XL

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

2 ноября 3056 г.

Вместе со звуками баллады о погибшей героине «Кабальерос» в едином порыве бросились в атаку.

Дерзкое нападение на «Призраков» Гавилана Камачо не нанесло большого урона противнику, но ведь и Наполеон Бонапарт не пускал пыль в глаза, когда сказал, что на войне моральное состояние солдат относится к их физическому состоянию как три к одному. В самом деле, он оказался совершенно прав.

Может быть, все сложилось бы хорошо с подразделениями третьего полка «Призраков», не окажись они в жутком вареве уже разбитого котелка. Бойцы Дракона понимали, что нельзя противостоять армии роботов, внезапно пришедших на помощь гайчинам, и благоразумно испарились, когда сзади появились боевые машины со стреляющими пулеметами.

Японская пословица гласит: «Торчащий гвоздь должен быть забит». Однако кредо якудзы было попроще: «Лучше быть молотком, нежели гвоздем». И «Призраки» ничем не могли помочь товарищам, попавшим под молот самого Господа Бога.

Когда армия находится в бою, паника распространяется, подобно огню, подбирающемуся к полной канистре с бензином. На юге от фабричной территории: бойцы второго батальона «Призраков» увидели, как третий батальон стремительно летит на запад во всю? прыть установленных на роботах прыжковых механизмов. Когда наемники внезапно массированной атакой У налетели на них через стену, «Призраки» посчитали, что будет благоразумнее удрать, чем остаться и погибнуть.

«Теперь сражение находится в руках Богородицы», — подумал дон Карлос, когда до него дошло сообщение о паническом бегстве отряда «Призраков». Он откинул люк и спустился из кабины робота на землю по металлической лестнице.

Техи ХТЭ в необычных плоских металлических касках только что с трудом извлекли из покореженного «Беркута» тело водителя. Им пришлось взламывать машину при помощи особых гидравлических «челюстей», специально разработанных для подобных операций. Дон Карлос подбежал туда.

Он остановился возле группы врачей. Изувеченное тело, лежащее на носилках, выглядело слишком маленьким, чтобы принадлежать его сыну.

Медсестра с глубокой кровоточащей раной на щеке, оставленной осколком снаряда, мягким движением сняла шлем. Дон Карлос увидел огненно-рыжие волосы, тронутые сединой.

— Марисоль? — прошептал Камачо. Подполковник Кабрера протянула ему руку с окровавленными пальцами.

— Карлос? — дрожащим голосом сказала она и закашлялась. Кровь брызнула на защитный жилет командира, когда он наклонился над ней.

— Сэр, — сказала медсестра с окровавленной щекой. — Она тяжело ранена...

Дон Карлос удивленно спросил:

— Марисоль, что ты тут делаешь?

— Я... я не могла позволить, чтобы ты погиб... Мне хотелось загладить мою вину перед тобой... Он нежно прижал ее голову к своей груди:

— Ну-ну, полно тебе. Лучше помолчи. Не говори ничего...

Она вцепилась в его руку и повернула к полковнику страдающее лицо.

— Я предала тебя, Карлос, но я сделала это из-за любви. Я ведь знала, что если... Я никогда, никогда не поступила бы так...

Голос Марисоль начал угасать, и она обмякла на носилках.

— Я знала, ты никогда... не уйдешь в отставку и не возьмешь меня с собой на Галистео.

Пальцы женщины ослабевали и теперь почти отпустили его рукав.

— Карлос, я люблю тебя, — прошептала она. — Поцелуй меня, моя любовь, поцелуй и скажи, что прощаешь меня.

— Я прощаю тебя, Марисоль, — ответил он. — И я люблю тебя.

Он нагнулся, чтобы поцеловать ее в губы, покрытые волдырями от ожогов. С окончанием поцелуя кончилась и ее жизнь.

Шквал огня обрушился на Кэсси подобно вулканической лаве, когда она ногой распахнула дверь. Тело десантницы, которым она прикрывалась, тут же превратилось в кровавое решето. Кэсси нырнула в этот огненный шторм, передвигаясь вперед только усилием воли.

Поскольку ступеньки уходили вверх за пределы стены, то полудюжина одоновцев не смогла окружить дверь. Поэтому-то Кэсси и осталась жива.

За исключением одной колонны, в пентхаузе не было больше никакого прикрытия. Десантники выстроились в ряд и стояли прямо или пригнувшись на разных расстояниях от лестницы с нацеленными на дверь автоматами 42-го калибра.

Один из одоновцев находился в трех метрах впереди справа от Кэсси. Она вскинула свой автомат и сжалась в тот момент, когда перед ее глазами появились три крупные белые прицельные точки.

Прямо в центре пластинки, защищающей лицо человека в черном, появилась дырочка. Кэсси с радостью отметила, что «пробиватели брони», разработанные людьми мирзы, работают именно так, как их и рекламировали.

Еще один десантник выстрелил в Кэсси слева. Она выстрелила в ответ, дважды угодив одоновцу в грудь. От удара нападающий отлетел назад. Гибкая пуленепробиваемая одежда десантника задерживала пули, но не останавливала их. И он упал.

Постоянно прикрывая голову, Кэсси тем самым теряла поле обозрения. Чувствуя себя так, словно она двигалась в замедленном кино, Кэсси старалась все время быть начеку, боковым зрением улавливая мишени. Так, она распознала присутствие одного высокого человека, полностью одетого в черное, как и комман-дос, но с непокрытой рыжей головой. Он стоял в дальнем углу огромного зала, спиной к окнам и к пульту с электронным оборудованием. Сзади съежились техи, объятые беловатым дымом.

Весь облик человека говорил о том, что он собирается наблюдать за происходящим, но нападать первым не будет. «Прекрасно, — решила Кэсси, — не вынуждай меня применить силу. Поскольку это только запутает и без того сложную ситуацию».

Еще один десантник присел на колено справа от Кэсси, направив на нее оружие. Почти не целясь, Кэсси вскинула автомат и выпустила в одоновца две пули. Она увидела кровь на левом плече и в середине туловища противника. Он медленно повалился на спину.

Тут из-за спины поверженного товарища еще один одоновец попытался произвести в Кэсси ответные выстрелы. Она развернулась против часовой стрелки со скоростью, на какую только была способна. Тело убитой десантницы оттягивало ей руки. Кэсси выстрелила в нападающего, прострелив ему колено, и тот со стоном выронил оружие.

Двое последних одоновцев плечом к плечу встали у нее на пути. Их автоматы стрекотали непрерывно, напоминая телетайп самого Индры. Кэсси выбросила уже пустой пистолет и устремилась на них. Девушке показалось, что щит из человеческой плоти конвульсивно содрогается от попадаемых в него пуль. Она брезгливо ощущала, что грудная клетка убитой десантницы теперь представляет собой какую-то влажную пористую субстанцию, напоминающую губку.

Когда Кэсси оказалась прямо напротив врагов, она положила руку на ключицу убитой десантницы и с размаху толкнула труп на левого нападающего. Сама же мгновенно бросилась направо, ударив локтем по руке второго одоновца, который уже успел выстрелить. Пуля пролетела возле щеки Кэсси, обдав ее лицо пороховым дымом. Грохот стоял такой, как в тот момент, когда под тяжестью «Атласа» обрушился дорожный мост.

Кэсси упала на пол и начала обстреливать из второго пистолета десантника, стоящего на коленях. Он выглядел так, словно его черный костюм проели мыши. Причем мыши с красной слюной.

Наконец пистолет Кэсси замолчал. Кончились патроны. Ближайший к девушке десантник по-прежнему стоял на колене, но что-то в его позе говорило о том, что он испустил дух. Спустя несколько секунд мужчина начал валиться головой вперед на Кэсси" в то время как его товарищ извивался под телом убитой женщины.

Кэсси подскочила вверх и бросилась к последнему десантнику. Со спины ближайшего убитого одоновца она сдернула меч и подняла оружие над головой.

Оставшийся в живых противник потянулся к пистолету, находящемуся в наплечной кобуре. Не успел он выхватить его, как Кэсси с пронзительным криком обрушила на врага тяжелый клинок.

Японские лезвия прославлены тем, что способны пробивать броню. А Улыбающийся не оснащал элитных полицейских мечами-имитациями, изготовлявшимися на Сиане. И меч, пробив броню шлема, прошел через череп, мозги, небо, челюсть десантника, и лишь трех сантиметров не хватило ему до конца подбородка.

Кэсси выпустила красивую рукоятку меча, подождала, когда противник рухнет, и повернулась лицом к высокому мужчине. Тот стоял неподвижно. Она сняла рюкзачок и вытащила оттуда голопроектор. Кэсси держала его на вытянутых руках, намеренно подчеркивая лояльность обращения к высокопоставленному лицу, и медленным шагом направилась к мужчине.

Она чувствовала, что взгляд Нинью пронизывает ее, словно луч лазера. Кэсси хотелось повернуться и убежать. Уже готова была... но ведь полк рассчитывал на нее, и девушка не может подвести своих товарищей.

— Ты пришла сюда, — почти весело проговорил рыжеволосый, — чтобы взорвать меня?

— Лорд Керай Индрахар, — сказала она, опускаясь перед ним на колени, — это не бомба. Здесь неопровержимое доказательство того, что лорда Чандрасехара Куриту совершенно несправедливо подозревают в предательстве.

Она учтиво поклонилась и протянула ему проектор:

—Я и мои товарищи проливали кровь, чтобы доставить это доказательство вам. А теперь я полностью отдаю себя в ваши руки и молю Господа о том, чтобы, будучи человеком благородным и великодушным, вы просмотрели это, прежде чем выносить приговор милорду Курите и вашей покорной и ничтожной слуге.

Нинью Керай Индрахар, излучая теплоту и неподдельную искренность, улыбнулся, зная, что доставил бы радость приемному отцу, если бы тот видел его в эту минуту.

— Да, дитя мое, — тихо произнес он, — вообще это я недостоин той чести, которую ты уделяешь мне. «А ведь это тоже правда», — подумал Нинью, незаметно извлекая из правого рукава крошечный двухзарядный пистолетик.

В следующую секунду он почувствовал, как его руку, державшую оружие, резко заломили за спину и блокировали жестким захватом, а дерзкая женщина с ловкостью обезьяны оказалась за его спиной и прижала к горлу острие кинжала с такой силой, что на лезвие брызнула кровь.

— Я прекрасно понимаю, что честь самурая для вас превыше всего, — прошипела она ему в ухо, — но мне до смерти надоело смотреть, как поджариваются в огне и умирают мои друзья. Ну, так что, оставим эти фокусы, ты, ничтожный сукин сын?..

Пробиваясь между горящими зданиями, Лейни обнаружила, что больше не может пошевелить левой рукой робота. Лазером правой руки она беспрестанно обстреливала «Кузнечика», который находился в шестидесяти метрах от нее, когда женщину охватил страшный жар. Прямо перед тем, как индикатор реактора ее машины оказался на красной линии, водитель «Кузнечика» катапультировался. А спустя несколько секунд его робот взорвался.

Лейни не чувствовала опьянения от убийства. Она вообще сейчас мало что замечала. Взгляд сосредоточился на возвышающейся впереди цитадели. И она намеревалась умереть на ее ступенях.

Элеанор подошла к большому открытому пространству перед административной башней. Деревья выглядели так, словно стояла ранняя весна, но их ветви гнулись вниз не от почек и цветов — они отяжелели от пламени.

Из дымной пелены напротив нее показалась фигура, причем достаточно крупная, чтобы привлечь внимание полковника. Перед ней стоял разбитый и искореженный «Атлас».

— Лейни, — раздался на основной частоте знакомый голос с иностранным акцентом, — ты выглядишь как черт.

Командир «Призраков» хрипло рассмеялась:

— Лучше бы на себя посмотрела, Кали. Твоя машина сейчас похожа на город, разбитый метеоритом.

— Ты ведь не хуже меня понимаешь, что бой закончился, — сказала гайчинка. — Возвращайся назад.

— Мне надо пройти.

— Я не пропущу тебя. Не могу.

Лейни в ярости со всего размаху шлепнула кулаком по сиденью. Оно размякло от жары, а синтетическая набивка уже начинала тлеть и дымиться.

— Ну зачем мы должны убивать друг друга? Зачем?! — воскликнула Шимацу.

— Полагаю, потому, что мы очень похожи с тобой, куколка, — ответила собеседница. — И еще потому, что мы не можем убить тех, кто сделал нас такими.

Лейни не смогла сдержаться, и слезы хлынули из ее глаз.

— Прощай, Кали, — проговорила она и подняла

правую руку робота.

— Внимание всем подразделениям Девятого полка «Призраков», — раздался отрывистый скрипучий голос на главной частоте. — С вами говорит помощник директора Сил национальной безопасности Нинью Керай Индрахар. Всем войскам Империи приказываю немедленно прекратить военные действия. Повторяю: прекратить огонь!

ЭПИЛОГ. ПЕСНЯ ПЭТСИ

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

3 ноября 3056 г.

Маркиз Раймонд Хосойя не знал, по какой причине Нинью Керай Индрахар произнес по рации эти необъяснимые слова. Однако он понимал, что под ними подразумевается. В Империи Драконис вместе с ветром, который несет удачу одному из противников, другому достается порция грязи. Если счастье раньше отворачивалось от Чандрасехара Куриты, то теперь с неумолимой логикой то же самое произошло и с ним.

Он приказал, чтобы подать на крышу гордой бронзовой башни Танади вертолет, который быстро унес его через снежную бурю в Мемориальный аэропорт Филлингтона. Там он сел на маленький личный реактивный самолет и приказал пилоту как можно быстрее лететь на восток.

Маркиз сидел один в просторном салоне, барабаня нервными пальцами по подлокотнику сиденья и не обращая внимания на стюардессу, предложившую ему коктейль. В эти секунды он наблюдал за тем, как Тримурти становятся все больше и больше. Горы казались особенно огромными в сверхъестественно жутком свете заката и падающего снега. И это приободрило маркиза.

Он был человеком благоразумным и прекрасно знал, как быстро меняется настроение у фортуны. И посему совершил определенные приготовления к исчезновению. Маркиз собирался скрыться в тайном подземном убежище, которое не смогли бы обнаружить даже со спутников. Там он мог пересидеть какое-то время в абсолютном покое и комфорте и подождать, пока ветер, несущий удачу, вновь не подует в его сторону.

Пока он успокаивал себя этими мыслями, на орбиту вышел черный космический истребитель без опознавательных знаков типа «Шонагар». Он находился в двадцати пяти километрах от реактивного самолета — расстоянии, достаточном, чтобы пилот реактивного самолета ничего не заметил.

А пилот тем временем включил радар. Если бы он даже обнаружил преследователя, то принял бы его за луч дорожного контроля с башни, расположенной на популярном курорте Варнеу, который располагался в пятидесяти километрах на юго-западе. Летчик истребителя «срисовал» реактивный самолет на таком расстоянии, чтобы точно навести на добычу дальнобойные ракеты. Затем он нажал на «пуск», резко поднял нос истребителя вверх и с ревом исчез в бесконечной ночи.

Бюро расследования космических властей Хашимана так никогда и не узнало причины трагической катастрофы, в которой погиб высокочтимый маркиз Хосойя. Все списали на ошибку пилота.

Трава, усеявшая дюны, уже стала жесткой и покрылась тонкой наледью. Солнце заволокло тучами, а ветер с моря был колючим и горьким. Кэсси с трудом верила, что всего неделю назад скакала здесь верхом на коне.

— Выходит, что вы мне все время лгали? — спросил граф Филлингтон.

Кэсси кивнула.

Она медленно шла рядом с ним, одетая в длинное белое платье, подол которого трепетал от сильного ветра. Кассиопея Садорн чувствовала себя в непривычной одежде очень скованно. Она очень редко надевала платья. Пока это не посоветовал делать дядюшка Чэнди, а Кали полностью согласилась с ним.

— Тогда почему вы вернулись? — с горечью в голосе осведомился граф. — Чтобы утереть мне нос моей же собственной глупостью?

Она остановилась и посмотрела ему прямо в глаза.

— Не знаю, — честно ответила Кэсси. — Наверное... наверное, я вернулась, чтобы попросить у вас прощения.

— Попросить прощения? — переспросил он, и голос его стал едким. — Прощения? Твои сообщники-наемники поубивали моих людей, и ты думаешь, что можешь вот так запросто явиться сюда и попросить у меня прощения?! Ты оскорбила мое доверие и мое гостеприимство, ты бесстыдно сыграла на сочувствии и моей симпатии к бедной запутавшейся девочке, и все в интересах этого жирного ублюдка Чандрасехара, и теперь ты думаешь, что можешь прийти сюда и попросить прощения?!

— Нет, — ответила она. — Я вовсе не прошу прощения. Я сделала все это ради полка. Единственное, что мне хотелось сказать вам: я жалею, что причинила вам боль.

Красивое лицо графа побелело над кружевным воротником. Он поднял руку, словно собираясь ударить ее, но Кэсси даже не посмотрела на графа. Только ее глаза чуть посветлели.

Он сдержался, посмотрел на свою руку так, словно обнаружил, что только что испачкал ее, и бессильно опустил.

— Если бы я попытался тебя ударить, ты убила бы меня? — спросил он.

—Да.

Он глубоко вздохнул:

— Иногда сильные эмоции прорывают занавес, за которым мы находимся, и люди начинают видеть то, чего они раньше очень не хотели видеть.

Кэсси промолчала. Затем снова двинулась вперед, съежившись от холода.

Спустя секунду и он двинулся за ней следом и несколькими большими шагами нагнал ее.

— Ведь не из-за неприкосновенности, дарованной Нинью Индрахаром, ты и твои друзья убивали моих сотрудников?

— Мы убили только одного, — сказала она, — и он был шпионом Службы безопасности. Кстати, он пытался убить меня.

— Да, да, — произнес граф, засовывая руки в карманы. — Нинью признал, что Гупта являлся одним из его агентов. А ведь всего одно неаккуратно сказанное слово привело к тому, чго беднягу вычислили.

Потом Перси нахмурился и сказал:

— Но я полагаю, что ты на самом деле убила того высокого черного парня?

— Тот человек жив, и ему теперь предстоит заниматься кулинарией. Он вышел из сражения целым и невредимым. — Она посмотрела на графа, и ее глаза вновь приобрели ледяной оттенок. — Раз вы так ханжески-набожно относитесь к тому, что у людей отнимают жизнь, так что вы скажете теперь о моих друзьях? — спросила она. Он кивнул:

— Что ж, теперь моя очередь принести свои извинения. И еще я мог бы сказать, что мне очень больно за нашего общего друга лорда Керая Индрахара. Дело в том, что я одобрил действия, направленные против твоего нанимателя. Ты понимаешь причины, по которым я это сделал. — Кэссй снова промолчала, а он продолжил: — Полагаю, теперь ты постараешься внушить мне, что я ошибаюсь насчет Чандрасехара Куриты.

Она отрицательно покачала головой.

— Я пришла сюда единственно для того, чтобы выразить сожаление по поводу причиненного вам вреда, — сказала она. — У нас совершенно разное восприятие личности дядюшки Чэнди. Я и раньше пыталась объяснить вам, что в отношении к этому человеку творятся несправедливости.

— Ты холодная маленькая сучка, не так ли? Услышав эти слова, она резко вскинула глаза на графа, однако сейчас они потемнели.

— Если вы были мне другом, то стоит ли унижаться до подобных оскорблений? — спокойно спросила она. Перси потер щеку.

— Нет, — задумчиво произнес он. — Нет, думаю, мне не следовало бы этого делать. И вот еще о чем пора подумать: мир стал бы в сто крат спокойнее, будь ты на моей стороне.

Они шли по изрытой воронками от снарядов дорожке мимо конюшен к огромному дому.

— Мне пора, -сказала она.

— Подожди...

Кэсси остановилась, повернулась лицом к графу.

— Вот такая у тебя истинная внешность, мисс Садорн? — спросил он.

— Уж такая, какая есть, — разведя руками, ответила Кэсси с улыбкой.

— По-моему, такая ты намного красивее, чем была прежде.

Девушка слегка нахмурилась, мысленно представляя себе, что он хотел этим сказать. Потом припомнила долгие беседы с Кали сумрачными вечерами после боя.

— Благодарю вас, — ответила Кэсси.

Граф протянул руку. Она не пошевелилась.

— Ну же, возьми меня за руку, — произнес он. — Ведь мое прикосновение не отравляло твою плоть прежде, правда?

— Нет, — сказала она и убрала свою руку.

— Возможно, я действительно большой дурак, каким меня представляют Нинью Керай, покойный маркиз Хосойя и все остальные, — сказал он, — но то, о чем я сказал совсем недавно, — истинная правда. Я чувствовал бы себя намного безопаснее, если бы смог назвать тебя своим другом. И должен признаться, что меня волнует не только безопасность. Ты самая достойная женщина, с которой мне когда-либо выпадала честь познакомиться. И, несмотря на все твои обманы и коварные фокусы, ты обладаешь безмерным обаянием. Я получил бы огромное удовольствие, если бы мне удалось узнать тебя получше.

Он поднес руку к ее губам и чуть-чуть провел ею по ним.

— Возможно, — сказала она и пошла прочь. Дойдя до конца дорожки, Кэсси обернулась.

— Люди, считающие вас дураком, думают то же самое и о дядюшке Чэнди, — медленно проговорила она. — Вот эти-то люди и есть настоящие дураки. Подумайте об этом, Перси Филлингтон.

И ушла совсем.

Тай-са Элеанор Шимацу откинулась в кожаном кресле и положила ноги, обутые в сапоги, на письменный стол, стоящий напротив. Рядом стояла небольшая закрытая канистра «Я мог-ла бы воспользоваться этим», — решила она, внезапно радуясь тому, что офису в пентхаузе больше не угрожает опасность.

В конце концов, она вышла из боя героиней, как и оставшиеся в живых бойцы отряда «Призраков». Героями считались теперь и «Кабальерос». Средства массовой информации уже повсюду трезвонили об этом и о том, как диверсанты из неких недружественных стран пытались коварно убить любимого кузена Великого Координатора на украденных роботах. И только героические объединенные действия прославленного в Империи Драконис Девятого полка «Призраков», а также иностранного, но не менее доблестного Семнадцатого разведывательного полка предотвратили это гнусное преступление.

Вся история выглядела весьма неубедительно. Оппозиционная и общественная пресса не оставила бы камня на камне от сфабрикованной версии. Но Империя Драконис не имела ни оппозиционной, ни общественной прессы. Просто официальные средства массовой информации торжественно поклялись, что эта история правдива, а население послушно поверило в это.

А ведь можно было бы задуматься кое о чем в свете новых обстоятельств...

К несчастью, узнали, что участником отвратительного заговора против дядюшки Чэнди был Кацуо Сумияма. И пока он не успел воспользоваться самолетом, горя желанием разбиться вдребезги у предгорий Тримурти, печальным долгом Девятого полка «Призраков» стало призвать его к ответу за совершенные преступления.

Лейни еще ни разу не видела, чтобы солдаты так сильно были опечалены, когда она вела их к небоскребу Сумиямы. Казалось, что они даже не чувствовали усталости после ужасающего сражения, происшедшего за день до этого.

Запищал телефон, и на экране возникло изображение мисс Раджи, бывшей секретарши Сумиямы.

— Оябун Кураносуке и Хауторн только что пришли, полковник, — сообщила она. — Они желают знать, когда им можно зайти засвидетельствовать свое почтение.

Так и предполагалось. Большинство остальных боссов якудзы планеты были уже проверены или проверялись. Ведь оябун Масамори был оябуном Хашимана. И она просто намеревалась соблюсти одно из неукоснительных предписаний Дракона.

— Они могут явиться на встречу в четверг, как и все остальные.

Мисс Раджи облизала пересохшие губы:

— Прошу прощения, полковник, но им также угодно знать, кому они должны будут засвидетельствовать свое почтение. Они не... не привыкли кланяться женщине.

Лейни усмехнулась:

— Передайте им, что если их беспокоит мысль о том, что придется кланяться мне, то они смогут обсудить этот вопрос в четверг с головой.

Мисс Раджи подняла брови, совершенно не понимая, что имела в виду Лейни.

— Прошу прощения, полковник?

— Просто передайте им точь-в-точь мои слова. Они разберутся.

Изображение секретарши на экране исчезло. Лейни почесала бока в тех местах, где они были забинтованы: у нее сильно зудело все тело. В пылу сражения она даже не заметила, как кусочек сломанной пластины защитного костюма впился ей в тело.

Элеанор произвела небольшое исследование досье бывшей секретарши оябуна, точно так же как производят обычный переучет инвентаря. И Шимацу весьма удивило, что мисс Раджи оказалась на поверку не более чем простым украшением. Она была сметливой и умелой. Лейни намеревалась использовать ее в другой роли. А на ее место посадить какую-нибудь мускулистую блондиночку с хорошей задницей и крохотными мозгами, чтобы та отвечала на телефонные звонки.

Она подняла левую руку. Розовая линия в том месте, куда хирурги пришили ей отрезанный мизинец, зудела не меньше, чем ребра. И Лейни подумала, какую все же малую цену заплатила она за то, чтобы остаться в живых.

Какая жалость, усмехнувшись, подумала женщина, что Кацуо Сумияме намного труднее будет воссоединить части своего тела. Например, вернуть голову, которая в данный момент покоилась в ведерке с сухим льдом в закрытой канистре, что стояла рядышком с ее ногой, обутой в сапог.

Она рассмеялась. Когда Элеанор рассказывала мисс Раджи, что младший оябун сможет обсудить все проблемы, связанные с правом на голову, она ведь говорила сущую правду.

Кэсси Садорн, окруженная мясистыми листьями и причудливыми цветами оранжереи дядюшки Чэнди, сказала:

— Мне нужна правда.

Он продолжал заниматься орхидеями.

— В Империи Драконис подчиненные не задают вопросов начальству, — проговорил он.

Кэсси грустно посмотрела на него. Неожиданно он громко рассмеялся.

— Дитя мое, тебе следовало бы заняться дзен-буд-дизмом; у тебя есть все данные для этого.

Хозяин ХТЭ отложил в сторону лопаточку и вытер толстые пальцы о фартук.

— Ну, ладно. Ты оказала мне огромную услугу. Во всяком случае, достаточную, чтобы заслужить наивысшую из всех наград — правду.

Одежда людей была необычной, и когда Кэсси увидела это с голосцены святилища дядюшки Чэнди, она почувствовала, что у нее начало покалывать в затылке.

— Клановцы, — промолвила она.

— Совершенно верно. Это группа Жадеитового Сокола.

— Я не узнаю знаков их касты.

— Они купцы. Понимаю, ты удивлена; ведь почти никто из Внутренней Сферы еще не видел касту купцов клана. В конце концов дети Керенского вернулись к торговле.

Она вновь оглядела фигуры. Они были такими же, как их описывал безымянный астронавт.

— Где они? — спросила она спокойно.

— Наверху, в весьма уютных угловых апартаментах верхнего этажа. Тебе не кажется, что пентхауз — самое подходящее место для Соколов? Они смогли насладиться видом сражения с отрядом «Призраков». Они отказались спуститься в убежища, ведь эти люди почти такие же агрессивные и драчливые, как и остальные воины.

Кэсси недоуменно посмотрела на толстяка.

— Так, значит, вы... — Голос ее прервался: она не могла заставить себя произнести одно слово.

— Предатель? — подсказал дядюшка Чэнди.

Кэсси вздрогнула. Она не произнесла этого слова отнюдь не из чувства самосохранения. Все было намного глубже и серьезнее.

— Нет, я не предатель, — покачал он головой. — Но ведь этого не знает старый Субхаш и его приемный сын, как ты уже смогла догадаться. Поэтому-то они и состряпали ложное обвинение на злополучного маркиза Хосойю, который, кстати, вполне заслужил это, должен добавить.

Кэсси прищурилась и сделала несколько шагов по комнате, совершенно не глядя, куда идет. Ее не волновало, что она могла врезаться в стену.

— Кэсси! — Голос толстяка оставался спокойным и более рассудительным, чем когда-либо. Такого голоса она еще ни разу не слышала, беседуя с ним. Даже когда фабричную территорию чуть не захватили, дядюшка Чэнди все равно продолжал шутить. Теперь он говорил серьезно.

— Только не говори мне, что ты ничего не знала, детка.

Она резко повернулась к нему, сверкнув глазами. Чандрасехар поднял руку и со смехом произнес:

— Послушай, только избавь меня от взрыва праведного гнева. Ты прекрасно знала, что будет, еще когда вернулась из первой прогулки в Штормовую Гавань.

— Какого черта вы мне это говорите?

— Все очень просто. Ты попросила меня «уберечь тебя от этого Перси». Ну, может быть, ты выразилась не совсем так, но интонация, с какой были сказаны эти слова, не оставляла сомнений в их смысле.

Она стояла, крепко прижимая руки к бокам, не в силах произнести ни звука.

— Знаешь, а ведь самое удивительное: ты и вправду поверила, что заданием предусматривалась установка специальной аппаратуры для сбора доказательств виновности маркиза Хосойи. Тем не менее ты не догадывалась, что с помощью крохотного устройства мы решили сделать снимки маркиза и его окружения, в которые потом опытные компьютерщики смогли бы вмонтировать изображения нашего Сумиямы и гостей-клановцев.

Кэсси в изнеможении опустилась на плюшевые подушки.

— А когда аппаратик дал такие незамедлительные результаты, — продолжил он, — то, безусловно, у тебя возникли разные сомнения и колебания, дескать, а не сфабриковано ли это дельце?

Он неуклюже подошел к голосцене и любезно улыбнулся в сторону клановцев, словно это были его любимые куклы.

— Они, кстати, и в самом деле великолепные специалисты. Эти компьютерщики — националисты из Содружества Лиры, которые благоразумно решили сменить место своего обитания сразу после небольшой стычки между принцем Виктором и его сестрой.