Глава 1

ЛЕБЕДИ

Много зим и весен миновало с того времени, когда Аш и его собратья впервые встретились с длиннотелыми. Столько, сколько пальцев на руках одного общинника? Нет, больше, гораздо больше! Так, быть может, хватит пальцев на руках пятерых общинников? Нет. Таково примерно население одной общины, но даже если сосчитать все их пальцы, и то мы получим лишь незначительную часть этого гигантского срока! Отступали, и вновь возвращались моря, удлинялись зимы, лето становилось короче, и там, где росли леса, возникали степи и тундры, чтобы через какое-то время вновь смениться лесами… Двадцать пять тысяч раз обернулась наша планета вокруг Солнца; много воды утекло, много произошло перемен за столь непредставимо долгий срок! Потомки от смешанных браков длиннотелых и коротконогих, сами уже давным-давно длиннотелые, широко расселились по всему миру, стали хозяевами Земли. И вместе с ними по Земле распространялся Закон: «Все потомки одного Предка, одного корня, одного Рода – родные братья и сестры. Они не могут враждовать, не могут убивать друг друга! »

Изначален ли этот Закон? Нет! Ведь даже тогда, когда жил Аш, сама Земля уже была невообразимо стара и многократно меняла свой лик. Великий Червь, породивший само Время, а вместе с ним и то, что мы называем «Историей » (иное имя ему – Великий Змей ), успел уже намотать бессчетное количество своих колец. Там же, где его первое кольцо еще не завершило свой виток, когда наш, Средний Мир был совсем юным (и совсем иным), а людей очень мало, Закон, им данный, был ясен и понятен всем: «Вы – родные братья. Вы не должны враждовать, не можете убивать друг друга! » И тогда же этот Закон был нарушен. Почему?

Потому что и Великий Червь (или Великий Змей ) – еще не Начало Начал. Тьма намного древнее; сам Великий Червь – ее порождение, но и она – не Начало Начал. Исток всего сущего – Свет. И с появлением Тьмы началась Великая Борьба за Сущее, за человека. Наш, Средний Мир, – не только арена, он – порождение этой Борьбы. Поддавшись Тьме, человек нарушил предначертанное и сделал первый шаг на пути к распаду и гибели.

Наматывались чудовищные кольца Червя; старел Мир. Однажды Тьма заполонила его настолько, что Мир едва не погиб, но все же уцелел… А во времена Аша людей уже было много. Потом их становилось все больше и больше; они говорили на разных языках, шили разные одежды, по-разному изготавливали орудия, отмечали свое тело разными знаками. И называли себя по-разному. Одни говорили: «Мы – дети Бизона!»; другие: «Мы – дети Лисицы!»; третьи: «Мы – дети Серой Куропатки!»… В сущности, все они были детьми одного Закона, но не могли этого постичь. «Дети Серой Куропатки – родные братья и сестры; они не могут враждовать, не могут убивать друг друга!» Но как соблюсти этот Закон? Что вызывает самую острую вражду, приводящую к кровопролитиям? Споры из-за женщин! Значит, чтобы соблюсти Закон, мужчины одного Рода, одного тотема, не должны брать в жены тех, кто живет рядом с ними: женщин того же Рода, того же тотема; они должны искать себе подруг в другом клане. Сыновья Серой Куропатки могут жениться только на дочерях Бизона, и наоборот. Так Основным Законом стал Закон Крови: «Все дети одного тотема – родные братья и сестры. Братья и сестры не могут вступать друг с другом в брак! »

Далеко к востоку от тех мест, где коротконогие сородичи Аша породнились с длиннотелыми, с севера на юг текла река – «Большая вода», как называли ее жившие здесь люди. Среди них ходили слухи о том, что где-то далеко, там, куда она течет, есть Великая вода, у которой только один берег. Ею и кончается Земля – один из трех Миров, тот самый Средний Мир, в котором они живут. Великую воду не видел никто, кроме, может быть, кого-то из детей Куницы, ежегодно совершающих дальние походы на юг, откуда они приносят отличный кремень, такой, какого не сыскать нигде в окрестностях, и предлагают его на обмен своим соседям – детям Мамонта и детям Серой Совы. Уж не там ли, у Великой воды, на краю Мира, берут они этот кремень? Но дети Куницы, сами пришедшие сюда с юга, – еще на памяти стариков – необщительны; многого от них не узнаешь…

Какова она, Великая вода, можно было представить, глядя на весенние разливы своей Большой воды, затоплявшей на низком левом берегу все, чего достигал взгляд: не только песчанистые прибрежные отмели, заболоченные низины, но и поросшие соснами дюны, сливаясь с дальними озерами. Сосновые леса тонули в воде и серовато-голубой дымке испарений, и само солнце тускло просвечивало сквозь эту дымку. И казалось, вот она, Великая вода! Сама подступила к их стойбищам! Но проходило совсем немного дней, река возвращалась в свое русло, воздух очищался от водяных паров, и мир вновь становился ясным и привычным.

Большая вода заливала весной только низкий левый берег, мало удобный для постоянной жизни. Люди переправлялись туда на легких, обтянутых кожей лодках или на связанных бревнах, но делали это нечасто, главным образом когда там неожиданно появлялось стадо северных оленей – редких гостей на правобережье. Сами они жили здесь, на высоком правом берегу, спускающемся в речную долину хотя и отлогими, но местами крутыми склонами. Берег прорезался несколькими глубокими логами, по дну которых к Большой воде текли ручьи – узкие, чистые, стремительные. На мысах этих логов, защищенных от ветров и буранов крутыми склонами, и располагались стойбища трех Родов: детей Мамонта, детей Серой Совы и детей Куницы.

Арго, вождь общины детей Мамонта, высокий, широкоплечий мужчина лет пятидесяти, вышел из своего жилища – конусовидного строения, сложенного из еловых и сосновых слег, покрытых шкурами, обложенных хвойным лапником. Десятка два подобных хижин полукругом окаймляли пологий склон мыса, опускавшегося к ручью. Утро было солнечным и теплым. Поздняя весна, почти лето! Большая вода давным-давно вошла в свои берега, лед сошел еще раньше, а жалкие остатки снега дотаивают лишь в самых затененных, самых глухих уголках. Мир снова зелен еще свежей, но уже густой, не самой первой зеленью.

В такое утро вождь не надел ничего, кроме замшевых штанов, отороченных бахромой и перехваченных кожаным ремнем. Ремень скрепляла костяная пряжка-заколка. Длинные волосы, собранные в пучок и стянутые на затылке кольцом из бивня мамонта, падали на спину. На шее – старый амулет-оберег: просверленная галька. Вождь получил ее от своего отца еще тогда, когда он был не вождь и даже не Арго-охотник, а всего лишь ползунчик-Мииту.

Босые ноги ласкала еще яркая, но уже густая трава. На лицо, на могучую, совсем не старческую грудь, иссеченную Родовыми знаками, вместе с чуть заметным утренним ветерком падал солнечный свет. Вождь зажмурился. Хорошо! Стоял бы так и стоял…

– Отец, еда готова!

Арго оглянулся. Во входе жилища стояла его младшая дочь, Айрис, – всего лишь год прошел с тех пор, как она перестала быть девочкой и прошла Посвящение, и вот – совсем взрослая! Отец улыбнулся, вспомнив, как она ворочалась и вздыхала на своей постели, когда он занимался любовью с ее матерью. Ничего! Сегодняшняя ночь будет последней, которую Айрис проведет под родительским кровом. Завтра она сама узнает, что такое тело мужчины, примет на себя его тяжесть… А потом – дети… Арго нравился ее будущий муж – молодой охотник из Рода Серой Совы, спокойный, уверенный в себе, обстоятельный мужчина. Мог бы взять Айрис еще прошлой осенью, но нет, не поспешил, тщательно подготовил дом… И Айрис (молодец! ) не торопила события, хотя уже давно было ясно… На двух последних межобщинных праздниках друг от друга не отходили, рук не разнимали!..

В такое утро не хотелось возвращаться под кров. Почти все общинники завтракали у своих жилищ; холостая молодежь собралась у общих костров. Ватага детишек весело носилась по всему стойбищу.

– Айрис, соберите еду у входа.

Айрис и ее мать, Айя, расстелили лошадиную шкуру. Появились деревянные миски с грибами и ягодами прошлогоднего сбора, испеченные в золе лепешки, куски свежего жареного мяса, кожаный бурдюк с водой… конечно свежей; дочь возвращалась от ручья, когда он покидал постель.

– Отец, мы тебя ждем!

Арго смотрел на одинокого молодого мужчину, раскладывающего еду у входа в свое жилище. Мал. Лучший охотник общины, Рода детей Мамонта… Что там – всех трех Родов!..

Слава Мала-охотника гремела по всем соседним общинам. Все знали: никто не может лучше, чем он, взять след, так неслышно подкрасться к добыче, нанести столь верный удар. Именно Мал, едва лишь став взрослым, принес к жилищу вождя голову тигрольва, убитого в единоборстве, – редкостная удача! Недаром говорят: «Тигрольва убивает вождь!» – что ж, все возможно… В тот день вся община смотрела, как он, Арго, собственноручно отрезает правую лапу страшного хищника, чтобы с торжественным поклоном вручить ее отважному охотнику. А у того – даром, что был еще совсем юн! – ни один мускул не дрогнул, даже кровь, струящуюся из рваных ран, стал унимать лишь после того, как получил заветные когти… Но прошлой осенью Малу удалось совершить почти невероятное: он (и опять-таки в одиночку! ) сумел выследить и убить двух лашии, подобравшихся к самому стойбищу детей Серой Совы! В мире не было опаснее существ, чем эта лесная нелюдь. В конце концов, даже серо-желтый гривастый тигролев предпочитает не связываться с людьми, а лашии без добычи не уходят! …Если только на их тропе не встретится такой охотник, как Мал!

– Айрис, пригласи Мала!

Айрис с радостью пошла исполнить приказание отца. Они с Малом – старые друзья, еще с тех времен, когда она была совсем крохой, а он только-только прошел Посвящение, стал мужчиной. И к Нагу, самому младшему, видимо последнему ребенку Арго и Айи, он был неизменно добр… А как старательно обучал его все это время, с тех пор как отец отвел Нагу в мужской дом, готовить к Посвящению! Да и самому Арго Мал нравился; казалось, их связывает взаимная приязнь и доверие… Будущий вождь? Что ж, Мал будет хорошим вождем, может быть, лучшим, чем он, Арго… И все же: почему первый охотник так одинок?

Дочь, сопровождаемая охотником, приблизилась. Мал, молодой мужчина лет двадцати пяти, безбородый, тоже обнаженный по пояс, как и Арго, был явно рад приглашению. Родовые знаки на груди охотника перекрещивались шрамами от удара страшной лапы – той самой, чьи когти красуются сейчас в виде ожерелья на его шее. Хозяева поднялись с земли.

– Арго, вождь, просит Мала, первого охотника, разделить с ним еду!

– Айя, хозяйка очага, присоединяется к просьбе мужа.

– Мал, охотник, благодарит вождя и хозяйку его очага за оказанную честь. Пусть и они не откажутся разделить с охотником часть его доли.

Все расселись, скрестив ноги, на земле, подле разложенной шкуры. Хозяева – у входа в свое жилище, Мал, их гость, – напротив. По обычаю, начали с подношения гостю: кусок закопченного оленьего окорока перешел от Мала к вождю, потом к Айе и Айрис. Перед тем как передать окорок дальше, каждый откусил от него по куску, помогая себе острым кремневым отщепком. Пережевывая сочную, приправленную травами оленину, вождь подумал, что и в самом деле нелегко найти такую хозяйку очага, которая будет подавать Малу столь же вкусное мясо, как это, сделанное им самим!

Настал черед первого хозяйского угощения. Зажаренная лопатка молодого жеребца была с поклоном подана Малу. Съев кусок и произнеся традиционные слова благодарности, он с таким же поклоном передал лопатку Айе. От нее лопатка перешла к дочери и наконец вернулась к вождю. Мясо запили водой, разлитой по деревянным плошкам. Теперь, когда гостевой ритуал был соблюден, можно есть и говорить более свободно.

Делить еду с соседом – старая традиция, и, конечно, к трапезе вождя приглашались наиболее уважаемые члены общины или гости из ближних и дальних стойбищ. Мал, лучший охотник, далеко не первый раз делил еду с семьей Арго, и это была не простая дань его заслугам перед Родом детей Мамонта. Его искренне любили все: и сам вождь, и его жена, и Айрис, и Нагу… Да и в общинах Рода Серой Совы, где уже давно жили со своими мужьями и детьми старшие дочери Арго и Айи, Мал неизменно был желанным гостем у их очагов. Но сегодня Арго хотел задать своему младшему другу (да, конечно, и другу! ) два вопроса. Первый был прост, и ответ на него, пожалуй, известен заранее. А вот второй… Тут следовало серьезно подумать!

Завтра будет межродовой праздник – весенние свадьбы. В долине, на большой поляне, окаймленной березами и открывающейся к излучине Большой воды, соберутся из разных стойбищ дети Мамонта и дети Серой Совы… да и дети Куницы придут! И в конце, после омовения и даров, после пира, после священных плясов у Большого костра, под сиянием Одноглазой, одна за другой будут подходить к родовым вождям молодые пары, и будут звучать юношеские голоса: «Вождь! Эта юная дочь Серой Совы войдет в наш Род хозяйкой моего очага, чтобы детей Мамонта стало еще больше!»; «Вождь, эта юная дочь Мамонта войдет в наш Род хозяйкой моего очага, чтобы детей Серой Совы стало еще больше!» Но для того, чтобы завершить церемонию, вождь Рода должен был из своих рук покормить своего общинника специальным кушаньем, а тот – свою невесту. Только после этого брак был заключен. Это кушанье должно быть приготовлено из сердца и печени большерогого оленя, убитого накануне охотником той общины, которая организует празднество, приглашает остальных. Роль чередуется: в этот раз весенние свадьбы организует их община детей Мамонта, на осенние свадьбы будут приглашать соседи из Рода детей Серой Совы. А следующей весной очередь вновь перейдет к детям Мамонта, но уже к другой общине.

Обычно за большерогим отправляются два-три охотника. Но вчера их стойбище посетил вестник из дальней общины Серых Сов, сообщивший, что неподалеку от их стойбища Большая вода вынесла на отмель труп крупного мамонта. Издавна принято: такая находка принадлежит детям Мамонта; это их Родоначальник, Великий Мамонт послал одного из своих сыновей, чтобы дать им столь необходимые бивни, кости, шерсть и шкуру. Ведь люди других Родов могут добыть этого зверя и на охоте, а для детей Мамонта такая возможность исключена: братьев не убивают и, конечно, не едят! Значит, сегодня предстоит разделать труп, принести на стоянку все необходимое, а остатки захоронить: не хорошо, если мясо собрата растащат хищники, расклюют птицы! Работа тяжелая, и заниматься ею могут только мужчины… Да у женщин перед праздником хватит и своих забот! Конечно, сыновья Серых Сов помогут, если их об этом попросить, но… лучше обойтись без такой просьбы! Будет лучше, если щедрый дар Великого Мамонта его дети примут без чужой помощи.

Кто же тогда добудет большерогого? Конечно Мал! Вождь нисколько не сомневался в том, что лучший охотник с радостью возьмет этот труд на себя; наверняка он уже все понял и рассчитал… Да он и любит охотиться в одиночку – это давно всем известно! Однако спросить о том, не понадобится ли ему помощь, необходимо.

– Мал, ты, конечно, знаешь о даре Великого Мамонта?

– Знаю, вождь. Дар хорош, и как раз ко времени. Посвященным будут нужны новые дротики и копья, а запасов бивня почти не осталось. Хорошо, что не понадобится лишняя мена.

– Значит, большерогий – за тобой. Нужен ли тебе кто-нибудь в помощь?

– Благодарю, вождь, никто. Большерогого я добуду и разделаю сам, а дотащить его части до стойбища охотно помогут и девушки.

(Еще бы! От помощниц не будет отбоя! Всем известна примета: тa, кто помогает нести свадебного оленя, будет счастлива в замужестве. }

– Благодарю, Мал. Я не сомневался в лучшем охотнике всех трех Родов.

– Благодарю в ответ, но вождь переоценивает Мала. Добыть большеротого не сложно.

(Не сложно… Гораздо сложнее задать второй вопрос.)

Была одна странность: Мал, этот сильный, смелый, ловкий и по-своему красивый человек, до сих пор не был женат! Отца он не помнил. Его мать и младшая сестренка умерли в те самые дни, когда Мал (тогда еще Тииту-подросток ) готовился к Посвящению в Потаенном доме. Став охотником, он вернулся в опустевшее жилище. Что ж, молодой охотник обычно и начинает свою взрослую жизнь у родительского очага, даже если отец его давно уплыл по Большой воде к предкам, а мать и сестра лежали в земле, под полом своего дома. Никого не удивляло, что Мал не принялся немедленно строить новое жилище и не привел в него юную подругу, хозяйку очага, уже после первого осеннего праздника. Так и должен поступать серьезный, уважающий себя мужчина, – недаром вождь рад выбору своей младшей дочери. Но шел год за годом, весенние свадьбы сменялись осенними, и вновь приходили весны, а лучший охотник так и не построил новое жилище, так и не привел туда молодую жену! А желающих было много: трудно говорить о дочерях Куницы, но едва ли не каждая юная дочь Серой Совы мечтала о том, чтобы выбор первого охотника пал именно на нее! Но Мал все медлил и медлил. Во время совместных купаний отвечал шутками на шутки и потом, у костра, неизменно протягивал руку кому-нибудь из старых женщин своего Рода – знак того, что день свадьбы для него еще не настал.

Серые Совы обижались, но не теряли надежды… до прошлой весны, когда случилось совсем странное: Мал перестал совершать традиционные купания в компании холостяков, перешел к старикам и женатым мужчинам!