Все наличные деньги Глориана отдала за такси до аббатства. От древних стен остались одни развалины.

Жаркое летнее солнце было в зените, когда Глориана, пройдя по древней мощеной дорожке, оказалась перед старинной церковью. Она искала то самое место, где она еще ребенком первый раз увидела Элейну. Все это время Глориана молила небеса помочь ей сделать так, чтобы магия вновь перенесла бы ее в тринадцатый век. Она желала только одного — вернуться домой к мужу и никогда больше не разлучаться с ним.

Когда она наконец нашла ворота, вернее сказать, то, что от них осталось, сомнения закрались к ней в душу. Глориана с тоской оглянулась назад, на тот мир, который желала покинуть. Ей не хотелось оставаться в двадцатом веке, и все же она знала, что если потерпит неудачу и попадет в какое-нибудь другое время, а не в тринадцатое столетие, то ей будет не хватать современного мира, ее друзей.

Наконец решившись, она подхватила свой полиэтиленовый пакет, расправила плечи, подняла подбородок и шагнула в ворота. Ничего не произошло. Не было ни головной боли, ни темноты, вообще никаких перемен. Мир выглядел таким же, как прежде: над головой летел самолет, оставляя за собой белый след на фоне голубого неба, со стороны дороги раздавались автомобильные гудки.

Некоторое время Глориана стояла, не двигаясь с места, пытаясь справиться с разочарованием. Потом припомнила историю ведьмы, описанную в книге, и решила попробовать еще раз. Она просто вернется к тому месту, где стояла с самого начала, и снова войдет в ворота.

Глориана сделала глубокий вдох и шагнула навстречу неизвестности.

И на этот раз у нее не заболела голова, не помутилось в глазах, но словно на какое-то мгновение она увидела мир как сквозь тонкую пелену, которая сразу же отдернулась. Сердце ее забилось чаще.

Прочные стены аббатства возвышались вокруг нее, уходя в потемневшее вечернее небо. Глориана услышала пение: то в часовне монахини служили вечерю. Из глаз ее брызнули слезы радости. Но она не знала, в какой год и даже в какой век она попала, поэтому благоразумно решила пока укрыться от чужих глаз.

Глориана поспешила выйти из аббатства. Оказавшись снаружи, она поглядела на Кенбрук-Холл. Замок выглядел точно так же, как и тогда, когда они с Дэйном были заточены в башне и зачали своего ребенка в римских банях, спрятанных в глубинах Кенбрук-Холла. Но Глориана не увидела никакого знака, указывающего на то, что ее муж все еще живет в замке. Крепость, когда-то построенная римлянами, не менялась в течении восьми сотен лет. Закусив губу, Глориана направилась к замку Хэдлей и озеру. Все вокруг было уже погружено во тьму, лишь в некоторых окнах еще горел свет.

Глориана засунула полиэтиленовый пакет себе под платье, привязав его к тесемкам рубашки.

Рано или поздно она узнает, жив ли ее муж, но сейчас решила отложить это на завтра. Лесной тропой, по которой они с Эдвардом любили бегать и играть в детстве, Глориана шла к замку Хэдлей навстречу своей судьбе.

Лунный свет плескался в темных водах озера, но Глориана не остановилось, чтобы полюбоваться серебристыми бликами. Сейчас она не могла думать ни о чем другом, как только о том, чтобы отыскать Дэйна.

Погрузившись в свои мысли, она не заметила, что позади нее по тропинке мчится всадник. Лошадь едва не сбила ее, так что Глориана, слегка вскрикну» от испуга, едва успела отскочить в сторону.

— Кто это? — спросил знакомый голос. Всадник остановил коня и спрыгнул на землю, потом подошел к ней и заглянул в лицо.

— Боже мой! Глориана?!

Эдвард! На глазах у Глорианы выступили слезы, от радости она не могла вымолвить ни слова. Всхлипнув, она бросилась к нему и стала покрывать поцелуями его лицо. Эдвард!

Он был жив.

Эдвард слегка отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза. В бледных серебристых лучах луны было хорошо видно его лицо с правильными аристократическими чертами.

— Ты что, с ума сошла? Бродишь одна в такой темноте! И потом, где ты была? Мы прочесали все окрестности, разыскивая тебя!

Глориана попыталась, взять себя в руки, во ничего не могла с собой поделать. Она то плакала, то смеялась, то всхлипывала. Эдвард стоял рядом — целый и невредимый, а это означало, что и Дэйн, и Гарет, и ее дорогая Элейна, все они живы и здоровы. Слава Богу, она смогла вернуться вовремя, чтобы изменить ход истории.

— Ну что ж, лучше отвезу-ка я тебя домой, — сказал наконец Эдвард, помог Глориане сесть в седло и сам вспрыгнул на коня. — Дэйн думает, что тебя похитил Мерримонт. Если бы Гарет не держал его взаперти, он бы уже разнес все его владения в поисках тебя и не оставил бы там камня на камне.

Глориана положила голову на плечо Эдварду и смеялась до тех пор, пока на нее не напала икота.

— Просто… ик… отвези… ик… меня домой, — наконец попросила она. Эдвард развернул коня, пришпорил его, и они помчались к замку Хэдлей.

— А меня долго не было? — робко поинтересовалась Глориана, когда они уже миновали подъемный мост и въехали во внутренний двор, где обычно проводились турниры.

Эдвард обеспокоенно взглянул на нее.

— Ты что, не помнишь, где ты была и что делала все это время?

Прежде чем ответить, Глориана помолчала, впитывая в себя звуки и запахи родного мира.

— Нет, не помню, — подтвердила она. Когда они въехали в деревню, Эдвард пустил коня шагом.

— Вчера утром ты гуляла по двору Кенбрук-Холла, — начал Эдвард. — Твоя служанка, Джудит, принесла тебе плащ. Потом она стала уговаривать тебя вернуться в дом и погреться у камина. Что-то отвлекло ее внимание. Как она клянется, она отвернулась лишь на мгновение, но когда вновь посмотрела в твою сторону, тебя уже не было.

Вчера утром. Все, что произошло с ней, а может быть, и не произошло, уложилось в тридцать шесть часов! Дэйн не вспомнит, что она уже возвращалась в тринадцатый век и что он вновь потерял ее на лугу за Кенбрук-Холлом. Для него это никогда не произойдет. Не будет его стычки с Эдвардом, которая закончится так трагически. Лорд Гарет не заболеет и не умрет от лихорадки, и Элейна будет жива и здорова, не считая помрачения рассудка.

— Я… я, должно быть, ударилась головой, — проговорила она наконец, так как не могла рассказать Эдварду всей правды о происшедшем. Даже Дэйн не должен ничего знать — он ей просто не поверит.

— Ну, теперь ты в полной безопасности, — мягко сказал Эдвард. — И это самое главное. Кенбрук с ума сойдет от радости.

Когда они проезжали мимо стражников, они ничуть не удивились, увидев, что Эдвард возвращается вместе с леди Кенбрук. Во дворе стоял Гарет, окруженный своими людьми, в руках у которых были горящие факелы. Рядом стоял слуга, держа масляную лампу.

— Где Кенбрук? — спросил Эдвард. — Я привез его жену.

Глориана быстро спрыгнула с лошади, прежде чем кто-нибудь успел ей помочь. Даже Эдвард, ставший опытным наездником, все еще оставался в седле. Подбежав к Гарету, Глориана повисла у него на шее и расцеловала в обе щеки.

— Ты жив! — воскликнула она.

Гарет положил ей руки на плечи и с удивлением посмотрел ей в глаза.

— Господи, Глориана, разумеется, я жив! Это тебя мы все считали мертвой. Где же, во имя всего святого, ты была все это время?

— Бродила по окрестностям и не помнит, как прошли день и ночь, — поспешил добавить Эдвард. — Я нашел ее в лесу.

— Ты что, не можешь сама ответить мне? — спросил Гарет, сильнее сжимая плечи Глорианы.

— Могу, милорд, — ответила Глориана, подавив улыбку. Она напомнила себе, что для них ее отсутствие длилось не больше суток. — Я хотела бы увидеть своего мужа. Говорят, он сидит взаперти.

— Да, это так, — ответил Гарет, видимо, ничуть не сожалея о содеянном. Он взял у слуги лампу, кивком отпуская своих людей. — Мой братец в подземелье. Если бы я не запер его, он пошел бы в атаку на замок Мерримонта и получил бы стрелу в сердце. — Считая такое объяснение вполне достаточным, Гарет слегка подтолкнул Глориану к замку. Эдвард молча шел рядом с ними.

— Я благодарна вам за попытку уберечь моего мужа от необдуманного поступка, — сказала Глориана лорду Хэдлею. — Но не думаю, что от этого его характер стал мягче. Он готов будет вцепиться вам в горло за то, что вы держали его взаперти.

Гарет искоса взглянул на Глориану. — Мне кажется, не я буду первым, от кого Дэйн потребует объяснений, — сказал он, делая ударение на слове «я». — Должен предупредить вас, леди Кенбрук, что мой брат вряд ли поверит в вашу сказку о том, что вы заблудились в лесу и ничего не помните. Он наверняка захочет узнать, где вы провели эти два дня и чем вы занимались.

Глориана поняла, что Гарет прав. Но она слишком сильно жаждала увидеть Дэйна, чтобы волноваться по таким пустякам. Уж как-нибудь она сумеет утихомирить своего разбушевавшегося супруга.

Они прошли по коридору и стали спускаться в подземелье по узкой витой лестнице. На стенах горели несколько факелов, освещавших нижнюю площадку. Глориана услышала голос мужа задолго до того, как увидела его.

— Гарет, если это ты, — раздался снизу яростный крик Дэйна, — то лучше бы у тебя был с собой ключ от этой проклятой темницы! Если ты не выпустишь меня отсюда, клянусь, до восхода солнца я вырву у тебя сердце!

Сердце самой Глорианы едва не выскочило из груди. Она бросилась бежать по лестнице, оставив позади Эдварда и Гарета. Никогда прежде она не бывала в подземелье, и ей, конечно же, было бы интересно посмотреть по сторонам, но сейчас все ее внимание было сосредоточено на одиноком пленнике.

Дэйн сидел на охапке свежей соломы, прикованный к стене за лодыжку и за запястье. Он был похож на разъяренного тигра в клетке. Увидев Глориану, он попытался было подняться, но она бросилась к нему, едва не повалив на пол.

— Глориана! — воскликнул Дэйн. Он взял ее лицо в свои ладони, зазвенели железные цепи. Конечно же, он почувствовал, что под ее просторным платьем спрятан какой-то странный предмет, но не сказал ни слова. — Господи, Глориана, где ты была?

Она стала покрывать поцелуями его губы, глаза, щеки.

— Я потом тебе все объясню, — сказала она.

Дэйн нахмурил свои густые брови, но глаза его по-прежнему светились любовью.

— Тебе придется это сделать, моя дорогая жена, — сказал он. — Ты расскажешь мне все до мельчайших подробностей.

Глориана кивнула с притворной скромностью.

— Да, милорд, — ответила она, но ни в ее голосе, ни в ее облике не было и намека на покорность, поэтому все ее старания никого не обманули. Она повернулась к Гарету и Эдварду, которые даже не подозревали, что чудеснейшим образом воскресли для нее из мертвых.

— Немедленно освободите моего мужа!

— Упрямица, — проворчал Гарет, однако снял с пояса связку заржавленных ключей. Подземельями замка Хэдлей пользовались исключительно редко, пытки были уже давно запрещены законом. Гарет попытался открыть замок, но он не поддавался, и тогда Дэйн сам взялся за дело.

Гарет и Эдвард благоразумно удалились, прежде чем их разозленный братец сумеет выбраться на свободу. Таким образом, Глориана наконец осталась наедине е мужем.

Ей хотелось заняться с ним любовью прямо здесь, на соломенной подстилке, она так соскучилась по нему! Но для Дэйна их разлука была совсем недолгой. А теперь, убедившись, что с ней ничего не случилось, он пришел в бешенство.

— Я спрашиваю у тебя еще раз, женщина, где ты пропадала со вчерашнего утра? — спросил он, встав на ноги и поднимая Глориану.

Она пожалела, что заблаговременно не придумала какой-нибудь подходящей истории. Но она была так обрадована всем происшедшим, что даже не подумала об этом. К тому же вплоть до своей встречи с Эдвардом неподалеку от озера Глориана вообще не знала, кого найдет в замке Хэдлей. Там могли жить предки Дэйна или даже его потомки.

— Я все расскажу тебе завтра, — сказала она примирительно. — После того как мы хорошенько отдохнем.

— Нет, ты расскажешь мне сейчас! — отрезал Дэйн, скрестив руки на груди. Глориана подозревала, что в его планы на ближайшие несколько часов сон не входил.

Глориана начинала терять терпение. Она любила этого человека так сильно, что вдали от него ее не удержали даже границы времени. Но она не позволит ему переупрямить себя. Ни за что! Надо сейчас же дать ему понять, что она не собирается мириться с его вспыльчивым характером.

— Потише, милорд, — вспылила она, — иначе я вообще перестану разговаривать с вами. Я вам не собака, не оруженосец и не солдат!

Дэйн пригладил руками давно не стриженные волосы, в которых застряли соломинки. На лице его, озаренном светом горящих на стенах факелов, отразилась внутренняя борьба. Он был вне себя, но старался сдержаться.

— Объясни мне все, — процедил он сквозь зубы.

— А если я откажусь? — презрительно спросила Глориана, задрав нос. — Выпорешь меня? Или заточишь в монастырь?

Дэйн открыл рот, потом вновь закрыл его. «Он просто прелесть, — подумала Глориана, — даже когда злится».

— О Господи! — воскликнул Дэйн. — Ты же знаешь, что я никогда не ударю женщину, будь она мне женой, любовницей или и той и другой вместе. Д насчет монастыря… Неужели ты думаешь, что я способен обрушить такое несчастье, в твоем лице, на голову ни в чем не повинных монахинь?

Глориана пыталась сохранить на своем лице суровое выражение, но ей это не удалось. Дэйн был просто невозможен, но она слишком сильно обрадовалась встрече с ним, чтобы сердиться. Она начала смеяться, а когда он недоуменно уставился на нее, расхохоталась еще сильнее.

Наконец, пробормотав себе под нос какое-то проклятие, Кенбрук подхватил Глориану на руки и закружил по комнате. Потом звонко чмокнул ее в губы.

— Мне так жаль, что я заставила тебя волноваться, — сказала Глориана, когда Дэйн опустил ее на ноги. — Я не хотела оставлять тебя.

Дэйн внимательно посмотрел ей в глаза.

— Я верю вам, миледи, — проговорил он серьезно. — Не знаю почему, но я вам верю.

— Я люблю тебя, — прошептала Глориана. Перед глазами у нее вспыхивали разноцветные пятна. Она подумала, что ей нужны очки, но потом вспомнила, что их еще не изобрели.

— А я люблю тебя, — отозвался Дэйн, проведя пальцем по ее щеке. — Но с тобой действительно все в порядке, Глориана? Ты не ранена, не, больна?

Она отрицательно покачала головой.

— Да нет же, — ответила она ласково.

Он слегка нахмурился, положив руки ей на плечи.

— То, что произошло с тобой тогда в нашей спальне в башне, имеет к этому отношение?

Глориана облизала сухие губы и кивнула.

— Значит, ты побывала в будущем?

— Да.

Дэйн вздохнул и крепче прижал ее к себе, словно испугавшись, что она вновь может исчезнуть.

Глориане так хотелось успокоить его! Она слегка отстранилась и заглянула в глаза мужу.

— Этого больше никогда не случится, — сказала она.

— Откуда ты знаешь? — спросил Дэйн.

— Знаю, и все тут, — ответила она. Сейчас был неподходящий момент для того, чтобы рассказывать Дэйну о своем первом возвращении в прошлое. В то прошлое, где Эдвард и Гарет погибли, а Элейну провожали в последний путь. Но все же Глориана не могла отказать себе в удовольствии удивить Дэйна.

— Говорят, ты хотел убить своего дядю за то, что он якобы похитил меня?

— Своего дядю? — переспросил Дэйн, притворяясь удивленным.

— Мерримонта, — пояснила она. — Ведь твоя мать, Джилиан, была его сестрой, верно?

Дэйн был ошарашен.

— Гарет рассказал тебе?

— Нет, — призналась Глориана. — Я узнала это в одном из своих странствий.

Дэйн вздохнул, потирая затекшую от железных цепей руку.

— Тебя невозможно понять, — сказал он. — Тебе повезло, — что я такой терпеливый.

— Терпеливый? Ты? — поддразнила Глориана. Она пошла к лестнице, поманив за собой своего вновь обретенного мужа. — Боюсь, ты просто невозможен, Дэйн, и мне предстоит еще много работать над тобой. Дэйн хмыкнул.

— Зато вы, миледи, — сказал он, — просто совершенство и пример для подражания.

Глориана оглянулась на него через плечо.

— Спасибо, — ответила она с достоинством, притворяясь, будто расценила его слова как комплимент. — Несмотря на все свои многочисленные недостатки, милорд, вы, если постараетесь, иногда бываете очень милы.

— Да, сегодня ночью, например, я собираюсь быть очень милым. — И он слегка шлепнул ее пониже спины.

Склянки в полиэтиленовом пакете, спрятанном у Глорианы под платьем, зазвенели.

— Что это такое? — выдохнул Дэйн.

Глориана притворилась, что не расслышала вопроса. Конечно, у нее не было секретов от мужа, но вокруг было множество любопытных слуг и солдат.

В комнате Дэйна пылал камин. Кровать была разобрана, в таз для умывания налита горячая вода. Молва о том, что храбрый сэр Эдвард «спас» Глориану, уже разнеслась по замку и его окрестностям. Кто-то из служанок позаботился о леди Кенбрук: на спинке стула висело одно из ее любимых платьев.

Войдя в комнату, Дэйн плотно закрыл за собой дверь, дабы Джудит или какая-нибудь другая не менее усердная служанка не помешала его разговору с женой. Он стоял посреди комнаты и смотрел на Глориану, вопросительно подняв бровь, Глориана слегка покраснела и вынула из-под платья свой полиэтиленовый пакет. Затем молча протянула его Дэйну.

Кенбрук взял из рук Глорианы странную вещь. Нахмурившись, он пощупал неизвестный гладкий материал. Взглянув на Глориану, подошел к кровати и перевернул пакет, вытряхнув его содержимое на простыни. Из пакета посыпались разноцветные коробочки и пузырьки.

Одну за другой Дэйн взял в руки книги, оглядел склянки с витаминами и чудесными лекарствами, такими как аспирин и антибиотики, потом взял пестрые картонные коробочки с тюбиками зубной пасты.

Глориана рассмеялась.

— Поосторожнее со всем этим, милорд, — шутливо сказала она, — такого больше не будет еще целых шестьсот пятьдесят лет.

Дэйн быстро положил коробочки с пастой и взял одну из книг. Осторожно потрогав гладкую бумагу и рассмотрев многочисленные цветные иллюстрации, поднял на Глориану изумленные глаза.

— Я не понимаю ни слова, — признался он. — Какой это язык?

Глориана подошла к нему с невинным видом и поцеловала в щеку.

— Английский, — ответила она спокойно, но глаза ее светились лукавством.

Дэйн вновь посмотрел на маленькие черные буковки и захлопнул книгу.

— А ты можешь это прочитать? — спросил он. Вместо того чтобы положить том обратно на кровать, Дэйн прижал его к груди обеими руками.

Глориана кивнула.

— И вы тоже сможете, милорд, когда выучите буквы и некоторые слова.

— Расскажи мне об этом, — попросил Дэйн, подняв маленькую пластмассовую бутылочку.

— Это таблетки от жара, — пояснила Глориана. Живя в доме Лина, она прочитала много медицинских журналов, кроме того, она не раз слышала его телефонные разговоры с пациентами и местным аптекарем.

Внезапно Дэйн выронил пузырек и книгу, будто эти предметы жгли ему руки.

— Бог мой, Глориана, если кто-нибудь услышит от тебя такие вещи, тебя объявят прислужницей дьявола и сожгут на костре.

— Но ты ведь не допустишь этого, правда, Дэйн? — спросила Глориана. Ей стало страшно и она обняла мужа за шею. — Ты поклялся пустить мне в сердце стрелу, если меня обвинят в колдовстве.

Кенбрук побледнел.

— Я не давал такой клятвы, — выдохнул он.

Конечно же, он был прав. Эти слова были сказаны в другое время, в том будущем, которое теперь никогда не наступит.

Глориана молча смотрела на Дэйна, ожидая подтверждения той клятвы, что она уже однажды слышала от него.

— Я не хочу, чтобы ты страдала, — сказал Дэйн, помрачнев, — и сделаю все возможное, чтобы не допустить этого.

Он прижал ее к себе, и Глориана почувствовала его возбужденную плоть. Бросив короткий взгляд на груду чудесных вещей, лежащих на кровати, Дэйн вновь обернулся к Глориане. — Конечно же, я займусь изучением всех этих книг и лекарств, — заявил он, вновь повеселев, — но позднее. А сейчас, дорогая жена, я хочу заняться изучением совсем другого.