Мстительное сердце

Все эти сведения Майкл передал губернатору Спотсвуду через Уилла Дарси неделю назад, равно как и предложение о том, что два вооруженных корабля властей нужно немедленно направить в залив Окракоук, где «Приключение» стоит на якоре и собирается задержаться еще семь дней по меньшей мере. Майкл был уверен, что если бы Тич намеревался сняться с якоря, он об этом обмолвился бы. В своем послании губернатору Спотсвуду молодой человек также советовал послать войска в Бат, чтобы схватить там людей Тича, пьянствующих по постоялым дворам, а также обыскать дом Джона Ловика, где хранились многие важные документы.

Майкл вздохнул и выпустил изо рта дым. Он был удовлетворен. Судя по всему, его затянувшееся пребывание у пиратов подходит к концу. Эта жизнь стала для него невыносимо отвратительной. Он вспомнил свои прежние мечты о волнующих приключениях и тихонько рассмеялся. Воистину, он утолил свою жажду вкусить жизни, полной опасностей!

Кровавая карьера Тича подходит к концу. Губернатор Спотсвуд уже получил сообщение Майкла, и, если окажется расторопным, значит, его корабли могут войти в залив Окракоук в любую минуту. При хорошей погоде дойти сюда, плывя вдоль берега, можно примерно за три дня…

Размышления Майкла прервал громкий окрик:

– Эй, на лодке! Кто идет?

Это был окрик вахтенного. Майкл перешел туда, откуда лучше было видно происходящее. К «Приключению» подошла лодка с одним-единственным человеком, сидевшим на веслах. С лодки отозвались, но Майкл не расслышал сказанного. Какое-то шестое чувство подсказало ему, что лучше оставаться незамеченным. Он отступил в тень и оттуда смотрел, как спускают штормтрап. Лодка ударилась о борт, и корабль слегка содрогнулся. Вскоре на палубе показалась высокая тучная фигура; человек тяжело дышал после подъема по веревочной лестнице. При свете факела, который держал вахтенный, Майкл увидел мельком лицо вновь прибывшего. В этом человеке было что-то удивительно знакомое. Потом, когда человек этот ушел – его повели в каюту Тича, – Майкл вспомнил, где он видел это лицо.

То был хозяин постоялого двора «Чаша и рог» в Уильямсберге. Черт побери, он-то что тут делает?

Майкл хорошо знал, что Тич сбывает награбленное пиратами спиртное по заниженным ценам. Но сейчас у Тича ничего не было на продажу. Зачем же тут этот человек?

Майкл понял, что должен узнать это во что бы то ни стало. В этот вечер Тич был чрезмерно щедр, выдавая ром, и теперь вся шайка храпела, упившись, за исключением вахтенного. Уж не был ли Тич предупрежден об этом посетителе заранее и не с этой ли целью удалил всех с палубы?

Необходимо узнать, зачем хозяйчик явился сюда. Желание докопаться до истины не давало Майклу покоя, зудело, словно укус насекомого. Палуба пуста; он без особых затруднений, никем не замеченный, проскользнул к каюте Тича и подкрался к открытой двери. Но даже стоя у самой двери, он слышал только обрывки разговора.

Хозяйчик жаловался и скулил:

– …ничего спиртного вот уже сколько времени, капитан Тич…

– …беспокойтесь насчет этого пока что.

– …нужно же делать свое дело…

– Ну и делайте его! – Голос Тича стал тверже. – Нельзя зависеть от старого Тича в каждой мелочи!

– Тогда есть предложение…

Голоса опять стали тише, и мысли Майкла заметались. Значит, речь идет о деловом предложении. Майкл втянул сигарный дым и с трудом подавил кашель. Он хотел швырнуть сигару за борт, когда слово «Малверн», произнесенное скулящим голосом хозяйчика, приковало его к месту.

– …пойти на такой риск ради какой-то девки? У вас, наверное, с головой не все в порядке, Стрич! Девок я могу добыть…

– …состояние в драгоценностях к тому же. Золото, много золота. Даю слово!

– Ну вот теперь это уже похоже на дело. Расскажите поподробнее. Но только тихо – нас могут подслушать…

Как ни напрягал Майкл слух, из остального разговора он почти ничего не слышал. Но тем не менее у него создалось впечатление, что хозяйчик предлагает Тичу напасть на «Малверн»!

Невероятно!

Вскоре Майкл услышал какое-то движение в каюте и снова отступил в тень. Он не видел, но слышал, как хозяйчик неуклюже перевалился через борт. Охваченный смятением Майкл прислонился к поручням и слушал, как весла бьют по воде, – хозяйчик уплыл на своей лодке.

За спиной Майкла раздались шаги, он подобрался и повернулся. Перед ним стоял ухмыляющийся Черная Борода, держа в руке пистоль. В ночной тишине громко щелкнул курок.

– Подслушивал, а, братец? Давай-ка не ври, я почуял, как воняет твоя сигара, и понял, что ты ошиваешься где-то рядом.

– Вы ведь не собираетесь напасть на «Малверн»! – проговорил Майкл с сомнением.

– Еще не решил. Но дельце заманчивое, что и говорить.

– Но что вы надеетесь там найти?

– Если верить типу, который только что был здесь, там есть добыча и…

– Он лжет!

– …старому Тичу надоело гоняться за торговыми судами. – Пират пригладил бороду. – Очень уж заманчиво пройти под носом у Спотсвуда и его ищеек.

– Говорю же вам, там нет ничего такого, ради чего вам стоит тратить время!

Тич засмеялся.

– Ты что же, братец, думаешь, я тебе сразу и поверил, коль скоро ты Вернер? Самая богатая плантация в Виргинии! Ну да я насчет этого еще подумаю. Сначала нужно еще кое-что уладить. А теперь… – Внезапно его манера говорить изменилась, и он грубо приказал, указав пистолью: – Марш вниз, братец, в трюм. Пока я буду думать. Или пока не разработаю план. Конечно, у джентльмена вроде тебя нет привычки к такому жилью, но ничего, потерпишь.

Майкл, охваченный яростью, шагнул к пирату. Пистоль слегка шевельнулась и нацелилась ему в сердце.

– Брось, молодой Вернер. Не сумлевайся, в два счета полетишь за борт. Ты знаешь, у меня это просто!

Майкл, разумеется, знал это. Как знал и то, что пока жив, он сможет что-то предпринять – потом. А спорить и убеждать Тича – дело бесполезное. Скорее всего это приведет к противоположному результату.

В грязном трюме стояли духота и кромешная тьма. Единственный вход в него был через люк с палубы, вниз вела узкая лестница. Крышка люка, конечно, запиралась снаружи.

Едва голова Майкла скрылась в трюме, как тяжелая дверца захлопнулась под раскаты хохота Тича, и деревянный засов был задвинут.

Приподнятое настроение Майкла как рукой сняло. Мысль о том, что Тич обдумывает нападение на «Малверн», а он, Майкл, ничего не может сделать, была чудовищна. Обитатели поместья не смогут оказать сопротивления… особенно если не будут предупреждены заранее. У отца есть только рабы, а эти люди воевать не умеют, хотя большинство из них и обучены обращению с оружием на предмет охоты.

Единственная надежда – что корабли губернатора Спотсвуда прибудут вовремя. Однако теперь маловероятно, что Черная Борода будет здесь, когда они появятся.

Шел второй день заключения Майкла. Его тяжелый сон прервали крики на палубе и грохот пушечных лафетов – пираты подкатывали пушки к бортам. Был день – через щели в палубе проникал свет, и Майкл мог оглядеться. Однако второго выхода из трюма не было.

Майкл встал и зашагал взад-вперед, чтобы размяться. Спать в трюме было не на чем, кроме как на деревянном пастиле, а настил был сырой. Там, где борта дали течь, стояли лужицы. Все тело Майкла затекло и ныло.

В одной из переборок была дверца, ведущая в пороховую камеру, Майкл это знал. Конечно, дверца была заперта. Там хранились запасы пороха, и поэтому в камере было сухо и все щели законопачены. Сырость в трюме никого не беспокоила, разве только если течь увеличивалась.

Майкл ходил туда и обратно, задаваясь вопросом, что вызвало такую суету наверху, и молил Бога, чтобы причиной оказалось появление губернаторского войска. Вдруг над головой его раздался какой-то шум, и крышка люка поднялась.

По лестнице спустился негр, которого звали Цезарь. В руках у него была веревка. Следом спустился Тич. Он остановился на середине лестницы, нацелив пистоль на Майкла.

И весело ухмыльнулся:

– Мы малость подурачимся там, наверху, братец. А покамест ты посидишь связанным. Прошу пардону, но ничего не поделаешь. Свяжи его как следует, Цезарь, по рукам и ногам.

Цезарь обхватил Майкла, чтобы связать ему руки за спиной, а Тич продолжал:

– Мы сейчас вступим в бой с парочкой шлюпов. Похоже, потопим их в два счета. Но если нам не повезет с этим делом, старина Цезарь сделает дорожку из пороха. Он побудет здесь с горящей свечой. Коль дело пойдет плохо, ему об этом сообщат, и он взорвет пороховую камеру. Никто не получит мой корабль – ни человек, ни дьявол! Цезарь успеет выбраться отсюда до того, как корабль взлетит на воздух. А ты… – Тич фыркнул, – моли Бога, братец, чтобы старый Тич опять победил, иначе взлетишь на воздух вместе с «Приключением»!

Майкл был связан крепко-накрепко. Цезарь встал и кивнул Тичу, который отсалютовал Майклу своей пистолью и ткнул ею, несмотря на взведенный курок, в живот молодому человеку.

– Желаю удачи Вернеру-младшему. Надеюсь, увидимся в преисподней, когда все будет кончено. А ты, Цезарь, не своди с него глаз.

– Ладно, капитан Тич.

Черная Борода вскарабкался по лестнице и исчез из виду. Майкл, рухнувший рядом с переборкой, сквозь которую сочилась вода, попытался вовлечь Цезаря в разговор. Цезарь не обращал на него ни малейшего внимания. Он ключом открыл дверь пороховой камеры и принялся сыпать на пол порох. Цезарь был полностью поглощен своим занятием, а Майкл стал шарить связанными за спиной руками, надеясь отыскать что-нибудь металлическое, что-нибудь острое, чем можно было бы перетереть веревки на запястьях. Однако усилия его были тщетны.

Майкл не мог знать, что Эдварда Тича предупредили о приближении кораблей, отправленных губернатором Спотсвудом. Сделал это Тобиас Найт, послав записку. Поэтому Тич не удивился, увидев, что в залив Окракоук входят два небольших шлюпа. Случилось это во второй половине дня, перед наступлением сумерек. Военные корабли стали на якорь на ночь.

Тич и не пытался ускользнуть от них. Страха он не испытывал, будучи совершенно уверенным, что сможет отбить нападение. «Приключение» был крупнее и маневреннее в бою. И Тич не сомневался, что у него есть перевес как в численности бойцов, так и в оружии. Он не делал никаких обычных приготовлений к бою. Вместо этого он провел большую часть ночи попивая ром у себя в каюте и размышляя о том, стоит ли откликнуться на интересное предложение Эймоса Стрича после того, как бой будет завершен. Тичу казалось очень забавным, что молодой человек, запертый в трюме, был когда-то наследником состояния Вернера. Уже из-за одного этого стоило как следует обдумать, как ограбить «Малверн». Этот подвиг мог стать еще одной легендой о Черной Бороде.

Утром, в девять часов, начались военные действия. К «Приключению» подошли оба шлюпа, один из них приблизился на расстояние окрика. Флагов на губернаторских судах не было.

Тич, болтающийся по палубе с кружкой рома в руке, прокричал:

– Чертовы негодяи! Кто вы такие? Откуда явились?

И тут на шлюпах взвились английские флаги. С корабля донесся голос:

– По нашим флагам видно, что мы не пираты! Я – лейтенант Роберт Мейнард из Уильямсберга. А вы кто такой?

– Поднимись-ка сюда, ко мне на борт, и узнаешь, кто я!

– У меня нет лишних лодок, но я поднимусь к вам на борт, как только смогу, и со всей своей командой.

Сделав хороший глоток, Тич крикнул:

– Будь проклята моя душа, если я пощажу тебя или приму от тебя пощаду!

– Значит, Черная Борода, и я не стану ждать от тебя снисхождения, но и тебя в живых не оставлю.

Тич приказал поднять свой флаг с мертвой головой. Пираты уже обрубили якорные цепи и подняли паруса. «Приключение» двинулось к проливу, через который ввел свои корабли лейтенант Мейнард. Капитан второго шлюпа, решив, что Тич направляется в открытое море, поставил свой корабль так, чтобы преградить дорогу пирату. Когда расстояние между ними сократилось до половины пистольного выстрела, Тич развернул судно и дал бортовой залп. Половина команды шлюпа, в том числе и капитан, были убиты; были также снесены кливер и фок-мачта. Теперь шлюп беспомощно качался на волнах.

Лейтенант Мейнард в это время подошел совсем близко к «Приключению». Тич, заметив, что вся команда Мейнарда – как ему показалось – столпилась на палубе, приказал дать второй бортовой залп; палуба шлюпа опустела – двадцать один человек был ранен.

Опасаясь новых потерь, Мейнард приказал всем людям оставаться внизу, а сам скрылся в каюте.

Тич, увидев, что палуба вражеского судна пуста, решил, что там осталось не столь много людей, чтобы оказать серьезное сопротивление. Он подошел к шлюпу вплотную. Как всегда, он первым оказался на борту судна противника, а команда следовала за ним.

Мейнард тотчас же приказал своим людям выйти наверх, и начался яростный бой. Тич и Мейнард сразу же оказались лицом к лицу. Оба выстрелили из пистолей. Тич промахнулся, но пуля Мейнарда угодила в мощное тело пирата. Тот даже не вздрогнул. Он бросился вперед, и противники взялись за сабли. Мощный удар пиратской сабли переломил саблю Мейнарда, как хрупкую хворостину, и Тич уже готов был нанести смертельный удар, однако в тот же момент один из матросов Мейнарда в отчаянии бросился на пирата, и его нож распорол горло Тичу. Пират потерял равновесие, и его сабля плашмя скользнула по поднятой руке Мейнарда.

Люди Мейнарда окружили Тича. Их было много, гораздо больше, чем пиратов. Тич роковым образом просчитался. Пули дождем сыпались на него, сабли наносили ему кровавые раны. Но он все еще был жив. Выхватив из-за пояса вторую пистоль, он взвел курок – и упал мертвый.

Эдвард Тич умер так же, как и жил, – не прося пощады и никого не щадя. Позже на его теле насчитали двадцать пять ран, большинство которых были столь серьезны, что каждая могла бы стать смертельной для человека обычного телосложения.

Бой окончился; длился он менее десяти минут. Девять пиратов были мертвы. Многие прыгали за борт; с ними покончили в воде. Оставшиеся в живых бросили оружие и сдались.

Стоя над телом мертвого Тича, лейтенант Мейнард проговорил:

– Отрубите голову этому злодею и укрепите ее под бушпритом моего корабля. Пусть весь мир знает, что с королем злодеев покончено!

Сказав это, Мейнард перешел на борт «Приключения», памятуя об указании губернатора Спотсвуда немедленно обыскать судно и найти компрометирующие документы.

Тем временем поиски Майкла, сидевшего в трюме, увенчались успехом. В лужице морской воды он нащупал что-то вроде кинжала. На ощупь он определил, что клинок разъеден ржавчиной; оставалось только надеяться, что он не сломается прежде, чем удастся перетереть об него веревки.

Задача была не из легких. Пальцы Майкла онемели, потому что веревка слишком туго стянула запястья. Удерживать кинжал за спиной и тереть об него веревку оказалось крайне неудобно. Несколько раз он порезался о ржавый металл.

В одном только ему повезло. Цезарь, услышав, что начался бой, пытался понять, что происходило наверху, и не обращал никакого внимания на движения Майкла, старавшегося высвободиться из своих пут. Майкл то и дело ронял кинжал; приходилось шарить в воде, чтобы найти его. От соленой воды порезы на руках жгло, как огнем.

Наконец он перерезал веревку и, чтобы восстановить кровообращение, растер руки, держа их по-прежнему за спиной.

Внезапно стрельба наверху прекратилась. Цезарь настороженно поднял голову и присел у начала пороховой порожки; зажженный огарок свечи стоял на полу.

В этот миг крышка люка откинулась, и в отверстии показалась голова одного из пиратов.

– Капитан Тич мертв, Цезарь. Его убили! Поджигай порох и спасай свою задницу! Я приказываю всем, кто остался на борту, драпать с корабля!

Голова исчезла; люк оставался открытым. Цезарь протянул руку к горящей свечке.

Майкл понял, что медлить нельзя. Он поискал кинжал в лужице и не нашел его. Цезарь был примерно в шести футах от него. Майкл подобрался и прыгнул, усилием воли заставив свои связанные ноги подчиниться.

Его сил хватило на то, чтобы, оттолкнувшись затекшими ногами, преодолеть разделявшее их расстояние и опуститься на спину Цезарю. Под его тяжестью негр упал, свеча выскользнула у него из рук. Нападение, очевидно, ошеломило Цезаря, потому что некоторое время он неподвижно лежал под Майклом. Однако вскоре он все же пришел в себя и испустил яростный рев.

Майкл отчаянно извивался, пытаясь обхватить шею противника сзади. Ему удалось сомкнуть руки и зажать голову Цезаря, будто тисками.

Цезарь был невысокого роста, но сильный и гибкий. Он рвался, словно рыба, пронзенная острогой. Майклу казалось, что он пытается удержаться на спине брыкающейся лошади. Собрав последние силы, он еще крепче сжал руки. Цезарь стал задыхаться. Негр впился ногтями в руки, обхватившие его шею, – длинные ногти глубоко вонзились в кожу Майкла. Однако Майкл не ослабил хватку и безжалостно душил противника.

Постепенно сопротивление пирата ослабевало. И у Майкла больше не было сил душить его – руки совершенно онемели, и пальцы, казалось, вот-вот разомкнутся.

Цезарь вдруг изогнулся всем телом, попытавшись сбросить с себя Майкла. Попытка не удалась, он обмяк и упал без сознания. Майкл, не желая убивать противника, еще несколько мгновений сжимал его шею, потом ослабил хватку. Он держался настороже, боясь, что Цезарь только притворяется, что потерял сознание.

Поскольку пират не шевелился, Майкл скатился с него, тяжело дыша, – силы его почти иссякли. Он обернулся, чтобы посмотреть, не горит ли свеча. Она погасла, упав в лужицу. Молодой человек попытался развязать веревку, стягивающую его ноги, но пальцы его не слушались. Майкл на время отказался от этой попытки и стоял, свесив голову. Потом, услышав какой-то звук наверху, Майкл поднял глаза, и его охватили усталость и отчаяние при виде человека, спускавшегося по лестнице. В руках у него была пистоль со взведенным курком. Значит, все напрасно. Теперь его убьют, и пороховую дорожку все равно подожгут. Майкл прищурился и тут же с облегчением разглядел, что человек этот одет в королевскую морскую форму.

– Что здесь происходит? – спросил моряк.

– Черная Борода приказал поджечь пороховую дорожку и взорвать корабль, если его убьют. Мне… – Майкл махнул рукой в сторону Цезаря. – Мне удалось вовремя остановить этого человека. – Он опять, прищурившись, посмотрел на стоящего на лестнице. – Кто вы, сэр?

– Я лейтенант королевского флота Роберт Мейнард. Королевский губернатор Виргинии приказал мне захватить Черную Бороду.

– Значит, это правда? Эдвард Тич мертв?

– Злодея больше нет в живых, – сурово ответил Мейнард. – Его голова украшает бушприт моего корабля, а те из его шайки, что остались в живых, будут доставлены в Уильямсберг, где их и повесят. Не могу ли я узнать ваше имя, сэр?

– Меня зовут… – Тут Майкл осекся и коротко рассмеялся – он чуть было не назвал себя Танцором. – Я – Майкл Вернер.

Глава 16

– Майкл, мальчик мой! – воскликнул губернатор Спотсвуд. – Теперь вы стали опять похожи на самого себя. Когда мы с вами беседовали в последний раз, вид у вас был как у настоящего злодея.

Вернувшись в Уильямсберг, Майкл, прежде чем явиться с визитом к губернатору, сбрил бороду и купил себе более строгую одежду. Представ перед губернатором, он иронично улыбнулся и сказал:

– Это большая радость, сэр, снова стать самим собой. Все, что имеет привкус пиратства, теперь вызывает у меня отвращение. Я столько повидал за два года, был вынужден заниматься такими вещами…

– Конечно, Майкл, конечно, – серьезно проговорил губернатор. – Но я очень благодарен вам, и вся Виргиния будет благодарна. Вы сослужили славную службу, мой мальчик, воистину славную! Я убедил наших законодателей присудить вам двести фунтов стерлингов – награду, обещанную тому, кто поможет нам покончить с королем злодеев! Я прослежу, чтобы эта сумма досталась вам.

Майкл устало отмахнулся.

– Это не важно, сэр, и я взялся выполнить ваше поручение не ради награды. – Он заметил, что губернатор держится с ним как-то странно, уклончиво. – Знает ли мой отец, что я снова среди живых?

Губернатор Спотсвуд отвел глаза.

– Нет, Майкл.

– В таком случае, – молодой человек встал, – я немедленно поскачу в «Малверн» и сообщу ему об этом. С вашего разрешения, сэр, я вас покину.

– Майкл… – В голосе губернатора послышались напряженные нотки, и это заставило молодого человека остановиться. Он обернулся, его охватило предчувствие чего-то страшного.

– Майкл… мальчик мой, вашего отца больше нет. Он умер в прошлом году, незадолго до Рождества.

– Умер! Мой отец умер? – Ошеломленный, Майкл опустился в ближайшее кресло. Потом поднял на губернатора разгневанный взгляд. – Вы говорите, в прошлом году? Почему же мне ничего не сообщили?

– Я много размышлял об этом, но в конце концов решил – для чего? Бог мне судья, но я подумал, что так будет лучше. – Губернатор Спотсвуд наконец взглянул на Вернера. – Мне очень горько, что приходится сообщать все это. Но я сам узнал обо всем только через две недели после того, как он умер и был похоронен!

– И он умер, по-прежнему считая, что я погиб в море, – проговорил Майкл безжизненным голосом.

– Боюсь, что так.

Майкла чуть не задушил гнев – гнев на этого самодовольного человека, настолько озабоченного расправой с Тичем, что утаил от сына весть о смерти отца! Майкл интуитивно почувствовал, что именно это было причиной молчания губернатора. Он побоялся, что Майкл, узнав о потере, вернется домой. Такой поступок губернатора, с точки зрения Майкла, был достоин презрения, и теперь он всегда будет презирать Спотсвуда за это.

– В таком случае я отправлюсь в «Малверн» и посмотрю, как там идут дела. – Теперь Майкл говорил ровным тоном. Он встал.

– Есть еще кое-что, Майкл… Примерно за три месяца до кончины Малкольм Вернер женился. Некоторые полагают, что это и явилось причиной… – Губернатор остановился и закашлялся.

– Женился? – Майкл стоял, пытаясь осознать второй ошеломляющий удар.

– Это была одна из причин, почему я не сообщил вам о его смерти. Я думал, что…

– Кто? Кто эта женщина?

– Некая дев… одна молодая женщина. Я ее никогда не встречал. – Губернатор явно что-то скрывал. – Ее зовут Ханна, кажется. Ее девичьей фамилии я никогда не знал.

– Ханна? – медленно повторил Майкл. – Среди знакомых отца я не знаю женщин с таким именем.

– Кажется, он… э-э-э… познакомился с ней после вашего отъезда.

Майкл коротко и горько рассмеялся:

– Выходит, я должен принести свои запоздалые поздравления моей мачехе!

– Насколько я знаю, существует завещание. Считая вас погибшим, ваш отец оставил «Малверн» своей второй жене.

Майкл пожал плечами и повернулся, чтобы уйти. Но губернатор Спотсвуд снова остановил его:

– Майкл!

Молодой человек, которому не терпелось уйти отсюда, взглянул на него.

– Согласно английским законам, которые вам, я уверен, известны, вы должны получить две трети состояния вашего отца, будучи его наследником мужского пола, вне зависимости от того, какова была последняя воля завещателя.

Значит, перед ним стоит жена его покойного отца. «Моя мачеха», – подумал Майкл. Ему было противно, и вместе с тем его это забавляло.

Он узнал ее, когда она, соскользнув с седла, подошла к нему.

– Но Майкл Вернер мертв, это общеизвестно!

– Уверяю вас, мадам, это не так. Я жив и здоров.

– Но как это могло произойти?

– Это долгая и неинтересная история. Она покажется вам скучной, я уверен. – Он равнодушно махнул рукой. Потом взглянул на молодую женщину, его блестящие черные глаза оживились – в них промелькнула насмешка. – С тех пор, как мы с вами встречались в последний раз, обстоятельства совершенно переменились, не так ли?

Ханна, которая уже пришла в себя от потрясения, уставилась на него, не понимая.

– Мы никогда не встречались, сэр!

– О нет, встречались. Конечно, встреча была очень короткой, но зато запоминающейся. Ради этого случая вы были обнажены. Захватывающее зрелище! Я до сих пор помню все очень живо.

Ханна подошла ближе и заглянула ему в лицо. Глаза, те же черные глаза. Но лицо? Она помнила, что была борода и что одет человек был совсем иначе. И она спросила неуверенно:

– Вы тот человек, которого зовут Танцор?

Майкл насмешливо поклонился:

– К вашим услугам, миледи.

А Ханна, вспомнив, при каких обстоятельствах они встретились, вспыхнула.

Его улыбка стала шире и вдруг исчезла.

– А что, мой отец познакомился с вами таким же образом? Увидев вас на постели обнаженной? Не таким ли манером вы вскружили ему голову и заставили жениться на себе?

Рука Ханны невольно рванулась к его лицу. Но прежде чем она успела ударить его, он схватил ее запястье и притянул к себе. Она ощутила запах табака, почувствовала всем телом его тело – мускулистое, молодое. Его глаза впились в ее глаза, его полураскрытые губы были совсем близко. Ханну охватило смятение. Она была уверена, что сейчас он ее поцелует. Ей страшно хотелось этого, и веки ее, затрепетав, опустились.

Однако он отпустил ее и отступил назад. Ханна покачнулась; казалось, она вот-вот упадет – голова у нее кружилась, и она ничего не понимала. Когда же она открыла глаза, то снова увидела на лице его насмешливую улыбку, как будто он прочел все ее мысли до единой.

Она потрясла головой, чтобы прийти в себя. И тут вдруг перед ней возник вопрос: а что будет означать лично для нее это воскрешение из мертвых? Она нерешительно начала:

– Если вы приехали насчет… дела в поместье, идут хорошо.

– Так я и понял. Я навел справки. Мне сказали, что вы научились хорошо выращивать табак. – Он засмеялся коротким отрывистым смехом. – Да, это мне о вас рассказали… среди прочего. Не беспокойтесь, мадам. – Он небрежно махнул рукой. – Я здесь не для того, чтобы предъявить свои права на наследство. Я не имею склонности к жизни на плантации. Продолжайте в том же духе… пока я не передумаю. Если вдруг я вернусь в «Малверн», то постараюсь воздать вам за все. По меньшей мере выплачу вам жалованье надсмотрщика. Но есть кое-что, на что я все же предъявляю права… – Он кивнул в сторону лошади. – Черная Звезда.

– Нет! – в отчаянии воскликнула Ханна. – Черная Звезда принадлежит мне!

– Это не так, мадам, – холодно проговорил Майкл. – Вам, разумеется, сообщили, что Черную Звезду отец подарил мне на день рождения?

Ханна молчала, понимая, что она не может запретить ему забрать коня.

– Я буду в Уильямсберге, во всяком случае, какое-то время. Итак, всего хорошего, мадам. – И он поклонился, не скрывая презрения. Потом вскочил в седло, подобрал поводья и остановился. – Один вопрос, если позволите, мадам. Часто ли отец говорил обо мне?

Ханна вскинула голову.

– Ваше имя, сэр, в моем присутствии ни разу не сорвалось с его уст.

– Попятно. – Он побледнел, в черных глазах его появилась боль, и на миг Ханна пожалела, что сказала правду.

Но тут же он легко тронул Черную Звезду каблуками, и они умчались.

Ханна смотрела, как Черная Звезда пошел ровной рысью, смотрела до тех пор, пока конь и всадник не исчезли из виду, выехав на дорогу, ведущую к Уильямсбергу. В горле у нее застрял комок. Она так полюбила это животное… Но едва Черная Звезда исчез из виду, она вздрогнула, будто стряхнула с себя чары, и внезапно со всей ясностью поняла, в каком положении оказалась.

Майкл воскрес из мертвых, и за несколько минут все, что она приобрела за последний год, – все это оказалось в опасности, все это могут отобрать у нее в любое мгновение! У нее не было никаких иллюзий насчет того, что случится, если Майкл решит вернуться в «Малверн» навсегда. Даже если закон и предоставит ей треть состояния Малкольма Вернера, она, разумеется, не сможет жить в поместье, где Майкл будет хозяином! Этого не допустит ее гордость.

Чувствуя, что глаза полны жгучих слез, Ханна поспешила в господский дом, боясь, что расплачется прямо сейчас. Услышав, что в музыкальной комнате звучит клавесин, она направилась туда и захлопнула за собой дверь.

Андре обернулся, взглянул на ее расстроенное лицо и тут же вскочил.

– Mon Dieu! Ханна, что случилось?

Она бросилась к нему и впервые после смерти Малкольма разрыдалась. Всхлипывая, рассказала ему, что произошло.

– Дорогая леди, мне очень жаль вас. Я прекрасно понимаю, почему вы так огорчены. – Он вздохнул, помог Ханне вытереть слезы и заставил ее сесть. Потом принес ей стакан бренди. Она выпила и откинулась на спинку кресла. От бренди по телу ее разлилось тепло, силы вернулись.

Андре озабоченно смотрел на нее.

– Появление блудного сына вашего покойного супруга поставило вас в затруднительное положение, не правда ли, дорогая леди?

Ханна выпрямилась.

– Я буду бороться! Не может же он все отнять у меня!

Но француз остановил ее движением руки.

– Может, дорогая Ханна. Я уже говорил вам о том, какие права наследования для женщин установил английский закон. Если Майкл Вернер решит вернуться и занять место, принадлежащее ему по праву, вы ничего не сможете сделать. Если он решит, что вы должны уехать из «Малверна», закон также будет на его стороне. Однако я не думаю, что от человека можно ожидать подобной жестокости. В особенности от сына Малкольма Вернера…

– Если он вернется и останется в поместье, я здесь ни за что не останусь. Я не желаю жить с ним под одной крышей!

– Вот как? – Брови его поднялись. – Ваша враждебность по отношению к человеку, которого вы увидели впервые в жизни, представляется довольно странной. – Теперь взгляд его стал проницательным. – Или в этом деле есть какая-то подоплека?

Ханна молчала. Она рассказала Андре большую часть из того, что случилось с ней в «Чаше и роге», но не все. Не рассказала о пьяном пирате и о человеке, называвшем себя Танцором. Андре все понимал, однако он все же был мужчиной, и Ханне не хотелось открывать ему самое унизительное из того, что ей пришлось пережить.

Андре стал размеренно ходить по комнате.

– Возможно, мы тревожимся понапрасну. Этот молодой человек скитался Бог знает где в поисках приключений.