13

Пробило четыре часа утра. Теперь только Клу с помощью своей целебной силы была способна поддерживать Тони Вейланда в рабочем состоянии. Тот уже вторые сутки не отходил от волочильного станка. Нить вытягивалась из расплава и через ряд отверстий доводилась до нужной толщины, потом ее укутывали в пластмассовую рубашку, оплетали экранирующей плетью… Хлопот было много, тем более что разброд, связанный с устранением дефекта, особенно ощущался на монтажной площадке. Нервы у всех были напряжены до предела.

Тони валился с ног от усталости — сначала он работал спокойно, но не за совесть, а за страх, который нагнал на него король, сумевший заглянуть в отчаявшуюся, готовую на все — даже на подобное безумие, как изготовление бракованного кабеля, — душу человека, каждую секунду с ужасом ожидавшего сокрушительного удара по замку. Тони хребтом чувствовал опасность, без конца ждал, когда же ему на голову посыплются обломки стен и завалят его в арочном переходе, окружающем двор, где в одном из углов была устроена его лаборатория. Однако крепость стояла цела и невредима, а угроза короля, высказанная в таком доброжелательном тоне, по-прежнему висела над ним как топор. По этой причине он работал усердно и быстро, пока глаза не начали слипаться от усталости. Тогда к изготовлению проволоки подключилась Клу.

— Все хорошо, Тони. — Она сама уже с большим трудом поддерживала в нем рабочий настрой. — Осталось не более пятисот метров. Ты сможешь их осилить.

В ответ Вейланд прохрипел:

— Только не сейчас…

И тут же он начал двигаться быстрее.

…В гнездо вставлена новая катушка. Какова температура расплавленного металла? Химический состав?.. Порядок. Он в который раз прочистил отверстия в волочильной доске, установив допуск полмикрона. Смазал сальники… Нажал на кнопку… Сам при этом не переставал ворчать:

— Работай, черт вас побери, работай!.. Только и знают, что давай-давай…

Бормотал он тихо, себе под нос, так, чтобы наблюдавшие за ним Кугал и вождь Бурке не разобрали его слов. Надсмотрщики!.. Стоят с каменными лицами… Экзотик-то дубиноголовый только делает вид, что разглядывает, — чуть что, сразу бросится защищать свою ненаглядную Клу. Прост, как все эти чудики… Вот Пеопео… Вождя Бурке Тони боялся больше всего — чтобы ни случилось, он всегда успеет раскроить ему череп, потом уже начнет думать об обороне. У судейского рука не дрогнет, он знает его как облупленного. Инженерша-китаянка Чи Вучан откровенно зевает. В ее обязанности входит вмонтировать намотанную катушку в испорченный по милости Тони Вейланда блок, прозвонить, замерить индуктивность, сопротивление, пропаять концы. С каким бы удовольствием он, несчастнейший на свете человек, зевнул, потянулся, прикорнул где-нибудь — прямо здесь, в лаборатории, на полу. Только заикнись об этом, и Клу тут же всадит очередную порцию живительного ментального бальзама — и вновь давай-давай… Боже, пятый час утра… Еще и развидняться не собирается. Работай, работай!.. А зачем? Этот Аваддон уже вышел с большой дубиной на дорогу.

Неожиданно в окно лаборатории просунулась голова Хагена Ремиларда, он отрывисто сказал сестре:

— Эйкен обнаружил некоторую аномальную область рядом с замком, если смотреть в сторону места предыдущего размещения шлюза… Непроницаемый экран, повышенный радиационный фон — двести, точка, тридцать миллирентген в час. Очень похоже на большой церебральный генератор с сопутствующим оборудованием.

— Пошли кого-нибудь проверить это место, — тусклым голосом сказала Клу. — Видишь, мы заняты.

— Есть предложение собрать единую цепь из всех портативных генераторов сигма-поля, которые Эйкен привез с собой, и дополнительно накрыть «беседку». Весь персонал решено собрать во дворе, разместить внутри купола. Вы тоже переберетесь туда, как только закончите с последней катушкой. Удачи, у нас еще есть время…

Тони захихикал, как сумасшедший.

— Вы еще на что-то надеетесь? У вас, ребята, есть я, а это значит — никаких надежд! Несчастья гонятся за Тони Вейландом, как стая гиен за раненым буйволом. Там, где Тони, там даже теоретически не жди удачи. Куда вы спрячетесь от своего безумного папаши? Он ка-ак явится сюда с толпой демонов, ка-ак шарахнет по крепости парой мегатонн…

— Уймите этого ублюдка! — попросил Хаген.

Бурке молча шагнул вперед. Вейланд прикусил язык, чуть присел — в этот момент из станка в приемный короб вылетела последняя катушка ниобиево-диспрозиевой проволоки.

— Хватайте Тони, — тут же приказал Хаген. — Тащите его во двор под защиту сигма-поля.

— Итак, — обратился Эйкен к толпе, собравшейся возле «беседки», — вы тут распределитесь, и свободные от дел операнты пусть объединятся и поставят еще один дополнительный экран. Это поможет нам выиграть решающие секунды после того, как он сомнет большой купол и прорвется в замок. К сожалению, я не могу участвовать в обороне — война неумолимо надвигается, и это теперь моя главная забота. Понятно?

Хаген и Клу ответили моментальным мысленным согласием. Они вместе с Кугалом и Дайаной Манион стояли внутри «беседки» — входного шлюза «врат времени». Каждый из присутствующих во дворе отдавал себе отчет, что как только дети Ремиларда окажутся вне пределов досягаемости Марка, всякое противостояние сразу прекратится. Но если Хаген и Клу не смогут бежать…

Элизабет: «Вы хорошо подготовились к обороне?»

Клу: «Да. Мы готовы на все. Живыми нас папа не получит».

Хаген: «Мы владеем способом, с помощью которого сможем распылить наши тела до атомов. Ему ничего не достанется!»

Эйкен: «Не будь таким самоуверенным. Он вполне способен остановить процесс распада. Если дело дойдет до этого… Простите… Ваш последний бастион, ребята, — Элизабет».

Кугал и Дайана: «И мы!»

Элизабет: «Вы — счастливые люди. Но в эпоху Галактического Содружества подобная жертва не может быть принята, так как этим ослабляется могущество Галактического Разума».

Брат Анатолий: «Не мели чепухи! Не слушайте ее! Не в ее рукотворном Разуме утешение, но в Боге. Он всегда поймет тех, кто любит друг друга. И простит. Только смерть — это не выход. У нас в Сибири говорят — на Бога надейся, а сам не плошай. Но это касается только тех, кто верит, что любовь — святое чувство. Те же, кто предал ее…»

Элизабет (крик): «Как он оказался здесь? Как ты посмел пробраться сюда?»

— Он все слышит через меня, — объяснил король и затем продолжил в телепатическом эфире: — «Последней линией обороны детей являешься ты, Элизабет. Только ты!..»

Невдалеке от Надвратного Замка в ночной мгле — на небе ни единой звездочки! — в полной боевой готовности высилась громада черного металла. Рядом — тело, покрытое темным комбинезоном-трико, который уже был охлажден до необходимой температуры; мозг, пронзенный точечными электродами, мегаваттами впитывал энергию. Хозяин мозга шел на предельный риск — живая плоть едва ли могла выдержать подобную нагрузку, но существо по-прежнему насыщалось энергией. Теперь оно владело несокрушимой мощью, к тому же под его начало перешли сознания восьмидесяти тысяч фирвулагов, только ожидавших команды начать охоту.

…Одним ударом оно сокрушило силовой купол, охранявший крепость. Могучее поле стекло в подстилающую скалу через сотни метапсихических каналов, проделанных в камне. Следом послышался нарастающий гул, и земля вздыбилась. Стены замка качнулись, центральная башня, слабо посверкивающая в ночи, покосилась и рухнула. Тяжелые толчки сотрясали плато — стены почти беззвучно осели, рассыпались в прах. В сердце развалин блеснул еще один защитный купол, куда меньшего размера.

Гора брони совершила d-переход в том направлении, следом за ней к подножию защитной полусферы переместилось живое существо. Оказавшись у цели, существо содрогнулось от победного хохота. Аваддон с необыкновенной легкостью одолел руины. Здесь, отдав приказ самодвижущейся броне, он нанес еще один удар, дробя экран и метапсихическое защитное поле, создаваемое королем. Купол дрогнул и, словно оконное стекло, рассыпался на множество осколков.

Существо услышало крик двух ужаснувшихся сознаний и успело мысленно перехватить их, решившихся на гибель. Они ему были нужны живыми.

«Нет! — Жалобный вскрик. — Нет!»

Бронированный скафандр пробил путь разумному существу. Отключившись от церебрального генератора и от подпитывающей энергии, поступавшей от фирвулагов, оно легко вспрыгнуло на платформу, вгляделось в лица парализованных сына и дочери. Уголок рта пополз вверх, довольная ухмылка появилась на передней части головы существа, облаченного в трико. Затем оно повернулось к Элизабет. Она стояла на коленях на разбитых плитах, когда-то ровно устилавших двор, — рядом с будкой, где располагался пульт управления машиной времени. Вокруг были разбросаны неподвижные тела поверженных людей. Возле Элизабет без сознания лежал Эйкен.

— Как видишь, — сказало существо, в миру называемое Марком, — я победил. Я всегда побеждаю.

Элизабет ничего не ответила, положила голову короля к себе на колени, погладила волосы. Потом тихо сказала:

— Еще бы десять — пятнадцать секунд, и они бы ушли. Машина работает. Если бы только Эйкен позволил мне взять контроль на себя… — Она говорила очень спокойно. — Я умоляю тебя, Марк.

— Открой мне сознание.

Ее глаза расширились. Он утвердительно кивнул. Голова Эйкена, как шар, глухо стукнулась о каменные плиты, женщина вдруг погрузилась в глубокий сон — тут же очнулась, расцеловала короля. В брови, щеки, нос, лоб… Встала лицом к существу.

— Я согласна.

Ее мысленная защита рухнула. Она не испытывала страха, не было и следа раболепия перед грубой силой…

— Ага. — Существо кивнуло еще раз и, спустившись с постамента, перешагнув через тело Эйкена, нырнуло в будку и включило деформатор. Оно послало четверых пассажиров, стоявших в «беседке», через лимбо прямо в заброшенный, наглухо забитый сорняками розовый садик мадам Гудериан, расположенный вблизи Лиона. В эпоху Галактического Содружества…

С рассветом большая группа судей из племени ревунов с трудом выкатила на Золотое поле огромный кожаный мяч, набитый песком. Мяч был разукрашен белыми и черными пятиугольниками и в тусклом свете наступающего дня — еще не вставшее солнце багровым сиянием пропитало на востоке край сплошной облачности — казался брошенным на лугу гигантским черепом, залитым кровью.

Когда все приготовления были закончены, главный распорядитель объявил:

— Всем участникам Великого Турнира! Предстоящее состязание, называемое по-разному, являет собой вершину состязания этого года. Как было объявлено заранее, выигравшая сегодня сторона будет считаться победителем игр. Ей будет вручен победный приз — Поющий Камень. Началом игры будет считаться восход солнца. Боевым полем — вся территория общей площадью шестнадцать квадратных километров. Фирвулаги занимают северную сторону, тану — южную. Разрешается использовать как физическую, так и метапсихическую силу. Запрещено применять любое оружие. Команда, забившая большее количество голов, считается выигравшей. Никаких других правил или ограничений не существует… Капитанам команд предоставляется право поприветствовать своих уважаемых соперников.

Гром аплодисментов, радостных возгласов встретил Шарна и Айфу, марширующих во главе воинов-фирвулагов.

Потом плотные ряды тану и людей двинулись вперед, однако впереди не было предводителя.

Распорядитель Геймдол объявил:

— Ввиду того, что в настоящий момент король Эйкен-Луганн не может выйти на поле, команду тану возглавит лорд Блейн Чемпион.

Глухой стон послышался в рядах зрителей — людей и ревунов. Дикие торжествующие завывания донеслись из стана «маленького народа». Фирвулаги уже были готовы неисчислимым роем блестящих черных жуков броситься на возвышавшийся на поле мяч — в эту секунду ослепительная вспышка молнии и грохочущий раскат грома потряс окрестности. Земля ходуном заходила под ногами. Аэроплан с нарисованной указующей рукой пролетел над Радужным мостом. Из бомбового люка с шипением выскочила маленькая золотая комета.

Блейн голосом, усиленным тысячами сознаний, объявил:

— Имею честь представить капитана объединенной команды и главнокомандующего армией тану и людей: Его Величество король и повелитель Эйкен-Луганн Сиятельный.

Теперь в лагере болельщиков тану загрохотало так, что хоть уши затыкай, в ответ фирвулаги заулюлюкали, завыли…

Приземлившись, король занял свое место в строю, поднял забрало шлема и подмигнул королевской чете фирвулагов:

— Привет, Шарн. С добрым утром, Айфа. Готовы начать нашу небольшую потасовку?

— Сегодня ты умрешь! — в один голос зарычали король и королева.

Эйкен безнадежно махнул рукой в бронированной перчатке.

— Вы зря рассчитываете на помощь Врага. Он теперь занят другими играми. Готовы ли вы сражаться в одиночку?

Великан и великанша оскалили клыки.

— Значит, ты утверждаешь, что Ремилард сбежал, так, что ли? Ничего, он оставил нам замечательный подарочек, его действие ты сейчас испытаешь на своей шкуре.

— Этот сувенир — стратегия победы, — в тон супругу завопила Айфа. — А уж то, что случится после игр, произведет на тебя неизгладимое впечатление.

Эйкен кивнул и заметил:

— Позвольте мне напоследок сделать одно маленькое сообщение. У нас еще есть несколько минут… — И тут же его голос набрал громоподобную силу. Он перекрыл ропот толпы, усмирил завывающих фирвулагов. — Я ОБЪЯВЛЯЮ ВСЕМ ЛЮДЯМ, ВСЕМ СУЩЕСТВАМ ДОБРОЙ ВОЛИ, КОТОРЫЕ НУЖДАЮТСЯ В МИРЕ И СПОКОЙСТВИИ… «ВРАТА ВРЕМЕНИ», ВЕДУЩИЕ В БУДУЩЕЕ, СЕГОДНЯ НА ИСХОДЕ НОЧИ РАСПАХНУЛИСЬ!..

Шарн и Айфа изумленно переглянулись.

И вновь грохочущий раскатистый голос:

— С ЭТОГО МОМЕНТА ВСЕ ЖЕЛАЮЩИЕ МОГУТ УЛЕТЕТЬ НА МОЕМ АЭРОПЛАНЕ В НАДВРАТНЫЙ ЗАМОК. АЭРОПЛАН СЕЙЧАС ЖЕ НАЧНЕТ СОВЕРШАТЬ ЧЕЛНОЧНЫЕ РЕЙСЫ. НИКАКИХ ОГРАНИЧЕНИЙ НЕ БУДЕТ. ЛЮБОЙ ЖЕЛАЮЩИЙ, НЕЗАВИСИМО ОТ РАСЫ, МОЖЕТ УЙТИ В БУДУЩЕЕ. С СОБОЙ МОЖНО БРАТЬ ТОЛЬКО ТО, ЧТО ВЫ СПОСОБНЫ УНЕСТИ В ОДНОЙ РУКЕ, И НИЧЕГО, ЧТО ЯВЛЯЕТСЯ СОБСТВЕННОСТЬЮ КОРОЛЯ. Я ЗАЯВЛЯЮ, ЧТО ОСТАЮСЬ ЗДЕСЬ, НА МНОГОЦВЕТНОЙ ЗЕМЛЕ, И ПРОДОЛЖАЮ БЕЗРАЗДЕЛЬНО ВЛАДЕТЬ ВСЕМИ УГОДЬЯМИ, ЛЕСАМИ, СТЕПЯМИ, ГОРАМИ И БОЛОТАМИ. Я НАМЕРЕН ПРИНЯТЬ УЧАСТИЕ В ИГРЕ КАК САМОДЕРЖАВНЫЙ МОНАРХ И ПОБЕДИТЬ В НЕЙ. ПОЮЩИЙ КАМЕНЬ БУДЕТ НАШ! Я ПРИГЛАШАЮ ВСЕХ, КОМУ ЭТА ЗЕМЛЯ СТАЛА РОДНОЙ, РАЗДЕЛИТЬ СО МНОЙ СУДЬБУ НАШЕЙ ДРЕВНЕЙ ЗЕМЛИ.

— Ах ты, грязный низкорожденный!.. — яростно заревел Шарн.

— Дерзкий выскочка! — завопила Айфа.

Гигантский, диаметром метра в два, мяч всплыл в воздух, поднятый метапсихической силой Суголла, Катлинель и всех ревунов. На высоте сорока метров он замер, и, как только первый луч солнца коснулся его черно-белой поверхности, главный распорядитель выкрикнул:

— Мяч в игру!

Огромный шар рухнул на поле. Первые шеренги обеих команд бросились вперед, телепатический эфир взорвался от оглушительных криков — последнее испытание, выпавшее на долю участников турнира, началось.

Десять человек за один раз, двадцать прогонов в час…

После того, как были отправлены в будущее молодые североамериканцы и специалисты, принимавшие участие в реализации проекта Гудериана и собиравшиеся вернуться, экзотики под командой Пеопео Бурке, Бэзила Уимборна и тех Бастардов, которые не были заняты перевозкой желающих попасть в будущее, быстро установили порядок, сформировали очередь. Солдаты — серые торквесы из гарнизона Ронии, кто сохранил верность Многоцветной Земле, — под началом коменданта по имени Лекок в мгновение ока охладили пыл некоторых буйных путешественников. Решивших остаться солдат было не много, и долг свой они исполняли с каменными лицами. Сначала, наблюдая, как прибывает поток людей, стремящихся в будущее, они отводили глаза в сторону, потом пообвыкли.

Тони Вейланд был схвачен в последний момент — он пытался спрятаться на возвращающемся в Нионель аэроплане. Бурке за шиворот притащил его к самой «беседке» и приставил к нему часового. Серый ошейник получил приказ глаз с него не спускать — пусть ждет вместе с другими техническими специалистами, добровольно согласившимися до последнего часа следить за работой деформатора.

Тони едва не заплакал.

— Но ведь король обещал, что я смогу повидать свою жену!..

Бурке поднял его за ворот комбинезона, и, когда нос Тони оказался на одном уровне с носом бывшего судьи, Бурке, вдруг озлобясь, прошептал:

— Ты наконец заткнешься или нет? Я хорошо помню случай в Долине Шакалов. Была бы моя воля, я бы с радостью сунул тебя в машину времени, как подопытного кролика, а потом с удовольствием отполировал свой томагавк твоим пеплом. Понял, Белые Глаза?! Теперь сиди здесь вместе с другими и не рыпайся, черт тебя побери!..

Что оставалось делать? Тони сел прямо на землю, на раздробленные плиты, подпер голову кулаком. Часовой пристроился чуть поодаль, положил бластер стволом в его сторону…

На следующий день аэропланы, прибывающие из Нионели, были загружены только наполовину — все меньше и меньше становилось желающих вернуться на Старую Землю. Серые торквесы, следящие за порядком, заметно повеселели, тем не менее повсюду ощущалось тревожное ожидание. До той поры, пока король Эйкен-Луганн и рыцари тану продолжали смертельно опасную игру, большинство людей колебалось.

К полудню напряжение усилилось. К этому времени Шарн и Айфа наконец освоили программу, переданную им Марком Ремилардом. Их действия сразу обрели последовательность и основательность, стало сказываться преимущество в численности. Они не только повели в счете, но по ходу игры принялись выводить из строя бойцов команды короля Эйкена, при этом нанося им серьезные увечья. Ряды сражающихся покинул Селадейр из Афалии, Ламновел и Партол Скороход — именно с их помощью тану вначале резко вырвались вперед. Всех троих тут же поместили в исцеляющие оболочки.

Зрители, наблюдающие за поединком, почувствовали, что удача начала поворачиваться лицом к фирвулагам. Стихли ликующие возгласы, крики поддержки. Скоро в их тающих рядах наступила зловещая тишина. Дикие слухи о неизбежном приходе Мрака, казалось, на глазах обретали реальность. Стоило только взглянуть на неистовый людской водоворот, образовавшийся на поле в результате кружения гигантской многотысячной воинской массы, на внушающих ужас ночных призраков, в которых в пылу борьбы обращались фирвулаги, на искаженные злобой морды разъярившихся великанш-людоедок, прислушаться к диким воплям троллей и гоблинов, понаблюдать, держась за сердце, за шараханьем орды визжащих карликов, насмерть затаптывающих своих противников, — как невольная мысль о том, что погромы в Бураске и Барделаске всего лишь ребячьи шалости или репетиции, начинала буравить сознание.

Игра в мяч, набитый песком, выходила из-под контроля, правда, некоторое успокоение в ряды зрителей вносило то, что раненым пока оставляли жизнь, и медперсонал тану и фирвулагов с наивозможной быстротой старался вынести поверженных бойцов с поля.

Не верилось, что подобное милосердие продлится слишком долго. День угасал. Облака спустились к самой земле, вспышки молний, которыми обменивались противники, колыхали и подсвечивали кровавым отблеском стену туч, опрокидывавшуюся на поле. Отрыв фирвулагов увеличивался все быстрее и быстрее. К двум часам пополудни «маленький народ» вел со счетом 50:33. Часом позже счет стал 87:36.

В сумерках явственно стало ощущаться приближение грозы — запахло свежестью, затем густо и терпко потянуло серным смрадом. Тучи опустились еще ниже. В толпе зрителей начали распространяться слухи один мрачнее другого. Кто-то, накладывая на себя святое знамение, уверял, что сам видел, как пробудился гигантский вулкан Монт-Доре! Его тут же поправили — гора, мол, только начала куриться… А подземные толчки? — запротестовал очевидец. Да, сотрясение почвы ощущали все. И еще какая-то странная, гнетущая вибрация в воздухе, словно гудение басовой перетянутой струны… От подобного гула люди невольно втягивали головы в плечи. Другой странник утверждал, что на западе молниями подожгло сухую степь. В той стороне, километрах в тридцати к закату… Третий доказывал, что деформатор времени исчерпал свой ресурс и испортился окончательно, теперь они здесь, возле Нионели, как в ловушке. (Враки! Деформатор времени — конструкция надежнейшая, энергию черпает из магнитного поля Земли.) Кто-то утверждал, что король Эйкен-Луганн готов выбросить белый флаг. (Ну да! До захода солнца осталось три четверти часа, за это время многое может перемениться.)