристократов, вроде вас, у которых есть все.

– У меня никогда не было всего, – он помолчал, затем добавил: – Ну, может быть, по сравнению с вами… Или с большинством.

– Вот что мне в вас нравится, Тристин. После вашей первой, инстинктивно защитной реакции вы останавливаетесь и задумываетесь: а стоит ли обороняться? И вы действительно слушаете других. Трудно найти людей, которые по-настоящему слушают. И вам не всеравно. Знаете, почему я спрашивала всех, кого могла, о вашей сестре? Потому что едва вы узнали о налете на Хелконью здесь, на маранской орбитальной станции, ваш взгляд подсказал мне, что вы очень любите сестру. – Ультина поднялась со стула и прошла наискось к своей койке, затем повернулась и зашагала обратно к Тристану. – Я хотела принести вам добрые вести. Или даже дурные. И утешить вас. – Она пожала плечами, и на ее лице появилась насмешливая улыбка, которая через миг исчезла. – Вселенную не больно-то волнуют людские желания. Ей плевать на наши проблемы.

– Это верно, – Тристин не знал, что еще сказать. А он чувствовал: что-то сказать надо. Как-то поблагодарить за хлопоты…

– Тристин… Я хотела бы, чтобы мы встретились в другое время и в другом месте. Но мы на станции внешнего контроля Парвати. И вам надо на челнок. А еще через час-другой «Мисима» заступает на вахту. Я в тревоге по одной причине, а вы по другим. – Она помедлила, и серые глаза встретили его взгляд с почти неприкрытым кокетством. – Это трудно выразить…

Он ей небезразличен? Знающий и опытный майор Ультина Фрейер испытывает к нему нежные чувства?

– Конечно, – медленно отозвался он, ерзая на стуле. Затем встал и положил на сиденье свою папку.

– Вы из тех школ и мест, где я когда-то твердо решила стать лучше, чем… – она остановилась. – В моих словах нет смысла, да это и неважно, верно?

Тристин согласно наклонил голову.

– Тристин, я не сторонник любви перед боем. Мне не нравится выражение: «Давай займемся любовью, завтра мы можем умереть, а нынче будем веселиться». – Она стиснула кулаки.

– Это трудно. Очень трудно. Но я… но вы можете…

Тристин подался вперед и обвил ее талию, а ее руки охватили его шею. Они молча обнимали друг друга, прижимаясь все плотней. Затем она отступила на полшага, не разрывая объятий.

– Не знаю, что случится. Не могу ничего тебе обещать. И не буду. Но я не могу просто расстаться с тобой без… чтобы ты как-то… не дав тебе знать, что я… наши дела не такие, какими кажутся. Я не могла бы снова… – она запнулась. – Я не могу ничего обещать, но я… Ты понимаешь?

Тристин через силу улыбнулся.

– Вероятно, не все. Думаю, ты чувствовала что-то такое, что и я.

– А что ты чувствовал? – Она казалась удивленной.

– Когда я лежал в постели в медцентре и услышал от офицера что ты остановила все мини-танки, и даже заранее определила, что у ревяк будут танки и догадалась, как с ними справиться, то подумал, какая же ты умница и какой я болван. И что мне просто-напросто повезло, когда я сумел остановить танки. Вот что я почувствовал – восхищение твоими способностями. А когда ты объясняла насчет эндшпиля на Бете, ты, вероятно, спасла мою шкуру. Во всяком случае, я чувствовал восхищение и благодарность.

Ультина небрежно рассмеялась.

– Мне хотелось отлупить тебя, когда ты так по-дурацки вякнул о том, что уже потренировался час на беговой дорожке при высоком «же». Ты выглядел таким… таким англо… таким невозмутимым…

– Я вспотел и устал, а ты вошла такая чистенькая и аккуратненькая, – возразил Тристин.

– Чистенькая? – она фыркнула.

– Чистенькая, – повторил он.

– Мы можем начать все сначала, но… – ее руки опять обвили его шею, и она договорила: – Это уже в прошлом.

Он притянул ее к себе. Она прижалась грудью, но через минуту или две, пролетевших как мгновение, положила руки ему на плечи и негрубо, но настойчиво отстранилась, разорвав объятия.

– Глупо. И нет. Но я сказала тебе. – Она пытливо заглянула ему в глаза: не обиделся? Только не обижайся…

– Ты, так сказать, не сторонница любви перед боем, – повторил он ее слова.

Она кивнула и закрыла глаза.

– Глупо. Я майор и командую судном. Но кое-что не меняется. Я – женщина.

– Хотел бы я узнать раньше, что небезразличен тебе.

– Ты и теперь не узнал бы. Но ваша техник спросила Гейлира, не поможет ли он сделать тебе прощальный подарок. От Гейлира я случайно услышала, что тебя отзывают, и никто не знает, куда. – Она замолчала, и серые глаза ее засияли от непролитых слез. – Хотела бы я, чтобы у нас было больше времени. Хотела бы я иметь больше времени.

– Задний ум – никчемный садовник, как всегда говорил мой отец. – Он вновь обнимал ее, более бережно, чем раньше. Затем его левая рука погладила ее короткие темные волосы, а правая легла на грудь. – Я не знал, как выразить чувства, и рад, что ты поняла… И неважно все это насчет любви перед боем, потому что… – он умолк и проглотил комок. – Знаешь, я, правду сказать, думаю, не прокололся ли где.

– Недобрая шутка, – она встревожилась.

– А что еще могло стрястись?

– Больше, чем ты знаешь.

Опять долго-долго они просто прижимались друг к другу. Позднее, сказав много новых слов и ни разу не упомянув любовь, они стали целоваться. Но когда он расстегнул форменные пуговицы и обнажил ее грудь, Ультина вырвалась и принялась застегиваться.

– Долг, треклятый долг призывает.

– Как всегда. – Тристин тоже уловил предупреждение по имплантату.

– Береги себя, Тристин.

– Я? Ты еще здесь, на передовой. Ты береги себя.

Последнее скорое объятие и долгий-долгий поцелуй, и оба поправили свою одежду: он – комбинезон, она – повседневную форму. Ультина проводила Тристина до шканцев.

– Вот ваши вещи, мистер Десолл, – напомнил дежурный техник, когда Тристин уже стоял у выхода. Глаза техника были серьезными и задумчивыми, когда она добавила:

– Нам вас будет не хватать. Удачи.

– Спасибо. – Его улыбка предназначалась обеим: технику и капитану. Улыбка, которой ответила Ультина, была полна нежности, почти интимной, но все-таки сдержанной. Только теперь он начал понимать, что теряет.

Торопясь к челночному шлюзу, чтобы лететь на станцию Мары, Тристин бросил последний взгляд через плечо. Еще один шлюз, и только. Еще одна закрытая дверь. Он стиснул зубы и двинулся в сторону перехода на другой уровень. Мешки оттягивали его руки. Почему он раньше не заметил ее чувств? Почему она вела себя подчеркнуто независимо? Неужели не могла хотя бы намекнуть? Он остановил себя. А это что-нибудь изменило бы? Служба расставляет людей, даже не спрашивая их согласия. Целесообразно, рационально и… бездушно. Тебя – туда, ее – сюда, словно фигурки на шахматной доске. Ну, хотя бы… хотя бы, он узнал, что она не просто умна, она женщина. В другой раз…

Он поперхнулся. А будет ли другой раз? Или однажды он, просматривая подбор данных, наткнется на короткое сообщение об исчезновении корабля Коалиции «Мисима»? Он попытался отогнать эту мысль. Они обязательно встретятся. Неужели нет? Неужели люди, которые ему дороги, так и будут исчезать без следа? Как пропала Салья… У нее тоже был какой-то майор…

Он крепко сжал губы и зашагал дальше. Челнок его ждать не станет.

Глава 47

Бросив торопливый взгляд на подземный порт, Тристин сунул новую личную карточку в прорезь считывателя и прошел через турникет. Людей на платформе собралось немного. Школьники, рабочие, несколько офицеров Службы, все они неторопливо заполняли капсулу трубочелнока. Имплантат сообщил ему стандартное космическое время Коалиции и тут же – местное. Вот-вот начнется рассвет, прикинул Десолл. Год и сутки ни на одной из планет, освоенных Эколого-Технократической Коалицией, не совпадали со стандартными, принятыми в память о древней Земле. Погрешности перехода добавляли путаницы в календари, но Тристин был опытным межзвездным путешественником и научился без раздражения приспосабливаться к местным условиям.

К тому времени, когда трубочелнок, зашипев, остановился у станции Восточный Конец, наступило утро. Тристин поднял свой багаж и вслед за другими пассажирами вышел на покрытый серыми и зелеными плитками перрон. Газоразрядные трубки окрашивали помещение станции всеми оттенками желтого – от бледно-лимонного до темно-янтарного. В воздухе пахло теплым летним дождем. Тристин глубоко вздохнул, счастливый, что не чувствует запахов горячего пластика, аммиака, рециклированной воды и усталых людей в замкнутом пространстве отсеков… И тут же его нос учуял едкий запах пота. Тристин невольно приостановился, ожидая, пока пожилой майор не растворится в толпе.

Два юнца в школьной форме, похожей на военную, неприязненно взглянули на Десолла и быстро отвели взгляды. Седовласый мужчина с безупречной выправкой учтиво кивнул, и Тристин ответил на приветствие. На выходе Тристин сунул карточку в считыватель и подивился, заметив, что поездка стоит пять кредиток. Со времени последнего посещения Перльи цена проезда от порта до Восточного Конца увеличилась в два с половиной раза. Но при его жаловании не стоило обращать внимания на такие мелочи.

Накрапывал легкий дождик, и Тристин подставил ладони под невесомые капли, стоя на верхней площадке лестницы. Низкиетускло-серые облака плыли на восток, стирая пурпурные краски восхода. Он поспешил по дорожке мимо клумб с кедрами бонсаи, чтобы сесть на электропоезд. Как только он вошел, два темноволосых парнишки в более привычной Десоллу школьной форме демонстративно отвернулись, пока он проходил к свободному месту. Один ткнул сложенным зонтиком в пол. Тристину не потребовалось обострять слух, чтобы разобрать шепот.

– Ревяка в нашей форме.

– Не просто в вашей форме, юный господин. Я родился здесь, мой прапрадедушка тоже. И все мы служили.

Оба мальчика оцепенели, но ни один ничего не сказал.

– Ревяки отвергают людей, которые выглядят и думают не так, как они. Я всегда думал, что мы выше этого.

Ни один из двоих не обернулся и не произнес ни слова.

– Конечно, я не сомневаюсь, что вы лучше знаете, как нужно бороться с врагами. В конце концов, я всего-навсего отслужил срок, сражаясь с ними на Периметре, а затем еще один, истребляя тройды.

Электропоезд зашипел у следующей станции. Здесь в вагон, тщательно складывая зонтики, вошли две девочки. Они заняли места через проход от мальчиков. Девочка с темно-русыми волосами взглянула на Тристина и неуверенно улыбнулась. Тристин кивнул ей, меж тем как поезд отошел от платформы. Девочка с волосами цвета темного красного дерева поглядела искоса на мальчика, который постукивал зонтиком о пол. Стайка солнечников, почти птенцов, пролетела, снизившись, мимо окон поезда, пока тот тормозил у следующей станции. Вошли еще два мальчика. Один, долговязый, со светло-русыми волосами, застенчиво улыбнулся Тристину.

– Еще один, – прошептал мальчик перед Тристаном. Тристин улыбнулся долговязому, тот сел через проход от него позади двух девочек, а затем тихо произнес, ни к кому в особенности не обращаясь:

– Воистину поразительно, что некоторые молодые люди считают, будто малый рост и невеликий ум – это знак превосходства. Хотел бы я знать, что случилось с достоинством и учтивостью.

Оба юнца перед Тристином напряглись. Долговязый подмигнул пилоту, мол, как я их уел, а темно-русая девочка кивнула, пусть едва заметно. На следующей станции Тристину надо было выходить. Он вежливо кивнул юным расистам, прежде чем провести карточку через считыватель. Никто из них не ответил.

Как и на трубочелноке, плата за электропоезд более чем удвоилась. Тристин развел руками. Покидая электричку, он расслышал, как один из мальчиков шипит: «…все равно грязный ревяка…»

– Заткнись, Горен, – огрызнулся долговязый. – Не видел, сколько у него наград?

Тристин только хмыкнул. Награды здесь, собственно, ни при чем Но он не стал никому ничего объяснять, только покрепче ухватил свои мешки.